Аннотация: Даже колдуны не знают, на что они способны...
Груженные сундуками и ящиками три открытые телеги, на которые были наброшены толстые холсты, со стороны походили на небольшой купеческий обоз. Лишь целая дюжина высоких статных молодцов, одетых в прочные кольчуги, с чешуйчатыми шлемами на головах наводила на мысли, что караван был не так беден, как хотел казаться издалека. И это не было излишним, охотников до чужого добра в землях униатах хватало всегда. Дружинники восседали на быстрых скакунах. Они мало, чем отличались друг от друга, лишь прислушивались не к богато наряженному купцу, а к одному из воинов отряда, по привычке величественно и уважительно называя его, несмотря на запреты, "Великий князь Ведимир".
В дороге минуло десяток дней, и посольство в восточные земли преодолело лесные края дризов, колеся по холмистым просторам улов. Небо было затянуто мрачными тучами, с которых на землю непрерывно лил холодный дождь.
- Что это за большая дорога, если её за день разнесло от ливней?! - пробурчал Ведимир. Лошади под всадниками давно перешли на медленный шаг, в котором порой увязали по колено в жидкой грязи. Обоз тащился по зеленым лугам, превратившимся в болото. Кругом не виднелось ни одного поселения или пролеска, где можно было укрыться от непогоды. - Прозвали тракт Два Моста, как будто улы живут только лишь возле реки и встречают там путешественников, кто не увяз в этой трясине!
- Но, мой князь, вы же сами не пожелали оставаться в деревне, которую мы проезжали вчерашним днем, - слегка ядовито напомнил побратиму Ратмир. - А жители предупреждали, что до первого моста через Белу еще долгий путь по опасным местам. Зверье, болото да злые люди развелись тут в последнее время, ибо так до сих пор и не разрешили между собою споры улы и низы, кому надлежит охранять первый мост, что соединяет их границы.
- Эти униаты никогда не смогут договориться! - воскликнул Веди. - Но не оставаться же нам в поселке, где все дома и постоялые дворы заняты прочим бродячим людом, укрывшемся от дождя. Не ютиться же в грязных хлевах и сеновалах! Я уж думал, что гралы внемлили молитвам и приношениям сельчан, которые вышли в поля, где утопает рожь, а вода с утра вновь полила с неба как из ведра...
- Ваши гралы должны обладать огромной силой, если они умеют останавливать и вызывать столь долгие ливни, - заметил Ланс. - В Мории люди приписывают подобные деяния великому богу Морю, мало кто из морийцев осмеливается без почтения произносить его имя. В ваших землях я уже наслышался столь много о безликих гралах, что не ведаю, стоит ли им молиться или лучше пореже вспоминать их, дабы не призвать гнев духов на буйну голову, - колдун лукаво поглядел на спутников.
- Раньше у всех гралов были имена, люди знали их и всегда призывали в минуты горя и радости, - в беседу вступил Елизар, который также ехал в первых рядах всадников, медленно пробивавшихся вперед по черной жиже. - Но за прошедшие столетия вера людей в незримых помощников ослабла, их имена были позабыты. Среди северян, ныне зовущихся сиригами, распространилось поклонение новому божеству, тому, кто являл им будущее, а прочие племена слишком понадеялись на собственные силы, ибо был между ними заключен вечный союз, и жизнь долгое время в этих краях текла мирно и счастливо в трудах и заботах. А когда вступили в высокие терема новые правители, и начались новые раздоры и бедствия, взывания к гралам не помогли, так что наши предки, а вслед за ними и мы, стали жаловать духов лишь как соседей, что могут помочь, но не всегда желают это совершать. Гралы нам не боги, Ланс. Бог ведь никогда не покидает и не оставляет свой народ. Гралы могут помиловать лишь за что-то, это всего лишь своенравные божки, через раз решающие принять моление или остаться к нему глухими. Но такими стали и мы, - горько добавил кривлич, - ведь недаром души после смерти уходят в мир гралов, а потом возвращаются обратно в этот стареющий изменчивый мир.
- Я колдун и не нуждаюсь ни в каких богах, - уверенно заявил Ланс. - Молох из Деревни не раз говорил, что уверовать в них возможно только когда убедишься, что они делают нечто большее, чем сами колдуны. А ведь вызвать дождь или усилить ветер - это по силам некоторым из рода нелюдей,- он привлек к себе изумленные последними словами пары глаз и с усмешкой добавил: - Человеком меня уже нельзя назвать, а своего рода у колдунов нет, потому как, к сожалению, именно от человека мы рождаемся.
- Так почему ты не вернешь нам солнце, если приписываешь себе столько могущества, мориец? - вызывающе спросил Ратмир. - Не прими мои слова за обиду, в твоей храбрости и силе я успел убедиться, но если ты утверждаешь, что тебе, колдуну, доступно даже такое...
Ланс громко засмеялся:
- Пусть я колдун и чародей, но даже такие как я не в силах противостоять порой грозным явлениям, по причине их неотвратимости или по воле более яростного и мудрого соперника. Я смог бы вызвать такой ливень, но он пролился бы лишь на твою голову, Ратмир, - после этих слов мориец внимательно посмотрел на униата, собираясь применить чары, - но остановить разгулявшуюся стихию я не способен, как не имею знания, времени или умения задержать иногда собственные колдовские превращения.
На некоторое время показалось дождь затих, его непрестанная дробь по лужам умолкла, но спутники не успели обрадоваться доброму знамению, как яростный поток воды обрушился на одного из них. Ратмир и его конь вздрогнули от струи холодной воды, накатившей невероятным водопадом с неба на его шлем и кольчугу. А затем дождь вновь зашумел, с новой силой проливаясь на сырую уже насытившуюся влагой землю.
Своевольной выходке улыбнулся только колдун. Его товарищи не могли от удивления и поражения вымолвить ни слова. Они лишь усерднее стеганули по бокам лошадей, как новая неожиданность заставила потерять спокойствие. Яркая молния ударила посреди луга в нескольких шагах от отряда, а потом серое небо содрогнулось от раскатов грома. Все униаты, дружинники и кучера на козлах, мгновенно бросились ниц на землю, не взирая на то, что их тела и одежда окунулись в холодные лужи на размытом тракте. Ланс тоже спешился, хотя валяться в грязи ему совсем не хотелось. Гром уже отзвучал, и вскоре люди поднялись на ноги, при этом совершая непонятные для чуждого местным обычаям колдуна жесты.
- Жаль, нет соли, - пожаловался Ведимир. Князь одним из первых встал с земли, и, схватив в испачканные ладони комок грязи, швырнул его назад через правое плечо. - Соль больше приходится по вкусу гралам, когда следует защититься от небесного огня.
Вскоре воины вновь были готовы продолжить путь, но большинство лошадей, испуганных молнией и совсем изможденных на мокрой дороге, встали на дыбы и не желали слушаться хозяев, срываясь с поводьев, отвечая разъяренным ржанием и брыканием копыт.
- А с этим ты можешь что-то поделать? - пытаясь перекричать шум дождя, восклицал в сторону колдуна Ратмир.
- Я же не пастух и не коневод, чтобы управлять стадом. Пусть на что-то сгодятся и ваши гралы, - обрезал Ланс. Он знал, как опасаются униаты грозы, но о том, что сверкнувшая молния была неожиданным откликом на его колдовство, граф решил промолчать.
- А как же! Пора уже предложить им достойное угощение за погожее небо, - Елизар посмотрел на князя с загадочным выражением лица.
- Да пусть насытятся эти гралы! Неси птицу! - прокричал с досадой сквозь дождь Ведимир. - Разве недостаточные жертвы были принесены на удачу в этом походе при выходе из Дерявы?!
- А кого нести, великий князь? Соловьи в паре припасены для Атубатана, один сокол из троицы уже улетел из клетки... - призадумался Елизар.
- Нет, этих пернатых я не трону. Давай павлина, южные диковинки в Хафезе не редкость, а вот гралы должны быть польщены столь редким даром.
Ведимир приказал отряду готовиться к обряду одарения. Ему поднесли клетку, которую покрывала плотная защитная материя. Князь уверенно распахнул тонкую решетку, выпустив наружу высокую птицу с яркими перьями в пышном хвосте. Павлин не пожелал долго оставаться под каплями дождя и тут же забился обратно в клетку, но по зову князя за красивое животное взялись широкие старческие руки одного из бояр, который состоял при Ведимире, ибо его юный сын также был угнан в полон тинголами.
- Наир Дрозд, вы самый старший среди нас, вам и проливать алую кровь в дар гралам тракта Два Моста, - заметил князь. Он передал воину заточенный кинжал с выбитыми на позолоченной рукоятке узорами, и боярин без лишних возражений и раздумий совершил обряд. Он одним взмахом удалил птице алую голову на тонкой шее, а после свежей кровью облил землю под ногами каждого коня, дружинника и телеги. Вялое поникшее тело павлина выбросили на середину луга, куда совсем недавно ударила молния. К телу жертвы не разрешалось прикасаться никому кроме старшего в роду или в отряде.
- А если это не поможет? - недоверчиво спросил Ланс, с интересом наблюдая за совершением ритуала, в котором лица многих униатов прониклись благоговейным трепетом и ожиданием.
- Конечно, поможет, - без всяких сомнений ответил Ведимир. - Иначе я более не вспомню ни одного грала, покуда не завершу начатую миссию!
Толи угроза князя подействовала, толи жертва действительно оказалась по вкусу гралам, которые милостиво приняли её в дар, Ланс не собирался выбирать между объяснениями, которые в равной мере были для него неубедительными. Только гроза вскоре затихла, и к сумеркам всадники выбрались из вязких лугов к лесным окраинам. Широкая дорога ровной полосой пролегала между высокими деревьями. Всадники сошли с неё на ближайшую открытую поляну, где развели костер и устроили долгожданный привал при ясных звездах на темном небе и приятном дуновении свежего теплого ветра.
Яркое солнце пробивалось сквозь зелень листвы, тракт уходил все далее на восток через пролески и луга в обход оврагов, прорезавших местность из редких холмов. Земля под ногами вновь затвердела, летний зной быстро подсушил лужи от прошедших дождей, и повозки, которым за ночь подлатали развалившиеся оси и колеса, в окружении всадников быстро покатили за двойками впряженных в них лошадей под лихие пощелкивания кнутов. Душный воздух наполнялся ароматами лесных цветов и прочей растительности. Алое светило уже склонялось к закату, когда люди въехали под сень старых дубов, вставших подобно великанам вдоль дороги и вытянувших густые руки-ветви над головами людей. Шелестевший от ветра зеленый свод пропускал через мелкие прорези листвы косые солнечные лучи.
Ланс пустил жеребца медленной рысью вслед за Ведимиром, который как всегда возглавлял отряд, хотя никому в странствии не называл своего настоящего имени и титула, даже во время ночных остановок на постоялых дворах. Колдун подозрительно вслушивался в дыхание леса. В дубраве из могучих старинных деревьев и молодой поросли было глухо и тихо. Трели птиц, пересвистывания, которые звучали при вступлении в темную рощу, давно замолкли и более не радовали слух, хотя обычно лес гудел даже в сгущавшейся ночи.
