Сегодня она неспешно бредет по заснеженным улицам. В городе идет снег, в её внутреннем мире с неба падают камни. Почти как в песочных часах. Еще месяц назад здесь было солнце, и яркие краски радовали глаз. Зима наступила внезапно. Стало светло и холодно вечерами.
В этом году она долго сопротивлялась осени, но больше не могла. Просто потому, что любому человеку надо иногда грустить. Без причины. Чтобы раствориться в этом мире, выдохнуть и позволить себе заснуть. Не быть сильным, ярким, горячим, теплым. Просто - не быть. Она иногда завидовала деревьям - у них есть целых четыре месяца отдыха. Или кошкам, которые могут позволить себе спать, когда и где захочется.
Хотелось просто существовать, не думая. Не ходить на работу, не звонить подругам и родителям, не видеть людей вообще. Спать. Душой уснуть и проснуться, когда вокруг будет тепло и не так страшно.
А было именно страшно. Потому, что впереди маячило что-то нехорошее, а еще, потому что кругом была пустота. То, к чему она так стремилась, давало о себе знать. Не просите непосильного, и не плачьте, когда сбудутся ваши желания. Воистину так.
День медленно сползает к вечеру. Девушка идет по городу. Хорошо, что он прямой и длинный. Можно долго идти вперед, а когда дойдешь до поворота, развернуться и пойти обратно, а потом снова вперед, но по другой улице. А ещё через него можно было ехать. На другой конец города, почти в пригород, чтобы ненадолго выйти за предел и постоять в поле или в роще. Но роща ближе, туда и пешком можно добраться.
Иногда ей кажется, что город разговаривает. Он что-то говорит людям, а те не слышат. Она сначала тоже не слышала, но потом научилась. Не очень быстро, но все же. И теперь они иногда беседовали. Она шла по улицам и рассказывала городу, о чем она думает, а он отвечал ей. Странные это были разговоры.
В свое время она хотела уехать отсюда. Мир красивей и больше, она это знала - видела своими глазами. Но не смогла. Потому что город без неё стал бы очень одинок. Когда она спросила его об этом, он рассказал ей, сколь людей могли бы говорить с ним, но не хотят. А таких, как она - мало.
Друзья считают её мечтательной чудачкой, эгоистичным ребенком. Наверное, они правы. Но она умеет любить и любит - свой город, потому что он - её. Иногда ей кажется, что он идет с ней рядом - задумчивый человек без возраста. Яркий или сумрачный, веселый или грустный - это от многого зависит. Он может поднять ей настроение, рассказать красивую историю, или заставит загрустить, показав свои раны, но грусть эта светлая. Её город верит, что люди вспомнят о нем...
Очень редко бывают дни, когда город поет. Когда она услышала его в первый раз, то от неожиданности притихла, и заслушалась - до того красивый голос у её города. Глубокий, мелодичный, сильный, он медленно растекается по уличкам и обволакивает людей. Она тогда застыла и, неверно, минут десять простояла с открытым ртом прямо посреди улицы, на которую выскочила немножко пройтись. Когда он её заметил, то замолчал и рассеяно улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, он пригласил её на прогулку, и тогда она попросила спеть еще. Он согласился, но с условием, что они будут петь вместе. Получилось неплохо. Теперь, когда у города есть настроение, они поют дуэтом. Но чаще поет она, а он - слушает.
Рассказывать об этих прогулках она никому не пытается - не поверят, а то и вовсе засмеют. Так всегда было, и нет причин, чтобы что-то со временем изменилось. Это её маленькая тайна. Точнее, их общая. Если о ней рассказать другим, то тайна исчезнет. "Люди не меняются", говорит она. "Ты права", соглашается с ней город. И они идут дальше.
Она живет одна, с кошкой. Когда одиночество накатывает очередной невыносимой волной, она сбегает на улицу, и бродит, пока ноги не начинают отваливаться, а голова - гудеть. Образуется очередной душевный вакуум, в котором можно спокойно жить - до следующего приступа.
В её жизни был момент, когда она пыталась быть ближе к людям. Искренне стремилась к себе подобным, они это чувствовали и тянулись в ответ. Тогда было хорошо и тепло внутри. А потом что-то сломалось. По привычке, открываясь другим, она теперь пропускает их через себя и идет дальше, забывая и не желая вспоминать. Те, кто остались рядом - это люди, которым очень нужно за что-то держаться. И она их держит. Потому что так всем проще, иллюзия неодиночества - удобное прикрытие.
Она редко теперь вмешивается в чужие жизни. Раньше она стремилась помогать и защищать, сейчас просто идет рядом, придерживая, чтобы не упали. У её друзей и подруг есть, кому защитить и кого защищать. Она - крайнее средство.
Иногда в её жизни возникают чужие брошенные дети. Возраст их не имеет значения. Они все недолюбленые, недоласканые, невезучие и немного нервные. Тогда у неё случаются приступы нежности. Она поднимает этих промокших котят на руки, гладит, греет и кормит. А потом выпускает жить дальше. Ей несложно...
