Мраморные, начищенные до блеска, полы, зеркала в позолоченных рамах и канделябры на стенах. Стариною во дворце пахнет от всего: от картин, на которых изображены знатные родичи королевской семьи, от древних бархатных штор и даже от людей. Этот дворец - место для стариков, для тех родственников правящей фамилии, которые хотели спокойно дожить свой срок, отойдя от государственных дел, но не для молодого короля, полного стремлений и сил.
Геро знал, как раздражает Его Величество Сано мутная сонная атмосфера дворца Анимы. Несколько раз он сбегал из заточения в свой любимый замок в окружении гор Дистрикт, но каждый раз его возвращали назад. Ловили, как беглого раба. Унижение, которое испытывал король, отзывалось болью в груди его любимого пажа. Его Величество король Латонии и Гуандо, повелитель колоний Кипавы, кровь от крови Бодхутавы Латонского - мальчишка, сосланный подальше от столицы и запертый для того, чтобы делать то, что диктует кортес и послушный ему парламент.
- О! Опять наследил! Когда ж ты будешь себя прилично во дворце вести?! Надо тебя в твой свинарник-то вернуть, откуда тя наш королек и вытащил!
Как ни торопился Геро, он резко остановился и, стремительно подойдя к служанке, навис над ней. Та было оробела, но, вспомнив, что служит Дону Алехандро Трачету, который терпеть не мог этого юнца-простолюдина, расправила плечи и гордо заявила:
- Что, забыл, откуда родом? Чего нахохлился-то, поросенок?
Геро схватился за эфес шпаги, висящей у него на поясе.
- Еще раз так назовешь Его Величество, отрежу тебе твои безразмерные сиськи, толстуха! - Голос юноши сорвался и стал пронзительно высоким, так происходило всегда, когда он испытывал волнение.
Толстуха взвизгнула, подхватила юбки и бросилась в сторону одной из открытых комнат, вбежав, она захлопнула за собой дверь, потом приоткрыла, и в просвете Геро увидел кончик ее длинного носа.
Одним грациозным прыжком Геро оказался возле двери и прищемил толстухе кончик носа. За дверью раздался крик, который чуть позже перешёл во всхлипывания:
- Все! Все Дону Алехандро расскажу!..
- Расскажи, если эту ночь переживешь! Я попрошу наших девочек, чтобы они тебя сегодня ночью исщипали! Помнишь, небось, как Исабель больно умеет это делать?! У-у-у, шпионка!
За дверью наступила тишина. Геро, вспомнив о своих неотложных делах, помчался дальше по коридору. Он ворвался в тронный зал, широко распахнув дубовые двери. Они с грохотом ударились о стены, в окнах задрожали стекла. Его Величество Сано III Элегир продолжал мирно посапывать на своем троне. Он лежал на боку, закинув ноги на один из подлокотников, голова же покоилась на руках, которые чудом не спадали с другого. Рот его был приоткрыт, и из него доносилось тихое похрапывание.
Геро остановился, почувствовал торжественность обстановки тронной залы и степенно и медленно двинулся к возвышению, на котором располагался трон. Подойдя к спящему королю, паж откашлялся. Король что-то пробормотал, одна рука соскользнула с подлокотника и повисла. Сано III не проснулся. Геро огляделся по сторонам и привычным движением толкнул царственное кресло ногой. Трон пошатнулся и упал вместе с расположившимся на нем латонским королем. Паж быстро спрыгнул и, встав на одно колено, в почтительном поклоне опустил голову.
Король вскочил с пола, пытаясь выхватить несуществующую шпагу. Наконец, испуганно оглядев зал, догадался посмотреть прямо перед собой, глубоко вздохнул и, так и не придя в себя окончательно, сделал характерное движение, которым обычно убирал шпагу в ножны.
- Геро, - обреченно произнес он.
- Королевство летит в тартарары, а король тем временем на троне жопу отлеживает.
- Во-первых, жопу отсиживают, а не отлеживают, а во-вторых, еще раз услышу от тебя это слово - с мылом рот вымою.
Геро поднял на короля глаза, хитро улыбнулся и показал ему язык:
- Только попробуйте! Посмотрим, кто кого!
Сано недовольно посмотрел на своего пажа и, сменив гнев на милость, тепло улыбнулся:
- С чем пожаловал?
- Все тоже, Ваше Величество. Народ недоволен, но в свете последних восстаний никто не хочет лезть на рожон. Вы же помните...
Сано закрыл на мгновение глаза, а когда открыл, в его взгляде была грусть, смешанная со злостью:
- Он уничтожает мой народ! Сколько крови?! Гильотина работает, не переставая. Я не могу жертвовать жизнями своих подданных.
Геро поднялся с колен и подошел к королю:
- У меня для Вас депеша. Они требуют, чтобы Вы отправились в Рустию, в Крубер, для подписания мирного договора.
Сано забрал из рук пажа свернутый лист бумаги, нетерпеливо вскрыл печать кортеса и подошел к открытому окну. Перед ним открывался вид на парк: ровные, как по линейке прочерченные, дорожки, посыпанные красным гравием; подстриженные деревья в форме шаров; чуть дальше - пруд, в котором плавали лебеди. На личный взгляд короля, сухой и скучный пейзаж, который не менялся уже лет двести.
