Башня оказалась пустой. Да и кто бы стал там жить, в недострое под дырявым навесом из подгнивших досок? Даже двери - и той не было: то ли еще не повесили, то ли уже успели приделать ноги.
Сама башня, круглая, широкая, высотой в два этажа, не считая начатого третьего, сложенная из грубого серого песчаника, с пустыми глазницами оконных проемов - возвышалась на невысоком пригорке, в окружении виноградников и покачивающихся на ветру ржаных полей. Внутри башни имелась каменная винтовая лестница, ведшая на второй этаж. Арно заметил даже отхожее место, скрытое в небольшой нише между уровнями. Каменный пол нижнего этажа был завален мусором: битым щебнем, сухими ветками, головешками от костров, высохшими нечистотами. Однако какое-никакое, а убежище. Главное, что никто ночью не окружит незаметно. А дверь ребята посторожат по очереди до рассвета.
- Гастон, организуй метлы и приберитесь здесь. Мартен, посмотри, куда привязать лошадку. А я пока местность осмотрю.
Клонящееся к закату солнце палило немилосердно. При этом горизонт на юго-востоке понемногу начинало затягивать тяжелыми серыми облаками. "Похоже, будет гроза: ветер на нас дует".
Когда, побродив по окрестностям и поболтав с монтеньской ребятней о том, что необычного происходит в округе, Арно вернулся в башню, последняя заметно преобразилась. Мусор с пола был сметен в кучу у стены, на каменном полу лежали охапки душистого сена и несколько плохо оструганных досок.
- Ого! - удивился Арно. - А доски откуда?
- Гастон с крыши спустил, - ответил Керре. - А сено тут неподалеку собрали, на поле.
- Молодцы, что времени даром не теряли. - Арно медленно опустился на свежескошенную траву, с кряхтеньем размял затекшие ноги. - Гастон, Керре, Мартен и ты, брат Бидо - киньте жребий, кому из вас сторожить дверь до полуночи, а кому - до рассвета. Мартен, да зашей ты уже свою рубаху, неужели не надоело ее то и дело поддергивать?
- Кабы было чем - зашил бы давно. Иглы-то нет у вас ни у кого.
- Не "у вас", а "у нас", - с расстановкой произнес Арно. - Не забудь завтра в Кастийоне купить. И остальные - тоже подумайте, кому что может пригодиться наперед.
- Мне бы титьки женские весьма пригодились! - гоготнул Гастон. - Парочка таких увесистых титюль, по одной в каждую руку.
- Вещица полезная, - согласился Аррамон. - Я бы тоже себе прикупил парочку. Интересно, есть в этом Кастийоне потаскушки? А еще лучше - разбитные вдовушки? Мартен, дружище, айда с нами по курочкам! Заодно научим, куда там что прилаживать.
- Без сопливых знаю, - огрызнулся Мартен. - Одни бабы и на уме у вас.
- А у тебя нет, что ли? Или ты у нас беглый монашек? А может, оскопили тебя невзначай?
- Язык бы твой оскопить, - буркнул Мартен. - Мелет и мелет без продыху.
- Опять начинаете? - строго взглянув на Аррамона, повысил голос Арно. - Расскажите-ка лучше, кто на что потратит свою долю. Я вот думаю приберечь свою на шлем да на второй арбалет. За вычетом необходимого, разумеется. А ты, Аррамон? Оружие себе собираешься приобретать или так и будешь с ножичком бегать?
- Оружие на кого? - пожал плечами кузнец. - Ты ж меня в свои планы не посвящаешь особо.
- А сколько там в точности причитается каждому? - поинтересовался Мартен.
- Ну смотрите, - принялся загибать пальцы Арно. - У нас имеется восемь золотых экю, старых. Это значит восемь парижских ливров, или сто шестьдесят су.
- Ого! - воскликнул Мартен. - Это сколько же на брата?
