Что такое путь человека? Не стоит брать за рассуждение жизненный путь, это слишком долгое рассуждение и может завести чёрте куда. Возьмем дорогу из пункта А в пункт Б она всегда насыщена событиями. Например, человек едет на поезде, у него в купе совершенно разные люди, едущие по своим делам, но вскоре они начинают общаться, находят что-то общее, или наоборот спорят о чём-то совсем разном. Проводник ходит по купе и предлагает чай (это ведь тоже событие не бог весть какое, но событие), встреча с соседями в задымленном тамбуре, ссора в вагоне-ресторане, соблазнение попутчиц. И это только часть пути, на котором случится множество событий и обыденных и экстраординарных. Но они есть. Путь Вилена из пункта А в пункт Б был скучен. Пустой, умерший мир, ночные хищники, боящиеся огня. И при этом не опасающиеся человека с автоматом, что говорит о том, что они никогда не видели подобного оружия. Брошенные города и деревни навевали тоску, в такие моменты хотелось найти цистерну спирта и поселится в палатке рядом с ней. Вилен всё чаще разговаривал сам с собой, правда, пока он ещё замечал, что делает это, когда перестанет, его уже нельзя будет назвать нормальным человеком.
Первую ночь он провёл в разграбленном вагоне подорванного поезда, палатку разбирать не стал, крыша хоть и прохудилась, но ещё существовала. Ильич развел костёр в ведре, которое установил на два кирпича, непонятно зачем лежащих в вагоне. На ночь закрыл дверь, оставив небольшую щёлку. Спальник был великолепным, не кровать, но и спина не болела.
Волоколамск он миновал в полдень, бросив лишь быстрый взгляд на город, от которого на память останется толстый шрам на ноге. Кстати, нога почти не беспокоила и перестала кровить. Ильич раз в день делал перевязку, убеждаясь, что никаких глобальных последствий данное ранение иметь не будет. И вот к вечеру четвертого дня он вышел к Москве. Там, где железная дорога пересекала МКАД, он сошел с неё, она привела его к брошенной столице. Теперь нужно было пройти чуть больше пятидесяти километров по окружной и выйти на шоссе Энтузиастов, а дальше прямая дорога на Владимир. Можно было, конечно, сделать "финт ушами" и пройти Москву насквозь, существенно сократив путь, но уж больно коротким он мог оказаться. Знаний о новом мире хватало на то, чтобы понять - не всегда короткий путь приведёт к цели, здесь он чаще всего вёл в могилу.
Вилен посмотрел на заходящее солнце, огромное, кроваво-красное, казалось, что руины города кровоточат. Картина апокалипсиса раскинулась перед ним во всей своей красе и беспощадности: опрокинутые взрывной волной дома, видимо, они так и падали от центра к краю, словно домино, брошенные автомобили, некоторые искорежены до неузнаваемости, в них до сих пор, вцепившись в руль, сидели скелеты, безмолвные свидетели трагедии, случившийся тридцать лет назад. Пройдет ещё лет сто и природа скроет уродливый шрам, руины зарастут травой, частично уйдя под землю, и не останется и следа от одного из самых больших городов человеческой цивилизации. Вилен усмехнулся, этот город он никогда не любил, может, раньше он и был прекрасен, и в нём жили хорошие люди, но за последние двадцать лет все изменилось. Он стал мерзкой пиявкой, сосущей кровь из остальной страны, чувства жителей причудливо смешивались в шейкере мегаполиса, выдавая уникальный коктейль из ненависти, цинизма, жажды наживы, жестокости и равнодушия. Современный Содом. Как сказал Юлий Цезарь: "Карфаген должен быть разрушен". И вот теперь он разрушен. Вилен испытывал дикий восторг от увиденного, совершенно необъяснимый, захлестнувший его целиком, словно он сам это сделал. Он стоял на остатках развалившейся развязки, любуясь полотном великого зодчего, кисть которого сделала руины чистыми и спокойными, исчезла суета и боль, всё пришло в гармонию.
Вилен поправил рюкзак, он жутко устал за последние часы дороги, груз за спиной с каждой минутой становился тяжелее, ноги, натруженные переходом, гудели.
- Нужно немедленно найти место для отдыха, - сказал Вилен шепотом, страшась разбудить руины.
В глубине квартала раздался крик, заставивший Ильича вздрогнуть. Крик не был человеческим, и птицы так не кричат, и звери... Вилен присел за насквозь проржавевшим островом микроавтобуса, за четыре дня дороги дважды пришлось отбиваться от крыс размером с больших толстых котов килограмм по семь-десять. Один раз напали птицы, видимо, раньше они были воронами, правда, теперь эти вороны были одного размера с аистом, только черные с длинным, немного загнутым клювом, которым было очень удобно пробивать различные предметы, включая голову. Стая оказалась небольшой - пять птиц. Словно немецкие Ю87 Штука устроили карусель, они кружили над Виленом, затем один из них стремительно пикировал, а следом шли остальные. Наверное, безоружный человек был бы обречён, несмотря на размеры птицы оказались стремительными. Первую атаку Вилен проморгал, он был просто незнаком с тактикой, спасло то, что он услышал за спиной хлопанье крыльев и упал на землю, пропуская птиц над собой, а вот вторая атака кончилась для них плохо. Спикировать-то спикировали, но вот из пике вышло только двое. Вилен, упав на колено, дал пару очередей патронов в десять и трое "аистов" рухнули вниз, двое оставшихся свечой взмыли в темнеющее небо и стремительно унеслись прочь, крича, словно чайки. Тушки оказались очень занимательными, перья были не совсем перья. Ильич раньше увлекался охотой и мог поспорить но что угодно, что это не обычное перо, во-первых, он тут же порезался, пытаясь его выдернуть. Пришлось лезть за перчатками. Внимательно осмотрев добытое перо, длинною около тридцати сантиметров, он пришел к выводу, что ничего обычного в этом пере не осталось, бородки были твердыми и острыми, как бритва и больше всего напоминали какое-то синтетическое вещество, при этом перо прекрасно гнулось. Вилен ради интереса даже попробовал срезать тоненькую веточку у куста, росшего прямо из железнодорожного полотна. Вертя в руках ветку, он инстинктивно провёл рукой по шее. Теперь тактика летающих "штурмовиков" была ясна, либо пробить голову жертвы клювом, либо просто срезать её к чертовой матери гигантской бритвой.
