Аннотация: Последний кусок перед моим отсутствием как минимум месяц. Смею надеяться что вернусь с новыми силами закончить начатое и закончить достойно.
- Когда дойдешь до города, вампиры сами найдут тебя.
- Как бы меня не нашли до них.
- Об этом можешь не беспокоиться, когда преодолеешь пограничную полосу, к тебе ни кто не посмеет подойти. Только люди могут быть настолько глупы. И продай лошадь в приграничье. Дальше она все равно не пойдет.
- Снова пешком, а ведь идти далековато.
- Этот путь необходим.
Было видно как Миха подыскивает слова что бы задержать момент расставания. Взгляд Вино скользнул на Катарину. Зачесанные назад волосы выбивались из-за ушей, движения нервные, неуверенные. Она, в отличии от седовласого, дождаться не могла когда ее путь перестанет сливаться с дорогой этого ... юноши. Юноши, именно так. Даже у Григория Михайловича не поворачивался язык обращаться к Вино как к ребенку. Причиной тому были не только еще больше поседевшие волосы и полностью серебреные у висков, но и глаза. Его глаза неуловимо изменились. От зрачков по радужке потянулись черные полосы, сливаясь с почти белыми, появившихся по центру и становящимися серыми к границам. В них было чуждо смотреть, даже человеку, полюбившего Вино как родного.
- Катарина.
Девушка вздрогнула и сжалась. Он направлялся к ней. Жуткий Темный, от которого веяло холодом. По крайней мере ей так казалось. "Не подходи". Шаги направленные к ней. "Не подходи!". Дыхание перехватило. "Нет!". Вино коснулся ее руки и воздух ворвался в легкие, опалив огнем, глаза широко распахнулись, а он так легко улыбался, слегка наклонил голову и произнес: - Катарина. - сжимая в руке медальон на бежевой ленте.
-Д-да.
- Я должен был отдать тебе ее сразу, прости, что так вышло. - Девочка только кивнула в ответ. - Но я хочу вернуть ее как часть оберега. Примешь ли ты его?
Беспомощно взглянув на Миху и встретив в его глазах едва заметное осуждение, девочка безнадежно кивнула. Согласие на принятие магического подарка не простые слова. От таких вещей нельзя избавится умышленно, разве что в тех краях, где магия слаба.
- Да, я принимаю его.
- Если как-нибудь решишь заглянуть к нам в земли, милости просим - Миха положил в руку Вино костяную иголку. - Дарки проведут.
- Кто такие Дарки?
- Защитники гор, существа созданные темной магией. Примут тебя как родного и в Сербиусе будут знать о тебе.
На прощание Григорий Михайлович крепко стиснул в объятиях Вино. Их дороги разошлись. Солнце только начало клонится к закату.
"Направляйся к границам Новой Империи...и продай лошадь".
Не прошло и получасу как Вино развернул коня и тот послушно ступал в следы недавно покинувших его друзей. "Друзья?". Он ехал, вслушиваясь в шелест ветра и цоканье копыт. Ожиданье сумерек превратилось в вечность. Как бы там ни было, неизбежного не отменить и небо сперва окрасилось в лиловый, за ним красный, бардовый и перешло в мутно серый. На покрывале неба еще не появились блики звезд, когда Вино ехал по незнакомой дороге. Пусть ее повороты от видел впервые, но место, в которое она вела он помнил так же четко, как и прощальные слова Михи.
На короткое время дорога покрылась каменным панцирем, потом снова обнажила истоптанную грунтовую плоть. Вместе с темным небом пришли и особые запахи ночи. Свежесть, влажность, не хватало только аромата скошенной травы, который всегда стоял над лугами, когда Вино был маленьким ребенком. "В это время травами пахло до самых родников". Но стебли поднимались над землей ровные, густые, не тронутые. Сердце дрогнуло. Высоко над головой Мунин сливался с темнотой, бесшумно взмахивая старыми крыльями.
Карты не обманули, те самые которые с таким интересом он рассматривал в школьной библиотеке. За поворотом показалась первая постройка. Сердце Вино трепетало, но не от восторга или предвкушения. Он боялся. Отсутствие света в окнах можно было списать на ночь. На что же списать покошенные перила у входа, прогнувшиеся ступеньки и не залатанный пролом в крыше. Призрак дома. Один. Через полсотни вдохов другой, третий. На кладбищах ему не становилось так жутко как в этой деревне. В деревне, где он родился, в той, что нынче превратилась в могильник воспоминаний.
Луна поднялась достаточно высоко, чтобы освещать раскинувшийся под ней мир. И Вино видел полуразрушенные постройки, остовы домов тянущихся обгорелыми балками в разные стороны. В поводьях остались следы от ногтей, а под ногтями кусочки кожи. Вино не решался спуститься на землю. Одиноким всадником во всей тьме он возвышался над фундаментом дома в котором родился. Того самого в котором вырос, того самого где живя на чердаке с матерью они рассматривали звезды через люк. Отсюда он убежал в тьму, в иную жизнь после того как
"Я сожгу эту деревеньку"
Голос матери со словами отца раздался в голове.
- Нет, - прошептал он. - Нет, нет, нет, - угасающее. - Ты же умер.
Сложив крылья, ворон спикировал вниз, как сокол. По голове Вино разлилась теплая боль. Он выпал из седла едва не запутавшись и оказался на земле, подняв облако пыли. Рядом раздался громкий крик и шелест. Лошадь попятилась назад, одно из копыт цокнуло по камню. Глухое карканье, оно навсегда останется глухим для парня, мертвым. Смех. Он коснулся черепа, за ухом по коже струилась кровь, на пальцах остались отдельные волосинки.
- Опоздал, Мунин, - вставая на ноги, поизносил он ни к кому.
Их было шестеро. Побитые жизнью бродячие псы. Заметно даже под тусклым светом луны. Над одним кружил ворон, остальные потешались, пока кто-то не выкрикнул:
- Кир, это же он! Не поверишь, мальчишка. Точно он!
Голос этот Вино узнал сразу, хотя особо не старался запомнить. Один из группы Часлава. За спинами нападающих показалась фигура. Вскрик застрял в горле мальчика, когда он заметил короткий взмах. "Тоже опоздал". Раздался хруст и птицу как ветром сдуло. Сбоку послышался глухой стук, как будто мешок с зерном упал. "Мешок с костями" - поправил себя Вино и коснулся пальцами клинка из сумеречной стали слегка сдвинув ножны. Перед ним стоял предатель. С палкой-тростью на которую он опирался при ходьбе. Все остальные теперь толпились у него за спиной. Пока бродяги пытались разглядеть его, Вино отмечал про себя детали. У Кирама поубавилось некоторых частей тела, например глаза, о чем свидетельствовала повязка едва заметная под патлами волос и красно-туманное пятно в энергии. Пару пальцев тоже заменяло марево, оно же кружилось в районе левого колена. Но все это меркло по сравнению с полосами на щеке. Простым взглядом Вино не мог рассмотреть шрамов, но перед новым, недавно приобретенным, молочными потоками зияли отметины, тянущиеся от виска до нижней челюсти.
