Шелесты, шепоты, шорохи...Шелестит тишина, темнота шепчет что-то навязчиво-неотвязно, из небытия подкрадывается шуршащая боль. Она приносит свет, ведет за собой, мутно-серая полоса расширяется, обретает форму, замыкается в темные границы, обрастает предметами и, наконец, получает определение. Окно! Громадное окно в полстены, за окном идет дождь, сплошная серая завеса, непроницаемая, как доспехи. В темной комнате темные вещи. Роскошная мягкая кровать под тяжелым серым балдахином, на ней я и лежу --теплый бархат ласкает кожу, я касаюсь его щекой, я смотрю в окно на пелену дождя, я ... Как болит голова! Всё тело болит и противно ноет... Голова, тело... В следующий момент я дико подскакиваю на своих роскошных перинах, подскакиваю, сажусь, обнимаю колени руками и, оцепенев от ужаса, пытаюсь найти определение себе. Кто я? Не знаю, не знаю, не знаю! - отчаянно кричит ужас во мне. Я не знаю, кто я! Вместо воспоминаний колышется в душе вязкая темно-бордовая трясина, горячая, болючая, тупая. Я тихонько сползаю с кровати, я сжимаюсь в комок от ужаса. Бред, бред какой-то! Амнезия! Мне хочется истошно орать и биться головой обо что попало - пол, ножки кровати, бока домашнего крокодила - может, это прояснит что-нибудь, вернет мне себя? Но я не делаю этого - тихо лежу на ледяном полу, обняв себя за плечи и подтянув колени к подбородку, вся в противной липкой испарине. Мозги кипят. Кто я? Что я? Где я? Бесполезно, бесполезно! Чёрная дыра в душе крепко держит свою добычу - все мои титанические усилия напрасны. Я ничего не помню! Ничего не помню! Не помню!
...Множество долгих-долгих, тягучих и страшных мгновений отдала я ужасу, отчаянью, борьбе, утопила в темной, горячей, кровавой трясине, предвестнице безумия. Это прошло. Я вернулась, осознала, что лежу на полу, что мне холодно, что за окном идёт дождь. Я смирилась, я начала рассуждать. Изменила память? Но, возможно, моя внешность поможет мне, станет проводником в потерянный мир прошлого? Руки -грязные, с поломанными ногтями, но форма их и размер мне отвращения не внушили, а в кисти они были очень тонкие, пожалуй, лучшего и желать нельзя. Так! Я поднялась и быстро осмотрела всё, доступное визуально. На мне был чёрный костям из ткани, напоминающей кожу змеи, плотно обтягивающий стройную, тоже вполне приемлемую для безбедного существования фигуру. При беглом осмотре я не нашла в ней особых недостатков. На длинных ногах - высокие сапоги, нечто вроде ботфортов, но гораздо легче, из мягкой черной кожи хорошего качества. Ладно, годится. Ни колец на руках, ни серег в ушах, ни ожерелья на шее... Ах ты, Господи! Амнезия, точно, выбила мне мозги! Зеркало, зеркало! Посмотреть в зеркало - это так просто, это лучший выход! В этой огромной мрачной комнате, наверняка, найдётся парочка зеркал в каких-нибудь трухлявых древних рамах, представляющих антикварную ценность! Я поспешно огляделась. Да! На противоположной стене, на уровне моего роста, мутно поблёскивало спасительное ОНО, большое, овальное, и, действительно, в темно-бордовой, резной, старинной раме. Я понеслась к нему легкой птицей, я чуть не ткнулась в него носом. И также быстро шарахнулась назад. На мутной, слезящейся, подернутой паутиной трещин, поверхности зеркала не было отражения. Меня НЕ СУЩЕСТВОВАЛО.
Его глаза прожгли мне душу. С первого взгляда, с самого первого мгновенья, как я, очнувшись, разглядела в предвечернем паучином сумраке, окутавшем комнату, склоненную над собой худощавую высокую фигуру. Бледное, даже с желтинкой лицо - близко-близко над моим. Черты - резкие, выразительные, не очень приятные: короткий прямой нос, тонкая темная прорезь почти безгубого рта, черные гладкие волосы, плотно облепившие череп... И - глаза! Они тянули меня к себе и, одновременно, отталкивали, как притягивает и пугает край бездны. Они поглощали - два прожорливых чудовища! Я утонула - и сама не поняла, как и когда. Вероятно, в то самое первое мгновенье. А может, позже. Тогда же, помнится, господин, склонившийся надо мной, не произвел на меня большого впечатления - на уровне сознания. Я с любопытством разглядывала его - и не находила ничего особенного, разве что непререкаемую властность, которая прямо таки изливалась из всего его существа. Я сразу почувствовала, что передо мной - владелец этого странного места. Не бог весть что! В смысле привлекательности. Пожалуй, только глаза. Небольшие, по птичьи круглые, очень выразительные. Своеобразного оттенка - багряное, терпкое вино плещется в них, вишня и шоколад. Он протянул мне руку, и я без колебаний вложила в нее свою. Он без всяких видимых усилий поставил меня на ноги. Все вернулось на свои места - сумрачные прохладные комнаты, вкрадчивый шепот дождя за окном, осознание себя - крошечного светлого безымянного островка и темных, непонятных, жутких пропастей вокруг... Мой визави церемонно поклонился:
- Рад приветствовать Вас, милая гостья, в моем замке. Он носит название "Замок потерянных ливней", а почему, объяснять, вероятно, нет нужды.
