Старый, разбитый кузов маленького японского микроавтобуса. Ни одного окна, полная изоляция от внешнего мира. Даже водительское место отделено от салона глухой металлической стенкой. Скорее всего, до появления машины в России ее использовали для перевозки мороженой рыбы. Все детали внутри до сих пор хранили стойкий, специфический запах. Тусклый желтый свет из потрескавшегося плафона на потолке слабо освещал пространство фургона. Не видно ни одного кресла или какого-либо технологического выступа, предназначенного для сидения человека. Только самодельная деревянная скамья вдоль задней стенки. На ней сидел обнаженный по пояс молодой мужчина, одетый в черные шорты. Он был немногим выше среднего роста, голубоглазый, с коротко стриженными пшеничными волосами. Телосложение скорее средней упитанности, чем спортивное. В движениях ощущались упругая сила и уверенность в себе. Его верхняя одежда лежала аккуратно сложенной стопкой на скамейке слева от него. Он только что переоделся и расстегивал боковой карман небольшой спортивной сумки. Перед выходом из дома он положил туда бережно завернутый в плотное серое сукно нож. Из всей большой колюще-режущей коллекции этот был его самым любимым. Пятнадцатисантиметровое темное лезвие, удобная, анатомической формы, рукоять, сделанная из цельного куска черного африканского гренадила. Сложная, искусно выполненная гравировка, которую можно рассматривать бесконечно и находить все новые загадочные плетения узоров, украшала рукоять и позволяла всегда сохранять плотный контакт с ладонью хозяина. Не раз это выручало его в хлещущий дождь или с рассеченными в драке пальцами.
Со скрежетом раскрылась боковая дверь. В темном проеме показалась бритая голова без шеи, сразу от ушей переходящая в мощные покатые плечи. Найдя в слабоосвещенном кузове сидящего на скамейке человека, голова дружелюбно пробасила:
- Димон, через полчаса на выход.
Дима, уже развернувший нож и задумчиво водивший пальцами по рукояти, поднял голову, посмотрел в глаза заглянувшего и еле заметно кивнул:
Дима открыл дверь своей машины, сел на сиденье и откинулся на спинку кресла. Все, теперь все. Сюда он уже не вернется. Зайдя к директору частного охранного предприятия "Легион" и потребовав выгнать пьяных сотрудников, он тут же получил предложение об увольнении. Пользуясь тем, что они были какими-то родственниками хозяина фирмы и считая себя из-за этого неприкосновенными, эти сотрудники частенько приходили на работу, участвовали в выездах и находились на своих объектах в нетрезвом состоянии. Дима работал старшим самой насыщенной на неприятные события ночной смены. Первый его конфликт с ними произошел в офисе во время короткого перерыва, когда все пили чай, а эта компания разливала пиво, приходя в себя после вчерашней попойки. На замечание о неуместности алкоголя в рабочее время один из них вскочил, вытащил большой самодельный тесак из автомобильной рессоры и угрожающе принялся размахивать им перед другими охранниками. Дима, совершенно не переносящий даже косвенной угрозы в непосредственной близости от себя, встал с кресла, быстро подошёл к бузотеру, сжал левой рукой его локоть с оружием, правой обхватил кулак, сжимающий рукоять, и, управляя рукой противника, прижал тесак к его шее. Если лезвие не шевелить, то держать можно сколь угодно долго, малейшее же движение приведет к глубокому порезу тонкой кожи и мышц шеи. Охранник замер и, медленно двигая сухим языком, залепетал маловразумительное: "Ну, что ты, что ты ... я же просто так... я пошутил. Все, все ... отпусти".
После этого случая вся пьяная компания перешла в другую смену и старалась обходить Диму стороной. Фактически, не встречаясь с ними в офисе, он уже забыл о произошедшем конфликте и полностью погрузился в работу. Но как-то раз в ночное дежурство Дима получил вызов в магазин "Полюс", находящийся под охраной их предприятия. Там двое парней попытались вынести под курткой несколько бутылок пива. Охранник, увидев это на мониторе наблюдения, остановил их за кассами и потребовал, чтобы те оплатили украденный товар. Молодые люди разбили бутылки и стали угрожать охраннику.
Когда Дима подъехал к магазину, то обнаружил рабочую машину другой смены, которая в это время должна была стоять на служебной стоянке, а не находиться здесь. Он зашел в ярко освещенный, большой, круглосуточный магазин. Недалеко от входа роилась вся "пьяная команда". Подойдя ближе, он увидел, что они уронили двух парней на пол и били их тяжелыми берцовыми ботинками. По дороге сюда Дима уже вызвал наряд милиции, который должен был появиться с минуты на минуту. Он ворвался в толпу разошедшихся охранников и стал раскидывать их в разные стороны. Они вначале рассвирепели, но, когда увидели того, кто осмелился помешать им, нехотя остановились, и, тяжело дыша, злобно уставились на Диму. От них несло густыми парами алкоголя.
- Одна минута, - сквозь зубы, еле сдерживаясь, проговорил Дима.
Нехотя вся компания, переваливаясь, двинулась к выходу.
Утром, сразу после смены, Дима вошел в кабинет директора и высказал все, что у него накопилось на этих "родственничков". И езда на служебной машине в пьяном виде по личным делам, и прослушивание радиочастот в нерабочее время, и превышение полномочий в магазине, когда они избивали парней. Директор молча выслушал весь монолог, закончившийся требованием об их увольнении, и ответил коротко: "Тебя это не касается. Не нравится - уходи".
В комнате отдыха Дима переоделся в гражданскую одежду. Потом зашел к кадровичке и написал заявление на увольнение. Сидя в машине, он листал выданную ему трудовую книжку. За десять предшествующих лет записи в ней были сделаны одним почерком, в первом и долгое время единственном месте его работы - Сибирском научно-исследовательском институте. Все, вплоть до последнего строки: "Увольнение в связи с ликвидацией организации". А потом начались долгие и безуспешные поиски работы, пока он не пришел по объявлению о наборе сотрудников в это охранное предприятие. Узнав о том, что он уже много лет занимается рукопашным боем, его сразу взяли. Зарплата, конечно, не соответствовала риску, на который приходилась иногда идти в сложных ситуациях, но была хоть такая, чем вообще никакой. А теперь и ее не стало.
Дима повернул ключ зажигания, прислушался к ровно работающему двигателю и удовлетворенно подумал: "Как часики!". За машиной он следил. Шестилетнего "японца" он купил после закрытия института и выплаты ему денежной компенсации. Небольшой универсал был удобен и для поездок по городу, и для перевозки чего-либо на дачу - с дачи. Осталась у него только машина. Придется добывать деньги не ней. Больше ничего не остается - только таксовать. Думал об этом Дима и раньше, но все тянул до последнего, не хотел заниматься этим опасным ремеслом. Периодически он читал в электронных новостях страшные сообщения о нападениях на таксистов, которые заканчивались кражей автомобиля, а иногда и убийством владельца машины. Теперь, видимо, все. Уже без вариантов. Опять месяцами мотаться по объявлениям, приходить домой с пустыми руками и наталкиваться на недовольный, осуждающий взгляд жены, сидящей дома с двухлетним сыном, он не может. Раннее утро, день только начинается; сколько ни сиди, ни размышляй, а нужно ехать домой. После такой ночи нужно хотя бы просто поспать.
Не только полноценно выспаться, но даже вздремнуть у Димы не получилось. Из дома нужно было выходить без пятнадцати два ночи. Как раз чтобы подойти к назначенному времени в указанное место - вход в парк Дворца пионеров, откуда его должны были забрать. Вечером он лег пораньше. Предстоящее событие требовало мгновенной реакции, полной концентрации и свежих сил. Сон не шел, в голове громоздились одна на другую мрачные мысли: все это обман, никто его ночью с парка не заберет, он просто погуляет и вернется домой. А если правда и его заберут, то будет ли все так, как ему сказали? Будут ли неукоснительно соблюдаться оговоренные правила? И самая неприятная мысль - он никогда не зарабатывал этим на жизнь. Да, много лет серьезно увлекался, но использовал только в крайних случаях и только для защиты.
Безрезультатно провалявшись на кровати, Дима аккуратно, чтобы не разбудить жену, вылез из-под одеяла и тихо прошел на кухню. На табло микроволновки горели зеленые цифры 01:13. Он налил себе большую кружку горячего чаю, положил туда толстый пласт лимона и насыпал две ложки сахара. Голова должна быть ясная и чистая. Зашел в ванную и переоделся в купальные плавки. Несмотря на огромное желание взбодриться, душ принимать не стал. На таксовку он уходил всегда с вечера, и ему совсем не хотелось сейчас объяснять разбуженной жене, куда он собирается идти посреди ночи. Про разбитую машину и инцидент на дороге Дима ей рассказывать не стал. Кроме слез и очередного скандала он бы ничего в ответ не получил.
