Это происшествие так и не складывалось в законченную картину. Этюд Моне. Все зыбкое, перетекающее, не способное оформится в четкую грань, фигуру. Тени, проступающие сквозь туман утренней Темзы. Таят намек на нечто определенное, и, вдруг, начинают двигаться, сплетаться, расти, образуя тот черный квадрат, опору на котором не находит даже взгляд. Этим квадратом было окно вагона метро, отражающее почти незнакомую физиономию в очках. "Заказать бы новую оправу с маленькими блестящими камешками". И тут же фиговый листок метроинформбюро: "Тату для защиты от сглазов и заговоров выполнят профессиональные работники. Возможна узкоигольная корректировка кармы". Узкоигольная? А широкоугольная или, например, многоугольная? Восьмиугольная? Звучит заманчиво. Сделаю маленькую восьмиугольную корректировку на попе. Назло папуле. Скажет: "Пойди, напиши что-нибудь разумное". А я ему ножку вперед с восьмиугольной кармой. Все, что пишу - уже исполнено космического смысла. Завтра можно на Тибет отправлять, монахам для ночных песнопений. Газету издам: 'Вопросы кармической близости и дальности в зарисовках собственного корреспондента. Письма сверху". Наш И.Т. полиловеет. Конечно, легко заставлять юную и неопытную девушку мотаться по митингам в защиту отечественного тракторостроения и против ущемления прав кастрированных кошечек. А ты вот воздвигни что-нибудь по-настоящему духовное, чтобы каждый студент на лекции в платочек от собственной незначительности. Памятник нерукотворный. Чтобы в каждом слове медь трубадуров. Вот чтоб прочитал и либо в монастырь, либо в реку с обрыва.
А И. Т. - это наш главный редактор. Газета - "Восстань". И.Т. сам это название и породил. Ежу понятно, что дальнейшей его характеристики, как человека и гражданина, не требуется. Как вы лодку назовете ... ну и так далее. Успеха газета, естественно, не имела, потому как не совсем понятно кому и куда нужно восставать в нашей провинции. Вся редакционная братия из кожи вон лезла, пытаясь увеличить читательскую аудиторию, но газета не продавалась. Говорят, что И.Т. имел связи в определенных кругах и платили ему вовсе не за тираж, а за, как бы сказать, близость, и не только духовную, к этим самым кругам. Поэтому время от времени сам И.Т. под псевдонимом "Обратный" выпускал пространные статьи в защиту сексуально угнетенных меньшинств, отчего название газеты приобретало дополнительный сакральный смысл, вызывая ехидные улыбки дистрибьюторов.
Моя же должность в газетной иерархии была самая заурядная - собственный корреспондент. Загадка этимологии слова "собственный" по отношению к корреспонденту не дает мне покоя с момента заступления на означенную должность. Или это означает, что я становлюсь собственностью газеты, а, точнее, самого И.Т., вынужденная выполнять все мыслимые и немыслимые капризы вышестоящих иерархов, или, наоборот, становлюсь корреспондентом, но собственным, занимающимся исключительно собственными делами, имеющим собственное корреспондентское мнение обо всех значимых событиях и происшествиях. Мне импонировала вторая версия, тогда как начальство, по-видимому, склонялось к первой, и даже было абсолютно уверено, что без щелканья бичом над моей бедной головушкой, газетное просвещение сограждан быстро деградирует, а я, персонально, будучи рупором народных масс, скачусь до морального оппортунизма, коий выразится в сидении в единственном в нашем задрыпанном городке, литературном кафе и переписывании болтовни моих коллег-журналистов. По-правде сказать, все остальные собственные корреспонденты именно так и поступали, что, помимо тривиальной зависти, рождало в моей неокрепшей перед житейскими соблазнами душе вполне справедливую классовую ненависть, направленную как против самого И.Т., так и против зама главного Ларисы Дмитриевны, той еще стервы.
В последние полгода направление редакционной политики круто изменилось. Если раньше требовались статейки на злобу дня, вроде того, как наш мэр угрохал годовой бюджет на ремонт двух метров автомобильной дороги и строительство памятника для героев кавказкой войны тысячи восьмисот какого-то года, каковых в нашей провинции отродясь не наблюдалось, то сейчас подобные факты рассматривались как обыденные, и серьезного интереса для широкой публики не представляющие. И так всем понятно, что чиновники - ворюги, а поскольку чиновничий беспредел широко практиковался уже в Древнем Риме, то нам, как Риму третьему и последнему тоже подобает соответствовать, о чем недавно пел с амвона сам святейший патриарх, крестивший нищих старушек перстом с камеей ценой в хороший приход. И ничего, привыкли и соответствуем. А перед выборами народ встрепенулся. Мол, вы, конечно, воруйте, как без этого-то, но и отстегивайте трудящимся. А то все Канны, да яхты. Не по-людски это. И пошел на митинги. И так это дело понравилось, что митинговать стали много, радостно, по поводу и без.
Почувствовали свободу воли и демократии. По началу, против фальсификаций на выборах бунтовали, а потом и конституционные права отстаивать начали. Мол, конституция - она для всех, а не только для пьяных прокуроров, давящих встречного и поперечного на служебных автомобилях с мигалками. Еще год назад митинговать за такое - являло собой крайнюю степень крамолы по меркам Российского уголовного кодекса, за что сразу бросали в тюрьму. А сейчас народ так на митингах пообтерся, что правители затрепетали, и в тюрьму с опаской стали садить, не всех подряд, а с разбором. А раз народ митингами заинтересовался, заинтересовалась и редколлегия газеты "Восстань". Меня же срочно откомандировали в собственного митингующего корреспондента. Не в том смысле, чтобы митинговать, а для публичного освещения народных волнений, что с одной стороны - хорошо, потому что начальству глаза не мозолишь, а с другой стороны - приходится все время мотаться в Москву, ведь у нас в провинции на митинги только по случаю дня Победы и Нового года ходят, да и то все больше на салют полюбопытствовать.
