Щепетнов Евгений Владимирович : другие произведения.

Нищий

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Бывший спецназовец попадает в параллельный мир - он спившийся инвалид войны, не умеющий ничего, кроме как убивать. Кем он станет в новом мире?
    КУПИТЬ КНИГУ "Нищий" ТУТ
  Евгений Щепетнов
  Нищий
  
  
  Пролог
  
  В подземелье было темно, и лишь свет из далекого люка, в который сквозь решетку стекались нечистоты из канав вдоль мостовых, освещал тоннель. Седой осторожно сделал несколько шагов, сцепив зубы от боли, - изорванная осколками нога отказывалась работать в такой сырости, да еще при перемене погоды, но он привычно преодолел себя и двинулся дальше. За углом послышался шорох... Седой медленно освободил из палки, на которую опирался, стальное жало стилета и замер.
  - А-а-а-а-а! - Вдруг выпрыгнул из темноты человек плотного телосложения, рассекая воздух огромным тесаком. - Урод, умри!
  Седой автоматически уклонился от удара, переместив вес на здоровую ногу, и выбросил стилет вперед, пронзив грудь нападавшего - тот захрипел и мешком опустился на грязный пол тоннеля, заваленный обломками деревьев и гниющими нечистотами. Седой вытер клинок о его одежду и мягко вставил на место в палку, потом на ощупь, матерясь про себя и пачкаясь в крови, обыскал труп.
  - Кошель, нож, магический амулет... непонятно какой, тесак... упс! Это что за бумага? Уж не объявление ли о награде за мою голову? Якоря нет, а его деяния живы? Потом почитаю.
  Он спрятал свиток за пазуху и, шаркая и подволакивая больную ногу, пошел вперед, как подбитый ядовитый паук.
  
  Глава 1
  
  Первое, что я увидел, открыв глаза - плавающее над головой лицо, сморщенное, как орех, с гнилыми зубами, издающими невыносимый запах, как будто что-то давно протухло и догнивает последние дни. Я уже встречал в жизни такого человека - Сергея Ткачука - на вид интеллигентного, в очках и костюме, от которого исходило такое зловоние изо рта, что рядом с ним нельзя было сидеть, не отвернувшись в другую сторону. Зловонное лицо что-то сказало, я не мог распознать, что именно, и переспросил:
  - Что?
  - Аратак суран ху?
  - Не понимаю! - Я с тупой обреченность стал всматриваться в старика - а это был именно старик. - Я не понимаю, что вы говорите!
  Старик сказал еще несколько фраз, потом отчаялся что-то мне втолковать, схватил за руку и потянул за собой, показывая на небо. Я с трудом поднялся, поискал рукой свой батожок, нашел, оперся на него и встал, покачиваясь, как корабль на крупной зыби. Голова закружилась, стало дурно, и меня вырвало на булыжники мостовой утрешним беляшом, которым закусывал паленую водку. Старик покачал головой - похоже, запах перегара донесся и до него. Я возмутился: с таким-то 'ароматом' изо рта, да перегар одеколоном покажется! При мысли об одеколоне меня тоже чуть не вырвало - пил я и его... что попадалось, то и пил.
  После того как меня комиссовали из армии, изрубленного осколками гранаты и исполосованного пулями, мне оставалось или снаркоманиться, или же пить горькую, чтобы забыть. Забыть войну, забыть кровь, забыть эту боль, которая терзала мое израненное тело днем и ночью. И вот теперь я - старший лейтенант, бывший десантник, разведчик - находился на пустыре, неизвестно где, рядом с вонючим стариком в диких обносках.
  Мать у меня умерла, когда я был еще на войне, я даже не смог попрощаться с ней - в это время мы как раз отбивались, в окружении сотен 'воинов Ичкерии', недовольных тем, что мы разгромили их базу в горах. Если бы не вертолетчики, раздолбавшие их и сделавшие нам проход на волю, я не стоял бы сейчас на этом грязном пустыре. Много раз я думал: а зачем? Зачем я остался жив? Сейчас бы лежал рядом с матерью и отцом, за одной оградкой, и мы наконец-то соединились бы, стали одной семьей. Отец погиб раньше, в Заводском районе, где мы жили всегда. Он шел на ночную смену и его зарезал наркоман, в поиске жалких грошей, - ну что он мог взять у мужичка с авоськой, в которой тот носил на работу свой нехитрый обед? Я решил тогда для себя: надо вырваться, вырваться из этой безнадеги. Но куда я мог пойти, здоровенный пацан, рост сто девяносто сантиметров, учившийся в школе номер одиннадцать, где быть отличником считалось западло. Их называли лохами и ботанами и били, вымещая на них свою злобу и зависть, - так всегда поступали с теми, кто был слабее или умнее.
  Мне была дорога или в бандиты, или в армию. Кстати, безразлично: и то и другое было для меня равнозначно, вот только в бандитах - недолгий срок 'красивой жизни', а потом ты труп, а в армии нет красивой жизни, но при удаче - как-то можно выбраться, да и подзаработать тоже.
  Я выбрал армию. Сумев поступить в десантное училище, я быстро там выдвинулся в первые ряды. Главное было соблюдать правила - и тебя накормят, напоят, скажут, что делать, - и мозг не нужен. Главное - быстрая реакция, твердые мышцы и четкое выполнение приказа. После выпуска я попал на переподготовку - специальные курсы разведки, где учили убивать наиболее эффективными способами, от автоматических гранатометов, до удавки и шила, а еще - хоть немного думать, планировать операции. Так я стал командиром разведроты - это было ее официальным названием называлась, но на самом деле на являлась карательным отрядом. Мы ходили в тылах боевиков и вырезали всех, на кого нам укажет перст командования. Много пришлось пролить крови, до сих пор мне снятся лица убитых. Может, это и привело к тому, что я стал законченным алкоголиком?
  Но как бы то ни было, в последнем прорыве, я стал беспомощным и никому не нужным инвалидом - без профессии, без денег, и без здоровья. Если бы не мое чудовищно тренированное тело, я давно бы сдох под забором, но организм все сопротивлялся - печень не хотела умирать, хотя я убивал ее литрами мерзкой 'паленки', а мышцы, пусть и слегка обмякшие после года лежания в госпитале, могли легко порвать любого, кто осмелится мне перечить. Трижды я был в отделении милиции, за пьяный дебош. Дважды какие-то сопляки насмехались над моей ковыляющей походкой - я переломал им ребра, но и меня хорошенько запинали. Ну что я, калека, с почти не сгибающейся правой ногой, мог сделать против двадцати уродов, которые кричали 'алла акбар' и насмехались над стариком - однако я сделал, что мог, как всегда бился до последнего.
  Один раз попал в милицию за то, что избил соседа, толстомордого хряка, который ставил свой 'мерседес' носом прямо к крыльцу, ведущему в подъезд. Ему было так удобнее, а когда я попросил его убрать машину, потому что всем трудно проходить, особенно мне, он заявил, что ему плевать на всех, а особенно на такого... алкаша. Его потом едва откачали, после удара в солнечное сплетение, - чистый нокаут. Если я и выглядел как старик - седой, заросший поседевшей бородой , так под моей одеждой скрывались еще не умершие мышцы, и тело знало, как их использовать.
   Мне было всего тридцать лет, а выглядел я как семидесятилетний старик. Волосы на голове были белые как снег, а моя густая борода седа, как у столетнего аксакала. В общем, последние три года я усиленно добивал себя. Покончить с собой не хватало духу, да и стремно как-то - зачем тогда Бог вынес меня из чеченской мясорубки? - но и жить не хотелось. Орден Мужества лежал в шкатулке, единственной вещи, сохранившейся от матери. Остальное я раздал или продал за копейки, в приступах пьяного угара.
  Старик опять прикрикнул, и я заковылял за ним, перебарывая знакомую боль в ноге. Мне не впервой было по пьянке просыпаться в незнакомых местах, но этого я никогда не видел раньше. Это был большой пустырь на краю города. Уже смеркалось, а в городе не горело ни одного фонаря, по булыжным мостовым с грохотом ехали одинокие, запряженные лошадьми повозки - от простых телег до карет. Я с удивлением тряхнул головой - что за наваждение? Где я? Голова разболелась еще больше, думать не хотелось - все потом. Обдумаю. И я двинулся за стариком, уже заворачивающим за угол старого строения с проваленной крышей.
  Мы шли еще минут пятнадцать, наконец он что-то сказал, показал рукой на нору, ведущую под большой дом, и нырнул в нее - сразу, как провалившись в преисподнюю. Я последовал за ним. Оказалось, вниз вела лестница, очень крутая, и если не знать, что там ступеньки, можно было слететь и как минимум набить себе синяков и шишек, а может, и сломать шею. Я все-таки удержался на ногах и медленно, опираясь на палку, сполз вниз. Лестница упиралась в дверь, висевшую на толстых железных петлях, за ней находилась довольно большая комната - видимо, раньше это был или склад, или какое-то другое подвальное помещение - в углу стоял стол, на котором старик уже разжег свечу, бросающую неровные отблески пляшущего пламени на грубые каменные стены, украшенные потеками и пятнами плесени. Он показал на табуретку возле стола, и я сел, пытаясь понять, на каком он языке говорит? Его речь ни на что не была похожа, хотя он и пытался объясниться на разных языках - фраза повторялась, и было ясно, что он спрашивал: кто я такой и откуда взялся?
  Свеча стала оплывать и затрещала, старик с неудовольствием что-то сказал и достал из каких-то тряпок, опасливо оглянувшись на меня, непонятный предмет, чем-то похожий на лампу Аладдина. Он поставил его в центр стола и сказал какое-то слово, что-то вроде 'абракадабра', и предмет засветился не очень ярким, но ровным неоновым светом. У меня от удивления чуть не отпала челюсть - а старик засмеялся и сказал:
  - Амбак! - показывая на светильник. - Масунта амбак! - Потом посмотрел на меня и ткнул себя в грудь: - Катун! - Ткнул в мою сторону: - У?