В коридоре из небольшой спортивной сумки, с которой он ходил на занятия, Дима вытащил кроссовки, штаны и футболку. Там остались только полотенце и пакет с йодом, бинтом и тюбиком бодяги. "Бодяга сегодня точно не понадобится", - с горькой усмешкой подумал он. Не хватает только одной вещи, самой нужной для предстоящего дела. Дима принес с кухни табуретку, забрался на нее, раскрыл дверцу шкафа, висящего под самым потолком, и достал оттуда завернутый в серое сукно продолговатый предмет. Затем бережно уложил его в сумку и вернулся на кухню.
Ровно в час сорок пять он вышел из квартиры, затворил за собой дверь и бесшумно провернул три раза ключ, закрывая замок. Во дворе было темно и пусто: ни машин, ни людей. Фонари, стоящие вдоль центральной улицы, пятнами высвечивали желтую полосу света на дороге. Легкий ветерок приятно холодил. В ночной тишине звуки шагов разносились далеко вокруг.
На стоянке перед входом в парк в тени высокого забора одиноко стоял маленький японский фургон без номеров. Обычный, ничем не выделяющийся белый микроавтобус, в городе таких сотни. Он подошел к водительской двери. Непроницаемое, тонированное стекло немного приоткрылось:
- Прыгай назад.
Дима отодвинул боковую дверь и забрался в кузов, который явно не предназначался для людей: ни окон, ни кресел, только самодельная скамья возле задней стенки. Как только Дима захлопнул дверь, машина тронулась. Ему пришлось крепко ухватиться за скамейку, потому что машина, набрав скорость, понеслась напрямую по всем выбоинам и ямам в асфальте. Дима попытался угадать, куда его везут. Не остановившись ни на одном светофоре, машина заложила несколько крутых поворотов и прибавила газу. Спустя несколько минут автобус съехал с твердого покрытия на грунтовку и, стуча пустыми амортизаторами, запрыгал по ухабам загородной дороги. "Судя по расстоянию от города, это или "Каштак", или "Сенная падь", - обхватив обеими руками хлипкую скамеечку, прикидывал Дима. - Там полно личных коттеджей с огороженными участками, где спокойно, без посторонних глаз можно проводить подобные мероприятия". Несколько раз повернув, фургон притормозил и посигналил. После еле слышного металлического пения тяжелых ворот он опять тронулся, сделал широкий разворот и остановился.
Дверь распахнули сильным рывком. В машину заглянул уже знакомый бандит с разбитой головой. На красном, опухшем от Диминых ударов лице громилы прорезалась недобрая ухмылка:
- Чё сидим, кого ждем? Переодевайся, скоро на выход.
И, уже закрывая дверь, будто что-то вспомнив, он обернулся и злорадно добавил:
- Повезло тебе, в самый цвет попал. С Кешей будешь рубиться. Он те крылышки-то подрежет.
Видя, что его обидчик молчит и никак не реагирует на устрашающее предсказание, бандит с силой грохнул дверью.
До этого по телефону Диме сказали, что бойцы бьются в одних плавках. На обнаженном теле лучше виден порез, после которого бой останавливается. Он разделся, достал из сумки сверток, развернул его и взял в руку нож. В кузове было прохладно. Дима поежился; перед спаррингом нужно обязательно разогреть мышцы. Несмотря на низкий потолок и сидячее положение, он вытащил клинок из ножен и стал наносить удары по воображаемому противнику. Сначала двигался медленно, ощущая движение каждой мышцы тела. Потом постепенно увеличил скорость движения, превратив лезвие в непрерывную металлическую дугу, со свистом рассекающую воздух.
Как и в первый раз, дверь резко отворилась. Рука с ножом тут же отреагировала на неожиданную угрозу. Не успев открыть рта, бандит замер, заворожено глядя на подрагивающее прямо перед глазами лезвие. Мгновенным движением перехватив рукоять, Дима плотно прижал клинок к запястью и опустил руку вниз.
- Ну, ты, в натуре, даешь! - отходя от испуга, сипло пробасил бандит. - Вылазь, твоя очередь исполнять.
Дима вышел из фургона. Машина стояла на бетонной площадке в нескольких шагах от глухой стены большого каменного дома. По периметру участка тянулся высокий металлический забор, который полностью закрывал все происходящее внутри от посторонних глаз. Белый свет луны падал на неподвижный пейзаж. Двигаясь за широкой спиной своего провожатого, Дима прошел по выложенной плиткой короткой дорожке. В стене дома оказалась совершенно незаметная низкая металлическая дверь. Через нее они вошли в дом. Внутри горел неяркий свет. Вниз по лестнице. Дорогу им пересек длинный коридор. Края его не освещались и терялись в темноте. Они вступили в сводчатую нишу, которая почти сразу заканчивалась деревянной дверью. Бандит подошел к ней и обернулся:
- Входим, сразу рулишь на середку и якоришься.
Они вошли в ярко освещенное просторное помещение. По краю шли невысокие широкие подмостки, на которых стояли кресла и столики с бутылками и фруктами. В креслах, вальяжно развалившись, сидели упитанные мужчины и разряженные женщины. Они держали в руках бокалы с искрящимися напитками, курили и громко переговаривались между собой. На подмостках стоял гул и витал табачный дым. По центру шла широкая площадка в дальнем конце плавно уходящая вверх. "Подземный гараж. Машин на восемь, - про себя подумал Дима. - Удобное место для таких сборищ". Посередине площадки стоял невысокий полненький молодой человек в белом костюме с бабочкой и микрофоном в руках.
- Давай, двигай, - услышал Дима возле самого уха приглушенный бас.
Чувствуя себя глупо в одних плавках с ножом в руках, под многочисленными любопытными взглядами он двинулся к центру гаража.
- А вот и наш новый участник! - раздался со всех сторон, усиленный колонками, бодрый голос молодого человека с микрофоном. - Представьтесь, пожалуйста.
Он протянул Диме микрофон и скороговоркой произнес: "Назови любое имя или кличку".
- Дима, - коротко бросил Дима.
- Очень приятно. Дима. И я вижу, к нам приближается его соперник, которого вам не нужно представлять. Человек, прибывший к нам из мест не столь отдаленных и в ближайшем будущем отбывающий обратно - Кеша!
Дима оглянулся. Подпрыгивающей походкой к ним приближался лысый худощавый человек в черных просторных трусах, совершенно синий от покрывающих все его голое тело наколок. Он подошел, растянул узкие губы в зловещей улыбке, показал редкие желтые зубы и прошепелявил в микрофон: "Наше вам с кисточкой".
Кеша постоянно двигался, пританцовывал, даже стоя на месте, припадая то на одну ногу, то на другую. В руке он ловко вращал между пальцами небольшой самодельный нож. Ручка его была замотана грязным желтым шнуром, короткий ограничитель служил только для упора пальцев, нисколько не защищая их, а на изъеденном черными коррозийными точками клинке блестело только остро отточенное лезвие.
- Присутствующим господам правила известны. Напомню их новенькому. Помимо ножа разрешены любые удары руками и ногами. Ограничений по времени нет. Бой длится до первого пореза, - несся по всему залу голос ведущего.
- После поражения сразу расходимся, - он многозначительно посмотрел на Кешу.
- А для тех, кто не сможет или не захочет, у нас есть строгий и справедливый судья. - Ведущий показал в сторону двери, через которую вошел Дима. Там стоял одетый в черное доги коренастый мужчина с длинной палкой в руке.
- Бой начинаете по моей команде, - закончил он и направился к судье.
Дима отступил на несколько шагов от своего противника. Тот все так же приплясывал и, не отрываясь, хищно смотрел на него.
- Потанцуем танго, - прошелестел зек и несколько раз стремительно перекинул нож из руки в руку.
- Все готовы? - раздался энергичный голос из динамиков и, не дожидаясь ответа, скомандовал. - Начали!
Бойцы, внимательно глядя друг на друга, постепенно сблизились. Дима никак не мог уловить логику движений Кешы. Каждое новое танцевальное па у того была оригинальным и не повторяло предыдущее. Поэтому Дима старался соблюдать безопасную дистанцию до соперника и постоянно перемещал перед собой нож, готовясь отразить неожиданную атаку.
- Ша! - татуированная рука Кеши с ножом змеей бросилась к его горлу. Дима еле успел уклониться в сторону и отмахнуться в ответ, заставив противника отпрыгнуть назад. Публика кровожадно взвыла. "Ничего себе порез: если бы я не увернулся, он бы мне горло насквозь пробил", - пронеслась в голове Димы неприятная мысль.
За первым ударом последовала непрерывная серия новых, сопровождаемых обманными выпадами и уголовными присказками.
- Что ты ветки растопырил? - скалился уголовник, когда Дима раздвигал в стороны руки, стараясь уберечь их от летящих в него прямых ударов.