Пока его Величество читал депешу, Геро с тоской смотрел на портрет королевской семьи, висящий в нише позади трона. Его величество Сано II с женой и сыном, маленьким Сано III. Геро сжал кулаки и с болью в голосе произнес:
- Я не понимаю, почему Вы должны позориться?! Войну проиграли они, а не Вы! Вы даже не начинали эту битву! Почему тогда подписывать мирный договор должны Вы?! Пусть Трачет-Срачет сам позорится!
Геро повернулся лицом к королю, и вся его злость, боль и отчаянье сразу ушли. Он увидел, что король лучезарно улыбается.
- Что ж, в коем-то веке хоть что-нибудь полезное могу сделать! Мы едем, Геро, едем обязательно! Там будет кое-кто, с кем я хочу познакомиться. Найди и позови ко мне Пауло! - Геро был почти в дверях, когда король добавил. - И, хотя Трачет-Срачет - это в яблочко, больше никаких "срачетов" из твоих уст.
Хельга проснулась посреди ночи. Сон прекратился резко, бесцеремонно выкинув ее в реальность. В открытое окно, играя с москитной сеткой над кроватью, дул морской бриз. Комнату освещал лунный свет. Мир безмятежно спал. Хельге стало не по себе, кожа покрылась мурашками, в груди сгустком тьмы возникла беспричинная тревога. "Оуэна что-то беспокоит", - поняла она. Хельга потянулась к тому месту, где спал муж, но нашла только смятое одеяло.
Хельга вздохнула и грустно улыбнулась. Каждый раз, когда ей становилось не по себе без особой причины, она знала - что-то волнует ее мужа. Ощущение их единения вызывало у нее радость, давая возможность забыть о дискомфорте. Хельга вылезла из-под москитной сетки, нащупала тапки, накинула халат и пошла в гостиную, где, скорее всего, должен был быть ее муж. Она почти спустилась на первый этаж, когда ее окликнули:
- Мам?!
Элайджа, ее красивый, уже совсем взрослый мальчик, стоял на самом верху и испуганно смотрел на нее. Он тоже чувствовал, когда Оуэна что-то беспокоило, хотя и не был его родным сыном. Хельга понимала, что в его возрасте многие мальчики становятся мужчинами - успевают понюхать пороха, защищая страну, познают женщину, - но, когда он вот так встает по ночам, и в его глазах страх, она видит в нем того малыша, который приходил к ней в спальню, сжимая подушку, когда ему снился плохой сон.
- Все в порядке, сынок, иди спать.
- Господин отец?..
Хельга кивнула и продолжила свой путь.
Оуэн сидел на диване. Он был напряжён. Его голова была опущена, а взгляд был пустым. Он не заметил жену, пока она не подошла к нему и не погладила по плечу. Когда маршал Бреннан возвращался в реальность после глубокой задумчивости, он никогда не вздрагивал, как большинство других людей, он просто посмотрел на жену и спокойно спросил:
- Я разбудил тебя?
Хельга пожала плечами и села рядом с мужем, положив ему голову на плечо.
- Элайджа тоже проснулся, но ничего страшного. Что тебя беспокоит? Ты волнуешься из-за встречи с королем Латонии?
Оуэн улыбнулся и погладил жену по волосам. За что он был благодарен этой женщине, так это за то, что она почти всегда сама находила ответы (пусть и неверные) на те вопросы, на которые он не хотел отвечать.
- Да, ты, как всегда, права.
- Он же еще мальчик! Сколько ему? Двадцать пять?
- Двадцать два.
- Тем более.
- Он не только мальчишка, но и король! Ты же знаешь, я не дипломат, я - старый вояка.
- Но они же проиграли войну! Разве они не должны пойти на все наши условия?
- Ах, моя дорогая жена, если бы все было так просто...
Хельга улыбнулась:
- Ты сам мне говорил, чтобы я не лезла в государственные дела.
- Да, но зато ты можешь посидеть рядом со мной, пока я не успокоюсь.
Хельга поцеловала мужа в плечо и положила свою ладонь на его руки, крепко сцепленные в замок.
Вовсе не встреча с латонским королем беспокоила Вождя Бреннана. Если бы на переговоры приехал кортес Трачет, было бы совсем другое дело, а мальчишка-король ничего не решает. Нет, совсем другой человек волновал его и довел до бессонницы.
Вождь уехал с семьей на отдых в свою летнюю резиденцию на берегу Средиземного моря, но не оставил государство без контроля. Только, как выяснилось, его контроль ничего не значил, и один из самых опасных его подчиненных собрал себе идеальную команду прямо под его носом.
Донесение пришло днем. Увидев список офицеров высшего состава, которые должны были войти в Огненную дивизию под командованием генерал-майора Катона, маршал Бреннан почувствовал, как у него на голове зашевелились волосы.
- Йарвик?! - Воскликнул Вождь, увидев первую фамилию. - Да этого головореза даже близко к Базилиасу нельзя было допускать! Кто его перевел из Кардаштанской области в столицу?
