Он шёл вдоль посадочной полосы, любуясь, окружающим его, пейзажем. Поля были укрыты зелёным ковром, яркими вкраплениями узоров просматривались лужайки из полевых цветов, внося неповторные краски в естественное состояние природы.
"Как хорошо побродить по зелени босиком, поваляться в пахучих травах, собрать букет для любимой" - подумал он, проследив за полётом стрижа.
Птица пролетела рядом, показав своё брюшко, а потом резко взметнулась ввысь и превратилась в незаметную точечку.
- Вот я сейчас повторю траекторию твоего полёта, птичка - невеличка, - высказал свои мысли вслух пилот, мечтательно засмотревшись на удаляющуюся птичку. - Я тоже так могу, но у меня нет той свободы, нет собственных крыльев, нет интимного соприкосновения с небом. А как хотелось бы ощутить на своей коже прикосновение небесного ветерка, вдохнуть полной грудью аромат неба, прикоснуться руками к белым, пушистым облакам, окунутся в них, понырять, покувыркаться, как в воде. Потом резко взметнуться ввысь и превратиться в точку, отдавшись полёту, как естественному слиянию в любовных играх. Раствориться в небесном потоке, как растворяется аромат парфюма в воздухе, потерять чувство земного притяжения и кувыркаться, кувыркаться, как кувыркаются люди в воде, разбрасывая руки, ноги, выделывая всевозможные и неимоверные кульбиты.
Он шёл вдоль посадочной полосы, радуясь первым лучам солнца, теплому ветерку, мечтая о новом полёте, выстраивая в голове всевозможные виражи и манёвры.
- Только бы моя стальная птица сегодня слушалась меня! Вот вчера она не захотела сделать сложный вираж, дала понять, что слишком тяжела и неповоротлива. Неправда! Ты у меня изящная, стройная, как эквилибристка, ты можешь совершить тот вираж, ты можешь... - сказал пилот неведомо кому, так как рядом никого не было.
Он любил разговаривать со своей стальной птицей, даже если её не было рядом, и это были скорее не разговоры, а уговоры, пояснения, что и в какой последовательности делать. Когда он готовился к полёту, то всегда был рядом с механиком, сам, перепроверяя все механизмы и соединения проводов, представляя их, как живые органы человека. В эти минуты он разговаривал с ней вслух, поглаживая или нежно, незаметно прикасаясь к приборам.
Он любил это стальное существо, воспринимая его как собственное обмундирование, как скафандр, вливаясь в него в момент взлёта и сливаясь с ним в свободном полёте, превращаясь в огромную птицу со стальным оперением. В такие минуты он хотел сбросить кольчугу и подставить свою кожу атмосферным потокам, ощутить прикосновение невидимых частиц воздуха, расправить плечи, развернуть руки, подставить ладони навстречу нежным солнечным лучам.
Он вдруг остановился и посмотрел под ноги - черная пыль земли притрусила сапоги, на краю асфальта растеклись черные масляные пятна, запачкав зелёную траву, и тут он понял, что нельзя жить с такими вожделенными мыслями. Нельзя отдаваться душой таким мечтам, надо трезво и спокойно выполнять свои прямые обязанности, как говориться, не отклоняться от курса. Он тяжело вздохнул, понимая, что он просто человек, которому в силу жизненных обстоятельств суждено ходить по земле и летать только в самолётах, и никоим образом не отдаваться мечтам, даже если они минимально реальны. Человек ещё постоял пару минут на обочине посадочной полосы, и, оттрусив пыль с сапог, быстрым шагом направился к ангару - его огромные, широкие ворота медленно раздвигались, открывая панораму раннего утра глазам стальных птиц.
Солнце приближалось к зениту, когда самолёт медленно выкатывался из ангара на стояку для подготовки к полёту. Механик медленно шёл рядом, толкая впереди тележку с инструментами и всевозможными маслами.
Осмотр, устранение сомнительных неполадок, смазывание всевозможных частей и механизмов были произведены ещё в ангаре, сейчас осталось ещё раз всё перепроверить и тогда стальная птица взметнёт ввысь, оставив белый шлейф дыма у себя под хвостом. Пилот с особым усердием пересматривал работу, выполненную механиком, чуть прикасаясь к той или иной части. Заглядывал в рабочие механизмы, проверял плотность соединений, чистоту каждой детали механизма. Делал он всё это аккуратно, нашёптывая ласковые слова тихим бархатным голосом. Когда основной осмотр был окончен, и пилот остался доволен, он погладил бока самолёта, как гладят лошадь перед ответственным заездом. Он как бы просил своего стального друга выполнить все указания, пройти все манёвры, виражи и прочие упражнения учебного полёта.
