***

Как-то раз позвал король к себе первого министра и сказал:

- Надоело мне, первый министр, работать. Придумай-ка, дружок, что-то такое, чтобы был у меня гарантированный выходной.

И сел насупившись, в соболиные меха укутался. Первый министр давно знал короля, если уж насупился, верный признак - не шутит. Лучше бы вне плана пошел войной на соседнее королевство или устроил бы обещанный в четверг прошлого лета пир на весь мир - все развлечение! Как же, сидит, корону на затылок натянул и всем видом показывает как тоскливо ему - иззевался тиран.

- А ты мне за это отдашь полцарства и принцессу в придачу? - вспомнил правила игры министр.

- Болва-а-ан, - с укором протянул король, - это только крестьянским Иванам полцарства и принцесс в жены дают, а королевскому министру за верную службу у меня денег в казне не хватит. Могу только приказать голову отрубить. Как ты на это смотришь?

Министр побледнел, посмотрел по сторонам, словно ища управу на этакое самодурство, но не найдя ничего подходящего, поник головой и попрощавшись, отправился думать о королевском выходном.

Пока он шел из тронного зала в свой желтый, почти золотой кабинет, на пути ему встретилась принцесса. Она выпрыгнула из-за белой колонны очень похожей на мраморную, и встала перед первым министром как куст. Кудрявой наследнице было достаточно лет, чтобы хотеть замуж.

- Министр! - сказала она громко и достала из букета бледно-желтый цветочек.

- Да, выше высочество, - без цвета произнес первый министр.

- Вы интересуетесь полцарством в придачу? - И сделала вид, будто не подслушивала разговор короля и министра.

- Я, ваше высочество, интересуюсь исключительно головными болями. Есть в этом что-то приятное, не находите? Я вот тоже раньше не обращал внимания. - И почесал левый висок.

Принцесса этим ответом осталась недовольна, она развернулась на каблуках и, бросив в пожухшего министра желтый цветок, изрекла:

- Мне тоже выходной, голубчик, обеспечьте!

После чего скрылась за белой, похожей на мраморную колонной. А министр постоял, поднял цветочек, понюхал, сложил его в карман и пошел в желтый, почти золотой кабинет.

В кабинете министр сидеть не мог - мыслям его не хватало простора. Бродя из одного желтого угла в другой, он понимал, как устал быть первым министром, какая это хлопотная работа, и как мало ему за нее платят. Он то метался по кабинету, то еле брел, соответственно мыслям, которые иногда то проносились вихрем в его голове, то вдруг застывали и еле-еле, словно тяжелые салазки, неохотно ползли. Министр пропустил обед, во время которого принцесса поссорилась с королем. Он пропустил полдник, на котором король обещал принцессе, что устроит бал и пригласит всех неженатых мужчин королевства. Не явился даже на ужин, когда принцесса приволокла книги учета новорожденных двадцатилетней давности и, завалив им стол, знакомила короля с возможными женихами. Министру казалось, что он болен.

Поздним вечером он позвал к себе писаря.

- Указом его величества, - начал он формулировать новый закон, - объявляю себе и дочери моей, и первому министру выходной день. Отныне стоит его называть Днем абсолютной тишины.

- Число какое ставить прикажите? - поинтересовался писарь.

Министр не понял вопроса, а когда понял, то отмахнулся - такие мелкие детали его мало занимали.

- У казначея сам уточни, пожалуйста. Он знает, когда удобнее выделить такой день.

Выпроводив писаря, он уселся в кресло, достал трубку и долго смотрел в открытое окно на звезды.

***

Казначей крепко спал, пока его толстая жена варила кофе и кричала из кухни, чтобы тот немедленно просыпался. Серые почти мышиные стены впитывали в себя ее крик, и казначей ничего не слышал. Он спал как младенец, уткнувшись носом в подушку, сжимая в кулачке помпончик от длинного ночного колпака. Наконец, толстуха пришла в маленькую почти как нора комнату и вытряхнула мужа из постели. Казначей был мал ростом и хрупок как небольшое животное. Эта разница во внешности между ним и его супругой забавляли придворных, иногда они говорили про пару не "казначей с женой", а "казначеюшка с нянькой".

Нянька разложила перед мужем булочки и бублики, налила кофе. Подула, чтобы тот быстрей остывал, и пошла доставать ему сегодняшний костюм.