На прошлой неделе пришлось присутствовать на трех общественных акциях, две из которых были чистой заказухой федеральных властей, а третья имела своей целью защиту морских антарктических животных и, скорее всего, тоже была заказухой для оправдания спонсорских трат некой общественной организации. За явку на первые две накидывали по пятисот рублей, из которых половину забирали себе кремлевские функционеры, а вторую половину митингующие употребляли непосредственно, конвертируя бумажную валюту в жидкую. Акции продолжались ровно столько, сколько необходимо потратить умеренно пьющему российскому гражданину на оприходование бутылки водки, то есть, примерно минут двадцать. Хорошо представляя себе проблемы становления российской демократии, доморощенным активистам выдавали деньги только по паспорту, и не сразу, а держали митингующий люд два-три часа на морозе, за каковое время удавалось более или менее связно изложить самим митингующим цель планируемого мероприятия. Семена пропаганды плохо прорастали в сознание протестующего класса, поскольку мысли о вожделенной бутылке начисто отключали синапсы той части головного мозга, которая отвечает за разумную деятельность. Что же до мозжечка, то он был полностью оккупирован проблемой сохранения телесного тепла, и от участия в партийных диспутах самоустранялся.
Ну и что же, извините за не скромный вопрос, здесь напишешь? Как девушке лингвисту-индологу, специалисту по восточной философии выразить словесные изыски свадебных игр партийных павианов? А тут еще И.Т.: "Вы недостаточно плотно работаете с авангардом протестного движения!". А кто у них авангард? Передовой отряд кремлевской молодежи строго по компасу ориентируются на скорейший распил государственного бабла. Могли бы вообще не собираться, но тут одна тонкость - обязательное отражение мероприятия на телевидении. С этого и кормлюсь. Для телевидения текст уже заготовлен, причем гладенький, зализанный текст. Видно, что профессиональные ньюсмейкеры поработали. Я быстренько конспектирую телетрансляцию, аранжирую оную местным колоритом, фольклором и партийной символикой. На выходе получается вполне читаемое барахло, от которого Лариса Дмитриевна просто в трансе, полагая эти отходы корреспондентского пера чуть ли не азбукой газетного репортажа. "Человек на своем месте", - со значением выдала она, читая мой очередной опус, посвященный истории возникновения общественного движения "За открытую Хоббитанию". И.Т. угодить сложнее, потому что все эти радужные флэшмобы весьма скоротечны. Телевидение едва успевает снять пару ракурсов, прежде чем ОМОН начинает распихивать зачинщиков по автозакам. Можно, наверное, придумать глубинный смысл возникновения гомосексуальных течений на Руси, а потом апеллировать со своей точкой зрения к общественному мнению. Наверняка и поддержка появится, но все это слишком скучно и приземленно, и никоим образом не соответствует высоким устремлениям еще не потерявшей веры в высокие идеалы гуманизма и трансцендентальной философии натуре.
Однако сегодняшний митинг - это бомба. Воздух клубится от пыли. Зарево над пылающим Парижем. Я - Царица Савская, входящая на плечах своих врагов в поверженный город. О, как я горда, как высоки мои помыслы, как мелки и далеки каждодневные проблемы. Еще миг и о победе узнает он - вершитель судеб иксов и игреков, интегралов и дифференциалов, с презрением глядящий на копошащийся вокруг мир. Всякое действие - улыбка, любой успех равнозначен поражению и только: "Напиши ну хоть что-нибудь разумное" в очередной раз выносит мозг. Но сегодня все будет по-другому, я заставлю тебя пресмыкаться, книжный червь, я вылью такой ушат фактов на твою седую голову, что пар разъест твой снобизм, как серная кислота ржавчину. Ты будешь выпрашивать сведения, как кот сметану. Ты будешь тереться у моих ног, заинтригованный бронтозавр. Я знаю для тебя хомут, о, как я его знаю. Ты будешь не спать и не есть, ты будешь удивительно мягок. Ты, быть может даже, назовешь меня умной девочкой. Но сегодня этого уже мало.
Роюсь в сумочке в поисках золотого ключика от терема, где в узенькой светелке мой бронтозавр храпит. Попадаются только бесполезные для проникновения в жилой объект, но совершенно необходимые для человека творческой профессии предметы, начиная с пудреницы и заканчивая кремом от загара. Даже старое засохшее печенье, оставленное два месяца назад к вечернему чаю мирно покоится на положенном месте. Нет только ключа. Вызываю его образ в натуральную величину и начинаю повторять мантру отыскания, мысленно сосредотачиваясь на овальном отверстии. Погружение в изначальную пустоту, всплытие, и медленное путешествие руки-краба по дну океана-сумки, и, наконец, вследствие удачной медитации, а то, как же иначе, искомый атрибут захвачен. Наспех сбросив сапоги, устремляюсь к кабинету папули. "Место для умственных упражнений" представляет собой крошечную каморку, сплошь заваленную книгами. В середине возвышается стол. Возле стола - стул, но его роль не связана с общеупотребительным назначением. То есть не подразумевается, что вменяемое человеческое существо отважится на него сесть. Да и откуда ему взяться, этому существу? Стул был подставкой для книг, вешалкой для одежды, обеденным столиком, и выполнял еще ряд совершенно необходимых для нормальной жизнедеятельности папули функций. Сам же папуля являл собой полноватого мужчину, похожего на отставного циркового клоуна. Он иронично улыбался, великолепно жонглировал словами и мог убедить неподготовленного посетителя практически в чем угодно. "У всякой вещи всегда две стороны, и, в зависимости от погоды, она может быть как белой, так и не белой", - любил приговаривать он, расхаживая по кабинету. Назывался папуля Николаем Сергеевичем Блоком, и я до сих пор не выяснила каббалистического эквивалента этого странного имени.