Сбоку послышался крик совы, и позади громко заржали лошади. Ланс обернулся, но не успел осадить коня. Животное внезапно споткнулось и повалилось на передние ноги, выбрасив своего ездока из седла. Граф сумел защитить голову от ударов лошадиных копыт, перекувырнулся на земле и быстро вскочил на ноги, с изумлением озираясь кругом. Под товарищами также пали скакуны. Послышался треск и стоны, впряженные в экипаж животные упали наземь, перевернув за собой повозки, немало клади обрушилось на головы выпавших под колеса людей и искалеченных лошадей. Взгляд колдуна быстро метнулся вниз, заметив под ногами тонкую крепкую нить, натянутую поперек дороги через каждый десяток локтей. Он немедля потянулся к ножнам, обнажая меч, но враг уже напал на беспечных путников.
В легких светло-болотистых куртках, цвет которых сливался с зеленью леса, на дорогу выскочили десятки вооруженных палками и кривыми мечами разбойников. Некоторые из них выбежали из-за кустов, в которых прятались, натягивая веревки под копытами лошадей, другие спрыгнули на всадников и повозки с веток деревьев. Дружинники, не мешкая, приняли бой, отбиваясь от превосходившего численностью противника. Ланс не успел разглядеть друзей в суматохе, что воцарилась среди лесной тиши, а скрежет и звон металла от взаимных ударов по оружию лишь распалял азарт и желание дать отпор неожиданным неприятелям.
Вылетевший на колдуна молодой разбойник, пригибаясь, кинулся в ноги графу, который одним из первых встал на землю после падения с седла. Крестьянин со всего размаха ударил его толстой дубиной по коленам. Ланс вновь повалился ниц, а его обидчик, поднимаясь после своего рывка, занес палку для удара другого воина. Разбойники редко желали смерти своим жертвам, они всего лишь забирали добро, что те затащили в столь глухие дебри. Однако одолеть колдуна было не так просто, как показалось бесстрашному юнцу. Ланс приподнял голову над пыльной дорогой и нанес мальчишке сильную невидимую оплеуху, а затем еще один удар под затылок. Изумленный захватчик озадаченно ухватился за голову, даже позабыв при этом отразить нападение Елизара, вставшего на его пути.
Быстро вскочив на ноги, де Терро поднял меч против другого разбойника, соскочившего с одного из дубов на обочине. Они скрестили оружие. Противник был изворотлив и умен, он умело отражал выпады графа, который полностью сосредоточился на поединке. Если бы он решил заняться колдовством, то единственная минута выжидания могла бы стоить победы. Граф с ухмылкой на губах подумал, что его жизни вряд ли бы это грозило наихудшим концом, однако с каким сожалением он бы поверг ниц противника, осознавая при этом, что мог бы сокрушить его и в честном бою на мечах. Разбойник, которому на вид было чуть более тридцати, ловко избегал ударов колдуна. Он завел его к крайним деревьям, юркнул под одну из нижних ветвей, когда меч графа врезался в жесткую кору, покрывавшую старый ствол. Лезвие застряло в дереве, а униат, развернувшись всем торсом, так что по воздуху разлетелись его длинные светлые волосы, переплетенные в две косы, обрушил мощный удар меча на плечо соперника. Ланс успел увернуться, но кончик клинка разрезал его одежду, появилась кровь от неглубокой царапины. Мориец вознегодовал. Его оружие в правой руке вновь свободно разрезало воздух, отразив еще один выпад нападавшего. Он скрестил с грабителем сталь, которую никто не пожелал отводить первым. Ланс всем телом навалился на мужчину, подставляя под ногу ступню, так что униат упал наземь, хотя в защитном жесте все еще удерживал перед собой меч. Граф без промедления надавил на живот разбойника, заставив того скорчиться от боли. Метким ударом он выбил оружие из рук поверженного противника. Подобным приемам его обучили не в гвардии государя, в поединках дворян в первую очередь следовало заботиться о чести. Но если перед тобой враг, то думай сперва о своей жизни, так говорил его отец Оквинде де Терро, хотя во всей Мории этого пирата и адмирала почитали за самого благородного и честного из морян.
Ланс оглядел дорогу, посреди которой продолжалась бравая схватка воинов и разбойников, но взгляд привлекла странная пустота, образовавшаяся среди их отряда. С широкой тропы уже исчезли две повозки, третья скрывалась меж молодняка, ветви которого воры развели в стороны, открыв проход в чащу леса. Колдун окликнул брата, указав туда, где на земле лежали оглушенные и израненные велесы, от которых грабители уводили прочь лошадей, подбирали оружие павших в бою. С высоких дубов то и дело слетали острые стрелы, чтобы угомонить тех, кто не желал оставаться на земле и все еще жаждал борьбы. Один из выстрелов чуть не поразил графа, но тот удачно сдвинулся с места, и острый наконечник вонзился в кору дерева. Ланс быстро подскочил к тропе, где скрывался последний обоз. Заметив высоко в ветвях довольного стрелка, колдун взмахнул рукой в его сторону, и бедолага с испуганным криком повалился вниз, угодив на колючие заросли шиповника. Затем чары колдуна были направлены вдаль, где понукая искалеченных лошадей, трое мужиков тащили прочь от большой дороги захваченную на колесах добычу. Перед грабителями вспыхнул яркий столп света, от которого люди бросились врассыпную, а животные еще более взбесились, фыркая и взрыхливая копытами зеленую траву.
По лесу вновь разнесся сигнальный свист. На плечи Ланса опустилась прочная веревка, сжавшая его в петле аркана, которую ловец подтягивал к верхним ветвям одного из деревьев, где он ловко устроился. Мориец повернулся, чтобы разглядеть нового посягателя на свободу и жизнь, но путы соскользнули на шею, теснее сжимаясь от резкого взлета веревки. Он успел ухватиться за петлю, чтобы не дать удушить себя, но быстро почувствовал облегчение. Ратмир взмахом меча разрубил аркан и, подхватив край каната, потянул его на себя, вытащив из ветвей неказистого охотника, который не догадался опустить другой конец. Паренек быстро вскочил с земли и побежал сквозь кусты в лес, и Ратмир кинулся за ним. После условленного уханья совы те немногие разбойники, что еще продолжали сдерживать пыл воинов, тут же растворились в лесной зелени вслед за своими товарищами, уведших большую часть пожитков и клади купеческого обоза.
- Где наши кони? Где повозки? - возмущался Ведимир, оглядывая широкую дорогу, устланную раненными и убитыми телами. Князь только оторвался от умельца, что изворачивался целых полчаса от его ударов, а потом юркнул в кусты. Велес вытащил из плеча две стрелы, и его левая рука безжизненно повисла в воздухе. Не обращая внимания на потерю имущества, Веди уже пригнулся к одному из дружинников, горестно восклицая его имя и призывая гралов для проведения погибшего воина в незримый мир предков. Он закрыл его веки и поспешил к другим товарищам.
- Осталось лишь несколько лошадей, - ответил Ланс, следуя за братом. Вместе с князем колдун склонялся к тем, кому еще мог помочь, исцеляя их силой колдовства, а также прощаясь с теми, чьи глаза навеки погасли. Среди напавших бродяг убитых было немного, некоторых соратников разбойники успели увести при отступлении, но в плену у князя оказалось трое, в которых по их невысокому росту можно было признать коренных жителей речных берегов - улов. - Эти бандиты уволокли почти весь обоз. Если мы не поторопимся, они еще решат вернуться за последней телегой, - продолжил Ланс, когда Ведимир, наконец, убедился, что почти все товарищи, кроме четверых, целы и невредимы. Колдун силой остановил брата и сжал его раненное предплечье, передавая ему необходимые для скорого заживления силы.
Когда велесы собрались вновь в стройный ряд вокруг своего предводителя, Ведимир тронулся в дальнейший путь через темную дубраву. Грабители явно превосходили мирный отряд в числе и ловкости. Следовало посторониться этих краев. Тем не менее князь пожелал прихватить с собой тех лиходеев, что не успели сбежать, в надежде разузнать у них о логове бандитов, куда перекочевали все богатства, предназначенные для атана Атуба.
Далее по тракту двинулись пешими. Тройку лошадей впрягли в единственную уцелевшую телегу, а в седлах остались только Ведимир, Ланс и боярин Наир. Колдун освещал дорогу, когда на лес опустилась темная ночь, а сквозь густую листву не пробивалось ни света луны, ни сияния звезд. Но после неравной схватки и многочасового перехода все нуждались в хорошем отдыхе, поэтому решено было устраивать под недружелюбными сводами леса привал.
Пленным преступникам стянули веревками руки, на ночь их накрепко привязали к стволу одного из деревьев. Ведимир распорядился выставить парных дозорных, которые немедленно бы предупредили о новой опасности, а разбираться с шайкой грабителей князь решил, едва отряд достиг бы ближайшего поселения. Он твердо вознамерился поручить старосте деревни изловить бандитов, или хотя бы отправить гонцов в Рулку, столицу в ульских землях, для сообщения местному князю о беспределах в его краях. Но на утро от захваченных языков остались лишь разрезанные ножом веревки, и хотя дружинники клялись гралами, что ночью не смыкали глаз, не заметили даже мелкого зверя, не было сомнений, что за грабителями явились друзья, чтобы под мраком ночи вернуть их в родные лесные просторы, где каждый из воров обучился быть незаметным и неслышным для чуждого взора.
За день велесы добрались до большого ульского поселения под названием Сновка, после которого разливалась река Белу. Через неё пролегал крепкий мост в земли низов. Всю дорогу до постоялого двора, а также внутри просторного трактира Ведимир сокрушался о потерях.
- С каких это пор земли князя кишат разбойниками?! Да еще около самого большака... Хотя бесспорно, где в ином месте им обирать честных путешественников, - Ведимир вместе с Лансом и Ратмиром сидели за круглым низким столом. - Вот скажи, хозяин, - велес притянул за рукав плотного невысокого мужика, который как раз принес новым поселенцам свежего напитка, ибо прежние кувшины с брагой были уже опустошены, - разве мало со мной охраны, что эти наглецы осмелились устраивать на меня засаду? Разве проку им от моих мешков в повозках, или они узнали от кого-нибудь, что я везу? - Веди уже изрядно опьянел после тяжелого перехода, но переговорить с местными людьми было для князя необходимо, чтобы разузнать последние известия и дальнейшую дорогу.
- Что говорить, милые люди, - трактирщик подсел к ним за лавку, - в этих лесах грабители обитали всегда, только если раньше их была малая кучка, то ныне только крепкая дружина сможет выкочурить этих мальцов из дебрей. Разрослась банда после прошлогодних захватов фезов. Бродяги пришли из-за рек, да и среди униатов многие пошли неугодным гралам путем. Нужно прокормить семьи, а князь увеличил все подати, чтобы собрать дань для кочевников. Нелегкие нынче времена, друзья. Но и в низовских краях немало дорожной швали и воровья, готового обобрать последнего нищего, лишь бы набить собственный карман. Эти же ребята, переходя вброд реку, орудуют на противоположном берегу, а князья наши так и не знают, кому из них и в чьи земли следует посылать людей для того, что угомонить поганых ловкачей. Других нынче хлопот хватает, в страхе все перед гневом чужого князя, то бишь атана, как его там зовут у тинголов. Однако не всех трогают эти бездельники. Вы уж поговорите вон с теми людьми, - ул указал на соседний стол, за которым отдыхали двое: один пожилой и сутулый, уже седой мужчина в добротном кафтане, а другой молодой и стройный, годившийся ему в сыновья. - Господин Дагул много лет перевозит товар по тракту Два Моста. Он вам подскажет, как можно договориться с ворюгами, так чтобы и лошади, и обозы остались целы, но потратиться на полюбовный разговор все равно придется из вашего кармана, любезный. - Трактирщик поклонился, вставая из-за стола, и еще раз кивнул в сторону купца, сидевшего по соседству.