  - Виктор!
  - Витор? Витор! Витор. Катун - Витор! Амбак!
  Следующий час мы посвятили обучению меня языку, и за это время мой словарный запас пополнился несколькими десятками слов - мой проспиртованный и контуженый мозг еще не до конца умер, а при спецподготовке меня научили запоминать на слух много различной информации, не доверяя бумаге. Да и я, вообще-то, всегда отличался хорошей памятью и способностью быстро изучать языки. До полного понимания еще было очень и очень далеко, но теперь я хотя бы мог высказать простые желания: есть, пить, сходить в сортир.
  Старик заметил, что у меня бурчит живот, достал из-под стола котомку и стал выкладывать на стол еду - куски не очень аппетитного на вид мяса, непонятно какого происхождения. Я не стал задумываться, что это за мясо, и впился зубами в темные жилистые ломтики. Мне приходилось, во время блуждания по 'зеленке', есть и менее удобоваримые вещи. Пошарив, старик достал снизу стеклянную бутыль, литра на полтора, грубо сделанную, явно не фабричного производства, и поставил на стол, потом разлил содержимое в две глиняные залапанные кружки. Я поднес кружку к носу и понюхал - пахло чем-то вроде пива, только запах был кислым и незнакомым. Попробовал - точно пиво. Какое-то жидкое - похоже, разбавленное.
  У меня кружилась голова, и я чуть не упал со стула, ослабев от еды и питья. Я никак не мог вспомнить, как я оказался в этом городе, и почему здесь нет электричества, автомобилей и асфальта. Старик поддержал меня под руку, предлагая пройти к топчану возле стены, я с трудом поднялся и скоро лежал на боку, глядя на сияющую лампу и суетящегося старика, потом глаза мои закрылись и я уснул.
  Открыв глаза, я долго не мог понять, где я, наконец - вспомнил. Какой-то подвал, старик, странный город. Попытался встать, со второй попытки это получилось. Присев на топчане, я попробовал осмотреть темный подвал. Старика не было, и я встал и пошел к двери, захватив свою палку, заранее припасенную возле меня Катуном - больше некому было сунуть ее мне под бок. Свет наверху ударил по моим глазам, уже привыкшим к темноте подвала, я прикрыл их рукой и несколько минут не мог ничего увидеть, потом притерпелся и стал смотреть на мир.
  От вчерашнего дождя, загнавшего нас в подвал, не осталось и следа - мокрые стены строений блестели на солнце, булыжные мостовые были заполнены телегами, спешащими куда-то людьми, на небе сияла большая радуга, упирающаяся в землю своим разноцветным коромыслом.
   Я автоматически подумал: 'Вон там закопан горшок с золотом, - и усмехнулся: - Мечты, мечты... Впрочем, что бы я с ним сделал, с горшком этим? Пропил? А вдруг бы мне хватило, чтобы вылечить свою больную ногу, и зажить другой, не такой растительной жизнью?' Я сплюнул и оставил свои мечты - надо думать о реальном, а не витать в фантазиях. Посмотрев на яркий шар солнца, вдруг вспомнил: последнее, что я видел перед тем, как почуять запах гнили изо рта старика, это сияющий шар. Какой шар, где этот шар? - вспомнить не мог.
  Я двинулся дальше, подойдя к краю булыжной мостовой. Дома напоминали картинки из исторических книг, а вдоль пешеходной части тянулись длинные зловонные канавы, из которых дождевая вода с грохотом уходила куда-то вниз, через решетки ограждения - вероятно, там были сливные канализационные тоннели наподобие парижских. По улице двигались люди, беспрерывно что-то галдя, - кто-то тащил поклажу, кто-то просто прогуливался. Я перешагнул по мостику через канаву и влился в поток горожан.
   Пройдя метров пятьдесят, я чуть не был задавлен огромной каретой, колесо которой задело мне плечо и едва не отшвырнуло в канаву. Я зажал плечо и зашипел от боли, из кареты высунулась изящная женская рукам в перстнях и кинула мне под ноги что-то блестящее. Я поднял - это была небольшая монета, похожая по размеру на татарский дирхем, только с портретом важного мужика и с непонятными надписями на обратной стороне. Такой я никогда не видел, хотя интересовался нумизматикой и считал, что кое-что в ней понимаю. Я спрятал монетку в карман своих затертых смесовых штанов, мало отличающихся от нарядов простых горожан, и пошел дальше, рассматривая дома, улицы, людей. От меня воняло так же, как от них, а моя нечесаная шевелюра и седая клочковатая борода делали меня похожим на большинство прохожих.
  Через километр у меня сильно заныла нога, и я присел на камень у какой-то вывески с изображенным на ней бравым рыцарем - или не рыцарем, но в общем мужиком, с поднятыми вверх усами, в кольчуге и с мечом. Усы он молодцевато поднимал левой рукой, а в правой держал кружку с пенистым напитком. Как я понял, это было какое-то питейное заведение типа трактира, в чем я скоро убедился - из него выпали трое одетых в железо мужичков, громко горланящих что-то веселое и разудалое типа 'Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить!..' Один из них заметил меня, что-то сказал своим собутыльникам, пошарил на поясе и бросил мне монету - тоже, как оказалось, серебряную. Я поднял ее, осмотрел и положил ко второй. Выпивоха отсалютовал мне, и мужики, обнявшись, пошли дальше.
  Я сидел ошеломленный. Было понятно, что я, скорее всего, не на Земле. Ни монеты, ни мужики в потертых кольчугах, ни улица с ее экипажами и прохожими в сыромятных куртках не давали мне повода в этом усомниться. Можно было бы подумать, что я попал в прошлое, но язык не был мне знаком, а меня в спецшколе заставили выучить и немецкий, и английский. Этот же язык не походил ни на один из романо-германских, совершенно четко. По принципу отбрасывания того, что мне не потребуется в данный момент жизни, я решил для себя: вначале надо выучить язык, а уж потом пойму, где я, как я, и что мне делать. Денег, за исключением тех, что мне подали, у меня не было, идти, кроме как к Катуну в подвал - некуда. Так что оставалось лишь смотреть и впитывать информацию.
  Я просидел часа три и, как ни странно, за это время набрал неплохую сумму денег - возможно, мой вид был настолько жалок, что люди волей-неволей кидали мне монетки. Мне даже стало смешно - надо же так опуститься, до попрошайки, - куда уж ниже. Но мой промысел приносил хороший доход и позволял какое-то время выживать в этом мире, а это уже неплохо. Боец должен использовать любую возможность уцепиться за жизнь и выполнить задание любой ценой - я это усвоил четко и давно. Только какая у меня цель? Выжить. А цель появится...
  В подвале было темно как и раньше, старика там не оказалось, и я не стал спускаться вниз, а пристроился на дощечках возле входа в нору, положив доску на чурбачки, найденные тут же. Через полчаса ожидания я услышал шаги и сипение - Катун волок большую сумку. Увидев меня, он махнул рукой - помоги, мол. Я взял сумку за другую ручку, и мы стали осторожно спускаться в темный зев подвала. Старик достал магическую лампу и активировал. Сразу стало уютнее. Катун стал вынимать из сумки куски копченого мяса, лепешки, зелень, торжественно извлек высокую оплетенную бутыль, хлопнул себя по горлу - выпивка, мол.
   Я торжественно достал из кармана добытые сегодня монеты и высыпал их на стол. Старик вытаращил глаза удивленно и пересчитал. Что-то спросил - я изобразил, что стою с протянутой рукой. Он не обрадовался, а укоризненно покивал головой из стороны в сторону - типа ай-ай. Потом показал мне пальцем - сейчас, мол, и достал из пояса какую-то брошь с письменами на ней, а потом сделал знак, чтоб я приложил ее к голове. Я приложил, и он стал учить меня новым словам. С изумлением я понял, что слова впитываются мне в мозг просто молниеносно, и я тут же понимаю их значение и запоминаю навсегда. Видимо, это было какое-то приспособление для лучшего изучения языка, или активизации памяти.
  Старик остановил меня, указав на стол с продуктами, мы быстро перекусили, запив все неплохим легким вином из заветной бутыли, и уже всерьез занялись обучением меня языку.
  Через три часа занятий, с головной болью и мельтешением в глазах, я понял, что могу вполне сносно понимать старика и объясняться с ним на не очень сложные темы. Итак, он мне сообщил, что мы сейчас находимся в государстве под названием Ласандия, которое расположено в центре Амасадории - материка, одного из трех, два остальных называются Вантун и Кардизон. Амасадория - самый крупный материк, где находятся несколько государств: в центре Ласандия, управляемая императором Наколем Третьим, на юге Арания - во главе с падишахом Маркабазом, на севере, далеко - Норландия. Между ними идут постоянные споры за территории, и границы их всегда в огне. Огня добавляют также два крупных государства: Айтан, находящееся на острове-материке Вантун, и Карас, отделившаяся от Ласандии колония, а теперь самостоятельное государство на Кардизоне.
  Кардизон - практически неисследованный материк. Впрочем, как и Вантун, на который никого из посторонних не допускали очень воинственные местные жители, при своем небольшом росте славящиеся владением боевыми искусствами. Карас отделился от Ласандии в результате кровопролитной войны, в которой участвовали экспедиционные корпуса Ласандии с одной стороны, и смешанная армия людей, эльфов и гномов с другой. Карательная экспедиция не имела успеха, так как колонисты и поддержавшие их нечеловеческие расы проявили в борьбе с империей большую силу духа и всевозможные воинские умения.