- Сначала вернем долг нашему дорогому Бидо, который всех нас так сказочно выручил. Это шестнадцать су. Потом вычтем три су за работу Аррамону и три - Рославу. Остается... хм... сто тридцать восемь су. Их поделим на девять долей. Таким образом, одна доля составит пятнадцать су четыре денье. Столько получишь ты, Мартен, а также Гастон, Керре и Бидо.
- Рослав получит на три су больше, - продолжил Арно. - А мы с Аррамоном - по две доли, как и условливались. Плюс три су Аррамону за работу. Но мы отвлеклись. Гастон, дружище, а ты что собираешься со своей долей делать?
- Сохраню пока. На девочек да на вино потрачу по мелочи, а остальное - пусть лежит.
- Понятно. А ты, Бидо, что думаешь?
- Я? - словно вырванный из далеких раздумий, откликнулся бретонец. - Я что думаю... Я думаю, что прав был Эпикур: что богатство не избавляет нас от забот, но подменяет одни заботы другими. И что не нужда, а изобилие порождает в нас жадность.
- Ты о чем это? - удивленно вскинул брови Арно. - Что за странные мысли на склоне дня?
- Не знаю... Само как-то подумалось. Нет, в самом деле. Вот появилась у тебя некая кучка монет - скажем, один ливр. Отложил ты ее в укромном месте - и вскоре чувствуешь, что не хочешь ее тратить. Даже страшно немного. Как будто лишишься чего-то, с чем уже сроднился - словно как пальца собственного. Был - и вдруг не станет. Жалко же. Нет, если нужда возьмет за горло - тут уж никуда не денешься. Но что есть нужда? Где граница между нуждой реальной и мнимой? Один древний эллин писал, что мучают нас не столько сами вещи как таковые, сколько наши представления о них. Вот и ты думаешь: а зачем я буду покупать пшеничный хлеб, если можно купить ржаной? И так постепенно накапливаешь еще один ливр. И кладешь его к первому и говоришь себе: вот, теперь у меня есть два ливра. А назавтра приходит к тебе твой близкий и просит одолжить пять денье. И ты думаешь: "как же не вовремя ты пришел; кабы было у меня два ливра и пять денье, я бы без раздумий выручил тебя; но мне не хочется лишаться двух ливров, я ведь столько работал, чтобы получить их". И отказываешь ближнему в помощи. И постепенно начинаешь все больше откладывать и все меньше - тратить. Как будто эта кучка золота приобретает над тобой некую волшебную силу, делая тебя рабом своим. А потом, одним прекрасным утром, заболеваешь ты дизентерией и неожиданно помираешь от поноса. А накопленное тобой золото так и пролежало впустую, не принеся тебе никакой пользы. И вместо того, чтобы наслаждаться жизнью во всем ее полноводье, ты будто бы принес ее в жертву какому-то эйдолону,* идолищу лукавому, тому золотому тельцу, что блазнил евреев в пустыне.
* Др.-греч. "изображение, образ; привидение, призрак; подобие, видимость"; у Платона -образ идеи, не отражающий ее сущности.
- Эк тебя раззадорило! - Арно с изумлением смотрел на старого друга. Прочие их товарищи тоже с раскрытыми ртами прослушали вдохновленную речь бретонца.
- Я даже иногда думаю, - слегка засмущавшись, добавил Бидо. - Хорошо, если бы был у меня верный слуга, взявший на себя заботы о моем кошельке. Чтобы я не подсчитывал, сколько в нем осталось. Прав был великий Туллиус: non esse cupidum pecunia est.*
* Не быть жадным есть богатство. Цицерон, "Парадоксы".
- Не знаю, что за genius loci* тебя укусил, - поворачиваясь на бок, произнес Арно, - но вещи он тебе нашептал здравые. Я знаю, многие копят монеты, дабы встретить во всеоружии нужды непредвиденные. Но чем больше их скапливаешь, тем больше нужд омрачают твой горизонт. Пустое это: чтобы защититься от ударов судьбы, не хватит и монет всего мира.
