Аннотация: Гисфертурм - огромная башня-город, где правду знают лишь безумцы.
Пересмена
Ворьм Паз Ам поднялся с топчана. Из-за двери, как обычно бывает по утрам, доносился бой колоколов и заглушаемые дверью крики секционного служителя:
- Провидением всеблагого Бургомистра круг сей начнется! Радуйтесь, обретшие сердце! Приступим же к труду во славу Гисфера!
Ворьм поморщился и недовольно поскреб щетину заскорузлым ногтем большого пальца. Придется опять затачивать ржавый бритвенный скребок. На мануфактуре ножей произошла серьзная авария. Ворьм слышал, что какой-то придурок-стажер не зафиксировал блок-рычаг, а последующей ночью как раз состоялась перекомпоновка, разрушившая производственный отдел.
В родной столовой Паз Ам встретил своих, не друзей, конечно же, но вполне терпимых братьев по пустоте. Их лица вряд ли были менее хмурыми, чем морда Ворьма, и, конечно же, они были украшены порезами. От проблем с лезвиями страдала как минимум их сверхсекция, возможно, что и целый этаж, а уж учитывая, что Ворьм не знал о каких-то еще подобных мануфактурах в ближайших двадцати этажах, за пределами которых он ни разу не бывал, то, чем бессердечные не шутят, возможно и весь сектор.
Впрочем, провидение Бургомистра, кажется, было сегодня, по крайней мере, этим утром, на их стороне. Тетя Проп вываливала на тарелки не привычную отгонку, а самую настоящую грибушу. Похоже, что Соискателям удалось обнаружить новый оазис среди Полей. Будет любопытно после смены поговорить с Бэром.
- Треть полудиска до начала смены! Конец трапезы!
Ворьм вздохнул, залпом опустошил жестяную кружку с витаминной водой и отнес поднос с посудой на очистку.
- Говорят, что на 293-м этаже откроют новый исследовательский отдел грибницы, - раздался вкрадчивый голос Зофони, сослуживца Ворьма, - Я уже подал заявление. Мой опыт и компетенции вполне дают надежду мне на право стать Инженером. Паз Ам, ты ведь тоже проработал на грибной плантации, сколько там?..
- Семь долгих орбит.
- Вот-вот, у тебя уже седина начинает лезть. И вот такой шанс пробиться наверх! Твои сыновья, если выживут, смогут стать полноценным Инженерами. Или даже Сотрудниками. Мой тебе совет, как настоящему брату по пустоте, подай заяву бригадиру. Дай Бургомистр - вместе ступим в межсекторный транспортер!
Ворьм задумался. Крепко задумался. Идея, определенно, была неплохой. Вот уже семь долгих орбит он горбатился на плантации. Большая половина жизни уже за плечами. У него есть лишь три-четыре орбиты, пока он не превратился в старика, годного лишь для Последней Пользы.
Ворьм Паз Ам, Зофони Рих и еще несколько их братьев по пустоте и по работе ждали транспортера, который опустит их на семь этажей, на 205-й этаж, значительную часть которого занимала грибная плантация.
***
Унс, просто Унс сидел в обшарпанном кресле из кожзаменителя и ковырял в носу, разглядывая с интересом свое отражение в надраенных стальных корпусах приборов.
Он мечтательно смотрел на Чудесную Решеточку невероятного устройства. Прошлый Сотрудник, наставник Унса, однажды перепив дистиллята, по секрету поведал, что через Решеточку с ним говорит сам Бургомистр Гисфер, да хранит он Башню!
Сотрудник Унс верил в это, вся его жизнь была вниманием Мудрости из Решеточки.
Однажды Решеточка поломалась, пришлось звать гнусного Инженера. Тогда еще наивный Унс поделился с ним сокровенным Знанием, о гласе Бургомистра. Ничтожество, инженеришка, посмел сомневаться. Знание есть привилегия лишь Сотрудников, и да будут сомневающиеся в нем сокрушены!
Унс сразу же, как только негодяй вышел за пределы его, Унса, Зала, проговорил в Сетчатый Шар, позвав Позабытых. Со злорадством Унс видел, как глупца скрутили благородные защитники в лицевых масках и блестящих серебристых плащах. Никто не может сомневаться в Гласе Бургомистра!
И вот, из Чудесной Решеточки раздался его любимый голос, Глас Бургомистра. Как обычно, не было интонаций, присущих простым существам, а Его приказы, слегка заглушаемые шуршанием волн океана Пустоты, не вызывали сомнений.
... Согласно параллаксу... Абордаж противника знаменуется... Обеспечить латеральный отвод... Вследствие сего...
Сотрудник Унс не понимал значения множества из прозвучавших слов. Ведь Знание кроется не в том, чтобы знать такие мелочи. Знание кроется в Сердце и в исполнении!
Покрытые засохшей носовой слизью руки Унса грациозно дергали нужные рычажки, крутили верньеры, переключали тумблеры и зажимали клавиши многотысячелетнего Пульта. Сотрудник - это человек искусства, перекраивающий по воле Бургомистра этажи и сектора! И он, обладающий Знанием, достоин восседать здесь. От этих мыслей Унс ощущал невероятное вожделение.
Только дегенераты могут мыслить, что Знание кроется в дотошном понимании природы вещей. Знание кроется в Вере.
По коридорам сектора АР-5 зазвучал ревун Перекомпоновки. Никто из жителей Гисфертурма толком не знал, что значит это слово, но именно его выкрикивали аварийные рупоры, и именно оно высвечивалось на погасших в прочее время табличках, как уверяли Сотрудники, Инженеры и, конечно же, Позабытые - те из них, кто еще был способен говорить.
Обитатели Гисфертурма в срочном порядке прятались в стабильных Узлах. Ошметки нерасторопных кретинов, не успевших сделать это, находили потом по всему сектору. В таком случае следовало быстрее добраться до них, чем Позабытые: за небольшую мзду в столовой готовили настоящие котлеты.
***
- Закрывай, закрывай, бессердечный ты огрызок!
С лязгом и грохотом Порт 06 захлопнулся. Группа существ скидывали с себя тяжелые накидки из серой резины и свинца, оставаясь в серебристых закрытых костюмах и в масках.
Не всем удалось вернуться с просторов Поганополья.
Астоту, молодой Соискатель из бригады ФЦШ-92-трис, благодарил Бургомистра за свое возвращение.
Сбросив покрытую золотой плесенью и мутными тяжелыми каплями накидку на века назад раздолбанный кафель, Астоту просунул под маску дымошнур. Хорошо!
Добыча им досталась знатная: забредшие в Сушилку крашашайя, причем, похоже, сразу после бури, целых сорок кругов назад, отлично прожарились и сохранились. Как раз отряд Соискателей и прихватил это вяленое мясо. Они забрали и саму ловушку, похоже, сопряженную со Стазисом. Ну да Сотрудники разберутся, Знание никогда не подводило их!
Хотя Астоту было известно, что разным Сотрудникам даровано разное Знание. И пусть Сотрудник пульта имеет знание столь же скудное, сколь велика власть дарована ему в руки, все идет по замыслу Бургомистра!