- Дрянь, - выплюнул он и схватил Вино за грудки.
Он не сопротивлялся, носки сапог едва касались дороги. Из щербатого рта несло перегаром, от копны волос лошадиным пометом.
- Эт-то все ты в-виноват, сбежал, - четко у него только язык заплетался. - Мне обещаа! -ли, из-за тебя ... моя систра, - тут он всхлипнул ,- то что они с ней сделали то что они заставили меня сделать с ней! Будь ты проклят, - зарычал он под конец.
Парни за спиной вожака заметили, как тот вздрогнул. Его рука медленно поставила мальчонку наземь. Послышался всхрип. По улицам пронеслось дуновение ветерка. Сидя на не завалившейся каменной стене, ворон издавал хрипло-каркающие звуки, как старый бродяга с легкими полными жидкости. Когда наступила абсолютная тишина, тело Кирама глухо повалилось на бок. Наступило "Пора" для проклятия Часлава сбыться.
Бандиты стояли как вкопанные, пока из дыры в груди мертвого тела вытекала кровь, смешиваясь с кровью мальчика пенилась и растворялась. На ладошке Вино затухающим пульсом бился комок. Кто-то закричал и вся компания бросилась в рассыпную. Тук-тук, тук-тук, тук... на ладони парня (теперь он и сам не воспринимал себя как маленького, все сгорело во времени) упокоилось сердце человека, который притворялся другом. Он слегка наклонил руку и сердце держалось только на пальцах. Вытащил клинок и провел линию между теми которые дала ладони природа. Вздыбилась кровь и преодолев натяжение смешалась с той что уже была на руке. Приятное тепло разлилось по коже проникая все глубже. Сердце перекатилось и скрыло под собой полоску пореза.
- Ты проклят.
Наблюдая как серая энергия клубиться над телом, Вино представил свою сферу. Теперь он видел в двух пространствах и легко обращался со своим внутренним. Сердце уже почти полностью исчезло на ладони и он сбросил остатки на землю. Энергия дрогнула, пытаясь избежать прикосновения, но была слишком привязана к телу и подчинилась движению руки.
Около дома Вино не осталось никого. Ни кто не мог помешать. Не посмели. Испугались. И у него получилось. Следуя движению рук, как марионетка на черных нитях, тело Кирама приняло сидячее положение. С левой стороны чернотой зияла разъеденная, словно кислотой, дыра. Вино жалел только об одном. В холодном свете луны плохо было видно выражение этого мертвого лица. Он так хотел увидеть страх и боль, в сотню раз сильнее, чем в глазах Часлава в ту ночь. "Весело!" пронеслось в мыслях. Но нити, тянущиеся от сферы, утончались и обрывались. Вино приходилось обновлять их, на это уходило уйма энергии. Оборвав все связи, он собрал их в один шип и пронзил серую, безобразную массу, в которую превратилась внутренняя энергия предателя, не давая тем самым шансов на возможность уйти из этого места.
Перед глазами все плыло. Наступило состояние, которое юноша ненавидел больше всего. Слабость навалилась на плечи, пальцы заледенели. Пошатываясь, он подошел к Мунину. Птица послушно пошла на руки. "Бедняга. Больше не сможешь летать". Хрип послышался внутри тела покрытого черными перьями.
- Я не хочу оставлять тебя здесь. Потерпишь до Проклятых Земель? Пойдешь по дороге со мной?
Ворон приглушенно прокаркал. С трудом забравшись на лошадь, Вино посадил Мунина за пазуху. Вечер казался ему сном. Все произошло быстро и неожиданно.
***
- И ты ничего не сделал с телом этой сволочи? И даже памятью не воспользовался?
- Я вообще редко пользовался этой способностью. Да и что мне искать в памяти падали? Причины предательства, так до них и догадаться можно. Вообще поглощение чужих душ оставляет след и в твоей. Приятного мало. По поводу "не сделал", так я лишил его упокоения до того времени, пока кости не превратятся в пыль.
- Но твой дом!
- Это не их рук дело. Я так и не узнал, что там произошло. Да и не узнавал особо. Всего лишь место моего рождения. Жалею только о том, что не было сил заглянуть на родники. После, мне ни разу не хватило духа, появится в той деревне, даже при свете солнца. Нужно было убираться, эти дворняги могли и не побоятся новоимперцев и доложить магам. До самой пограничной полосы мне повстречались еще три или четыре глухих деревни, в подобных Григорий Михайлович любил напиваться в тавернах. Вопреки его совету я так и не продал лошадь.
***
"Приграничье начнется на древних развалинах"
Как и сказал седовласый начало приграничной зоны было обозначено высокой каменной стеной. Ранее ее поддерживали в боеспособном состоянии и часто использовали. Луны катились по небосклону и солдат на охрану перестали отправлять, гарнизоны вернули в города, для предотвращения местных беспорядков. С тех пор ветры и вода работали и разрушали. Некоторые участки сохранились слишком хорошо, что бы в это можно было поверить. Например, сторожевая башня. Под ее четырехскатной крышей могло поместится около двадцати человек. Ближе к внешней стороне располагалось защитное укрепление. Выглядела данная постройка внушительно, если не считать насквозь развалившейся стены десятью шагами дальше.
По выступающим камням можно было подняться на стену. Если бы рядом находилась деревня, местные детишки обязательно забирались бы туда и играли в войну. Но прилегающая местность была сохнущей степью без единого источника воды или плодоносной почвы. Желтые травы ломались под ветром, поодинокие кусты цеплялись сухими корнями за каменную почву. На горизонте маячили холмы и редкие посадки. Вино был еще слаб, за оживление мертвеца приходилось долго расплачиваться. Покачиваясь в седле, он дремал, прикрыв уставшие глаза, потому не сразу заметил, что конь топчется на месте. Скакун чего-то боялся, сколько не бил его Вино в бока, тот делал один шаг вперед и два назад. Тяжело вздохнув, парень посадил ворона на круп, сам слез на землю. Под каблуками трещали сухие бурьяны. "Нужно было забирать Кирама и ехать на нем" - выдало сознание. Он улыбнулся. Да, это было забавно, но не возможно. "Силенок маловато". Довольно часто Вино задумывался над тем, почему некоторые животные его не боятся, но так и не нашел ответа. В одном он уверен был точно, даже если хватило бы сил поднять мертвую лошадь и управлять ею, он так не поступил бы. Только за тем, что бы не идти пешком, он не оголил бы меч сумеречной стали. Скинув все снаряжение на землю, он погладил коня по красивой морде, покрытой коричневой шерстью. Как только Мунин оказался у парня в руках конь понесся галопом в сторону империи, разбивая сухую землю подковами.