* Лат. "гений места".
***
Сонный стук ставен, сердитый вой собак на огородах, недовольное ржание коней под окном, суетливые перешептывания за стеной. "Волчий час", время, когда сильнее всего хочется спать. Озноб холодной ночи проникает под кожу, щепит кости изнутри, сковывает и без того затуманенный сном разум. Ужасно хочется пить, но еще сильнее - опорожнить переполнившийся за ночь пузырь.
Собирались спешно, впопыхах - словно убегая от вторгшегося врага. Двинулись в путь перед самым рассветом, когда верхушки холмов за Гаронной уже начали отсвечивать бледным перламутром. Проехали по Новой улице, мимо мрачного особняка Солеров, свернули к лечебнице Святого Иакова. Джон вспомнил, как их с Томасом не пустили здесь в мыльню десять дней назад. Он не считал дни специально, это получалось у него само собой: точно помнить, какого числа произошло такое-то событие, или сколько денье он заплатил скорняку в Лондоне шесть лет назад. Джон любил числа: их не приходилось мучительно сочетать друг с другом, как непослушные буквы; числа как будто сами подсказывали ему нужный ответ.
Во главе процессии скакали Роберт Буршье и молодой Жан де Грайи, капталь Бюша и недавний кавалер Ордена Повязки - о чем наглядно свидетельствовал его новенький синий плащ и расшитая золотом подвязка на левой голени. За ними следовал Эмери де Вир, то и дело ревниво косившийся назад, в сторону принцессы Джоанны, оживленно беседовавшей со своим менестрелем Грацием. Замыкали колонну девять конных стрелков во главе с двадцатником Уолтером Хиллардом. В числе которых находились и Джон с Томасом.
С минувшей пятницы умерло еще трое стрелков - из тех, что жили в Ля-Руссели. По счастью, среди размещенных в особняке Жана де Грайи ни у кого не обнаружилось ни черных пятен, не злосчастных вздутий. Хоть им и пришлось просидеть эти два дня взаперти, в удушливом полумраке, дыша тошнотворной смесью из уксусных паров, розмарина и запаха потных ног.
"Хиллард верит, что миазмы испорченного пестиленцой воздуха можно изгнать резкими неприятными запахами. Будто бы услышал про это от какого-то врача. Хотя по мне, так чушь полная. Чистый воздух - вот основа основ. А самый лучший воздух - весной и в первые три часа.* От дурного же воздуха и пневма портится, и рассудок дурнеет. Да и кожа тускнеет да дрябнет. Вон в том же Понтье у крестьян - рожи землистые, хмурые, сами сплошь подслеповаты, на ухо туговаты, да еще и тупы как пробка. Или у нас в Дартмуре. А всё отчего? От дурных испарений с болот".
* С 6 до 9 часов утра
- Интересно, куда мы направляемся? - спросил, зевая, скакавший рядом Томас.
- Судя по всему, на юго-восток, - ответил Джон, рассматривая темневшие вдалеке холмы. - В сторону Тулузы.
- Какой ты прозорливый, Джон! - усмехнулся Томас. - Коли дорога называется Тулузской, уж понятное дело, что она ведет в сторону Тулузы. Но неужели сир Роберт решил добираться до Байонны верхом? И разве Байонна в той стороне?
- Не в той. Я думаю, просто решили пересидеть эту импедимию в безопасном месте.
- Да уж, будь она неладна! Как думаешь, сколько еще не угомонится?
- Кто знает. Может, и до августа просидеть придется. А то и до самого Успения Девы Марии.*
* 15 августа
- Ну это уж слишком! На Успение меня уже дома ждут, в Эссексе. Дерьмо кошачье! Ну вот почему нам было не сесть на коги, не доплыть по-быстрому до Байонны, сдать принцессу кастильцам да и вернуться домой?