- Я те цырлы по самы плечи откоцаю, - размахивал зек ножом, пытаясь в обоюдной размашистой рубке свистящих ударов попасть по кисти соперника, сжимающей рукоятку.
Пронзительный металлический визг разнесся по гаражу, когда Кешино лезвие пронеслось по Диминому клинку, ударило в гарду, злобно проскрежетало по ней и улетело в пустоту.
- Опа! Пощекотали бакланье с децл, - зек сделал короткий перерыв в непрерывной атаке для восстановления дыхания. Он попятился зигзагом назад, выкручивая пятками замысловатые финты.
- Давай, Кеша, поруби его на колбасу, - заголосили вокруг жаждущие крови зрители. Им не понравилась образовавшаяся пауза в захватывающей схватке.
- Распиши новенького под хохлому!
- Пусти красненькую!
Дима, работавший все это время вторым номером, изучал своего противника. В основном тот использовал ложные движения и наносил преимущественно прямые колющие удары. Кроме того, он постоянно двигался, не давая возможности нанести точный победный порез. Воровским жаргоном он осознанно задевал, вынуждая отвлекаться на оскорбительные выпады, не думать о бое и пытаться подобрать соответствующие слова для ответа.
Восстановив силы для очередного шквала ударов, подбадриваемый нетерпеливой, требующей зрелищ толпой, Кеша перестал отступать: "Спокуха, босява". Он на секунду замер, выставил перед собой нож, и неожиданно упав на колени, ударил ножом по ногам. Его соперник еле успел отпрыгнуть назад. Не останавливаясь, зек резко выпрыгнул вперед, махнув клинком в голову: "И туточки покоцаем!". Дима наклонился в одну сторону с летящим ножом, пропустил его над собой, и, увидев прямо перед собой открытый живот противника, одним резким движением провел по нему лезвием.
Почувствовав боль, Кеша сразу обмяк, остановился, опустил голову и провел рукой по разрезу, из которого сочилась кровь.
- Поражение! - разнесся по залу торжествующий голос ведущего. Зрители, ошеломленные неожиданной развязкой, плотоядно взревели. От двери к соперникам направились ведущий, судья с палкой и не замеченный Димой ранее мужчина с небольшим чемоданчиком в руке. Последний оказался врачом. Он подошел к раненому зеку, открыл чемоданчик и обработал рану бинтом. Порез оказался неглубоким: длинное, но не опасное рассечение кожи.
- Победитель этой захватывающей схватки - Дмитрии-и-и-и-й! - подражая ринг-аноунсеру боксерских шоу, протянул ведущий. Он поднял Димину руку с ножом вверх и стал поворачивать его по кругу, демонстрируя сидящей вокруг публике.
После осмотра врача Кеша осознал, что его жизни ничего не угрожает. Глаза его загорелись злым огнем, и уже без глумливого куража он открыто бросился на своего обидчика. В этот момент Дима стоял к нему спиной и не видел приближающейся опасности. Находящийся все это время неподалеку судья знал характер Кеши и внимательно следил за ним. Как только тот оттолкнул врача и кинулся сзади на своего недавнего соперника, он молниеносным взмахом шеста сбил его с ног, выбил нож и придавил его шею к бетонному полу концом крепкой палки. Судья сверху вниз строго посмотрел на бессильно щерившегося Кешу и предостерегающе покачал головой.
- Все в ажуре, тридцатка твоя, - после боя зубоскальство бандита сменилось на уважительно-товарищеское расположение. - Ты, братан, всех просто убил, в натуре. Прикинулся тухлым фраером, а сам бывалому урке в две минуты рога посшибал.
Дима сидел на скамейке в фургоне. Не считая, он кинул протянутые бандитом хрустящие пятитысячные купюры в сумку.
- После такого представления все будет путем. Трубу не выключай, по ближайшему бою цинканут. - Бандит стоял у раскрытой двери автобуса и довольно лыбился, как будто он сам недавно порезал коварного зека.
- Ну, давай Димон, пакедова.
Дверь в этот раз закрылась медленно и почти беззвучно.
Острое напряжение поединка постепенно выливалось в глухую усталость. Кровь еще горела в мышцах, в голову били удары сердца, сухое горло с наслаждением вдыхало свежий уличный воздух, но мозг уже не отдавал молниеносные точные команды, а погрузился в тягучую прострацию.
Микроавтобус тронулся. До дома еще есть время, он успеет переодеться и сложить в сумку вещи. Дима откинулся на качающуюся стенку фургона и закрыл глаза.
Тяжелые веки не хотели подниматься. Он потер их пальцами и усилием воли раскрыл глаза. Сквозь разбитый сон Дима слышал, как кто-то настойчиво стучит по стеклу. За окном машины в темноте маячили три неясные фигуры. Он нажал кнопку и немного опустил стекло.
- Шеф, до "Песков" добрось.
"Пески" - опасный, неосвещенный район, застроенный деревянными домами, с узкими кривыми улицами. Глубокая ночь, пассажиров больше, чем позволял брать Михалыч, да и вид у них подозрительный, надо обрубать:
- Пятьсот рублей.
- Без базара.
Согласились без торга на явно завышенную сумму. Теперь прямо не откажешь. Он еще раз посмотрел на темную троицу. Конечно, опасность есть. Причем такая, что он ощущал ее внутри неприятным тянущим холодком. С другой стороны, пятьсот рублей хоть как-то покрыли бы пустой сегодняшний день. Он коснулся ножа, пристегнутого к голени, и нажал кнопку открытия замков дверей.
Третья неделя пошла, как Дима встал к бордюру. Пообщавшись со старым "бомбилой" Михалычем, он уже начал разбираться в профессиональном жаргоне таксистов. "Бомбить" - это зарабатывать деньги частным извозом, на своей машине. Купил желтую шляпку с шашечками, кинул ее на крышу - и езди по городу, подбирай "грачей", которые руками машут у обочины, или "гусей", которые поднимают руку и стоят, замерев, напоминая издалека букву "Г". Правда, такая таксовка чаще проходит впустую. Можно весь день кататься и положить в карман две смятые бумажки по сто рублей, как и получилось у Димы в первый день его работы. Более опытные "бомбилы" стоят у обочины на остановках или в оживленных, хлебных местах: вокзал, рынок, крупные торговые центры.
На следующий день Дима решил так и сделать. Он выехал с утра пораньше на ближайшую остановку возле своего дома в первом микрорайоне, и пристроился сзади к стоящим в ряд машинам с шашечками. Минут через пять из машины, стоящей впереди, вышел молодой парень в кожаной засаленной кепке и подошел к нему. Нервно перебирая пальцами, он грубо спросил:
- На работу выехал?
- Ну.
- Здесь мы стоим, нам помогать не надо.
- Я вам помогать и не собираюсь, на себя работаю.
Дима с нескрываемой угрозой посмотрел на местного таксиста. Второй монополистический аргумент замер у того на губах.
- Как знаешь, - буркнул он себе под нос, натянул поглубже кепку и двинулся к своей машине.
В этом месте машины разбирали бойко. Люди уже знали, где стоят частники, и что с ними всегда можно уехать. Уже через двадцать минут Дима дождался своей очереди, доставил клиента до городской администрации и с сотней в кармане, довольный быстрым заработком, возвращался на прежнее место. Он пристроился за старой красной "пятеркой". Через некоторое время картина повторилась. Только в этот раз это был не молодой парень, а бодрый дедок с ласковой улыбкой. Он вышел из своего "Жигуленка", аккуратно закрыл дверь, подошел к Диминой машине, постучал в окно, вежливо поздоровался и спросил разрешения сесть рядом. Дима открыл пассажирскую дверь.
- Понимаешь, мил человек, мы здесь работаем давно. - Начал неторопливо дед, устраиваясь в кресле удобнее. - Место наработанное, прикормленное. Жители нас знают и всегда с нами ездят, отсюда доверие. А кто ты такой - еще не известно. Мы же у других кусок хлеба не забираем, стоим только здесь, в своем районе. И друг друга мы уже хорошо знаем, выручаем, помогаем, если нужно. Каждый свою семью кормит. Денежки лопатой не гребем, но на машинку и домой покушать хватает. Цены не ломим, на остановке кто-нибудь один да стоит, люди это знают и всех это устраивает. А чужаки нам не нужны.
Внутри у Димы все кипело. Только вроде пошла работа, какая-то стабильность стала проглядывать! И тут один за другим ходоки. Не надо им помогать! Он повернулся к пожилому таксисту и с недобрым нажимом в голосе спросил:
- Я что-то не могу понять: "наше место", "наш район", "мы здесь работаем". А чем вы отличаетесь от других? Заняли самое хорошее место. Вы его купили, что ли? Или вы какие-то особенные? Кушать все хотят.