Наспех набив живот, и продолжая что-то дожевывать на бегу, казначей бежал на службу, перепрыгивая короткими ножками лужи, которые с утра остались от легкого летнего дождика. У дверей казначейства он встретил министерского писаря, который дожидался его.

- Ко мне?

- К вам.

- Прошу, - казначей открыл дверь и впустил писаря вперед себя.

Писарь был длинный как перо, и, что забавно, нос у него был изогнут как клюв птицы. Самый настоящий секретарь, думал каждый раз про писаря казначей. Он уселся за стол, разложил бумаги и, наконец, выразил готовность слушать.

Писарь обычно приходит за деньгами по поручению министра на забавы короля. Казначей, только вчера закончивший подсчет золотых и медных монет, должен был с прискорбием сообщить, что денег в казне до конца года ровно на сто два балла и пятнадцать охот, и все они уже запланированы. Правда, казначей очень сомневался, достаточно ли в лесах животных на пятнадцать охот, но это была забота егеря.

- У меня указ, - начал было писарь.

- Да-да, - согласился с силой буквы казначей. - Указ это очень хорошо. О чем?

- О выходном дне для их величества короля, для их высочества принцессы, для первого министра и писаря первого министра.

- Устали? - Искренне поинтересовался казначей.

- Невозможно. - Закатил глаза писарь.

- И что же от меня требуется, я посчитал...

- День.

- Простите?

- Укажите День абсолютной тишины, когда можно отдыхать, чтобы королевству было не накладно.

Казначей скукожился - такого дня нет! Все работают триста шестьдесят шесть дней в году, поскольку в году триста балов, тридцать охот и три ежегодные военные кампании. Для того чтобы содержать все эти мероприятия нужно даже большее количество денег, чем есть в казне. А, следовательно, нужно искать не выходной, а, наоборот, новый рабочий день. Придворные же ничего не понимают и не хотят понимать, потакая королю и его дочери. Так думал маленький казначей, злобно глядя на писаря первого министра.

- Этот день должен придумать я?

- Да, господин казначей, придумайте, каким днем в году можно было бы поступиться.

Писарь поклонился и, нагнувшись, чтобы не удариться головой о дверную балку, выскользнул из казначейства на улицу. А казначей остался сидеть в кресле, суча ногами.

Он посидел, подумал, достал из кармана специальную золотую монету и принялся грызть ее, как делал обычно, когда не знал, что делать.

Это должен был быть такой выходной день, безделье в который не нанесло бы урона казне. Казначей еще и еще раз возвращался к мысли, что такого дня нет ни летом, ни осенью, ни зимой, ни весной. Каждый день есть сотни дел и хлопот, которыми надо заниматься и задачи, которые надо решать. Он принялся вычеркивать из календаря те дни, которые не мог отдать на выходные. Когда он закончил - все триста шестьдесят шесть дней оказались зачеркнутыми. Король работал всегда: он работал в кабинете, на приемах иностранных послов, над указами и в поездках, он работал королем на балах и охотах, он работал как проклятый на войне, планируя ее, и побеждая в ней. Мирные поездки за границу на воды тоже были работой - король работал над своим здоровьем, работал над образованием, гуляя по улицам чужих городов. Ему некогда было отдыхать.

Конечно, он устал, вдруг согласился казначей. Это же невозможно, столько трудиться на благо своего королевства и не иметь возможности немного, хоть самую малость побездельничать. И раз он, казначей, сам не может решить эту проблему, то должен спросить совета у часовщика. Тот вычтет часы из дней и получится новый выходной день. Казначей был собой горд. Он торопливо закрыл казначейство, повесил на дверь табличку "Приходите завтра" и побежал к часовщику. Лужи под жарким летним солнышком к обеду высохли.

***

Астроном был самым старым человеком в королевстве. Он был сед, носил очки, уютную синюю мантию и общим своим видом был похож на волшебника. Когда он стоял, то складывал руки в замок так, что их полностью укрывали рукава. Когда ходил, а ходил он быстро, поскольку был высок и крепок, несмотря на возраст, то широко размахивал руками, помогая себе идти еще быстрее. У астронома были острые глаза и пытливый ум, он умел все наблюдать и запоминал, казалось бы, вещи даже самые незначительные. Еще ни разу астроном не ошибся, и все королевство совершенно полагалось на его слова.