- Не теряй голову, Томас. Ты был поплыл в одном трюме с больными, с тем же Мауном покойным? Видел, во что превратилась его шея? Да даже и на одной палубе... Никто ж не знает, что это за болезнь и как она передается. По воздуху ли, через касание или, может, вообще через взгляд. Не хватало нам еще потерять принцессу. То-то ее папенька обрадуется, когда ты вернешься с гробом дочери в Лондон. Даже наградит тебя на радостях, ага - куском пеньковой веревки.
- К тому же, я слышал, и матросов сейчас найти непросто. Да и не поручится никто, что здоровы они. Говорят, настолько коварная лихорадка, что с утра человек вроде как бодр и весел, а к вечеру глядь - и нет его.
Понемногу начинало светать. На дороге все чаще попадались путники, двигавшиеся, в основном, на восток, подальше от Бордо. При резких звуках хиллардовского рога они спешно сходили на обочину или в поля, долгими хмурыми взглядами провожая шумную разряженную процессию. Клирики, схолары, ремесленники с мешками за спиной, торговцы с поклажей на скрипучих телегах, нищие оборванцы и неопределенных занятий личности - все спешат прочь из города. Кто к родственникам на мызы, кто к знакомым в городки и бастиды вверх по Гаронне.
Часа через три пути переправились через Гаронну по мосту у Кадийяка, затем двинулись на север.
- Непохоже, что нас ведут к Тулузе, - недоуменно обронил Томас. - Почему на север, Джон? Там же французы?
- До французов еще далече, - подумав, ответил Хоквуд. - Да и что нам французы? Во-первых, перемирие сейчас. Во-вторых, два года назад граф Дерби крепко потрепал их на юге. В-третьих, молодой капталь де Грайи наверняка лучше нас знает свои земли.
Сердито шумящий лес, дышавший росистой свежестью и запахом грибов, остался позади, уступив место холмистым полям виноградников.
- Что за странная затея, Джон? Вон внизу, видишь? - Томас указал рукой на кусты у обочины дороги. - На кой ляд им розы в винограднике?
- От болезней и жучков, - после небольшой паузы ответил Хоквуд. - Если лоза заболеет, первой увянет роза. Виноградарь заметит это и успеет принять меры.
- Эвона как! Хитро! Вон одна и увяла уже. А столько улиток на винограднике - это обычное дело? Смотри-ка, прям-таки облепили лозу.
- В этом я не сведущ, - пожал плечами Джон. - Местных спроси.
Дорога сделала очередной крутой поворот, и впереди, шагах в пятистах, показались, подсвеченные утренним солнцем, замковые стены из светлого камня, кое-где выкрашенные в ослепительно-белый цвет.
- Джон, и ты, Томас - за мной, живо! - Просипел прискакавший из головы колонны винтенар Хиллард. - Нужно проверить, все ли готово в замке. И да - обо всех подозрительных личностях докладывать мне незамедлительно!
- Что значит "подозрительных"? - надевая шлем, уточнил Джон.
- То и значит. - Видимо, Хиллард и сам не знал точного ответа на этот вопрос. - Приказ Белору... сентенара де Вира. Исполнять!
Замок возвышался на довольно высоком холме, по всей видимости, досыпанном вручную. С южной стороны, на пологом склоне, простирались ровные ряды виноградников, к востоку виднелась небольшая деревушка - очевидно, жилища замковой прислуги и местных испольщиков. На западе, насколько мог видеть Джон, к замку подступали густые леса. Речки пока не наблюдалось, возможно, она где-то за лесом с полуночной стороны.
- Вот налепили-то, - скакавший рядом Томас левой рукой показал на западную часть замка. - Три башни на западе, впритык друг к дружке, и только одна на востоке - как будто пьяный каменщик строил. Видел, куртина какая короткая? Зачем так?
- Наверняка там главные ворота, просто отсюда не разглядеть из-за кустов. А на востоке не одна башня, а две: одна на внешней стене, другая - на внутренней. Начали строить по одному плану, потом ситуация изменилась - обычное дело. Военная угроза ушла - к чему лепить лишние башни?