Итак, я не ошиблась. Передо мной был владелец сумрачных покоев, земель, простиравшихся на много миль вокруг - царства свежих, буйных, светло-зеленых трав, и серых, низких, вечно мрачных небес, низвергавших бесконечные мутные потоки воды... Мира странного и зыбкого, мира снов, туманов и воплощенных грез. Никому не ведомы дороги туда, а что касается пути обратно, к твердой земле, солнечному свету и четким силуэтам, я искренне сомневаюсь - существует ли он?
Владелец земли потерянных ливней, на которой я оказалась, звался Багряным Королем. Так он представился мне, улыбаясь чуть напряженно и не выпуская моей руки. С тех пор я зову его только так, хотя у него много иных имен. Багряный Король. Мой Багряный Король.
Сразу же между нами произошло недоразумение. Первое, открывшее вереницу последующих - досадных, нелепых, мелочных и недостойных - не будет им числа... Король пристально смотрел на меня сверху вниз - он был высокого роста, много выше меня - и в его взгляде, в уверенных неторопливых жестах, и в том, как нависла надо мной его длинная худощавая фигура, в плотной журчащей тишине - я уловила его мысли, вернее - мысль, ощутила ее невероятно реально, прочувствовала кожей, всеми клетками, собственной сутью... "Ты - моя вещь"!!! - прочитала я в его мыслях. "Вещь, вещь, вещь!!!" - кричали багряные глаза, "вещь!!!" - эхом отдавалось изо всех углов, "вещь!" - щекотали мое лицо сквозняки, "вещь!" - вышивали паутиной мохнатые пауки в темных щелях, весь древний замок насмешливо скалился вокруг меня, дразнил зеркалами-обманками, шебуршал-пришепетывал: "вещь... вещь... вещь"... И тогда я звонко рассмеялась, резко освободила свою руку из плена худых длинных пальцев, быстро пробежала по комнате к роскошной кровати и бросилась на нее - в сапогах, как была - спиной к Багряному Королю. Скрипнула дверь, властитель оскорбленно удалился. Понятия не имею, кто я, но то, что не вещь - абсолютно точно, что бы не утверждали все короли на свете. Я продолжала смеяться. Этот раунд я выиграла.
Король назвал меня Кловис. Странное, чуждое имя, сотканное из клочьев тумана, холодной росы на траве, бледных ядовитых цветов, умирающих на рассвете... Я приняла его, приняла как очаровательные покои, где меня поселили, множество изысканных нарядов, которые не потрудилась даже рассмотреть, восхитительные украшения из тяжелых черных опалов - любимых камней моего Короля, весь уклад жизни замка потерянных ливней, его вечные сумерки... пустые зеркала...
Странные это были дни... Странной была смутная долина, парящая вне времени в вечном уборе стеклярусных серых потоков. Странным был замок потерянных ливней, огромный, древний, неуютный. Странными были существа, его населявшие... И самым странным и непостижимым был владелец замка, человек с внешностью аскета и мечтателя, всегда приносящий с собой томительно недобрую напряженность... Предчувствие грозы, которая все не начиналась... Мечту о молнии, которой так и суждено остаться мечтой. Где бы я ни была, чем бы ни занималась, я чувствовала на себе неотступный взгляд его багряных глаз. Если мы находились в одном помещении, он не мог прожить, не глядя на меня, и десяти секунд. В тронном зале, среди толпы; на его призрачных лугах, куда меня изредка брали посмотреть парад войск Багряного Короля, и где тяжелая поступь сонма его чудовищных бронтозавров наводила на меня смертную скуку; во время аудиенций тет-а-тет, которые становились все продолжительней, и чаще, и напряженней... Надо сказать, я не боялась Багряного Короля. Почти нет. Хотя периодически случавшиеся с ним приступы ярости были, не скрою, весьма устрашающи. Багряная нить его взглядов, которой он ловил меня, как лассо, стоило лишь появиться в поле его зрения, казалась мне прочной цепью, приковывавшей его ко мне и даже - делавшей от меня зависимым! О том, что у цепи два конца, я не думала. Пожалуй, мне нравилось играть с огнем. Я чувствовала себя очень уверенной, очень сильной. Я больше не стремилась прочесть его мысли... Так интересно и жутко было падать каждый раз в багряный омут его глаз. Сердце холодеет и замирает. Я тону. Водоворот, багровые сполохи... Вот пересохли губы, остановилось дыхание. Зачем знать, какие примитивные мысли роятся за этим высоким бледным лбом? Да, я не боялась Багряного Короля: нельзя одновременно любить и бояться! Теперь я сама искала его, неслышно входя в Тронный зал, равнодушно и пренебрежительно отвечая на приветствия склонявшейся передо мной челяди. Игра захватила меня, даже слишком. Я не замечала никого вокруг, ничему не придавала значения. Что с того, что в зеркале нет моего отражения - с некоторых пор его пропажа перестала остро волновать меня. Мне хотелось видеть совсем другого человека. Короля устраивала моя забывчивость, мое легкомыслие. Его забавляла моя дерзость. Что видел он во мне? Его мысли больше не раскрывались мне; возможно, осознав свою первую ошибку и поняв, что противник серьезней, чем кажется, он принял меры и усилил оборону. Мы разыгрывали нашу партию, словно были одни на всем свете. Танец или поединок, поди разбери! А вокруг нас обитатели замка плели сложное кружево собственной жизни. Наступил момент, когда я начала пристальней вглядываться в их лица, пытаясь понять, куда же все-таки занесла меня судьба, стараясь уловить в их глазах столь притягательный для меня багряный отблеск, или, возможно, нечто гораздо более неуловимое - собственное отражение. Ибо для них я не была пустым местом, они видели меня, и - пусть по-своему и необъективно - как-то воспринимали, как-то объясняли для себя.