Из вещей у Вино были только меч, походная сумка с книгами, поверх которых лежала еда и черный плащ. Из спутников остался только Мунин. Кости птицы переломаны в щепки. Что бы их восстановить потребуется много лун. Но и это не гарантирует, что ворон полетит вновь. Плоть пришла в негодность. Перья выцвели и не осталось в них металлического блеска. Связки и мышцы разлагались. Предотвратить неизбежное невозможно. Вино мог быть одиночкой, но в действительности оставаться в одиночестве ему не приходилось. Особенно когда впереди такой лежал такой долгий путь. Мунин всегда был с ним, по своей воле прилетел и следовал. "Пора" расставаться, еще не наступила. Разумом парень понимал все, но сердце протестовало. Потому он поднял сумку и направился к холмам на горизонте.
Странная человеческая природа. Оказалось, даже в приграничье живут люди. Хотя именно людьми их назвать трудно. Беженцы, преступники и незадавшиеся маги обретались здесь. Те, для кого жизнь в Новой Империи была под запретом. Вино видел следы, энергии, чувствовал, как нервничает ворон, но сами они не показывались. "Возможно эти умнее новоимперцев, которые, не боясь, могут подойти к ребенку Тьмы и задать глупый вопрос".
Лесополоса, поля, посадка, опять поля, ровные и на холмах. Конца и края этому пейзажу не видно. Облака периодически скрывали палящее солнце и отбрасывали неровные тени на землю. День сменялся ночью, облака скрывали луну. "Боги Солнца и Луны могут исчезнуть, но безымянные облака, кажется, не исчезают" - так он подумал.
В предрассветных сумерках он заметил силуэт. Посадки с деревьями остались позади, вокруг остались только холмы, покрытые сухой травой, которая цеплялись штаны. Существо, как сперва подумал Вино, не двигалось. Любопытство заставило парня свернуть. Каменный идол. Лишь отдаленно напоминающий человеческую фигуру. Округлая безликая голова, крепящаяся к покатым плечам из которых вытянулись руки поддерживающие живот. Вогнутая спина оканчивалась едва обозначенным началом ног. В землю вгрызались округлые колени. Ничего подобного ему в Империи не встречалось и даже в байках или книгах не было упоминания. Миха сказал:
"Великие каменные статуи устремятся в небо - это начало пустоши".
Но данная фигура была ниже Вино. Она не тянулась к небу, скорее врастала в землю, естественное продолжение, похожая на родинку-висюльку.
На груди прокряхтел ворон. Кинув последний взгляд на статую и пожав плечами, парень отправился дальше. Когда Солнце блуждало, освещая дорогу, он увидел на холме следующую статую. Через время еще одну, хотя прошел он не мало, солнце не сдвинулось с небосклона. Поставив на землю сумку и хлебнув воды из бурдюка, Вино обернулся на пройденный путь. Далеко, вклинившись в однотипный пейзаж, стояла статуя, повернувшись к нему спиной.
Дойдя до следующего "человека" он устроил более долгий привал. Предыдущая статуя тоже повернулась спиной. "Путь. Они указывают путь в Империю". Ночь обещала быть теплой, но Вино не поленился и начертил круг защиты, уселся на книги в сумке, укутался поплотнее, натянул на лицо платок и задремал, опершись на каменный живот.
Пришли сны. Яркие, чистые, из других миров. Ему снились эти холмы, покрытые высокой, живой травой. Серебристыми волнами она перекатывалась под ветром, пушинки зерен срывались и летели вдаль. За ветром шли женщины. Они скорее плыли, словно корабли, ровно, не поднимая или опуская плеч при каждом шаге. Замыкающая женщина остановилась, глядя в след остальным. "Благодать" произнесла она одними губами и белый пух скрыл ее фигуру.
"Мать-Земля". Вино почувствовал, как волосы тянутся за головой. Тянутся медленно, а потом резко опадают холодной полосой на шею. Он коснулся статуи. Камень покрыла теплая влага. Но воздух был сухим и холодным. Натянув спавший во сне капюшон, он коснулся головы Мунина. Тот слабо прокряхтел. Все чаще парню, небезосновательно казалось, будто к его груди прижимается труп. Пускай так и было изначально, но труп еще изредка отзывался, хотя и проявлял к происходящему все меньше интереса.
"Когда вы оба будете готовы, отпусти его".
Статуи попадались все чаще. Иногда становилось возможным увидеть лицо следующей и всегда спину предыдущей. Под ногами трещало и хрустело, облака земляной пыли тащились за сапогами. Рельеф становился все более плоским. Некогда высокие холмы уступали место каменистым равнинам, напоминающим склон с южного края поселения, только без деревьев, кустов и травы. Вместо растительности возвышались камни. Слоистые, с остроконечными вершинами, плоские. По ним было тяжело пробираться, подошва соскальзывала, острые края давили ноги.
Ночью, впервые за долгое время, плотные, высокие облака надолго скрыли улыбку Луноликой Мау. Дождь обрушился на каменистые поля. Сидя под серой стеной Вино выжимал из плаща воду в почти опустевший бурдюк. Запасы еды тоже подходили к концу, но вода была важнее. Это был первый дождь с того момента как он переступил через границу между Империей и другим миром, границу обозначенную стеной. Не известно, когда благодать неба снизойдет в следующий раз.
При солнечном свете влага ушла в сухую землю, воздух стал тяжелым, от камней поднималась испарина, создавая иллюзию нереальности происходящего. Последняя покинутая статуя норовила вот-вот исчезнуть, когда среди беспорядочного нагромождения твердой породы вырисовался сизый цилиндр. Свыкнувшись с однообразностью пейзажа, Вино не сразу обратил внимание на изменение. На границе видимости стояли каменные столпы. С каждым шагом они приближались, вырастали, становились больше в ширину, напоминая редкие древние деревья без кроны и веток. "Вот ориентир. Рано или поздно я до него дойду".