Новым собеседникам Брин Дагул был несказанно рад, тем более что под личиной светлобородого Ведимира торговец, принадлежавший к самому хитрому и молчаливому из униатских родов, воличам, мгновенно опознал князя велесов.
- Как же не узнать великого князя, когда ваш батюшка Ведимир так часто бывал в здешних краях?! Да и хотя я сам северянин, сразу слышу, что у вашего люда говор не речной, а прямо как в западных землях велесов, да и белобрысы вы все, - усмехнулся купец. Он велел принести еще напитков и горячего рагу богатырям, а затем продолжил отвечать на расспросы Ведимира. - Нынче нашему брату тяжело приходится. Монет у народа нет, а тут еще поборы неимоверные. Только и остался толк, что возить изящные товар для самых богатых бояр, а бродячим разбойникам только это и подавай. Они сами с голоду помрут, но мешок лекарственных порошков утащат в свои землянки да ямы, чтобы другим честным людям не досталось! - Брин жаловался как-то мягко, с улыбкой, ибо в наступившие дни отовсюду слышались лишь страдания, что даже на слезы и потери люди уже смотрели привычно, без особых переживаний. - Хочешь от них отбиться - даже войско тинголов не поможет, украдут из-под носа самого атана. А по мирному сговориться - значит отдать половину навара. Но иного выхода для быстрого оборота не придумали. Так что пусть у меня воинов-охранников не целый десяток, как за твоей одной телегой ползло, но согласен поддержать твой отряд, князь, а мои люди смогут отбиться от нахальства многих удальцов. С моими наемниками я плачу дорожной черни не более десяти золотых за проезд в Хафез.
- Что ж это за воины у тебя? - хмыкнул Ведимир, игриво осматриваясь по сторонам и задерживая веселый от выпивки взгляд на молодом человеке, что скромно держался рядом с бывалым торгашем. - Одного только молодца вижу, да и то не скажешь по его роже, умеет он орудовать мечом или таскает все больше для украшения?!
- Отец... - попробовал возразить юноша. Он сперва обратился к родичу, ища соизволения заговорить с князем, как того требовал обычай, но Брин лишь успокаивающе похлопал сына по плечу.
- Это мой сын, князь Ведимир, и он путешествует со мной отнюдь не для размахивания мечом, коим, однако, мастерски владеет, - купец хитро сощурился, так что мужчины за столом поверили ему на слово, не желая проверять на деле остроту клинка и затевать ненужную ссору по пустякам. - А наемники, что следует всегда за моим фургоном, ребята не менее бравые и умелые. А вот и они кстати...
Из темного места в углу поднялась четверка высоких воинов. Все они были одеты в темные грубые куртки, под которыми угадывались легкие кольчуги, в высокие сапоги были заправлены широкие штаны, а около пояса торчали по два меча с каждой стороны.
- Все в порядке? - неожиданно со стороны подошедших людей раздался приятный женский голос.
Ланс развернулся, чтобы внимательно оглядеть его хозяйку, и с удивлением заметил, что это произнес один из наемников, который сперва держался позади, но около стола Дагула присел ближе всех на крепкий стул. Волосы женщины были собраны в две косы и уложены на затылке. Её кожу уже покрыли морщины, однако голубые глаза с любопытством блестели на закаленном в дальних дорогах лице.
- Хороших же наемников ты подобрал, купец! - воскликнул Ратмир. - Для них дела найдутся в любые времена: кому оружием помахать в сечи, а кому гибким станом в ночи!
- Неужто ты, юный велес, сомневаешься, что я способна не только помахать мечом, но и заколоть им тебя? - женщина не дала вставить слова своим спутникам, которые уже почти зарычали на грубую шутку гостя. Она, по всей видимости, привыкла отвечать на подобные колкие выпады сама и даже любила это делать, судя по выражению её самодовольного лица.
- Да зачем меч, если тебя можно вместе с ним голыми руками завалить, так что ты не успеешь его из ножен вытащить! - не унимался Ратмир, несмотря на дружеское, предупредительное подталкивание Ведимира, который хотя слегка охмелел, но не желал доставлять неприятности людям нового знакомого.
Она лишь громко засмеялась в лицо униату, а её товарищи поддержали хохот. Ответ воительница произнесла, поднявшись и решительно оперев ладони о столешницу, наклонившись в сторону Ратмира:
- Даже если я легка как перышко для твоих кузнечных мускул, воин, не откажись от борьбы со мной. Посмотрим, кто кого первым уложит!
- Не надо, Клата, - Дагул просительно посмотрел на женщину, но она равнодушно отмахнулась от его слов, внимательно оглядывая своего противника и выжидая его решения. Ратмира не приходилось долго тянуть за язык, он с ухмылкой вскочил навстречу.
- Конечно, лучше бы здесь была мягкая постель, а не жесткий пол, уложенный лишь соломой. Но я был бы не против потом закончить дело на сеновале...
Клата отбросила прочь свое оружие, выходя на свободное место в зале, подальше от столов, занятых посетителями, которые уже обратили взоры на расшумевшуюся компанию. Напротив неё встал Ратмир. Они равнялись в росте, но его покатые плечи были в два раза шире стройной фигуры женщины, наряженной в обтягивавшую хрупкую фигуру мужскую одежду. Когда он протянул руки к ней, показалось, что воительница мгновенно согнется от тяжести и давления богатырских мускулов, но борьба ещё не началась, и она с улыбкой протянула тонкие руки к его груди. Картина больше напоминала пару, застывшую перед плавным танцем под звуки гуслей, но эта игра быстро завершилась, когда на лицах обоих воинов исчезло выражение насмешки. Осталось лишь желание одержать вверх любой ценой.
Оба, колдун и князь, с интересом оборотились на борцов, которые к немалому удивлению велеса и морийца сцепились в долгой схватке. Напряженное лицо Ратмира выражало искреннее недоумение тому, что все его усилия уложить на пол за предплечья хрупкую женщину оказывались бесплодными, сама же наемница также была сосредоточена и не отрывала взора от противника, неестественно легко упираясь в его тело под распахнутой рубахой. Затем девушка сделала шаг в сторону, и дружинник как будто воспарил в воздух. Она неожиданно опрокинула его на спину и с победным взмахом головы вступила мягким сапогом на его грудь. Ратмир вскочил с пола, ошарашенный произошедшим. Его глаза блуждали по женщине в поисках оружия, которым она так внезапно его покорила, точнее лишила движения и силы.
- Этой солдатке никак помогли все гралы, которым я не воздал благодарности за прежние победы и успехи! - под нос пробурчал он, так и не понимая, в чем же был подвох. Ратмир вернулся к друзьям и уселся подле них на скамье.
- На торговом тракте Клату знают все, - извинительным тоном произнес Дагул. - Она очень ловка, и поэтому под её зорким глазом и чутким ухом я вожу товар уже третий год, ибо если бандиты и встают на нашем пути, то предпочитают сами договариваться о проезде миром.
Воительница все еще принимала в середине зала похвалы и одобряющие хлопки выпивох. Похоже подобные представления на этом дворе она давала не впервой. После женщина возвратилась за стол купца:
- А на сеновале, мне кажется, ты бы упал еще раньше, воин, - засмеялась она, глядя в смущенные глаза Ратмира.
Вместе с большим крытым фургоном Дагула, который тащила тройка статных лошадей под присмотром нанятых охранников, велесы продолжили путь, перейдя по мосту в пределы низов. Странствие до второго моста через Гаю, за которой начинались владения фезов, ныне захваченные тинголами, продолжалось два дня. Всё шло тихо, без неприятных происшествий. Как заверил князя велесов Брин, уплата за проезд по землям низов была внесена в карманы главаря разбойников, наблюдавших за трактом, еще на постоялом дворе в Сновке, так что до второго моста всадников и обозы никто не должен был беспокоить.
Ланс всю дорогу с любопытством поглядывал на Клату, воительницу, что так неожиданно одолела одного из сильнейших воинов Ведимира. Она бросала в его сторону похожие, подозрительные и заинтересованные взгляды.
- Приветствую тебя, Ланс де Терро. А правду говорят, что ты настоящий колдун? - женщина подъехала к коню графа, который как обычно шел вровень с княжеским скакуном в самом переде отряда. Однако вопрос, который вылетел из уст униатки и загадочный взгляд её светлых глаз, заставили Ланса отстать от товарищей, тем более что он сам желал завести с воительницей важную беседу.
- Да, в далеких западных землях меня именно так и называют - колдуном, то есть приписывают способности, доступные лишь вашим гралам, духам всего сущего, - дружелюбно ответил чародей, вглядываясь в красивые, но уже увядавшие черты женщины.
- Эти далекие земли зовутся Морией, не так ли? И как поговаривают на дорогах, ибо именно на них собираются известия со всех концов света, во главе Мории уже много лет находится еще один колдун - государь Ортензий. А какие новости ты привез со своей родины?
- Я уже много месяцев как покинул отчие края, и не знаю, что бы ты хотела от меня услышать, - нерешительно ответил Ланс. Он давно не думал о родном доме в Алмааге. С тех пор, как в Деревню пришли известия о гибели государя, ему нечего было делать на острове. Там его уже никто не ждал. Хотя морийцы могли видеть в его лице наследника огромной державы, но Ланс де Терро стал иным, нежели надлежало быть правителю. Он стал колдуном, обрел вечную жизнь и вечное одиночество, которое не могли скрасить даже заботы о собственном народе, ибо до сих пор его прошлое находилось для него в забытье и неведении.
- Говорят, что государя Ортензия убили, а на его месте нынче управляет регент от имени истинного принца-наследника тех земель. Времена, когда колдуны смогли вновь раскрыть свои имена и не опасаться гнева людей, вновь канули в прошлое...
- Все может быть, Клата, - прервал её беспокойную речь граф, - но тебя должны более интересовать нынешние времена в землях союзников, когда люди продаются другим за монеты, не помня былой чести и обещаний. Неужели даже женщины уже взялись за мечи, оставив в пустых избах своих ребятишек?
Она лишь усмехнулась его намекам, но не ответила ни слова о том, почему пошла по стезе наемника. Клата приблизилась к морийцу, заставив обеих лошадей иди бок о бок, почти касаясь друг друга громоздкими седлами, и при этом властным голосом продолжила расспросы:
- Как давно ты начал колдовать, Ланс?
- Давно, очень давно, - тут же произнес колдун, сам подивившись своей поспешности, к тому же он добавил, сам того не желая, - еще до гарунских войн.
- Когда ты проснешься? - немного подумав, спросила воительница, не меняя строгого выражения лица, хотя сущность вопроса Ланс так и не уловил. Но, несмотря на это, он ответил ровно и быстро, извлекая знания из своего темного прошлого:
- Никогда, если засну очень крепко, - он через мгновения понял, что это был условный пароль между колдунами во времена, когда еще не была выстроена Деревня, где по сей день собирались все те, кто владел чудесными способностями.