Вилен снова выглянул из-за микроавтобуса, ни в небе, ни на земле ничего подозрительного. Но последние десять минут возникло стойкое ощущение, что за ним наблюдают. Ильич гордился своей способностью чувствовать взгляды и уметь их различать. Полезная способность, скольких девушек он соблазнил, чувствуя брошенный на него в автобусе заинтересованный взгляд. Но ценность такого дара лучше всего ощущалась именно в моменты опасности, как сейчас. Он даже почувствовал, что его потеряли и теперь усиленно ищут. За всё время, проведенное в данном мире, Вилен пришёл к одному выводу - здесь человек не царь природы, а добыча, пища, большая, опасная, но все-таки добыча, а значит, нужно покрепче сжимать в руках автомат и держаться от обитателей мира подальше.
Перебежками, от одной искореженной груды штампованного железа к другой, он стал уходить в сторону намеченного ранее маршрута. МКАД за три десятка лет, прошедших с последнего ремонта, зарос высокой травой, асфальта почти не осталось, что было на руку, перебежки проходили почти бесшумно, дёрн хорошо маскировал передвижения человека, иначе его бы легко обнаружили по гулкому звуку ударов подошвы об асфальт. Рюкзак после каждого броска становился всё тяжелее, шутка ли почти шестьдесят килограммов за плечами? Добегая до следующего укрытия, Вилен останавливался на минуту, приводя хриплое дыхание в порядок, после чего несся дальше, ища укрытие понадежней.
Через километр он остановился, чужой взгляд пропал, чувство опасности ушло. Но оставаться и тем более ночевать рядом с мёртвым городом, который оказывается очень даже живой, было смертельно опасно. А двигаться ночью по окружной ещё опаснее. Теперь оставалось решить, что выбрать: забиться в какую-нибудь дыру, где его запросто зажмут, а потом сожрут, или красться в потёмках в сторону нижегородской трассы. В отдыхе Вилен нуждался отчаянно, он уже пожалел о том, что не остановился километрах в десяти от Москвы, в глухом лесу, тогда желание увидеть бывшую столицу перевесило. Это оказалось ошибкой. Теперь её не исправишь. На этот раз нужно было решить правильно. Ошибка может стать для него последней. "Блин, как же неудачно всё вышло, слева Москва, справа какой-то микрорайон, частично скрытый лесополосой. А что если туда? Конечно, это не лес, но ширина не меньше двух километров. Можно подыскать вполне приличное укрытие в каком-то буреломе. Правда, придется обойтись без огня, но жизнь дороже".
Приняв решение, Вилен пролез в дыру металлического забора и, с трудом сохраняя равновесие, спустился по насыпи, густо заросшей травой. Забор был первым плюсом, высотой больше трех метров, и насыпь метров в пять надежно прикрыли странника со стороны Москвы. Московский перелесок, бывший раньше чахлым и загаженным, за прошедшие годы сильно изменился. Густые кусты и деревья, высокая трава, отсутствие троп - всё на руку. Вилен забрался поглубже, устроившись в небольшой песчаной яме, оставшийся от вывороченной с корнями сосны. Сверху нависали корни с остатками земли, а спереди рос густой куст, название которого Вилен просто не знал. Укрытие было не глубоким, всего метра полтора два, но сразу не наткнешься, а если начнут искать, Ильич успеет подготовить достойную встречу. Растяжки Вилен ставить не стал, толку от них? Зверь переступит, если, конечно, он не относится к баранам, мутант обойдет. Он хорошо помнил Прыгуна, который попал в дом, не сорвав ни одну растяжку.
С помощью мачете парень быстро вырубил в песке небольшую нишу, небо подозрительно заволокло тучами, дождь мог начаться в любой момент, а сидеть в яме полной воды не было никакого желания. Справившись с этим, он зажег динамо фонарь, подкачав заряд и, пристроив его поудобней, доел вторую часть рациона. Каша "Славянская" в смеси с тушёной свининой оказалась очень вкусной. Правда, Вилен пошёл на риск, вырубив в глине небольшую нишу, слегка подогрел банку на автономном разогревателе. После чего с удовольствием схрустел пару военных хлебцев, намазанных шоколадной пастой, и запил всё это чаем. Удовольствие от горячей еды было на грани блаженства.
Ильич ни на секунду не забывал, где находится, АЕК лежал рядом, предохранитель убран. Для человека приготовление Виленом пищи скорее всего осталось бы незамеченным, а вот зверь... Зверь почует запах слегка подогретой каши за километр. Ветер усиливался. Ильич выглянул из своей маленькой пещерки, то, что ещё час назад было портящийся погодой, теперь становилось предвестником небольшого урагана. Могучие сосны под напором ветра трещали и стонали, резким порывом в лицо Вилену швырнуло хорошую дозу песка, попало в глаза и в рот. Ильич несколько минут боролся с последствиями, выплевывая песчинки и пытаясь промыть глаз, второй-то итак искусственный, ему не повредит песок. К палатке прилагался небольшой кусок специальной водонепромокаемой ткани. Вилен быстро укрепил его на корнях сосны, вышел импровизированный полог. Что ж, эту ночь он сможет провести с относительным комфортом, разворачивающаяся на улице буря убережет его от нежеланных гостей. Сегодня всё зверьё в округе попрячется, а значит, можно поспать.
- Спокойной ночи, Вилен, - пожелал он сам себе и забрался в спальник.
Вот только спать придётся сидя, но ничего не поделаешь. В этот момент первые капли упали на землю, а спустя минуту обрушился самый настоящий водопад. Вилен мысленно поаплодировал себе, накрыть яму было хорошей идеей, иначе его могло просто затопить. Он даже позволил себе выкурить сигарету, ничуть не опасаясь, что дым вырвется наружу.
Вилен проснулся на рассвете, ему уже не нужен был будильник, за последние дни он стал автоматически просыпаться, стоило только солнцу показаться над горизонтом. Правда, сегодня рассвет отменялся, всё небо было затянуто тяжёлыми чёрными тучами, и ни одного просвета, холодный северный шквальный ветер пронизывал до костей, Вилен с радостью нырнул обратно в свой грот. Как бы не хотелось оставаться в тепле и даже носу на улицу не высовывать, а пришлось, в туалет ходить надо, и лучше это делать не возле места, где обитаешь. Тем более, если твоё обиталище меньше трёх квадратных метров. О том, что сегодня он продолжит путь, и речи не шло. Он сильно жалел, что устроился в лесу, а не где-нибудь в подвале отдельно стоящего дома, где можно вытянуть ноги, разжечь костёр, приготовить грибы, которые он насобирал по пути, сварить морс из черники, на которую наткнулся прямо на обочине шоссе, не доходя километра до мегаполиса, полчаса на карачках - полкило в пакет. Кому рассказать, не поверят, он собирал чернику в километре от Москвы, ни один человек в здравом уме не стал бы есть подобное, но ягоды выглядели совершенно обыкновенными, только немного крупнее, чем обычные. Теперь осталось сварить компот из черники и диких яблок, зеленых и кислых, какая хрень выйдет неясно, но поэкспериментировать можно.