Первый столп Вино едва не пропустил. Плоский цилиндрический камень был высотой по колено парня, по его серо-синему боку протянулись острые надписи и фигуры. Белая поверхность изъедена временем потрескалась по краю, у подножия сквозь твердую почву пробивалось какое-то неизвестное растение с мясистыми отростками вместо листьев. На камне блестела роса, несмотря на то, что Светило почти находилось в зените. Теплая вода. Соленая. Вино провел по поверхности ребром ладони, собирая лужицу. Вкусная. Он никогда не пробовал ничего подобного в Империи. Следующий камень, находящийся в чуть более ста шагах от первого, можно было использовать как стол, если носить с собой стулья. За нанесенные по нему надписи цеплялись усиками плетущиеся растения, с мелкими синими цветами, оставив далеко внизу толстолистные. Столп был немного шире предыдущего, так как Вино уже не доставал до центра, что бы собрать влагу. По сторонам еще несколько камней такой же высоты. "Действительно камменный лес". Горизонт не просматривался. К наступившим сумеркам, Вино прошел достаточно и цилиндрические монументы превышали его вдвое. Между полностью заплетенными растениями камнями провисали лианы, иногда с отвесной поверхности, чаше с вершин. Испить солоноватой влаги уже не представлялось возможным. Попробовать на вкус мясистые стебли парень сообразил, устраиваясь на ночлег. К сожалению, растение оказалось горьким и не вкусным, хотя и очень сочным. Вино решил не совершать дальнейших попыток отравится и обходится тем, что есть. Перед тем как уснуть он размышлял о пройденном пути: "Если эти каменные равнины приграничная полоса, что же тогда Пустошь, лежащая впереди?"
Тьма не продлилась долго, но и солнце не поднялось. Луна повернулась темной стороной, ничего не выдавало времени прошедшего с того момента как Вино уснул. Проспал он достаточно долго, но не смотря на это чувствовал себя уставшим и подавленным. Сказывалось недоедание. В сумке оставалось не так много, а путь еще так долог, ведь по объяснению Михи выходило, что парень не прошел и половины. "Можно вернутся назад и сделать как Григорий Михайлович завещал. Набрать больше еды, а не жалеть себя. Еще можно взять лошадь и убить ее".
- Я прав Мунин?
Собственный голос Вино показался ему неживым. За все это время он впервые заговорил. Ворон не ответил, даже не прокряхтел. Только цепкие когти впивались в рубашку.
- Мунин?
Осторожно расстегнув костяные пуговички с игольчатым узором, Вино взял в руки птицу. Клюв его застыл в открытом состоянии, как бы на полуслове. Крылья не шевелились, лапы скрючились. Только глаза-бусинки, поверх которых серой дужкой лежали поднятые веки казались живыми. Вино долго всматривался в сумерках и крошечные выпуклые обсидиановые зеркала, пока дрожащей рукой он не коснулся век и не опустил их. Ком застрявший в горле разрушился, когда веки ворона поднялись и морщинистая лапка робко коснулась предплечья. Парень прижал к себе тело птицы так, как будто это был человек. Старый, добрый друг. Иным зрением отчетливо видно, энергия, душа, называйте как хотите, цела. Ей ничего не угрожает, пока Вино рядом. Пускай совсем немного, но он подпитывает Мунина.
Вернув ворона за пазуху, парень поднял походную сумку и снова ступил на свой путь, не ведая когда взойдет солнце. За все свое путешествие он не будет делать прогнозов. Они необходимы только когда живешь с людьми или боишься ночи. Здесь не было ни того, ни другого. Тем не менее, в голову Вино не заползла мысли о том, что можно облегчить себе ношу и оставить книги здесь.
Лианы с монументов древних цеплялись одна за другую, перекидывались на другие камни или просто тянулись равно как к солнцу, так и к земле. Листья на растениях становились крупнее, гуще, полностью укрывая надписи и синий цвет. В скором времени колонны стали просто зелеными, иначе их уже невозможно воспринимать. Снизу небо выглядело как разбитое на неровные куски зеркало. Под ногами появилась мягкость, каменный покров сходил на нет. Древний лес, да и только.
К тому моменту когда Луноликая Мау наконец смогла улыбаться одинокому путнику, его скрыл плотный ковер натянутый в воздухе. В темноте невозможно рассмотреть растительный потолок. Днем же солнечные лучи пробивались тоненькими полосками и рассеиваясь не достигали земли. Местность все больше напоминала новоимперскую с ее засеянными лугами и бескрайними лесами, среди которых белыми пятнами образовались города. Идти стало значительно легче. Вино ел изредка встречавшиеся известные ему травы и корешки, спал на мягких снопах и слизывал солоноватую влагу с камней, расчистив поверхность от плотных стеблей. Впервые за долгое время он увидел животных - нелетающих бурых птиц, разводимых в Империи для декоративного содержания у знатных особ. Несколько раз юноша пытался их поймать руками, пускай мясо у них было жестким и волокнистым, но какое это имеет значение, когда животную пищу последний раз ты пробовал в другой жизни. Пернатые убегали на сильных лапах и не подпускали чужака близко. "Мунин помог бы" - подумал Вино и сжал зубы от злости на Кирама. Даже после смерти этот урод причинял боль. Тогда же пришло решение использовать в качестве инструмента охоты свои способности. Надеясь, что сможет убить на расстоянии, Вино погрузился в черный шар энергии, закрыв глаза. Щупальца распространялись от сферы, увеличивая ее в диаметре, но этого было не достаточно, птицы не подходили так близко. Затею охотится таким способом, пришлось отложить. Еще оставались кровь и меч. Конечно, он мог обрызгать кровью убегающую дичь из ладони и даже попасть, но вряд ли нанес бы тем самым смертельные повреждения. "Что меч?". Меч - не нож и бросаться им смысла не больше чем задействовать иные способы. Оставалось только наблюдать за тем, как стайка пернатых пасется около следующего столпа и давится горьким корешком. Жалел он и о том, что каменное поле осталось позади.
Как ночью, так и днем под бесконечным шатром было прохладно. Хотя по большому счету все происходящее находилось в искусственных сумерках. Плотный покров вовсе перестал пропускать внешний свет, зато появился свет внутренний. Приблизительно на центрах колон, по скромным прикидкам парня, на высоте пятого этажа, " Как стеклянная крыша в библиотеке", раскинулись светящиеся грибы. Растительность пошла на спад и чем дальше забирался Вино, тем холоднее становился воздух. Это был хороший знак.
"Следуй за холодом, за водой"
Водных потоков пока еще не появлялось, но все подчиняется законам жизни. Вода там где низко, там где низко - холодно. Он не сбился с пути. Земли, как и травы между колоннами не осталось, все под собой скрыл мох. Крохотные белые цветочки поднимались на уязвимых стеблях. Когда вопрос "Почему же здесь ни кто не живет? Преодолеть каменную пустыню вполне возможно..." почти перестал выходить у Вино из головы, ему неожиданно открылся ответ.
