К острову подкрадывалась древняя черная кошка с единственным белым глазом, имя ей ночь. Из города доносились первые удары ее сердца - пульсирующие звуки барабанов.
Пышная, черно-красная юбка платья скрыла стройные, загорелые ноги островитянки. Она крутилась около отполированного куска меди, поправляя цветы, заплетенные в янтарные волосы, при тусклом свете лампы. Сегодня время почестей и страсти, та самая долгожданная ночь, первая, когда ей позволено покинуть дом и окунутся в реку всеобщего веселья. Сегодня она подарит ему себя.
С широких улиц доносились песни, воздух наполнялся морской сыростью. Девушка бежала вниз, по вырезанным прямо в земле ступеням, обласканная лунным светом, желтым, словно зубы старика. Как только босые ноги ступили на шершавую брусчатку, под нарастающие ритмы барабанов, юная дева начала свой танец. Хлопки ладоней, звон браслетов, шорох маракасов тонкой незримой нитью вплетались в полотно праздничного шума. Процессия двигалась вперед, к главной улице. На каждом ветхом здании полыхал факел, коптя и плюясь искрами в сапфировое небо, усеянное звездными жемчужинами. Кто-то передал девушке гладкую чашу, испещренную трещинами, словно мраморными волокнами. Не останавливаясь, она сделала пару глотков обжигающего горло напитка и передала сосуд далее. Далеко впереди, где люди уже не танцевали, стояли, переминаясь с ноги на ногу, в воздух потянулись первые призрачные полосы сигаретного дыма.
Отдельные пряди липли ко лбу, цеплялись за увесистые кольцевидные серьги. Взбивая локоны наверх дрожащими от напряжения пальцами, дева и не думала останавливаться, только не сегодня. Капли пота стекали по разгоряченному телу, впитывались в ткань платья. Во все уплотняющейся толпе становилось трудно дышать.
Теплые пальцы сомкнулись на запястье девушки, кто-то выдернул ее из своего ритма, увлекая в безумную пляску. Их темные, почти черные глаза, наполненные отражениями горящего повсюду огня, встретились. Мужчина закружил островитянку, так, что юбка вздымалась и опускалась волнами. Сверху лился дождь, уже знакомого, горького привкуса. Замечая приближающуюся пару, люди расступались, образуя живой коридор. Сизый дым стелился над головами в безветренную погоду тревожимый только взмахами занесенных над головами рук.
Плавные, обтекающие движения мужчины зачаровывали. Девушка не могла смотреть на улыбку тонких губ, на шелк черных волос, не обращать внимания на сильные руки и плечи, ее сердце трепетало все сильнее. Для защиты души, отсрочки неизбежного, измеряемого несколькими вдохами, она могла только закрыть глаза. Его пальцы скользили по изящной спине, подчеркивали талию, опускаясь все ниже. Их томные выдохи сливались воедино. Она очнулась после того, как подушечки пальцев коснулись податливого дерева. Черные глаза искали свое отражение, но на этот раз, в зрачках мужчины не откликались огни, глазницы были источником призрачных всполохов. Взгляд из-за грани, из мира мертвых.
Затянутое в черный костюм худощавое тело плясало на узкой стороне гроба. Голова лишилась кожи, остался лишь череп, дымчато-белого цвета. Белые перчатки глушили всплески до едва различимого шума, кажущегося раскатами грома, в повисшей над перекрестком тишине. Толпа замерла в ожидании.
Девушка потянулась вверх, одновременно поднимаясь на пальцы ног. Ее ладони играли, изображая опадающую листву. Осторожный выпад в сторону, следующий, сопровожденный звонким ударом о натянутую эластичную кожу инструмента. Легко поведя плечами, она невесомой походкой направилась к мужчине. Барабаны просыпались, будто от сна, послышались первые несмелые голоса. Сокращения сердечной мышцы, рождение новой жизни.
Крышка гроба прогибалась у середины, пружинила, подстегивая не останавливаться. Из толпы протянули чашу, в дрожащем, ярком свете десятков огней, стало возможно рассмотреть старую кость, послужившую материалом. Испив, осушив до дна, мужчина передал вновь наполнений сосуд партнерше. Дар безбоязненно принят. После того, как ром, сдобренный жгучим перцем, разлился жидким пламенем в горле, танец жизни и смерти продолжился. Сегодня божество останется довольно и остров ожидает благодать, а дева впервые познает страсть, обжигающее касание тел и безумное желание.