Вилен влез в пластиковый дождевик, который он смародёрил в одном из туристических магазинов Красногорска, там же взял и две литровые фляжки с хорошим креплением и сразу разместил их на рюкзаке. Прихватив одну флягу, котелок, мачете и пакет с ягодами и яблоками, парень вылез наружу. Хоть ливень и спал, существенно промочив лес, но нижние лапы ёлок были вполне сухими и годными для костра. Вилен наломал сушняка и, устроившись поудобней под развесистой старой елью, принялся за приготовление компота. Вокруг моросил дождик, от костра шёл легкий дымок и тепло, согревающее ноги. Именно в этот момент Вилен затосковал по гитаре, захотелось чего-то для души. Когда-то он недурно играл, и даже участвовал в концерте в честь приезда министра обороны, который решил посетить некоторые части, так сказать, окинуть хозяйским взглядом свою вотчину.
Кроме, как с собой, Вилену разговаривать было не с кем, и тогда он начал вспоминать всё подряд, тридцать лет за плечами, есть, что вспомнить. С чего всё началось? Наверное, с отца, с его фотографии, на которой он в пыльной афганке сидит на БТРе, в руках АКМС. Это было его последнее фото, спустя четыре часа БТР подорвался на фугасе, Сергей Ульянов был захвачен в плен и казнён. Одному из солдат, бывших с ним, удалось бежать, и он спустя пятнадцать лет рассказал Вилену о гибели отца. Как его обезглавили, насадили голову на кол прямо перед сараем, где держали пленных, которых заставляли смотреть.
- Твой отец не был трусом и не молил о пощаде. Он мог купить себе жизнь, указав на одного из нас, но он предпочел умереть сам, даже духи его зауважали.
Уже прощаясь, этот мужчина в дорогом костюме, один из председателей общества ветеранов Афганистана, тихо сказал:
- Своей жизнью я обязан ему. Я помню свой долг.
Вилен тогда не обратил внимания на эти слова, но когда этот человек появился спустя пять лет на пороге его дома и за счёт фонда сделал ему протез глаза, отправил на лечение в Германию, тогда он понял, что долг не забыт. Вилен очень гордился отцом, хотя никогда его не видел, фотография и перочинный нож - единственная память о нём.
Да, пожалуй, всё началось с карточки. Мама говорила, что более смелого и самоотверженного человека на свете просто нет. Он был высоким, немного смуглым, всегда хотел помочь всем и каждому. Это его и сгубило, о себе он заботился меньше, чем о своих солдатах, во всяком случае, так говорила мама. Наверное, из-за фотографии Вилен захотел стать настоящим военным. Уже во дворе он играл в войнушку с другими мальчишками, но те играли, а он уже начинал жить этим. И проигрыш воспринимал как смерть, наверное, поэтому он никогда не проигрывал.
Потом была армия... Армия. С мечтой о военной романтике Вилен распрощался уже на следующий день после учебки. Едва он переступил порог казармы, как тут же ввязался в драку, четверо дедов лупили невысокого щуплого парня, но тот оказался крепким орешком. Летел на пол, но снова поднимался и, низко опустив голову, размазывая кровь по лицу, сжав кулаки, продолжал бой. Снова отправлялся на пол, снова вставал. Это было достойно уважения. Вилен ринулся в свару, не раздумывая. Высокий, крепкий с хорошей физической подготовкой, навыками рукопашного боя он быстро расшвырял дедов. Пока они отвлеклись на неожиданного помощника, парень снова встал и, перехватив за ножку табурет, с силой опустил на бритый затылок сержанта. Тот рухнул мгновенно, словно не по голове, а по ногам ударили. Драчунов растащили. Вилен и парень, который назвался Юрой, оказались на губе. Деды в больнице. Это был последний случай дедовщины в третьей роте, да и в остальных процесс сильно сократил размах. Вилен попал на карандаш к капитану Сорокину, командующего разведротой. Сильного крепкого парня перевели. Ещё через два месяца он был в Чечне.
На этот раз действовали иначе, не было парадных колон, как шесть лет назад, когда у железнодорожного вокзала полегла 131 Майкопская бригада. В город входили как написано в боевых наставлениях: штурмовые отряды зачищали здания, а со спины их поддерживала броня. На третий день боёв погиб Юра, он умер на руках у Вилена, пытаясь зажать руками развороченный осколками живот. А ещё через два дня Ильич потерял глаз. Потом была гражданка, на которой он оказался совершенно никому не нужен, и если бы не дед... Девушка, обещавшая Вилена ждать, не дождалась, через два месяца, как он призвался, она вышла замуж за преуспевающего бизнесмена, с которым была давно знакома. Женщины в жизни Вилена приходили и уходили, они сменяли друг друга, словно кадры диафильма, исчезала одна - появлялась другая, потом новый круг. Вилен напрягся, пытаясь вспомнить их лица, ничего не вышло, он неплохо помнил имена, фигуры, их возможности в постели, но не помнил лиц.
Звук раздвигаемых ветвей отвлек его от воспоминаний. Вилен рефлекторно схватил автомат, целясь в источник шума. У кустов стоял пёс, не слишком большой, размером с добермана, но доберманом он не являлся, широкая грудь, мохнатый, как волкодав, с длинным хвостом, острыми смешными ушами, как у овчарки, и довольно милой, немного вытянутой мордой. Вилен опустил ствол, зверь совершенно не проявлял агрессии, он сам изучал человека, после чего медленно пошёл к костру и сел по другую сторону.
- Хм, - сказал Вилен, - погоди немного.
Он помешал закипевший в котелке компот и снял треножник с костра. Пёс следил за ним глазами, не проявляя ни агрессии, ни беспокойства. Вилен поставил котелок возле ствола, надо дать ему остыть, пить горячий компот - моветон. При этом он повернулся к псу спиной, тот ни как на это не прореагировал, да и Ильич не чувствовал никакой опасности.
Вернувшись к костру, Вилен сел напротив, подкинув в огонь сушняка, тот вспыхнул мгновенно, подняв столб искр, несколько упали псу на кожаный нос. Он возмущенно фыркнул и, подняв лапу, почесал обожжённое место, после чего укоризненно посмотрел на человека.
- Хм, - снова сказал Вилен, - и как мне тебя звать? - Парень внимательно осмотрел пса, мех у него был серый с черным. - Будешь Пеплом, - решил Ильич.
Пёс фыркнул, словно поняв, о чём идет речь, поднялся, потянулся и, обойдя костёр, подошёл вплотную к человеку, выбирая место посуше. Вилен опасливо поднял руку и осторожно, не делая резких движений, погладил его.