Неровные плиты мха, обнажив переплетение корней, валялись по обе стороны рваного следа. Отдельные кусочки тянулись по выдавленной дороге, указывая направление движения. Нутро Вино похолодело от низменного человеческого чувства - страха перед неизвестным. "Что за существо могло оставить подобный след?". В Империи самым крупным животным по праву считался бык. Это "нечто" имело два шага в ширину, приземистое тело и определенно был волочащийся по земле хвост, лапы короткие, широко поставлены.
Только люди ходят бесцельно назад - вперед, животные ценят свое время и силы, двигаются только к цели. Так и неведома зверушка размеренно ползла по своим делам, не тревожимая ни кем. "Стало быть хищник", резонно заметил парень и погладив по голове Мунина последовал за извилистым песочным холмиком. Ворон издал приглушенное "карх". Его поведение последнее время напоминало поведение маленького ребенка, неудачно подшутившего над близкими и теперь всячески пытающегося угодить, извиниться, загладить свою вину. Он то и дело кряхтел, дергал крыльями с переломанными костями, взбирался лапами по ткани рубашки, высовывал черную головешку и вертел ей из стороны в сторону. Вино не злился на него. Возможно это их последнее совместное путешествие, не стоит тратить его на всякие глупости.
Стараясь ступать как можно тише, Вино останавливался каждый раз, когда столп находился в поле видимости и на его фигуре можно было рассмотреть синее цветы, отсвечивающие от грибов. Прислушивался. Будь враг спереди вплоть до периферии, он увидел бы его с помощью внутренней энергии, для прикрытия тыла, пересадил Мунина в сумку, но если нечто скрывается за колоннами... он старался не думать о мече, слишком коротком для огромной приземистой туши и о слабости своей энергии, только твердил себе слова Михи "Только люди могут быть настолько глупы".
Становилось все холоднее. Никто так и не повстречался Вино, не выбежал из-за древнего камня, не поднялся из мягкого покрова. Парень даже немного загрустил. Мох пожирал окружающие, растение с синими цветами покорно уступало. Только грибы на колонах становились шире, больше по количеству, ближе к земле. Если раньше на одном столпе произрастало два -три люминесцентных гриба, то сейчас крупных не менее пяти, под ними сотни маленьких. Плащ не спасал от сырости. Холодно. Темно. Тихо. Как могила. "Самая лучшая в мире могила". Белые тычинки, произрастающие с вечнозеленого полотна, тоже светились, слабо. "Поляна светлячков", сердце сжалось от горечи. Ели бы дул ветер, они качались бы в вечном танце, никому не причиняя вреда. Этот мир отличается от мира Империи. Здесь разрушенное - восстанавливается, вырастает вновь, вечная жизнь. Для того, что бы в Новой Империи зарождалась жизнь - необходима смерть.
Оставшись один на один с воспоминаниями, Вино шел вперед, более не останавливаясь, не прислушиваясь, не оставаясь у одного из столпов на ночлег. Шел, без отдыха, ноги совсем онемели и ему казалось, что он - сфера, летит по бесконечному тоннелю, не привязан к телу, свободен от боли. Черная сфера сливалась с тьмой окружающей, растворялась в ней, поглощала ее. Едина со всем миром.
Пробуждение вспышкой вырвало его со дна колодца сновидений. Он сел, скрестив ноги и обнаружил себя на берегу тоненького ручейка, сбегающего водопадом с неразличимого глазом потолка. Столпы стали заметно уже, весь зеленый покров исчез, обнажив поверхность столь же бледную, как кожа парня. Под ногами ощущалась твердость камня. Обернувшись, Вино всматривался в мрак, нарушаемый точками в которые превратились огромные грибы. Столпы стали и реже, зато грибное царство процветало, но еще больше света излучали потоки. Шумели, разбивались, стекали капли, соединяясь вместе, образовывая мощнейшую силу.
- Когда...что произошло Мунин? Как мы оказались под землей?
Мертвое "Кар" стало ему ответом. Колонны, устремленные в небо, сменились поддерживающими свод. Одинокий путник не замечал малого уклона по пути. Растительный потолок стал каменным, где-то из расщелин в нем вытекала светящаяся жидкость. Вино одолевали сомнения по поводу ее питьевой пригодности. При ближайшем рассмотрении он заметил крохотные организмы напоминающие радужку глаза с черной точкой по центру. Синие "Глазки" метались, копошились в своем маленьком мирке, ограниченном берегами, как население Новой Империи важно разгуливает в городах. Стоит выкинуть их на берег и от прежнего спокойствия, важного мнения о себе не останется и следа. Ограниченные существа.
"За последними древнейшими существами раскинулись пустоши, но не увидишь их, если не собьешься с пути"
Переступая через ручейки Вино размышлял о мире оставшимся над его головой. Он представлял себе как по бесплодной каменной пустыне, которая шире и бесконечнее предыдущей мечется ветер. Беспощадное Солнце пялится одиноким взглядом, его не проглотят. В отличии от некогда зеленого Приграничья, безжизненная Пустошь существовала всегда. Даже камень не мог вытерпеть подобных условий. Он трескался, разрушался, осколки терлись о щербатую поверхность, откалывая себе подобные. Белые песчинки, почему-то Вино решил, что они должны быть обязательно белые, разносятся ветром, стираются о камни и стирают камни, делая их гладкими на ощупь. Окажись кто-то там, он умер бы в страшных мучениях. Песок изжог изнутри даже самое сильное тело, высушил все жизненные соки, затаился в каждой морщинке на коже. Затерявшись у корней волос, заставлял бы непутевого путника чесать голову пальцами, с распухшими костяшками, до крови. Резал складки на шее, проникал в рот через уголки губ, слюна становилась вязкой, сухой. Вино непроизвольно сглотнул. Любая обувь стала бы пыткой, песок терся бы между пяткой и кожей сапог, между пальцев и под стопой. Невозможно открыть глаза, сделать вдох. Если в Пустошь придут сумерки, холодная луна застанет тело, распластавшееся в неприродной позе. Кожа останется только на спине, ягодицах, потому что человек упадет на спину, когда его нога угодит в расселину. "В Пустоши никогда не было жизни и никогда не будет" - Вино встряхнул головой, отгоняя жуткие мысли.