Как и ожидалось, папуля мирно похрапывал, держа на груди раскрытый томик Ландау. Снились ему, наверное, бесконечномерные функциональные пространства, а сам он ползал по ним нормированным вектором. Не подумайте только, что я понимаю смысл этой зауми. Одно время папуля пробовал объяснить мне основы квантовой механики, что называется на пальцах, и, с тех пор, неприятие точных наук переросло во мне в стойкое к ним отвращение. Оказалось, что для понимания современной физики необходима еще и современная математика, а та математика, которой нас пичкали в школе - это даже не цветочки - пыльца. "Настоящая математическая наука включает топологию, теорию групп, дифференциальную геометрию", - торжественно поучал окружающих папуля. "И много еще всяческой белиберды, нормальному человеку совершенно не нужной, и даже очень вредной для развития молодого, особенно молодого женского организма", - додумывала я сама.
Реакцией родителя на мой приход был переворот на левый бок и усилившийся храп. Первая попытка пресечь бесполезное для науки времяпрепровождение оканчивается стандартной и не обязывающей к дополнительным действиям фразой: "Присаживайтесь". Если бы вместо обожаемой дочурки оказалась баба яга в ступе или монстр из морских глубин, фраза не перетерпела бы серьезных изменений, как, впрочем, и последствия. Папуля вновь блаженно погружается в параллельный мир математических грез. Вооружившись соломинкой от веника, начинаю массированное наступление на одно из пяти отеческих чувств - осязание, поочередно меняя цели главного удара: нос, подбородок, щека и опять нос. Агрессивность наступления ставит папулю в тупик, он настолько ошеломлен, что хлопает поочередно глазами, пытаясь сфокусировать изображение надоедливого объекта на сетчатке. Очевидно, что изображение распадается на отдельные фрагменты, узнавания не происходит, а, наоборот, происходит очередное засыпание. Вскарабкиваюсь на грудь и продолжаю военные действия, сопровождая их пощелкиванием пальцами около уха. Одновременное воздействие на два органа чувств приводит к кумулятивному эффекту и храп прекращается. Ощутив присутствие чужеродного организма на своей особе, папуля запускает мыслительный процесс и после двух минут взвешивания всяческих про и контра раздается недовольное: "Может быть, ты все-таки слезешь?" Что означает определенный ряд чувственных восприятий и категорических суждений, а именно, он меня узнал, оценил степень моей подлости, обиделся за проявленное неуважение к высокому сану, частично простил обиду, да и как же не простить столь алогичное существо, и, наконец, решил отреагировать соответственно, добавив нотку раздражения для уязвления девичьей гордости. Не поддаюсь на провокацию, порывисто обнимаю и целую в щечку, чем полностью снимаю негативные последствия внезапного пробуждения. Еще две минуты внимательной оценки моего гардероба, дополнительный ассоциативный ряд, анализ, синтез, и давно ожидаемое: "Рассказывай".
- Не дождешься! Твоя расслабленная поза убивает стремление к возвышенному, а простым командным слогом передать тот внутренний трепет, который переполняет утомленную событиями и переживаниями душу, не представляется возможным.
- А сварить обед для голодающего родителя представляется? Трансформируй внутренний трепет в кулинарный порыв и свари хотя бы пельмени. Очевидно, что высшие огненные стихии, например, жаркое или суп, твоему поэтическому воображению не подвластны.
- Вы обижаете меня подобным недоверием. Я готова свергнуть гору, явить миру сковороду и изжарить яичницу из трех замечательнейших яиц, вкуснее которых могут быть только дрозды из запасников Лукулла или смоквы из сада повелителя правоверных. Сам Соломон склонился бы перед благоуханием трех желтых глазков, со всей ясностью символизирующих триединство божественного и природного, а белок неотвратимо напомнит вам о бескрайности вселенной, легко вмещающей в себя и то и другое.
- Ты жарила яичницу утром, и, если в твои планы не входит доконать меня диатезом, я предпочел бы обычные пельмени, и пусть Соломон мирно покоится в своей гробнице.
Вечно одно и то же. Пасую, имея на руках все козыри, можно сказать, зная наизусть всю крапленую колоду. Принизив мои кулинарные, считай женские, достоинства папуля перехватил инициативу и двинулся в наступление.
- Знаешь, почему у зайчика шесть ног?
Пробую перебрать возможные варианты:
- Доктор Айболит ошибся и пришил ноги не тому зайчику.
- Неплохо, но можно проще.
- Чернобыльская зона, Фукусима, генетика, - гадаю я.
- Все это возможно, но ты упускаешь главное, отвечая, по существу, не на тот вопрос. Меня не интересует, как произошло, что у зайчика оказалось шесть ног. У зайчика шесть ног просто потому, что это шестиногий заяц.
Дура! Ну какая же я дура. Тоненько раскатав меня по тарелке и перемолов молярами, или что там у бронтозавров вместо них, папуля улыбается. Это не я не хочу ему рассказывать о... Нет, это он не хочет слушать столь недалекую, столь самонадеянную мадам. Кто же, кроме него, объяснит и разложит череду сегодняшних событий на стоящие факты, фактищи и совсем не нужные фактики, кто найдет связь чувственных явлений, на первый взгляд совершенно случайных?
- Два события, информация о которых помещена в одну и ту же голову, не могут не иметь причинно-следственной связи - это же аксиома логики, - обрывает мои метания папуля. - Поэтому постарайся, чтобы все многообразие "случайностей" из твоей филологической головы побыстрее перекочевало в мою, более приверженную не "фило", а настоящим логическим умозаключениям. Но сначала, пойди и свари пельмени.
- На локтях и на бровях. Слушаю тебя о, повелитель маленьких беленьких комочков теста, наполненных сочным свиным фаршем. Слушаю и повинуюсь. Пусть жир полноводной рекой стекает по твоему чавкающему подбородку, - чем и выразила копившееся раздражение собственной тупостью.
За послеобеденным чаем папуля предавался смакованию подробностей журналистского повествования с изысканностью пресытившегося гурмана.