- Сам Катон и перевел, - вжав голову в плечи, ответил личный секретарь Вождя, майор Тотрафет.
Оуэн глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, но, увидев следующую фамилию, едва не подскочил с кресла.
- Почему Теодорус снова в команде Катона?! Я же приказал генералу Фухену оставить его при себе!
- Генерал Фухен сказал, что обмен ценными кадрами - обычное дело, а ему был нужен полковник Уоттсон.
- Ну, Стэнфорд ладно, от него кроме покорности и верности Катон ничего не получит, он хорош только как пушечное мясо, а кто у нас четвертый....
На последней фамилии в списке Вождь потерял дар речи. Тотрафет понял, что сегодня худший день в его жизни. Почему именно он должен привозить Вождю информацию о кадровых перемещениях в Базилиасе? За что ему эта каторга? Вождь молчал около минуты, глядя на бумагу. Его лицо покрылось красными пятнами, брови сошлись в единую линию. Когда Вождь заговорил, он произносил каждое слово четко и спокойно, но в конце всё же сорвался на крик:
- Кто допустил перевод в непосредственное подчинение генерал-майора Катона полковника Чигрима? И с каких пор он полковник? Я не подписывал приказа о повышении!!!
- Это сделало его непосредственное начальство, сэр.
- Катон?!
- Нет, сэр, генерал-полковник Пагодзин. За несколько недель до приказа о переводе Чигрима... И своей смерти.
Вождь вскочил из-за стола и стал ходить по кабинету из стороны в сторону, как волк по клетке.
- Почему мне не сообщили об убийстве генерал-полковника Пагодзина?
- Его не убили, он скончался от сердечного приступа, - опустив голову, прокомментировал майор.
Вождь остановился, изумленно посмотрел на своего секретаря и хмыкнул. Он взял со стола трубку, засыпал в нее табак и прикурил.
- Ладно, будет с тебя. Иди, - примирительно сказал Вождь.
Майор Тотрафет понял, что гроза обошла его стороной, но, похоже, только его.
Хельга сидела рядом с мужем и гладила его по руке, когда ее нежные движения прекратились, Вождь посмотрел на жену и увидел, что она уснула, положив голову ему на плечо. Он поцеловал ее в макушку. Хельга открыла глаза и сонно посмотрела на него. Оуэн шепотом сказал:
- Будет с тебя. Иди спать.
- А ты?
- Сейчас трубочку выкурю и тоже приду.
Хельга встала и направилась к выходу. Несмотря на обилие ткани, халат не только не закрывал, но и соблазнительно обозначал контуры ее стройного тела. Через столько лет эта женщина была все так же привлекательна, как и в день их первой встречи.
"Любить, но помнить", - уже в который раз повторил себе Вождь, и в горле застрял комок. Он откашлялся, Хельга, остановившись в дверях, оглянулась.
- Хельга, я хотел у тебя спросить. Я знаю, мы с тобой не обсуждаем работу, но... Предположим, у тебя был бы подчиненный, который прямо под твоим носом делал бы то, что тебе неугодно, но при этом ничего противозаконного... что бы ты сделала?
Хельга задумалась, потом мягко улыбнулась и ответила:
- Я бы позволила ему делать то, что он делает, ведь, кто знает, какую пользу мне принесет его неугодный труд.
Вождь удивленно посмотрел на жену, осознал ее слова и улыбнулся в ответ. "А ведь правда, пока он - мой подчиненный, и я опережаю его на несколько ходов, труд Катона, каким бы он ни был, принадлежит мне".
Вождь успокоился. В его летней резиденции стало мирно и тихо.
По стенам Кассационской крепости, покрытым мелкими каплями и грязными разводами от струек воды, можно было понять, что в Рустию пришло лето. Катрина прогуливалась по крыше цитадели, время от времени посматривая в сторону саксонской пограничной базы. Никакой угрозы от врага не исходило, но привычка остается привычкой. Из-за облаков выглянуло солнце, и Катрина, непривычная к его лучам, зажмурилась и прикрыла глаза ладонью. Позади нее выросла тень, Катрина даже не шелохнулась, она узнала этого человека по контуру силуэта.
- Слушаю Вас, генерал-майор Реймар, - строго сказала Катрина и обернулась.
Несмотря на высокий рост, генерал-лейтенант Чигрим была по плечо своему подчиненному. Майкл Реймар был настоящим богатырем и внешне напоминал медведя. Когда Катрина встретилась с ним в первый раз, то была неприятно поражена чувством робости, которое он у нее вызвал. Но прошло время, и теперь генерал-майор Реймар был для Катрины таким же верным и исполнительным подчиненным, как и все остальные.
- Есть новости, о которых не стоит говорить на открытом пространстве.
В личном кабинете генерал-лейтенанта Катрины Чигрим жарко горел камин, Катрина сидела на покрытом шкурами большом кресле, положив свои длинные стройные ноги на стол, и теребила в руках свою золотистую косу, Майкл сидел на корточках у камина и грел над ним руки.
- Н-да-а-а, - потянула Катрина и уставилась в потолок. - Неплохо... как бы меня ни раздражал этот сопляк Катон, нужно отдать ему должное.