- Пепел, - отбрасывая осторожность и почесывая за ухом, ласково сказал он.
Пёс послушно улегся у его ног и млел от удовольствия. Мелькнула мысль назвать не Пеплом, а Пятницей, по принципу Робинзона Крузо, но Вилен отверг её, как хулиганскую. Да и неподобающая это кличка для пса, негру в самый раз, а псу нужно гордое имя. Теперь остался лишь один вопрос, чем его кормить? Рационов надолго не хватит. Половина уже съедено, осталось пять штук, впритык до Владимира, а псине нужно много, одной банки консервов ему будет маловато. Придется охотиться. Интересно, стал бы пёс есть крыс или птиц, которых он грохнул? Вообще, съедобные они или нет? Снова начался дождь, Вилен откинул полог и махнул Пеплу рукой. Пёс мгновенно нырнул в лаз, устроился он на песочке у входа, в вырытый Ильичом грот не полез, понял, что там хозяйское место.
Вилен, прихватив котелок и разогретую банку с рисовой кашей, полез следом. Банку он разделил по братски: половину отдал псу, половину съел сам. Хотя, чего там есть-то было? Две ложки и пару хлебцев сосисочным фаршем. Компот уже остыл. Вилен сполоснул кружку и, налив до краёв, залпом выпил. Получилось недурственно - кисленько, но освежающе. Натянув на горлышко кусок бинта, слил компот из котелка в флягу. Отжим выкинул. Пепел повел носом, лапой разорвал бинт и мгновенно сожрал остатки.
- Интересно, ты что, всеяден? - глядя на это, заметил Ильич.
Пепел снова фыркнул и улегся у входа, положив морду на передние лапы и преданно глядя на человека. По-видимому, он никуда не собирался и решил следовать за своим новым хозяином. Во всяком случае, Вилен видел в этом определенный плюс, теперь он не будет разговаривать сам с собой, он сможет говорить с псом.
Ночью буря разыгралась не на шутку, дважды ветер отрывал край полотна, накрывающего яму, приходилось вылезать из теплого спального мешка и приделывать вырванный край обратно. Зато утро было абсолютно безоблачным, шквальный ветер унёс тучи на юг, прочь с пути Вилена. И едва над лесом поднялось солнце, Ильич уже шагал к МКАДу, следом, не торопясь, трусил его новый спутник.
На МКАД выбрались в том же месте, где Вилен и сошёл. Пролез в дыру в заборе, пёс просто прыгнул, распластавшись, и словно влетел в неё. Вилен аж присвистнул, поразило другое, Пепел прыгал снизу вверх на высоту больше трёх метров. Потрепав спутника за ухо, парень неторопливо пошёл по заросшей травой, размытой дождями, покрытой трещинами главной дорогё столицы.
По собранным ранее данным Ильич помнил, что атака террористов началась ближе к вечеру, дорога была просто забита островами машин. Все эти люди погибли очень быстро, те, кто был покрепче, смогли выбраться из машин и умерли уже на дороге, остальные так и остались сидеть в своих металлических склепах, у кого подороже, у кого подешевле.
На мгновение у Вилена возникла бредовая идея сходить в институт экспериментальной физики, но он её отринул, как совершенно сумасшедшую, даже если там что-то и уцелело, и стояли такие же ворота как те через которые он сюда попал, то откуда взять энергию, чтобы их запустить.
Неспешно бегущий впереди Пепел вдруг сделал стойку и предупреждающе зарычал. Вилен замер, вскинул автомат, вжав приклад в плечо, и стал осматривать дорогу в оптический прицел. Он смотрел и не верил своим глазам, прямо навстречу ему между рядов машин шла девочка лет тринадцати. Волосы длинные, связанные в узел, цвет сероватый, точнее невозможно определить, поскольку их скорее всего никогда не мыли, с почти полностью сформировавшейся женской фигурой. А Пепел рычал всё громче, ещё немного и залает.
Ильич через прицел изучал лицо девочки. Он никак не мог понять, что в этом лице было не так. Слишком худое? Да время такое! Почему она голая, здесь, одна? Может, бежала из рабства или все ее близкие погибли во время нападения? И тут Вилен понял, у неё была совершенно белая кожа, абсолютно белая, такой цвет бывает у новой раковины в ванной. Она слегка повернула голову, всё мгновенно встало на свои места, челюсти у нее были волчьи, вытянутые. Она втянула носом воздух и приоткрыла пасть. Длинный язык, мелкие острые зубы, которые меньше всего походили на человеческие и больше всего на акульи, две пары клыков, сантиметра по три в длину.
Вилен на секунду растерялся, не зная, что делать, бежать или стрелять. Пепел уже приготовился к прыжку, шерсть на загривке вздыблена, клыки оскалены, пёс явно готовился к бою.
Девочка втянула воздух через широкие ноздри, глаза распахнулись, и Вилен отчетливо разглядел желтый вертикальный зрачок, она смотрела прямо на него, смотрела ему в глаза. Её реакция не оставляла никаких сомнений, пригнувшись, словно конькобежец на старте, она с невероятной скоростью рванула на них. Больше думать было нечего, это мало напоминало радостную встречу, это была атака. За несколько секунд она преодолела сотню метров, легко перепрыгнув через распахнутую дверь какой-то малолитражки. Любой спринтер мира удавился бы от зависти, сотня метров меньше чем за восемь секунд. Она неслась прямо на Вилена и Пепла, готового грудью встретить врага. Она не пыталась петлять и маневрировать, атаковала в лоб, словно не было у Ильича в руках автомата.
Вилен ухмыльнулся и, поймав в прицел левую грудь, плавно нажал на курок, у АЕКа нет отдачи, только вибрация, ствол фактически не уходит с точки прицеливания. Все три пули угодили точно в сердце. Мутантка споткнулась и кубарем полетела на асфальт, но мгновенно вскочила, у неё уже не было той стремительности, она метнулась в сторону, но жажда крови в глазах говорила о том, что сдаваться или отступать она не намерена. Вилен сместил оптику и снова нажал на курок, на этот раз три пули угодили точно между глаз, голову девчонки-мутанта просто разнесло в клочья, буквально сорвав половину черепа. После недавних событий у Вилена магазины были заряжены тройным набором: разрывной, зажигательный, бронебойный, и так далее. Едва она рухнула на асфальт, Пепел расслабился и спокойно уселся на задницу, не спуская взгляда с трупа. Вилен опустил автомат.
- Пошли, чего расселся? Нам еще километров двадцать топать, - позвал он пса.