- Ты пришел по своей воле или по приказу?
- Кто ты? - перед ним была не обычная униатка, показывавшая чудеса силы и ловкости, а одна из колдуний. Эта мысль тут же прояснила его голову, ибо он уже был готов послушно ответить на очередной вопрос. Но вместо этого Ланс пожелал узреть её истинный облик, и наездница предстала перед ним в тех же одеждах и фигуре, лишь её волосы окрасились в темный цвет, а на их фоне светлые глаза выдавали коренную морянку. Её лицо оказалось чуть более моложе, чем виделось до этого, но его тут же прорезали морщины негодования, так как ведьма заметила изменившийся цвет своих волос в одной из кос, переброшенных со спины на грудь.
- Прекрати! - шепотом велела она, хотя всадники уже шли в самом конце отряда. Она притронулась распахнутой ладонью к своему лицу и провела до самого сердца вниз, вновь принимая прежний вид усталой, но горделивой униатки средних лет.
- Ты тоже колдунья, - восхищенно выговорил Ланс. - Я не открою твоей тайны, но поведай мне, что ищешь ты в этих краях. Как давно ты скитаешься по миру и не бывала у родных морийских берегов?
- Я покинула Морию очень давно. В те дни, когда после нашествия гарунов на колдунов обрушились сами моряне, позабыв, что благодаря нашей опеке, а не живой воде, их деревни обходили стороной засухи и неурожаи, эпидемии и наводнения. Уже много лет я скитаюсь по землям около Гор Солнца, а до этого исходила всю Эрлинию. Лишь в Ал-Мира у меня до сих пор нет желания соваться, хотя гаруны создали империю достойную преклонения, пусть ныне она разрушена.
- Ты блуждаешь уже более трехсот лет?! В Деревне Молох отчаялся верить, что хоть кто-то из самых древних и мудрейших чародеев остались в живых. Может быть ты была рождена еще в Прибрежном краю и именовала себя наравне с другими Владыками, почти богами? - Ланс был поражен столь нежданной встречи, и слова о своей собственной участи потекли из его рта в надежде обрести у колдуньи помощь и поддержку, хотя немного ранее он глядел на неё с нескрываемым подозрением. Была ли навалившаяся на него откровенность результатом её чародейства или всего лишь желанием самого графа познать истину, так и осталось в безвестности, ибо он был уверен, что колдунья в своих ответах также ему не лгала. Поэтому Ланс лишь полагался на тот дар, который получают все колдуны - счастливую случайность, когда внезапно и неожиданно самые потаенные желания чародеев сбывались. - Если ты столь могущественная, Клата, то помоги и мне вернуть былые силы, хотя я ощущаю новые пределы своих знаний и умений с каждым новым днем. Я жил много лет назад, но память о тех днях померкла. Ныне я возродился в новом теле, не будучи способным узреть прежние деяния и замыслы... Как мне быть?! В Деревне чародеи даже не могут помыслить о таком, но ты мне не откажешь в совете?
Женщина с изумлением выслушала его слова, а после еще раз оглядела парня с ног до головы.
- Ты очень молод, но я также обрела свои силы не в старческом возрасте, а еще будучи во цвете лет. Однако я не принадлежу к тем вечно юным, кто когда-то покинули благодатный край во след глупым людям, уверовавшим в безразличных к их страданиям и мольбам богов. Я родилась во времена, когда государь Касий II отправился за горы покорять пелессов, боровшихся за свою независимость и все-таки отстоявших её. О Владыках Прибрежного края я слыхала в легендах, древних песнях и рассказах своего учителя об его наставнике. Раньше колдуны не знали единого прибежища и по негласному закону брали в ученики любого, в ком разглядывали способность к чародейству. - Клата бросила беспокойный взгляд на округу и, удостоверившись, что их спутники далеко ушли вперед по открытой дороге через крестьянские поля, продолжила рассказ. - Знаешь ли ты хоть что-то о Калаваргане? - Ланс отрицательно покачал головой, и колдунья сама ответила на вопрос. - Говорят, что это было удивительное сооружение из громоздких каменных глыб высотой в десятки этажей, площадью сотни квадратов. Оно знаменовало торжество человеческой и колдовской мысли над низшими верованиями убогих племен, что прежде населяли эти земли. Но и в этих краях в другие времена люди засомневались в колдунах, прогнали их прочь и разрушили их творения. Калаварган был выстроен вблизи реки, теперь на его обломках стоит величественный город фезов Шафри. А сам этот народ считается одним из самых мудрейших за счет наследия, что оставили его предкам изгнанники. Вблизи города, там, куда люди боятся ступить ногой, поищи колдуна, что сможет тебе помочь. Потому как он несомненно принадлежит к одним из Владык Прибрежного края. Полстолетия тому назад я заходила в те места и увидела его. Имен у него много, вряд ли они подскажут тебе что-то из забытого прошлого, но сила его знаний и опыта неимоверна, потому как в одиночку он поднял из руин часть Калаваргана, в которой уединился на долгие годы. Он выбрал жизнь отшельника, дабы добиться того, к чему стремился уже многие столетия. Я знаю лишь, что он дал обет о том, что не покинет вновь заселенные каменные ложи, покуда не обретет желаемого знания, но он может выслушать тебя и помочь... Хотя я впервые слышу, чтобы колдун сумел воскреснуть после своей смерти.
- Не воскреснуть, а возродиться, - поправил Ланс. - Прежде мое тело было совершенно иным, и ежели до сей поры остались в живых чародеи, которых я знавал и звал друзьями или врагами, учителями или учениками, то даже им не опознать во мне прежнего лица, они не смогут ни огорчиться, ни возрадоваться моей жизни. Но если мое возрождение связано с явлением колдовских чар, то значит и воспоминания прошлой жизни можно вернуть, иначе я бы не пожелал никому такой участи: томиться о том, что было раньше, незаконченное, незавершенное до конца, что кого-то не долюбил, а кому-то не воздал по заслугам...
- Но ты получил второй шанс. Люди веруют, что им доступно множество жизней, только колдунам этого не достичь никогда. Хотя ты воистину был величайшим из нас, если обрел подобное могущество, - Клата совершенно по иному посмотрела на молодого морийца, которого и до этого принимала за чародея, ибо уже наслышалась об его подвигах при взятии столицы велесов Дерявы, но не представляла насколько загадочен и таинственен его лик даже для него самого. - Я с трудом, но все-таки верю тебе, Ланс де Терро.
- Благодарю тебя, воительница. Отныне мне понятно, как столь хрупкая девушка так умело одолевает здоровяков и наводит ужас на местные банды злодеев, - усмехнулся Ланс. - Однако, кем бы я ни был, до поры мне осталось лишь пытаться вернуть расплату за свою жизнь - самого себя. Может другой колдун, один из тех вечных мудрецов, что уже десятки столетий скитаются по бренной земле, сумеет подсказать, возможно ли заглянуть за пределы своих снов, ибо кое-что из прошлого все-таки оживает в смутных видениях ночи. Я найду каменные палаты древнего Калаваргана, - чародей замолк, ибо название, впервые услышанное из уст униатки, оказалось знакомым для того, кто прежде был бестелесным узником солонки и сохранил некоторые знания и умения. Он не заметил, как Клата подстегнула коня и помчалась вперед догонять ушедший караван. А в голове у графа завертелись мысли о колдуне, что был одним из богов родины далеких предков морян, а также он вспомнил о книге, что так волновала царицу Антею и чародея Сарпиона. Ежели книга морийской колдуньи скрывала секреты древнего колдовства, то она должна была раскрыть перед ним путь к прежней жизни. Ланс уже слышал в придорожных кабаках на пути к тинголам, что в Черноморье окончательно улеглись волнения, и торговля с южной державой под властью прежней царицы вновь возрождалась. Он знал, что ведьмочка достигла своей цели, и с горькой ухмылкой предполагал, что колдовская книга вероятно уже уничтожена и не сможет ему ничем помочь. Хотя сожаление было мимолетным. Задумчивое лицо Марго и её голубые глаза заполнили его сознание. Ланс завертел головой желая оторваться от наваждения - он хотел не думать о возлюбленной чародейке. Пусть вернуть память прошлых лет было за гранью его возможностей, но забыть недавнюю любовь должно было оказаться ему по силам.
Путешественники распрощались на берегу тихой Гаи. Ведимир принял решение далее продолжить путь на одной из широкопалубных барж, что перевозили товар в самые южные воды Золотого моря. Брин Дагул тронулся в дорогу по крепкому мосту и, пожелав успехов велесам, согласился исполнить последнюю просьбу князя - доставить в ближайший город фезов, ныне управляемый кетаном, ставленником атана, послание о прибытии послов от велесов в земли за рекой для того, чтобы быстрая птица прилетела с этими вестями в палаты самого Атуба. Купец тоже направлялся в столицу Хафеза, так что друзья понадеялись на скорую встречу среди великолепных домов Шафри, хотя волич по дороге должен был посетить и иные города фезов, чтобы продвинуть вперед собственное дело по сбыту лекарственных эликсиров и мазей, изготовленных северянами из жиров животных. Но купец утверждал о божественном происхождении своих товаров.
Сплав по реке занял два дня. Князь щедро заплатил хозяину судна за скорую дорогу. Ярким летним днем, когда воздух мерцал от жары и зноя, небольшой отряд велесов сошел на деревянную пристань Шафри, города, выраставшего каменными громадинами из земли на восточном берегу Пенной, в которую в этом месте сливались воедино два её притока - Белу и Гая. Едва воины оказались на твердой земле, к ним приблизились вооруженные стражники во главе с чернобровым тинголом, который говорил на ломанном языке униатов. Он представился Самканом и был послан самим Атубом для встречи гостей из далеких земель.
Город Шафри окружали ровные высокие стены из красного кирпича, за которыми поднимались в небо или расширялись по земле разнообразные по формам здания. Улицы был вымощены грубым камнем, а между домами почти не виднелось проходов, лишь главные широкие дороги тянулись к центру, где находились самые величественные и красивые постройки зодчих. Поэтому прогулка по городу оборачивалась проходом через аркадные двери самих домов, жилые комнаты и небольшие сады. Воздух накалялся до невыносимой духоты от пылавших лучей, на улицах почти не было деревьев, их спасительной тени и зелени. В пределах крепостных стен, отделявших столицу от реки, не протекало ни одного водного источника, лишь глубокие колодцы, из которых с помощью мощных насосов поднимали воду, украшали голые пейзажи. Однако монументальность Шафри отступала перед взглядами усталых путешественников, которые замечали лишь бедноту и истощенность горожан, шатавшихся по улицам в поисках пропитания или подгоняемых тинголами на соорудительные работы. После захвата многие дома и здания лежали в руинах, осколки валунов и щебенки пылились под ногами, темные пятна от пережитых пожаров и запах гари до сих пор уродливым пятном лежал на лице прежде светлой и прекрасной столицы фезов.