  Теперь установился плохой мир и процветала неплохая торговля с бывшими колониями - корабли империи и других стран сновали по океану туда-сюда, вызывая законную зависть и недовольство обделенных богатством людей, что привело к расцвету пиратства. Пираты обосновались на островах, по дороге к материками, и ни одни корабль не мог быть обделен их вниманием. Чтобы бороться с ними выделялись флота, отряды, отдельные корабли охотников за наградами, но как всегда и во всех мирах все это заканчивалось пшиком. Как пояснил Катун, были даже подозрения, что эти охотники за пиратами сами промышляют пиратством. Впрочем, они так и остались смутными подозрениями, так как живых, кто мог бы их подтвердить, не находилось. В общем, я попал в 'веселый' мир - ничуть не менее раздолбайный и беспредельный, чем тот, в котором я родился.
  Кстати, я так и не мог вспомнить, как тут оказался, и меня это напрягало.
  Старика это никак не напрягало - он видал виды.
   Как я понял, он был профессиональным нищим и состоял в гильдии нищих - только ее члены имели право заниматься попрошайничеством на улицах города, и если бы я попался на глаза страже, оказался бы сначала в тюрьме, а потом высеченным плетьми за нарушение закона. Кроме того все места в городе были поделены, и то, что у питейного заведения не оказалось профессионального нищего, была случайность и удача, по принципу 'дуракам везет'. Еще я узнал, посмеиваясь про себя, что имя мое похоже на ласанское слово 'витор' - седой, что как нельзя лучше подходило к моим седым волосам.
  - Сегодня, Седой, ты принес хорошие деньги - десять серебряников и шесть медяков. Десять медяков составляют один серебряник, а двадцать серебряников - один золотой.
  - А это много или мало?
  Старик задумался:
   - Ну как тебе сказать - вот я плачу в месяц один золотой гильдии нищих, и один золотой Братству. Бывают дни, когда насобираешь несколько серебряников, а бывает - и ничего. Хорошо если пару медяков кинут. Тебе повезло сегодня, и если ты думаешь, что так бывает каждый день, ошибаешься.
  - Скажи, Катун, а откуда у тебя эта лампа, зажигаемая словами, и этот вот амулет, с которым я учился языку? Это что, магия?
  Старик удивленно воззрился на меня, как на идиота:
  - Конечно, магия! А ты думал чего? Ты что, магии не видал, что ли?
  - Не видал... в моем мире такого нет.
  - А что у вас есть? Расскажи, а то все равно делать нечего. А я тебе о нашем мире расскажу...
  - Хорошо, только скажи мне, Катун, зачем ты меня привел сюда, спас от дождя и холода, кормишь и поишь?
  Старик помолчал.
   - Сам не знаю. Старый стал, наверное, партнера захотелось. Вижу - лежит, старый, седой, несчастный, как и я. Думаю, веселей будет вдвоем. А потом и интересно стало. Говорить по-нашему не умеешь, о мире ничего не знаешь - откуда взялся? Вот и есть кому вечера скрасить. Тут когда-то подвал был, потом его замуровали со стороны дома, а он все равно остался. Я дырку нашел, ход, теперь и живу тут уже лет пять. Взять у меня нечего, грабить меня глупо, так и существую - доживаю, уже шестидесятый год.
  - Шестидесятый? Да ты не такой уж и старик-то... я думал тебе лет под восемьдесят!
  - Ты думаешь, жизнь нищего красит? Поживешь тут, тоже будешь выглядеть на восемьдесят. А тебе сколько лет?
  - Хм-м-м... на наши годы - тридцать.
  Старик удивленно хмыкнул:
  - И ты еще удивляешься, что я выгляжу таким старым? Ты на себя бы посмотрел - жаль, зеркала нет! Седой, хромой, развалина развалиной, кажется, плюнь на тебя, и рассыплешься. Вот почему, видать, тебе и подавали столько денег, из жалости, надо думать. Слушай, а это мысль! Будешь работать из-под меня - у меня же есть патент гильдии, если что - ты мой подмастерье, а я тебя выставил на работу. Должно хорошо получиться. Знаешь, мы как сделаем, завтра тебя отведу в баню, мы тебя вымоем, расчешем волосы - они у тебя отросли длинные - бороду тебе поправим, и станешь такой благообразный старик, все жалеть будут. И шрам на щеке у тебя к месту - бывший воин, вынужденный просить подаяние. Это будет твоя легенда: ты воин, раненый в боях, империя оставила тебя без куска хлеба, и ты вынужден побираться, чтобы не умереть с голоду. А здорово, должно получиться ведь!
  Я помолчал, потом с грустью сказал:
  - Катун, я ведь и есть воин, раненый в бою. И награды у меня есть за мужество. И теперь я буду сидеть и просить милостыню?
  - А сидеть и голодать ты не хочешь? Мало ли кто там кем был. Я вот магом, например, был, и что? Мне теперь себя в грудь бить и кричать, что я заслуженный боевой маг? - Старик устало сел на лежанку, положив руки на колени. - Что было - прошло. Теперь я тот, кто есть - Катун, нищий. И ты нищий, Седой.
  - Катун, а ты что, магом был? - разбирало любопытство меня.
  - Магом, даже боевым. Но как только меня выжгло, в результате вспышки магического артефакта, у меня все способности пропали. Ну, кроме там, лампу зажечь, и то ненадолго. Фитилек подпалить...
  Катун задумался.
  - Это во время Ласандо-аранской войны было, когда падишах Маркабаз пожег несколько наших поселений на границе с Аранией. Заявлено было, что Ласандия захватила часть их земель, и эти поселения незаконны, и что они восстанавливают справедливость... ну, в общем, там сам черт не разберет, но нас тогда выдвинули в составе ударной армии в сторону агрессоров. Вначале мы успешно долбали этих южан, наши легионы дали им хорошенько просраться, но потом подключились аранские маги, и вот тогда нам пришлось солоно - и в прямом и в переносном смысле.
   Мы застряли в солончаках, увязнув по колено в жидкой соленой грязи, под проливным дождем. Южане более легкие, чем наши тяжелые латники, они забрасывали наши легионы дротиками, отбегая и снова наваливаясь, а мы могли только стоять в грязи и ждать смерти. Но потом стало еще хуже... Появились их маги, которые швыряли магические амулеты, разрывающие солдат в клочья. В их числе были и амулеты против магов - один такой артефакт рванул так, что трое магов, и я с ними вместе, полегли без сознания, полностью выжженные. До этого мы могли хотя бы отгонять копьеметателей огнем и швырять булыжниками, отправляемыми магической силой, а когда почти все маги полегли, став трупами или полутрупами... в общем осталось - один из десяти бойцов, пришедших на границу - был полный разгром. Выживших, и меня в том числе, превратили в рабов. Я десять лет работал на хозяина, рыбопромышленника, пока не выкупился на волю. Тут уже я никому не был нужен... Да и тогда, если бы вернулся выжженным, кому я был бы нужен, пустой, как барабан?!
  Старик замолчал и грустно добавил:
  - Сейчас я думаю: а не лучше ли было остаться рабом? Питание всегда было, хозяин не обижал, крыша над головой была - что меня побудило выкупиться и уехать? Ведь предлагал он: оставайся, будешь работать на меня, свободным, за нормальные деньги, а не рабские гроши. Свободы хотел, умереть на родине, в своей земле. Да что теперь говорить - что ушло, то ушло.
  - Катун, скажи, а как становятся магами? Ну вот я, к примеру, захотел стать магом, я смогу им стать? - Я затаил дыхание. А вдруг?..
  - Это нужны способности. Магов с детства уже определяют - их не так много, магов-то, специальные люди из гильдии магов обходят и объезжают селения и осматривают детей - если есть способности к магии, они извещают родителей, что по достижении четырнадцатилетнего возраста ребенок должен отправиться учиться на мага.
  Мои родители были простыми ремесленниками, отец сапоги шил, мать обшивала соседей. Меня забрали, когда мне было пятнадцать лет, и тут же усадили за парту - курс магии составляет пять лет. За это время учат заклинаниям, пользоваться подсобными материалами, необходимыми для волшбы. У всех все по-разному получается - никто не знает, почему. Одни лучше совершают боевые заклинания, бьют огненными шарами, молниями, проваливают землю под противником, пускают ледяные стрелы и так далее. Другие умеют общаться с мертвыми, вызывать демонов - но этих не любят, и такая магия под запретом. Третьи лучше всего обходятся со стихийными вещами: им легко управлять ветрами, водой, землей, они чуют, где лежат какие-то полезные минералы. Четвертые хорошо лекарят и работают с животными. Всех в первый год распределяют по отделениям и учат - общие предметы вместе, а остальное, как распределили. Я был боевым магом.
  - Нет, ты так и не сказал, как они определяют способности? Вот ты можешь, глянув на меня, сказать, есть у меня способности или нет?
  - Нет, я не могу. Я же тебе сказал - у меня все выгорело. Раньше - мог. Это надо довольно высокий уровень магии иметь, чтобы увидеть. Не все из тех, кто закончили академию, могут увидеть способности к магии у человека. Надо как-то чувствовать это. Для меня это выглядело как какое-то розовое свечение, как аура какая-то, вернее, оттенок ауры. А ты, говоришь, воином был? Ты хорошо владеешь оружием? Почему у тебя такие раны на теле?
  - Наше оружие страшнее здешнего и оно убивает на расстоянии. Впрочем, убивать голыми руками и любыми предметами нас тоже учили. Вот только мечом я махать не умею. Как и стрелять из лука. Наш мир давно ушел вперед от вашего. Наше оружие может одним ударом разрушать города.
  Старик усмехнулся в темноте, прокашлялся и иронично сказал:
  - Однако воины все равно нужны, и отношение к раненым у вас ничуть не лучше, чем у наших власть имущих. Если ты не представляешь ценности для армии - пошел вон. Ну, хватит бесед, давай спать - завтра пойдем работать.