Тот с готовностью вскочил и потрусил впереди хозяина. Поравнявшись с трупом, он обнюхал тело, и пошёл дальше. Вилен же остановился, решив осмотреть убитую более детально. Мраморная кожа действительно была абсолютно белой, словно девочку вымазали в зубной пасте. Достав флягу и брезгливо поморщившись, Вилен вымыл ей волосы на лобке. И здесь он оказался прав, они были белоснежными, если, конечно, помыть. Но больше всего его заинтересовали соски, у девочки была пара абсолютно нормальных сисек, причем очень даже красивых, а вот ниже. То что он увидел ниже, повергло его в шок. Четыре дополнительных соска на очень маленьких почти плоских грудях, видимо, если бы она выросла они бы тоже подросли, но не судьба. Вилен разогнулся и сделал большой глоток из фляги, стараясь не дышать носом, от девчонки смердело. Хотя, какая она девчонка? Мутант, смесь человека и волчицы, а может собаки. Короче - человеческая сука.
Пепел призывно тявкнул, не понимая, что его новый друг так долго делает рядом с мертвым уродцем. Вилен пошёл следом за псом, который удалился уже метров на пятьдесят. После девяти дней в новом мире он получил очередную загадку, разгадки которой, наверное, не существует. Нужно как можно быстрее уйти из Москвы, хоть автомат стреляет и потише обычных образцов, но всё равно незнакомые звуки могут привлечь ей подобных, сейчас она была одна, а что будет, если их будет пять или десять? Убежать от них вряд ли выйдет, от таких не побегаешь, взобраться повыше, но, вспомнив, как легко тварь перепрыгнула распахнутую дверцу высотой в метр с лишним, то лезть на дерево тоже бесперспективно. К тому же Вилен обратил внимание на "маникюр" волчицы, длинные острые крепкие когти. Такими легко можно рвать добычу или карабкаться по деревьям. Остаётся либо забиться в какую-нибудь щель, либо отстреливаться, пока не растерзают. Второе - явный приговор при численном превосходстве противника, первый вариант, конечно, дает шанс, но вот как быть с осадой? Подведем итог, если хочешь выжить - изучай своего врага, и эта сучка не единственный враг. Птицы, крысы, различные мутанты, кто ещё? Они мутанты, скорее всего даже Кот, встреченный им в первый же день. Вилен бросил взгляд на пса, спокойно бегущего впереди и изредка метившего территорию. Вроде обычный, как все собаки, и лапу задирает, и гавкает, предупреждая об опасности, но что-то говорило Ильичу, что эта собака тоже не совсем собака, во всяком случае, в привычном понимании этого слова. Его великолепный прыжок в дыру и подозрительно умные глаза. Полтора дня прошло, как пёс получил кличку, но уже откликается только на неё. Через два часа Вилен, сопровождаемый Пеплом, покинул Москву. Ночевать пришлось на границе Балашихи, соваться в город, когда на него уже почти опустились сумерки, было не благоразумно, поэтому ночь человек и собака провели в довольно неплохо сохранившемся фургоне Газели. За час до остановки пёс приволок в зубах какого-то небольшого зверька и быстренько съел его, хозяину не предложил, видимо, знал, что человек на добычу не позарится. Вилену пришлось довольствоваться консервами. Это начинало раздражать, Ильич любил хорошо поесть. Готовил, правда, весьма посредственно, поэтому женщины, умеющие хорошо готовить, задерживались в его доме чуть дольше тех, которые не умели, или их стряпня не соответствовала вкусам хозяина. В моменты одиночества Вилен просто набирал номер и делал заказ в одном из ресторанов, расположенных неподалеку. Пока Пепел ел, Ильич не стал закрывать дверцу фургона и смотрел на брошенный город, поглощаемый ночью, вывод из созерцания был прост, никто не привезет ему горячую пиццу или шашлык, новомодные японские и китайские блюда Вилен не переваривал.
Балашиха представляла собой не менее унылую кучу развалин, хотя здесь разрушений было намного меньше и большинство из них произошло в результате воздействия времени и природы, а не взрывов, опрокинувших Москву. Здания просто рассыпались, город мёртв, мертвее не бывает, как впрочем, и все остальные, которыми Ильичу довелось любоваться за одиннадцать дней. Но одно стало совершенно ясно - взрывы в Москве произошли вечером, дорога, ведущая в сторону города, почти пустынна, а вот пробка в область была очень плотной, так Москва выглядит в будни в час пик.
Возле КПП ОДОНа Вилен остановился, не надо быть гением, чтобы понять, здесь был бой. Весь пятачок от ворот до дороги завален скелетами, об ожесточенном сражении свидетельствовал ковер из гильз буквально покрывавший все вокруг. Хотя завален - это сильно сказано, скелетов было около полутора десятков. Вилен не обнаружил ни одного элемента оружия, значит, кто-то после того, как бой закончился, подобрал трофеи.
- Пепел, ко мне, - скомандовал он, - рядом.
Последнее Ильич скомандовал ради эксперимента. Пёс, убежавший дальше по шоссе, замер, после чего пулей метнулся назад и как вкопанный застыл рядом с ногой.
- Эксперимент признан удачным, - подвел итог Вилен. Пес был намного умнее чем обычная собака, либо вышколен бывшим хозяином, при этом хозяин был человеком.
- За мной, далеко не отходи, - приказал Ильич и вошёл в распахнутые покорёженные ворота, видимо, их кто-то пытался выбить, используя что-то тяжёлое. Что-то тяжёлое обнаружилось сразу за КПП - гружённый щебнем КАМАЗ. Время не пощадило его, за тридцать лет он прилично проржавел, кузов в нескольких местах лопнул и щебёнка высыпалась. Вот что не пострадало от времени, так это она. Здесь тоже были трупы, не так много, как перед КПП, на глаза попалось пять или шесть черепов, не больше, картина была совершенно идентичной - россыпи гильз, отсутствие оружия. Раньше в этой части Вилен не бывал, но прекрасно представлял планировку, и через полчаса вышел к складам. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, здесь ловить нечего. На месте складов оружия и боеприпасов стояли полуразвалившиеся здания, но разрушило их не время, а серия взрывов, правда, после тщательного осмотра, выяснилось, что подорвали ангары только после того, как всё ценное было вывезено. Тоже самое его ждало и автомобильном парке, опустевшие гаражи, а вот куда девалась техника, осталось загадкой.
Неожиданно Пепел сделал стойку. Втянув шершавым кожаным носом воздух, он заворчал, но Вилен уже кое-чему научился, это был не сигнал опасности, Пепел чуял добычу.
- Фас, - скомандовал Ильич, вскидывая автомат.