Дедок внимательно посмотрел на Диму, нисколько не испугавшись его агрессивного вида:
- Не понимаешь, значит. Как бы тебе попроще объяснить. Бизнес нелегальный, понятия уличные. Ты же наверняка недалеко здесь живешь. А район у нас знаешь, какой неспокойный. Шпана шалит. Бывает, зеркало расколотят, колесо шильцем ткнут, а то и в лобовуху кирпичом могут садануть. Никакой управы на них нет. - Дед сокрушенно покачал головой, открыл дверь и, уже выходя, добавил. - Так, что думай паря, думай.
Хмурый сидел Дима, размышляя как ему поступить. Отвлек его от невеселых мыслей яркий силуэт, маячивший за окном. Рядом стояла молодая девушка с явным намерением уехать. Он мрачно посмотрел на нее и, не опуская стекла, отрицательно покачал головой. Она отвернулась и направилась в сторону красной "пятерки".
Дима завел машину и медленно объехал вереницу стоящих на остановке таксистов. Должны быть места, не занятые "местными", может, не такие прибыльные, но свободные. Сделав круг по району, он присмотрел место недалеко от отделения милиции. Рядом было много жилых домов, люди здесь останавливали маршрутки, и, главное, нигде не было видно других таксистов. Он пристроился в небольшом кармане у дороги. Расчет оказался верным. Сразу, как только встал, к нему подошла мамаша с двумя детьми и попросила отвезти до детского центра "Теремок".
День прошел удачно: не останавливаясь, он развозил людей со своего нового места, а возвращаясь на него, "бомбил" по дороге "грачей". Не успев даже пообедать, к вечеру он с удовлетворением пересчитал пачку измятых купюр. Выручка составила почти тысячу рублей.
На следующий день все повторилось. Основная масса народа шла с семи до десяти часов утра. Потом небольшая пауза до двенадцати дня, в которую Дима заехал домой, позавтракал и впрок пообедал. Когда он вернулся, на облюбованном им месте стояла старая белая "Волга" с шашечками на крыше. Неужели опять чье-то место занял? Или теперь уже этот его? Дима проехал чуть дальше по дороге и встал в нескольких метрах от конкурента. Тот не выказал никакого желания идти на контакт и продолжал стоять на месте. С обеда народ повалил толпами. Успевай, развози. Работы хватало и ему, и его новому соседу. Поток спал под вечер, когда все приехали с работы домой и только собирались в ночные увеселительные заведения. Дима отдыхал, развалившись в кресле, потягивал молоко и закусывал румяной булкой. Сзади подъехала "Волга". Из нее вышел небольшого роста мужчина в годах, с лысиной на макушке и заметным круглым брюшком, свисающим на зеленые, защитного цвета брюки. Он подошел к Диме, раскрыл дверь и, радушно улыбаясь, протянул раскрытую ладонь:
- Михалыч.
Они сразу нашли общий язык. Оказалось, что Михалыч бывший военный, сейчас пенсионер, - бомбила с многолетним стажем. Уже позже, в перерывах между поездками, он поведал Диме все хитрости и тонкости нелегкого и опасного труда таксиста. Сам он был вольным охотником и, пользуясь тем, что знал и начинал со многими таксистами, стоящими на "своих местах", беспрепятственно вставал в общую очередь на любом рыбном месте, а в мертвое время объезжал известные ему точки, снимая стоящих у обочины "гусей". Рассказал он и о таких мерах безопасности, о которых Дима даже не догадывался, просто кинув перед таксовкой в бардачок небольшой туристический нож с легкой пластмассовой ручкой. Во-первых, снял с зеркала "болтушку" - пушистую белочку, которая так нравилась Диминой жене. После целого дня за рулем внимание притупляется и мелькающее перед глазами украшение может привести к аварии. Убрал с панели стеклянную баночку с ароматизатором, которая при той же аварии может прилететь прямо в лоб. Посоветовал ободрать тонировку с передних окон. "Без нее и видно лучше будет, когда по каким-нибудь дворам ночью лазать будешь, а в случае чего и тебя заметят, если нужна будет помощь, - поучал Михалыч. - Обязательно положи что-нибудь за спину водительского кресла. Лучше всего железный лист, ну или какой-нибудь толстый справочник в карман спинки. Свой подголовник подними максимально высоко. Одевайся в свитер с высоким воротником или куртку, застегнутую под самое горло. Это помешает неожиданно накинуть тебе сверху на шею удавку или разрезать горло ножом".
Диму мурашки до костей пробирали от таких подробностей возможных посягательств на жизнь таксиста. Михалыч, показывая шрам под носом от неудачно накинутой на него струны и порезанную в нескольких местах руку, которой он защищался от ножа, неспешно продолжал: "В машине всегда сидишь с заблокированными замками, если кто подходит - немного приоткрываешь окно и разговариваешь. Не пристегивайся сам, но заставь пристегнуться пассажиров. В разговоре с пассажирами не груби, но и не показывай слабости, будь всегда вежлив, при необходимости настойчив. Если не заплатили, не выскакивай за ними - жизнь дороже любых денег. При доставке клиента к месту назначения не загоняй машину в тупик, всегда оставайся на скорости - быстрее сможешь тронуться. Не расслабляйся при наличии в компании женщины: она может играть отвлекающую роль. Ну и, конечно, внешний вид. Ты должен быть не только водителем, но и психологом. Трое, четверо мужчин в спортивной одежде, с наколками, говорящие на блатном жаргоне, грубые, подвыпившие, предлагающие сумму за поездку больше, чем требуется, просящие увезти поздно ночью в отдаленные районы должны получать отказ. Лучше перестраховаться, чем лишиться машины, здоровья или жизни".
После такой лекции легкий быстрый нож из бардачка перебрался в ножны, закрепленные на голени правой ноги, а под сиденьем появился тяжелый, рубящий нож "Носорог", ножны которого были прикручены к пружинам снизу.
Потекли новые рабочие будни. Зарабатывал по-разному. Когда домой тысячу-полторы привозил, а когда и половину этого не набирал. Пассажиры тоже всякие попадались. Днем, как правило, торопливые, малоразговорчивые. Ночью веселые, шумные, иногда интуитивно опасные. Но до сих пор все обходилось. До одной ночи, когда Дима целый день впустую простоял у своего бордюра, увез только свою постоянную клиентку - маму с двумя детьми, и на обратном пути за пятьдесят рублей по пути подкинул симпатичную студентку, спешащую домой. "Даже на бензин сегодня не накатал" - невесело подумал Дима и решил не ехать домой, а переночевать в машине. Если кто подойдет - будет заработок, не подойдет - можно и здесь неплохо выспаться.
Поэтому и открыл дверь темной компании, чтобы получить хоть какие-то деньги. Двое сели позади, тот, кто просил подвезти - рядом. В полной тишине, которая не казалась чем-то естественным для темного времени суток, а наоборот была мрачной и давящей, они ехали по безлюдному городу. Редкое такси проносилось мимо, вдоль дороги стояли ночующие на улице одинокие автомобили. Дима свернул с асфальта на грунтовку, ведущую в район "Песков", машина затряслась по разбитой, давно не грейдированной дороге.
- Куда дальше? - Дима старался, чтобы его голос звучал спокойно и нейтрально.
- Едь прямо. Вон туда завернешь. - Сидящий рядом, всматриваясь в темноту, махнул рукой вправо.
Машина, раскачиваясь на глубоких ямах, повернула в узкий петляющий переулок, свет фар вырвал из темноты высокие деревянные заборы с двух сторон, выпирающие из них колючие кусты и нависающие сверху ветки деревьев. Вынырнув из очередной глубокой ямы, машина неожиданно уперлась в широкие металлические ворота. Дима понял, что это конечная точка маршрута, облегченно вздохнул и тут же почувствовал холодное лезвие, приставленное к его шее. Узкая острая полоска не позволяла ему даже шелохнуться, прижимая к высоко поднятому подголовнику, врезаясь в кожу как раз над застегнутым под горло воротником куртки.
- Сиди тихо. Приехали.
Голос сзади был хриплым и смертельно вкрадчивым. Сердце Димы гулко забилось в груди. Пережатое горло с трудом пропускало воздух:
- Мужики, вы ...
- Не кипишуй, фраерок.
Нож недовольно дернулся и вдавился еще сильнее. Дима почувствовал, как по выступившим мурашкам по шее за воротник потекла струйка теплой крови.
- Мотор глуши, ключ сюда.
Дима выключил двигатель, медленно вытащил ключ. Сидящий справа протянул руку и забрал его.
- Выгребайся отсюда.
Нажим на горло ослаб, лезвие сместилось в сторону. Дима открыл дверь и вышел на улицу. Холодный ветер ударил в лицо, свежий воздух улицы очистил голову. Возможность свободно двигаться и отсутствие стальной угрозы на шее привели мысли в порядок. Он оглянулся. Тот, кто забрал ключи тоже вышел, обогнул спереди машину и приблизился к Диме, все еще стоящему у открытой дверцы.