Бригада ФЦШ-92-трис также раздобыла целый сверхбидон Сплава Страданий, авоську Бантов Висельников, три шкатулки Глаз Одержимых, Пять Клубков Демонов и огромный кусок Иномирового Дерьма! Воистину щедрый улов. За такое им всем положено четыре круга выходных, два полуталона на девочек из НФРК-21 (Астоту надеялся, что на этот раз обойдется без фыркающих хоботанцев, не нравились они ему).
А еще, как сказал довольный ими бригадир, на ужин в их столовую, постарается заглянуть целый стажер-Позабытый!
Невероятная честь - контактировать с защитником города вне исполнения!
Астоту не видел, как сзади к нему приближается тройка Позабытых с автофузеями наготове. Ведь бригадир запомнил, как синтмолокосос прикоснулся лопатой к голубому песку.
Остальные Соискатели радовались, что сегодня они живы и им достанется больше полуталонов в НФРК-21.
***
Бьотр Прокк сломя голову бежал по лестнице наверх. 1921-й, 1922-й, 1923-й...
Вот и нужная дверь. Слава Бургомистру. Сейчас начнется Перекомпоновка. Из Узла донеслись злые панические крики, призывающие его скорее поторопиться.
Защитная панель медленно закрывала проход за спиной. Капли пота стекали под рабочей робой. В коридоре гасли мутные лампы, потолок начинал подергиваться мутной пеленой, а стены складывались, словно чудовищные гармошки.
Все это скрылось, наконец, за задвинувшейся панелью. Успел.
Снаружи доносился лязг, треск и рокот.
Бьотр отвернулся от панели и получил удар поддых.
- Отрыжка Поганополья! Ты подверг нас всех опасности! Ты успел до начала Перекомпоновки, эрзац?
Бьотр Прокк соврал, что успел.
Через три круга 924120531-я Перекомпоновка завершилась. На 1923-м этаже узел РЦГ-1120/НДРГА-6 никогда не существовал. Утверждавших обратное Позабытые сопровождали в лазарет. Да сжалуется над ними провидение Бургомистра!
***
Инженер Патц в ужасе смотрел на кусок ржавой трубы, потрясаемый шахтером. Ужасным было не то, что труба проржавела насквозь - явление стандартное. Все равно протечь из нее ничего не может. Ужасно было то, что малий, обычно кое-как передвигающийся по трубе, благополучно забил насос. И не просто забил насос! Малий попал в геронтозону, резко постарев. А что происходит с постаревшим малием могут не знать, пожалуй, только эти пускающие слюни на свои кнопочки Сотрудники-имбецилы.
- Разорвало к демоновым херам! Просто в месиво, едрить его через бургомистрову задницу! Поганополье мне в глотку!
Вопли шахтера позволили Патцу оторваться от панических мыслей. Перво-наперво нужно пресечь панику.
Инженер переключил тумблер на себя. Сейчас придет тройка Позабытых и решат часть проблем.
Итак, что дальше? Насос забит стремительно стареющим малием. Старый малий неизбежно превратится в зрелый. А по пути очень неплохо рванет. Патцу снова поплохело, когда он представил, что к готовому взорваться малию притекает по трубам все больше демонового порченого золота, как реакция набирает обороты, а затем всю их околосвайную шахту просто заливают через широкие аварийные трубы крайне толстым слоем антибитума. К счастью, в этот момент прогрохотали латные сапоги Позабытых. Глава их тройки посмотрел на Инженера, посмотрел на верещащего работягу и на кусок трубы, переглянулся с сослуживцами, а затем, под недоумевающе-панический взгляд шахтера сунул руку в нагрудный карман костюма, откуда извлек маленькую коробочку с торчащей на ней антенной. Позабытый в гробовой тишине - только снизу доносилось чавканье забитого насоса - вдавил с хрустом кнопочку в коробочке. Когда он навел коробочку на обломок трубы, то из устройства послышалось бульканье. Позабытый покачал головой. Когда он навел устройство на шахтера, то злобное бульканье послышалось снова, пусть и не такое раскатистое. Позабытый сделал жест рукой. Его подчиненный навел ствол автофузеи на несчастного рабочего, который, кажется, обмочился от ужаса.
Инженер задержал дыханье, когда антенну навели на него. Но, к счастью, коробочка молчала. Позабытый махнул рукой. Двое увели шахтера.
Инженер откинулся на спинку ржавого железного стула и вернулся к своим мыслям. Следовало решить проблему, пока не поздно. Достаточно было свалить все на тупых работяг.
Позабытый покивал головой, достал рацию из другого кармана, отодвинул лицевую маску. Инженер тактично отвернулся. Послышались чмокающие звуки присоски, а затем раздалось какое-то невнятное бормотание.
Наконец, Позабытый щелкнул пальцами, Инженер вновь посмотрел на защитника Города. Тот как раз заправлял электрохобот за маску. Инженеру скомандовали следовать за Позабытым.
Они быстро поднимались наверх.
Через четверть полудиска во все еще работающую шахту СШМУ-42/60 полился широким потоком антибитум. Не то что бы это воспрепятствовало реакции, но, по крайней мере, взрыв не пошел наверх. Инженер Патц был понижен до простого рабочего и переведен в соседнюю СШМУ-40/65, где он и скончался через треть орбиты в муках. Две жены и пять дочерей Патца отправили в Зал Переработки.
30.06.2019
Подогнившая пружина
Лязгнула задвижка спирального транспортера. Мрачный корпус из темного металла с белыми пятнами окисла затрясся на рельсах. Три десятка Позабытых хмуро расселись на лавках.
Спустя три часа пути транспортер добрался до пункта назначения.
Объединенная секция этажей 560-572, эти старые этажи подверглись Ужатию в ходе перекомпоновки и занимали теперь от двух до трех этажей. Демонщина происходила здесь.
Конкордат поделил всю аномальную зону на квадраты. Сегодня их группе было приказано обследовать тот из них, что занимает порядка десятой части этого сверх-этажа. Никто толком из рядовых Позабытых и не знал, кто входит в Конкордат и как далеко простирается их власть. Начавших проявлять слишком большой интерес обычно переводили на другие участки от греха подальше. Знание - привилегия не для всех. Так было, так будет. На том стоит мир и Башня Гисфера.
Позабытые выскочили из передвижного ящика и быстро разбились на пятерки.
Варейхе крепко сжимал автофузею. Он уже повидал немало дерьма, будучи и Соискателем, да и со службой в рядах Позабытых с ним случалось всякое. Он надеялся пережить ближайшие сутки.
Отряд шел уже несколько часов, методически обшаривая коридоры, переворачивая мебель и утварь, замеряя уровень... Да черт его знает, чего, им просто выдали прибор Сотрудники и велели записывать показания в журнал.
Они шли. Эти звуки давно появились. Такие тягучие мелодичные переливы. Мрачная, но теплая музыка. Позабытые обеспокоенно заозирались. Всякая демонщина бывает. А уж на таких этажах - запросто. Горькая, будто отвар небытийника. Чем ближе они приближались к источнику звука, тем больше различали, что есть и вкрапления других звуков: словно стеклянные молоточки по чему-то такому же хрупкому били. Грустная песнь звала и манила.