Протяжный звук трубы разнесся над окрестными холмами - сигнал приветствия от замкового сторожа. Работавшие на полях крестьяне, разогнув спины и прикрывая лица ладонями, с интересом принялись рассматривать приближавшуюся процессию. Из главных ворот замка выбежали двое босоногих подростков, крикнули что-то внутрь.
Въезжая во внешний двор, Джон опытным глазом окидывал укрепления замка. Внешняя стена невысокая, на западе обрывается, цвингер между стенами широкий, заставлен хозяйственными постройками. Внутренняя стена хоть и без цоколя, но весьма крепкая. Отсутствие башни с юга - недостаток. Ров довольно глубокий, но пустой и давно зарос травой. Очевидно, владелец замка не слишком опасается нежданных вторжений. Интересно, как у них здесь с водой?
- Доброго дня, мессиры! - из полукруглой недостроенной башни показался невысокого роста мужчина в длиннополом темно-красном торвико. - Рад приветствовать друзей моего господина. Я - кастелян замка Бенож, прозываюсь Готье Журню, полностью к вашим услугам.
Пока Хиллард о чем-то беседовал с кастеляном, Джон продолжил осматривать внутренний двор замка. Донжона как такового нет, зато есть добротные двухуровневые палаты с широкими окнами. У входа в палаты - камень для запрыгивания на коней и невысокая каменная лестница. Тут же неподалеку - заглубленный в землю глиняный резервуар для дождевой воды, к которому подведен черепичный желоб с крыши. Это хорошо, но явно недостаточно. Должен быть либо колодец, либо иной подвод воды. Мыльня наверняка только для знатных, придется искать речку. Какой-то ручей они пересекали по пути, в полумиле от замка. Далековато.
- Мессир Журню, - Джон дождался, пока Хиллард закончит разговор и взгромоздится на коня. - А что у вас здесь с водой? Есть ли место для помывки или речка?
- Есть небольшая речушка к югу, за виноградниками. Там наши прачки обычно белье полощут. Есть и ручей на севере, за пролеском. Там вода почище, но и идти дольше.
- А если осада?
- Да откуда здесь осады! Последняя осада была лет сто назад, когда англичане приплыли усмирять мятежных баронов. Вон видишь ядра на стене? - кастелян показал на каменные шары, установленные наверху крепостной стены, вдоль ее внутренней кромки. - С тех времен остались.
- Значит, только цистерна с дождевой водой?
- Есть еще глиняный трубопровод, но им давно никто не пользуется. Вон после вчерашней грозы цистерна и так почти полная. Да и это на крайний случай. Обычно слуги ведрами из ручья приносят. Прошу извинить меня, мне нужно поприветствовать наших гостей, - с этими словами кастелян поспешил навстречу Жану де Грайи, въезжавшему в ворота замка во главе процессии.
Из палат, поддерживаемый под руку мальчиком-пажом, вышел седой длинноволосый старик в богатом, хоть и видавшем лучшие времена платье. Недовольно отдернув руку, слово освобождаясь от опеки, старик, щурясь, прикрыл лицо от солнца и принялся разглядывать въезжавших гостей. Мальчик-паж поспешно подошел к Жану де Грайи, глубоко поклонился ему с необычной смесью достоинства и услужливости, и стал придерживать стремя, чтобы хозяину замка было удобнее спешиваться. Эмери де Вир тем временем попытался помочь спуститься с коня принцессе Джоанне.
- Эмери, перестань нянчиться со мной как с маленькой! - услышал Джон недовольный голос принцессы. - Иди лучше помоги дедушке сира де Грайи. Уж сойти с лошади я сумею и сама!
Нисса действительно спрыгнула на землю с необычайным проворством и грациозностью. "Хорошо двигается", отметил про себя Джон. "Кабы не родилась девчонкой, мог бы выйти толк".