Дорога привела послов и сопровождавших их вооруженных воинов атана к самому центру города на открытую, огромную по площади территорию, испещренную возвышениями в виде окружностей, где велся торг, читались указы правителя, устраивались представления и наказания преступников. Униаты объехали публичные арены разной величины и приблизились к главному высокому кругу, внутрь которого вели строгие ряды арок, державшихся на опорных колоннах. В этом месте было тихо и мрачно, шум и гам обыденной жизни остался в стороне от покоя, которым окружил себя глава города и повелитель тинголов. Поднявшись по пологим выступам вверх к самому солнцу, странники узрели большой каменный трон, на котором восседал атан Атуб. По бокам загорелые рабы обмахивали владыку широкими листьями южных деревьев, а около каждой колонны стояли охранники с закутанными лицами и повязанными на голову темными платками. Они были готовы по первому же жесту пронзить грудь широкими саблями любому нарушителю воли властелина. Из-за спинки трона вставало подобно грозной тени самое высокое здание в Шафри. Его было видно от первых ворот города - дворец-башня, украшенная белыми гипсовыми скульптурами, колоннами и лепкой. Остроконечные крыши четырех боковых башенок терялись в облаках. Требовалось много усилий, чтобы взобраться по многочисленным лестницах на самую верхнюю балюстраду сооружения, ибо там в прежние времена каждые день и ночь мудрецы фезов наблюдали за явлениями небесных светил - солнца, луны и звезд, предвещая по ним грядущее своего народа. Это здание ныне облюбовал атан, однако не для продолжения наблюдений и выслушивания воли богов, которые являли по вере фезов им знаки в далеких небесах, а для свершения воли и отдыха в его роскошных стенах. Хотя не менее изысканным и богатым был дворец правителя фезов, хафа, располагавшийся на другом холме старинного города.
Очутившись перед грозным лицом атана Ведимир, а следом и его люди, у которых еще при въезде в город отобрали оружие, позволив лишь князю оставить при себе меч его отца, низко склонился до самой земли, приветствуя хозяина этих краев.
- Я признаться не ожидал приезда столь высоких гостей в свой чертог, князь, - Атуб отвечал на языке фезов, который был немного знаком и правителю велесов, поэтому помощь советников из городских ученых для беседы двух вождей не понадобилась. - С чем пожаловал, князь Ведимир? Неужели самое главное твое сокровище, на которое я уже давно желаю взглянуть - княжну Милару - ты спрятал под платьями одного из этих воинов?
Атан говорил низким хрипловатым голосом, привыкшим отдавать приказы огромному войску, а не отпускать шутки, поэтому в его взгляде читалось не столько усмешка и удивление, сколько злобное презрение к гостям.
- Велесы пришли в великий город Шафри с заверениями мира, - ответил Ведимир. - Я по праву вернул себе престол отца, великого князя Ведимира, и теперь посылаю тебе, Атубатан, дары, чтобы искупить вину, которую по незнанию униаты посмели нанести тинголам, а также надеюсь возвратить в отчий дом своего меньшого брата - княжича Сигиря, дабы прекратить безутешные слезы его матери.
Никогда Ланс не слышал, чтобы Ведимир говорил неправду, слова князя были сильнее камня, весомее писанных законов, однако ныне велес даже не пошевелил бровью, произнося речи, что несомненно доставляли боль его честолюбию и сердцу, но были необходимы для его победы. С врагом всегда надо бороться его оружием, нередко повторял советник Элбет своим юным подопечным. Но что значило забыть о чести для колдуна, которому чары позволяли затуманить взор собеседника и лишить его воспоминаний об этих минутах лжи и падения?! Иную муку приносило сознательное бесчестие человеку, непривыкшему заключать сделки с совестью, губившему свою жизнь, ибо отныне она становилась противной ему самому: без доверия, без правды, без надежды. Колдун знал, что эти вопросы мучили его молодого брата, принявшего бразды правления. Но для вождей был более высокий долг, чем собственная жизнь и честь.
- Какими же дарами богата велеская земля?
По кивку атана несколько стражников из тех, кто проводили приезжую процессию по улицам Шафри, стали разгружать телегу, которую наполняли сундуки и деревянные лари. Перед тинголами раскрылись тюки с дорогими тканями, огромные сосуды с ароматным медом, большая шкатулка, доверху набитая переливавшимися самоцветами. Но подарки, которым действительно стоило позавидовать и восхититься из тех, что князь вез на поклон к атану - мечи и доспехи, выкованные умелыми мастерами велесов, сгинули в ульских лесах.
- Это всего лишь часть всех тех богатств, что я послал в твой великолепный город, атан Атуб, - заметил Ведимир. - К сожалению, нынче на дорогах в униатах даже князь не может быть спокоен за свою безопасность. Полно сброда, готового ограбить и нищего простака, и богатого вельможу. Вожди уже давно не могут примириться для того, чтобы решить, кому из них следует карать и излавливать плутов и мошенников, а попросту преступников. Уверенность в будущем надолго покинула наши сердца, и только вашей мудрости по силам её вернуть, - в этот момент Ведимир был по-настоящему жалок.
- Не так густо в дарах, как в речах, - проворчал Атуб. - Я не сомневаюсь, что твоих солдат может ограбить любой отрок, князь, но в моем народе не принято дарить черепки вместо целой вазы. И где же твоя сестра, за которую я обещал освободить меньшого из княжичей?!
- Разве печальные известия еще не достигли вашего дворца, Атубатан? Княжна Милара самовольно в тайне принесла союзные клятвы князю дризов Торику. Я не мог после этого не признать данного брака, потому как она стала более недостойной вашего внимания. Отныне дризы запустили руку в мои края, и я приехал просить помощи у великого атана, чтобы не допустить покушения соседа на свои владения. Велесы заплатят сполна и даже вдвое больше за то, чтобы княжич Сигирь вернулся в отчий терем, ведь князь Торик желает забрать мальчика себе, дабы свергнуть меня, законного наследника, и усадить в Деряве на трон малолетнюю куклу! А все, что было утрачено по пути в Шафри, прибудет пред ваши очи, как только мои дружинники лично разберутся с ульскими беззаконниками.
- Можно верить словам велесов, которые уже нарушили один раз обещания, при этом сгубив моего отца?! Притом не желают они исполнять приказов атана и ныне! Клянись же всеми богами и жизнями самых дорогих людей, что говоришь истину, князь!
- Клянусь! Клянусь гралами, что оберегали меня в пути, и да не покинут они меня на обратной дороге, ежели я говорю правду!
Среди каменных колонн установилась могильная тишина. Её нарушил скрежет стали мечей, вытаскиваемых из ножен тинголами по взмаху правой руки атана.
- Возвращение домой для князя велесов, однако, будет не столь скорым, - зловеще произнес Атуб. - Вот когда я действительно увижу подобающие дары, а также самых красивых велесок, шагающих впереди каравана, тогда я отпущу тебя домой. А покуда ты вместе с твоими спутниками подождешь исполнения княжеской воли, - тингол вытянул ладони и провел ею по первому ряду униатов, которые выступали перед атаном наравне с Ведимиром. Среди них оказались Ланс, Елизар и Наир. - Бросьте их в яму со зверьем. Тех троих, - его пальцы двинулись в сторону молодых дружинников князя, - отвезти к полорам, дабы Шусть услышал от людей князя Ведимира, что тот желает видеть его управляющим северных земель, покуда сам велес исполняет свои заветы у меня в гостях. А остальных отошлите на родину. Если они сумеют пешими добраться до отчих земель, то поведают сородичам, что следует собрать более щедрые выкупы за молодого правителя, иначе вскоре его позабудут не только гралы, но и мои любимцы, которые вмиг растерзают человеческое тело на куски, мясо заглотят острыми клыками, а кости закопают в темном углу.
Довольный хохот еще звучал в ушах недоуменных послов. Ведимир потянулся к мечу, но в одиночку он не мог противостоять десятку вооруженных стражников, которые окружили его людей. Колдун сохранил невозмутимое спокойствие, хотя был в силах раскидать от себя в разные стороны даже полсотни солдат, пусть это бы вызвало в последствие обрушение башни мудрецов. Но Ланса увлекало любопытство: куда же отведут пленников мрачные тинголы, узнает ли он об участи юного приемыша Лиссы, княжича Сигиря, или же о колдуне, скрывавшемся в покинутых развалинах Калаваргана.
- Вот как поступает тингольский атан с гостями, которым через своего посла на берегу обещал дружеский прием, - с презрением выговорил Ведимир, не сопротивляясь солдатам, которые подтолкнули его к спуску за каменным креслом Атуба.
- Очень скоро вы познакомитесь с друзьями, что всегда жалуют новых гостей! - продолжал злорадно шипеть тингол сквозь смех.
Четверых мужчин, подгоняемых острыми палашами, подвели к ступеням, что были выточены у подножия круглой арены позади трона атана. Ланс бросил взор на Атуба, который как будто бы вновь погрузился в собственные мысли, развалившись на каменном седалище. Как оказалось, за спиной атана находилось точно такое же кресло, обращенное в сторону великолепной башни. Однако дорогу к зданию преграждала широкая впадина овальной формы глубиной около десяти локтей, на дне которой под ярким солнцем возлежали огромные по размерам твари. Пленников подвели к самому краю ямы, её дно было засыпано светлым песком, а в стенах из камня виднелись множественные дыры-отверстия, закрытые прочными решетками. Ланс разглядел желто-черные шкуры зверей размерами с медведей, а по виду напоминавшие громадных кошек. В дальних южных краях их звали тиграми, знание об этом сохранилось от прежнего утраченного бытия чародея.
В спины людей врезались острые концы орудий, подталкивавших их в бездну, где рыжие монстры уже лениво подняли морды к появившимся на горизонте чужакам. Тигры встали на тяжелые лапы, подтягиваясь, обнажая при этом острые когти и оскал. Первым спустился князь. Он спрыгнул в песок, стараясь как можно мягче приземлиться на землю, чтобы успеть достать из ножен отцовский меч, ибо это была единственная надежда на жизнь для него и его друзей. За ним последовали Елизар и Ланс, а после с негромким криком в луже воды и жидком месиве арены оказался боярин Наир, которого за нерасторопность солдаты сами скинули вниз.
- Я не дам им напасть, - кинул в сторону брата колдун. Ланс был уверен, что сможет задержать хищников, однако если зверей обозлить колкими ударами меча, то в своей ярости они могли выйти из-под власти чар. Поэтому он надеялся, что князь не будет торопиться. К тому же графа волновала, где же та темница, куда повелел направить узников Атуб. Не пожелал же он скормить велесов животным и не насладиться этим зрелищем лично.
За колдуном встали Елизар, поддерживавший Наира, который повредил при падении ногу. Ведимир прикрывал телом друзей, шепотом веля им отходить. Три тигра подходили к свежей добыче с разных сторон, отодвигая людей к высокой стене. Ланс ждал, пока хищники не приблизятся достаточно близко друг к другу и к пленникам, чтобы одним махом нагнать на них страх, а точнее ударить огневой вспышкой или воздушным кулаком. Но внезапно с боку раздался звонкий голос, отвлекший внимание как напряженных и измученных воинов, так и хищников, из пастей которых при этом донесся рык, наполненный любопытства и жажды крови.
- Сюда! Быстрее! Быстрее!
Одна из решеток распахнулась, и оттуда звучала родная униатская речь. Тигр, находившийся в той части арены, злобно зарычал и бросился в огромном прыжке к раскрытому выходу, наперерез Елизару и Наиру, поспешивших к укрытию. Но зверь испуганно заскулил от взрыва в земле перед его мордой. Куча песка затуманила взор хищника, и он отупил. Ланс вместе с Ведимиром нагнали друзей, помогая Елизару, тащившему на своих плечах обессилевшего боярина. Мужчины скрылись от палящего солнца, за ними вмиг закрылась решетка, и лязгнул крепкий засов.
