Аннотация: Кем были боги? Людьми... Кем были люди? Богами...
Деревянный сруб окружали вековые деревья, чьи кроны, покрывшиеся свежей листвой, затмевали яркие лучи солнца. В тени и прохладе стены небольшой избы обросли мхом и грибами, на разваливавшейся крыше поднялся куст шиповника, а воздух пропах сыростью и гнилью. Но Дугласа даже привлекала заброшенность одинокого дома, тропы к которому были занесены сухой листвой, кругом царила тишина, нарушаемая лишь щебетанием птиц, перелетавших с ветки на ветку. Парень легко навел порядок внутри жилища, вымел мусор из маленькой комнаты, протер пыль с добротного стола и лавки, растопил глиняную печь. За водой приходилось идти к лесному пруду, который прятался среди густых кустов ракиты и низких ветвей ивы, но прогулки были не в тягость.
В нескольких часах ходьбы на север дремучий лес расступался перед усталым путником и встречал его светлыми полянами. Там были выстроены большие дома, которые поражали лесных бродяг разноцветными красками. Между избами шла широкая вытоптанная копытами лошадей и колесами телег тропа, убегавшая далее сквозь лес к другим людским поселениям.
Когда Дуглас перешел высокий каменный мост через Ольвийский залив и углубился в лес, который морийцы прозвали Северным или Великим, красочные дома были первым прибежищем, на которое он набрел с помощью лесных обитателей во время скитаний по чаще. От берегов залива, куда впадала полноводная река Дон, несшая свои воды со снежных вершин Рудных гор, в лес не уходило не единой дороги или хотя бы узкой тропинки. Среди высоких деревьев, которые закрывали солнце и не позволяли ориентироваться в выбранном направлении, было очень легко заблудиться. Быстро достигнуть цели рудокопу помогли лишь его способности понимать язык зверей и птиц.
Его глаза ещё издалека приметили фигуры мужчин и женщин, одетых в длинные холщовые балахоны, выкрашенные в коричневый цвет. Они медленно прохаживались среди домов, наблюдая за работой других людей, очевидно, бывших обычными крестьянами, ремесленниками, дровосеками. Навстречу Дугласу вышел один из мужчин в коричневом одеянии. Его волосы были коротко подстрижены и уже покрылись сединой, на лице светились умные глаза, а голос был по-отечески добрым и заботливым.
- Добро пожаловать, странник! - ласково обратился он к рудокопу. - Ты вступил на наши земли, которые мы именуем Деревней. В ней ты найдешь отдых и покой после долгого пути. Здесь каждого ожидает приют.
- Благодарю вас, господин, - Дуглас почтительно склонил голову. - Я шел в Северный лес, чтобы встретиться с колдунами, которым ведомы многие тайны и секреты. Не лгут ли слухи, что ходят по морийской земле? Добрался ли я до тех, чьи силы позволяют творить невиданные чудеса?
- Вижу, как и многие, пришел ты сюда со своей бедой, - ответил мужчина. - Тело твое страдает, мучимое страшной болезнью. Но негоже с порога заводить разговоры о делах. Деревня и есть обитель колдунов. Я Молох, старший в поселке. Ежели ты не боишься рассказов о колдовских чарах и проклятиях, то мы с тобой ещё поговорим и обсудим твои горести. Если же бежишь из мира людского в поисках другой жизни, то путь твой лежит далее на северо-запад, где праведным трудом подняли морийцы новые города и поселки. А пока тебя ожидает мягкая постель и накрытый стол, чтобы отдохнуть и подкрепиться с дороги.
В Деревне Дуглас пробыл два дня. Он успел осмотреться в этом странном месте, где царила тишина и умиротворение. Люди почти не разговаривали друг с другом, занимаясь насущными делами, а колдуны, которых парень распознавал по их одеяниям, не беспокоили своих работников укорами или замечаниями, а, бывало, что и помогали им. Рудокоп с изумлением взирал на то, как темноволосая женщина молчаливо стояла рядом с сильным мужчиной, коловшим дрова: он размахивал тяжелым топором, а она лишь взглядом подавала ему очередное полено и складывала обрубки в аккуратную стопку возле сарая. Оказалось, что жителей в поселке не так уж много, и некоторые дома стояли пустыми, готовые приютить нежданных гостей, которые неизменно находили здесь теплый прием. Но рудокоп понял из беседы с Молохом, навестившим его на заходе солнца, что оставаться среди колдунов было позволено не каждому.
Молох был молчалив и спокоен, выслушивая рассказ Дугласа. Колдун предупредил, что помощи от него можно ожидать, лишь если человек, забредший в Великий лес, действительно нуждается в ней и заслуживает её.
- Будь со мной честен, юноша, - обратился к парню старший в поселке, пригласив его присесть за длинный стол, который находился в центре комнаты, приютившей странника. - Многое мне уже ведомо о тебе, о многом догадываюсь, но решение свое я приму лишь выслушав тебя, ибо слова человека говорят об его сущности. Ежели они лживы и расходятся с его поступками, то не видать человеку возрождения из морских пучин, куда приведет его смертная жизнь.
- А в народе говорят, что колдуны не верят в богов, - заметил Дуглас, подозрительно глядя на хозяина. - А еще, что здесь не действуют законы государя, и, следовательно, нет и наказания за его преступление.
- Нет жизни без законов, Дуглас. Здесь тебя не осудят за прошлые прегрешения, но страшись совершить новых. Кара настигнет тебя даже в неведомых далях, ибо ты разговариваешь с колдуном, который нынче в морийских землях заслуживает гибели на костре, а раньше называли нас другими словами и чтили как всемогущих богов.
Парень подробно изложил свою историю. Иногда его голос затихал, так как воспоминания о печальных событиях будоражили сердце, иногда он улыбался, описывая колдуну своих верных товарищей, которые не раз помогали ему пережить трудности в его длинной дороге по землям по обе стороны Пелесских гор. Рассказ Дуглас начал со своего побега из родного дома и окончил ожиданием друзей в столичной гостинице Минора. Он не называл имен своих попутчиков, не открывал их тайн и стремлений, а лишь с горечью признался, что его меч поразил уже не одну человеческую жизнь за прошедшие месяцы скитаний.