- Ментам стуканешь - найдем, зароем.
Кулаком, сжимающим ключи, он попытался отпихнуть хозяина машины от двери. Дима, уже полностью пришедший в себя и понимающий, что, если ничего сейчас не предпринять, то можно лишиться последнего средства к существованию, обхватил запястье руки толкающей, и отступая, потянул противника на себя. Тот по инерции пошел на него. Тогда Дима увел его руку вниз, заломил в плече и быстро двинулся вперед. От боли враг повернулся вокруг своей оси, а его кисть пошла по восходящей траектории, задаваемой крепкой Диминой рукой. Дойдя до непереносимой боли в верхней точке, грабитель, как подкошенный, упал на землю, лицом вниз.
- Ключ!
Лежащий на земле разжал кулак. Дима выхватил из раскрытой ладони ключ и перед тем как освободить руку, с размаху нанес удар ногой по печени. Этот больше не опасен.
- Ты что творишь, гнида?
Знакомый хриплый голос того, с ножом. Дима быстро повернулся. Из машины с двух сторон, разглядев наконец в темноте, что происходит, вылезали напарники поверженного грабителя. Ключ в карман, руку вниз под гачу, нащупал нож, ручку, вверх, все! Теперь он вооружен. Конечно, это не полноценный боевой нож, но уже и не голые руки.
С разбегу, нисколько не опасаясь ответных действий, ближайший нападающий попытался ударить снизу ножом в живот взбунтовавшегося таксиста. Дима скрутился, пропуская летящий клинок вверх и коротко махнув, рассек ножом внутреннюю сторону запястья противника. Тот взвыл, выронил свое оружие, схватил здоровой рукой разрезанную и закрутился на месте.
Дима толкнул ногой упавший нож под машину и решительно двинулся на раненого врага. Увидев это, грабитель залепетал: "Ты че? Э, мля. У, мля", повернулся спиной и побежал прочь, быстро растворившись во мраке кривого переулка.
Вспомнив про третьего пассажира, который обходил автомобиль с противоположной стороны, Дима резко развернулся, ведя впереди разворота полусогнутую руку с ножом, готовую отбить внезапную атаку или ударить нападающего. Ни того, ни другого делать не пришлось. Последний нападающий, увидев сцены стремительных, яростных расправ над его подельниками, совсем не желал оказаться в роли следующей жертвы грозного таксиста. Он не знал, как ему поступить, и стоял не двигаясь. Дима, не спуская с него глаз, готовый в любой момент ответить на коварный выпад возможно прикидывающегося испуганным врага, упругой кошачьей поступью сократил расстояние между ними до одного шага. Тот даже не шелохнулся, смотря на приближающегося водителя, как кролик на удава.
- На землю! - зло бросил Дима.
Неудавшийся грабитель радостно исполнил приказание. Поняв, что расправы не будет, он распластался по земле и уткнулся лицом вниз.
- И только встань. - Дима развернулся и пошел к своей машине.
Держа руку на спинке пассажирского сиденья, всматриваясь в темноту дороги, освещаемой только слабым светом фар заднего хода, под натужное гудение двигателя, Дима выезжал из опасного, чуть не ставшего для него роковым переулка. Еще не отойдя от нервного напряжения, он с ожесточением сквозь зубы цедил: "Все, хватит придуриваться... Возить неизвестно кого, неизвестно куда... Уйду под фирму... Диспетчер, охрана, рация... Заказ принял - заказ выполнил... Все". Он вырулил на дорогу, ведущую к ярко освещенному, широкому проспекту, переключил ручку автоматической коробки передач с заднего хода на движение вперед и с силой нажал на педаль газа. В зеркале заднего вида опасные, чуть не ставшие для него роковыми "Пески" покачивались и растворялись в темноте.
Вдалеке показались фары быстро приближающейся машины. Подъехав ближе, она засвистела изношенными колодками и остановилась. Знакомый белый автобус без номеров. Не дожидаясь приглашения, Дима сдвинул дверь кузова и забрался внутрь. Фургон тронулся, набрал скорость и, никуда не сворачивая, сдал удаляться от города.
Дима держался обеими руками за скамейку и размышлял: "Куда едем в этот раз? В коттеджи быстрее уйти вверх по Богомягкова или Шилова. А он и не думает поворачивать. Какое-то новое место?".
Звонок раздался через неделю после первого боя. Как и в прошлый раз, номер не определился. Приглушенный голос в трубке, не здороваясь, произнес: "Завтра, в час ночи, угол Бабушкина-Курнатовского, на маршрутной остановке в сторону рынка. С собой плавки и кроссовки. Повтори". Удостоверившись, что Дима правильно запомнил указания, звонивший положил трубку.
Накренившись влево, миновали кольцо на рынке. Разгон по улице Белика, пробренчали железные полосы на мосту через приток Читинки. От троллейбусной остановки, никуда не сворачивая, вышли на Пожарку и начали набирать обороты по прямой. Немного притормозив перед перекрестком, круто повернули направо. Затем пошли затяжные повороты длинного серпантина. "Трактовая", - мысленно прикинул Дима.
Его "японец" после аварии не только легко завелся, но и своим ходом добрался до гаража. Там же в кооперативе Дима договорился с местным умельцем, приспособившим свой гараж под ремонтный бокс, отремонтировать машину. Чтобы дело шло быстрее, он вызвался помогать ему. Жене ничего про аварию не сказал, сообщив только, что пока не будет таксовать ночью. С утра на целый день уходил в гараж восстанавливать свою машину.
За школой номер семнадцать кольцо, после которого будет ясно, куда они направляются: на Арахлейские озера или на Иркутск. Крутой вираж влево по кольцу и выход с него направо. "Вроде на Арахлей", - размышлял Дима. На Иркутск широкая, ровная федеральная трасса. Если по ней, то должны были пойти на разгон. Но автобус, не набирая скорости, в том же темпе продолжал движение по длинным, затяжным кривым. "Ну да. Скорее всего, озера, сейчас Заречный, Биофабрика, потом будет кольцо. Это последний поворот на Иркутск. Если на нем резко не уйдем влево, то тогда точно на озера". Машина шла прямо на село Угдан.
Здесь первое время после свадьбы они с женой любили отдыхать в многочисленных бурятских позных со своими друзьями. Сначала эти веселые гулянки стали реже, а потом и вовсе прекратились. Стараниями супруги из их жизни начали по одному исчезать друзья, а потом и она сама стала постепенно удаляться от него. От романтики периода знакомства и ухаживания остался только серый быт, наполненный частыми ссорами.
"За Угданом начинается прямая дорога и через пару километров пост ДПС. Как они, интересно, милицию проедут? Все машины ночью останавливают для проверки документов. Могут и в грузовой кузов заглянуть". Фургон резко ушел влево и, не снижая скорости, задрожал на мелкой гребенке. "Куда это они? В объезд, что ли? Уверенно идет, видимо, не впервой". Двигатель надрывно гудел, меняя интонацию на поворотах и ямах. Автомобиль снизил скорость, качаясь, осторожно прошел брод, еще один. По полу потекла вода, просочившаяся из-под разболтанной двери. Дима поднял на скамью ноги. Небольшой подъем и они понеслись дальше по наезженному, окольному пути, который вскоре закончился щебенкой, насыпанной вдоль дороги. Автобус продребезжал по ней и выехал на асфальтированную трассу.
Полчаса спустя ровный гул колес перешел в скрежет гравийной дороги, потом в хрустящий шорох песка и, наконец, подпрыгнув несколько раз на камнях, машина встала.
Дима переоделся в плавки и стал ждать. В этот раз его встречал все тот же бандит, которого он избил в своей машине. После первого боя на ножах в подземном гараже он изменил свое отношение к Диме с враждебного на уважительное.
- Димон, здорова! - пробасил бандит, протягивая для приветствия руку. - Обутки одел? Молодца, сегодня на песке махач будет - босым не удобняк.
Проем двери был заполнен темнотой и только над головой свирепо улыбающегося бандита поблескивали маленькие звездочки. Дима взял в руку нож и спрыгнул на землю. Фургон стоял на краю большого песчаного пляжа, с одной стороны которого высился густой лес, а с другой блестела тихая заводь озера. Недалеко от Димы стоял еще один микроавтобус. Белый, старый, без номеров, практически близнец того, который привез его сюда. "Первый боец уже здесь", - догадался Дима. На пляже, образовывая неровный круг, стояли дорогие иномарки и ярко освещали центр площадки светом фар.
- Сегодня без болталы. - негромко сказал стоящий рядом бандит. - Сходитесь и разбегаетесь по команде Саныча.