Пёс стрелой рванулся в сторону полосы препятствий. До этого момента первый и единственный поселенец мира даже не предполагал, что его собака может нестись с такой скоростью, давешняя полуженщина-полуволчица была жалкой хромоножкой. До полигона было три сотни метров, Пепел преодолел данное расстояние меньше чем за двадцать секунд. Нечто чёрное метнулось прочь, петляя среди проржавевших и сгнивших препятствий. Но его скорость даже приблизительно не была близка к необходимой, чтобы оторваться от стремительного пса. Одним гигантским прыжком Пепел догнал противника и сомкнул челюсти на шее. Вскоре он вполне довольный собой положил к ногам хозяина свою добычу.
Вилен присел рядом, погладил пса, пытаясь определить, что же добыл его спутник. То, что это млекопитающее, вопросов не возникло, но Вилен затруднялся определить вид. Больше всего он напоминал крота, правда размером с хорошо откормленного чау-чау. Гладкий черный мех, на лапах коготки, усики возле носа, это определенно был крот. Ради интереса Вилен дошел до полосы препятствий, дабы подтвердить свою теорию. Он оказался прав, Пепел догнал свою жертву возле гигантской норы, уходящей вертикально вниз. Пёс тем временем, взяв свою добычу в пасть, вышагивал рядом с хозяином.
- Молодец, - похвалил его Вилен и почесал за ухом. - Есть будешь?
Пепел радостно тявкнул и завилял хвостом. Вилен достал нож и приступил к разделке. Крот был очень большим, килограмм пятнадцать, и хоть Ильич совершенно не представлял, как разделывают подобных тварей, но все-таки минут через двадцать избавил мутировавшего крота от шкуры. Выпотрошив тушку, Вилен стал срезать мясо и кидать Пеплу, который ловил куски на лету и глотал, не жуя.
- Смотри, подавишься, - предупредил он, бросая новый кусок.
На это замечание пёс фыркнул и разгрыз кость, буквально за несколько секунд перемолов ее. Через час после охоты от добычи осталась только голова, которую похоронили в кротовом лазе.
Пепел сыто облизнулся, вполне довольный жизнью. Вилен погладил его по загривку и встал, пока пёс расправлялся с тушей крота, он сумел быстро перекусить банкой консервов, правда, греть не стал. Холодными они были не такими вкусными, но по-прежнему довольно сытными.
- Ну что, идём дальше?
Пепел тявкнул и, тряхнув мордой, чихнул.
- Тогда пошли.
Вилен направился прочь от разорённой части. До вечера им удалось сделать почти сорок километров, лишь немного не дошли до Покрова. За час до остановки лагерем на дорогу выбежало несколько кабанчиков, каждый из которых был размером с матёрого яка. Последний был подранком, едва передвигал копытами, кто-то не менее большой выдрал из него клок мяса. Вилен не позволил твари сдохнуть своей смертью и короткой очередью добил животное. Остальные, на мгновение замерев, рванули прочь, что первого поселенца пустой планеты совершенно устраивало. Ещё в Балашихе по наитию Вилен запасся пластиковыми пакетами из супермаркета. Он отделил обе задние ноги, каждая из которых весила килограмм двадцать, разделав их, распихал по пакетам.
- Пепел, ко мне, - позвал он пса. Тот оказался рядом, едва фраза была закончена. - Поработаешь носильщиком? - спросил Ильич, устраивая на спине пса своеобразные седельные сумки. - Половина твоя.
Пес гавкнул и более покорно подставил спину.
- Жаль, ты говорить не умеешь, - посетовал Вилен.
Оставшуюся часть пути до ночлега они шли рядом, при этом Ильич заметил, что ноша не слишком обременяет его спутника, единственное, что стало очевидно, что пластиковые пакеты не слишком удобны для этого, а так, по сути, Пепел не возражал. Ещё в супермаркете помимо пакетов Вилен нашел две бутылки сухого молдавского вина, тот, кто грабил магазин, их просто не нашёл, они закатились под один из стеллажей. Прямо на месте разделки Вилен нарубил в котелок килограмма полтора мяса и залил его вином, которое от длительности хранения превратилось в уксус, вполне годный для маринования шашлыка, жаль, конечно, что не было лука, зато остался перец из рационов, так что ужин обещал выйти знатным. Консервы надоели. А остальное мясо Вилен планировал закоптить, соорудив для этого примитивную коптильню.
- Блин, я в полной жопе, - заметил он вслух, - а мечтаю о шашлыке и копченой свинине.
Через два часа Вилен поставил палатку чуть в стороне от дороги между жидким перелеском и заросшим густым бурьяном полем, расположился на отдых.
- Приступим, пожалуй, - доставая мачете и направляясь к сухой поваленной берёзе, оптимистично заявил он.
Набрав дров и разведя приличный костёр, Ильич нанизал мясо на проволоку, которую нашёл по дороге и которая превосходно годилась на роль шампуров. Пепел же на еду хозяина не претендовал, обгладывая кабанью ног, весом килограмма в четыре. Вилен принялся сооружать коптильню. Идеально для этого подошла промоина в дорожном полотне в пяти метрах от палатки. Всё просто: разжёг огонь в промоине, дал хороших углей, наломал веток от трухлявой берёзы, гореть будет слабо, а вот дымить хорошо, да и слегка сыровата, после дождя, прошедшего здесь накануне. С энтузиазмом проперчил мясо, затем подвесил на крючья, стараясь, чтобы куски были не слишком большими и коптились легко, и разместил всё это над костром. Много дыма, запах мяса, конечно, могли привлечь хищников или мутантов, но Вилен рассчитывал на то, что его спутник предупредит заранее о незваных гостях. Шашлык вышел удачным, не хватало только лука. "Не судьба, - подумал Штирлиц и сел в сугроб" - процитировал известный анекдот Вилен и принялся за пышущее жаром и брызжущее соком мясо. Пёс на пищу хозяина не претендовал, съел один кусок с руки Вилена и вернулся к своей кости, отдав предпочтение сырому ей. Впервые за одиннадцать дней Ильич мог поесть нормально, сухпай ещё не застревал в глотке, но уже порядком надоел. Но больше всего надоело одиночество, собака, конечно, хорошо, но не заменит человека с нормальной живой речью, пусть эта собака гораздо умнее некоторых людей.
- Знаешь, Пепел, был у нас во взводе парень с Украины, приехал он давно и русский знал нормально, но предпочитал разговаривать на мове. Доставал он всех этим, половина его просто не понимала, вторая недолюбливала.
Пёс, лежащий у ног, поднял голову и повел ухом, услышав своё имя, но команды не последовало, и он снова положил голову на передние лапы.
