Прости, я не сумел. Мои руки слишком слабы. Мое сердце бьется слишком медленно для твоего. Я спешил к тебе всю свою жизнь. Но опоздал. Огонь слишком горяч для моего тела. Мой голос слишком слаб - ты его не услышишь. Да я и не произнесу. Ни слова. Тебе.
Я не умею сражаться. Оружие всегда выпадало из моих рук, не желая служить. Или помогать. Я знаю, с какой стороны браться за меч, но никогда не смогу сделать ни одного удара. Прости.
Мои пальцы тонки. И слабы. Ими не разорвать цепи, которыми сковали твое тело. Ими не пресечь ледяных нитей, опутавших твою душу.
Я слаб. И ничтожен.
Моим оружием всегда было Слово. Но те, кто сковал тебя, лишены дара слышать. И ты в их власти не слышишь моих Слов.
Я не тот, кто ходит по долам и весям, неся людям мрак и свет песен и мелодий. Замысловатых и не очень. Мне никогда не быть подобным им. Я - странник, вечно идущий по тропам безвременья. И тех, кто способен услышать меня,- единицы.
Я смотрю в твои глаза - и не вижу ничего. Ты - пуста и холодна, но мало в ком есть столько огня и жизни. И смерти. Я хочу порвать то, что опутало твою душу. Но не знаю, к чему это приведет. И не приведет ли к гибели твоей и тех, кто заковал тебя в лед.
Ты молчишь. Ты не слышишь меня. А может - и не хочешь слышать.
Я сижу рядом. Впервые за множество лет, остановившись на одном месте. Играю на струнах дождей. На флейте ветров. Рисую лепестками огня. Морозом на окне. Надеясь, что ты заметишь - и поймешь.
Я стараюсь не отставать ни на шаг. Придерживаю цепи, словно шлейф несуществующего платья.
Ты не замечаешь.
Твой пустой взгляд проходит сквозь меня так же, как проходит сквозь вечность. Но ты слепа.
Люди говорят, что за больным нужен уход, но бросают их. А еще они говорят, что больным нужен покой. Но ты умираешь от покоя вокруг.
Но живешь в некоторых мгновениях.
Я видел, как оживал взгляд, как ты прозревала и обретала слух. Как любовалась моими картинами и мелодиями. Как ты жила.
Но эти мгновения таяли.
Ты не видела меня. Но я снова и снова. Едва заметными надрезами пресекал нити твоих ледяных пут.
Я слаб. Лабиринты миров никогда не были мне близки. Я находил сюжет для песни - и шел дальше. Чтобы спеть кому-нибудь однажды.
И я хочу, чтобы ты услышала мои песни. Потому, что ты способна их слышать.
А потом... Потом я вновь уйду по тропе безвременья, ища нового и делясь старым. И, возможно, ты уйдешь со мной. За ту, таинственную грань, которая словно бы и не существует. Хотя она есть. Потому, что ее не может не быть. Как не может не быть меня. Потому что, если бы меня не было, то не кому было бы играть на струнах дождей. Или на флейте ветров. Некому было бы рисовать язычками огня на пепле или морозом на стекле. Некому было бы петь в такт усталым шагам или развеселому плясу. Некому. Никто и никогда не смог бы написать симфонии Тишины и Покоя.
Поэтому я есть. А значит, есть и та Грань, за которой лежит моя тропа безвременья.
Мои руки слабы - и мне никогда не поднять молот кузнеца, чтобы выковать меч. Который стал бы мне служить. Или помогать. Мои пальцы тонки и слабы, чтобы держать клинок. Но никому не хватит сил вырвать из них кисть живописца или флейту ветров. Никто не вырвет из них листка с изящным наброском одинокого человека. Закованного в цепи, но способного слышать переливы дождевых струй...
И однажды... ты посмотришь на меня, услышав мой голос. Который пока слишком слаб. И поэтому я не произнесу ни слова. Тебе. Пока...