У астронома была обсерватория, в которой работали его ученики и несколько разумных инопланетян. Но никто не знал, чем занимается добрый астроном со своими шумными учениками. Может быть, они смотрят на звезды каждую ночь, а днем спят? Может быть, они общаются с жителями других планет и скоро совершат путешествие? Может быть, когда они вернутся, то привезут подарки, и в королевстве будет долгожданный пир? Все мечтали знать, чем занимается астроном, но когда его спрашивали об этом, он улыбался в ответ, глядя не в глаза собеседнику, а как бы поверх него, словно мечтая о чем-то.

Тем утром астроном шел к часовщику забирать из починки линзу и какие-то мелкие детали. Он шел не торопясь, но из-за своего роста все же довольно быстро. Солнышко грело особенно хорошо, а свежий ветер путался в бороде старого кудесника. От такой свежести кружилась голова, и дышать хотелось много глубже, проникаясь этим утром, растворяясь в лучах солнца и уносясь в этом звонком, наполненном птичьем щебетом ветре. Астроном шел, пританцовывая, даже что-то напевая себе под нос. Как вдруг его обогнал вприпрыжку несшийся по каменной дороге казначеюшка. Тот очень торопился по своему делу, как обычно не замечая ни погоды, ни теплого ветра. Астроном улыбнулся, и пошел теперь уже вслед за бегущим казначеем, так же продолжая напевать себе под нос.

Он нисколько не удивился, когда встретил своего почти спутника в часовой мастерской - только за временем можно так безоглядно нестись.

- Указом короля, - читал часовщику казначей, - объявлен выходной - День абсолютной тишины - для их величества, для их высочества, для господина первого министра, его секретаря и королевского казначея. Но такого дня, милейший, в казне не предусмотрено! Пожалуйста, посчитай часы в днях и сложи из лишних часов день, чтобы я мог назвать дату выходного.

Часовщик оторопел. Он совсем не понимал, как он вычтет из дней часы, да так, чтобы не поплатиться за воровство королевского времени головой. Да потом еще сделает из них день для отдыха.

- Это невозможно, - сказал он. - Мне тогда надо будет переделать все часы во всем королевстве, чтобы смастерить такой день. А вы знаете, сколько у нас часов?

- Ты что! - закричал казначей, потрясая кулачками. - Ты что о себе возомнил, лентяй! Надо будет, переделаешь! Тебе что для короля выходного дня жаль?

Часовщику не было жаль для короля даже года - пусть отдыхает, но ведь как можно у самого себя украсть время? Как можно украсть свое время и подарить его королю для выходного дня? И он спросил об этом казначея.

- Хорошо, - согласился тот, - возьми и ты себе выходной.

- А господин звездочет? - указал часовщик на астронома. - А кузнец, а лесоруб, что они будут делать в выходной день? Как вы им объясните, что надо отдать свое время королю как налог?

Казначей об этом не думал и совсем потерялся от таких вопросов. От тяжких раздумий он сделался совсем маленьким и серым, и по привычке достал из кармана золотую монету, чтобы погрызть.

- Господин казначей, - обратился к нему астроном. - Возьмите любой день, какой вам больше не нравится, и вычеркните его из вашего календаря. Забудьте о нем - это и будет День абсолютной тишины. Что может быть тише небытия?

- Вычеркнуть? - переспросил казначей. - Но я хотел добавить.

- Но вам же неоткуда добавлять, - напомнил астроном.

Ему неоткуда было добавлять, это правда. Но все дни, все триста шестьдесят шесть дней были заняты.

- Смотрите, - объяснял астроном, - у вас все дни расписаны на этот год, но не на следующий. Если вы вычеркните один день, то дел в этот день не будет, и он станет выходным. Днем, в который ничего не надо делать, потому что этого дня нет, а планы на остальные триста шестьдесят пять дней вы распишете так, чтобы казна не пострадала.

- Вы предлагаете отдыхать в день, которого нет?

- Конечно! - Согласился астроном.

Казначею и часовщику очень понравилась эта идея - раз нет дня, значит, нет работы и можно отдыхать в свое удовольствие. И плотный низкий часовщик, и щуплый маленький казначей запрыгали как дети от радости перед высоким звездочетом. Нарадовавшись вдоволь, казначей достал календарь и вычеркнул день, который всегда ему мешал - двадцать девятое февраля - последний день зимы.