- Значит, это было самое настоящее шествие? Забавно, что в России могут быть люди, уверенно относящие себя к определенной нации. Меня всегда интересовало, к какой народности относятся предки среднестатистического россиянина? К славянам, германцам, финнам, чувашам, мордовцам, грекам, латышам, татарам, калмыкам, евреям? Что означает Российская нация с генетической точки зрения? Ведь даже великий Александр Сергеевич был потомком, вспомни только, арапа, то есть негра, как, впрочем, и не менее великий Александр Дюма. Стоит задуматься над этим совпадением. Нет ли африканских корней у всех маститых писателей, например, у Достоевского. Стремление к темным, ночным пейзажам, не зов ли это черной первобытной крови? Вспомни Маяковского. Ритмы тамтама, разрушение табу... А позволь полюбопытствовать, кого же националисты винили во всех бедах? Не евреев надеюсь? Все евреи давно уехали в Израиль, и, как ты прекрасно осведомлена, великолепно там поживают.
- В основном, ругали кавказцев и таджиков.
- Да-с, печенеги... Со времен Святослава воюем. А таджики-то чем не угодили?
- Наглеют и законов не соблюдают.
- И неудивительно. Кто сюда едет? Молодые, здоровые парни, совершенно необразованные, но с огромным запасом тестостерона. Куда его выплеснешь? Отношение коренного населения несколько покровительственное. Вот и сходят с ума от внутреннего напряжения. И присуще это не только таджикам. Кто в США основные преступники? Эмигранты! Итальянцы, колумбийцы, мексиканцы и наши с тобой соотечественники. Русские всегда славились некой спонтанностью в поступках, что должно быть связано с крайне переменчивыми погодными условиями существования, а также, с особенностью самой русской речи, полностью отвергающей любую структурную жесткость. Как говорится, свобода в мыслях рождает бурю... И что же теперь предлагается делать с приезжими гражданами солнечного Таджикистана?
- Всех выгнать.
- А рецепт данного акта митингующие предлагали?
- Закрыть границу и впускать только по специальной визе.
- Вполне разумное и многократно опробованное решение, хотя со спорным конечным результатом, но ты-то, конечно, не про визу...
- А про убийство!,- и, ободренная любопытством в отеческих глазах, Шехерезада начала дозволенные речи.
Шествие продолжалось больше двух часов. Время от времени идущие останавливались, и вождь кричал лозунги в неработающий громкоговоритель. Над толпой проносился треск атмосферного электричества, а ближнее окружение, которое только и могло различать речь вождя, подхватывало и передавало очередное откровение по цепочке. Из-за этого казалось, что слова идут откуда-то сверху, а вождь выступает в качестве транслятора небесной воли, входящей в рупор громкоговорителя, как в антенну. Речевка бежала от группы к группе. Многократное повторение придавало ей особенный смысл, который не сводился к словам, но касался напрямую оголенных нервов. Толпу охватила эйфория, все казалось простым и понятным. Вождь был носителем древнего знания, вырвавшегося наружу под стук каблуков об асфальт. Мы пели, мы громко вдыхали воздух правды, мы были влюблены друг в друга, мы были единым организмом, который, как дракон, извивался в московских улочках, полыхал жаром и мел пыль мостовых. Сводилось все, в общем-то, к банальному утверждению, что русским не дают того, что положено, а виноваты в этом вконец оборзевшие кавказцы, хитрозадые азербайджанцы, и таджики, заполонившие рабочие места.
А потом был крик, но не наш радостный и многоголосый, а почти звериный визг. Он не подходил к этому месту, он не подходил к нам, восторженным и ожидающим пришествия Мессии. Расстроенная скрипка в оркестре. Образовался круг, центром которого был фонтан. У фонтана, чуть согнувшись, застыл юноша весь в крови и с ножом в руке. Он бросал недоуменные взгляды на нож, как будто не понимая, откуда тот взялся, и визжал, визжал, как дворняга. А рядом, у самых его ног, лежал еще один юноша, откашливавший последние остатки недолгой жизни. Толпа распалась. Еще минуту назад мы были небесным воинством, входящим в поверженный Иерусалим, а сейчас превратились в испуганных пастушат. Иерусалим оказался миражом, призраком. Ухмыляющиеся сицилийские пираты с серьгами в ушах, забрали деньги, но не повезли нас в город мечты, а продали бородатым перекупщикам живого товара. Вместо перекупщиков прибыли господа полицейские и выстроили очевидцев в шеренгу.
Со стороны стражей порядка имело место выполнение неких бюрократических менуэтов, ставящих своей целью не выяснение истины, а лишь занесение в бумаги протокола, осмотра места преступления. Личность преступника служителей Фемиды не интересовала. Они дружелюбно похлопывали главного подозреваемого по плечу и ободрительно улыбались. Мол, не дрейфь, не ты первый. Найми адвоката, и спишут твой почти незначительный проступок на 'не преднамеренное'. В общем, не тормози процессуальную машину, а бери ручку и пиши явку с повинной. Но подозреваемый уперся. С его слов выходило, что он не сделал ничего противозаконного. Идущий впереди соратник по партии, безо всякой причины, повалился на него, а он, в свою очередь, хотел поддержать тело и для удобства ухватился за какую-то ручку на груди убитого. Тело выскользнуло, а ручка, то бишь, нож, осталась. Подозреваемого окатило кровью, от чего он впал в ступор, так как с детства не переносил вида этой жидкости. Убитого он не знает, видит его в первый раз. Нож ему без надобности, так как человек он мирный, в драки с незнакомцами не вступающий, что могут подтвердить коллеги партийцы.
Естественно, что такой поворот событий не обрадовал блюстителей правопорядка. На горизонте замаячило полноценное расследование с опросом свидетелей, сбором улик, экспертизами и прочими неприятностями полицейских будней. Глядишь, после всех процедурных действий и сбора доказательной базы дело вообще зависнет, а это, кроме плохой статистики, грозит еще и взысканием.