Он махнул рукой в сторону ближайшего к ним большого черного джипа. Там возле открытого водительского окна стоял уже встречавшийся Диме в подземном гараже судья с длинной палкой в руке. Тот оглянулся, увидел их, сказал что-то в окно и неспешно, помахивая шестом, двинулся на середину круга.
- Махач с новеньким. По первоходу тут, - продолжал приглушенно басить бандит. - Какой-то спецназовец или омоновец, толкуют, в Чечне мазутил не раз.
В центре получившейся арены судья остановился, воткнул в песок шест и сделал приглашающий жест ладонями.
- Давай, братан, - бандит хлопнул Диму по плечу. - Следи за ним. У них там, в горячих точках, крышу напрочь сносит.
Димин противник уже вышел в круг и подходил к судье. Это был крупный, высокий мужчина средних лет с жестким ежиком волос на голове и решительными чертами лица. Мышцы тела не отличались особым рельефом, но во время движения в них чувствовалась упругость и сила. В руке он нес тускло поблескивающий в свете фар длинный нож. Нестандартный клинок с двухсторонней заточкой и желтой гардой. "Никак, боевой "Рэндел"", - удивленно подумал Дима и тоже двинулся к Санычу. Лицо омоновца не выражало никаких эмоций, он кратко глянул на подошедшего противника и безразлично отвернулся в сторону. "Точно, шестнадцатый "Рэндел" - "Особый боец", - завистливо разглядывал его оружие Дима. - Такой в магазине не купишь, а под заказ он обойдется в пять добрых ножей!".
- Напоминаю, бьетесь до первого пореза. - Судья внимательно посмотрел на омоновца. - Отойдите на два шага назад.
Соперники выполнили команду.
- Готовы? Бой!
Оба бойца не спешили вступать в схватку. Они, не сводя глаз друг с друга, стали медленно двигаться по кругу. В этот раз Диме противостоял опытный воин, побывавший во многих переделках. Судя по хвату и перемещению ножа, омоновец прекрасно владел своим оружием. Он не бросался безрассудно в атаку, а присматривался к врагу, отмечал, как он двигается, держит нож, следит за противником. Завершив разведку, противники перешли к боевым действиям. Дима первый нарушил невидимую пограничную линию между ними. Он сделал резкий секущий выпад ножом в область головы противника, не столько для поражения, сколько для проверки его реакции. Омоновец пригнул голову, пропустил нож над собой и тут же ответил прямым ударом ноги в живот. Дима, хватая открытым ртом воздух и усилием воли подавляя поднимавшийся к горлу ком, отскочил назад, ожидая развития атаки соперника. Но тот остался на прежней дистанции, сократив ее только на Димин отход. "Хорошая реакция, - сквозь боль, не выпуская омоновца из вида, отметил Дима. - Кроме ножа еще и ударка поставлена как надо!".
Отступая и постепенно восстанавливаясь после удара, Дима неожиданно уперся ногой во что-то твердое. Рукой без ножа ушла назад и быстро ощупала препятствие - машина - одна из тех, которые стояли по кругу. "Прижал все-таки меня" - пронеслось в его голове, и тут же он получил хлесткий удар ногой по руке, в которой был зажат нож. Пальцы разжались, и оружие отлетело в сторону. Сразу после удара омоновец пустил в ход свой тяжелый "Рэндел". Дима еле успел отклониться назад, опершись руками о капот машины. Нож прошел прямо над его переносицей, вернулся к хозяину, хищно блеснул при смене хвата на обратный, и снова полетел сверху вниз в убийственном ударе, нацеленном в шею.
Дима резко ушел в сторону, перекатился по капоту и упал в песок на четвереньки. Оглянулся. Нож омоновца ушел в машину на пол-лезвия, пробив капот насквозь. "Этот тоже силу совсем не контролирует, - пронеслось в голове. - Убил бы меня на месте без всякой остановки боя после пореза". Боль в животе уже не ощущалась, бешено вырабатываемый организмом адреналин заполнил все мышцы тела. Не вставая, длинным прыжком Дима преодолел расстояние до своего ножа, лежащего на земле. Схватил его рукой, перекувыркнулся через голову, вскочил на ноги и развернулся в сторону противника.
Омоновец уже вытащил из капота машины нож и неумолимо, размеренной поступью вновь стал приближаться. Дима двинулся ему навстречу. Теперь, кроме смертельно опасных ножевых атак, он был готов отразить удары рук и ног соперника. Омоновец приблизился на расстояние вытянутой руки и несколькими обманными движениями ножа в ноги, живот и голову попытался опять прижать своего противника к машине. В этот раз Дима решил не отступать и принять бой. Он отклонялся, скручивался и изгибался, убирая атакуемые части тела из зоны поражения. И сразу отвечал своим ножом, стремясь попасть в руку с оружием или корпус. Но омоновец умело уходил от всех атак.
Шел бой, полный внутреннего напряжения, до первой ошибки или просчета одного из соперников. Ни один их них не хотел отступать или сокращать дистанцию хотя бы на шаг. Они кружились по центру площадки, уклонялись и наносили удары. Дима больше не лез напролом, уворачивался от рубящих ударов и наносил ответные, держа омоновца на расстоянии. А без плотного ближнего боя у того было мало шансов достать своего более проворного соперника. Постепенно схватка из атакующего боя перешла в позиционное выжидание.
Чтобы выйти из затянувшегося бесплодного кружения, Дима решил включить в бой, помимо ножа, ноги и руки. Он провел осторожный боковой удар ногой по голени противника. Омоновец автоматически поднял свою ногу, поставил ее назад и тут же получил удар возвращавшейся назад пяткой. "Кажется, не видит обратных ударов!" - довольно отметил Дима и попробовал еще раз. Ударил сбоку левой рукой в живот соперника. Омоновец втянул живот, пропустил кулак и опять получил по корпусу возвращавшейся рукой. Крепкие мышцы пресса выдержали удар, но омоновец на какое-то мгновение замер, не понимая, каким образом его защита, до того неуязвимая, дважды была пробита. "Ага, на этом я тебя и поймаю!" - чуть улыбнулся Дима. Он не стал рисковать и лезть в ближний бой, а решил ограничиться поражением руки или ноги омоновца на безопасном расстоянии. По правилам поединка это будет засчитано как победа и не причинит серьезного вреда противнику.
Уйдя от очередного маха "Рэнделом", с гулом разрезавшего воздух над его головой, Дима нанес длинный удар по дуге снизу вверх. Соперник отпрыгнул назад и сразу ответил. Ушедший вверх нож оставлял без защиты грудь и живот. И туда, в середину, прямо в солнечное сплетение тут же полетела тяжелая, заряженная нога противника. Дима ушел с линии атаки вправо и опустил нож на оказавшуюся прямо перед ним выпрямленную ногу омоновца. Раздался хриплый, короткий стон. Дима отступил несколько шагов назад и опустил руки, показывая, что бой завершен. Его противник встал на пораженную ногу и провел рукой по ране. С другого края площадки к ним уже спешил судья. Он держал наготове свой длинный шест, собираясь пустить его вход, если омоновец бросится на своего победившего соперника. За судьей, с опаской поглядывая на разгоряченных бойцов, семенил врач со своим маленьким чемоданчиком.
Дима внимательно следил за действиями своего противника. Тот посмотрел на ладонь с кровью, потом на своего обидчика. Его взгляд был полон ярости, мышцы тела напряжены и готовы к атаке. "Сейчас бросится", - решил Дима и выставил перед собой нож. Но омоновец справился с бушующими внутри эмоциями, глаза его остыли, а губы изобразили подобие улыбки. Он переложил свой убойный "Рэндел" в левую руку, правую протянул сопернику и впервые за весь бой глухо произнес: "Поздравляю". Дима, не расслабляясь, настороже, в ответ протянул свою. Сверху на рукопожатие легла полированная, круглая палка. Между ними стоял судья в черном доги: "Бой окончен".
- Ну Димон, красава! В елочку сделал! - бандит восхищенно похлопывал Диму по спине. Пока они шли к микроавтобусу, он откровенно радовался победе своего бывшего обидчика. - Я уж думал, этот коммандос тебя зарубит, в натуре!
Дима забрался в фургон.
- Держи, братуха, - бандит протянул несколько новеньких красных купюр. Дима взял деньги и положил их рядом с лежащим на скамье ножом.
- Теперь на тебя желающих будет - хоть стреляй, - пошутил бандит. - Трубу держи на стреме. Пакеда.
Дверь закрылась, завелся двигатель, старенький автобус рывком тронулся и, буксуя колесами на песке, стал выбираться на трассу, ведущую в город.
Дима подъехал к своему дому, прикрыл тряпкой рацию, вышел из машины, снял антенну и шашечки. Положил их в багажник и прикрыл старой спецовкой. Убрав соблазн для воров, он зашел в подъезд. Поднялся на второй этаж и открыл ключом дверь квартиры. Из комнаты выбежал светлый двухгодовалый мальчик, подбежал к нему, протянул руку и требовательно залепетал:
- Папха, папха, дай!
