Я шел по улице к моей новой госпоже, с которой я познакомился по объявлению в газете. Она произвела хорошее впечатление: очень воспитанна, умна. Любит гольф, неплохо зарабатывает. Насколько я понял из разговоров с ней (если она мне не врала), садо-мазохистская проституция - не основное ее занятие, по образованию она - психолог, и работает детским психологом. Какое-то время она работала в детсаде, где кормила детей мертвыми эмбрионами. Еду из столовой она делила пополам со столовщицей и несла домой - своим детям ("Они тоже есть хотят", - так она объяснила мне). Эти эмбрионы к ним в детсад постоянно приносила какая-то добрая женщина, которая никак не могла родить. Все ее дети умирали задолго до родов, еще в утробе. Потом все дети из детсада заболели странной болезнью, и были съедены заживо трупными червями. Во всем обвинили мою госпожу, после чего ее уволили. Сегодня очень приятный весенний день. Вот я уже и пришел почти что. На противоположной стороне улицы тот самый магазинчик, о котором она говорила. Я должен ждать ее здесь. Я перехожу улицу и начинаю от скуки шататься туда сюда возле этого магазина. Интересно какая она, моя прекрасная повелительница? Я попытался представить ее себе, хотя понимал, что то, что в конечном итоге увижу, будет прямо противоположным. Мне казалось, что у женщины с таким нежным голосом как у нее должны быть светлые волосы и голубые глаза. Когда по телефону я попросил ее описать себя, она ограничилась лишь "Я такая высокая, высокая". Исчерпывающее описание. Сам я высокий темноволосый парень с красивыми нежными чертами лица и карими глазами. Сегодня я одел черную ветровку поверх белой майки, черные джинсы, черную кепку и темные (хотя они скорее были коричневатые) очки с круглыми как монеты линзами. Я чувствую, что выгляжу как полный идиот, но теперь уже поздно, не бежать же домой переодеваться. Прошло уже пятнадцать минут, но она так и не появилась. Я вообще уже сомневаюсь, что появится. Может, это была просто какая-нибудь девочка пубератного возраста, которой захотелось пошутить. Все, я ухожу. Можно понять, когда женщины опаздывают на свидания, но здесь нечто вроде деловой встречи. Я же плачу ей деньги. Я уже направился восвояси, когда меня остановила женщина с прямыми темными волосами до плеч, зелеными глазами и действительно высокая. Она была одета в черный спортивный костюм. Я терпеть не могу спортивных костюмов, но этот был явно подобран со вкусом. Что еще бросилось в глаза - это то, что у нее была серьга, серьга только в одном ухе. На шее висел простенький серебряный крестик, купленный явно не в церкви, он был скорее похож на украшение.
- Привет, - дружелюбно кинула она, как будто знала меня не один год - Извини, что заставила ждать. Проблемы кое-какие возникли дома, пирог с эмбрионами сгорел.
- Да ничего, все в порядке
- Ну, так мы идем веселиться?
- Конечно, идем.
- Я исполню все твои пожелания. Я дам тебе то, о чем ты даже не мог мечтать.
Меня это действительно заинтриговало, тем более, что цены у нее были очень скромные: 1000 р. - программа минимум, 1500 - программа максимум. Она была необычной личностью. Учебу в институте она совмещала с проституцией, какое-то время даже была "обеденной шлюхой" и шикарно зарабатывала на этом. Почему она это бросила - этого она не объясняла, а я не спрашивал. Вполне возможно, что для солидности она приукрашивала свое резюме. За случай с эмбрионами ее прозвали Фрау Зандер. Вот мы и пришли. Она открывает дверь ключом, мы входим. Квартира трехкомнатная, обставлена со вкусом. Она ведет меня в спальню. Там довольно большой диван, на стене возле которого красуется надпись I [сердечко] you. Самое прекрасное и удивительное в этой комнате - это окно-витраж. Оно изображает интересную сцену. Черный ангел (в черном платьи и с черными крыльями) держит в руках окровавленный меч, у его ног в крови лежит Иисус с венком на голове.
- А сейчас я хочу, чтобы ты разделся, лег на кровать и полностью расслабился, - сказала она все так же мягко.