- Гладко поешь! А хочешь, я расскажу, как все было на самом деле, - вступился за честь мундира главный полицейский чин. - Ты со своими дружками пидорами шел за нормальным пацаном и тебе понравилась его задница. Ты его погладил, а он достал перо, чтобы тебя постращать. А ты ему, сука, это перо в сердце! Вот так мы и запишем и кому надо передадим. Потом с сокамерниками объясняйся, куда ты там впал. Орудие преступления с твоими пальчиками имеется - это раз, ты на месте преступления имеешься - это два, кровь пострадавшего на твоей одежде имеется - это три, так чего ж ты, мил человек, горбатого лепишь? Вяжите его и в автозак. Не хочет писать явку - его проблемы. Мы тут чухаемся, а он у нас, гад, время отжимает, рабочее время. Петрович вечером звездочки обмывает. Горючего не куплено, а мы тут валандаемся с этой голубятней, - было видно, что подозреваемый его больше не интересует.
- Но я не виноват, господа! Товарищи полицейские! Не виноват! - горячился подозреваемый. - У меня мама.
- Маму вспомнил. А ты когда человека убивал - о ней думал, мудак? Теперь заголосил, типа, не виноватая я. Все вы не виноватые. Недельку в камере посидишь и поумнеешь. Все! Собираемся, - поставил точку начальник.
- Интересный рассказ, - похвалил папуля и надолго задумался. - Многое из того, что ты рассказала - внутренне противоречиво, а некоторые моменты просто абсурдны. Я склонен думать, что подозреваемый, действительно, не виновен, но вовсе не потому, что он сам это утверждает. Самые отъявленные негодяи могут выглядеть искренними, могут так разжалобить чувствительную натуру, что их вранье вызовет слезы умиления. А психически больные! Они искренне верят в то, что придумывают. Для них существует только сиюминутная реальность, плод не только и не столько предшествующих событий, но и затаенных обид, переживаний, галлюцинаций. Поэтому-то их так сложно вычислить детектором лжи. Можно понять и полицейских. Доказательств виновности подозреваемого более чем достаточно, а способность к анализу никогда не являлась сильной стороной человека в погонах. Приказы и предписания, жизнь строго по распорядку. Мышление от этого стекленеет и превращается в дополнительный жизненный орган вроде ноги или руки.
Мое же заключение основывается на психологии толпы и вычислении вероятности данного события. Ты верно подметила, что толпа - единый организм. В физике есть аналог - ансамбль тождественных частиц. Нет никакой возможности узнать, какая из частиц находится тут, а какая там. Это сложно понять неподготовленному слушателю, но они все находятся и тут и там одновременно. В каком-то смысле толпа - это психофизический ансамбль тождественных субъектов. Люди теряют свою индивидуальность. Если взять мысли человека толпы, то невозможно определить априори, кому именно они принадлежат. Тем более, невозможно представить человека толпы, совершающего что-то, выходящее за рамки коллективного поведения. Вспомни "Триумф воли". Строем с факелом - можно. Печатать шаг и орать хайль - да. Рассуждать о творчестве Гейне - нет. Будь это запланированное убийство, подозреваемый должен был бы два часа имитировать эйфорию. Это весьма сложно, толпа знает своих и при малейшем несоответствии отторгает чужаков. Собственные товарищи отметили бы несуразность его поведения. А сам удар? Это же шедевр! Подозреваемый представитель спецподразделений? Неподготовленный юноша с одного удара убивает человека ножом! Как ты это представляешь? Прямо в сердце. Не дрожит ни один мускул. Причем убивает как раз в тот момент, когда противник падает, да еще и прямо на него. Цепь совершенно необъяснимых случайностей. Можно допустить одну, но не все сразу. Вероятности перемножаются. Допустим, что подозреваемый оказался на одной линии со своей жертвой. Вероятность такого события существенно меньше единицы, если принять во внимание возможные конфигурации окружающих. Далее, какова вероятность того, что жертва опрокинется именно на него? Перемножим одно на другое. Какова вероятность, что неподготовленный человек попадет ножом в сердце? Пробьет грудную клетку с одного удара? Попробуй, попрактикуйся. Даже профессионалу удается далеко не всегда. Умножим и эту вероятность на результат двух уже рассмотренных случайностей. Теперь попробуем оценить вероятность того, что никто не увидел, как подозреваемый вонзает нож, и это после того, как жертва падает, что само по себе автоматически привлекает внимание. Полная вероятность всей последовательности рассмотренных событий близка к нулю. Эту последовательность невозможно предвидеть, тем более бессмысленно планировать. Планы такого рода могут быть в кино и фантастической литературе, но не в жизни. Если человеку надо кого-то убить, он сделает это сотней значительно более простых способов. Отсюда следует тривиальный вывод: подозреваемый не собирался убивать жертву. Причем все наши рассуждения относятся не только к подозреваемому, но и к любому наперед заданному индивиду, - светился папуля от удовлетворения.
- Послушать тебя, так убийства не было вообще. Полюбуйтесь на плоды строгой логики! Ты доказал, что убийство невозможно, хотя я и еще тысяча человек видели труп своими глазами. Прямо коллективный обман зрения.
- Волнение не дает тебе, юная дева, ясно рассуждать. Заметь, я ни разу не сказал, что убийства не было. Утверждать подобное - есть вызов здравому смыслу. Будь это так, ты просто обязана вызывать скорую помощь и отправить родителя в лечебницу для умалишенных. Мое предположение более узко в математическом смысле: убийство молодого человека никто не планировал заблаговременно! Это не эквивалентно утверждению, что убийства не было вообще. Молодого человека убили, и убили просто потому, что он оказался в ненужное время в ненужном месте. Вместо него мог быть кто угодно, даже ты, но думаю, что убийца не был настроен на беззащитную женщину. Рост и вес жертвы?