Дима недовольно поморщился. Он никак не мог привыкнуть к подобной встрече сына. В свое время, когда еще был небольшой, но стабильный заработок в институте, жена приучила ребенка просить какой-нибудь небольшой подарок каждый раз, когда он приходит домой, считая, видимо, что это стимулирует папу быть заботливее и не забывать о своем ребенке.
Подавив раздражение, Дима достал из кармана круглый леденец на палочке и протянул малышу. Тот быстро схватил, счастливо улыбнулся и довольно пыхтя, стал разматывать обертку. В коридоре появилась одетая в домашний халат жена. На лице у нее было то же самое выражение требовательности, которое только что было у сына:
- Привет, милый! Что сегодня принес нам наш папочка?
Она привычно поцеловала его в губы и вкрадчиво посмотрела в глаза, ожидая ответа. Он вынул из кармана несколько купюр:
- Четыреста пятьдесят. Сегодня мало заказов было.
Жена недовольно поджала губы.
- Двести на бензин, - Дима вытащил две бумажки, а оставшиеся протянул супруге.
Та небрежно взяла деньги и, возвращаясь в комнату, бросила на ходу:
- Кастрюля в холодильнике, разогреешь.
Сидя в одиночестве на кухне, хлебая жидкий суп, Дима задумчиво смотрел в окно. Оказалось, чтобы стать "антеннщиком", необходимо за свой счет приобрести нужное оборудование. Выручил Михалыч, предложив свою старую рацию. Был в жизни старого "бомбилы" несколько лет назад и такой период, когда он пробовал работать с фирмой. Но из-за халатности диспетчеров, которые забывали оповестить заказчика о прибытии машины или передавали водителю заявку только через полчаса после ее получения, у него все время возникали конфликты с клиентами по поводу оплаты времени ожидания машины. В самой фирме непонятные ежемесячные сборы на медика и механика, которых никто никогда в глаза не видел. Постоянные штрафы от хозяина: то за грязную машину, то за невыход на смену, то за отсутствие флажка с логотипом на антенне.
- А тута я сам себе хозяин, сам ценник ставлю, сам график работы составляю, и тока жена меня оштрафовать могет. - Улыбнулся Михалыч, протягивая рацию с антенной и принимая за них полторы тысячи рублей. - Но ты, конечно, попробуй, помаши "хвостом". Все надо попробовать самому, чтобы понять.
И Дима попробовал. Все оказалось не так плохо, как рассказывал Михалыч. Шестнадцать рублей с заказа отдавал фирме. Фиксированная цена поездки, которую диспетчер сообщал по рации после посадки клиента в машину. Заявки шли непрерывно, только успевай, подхватывай. Бывали, конечно, безденежные смены, но редко. Средний заработок получался не меньше, чем у бордюра, но с рацией было как-то спокойнее. Случалось, ночью машина ломалась за городом, и водитель вызывал помощь, потому что на трассе в темноте проходящие машины тормозить бесполезно. Случались нападения, и, если таксист успевал крикнуть в рацию свои координаты, все ближайшие таксисты бросали заявки и летели на место вызова. Были и плюсы, и минусы работы "антеннщиком". С одной стороны, приходилось делиться выручкой с владельцем фирмы, а с другой - водитель был больше застрахован от разбоя: диспетчер как минимум знал номер телефона клиента, адрес вызова и место доставки пассажиров.
Выспавшись днем, Дима решил выехать на работу пораньше, чтобы компенсировать маленький заработок прошлой ночи. Он доел остатки утреннего супа и пристегнул к ноге ножны со спасшим его уже однажды туристическим ножом. Охотничий тесак из-под сиденья он из машины не вытаскивал. Никто о нем не знал и, если автомобиль вскроют, вряд ли случайно найдут. Жена оставила на кухонном столе записку, что они с сыном ушли в гости к бабушке, и вернутся поздно. Никто его не провожал. Если сегодня ему повезет, то завтра утром она будет более радушна и приветлива.
Он вытащил из багажника антенну и шашечки, установил их на крыше. Включил рацию и нажал кнопку на микрофоне:
- Добрый вечер. Сто второй на связи.
- Добрый вечер. Дима, работаешь?
Приятный голос диспетчера Люды. Таксисты ее любили за одинаковое отношение ко всем, своевременное сообщение о заявках и готовность всегда помочь.
- Да, выхожу на линию.
- Ты что-то рано сегодня. Не спится?
- Ага, вчера на крепкий сон не заработал.
- Поняла. Сейчас посмотрю что-нибудь около тебя.
Смена шла размеренно и плодотворно. Начавшись с вызова девушки, которая жила в соседнем от Димы доме и спешила к своему другу в микрорайон Северный, заказы пошли один за другим. Людин голос периодически возникал в тишине машины, отправляя его с одного конца города в другой. Уже на подъезде к конечной точке доставки пассажира, Дима сообщал в эфир свое местонахождение и готовность принять клиента в этом районе. Никаких происшествий или неприятных ситуаций не возникало. Шла обычная ночная клиентура. Поздним вечером шумные компании отправлялись в развлекательные заведения города. Люди, перебивая друг друга, возбужденно болтали, предвкушая долгую бурную ночь. Потом небольшое затишье, прерываемое вызовами на вокзал или какими-то непредвиденными случаями, произошедшими у людей дома. Ночью разошедшаяся молодежь переезжала из одного клуба в другой, по дороге развозя по квартирам товарищей, которые уже были не в силах связно говорить и держаться на ногах. Под утро нагулявшаяся, натанцевавшаяся, накричавшаяся, находящаяся в разной степени опьянения публика разъезжалась по домам. Возвращались чаще всего или в прострации поодиночке или неразличимо сплетшимися парами.
Не сомкнув глаз и исколесив за ночь город вдоль и поперек, Дима с удовлетворением ощущал во внутреннем кармане куртки топорщащуюся пачку купюр. Сегодня он заработал не меньше двух тысяч рублей. Возле дома надо еще внимательно осмотреть салон. Последний пьяненький клиент, вытаскивая непослушными руками деньги из бумажника, рассыпал их по всему салону. Наверняка какая-то часть их валяется под сиденьями - законные чаевые.
От длинной, напряженной ночи руки потяжелели, глаза слипались, голова плохо соображала. Пора домой, спать - сегодня есть, чем порадовать жену. Дима заехал в круглосуточный ларек и купил сыну большую плитку шоколада. На улицах, кроме машин со светящимися шашечками на крышах, стали появляться другие автомобили. Некоторые из них управлялись явно нетрезвыми водителями. Они или неслись на огромной скорости, или, наоборот, ехали очень медленно. Направляясь домой, Дима догнал одну из таких тихоходных машин. За черными стеклами новой "Тойоты" громыхала музыка, автомобиль ехал зигзагом от одной стороны дороги к другой. Выждав, когда водитель в очередной раз заедет на крайнюю правую полосу, Дима повернул руль влево, нажал газ и пошел на обгон. В этот момент водитель "Тойоты", решив вернуться на центр дороги, пошел наперерез его движению. Выкручивая руль и давя на тормоз, насколько позволяла мгновенно сокращавшаяся дистанция между машинами, он попытался избежать столкновения. Но накопившаяся усталость и непредсказуемое поведение водителя "Тойоты" завершили короткий пронзительный визг его колес глухим ударом.
Подушка безопасности не сработала. Видимо, у прежнего владельца она уже вылетала, а новую в руль не поставили. Дима прислушался к своим ощущениям. Сильно болела грудь, саднила губа, во рту привкус крови. Он с трудом выбрался на дорогу через пассажирскую дверь. Его сторона была прижата к смятому крылу машины виновника аварии. Музыка в "Тойоте" уже не бухала, из нее никто не выходил и внутри никто не шевелился, никаких признаков жизни. Дима подошел и открыл водительскую дверь; в нос ударил сильный запах алкоголя. Внутри сидела худенькая привлекательная девушка с длинными, рассыпанными по плечам волосами. В ее новой машине подушка безопасности была исправна, и теперь она белой тряпкой свисала сбоку спинки кресла.
- Как ты? - Дима тронул ее за плечо.
Девушка подняла красные глаза и с трудом сфокусировала взгляд на спрашивающем:
- Ты козел ... ты как ездишь?
Кроме нее в салоне никого больше не было. Дима внимательно оглядел девушку, видимых повреждений нет, если бы что сломала, то сейчас бы не сидела спокойно, а кричала или стонала.
- Че пялишься? Сейчас вызову ... приедут ... тебе голову открутят. - Девушка достала серебристый плоский телефон с болтающимися разноцветными брелочками и стала тыкать длинными желтыми ногтями в экран.
