ИСКУССТВО ОБМАНЫВАТЬ СЕБЯ

 

Люди существа очень чувствительные. У них, знаете ли, есть мнение по множеству всяких вопросов, но иногда оказывается, что подлая реальность и факты этому мнению противоречат. И что тогда делать? Ну не идти же на поводу у реальности, в самом деле? Это удел низших животных. У многих людей все по-другому - если факты их не устраивают, то тем хуже для фактов.

Ситуация, когда сложившемуся мнению человека противостоят какие-то там факты, всегда очень интересовала ученых. Они даже придумали для нее название - "когнитивный диссонанс". А потом еще и исследованиями того занялись, как люди из этого самого состояния когнитивного диссонанса выкручиваются. Собственно все эти способы вместе взятые и принято именовать "теорией когнитивного диссонанса". А способов этих не то чтобы много - всего три. Чтобы уменьшить диссонанс, человек может прибегнуть к следующим способам:

1. изменить свое поведение или мнение;
2. изменить "когницию", то есть убедить себя в обратном;
3. фильтровать поступающую информацию относительно данного вопроса или проблемы.

 

Ну, первый вариант, как мы понимаем, самый неинтересный. Вот было у человека мнение, что 2+2=5, а ему сунули под нос два камешка, прибавили к ним еще два, тем же носом в них ткнули и заставили имеющего мнение их пересчитать. Вот он мнение свое и поменял. Теперь у него мнение, что 2+2=4. Скукотища. А если подумать? Человек то он ведь из отряда приматов. А приматы они животные стайные. И потому рефлексы ответственные за иерархию доминирования у людей очень даже сильные. И вот представьте себе, что некий человек из отряда приматов мало того, что ощущает себя неосознанно или осознанно высокоранговой особью дык еще к тому же и высокую примативность имеет, а ему какой-то там хиленький и полный с виду омега-самец втирает, что он неправильное мнение имеет. Это ж какая потеря авторитета! И неважно уже, прав там этот омега или нет - соглашаться с ним и признавать свою неправоту высокопримативной особи инстинкты не велят. Тут конечно желательно бы этому умнику по морде, чтоб значит не ронял авторитет других людей, но во многих странах уже увы того - законы не велят. Чревато. Значит, остаются только вербальные способы отстоять свой статус и альфа-самцовость. Но как? Оппонент то прав, собака! Все те же инстинкты и в этом случае придут на помощь. Так уж люди устроены, что вес слов в дискуссии очень зависит от подсознательно воспринимаемого ими ранга того, кто их произносит. А подсознание это штука сложная и дикая и часто никак не желает врубиться, почему этот сморщенный, занудный, противный и дряхлый старикашка, являющийся профессором математики и несущий что-то непонятное должен иметь более высокий ранг, чем этот очень приятный мужчина так просто, понятно и красиво объясняющий, что 5*5=25, 6*6=36, а 7*7=47 и т.д. А потом еще народ удивляется, как это Задорнов со своей бредовой теорией раскатывает в блин в споре всяких там филологов и лингвистов. Ну, ведь и в самом деле, не зря же еще Жванецкий писал:

 

"Мы овладеваем более высоким стилем спора. Спор без фактов. Спор на темпераменте. Спор, переходящий от голословного утверждения на личность партнера.

Что может говорить хромой об искусстве Герберта фон Караяна? Если ему сразу заявить, что он хромой, он признает себя побежденным.

О чем может спорить человек, который не поменял паспорт? Какие взгляды на архитектуру может высказать мужчина без прописки? Пойманный с поличным, он сознается и признает себя побежденным.

И вообще, разве нас может интересовать мнение человека лысого, с таким носом? Пусть сначала исправит нос, отрастит волосы, а потом и выскажется"

 