- Это опасная игра. Я все еще не уверен, стоит ли Вам влезать в эти интриги, - Майкл украдкой посмотрел на своего генерала и увидел, как постоянно меняется выражение ее лица. Практически все приближенные Катрины знали ее очаровательную привычку строить рожи, когда она глубоко задумывается, но не говорили ей об этом.
- Понимаю, Майкл, прекрасно понимаю. Мало того, у меня нет ни малейшего желания участвовать во всей этой политической грязи... - голос Катрины звучал зло, Майкл еще ниже опустил голову и покачал ей, он прекрасно понимал, что Катрина сердится из-за его слов. - Но Грег сказал, что без этого нельзя.
- Кэт, мы с тобой знаем друг друга уже много лет. Ну какой из тебя политик? Ты прямолинейная, несгибаемая, у тебя хитрости ни на грамм... К тому же, марать руки, копаясь в чужом грязном белье... Ты так не сможешь!
- Я и не собираюсь, - фыркнула Катрина. - Для этого у меня есть Катон.
- Катон? - Майкл глухо засмеялся. - Катон заставляет Вождя верить в то, что находится у него под колпаком. Вождь думает, что подбросил полковника Кроу ему как косточку, а Катон сыграл свою роль, прекрасно зная, что Кроу - еще большая пешка, чем он. И лишнего человека убрал, и с себя подозрения снял. Вождь уверен, что Лари не знает о том, что "черная папка" выдумка высшего руководства, а Катон строит из себя дурака, используя эти подачки в своих целях, наводя справки о наиболее пострадавших от режима людях, чтобы потом сколотить свой союз. А то, как он обвел всех вокруг пальца в форте Блайт? А его личная сеть информаторов, которая наверху еще ой, как аукнется... Катрина, открой глаза! Что ты можешь противопоставить этому змею?!
- Войско! Связи! Деньги!
- Только войско, которое ты отдашь ему, - поправил ее Майкл. - Связи и деньги принадлежат твоему кузену - он наследник семьи Чигрим.
В кабинете воцарилась тишина. Весело потрескивали в камине дрова, тикали большие напольные часы. Катрина тяжело дышала, Майкл же, напротив, затаил дыхание. Катрина была вспыльчивой и упрямой, но она сама должна была понять, что вся эта идея с борьбой за кресло Вождя становится для нее недостижимой мечтой. Конечно, если Катрина не откажется, ее люди пойдут за ней до конца, и Майкл будет одним из первых, кто отдаст за нее жизнь, но...
- А что мне еще остается? - Наконец тихо произнесла Катрина, и Майкл услышал в ее голосе отчаянье. - Отдать эту страну Нинне? Чтобы она продолжила дело ее предшественников и окончательно уничтожила мою и подобные ей семьи, продолжила гонения на людей, вроде тех, кто стал моими подчиненными?
- Ради высших сил, Катрина, - вздохнул Майкл. - Никто не говорит тебе позволить Нинне подняться на самый верх. Эту стерву я собственными руками задушу, ты только скажи. Я только прошу тебя не идти против Катона.
- Ну, уж нет! Чтобы я позволила этому... этому... этому сопляку мной манипулировать?
Майкл закатил глаза:
- Я сворачиваю тему. Пусть лучше с тобой Грег разговаривает. Только хотел напомнить, когда ты сбежала, именно этот сопляк спас твою семью от позора. И я до сих пор не могу понять, почему именно после этого ты возненавидела его?
Катрина ответила не сразу, только зло посмотрела на Майкла. То, что она скажет, он знал наперед:
- Хочешь знать...
- Спроси у Линды, - договорил он за нее.
Катрина счастливо и беззаботно засмеялась. Майкл поднялся, подошел к ее креслу и погладил по голове. Она перестала смеяться и с благодарностью посмотрела на своего подчиненного.
- Знаешь что, Майкл? Мне понравилось твое предложение по поводу Нинны. Я думаю, как-нибудь попрошу тебя сделать мне этот подарок.
Конка проехала по улице и ее грохот, отразившись эхом от стен домов на узкой улочке, перекрыл все остальные звуки, в том числе шелест листвы и пение птиц. Но вот снова стало тихо, так тихо, как в большом городе может быть только ранним летним утром. Порыв ветра, принесенный с Маре, ворвался через балкон в спальню генерал-лейтенанта Карлиссл, распахнул настежь двери и поднял тюль. Сразу за порывом ветра комнату огласил звон будильника.
Кудрявая русоволосая голова оторвалась от подушки, серые глаза приоткрылись и с ненавистью посмотрели на железного экзекутора. Мужчина потянулся, отключил сигнал и недвусмысленно схватился за агрегат. Тут же раздался звук передергиваемого затвора, холодное дуло револьвера уткнулось ему в затылок.
- Даже не думай, малыш, убьешь мне еще один будильник - вычту у тебя четверть жалования и оставлю без премиальных.
- Сдаюсь, - с самодовольной улыбкой произнес молодой человек и, как только почувствовал, что дуло убрано, перевернулся на спину и заключил женщину в объятья. Она ловко вывернулась и спрыгнула с кровати.