- Давай, давай. Рад, что ты в порядке. - Дима захлопнул ее дверь, набрал на телефоне скорую помощь и милицию. Вернулся к своей машине, не стал пробираться по салону к водительскому сиденью, сел на пассажирское. Включил аварийную сигнализацию и откинулся на спинку кресла.
Первая приехала скорая помощь. Хмурый врач в синей крутке с крестом на спине, бегло осмотрев обоих водителей, не обнаружил никаких серьезных повреждений. Перед отъездом он подошел к Диме:
- Ты обязательно ее на освидетельствование свози. Она же лыка не вяжет.
Потом подъехал черный квадратный джип. Он остановился позади столкнувшихся машин. Из него вышли двое квадратных мужчин с непроницаемыми лицами в черных строгих костюмах и подошли к "Тойоте". Перебросившись с девушкой парой фраз, один из них, бритый наголо, подошел к Диминой машине, открыл дверь и пробасил:
- Здорово.
- Здорово. - Дима спокойно встретил его тяжелый, немигающий взгляд.
- Ты сзади въехал - твой косяк. Лайбу твою мы в счет ремонта и морального вреда забираем.
- Милиция приедет, разберемся.
- Какая милиция? Ты чё, не вкурил? - И здоровяк, не замахиваясь, увесистым кулаком ударил его в висок.
Дима упал на водительское сиденье. Выгоняя туман из головы, он протянул руку под кресло, нащупал рукоять охотничьего ножа и дернул "Носорог" из ножен. Оглянувшись назад, он увидел, что бандит собирается залезть в машину. Опершись руками в обшивку заклинившей двери, Дима принялся обеими ногами сильно и точно бить по лысой голове. Взревев, как раненый медведь, тот вывалился из салона. Сразу за ним выскочил и Дима. Рассвирепев от неожиданного сопротивления "бомбилы", громила налетел на него, размахивая своими пудовыми кулачищами, собираясь жестоко проучить наглеца. Намерения разозленного, не контролирующего себя человека в драке легко читаемы. Да и движения бойца с большой массой хоть и опасны даже небольшим толчком, но в скорости значительно уступают ударам их более легких соперников. Уклон влево, вправо, подшаг вперед, и бандит буквально повис на кончике ножа упиравшегося в его горло. Он мгновенно замер, громадные ручищи недвижимо повисли в начатых замахах. Капли крови падали с разбитого ногами лица на широкую плоскость клинка. Оставляя на горле тонкую красную борозду, Дима медленно поднял лезвие чуть выше.
- Милицию дождемся, - настойчиво попросил Дима, глядя снизу вверх на застывшего в стоп-кадре бандита.
Нож настолько плотно давил снизу на его челюсть, что в ответ он смог только утвердительно испугано прогудеть. Дима опустил "Носорог", и в этот момент слева от него раздался четкий, механический звук взводимого курка и жесткий, резкий голос:
- Шабер брось.
Дима повернул голову. В метре от его переносицы покачивалась смертельно-черная точка большого пистолета, отливающего полированным металлом на фоне рукава, обтягивающего выпирающие мышцы вытянутой руки и свирепого лица второго бандита. Нож покорно упал на землю. Ударившись об камень в асфальте, тяжелый клинок недовольно зазвенел. Не закончив свой грозный резонанс, он был пинком избитого громилы отправлен под машину. Не опуская ствола пистолета, подошедший приказал своему напарнику обыскать Диму. Через минуту второй нож с голени тоже полетел вслед за своим большим собратом.
Издалека показались приближающиеся красные и синие сполохи патрульной машины. Бандит с оружием передал пистолет радостно скалившемуся разбитыми губами товарищу, проводил взглядом до полной остановки "Самару" с гаишниками, достал из внутреннего кармана бумажник, отсчитал несколько зеленых купюр и решительно направился к ним. Перекинувшись с сидящими сотрудниками милиции несколькими долетевшими до Димы фразами "...все в порядке... решим сами... разберемся... без базара...", он пожал им руки и "Самара", дребезжа изношенной подвеской, двинулась дальше.
- Значит, пером машешь. - Проскрипел, кривя губами, вернувшийся с быстрых переговоров бандит. Он в упор смотрел на Диму, размышляя о чем-то своем. - Есть, короче, тема. Люди проводят бои на ножах, башляют бабки. Можешь за раз срубить тридцать косарей. Подпишешься - долг простим, еще и баблосы получишь.
Бандит замолчал, ожидая ответа. Дима посмотрел на искореженный бок своей машины. Двигатель после столкновения еще не заводил, неизвестно, доедет ли автомобиль своим ходом до гаража. Да, и на битой машине теперь ни в одну фирму не устроишься. Опять к бордюру?
- А если меня прирежут? Не мало ли тридцатки будет?
- Не очкуй, не вальнут. Юшку пустишь - баблосы твои, тебя порезали - чирик в карман и гуляй.
Минимум десять тысяч за бой, до первого пореза. Заманчиво. Риск, конечно, есть, этот порез может быть глубиной до смерти. Он потрогал карман с сегодняшней выручкой. Когда он придет сегодня домой, к нему подбежит сын, протянет ручку и попросит: "Папха, дай". И завтра попросит, и послезавтра.
- Согласен.
Не согласиться было нельзя. С момента его первой схватки он провел уже четыре боя. Во всех одержал победу. Машину отремонтировал, и теперь не нужно было идти днем в гараж, говоря дома, что поехал таксовать. Жена стала все более подозрительно смотреть на его редкие ночные отлучки, совсем не похожие на прежние еженощные таксовки, и уже несколько раз пыталась выяснить, куда он исчезает и откуда у него появляются деньги. Дима, как мог, выкручивался, объясняя это удачными сменами и щедрыми чаевыми, но долго это продолжаться не могло.
После третьей победы ему предложили другой бой. Поединок другого уровня, с интересной формулировкой "до невозможности продолжать бой". Схватка свободная, без каких-либо правил или ограничений по времени. Условие только одно: бой идет до того момента, пока один из соперников будет не в состоянии нападать или защищаться. Кто определяет это состояние и после какого поражения ножом оно наступает, не объяснялось. Предполагаемые ответы на эти вопросы вызвали тогда его категорический отказ участвовать в подобном бою. Но была одна существенная причина, которая позже поколебала его решение. Это вознаграждение за участие в поединке. Победитель получал сумму в 10 раз больше, чем в простом бою до первого пореза - триста тысяч рублей. Его менее удачливый соперник сто. О поражении Дима не думал, с неприятным, тяжелым чувством полагая, что проигравшему вряд ли понадобятся эти деньги.
Бои, которые он уже провел, по условиям поединка не представляли опасности для здоровья. Но и они запросто могли закончиться тяжелым ранением или опасным для жизни кровотечением. Конечно, на всех боях присутствовал врач, но в случае глубокого пореза живота, горла или аорты его маленький чемоданчик будет совершенно бесполезен. А учитывая подпольные условия проведения боев, вряд ли раненного повезут в больницу для оказания оперативной помощи. Дима сжал зубы - сейчас об этом думать не нужно.
Последний бой. Сегодня последний бой. Он уже прикинул, что будет делать дальше. Осуществит давнюю мечту - открыть свою школу рукопашного боя. Знания есть, практический опыт использования этих знаний тоже. До переезда в другой город тренер готовил его себе на замену. Дима сам вел занятия, работа с учениками была ему знакома и интересна. Кроме этого он уже имеет свои индивидуальные наработки и реальную практику. Вначале, конечно, будет тяжело, пока школа встанет на ноги, заработает себе имя, получит известность, сформируется костяк из верных учеников. Чтобы в этот период не думать о деньгах, он и согласился на поединок. Суммы за победу ему хватит на первый год развития школы, а на текущие домашние расходы можно с антенной после занятий ночью по городу колесить. Все не так опасно, как здесь каждый раз на нож идти.
Сегодня схватка с соперником по кличке Цыган - так его назвал знакомый бандит. Цыган никогда не участвовал в боях до простого рассечения и еще ни разу не проиграл. Это был очень сильный, быстрый боец и яростный рубака, или, как дословно выразился бандит: "Репа у него пробита по месилову напрочь".
Маленький кузов старого фургона без окон с широкой дверью сбоку. Потемневшая от времени деревянная скамья у задней стенки. В правой руке нож. Через несколько минут только он сохранит жизнь и даст шанс на победу. Рукоять черного дерева лежит в ладони как влитая. Из сжатого кулака выходит металлическое лезвие, которое тускло отсвечивает в полумраке кузова. Внутри хвата, пальцы ощущают каждый вырез на ручке ножа. Рисунок начинается у торца рукояти одиночными вьющимися линиями, посередине к ним примыкают закрученные в спираль завитки, делая картину насыщеннее и выразительнее, около крестовины все смешивается и переплетается в сплошь изборожденный, жесткий узор.