Суть метода, в общем-то, проста - понижай ранг спорящего с тобой в глазах наблюдающих и дело в шляпе. Если конечно эти наблюдающие достаточно примативны. Но есть и еще одна тонкость. Люди они ж заразы зачастую очень тонко чувствуют ложь и неуверенность дискутирующего. Задорнов кроме прочего еще и тем берет, что искренне в свой бред верит. А ученые? А что ученые? Ученые это как раз люди, которые постоянно и во всем сомневаются. Они даже критерий научности такой приняли - критерий Поппера называется. Который в том состоит, что если теорию даже теоретически нельзя опровергнуть в результате эксперимента, то теория эта и не научная вовсе. Ну какой альфа-самец будет заботиться о том, чтоб его утверждение хотя бы теоретически могли опровергнуть? Да никакой! А ученые то почти никогда и не скажут по человечески, мол, гарантирую на все 100% - все про какие-то вероятности нудят да про прочие равные условия. Ну как им верить? А требуется ведь именно верить т.к., чтобы не верить, а понимать необходимы и мозги (которыми далеко не все обладают) и серьезные усилия по их использованию (на которые далеко не все готовы). В общем, уметь верить в любой бред - это искусство ученым явно недоступное. А людям попроще это удается в легкую. В литературе часто демонстрируется, как подобные убежденные в своей правоте люди запросто уделывают в споре всяких умников. Обратимся к классике:

 

"Разговаривали только Даули и я, остальные жадно слушали. Даули, разгорячась и чувствуя преимущество на своей стороне, стал задавать мне вопросы, которые, по его мнению, должны были меня сокрушить и на которые действительно не легко было ответить:

- А какое жалованье, брат, получает в твоей стране управляющий, дворецкий, конюх, пастух, свинопас?

- Двадцать пять мильрейсов в день; иначе говоря, четверть цента.

Лицо кузнеца засияло от удовольствия. Он сказал:

- У нас они получают вдвое! А сколько зарабатывают ремесленники - плотник, каменщик, маляр, кузнец?

- В среднем пятьдесят мильрейсов; полцента в день.

- Хо-хо! У нас они зарабатывают сто! У нас хороший ремесленник всегда может заработать цент в день! Я не говорю о портных, но остальные всегда могут заработать цент в день, а в хорошие времена и больше - до ста десяти и даже до ста пятнадцати мильрейсов в день. Я сам в течение всей прошлой недели платил по сто пятнадцати. Да здравствует протекционизм, долой свободу торговли!

Его лицо сияло, как солнце. Но я не сдался. Я только взял свой молот для забивания свай и в течение пятнадцати минут вбивал кузнеца в землю, да так, что он весь туда ушел, даже макушка не торчала. Вот как я начал.

Я спросил:

- Сколько вы платите за фунт соли?

- Сто мильрейсов.

- Мы платим сорок. Сколько вы платите за баранину и говядину в те дни, когда едите мясо?

Намек попал в цель: кузнец покраснел.

- Цена меняется, но незначительно; скажем, семьдесят пять мильрейсов за фунт.

- Мы платим тридцать три. Сколько вы платите за яйца?

- Пятьдесят мильрейсов за дюжину.

- Мы платим двадцать. Сколько вы платите за пиво?

- Пинта стоит восемь с половиной мильрейсов.

- Мы платим четыре; двадцать пять бутылок на цент. Сколько вы платите за пшеницу?

- Бушель стоит девятьсот мильрейсов.

- Мы платим четыреста. Сколько у вас стоит мужская куртка из сермяги?

- Тринадцать центов.

- А у нас шесть. А платье для жены рабочего или ремесленника?

- Мы платим восемь центов четыре милля.

- Вот, обрати внимание на разницу: вы платите за него восемь центов и четыре милля, а мы всего четыре цента.

Я решил, что пора нанести удар. Я сказал:

- Теперь погляди, дорогой друг, _чего стоят ваши большие заработки, которыми ты хвастался минуту назад_. - И я со спокойным удовлетворением обвел всех глазами, сознавая, что связал противника по рукам и ногам, да так, что он этого даже не заметил. - Вот что стало с вашими прославленными высокими заработками. Теперь ты видишь, что все они дутые.

Не знаю, поверите ли вы мне, но он только удивился, не больше! Он ничего не понял, не заметил, что ему расставили ловушку, что он сидит в западне. Я готов был убить его, так я рассердился. Глядя на меня затуманенным взором и тяжело ворочая мозгами, он возражал мне:

- Ничего я не вижу. Ведь доказано, что наши заработки вдвое выше ваших. Как же ты можешь утверждать, что они дутые, если я правильно произношу это диковинное слово, которое господь привел меня услышать впервые?