- Известия о кровососах, если они правдивы, - Молох внимательно поглядел на рудокопа, - а в твоих глазах я не распознал обмана, принесут в Морию немалые беды и горести. Даже не знаю, осмелится ли государь противостоять этим нелюдям, или позволит им и далее губить невинные жизни, прославляя при этом свою кровавую богиню. О твоей же болезни, Дуглас, говорить можно многое, - продолжил колдун. - Я уже повидал обреченных на верную смерть, чья кровь была отравлена ядом каверелия. Я попытаюсь облегчить твои мучения, но не обещаю полного исцеления. Бодрый дух в таких случаях возвращает лишь живая вода. Нелегко её отыскать, но возможно.
Молох кратко поведал Дугласу историю Отиха, навийца, сумевшего в восточных болотах излечиться от недуга и вернуться в Морию с сосудом живой воды.
- Так, значит, я должен поскорее двинуться в дорогу, - ответил Дуглас, выслушав обнадеживавший рассказ. - Я не знаю, сколько времени мне ещё отпущено находиться в здравом уме и двигать одеревеневшими руками.
- А что на счет твоих товарищей, которые отправились другой дорогой, и с которыми ты должен был встретиться в Горесте? - спросил Молох. - Ты не назвал мне ни их имен, ни их рода, но уверил, что они являются людьми честными и даже благородными, если один из них владеет поместьем в релийской земле. Ты надеялся, что они исполнят свое обещание встретиться в Миноре. Неужели ты не станешь дожидаться их прибытия? В одиночку тебе не дойти до озер Алдана.
- Я уверен, что лишь очень важные события задержали их в пути и помешали явиться в назначенный срок, - грустно произнес Дуглас. Ещё в Лемаке до слуха путешественника доходили разговоры стражников о черноморском царевиче, который нашел прибежище в государевом дворце, находясь при этом на краю гибели от жаровой болезни. По дороге в Минор эти события были любимой темой обсуждения на постоялых дворах и трактирах, в которых останавливался спешивший в столицу всадник. Дуглас слушал страшные истории об оборотнях, которые уже заполонили Алмааг, о том, что ежели государь признает своего внука, то наследники престола Орфилона навлекут на себя проклятье черноморцев и не видать им спасения даже в чертогах Моря. Он не особо доверял этим пересудам. Дуглас знал, что Ортек непременно хотел пробраться во дворец и встретиться с Дарвином, отцом Веллинга Релия, но признание и примирение родственников не должно было помешать исполнить обещание прибыть на место встречи в назначенный срок. Рудокоп всю дорогу боялся, что не успеет застать своих друзей в гостинице и, тем самым, заставит их переживать и беспокоиться об его участи. Но хозяин "Чайки" бросил на чужака презренный взгляд, стоило Дугласу лишь завести расспросы о Вине. Он пробурчал в ответ парню, что никто не останавливался в его комнатах под таким именем, а капитана Одноглазого он даже в лицо не видывал. Только после того, как трактирщик увидел в ладони клиента золотую монету, он сменил свой взгляд на более дружелюбный и признался, что слыхивал что-то об этом человеке, но в городе тот давно не появлялся. Дуглас ожидал друзей, пока у него не закончились деньги. Но с пустым кошельком он очень быстро оказался на пороге трактира и мог бы пополнить ряды портовых попрошаек. Однако рудокоп знал, куда держать путь, а для черноморца и релийца он оставил записку, в которой просил их позаботиться о судьбе Лиссы.
- Как звали твоих спутников, Дуглас, и каково полное имя девушки, которую ты назвал просто Им?
- Я не могу назвать вам их имена.
- Отчего же?! Разве ты давал клятву не произносить их имена вслух? Или их настоящие имена слишком известны и значимы, чтобы твое признание могло навредить их владельцам?
Дуглас молчал, он нахмурился и не пожелал отвечать на расспросы колдуна. Мало ли на что способны эти чародеи?! И хотя Лисса, являясь повелительницей колдовского духа, лишь смеялась над опасениями Ортека о всемогуществе колдунов, которые якобы могли на расстоянии загубить жизнь своих врагов или навести проклятье, зная лишь имя человека и представив его облик, Дуглас же убедился наяву в необычайных силах чародеев, которые тем не менее свои помыслы всегда скрывали под молчаливым покровом.
- Обещаю, все, что ты мне нынче поведал, останется лишь в моей памяти, - сказал Молох, вновь доброжелательно взглянув на своего гостя. - Но я должен получить ответы на все свои вопросы, прежде чем отправить тебя в путь, Дуглас.
На следующий день Молох вновь заглянул к рудокопу. С самого утра в его жилище наведывались деревенские жители: сперва высокая белокурая женщина с мягкими чертами лица. Колдунья Агриона испросила разрешения осмотреть его раны на прокаженном теле. Она провела ладонью по его обожженным ядом рукам, спине, которая уже почернела, и парень при каждом наклоне своего тела содрогался от жжения. Затем в комнату пожаловал молодой парень, который выглядел на несколько лет моложе Дугласа. Юноша также носил коричневый балахон, и рудокоп решил даже не пытаться разгадать, каков же был его действительный возраст, ведь над колдунами время не обладало властью.
- Меня зовут Сэм, - парень приветливо кивнул с широкой улыбкой на лице. - Тебя не стоит беспокоить, как наказал Молох, хотя признаюсь, мне было очень любопытно взглянуть на рудокопа. Я здесь совсем недавно - всего тринадцать лет. Но в Мории за эти годы меня уже давно бы казнили, заметив, что я остался навек пятнадцатилетним шалопаем, - ухмыльнулся юнец.
- А ты здесь что делаешь?
- Я учусь, постигаю тайны колдовства. Многое я уже освоил, но Молох все равно называет меня никудышным учеником. Он говорит, что я не проживу среди людей и несколько лет. Частенько ругает меня за лень и небрежность. Ну да мне и здесь хорошо, - Сэм с любопытством оглядывал Дугласа. - Что делать среди людей?! В Алмааге я был, на Серебряную Стену уже посмотрел, а в остальной Мории жизнь идет одинаково: крестьяне пашут землю, ремесленники трудятся над изделиями, торговцы зарабатывают деньги. Я просто собираюсь, когда научусь уму разуму, в горы отправиться. А ты я слышал рудокоп. Только не очень ты на него похож. Обычный мориец, - немного разочарованно произнес паренек.
- Тогда погляди на это, - Дуглас закатал рукава и снял перчатки. На его черной руке блистала меда.