- Он выглядел огромным. Рост метра под два, а вес, сложно сказать. Полицейские шутили, такой шибздик, а великана завалил.
- Правильно. Выбирался не конкретный человек, а подходящий экземпляр или экземпляры. Решение принималось спонтанно.
- Но кому понадобилось убивать человека только потому, что он большой?
- А кому понадобилось убивать миллионы диких зверей, которые не сделали человеку ничего плохого? А какой критерий выбирается для оценки удачной охоты? Размер и потенциальная опасность жертвы! Что почетнее - убить барана, волка или тигра? Убить одним ножом? Первого - легко, второго - можно, но сложно, а за третьего, если выживешь - уважение всего охотничьего сообщества.
- То есть, охота?
- Это всего лишь следствие умозаключений. Они не совсем строги, а психология - не точная наука. Однако согласись, мои доводы довольно просты и элегантны. К тому же, имеется одно подтверждение нашей гипотезы - убитый был крупным мужчиной.
- Теория неплоха, но для ее доказательства требуется нечто большее, чем элегантность - сам убийца.
- Резонное замечание. А не было ли на месте преступления дополнительных персонажей, не принадлежащих националистическому социуму?
- Никого, кроме бомжа в фонтане. Спал, закутавшись с головой в одеяло. Выглядело это как куча тряпья, и, если бы не полицейские, на него не обратили бы внимания.
И, почувствовав интерес папули, Шахерезада продолжила дозволенные речи.
- Вить, давай сюда! Прикинь, кого нашел, - молодой сотрудник полиции, похожий на грибника, только что откопавшего мясистого груздя, был доволен. Пнул матерчатый ворох, и, когда тот зашевелился, радостно ухмыльнулся.
- Сияешь как медный пятак! - ворчал Витя. - Бомжа нашел. А возиться? Ты Серега нашел, ты и опрашивай.
- Да без проблем. Вставай чувырла, - адресовался боец к одеялу. - Слышь, Витек, это говно закон не уважает, - и с силой ударил дубинкой по тому месту, где у бомжа были ребра.
Одеяло всхлипнуло и размоталось. Внутри оказалось существо с таким распухшим лицом, что его можно было отнести в равной степени, как к неандертальцу, так и к шимпанзе с иллюстрации в детской энциклопедии. А нос! Что это был за нос! Огромные ноздри довершали картину из фильма "Планета обезьян". Человекоподобный современник издавал кашляющие звуки, которые могли символизировать обиду или испуг, и пускал слюни. Вслушиваться в излияния низшей ступени эволюционного развития защитники общественного порядка не собирались и тот, которого именовали Серега, вновь ударил бомжа дубинкой. Теперь по лицу. Хотя удар не был сильным, так, от неприязни, произошло нечто странное. Одна половинка лица сдулась, щека уродливо деформировалась и обвисла. Не успев понять, что же, собственно, произошло, полицейские были выведены из строя. Бомж запах. Бывает иногда, что пересекаешься с опустившимся представителем человеческой расы. Он не моется месяцами, ходит в собственные штаны, прокисает от пота и воняет. Эта вонь страшна, дыхание захватывает от омерзения, но это человеческие запахи. Амбрэ, внезапно хлынувшее от найденыша, невозможно описать словами. Полицейские натянули шапки на лица и всасывали порывисто воздух через импровизированные респираторы. Толпа задыхалась, а бомж медленно, будто ничего не случилось, брел по направлению к набережной, таща по земле одеяло и всхлипывая. И никто не ринулся в погоню. Даже полицейские, по долгу службы обязанные задержать подозрительного субъекта, отступились.
- Ты видал Витек? Ты это видал? Он же больной! Давай к санитарам. Он же весь город заразит!
- Какие санитары? Мы, может, сами заразились. Нейтрализовать надо. На-ка вот. Боевые триста грамм. Теща гнала. Шестьдесят градусов, а как слеза. А этого козла... Да ну его к черту. Сам кони двинет.
- Блестяще! - промурлыкал папуля, жмурясь от удовольствия. - Дымовая завеса. Каракатица выполнила отвлекающий маневр, изрыгнула отравляющую жидкость, и скрылась в водах бесконечного города. Банально, но со вкусом. Несколько обманных финтов и игрок у ворот противника! Какая мимикрия! Как он, наверное, смеялся, когда шел. Тысяча недоумков с открытыми ртами. Профессионал!
- Убийца?
- Естественно, кому же еще быть? Распухшие щеки - пластичные накладки на десны. Поэтому и деформация после удара. Тряпье принес с собой. Ах да, нос! Ну, это совсем просто. Ватные фильтры. А что до вони... Существуют соединения серы - меркаптаны, их совсем не сложно достать. Один грамм, а запах, как будто выжимку из всех канализаций Москвы слили в одну кружку. Концентрат!
- Тогда я не понимаю, как его не заметили? Он был совершенно один.
- Именно потому, что один. Кому его вычислять? Говоря о толпе, мы все время подразумеваем группу друзей - единомышленников. Но толпа не может быть одной группой. Она слишком велика и не однородна. Она состоит из множества мини сообществ, объединенных общей идеей. Все это напоминает ферромагнетик, который состоит из множества доменов - групп атомов, у которых магнитный момент направлен в одну сторону. Магнитные моменты разных доменов направлены в произвольные стороны. Множество маленьких магнитиков, разбросанных беспорядочно. Если ферромагнетик поднести к магниту, все домены ориентируются вдоль внешнего поля, и он намагничивается. Соседние домены разделены доменными стенками, атомы которых не принадлежат ни одному из доменов. Как в толпе. Независимые мини сообщества живут своей внутренней жизнью, пока голос вождя, не призовет их к единению. Существуют границы сообществ. Если убийца идет вдоль границ, каждое из сообществ полагает, что он представитель соседей. Никем не замеченный, он выбирает подходящую жертву, дожидается речи вождя, когда все домены-сообщества ориентируются в одну сторону, подкрадывается и наносит удар. Ему не сразу удается выбрать подходящий момент. Он ждет, он следит не только за жертвой, но и за ближайшими соседями. Его не должны заметить, и, главное, он должен иметь стратегию выхода. Не случайно был выбран фонтан. Пока разбирались с полицией, наш герой закутался в одеяло, подправил физиономию, натянул приготовленные обноски, воткнул в ноздри фильтры и приготовил пузырек с меркаптаном. Заняло это максимум минут пять, а дальше лежи и жди, пока не обнаружат. Могли бы и вовсе не заметить, если б не бдительность полиции.