  Я долго не мог уснуть - все размышлял о превратностях судьбы и о том, как мне выжить в незнакомом мире. Сейчас я был ниже низшего - не мог даже попрошайничать сам, а был вынужден прибегнуть к услугам старика... отвратительное ощущение. У меня даже защипало в глазах - ну, дожил! Как ты, Витька, докатился до такого? Ты, боевой офицер! Сука я, а не боевой офицер! Во мне вспыхнула ярость, хотелось бить, крушить, ломать! Сквозь пелену ярости я услышал, как на столе что-то брякнуло, как будто разбилось - видимо крысы лазят, суки, - пришла мысль. Я успокоился и стал настраивать себя на сон... Через полчаса я все-таки стал засыпать, и сквозь дрему ко мне пришла мысль: надо завязывать с пьянкой - уж в этом мире я должен чего-то добиться... хотя бы места нищего. Я хихикнул и провалился в забытье.
  Утром мы с Катуном быстро позавтракали остатками вчерашнего ужина - он долго смотрел на разбитую чашку на столе, выругался и сказал, что эти крысы уже достали, хорошо еще не унесли наш завтрак - потом быстренько оделись и пошли в общественные бани. Мытье там стоило недешево - целый серебряник, зато давали по кусочку мыла и позволяли отстирать свои портки - надо сказать, я сильно зарос грязью за это время, и от меня ощутимо пованивало. Горячая вода в банях, как я узнал, нагревалась в больших котлах, под которыми всегда горел огонь. Катун охотно рассказывал мне все, о чем я спрашивал, единственно - следя за тем, чтобы никто не слышал. Странно ведь, когда один старик рассказывает другому старику простые вещи, которые знает каждый дворовый мальчишка.
  Когда мы разделись в бане, Катун с удивлением сказал:
  - Теперь видно, что ты был воином
   - Хотя я и сильно исхудал, и мышцы мои уже не те, что раньше, но и сейчас я могу спокойно зашибить вон того здоровенного банщика, что мнет жирного купца, надеющегося согнать свой жир массажем.
  - Нас, магов, особенно не изнуряли физическими упражнениями, для воинов свои школы. А что у тебя с ногой? Колено разбито?
  - Да, собрали из кусочков, но так и не заработало как следует, вот и выгнали из армии.
  Я с наслаждением мылся, смывая с себя пот и грязь, намылил и прополоскал в деревянной шайке свою одежду - до стерильности ей было далеко, но теперь хоть не будет вонять блевотиной и погребом. Катун исчез куда-то, потом появился с усатым важным человечком, ростом чуть мне до груди, но зато со стоячими, как рога, усами. Он, видимо, ими очень гордился и постоянно их поправлял.
  - Вот его стричь? Хм... волосы оставляем длинные? Бороду? Странно: если смотреть на голову - старик, а тело молодое, только весь в шрамах...так как будем стричь? - Цирюльник нетерпеливо постукивал ногой, выхаживая вокруг меня и останавливаясь, чтобы прикинуть какие-то свои заметки.
  - Подровняйте, чтобы он выглядел воином на пенсии, вынужденным просить подаяние, чтобы благообразно, но вызывало жалость.
  - Сделаем сейчас, - хмыкнул цирюльник. - Стоить будет - серебряник! Деньги есть?
  Серебряник перекочевал в руку человечка и оттуда испарился в неизвестном направлении - я даже не успел заметить, куда. Цирюльник взял появившиеся ниоткуда расческу и ножницы, совершенно угрожающего вида, и стал оперировать ими в опасной близости от моих ушей.
  - Уважаемый, если вы мне отстрижете ухо, я себе пришью ваше! - усмехнулся я, поглядывая на громадные лезвия ножниц у своего уха.
  - Не бойтесь, я знаю свое дело и еще ни одного уха не отрезал... ну почти не одного! - Цирюльник засмеялся, и еще несколько раз щелкнув ножницами, сказал: - Ну вот, все сделано! Можете посмотреть в зеркало. Когда волосы высохнут, вы будете иметь приличный вид.
  Цирюльник убежал, а мы с Катуном стали одеваться. Одежда оставалась еще влажной, можно сказать, мокрой, но на улице было тепло, и имелась надежда, что простудиться не получится.
  - Катун, не в обиду, чего у тебя так воняет изо рта? - спросил я, решив уж до конца все выяснить.
  Он не обиделся, помолчал и ответил:
  - Когда в лагере для военнопленных был, кормили очень плохо, да еще часть зубов выбили охранники, узнав, что я маг. Мы им здорово нагадили во время кампании. С тех пор зубы гниют, мучаюсь страшно. А чтобы их вылечить, надо много денег - меньше чем за двадцать золотых никто из лекарей и разговаривать про лечение не будет, а уж чтобы вырастить новые - это уже не меньше пяти тысяч. Откуда у нищего такие деньги?
  Мы молча собрались - я уже пожалел, что задал этот вопрос. Катун молчал, я тоже. Потом он обернулся ко мне и сказал:
  - Да я не обижаюсь, знаю сам про это дело... только что могу изменить? Вот заработаем с тобой денег и вылечимся: я зубы, ты ногу, - улыбнулся он грустной улыбкой, видно было, что сам он в эти сказки не верит.
  Мы вышли на улицу, я ковылял сзади, опираясь на палку, Катун вел меня куда-то вниз по улице, к морю, даже отсюда чувствовался его запах... Впрочем, как и запах жарящихся на решетке осьминогов. Мы купили за три медяка два осьминога, и я вгрызся в горячее, пахнущее дымом резинистое мясо - только сейчас понял, как проголодался. Потом выпили по кружке шипучего кваса, и жизнь стала казаться не такой уж и гадкой - я чистый, сытый, спать есть где... Нога болит? Так давно болит. Все лучше, чем у ларька со шпаной махаться.
  - Пошли, сюда зайдем! - Катун потянул меня в какую-то лавку, где грудами был навален всяческий секонд-хенд. Он начал рыться в груде одежды и выбрал кожаную куртку, крепкие суконные штаны, по размерам подходящие мне. Куртка была с подозрительной дыркой на спине, как будто прорезана ножом и заштопана, а на штанах имелись застиранные пятна. Но все было чисто оттерто, отмыто, и пахло дымом - типа прожарка, не иначе, подумал я, с трупов сняли, собаки. Но мне по большому счету было наплевать - что я, трупов не видал? Еще как видал... и сам их производил. Поэтому я спокойно надел тут же в лавке эту подозрительную одежду и приготовился следовать дальше за своим наставником, когда тот, пошарив в углу, выволок на свет ржавый шлем, похожий на скифский - я видел такой по телевизору.
  - Сколько за все?
  - Три серебряника!
  - Да у тебя пузо лопнет от таких денег, - Катун даже рассердился, замахав руками на лавочника, - три медяка, больше твои дерьмовые шмотки не стоят! Совсем охренел, Калаз!
  - Сам охренел! - Толстый лавочник аж затрясся от возмущения. - Меньше полутора серебряников не отдам! В горшке этом одного железа чуть не пуд!
  - Да его ржа давно съела! Горшок твой! Ты в него гадишь, небось! А одежа твоя с трупов - может, она вообще заразная!
  - Вот ты сволочь, Катун! Знаешь же, что у меня заразы нет, все прожарено. Хрен с тобой - серебряник! И все!!! Не нравится - клади на место и уходи!
  - Ладно, вижу, в тебя демоны вселились. Бери свой серебряник на лечение и иди к магу изгонять демона жадности! - Катун удовлетворенно хмыкнул и достал из пояса отдельно завернутый серебряник. - Последнее у бедного нищего забираешь!
  - Ну уж, последнее, - хмыкнул лавочник, - небось в поясе полсотни золотых лежат.
  - Лежали бы, стал бы я на тебя так дышать. - Катун подошел к лавочнику и дыхнул ему прямо в лицо.
  Я с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться -физиономия лавочника покраснела, он замахал руками в воздухе:
  - Вот в кого демон-то вселился, и гадит там! Тьфу, вонючка поганая! Иди отсюда, рыба тухлая!
  - Щас будешь орать, я еще дыхну, и не только - ты тут вообще упадешь насмерть! - Катун хохотнул и вышел наружу. Я поковылял за ним.
  - Ну вот, серебряник сэкономили, - довольным голосом заявил старик, - барахло это уж никак не меньше двух серебряников стоит, будь уверен!
  - А зачем оно мне вообще, и этот горшок дурацкий - я же не собираюсь вступать в армию императора. Даже если бы и хотел - не смог...
  - Ничего не понимаешь - это одежда солдатская: куртка из-под кольчуги, штаны казенные, сейчас мы тебе воинский хвост из волос сделаем, посадим на камешек у трактира, где обитают солдаты, а впереди поставим этот горшок, чтобы подаяния кидали, - вот тебе и будет прибыль! Солдаты-то разжалобятся и накидают тебе полный шлем... ну, пусть не полный, но нормально подкинут. Палку свою рядом положи и сделай мужественное, но жалкое лицо. - Катун рассмеялся. - Ну не такое же! Такое только у больных дурными болезнями бывает! Ладно, просто сиди и грусти - типа вспоминаешь былые дни.
  - М-да. Что-то мне комедиантом быть не приходилось. - Я снова загрустил, и спросил Катуна: - А сколько мне сидеть с этим горшком?
  - А как хватит! Теперь ты у меня в подмастерьях, давай отрабатывай науку, - усмехнулся он, потом успокоил: - Да не переживай. Скоро привыкнешь. Я тоже по первости все лицо норовил закрыть - стыдно вроде, но я-то местный, а тебя никто не знает, чего тебе стыдиться?
  - И правда, чего? - грустно протянул я. - Если бы не нога, я бы лучше в солдаты пошел.