Статс-дама, приставленная ко мне Багряным Королем, никогда не внушала мне особой симпатии, несмотря на приторную любезность, сладкие, лицемерные улыбки и маниакальную услужливость, которую просто невозможно описать и также тяжело переносить. Я чувствовала, что о каждом моем шаге, слове, вздохе она немедленно докладывает Королю, Бог весть с какими комментариями. (Стоило ему только пожелать, и я все рассказала бы ему сама - охотно, подробно, совершенно искренне. Но он предпочитал получать сведения обо мне именно таким способом. Что ж...) Соседство этой хитрой, но, в общем, совсем недалекой шпионки было не слишком приятно; я скрепя сердце мирилась. Труднее было смириться с открытием, что самому Королю ее насквозь фальшивое обожествление очень нравится! Он просто купался в ее вязких восторгах. "Лев был умен, но обожал подхалимаж"! Она была уже в годах, среднего роста и комплекции. Тусклые волосы, неопределенные, вязкие черты, тусклые темные глаза, лишенные ресниц, крошечные, без выражения - совершенно непонятно, чем она могла привлечь внимание взыскательного Багряного Короля, заслужить его доверие. Вероятно, она была гораздо умнее, чем мне тогда представлялось.
Не слишком я жаловала и двух фрейлин, предоставленных мне Королем для личных услуг. Обе были молоды, расторопны, обе беспрекословно выполняли мои желания и капризы. Темненькую, привлекательную, бойкую, с востренькими глазками, быстрой, на одном дыхании, речью, смазливыми чертами, аппетитными губками, я прозвала "Хорьком". Ее товарка, голубоглазая блондинка, тонкая, плоская, белокожая, напротив, отличалась какой-то не живой замороженностью. Ни тени чувств на неподвижном лице, никаких оттенков, интонаций, нюансов в утробном механическом голосе. Пристально, неотступно следят за каждым моим движением бесцветные глаза. У мертвых рыб бывают именно такие. Ее я звала "Мертвечиха".
Они были совершенно разными, эти молодые девушки, и еще более отличалась от них та морщинистая старая тыква, портретом которой я открыла галерею обитателей замка, но тем не менее, было нечто, что делало их невероятно, поразительно схожими, практически одним целым - ненависть ко мне. Постоянная, лютая, неотступная. Еще более мучительная оттого, что невыразима, оттого, что чужая тварь, невесть каким проклятым ветром занесенная в Их понятный и размеренный мир, ее просто не замечает, не чувствует. До поры, до времени! Они стискивали зубы, они копили злобу.
Среди знати, являющейся ко двору Багряного Короля, я почти сразу запомнила еще одну особу женского пола - дородную вдову придворного мыловара. Вот уж кого нельзя было обвинить в отсутствии выразительности и жизненной энергии! Дама кипела и бурлила, как действующий вулкан. Извергались из жерла потоки раскаленной лавы, неслись по крутым склонам, сжигая все живое, на беду свою оказавшееся на пути. Мыловарша слыла сердцеедкой и губительницей молодых, и даже совсем юных, мужчин. У нее была собственная свита из бледных жертв - измученных, измочаленных, опустошенных, утративших навсегда собственную волю вместе с горячей живой кровью, выпитой сладострастной вампиршей, и обреченных навеки таскаться за своей палачихой, что последнюю немало не смущало, а, пожалуй, более льстило и придавало шарма. "Черная вдова", как звали Мыловаршу в свете, была сдобной цветущей шатенкой, с сочными щеками, многочисленными подбородками, глобальным колышущимся бюстом, пышным щедрым телом, небрежно упакованным в прозрачные шелка. Она обожала интриги и слыла в этом тонком деле мастерицей, обладала недюжинным актерским дарованием и постоянно разыгрывала множество спектаклей, главной героиней которых становилась, конечно же, сама - вне зависимости от содержания. Мне нравилась ее энергия, буйность жизни, броскость облика, страстность. И она всячески демонстрировала симпатию ко мне, расточала улыбки, делилась опытом, давала советы... Но я не могла стать ее подругой, как, вероятно, ей мечталось. Невыносима для меня была ее вечная подозрительность, поиски мифических врагов, мания преследования, отнюдь не мифическая, а живая и терзающая обладательницу совершенно также, как терзала она сама свои несчастные жертвы... Вулкан бурлил в собственной душе Мыловарши, злобные жгучие волны захлестывали ее естество, и крутили, и кипели, и выворачивали, визжали и сипели в гнойнике ее сердца демоны, целый сонм демонов... С тех пор, как увидела я истинное лицо победной Мыловарши, отвратительна и страшна сделалась она для меня, и я всячески старалась избегать ее общества и, тем паче, любого близкого контакта. Что она со свойственной ей чуткостью поняла незамедлительно, и оскорбилась, и в момент пришпилила меня к коллекции своих мифических врагов, против которых всегда успевала первой принять крутые меры. Здесь дело застопорилось - я была неуязвима. Черная вдова стиснула жемчужные зубки и заулыбалась сердечней прежнего. В пухлой ручонке за спиной она крепко сжимала острый кинжал и ждала, ждала подходящего момента. Я отлично видела приготовленное для удара жало, но меня это не задевало. Я раскрыла ее тайну - сей бурливый вулкан питался злобой, он был совершенно гнилым изнутри; интерес мой иссяк - тупик ненависти ведет в никуда.
