Узловатые, работные пальцы ласково протекли по большеглазой морде коровы.
- Вот она. Приболела, оскучнела. Поколдуй, о, ведуне.
Волхв оставил магический посох. Тень рук его обследовала кожу животного. Косматая голова склонилась к гладкошерстной ласково-упругой шее. Буренка тоскливо зазвала и повернула глазами к человеку.
Ветер промчал по дубраве. И взмахнули крылами дерева. Зелень-перья беду зовут.
Волхв вышел под звезды. Древние чаруньи шептались мигая. Волхв сказал хозяюшке:
- Не больна буренка - дубы слушает.
Поднесла хозяйка ему млека парящего. Долго зрела в бездонные очи. Ведун опустил очи долу. Ящеры на свисающих концах пояса ожили и озрели мир. И ушел Волхв непочуян.
Он провел ночь за чертой жилищной. Граял за полями ворон. Лисицы брехали. То заря вставала. Пурпур в поле полыхал - щиты на плечах. Солнце взблистало - шелома горят. Туча стелет у светила - кони дорогу выбивают. Царь - Сварог распахнуло одежды светлы, глаз свой огненный показал. Солнце красно встало.
Взял ведун колотун и ударил в звончатое било. Медь взвибрировала и пробудила мир. Люди рода уголичей покинули домы и увидели, как возрастает, накатывая, железнобокая Русь.
Черный дым застлал горизонт, и время растеклось рекой. Всадники плясали смерть на засаженной пашне. И поливали они землю кровью, и сеяли землю головами. И бежали люди сквозь дубравы и вел их ведун. Он шел первым. За ним гнали скот и несли бабы младенцев. Позади шли мужчины. Топоры были их оружием.
Средь дубов вышли они на поля, там, где струиться серебро сладкой воды и камыш трещит под ветром. И встал Волхв. Змей полз, вода его манила. Волхв скрестил два посоха и воткнул в землю. В единое мгновение угол колдовской порос зелен мхом. И сказал Волхв:
- Вот земля ваша, уголичи. Будто мать вскормила она вас. Нивы дала, солнце жаркое, мирные воды. Но возрастая уходим мы от матери. Так идите. Идите, ежели есть силы дойти. О, Свароже, пошли им Дива, поли им своего помогателя.
Змей достиг воды. Вода взметнулась, обливая брег ракушечный. Всадник на ворон-коне поднялся со дна речного. Меч блеснул. Ломая хрупкий тростник, сотни вымахнули на луг. Они цепью встали против магического треугольника.
Волхв сгорбился. Старая, коричневая кожа пошла трещинами. Коры прикрыла тело. Листва прикрыла кору. Из провала лица немигающее светились два круглых глаза, будто мудрость филина.
Воин, рожденный водой, припал к гриве. Лицо его вытянулось, уши заострились и шерсть легла на плечи. Конь завертелся, пугаясь волчьего духа. Встал, стиснутый ногами могучего наездника. Дрожал, косил кровяным глазом.
Меч сверкнул.
Кони рванули в галоп.
Смерть смешалась с жизнью.
Сталь прошла сквозь священный дуб. Люди бросились к лесу.
Русы отсекли часть беженцев и погнали их к речному обрыву. Рог трубил. Косматые, грудастые кони крутились, взрыхляя целину, будто борона пашню.
Большеглазая корова бежала, упруго переваливаясь мягким телом. Разрывая копытами дерн, мчал мощный гнедогривый жеребец. Свароговы внуки играли алым плащом. Повисла на узде хозяйка. Жеребец поднялся на дыбы. Хозяйка сорвалась, пала под копыта. Молочная кормилица протяжно промычала, едва не столкнувшись с конем. Копье выпустило густую кровь. Хозяйка прильнула к теплом, еще теплому, боку кормилицы. Потемнели большие, печальные глаза.
Хриплый голос каркающее позвал, и плеть свистнула, вспарывая воздух.
Два тела слились и трава проросла сквозь. Прах вернулся в прах. На ровном, травяном брегу вырос округлый, укатистый бугор-бугорочек.
О, Бояне, внук Влесов, присядь на тот бугорок и вспой песнь о земле Даждь-Боговой. Спой, Бояне.