- Ох, так ты ещё и прокаженный, - Сэм боязливо отстранился от рудокопа. - Исцелять я никогда не смогу. Для этого надо изучить строение человеческого тела, а мне плохо становится уже при виде крови. Ну да меня ты не заразишь. Я ведь колдун - никогда не болею и не старею. А этот браслет и есть метка рудокопа, да? Ладно, Дуглас, ты ко мне обращайся, если надо что-то быстро сломать либо поджечь. На это я мастер, а с твоей бедой даже не знаю, кто тебе поможет.
- Мне поможет лишь живая вода, - Дуглас вновь надел перчатки. Он сомневался, что после увиденного колдун, который более напоминал озорного мальчишку, дотронется до него рукой.
- Живая вода - это сказки, сочиненные людьми. Хотя Молох рассказывал мне что-то об этом, но да я невнимательный слушатель, - Сэм махнул на прощание рукой.
Молох столкнулся со своим учеником на пороге. Он вошел в избушку и запер за собой дверь, давая понять Дугласу, что собирался поговорить с ним наедине.
- Агриона лучше всех из нас постигла тайны врачевания, - сказал колдун. - Её отец был военным лекарем, он не раз залечивал ранения от меча и стрел и передал свои знания и умения дочери, но даже она не в силах тебе помочь. Болезнь уже охватила многие органы, и надежда на выздоровление у тебя лишь одна - чудо. Здесь в Деревне чудеса совершаем мы, колдуны, но человек ведь никогда не теряет надежду на чудеса и милость богов. Ты уже готов продолжить наш с тобой разговор, Дуглас?
Парень виновато опустил голову вниз.
- Нет.
- Если ты не хочешь говорить о своих спутниках и назвать их имена, то давай я расскажу тебе о своем друге. Ты знаешь, кто такой Элбет ла Ронэт?
- Нет.
- Это мой старый друг и ученик. Сейчас он находится в Алмааге и имя его, то которое я тебе назвал, у многих на слуху. Я постоянно получаю от него письма с голубями.
Дуглас подозрительно поглядел на колдуна. Он не понимал к чему, тот клонит.
- Здесь в Деревне мы в курсе всех событий, что волнуют жизнь морийцев, - продолжал Молох.
- У вас везде соглядатаи?
- Можно сказать и так. Но Элбет, как я уже говорил, не обычный человек. Он давно предупредил меня о том, что в столице появился черноморский наследник, сын Релия, который желает отправиться на поиски живой воды. Черноморец прибыл в Алмааг не один, к тому же в беседах с моим другом он рассказал историю своих странствий, в которой упоминал ссыльного из Истары, избравшего путь обреченного на мучительную смерть вместо быстрой казни. Элбет написал мне, что этот несчастный, который происходит из племени рудокопов, следует в Северный лес, и просил оказать ему помощь и облегчить его страдания, - колдун замолчал и вопросительно посмотрел на собеседника, от которого ожидал замечания на высказанные слова. Но Дуглас молчал.
- Я ждал тебя всю зиму, а теперь уже на дворе середина весны. Я рад, что ты сумел найти в себе сил дойти до Деревни, но, как ты понимаешь, дальнейшую дорогу ты не одолеешь в одиночку, Дуглас.
- То вы обещаете мне поддержку, то лишаете последней надежды, - пробормотал рудокоп.
- Я жду от тебя ответа на свой вопрос. Неужели ты так и не назовешь мне имен своих спутников? Скажи хотя бы как зовут царевича и его друга, о которых писал мне Элбет. Этим ты подтвердишь мои догадки.
- Хм, - Дуглас ухмыльнулся, пытаясь сдержать смешок. - Сейчас их имена известны каждой уличной собаке в Мории! Они ведь уже не составят мне компанию.
- А должны были?
- Молох, к чему этот разговор, если вам ведомо намного больше чем мне? Расскажите мне, как пройти к озеру, и более я не потревожу здешние места.
- Я не люблю каждый день повторять одни и те же слова, истории и рассказы. Они утомляют меня и режут мне слух. Поэтому тебе следует набраться терпения и подождать несколько дней, а может быть и месяцев.
- Подождать чего? Пока у вас появится настроение? Или пока я не смогу сделать самостоятельно и шагу вперед?
- Тебе следует дождаться своих друзей, Дуг! - строго проговорил Молох. Колдун встал со своего места и направился к выходу. - Вскоре они прибудут в Деревню.
- С чего вы это решили? - спросил Дуглас, когда старец уже подходил к порогу.
- Они сбежали из дворца, и, я надеюсь, что путь их лежит в наши края.
Дугласа охватили непонятные чувства: то радость от полученной вести, то волнения, что услышанные слова могли оказаться ложью, напрасной надеждой.
- В любом случае еще рано трогаться в путь. Весна и начало лета время полноводий, лучше дождаться теплых дней, когда верховья Алдана подсохнут от многочисленных озер и ручьев, стекающих с вершин Рудных гор, - подбодрил его на прощание Молох.
Но парень задержал колдуна ещё одной просьбой. Он не желал оставаться в деревне и проводить дни в безделье среди людей, смущая их своим видом:
- В лесу я буду предупрежден о прибытии новых странников. Я проходил мимо заброшенной избушки, в которой заночевал перед тем, как добрался сюда. Разреши мне там остановиться.
- Тебе дадут мешок зерна и муки, и ты всегда сможешь приходить в деревню за свежей едой. В этой избе когда-то нашел приют один из смертников, но было это много лет назад, и я расскажу тебе о нем при встрече с твоими попутчиками. А об их прибытии я также буду немедленно предупрежден. Деревня и окрестные земли входят в круг моего внимания. Едва его пересекает кто-то, я уже могу судить мужчина это или женщина, человек или колдун. А более никто не сможет попасть в наши края, не пересечь заколдованной границы ни упырю, ни оборотню, ни другой нечисти. Чары притягивают незнакомца, забредшего в густой лес к нашей деревне, а далее мы решаем, куда ему следует направиться, если отягчают его плечи горе и печали, заставившие прийти к нам за помощью.
Утро для Дугласа начиналось с пробуждения под звонкие трели птиц. Парень поднимался с жесткой постели и отправлялся по узенькой колее, которую он протоптал за прошедшие дни, к тихому пруду за водой. Он омывался холодными каплями и бродил несколько часов по лесу, наблюдая за жизнью его обитателей. Эти прогулки навевали на рудокопа воспоминания о доме, Зеленом лесе, в котором он с самого детства изучил все тропинки, бугорки, норы лесных жителей.