- Сегодня никакого утреннего секса, Джун, - игриво сказала она.
- Нинна...
Потягиваясь, она подошла к окну. Она сняла через голову ночную рубашку и кинула в лицо любовнику. Он вдохнул аромат, исходивший от ее одежды, и стал с восторгом наблюдать за возлюбленной, нагишом бродившей по комнате и собиравшей свою одежду.
Он был гораздо моложе ее, и все, кто знал об их отношениях, говорили, что их союз - мезальянс, унижающий его достоинство. Ему же было наплевать на это. Он любил эту женщину и, если бы она только захотела, взял бы ее в жены. Пусть в будущем над ним будут смеяться и называть "господином первая леди", какое это имеет значение, когда ему принадлежит такая восхитительная женщина как генерал-лейтенант Карлиссл? Многие могли сказать, что он пользуется объедками, но если от твоих прикосновений приходит в экстаз бывшая любовница Вождя, чувствуешь себя так, будто утер нос самому главе государства.
- Малыш, сделай завтрак. Если не будешь медлить, успеешь принять со мной душ.
Джун проследил взглядом за тем, как генерал ушла в ванную и, довольно улыбнувшись, уставился в потолок.
Во время завтрака Нинна ушла полностью в свои мысли. Зажатая между пальцев сигарета тлела. Джун не мог отвести взгляда от любимой женщины. Она относилась к тому типу женщин, которым было к лицу высокое положение в армии. Генеральская форма сиреневого цвета с золотыми эполетами делала ее еще более сексуальной. Джун захотел сорвать с нее китель, начать мять в руках ее мягкую большую грудь, задрать юбку и, не раздевая, взять ее прямо на столе, опрокидывая чашки с кофе, бутербродницу, пепельницу и вазу с цветами. Когда пепел упал на скатерть, Нинна пришла в себя:
- Ах ты, черт! - Зашипела она. - Джун, ты мог предупредить, что у меня пепел вот-вот обвалится?!
- Прости, залюбовался на то, как ты ешь, - невозмутимо ответил Джун и, собрав пальцем золу, стряхнул ее в пепельницу.
- Ага... - Бросила Нинна и, встав из-за стола, взяла шпагу и подпоясалась. Она слишком сильно натянула ремень, рука соскользнула, и на ладони осталась царапина от пряжки. - Твою-то мать!
Только теперь Джун спустился с небес на землю и понял, что на душе у любимой женщины что-то происходит. Он заподозрил это еще ночью по тому, какой злой и напряженной она была в постели, но окончательно убедился только сейчас. Джун подскочил к Нинне, взял ее за руку, поцеловал порез и, обняв за талию, подтянул перевязь со шпагой и застегнул ремень.
- Нинна, почему бы тебе не рассказать мне, что с тобой происходит? Я твой мужчина, разве я не должен тебя защищать?
- Ты мой любовник! - Грубо осекла его Нинна. - А защитить себя я могу и сама!
Грубые слова были для него как пощечина, но, сделав глубокий вдох, он напомнил себе, что пора уже привыкнуть - Нинна не сахар, а за это он ее и любит.
- Нинна! - Прикрикнул на нее Джун.
Нинна вздрогнула, втянула голову в плечи и несчастными глазами посмотрела на своего адъютанта. Именно за эти моменты, когда Нинна, забывая о том, что она - генерал, превращалась в обычную слабую женщину, он ее любил больше всего.
- Под меня кто-то копает, Джун, - сказала она шепотом и уткнулась лицом в его грудь.
- Под тебя? С какой стати? Кому-то жить надоело?
- Не знаю, Джун, не знаю. Это мне еще предстоит выяснить.
В монастыре бил колокол. Его мерный звон наполнял округу, даря чувство умиротворения. Этот звон оповещал о том, что закончилась дневная медитация, и монахи отправляются на работы. Вслед за этим дворцовый парк стал наполняться звуками. Казалось, что даже птицы стали петь громче. Сама природа прониклась священным соседством и поддерживала тишину, стараясь не мешать молитвам.
Наследник императорского престола Такии, принц Ясунори Тайо-Соба лениво вылез из большой, выложенной мраморными плитами, купальни рядом со своим личным дворцом. Вода капала с его длинных волос цвета вороного крыла и струилась по юному крепкому телу. Принц огляделся по сторонам, но его внимательные раскосые глаза не обнаружили и следа того, кого он искал, что не исключало его присутствия. Только кипарисы стояли по периметру, да выглядывали из своих алтарей изображения духов. Он недовольно вздохнул и, звонко хлопнув в ладоши, громко приказным тоном позвал:
- Саки-тян!!!
Как будто ветер зашелестел по земле, но Ясунори прекрасно знал, что имя этому ветру - Сакико Комуин. Ясунори оглянулся через плечо и увидел ее. Она сидела рядом с ним на земле, преклонив колено и низко опустив голову. Легкое летнее кимоно цвета неба в пору заката окутывало ее тело, длинные черные волосы, заплетенные в косы, были уложены по кругу на голове.
- Хаори! - Невозмутимо ответил Ясунори и махнул рукой на одежду, лежащую на резной деревянной скамье под яблоней в паре шагов от него.