- И что из этого следует?
- А ничего. Ни малейших зацепок. Убийца - профессионал. Он прошел мимо тысячи свидетелей и не оставил ни одной улики.
- Ошибаешься папуля. Недооцениваешь дочурку. Корреспондент я или где, в конце то концов? Имеется собственное корреспондентское фото.
- Да ты просто чудо! Как представительница слабого пола, ты поражаешь меня, совершая действия, которые после конструктивного анализа, могут быть признаны гениальными.
- А называется это женской интуицией! Хоть вы, сэр, и неумело льстите, я принимаю вашу лесть с благодарностью. Вот вам фас, а вот и обезьяний профиль.
- Впечатляет. От лица мало, что осталось. Контуры можно попробовать угадать, но глаза... Их не замаскируешь. Выражение, взгляд. Как там у Сартра? Они не говорят - кричат. Поработаем в фотошопе, пару штрихов и вуаля. Вполне человеческое лицо. Проницательное лицо, с усмешкой. Знание жизни, изнанки ее. Барин! Смотрит, вроде бы вперед, а на самом деле... Темная сторона воды. Охотник на человеков. А если под таким углом? Усмешка кривая и чувственная. У робота чувства! Возможно садист. И, вероятно, мазохист. Получать удовольствие в подобной ситуации! Думаю, с пропорциями я не сильно ошибся. Полюбуйся на творение наших рук. Живой человек, созданный не из праха земного, но из эфира небесного, с использованием последних достижений фотографического искусства.
- А я знаю его. Да и ты бы знал, если бы отдавал должное телевидению. Всегда поблизости от власть предержащих. Никогда не выступает, но присутствует. Смотрит по сторонам. В прошлом начальник одной из спецслужб. Работа за границей, горячие точки. Сейчас - куратор министерства внутренних дел. Серый кардинал, инквизитор. Имитация боевых действий в условиях мирной жизни. Великолепный материал.
- И что с этим материалом делать? Шашку наголо и в суд? В газету на первую полосу? До дома не дойдешь. Ликвидируют всех. Вместе с газетой. Теракт сымитируют. Тонну гексогена в подвал, а нас контрольными выстрелами в голову. Объявят пособниками террористов.
- Не сымитируют. Есть план, - и Шахерезада свернула папироску с голландским развесным табаком. - Спецслужбы - они как скорпионы. Только бы соседа укусить и перед начальством хвостом вильнуть. Недавно интервью брала у одного представителя. Очень уж на нашего персонажа наезжал. Не в открытую, но чтоб всем ясно было, кто во всех бедах российских виноват. Интервьюируемый - гражданин обеспеченный, а доступ к верховному телу ограничен. Нашим, как раз, персонажем. Жаловался, что на бизнесе очень сказывается. Отдам ему материал с подробным описанием.
- Тонко! Пусть между собой отношения выясняют, а мы как бы в стороне. Прямо Макиавелли. Взрастил, значит, аспида на груди.
- А что делать? Мальчика, незаслуженно обиженного, из тюрьмы требуется вызволить или как?
Телефонный звонок раздался через неделю. Тихий невыразительный голос предложил мне, Анне Николаевне, встретиться по сугубо конфиденциальному вопросу.
- А давайте! У зоопарка, на Баррикадной.
- Понимаю ваши опасения Анна Николаевна. Людное место, кажущаяся безопасность. Оставьте, пожалуйста, ваши страхи. Если я захочу доставить вам неприятности, уличное многолюдье вас не защитит. Обычный доверительный разговор, который не подслушают и не используют против нас, - и голос продиктовал адрес ресторана в самом центре. - Это очень добротное заведение, доступ ограничен весьма узким кругом лиц. Швейцар предупрежден, ну и, разумеется, все расходы за мой счет.
- Я слабая девушка и не имею сил отказаться от столь обольстительного предложения. Могу я надеяться, что моя девичья честь не пострадает? И перестаньте называть меня по отчеству. Это старит.
- Ценю ваш юмор, Анна Николаевна, или, если пожелаете, Анна. Я пожилой человек и не имею матримониальных намерений на ваш счет. Разговор предстоит исключительно деловой.
- А жаль! Я уже начала надеяться. В кои-то веки нашелся рыцарь, пригласивший одинокую девушку в ресторан. Исключительно негалантно не иметь матримониальных намерений! И все-таки я растопчу девичью гордость и явлюсь на званый пир, невоспитанный соблазнитель. Но чтобы были омары! И устрицы!
- Как вам, Анна, будет угодно.
Да уж молодостью он не блистал.
- А зачем, Анна, вы заказали лобстера? Удивительно неудобная еда, а вы, похоже, как бы выразится поточнее, не очень к ней подготовлены.
- Не бойтесь меня обидеть. Вам это не удастся. Корреспонденты - чрезвычайно толстокожие создания. А омаров я заказала из чувства классового протеста. Пролетарий умственного труда разбазаривает состояние нувориша-капиталиста. Надеюсь, расходы не превысили ожиданий?
- Ну что вы, Анна. За ваши, скажем так, заметки, я готов кормить вас лобстерами до скончания дней.
- Не разоритесь. Вам не долго осталось.