Они вышли в залу. На возвышении стоял странный черный блестящий короб на ножках. Перед ним сидел старик, самый обычный старик, даже не нелюдь, а человек. Только одежда у старика была странной - какой-то черный камзол с длинными полами.
Старик не прервал игры при их входе. А еще на возвышении сидел на стуле другой человек. Помоложе, горбоносый и с грустными темными глазами. Он бережно и страстно одновременно прижимал к себе странного вида мандолину, чем-то напоминающую такую, на которой любили играть кое-какие Позабытые во время отдыха в казармах. Только эта мандолина была большой, а на конце ее виднелся шип, которым она упиралась в пол. Он водил какой-то палкой по струнам, рождая ту самую протяжную мелодию. От этих звуков становилось скорбно и самому.
Позабытые снимали маски с лиц и утирали скупые слезы. Только Варейхе этого не делал. Ему не нравился горбоносый. Не нравился и старик с холодными глазами и зачесанными седыми волосами.
Музыка набирала обороты. Старик сидел с каменным лицом и неподвижно, лишь руки жали кнопки его странного музыкального ящика. А горбоносый тоскливо раскачивался.
Мелодия дошла до пика. Варейхе понял. Все будет кончено, когда она завершится.
Автофузея последовательно изрыгнула два снопа пламени.
Эту историю нашли записанной в странного вида свитке именно в таком варианте. Никто никогда не видел ни тел Позабытых (да и вообще, едва ли они существовали?), ни странных музыкантов с их чуждым оборудованием. Со свитком нашли странный потрепанный кубик и моток пропущенной через него кожаной ленты. В записях, конечно, указано, что подобное сожгли в печах.
***
Фунрек с грохотом опустил железную кружку о грязную столешницу, всю в подпалинах, выщербинах и остатках плевков и рвоты. Бармен плеснул еще гнильчатки - вонючего и забористого перегона. Смена кончилась, он и другие работяги, конечно же, пошли в подобные кабаки. Этот был еще не так плох - мордоворот на входе следил, чтоб по крайней мере не прибавлялась сырья для гнильчатки. Из угла раздавался лязг - местные музыкантишки отбивали мрачноватый мотивчик на таких же кружках.
- Кости. Черные. Хрустят.
Люс опять выигрывал его в игру в трёйотль. Фунрек злобно поморщился. Морда Люса скрывалась в тени от шляпы, но гнусную ухмылку было видно явно.
- Из опасной зоны. Стон.
Сверху был танцевальный зал, где плясали уже набравшийся сброд вместе со шлюхами. Потолок трясся - из-за этого редкие мутные лампочки в облезлых абажурах слегка раскачивались. В неверном свете угрюмые физиономии посетителей казались еще более гротескными.
- Город тьмы. Там таится.
Говнюк жульничал. Фунрек просто и без затей замахнулся кулаком. Уродец-шулер попытался было увернуться, но было поздно. Его нос чавкнул, а сам неудавшийся хитрец позорно слетел со стула вместе с картами и волчком для игры.
- Бур опять. Жрет людей.
Фунрек злобно плюнул в распластавшегося на зассанном и заплеванном полу Люса - да и сам плюнул в этого сукина сына. Еще и добавил ногой в бочину. Люс сдавленно икнул.
- Вот то место. Я нашел.
Бармен неодобрительно посмотрел на Фунрека, а тот лишь швырнул тому на стол брусок. Настроение было испорчено.
- Под землей. Подо дном.
С другой стороны, теперь он забрал бруски Люса, законный трофей, закон Бургомистра. Можно и потанцевать наверху, и бабень какую оприходовать.
- И происходит. Там. Мир.
Настроение после этих мыслей поползло вверх. Фунрек весело крякнул и потянулся за сигаретой.
- Пир. Во тьме. Где живем!
Очень удобно дымить через выбитый зуб, можно даже рта не раскрывать.
- Под корнями. Хруст костей.
Фунрек взмахнул полами рваного и измазанного сажей и маслом плаща, глубже надвинул шляпу - и неровной, но стремительной и пританцовывающей походкой направился наверх.
Греман Гебот лениво раздавал текстовые приказы. Голодное быдло бунтует? Запретить! Ужесточить! Не пущать! Лифт с первым заместителем старшего секторного недобургомистра застрял? Бичевать монтеров! Продать в шахтную кабалу строителей!
Сперли станки? Дефенестрировать! Инженер изнасиловал проповедника в сане полубородого? Кастрировать! Отправить на опыты к Сотрудникам гнусного хулителя Бургомистра!
Тяжелое это бремя - править десятой частью этажа! Если не его, Гремана Гебота, мудрый пригляд - все эти придурки, не ровен час, развалят весь Гисфертурм! Только плеткой и мечом можно наставить их всех на путь истинный, да напомнит его всем и всякому Великий Гисфер!
Гебот поманил эту дурочку, чье имя он забыл. Ей недавно исполнилось восемь орбит - и теперь никто не будет обвинять Гремана в том, что он старый развратник, заставляющий молоденьких сироток кормить его с ложечки печеными опилками. Была такая слабость у Гебота. Может же могущественный лидер себе подобное позволить?
И самое прекрасное, за что Греман любил свою работу - ему не нужно было лично все это делать!
Отвратительная жирная голая туша сидела в маленькой каморке - Геботу, возомнившему себя чуть ли не богом, нечего было скрывать. Впрочем, скрывать действительно было нечего, кроме жировых складок. Кажется, между ними развивались целые экосистемы, среди сала и пота ползали черви и какие-то насекомые. Греман иногда любил похрустеть ими под серую буляпу. Он вообще не выходил из своего офиса. Сортирная дыра была здесь, еду приносила эта дура. Больше ему ничего не нужно было. Разве что иногда посылать приказывать менять девочек, когда от старых оставались обгрызенные кости.
Пальцы-сосиски стремительно отбивали ритм по десяткам клавиатур, дергали рычаги и нажимали на кнопки с черепами. Мерзкий Гебот вертелся на шарнирном стуле, покрытом человеческой кожей, и гнусная морда его освещалась пятью большими мониторами и сонмом экранов поменьше.
***
Они шли по спирали. Одни этажи сменяли другие. Они возвышались к холодному пику Конкордата Позабытых - и спускались к пылающим шахтам малия. Важно было то, что они шли и шли по кругам, и это движение не должно было никогда закончится.
Таков удел тех Позабытых - и примкнувших к ним паломников других сословий - кто принял незначимость и сделал последний шаг в пустоту. Их безумие зашло так далеко, что не было больше нужды в разуме и цели. Лишь бесконечная спираль жизни, смерти. Бесконечного мира Башни. Их ход поддерживает Гисфертурм. Культисты были безвредными. Хотя и бесполезными. Иногда этажные недобургомистры хватали тех из них, кто до шага в пустоту не отличался знатностью и наличием могущественных родственников. Таких несчастных больше никогда не видели. В конце концов, хоть какую-то пользу можно было так извлечь из культа Энмарта - так звали первого их лидера, чей прах давно размазан по всем этажам. Культисты шли, облаченные в дешевые синтетические черные одеяния с глубокими капюшонами. Все одинаковые. Все безвольные и видящие сквозь стены Башни. Культистов и презирали, и опасались, и превозносили одновременно. Культисты не говорили. Никогда. Лишь бесконечный ход по спирали.