Я послушался. Интересно, а когда же начнется "жесть", она вообще умеет кричать, приказывать? Трудно представить ее в гневе или , тем более, в ярости. Впрочем, вот она уже начинает вязать мне руки, и уже начинает проявлять грубость. Она переоделась в черный кожаный корсет, рваные колготки-"сеточку" и черные мини-сапожки.Мы начали с того, что она хорошенько отлупасила меня плетью, потом отсосала у меня. Я кончил, и в этот момент она казалась мне самой прелестной женщиной на земле. Плетью она била нещадно. Далее пошла в ход клизма и страпон, после чего она заявила мне, что раз я теперь опущенный, то должен переодеться в девочку. Она развязала меня, и я одел сначала черные женские трусики, затем красный лифчик, юбочку и, как ни смешно это прозвучит - соломенную шляпку. После этого она переоделась в костюм нацистской офицерши, еще раз отсосала у меня и начала наносить мне порезы бритвой. Мне было действительно хорошо. По ходу дела она просветила меня, что мазохизм - это целая философия. В каждом человеке есть стремление к смерти, к саморазрушению, и это не что-то извращенное, чего нужно стыдиться. Пока она это говорила, она упела при помощи степлера всадить мне в мошонку несколько скрепок. Под нацистским костюмом у нее не было ничего, она села на мой вставший и изнывающий от возбуждения член, причем введя его себе не в вагину, а в зад. В ее правой руке был поднос с горой иголок. Это меня несколько испугало:
- Послушай, ты уверена, что знаешь, что делаешь?
- Не волнуйся, я знаю анатомию в совершенстве.
Мы занимались сексом, и она втыкала иглы мне в тело. В экстазе я не видел как гора иголок почти исчезла, а под ней был большой нож с белой рукояткой. Она взяла его и воткнула мне в горло.
- Разве ты не этого хотел, мой малыш? Я же сказала тебе, что мазохизм - это философия саморазрушения.
Она вынула нож, после чего нанесла еще несколько ударов в грудь. После этого она спокойно отправилась принять ванну. Она заснула, и ей снилось, что она - героиновая женщина, что ее нежное тело растворяется в этой ванне. В ней течет живае кровь, и растворенный героин смешивается с этой кровью и с водой. Жидкость принимает алый цвет. Теперь ее тело сделано из этой алой воды. Она выходит из ванной, смотрит в растрескавшееся зеркало и хохочет от радости. Теперь она неуязвима.
Раздался звонок в дверь. Просыпаться так не хотелось. Только бы удержать сон еще ненадолго. Ее тело снова начало затвердевать. Она наблюдала этот процесс, стоя перед зеркалом. Теперь оно было розоватым. Сон окончательно ускользнул. Она лежит в своей ванне. Надо идти открывать. Гость очень настойчив и продолжает трезвонить еще сильнее. "Фрау Зандер" напяливает халат и открывает дверь. На пороге ее юная пятнадцатилетняя любовница, которую она прозвала нелепым прозвищем Шелковый газ. У Шелкового газа были кудрявые рыжие волосы до плеч, и она была большая хохотушка. Каждое слово перемежалось с "ха-ха" или "хи-хи" (как дополнительный вариант).
- Проходи пожалуйста, - сказала наша Фрау - Я сейчас начну готовить обед. Он лежит там - в спальне. Можешь с ним пока позабавиться.
Шелковый газ не заставила себя упрашивать и отправилась "сосаться" с мертвым телом. А Фрау сняла халат, напялила фартук на голое тело и начала готовиться к разделке. Из тумбочки она извлекает предметы, необходимые для этого тонкого искусства. Вот этой пилой расчленим его, этим ножом можно будет снять кожу. Тяжелее всего обычно с сердцем. Его трудно распилить, Но она справится, ей не вперво... ход ее мыслей был прерван тем, что огромный нож воткнулся в ее затылок и вышел через рот. Она рухнула на пол, не успев толком сообразить, в чем дело.
- Извини, дорогуша, ты была мне как мамочка, но мне кажется, что мертвая ты меня будешь сильней заводить, - Шелковому газу действительно было очень весело.
Пила пришлась очень кстати; Шелковый газ отрезала голову Фрау, ее груди и тазовую часть. Их она сложила в большую сумку, предварительно выложив канистру бензина, которую она принесла с собой. Затем она пошла в спальню и облила бензином все, что осталось от Фрау и подожгла. Шелковый газ смотрела как горели останки ее бывшей любовницы. Ей даже было горько. Она вышла из квартиры, заперев ее на ключ Фрау. Вскоре пламя объяло всю кухню, а затем добралось и до остальных комнат. Надпись I [сердечко] you была уничтожена огнем в одну секунду.