Сакико скосила взгляд и недовольно посмотрела на него, поднялась с колен и семенящей походкой - как и положено приличной придворной даме - прошествовала к скамье.
- Сегодня ночью придешь ко мне в опочивальню! - Приказал Ясунори.
- Как Вам угодно, Ясунори-сама.
На этих словах сладкие фантазии наполнили голову юному принцу, он почувствовал, как шевельнулось и стало подниматься его мужское естество. Сакико тихо подошла к принцу и стала надевать на него хаори, расправляя каждую складочку.
На тропинке, ведущей к купальне, послышались звонкие девичьи голоса и прежде, чем Сакико успела одеть своего господина до конца, из-за двух склонившихся друг к другу кленов вышла стайка ярко одетых девочек десяти-тринадцати лет во главе со своей госпожой. Увидев у купальни полуобнаженного принца, девушки заверещали и закрыли лица, кто рукавом, а кто веером. Только стоящая впереди госпожа, одетая пышнее остальных, со своеобразной прической в виде короны, продолжила беззастенчиво рассматривать юношу, размеренно обмахиваясь веером. Вопреки ожиданиям, Ясунори не только не поторопился запахнуть полы хаори, но и не дал Сакико продолжить его одевать.
- Так значит это и есть великий дракон? - Спросила девочка, рассматривая принца. - Интересно, как это может поместиться во мне?
- Когда наступит наша свадебная ночь, дорогая кузина, тогда и узнаешь, - без тени смущения с вызовом ответил Ясунори.
Юная принцесса покраснела и опустила глаза.
- Фу, Ясу-кун, сколько можно об этом напоминать! Я вовсе не хочу за тебя замуж! И запахнись уже... ты смущаешь моих фрейлин.
Ясунори усмехнулся и уже без помощи Саки закончил свой туалет.
- На ком жениться или за кого замуж выходить - не нам с тобой решать, пигалица, - в голосе Ясунори появилась нежность.
- Это так гнусно! У нас разница в целых пять лет! Когда через три года я вступлю в брачный возраст, ты уже будешь совсем старым. И женился бы ты лучше на Сакико.
Сакико густо покраснела:
- Тсубаса-химе!
- А что не так! Разве я не права? - На глазах девочки появились слезы.
Ясунори вздохнул, он подошел к сестре и присел перед ней на корточки.
- Ай-ай-ай! - Сказал он и погладил ее по голове. - И не стыдно будущей императрице распускать нюни перед своей свитой? Все не так уж и плохо, Тсуби. Через три года все может измениться, ты станешь юной красивой девушкой, а девятнадцать лет только в твои одиннадцать могут казаться возрастом старика - я буду в самом расцвете лет. Мы займем трон моего отца и больше не будем слышать о том, как голодают и страдают люди - мы просто не позволим им этого.
- Но это нечестно!!!
- Жизнь вообще нечестная штука, Тсуби, так что вытри слезы и пойдем. Тебя же послали за мной, чтобы привести в главный дворец?
Девочка утерла лицо рукавом кимоно и кивнула, Ясунори приобнял сестренку за плечи и повел по тропинке, по которой она пришла, обратно. Сакико захватила со скамьи одежду принца и поспешила за нарядной свитой. За кронами деревьев на холме, сияя белизной на фоне голубого неба, стоял похожий на пагоду, замок Соба. Там их ждали.
- Ты не знаешь, какие новости у Кашикои-сана?
- Вас зовет не он, принц, - шепотом произнесла девочка. - Вас хочет видеть Конятсун-сан.
- Сэнсей получил ответ от богов?
Девочка кивнула:
- Принц, я слышала страшное название в их разговоре.
- Какое?
- Рустия, мой принц.
Ричард вышел из поезда на оживленный перрон центрального вокзала порта Крубер. Снятого кителя уже было недостаточно, и он расстегнул несколько пуговиц на рубашке, после чего подтянул короткие рукава еще выше. Жара в приморском городе стояла невероятная, а ведь во время официального приема коронованной латонской особы ему придется быть полностью облаченным в форму, включая перчатки и фуражку. От одной мысли об этом ему стало еще хуже. Он достал из заднего кармана брюк носовой платок и вытер проступивший на лбу пот. Волосы тоже были влажными, зато не торчали, как обычно, в разные стороны. Пятерней Ричард убрал их назад, радуясь, что такая прическа делает его сексуальней.
Мимо Ричарда прошествовал смешной маленький отряд детей лет пяти-шести, одетых в матроски. Разбившись на пары, они держались за руки и шли за своим воспитателем, напевая песенки. Замыкала шествие молодая женщина с чистым высоким голосом, проходя мимо Ричарда, она обернулась, улыбнулась ему и зарделась. Ричард отдал ей честь.
"Глупенькая, - подумал Ричард, - радуйся, что я не пошел с тобой дальше поцелуев и тисканья ночью в тамбуре. Будь ты опытнее..."
- Генерал-майор Катон! - Размышления Ричарда прервал мужчина в белой форме рустийского военно-морского флота, на ярком южном солнце золотые эполеты с бахромой поблескивали особенно ярко. Мужчина отдал Ричарду честь.