Пол пещеры покрывали бело-кремовые разводы. Влажным воздухом было приятно дышать. Переступая неглубокие лужицы, стараясь не потревожить миры синих "Глазков" парень размышлял. О Михе и Катарине, о Чаславе, о матушке. Но каждый раз его мысли забредали в темные уголки памяти. В окружении светящихся стен, его сознание копало в недра ненависти, боли, отчаянья. Кирам - предатель. В отрывках из воспоминаний Вениамина он был испуган. Ночью, в свете одинокого фонаря, где-то в рабочих кварталах Импенова жался к забору, выдавая своих друзей. Цена их жизни - обещание о былом семейном величие, воинская служба и золото. Фигура главного мага заслоняла свет от фонаря, не позволяя разглядеть лица. Светлый маг врал, не задумываясь, уверенно. Кирам говорил правду, когда в руке Вениамина звякнули золотые, предатель готов был продать и сестру с родителями. Игнорируя инстинкт самосохранения, Вино с размаху ударил себя по щеке открытой ладонью. Словно жаром обдало. "Что это за место?". Прежде его не раздирала изнутри такая злость. Даже когда он выбежал во двор перед общежитием мальчиков и увидел Фокса, а за его спиной пришпиленного к стволу дерева Мунина. Он разозлился, потерял голову, глупо подставился под удар, о чем холодными вечерами напоминала ноющая боль в плече. Но сейчас, впервые в жизни его душу сдавливала такая злоба. Он мог припомнить каждый недоброжелательный взгляд в свою сторону, каждого грубияна в разных городах, каждого... "Что если Миха специально не сказал. Он ведь всегда недоговаривал, уклонялся от неудобных тем". Тепло разлилось на противоположной щеке. Из глаза потекла непроизвольная слеза. Устало прокряхтел Мунин.
- Пожалуй, стоит отдохнуть? Согласен, Помнящий?
Вопреки ожиданиям парня, Мунин не был согласен. Он изо всех сил начал трепыхаться в сумке, хрипло каркать и всячески шуметь.
- Понял я, понял, - Вино погладил черные перья. -Понятия не имею, как долго еще идти, я не знаю о чем говорил Миха: "Со дна поднимется туннель, он выведет тебя в города. В Проклятые земли".
Бурдюк был заполнен менее чем на треть, из еды осталась только засохшая четвертушка круглого хлеба. Вокруг только камни, светящаяся вода и грибы. Ничего съестного. Окружающий мир из вечно меняющегося в равновесии превращался в вечно не меняющийся. С потолка спускались наросты породы, их отражения поднимались с земли. Ноги скользили по неровностям, несколько раз он падал. Поднимался. Здесь могла бы царить идеальная тишина, но звуки разбивающихся капель разрушали ее беспощадно. Капли и тихая песня, слова которой Вино слышал в далеком детстве. Песня об одинокой звезде, которая превращается в слезы девушки. Песня напеваемая его одинокой матушкой, оставшейся с ребенком-демоном на руках, когда даже любимый муж отвернулся.
Светящиеся лужи становились все глубже, расползались, стало возможным разглядеть едва возвышающиеся дорожки с зазубренными возвышениями, очерчивающие края. Грибы заманчиво выставили мясистые ножки, а в желудке время от времени урчало. Вино напевал, путаясь в словах, в голове гудело. Опять это отвратительное состояние перед потерей сознания. Сколько он уже идет без отдыха? Сколько он вообще в пути? Интуиция на пару с внутренними часами подсказывали, что прошло как минимум три луны. Рассудок отказывался верить. Невозможно, такой юный организм не в силах выдержать три луны на скудных растительных харчах и солоноватой воде. Песнею навевались мысли о матушке, он вспомнил ощущение теплых рук, ее нежный взгляд, глаза такого редкого лазурового оттенка, запах трав от светлых локонов. Цвет волос передался всем ее детям кроме Вино. Вот цвет глаз не унаследовал никто из братьев. Их радужки блистали изумрудами, как и у отца, у человека, который был вдвое меньше Михи, но в детстве казался Вино больше самого страшного медведя. Изувеченное животное, разившее хмелем на весь дом. Если бы не он, все могло быть иначе или еще хуже, чем было. Отчима уважали в деревне, за былые заслуги, давно покрывшиеся пылью, но уважали. Иначе вечно трясущиеся от страха жители наверняка учинили какую-нибудь глупость. Камни покрыла слизкая желтая поросль. Светящиеся грибы выглядели так заманчиво со своими неровными складчатыми телами, "такие сочные".
Подойдя ближе к широкой в основаниях и утончающейся к середине колоне, Вино обнажил клинок. Несколько сросшихся грибов размером с кулак скользнули по лезвию. Свет исходил от шапки и разбрасывал игривые блики по запястью. Ворон молчал. Осторожно парень поднес к носу грибницу. Запах такой же, как и от десятков других грибов, растущих в лесах Новой Империи. Положив добычу между островков желтой плесени, парень набрал полные ладони воды с "глазками" и вылил на тропинку. Как и ожидалось нарушенный уклад жизни, привел к хаотичному метанию. Вторую лужицу он разместил на противоположной стороне. Острое лезвие легко скользило между ножкой и шляпкой, разрезая серую массу. Повернув голову на бок Мунин любопытно наблюдал за происходящим из сумки стоящей неподалеку. Осторожно опустив в одну лужицу кусочек грибной ножки, а в другую светящейся шляпки, Вино принялся наблюдать за происходящим. Парень в повадках стал похож на своего питомца. Сидя на корточках и пристально всматриваясь в окружение возвышающихся над лужицами кусочков, он ощущал, как затекают ноги от лодыжек и выше. Возможно, показалось, но он уверял себя что "глазки" в лужице с шапкой стали двигаться медленнее и натыкаться друг на друга.
Отрезав еще кусочек от ножки и зажав его в правой руке Вино расстегнул пуговицу на манжете и откатил рукав, помогая большим и указательным пальцем. Поверхность гриба напоминала чужую кожу, когда парень смазывал внутреннюю сторону локтевого сгиба. Зафиксировав рукав и захватив грибы без шляпок, он отправился дальше. Мысли снова копошились в памяти, как черви в разлагающемся трупе, пытаясь добраться до откровенно отвратительных вещей, в которых люди боятся признаваться даже себе. В конце концов Вино решил думать о туннеле и предпочел бояться пройти мимо, как не заметил того факта что оказался под землей. Дорожки-мостики над лужами пересекались и уводили в разных направлениях. Парень осознанно выбирал ту, где желтой плесени было поменьше. Определенно она была отвратительна.
Решив, что прошло достаточно времени, Вино осмотрел свою руку. Она оставалась такой же бледной, как и всегда. Ни покраснений, ни зуда. Вот синие вены стали сильнее проявляться, впервые он отчетливо осознал что похудел. Хуже того, исхудал. Ручки-ниточки, впавшие щеки у отражения, глядящего из воды. От накачанных мышц за последнее проведенное в Империи время не осталось и следа. "Наверняка, если лягу и закрою глаза, стану похож на покойника". Он лизнул гриб, ту самую ножку, которой натирал локоть. Остальной запас лежал рядом с Мунином.