- Знаешь, я его не любил, чудной он, болтал постоянно, при этом ему было насрать, что собеседник чаще всего его просто не понимал, ни что его заткнуть не могло. Хоть и не любил я его, а всё равно хотел бы, чтобы он оказался здесь.
Пёс никак не прокомментировал спич хозяина, за два дня он привык к тому, что человек обращается к нему, но ничего не требует. Наевшись, он заслуженно отдыхал.
- Ладно, спать надо.
Вилен потрепал собаку за ухо и, услышав в ответ довольное урчание, полез в палатку. Впервые за последние дни он имел возможность выспаться в относительном уюте в палатке, вытянувшись в спальнике, не боясь, что его укрытие затопит. Кузов фургона не в счет, спать неподалеку от Москвы можно было только в полглаза, хотя и сегодня придётся спать также, коптившееся неподалёку мясо Вилен ни с кем делить не собирался.
Ночь прошла спокойно, несколько раз он просыпался и добрасывал в коптильню новую порцию сыроватых веток. Один раз поднял тревогу Пепел, Вилен вскочил, схватил автомат, готовый отразить нападение, но, видимо, грозный рык его спутника спугнул злодея. Пёс успокоился и снова улегся у входа в палатку, охраняя сон хозяина. Вилен погладил его, поблагодарив за бдительность, и снова забрался в спальник.
На этот раз Вилен решил выти попозже, надо было докоптить мясо. В полдень, отрезав кусок на пробу, парень удовлетворенно кивнул и, улыбнувшись, принялся паковать его в оберточную бумагу. Теперь дней семь мясу ничего не грозит. Конечно, он съест его намного раньше, но всё-таки хороший запас, почти пятнадцать килограмм. Тащить, правда, тяжело, но что поделать.
- В любом случае лучше сухпая. Да, Пепел?
Пёс, сидевший подле печки и с интересом наблюдающий за хозяином своими не по собачьи умными глазами, одобрительно тявкнул. Вилен бросил ему небольшой кусок мяса, который моментально исчез в пасти. Пепел облизнулся и ещё раз одобрительно тявкнул.
Снова весь день шагали. От дороги, которая и раньше была хреновой, осталось одно воспоминание: редкие островки асфальта в высокой траве, остовы автомобилей. Чем дальше Вилен удалялся от Москвы, тем меньше их было. В Покрове обнаружились следы людей, правда, этим следам стукнуло столько же, сколько и катастрофе, но они говорили о том, что в городе кто-то выжил - укреплённый дом на самой окраине, вокруг которого был целый лабиринт из машин. Вилен профессиональным взглядом оценил позицию, верхние этажи превратились в огневые точки, держащие под контролем открытые участки и лабиринт. Два подъезда замурованы, центральный отведен на вход. Правда, защитникам это не помогло, огромные дыры, выбитая дверь свидетельствовали об ожесточённом штурме. В сотне метров чуть правее дома в небольшой лесополосе стоял танк с оторванной башней. Видимо, он проложил путь атакующим, подавив огневые точки защитников основным калибром. Тактика старая, как мир, вот только нашёлся отчаянный боец, решившийся высунуться и обезглавить танк.
Вилен поначалу хотел осмотреть здание, но передумал, его уже обыскали, и даже если он что-то нашёл, то не смог бы унести, рюкзак и так прилично оттягивал плечи. Пепел всё это время просидел у ног хозяина, не отходя ни на шаг. Вилен уже собирался идти дальше, когда почувствовал, как воздух вокруг него уплотняется. Он сорвал с плеча автомат и припал на колено, ища опасность. Пёс взвизгнул и припал головой к земле, прикрывая уши лапами. Вилен повел стволом, ничего подозрительного, мёртвый дом, пустая дорога, шумящий листвой жидкий перелесок, но то, что опасность рядом и она реальна, не вызывало никаких сомнений.
Пёс только снова заскулил в ответ. Вилен прислушался, ничего, тишина, ветер и поскуливающий у ног Пепел. Он явно пытался отвернуть морду от дома, видимо, источник звука, который на него воздействовал, был там.
Вилен пристально рассматривал в оптику каждое окно, каждую дыру, пробитую снарядом. На секунду показалось, что в проломе на третьем этаже словно марево поднимается, вроде, как воздух горячий. Вилен сосредоточился на этом месте, точно, что-то слегка мутноватое стоит прямо в дыре, контуры человеческие. И тут же он почувствовал взгляд...
Медлить было нельзя, выбрал угол и потянул спусковой крючок подствольника. Хлопнуло, и граната улетела к цели. Вилен считался лучшим стрелком роты из подствольника, мог забросить ВОГ в форточку на пятом этаже с первой попытки. Правда, десять лет прошло с того момента, как он проделывал подобное в последний раз, и это сказалось, граната рванула на пол метра ниже, но дело свое сделало. Пепел вскочил и рванул прочь от дома. Ильич снова приник к оптическому прицелу, марево исчезло.
- Сваливаем, - сказал он сам себе и рванул следом за псом, который отбежал метров на триста и злобно лаял в сторону дома. Отдышался, все-таки рюкзак за спиной не пушинка, хоть и удобный, но тяжёлый. - Пепел, за мной, - скомандовал Вилен, пёс с готовностью пошел рядом, изредка он поворачивал морду в сторону дома и демонстрировал клыки. - Страшный, страшный, - усмехнулся Вилен, увидев сие действо.
Пёс снова оскалился, соглашаясь с хозяином.
Ближе к вечеру парень натолкнулся на кострище, которому было от силы несколько месяцев, такие свежие следы ёще не попадались. Он потратил двадцать минут, ползая на карачках, но так ничего и не нашёл. Уже вечером у костра Ильич принялся анализировать события последних дней.
- Все следы людей старые, кроме кострища, - вслух размышлял он, - похоже, здесь никто не выжил. Если искать людей, то вдалеке от городов, тем более крупных. Рядом с ними и выжить проблематично, мутации были более сильными. В каждом городе, через который мы проходили, был мутант, а то и несколько, причем мутации развивались по-разному, сказывалась доза облучения. Правда, теперь у нас есть след, не свежий, но след. Куда шёл человек, разводивший огонь? В Москву или из неё? Был ли это твой хозяин, Пепел? Был ли это вообще человек? Интересно, могут ли мутанты разжигать огонь? Вопросов много, ответов мало или нет совсем, но одно ясно - здесь есть люди или те, в кого они превратились.
Пепел на его монолог принялся чесаться. Вилен улыбнулся:
- Естественный отбор - антагонизм в действии - выжили сильнейшие. У человека не было шансов против мутантов, обладающих способностями. Чего только стоил Прыгун, если бы не некоторая туповатость, он разорвал бы меня в клочья. Видимо, когда его поймали, мутация уже шла, но способность ещё не проявилась или была неуправляема. Но когда Прыгун осознал свои возможности и вырвался, а следом атаковали и остальные, то легко смели защитников дома. Один из них всё-таки погиб, либо его способности так и не пробудились, либо они не могли помочь ему в конкретной ситуации. С того момента прошло больше тридцати лет, вывод? Вывод прост - слабые ушли.