- Вице-адмирал Штансен! - Ответил Ричард и также отдал честь, после чего оба мужчины крепко пожали друг другу руки.
Ричард, изучая, смотрел на своего будущего противника. Хаинц Штансен не уступал ему ростом, да и фигура была более крепкая, годы морской службы оставили свой след на его внешности. На первый взгляд, Штансена можно было принять за латонца, но при ближайшем рассмотрении становилось понятно, что смуглость приобретенная - Штансен, как истинный аристократ, был светлокожим. Большие голубые глаза, длинные светлые волосы, зачесанные в хвост, с левой стороны седая прядь - отличительная черта рода Штансенов.
Хаинц развернулся и пошел по перрону, Ричард, не говоря ни слова, последовал за ним.
- Как дорога, генерал-майор? - Вежливо осведомился Хаинц.
- Спасибо, хорошо. Правда сейчас я мечтаю только о том, чтобы окунуться в море или на худой конец залезть под холодный душ.
- Думаю, в гостинице Ваша мечта осуществится.
В здании вокзала было прохладней, чем на улице. Свет падал через окна в потолке на мраморный пол мягкими солнечными лучами, в которых кружились частички пыли. Большая часть встречающих и ожидающих свой поезд людей собралась посредине зала, вокруг фонтана - женщины с кувшином.
Мужчины вышли на улицу и на Ричарда нахлынули непередаваемые ощущения, какие только могут быть в приморском городе. Белоснежный фасад вокзала с мраморной колоннадой выходил на мощенную булыжником, полукруглую площадь на набережной Средиземного моря. Ричард уже бывал в Крубере, но волшебные впечатления, когда при выходе из полутемного вокзала глазам предстает бескрайняя голубизна южного моря; и слепят сотни солнечных зайчиков, играющих на волнах; когда голова начинает кружиться от аромата южных трав, морского бриза и запаха жаренной на углях рыбы, - каждый раз были для него необыкновенно новыми. С моря дул ветер, и Ричард невольно приподнял руки, подставив ему подмышки, чтобы хоть как-то охладиться.
Хаинц, не останавливаясь, быстро сбежал по ступеням вниз. Ричард обратил внимание, что у вокзала припаркованы три автомобиля, и стал гадать, какой из них принадлежит вице-адмиралу. Действительность превзошла все его ожидания. Ричард подошел к белоснежной - такой же, как форма вице-адмирала - машине и, закинув на заднее сидение свой чемодан, сел вперед рядом с водителем.
- Кабриолет? - Сказал он. - Шикарно.
- Что Вы, - на полном серьезе ответил Хаинц, - начиная от Джорджии и дальше на юг кабриолет - это не роскошь, а необходимое средство передвижения. Поверьте, от жары изнывают не только гости Аэстате, но и его жители.
Хаинц стал поворачивать и проехал мимо небольшой лавочки, где молодая женщина продавала украшения из кораллов, жемчуга и перламутра. Увидев, кто находится за рулем, она широко улыбнулась и сделала нелепый реверанс. Хаинц улыбнулся ей в ответ и, помахав рукой, окончательно развернулся, выехал на дорогу и прибавил скорость.
- Ваша знакомая? - Спросил Ричард, чтобы поддержать светскую беседу.
- Да, - спокойно ответил Хаинц.
- Ничего так, - одобряюще произнес Ричард.
Хаинц удивленно посмотрел на него и, осознав, за какую знакомую генерал-майор принял лотошницу, смутился:
- Что Вы?! Вы меня неправильно поняли. Я только помогал ей получить место рядом с вокзалом.
- Да? Жаль, - безразлично ответил Ричард и, раскинувшись на сидении, стал смотреть на дорогу.
Шоссе, ведущее от вокзала к центру города, проходило вдоль побережья. Время от времени оно сворачивало в тихие районы с небольшими уютными особнячками, утопающими в зелени, а потом опять возвращалось на побережье. Вдоль дороги росла акация, она уже отцвела и теперь подрагивала на ветру своими стручками. Вдали на горизонте белели паруса частных яхт и чернели силуэты военных и торговых кораблей. Ричард снова ушел в свои мысли и, когда Хаинц заговорил, это стало для него неожиданностью.
- У нее очень хороший товар.
- У кого? - Удивился Ричард.
- У той дамы возле вокзала. Жемчуг, кораллы, браслеты, кольца, ожерелья...
- А серьги?
- Что?
- Серьги есть?
- Да. Можете присмотреть сувенир для своей девушки.
- Для которой из?
Хаинц запнулся, посмотрел на Ричарда и увидел, что тот хитро улыбается. Вице-адмирал пытался найти хоть какие-то точки соприкосновения с генерал-майором, но все время натыкался или на стену, или на откровенную наглость. Хаинц слышал, какая репутация была у Ричарда, но считал, что ей не стоит кичиться. Осознав, что Хаинц помрачнел, Ричард сел ровно и похлопал его по плечу.
- Да шучу я! У меня вообще нет девушки.
- А зачем про серьги спрашивали? - Проворчал Хаинц.
- Просто так, к слову пришлось.
Хаинц задумался. "Все люди разные, он слишком от меня отличается, наверное, не стоит из-за этого сердиться на него".