Подождав еще немного, скорее по привычке, чем для уверенности, Вино принялся жадно жевать гриб. Волокнистые кусочки вязко перекатывались во рту, ломоть хлеба спасал положение и помогал сдерживать внутренние позывы. Ничего отвратительнее не попадало в рот парня за всю недолгую жизнь. Но желудок урчал, скорее удовлетворительно чем осуждающе. Внимательный ворон натужно прокряхтел, мол достаточно и Вино отложил гриб в сумку. Он съел не больше одной трети, но чувство насыщения приятно грело низ живота. Сытость несовместима с ходьбой, одолевало желание присесть или даже вздремнуть. Парень еле преодолевал зевоту. Все изменила неожиданно оборвавшаяся дорога. Вот она размеренно стелилась под ноги и вдруг закончилась. Каменная стена тянулась по обе стороны, терялась во тьме. Невероятно, но между не поросших грибами стен гулял сквозняк. Неохотно Вино ступил в воду, разгоняя "глазки". Холодная, она въедалась колючками через ткань. За спиной по поверхности волочился подол плаща. Дно уходило вниз, Мунин начал возмущаться, когда парень шел по колено в воде.
- Не переживай. Я брошу книги, но не тебя.
Ледяная вода поднялась до пояса. Вино поднял сумку над головой и крепко сжал зубы. Он уже не чувствовал ног ниже колен. Между косяков светящихся "глазков" промелькнуло что-то отличное от дна по цвету. Дерево, словно выросшее под водой, лежало горизонтально, раскинув могучую крону. Неуверенно ступая по стволу, парень держал одной рукой сумку на голове, другой пытался сохранить равновесие. Дно круто ушло вниз и теперь его тропинкой стало дерево над темной бездной. Синие существа не решались заплывать на глубину. Он смотрел на свои онемевшие ноги, медленно ступая, обдумывая каждый шаг. Ствол утончался, разветвлялся, прогибался под непривычным весом. Шаг. Тропинка пружинила и оттолкнула от себя парня. Он вязко приземлился, но одна нога соскользнула между веток и тело начало заваливаться набок. По поверхности распространялись круги от брызг, сотворенных взмахами руки. Ворон не каркал, вцепившись намертво в ткань лапами и клювом. С трудом Вино удалось вернуть равновесие и он продолжил путь с еще большей осторожностью.
Когда ветки перестали возвращаться в исходное положение, пришло понимание, дальше идти не получится. Он издал приглушенный вскрик отчаяния и эхо отозвалось от стен. В этом звуке послышались нотки спасения. Эхо отразилось не только по бокам, но и спереди. Подняв руку, которой до этого держал равновесие, Вино сжал ее в кулак.
- Мунин!
"Мунин-муни-и-ин-иии-н" вторило эхо. Переваливаясь как старик, с одной лапы на другую, ворон полз по сумке, преодолевая грибную преграду. Когда он достиг цели, парень не опустил руки и Мунин сжал когтистые лапы что было силы. Трясясь от переохлаждения, Вино перенес ворона в капюшон и схватился за сумку обеими руками. Глухой удар отозвался впереди, как и предыдущие звуки, а парень вновь едва удержал равновесие. "Рядом" подумал он дернулся с места. Берег оказался действительно близко, хотя добраться до него было невероятно тяжело. Вино подтянулся на руках и повалился боком на твердь. Экстренно покинув спасательный капюшон, ворон пошкандыбал к лицу парня.
- Кхрар.
- Уйди! Я больше не могу! - Вино перевернулся на другой бок, захлебываясь собственными слезами.
- Кхрар!
- Нет, Мунин, не хочу! Не могу!
- Кхрар! Кхрар! - не отставал пернатый.
Опираясь на холодный камень Вино сел. С кончиков волос капала вода, с лица слезы. Он замерз. Желал оказаться сейчас на пустоши, с ее палящим солнцем и горячим ветром. Ворон отковылял дальше и снова закаркал. Он каркал до тех пор, пока парень не пополз за ним на ладонях и коленях. Затем отпрыгивал и каркал. Так Вино добрался сначала до сумки, собрал вывалившееся содержимое, потом он полз за голосом ворона, пока не наткнулся на выступ. "Снова столпы", хрип отчаяния вырвался из горла. В непроглядной тьме под замерзшими пальцами слабо ощущался холод камней. Шириной с локоть и длинною с два, каменные выступы возвышались один над другим. У первого, парень оставил свою походную сумку, забрав только бурдюк, ворона усадил на спину. В непроглядной тьме он двигался вверх по спиральной лестнице. Ее края гладкие, обтертые временем, упирались в живот. Сколы и трещины поселились по всей поверхности. Где-то вдалеке все так же тишина нарушалась падением капель. "Вот это действительно могила. Что если там наверху нет ничего? Я не пойду обратно, останусь там." - уверял он себя. Измученное тело с трудом подчинялось командам мозга. Не выдержав гнетущей и всеобвалакивающей тишины, Вино принялся считать ступени. Раз, два...Разрыв в произношении между девятнадцать и двадцать составил полминуты, между тридцать второй и тридцать третьей - три с четвертью. Сорок восьмую он ни как не мог преодолеть и тогда Мунин стал ему подкаркивать. Не помогло. Обеспокоенный за хозяина пернатый, переполз со спины на голову, а выпутавшись из волос на сорок восьмую ступень. Когти его умело цеплялись между трещин и стыков. Волоча за собой сломанные крылья, ворон принялся взбираться выше, прокряхтев дрожащим голосом. Вероятно, это означало "сорок девятая". Вино смотрел в темноту перед собой. Пускай он не видел ничего дальше кончика носа обычным зрением, но сферой ощущал друга. Он с точностью до мельчайших подробностей представил как Мунин борется с вечным камнем и побеждает его. "Вот он на сорок девятой, я остался позади. Но мой верный друг ждет меня. Единственный кто разделит со мною действительно все". Собрав последние силы, Вино пополз дальше.
На пятьдесят второй он лежал, не имея возможности двинутся. Тело словно сводило судорогами, между непроизвольными сокращениями мышц трясло мелкой дрожью. Мунин стабильно опережал парня на ступеньку, но не звал его, не беспокоил. Когда оба мира Вино погрузились во тьму и он уснул тяжело сомкнув веки, ворон принялся взбираться дальше. Обессилевшему парню снился дождь. Живая вода, снисходящая с неба неистово шумела. Он едва не захлебнулся собственными волосами и долго откашливался держась за горло. Не сон. В подставленное черной высоте лицо била влага, задерживаясь на ресницах и бровях, защищающих глаза. "Что же это?". Лестница расширялась, тогда, как должна была сужаться, становясь больше в диаметре. Теплая, наконец-то теплая вода. Каждая ступень становилась короче, неустойчивее. К семидесятой осталось меньше половины от изначальной длинны. Дождь так и лил. Прикрывая рукою глаза, Вино удалось рассмотреть краски рассвета тронувшего основание тучи. Ливень кончился, последние ступени он уже не считал.