Две маленькие синички присели на кудрявую иву над чистой заводью пруда и защебетали. Они поприветствовали Дугласа, который уже не раз угощал их крошками хлеба, и принялись за свою обычную болтовню:
- А ты слышала, о чем говорили ежи? Опять в лес потянулись люди. Стоит закончиться снежной зиме, как в этом лесу не сыскать спокойного тихого местечка, - Дугласа заинтересовал щебет самой маленькой птицы, у которой грудка была окрашена в ярко желтый цвет.
- Я же сама видела перед ночью, как они пробирались через лесную чащу, - вторила ей подруга. - Барсук то мне говорил, что от одного из парней волком несет, а молоденькие девушки настоящие колдуньи. Да я не разглядела в них ничего необычного. Главное, что они не похожи на охотников, и за их спинами не виднеется луков и стрел.
- Это где и когда вы повстречали чужаков? - спросил Дуглас. Он набрал в ладонь воды и вытянул её вперед, предлагая синицам вволю напиться.
- Они бы обязательно подошли к твоей избушке, - наперебой затрещали веселые подружки. - Но колдуны уже успели их очаровать, путники повернули на восход солнца, и очень скоро они выйдут к Деревне.
- И кто эти путники?
- Двое могли бы быть твоими братьями - они также молоды и пригожи, а девушки бы сошли за младших сестриц - только вот барсук, который различает людей по запаху, сказал, что от обеих веет чарами и цветочными ароматами. Люди эти идут из города и совсем непохожи на вонючих нищих бродяг, которых хозяева порой насильно купают под струями холодной воды!
Дуглас побежал по лесу. Птицы указали нужный путь, а вскоре и другие звери и пернатые подсказали Дугласу, куда свернуть и что они узнали о чужаках, появившихся несколько дней назад в этих краях. Рудокоп оставлял за собой светлые поляны, пробирался сквозь колючие кустарники, перепрыгивал неглубокие овражки и ручейки. Когда солнце поднялось высоко в небо над самыми длинными соснами и елями, он остановился возле родника, струившегося из глиняного пригорка. Парень утолил жажду. Он осознал, что бесполезно кружится по лесу вслед за незнакомцами, которые, по-видимому, заплутали среди ясных полян и густых чащ. Разумнее всего было вернуться в Деревню. Путники бы неминуемо там оказались. А пока они блуждали по звериным следам и тропам в лесу.
До слуха Дугласа донесся звук шагов и хруст сухих сучьев. Он обернулся на шум. Среди листвы и стволов деревьев парень различил темную фигуру, которая быстро приближалась к нему. Дуглас поднял с земли длинную палку - за время одинокого пути по Мории он привык быть всегда настороже.
- Дуглас! Дуглас! - донесся знакомый голос.
Рудокоп всмотрелся в худую маленькую фигуру, которую прикрывал черный плащ, развеваемый на ветру от быстрого бега. Он не верил своим глазам и ушам. Палка выпала из рук, и парень пошел быстрым шагом навстречу.
- Дуглас! - Лисса бросилась на шею брата, который крепко её обнял. Он отстранил от себя сестру и внимательно поглядел на неё. Её светлые волосы уже доросли до плеч, глаза наполнились слезами радости, а туловище стало ещё худее и костлявей. Он ещё раз обнял её и легко поднял в воздух как пушинку.
- Лисса, я не могу поверить, - Дуг с восхищением смотрел на девушку. Он совсем не ожидал, что сможет ещё раз её увидеть и услышать родной голос. - Что ты здесь делаешь? Как ты сюда попала?
- Я нашла тебя с помощью Ланса, - взволнованно отвечала Лисса. Она сразу заприметила длинные перчатки на его руках, измученные страданиями глаза и жалкую улыбку, которой он приветствовал девушку. Но в душе тайя ликовала - она вновь была рядом со своим старшим братом, и теперь они непременно преодолеют все преграды, ведь на груди висела солонка с Лансом, а также можно было рассчитывать на помощь ещё одной молодой колдуньи, которая уже не раз удивляла всех своей силой и умениями. - Я здесь не одна, Дуг! Мы искали тебя! Я тебе все расскажу потом. Пошли за мной, Дуг!
Они поспешили меж высоких ясеней и очень скоро различили в лесном шуме громкие голоса, окликавшие внезапно исчезнувшую девушку. Вскоре Дуглас увидел испуганную темноволосую морянку, которая металась среди деревьев и громким голосом наказывала не расходиться далеко, чтобы не потерять друг друга из виду.
- Марго, я здесь! - Лисса замахала руками и закричала, привлекая внимание подруги.
Незнакомка с нескрываемым любопытством посмотрела на Дугласа. Она кивнула в ответ на его приветствия.
- Это моя подруга, - сказала Лисса. - Графиня де Баи, очень хорошая, замечательная девушка, сильная и умная, несмотря на свой благородный титул. Можешь звать её просто Марго. К тому же она ведьмочка, и очень много раз помогала мне, пока мы добрались до этого леса.
К девушкам приблизились их спутники. Вин был немногословен, он горячо обнял Дугласа, Ортек же понурил взгляд.
- Добрый день, Ортек, - Дуглас протянул руки к плечам черноморца, не понимая смущения и отстраненности товарища.
- Я очень рад тебя видеть, - Ортек раскрыл объятия. Страх, что он более никогда не повстречается с рудокопом, который понес наказание за то, что защищал Двину, который стал для него верным другом и советчиком, уже прошел. Но осталась вина за опоздание к назначенному сроку, за несдержанные слова и страдания, что выпали на долю Дугласа, которого Ортек не стал уговаривать двигаться в Алмааг. Слова не могли бы выразить стыд и переживания юного царевича, для которого честь утверждалась не в извинениях, покаяниях и прошениях, а в справедливых делах и поступках. Он решил, что ещё будет время поговорить о прошлом, а отныне же следовало не упустить будущего, в котором ещё блистали лучи надежды. - Теперь у нас с тобой не только одна цель, но и одна дорога.
***
В лесной избушке был зажжен жаркий очаг и изготовлен сытный ужин. Друзья обсудили события, что произошли с ними за зимние месяцы разлуки, а к заходу солнца собрались в дальнейшую дорогу к поселку колдунов. Дуглас с горечью признал, что его скромное небольшое жилище не сможет принять всех на ночлег, и решил, что следовало отправиться в Деревню, тем более что Молоху, вероятно, уже было известно о появлении чужаков.