Он еще раз пробежался по лицам столпившейся чуть поодаль прислуги, с любопытством глазевшей на новоприбывших. Ничего подозрительного, слуги как слуги. Надо бы проверить северную сторону.
Выйдя из главных ворот, Джон, осторожно ступая по крутому скользкому склону насыпного холма, обогнул угловую башню и двинулся вдоль северной стороны палат. Слева, за рвом, шелестел листвой небольшой тенистый садик с земляными скамейками, поросшими травой и розовыми цветками. Чуть далее на восток виднелись ровные ряды грядок.
Сверху, прямо над головой Джона, послышался скрипучий звук старого рассохшегося дерева. Подняв голову, Джон увидел прямо над собой, футах в двадцати, стрельчатое трехчастное окно. Две боковые створки его, выложенные стеклянными лунулами* в свинцовой оправе, были плотно закрыты, срединная же, открытая вовнутрь, видимо, и послужила причиной неприятного скрипа.
* Лунулы - зд. стеклянные диски, изготавливаемые по так называемому лунному методу.
Из глубины окна донеслись голоса - звучавшие гулко, как будто издалека, но в то же время весьма отчетливо.
- Этот противный сир Уффорд и даже барон Буршье. - Джон сразу же узнал звонкий голос принцессы. - Они ничего не рассказывают мне. Но я же чувствую, что с этой свадьбой что-то не так. Помнишь, я рассказывала тебе, как в прошлом году собиралась плыть в Кале. Отец говорил, что все готово для свадьбы и что кастильцы вот-вот прибудут туда забрать меня. Но потом всё расстроилось. Может, и на этот раз ничего не выйдет? В прошлом году говорили, будто это всё из-за блудницы Элеоноры.* Но зачем ей это? Квохчет вокруг своего нагульного Энрике? Как ты думаешь, Граций?
* Элеонора де Гусман, любовница короля Кастилии Альфонсо XI.
- Моя дорогая дама Джоанна, увы и ах, но меня не посвящают в столь деликатные перипетии династических браков.
- Но почему сир Уффорд не поехал с нами? И мой духовник, отец Джеральд? Они остались ждать кастильцев в Бордо? И что с моим приданным?
- Ваше Высочество, об это вам лучше спросить самого сира Уффорда. Мне кажется, он единственный, кто знает ответы на ваши вопросы.
- Ну хорошо. Надеюсь, эта противная болезнь не задержит нас здесь надолго. Никогда не думала, что буду так скучать по маленьким Мэри и Маргарет. Они так смешно пищат в своих кроватках! И даже по несносному Джону. Граций, а у тебя остались в Кастилии братья или сестры? Ты почти не рассказывал мне о своей семье.
После затянувшегося молчания юношеский голос ответил:
- Да, есть младший брат, только я давно его не видел. Была еще старшая сестра, но она умерла.
- Умерла? От болезни?
- Не совсем... Ее убили.
- Убили?! Какой ужас, Граций! Кто, сарацины?
- Нет. Моя милая Нисса, право, напрасно я разворошил эту старую и поросшую быльем историю. Поверьте, она не стоит ваших нервных трат...
- И ты туда же, Граций! - в голосе принцессы зазвенели горечь и обида. - Даже ты не желаешь говорить со мной откровенно! С кем же мне разговаривать здесь тогда, в этой дыре? С лучниками, не умеющими связать двух слов? Ну и ладно! Буду тогда беседовать с тем белобрысым мужланом, что вечно воняет луковым потом...
Разгневанное лицо юной принцессы показалось в срединной створке окна и тут же наткнулось на стоявшего внизу Джона. Всего на долю секунды взгляды их встретились - однако промелькнувшее по лицу принцессы неловкое смущение выдало ее с головой. Она даже чуть приоткрыла рот, как будто намереваясь что-то сказать - но тут же плотно сомкнула его, сердито сверкнула глазами и скрылась в глубине замковых палат.