  - И что хорошего? Ну выпустят тебе кишки в первом же бою - и лечить никто не будет. Настоящий лекарь-маг стоит больших денег, он только для офицеров, а тебе вольют в живот смесь меда с отваром пижмы, и лежи, подыхай себе. Тут посидел, набрал деньжонок, а потом можно и в трактир зайти. Выпить-то любишь? - Он с прищуром посмотрел на меня.
  - Любил. Теперь разлюбил, - с вызовом ответил я. - Все, кроме легкого вина - ничего!
  - Ну-ну, посмотрим, - неопределенно сказал старик, - дай-то бог.
  Катун привел меня к какому-то питейному заведению с бравыми солдатами на вывеске - они маршировали, выставив вперед копья так, будто у них у всех была патологическая, не проходящая эрекция.
  Как сказал Катун, заведение именовалось 'Под флагом'. Я долго думал, почему именно так, потом различил в углу засиженную птицами фигуру павшего солдата, прикрытого флагом империи - мимо него и маршировали его эрегированные соратники, с таким видом, что казалось, будто они его ухайдакали. Возможно, это был парад в его честь.
  Я уселся на чурбачок напротив дверей заведения и выставил перед собой старый шлем. Катун бросил в него пару медяков и серебряник, вроде как для затравки, и мы стали ждать поклевок 'жирных рыб'.
  Наш рабочий день закончился полным успехом - сердобольные солдаты и угрюмые наемники накидали мне меди и серебра на два золотых - Катун был просто в восторге, и возбужденно говорил, что если дела пойдут и дальше так хорошо, мы сможем себе снять хорошую квартирку где-нибудь в портовом районе, а не ютиться с крысами. Я с ним соглашался, но в душе у меня было страшное опустошение: лучше бы я грабил, или воровал, но попрошайничать?! Увы, попрошайничество считалось почтенным занятием, официально признанным государством, вроде социальной программы. Насколько я понял, оно переложило бремя заботы о ветеранах, престарелых и малоимущих на плечи населения - впрочем, как и везде. Грабителей же и воров ждали каторжные работы, или смерть.
  Наши успешные вояжи продолжались уже месяц, мы заматерели: отъелись, прикопали в подвальчике с десяток золотых, купили матрасы и подушки, - в общем, зажили как короли. Все это время мы рассказывали друг другу о наших мирах - Катун жадно впитывал услышанное и только приговаривал: 'Ах, как хорошо, что я тебя нашел! Как интересно, давай, давай рассказывай!' Я же просил его учить меня магии. Он вначале отнекивался - мол, зачем мне вся эта ерунда, если я не родился магом? - но потом стал потихоньку рассказывать, передавать знания, полученные в академии. Что он мог передать, за это короткое время? Ничтожную часть своих знаний, даже меньше того, что заучивают первокурсники, несмотря на то, что мы с ним применяли амулет запоминания. Он, конечно, помогал, но не настолько, чтобы волшебным образом я стал магом. Но так как делать все равно было нечего, наши занятия по информационному обмену продолжались: я ему передавал знания о Земле, какие-то отрывочные знания о науке, культуре, цивилизации, а он учил меня тому, что сам знал и умел.
  Каждый седьмой день мы ходили в баню, где нам делали массаж и втирали в тело лечебные и ароматические мази - теперь мы могли это себе позволить. Со временем моя нога стала просто ныть, а не болеть, будто ее рвали щипцами, и я уже не скрипел зубами во сне, как сказал мне Катун. Но как всегда бывает - и с хорошим, и с плохим - все когда-нибудь кончается.
   Прошел месяц. Как-то мы тащились к своему подвалу, когда навстречу нам попались двое парней. Я сразу определил их род деятельности. Как говорила моя знакомая, жившая некоторое время в Заводском районе, парней из Заводского района можно узнать сразу: кожаные куртки, треники с кроссовками, волчий взгляд исподлобья и шапки-пидорки. Треников тут не было, кроссовок тоже, а все остальное присутствовало.
  Катун как-то сразу напрягся и шепнул мне:
  - Не встревай, я разберусь.
  - Приветствую вас, ребята, - Катун принял униженную позу несчастного старика, - я приготовил взнос в Братство, так что Хозяин может быть спокоен, все как полагается.
  - А Хозяин всегда спокоен, - сплюнул тот, что был поменьше, в дурацкой шапочке, сдвинутой на затылок, и щербиной вместо переднего зуба, - это тебе надо беспокоиться!
  - А что мне беспокоиться? Я порядок знаю - вот золотой за месяц, как и говорили. Как я плачу уже пять лет. А в чем дело? - Катун с наигранным удивлением посмотрел на двух рэкетиров и пожал плечами: - Я разве задерживал хоть раз плату?
  - Не задерживал. Но плата увеличилась до пяти золотых, - вмешался второй, здоровенный парень, до этого момента со скукой разглядывавший прохожих, облака и пробегавших мимо женщин. - Вы бабла гребете немерено со своим напарником, бог велел делиться. Это не наше решение, это решение Хозяина. Твой золотой мы забираем в счет уплаты, остальное чтобы было через три дня. Мы знаем, где ты живешь, придем к тебе и выпотрошим, и тебя, и твоего дохляка - солдат-ветеран хренов!
  Тот, что поменьше вырвал у Катуна его золотой, потом пошарил у него за пазухой и забрал еще несколько монет:
  - Это нам за беспокойство!
  Они заржали и ушли, оставив нас с Катуном стоять нищими - какими мы, в общем-то, и были.
  
  Глава 2
  
  Этим вечером в подвале царило уныние - не то чтобы мы с Катуном не могли заплатить, но обидно было отдавать свои кровные деньги бандитам, ни за что ни про что.
  - Катун, ты ведь знаешь, что я мог их убить прямо там, не сходя с места?
  Старик помолчал.
  - Знаю. Этого я и боялся. Если ты их убьешь, нам тут не работать. Ты это понимаешь? Братство объявит награду за наши головы, и в любом случае в конце концов нас убьют. Я знаю случай, когда один торговец убил в споре сборщика налогов от Братства, так его разрезали на части, а дом сожгли. Хорошо хоть дали его семье перед этим покинуть жилище.
  - А кто стоит во главе Братства? Это известно? Кого называют Хозяином?
  - Никто не знает. Хозяин может меняться, но его никто не видит. Это тайна.
  - Ничего себе... А если кто-то со стороны займет его место?.. И все будут выполнять его указания? Я хочу понять сам механизм этой организации, как все происходит, какие шестеренки двигают эту махину.
  - А тебе зачем? Ну что толку, что ты узнаешь, что какой-нибудь зеленщик - глава преступной организации?
  - Ну как ты не поймешь! Если узнать структуру организации и то, как Хозяин отдает приказы подчиненным, можно занять место Хозяина! Кто узнает, что он - это я, или, например, ты.
  Старик испуганно сел на край топчана.
  - И не думай даже! Ты считаешь, там дураки и не предусмотрели этого? Не сомневайся, все продумано до мелочей. Эта система работает уже сотни лет. И нос совать не смей - загубишь нас, и все тут. Лучше вон, учи заклинания, вдруг когда и правда пригодятся. Давай, повторяй за мной...
  Мы отдали требуемые деньги и снова погрузились в свою так называемую работу. Впрочем, она пошла уже похуже - то ли я примелькался, то ли денег у людей стало меньше, но подавать стали меньше, и иногда я в своей знаменитой каске обнаруживал не больше трех-четырех серебряников.
   Подходил день следующей оплаты, но у нас уже не было нужной суммы - Катун тяжело заболел, простудившись, и мы не выходили на работу около недели. Он хрипел, лежа на топчане, а я пытался влить в него отвар пижмы, помогающий от простуды. Больной старался проглотить отвратительную горькую жидкость, но она выходила наружу. Он часто был в забытьи, а когда приходил в себя, пытался что-то сказать, тянулся ко мне исхудавшими руками, хватал за шею и что-то втолковывал, но я ничего не понимал из его горячечного бреда.
  Я выкопал все сбережения, что у нас оставались, и привел к нему лекаря. На дорогого у нас не было денег, так что пришлось позвать того, что подешевле. Лекарь забрал последние гроши, сказал, что старик не жилец, и с чувством выполненного долга покинул нашу темную нору. Мне хотелось рыдать - этот старик с вонючим ртом и худыми узловатыми руками был единственным моим другом во всем этом страшном чужом мире. Если он умрет - как мне жить? Как на Земле? Заливая горе и боль спиртным?
  Наконец, у нас не осталось ни одной монетки и ни крошки хлеба, и я вынужден был пойти на работу.
  Привычно усевшись у трактира, я несколько часов собирал гроши, исправно капающие в мой железный 'горшок'. Наконец, радуясь, что сейчас куплю поесть и попить, а также травок для больного Катуна, я поковылял на рынок, где приобрел хорошего копченого мяса, молока, ингредиентов для приготовления лечебного отвара и несколько полотенец, чтобы обтирать горящего в лихорадке товарища.
  Набрав полные сумки и переваливаясь как утка, я побрел к нашему подвалу. Уже на подходе к нему я почувствовал что-то неладное и, спрятав сумки за кучей строительного мусора, подошел к входу и услыхал чьи-то голоса:
  - Ну и чо теперь? Ты чо, дурак совсем? Теперь с кого бабло снимать? Ну и на кой хрен ты его бил-то, он и так доходной был!
  - Да чо, я знал что ли, што он такой хлипкай! Я двинул раз, он и затих. Чо теперь Якорю говорить будем?
  - Чо-чо? Как есть, так и обскажем. Будешь жопой своей отвечать. Не фига руки распускать раньше времени!
  У меня захолонуло сердце - пришла беда. В лице двух дебилов сборщиков дани. Я медленно спустился в подвал, ожидая худшего, и не ошибся - Катун лежал на постели, посиневшим лицом вверх, а из уголка его рта скатывалась тонкая струйка крови, похожая, в неверном свете свечи, на черную змейку, выскользнувшую из его больного тела.