Навстречу путникам вышел колдун в своем длинном темном одеянии. Молох поприветствовал поздних гостей и без лишних расспросов велел своим помощникам, молодой женщине и мужчине, провести их в теплые комнаты. Лисса и Марго с радостью растянулись на широких кроватях, застеленных мягкими перинами. В глубокой лохани девушки нагрели воду горячими камнями, вытащенными из растопленной печи, и с удовольствием искупались после долгих дней пыльной дороги. За окном уже царила звездная ночь, тишина и спокойствие. Усталые странницы, благодарные за то, что нынче их никто и ничто не побеспокоит, и им было позволено выспаться и даже наутро понежиться в удобных постелях, сразу же улеглись отдыхать.
Но сон на новом месте не приходил. Лиссу одолевали радость и счастье от встречи с Дугласом, а также переживания за их дальнейшую судьбу, её волновал унылый вид брата, его осунувшееся лицо и грустные глаза. Марго также ерзала в постели, напрасно желая поскорее заснуть. Ведьмочке предстояло сообщить колдунам, что она также владеет необыкновенными способностями. Тайя предполагала, что подруга не так уж и стремилась в последнее время попасть в обучение к лесным затворникам, которые должны были стать её наставниками и советниками в дальнейшем бытие. Видимо, девушка совсем не желала вновь оказаться послушницей и исполнять чьи-либо приказы и капризы.
- В любом случае я не собираюсь посвящать целые годы обучению у колдунов, - заявила Марго, когда девушки остались одни в комнате, куда их провела молодая женщина доброжелательного вида. - Я задержусь здесь ненадолго, и за это время надеюсь, кто-нибудь сможет объяснить мне на практике как следует колдовать, раз ты каждый раз сетуешь на мои чары.
- А что мне остается делать, если от твоего колдовства нашей жизни не раз угрожала опасность, - возразила ей тайя. Ланс шептал в голове, что для того, чтобы стать настоящей колдуньей и научиться управлять своими способностями, Марго потребуются годы, силы чародея увеличивались вместе с получаемым опытом, но Лисса решила не переубеждать этими доводами подругу. Ведь вольна же далийка поступать так, как ей вздумается, и к тому же Лисса понимала, что в Деревне Марго легко могла поменять свое решение отправиться в путь за живой водой под влиянием своих учителей, и втайне от подруги опасалась этого.
Внезапно тишину ночи нарушили далекие звуки музыки. Лисса встала с постели и выглянула за дверь - Ланса как обычно не было на месте. Свежий прохладный воздух ударил в лицо, девушка протерла слипавшиеся глаза, с которых моментально слетела сонная завеса. В нескольких шагах от соседнего дома полыхал яркий костер, возле которого расселись деревенские жители. Девушка разглядела фигуры Вина и Дугласа. Она не стала дожидаться возвращения духа, который бы рассказал ей о ночных посиделках, и начала облачаться в чистую одежду.
- Ты куда? - шепотом спросила Марго. В её голосе звучало любопытство и бодрость.
Графиня поднялась с кровати вслед за подругой. Обе девушки мигом выбрались из своего жилища и присоединились к компании за костром. Лисса присела на деревянный пенек возле брата, Марго же устроилась рядом с Вином. Несмотря на хмурый взгляд тайи ведьмочка не ослушалась жеста Молоха и присела на низкую скамью между колдуном и релийским графом.
Вокруг костра расположилась дюжина людей. Лисса не могла различить кто из них колдун, а кто простой человек, прислуживавший своим покровителям: темные одеяния были заменены на белые широкие шаровары и длинные сарафаны. Кроме подруг около огня отдыхали еще две женщины: одна из них провела девушек к дому, а другую Лисса заметила при прибытии в деревню, и тогда на ней были одежды колдуньи. На самом высоком месте восседал мужчина, чье лицо заросло густой бородой, его темные волосы спадали на плечи. Он держал в руках необычный инструмент и извлекал из его струн нежные звуки. Когда девушки присоединились к ночному сборищу, певец заканчивал петь. Его голос был волнующим, мягким словно бархат, но содержание его пения Лиссе так и не удалось уловить.
- Об Орфилоне создано много прекрасных песен, - заговорила колдунья, похожая на светляков, когда в воздухе повисла тишина, - но в твоих устах, Ногир, они становятся еще прекрасней. - Лисса вновь почувствовала присутствие Ланса. Дух представлял ей незнакомых людей: светловолосую колдунью звали Агрионой, и она довольно таки хорошо сохранилась для своей сотни лет, заметил он.
- А что ты нам споешь из преданий ещё более древних времен? - спросил мужчина, сидевший по другую сторону от Молоха. Его голова была полностью обрита, а лицо говорило о зрелости и опытности человека.
- Что может быть древнее Орфилона, Бад? - засмеялся юный мальчишка, напомнивший Лиссе младшего брата Мориса, хотя он и был на вид старше того на несколько лет. - Я то до сих пор не могу поверить, что жизнь в Мории уже течет более пяти сотен лет, и за это время сменилось столько правителей, что можно легко запутаться в их именах. А Орфилон по легендам жил ещё ранее - как вообще за эти годы сохранилась память о нем?!
- Хорошо, что в нашем народе не так уж много таких глупцов и простаков, как ты, Сэм, - ответил ему Бад. - А начало морийских времен в этих землях следует считать с приходом сюда минорцев. Случилось это десятки сотен лет назад, но благодаря сказителям мы до сих пор можем судить о тех далеких временах.
- Туманны и неясны слова песен о жизни в Прибрежной земле, - ответил певец. - Я напою вам лишь то немногое, что ведаю.
В давние годы в Прибрежной земле
Люди служили Владыкам младым.
Знание света и силы во мгле,
Ведомы были секреты все им.
Долгую жизнь, изобилие в доме
В дар получили от юных богов,
Люди забыли недуги и горе,
Слушали волю и чтили господ.
Прибрежный край был в окруженье
Лесов, степей, воды и льдин,
И множились его строенья,
А в каждом правил бог один.
Вечный владыка в деревне сидел,
Лик его ясен был, взор как стрела,
Мощи его неизвестен предел,
В заботах о смертных доля текла.
И возведен был град чудесный
На бреге моря, в шуме волн.
Им боги правили совместно
Искусств изделий полон он.
Тогда несчастия не знали -
Дождь, ветер, солнце и луна -
Всем Вечные повелевали,
И численность людей росла.
Пальцы Ногира быстро перебирали струны, но звуки не всегда попадали в такт его слов. Иногда музыкант замолкал и вспоминал очередную строчку песни, а вскоре и вовсе замолчал.