Признаться, я был ошеломлен: отчасти его непредвиденной глупостью, отчасти тем, что все явно разделяли его убеждения, - если это можно назвать убеждениями. Моя точка зрения была предельно проста, предельно ясна; как сделать ее еще проще? Однако я должен попытаться.

- Неужели ты не понимаешь, Даули? У вас только _по названию_ заработки выше, чем у нас, а не _на самом деле_.

- Послушайте, что он говорит! У нас заработная плата выше вдвое, - ты сам это признал.

- Да, да, не отрицаю. Но это ровно ничего не означает; число монет само по себе ничего означать не может. Сколько вы в состоянии купить на ваш заработок - вот что важно. Несмотря на то, что у вас хороший ремесленник зарабатывает около трех с половиной долларов в год, а у нас только около доллара и семидесяти пяти...

- Ага! Ты опять признал! Опять признал!

- Да к черту, я же никогда и не отрицал! Я говорю о другом. У нас на _полдоллара_ можно купить больше, чем на целый _доллар_ у вас, - и, следовательно, если считаться со здравым смыслом, то надо признать, что у нас заработная плата _выше_, чем у вас.

Он был ошарашен и сказал, отчаявшись:

- Честное слово, я не понимаю. Ты только что _признал_, что у нас заработки выше, и, не успев закрыть рта, взял свои слова обратно.

- Неужели, черт возьми, в твою голову нельзя вбить такую простую вещь? Давай я объясню тебе на примере. Мы платим четыре цента за женское шерстяное платье, вы за такое же платье платите восемь центов четыре милля, то есть на четыре милля больше, чем вдвое. А сколько у вас получает батрачка на ферме?

- Два милля в день.

- Хорошо; у нас она получает вдвое меньше: мы платим ей только одну десятую цента в день; и...

- Опять ты признал...

- Подожди! Все очень просто, на этот раз ты поймешь. Чтобы купить себе шерстяное платье, ваша женщина, получающая два милля в день, должна проработать сорок два дня - ровно семь недель, а наша заработает шерстяное платье за сорок дней, то есть за семь недель без двух дней. Ваша женщина купила платье - и весь ее семинедельный заработок истрачен; наша купила платье - и у нее остался двухдневный заработок, чтобы купить что-нибудь еще. Ну, теперь ты понял?

Кажется, он слегка заколебался - вот все, чего я достиг; остальные заколебались тоже. Я умолк, чтобы дать им подумать. Наконец Даули заговорил, - и стало ясно, что он все еще не может избавиться от своих укоренившихся привычных заблуждений. Он нерешительно произнес:

- Однако... все-таки... не можешь же ты отрицать, что два милля в день больше, чем один.

Дурачье! Но сдаться я не мог. Авось я добьюсь своего другим путем.

- Предположим такой случай. Один из ваших подмастерьев покупает себе следующие товары:

Один фунт соли;

одну дюжину яиц;

одну дюжину пинт пива;

один бушель пшеницы;

одну сермяжную рубаху;

пять фунтов говядины;

пять фунтов баранины.

Все это обойдется ему в тридцать два цента. Ему придется проработать тридцать два дня, чтобы заработать эти деньги, - пять недель и два дня. Пусть он приедет к нам и проработает тридцать два дня на _половинной_ заработной плате; он сможет купить все эти вещи за четырнадцать с половиной центов; она обойдутся ему в двадцать девять дней работы, и он сбережет почти полунедельный заработок. Высчитай, сколько это получится за год? Он будет сберегать почти недельный заработок каждые два месяца, а у вас он не сбережет ничего; за год у нас он сберег бы заработок пяти или шести недель, а у вас ничего. _Теперь_, я уверен, тебе ясно, что "высокие заработки" и "низкие заработки" - только слова, которые ничего не значат, пока ты не знаешь, сколько на эти заработки можно купить!