  - О! Вот и Седой! А ты говорил, он свалил куда-то! Он нам и заплатит за своего напарничка. Вишь, Седой, нам пришлось потрудиться - он никак не хотел отвечать нам на вопросы, где деньги, например. Оглобля и перестарался: стукнул доходягу разок, тот и помер. Смари, как бы и тебя стукнуть не пришлось. Гляди вон, что бывает с теми, кто не платит бабла Хозяину!
  У меня застыли слова в груди, я смотрел, смотрел на лежащего несчастного старика и думал: ну почему нет счастья хорошим, порядочным людям? Почему живут вот такие ублюдки, как этот глумливый шакал, тявкающий передо мной? Зачем ему вообще жить?
  Я сделал шаг вперед, к двум выродкам, держа в обеих руках свой батожок с крестообразной ручкой, резко рванул рукоятку назад, фиксируя левой рукой низ палки, и в правой у меня оказался длинный, заточенный с двух сторон, узкий стилет. Без предупреждения, реверансов или объяснений я воткнул лезвие одному уроду в глаз так, что острие вышло из затылка. Второй попытался увернуться, но мой стилет пробил ему живот и со скрежетом уперся в позвоночник. Затем я рванул лезвие вверх и выпустил ему кишки. Громила упал на бок, пытаясь вправить в распоротый живот блестящие ленты кишок и заливая пол темной кровью. Я вытер об него клинок, вставил на место в палку и спросил:
  - Где мне найти Якоря?
  Бандит лишь мычал и вращал глазами:
  - Ыыы-ы-ы... лекаря... ыы-ы-ы...
  - Скажи мне, где Якорь, и я позову лекаря!
  Он не понимал, что никакой лекарь его уже не спасет.
  - В трактире... 'Парусник'... Он всегда там вечером! Позови лекаря!
  - Сейчас позову, - сказал я и воткнул ему в сердце стилет. - Вот тебе и твой лекарь - смерть.
   Я похоронил Катуна под высоким развесистым деревом, выкопав могилу тесаком, найденным у бандитов. Копать было трудно - мешали переплетения корней, попадающиеся камни и куски черепицы, упавшие со старых домов. Но я не мог бросить старика в подвале на съедение крысам. Я надеялся, что когда сам сдохну, тоже найдется кто-то, кто закроет мне глаза и уложит спать в могилу.
  - Ну вот ты и свободен, Катун, и лежишь в родной земле. Не нажил ты ни богатства, ни семьи, ни детей, но знай, что кто-то будет тебя помнить всегда, пока жив. Прощай, старина, так мы и не вылечили свои зубы...
  Я смахнул слезы с невидящих глаз и побрел в свой... или теперь уже чужой подвал. В нем пахло смертью. Я обшарил трупы бандитов, пачкая руки в крови, нашел у них десятка два золотых (видимо, дань с других людей), нож довольно хорошего качества, острый, как бритва - свой затупившийся тесак я бросил на могиле Катуна.
  Я осмотрел находку, попробовал лезвие на руке - мне не понравилась его острота, и я стал водить им по куску кирпича, пока острие не приобрело нужное качество. Затем я нашел кусок зеркальца и, схватив рукой за хвостик сзади, решительно махнул ножом и отхватил его под корень, после чего стал кромсать волосы, пока от них не остались какие-то жалкие кусты на черепе. Наверное, со стороны это выглядело ужасно, но мне надо было замаскироваться, как можно эффективнее, а мои седые лохмы знали все. Покончив с прической, я перешел к бороде и уничтожил ее вместе с усами - соскребая с кровью, покрываясь царапинами. Нечаянно задел старый шрам, выругался - по щеке потекла кровь.
  Я глянул в зеркало и увидел в нем довольно молодого человека с жестким скуластым лицом и синими глазами. Я уже забыл, когда я смотрел на себя в зеркало. Последний раз, наверное, когда меня стриг и брил цирюльник. И я давно, с армии, не видел себя безбородым. В целом я выглядел вполне прилично, если забыть про шрам на щеке и порезы. Вряд ли в этом тридцатилетнем парне узнают старика Седого. А это мне и требовалось.
  Пошарив по комнате, достал магический амулет для улучшения памяти, спрятанный под крышкой стола, из кучи тряпья вынул магическую лампадку - поставил ее на стол, долго смотрел молча, прощаясь с еще одним периодом своей непростой жизни, и со своим другом, затем произнес слова, которые часто слышал от Катуна, магическая лампадка мигнула и вдруг загорелась ровным неоновым светом. Почему-то я не удивился. Я как будто знал, что так и должно быть, но и радости не было - мне не хватало ворчания старика, разговоров с ним. А мне так хотелось поделиться радостью с ним...
  Больше меня здесь ничего не держало - я погасил лампу тем же словом, положил в котомку и вылез из подвала. Деньги на первое время у меня были, а потом видно будет, что делать. Подхватив свои сумки с продуктами, я медленно побрел в сторону моря. Шел долго, не меньше двух часов, в конце концов вымотался как собака, нашел в леске у берега ложбинку, засыпанную старой хвоей и улегся на сухую подстилку. Ветер мне не задувал, было тепло и вполне терпимо. Я накрыл голову воротником куртки и забылся недолгим тревожным сном.
  Спать долго не пришлось - скоро взошло светило и стало ощутимо пригревать мою бритую макушку. Я потянулся, хотел сказать что-то Катуну... и вспомнил, что его больше нет. Нахлынула волна депрессии и ужасно захотелось выпить - впервые, за все время, проведенное в этом мире. Я встряхнулся, сел и, снимая с себя дурман усталости и недосыпа, потер лицо руками, случайно содрав при этом застывшую корочку пореза от бриться. Взвыл, выругал себя за тупость и решительно стал сбрасывать одежду - разделся донага и пошел к морю. Морская вода сразу защипала в свежих ранах, но я мылся, смывая с себя пот и грязь, и весь негатив последних дней... а может, и лет.
  Я с упоением приговаривал, как меня когда-то учила бабушка: 'С меня вода, с меня худоба, с меня вода, с меня худоба', чтобы с текучей водой ушла вся чернота из моей жизни. Усмехнулся про себя: если бы так просто можно было бы смыть все горести из жизни.
  Я поковылял по рыхлому песку к своей одежде, когда услышал звонкий смех и увидел беззастенчиво рассматривающую меня девушку лет семнадцати-восемнадцати, сидящую на лошади, она показывала на меня хлыстом какому-то молодому вельможе и говорила:
  - Смотрите, Эдурад, этот нищий довольно мужественно выглядит, не то что вы... и кое-что у него завидное. - Она залилась смехом, глядя на то, как пыжится и злится ее спутник. Тот побагровел, как помидор, и прошипел:
  - Сейчас я накажу этого бесстыдника - совсем обнаглели эти простолюдины! Благородным людям уже скоро и погулять негде будет, без того чтобы не наткнуться на какого-нибудь хама!
  Хлыщ пришпорил коня и понесся на меня, подняв над головой плеть. Мне никак не улыбалось получить по голому телу кожаной витой змеей, но убежать я тоже не мог, и потому встретил всадника, стоя к нему и его красотке лицом. Эдурад замахнулся, ударил - я перехватил плетку в воздухе, обмотав ее вокруг кисти руки, и рванул вниз, продолжая ее движение. Аристократ на скаку вылетел из седла, ударился о песок так, что из его легких с хаканьем вышел воздух, и попытался подняться, вытаращившись на меня. Я сверху вниз ударил его в челюсть - что-то хрустнуло, то ли вылетел зуб, то ли сама челюсть не выдержала такого обращения и сломалась, в любом случае - он затих на песке.
  Снова повернувшись к девушке, у которой смех замер на губах, я рявкнул:
  - А ну, пошла вон!
  Девушка страшно напугалась и пустила коня галопом, уносясь, как от демона. Не знаю уж, что она увидела у меня в лице, но ей это явно не пришлось по душе. Я быстро поковылял к одежде, натянул на себя и скрылся в лесу, стараясь уйти от этого места как можно подальше. Успокоился я только уже в городе, затерявшись в толпе спешащих и бегущих по своим делам людей.
  Увидев вывеску цирюльника, я остановился и решился зайти. Надо было превратить мою жуткую прическу во что-то более пристойное, иначе ни один домовладелец не сдаст мне комнату, и не один работодатель не возьмет на службу.
  Через полчаса миру предстал молодой человек с почти лысой головой, очень белесый, с гладкой кожей лица, местами слегка поцарапанного, видимо, при спешном бритье. Теперь нужно было поискать квартирку.
  Я пошел в сторону порта - там находились кварталы, где жил ремесленный люд. Если и можно было найти недорогое жилье, то только в этом месте.
  Как ни странно, комнату удалось снять довольно легко - первая же встреченная женщина посоветовала мне обратиться к матушке Марасе, которую я нашел в белом домике, в ста метрах от церкви. Это была женщина лет шестидесяти или постарше, с умным морщинистым лицом, на котором сияли голубые глаза, более приличествующие молодой девушке - из них исходит настолько яркий свет, что казалось, будто женщина постоянно радуется жизни и воспринимает ее так, как и надо - живому все хорошо.
  - Приветствую вас! Вы матушка Мараса?
  - Я вроде как, - улыбнулась она и внимательно осмотрела меня с ног до головы. - А ты кто, парень? Насчет комнаты, наверное, - догадалась она. - А тебя как звать?
  - Да, точно. Ищу комнатку недорогую. Не поможете? Меня звать... Викор, - ответил я, на сей раз, уже сознательно изменив свое имя, чтобы не возникло ассоциаций со словом 'седой'.