Глядя на неё, город улыбается. Говорит: "Сам раньше таким был, чтобы всех любить, и таким, чтобы всех жалеть.... А потом вот таким стал...." Она понимает. Её он тоже подобрал однажды осенним вечером. Просто возник из дождя и сырости и остался рядом. Она отогрелась, успокоилась и... не ушла. Не все кошки уходят, некоторые привязываются настолько сильно, что остаются, меняют свою свободу на ласковые руки. Так и она...
Да, тот, кто сейчас идет с ней рядом, тоже когда-то был человеком. Давным-давно был. Не удивительно. Все ищут любви в этой жизни, кто как может. И этот человек искал, и нашел, наверное... "Умница, говорит он, все поняла правильно. Нашел. А потом потерял. Глупо так и нелепо. И однажды ушел искать снова. Вот до сих пор и...." Не договаривает, замолкает, отворачивается и потихоньку растворяется в вечерних сумерках.
Она пытается его удержать, молча протягивает руки, слов нет, ну что тут скажешь...
И он замирает, вздыхает и возвращается, треплет её по голове, вымученно улыбается. "Умная девочка", говорит, "слишком умная девочка...." И от этого ей хочется платать, даже не плакать, а просто выть в голос или сделать что-то такое, чтобы стало очень больно, и чтобы не для чего другого, кроме этой боли, не осталось ни сил, ни чувств. Но она улыбается, и они идут дальше.
Впечатлительным людям жить сложно, особенно когда закрываться не умеешь. Тогда любое движение души человека чувствуется, как свое собственное. И это больно, противно, грязно.... Но когда совсем закрываешься от всех, это тоже невыносимо. Поэтому есть те немногие, которых чувствуешь полностью, а остальных - так, слегка. Обычно на комфортных людей настраиваешься рефлекторно. А она поймала город. Точнее, странного мужчину без возраста. И любое его чувство - почти её собственное, когда сильнее, когда слабее, но факт остается фактом.
Конечно, она его выдумала, потому что реальные люди её не сильно интересуют. Они все друг на друга похожи, почти стандарт. Но надо же на ком-то отдыхать.... Вот она и бродит по улицам и переулкам. Смотрит, трогает, говорит. Она любит свой город.
Сегодня ей грустно, и они молча идут по знакомым с детства улицам. Слова будут лишними. Ей бы хотелось поговорить о вере в людей, но как начать?
Вопрос звучи странно: "ты веришь в людей?" "Да, я знаю, что они существуют", улыбается её спутник. И снова неспешное движение вдоль домов.
"Ты веришь в меня?" вдруг спрашивает он. "Да", говорит она, "я знаю, что ты существуешь" Но вот улыбнуться в конце фразы у неё уже не получается.
Тема исчерпана, разговор окончен. Она получила ответ на свой вопрос. И даже не на один.
Девушка замирает у перил моста, задумчива вглядываясь в тяжелые темные воды реки.
"Я любил её", слышит она негромкий грустный голос. "А она меня - нет, наверное. Но у меня хватило сил жить дальше, а она.... Когда-нибудь я расскажу тебе. Или твоей дочке, или внучке...." Повернув голову, она натыкается на грустный взгляд и печальную полуулыбку.
"Знаешь", говорит он, "я читал твои дневники". "Когда ты сбегала из школы, а потом из института и с раннего утра пряталась по кафешкам, я сидел рядом. И когда ты откладывала свои записи, пролистывал то, что ты писала вдали от меня. А в парке я любил заглядывать тебе через плечо. Ты рисуешь.....
Компьютер и фотоаппарат теперь заменяют тебе блокноты. Ты пишешь на работе. И когда-нибудь тебя за это выгонят...."
Она улыбается. "Знаю. Но это я умею делать лучше всего остального.... Точнее, это доставляет удовольствие мне больше всего остального. Это мой мир, и я в нем живу". "Да", говорит он. "А ещё в нем живу я и образы интересных и близких тебе людей и вещей". Она улыбается. "Вещей больше, я к ним привязываюсь". И ощущает легкое движение руки по своим волосам. "Правильно, вещи думать и предавать не умеют". Две грустные улыбки почти отражение друг друга. Некоторые вещи понятны без слов.
"Я бы хотела уметь привязываться к людям. Надолго.... Или не замечать их вообще, но последнее - очень сложно, точнее, в этой моей жизни невозможно совсем".
В ответ очередная ухмылка. "Это звучит почти как мечта".
"Нет, как заветное желание. Этому ведь можно научиться..."
"Глупая", и легкий щелчок по носу.
"Знаю", и детская, беззаботная улыбка.
С ним она может быть абсолютно любой, и он не будет требовать от неё перестать играть. Потому что знает, что любая она - настоящая.
Они в очередной раз идут по городу. Она курит. Они молчат.... И, наверное, им хорошо вдвоем.
Зимы была всего два дня, на улице нормальная для середины ноября погода - мокро.
На самом деле она умеет не только говорить о себе, но и слушать его рассказы. Сначала она просто запоминала, что-то заносила в блокнот, как понравившуюся мысль или интересное рассуждение, но однажды начала записывать, и до сих пор не может остановиться.
Обычно они гуляют до поздней ночи. А когда она возвращается домой, то не идет спать, как следовало бы в этот час, а включает компьютер и пишет. Записывает то, что услышала. Скорей, пока ещё не стерлись воспоминания о словах...