- Сынок! Сын! - счастливый крик ослабшего воина вылетел из груди, заставив Ланса и Ведимира оторвать взоры от тигров, с пущей подозрительностью двигавшихся в их сторону, хотя нынче между ними встала надежная преграда из железа.
Братья, наконец, посмотрели на тех, кто открыл для них спасительный путь. Отстраняя от себя кривлича, Наир Дрозд упал в объятия рослого юноши, которого звал сыном. Рядом с подростком шестнадцати лет были его товарищи: с осунувшимися лицами, в изодранных одеждах, но с радостными пылавшими глазами от того, что вновь встретились с сородичами. Кроме самого взрослого на вид Тсандира, сына боярина, за которым тот отправился в поход, в темном помещении среди закопченных дымом факелов и испещренных надписями стен новоприбывшие узники разглядели еще троих отроков и совсем юную девушку, сжавшуюся в клубок в одном из сырых углов.
- Сигирь?! А где княжич Сигирь? - недоуменно воскликнул Ведимир, озираясь в поисках брата.
Но дети лишь качали головами, а вскоре и вовсе опустили уже остывшие взоры в землю. Это они желали о многом расспросить взрослых мужей, пожаловавших по их уразумению для освобождения пленников. Однако вскоре с мрачным унынием и печалью дети поняли, что новые гости оказались такими же узниками ямы, как и они.
Князь перешел к расспросам, покуда Ланс осматривал ногу Наира, стремясь облегчить на время его муки и боль, ведь заживление некоторых ран даже с помощью колдовства не проходило быстро и бесследно. Краем уха колдун прислушивался к разговору Ведимира и ребят, окруживших воинов. Больше всего говорил Тсани, юноша с беспокойством взиравший на отца, но тем не менее признавший своего правителя, велеского князя, и не решившийся отмалчиваться под его строгим взглядом.
- Великий князь, уже бесчестное количество дней мы блуждаем по кругу в этих сырых камерах, что выстроены вдоль стен ямы. После того, как нас вывезли из Дерявы, мы жили несколько месяцев во дворце, в темной комнате среди мягких ковров и низких столов. Нас кормили и поили ежедневно, а иногда позволяли прогуляться по пустому каменному двору. Служанка из фезов заботилась о нас и передавала скудные сообщения с родины. Но как только в город пришли известия, что возвратился княжич Ведимир, то есть вы, и он забрал себе княжеский престол, нас бросили на глазах у кровожадной толпы в это логово чудовищ, которые стерегут пленников, а иногда лишают их жизни. Нас была дюжина. А теперь осталось всего пятеро.
- Что это за место? Куда делись остальные пленники?
- За каждой решеткой небольшая светлая камера, они сообщаются между собой темным узким коридором, - пояснял паренек. - Мы можем открывать их, чтобы выйти на солнечный свет, но там, - он боязливо кивнул в сторону ровной песчаной площадки, - нас всегда поджидают они, поэтому мы обычно запираемся и ждем удобного случая, чтобы подобраться к еде и воде, что оставляют стражники. Кормят нас обычно два раза в день. Тинголы кидают куски мяса зверям, и опускают полные ведра с водой и с похлебкой, иногда бросают хлеб или фрукты, к которым не притрагиваются полосатые. Пока они жуют, мы можем проскользнуть по арене и забрать пищу. Если же не успеем, то сами можем стать едой. Так каждый день. А порой на представление собирается толпа людей, и сам атан смотрит за тем, как они, - он вновь кивнул в сторону тигров, - охотятся за нами. Их тогда специально держат несколько дней голодными. И нас тоже.
Мужчины обратили взоры полные ужаса и сочувствия на несчастных детей, уже несколько месяцев вынужденных бороться за свою жизнь на дне темной ямы.
- Иногда сюда спускаются солдаты, - продолжал Тсани. - Они приводят других пленников и забирают самых слабых или сильных, как им вздумается, то есть как им прикажут. Места здесь много, но когда много людей, еды все равно на всех не хватает, поэтому силы покидают, а особенно тяжело с водой. Звери повадились в последнее время переворачивать полные ведра, отчего образовались лужи, а мы изнываем от жажды. Уже погибли Самара и Гринди, а молодых девушек из семьи Кажича даже не отпускали в яму, их сразу увели в соседние палаты, где, поговаривают, у атана гарем, то есть женский дом. А одного старца-феза на наших глазах кошки разорвали в клочья.
- А где княжич Сигирь? - Ведимир не удержался и вздернул юношу за плечо, призывая того не тянуть с ответом о судьбе брата.
- Сигирь был самым младшим, но юрким и разумным. Пока он был с нами, звери слушались его, и нам всегда хватало еды. Но потом он сбежал. Он звал нас с собой, но я не решился уходить темными тоннелями, что ведут к прожорливым крысам и червям, как рассказывали фезы! - вскрикнул юноша. - Они все послушались меня, - он удручающе обвел взглядом своих друзей, - а теперь я знаю, что был не прав.
- Да он заблудился во мраке переходов! - пробурчал один из мальчиков, едва не срываясь на рыдания. - Отсюда нет выхода. Только во дворец, где нас вновь бы схватили стражники и точно бросили на кормежку этим кискам, как они их кличут! Мы надеялись только, что атан смилостивится над нами, ежели наши родные сумеют его задобрить. Но если сам князь теперь у него в плену...
- Малыш, глупо полагать, что великий князь может быть у кого-то в плену, - приободрил всех Ланс. Он задорно улыбнулся, хотя взгляд при этом выражал горечь от лиц и истории измученных узников.- Разве ты не видишь, что при нем все еще отцовский меч, а также верные друзья. Вместе мы обязательно что-нибудь придумаем. А теперь расскажите более подробно, куда исчез княжич.
Вновь ответил Тсани. Он недоверчиво поглядывал на колдуна, не признавая в нем знакомого велеса, да и говор у морийца был совсем не похож на униатский. Тем не менее, парень обращался теперь именно к колдуну, почувствовав, что этот человек не просто так удостоился дружеского взора самого князя.
- В темном коридоре вокруг арены есть не только выходы к небольшим, подобно этой, комнатам, но и проходы в подземелье. Здесь очень много перекрытых засовами и замками решеток. Мы знаем, через какую из них стражники попадают в темницы, но она очень надежно заперта. Некоторые двери тут оставлены без присмотра, но по ночам оттуда тянет могильным холодом как в склепах и усыпальницах, иногда там жутко завывает толи чудовищный зверь, толи ветер. Там есть крысы, и мы ловили их, когда было совсем плохо, - он смутился и замолчал, но под внимательным взглядом воинов продолжил объяснение. - Туда очень опасно ходить. Там бывают обвалы, и под ногами собирается вода, в которой ноги морозят чьи-то лапы... Мы сами завалили несколько из подобных проходов, даже Сигирь не заговаривал о том, чтобы пройти по ним до конца. Он предлагал пробраться вслед за стражей во дворец, оттуда выбраться в город и сбежать за его стены, хотя они так высоки, что вряд ли это было возможным. А потом к нам подселили одного городского вора, который рассказал, что все эти подземелья выводят за пределы Шафри, потому как являются развалинами древнего города, на котором фезы выстроили свою столицу. Он обещал, что сбежит сам и поможет нам ускользнуть. Особенно ему поверил княжич. Но феза вскоре вытащили наружу, на свободу, после того, как он сумел избежать клыков тигров на игрищах, устроенных тинголами. В этом была немалая заслуга Сигиря, однако после своего освобождения, Плут, как его звали, видимо, позабыл о нас. Да и кому мы были нужны?! - произнося жестокие слова, Тсандир уже совсем не казался малым подростком. Он был решителен в своих размышлениях, не отступил бы назад и в своих поступках, решил Ланс. Перед ним стоял храбрец, который стал бы отменным воином, вручи в его руки меч. - Сигирь улизнул в тоннель, по которому ходили стражники, около двух недель назад. Он прошмыгнул в коридор, когда они зашли, чтобы вытащить из углов самых слабых и уже умиравших от жажды и страха пленников. Мы не согласились следовать его плану. Княжич ведь еще совсем мал и глуп, так я отговаривал своих товарищей. Только Дара хотела пойти с ним, но я не позволил ей, - он поднял глаза, наполненные виной за свои поступки, на девочку, из угла наблюдавшую за незнакомцами. - Сигирь исчез в темноте, и больше мы ничего о нем не слышали. Его не вернули обратно. Больше к нам никто не заходил за это время. Мы остались совсем одни, только мы и эти звери, да далекий шум города.
- Покажите мне ход, в котором скрылся княжич, - велел Ланс. Он не желал терять ни минуты времени, надеясь поскорее выбраться из сырого мрачного круга. Тсани поднялся с земли и шагнул во тьму прохода, за ним поспешили Ланс и Ведимир.
- Сперва мы должны узнать, что случилось с моим братом, - на ходу заметил князь. Похоже, он никак не мог поверить, что младший княжич был способен самостоятельно двинуться в опасное странствие под землей, которое имело очень мало шансов на успех.
- Конечно, - ответил колдун. - Мы двинемся его путем, чтобы узнать, куда он пропал. Но при этом надо постараться сохранить наши жизни, а также поднакопить сил.
- Плут говорил, что подземные ходы уводят на многие версты в разные стороны города, а некоторые даже за его пределы, - вставил Тсани, оглядываясь на воинов, хотя в полумраке можно было различить лишь их силуэты. - Если в них заблудишься, то навсегда останешься в непокрытой могиле под толщей камней.
Они провели ночь в небольших камерах, прижимаясь друг к дружке, а также к холодному металлу прутьев решетки, желая разглядеть где-то в непроглядной тьме свет звезд, при этом опасаясь приближения свирепых хищников. Вечером никто не позаботился об еде ни для зверей, ни для людей, и настроение пленников совсем упало, несмотря на обнадеживания Ланса, что вскоре они обретут свободу. Но колдун молчал о том, что возможно до сладостного момента доживут не все. Девочка и один из юношей выглядели очень слабо и истощенно, даже его чародейство не вернуло им сил. С приходом рассвета пленников разбудил шум трения о камни деревянных помостов, над глубокой ареной расстилали темную материю, закрывшую солнечные лучи.
- Опять, - обреченно вздохнул Тсани. - Они устраивают представление, желая выгнать нас к тиграм.
Серый утренний свет померк, и люди погрузились в беспокойное забвение, которое то и дело тревожили звериные рыки или окрики тинголов, готовившихся к забавному зрелищу.
- Но мы ведь можем не выходить из укрытий, - сказал Наир, когда пленники собрались в одном месте, чтобы обсудить грядущую участь. - Эти клетки надежно заперты с внутренней стороны, да и звери не столь разъярены, чтобы кидаться с острыми когтями на решетки.
- Обычно их держат впроголодь перед собранием толпы несколько дней. Пожалуй, атан не удержался, желая поглядеть на новых заключенных, - сын велеса виновато посмотрел на рослых мужчин, которые внимательно его слушали. - Скорее всего, они опустят вниз только воду, и мы должны будем отправиться за ней, чтобы напиться.