  - Ну чего же не помочь, - усмехнулась она, - сдаю я комнатку. И недорого. Правда, что ты понимаешь под 'недорого'? Знаешь что, давай вначале посмотрим жилье, а потом будем разговаривать. А то как-то глупо получается. Пошли, пошли... - Она мягко взяла меня за плечо и подтолкнула к калитке, открытой в оплетенном виноградом заборе. Потом с жалостью посмотрела на мою волочащуюся прямую ногу и трость, на которую я опирался, и покачала головой:
  - И-эх-хх... все вы, молодые, попадаете в мясорубки... Вот и мой - ушел служить на границу с Аранией и не вернулся. Говорила ему: не ходи, не ходи! А он: мир погляжу, вырвусь из этого болота, стану важным человеком, офицером, куплю тебе новый дом - разбогатеем на трофеях! Вот и разбогател... И не знаю теперь, где его косточки лежат. Я бы рада сейчас его, хоть инвалидом, хоть безногим увидеть - а нету теперь моего сынка. Это его ведь комнатка. Отца у нас давно нет - в море пропал, сгинул, так и жили вдвоем, пока сын не завербовался в армию... Да ну что я на тебя все это вываливаю...тебе и так несладко, вижу. Просто, глядя на тебя, вспомнила сына и расстроилась - не обращай внимания на старуху.
  - Ну не такая уж вы и старуха, - усмехнулся я, - а в молодости, похоже, красотка были.
  - А как догадался? - Она усмехнулась и с интересом посмотрела на меня: - Да-а-а... парни сохли по мне. Потом мой Айван меня сосватал - классный парень был, капитаном должен был стать, старшим помощником ходил в море. Статный такой, высокий, красивый! Только полгода с ним прожили... так и сгинул на дне морском. Вот теперь одна я... Решила комнатку сдать - вроде и не скучно одной будет, и деньги тоже нужны. Ну что я могу заработать на лечебных травках - не стану же я с соседей брать помногу за лечение, они сами не богатеи, а богатые клиенты сюда не ходят.
  - Так вы лекарка? И магией умеете? - заинтересовался я.
  - Ну так... не больно-то магией. Могу травку прорастить хорошо, чтобы выросла в огороде, отвар травяной приготовить - ну вот и все, в общем-то. Рук-ног отрастить не могу, если ты об этом, - понимающе взглянула она на меня
  Я кивнул головой и прошел за ней в коридорчик, завешанный пучками трав и мешочками - похоже, с истолченной травой.
  - Как пахнет хорошо! - Я повел ноздрями и втянул воздух: - Люблю запах травы!
  - Я тоже, - усмехнулась Мараса, - может, потому и стала лекаркой, чтобы нюхать запах травы.
  - А вы где учились? Почему вас маги не взяли в академию?
  - Да слабый у меня дар... может, не заметили, пропустили, а потом уже поздно было. Сейчас бы все по-другому сложилось. Пошли за мной.
  Я стал подниматься по лесенке на второй этаж, помогая себе руками, перебирая ими по деревянным перилам, она виновато оглянулась:
  - Комнатка на втором этаже, в мансарде, ты сможешь туда подниматься?
  - Матушка, я еще не совсем доходяга, - усмехнулся я, - хоть и инвалид. Главное, что стоить это будет? У меня на первое время есть деньжонки, но надо подумать, как жить дальше. Я работу ищу.
  - Ну сейчас посмотришь комнатку, и мы с тобой поговорим дальше.
  Комната мне понравилась: довольно большая, со светлым окном, оплетенным по ставням виноградом. Оно выходили в палисадник, засаженный георгинами, астрами и какими-то еще цветами, издающими сладкий запах, будивший во мне воспоминания о покойной бабушке и ее домике в деревне, где я отдыхал летом.
  - Ну вот такая комната! Особых изысков нет, но есть кровать, шкаф, стол, стулья. Кровать большая - вдруг ты надумаешь девушку привести. Ладно, ладно, не стесняйся - дело-то молодое. Ты мужчина в расцвете сил, несмотря на то, что инвалид. Многие бы из девушек загляделись на тебя.
  - Я как-то об этом не задумывался, матушка Мараса... все проблемы и проблемы, а девушкам нужен здоровый богатый мужчина - кому нужен бедный инвалид? - Я с горечью опустил глаза, рассмотрел свои ногти, требовавшие стрижки, и спросил: - Ну так сколько вы за комнату хотите?
  Она помолчала, подумала:
  - Десять серебряников. - И тотчас спохватилась: - Ты не думай, это недорого! В гостинице берут серебряник за ночь, а то и пять! А если еще добавишь пять серебряников, я буду тебя обедом кормить. В огороде душ есть, сынок делал, сейчас тепло, лето, можно до поздней осени купаться, у нас вода из колодца - туда только надо натаскать воды и под лучами она согреется. А зимой купаемся или в банях, или в корыте, а воду нагреваем на печке. Ну что, как ты?
  - Хорошо. Если за пятнадцать серебряников еще и подкармливать будете, я согласен. Только я много лопаю! - усмехнулся я и положил свои котомки на пол, потом достал из пояса золотой и отдал его матушке Марасе: - Возьмите вот, в счет оплаты за месяц. А на сдачу купите мне мыла, бритву, расческу - хотя и расчесывать пока нечего, - провел я ладонью по голове, - ну все равно. Зеркальце бы еще, если есть.
  Женщина довольно кивнула:
  - Располагайся, отдыхай. Сейчас я что-нибудь на стол соберу. Белье я меняю раз в десять дней, если хочешь, чтобы почаще, скажи.
  Я лежал на широкой кровати, раскинув ноги, и смотрел в потолок - впервые за много дней мне было как-то спокойно на душе. Я знал свою цель, знал, что мне делать, и на ближайшие месяцы распланировал все шаги. Сейчас нужно найти работу - самое главное. А затем... затем то, что я задумал. Незаметно для себя я задремал и сквозь сон вдруг услышал, что кто-то меня зовет. Я вздрогнул - показалось, что это моя мама.
  - Спускайся! Иди похлебай супчику, я утром варила!
  Я очнулся, это была матушка Мараса.
  Через пятнадцать минут мы сидели с ней за столом в кухне - я уплетал суп, а она, подперев голову рукой, смотрела, как я ем. Потом спохватилась, отвернулась от меня и вынула соринку из глаза - а может, это была и не соринка...
  - А где думаешь устроиться работать? Ты что умеешь делать?
  - Матушка, все, что я умею, это убивать, - с горечью сказал я. - Не научили меня ничему больше. Еще, как обнаружил на днях, немножко я умею заниматься волшбой. Уж не знаю насколько - тоже не учили, но лампу зажечь могу. Учил меня один друг, бывший боевой маг. Но опять же - те заклинания только для боя, так что лечить я не могу - только калечить. Да и калечить не смогу устроиться, с моей-то ногой.
  Я отложил кусок лепешки - он в горло не лез, опустил руки на стол и, наклонившись, стал рассматривать изрезанную ножом толстую деревянную доску.
  - Мне хотя бы серебряник в день - на прокорм, за квартиру...
  - Ну, серебряник в день это немало... если ты ничего не можешь делать, кроме как... кроме чего? Ты вот что, мести двор умеешь? Полы мыть? Паутину сметать и ремонтировать дверцы шкафов?
  Я помолчал и посмотрел в хитрое лицо Марасы:
  - А что, есть что-нибудь на примете?
  - Есть! - торжествующе заявила она, подбоченясь. - Вот и от матушки Марасы прок! Есть такая работа!
  - Ну так и какая работа? Платным танцором? Пажом у прекрасной дамы?
  Мараса засмеялась:
  - Ну, шутник! А что, ежели бы не твоя нога... Ладно, смотри какая вещь, вчера я шла в лавку, и встретилась мне соседка Сарана, она тут живет неподалеку. У нее еще сын с моим дружил, а сама она кухарка. Так вот, иду я в лавку - смотрю, она разговаривает с каким-то мужчиной, такой серьезный мужчина - не такой высокий, как ты, но крепенький, с мечом на поясе. И чего-то они разговаривали, разговаривали, а она и пошла дальше, за мной, то есть - я мимо прошла...
  - Тетушка, а можно к делу ближе, - взмолился я, - у меня от этих Саран уже голова кругом!
  - Так я и к делу! Так вот: ищут они человека, чтобы убирался, ремонтировал шкафчики и стулья, подметал и вообще прибирался. И платят - внимание! - по серебрянику в день, как ты и хотел!
  - Да кто они-то? - уже рассмеялся я. - Император и его супруга?
  - Какой император? Причем император? А, опять шутишь! - улыбнулась она. - Я разве не сказала? Там школа какая-то, где молодые богачи скачут с железками, а хозяину школы потребовался уборщик, и в его же лице мастер по ремонту мебели. Сможешь? Я за тебя поручусь, если что, меня люди знают!
  - Богачи скачут с железками... а что, это интересно, - задумчиво протянул я. -Когда можно туда пойти?
  - Да завтра с утра и пойдем! Позавтракаем и пойдем! Я сейчас в лавку сбегаю - куплю тебе то, что ты просил, а ты отдыхай, скоро работать будешь в поте лица. Накушался?
  - Да, все, спасибо. Пойду отдохну.
  Я забрался наверх, улегся на кровать и стал думать.
   Похоже, это какая-то фехтовальная школа - мне вообще-то повезло. Фехтовать я умею, но только ножами.
