Небо реанимации - дневное, но со звездами. Облаков нет, вместо них плывут лица - родные, однокоренные со словом рождение.
Сначала различаю ее - свое любимое отражение, свою половинку: тревожные, до боли знакомые глаза. Руки, мои или ее, я не различаю, поправляют одеяло. Я знаю, что со мной ничего не случится, когда она здесь и доверчиво плыву опять к звездам, со звездами.
Не знаю, сколько проходит времени, там оно какое-то другое, и я различаю голос, мягкий и удивительно спокойный. Голос, который узнаю из тысячи. Это уже окончательное рождение, этот голос когда-то соединил меня с половинкой, без него просто нельзя было снова родиться.
Мы врозь, но вместе. Мы - дети того декабря - далекого, щемящего, когда каждый чувствовал себя ребенком при любящих родителях. Ранние сумерки, волшебные сумерки, были знаком наступления чаепитий и счастливого ожидания друг друга.
А цел ли плед ? Как много он знал из наших вечерних доверений, ведь он, пожалуй, впитывал в себя то, что не говорилось словами. Просто начиналась фраза... Обволакивала, пьянила гармония душ.
Что бы ни происходило потом, как бы судьба ни выкручивала нас, ни возносила и ни роняла, живо было это горное озеро чистейшей воды.
Мы больше не были там вместе. Озеро есть, с той же водой, а это светлое небо со звездами - над ним.
Я родилась снова к декабрю, любящим ребенком.
В моей жизни так много всего, но вы - одни. Я не вспоминаю вас, я просто никогда не забываю.
Тихо наигрываю на гитаре песни того декабря, чувствую запах чая, тепло пледа...