- Очень грустную историю ты завел, мой друг, - обратился к менестрелю Молох. - Многие о ней слыхали, многие не хотят даже вспоминать, а некоторые и не знают, о чем ты поешь. Позволь мне поведать нашим гостям, которым нынче ещё не спится, о тех бывалых временах, когда на этих землях обитали лишь воинственные племена южан, основным занятием которых было возделывание почвы, а предки минорцев проживали далеко на севере от наших лесов. Нагир рассказал о беззаботных днях, в которых протекала их счастливая жизнь среди вечно юных всесильных богов, походящих на людей своим образом и подобием. Я же начну повествование с бедствий, выпавших на их долю.
Стало меняться размеренное спокойное бытие людских племен в Прибрежном краю. В поселениях уже властвовал не один, а несколько богов. Все больше подношений приходилось приносить в пользу Владык. Но беднее становилась земля, истощились её недра. Были распаханы все луга, высушены реки, вырублены леса. Поселения людей, во главе каждого из которых стоял Вечный бог, заполнили всю территорию Прибрежного края.
И вот обрушилась великая засуха на некогда процветающий край. Три месяца не было дождей. Приходили люди к своим Владыкам, но те лишь разводили руками.
- Моя на то воля, ибо не слушали вы моих слов, и лишил я вас своей милости, - отвечали Вечные, чтобы не признавать свое бессилие и немощь.
В некоторых же деревнях решили Вечные разрушить дамбы, сдерживавшие течение реки и оросить поля, на которых погибал от засухи урожай. Увидели люди живительную силу воды, возродившую зелень полей и спасшей их от голода. Проникли в их думы сомнения во всемогущество своих Владык. Видели жители, что и боги не вечны и не всесильны в своих владениях. Иногда появлялся в деревне новый бог, который становился Владыкой, а куда пропадал прежний правитель, никто не ведал. Говорили Вечные, что не только людскими делами занимаются они, что и им необходим отдых и покой от мирской суеты Прибрежного края: отправляются они в далекие земли, где творят великие дела, непонятные обычным смертным. Но никто больше никогда не видел бога, если его место захватывал другой Вечный. Прежний хозяин не возвращался в родные края и оставался лишь в памяти своих людей.
Не стало хватать места в Прибрежной земле. Заговорили люди о новых краях, куда удалились их старые правители. Там можно было найти уединение, вернуть былое процветание и богатство. Но отказывались Вечные покидать свои владения. Росло недовольство людей, и ослабла их вера в богов. И тогда в городе поднялись самые умные и храбрые жители и обратились к своему народу:
- Нашей жизнью мы обязаны Владыкам, которые за нами всегда наблюдают, одаряют за хорошие поступки и наказывают за плохие дела. Они воспитывают нас с отеческой добротой и справедливостью, так почему они хотят лишить этого удела наших детей, которым уже нет места на этой земле?! Многие Владыки покинули эти края, и мы должны двинуться за ними следом!
- Выйдя за пределы своего поселения без разрешения бога, вы навлечете на себя гнев и его проклятия, - отвечали им Вечные, управлявшие Великим Градом.
Богатых урожаев не хватало на всех людей. Тогда боги лишили людей своего покровительства и наслали на них болезни. Смерть уносила праведников, которые должны были прожить ещё долгие годы. Сомнительные возгласы стали раздаваться в Прибрежной земле все чаще и чаще. Ещё сильнее крепло в сердцах людей желание покинуть землю, в которой обрушились на них лишения и страдания. На южных границах была сожжена целая деревня жителей, которые, несмотря на запрет своей богини, решили искать новые пределы, так как стали бесплодны истощенные почвы. На севере разразилась битва меж двух правителей деревни за право Владыки. Единственным уцелевшим среди огненных стрел и дрожания земли был молодой парень, который утверждал, что на его глазах упал прежний Владыка на землю, и побелело его лицо, как у смертного, который готовится отправиться в царство мертвых.
- Владыки, которых мы считали божествами, на самом деле обманщики и проходимцы, - передавались из уст в уста гневные речи. - Они живут в роскоши и достатке за то, что насылают на нашу землю дождь и солнце. Но грозовые тучи, несущие влагу, рождаются над Морем. Ветер приносит их на наши земли. Солнце светит ярко независимо от воли богов, а порой и наперекор ей. Теплой погоде мы обязаны Морю, которое охлаждает нашу землю летом во время зноя и жары и согревает зимой, когда природа кругом теряет свои яркие краски. Только там, где есть вода, существует жизнь. Морю мы должны приносить дары и молитвы, и быть может тогда оно отступит от наших берегов и подарит нам новые земли. Боги, которым мы поклонялись всю жизнь, на самом деле ничем не отличаются от нас. Они также не вечны на Прибрежной земле.
Наступили темные времена в Прибрежном крае. Люди предали своих Владык, отказываясь соблюдать их заветы. И тогда собрались Вечные и смертные в Граде и решили подвести черту под взаимными обвинениями. Вечные демонстрировали людям свою силу. Они наслали на город ураганный ветер, а потом сильный ливень. Солнце и тучи появлялись на небе по желанию Вечных.
- Вы стали сомневаться в нашей силе, - обратился один из богов к недовольным. - Вы возносите молитвы Морю. Так пусть теперь Море покажет нам свое могущество.
- Но вы никогда не могли укротить Море или заставить его отступить от нашей земли, - раздался ответ. - Значит, не столь уж вы всесильны! А самым справедливым доказательством вашего величия будет открытие новых земель. Отведите нас в новые края, где мы сможем жить как прежде в изобилии.
- Не найти вам жизни за пределами Прибрежного края, - отвечали боги. - Нескончаемы темный лес и холодная степь, без края просторы Моря.
- Куда же ушли наши прежние владыки? - уже который раз вопрошали люди.
- Только богам по силе преодолеть огромные территории и оказаться в землях, где есть свет. Но смертным людям не суждено их увидеть. Мы заботимся о вас, как о детях. Недовольны вы нынешней жизнью, ибо потеряли веру в возрождение после смерти. Каждый проживет свою жизнь до конца в Прибрежной земле, и новый конец будет всегда новым началом. Прекратите свое непослушание, тогда и мы с радостью простим ваши сомнения. Если же вы не отступитесь от молитв и даров Морю, будете изгнаны за пределы земли, где сами убедитесь в правдивости наших слов. И пусть каждый уходит сейчас по своему желанию и по разрешению своего Владыки.