Пепел тявкнул, вроде как соглашаясь с размышлениями хозяина. И принялся грызть ногу животного, убитого пару часов назад. Видимо, раньше это был заяц. Тварь оказалась стремительной, но все-таки медленней пса. Правда умудрилась в последние мгновенья жизни разодрать бок своему убийце. Рана была не слишком опасной, сантиметра два в длину и глубиной столько же, коготки у белого и пушистого оказались коротковаты, а густой мех и крепкая шкура пса помешали нанести более серьёзные повреждения.
Вилен подсел поближе и раздвинул слегка окровавленный мех, чтобы осмотреть рану.
- Не опасно, - подвел он итог. - Даже жировую прослойку не пробил.
Но вот что его поразило, прошло всего несколько часов, а рана уже не кровоточила и края вроде как стягивались, во всяком случае она стала меньше. Если так пойдёт, к утру останется только шрам. Пепел извернулся и лизнул его в лицо, Вилен рассмеялся и потрепал пса по загривку. Пёс же принялся зализывать поврежденный бок.
Вилен закурил. Мир, в котором ему теперь предстояло жить, был жестоким. То, что здесь нет людей, полбеды. Хотя, как посмотреть. Если представить человека, который выжил в подобных условиях, бывший сержант не хотел бы оказаться его врагом. Скорее всего, приспособившийся человек тот же мутант, сохранивший облик, как та девчонка с волчьей пастью.
К Владимиру Вилен подошёл в сумерках четвертого дня. Ночью лезть в город было не очень умно, поэтому он обосновался на старом полуразрушенном посту ДПС в паре километрах от города. В его родном мире этот пост был одноэтажный, здесь же было два этажа, позволяющие обозревать больший участок дороги. Зданию досталось, стекла выбиты, стены выщерблены пулями, дверь сорвана с петель. Возле поста проржавевшая от времени девяносто девятая, больше напоминающая решето, салон выгорел. Пёс обежал блокпост и, задрав голову, предупреждающе залаял.
Вилен вскинул автомат, взяв дверь на прицел, но тревога оказалась ложной, полсотни мелких тварей, чуть побольше кошки, вылетели из окон. Отчасти они напоминали птиц, отчасти летучих мышей. Каждая тварь слегка светилась в темноте бледно-зеленым светом, словно вымазанная в фосфоре. Большего Вилен рассмотреть не успел, слишком быстро они унеслись прочь.
- Ну и летите, - ничуть не расстроившись, прокомментировал он бегство летучих тварей.
Вступать с ними в бой всё равно, что с комарами воевать, возможности неизвестны, количество приличное, так никакого боезапаса не хватит. Налетят, разорвут в клочья.
Пепел несколько раз победно гавкнул вслед сбежавшим противникам и спокойно вошёл внутрь следом за хозяином. Разместится на втором этаже оказалось плохой идеей, видимо, твари здесь гнездились годами, всё было настолько загажено, что даже ногу некуда поставить. Среди помета белели кости, но они принадлежали каким-то небольшим зверькам, человек крупноват для "летучих мышей". Зато нижний этаж - по сути бетонная коробка с камерой предварительного заключения (хотя, камера слишком громкое слово для клетки, сваренной из толстой арматуры и вделанной в стену) был вполне чист. Вилен быстро набрал дров, рядом с постом хватало поваленных деревьев, в основном дубы. На окраине располагался городской, парк плавно переходящий в дубраву, любимое место для проведения первомайских шашлыков и пьянок молодежи прилегающих микрорайонов. Вскоре в углу в импровизированном очаге, выложенном из шести кирпичей, горел костёр, на котором закипал котелок с супом, хотя больше это напоминало простую похлёбку из копчёного мяса и грибов, собранных по дороге. Сбор данного ресурса в этом мире, успевшим прилично почистится после исчезновения человека, представлял собой довольно простой процесс. Нужно было идти по обочине и смотреть под ноги. Ильич брал только белые и подосиновики они были большими и чистыми, скорее всего, мутация коснулась и их, поскольку за всё время Вилен не видел ни одного червивого. Жаль только, что эксперименты приходилось проводить над собой, но другого выхода не было, рисковать и пробовать консервы, попадавшиеся в пустых городах, и разменявшим почти сотню лет, Вилен считал более опасным.
Пепел хрустел костями крысы, которую Вилен подстрелил в соседнем городке, считающимся микрорайоном Владимира. Поначалу он опасался, что возникнут сложности с кормлением такой большой собаки, но всё оказалось на удивление просто, либо пёс сам добывал себе ужин, либо довольствовался тем, что подстрелит хозяин. А поскольку различные твари атаковали человека довольно часто, то недостатка в трофеях не было. Но каждое нападение заставляло тратить бесценные боеприпасы, которые исчезали, словно конфеты из буфета. Если ему не удастся в ближайшее время найти боеприпасы, то вопрос его выживания будет поставлен остро. Вилен с сожалением вспоминал брошенные в Волоколамске трофеи. Пять цинков пятерки и три семерки, плюс то, что было россыпью в магазинах, всё это богатство осталось под завалом. А сколько там было великолепных стволов: Винторез и Вал, СВД, пулеметы. Вилен тяжко вздохнул и помешал варево. Ещё минут десять, и можно будет поесть, потом сделать себе горячего сладкого чая и лечь спать.
Ильич прикурил и, подхватив автомат, вышел наружу. Звёздное чужое небо простиралось прямо над головой, казалось, вытяни руку и достанешь светящийся шарик. Владимир уже скрылся в темноте, но он был там, город детства. Город, в котором знакома каждая улица, каждый дом, ну или почти каждый. Вилен не был здесь три года, с тех пор, как умер дед. Хотя, нет, это было в другом мире... Миры... Хоть этот почти зеркальное отражение того, словно фотография, но все же парень замечал небольшие различия. Например, в названиях деревень или в месторасположении.
Вилену было очень интересно посмотреть на собственную квартиру, кто там жил, была ли у него самого копия в этом мире? Или все-таки зеркало кривое? А если была, то, что с ним стало здесь? Вопросов накопилось много. Что в городе уцелело? Удастся ли найти боеприпасы, одежду, а если повезет - транспорт и топливо? Можно ли в тут жить или придётся постоянно отбиваться от мутантов? Тогда точно лучше уйти в глушь, дикое зверьё предпочтительнее мутантов.