Воины признали правоту его слов. Несмотря на то, что ребята не произнесли за прошедшую ночь ни слова жалобы или просьбы о куске хлеба и глотке воды, каждый из них исчерпал последние силы. Даже колдун, познавший удивительные способности своего тела переносить самые жестокие лишения, хотел пить и есть, поэтому он тут же согласно кивнул в сторону Тсани, который вдобавок заметил:
- А если никто из нас не выйдет на арену, то сюда пожалуют стражники и вышвырнут самого слабого, которого звери точно растерзают на глазах у восторженной толпы.
Звуки множества голосов, далекие завывания трубы, лязг металла и скрип дерева доносились сверху, где мерцала темная пелена ткани, сквозь которую пробивался тусклый свет. А потом раздался твердый громовой голос самого атана, обратившегося на неизвестном языке к своим подданным. Развевавшийся от ветра купол-занавесь был убран, и пески ямы залили яркие лучи полуденного солнца.
- Я сам выйду в круг, - без всяких колебаний проговорил Ланс. - Колдун сможет постоять за свою жизнь, а вот князь должен припрятать на всякий случай меч, потому как эта будет единственной защитой для тех, кто останется за решетками. Нам обязательно надо утолить жажду и голод перед тем как углубиться в подземелья. К тому же следует расспросить кое о чем атана, - граф встал около выхода, внимательно наблюдая за тиграми, которые бродили по арене, задрав головы кверху, оскаливаясь на людей, собравшихся по краям ямы. Один из мальчиков протянул ему жестяной сосуд, в который они набирали воду, и мориец крепко сжал в ладони тонкую ручку кувшина.
Вновь затрубили, и с того места, где схваченных послов сбросили вниз, на толстых веревках в песок опустили два полных деревянных ведра с водой. Хищники остановились, ожидая, что вскоре им будут сброшено долгожданное угощение, однако веревки обвисли, и более никто не появлялся у заграждений, что окружали каменную яму. Тогда тигры лениво направились всей троицей к темной луже, возле которой была оставлена вода, и, вылакав из ведер несколько порций прохладной жидкости, как по команде, улеглись рядом на мокрый песок.
- Чего заснули?! Эй, мордастые, где ваши зубы! Кого вы будете есть? - доносились из толкавшегося за деревянными панелями строя горожан окрики.
Затем в одного из хищников полетел огрызок яблока и сухой ломоть хлеба. Из укрытия пленников была видна груда людей, собравшихся на противоположном краю стены, откуда и был произведен меткий бросок. В три прыжка тигр оказался под оравшими зрителями и, громко огрызаясь, встал на здание лапы. Его размеры поразили толпу, мгновенно затихшую, а потом с испуганными криками поддавшуюся прочь от пропасти, подминая задние ряды. Было явно, что еще один ловкий прыжок вверх, и зверь одолел бы даже деревянные помосты, вырываясь наружу. За своим товарищем последовали другие звери, один из них при этом не забыл задней лапай нагнуть ведро, готовое перевернуться. Тигр отскочил в сторону от водяных брызг и протрусил, рыча на ходу, к испуганному народу. Видимо, он даже не заметил, что Ланс чарами остановил посуду, покачнувшуюся в разные стороны, но так и не опрокинувшуюся в песок. В тот же момент, когда звери покинули сторожевые позиции, колдун выскочил из ближайшего к луже отверстия через распахнутую решетку.
Он добежал до ведер, которые были наполовину опустошены и, зачерпнув полный кувшин чистой воды, кинулся обратно к друзьям. Ланс передал сосуд в руки Ведимиру, решительно бросив взгляд обратно к воде. Нужно было попытаться достать её в достаточном количестве, поэтому колдун уверенно двинулся назад. С его появлением крик толпы раздался с противоположной от тигров стены. Звери тоже заметили свою возможную добычу. Они жадно наблюдали за быстрыми движениями человека, успевшего уже почти скрыться за железными прутьями, но когда он вновь вышел из тени на яркий свет, хищники прыгнули ему навстречу и почти сразу же оказались в центре арены. Но последовавшие действия были не столь быстрыми и яростными. Перед мордами животных мелькнула огненная вспышка, тигры попятились обратно в прохладу дальней стены, а песок окрасился высоким пламенем, разделяя арену на два полукруга. Ланс, удостоверившись, что отныне звери не осмелятся подойти к нему, ухватился за веревки, удерживавшие большие посудины. Они легко порвались от его касания, а в воздухе разнесся запах горелых нитей. Чародей схватил оба ведра и вернулся в темный проход. В тишине, воцарившейся после свершенных чудес, раздался повелительный голос атана:
- Гонти ханам! - Атуб, которого колдун заметил только сейчас, приподнялся со своего каменного трона, обращенного в сторону подземной арены. Он указывал вытянутой рукой на человека и выкрикивал искаженным от гнева ртом приказы своим солдатам.
В сторону Ланса полетели два копья, но он сумел уклониться. Еще одно толстое древко вонзилось в песок прямо перед лицом, и Ланс замер. Солдаты стояли около края занятого своим господином, а также его приближенными. Возле атана находилось немало тинголов, одетых в богатые одежды, а прямо рядом с троном, устроившись на одном из широких каменных подлокотников, сидел мальчик, скорее всего, приходившийся сыном вождю, потому как его украшенный сине-золотыми красками короткий наряд поверх атласных брюк в точности походил на одеяние атана.
Другое копье направилось в сторону колдуна, однако оно переломилось и вспыхнуло огнем в воздухе, не достигнув цели. Атуб продолжал отдавать приказы на грубом родном языке, и не было сомнений, что он требовал уничтожения пленника. Несколько воинов, вооруженных тяжелыми мечами, проталкивались сквозь толпу, чтобы спуститься в яму в том месте, где не было тигров, которые отрезанные огнем встали как раз под троном тингольского вождя. Однако Ланс также не тратил времени впустую. Он заметил боковым зрением, как на помощь выбежал Ведимир, обнажая свой меч. Колдун же лишь опустил перед собой ведра и вытянул вперед обе руки, как будто порываясь ухватить что-то невидимое перед собой. Его движения были совершенно излишними для колдовства, однако по-прежнему не забывая об огневом рубеже, граф таким образом лучше представлял то, что собирался сотворить.
Мальчик, сидевший подле Атубатана, как и сам правитель, находился довольно далеко от колдуна, но для Ланса это не составляло особых затруднений. Он вознес руки, и внезапно маленький тингол поднялся в воздух, а после плавно поплыл в сторону чародея. Толпа разразилась недоуменными возгласами, по большей части обращенными к человеку, который делал невозможное. Многие фезы запрокинули головы вверх к светлому небу, взывая к богам, а тинголы оборотили взоры на могучего атана. Атуб замолк, увидев, как его сын завис над ареной. Под ним сгрудились три тигра, пожелавшие вблизи рассмотреть, кто посмел загородить им солнце. Сам же мальчик был не в силах передвигать нижней частью туловища, он испуганно ворочал головой и торсом, желая отыскать взглядом своего отца, чье имя выкрикивал. Тем не менее, паренек не зарыдал и не потерял присутствие духа даже когда осознал, что в нескольких локтях под его ногами встали голодные хищники.
- Останови своих людей, не то мальчику придется разделить участь пленников! - громко обратился к атану Ланс. Его униатскую речь тут же перевел один из приближенных к Атубу военачальников. Тингол взмахнул рукой, и солдаты, которые после испуганного ропота толпы вновь занесли в воздухе копья и обнажили мечи, отступили от ямы.
- Все твое потомство будет расплачиваться за покушение на атаниса! - грозно ответил тот самый командир войск, что стоял подле Атуба. - Освободи любимого сына вождя! И тогда он освободит тебя, - добавил он спустя несколько минут, расслышав повеление атана.
Ланс захотел засмеяться, но он почувствовал, что с трудом может говорить нужные слова, а хохот лишь отнимет столь необходимые в этот момент силы. Он не отрывал взгляда от мальчика, удерживая того над землей:
- Мы и сами вернем себе свободу, если пожелаем. Только для начала ты приведешь князю велесов его меньшого брата, а после получишь целым и невредимым своего сына, - колдун говорил непреклонным тоном, но Атуб понял, даже не разбирая речь противника, что тот не отступится и исполнит все свои угрозы и обещания. Атан заговорил в ответ. Советник переводил слова:
- Княжич Сигирь уже должен был встретиться со своим братом, потому как он вместе с прочими узниками заключен в яму. Атубатан согласен отпустить вас всех.
- Сигиря там нет. Он исчез две недели назад, и твои стражники скорее всего захватили его! Где мальчик?
- Но атану неизвестна его участь! - негодующе ответил тингол. - Неужели ты сомневаешься в словах правителя?! Княжич мог иссохнуть от жажды и голода, но тогда вы должны были найти его тело!
Всё заклокотало внутри графа от того безразличия за судьбу маленького велеса, что звучало в речи советника. Он слегка отпустил атаниса вниз, и наследник Атуба закричал от страха, потому как один из тигров с жадностью распахнул огромную пасть, подпрыгнув вверх, и едва не достал до пяток ребенка. Толпа ахнула от волнения, Атуб вскочил со своего каменного места, протягивая вперед руки.
- Мы ничего не знаем о судьбе княжича, - вновь повторил советник, удерживая своего владыку у края возвышения, на котором стояли вельможи тинголов.
- Отпусти его, Ланс, - совсем рядом раздался просительный голос Ведимира, - мальчик же совсем мал, еще меньше Сигиря. Посмотри, какой ужас ты на него навел.
Другой зверь вдруг запрыгнул на спину своего товарища и встал на задние лапы. Акробатический элемент хищника еще более взволновал публику. Люди завопили. Особенно резко раздавались женские крики. Не ожидал такого исхода и колдун. Хищник царапнул когтями по зависшей в воздухе ноге, но Ланс уже отвел атаниса в сторону, а после перенес перепуганного мальчика за боковые заграждения, опуская его на руки мужчин и женщин.
Сверху прогремел яростный приказ Атубатана. Десятки вооруженных стражников спрыгнули в яму. Испугавшись за жизнь мальчика, колдун унял и линию огня, что разделяла арену. Пламя мгновенно потухло, и теперь вслед за князем, потащившего за рукав морийского брата и друга к ближайшей камере, бежали не только воины, но и звери. Граф забыл о воде, что собирался принести пленникам. Лишь единожды он обернулся в сторону настигавших тинголов, но в тот момент его вновь ухватила сильная рука. Елизар затащил друзей в темный угол и захлопнул за ними на засов решетку.
- Надо уходить, - решительно произнес Веди. - Они убьют нас. Атуб послал сюда людей через подземные входы из дворца, я уверен в этом.
Князь отступил в темный проход, соединявший между собой камеры вокруг арены. Разглядев в полутьме вход в один из сырых тоннелей подземелья, ударом ноги он легко вышиб решетку, что прикрывала проем.
- Нет, нам не сюда, - выкрикнул Тсани. Парень поддерживал своего отца, следом встали готовые к побегу мальчишки, Елизар держал на руках истощенную Дару, а Ланс устало оперся о холодную каменную стену. У него кружилась голова. Он знал, что чародейство требовало усилий и отнимало энергию, но прежде колдун никогда так сильно не уставал как духовно, так и физически. - Сигирь ушел через другой ход, - продолжил юноша.