Культисты никогда не останавливались. Если кому-то требовался сон, то его заковывали в своего рода кандалы, которые, словно нитки марионетки, дергали бодрствующие, изображая шаг. Культисты ели на ходу и справляли также нужду. Ничто не могло прервать Омниспираль. Мертвых тоже заковывали в кандалы и вели до тех пор, пока плоть не отваливалась от костей, и стальные кольца с лязгом летели на пол. Культисты в своем языке жестов и веревок обозначали это концом повинности. Труп изгонялся из Омниспирали - и всем становилось после этого все наплевать на него. Неспособный идти не подлежит великому движению. Таков закон. Неспособный идти не получит спирального вознесения. За все время никто не спасся. Кто-то полагает, что спасение кроется в Перекомпоновке. Никто не знает, как культисты переживают ее и не останавливаются в тесных Узлах при этом.
Когда-нибудь коллективная воля культистов породит того, кто сможет восходить по Омниспирали вечность. Тогда мир зациклится, и Гисфер уничтожит сделавшее свое дело Башню, дабы возникло великое ничто, требующее нового заполнения. И тогда Гисфер построит Башню и спасет в ней первых людей, этих голых отбросов Небытия, все еще цепляющихся за разум. Какие глупцы...
***
Он стоял на вершине башни и смотрел всюду. Взор разрезал Башню, вверенную ему в призрение. Чудовищные ветра сотрясали его жалкое плотское тело. Кислорода не хватало - и его слабый мозг задыхался. Голову разрывала пустота. Недобургомистр, избираемый из достойнейших членов своих Конкордатом Позабытых, знает, что однажды его время приходит, а спираль подходит к завершению. Недобургомистра от истинного Бургомистра отличает неспособность замкнуть цикл. Пятьсот сорок четвертый Недобургомистр этой сверхорбиты также умрет, как и все остальные до него. И неважно - процессия Энмарта или ветер - но его тело должно однажды отправиться в мертвый полет вниз. Там есть земля - так гласят запретные и еретические знания Соискателей. Они предоставляли вполне осязаемые, полученные опытным путем, сведения, что это так, что Башня не парит в пространстве. Использовали эти знания для расчетов и Сотрудники с Инженерами. Но любой Знающий был способен, когда нужно, оставить эти измышления за скобками, эти жалкие костыли для мусорного разума. Есть только спираль Башни и великое ничто. Знание - это вера. Пятьсот сорок четвертый улыбался тем, что осталось от его давно освежеванного лица.
Бесчисленные страдания открывают Знание. Знание дарует счастье. Счастливый сделает сам шаг в пустоту. Ему не нужны помощники в черных плащах или ветер, что подтолкнет падающего труса. Знающий завершает спираль осознанно.
Пятьсот сорок четвертый засмеялся звонким детским смехом. Мир добр. Ноги больше не ощущали опоры шершавого материала недостроенного верхушечного этажа. Черно-белые лики прошлого не вернутся.
***
Эти секторы были заброшены очень давно, полтысячи орбит назад. Почти пятьдесят поколений сменилось. Слабые духом и скорбные разумом говорят, что теперь этот независимый анклав несет свою культуру и свое виденье Гисфера.
Но праведные знают, что это лишь одичавшие ничтожества, погрязшие в ереси. Конкордат послал боевые бригады разобраться с этим и вновь отвоевать потерянные этажи. Неверные будут приобщены к Знанию, упорствующие же подвергнутся переработке или рабству!
Конкордат не просто повелел Позабытым-командирам отвоевать эти земли. Конкордат Позабытых обещал наиболее успешным и набожным отдать эти богатые на таинственные дары земли в их пользование.
Сотни авантюристов Гисфертурма ринулись на покорение вновь обнаруженных, но не желающих признать власть Позабытых этажей.
Эти отбросы не были едины: этаж воевал с этажом, секция с секцией. Их оружие представляло собой грубые и примитивные поделки. Лишь у знатных воинов сохранялись реликтовые фузеи, неспособные конкурировать с самой затрапезной автофузеей Позабытых.
Вопрос покорения - вопрос времени. Связь между блоком А38 и ОНК-120 возобновится, как было пятьсот орбит назад. Бури времени прекратились - и теперь начнется великое завоевание. Да будут сокрушены и раздавлены жалкие варвары! Да будет Гисфер!
17.07.2019
Утилизация утят на ферме
Человек лежал на топчане. Он больше не имел имени. Да и незначимо оно было. В конце концов, это признают все, от культистов до ассенизаторов. Всего лишь идентификатор. Относительно короткое слово для выделения отдельно взятого куска мяса. Это удобно начальству.
Человек был близок к культу - но зачем? Зачем это мельтешение?
Лишь одна мысль билась в голове человека. Он помнил. Он знал. Она значима. Эта мысль отделяла его от вхождения в ряды Энмарта.
Эта мысль раскаленным гвоздем была нацарапана на внутренней стенке черепа.
"Я ВЫБЕРУСЬ!"
Он знал. Выход есть.
Пустота зовет. Но есть иной ход.
Пустота дождется. Пустота всегда была с ним.
Как и со всеми жителями благословенного града Гисфера.
Но дар Бургомистра был слишком тяжел для человека. Человек его не заслуживает и не осознает.
Пустота - вечный друг, который никогда не предаст.
Люди не заслуживают такого.
Пустота готова заключить в свои объятия каждого.
Это так легко и так приятно.
Всего лишь крохотный шажочек. Стоит лишь раз самому войти в Пустоту.
"Я ВЫБЕРУСЬ".
А потом ты уже летишь в бассейн с грязным мазутом. Еще пытаешься ухватиться за склизкие грязные стенки из обломанного кафеля, сто поколений назад бывшим белым. Но ты уже давно раб Пустоты. И ты понимаешь, что это лишь театр одного актера. И ты не хочешь вылезать отсюда. Когда силы иссякают, и тело предает тебя в последний раз, то разум успокаивается и даже испытывает что-то похожее на радость. Ведь ты сделал все, что мог. И теперь не осталось ничего. Пока разум еще трепыхается, скованный мирским, то он будет упиваться мрачным оправданием. И в это время остается только падать на дно бесконечного бассейна с Пустотой.
"Я ВЫБЕРУСЬ?"
Человек слишком слаб для дара Гисфера. Он должен преодолеть себя. Он должен освободиться из заботливо сделанной великим Бургомистром детской кроватки. Жизнь в Башне полна лишений и невзгод, а опасности Перекомпоновки ужасают. Но это лишь закаляет душу. Гисфер все предусмотрел.
"Я ВЫБЕРУСЬ..."
Но зачем он оставил окна? Человек знал, есть такие штуки иногда... Хотя и лишь посвященные знают, какая стена Башни - именно та самая, внешняя.
Зачем, следуя воле Гисфера, с древних времен команды Соискателей обшаривают Проклятые Поля, которых вроде и нет? Зачем тех, кто силен разумом, но слаб духом делают Сотрудником?
Все это тренировка. Благодетельный Бургомистр возжелал спасти наши души. Тысячи орбит он искал решения. И нашел. Но до спасения могут добраться не все. А лишь те, кто не ищет простых путей.
Человек вожделел Пустоту. И каждый раз ему было все тяжелее вырваться из нее. Сначала она просто пожирала эмоции. Так, по-немногу. Это было даже приятно. Разум становился холодным и чистым. Разум настоящего Сотрудника, коим и был человек. Расчет, калибровки, титрование, фильтрование - облагороженное касанием Пустоты сознание не допускало ошибок.
Незаметно под раздачу пошли остальные составляющие человека. Холодная железная бритва безжалостно отсекала лишние сущности.
Желания. Зачем они? Лишь глупое препятствие на пути функции.
Чревоугодие. Зачем тратить гордость и клянчить у поварихи свежую дичь или грибушу Проклятых Полей? Нежный вкус, пикантные нотки специй? Отгонка удовлетворяет потребности. Излишества порочат Пустоту. Излишества оскорбляют Проведение Гисфера. Излишества - богохульство.
Отмирали мужские функции. Страсть, влечение, томление. Желание обладать и оберегать. То было мусором для того, кому нет нужды заботится о вертикальной передаче генов. То было очередной тратой времени, энергии и ресурсов.
Общение? Зачем? Все эти люди столь же незначительны, как и он сам. Такие же обрезки вонючей плоти. Что может интересного быть в людях?.. Триллионы до них, триллионы после них.
Гасло любопытство, столь характерное для молодых Сотрудников. Ты ведь все равно глуп, и ничего не сделаешь. А результат твоей деятельности неоднозначен даже в наиболее плодотворном и положительном случае, будь ты хоть гением. Коим, конечно, ты не являешься. Потому просто следуй предписаниям - и да будет Гисфер.
Пустота медленно входит в жизнь. Ей некуда спешить. Раз впустишь - раб навек. Это нестрашно. Это небольно. Это приятно. Это правильно. Это справедливо. Это заслужено.
Пустота забирает все и дарует незначимость. Но возможно - Пустота забирает душу. И потому Пустота - сложнейшее испытание.
Но даже если ты выплывешь из Пустоты - надолго ли? Потерянное не вернешь. Пустота растворит тебя изнутри. Ты все равно бесполезная пустая оболочка.
И это тоже часть испытания. Что будет с тобой после Пустоты? Если твоя воля сильна, то ты убедишь себя в том, что придуманные события твоей, якобы, жизни - это истории твоей жизни. Ты убедишь себя в том, что услышанное в столовой имя - есть твое имя, что ты просто забыл его ранее. Ты убедишь себя в том, что три круга назад дрался в баре и разбил башку тупому слизечисту. Ты ведь даже не будешь способен ничего придумать нового, как не может это сделать пустая оболочка. Все что ты сможешь - это нашинковать истории других оболочек и сшить их для себя. Впрочем, другие оболочки настолько тупы и полны пустоты, что воспримут их за чистую монету, как и ты сам. Точнее, тебе так покажется, ведь, в любом случае, все это не более, чем незначимость.
Определенно, было бы слишком просто сдаться Пустоте. И Она - лишь испытание, ниспосланное Бургомистром.
Праведный должен идти своим путем. Праведный должен покинуть Башню, дабы познать этот мир. Он должен обрести новое из общего, отдав общему старое. Это честно. Только так он сможет познать Гисфера и Его Замысел.
И лишь после этого праведный станет Знающим.
И лишь после этого праведный будет окончательно забыт этим миром.
И лишь после этого он удостоится маски, что будет ржаветь на лице.
И лишь после этого... Кто знает, однажды тайны приведут его на последний этаж.
И он станет Недобургомистром, которому, наконец, после всех страданий и поисков знаний откроется Правда?
И то будет конечное счастье в жизни того, кто обрел человечность в одной, бесконечной малой точке. А за обретенное заплатив бесконечно большим. Заплатив остальным.
И после этого в жизни лучше не будет ничего. Спасение будет завершено, а дальнейшая трата ресурсов окажется бессмысленной.
Так завершится подготовка. Последний этаж, где праведника ждет шаг в пустоту. Это награда того, кто желает быть человеком. Это благословенная судьба.
Но сначала надо всего лишь выбраться.
Человек встал с топчана. Он вспомнил свое имя. Ведь пока еще будет богохульством гордеца или богохульством слабака отказаться от него. Время еще придет.
Человек знал. Сегодня он покинет Гисфертурм, обманув одного из бригадиров Соискателей и проникнув за ворота. Проклятые Поля и внешнее пространство ждут его.
Но он вернется и сделает шаг в пустоту. Обязательно вернется. Его паломничество только начинается.
"Я ВЫБИРАЮСЬ".
Перед тем, как человек воодушевленно пошел исполнять свой план, он услышал по радиоприемнику имена героев-трудовиков.
А до этого он пролистал в газете заметку, повествующую о славных Позабытых, которые спасли население целой сверхсекции после обрушения сектора ПУТЕЩЩ-12309. "ОНИ ВЫБРАЛИСЬ!" - Гласила заметка.
И, конечно же, он прочитал о том, как кучка еретиков переоделась в монтеров и перерезала тросы транспортера...
***
Малвик Хагберг спешил на собрание. Довольно сложно попасть было на него, но еще сложнее - покинуть, не попав в поле зрения Кремниевых Очей. Их ячейка была одной из многих. Смутьяны, еретики, предатели, отродья. Любого обнаруженного на Собрании ждала мучительная смерть вследствие опытов Сотрудников.
И между тем они собирались из разу в раз. Кого-то вычисляли. Приходилось менять точки сбора. Пускай Позабытые могущественны, но и их организация была не столь жалкой, как пыталась то представить пропаганда.
Диверсии, убийства ключевых и не очень Позабытых, Сотрудников и Инженеров - все это было молчаливым террором тех, кто звался Привратниками.
Они ненавидели Гисфертурм. Они ненавидели тех, кто поклонялся Пустоте и отдавался ей. Жестокие материалисты презирали саму идею абстрактного обожествляемого Небытия. Последние этажи Гисфертурма должны быть разрушены. Улицы должен пожрать кровавый хаос. Город-башню долженствует предать мировому пожару, после чего прорастут семена человеколюбия и материального счастья. ПУстоту пожирает пламень.
И пускай конквистадоры сокрушили вольные этажи, что некогда лежали меж А38 и ОНК-120, и, к слову, которые были порождены деятельностью Привратников в древности, но еще есть множество диких анклавов, где доминирует воля Собрания.
Их главная цель - изолировать этажи безумной Башни друг от друга. Разрастаться, словно некроз. Привратники есть могильщики сумасшедших правителей Башни и бравирующих своей апатичностью Культистов. Привратники сотрут с лица Гисфертурма упоминания о Гисфере. Древний поехавший выродок и мистик, давно подохший, но используемый на благо власти, будто знамя, давно должен быть низвергнут.
И несогласные с этим захлебнутся кровью! ПУстота - враг...
Злобная мысленная тирада оборвалась. Спящий агент Позабытых получил приказ свыше организовать сегодня вскрытие ячейки. Малвику повезло: его и других резко среагировавших еретиков бригада Позабытых застрелила на месте. Остальных же ждут камеры с проржавевшими, но еще крепкими стальными дверьми, вечная сырость, молитвы от культистов, каша из пищевого бетона, вечерние пытки при помощи мозгогрыза и каждые три круга ректальные изнасилования от проповедников. Все это до тех пор, пока еретики не раскаятся, не откроют свои секреты и не отправятся добровольно и без кандалов в залы Последней Пользы.
***
Армас Вочар спал. Измученный алкоголем разум рождал картинку, почти повторяющую реальность. Но Армас понимал, что это сон, рожденный отравляющим зельем. Ведь в реальности таких удивительных вещей быть не может.
Как всегда после работы, он сидел в своем родном жилом узле. На потертом косоватом трясущемся столе, покрытом старой замусоленной клеенкой с темными прогалинами дымошнурных подпалин, стояла початая бутылка дистиллята. Армас по привычке отрезал кусок дымошнура от небольшого и замызганного мотка, сунул в нос до горла. Затянулся. Плеснул дистиллята в потертый граненый стакан, что был весь в мутных липких пятнах. Глянул было в хладокороб - да злобно сплюнул. В раковину, конечно. Все же Армас был не быдлом заводским, а цельным младшим Сотрудником.
Он был в этой должности уже двенадцать орбит, и повышения не предвиделось. Но зато на узел, наконец, пять орбит назад он скопил. О да. Собственный узел. То, о чем он давно мечтал. Сначала жизнь в одной комнате с многочисленной семьей. Потом в общем узле со всякими ассистентами и низшими инженеришками. Как же он ненавидел все это.
Бетонная коробка даровала ему счастье и Пустоту, которую он подзаполнял пойлом.
Армас влез обрюзгшим синюшным рылом в серую щетину в хладокороб снова. Странный цилиндр розоватого цвета лежал вместо обычного брикета возгонки. Армас понюхал. Пахло мылом и гнилью. Попробовал на вкус. Было божественно.
Вочар крякнул от удовольствия да жахнул из стакан в один глоток все содержимое. Хекнул, хрюкнул, пукнул. Плюхнулся на шатающийся табурет без одной ножки и без одного угла. Последний как-то познакомился с черепушкой одного из собутыльников, ножка же от нее познала бывшую жену не хуже Армаса. Хладокороб словно вздохнул, а затем завибрировал; мелко задрожал, как жена после того, как ей указывали, кто в узле хозяин.
Все было неплохо. Только Вочар не мог понять одного.
Что-то в его узле было не так. Дело было не в немного другом, с позволения сказать, интерьере. Он-то казался правильным и родным. Дело даже было не в странной пище.
И тут он понял.
В стене, к которой примыкал стол, было вставлено стекло в раме. Оно походило на стекла в ламинарных боксах на работе. Только - тут Вочара прошиб ледяной ужас - оно вело на улицу. За пределы Башни. В Пустоту вне Гисфертурма.
Алкаш дернулся и сшиб табуретку, пытаясь отползти от холодного стекла - его он не трогал, но был уверен, что оно холодное. Прочь, прочь от этой тонкой прозрачной кожицы, отграничивающей внешний чуждый мир.
Он прошел через коридор мимо туалета и прихожей, прийдя к комнате. Такого не было в его узле! Его узел - одна комната со столом у одной стены, кровати у другой, шкафом у третьей, ржавой дырой в полу с краном у четвертой!
Ему снился один из узлов старших Сотрудников? Они вполне могли пойти на такое безумие и сделать окно.
В комнате было еще хуже. Окна занимали всю дальнюю стену. Более того, там была дверь. В Пустоту.
Что-то странное вело Армаса. Страх ушел. Любопытство Сотрудника и фатализм.
Он толкнул дверь.
И вышел на небольшую платформу, огороженную железной решеткой в половину роста высотой.
На платформе лежало нагромождение коробок, какие-то доски и прочие странные в своей неуместности вещи.
Вочар перегнулся через ограду и взглянул в Пустоту.
Дна ее видно не было.
Посмотрел прямо. Белая пелена состояла из снега. Только сейчас Армас подумал, что довольно холодно. Он несколько раз видел снег и лед после перекомпоновок. Хорошо, что тогда он его не касался. Сейчас же белая каша облепила его одежду.
Справа торчало окно его кухни. Его? Дальше виднелись такие же платформы-балконы. И другие окна. Да и вниз, покуда Пустота не скрывала их. Вверх. Мир состоял из странного жилого блока с узлами, которым безумец сделал окна в Пустоту. Армас стоял и смотрел на это вечность. В носоглотке вновь оказался дымошнур. Откуда-то взялась бутылка с дистиллятом, который он в перерывах между затяжками глотал прямо из горла.
Шло время. Блок ветшал, балкон занесло снегом, решетка смерзлась в лед, свет давно погас в окнах. Здание крошилось. Пойло Вочара кристаллизовалось от холода на стенках бутылки. А сам он все также завороженно смотрел в Пустоту, в бесконечный танец снежинок.
26.09.2019
Хоспис
Григ был простым формовщиком, но прошло уже почти две орбиты с тех пор, как
он бежал из своей родной секции РУТ4.1. Даже кордонный шлюз сверхсектора остался
далеко позади. Странник знал о тех опасностях, что будут подстерегать его на пути.
Конечно, он избегал официальных мест. Секторальные заставы он миновал крысиными
тропами, по которым шастуют еретики, сектанты и контрабандисты. Опасное было
предприятие. Но бывший формовщик неплохо орудовал ломом, что и помогало ему по сию
пору избавлять от препятствий на своем пути.
Странник уже давно оказался на заброшенных этажах. Редкие патрули Позабытых
да экспедиции Соискателей без зазрения совести ликвидировали любых встречных здесь.
Ведь обитавшие здесь безумцы не знали жалости. Формовщик прислушивался к каждому
шороху и скрывался во мраке покинутых коридоров и комнат от опасностей. К счастью,
Перекомпоновок пока не случалось. Григ старался не думать о том, что в этих местах
системы оповещения могли проржаветь и истлеть десятки сверхорбит назад. А еще он
заставлял себя не думать о причинах, по которым были покинуты эти уровни. Ведь
банды отмороженных еретиков и беглых гисферопреступников были лишь следствием
заброшенности, а не ее источником...
Каждый заброшенный уровень был уникальным в чем-то. Если не внешне, так в
том чувстве, что он несет в мир. Странник сожалел, что он не имел шансов стать
Соискателем из-за неблагоприятного происхождения. Ведь Соискатели - резервуар для
Позабытых, а туда шелупонь низшего сорта не наберут. А родители Грига были
шелупонью. Ему вообще повезло, что он смог стать формовщиком, а не низшей обслугой
залов Последней Пользы, палат развал-схождения или вовсе НФРК. Но и таковая роль не
устроила его в жизни. Путь призвал его, пусть ему и не посчастливилось стать
Соискателем, коий имеет право на законный выход за пределы исходного места
обитания.
Штукатурка давно осыпалась на стенах этих оставленных жилищ. Бетон был
чем-то жестоко изъеден. Стены расступились, и Григ оказался среди огромного
пространства. Бетонная колоннада подпирала потолок. Зал выглядел таким изначально
задуманным, а не лишившимся межколонных стен вследствие разрушений. Шаги одинокого
странника гулким эхом расходились по помещению, что вызывало тревогу и страх быть
обнаруженным тем, что скрывается во тьме.
Похоже, формовщик оказался в центре зала. Об этом свидетельствовала
особенно толстая колонна, в центре которой были двери вертикального транспортера.
Григ не испытывал желания идти дальше во тьму зала. Если ранее редкие лампы давали
хоть какое-то освещение, то впереди их не было. Григ знал, что его путь пролегает
через транспортер, несмотря на все опасности данного вида путешествия. Но так было
нужно. В могильной тишине брошенного этажа хруст вдавливаемой коротким мозолистым
пальцем расплавленной пластиковой кнопки звучал оглушительно мерзко. Где-то
раздался неумолимый гул, но более ничего не происходило на протяжении долгих минут.
Григ застыл статуей.
Кабина транспортера с громыханьем в своем чреве проржавевших болтов
подкатилась к остановке. Двери медленно разъехались в стороны с шорохом, даже со
стоном старика, что давно не вставал со своей койки. Формовщик без тени сомнений
вошел в кабину. Транспортер как транспортер: обшит изнутри панелями дрянного
пластика, имитирующего какой-то волокнистый бурый материал, панель с кнопками да
тусклые лампы сверху. Кнопок на панели было всего две. Или вверх, или вниз. Григ
слышал, что у транспортеров для знатных жителей есть дополнительные функции
обеспечения безопасности. Бывший формовщик нажал верхнюю кнопку, и транспортер
поехал вниз.
Он неплохо подготовился к путешествию. Транспортер ехал уже несколько
часов, но у Грига были с собой некоторые запасы отгонки и не слишком тухлой воды.
Иногда кабина начинала подрагивать: очевидно, в некоторых местах направляющие были
изношены, впрочем, их было достаточное количество, так что Григ считал вероятность
падения кабины довольно низкой. Один из его друзей-монтеров довольно подробно
рассказывал о своей работе, каковыми знаниями странник себя и успокаивал ныне.
Григ не верил в Гисфера. Он не хотел становиться апатичным безумцем с волей
к Пустоте. Презирал он и антагонистичных официальному культу еретиков и сектантов.
Ни к чему это. Он идет своим путем. И этот путь выведет его к истине. Григ имел
основания полагать, что суть ждет его за пределами Башни. Таким людям, как он,
здесь не место. Он не знал, что такое "земля", но знал, что выяснит это. И знал,
что это влечет его, что он "приземленный", и потому путь веры ему заказан, что то
будет лишь лицемерием.
Двери транспортера дерганно распахнулись. Странник вышел. Когда он
обернулся, то кабины транспортера уже не было, а двери шахты в колонне
отсутствовали, раскрывая зияющее нутро шахты. Это был знак. Дорога назад - дорога в
Пустоту. Григ шел вперед.
Этот зал был еще больше верхнего. Потолок был намного выше, похоже,
несколько этажей объединились. Зал выглядел необжитым, значит, это не какое-то
инфраструктурное помещение.
Григ зажег факел и двинулся во тьму.
Через пятьсот шагов он остановился. Чуть не упал. Далее пол обрывался.
Толща черной воды простиралась вперед. Ни слева, ни справа не было возможности
обойти ее. Казалось, зал был бесконечен. Григ собрал мусор, лежащий поблизости.
Кусок бетона он обвязал каким-то рваньем. Лот получился длиной локтей в десять. Дна
он не достиг. Это значит, что водоем простирался как минимум на два этажа. Чудесен
мир Гисфертурма.
Среди мусора формовщик отыскал большой пластиковый бак для отбросов.
Немалых трудов стоило вытряхнуть оттуда закаменевшие массы.
Григ взгромоздился на импровизированный плот. Он никогда в жизни не
встречался с таким объемом воды, но бытовых знаний о плавучести хватало для
разрешения проблем. Прочее было несущественным. Надо было чем-то грести. Ржавая
лопата вполне подходила для этого. Григ тронулся в дальнейший путь.
Невозможно было определить время. Формовщик давно перестал считать число
взмахов весла. Руки давно устали от неудобной работы, а спина и задница ныли от
неудобного положения на баке. Но все это было несущественно. Нужно было плыть
дальше. Берег остался далеко позади, Григ не мог быть уверенным, что не двигается
кругами. Но и это было незначимым. Он знал, что всему свое время. Хотелось пить, но
нельзя было прикасаться к черной воде. Не следовало даже слишком долго вглядываться
в нее. Он и так здорово рисковал, тревожа темные глубины своим поверхностным
вторжением. Воды казались мертвыми. Казались.
Вдруг появились стены, и представляшийся бесконечным водоем, стал
заключенным в коридор. Влажная вспучившаяся пузырями краска стен указывала на
древность водоема. Темные капли конденсировались на них. И на потолке. Первая капля
упала на голову Григу. Вторая, третья. Кажется, это зовется дождем.
Формовщик улыбнулся. Коридор был длинным. Но пришло время выбирать: пути
разделялись. Странник задумался, запустив руку в отросшую за долгое путешествие
гриву. Клок волос остался в его руке. Григ провел рукой по голове. Волосы осыпались
трухой. Капли растекались маслянистыми пятнами по лысине.
Бак уперся в стену. Вперед пути не было. Григ вернулся к развилке и выбрал
другое направление. Но и оно закончилось тупиком. Он хотел было вернуться к широкой
воде, но вместо пути назад громоздилась стена, такая же, как и все прочие: сырая,
потрепанная, с наростами плесени. Формовщик расплатался на своем судне, обхватив
его руками, а затем вонзил лопату в бак на уровне ватерлинии. Медленно и с трудом,
но черная вода просачивалась через небольшую щель, заполняя емкость. Бак потихоньку
опускался вниз. Григ повернулся на спину. На лицо падали маслянистые темные капли.
Глаза зияли пустыми костяными провалами. Формовщик улыбался. Он нашел свой путь.
Пластиковый плот погружался вниз, стукаясь бортиками о покрытые грязно-белым обколотым кафелем
стены.
04.01.2019
Следы прощены богу
Путеводный хвалит его. Путеводный доволен. Путеводный открывает двери. Корнегнил радовался. Воплощение Посланца направляет Корнегнила и его паству к истине в своем добре.
- Отсеки. Отреки от дара. Освождение. Питай Держателя. Отречение. Добро победит. Держатель очнется. Пыль слетит. Радуйся. Возглашаю. Начался адвент.
Призрачная фигура растворилась вместе с ощущением присутствия чего-то ужасного и потустороннего, что рождает ледяной страх.
Корнегнил со свистом выдохнул. И пусть явление Посланца Держателя ведет их к истине, но челоческому разуму больно и боязно даже лишь от присутствия частицы раба Бога - от его демона. Когда их Бог освободит свою силу, очевидно, разум каждого тварного существа будет смят, что ознаменует начало чего-то нового и непредставимого. Держатель оттряхнется от трухи. Держатель выронит этот мир, и он начнет свое падение в небытие.
Жрец взмахнул рукой. Младшие монахи стали неуверенно собираться из дальних углов колоссального зала. Только оттуда, с расстояния в двести шагов, было дозволено им наблюдать за общением Жреца и Посланца. Расстояние было выявлено экспериментальным путем: если младшие оказывались ближе, то они неизбежно сходили с ума и изменялись в себе. Это вынуждало начинать новые наборы паствы из-за неминуемых кровавых событий...
- Возлюбленные братья мои! Неистова вера наша, что жалкой песчинкой щекочет сон Держателя и побуждает его к переосознанию жизни. Посланец возгласил адвент, и да начинается наш пир, что пробудит Бога! Собирайте рыцарей Его и донесите им Волю Посланца. И волю мою, Боголюбимого Предвестника. Рыцари да начнут свой великий ход. Сервы же должны принести предательство в дома еретиков и недостойных. В открытые двери да устремится воинство праведное. Кровь рекой зальет Вечную Башню, а мясо гисферопоклонников перестанет быть горьким и жестким, обратившись в божественное искупление несчастных заблудших. Пир сотрясет Башню. Колебания Башни сотрясут струны мира, расшатанные теми, кто грызет их корни. Мое предназначение в гниение корней. И лишь тогда мир выкатится из руки потревоженного Бога. И мы обратимся навстречу пропасти. Идите же!
***
Они были прекрасны. Души их были чисты как свежая штукатурка, а вера крепка, подобно проверенному тысячетелетиями железобетону. Сталь доспехов их сверкала в лучах пламени, что пожирала секции нечистивцев. Пули жалких плевалок гисферопоклонников плющились о безупречную броню. А каждый удар булавы находил свою цель, украшая рыцарей Его кровью и плотью еретиков, воспрощенных великодушным Жрецом. Сервы, темные простолюдины, меж тем обращенные к добру, вспомогали воинам Посланца. Ранее они просачивались в жилые секции, отворяя в минуты сонного круга врата в обители неверных. Теперь же следовали они кровавому завету, высвобождая текучее железо из тел еретиков. И сервы знали, что за контакт с телами несчастных будут потом уничтожены они, но то было смирение перед волей Посланца, ведь что есть жизнь простеца пред божественным пробуждением? Кровь вытекала на лестницы, ручейками спадая вниз. И сервы подносили рыцарям очищенную плоть прощенных еретиков, вознося тем почтение воителям божьим. Порой начинали последние пожирать в благодарности простолюдина, и тот умирал с улыбкой на устах. Добро стекало по этажам. Пир зачинался, и древние стены начинали стонать, сотрясаясь пароксизме благом. Скоро Жрец возлюбит причастного к Перекомпоновке, и тогда сотрясание стен более не будет направлено на потешание похоти гисфероложцев, но сотрясет Башню до основания, даруя высвобождение. Ведь мы заслужили это!
***
Крупные аномальные помещения по-разному использовались на тех или иных этажах. Все зависело от функции секции, от культуры, от желаний местных Позабытых, Инженеров и Сотрудников, хоть и последние были обычно аполитичными. Некоторые залы становились очередными заводскими цехами, другие превращались в госпитали, третьи же становились своеобразными храмами.
Это помещение относилось к последней категорией. Раньше. Раньше здесь было культовое место. Зал славы Бургомистра. Впрочем, номинально он еще был им. Но судьба его была предрешена.
Тонкая цепь Позабытых сдерживала обезумевшие массы. Тусклый и холодный свет - многие лампы уже были разбиты камнями или пулями - он озарял кровожадную толпу. Как прекрасно эти слова - "Бунт", "Мятеж", "Восстание". А то и "революция", чем демон подшахтовый не шутит? Эти слова, стоило не то что произнести их - просто подумать о них - оседали чем-то солоноватым на языке, чем-то, что отдавало теплым железом. От запретности и запредельности чего пробегали по лопаткам мурашки, а мир словно на мгновение окрашивался чем-то ало-бурым. Эти мысли, они захватывали и звали к безграничным совершениям. В едином порыве.
Противостояние было контрастным. Несколько десятков Позабытых - безэмоциональных и безжалостных воинов, что с равномерностью автоматонов расстреливали толпу, насаживая на мечи подобравшихся близко безумцев. Напротив - ревущая и беснующаяся мясная масса, истекающая желчью, дерьмом, рвотой, жиром, лимфой, кровью зияющих ран. Плоть против механики.
Всклокоченные волосы, горделивая поза, интенсивная жестикуляция, искаженное в гневной судороге лицо - и пламенный призыв крушить, убивать, рвать, давить, душить, топтать, резать, пожирать, топить в крови. Агигаторы, вожди революции. Фанатики, бросающиеся вперед - и сотнями помирающие под градом пуль. Свист и шипение огнеметов. Тысячи еретиков пылают и визжат. Порядок вечен и бесконечен. Беспорядок смертелен и конечен. Хруст костей, свист мечей, вой рикошетов, чавканье впивающихся в мозг осколков бетона.
Проповедники и служители трусливо жались к стене. С каждым мгновением росла гора трупов бунтовщиков - но и утончалась линия защитников храма. Скоро алчующая благой сырой плоти толпа доберется до беззащитных жрецов.
Старики, женщины, дети. Не только мужчины-рабочие. Топливо, в горнило, в очаг сгодятся все, во имя Пира, что пробудит забытых богов! Вперед! Ведь это самое прекрасное и великое, что делали эти ходячие куски мяса со времени своего рождения. И пусть жертва одного смешна, жалка и ничтожна, но ярость миллионов сотрясет и разрушит эту безумную башню грешников. Вперед! Вдавите педаль до скрежета металла и кости! Выкрутите верньер до хруста! Отбросьте лицемерие культуры.
***
Древние шестерни. Инженеры под руководством Сотрудников умиротворяли их работу тысячелетия назад. Но так было раньше. Угроза отступила. И долгие сотни орбит зал был запечатан, а леденящие душу механизмы забытыми спали. Но теперь пришло время их пробуждения. Они слышали войну и крики. Они наслаждались свистом флейт из костей врагов и рокотом барабанов из их кожи. Они чуяли запах крови и страха. Они видели тени своих хозяев и пробуждались к их прибытию. Древние шестерни начинали проворачиваться.
Очень медленно, почти незаметно поначалу. Но бурая корка - не ржавчина - что покрывала их, треснула, размалываясь в темную труху. Они набирали ход. И звали в мир что-то ужасное. Что-то, что однажды люди предпочли забыть. Знание, от которого безжалостно отреклись. Знание, спасением от которого казалсь смерть. Знание, на фоне которого высшей милостью казалось сладкое безумие и ложь. Знание, которое было бесконечно жестокой ценой забыто, но которое не исчезло. Оно всегда было рядом, за тонкой кожистой перегородкой. И шестерни освободят его.
Шестерни еще можно было застопорить и замедлить, задобрить, пока они не проснулись до конца, не вспомнили себя и свою суть. Поршни двигались медленно. Можно было успеть пропихнуть туда живого человека. И даже помолиться за его источающую нечеловеческий страх душу, прежде чем слабое обнаженное тело будет с чавканьем пережевано миллионолетним немертвым металлом.