Выступы из стены вывели на ровную площадку. В серых сумерках, точно курица, на животе сидел Мунин. Парень взял его на руки, прижал и только тогда понял что черные перья, которые когда-то отблескивали металлом, промокли насквозь. Вскарабкавшись по плащу, ворон ударил клювом по мочке уха. Потекла кровь.
- Зачем?
Проказник ничего не ответил, а Вино принялся жадно глотать поодинокие капли спокойного дождя, в который перешел ливень.
***
- Это не туннель, скорее колодец. Не вижу никаких "порванных коробок".
Со всех сторон круглую смотровую площадку обступили башни с яйцеподобными крышами. Архитектура раскинувшегося перед взором Вино города поражала своей однообразностью и закругленностью. Большинство зданий тянулись вверх, превышая допустимую границу по этажам в Империи. Дождь закончился, ветер порвал тучи в неровные клочки. Он стоял на пятачке бетонных плит, то там, то тут нарушенных деревьями, когда-то тянувшихся к жизни. По-прошествии многих лун деревья вместе с городом высохли, оставив опустошенные скелеты и коконы. Черная копоть поглощала постройки снизу и лишь самые высокие сохранили былое величие белого камня. Ничего не напоминало империю и не выдавало того, о чем говорил Миха. Все дальнейшие указания седовласого стали бессмысленными. Где найти вампиров, куда идти, а главное - чего бы поесть, волновало парня. Взор его обратился к ступеням в колодце. В глубине мрака камни терялись уже на втором кругу спирали. Вино пожалел свои силы, решив, что книги, сколь ценными они не являются, явно дешевле жизни. Теплый воздух возбуждал желание раздеться. Промокший до нитки плащ, Вино разложил плоским блином, за ним последовала рубаха и штаны. Как только лучи солнца проскочили между башен и коснулись тканей, ленты пара танцуя потянулись вверх от вещей. Парень сидел, облокотившись на жесткий ствол с глубокими бороздками. Ухо больно чесалось и слабо кровоточило. Вредный ворон обходил дозором площадку. Вялые отблески солнца на его неестественно кривых крыльях напоминали Вино о ценности книг в сумке. Он отвернулся, перевел взгляд на соседнее дерево и ему вспомнилось, что кроме половины собственных рукописей, там внизу лежит съедобная ножка гриба. Волокнистая, тянущаяся, она дала силы переплыть и отыгрывается сейчас сторицей. В животе неприятно тянуло, тошнота стояла в горле.
Натянув сопротивляющуюся влажную одежду и усадив Мунина на груди, парень двинулся в сторону домов. Для лучшей устойчивости он подобрал обломок деревянной ветки и опирался на нее как старик. Окна в домах были либо заколочены, либо зияли как пустые глазницы. Явственно чувствовался запах свежей гари, воображение дорисовало языки пламени и паникующих людей. Потрескавшийся тротуар вел длинными улочками, где не было ни одной живой души, ни одного трупа. Сворачивая за очередной угол, на долю секунды он заметил движение. Задержав дыхание, Вино обдумывал план действия. "Крыса, точно крыса. Их можно есть". Желудок странно заурчал. Еще что-то потревожило зрение и отвлекло от мыслей, на сей раз в оконном проеме второго этажа, по другую сторону улицы. Решив, что из охотника, он в одно мгновение превратился в дичь, парень принялся отступать. Бледная кожа стала совсем белой, ноги налились непонятно откуда взявшейся силой.
Когда распахнулась первая дверь, Вино бросил палку и побежал. Не видя своих преследователей, в незнакомом месте он бежал, безумно, почти не разбирая дороги. За спиной слышалось рычание и повизгивание, "Не оборачиваться!". Дорога вздыбливалась и рвалась, будто специально мешая ему. Звуки, издаваемые преследователями, приближались. Тошнота отступила на задний план и парень слышал только удары своего сердца и тварей сзади. Между соединениями двух бетонных плит его нога угодила в выемку, корпус наклонился вперед, ладонь скользнула по шершавой поверхности, сдирая кожу и пачкаясь пылью. Перед глазами скользнула серость, за спиной раздались ликующие возгласы. Невероятное везение и реакция помогли ему не упасть. Носок сапога коснулся запястья и едва не окончившаяся погоня продолжилась. Сзади угрожающе зарычали, а серость перед глазами сменилась мостом в конце улицы.
В середину перехода через реку вклинилась каменная глыба с острыми вершинами, словно выползающая тварь из того места где когда-то была река. Ладонь уже коснулась рукояти меча. Решив, что встретит своих врагов за мостом, Вино из последних сил прибавил скорости. К прочному каменному мосту на квадратных колонах сходилось три улицы. Мост и глыба, словно существа из разных миров, боролись, не давая поблажек противнику. Существа такие разные и такие схожие между собой.
Правый каблук коснулся зазубренной поверхности, вылезающей из-под моста. На исходе второго шага по непобедимому монстру с шипастой спиной, левый рукав потянуло назад. Первым среагировало тело. Когда клинок из сумеречной стали разбирал шип, попавшийся на пути, в тысячи сверкающих на солнце осколков, разум Вино только начал осознавать ситуацию. Идеально сбалансированное, острое как бритва оружие с легкость преодолело преграду, не потеряв в скорости и не изменив траектории. Подошва скользнула и парень в полуобороте начал заваливаться на спину. В глазах все окрасилось алым. Вопль боли вклинился между ударами сердца. Веки закрылись, защищая глазные яблоки и открылись вновь, давая возможность, полностью насладится зрелищем.
За преградой шипов, стоя на коленях, существо издавало жуткие вопли. Его правая рука билась в последних конвульсиях со стороны Вино. Нападающий обвивал вокруг предплечья крысиный хвост, длиною не меньше метра, в попытке остановить кровотечение. Не в силах подняться, парень пополз на четвереньках к другой стороне моста, не выпуская меча. К самому шустрому из преследователей подоспели остальные крысюки. Только на середине дороги, лежащей параллельно реке Вино понял, что погоня окончилась и обернулся разглядеть преследователей. С десяток существ в рваных одеждах, у каждого хвост и жиденькая растительность в виде усов на отвратительных мордах. Одни рассеяно глядели на собрата, другие зло на убежавшую жертву. Топчась на мосту, они не осмеливались переступить условную границу. По мордам читался страх.