- Если получится, позже мы вернемся за Сигирем и попробуем отыскать его следы, - ответил Ведимир, вступая в темный коридор, - а пока там нас неминуемо встретят солдаты. Вперед. Ланс, посвети, как ты не раз делал по ночам.
Они поспешили во тьму. Первым шел колдун, уже вернувший себе часть утраченных сил, за ним ступали дети, Наир с сыном, Елизар с девочкой и замыкал цепочку Ведимир, крепко сжимавший в руках верный меч. Позади слышались звуки погони. Рык тигров нарушал тишину заброшенных переходов, но, видимо, хищникам не слишком по вкусу приходилось на сыром холодном полу. Вскоре до слуха стали доноситься лишь окрики солдат, что подгоняли зверей острыми копьями и мечами. Ланс освещал путь бледным шаром, зажженным на раскрытой ладони. Он мало оглядывался по сторонам, шагая вперед, во тьму. Подземный ход, по которому они шли, был достаточно широким, сооруженным из ровного обтесанного камня. Под ногами на узорчатой плитке вскоре зажурчала вода, и путники слегка замедлили движении, желая вдоволь напиться, несмотря на то, что князь и колдун неумолимо спешили вперед. Вскоре проход разделился на три ветви, с каждой из которой стекали по полу прохладные ручьи.
- Да мы никак уйдем прямо под реку, - заметил Елизар. - Знать хотя бы, где тут запад, где восток.
- Сигирь скрылся в коридоре, что находится правее этого хода. Он выводит во дворец, который выстроен на западе города, поэтому нам надо держаться всегда правой стороны, - вполне логично заключил юный Тсани, и, прислушиваясь к его словам, Ланс свернул в бок.
Они шли вперед еще около часа, а позади все слышна была погоня. Каждый раз Ланс заворачивал в правые отвороты темного лабиринта. Вода уже исчезла, под ногами шуршали слои мелких камней и пыли. Воздух то совсем разряжался, то вновь наполнялся на очередной развилке свежестью, и колдун с надеждой пытался почувствовать, откуда она приходит, чтобы выбрать верный путь. Однако вскоре перед униатами встала темная дыра. Граф внезапно остановился на самом краю пропасти. Он редко смотрел под ноги, впереди освещались все те же каменные стены прохода, но теперь снизу зиял бездонный обрыв.
- Может вернемся? Мы совсем недавно сюда зашли. Следует выбрать другой коридор, а то заплутаем и будем ходить кругами, - опасливо произнес Наир.
- Если вернемся, то потеряем то преимущество, что выиграли у преследователей, - хмуро ответил Ведимир. - Неужели, провал так глубок? А как широка пропасть?
Под взглядом Ланса светлый шар размером с печной горшок медленно переместился в темноту. Когда он проплыл около десяти локтей, снизу вновь затемнела гладкая поверхность камней. Потом усилием мысли колдун опустил светлячок в глубины пропасти, но шар становился все меньше и тусклее, а конца ей было не видать.
- Никак мы наткнулись на какой-то колодец великого старого города, что построили еще прежде самого Шафри, - предположил один из ребят.
- Мы можем попытаться перепрыгнуть, - задорным голосом отозвался другой. - Если как следует разбежаться. Дома я прыгал так с крыши дома в стог сена...
Храбрец получил от старшего Тсандира оплеуху, но Ланс улыбнулся идее мальчишки.
- Отличная мысль, - колдун ухмыльнулся еще сильнее, заметив недоверчивый взгляд князя. - Я постараюсь перебросить вас на ту сторону, подобно этому огоньку. Как я сделал сегодня с сыном Атуба, - пояснил он. - Если мы окажемся за преградой, то точно можем не беспокоиться о погоне. Разве что они возвратятся в город за дровами, чтоб перебросить их на манер моста, а после настигнут нас в каком-то тупике...
Ведимир и Елизар совсем не одобрили подобную затею, они лишь недовольно покачали головами. Но Ланс не стал дожидаться разрешения или приказа князя велесов. Он шепнул на ухо пареньку, который хвастался прошлыми прыжками с высоты, что нынешний полет будет не менее увлекательным и захватывающим, и, подтолкнув того на самый край, подхватил тело воздушным потоком, желая, чтобы тот переместился на противоположную сторону, где Ланс оставил гореть одинокий огонек. Граф незаметно смахнул со лба капельки пота, выступившие от концентрации и собранности своих помыслов. Он ужасно устал, чувствовал, как изнемогал после каждого перемещения на расстояние всего в десяток локтей. Духовные чары отнимали внимание и способность здраво и последовательно мыслить, но когда колдун воздействовал на физические законы природы, он терял также силы тела. Ланс ощущал, что сам на руках тащит через пропасть как легкую Дару, так и отяжелевшего за десятки прожитых лет боярина Дрозда. Однако граф не позволял себе отдыхать более чем того было необходимо для следующего усилия. На противоположном краю уже стояли все друзья кроме князя Ведимира. Брат заглянул в пропасть и вновь поинтересовался у колдуна, не будет ли безопаснее выдолбить отверстия в боковой стене, по которой можно перебраться через дыру. Но его уже подняла в воздух невидимая сила, и вскоре велес оказался подле товарищей.
- А как же ты?! - выкрикнул издалека Ведимир.
Только тогда Ланс понял, что не знает, как самому перебраться через темную впадину. Колдуны в Деревне говорили, что люди не могли летать, потому как они были не птицами. Ланс поспешил успокоить поджидавших на другом краю друзей, что вскоре подобно им окажется на твердом полу, лишь отдохнет несколько минут. Он прислонился к шершавой стене. Голова трещала, мешая обдумать иные пути, но никаких светлых мыслей не было и в помине. Где-то сбоку вновь раздался рык зверя, и Ланс очнулся от забытья, что охватило его тело и разум. Тогда же он расслышал зов друзей, старавшихся кричать не громко, чтобы не выдать себя тинголам. Его окликали как Веди, так и мальчики, и даже маленькая Дара.
- Я готов, - ответил он во тьму, потому как светящийся шар потух. Колдун заново зажег огонек, легко направив его вперед.
Он поднялся в воздух на краю каменного пола, а потом пожелал двинуться вперед, но не смог. Его тело продолжало висеть между каменными стенами. Он пожелал и представил, что перенесется в другую точку коридора, но ничего не изменилось. Ланс закрыл глаза. Это всего лишь страх, произнес он про себя. Я должен быть уверенным, что все получится, и тогда легко полечу. Самоубеждение не помогло. Он остался на месте. Тогда колдун сделал в воздухе широкий шаг, желая пройти по воздушной тропе, как будто она могла его удержать. Он вспомнил, как уверенно и без помех пересекла когда-то по волнам бурную реку Марго, но, передвинув вторую ногу, Ланс разобрал, что камнем летит вниз. До него донеслись испуганные крики, однако граф уже вернул себе способность менять окружающий мир. Чары остановили падение. Он поднял голову вверх, а после и его тело медленно поплыло к свету. Он вновь оказался на глазах друзей, только теперь Ланс висел в воздухе, а под ним разевала пасть бездна, а никак не каменная шахта, до которой был лишь один шаг назад. Но колдуну нужно было идти в противоположную сторону.
- Ланс, давай! - подбадривал его Ведимир. - Иди сюда, ты же теряешь силы.
Он отметил правдивость в словах брата. Своим промедлением чародей лишь разбрасывался последними силами, которые ему еще могли понадобиться. Ланс вновь сделал огромный шаг в пустоту и снова окунулся в пропасть, быстро вынырнув на светлую поверхность. Затем еще два шага, и он уже ухватился за протянутую князем руку. Ведимир и Елизар вытащили его из очередного спуска в пропасть, и друзья вновь продолжили путь.
Тоннель пошел под откос, а затем опять начал подниматься. Путники пересекли длинную лестницу, выдолбленную в камне в виде ровных ступеней, затем они свернули в очередной правый закоулок, и ровная стена по бокам превратилась в испещренную мхом и трещинами пещеру. Это оказался тупик. Беглецы решили недолго передохнуть. В дальнем углу светился маленький пруд, наполнившийся подземными водами. Люди заснули на берегу, даже не беспокоясь о дозорных. За время их блуждания в темноте на пути не встретилось ни жутких монстров, ни червей, о которых рассказывали дети, так что опасаться в тишине пещеры было нечего и некого.
После сна и отдыха решено было продолжить переход. Ведимир отказался от первоначальных планов всего лишь переждать в подземелье погони и гнева атана. Теперь князь да и его спутники понимали, что на обратный путь у них может попросту не хватить сил, поэтому следовало искать спасения только впереди. Они вернулись из пещеры в гладкий коридор и выбрали соседний ход. Вскоре все повеселели от того, что почувствовали в воздухе свежесть, а дети даже как будто бы услышали далекое пение птиц над своими головами, что было крайне сомнительно. Друзья шагали вперед почти без остановок, но усталость и изнеможение одолевали беглецов. Ланс по-прежнему вел отряд, освещая проходы своим волшебством, и когда по узкому каменному коридору, выложенному человеческими руками, путники прошли более трех часов, их глазам вновь предстала глухая стена тупика.
- Не может быть, - обреченно произнес Елизар. Он опустил девочку и размял затекшие руки.
Его чувства разделял каждый. Колдун досадливо ударил кулаком по ровной стене, преградившей путь. Он бы мог попытаться раздробить её своими чарами, но с сожалением понимал, что это вряд ли помогло бы, если за ней находится толщь земли, и при этом их отряд неминуемо засыпало бы осколками камней.
- Плита! - воскликнул Тсандир, всматриваясь в потолок. - Посмотрите, эта плита отделена от гладкого камня потолка.
Мужчины запрокинули головы, желая разглядеть ту надежду, что звучала в голосе юноши. Действительно, вверху серая плита как будто бы пропускала лучи света. К ней были приделаны два железных поручня, с помощью которых громоздкий люк сдвигали в сторону. Первым свою силу решил испробовать Елизар, самый крепкий из униатов, но ему пришлось подниматься на носочки, чтобы достать до потолка. Князь оттолкнул от конца прохода своего дружинника, желая самому открыть верхний лаз, однако его остановил колдун. Ланс встал под каменной крышкой шириной со столешницу в портовом кабаке и приподнял глыбу без малейшего движения рук. Он отодвинул преграду в сторону, пропуская в подземелье солнечный свет. Исполненные восторга ребятишки громко завизжали, а Ведимир благодарно похлопал брата по плечу, отчего тот между тем едва не согнулся попалам, ощутив всю усталость пережитых дней.
Первым наружу выбрался Ведимир. Он заглянул вниз с довольным лицом, отвечая на любопытные взгляды друзей:
- Лес, тихий лес. Мы спасены.
Затем в руки князю воины передали детей, подняли наверх Наира, за ним последовал Елизар, и в конце к колдуну протянулись руки всех попутчиков, хотя было понятно, что он может легко сам воспарить вверх к ясному солнцу.
- Можно это назвать и лесом, - произнес Ланс, оглядываясь кругом. Он стоял ногами на мягкой зеленой траве. И хотя чародей вздыхал полной грудью свежий воздух, наполненный ароматом древесной гнили, спелых ягод и ярких цветов, что украшали небольшую поляну, на которую беглецы выбрались из-под земли, его голос был полон тревоги и сомнений. Лесом униаты назвали редкие высокие деревья, выросшие между каменными валунами невиданных размеров.