Собрались сотни семей в длинную вереницу людей пеших и на конях. Двинулись они прочь из Прибрежной земли, ибо ничего уже не удерживало их в родных домах, из которых Владыки и их советники вытащили последнее имущество. Отправились с изгнанниками и трое Вечных, чтобы ещё раз убедить их возвратиться к прежней жизни. Лежал их путь на восток. Пустынно выглядели новые земли, по которым проходил караван: низкая трава, холодная земля, камни и буераки. Шли люди вдоль русла мелкой реки, ибо надеялись, что вода, стихия Моря, выведет их в благодатные края. Вскоре полил с хмурого осеннего неба мелкий холодный дождь. Не переставала непогода несколько суток. Промокшие и озябшие люди совсем выбились из сил. Не были привычны они к таким переменам, осунулись их лица, исчезла надежда в ясном взоре. Лишь боги, шедшие рядом с людьми, не чувствовали усталости. Они поддерживали свой народ, заставляя телеги двигаться без лошадей и возниц, обогревая яркими кострами в холодные ночи, излечивая заболевших. Каждый день они спрашивали у вождей изгнанников, когда те поворотят назад, ибо убедились они уже в своей беспомощности и в силе Вечных.
- Но раз уж вы так сильны, почему вы не можете разогнать тучи и прекратить дождь? - спрашивали люди.
- Мы желаем убедиться в силе и могуществе вашего бога Море, - смеялись Вечные в ответ. - Мы двигаемся вдоль реки, да и небо осыпает вас водой, которой повелевает Море, но людям никогда не дождаться от него милости и пощады. Не допускает Море никого в свои просторы, и лишь смерть ожидает тех, кто покинет землю. За пределами этих степей тоже находится Море, но оно холодное и имеет непокорный нрав.
Стали умолять жены вернуться назад своих мужей, но не изменили они своему решению:
- Раз уж не можете вы справиться с Морем, лишь браните и хулите его, отправляйтесь же назад в Прибрежный край, - был ответ Вечным Владыкам.
В недоумении боги повернули назад к Морю, но никто не двинулся за ними вслед. Никогда более не слышали о первых изгнанниках в Прибрежной земле. Да и край тот забылся в памяти людей, которые вскоре тоже двинулись прочь из владений Вечных богов.
С исходом первых людей распространился культ Моря в Прибрежном крае. Вспыхнула война между вечными и смертными жителями. Никогда до этого не гневались так сильно боги на своих людей. В стремлении доказать свое могущество, запугать простой люд творили они зверства и убийства в своих землях. Не любовью, а страхом и ужасом хотели угомонить взбудораженный народ. Но ненависть к Владыкам, поселившаяся в сердцах людей, лишь усиливала веру в спасение вблизи Моря, чьи бушующие волны не могли угомонить даже десятки Вечных. Приносили люди Морю в дары золотые, глиняные и деревянные изделия. И увидели, что дерево свободно качается на его волнах. И стали они строить небольшие плоты и лодки, на которых, выходя в Море, ловили рыбу. На берегах, куда прежде люди редко выходили в своем благополучии, где часто высокие приливы и отливы уносили снасть в глубокие пучины вод, стали они собирать ракушки и водоросли.
Через несколько лет двинулись люди опять прочь из Прибрежной земли. Уходили они небольшими отрядами, семьями, путь их лежал на юг. Вскоре опустели все окраины земли Вечных. Посылали вслед беглецам боги молнии, заставляли землю разверстываться на их пути, но только больше желающих покинуть разрушенный край появлялось среди людей.
Путь их проходил через густой темный лес. Тянулся он на многие лиги, но люди шли, не теряя надежды выйти к новому морскому берегу, подальше от ненавистных богов. Назвали они себя минорцами, то есть Следующими, помня, что первыми ушли их сородичи далеко на восток. После долгих месяцев скитаний в лесу, меж густых крон деревьев, вышли они на зеленые равнины, освещенные ярким солнцем. Перед ними предстала полноводная река, впадавшая в Море. На плотах пересекли они её быстрое течение и переправились на противоположный берег. Случилось это поздним летом. Встретила их новая земля зелеными полями, лесами и озерами. Расселились минорцы на огромных территориях. На много племен распались переселенцы. Некоторые остались жить у реки, другие ушли к высоким горам, возвышавшимся на востоке, прочие двинулись дальше на юг, где их встречала плодородная земля, а часть минорцев сразу же повернула на запад к Морю. Назвали они себя морянами.
Были незаселены новые земли, и лишь на юге встретились переселенцам незнакомые племена да непроходимые заросли красных цветов. Стали люди заново отстраивать деревянные дома, осваивать ремесла, засеивать плодородные почвы. Много бедствий и лишений пришлось им пережить, но никогда они не хотели возвратиться под покровительство бывших богов. Запретили вспоминать и произносить их имена, и были навсегда они забыты для потомков. А людей, которые долгое время оставались молодыми и здоровыми, подозревали в связях с лжебогами, за что приговаривали их к смерти.
- Так кем же были эти Владыки? И что с ними стало после того, как опустел Прибрежный край? - спросила Лисса, когда Молох закончил длинный рассказ. - Не уж то они являлись, как и вы, колдунами, раз время не было властно над их телами, а дела они творили лишь силой разума и желания?
- Ты говоришь очень верные слова, мое дитя, - ответил Молох. - А считаю, что в этих легендах о появлении минорских племен в землях между Пелесскими горами и Великим морем, описываются давние времена, когда в руках колдунов находилась огромная власть, они повелевали людьми, о которых заботились в течение их краткой жизни. Колдуны всегда жили вместе с людьми, ибо сами люди становились порой другими - то есть открывали в себе колдовские способности. Тогда могущество колдунов было настолько велико, что люди назвали их богами и поклонялись им, не смея ослушаться их воли, веруя в их решения и силы. Что стало с Вечными после исхода из их края людей? Из преданий можно уяснить лишь, что разразилась в это время ужасающая война, и те земли превратились в пожарище, устланное жертвами молний и огней, которые боги посылали на свой народ и друг на друга. Но если рассуждать здраво, то не исключено, что многие колдуны все-таки отправились с людьми на юг сквозь темные леса и вышли на минорские равнины. Чародеев не страшит время, спустя несколько десятилетий после смены поколений их внешность стала бы неузнаваемой и забытой среди минорцев, и колдуны могли вновь поселиться среди людей, о которых заботились долгие века. Хотя отныне, как я уже упоминал, жизни их угрожала опасность, минорцы стали подозрительны к тем, кто не страшился старости и смерти.