Это был сокрушительный удар. Но, увы, он никого не сокрушил! Нет, я вынужден был сдаться! Эти люди ценили _высокие заработки_; им, казалось, было не важно, можно ли что-нибудь купить на эти высокие заработки, или нельзя"

(с) Марк Твен "Янки из Коннектикута при дворе короля Артура"

Собственно исход подобной дискуссии предсказуем не только в литературе, но и в реальности, т.к. строго соответствует закону, выведенному мной в статье "Как распознать идиота во время дискуссии". Но вернемся к нашим баранам. Рассмотрим теперь тот же вопрос, но под другим углом. А именно в каком случае сопротивление дискутирующего очевидным фактам будет наиболее яростным? Очевидно, что в том, когда эти самые факты будут идти вразрез с инстинктивными побуждениями. Иначе говоря, неприятие особенно сильным будет в том случае, если информация вызывает негативные эмоции, поскольку эмоции это собственно и есть тот бессловесный язык, на котором инстинкты говорят с нашим сознанием. А базовых инстинктов не так уж много. Инстинкты ответственные за иерархию доминирования уже были упомянуты. Инстинкты, завязанные на явные физиологические потребности сами по себе очевидны, как и их сила. Поэтому остановлюсь подробнее на еще одной разновидности инстинктов связанной с эмпатией. На эмпатии основывается кроме всего прочего еще и человеческая мораль и так как эмпатия обусловлена физиологически и связана с зеркальными нейронами, то можно утверждать, что и мораль имеет физиологический фундамент, на котором уже в свою очередь возникают различные культурно-специфические ответвления. Соответственно моральные соображения, основанные на эмоционально-инстинктивном базисе и многократно усиленные культурной средой, зачастую легко могут брать верх над логическими доводами, и в этом нет ничего удивительного. В интереснейших экспериментах Марка Хаузера иллюстрируется, как работают наследственные моральные механизмы у представителей самых разных культур:

 

"Если, подобно сексуальному влечению, наше моральное чувство действительно зародилось в процессе эволюции еще до появления религии, следует ожидать, что в ходе изучения человеческого сознания обнаружатся определенные общечеловеческие нравственные ценности, преодолевающие географические, культурные и, что очень важно, религиозные барьеры. В книге "Нравственное сознание: организация природой общечеловеческого понятия о добре и зле" гарвардский биолог Марк Хаузер развивает многообещающий подход, предложенный ранее философами-моралистами и основанный на проведении мысленных экспериментов.

...