- А где Ваши адъютанты? - Доброжелательно спросил Хаинц.
- Они приедут чуть позже, а у меня здесь еще много бумажной работы, которую кроме меня никто не сделает, - Ричард сложил руки на груди.
- А капитан Савас?
Ричард попытался сдержать улыбку, но не смог, в его голове промелькнули мысли: "Как она там? Все ли у нее получилось?"
- Она в Джорджии. Выполняет мои поручения.
- Вы могли бы купить серьги ей, - спокойно сказал Хаинц.
Ричард вздрогнул. После переезда в Базилиас, он старался скрывать свои неуставные отношения с Аной, и предположение от человека из другого региона (тем более его соперника в борьбе за власть), не хочет ли он купить ей подарок, вызвало у него неприятные опасения, что он раскрыт и доброжелательному (на первый взгляд) Штансену известно его слабое место. Он взял себя в руки и как можно более непринужденно спросил:
- Купить серьги своей подчиненной?
- Своей сестре. Мне казалось, она Ваша двоюрод...
- Троюродная, со стороны матери. Спасибо, хорошая идея, с тех пор как она сама стала хорошо получать, я ее не баловал.
Хаинц отсалютовал Ричарду двумя пальцами.
Дорога повернула от морского побережья, и Хаинц с Ричардом въехали в центр Крубера. Главный порт Рустии имел постоянное население всего в несколько сотен тысяч человек, но, начиная с лулея по шией, его население становилось не меньше, чем в столице региона Джорджии. Кабриолет Штансена ехал вдоль воздушных белоснежных фасадов домов. Город утопал в зелени: на бульварах росли деревья, большая часть изгородей в скверах была из живых растений, стены домов увивал плющ, а балконы были заставлены цветами. Ни в одном другом городе Рустии не было столько уличных кафе. Казалось, одно переходит в другое, и вся улица превращается в один большой ресторан. Из открытых окон доносилась музыка и радиопередачи. По улицам бегали дети, радуясь своей летней свободе.
- В нашем городе можно найти развлечения на любой вкус: кафе и рестораны, танцевальные клубы, синематеки и театры.
- А девушки?
Хаинц засмеялся:
- Да сколько угодно!
Ричард стал серьезным:
- Вице-адмирал, я в другом смысле.
Хаинц перестал смеяться, откашлялся и строго сказал:
- Я не хожу по таким заведениям, генерал-майор, так что не могу ничего сказать.
- Понимаю, - Ричард кивнул. - Знаете-ка что, вице-адмирал, скажите, как называется моя гостиница?
- "Марина", набережная реки Маре, дом тридцать шесть.
- Спасибо. Не могли бы высадить меня на следующем перекрестке?
Хаинц затормозил и растерянно посмотрел на столичного генерала:
- Но как же. Мне было поручено...
- Я эременетик огня, вице-адмирал, со мной ничего не произойдет.
- А как Вы доберетесь до гостиницы?
- Мне казалось, что во всех более или менее крупных городах Рустии есть такси или хотя бы кэбы.
Хаинц недовольно вздохнул:
- Хорошо. Только постарайтесь не подводить меня. Я пришлю завтра за Вами машину к парадному входу в "Марину" в десять утра. "Стойкий" будет готов принять Вас.
- Благодарю, вице-адмирал.
Чем дальше Ричард заходил, тем у?же становились улочки. Иногда они резко шли наверх, а иногда, абсолютно ровная дорога превращалась в крутой спуск. В этом районе не было нарядных кафе, лишь пожелтевшие вывески над барами. Ричард свернул в небольшой скверик на берегу реки. Над невысокой деревянной дверью в розовом, единственном отремонтированном в этом районе, доме висела вывеска "Клубъ леди Бериллъ". Ричард улыбнулся и без стука вошел.
Подвешенные над дверью колокольчики весело зазвенели, и на Ричарда пахнуло ароматом легких цветочных духов и благовоний. Граммофон надрывался хриплым мужским голосом, оповещая некую милую и любимую, что он изголодался по ее любви. За барной стойкой молодая красивая хозяйка в длинном облегающем платье, с распущенными рыжими кудряшками протирала бокалы. Время было раннее, никто не ждал гостей, поэтому ни одной девушки в зале не было. Хозяйка обернулась и, как была с бокалом в руках, так и осталась стоять. Ричард откашлялся, улыбнулся, поставил на пол чемодан и открыл руки для объятий.
- Привет, Барби! - Сказал он.
Хозяйка ахнула, бокал выскользнул из ее рук и разлетелся на множество осколков. Она прикрыла рот рукой, другую положив на грудь.
- Я не дождусь твоих сладких объятий? Я понимаю, что ты теперь хозяйка и завязала с ласками, но, может, обслужишь меня в индивидуальном порядке по старой дружбе?
Женщина отняла руку ото рта и издала пронзительный радостный крик, как девочка-подросток при виде своего любимого актера. После чего стремительно покинула стойку и бросилась на шею Ричарду.
- Ричи-Ричи! Маленький Ричи!!! - Повторяла она.
Ричард крепко обнял ее и приподнял, оторвав от пола: