Аннотация: Когда нибудь видели Альбиноса? А мага?... а Психованного мага? Писалось под впечатлением от The Witcher некоторого количество крепких спиртных напитков и в дождь... Простите пожалуйста) не судите строго=)
Потом говорили, что она пришла с севера, от Чернотравной пущи. Она шла, а навьюченную кобылу вела в поводу, и в чересседельных сумках что-то зловеще брякало и булькало.
Первой ее заметил сельский староста, сидевший у окна корчмы.
-- О боги, -- пробормотал он, роняя кружку. -- Идет!
Кто?! -- пояснять не потребовалось. Счастливчики, успевшие поесть и расплатиться, подхватились с мест и кинулись к задней двери, возле которой уже дежурил вышибала. Выход обошелся в пять золотых с носа, но это была такая мелочь!
Остальные посетители с завистью глядели им вслед.
Во дворе заскулили несчастные сторожевые псы, по крыльцу молотком могильщика застучали каблуки, и дверь распахнулась.
Тишина. Сделать что-нибудь пытались только мухи. Сие желание выражалось в попытках выбить закрытые окна своими крошечными тельцами. Катисса Лабская обвела заведение тяжелым взглядом и, если кто еще не догадался, что у нее дурное настроение, презрительно фыркнула.
-- Здравствуйте, здравствуйте, госпожа магичка, -- подобострастно подскочил к ней корчмарь. -- Чего изволите?
Катисса не глядя свалила с плеча ремень сумок (вышибала еле успел их подхватить и тут же побагровел от натуги) и неприязненно отозвалась:
-- Пива. И жареного поросенка с хреном. И чтоб хрен был свежий, а не то твой оторву!
К счастью, детей в корчме в столь поздний час не было.
-- За какой стол госпожа изво...
Лицо корчмаря страдальчески вытянулось: гостья развернулась к лестнице, явно вознамерившись заночевать в "Трех лисичках", а не просто поужинать.
-- Госпожа Лабская, -- робко окликнул ее староста. -- У нас тут, того, упыри в овражке... может, вы бы их...
-- Не сейчас, -- отрезала магичка и начала подниматься по ступенькам.
-- Третья и четвертая свободны! -- безнадежно крикнул вслед корчмарь, прекрасно зная, что если Катиссе приглянется первая, вторая или пятая, то они тоже незамедлительно освободятся.
К счастью для корчмаря и гостей, магичка сразу нацелилась на четвертую комнату -- единственную, чье окно выходило на лес. Она стоила на серебрушку дороже, но за десять лет никто так и не отважился сообщить об этом Катиссе.
Услышав еще один удар дверью, посетители дружно выдохнули и налегли на еду и выпивку: вдруг магичке взбредет в голову снова спуститься в зал. Не прошло и десяти минут, как корчма опустела. За столами остались только староста, не теряющий надежды договориться насчет упырей, да чье-то пьяное, храпящее тело. Служанка взялась мести зал и убирать посуду, а корчмарь, вытащив из сундука чистое белье, отправился в четвертую комнату (хотя, на его взгляд, постель в ней вполне могла послужить еще двум-трем гостям -- но Катисса на такие вещи почему-то глядела иначе).
Корчмарь застал магичку за переодеванием и поспешил спрятать лицо за полотняным ворохом. Не то чтобы Катисса отличалась излишней (да и обычной) скромностью, но профессия боевого мага наложила на ее тело несколько зловещих отпечатков -- в частности, зубов (степной вурдалак, самое начало карьеры), широкий шрам поперек виска (каштановый парик дохлой кошкой валялся на стуле; свои волосы у магички были светлые, безжалостно остриженные почти под корень) и мускулатуру, при виде которой мужчины если и испытывали желание, то поскорее убраться подальше.
-- И бадью с водой мне сюда, -- добавила Катисса, не спеша одеваться.
Корчмарь, уже закончивший перестилку и кравшийся вдоль стеночки к двери, содрогнулся и посерел.
-- Г-г-госпожа Лабская, а б-б-бадья того... треснула. Н-н-не успели еще новую купить...
-- Что она у тебя, одна на всю корчму?!
-- Д-д-две, но в д-д-другой грязное белье замочено...
Катисса нахмурилась. Корчмарь горько пожалел, что прошлогодний пожар в корчме был вовремя потушен.
-- Ладно, -- неожиданно смилостивилась магичка. -- Тогда просто воду. Много. Можно прямо из колодца.
-- Да, госпожа! -- Корчмарь кубарем скатился по лестнице.
Корчмарь только отмахнулся. Госпожа Лабская, вернувшаяся из месячного странствия по трактам, горам, лесам(и черт ее знает, где ее еще носило) напоминала медведя-шатуна: невыспавшегося, голодного, злого, да и вообще паскудного по своей природе.
-- А может, ты с ней поговоришь?
-- Не-е-е-е... -- Корчмарь яростно затряс головой. -- Уж больно она не в духе. Утром приходи.
-- Так упыри ж... -- тоскливо протянул староста. -- Никакого спасу нету. Расплодились, гады, теперь мимо оврага даже днем не пройти... Вроде мелкие, тощие, а как наскочат впятером! Вдруг она на рассвете съедет, а мне тогда в Стармин скачи, там мага ищи? Или через Ковен выписывай -- это хорошо если через неделю прибудет адепт какой-нибудь.
-- Ну помоги тогда воду таскать, -- сжалился корчмарь. -- Зайдешь вместе со мной и еще раз спросишь.
Староста послушно подхватил ведра и потопал к колодцу.
Подъезжая к столице или покидая ее по северному тракту, Катисса всегда останавливалась в "Трех лисичках", маленькой сельской корчме в пяти верстах от Стармина. Тут и готовили прилично, и клопов вовремя травили, и -- самое главное -- не было шансов нарваться на адептов, которые, несмотря на запрет директора Школы, просачивались во все столичные заведения, как тараканы (причем чем злачнее было место, тем гуще они там кишели). Враки это, что преподаватели нарочно выслеживают охочих до гулянок учеников. Они тоже люди, им тоже хочется развлечься, а напиваться и горланить песни на глазах у адептов как-то некрасиво, к тому же их ошарашенные лица портят все удовольствие.
Завтра утром Катисса должна была читать лекцию по боевой магии и желала провести ночь в тишине и покое.
В дверь робко постучали, и корчмарь с подручными начали заносить ведра с водой. Катисса небрежно очертила пальцем круг, и в центре пола возник ярко светящийся призрак бадьи.
-- А она, того, выдержит? -- встревожился корчмарь.
-- Лей -- узнаешь, -- буркнула Катисса. Свечение медленно угасало, бадья все больше походила на настоящую. Корчмарь боязливо плеснул в нее с краешку, убедился, что бадья целая и не промокает,а уже потом опрокинул ведро целиком.
Водоносам пришлось сбегать к колодцу раз по пять, прежде чем бадья наполнилась. Магичка не поскупилась, сделала ее как на двоих. Шваркнутый в воду пульсар заставил ее вскипеть у краев, комнату заволокло паром.
-- Госпожа Лабская... -- замялся в дверях староста. -- Мне упырей бы...
-- Вон, -- лениво сказала Катисса, выливая в бадью флакон с фиалковым мылом.
Мужик тяжко вздохнул и закрыл дверь. Похоже, эту ночь ему предстояло провести в корчме, карауля несговорчивую магичку.
Катисса сняла нижнее белье и залезла в бадью. Душистый пар приятно щекотал ноздри, вода покусывала кожу, но подливать холодной магичка не стала: терпимо, скоро привыкнет. Ох, благодать-то какая... Приходилось, правда, непрерывно поддерживать заклятье бадьи, но для магистра первой степени это не составляло особого труда и не отвлекало от прочих мыслей.
Прошло не меньше часа, прежде чем Катисса решила перебраться в постель, побоявшись, что заснет прямо в бадье. Но не успела магичка нехотя высунуть из воды стройную ножку, как за окном раздалось шуршание, царапанье, ставни распахнулись, и в комнату полезли рослые бритоголовые мужики в темных кожаных одеждах и красных, надвинутых до переносицы шейных платках.
-- Баба! -- восхищенно выдохнул первый.
-- Голая! -- облизнулся второй.
-- Хватай ее! -- подвел итог третий.
Катисса так изумилась, что даже забыла разозлиться.
"Насильники", -- мелькнула первая мысль.
"Идиоты", -- дополнила ее вторая.
"Самоубийцы", -- оказалась самой верной третья.
Четвертая была о бадье, но опоздала: позабытое заклинание рассыпалось. Вода хлынула во все стороны, ошеломленные "гости" инстинктивно шарахнулись назад. Один даже выронил здоровенный, зазубренный с обеих сторон меч. С него-то Катисса и начала. Мужик так резво отлетел к стене, будто кто-то дернул его за привязанную к поясу веревку. Чучельная оленья морда с выставленными вперед рогами,висевшая на стене, приобрела отчетливо злорадное выражение: ей удалось отомстить кровожадному человечеству за столь коварное свое убийство, пусть даже после смерти.
Двое других с яростными воплями атаковали Катиссу с разных сторон, но магичка поскользнулась на мыльной луже, упала и проехалась на спине через полкомнаты, а когда вскочила и развернулась, гости в обнимку лежали на полу, сошпиленные мечами.
Магичка брезгливо потыкала ближайшее тело ногой, и из-под него выкатился белый круглый значок с черным рисунком не то мухи, не то ящерицы. Похожие раздают детишкам на ярмарке во время рыцарских турниров, но дяденьки явно заигрались.
Воды в комнате уже не было. Впрочем, по журчанию и капанью нетрудно было догадаться, куда она подевалась. Наскоро натянув штаны и набросив куртку прямо на голое тело, Катисса схватила меч и помчалась вниз по лестнице.
Но спешить не было нужды. Зал выглядел так, будто в нем забили дракона, причем граблями. Пол, потолок, стены и столы усеивали брызги крови, а капающая сверху вода превращала их четкий темный рисунок в алые размытые пятна.
По корчме, чавкая сапогами по лужам, бродил какой-то мужик с длинными белыми патлами, бесцеремонно обыскивая трупы, числом пять штук. Среди них продолжало безмятежно храпеть пьяное тело -- мужик недолго думая обшарил и его. На мародере была черная куртка со шнуровкой у горла и серебряными шипами на рукавах. За спиной крест-накрест висели два здоровенных меча, при поясе болтался еще один, с плеча свисала дорожная, туго набитая сумка, а к правой ноге был привязан факел. Как мужик со всем этим двигался, да еще с такой кошачьей грацией, было непонятно.
Судя по корчмарю и старосте, вылезающим из-под столов, беловолосый пришел в корчму раньше разбойников и уж точно не заодно.
-- О как вы их, господин Геральт! -- одобрительно заметил корчмарь. -- Я и перекреститься не успел. До чего ж наглые нынче пошли, людную корчму посередь села грабить не боятся!
Староста был настроен более скептически.
-- Пусть бы лучше ограбили, -- тоскливо протянул он. -- Корчма-то у тебя небось застрахована, а мне теперь перед дознавателями отбрехиваться, откуда в моем селе аж пять трупов взялось.
-- Восемь, -- поправила Катисса, разглядывая лицо незнакомца и пытаясь угадать, где он мог заработать такие жуткие шрамы. -- Из моей комнаты выкинуть не забудьте, а то встану ночью, пойду по каким делам, и споткнусь, а если еще и нос разобью, то тогда, корчмарь, ты дико пожалеешь. Кстати, А это что за хрен с горы?
Беловолосый так задумчиво посмотрел на стену за спиной Катиссы, словно там было написано четыре варианта ответа, в том числе нецензурный.
-- Я естем ведзминем, -- наконец сказал он. Голос был неприятный, с ривским выговором.
-- Он ведьмак, знаменитый истребитель чудищ, -- с готовностью перевел корчмарь. -- Мы как раз договаривались с ним насчет упырей, когда в дом ворвались эти разбойники...
-- Вообще-то, это были мои упыри, -- сквозь зубы процедила магичка. Ведьмаков Катисса не любила -- эти придурки, помешанные на идее истребления чудищ, цеплялись даже к вампирам и русалкам, из-за чего у белорского короля были постоянные трения с Повелителем Догевы и Правителем Озерного Края, требующим держать своих подданных в узде. К счастью, порой ведьмаки нарывались на настоящую нежить, которая успешно регулировала численность их секты.
-- Староста сказал, же шановна пани отказала, -- ехидно напомнил Геральт.
-- Пани набивала цену, -- огрызнулась Катисса. -- А ты, бродяга, все испортил!
-- То нех пани удавится тыми упырями, -- великодушно пожелал ведьмак. -- Альбо они ею, а я тутай после медитации зайду.
-- Господа, -- вмешался староста, не на шутку испугавшись, что ведьмак в самом деле отступится и уйдет, а Катисса из вредности откажется уже навсегда, -- там на всех хватит! Плачу поштучно, два кладня с головы.
-- Ну ладно, -- подумав, нехотя согласилась магичка и, с вызовом поглядев на конкурента, добавила: -- Посмотрим, кто больше нарубит.
Тот равнодушно пожал плечами.
-- Пива только попью.
-- Я тоже, -- смягчилась Катисса. -- Эй, корчмарь! Принеси мне светлого вон за тот столик в углу.
Поскольку все остальные столы оказались либо забрызганы кровью, либо залиты водой, продолжающей капать сверху, ведьмак вынужденно присоединился к магичке. Первые кружки оба выпили в гробовом молчании, косо поглядывая друг на друга. С закусью корчмарь опоздал, и когда жареные куриные крылышки наконец доползли до стола, пиво пришлось повторить. Ведьмак слегка порозовел, положил мечи на соседний стул и расстегнул куртку. Катисса бесцеремонно наклонилась, рассматривая чужое оружие. Особенно ее впечатлил серебряный клинок, на котором гномьими рунами было выгравировано таинственное заклятье: "+30% к удару, +10 к кровопотере, нанесена алмазная пыль".
Катисса поглядела на ведьмака немного уважительнее.
-- И что вас в наши края занесло?
-- Предназначение, -- мрачно сказал Геральт.
-- Какое?
-- Сапек его знает, -- непонятно выругался ведьмак и, печально махнув рукой, вгрызся в очередное крылышко.
-- А что это за разбойники со значками?
-- Понятия не мам, самему уже в печенках сиедзом, лезут и лезут. Але дохуд од них верный... Кстати, пани играет в кости?
Пани играла, но по интонации беловолосого было сразу ясно: шулер, уже не одного до портянок раздел, и Катисса предпочла отрицательно помотать головой.
-- Шкода, -- опечалился ведьмак. -- А травы покупуе? Старе книги? Псе зубы? Вильче шкуры?
-- Ты что, огхырел?! Я боевой маг, а не старьевщик! -- возмутилась Катисса.
-- Боёвы? -- заинтересовался Геральт. -- И мечем теж можешь?
-- Ото ж! -- Катисса гордо сунула ведьмаку под нос клинок, такой же потрепанный бурной жизнью, как и его хозяйка.
-- О-о-о-о, -- восхищенно поцокал языком Геральт. -- Может, пани и знаки веджет?
-- И як оне действуют? -- заинтересовался ведьмак слегка запунцовев. -- Оглушают, воспламеняют чи отбрасывают?
-- Ха, -- пренебрежительно фыркнула Катисса. -- Лучше! Они убивают врага морально! Корчмарь! Еще по кружке!
Пиво в "Трех лисичках" было коварное, и когда магичка, извинившись, по нужде вышла во двор, то обнаружила, что лун на небе две, а деревья качаются начиная от корней. Вернувшись в корчму, Катисса решительным жестом смахнула недопитые кружки на пол (точнее, хотела просто отодвинуть, они сами разбежались) и скомандовала:
-- Пошли, что ли, а то я сегодня еще выспаться хочу.
Геральт послушно икнул и тяжело поднялся из-за стола, уже за дверью хлопнув себя по лбу и вернувшись за забытыми мечами.
Дорога до оврага была неблизкой, особенно если через поля, куда зачем-то понесло напарников. Причем ведьмак почему-то непременно желал идти вдоль изгородей, хотя те достигали ему от силы до пояса. Если бы не Катисса, еще бы час блуждали. Когда же герои наконец добрались до леса, Геральту взбрело в голову непременно обучить магичку знаку Квен. Чтобы захмелевший ведьмак отцепился, Катиссе пришлось смошенничать, пульнув из ладони пульсаром. Геральт остался доволен и перешел к Аарду.
Но тут они, к счастью, нашли упырей. Или упыри их. Во всяком случае, мечи пришлось выхватывать очень быстро.
-- Па-а-а-адхади кучно! -- заорал Геральт, так загадочно махая клинком, что понять, опьянение это или боевой стиль, было очень сложно. -- У меня -- ик! -- групповой найлепей прокачан!
"Псих, -- со священным ужасом подумала Катисса. -- Но какой!"
Подобной техники госпожа магистр еще не видывала. Упыри разлетелись в стороны, как от мельничных лопастей, некоторые -- по частям. Стало понятно, как ведьмаку удалось так уделать корчму: в нежити крови было куда меньше, но даже ею окропилось все на пять саженей вокруг.
Упыри тоже впечатлились, и вторая волна пошла на Катиссу. Успешно отмахавшись, магичка вытащила из-за пазухи скомканный мешок и бросила ведьмаку. При сборе трофеев у него тоже не обошлось без чудачеств: оттяпав очередному упырю голову, Геральт еще зачем-то ковырялся в нем ножом, распихивая что-то по карманам и непонятно бормоча под нос: "Альбедо... рубедо... эктоплазма..." "Надо было его все-таки протрезвить, -- с состраданием подумала магичка. -- Как он утром будет эту дрянь из карманов выколупывать?!" Но тратить время и магию, когда вокруг еще полно будущего агрессивно настроенного гонорара, Катисса не рискнула.
Через час головы перестали помещаться в мешке, и магичка подбила ведьмака снять куртку (все равно безнадежно загажена!) и складывать добычу туда. После чего выяснилось, что рубашка у Геральта белая, а грудь волосатая. Катисса зачарованно уставилась в его вырез: она всегда питала слабость к такому типу мужчин, хотя многократно на нем обжигалась. Куртка потихоньку наполнялась, и магичка уже подумывала уговорить Геральта снять штаны и, завязав штанины узлами, продолжить сбор трофеев, но упыри, к сожалению, кончились. К тому же охотники устали, замерзли, слегка протрезвели и решили вернуться в корчму, дабы вернуть приятное состояние опьянения. Мешок Геральт тащил на спине, куртку за рукав волок по земле, оставляя на ней широкую красноречивую полосу. Катисса шла впереди, размахивая мечом и во все горло вопя что-то песенно-воинственное. В кустах истово крестились два чудом уцелевших и надолго потерявших аппетит упыря.
Корчмарь вяло попытался воспрепятствовать заносу трофеев в заведение, блея, что только-только закончил уборку, но его решительно отодвинули его с дороги.
Староста, мужественно боровшийся со сном при помощи холодного кваса, радостно вскочил навстречу героям. Объемистые тюки повергли его в восторг и одновременно печаль (хоть бы золота хватило!).
Приступили к расчету.
-- Семь, восемь, девять... А это что такое?! -- в ужасе возопил староста, роняя на пол очередную вытащенную из мешка голову.
-- Голова, -- уверенно заявили добытчики.
-- Да, но она же... человеческая!!!
-- Зато какая неприятная, -- повнимательнее пригляделась Катисса.
-- Добжы люди по ярах не ходзом в ночи! -- подтвердил ведьмак и так выразительно поглядел на старосту, что тому пришлось засчитать добычу.
Поскольку напарники давно забыли, кто сколько нарубил, гонорар поделили пополам. Вышло по семнадцать, и это дело решили обмыть.
Ради такого случая заказали не пива, а медовухи.
-- ...а вот у нас в Поль... в Темерии! -- заплетающимся языком вещал Геральт после второго кувшина, -- кикиморы цалкем инные. Оне як муравьи, в земле жиём и газами плюём. А королеву маём -- у-у-у! -- еден укус, и на перезагрузку...
Катисса монотонно кивала, гадая, на какой белене собирают мед корчмаревы пчелы. Впрочем, ей самой уже было очень хорошо, и на ведьмака она глядела чуть ли не с нежностью. Тот отвечал ей взаимностью, внезапно брякнув:
-- Пани то така красива кабета!
Уже по этой фразе был ясно, что ведьмак мертвецки пьян. А сделав еще три глотка, Геральт наконец решился. Со стуком поставил кружку на стол, недвусмысленно уставился на Катиссину грудь (по большей части нарисованную его воображением) и твердо (хоть и невнятно) произнес:
-- Пятьдесят золотых!
На лице магички гнев вступил в битву с жадностью, сменившись третьим, мечтательным выражением.
Ведьмак проснулся с петухами -- только не утренними, а сзывающими кур на обед заботливым клохтаньем. События ночи припоминались с огромным трудом, причем на первый план почему-то вылезала игральная карта с голой девкой в непотребной позе, а собственно процесс оставался на заднем в виде мутного серого копошения.
Геральт повернул гудящую, как чугунок с осами, голову. Рядом, на помятой, давно остывшей подушки, лежал кошель с вензелем Старминского банка.
Ведьмак недоуменно распустил шнурок и вытряхнул на ладонь горсть золотых монет.
Считать их не было нужды.
Геральт смачно выругался, помянув "дупу", "пся крев" и "хренов квест", ссыпал деньги обратно, бережно спрятал мешочек в отдельный карман и тоже начал собираться в дорогу.