Для нашего рассуждения интересно, что, сталкиваясь с моральной дилеммой, большинство людей выбирает одно и то же решение, причем их согласие друг с другом в отношении выбора решения значительно превосходит их способность внятно объяснить причины, побудившие их сделать такой выбор.
Именно таких результатов и следует ожидать, если нравственное чувство так же встроено в наш мозг, как сексуальное влечение, страх высоты или, по любимому сравнению самого Хаузера, наша способность к обучению языкам (особенности которых варьируют от одной культуры к другой, но базовая глубинная грамматическая структура - универсальна). Как мы увидим, ответы людей на моральные тесты и неспособность сформулировать причины выбора, как правило, не зависят от религиозных верований индивидуума или отсутствия таковых. Основная идея книги, говоря словами самого Хаузера, состоит в следующем: "Нравственные решения основываются на универсальной нравственной грамматике - выработавшейся в течение миллионов лет способности разума, используя набор базовых принципов, строить на их основе ряд возможных моральных систем. Как и в случае с языком, составляющие нравственную грамматику принципы работают вне доступной нашему сознанию зоны".
В качестве типичных дилемм Хаузер часто использовал разные варианты ситуации с отцепившимся вагоном, который бесконтрольно мчится по рельсам и угрожает жизни людей. В самом простом варианте один человек, скажем, Денис, стоит у стрелок и может направить вагон на боковую ветку, спасая таким образом жизнь оказавшихся на главном пути 5 человек. К сожалению, на боковом пути также находится один человек. Однако, поскольку жизнь одного человека противопоставляется жизни пятерых, большинство людей соглашается, что, с точки зрения морали, Денис может или даже должен перевести стрелку и спасти пять человек ценой жизни одного. При этом игнорируется вероятность того, что человек на боковой ветке может оказаться Бетховеном или близким другом.
Усложняя мысленный эксперимент, получаем все более изощренные моральные головоломки. Что, если вагон можно остановить, уронив на рельсы перед ним тяжелый груз с моста, проходящего над путями? Тут никакой трудности нет: естественно, нужно уронить груз. Но что, если под рукой нет никакого подходящего груза, кроме сидящего на мосту и любующегося закатом добродушного толстяка? Почти все соглашаются, что столкнуть толстяка с моста - безнравственно, несмотря на то, что с формальной точки зрения дилемма похожа на ситуацию с Денисом, когда переключение стрелки позволяет спасти пятерых, убив одного. Тем не менее, большинство из нас на интуитивном уровне чувствуют, что между ситуациями существует критическое различие, хотя не каждый сумеет сформулировать, в чем оно заключается.
Сталкивание толстяка с моста напоминает еще одну использованную Хаузером дилемму. В больнице из-за болезни важного органа, у каждого - разного, умирают 5 пациентов. Всех их можно бы было спасти, окажись под рукой подходящие донорские органы, но, к сожалению, таких органов нет. Неожиданно хирург замечает в приемном покое здорового мужчину, у которого все 5 органов в полном порядке и пригодны для пересадки. В этой ситуации практически никто не считает, что с точки зрения морали правильно убить одного и спасти пятерых.
Так же, как и в случае с толстяком на мосту, большинство людей интуитивно чувствуют, что невинного постороннего человека нельзя приносить в жертву ради других без его предварительного согласия. Эммануил Кант сформулировал знаменитый императив, гласящий, что разумное существо никогда нельзя использовать без его согласия как средство для достижения цели, даже если эта цель принесет благо другим. В этом, похоже, и заключается разница между толстяком на мосту (и пациентами в больнице) и человеком на боковой ветке железнодорожного пути в случае с Денисом. Сидящего на мосту толстяка просто-напросто использовали как средство остановить вагон. Налицо нарушение кантовского императива. Стоящего же на боковой ветке человека для спасения 5 других не использовали - использовали отвод дороги, на которой, по несчастному стечению обстоятельств, находился он. Но почему изложенное таким образом различие нас удовлетворяет? Кант объяснял это моральным абсолютом. Хаузер полагает, что мы имеем дело со свойством, заложенным в нас в процессе эволюции.
С нарастанием сложности воображаемых ситуаций с беглым вагоном возникающие моральные проблемы становятся все мучительней. Хаузер сравнивает дилеммы, с которыми приходится столкнуться двум индивидуумам по имени Нед и Оскар. Нед стоит рядом с путями. В отличие от Дениса, который мог повернуть вагон на боковую ветку, Нед может пустить его только на боковую петлю, выходящую обратно на главный путь прямо перед 5 жертвами. Простое переключение стрелок не поможет: вернувшись на главный путь, вагон все равно убьет людей. Однако по воле случая на боковой петле оказался огромный толстяк, достаточно массивный, чтобы остановить вагон. Должен ли Нед перевести стрелку и изменить направление поезда? Большинство людей интуитивно отвечают отрицательно. Но в чем разница между дилеммой Дениса и Неда? Возможно, отвечающие интуитивно используют императив Канта. Когда Денис уводит в сторону вагон и предотвращает его столкновение с 5 людьми, несчастная жертва на боковой ветке представляет, по изящному выражению Рамсфилда, "побочный ущерб". Нед же, по сути дела, непосредственно использует толстяка для остановки вагона, и большинство людей (скорее всего, бездумно), и в том числе Кант (безусловно, в результате длительных раздумий), видят в этом критическое отличие.
Ситуация меняется еще раз - с новой дилеммой приходится столкнуться Оскару. Его положение аналогично положению Неда, за одним исключением: на боковой петле лежит большая железная гиря, достаточно тяжелая, чтобы остановить вагон. Казалось бы, у Оскара не должно быть сомнений в необходимости переключить стрелку и поменять направление вагона. Но, к сожалению, неподалеку от железной гири оказался пешеход. Переключи Оскар стрелку, и он так же неизбежно погибнет, как толстяк в примере с Недом. Разница заключается в том, что Оскар не использует пешехода для остановки вагона; он - такой же "побочный ущерб", как и жертва в примере Дениса. Подобно Хаузеру и большинству отвечавших на анкеты участников, я считаю, что Оскару можно перевести стрелку, а Неду - нельзя. Но обосновать интуитивное чувство мне тоже нелегко. Идея Хаузера заключается в том, что такие интуитивные нравственные решения часто не продумываются до конца, но благодаря эволюционному наследию мы тем не менее чувствуем себя вполне уверенными в правильности выбранного варианта.
Проводя любопытный экскурс в антропологию, Хаузер и его коллеги видоизменили вышеописанные моральные тесты, чтобы предложить их членам маленького центральноамериканского племени куна, практически не имеющего связей с западной цивилизацией и не обладающего оформленной религией. Мысленный эксперимент с "вагоном на путях" изменили, приноровив к местным реалиям, таким как каноэ и плывущие крокодилы. Оказалось, что, с учетом небольших расхождений, вызванных изменением условий задачи, нравственные решения членов племени куна ничем не отличались от наших.
Хаузер также исследовал - и это представляет для нас особенный интерес, - отличается ли нравственная интуиция верующих от интуиции атеистов. Ведь если источник нравственности - это религия, то такие различия должны быть налицо. Однако обнаружить их не удалось.

Цитируется по книге Ричарда Докинза "Иллюзия бога".

 

Пойдем дальше. С точки зрения эмпатии некий абстрактный ребенок при прочих равных будет вызывать гораздо менее слабый эмпатийный отклик, чем ребенок вживую присутствующий перед наблюдателем. Эта особенность человеческой психики парадоксальна тем, что в из-за нее например абстрактные сведения о мучительной смерти тысяч детей будут переносится человеком с эмоциональной точки зрения гораздо легче, чем вид всего лишь одного, но умершего прямо на глазах у наблюдателя ребенка. Люди, которые этого не осознают, в определенных ситуациях с разгону влетают в когнитивный диссонанс и их упорное отрицание очевидных фактов становится в определенном смысле даже забавным. Чтобы не быть голословным приведу несколько конкретных примеров. Вот выдержки из абсолютно реальной дискуссии на форуме Экслера.

Кузькина мать но есть более объективные "весы", на которых любой человек по определению важнее любой собаки.

Paganel Звучит голословно. Ты точно уверена, что весы объективные?

Troublemaker Я тебе не поверю, уж извини. Например, на те средства, что ты тратишь ежемесячно на Кузю, можно было бы кормить несколько голодающих детей в Эфиопии и спасти их от голодной смерти. А ты кого предпочитаешь кормить, Кузю (собака принадлежащая Кузькина мать прим. мое) или умирающих от голода африканских детей, жизнь которых тебе безусловно важнее жизни твоей собаки?

Кузькина мать А почему ты считаешь, что я для африканских детей ничего не делаю? Во всяком случае, делала. И буду.

Paganel А могла бы сделать еще больше, избавившись от собаки.

Paganel Вот, например, оценка, сколько стоит содержание собаки. Примерно $30-50 в месяц только на еду, не считая всего прочего (ветеринар, игрушки, чистка дома от шерсти и т. п.). А здесь пишут, что 80% африканцев живут меньше чем на $2 в день ($60 в месяц). Т.е. как раз и получаем, что содержание одной средней собаки по цене равно содержанию одного среднего африканца. Или, что избавившись от собаки, можно эти деньги отдать в Африку и спасти жизнь человека.

Troublemaker От того, что тебе страшно признать это, сути оно не меняет. Только кто-то честно признает это, а кто-то вслух произносит благородные и пафосные вещи, хотя на деле от любителей-своих-питомцев-а-не-абстрактных людей не отличается.

Paganel В их защиту, мне кажется, что они обычно искренне заблуждаются. Т.е. в отличие от политиков, например, которые часто цинично говорят что-то, точно зная и отдавая себе отчет, что врут, эти люди, как правило, искренне верят в собственную пургу. Как говорится, не ищите злого умысла в том, что вполне объяснимо глупостью...

Кузькина мать И тебя спрошу: почему ты считаешь, что я о людях не забочусь? По дефолту, по-твоему?

Paganel Я не писал, что так считаю. Возможно, ты вот уже Х лет кормишь N африканцев. Я просто написал, что на те деньги, которые стоит содержание одной средней собаки, можно прокормить еще одного африканца, доведя тем самым число спасенных африканцев до N + 1. А дальше я спрашиваю, просто из любопытства: почему ты говоришь одно (жизнь человека дороже жизни питомца), а делаешь другое (содержишь собаку, а не человека)?

Paganel Ну блин, куда уж проще-то объяснить. Допустим, ты содержишь трех африканцев -- Мумбо, Юмбо, и Тумбо. В этот момент четвертый -- Джумбо -- умирает с голоду, а ты кормишь еще и собаку. Ты что говоришь -- эти трое важнее, а Джумбо пусть мрет с голоду? Вовсе нет, ты писала, что жизнь любого человека важнее. Джумбо можно спасти. Для этого достаточно усыпить собаку, а ее деньги отдать Джумбо -- тогда будут спасены четыре африканца (а именно, Мумбо, Юмбо, Тумбо и Джумбо). Отсюда и вопрос -- почему ты говоришь, что хоть и обливаясь в сердце кровью, но пожертвовала бы собакой, а на самом деле ей не жертвуешь? (Поясню опять же, я не считаю, что ты обязана пожертвовать собакой. Мне просто любопытна внутренняя позиция -- когда говорится одно, а делается прямо противоположное.)

Нефеш Да, не переживай ты так! Кузмать не купит себе кофточку (или еще что-нибудь) пошлет денег Джумбо, а Кузю прокормит.

Paganel Ну так я найду в интернете пятое африканское имя (шестое, седьмое) и продолжу аргумент. То, что ты предлагаешь, сработает только если ВСЕ голодающие уже накормлены и остались лишние деньги. А это в данный момент не так. В этом мне видится противоречие. Вот его я и пытаюсь разъяснить.

Кузькина мать Ой, Паганель... Я все время забываю, что тут есть профессиональные спорщики, которым по барабану все, кроме: доказать свою позицию, которой, зачастую, даже и нету...

Paganel Иными словами, аргументы у тебя уже во второй раз только в этом треде кончились, не начавшись

Кузькина мать Паганель, свои соображения я изложила. Какие тут могут быть аргументы -я вообще не понимаю. Что - думайте так, как я? Или мне доказывать, что я думаю именно так, а не иначе? Или доказывать, что я думаю правильно? Или доказывать свою искренность? Смешно же. Мне всегда интересно ознакомиться с точкой зрения других участников и попробовать сформулировать свою. В этом треде мне пока все это вполне удается. Если ты чем-то неудовлетворен - ничем помочь не могу.

Paganel Ну как какие. Напомню, вопрос был -- а действительно ли ты поступаешь так, как говоришь. Нашлись люди, увидевшие противоречие между твоими словами и поступками. Аргументы могут быть в пользу того, чтобы разъяснить, каким образом слова и поступки мирно уживаются вместе. Не, я не говорю, что ты обязана приводить какие-то аргументы, вовсе нет -- но вот такими они могли бы быть, если бы они у тебя были

Кузькина мать Ну, я тебе еще раз скажу: я помогаю людям. (Вот, вынудил к нескромности...) Для тебя это не аргумент? Ну, на здоровье.

 

Дальше собственно можно не продолжать. И так явно видно, что информация и доводы Paganel вызвали у "Кузькиной матери" сильнейший когнитивный диссонанс, который не позволяет ей признать очевидный факт, состоящий в том, что жизнь ее собаки для нее важней, чем жизнь некоего умирающего от голода ребенка (При этом из этой же дискуссии следует, что "Кузькина мать", судя по всему, очень хороший человек, занимающийся благотворительностью. Это я к тому, что стремление к самообману  и отказ от логического мышления совсем не означают, что человек является плохим с точки зрения общепринятой морали). Для того, чтобы проверить как много людей неспособны преодолеть в силу своей повышенной примативности когнитивный диссонанс и признать, что некоторые вещи вполне могут быть для них важнее чем жизни неких детей был проведен следующий опрос. В нем при этом прямо указывалось, что данный опрос создан с целью исследования когнитивного диссонанса и объяснялся механизм его действия. Примечательно, что он сразу же вызвал у многих негативные эмоции, а пояснения того, что такое когнитивный диссонанс помогли крайне слабо. Вероятно плюс ко всему опрашиваемые решили, что автор опроса пытается доказать, что они не соответствуют принятым моральным нормам и это вызвало дополнительное усиление агрессии, т.к. подсознательно было воспринято как попытка понизить их статус. В остальном же попытки разрешения когнитивного диссонанса и приемы ухода от ответа на вопрос были достаточно типичны и уже рассмотрены в другой моей статье "Полевые исследования идиотизма на форуме Экслера".

Можно также предположить, что в случае с религиозностью действуют приблизительно те же механизмы, побудительными мотивами к которым описаны мной в статье "Функции религии".