Оставались считанные минуты до получения команды на взлёт. Пилот сидел в кабине, обводя взглядом все приборы, включая и выключая всевозможные датчики, поправлял шлем и ремни безопасности. Он предвкушал начало полёта, как предвкушают миг соприкосновения влюблённые. Сердце пыталось забиться учащенно, но пилот успокаивался, помня о том, что это всего лишь очередной полёт, что это всего лишь его работа, его обязанности, не более. Он прятал свои чувства далеко, вгоняя их в такие закрома, где они терялись и про них напрочь забывали. Он решил забыть об утренней мечте - взметнуться вслед за стрижом, забыть о свободном полёте и прочих желаниях, отгоняя момент вседозволенности на высоте, где ты превращаешься в незаметную точку.
Команда поступила ровно в срок, пилот чётко отрапортовался, выполняя поочерёдно команды, одну за другой и самолёт медленно покатил к взлётной полосе, оставляя за собой грустные взгляды рабочих, механика и его, невидимый взмах руки.
Безоблачное небо раскрыло свои объятия на встречу мчащемуся самолёту, ветер утих, решив не мешать стальной машине и выполнить все задачи, утверждённые на сегодня, так как вчера облачность и сильные потоки воздушных масс помешали закончить намеченное. Машина плавно оторвалась от земли и стрелой метнулась ввысь, набирая высоту. Безграничное воздушное пространство предоставило свои просторы для отработки методов полёта, убрав ветра, тучи и живность, летающую по своим птичьим законам.
Пилот вывел стальную птицу на заданную высоту и приступил к выполнению заданий, докладывая о своих действиях на землю. Время пролетело незаметно и только по солнцу, изменившему своё место на небе, пилот понял, сколько прошло времени и что подходит к концу время полёта. Он был доволен сегодняшними учениями - машина слушалась его и выполняла всё, что хотел её пилот. Отчитавшись перед руководителем полётов и получив "Добро" на возвращение, человек медленно направил самолёт к земле, спокойно рассекая небо стальными крыльями. Он вдруг чётко ощутил, что эти крылья именно его и тяжесть груза легла на плечи. Спина напряглась под стальной обшивкой, шея превратилась в мощный монолит, плавно переходя к голове и сливаясь со шлемом. Перед глазами вдруг появился стриж, и тут же исчез, превратившись в точку далеко, в небесной вышине. В голове промелькнула мысль, что ему тоже туда надо, ввысь, за стрижом, но руки продолжали держать штурвал, удерживая машину в направлении аэродрома. Сознание ощутило прессинг желаний и стремления к выполнению воскресшей мечты стать свободной птицей, но человек продолжал придерживаться старой цели, не поддаваясь искушению. Мысли прокручивались одна за другой, и сознание начало сдаваться, растворяясь в мысле-образе птицы. Руки медленно потянули штурвал на себя, и самолёт изменил направление полёта, уступив цели приземления и устремив нос машины ввысь. Ощущение высоты исчезло, исчезла и гравитация, появилось чувство невесомости и чувство свободного парения. Пилот ощутил видоизменения: ничего человеческого, кроме формы тела не осталось, душа превратила биологическую одежду в лётный скафандр, растворив весовую тяжесть в невесомую и невидимую оболочку.
На земле не понимали, что происходит у пилота, почему пропала связь, пропала с радаров фиксированная точка летательного аппарата. Из метеорологической службы поступили сведения о приближающемся грозовом воздушном потоке, который, на быстрой скорости, движется в направлении места учений. По всем направлениям рассылались сообщения о прекращении учений, давались команды о возвращении машин на аэродром, только с одним пилотом диспетчерский пункт никак не мог возобновить связь - радары потеряли объект.
Гроза промелькнула в иллюминаторе, но пилот не отреагировал на вспышку молнии, продолжая свой полёт. Он уже не ощущал ни тела, ни земного притяжения, ни человеческих ощущений и мыслей. Безграничное чувство полёта, безмерной свободы, неуловимый аромат невесомости вскружил голову, затуманил взгляд, растворив глаза человека в безвоздушном пространстве невесомости.
Птица - человек уходил в невесомость, стремясь в родные пенаты Вселенской Любви, стремясь поскорее добраться к родному дому, покинуть этот сумасшедший и непонятый мир, перекроенный кем-то на Земле, непонятный и не объяснимый. Пилот вырвался из ограничений и постулатов, разорвав невидимые границы непонятных законов и условий. Он получил благословение своим мечтам и осуществил переход из состояния зависимости в состояние вечной Любви, Божественного счастья для продолжения строительства новых планов и формирования новой мечты.
С первыми раскатами грозы и каплями дождя на землю стремительно падали обломки обгоревшего самолёта, и комиссии по расследованию гибели лётчика и самолёта было невозможно определить причины аварии - огонь уничтожил все следы, ветер растрепал части самолёта, гроза разрушила механизмы и конструкции.