Не стоит, однако, считать, что в замке Потерянных Ливней обитали лишь Мертвецы, Хорьки и Пауки, просто потому, что это - неправда. Иногда в толпе придворных (обычно это бывало на больших приемах, на грандиозных празднествах) мне удавалось мельком увидеть очаровательную незнакомку - пепельно-светлые пушистые локоны уложены в высокую прическу, тонкое лицо словно выписано самой нежной акварелью неведомым гениальным Мастером, стремительны и грациозны движения... Весь облик полон светлой, чистой гармонии, подернут восхитительной перламутровой дымкой. Увы, общество супруги опального капитана гвардии не считалось подходящим для королевской фаворитки. Я смотрела на нее издалека... Зато мне было разрешено общение - в умеренных дозах! - с Королевским алхимиком, бородатым интеллектуалом с проницательными глазами, обитающем в одной из отдаленных башен. Там царил аромат древних рукописей, сложных химических соединений, которые безвредно бурлили в разноцветных сосудах, неизвестных мне растений. Мы почти не говорили. Королевский Алхимик, нимало не смущаясь моим присутствием, занимался увлеченно и страстно своими непонятными делами, а я смотрела в узкую оконную прорезь на бирюзовую долину далеко внизу и чувствовала себя почти счастливой. Нам не нужно было слов, чтобы понимать друг друга. Именно в этой пыльной башенке ко мне приходило освобождение от чар Багряного Короля, от вечного притяжения-напряжения между нами, от привязанности-ожога, от существования вещью. Я вспоминала, что потеряла память и собственное отражение, что оно блуждает где-то в темной глубине замковых зеркал и, наверное, ищет меня, тоскует и зовет. И я понимала, что должна найти его, вернуть себе себя, должна вспомнить... И что Багряный Король мне в этом не помощник...
Потом мне стал сниться один и тот же сон. Ледяная зимняя ночь где-то вне владений Багряного Короля, черное беззвездное небо, бескрайние светлые пространства. Студеная земля светлее неба, светлее и холодней. Я лечу, или, возможно, несусь со скоростью, недоступной человеку, в этом ледяном безмолвном мире. Холод убил чувства и мысли, меня нет, есть свобода, мрак ночи, смутно мерцающая голубоватая земля и... волчий вой! Он возникает внезапно, тоскливый, унылый, живой; он звучит отовсюду. Я знаю: в запредельной дали, недостижим, воет серебряный волк, что он зовет меня, в нем - мое спасение...
И я просыпаюсь в тоске, и долго-долго лежу неподвижно в теплой мягкой тишине, в роскошной постели Багряного Короля, дождь мурлычет за окном свою бесконечную песню, а по моему лицу катятся невидимые в темноте соленые капли...
... Больше всего мне нравился водоем в моих покоях - крошечный бассейн у темной стены. Постоянно низвергались в него два маленьких водопада, так как мерцающие цветы-звезды, доставленные из самого сердца Великих болот на западной границе владений Багряного Короля, могли расцветать лишь в водяной пыли. Я ставила тяжелый подсвечник с пятью свечами на узкий узорчатый бортик, и в мириадах раздробленных капель возникали мириады крошечных радуг странного блеклого оттенка, словно призрачный нимб. Цветы были изумительны - снежно-белые и бархатно лиловые. Их тонкие и острые лепестки обнимали друг друга, грациозно сплетаясь в светящийся изнутри, самых чистых и нежных красок бутон - подлинное произведение искусства, созданное чьей-то прихотливой фантазией в глубине болотных трясин и воплощенное в реальность волшебными руками природы. Почти всегда бутоны оставались закрытыми... Иногда, вернувшись пораньше с утренней аудиенции Багряного Короля, я заставала волшебные лепестки приоткрытыми - у лиловых чуть больше, у снежно-нежных слегка. Как мне хотелось прикоснуться к ним! Водоем был глубок, и однажды я перегнулась через край, затаила дыхание, потянула пальцы к прекрасным лепесткам... Мне показалось, что они тоже тянут мне навстречу перламутровые пальцы из своей темной колыбели. Вокруг нас реяли призрачные радуги, моя рука мерцала и светилась в дробящемся пламени свечей, до ближайшего белого цветка оставалось совсем немного... Он ощутимо приподнялся над водой - или это я слишком низко склонилась, не упасть бы! Нежные лепесточки начали приоткрываться и... Я резко взлетела на воздух - пируэт, мадам! - довольно неказисто опустилась на пол у ног Багряного Короля. Его изжелта-бледное лицо было сейчас совершенно белым. Несколько мгновений мы с одинаково негодующим выражением молча взирали друг на друга, он - выпучив глаза, с высоты своего роста; я - задохнувшись от избытка чувств, снизу, сидя на холодном полу.
- Никогда больше не делайте этого, мадам! - первым пришел в себя Король. Он был в ярости. - Никогда! Никогда!
- А в чем, собственно, дело? - пролепетала я. - Что я сделала?
- Никогда не трогайте цветы!
- Но почему?
Если бы взгляд мог сжигать людей, я бы уже давно полыхала. А так - только хлопала глазами, все еще сидя на полу, в полном недоумении. Король, наконец, опомнился. Протянул мне руку, поднял с пола. Сейчас ему было не до сантиментов, не до волнений из-за моей невольной близости. Резко прозвенел колокольчик. На звук мгновенно явилась сама статс-дама, словно пряталась за дверью в ожидании момента, когда призовет ее повелитель. Она бесстрастно взирала на нас -Король с самым злобным выражением лица грубо вцепился в мою руку, у меня испуганное и недоумевающее выражение лица, растрепанный вид - но в тусклых глазах ее я вдруг так отчетливо прочитала удовлетворение, даже счастье, пожалуй - наконец-то, наконец-то! - кричали эти неприятные глаза без ресниц. Я вдруг поняла, что у них нет даже какой-то определенной формы, того, что называют "разрезом глаз": не мудрствуя лукаво вставлены расплывчатые бусины в два углубления в черепе. Мысль пронеслась, как звенящий прыткий комарик и шустро укрылась в темных буреломах подсознания, додумывать ее было некогда.
- Принести завтрашнюю порцию корма! - приказал Король и сделал жест по направлению к бассейну.
Статс-дама двинулась к выходу. Если она и была разочарована, то умело скрыла свои чувства. Дрогнуло немного лицо, опали щеки, шевельнулись губы. Мне было не до этого, я с нетерпением ждала объяснений. Распахнулась дверь, два белокурых пажа внесли большое блюдо. На нем, под тонкой прозрачной салфеткой лежали дымящиеся куски свежего, только что разделанного мяса. После того, как поднос был установлен на подставке перед бассейном и Король кивком отправил слуг восвояси, он наконец повернулся ко мне.
- А теперь - смотрите!
Король подцепил один из ближайших кусков и размахнувшись, отправил его прямиком в бассейн. Мои протесты против возмутительного нарушения экологии были пресечены в зародыше. Прекрасные белые лепестки молниеносно раскрылись, мелькнуло среди них янтарное острое жало, и что-то алое, пульсирующее успела заметить я в самом основании хрупкого белоснежного цветка. А прозрачные перламутровые лепестки вгрызались в сочное мясо и резали, рвали его на части, тянули в сердцевину, где плавился янтарь, летели алые брызги... У меня потемнело в глазах. Я закрыла лицо руками и бросилась вон. Выскочив на смотровую площадку одной из башен, я долго бездумно смотрела вниз, на смутно различимые контуры зеленых лугов, мерцающих рек, синих лесов... Руки я инстинктивно спрятала за спину. Во что превратились бы они, если бы удалось мне дотянуться до нежных лучистых пальчиков? Меня мутило.
Наконец я пришла в себя настолько, что заметила молча стоящего позади меня Багряного Короля, смогла оценить его ненавязчивую тактичность.
- Их кормили по утрам в ваше отсутствие - пояснил он мне, сочувственно и нежно коснувшись моих дрожащих пальцев. - Я хотел избавить Вас от неприятного зрелища. Увы, это было ошибкой. Мне и в голову не могло прийти, что Вам вздумается собрать букет из мясоедов! Вы, Кловис, как всегда непредсказуемы...
Он улыбнулся озадаченно, пожалуй, угнетенно. Долго оставаться с ней не было возможности, ждали неотложные дела. Он уходил неохотно, ему хотелось дольше побыть рядом со своей новой странной игрушкой, неведомой рукой (или слишком хорошо ведомой!) заброшенной в мир его владений, такой неожиданной, прелестной, опасной. Она несла угрозу! Она будоражила и возмущала. Подчинить ее себе оказалось не так легко, как ему поначалу представлялось. Она оказалась серьезным противником, она оставалась чужой. Он не мог ее сломать. Более того - она могла стать волшебным ключиком и распахнуть наглухо закрытые и хорошо охраняемых двери его владений для его могущественных и коварных врагов. Она могла быть послана к нему именно с этой целью!
Лазутчица, шпионка! Он знал все с самого начала, просчитал все возможные варианты, чувствовал опасность и все же решил рискнуть. За каждым шагом ее следили бдительные соглядатаи, о каждом вздохе ему становилось известно в следующее же мгновенье. Она опасна! Даже в условиях тотальной слежки ей порой удавалось ускользнуть, спрятаться внутри себя, творить что-то тайное, непонятное, возможно, враждебное. Пока она здесь, да не просто в толпе, а занимает, самозванка, место рядом с ним, властителем, не будет уютной уверенности в его полной власти, никому не будет покоя. И проще, гораздо проще, шептали мудрейшие и хитрейшие его советники, упрятать ее в один из укромных глубоких казематов, где она точно не принесет никакого вреда, заковать в цепи, лишить воздуха, как можно скорей позабыть. Сколько безымянных узников томится в гнилостных лабиринтах, в бездонных подземельях Замка Потерянных Ливней, одним больше, одним меньше... Ничего не изменится, таким же вкрадчивым будет шепот дождя за цветными витражами, популярным развлечением двора останутся свирепые сражения бронтозавров на залитой кровью арене, а придворный музыкант каждый вечер будет играть на флейте любимую мелодию Короля, нежную и печальную.
Да, да, - отвечал он мудрейшим умам. - Это разумно, логично, я сделаю это непременно... Позже...
И он вновь и вновь смотрел в ее глаза, такого необычного, невиданного в стране Потерянных Ливней цвета, и слушал ее голос, и терялся перед ее дерзостями, которые она щедро обрушивала на его голову, как ледяной водопад, а он не находил ответов, и бесился, выходил из себя, и вновь искал ее глазами в толпе... Не мог он отправить ее в каземат, не мог заковать в цепи! Слишком большим счастьем было видеть ее, смотреть на нее, любить... Сильны чары твои, чужеземная принцесса, и я склоняюсь перед тобой...
Оставшись одна на смотровой площадке, я спряталась от дождя под навесом, устроилась на неудобной жесткой скамье, задумалась... Мысли были не новы, навязчивы, мучительны - кто я, как оказалась в Замке Багряного Короля, что так прочно связывает нас: меня и этого деспотичного, ограниченного и, в общем-то, совсем непривлекательного владельца маленькой заброшенной долины где-то в самом сердце пасмурных туч?.. Я чувствую эту необъяснимую связь каждым своим нервом, она смущает и, пожалуй, бесит меня... Но и восхищает одновременно. "Желать обнять у вас колени, И, зарыдав у ваших ног"... Это, впрочем, отнюдь не главное! Куда девалось мое отражение, где я потеряла его? Ведь я не призрак, я существую в реальности, доказательства моего существования предоставляются мне каждую минуту, каждую секунду, которую я трачу бесполезно, оставаясь здесь, обожая Багряного Короля и его цветы-мясоеды! Не пора ли оставить занятия ерундой глупцам, сказать моему Королю "прости--прощай" и отправиться на поиски самой себя, собственного отражения?.. Я никогда не смогу успокоиться в счастливом блаженстве у ног Багряного Короля, стать его тенью, видеть его глазами, думать его мозгами, вернее, не думать вообще, растворить свое "я", пусть половинчатое, в его властном "я", подобно бесчисленным подлипалам его Двора... Никогда! Я видела истину совершенно ясно, впрочем, так же ясно видела я и другую истину: я люблю Багряного Короля, люблю искренне и так сильно, как и не снилось всем его послушным, бездушным, лицемерным рабам! Как болело мое сердце при одной только мысли о разлуке! Это было так неуместно
Согласится ли с моим решением венценосный Повелитель? Или мне придется покинуть Замок Потерянных Ливней под покровом ночи, дрожа от страха, боли расставания и предвкушения необычайных открытий? Я подумала, что Король никогда добровольно не согласится расстаться со мной, никогда не допустит, чтобы кто-то ускользнул из-под его власти, кто-то, кем он дорожит... Значит, придется бежать. Надо все продумать...
Я не доверяла никому в Замке Потерянных Ливней, за исключением, пожалуй, придворного алхимика Серджио: он искренне симпатизировал мне, но был слишком слаб и зависим, чтобы сподобиться помочь... Но другого выхода я не видела - одной ускользнуть из-под бдительных очей окружающих меня королевских приспешников мне не под силу, это очевидно. Я решилась. В башенке Серджио было, как всегда, пасмурно, тихо, грустно шебуршали в простенках летучие мыши, булькали бледные растворы, в воздухе витал аромат лилий и смутных опасений. Я сказала, что ухожу, что мне нужна помощь. Серджио печально взирал на меня, в его темных глазах затаилась настоящая боль.
- Вы погибнете, Кловис. Отсюда нельзя уйти.
- Я еще скорей погибну, если останусь здесь, Вы сами знаете это, Серджио. Глупо рассчитывать, что благосклонность Короля будет длиться вечно. Я слишком неосторожна, слишком откровенна, слишком несдержанна. Я не смогу измениться, да и не захочу, даже ради спасения жизни. Король рано или поздно устанет от моих дерзостей, отступится от меня. Стоит ему отвернуться, как его свора набросится на меня и разорвет. Видите, у меня нет выхода. Помогите мне, Серджио!
Он через силу улыбнулся, но так безнадежно, словно уже стоял над моим хладным трупом.
- А знаете, Кловис, пожалуй, именно Вы способны совершить невероятное. Я всегда чувствовал, что в Вас есть Нечто... Необъяснимое, ни для кого из нас, здешних, недоступное, то, за что Вас так не любят при Дворе... Чужое... Уйти из владений Багряного Короля невозможно, но, глядя на Вас, я готов поверить, что это не так. Вы попираете законы, Вы проходите сквозь границы... Возможно, для Вас не существует ни границ, ни законов... Я помогу Вам, Кловис!
"Я люблю Вас!" - кричали его глаза. "Узнав Вас, невозможно Вас не полюбить! Даже Король, это свирепое, грубое чудовище, преступил ради Вас собственную сущность... Я люблю Вас, люблю Вас"!.. Я опустила глаза. Мне было жаль Серджио, мне было жаль "свирепое, грубое чудовище" и жаль мне было - о, как жаль! - никому не понятную, запутавшуюся в собственных ипостасях глупышку Кловис. Именно в это случайное мгновенье я с необычайной ясностью поняла, что действительно нахожусь на грани - острой, смертельно опасной - что на кону стоит моя жизнь и что за игры в кошки--мышки с Багряным Королем придется заплатить цену, возможно, непосильную. Отступить, однако, не представлялось возможным. "Вино налито, его надо пить"! И мой жребий брошен! Каждый из нас свершает собственный путь, и никто не в состоянии избегнуть своей судьбы. /Много лишнего болтают о способности читать мысли. Иногда она совершенно ни к чему! Лишняя головная боль, только и всего/.
Итак, все было готово. Мне следовало остаться в покоях Багряного Короля совершенно одной - именно из этих роскошных мрачных комнат шел потайной ход к маленькой серой дверке, почти незаметной на фоне высокой внешней стены, отделявшей территорию замка от внешнего мира - полей, и лесов, и многочисленных рек. Серджио начертил для меня план местности, окружающей замок. В своих путешествиях за редкими минералами он довольно далеко углублялся и в топкие, малопроходимые болота на западе, и в безграничные, буйно поросшие дикой растительностью равнины востока. С севера долину Потерянных Ливней охраняли горы. Эту местность Серджио знал хуже всего. Он в самой резкой форме предостерег меня от похода на Север. "Совершенно исключено! Там гибель"! Мы решили, что я отправлюсь на юг, достигну Большой белой реки (она в двух-трех днях пути от Замка) и, следуя по ее течению, постараюсь покинуть Долину Потерянных Ливней. В условленном месте за замком, в густой роще молодых дубов меня ждали две лошадки - тайное приобретение Серджио.
Дни, предшествующие побегу, были так наполнены для меня событиями и чувствами, так многогранны и полны очарования, что след их душа моя будет хранить, вероятно, много-много лет... Возможно, он не сотрется никогда, никогда не покинет меня пьянящее чувство счастья жизни в полную силу, собственного бытия, объявшего весь мир. Все покорились, все приняли мой ритм: король, его свита, замок, долина и дожди. Вселенная вращалась вокруг меня и по моим законам.
Каждое утро я просыпалась с мыслью, что день, предстоящий мне - возможно, последний мой день в Замке Потерянных Ливней. Я была очень нежна с Багряным Королем, а в следующий момент - опасно своевольна, почти груба... Я была обольстительна, никто не в силах был сопротивляться моему очарованию. Я пылала под своей прохладной шелковой кожей. Я стала ВСЕМ, я чувствовала себя, наконец, по-настоящему живой, я была счастлива. Приближался знаменитый ежегодный карнавал. Замок замер. Затишье перед бурей. И в это оцепенение тихо прокрался мой последний день.
Я заглянула в покои Короля на минутку, поискать опаловые украшения, которые любил Король. Он изъявил желание увидеть их на мне, немедленно, сию минуту. Бусы лежали на крошечном столике рядом с букетом роскошных орхидей. Я взяла их в руки, залюбовавшись в который раз: черные, прохладные, матовые... Машинально надела на шею. И тут до меня дошло: я одна. Миг настал, вот он, лови! Я схватила одну из шпаг Багряного Короля, самую незаметную, без украшений на эфесе - целую стену в гостиной украшала его знаменитая коллекция оружия, подхватив подол длинного платья, чтобы не путался под ногами, кинулась к заветной дверке. Мне удалось открыть ее не сразу - сердце громко стучало где-то в горле, ручка выскальзывала из дрожащих рук. Наконец дверка распахнулась, но мой стремительный полет во мрак свободы был решительно остановлен. На пороге, замерев в совершенной неподвижности, стояли две мои юные фрейлины, Хорек и Мертвечиха. Пошла потеха! Я засмеялась - неподходящие к случаю звуки! - и кончиком шпаги слегка кольнула Хорька, отодвигая со своей дороги. Они, в свою очередь, сделали движение друг к другу, почти коснувшись плечами и совершенно перекрыв мне дорогу. Карнавал Багряного Короля начался ранее, чем он предполагал. Впрочем, фантасмагория, возмутившая покой чинных дворцовых комнат, была, скорее, противоположна карнавалу по значению. Маски долой! Маски долой! Их тела потеряли форму, растеклись мутной жижей по натертому до блеска полу, и тут же воссоединились, слились, закрутились, воспряли. Я в оцепенении смотрела, как с пола поднимается и движется ко мне липкая, смрадная, двуглавая гидра. Лица по-прежнему были мне знакомы и даже сохраняли знакомое выражение: Хорек насмешливо скалила мелкие редкие зубы, а на неподвижном бледном лице Мертвечихи застыла ледяная ненависть. Гидра наступала на меня, шипя и чавкая, я почувствовал на своем лице мелкие брызги, составляющие субстанцию оборотня-раба Багряного Короля... Недаром в тронном зале мне часто становилось не по себе - человеческие лица как-то не очень ловко сидели на плечах сущностей, услужавших нам с Багряным Королем. Маски долой! Я швырнула в основание "шеи" гидры королевскую шпагу и бросилась за мечом. Тяжелый! Гидра вновь тянулась ко мне, обдавала смрадным дыханием, грозила обрушиться сверху и задушить, утопить в своей липкой сердцевине. Моя шпага болталась в ее туловище, как безвредная булавка и даже, кажется, тихонько вибрировала. От меча гидра шарахнулась. Я отступала к своим покоям, по дороге швыряя в противника все, что попадалось под руку. Мне удалось сорвать со стены еще одну шпагу. Расставаться с ней я не спешила. Мои комнаты по размеру намного уступали покоям короля, здесь гидре было не развернуться. Довольно быстро мы с ней (или с ними?) оказались зажаты в узком уголке между уступом в стене и водоемом с мясоедами, причем, кто кого поймал, оставалось неясным. Гидра взяла меня в кольцо, почти обвила своими скользкими телесами, сковывала движения, я задыхалась от жары, отвращения, у меня сбивалось дыхание. Черт подери, сейчас вся эта сопливая громада обрушится на меня и задушит, я захлебнусь ЭТИМ, буду долго тонуть, плеваться и звать на помощь! Эта мысль придала мне сил. Я обняла шею гидры, подхватила ее, как кусок заливного, насадив на меч и шпагу, пригнула и со всего размаха швырнула в бассейн к цветам-мясоедам. Кажется, в общей сегодняшней суете их забыли накормить. Кошмарный вой мгновенно перешел в глухое бульканье. Похоже, мутант оказался хотя бы отчасти мясным. Приятного аппетита, цветики! Прозрачная, с темными вкраплениями, колышущаяся масса туловища гидры быстро стекала в водоем. Плюхнул с гулким стоном и пошел ко дну длинный прыщавый хвост. У меня не было желания присутствовать при трапезе мясоедов. Путь свободен, пора уходить. Я выпрямилась, но повернуться не успела. Багряный Король, который все это время спокойно наблюдал за нашей схваткой, неслышно подошел ко мне и нанес свой знаменитый удар. В спину.
Комфортабельным мое подземелье, безусловно, не назовешь. Солома в углу - мое мягкое ложе - как и все в Замке Потерянных Ливней, влажная, пахнет плесенью, болотом и дождевыми червями. Припоминаю я также лучшие украшения, чем тяжелые цепи, которые не дают мне пересечь подземелье и подобраться поближе к щели высоко в углу. Я могу видеть только узкую полоску света. Как всегда идет дождь. Поэтому полоса серая. Единственная роскошь моего положения - одиночество. Не нужно более выносить благожелательный, гуманный и просвещенный двор Багряного Короля, лицемерную услужливость ненавидящих меня рабов, сносить нелепые капризы Короля, его тяжелый дурной нрав... Признаться ли? Я скучаю по нему. На влажной и грязной стене дни и ночи напролет я рисую его образ: резкие черты, тонкие кривые губы, гладкие волосы, словно облепившие череп... И глаза - вишневые, с багрянцем, полные жизни, страсти и любви ко мне. Где ты? Возможно, если я соберу силы и крикну ОЧЕНЬ громко, он различит мой голос там, наверху, и спустится, и вернется, и заберет меня назад... Отмоет, откормит, снова оденет в шелк и парчу, поселит в роскошной комнате и даже, если будет в благодушном настроении, разумеется, - налепит на личины своей омерзительной своры маски человеческих лиц... Чтобы я не боялась общаться с субстанцией, полностью подвластной моему повелителю. Впрочем, теперь на свете осталось не так много вещей, способных напугать меня, увы! Так что ожидается, вероятно, всего лишь рвотная реакция - да и то, по максимуму. Иногда ночами я чувствую его присутствие. Он стоит с другой стороны двери в мой каземат, стоит и ждет. Сердце мое сжимает горячий кулак боли, я задыхаюсь и теряю способность мыслить... А потом из щели в углу выползает серый рассвет, и призрак бесследно исчезает... Полно, все это - просто фокусы моего болезненного воображения, безобразно и никчемно распоясавшегося в заточении. До меня ли Повелителю с его деятельной натурой в жизни, заполненной до отказа боями, празднествами, карнавалами и интригами, с сонмом покорных приспешников, бесформенных рабов, из которых на потеху себе можно вылепить кого угодно, и приодеть прилично, и устроить новый маскарад... Я не уверена даже, что Замок Потерянных Ливней находится по-прежнему над моим подземельем, что он, подвластный воле Короля, не переместился давным-давно в другую часть смутной долины, в которой всегда идут дожди... Возможно, надо мной - километры пустой, глухой, бездушной породы, гранит скал, свист ветра, мертвый шепот сухой травы... День сменяется ночью, а вслед за ней приходит новый день, похожий на предыдущий, как брат-близнец. С пасмурных небес равнодушно усмехается Вечность...
Иногда по ночам мне кажется, что я слышу волчий вой. Тоскливый, злобный и протяжный, способен ли он внушить хоть каплю надежды? Стылая земля в тех краях много светлее гулких от холода небес, мечется, несется по бескрайним темным пространствам серебряный волк. Воет от тоски, зовет... Ко мне ли обращен тот зов? Что значил он для меня в прошлой, забытой жизни? И если я сумею выйти из подземелья и найду страну, где земля светлее неба, поможет ли Волк обрести мою утраченную сущность? Почему мне кажется, что он - противник Багряного Короля, и что они вечно стоят друг против друга: серебристый волк и Багряный повелитель аморфных бездушных чудовищ, светлая фигура против темной, а между ними - я.
Возможно, встреча с Багряным Королем послана мне судьбой именно для того, чтобы я сделала шаг к самой себе? Не является ли мой визави с багряными глазами одной из темных ипостасей моей собственной души? Именно той, которая вглядывается в бездну до тех пор, пока бездна не начинает вглядываться в нее? Но я совсем не уверена, что серебряный волк, в свою очередь, в бездну не смотрит, а повлечет меня прямиком в небеса; и что, несмотря на их противодействие, один из них - олицетворение тьмы, а другой - света. Все гораздо сложнее. Как разобраться в этом зверинце? Возможно, оба эти образа - лишь ступеньки, по которым душа моя ступает в поисках себя и посланы они лишь для того, чтобы указать мне направление? Посредством боли. Она - лучший проводник.
Кто я?
Багряный Король не спустится в мое подземелье. Серебряный Волк не придет мне на помощь. Я должна выбираться сама. Разорвать свои цепи, найти выход из лабиринта, преодолеть иллюзорную разницу между реальностью долины Потерянных Ливней и реальностью стылой земли, отыскать обе фигуры - светлую и темную, разгадать их загадки, соединить разрозненные части, сложить до конца головоломку и понять ее смысл. Возможно, тогда отыщется мое отражение, лукаво подмигнет мне из своего зеркального далека, и я, наконец, обрету себя, свою душу? Возможно, кто знает? Другие пути пока скрыты.