- То есть вы, колдуны, ведете свой род от этих Вечных богов, Владык или, как вы их там зовете? - презрительно произнес Ортек.
- Колдуны не могут вести род от богов, ибо мы не являемся народом и не имеем общих предков. Колдуны не имеют детей, это плата за то, что жизнь их не имеет конца. Но ничто не вечно под высоким небом, и даже земля меняет со временем свое обличье. Мы не стареем, но тела наши подвержены ранам и смерти, и именно после того, как прибрежные племена осознали, что в этом их господа мало чем отличаются от них самих, они отказались поклоняться и чтить предводителей. Колдуны рождаются среди людей. Минорцы заселили южные земли, но среди них продолжали появляться молодые и более зрелые люди, которые застывали в своем физическом развитии на одной черте и открывали в себе неведомые до этого силы. После избавления от Владык среди минорских племен также появлялись колдуны и колдуньи, но были они неопытны и очень слабы. Очень часто становились они жертвами живущей еще в сердцах потомков беженцев из разрушенного края ненависти к богам, а вместе с ними погибали от этой подозрительности невинные юноши и девушки.
- Но теперь-то нас никто не трогает, - заявил Сэм. - В этом лесу мы живем уже долгие годы в полной безопасности и в почете у тех, кто пришел просить нашей помощи.
- А знаешь ли ты, царевич Ортензий, от какого племени происходит твой народ? - казалось, Молох совсем не обратил внимание на слова своего юного ученика, а Лисса при них лишь скривилась, вспомнив о том, какая участь её ожидала в Миноре после того, как её назвали ведьмой.
- Мои предки также покинули родные земли в поисках более праведной жизни. Они пришли с востока, - ответил черноморец.
- А ведь именно на восток ушли первые изгнанники из Прибрежного края, и я считаю, что они все-таки не погибли в холодной степи. Племена униатов включают в себя очень многих переселенцев, народностей и языков. Но самом севере живут сириги, которые цветом волос и глаз напоминают морийцев. Из их числа вышли и черноморцы. Так что предки всех этих народов в древние времена жили под гнетом и опекой Владык, уверовав при этом во всемогущество бога Моря, которому и поклоняются до наших дней.
- Но среди черноморцев нет и никогда не было колдунов! - возразил Ортек.
- Ты прав, - усмехнулся Молох. - Похоже, ваши молитвы были услышаны эрлинскими богами, которым вы стали поклоняться, и ваши люди убережены от этой напасти. В Мории же колдуны не раз вновь возвращали себе утраченную власть. Вернемся хотя бы к сказаниям об Орфилоне. Разве непонятно вам, мои друзья, кем были на самом деле величественные Орфилон и его братья, а также богиня Облако? Они были колдунами. И вполне возможно, что они были теми, кто правил в Прибрежном краю, ибо силы их были поистине божественны, ежели они могли творить то, о чем говорит народ: подниматься в небо, орошать и засеивать поля в скалистых землях Алмаага. Безусловно, многое в истории об Орфилоне выдумка, но то, что он превратил колдунью в обычную женщину, должно быть очень интересным нашим гостям, которые, как мне уже известно, замыслили путешествие за живой водой. Орфилон победил Облако стрелой, как говорит легенда - я же считаю, что он обладал живой водой, с помощью которой лишил свою избранницу колдовских чар. Ведь именно он и его братья принесли в Алмааг живую воду, но даже ежели Орфилон не взял этой воды с острова, когда покидал его, то он мог отыскать её в горах, не даром же упоминаются его скитания на востоке в страданиях от неразделенной любви. Именно там он встретил старца или кузнеца, как повествуют различные версии этой истории, который научил его уму разуму и помог покорить Облако. Но заметьте, что Орфилон умер в один день со своей женой. Является ли это народным вымыслом? Вполне возможно, что нет. Легенды признают, что Орфилон не постарел с годами и не утратил своей красоты и молодости, но он был поражен молнией в минуту смерти Филии - может быть, это было заклятие, которое действовало и после того, как Облако лишилась своих чар.
- Но ведь у Филии и Орфилона было трое сыновей? - перебила колдуна Лисса.
- Очень часто нынче историю Аллиин соединяют с рассказами об Орфилоне, хотя в самых старых источниках она записана как отдельная песнь. И там не упоминается, что Аллиин была дочерью Алмааг, а Арей сыном Орфилона. Это родство уже домыслил народ, объединив по времени события, которые могли происходить намного позже. Ведь даже в легендах об Аллиин уже не говорится о государстве Филия, а зовутся земли на материке Морией, что свидетельствует о том, что со времен правления Орфилона и Филии прошло много лет. И эта история более напоминает историю любви, чем повесть о подвигах героев и покорении новых земель. Но все эти события произошли очень давно, о них мы судим лишь по преданиям, сохранившимся в памяти морийского народа. А чтобы подтвердить мои слова о могуществе колдунов, которые управляли государством Мория, не стоит даже заглядывать так далеко за летоисчисление в наших землях, ведущееся с года установления законов на огромных каменных таблицах в основных портах страны.
- Принцесса-наследница Мория была колдуньей, разве не так? - усмехнулся Вин. В речах Молоха он услышал уже много слов, которые подтверждали и повторяли рассказы мудрого Элбета.
- Да, всего лишь триста лет назад Мория, которая обладала великой силой, руководила государством и защищала его от нападения гарунов. Кем она была, так и останется тайной. Действительно ли дочь государя стала ведьмой и обрела за недолгие годы такое могущество, или колдунья изменила свое обличье и вступила на трон под другим именем? Силу и возраст её ныне определить невозможно. Но по тому творению, что до сих пор ограждает наши южные пределы - а с величием Серебряной Стены не поспорит ни одно сооружение в Мории - можно судить лишь, что могущество её действительно равнялось богам.
- Так почему же она погибла от руки обычного смертного, накликав при этом на его народ ужасное проклятие, - задумчиво проговорила Агриона.
- История показывает, что порой даже человеку по силам противостоять богам, - ответил Молох, - не говоря о множестве людей, толпе, войску, народу. Людей всегда на земле больше чем колдунов, и при этом число их возрастает за счет детей, которые впитывают с молоком матери мудрость и опыт своих предков. Мы же не имеем продолжения, уходя после гибели в небытие. Но никто уже не узнает, справился ли со всемогущей колдуньей обычный смертный или другой бог?!