- Вот здесь вы, к сожалению, правы. Я стар. И тоже довольно толстокож. Ваши колкости мне скорее нравятся. Вы не пытаетесь быть приятны. Однако, как психолог, замечу, что эпатаж - лишь способ скрыть нежную натуру. В детстве вы жалели кошек и голубей, плакали над раздавленной собачкой. Вы слабы и уязвимы. Но, поверьте, ни в коем случае я не хотел бы использовать вашу слабость. Повторюсь, вы мне нравитесь, и будь я моложе, обязательно предложил вам руку и сердце.
- Ну вот, вы и испортили хорошо выстроенную линию поведения. Я так падка на лесть, что готова простить вам капиталистический лоск и съесть этого несчастного омара.
- Лесть, Анна, на этом не заканчивается. Ваше блестящее журналистское расследование попало на самый верх и вызвало интерес. Доводы оказались настолько убедительными, что результат воспоследовал быстро, я бы сказал, очень быстро, для подобного рода дел. На верху принято прощать многое. Почти невинные забавы, подразумеваемого нами лица, будучи узнанными, ни в коей мере бы ему не повредили. Если бы не излишняя осведомленность непричастных лиц! Нынешний девиз власти: "Не светись", был нарушен самым безобразным образом. Наш объект не просто засветился, его раскрыли не профессионалы. Это пощечина! За его некомпетентность пострадали весьма влиятельные люди. Такое не прощается. Принято решение отправить нашего охотника за головами на заслуженный отдых.
- А задержанный молодой человек?
- Поверьте, Анна, власть не настолько низко пала, чтобы сажать заведомо невиновных граждан. Завтра принесут извинения. Нож засвечен еще в ряде криминальных инцидентов, к которым подозреваемый не мог иметь отношения. Дело закроют за отсутствием состава преступления. Несмотря на то, что подозреваемый не попадет за решетку, я договорился о разумной материальной компенсации из средств фонда поддержки невинно осужденных. Юноша будет доволен. Что касается родителей жертвы, то им тоже будет выплачена компенсация. Семья стоит в очереди на квартиру без малейших шансов получить оную. Ордер выпишут в следующем месяце, решение на этот счет принято.
- Значит, сына на квартиру. Потому, что чиновник-отморозок решил доставить себе удовольствие - поохотится. А если бы не наше расследование? Пусть, значит, гуляет и режет. Если власть не настолько низко пала, пусть признает преступление. Пусть суд определит размер материальной компенсации и наказание виновному.
- Анна, вы же реалист. Ничего подобного случиться не может. У нас не Америка. Вы прекрасно понимали что делали, отдавая материалы журналистского расследования. Вы надеялись на сегодняшний результат. Зачем же обсуждать гипотетические варианты событий? Вы здесь за этим самым столиком кушаете омара, а не покоитесь на кладбищенском погосте. Это тоже следствие рационального решения.
- Ну, хорошо, мы обменялись любезностями, поняли какие мы добрые и правильные, защитили в меру сил униженных и оскорбленных. Что дальше?
- Компенсация лично вам. Деньги не предлагаю. Уверен, что откажетесь. Ваша чувствительная натура не позволит принять деньги от служителя Люцифера. Даже, если потом будет об этом жалеть. Компромиссное решение - место собственного корреспондента в широко известном издании. С очень и очень приличным окладом. Никаких обязательств. Пишите, воюйте с ветряными мельницами, язвите, искореняйте пороки. Государству нужны не только лизоблюды. Как ни забавным вам это покажется, я сторонник независимой прессы, хотя не все в правительстве со мной полностью согласны.
- Заманчиво, но не заслужено. Самая важная часть работы выполнена, к сожалению, другим лицом.
- Вы о Николае Сергеевиче? Очень интересный человек.
- Откуда...
- У нас масса источников информации, часть из которых, как бы помягче сказать, не совсем законна.
- Если вы все знаете, то почему разговариваете сейчас не с ним?
- Покорнейше благодарю. В этом году я уже имел честь посетить рентгеновский кабинет. Говорят, это не полезно для здоровья, когда все внутренности наружу. А разговор с уважаемым Николаем Сергеевичем... Боюсь, из нашей беседы он сделал бы слишком далеко идущие выводы. С такого рода знаниями долго не живут. Так как вам мое предложение?
- Уехать в Москву и оставить папулю на произвол судьбы? Он погибнет от недоедания, а я загрызу себя укорами совести. Определенно нет! И не надо меня искушать. Я уже достаточно низко пала, отказавшись от журналистской гордости и пойдя на поводу у ваших рациональных соображений. Отказаться еще и от папули - это уже слишком. Прощайте, так не вовремя постаревший соблазнитель.
- Жаль, Анна Николаевна. Действительно жаль. Встречаешь хорошего человека, и нужно расставаться.
- Судьба всякого властителя.
- Не всякого, Анна Николаевна, не всякого! Предвидя ваш отказ, я заготовил еще одно предложение. Дополнительная и хорошо оплачиваемая журналистская работа. Я создаю агентство журналистских расследований на свои собственные деньги. Поверьте, не обеднею. Не возражаю против участия Николая Сергеевича. Прибыль меня не интересует. Нужна правда и только правда. Что с ней делать, вы позволите решать мне. С моей стороны - долгосрочные трудовые контракты и возможность публикации в самых известных периодических изданиях.
- Шикарно. Не могу отказать столь очаровательному, пусть и слегка немолодому мужчине.
- То есть, согласны? Тогда последний тост за "Будуар", и такси домчит вас домой ровно к девяти часам.
- Что за нескромные намеки? Стоит один раз сказать "да", как сразу тащат невинную девушку в будуар. Стыдитесь, мы еще не прошли театральный период ухаживаний.
- Анна, позвольте опять называть вас так. Вы совершенно неправильно меня поняли. "Будуар" - это название нашего будущего агентства! Намек на почти интимные подробности. Вести прямо из будуара. Как вам нравится?
Что-то совершенно сногсшибательное: "Восстань" в "Будуаре"! It's my life.