  Достав свою трость, выдернул из нее клинок со следами крови - его мне подарили ребята, с которым служил. Говорили, что один из полевых командиров чеченцев после ранения с ней ходил, ему сделали по спецзаказу, а когда мы его ликвидировали, кто-то из ребят и прихватил ее. Вообще в Чечне всегда можно было разжиться. Или редким барахлом типа кинжалов или старинных карамультуков (они все свои музеи после начала войны разграбили), или иностранным оружием вроде беретт или глоков, или просто деньгами - почти у каждого убитого боевика в карманах лежали пачки долларов, которыми им платили за убийство наших солдат. Я на войне много чего насмотрелся. Люди там и богатели - один мой знакомый летеха взял с трупа сто тысяч долларов, настоящих - и опускались до полного скотства, как охранники в фильтрационных лагерях, но даже среди них мы славились беспощадностью и зверством - все человеческое из нас сознательно вытравлялось еще на этапе обучения. Если нужно было достичь результата, вырезали всех, кто мог видеть, слышать, находиться под подозрением. Может, на тот момент это и было оправдано, но те, кто отдавал приказы, сидели очень далеко от нас, и руки в крови по локоть были не у них.
  Скоро вернулась Мараса, покричала мне снизу и, поднявшись по лестнице, отдала бритвенные принадлежности и мыло. Дело было к вечеру. Подумав, я решил навестить некий трактир - посидеть, выпить пива. Взяв с собой золотой и несколько серебряников, я отправился в порт. В трактире 'Парусник' бурлила вечерняя жизнь - он был почти до отказа полон, но я все-таки сумел найти столик, правда, в неудобном месте, возле прохода, через который бегали официантки, разнося заказы клиентам. Заказав пива и соленого сыра, я стал наблюдать за залом. В дальнем углу, напротив выхода, компания наемников, бурно выражая свои эмоции, играла в карты. Поодаль сидела разношерстная группа - то ли пираты, то ли просто корабельщики - в цветастых одеждах, шароварах и косынках на голове.
  А вот и те, которые мне нужны - уже наметанным глазом я выхватил из числа посетителей заведения несколько мужчин в неприметной одежде, сидевших со строгими и подозрительными лицами. К ним время от времени подходили какие-то курьеры, вели разговоры и тут же отправлялись по своим делам. Эти люди никуда не спешили, делали заказы, чего-то получали и отдавали курьерам - видно было, что здесь у них нечто вроде офиса. Я попытался понять, кто из них Якорь. Мне показалось, что это вон тот важный пузан справа - их там было трое - но решил еще проверить свои наблюдения. Допив кружку слабенького пива, я заказал еще одну и стал прислушиваться к разговорам.
  Среди какофонии звуков вдруг всплыла фраза: 'Отнеси Якорю, он заказал!' - я напрягся, всматриваясь боковым зрением, кому отнесут заказ. Мне стало смешно - Якорем оказался не тот пузан, которого я выбрал за размер и важность, а небольшой неприметный человек лет сорока, сидевший рядом с ним и принятый мной за бухгалтера, таким он казался неброским и лохообразным. Однако понаблюдав за ним, я понял, что внешность как всегда обманчива. Вряд ли на такой высокой должности в мафии мог оказаться слабый и глупый человек - это вам не сетевой магазин, где можно устроиться по блату коммерческим директором, будучи дуб дубом.
  Я просидел еще долго, пока не заметил, что Якорь собирается уходить, тогда, под шумок в зале, вышел из трактира и стал поджидать его за углом, в темноте - на улице была глубокая ночь. Мне в голову пришла мысль: что скажет матушка Мараса по поводу моих ночных вояжей? Надо что-то придумать...
  Мысль была прервана шагами: несколько человек двигались в сторону порта. Вокруг было тихо - ни случайных прохожих, ни повозок - в такое время суток большинство горожан предпочитают сидеть за прочными засовами на дверях. А в портовые районы, как говорил мне Катун, даже городская стража заглядывает редко и неохотно - отсюда можно просто не уйти.
  Но эти люди ничего не боялись. Они довольно громко разговаривали - видно было, что идут хозяева района. Неожиданно в их разговоре, разносившемся далеко вдоль затихших домов, я услышал свое имя, и имя Катуна:
  - Оба мертвые. Катуна нет, Седого нет. Сдается, их эти нищие и положили. Только как смогли? Два дедка, а тут наши бойцы - один другого здоровее! Может, не они вообще, а кто-то другой? - Голос, как я понял, принадлежал тому пузанку, сидевшему рядом с Якорем.
  - Нищих искать. Седой приметный - его сразу найдут. А там и поспрошаем: кто наших уложил, и куда наши деньги делись. А потом в расход обоих, для острастки будет правильно, пусть другие бойчее деньги сдают. Раздайте всем уличным - ворам, попрошайкам, торговцам - описание Седого. Как увидят, чтобы к нам бежали. Типа награду дадим. Хм... десять золотых. А кто не скажет, где Седой, кожу сдерем.
  Я взял в руки трость и, постаравшись идти как можно бесшумнее, последовал за бандитами. Пройдя метров триста, остановился и прислушался - мне показалось, что сзади что-то зашуршало, я наклонил голову, посмотрел вокруг боковым зрением - вроде тихо. Пошел дальше, ловя разговоры главарей, и... попался.
  Моей шеи коснулось что-то холодное и очень острое, негромкий голос сказал:
  - Тихо, не шевелись. Иди вперед!
  Я послушно зашагал, ругая себя последними словами: вот тебе, хренов разведчик, как я мог подпустить кого-то так близко? Пропил умения свои... С этими грустными мыслями я догнал неспешно идущих бандитов. Двое из тех, что были рядом со мной, подошли к ним, что-то сказали - те развернулись и направились ко мне.
  Якорь осмотрел меня с ног до головы в свете масляной лампы - ее зажег кто-то из сопровождающих:
  - Это что у нас за чудо? Хромой? Хромой... эээ... да он сам в руки пришел! Парни, да это же Седой! Видали как: вы там его ловите, а стоило мне выйти - и тут он сам ко мне прибежал! Хе-хе-хе... мне надо награду давать, десять золотых... - Его обезьянье лицо искривилось к усмешке. - Ну и что же ты, Седой, тут делал? Неужто хотел засвидетельствовать мне свое почтение?
  - Он так тихо крался, что мы боялись, нас засечет - он даже эльфа услышал. Думали, все, запалились - ан нет. Не заметил.
  - Давайте его в пустой склад, там поговорим! - Якорь повернулся через правое плечо и зашагал к порту.
  Через двадцать минут я стоял в кругу бандитов и думал: 'Какого хрена я был так неосторожен? Надо же было догадаться, что за ними будет негласная охрана - ну не так же просто они бродят по улицам! Хорошо хоть не отняли трость - видимо посчитали совершенно безопасной. И это хорошо'.
  - Ну что, поговорим, Седой? - Якорь равнодушно сделал знак стоящим сзади боевикам, и меня ударили в спину так, что я упал на одно колено - второе у меня не сгибалось, а потому я замер в очень неудобной скрюченной позе.
  - Говори, кто убил наших парней, куда делся Катун, где наше бабло! Скажешь, или тебе помочь сказать? Парни, он чего молчит-то все время? Ну развяжите ему язык, только слегка - а то подохнет.
  Меня начали пинать ногами, я упал в позу зародыша и только старался прикрыть голову - негоже идти на работу с синяками на морде. Впрочем, избежать ударов по лицу все равно не получилось - хорошо хоть зубы целы. Ощупал их языком, потом, изобразив потерю сознания, обмяк, подсунув трость под себя...
  - Вы там его не прибили? - забеспокоился Якорь. - Эльф, ну-ка погляди - живой он там.
  Надо мной склонилось вытянутое лицо с острыми ушами - я видел полуприкрытыми глазами - рука с длинными пальцами оттянула мне веко, и эльф сказал:
  - Да он прит... - закончить фразу ему не удалось.
  Я выдернул из-под себя рукоять трости с тридцатисантиметровым клинком и воткнул его в глаз существа, и затем здоровой ногой ударил по колену стоявшего рядом бандита - его нога с хрустом сломалась, и он завопил от боли. Не дав никому опомниться, я секущими ударами по ногам свалил еще двух и, вскочив с земли, отразил нож четвертого - распорол ему горло резким выпадом; пузан свалился следом за ним, зажав дыру в животе. Якорь быстро сориентировался и спринтерским рывком попытался покинуть склад - я метнул ему вслед стилет, пробив ногу сзади в подколенной впадине. Похоже, лезвие вышло у него из коленки, и это было страшно больно (по себе знаю). Под ногами шевелились подрезанные бандиты - я обошел всех, оглушил ударами, увернувшись от ножей, которыми они размахивали, свернул головы как курятам.
  Якорь со стилетом в коленке успел отползти почти за угол склада, когда я взял его за здоровую ногу и поволок обратно. Бросив его рядом с мертвыми подельниками, я сказал:
  - Сейчас ты умрешь. Но у тебя есть выбор - ты можешь умереть быстро, а можешь медленно и мучительно. Чтобы все быстро закончилось, ты ответишь на мои вопросы. Тебе все ясно? - Я подошел к лежащему Якорю, сцепившему зубы и бледному как смерть, и выдернул из него стилет.
  - Ясно. Что ты хочешь знать?
   Стоило отдать должное Якорю - держался он хорошо, мужественно... или на что-то рассчитывал? Человеку, когда он еще жив, всегда кажется, что вот-вот и все кончится нормально, хорошо и что вот эти неприятности только дурной сон, а стоит проснуться - все и закончится. Скорее всего, он так и не поверил, что уже труп.
  - Я хочу знать, кто такой Хозяин и где его найти.
  Якорь хрипло засмеялся, сквозь гримасу боли, потом сказал:
  - Да ты болван! Никто не знает, кто такой Хозяин, и я не знаю. И они не знали.
  - А как же ты получал приказы?
  - Дурак! Да не было никаких приказов! И Хозяина никакого нет! Это рассказка для дураков, для того, чтобы держать всех в подчинении, в страхе! Чтобы никто не мог и помыслить покуситься на меня!
  Я замер, разочарованный - вот и еще одна легенда, миф... Почему-то я сразу ему поверил. Да и зачем врать человеку, находящемуся на пороге смерти?
  - Слушай, Седой, я тебе заплачу и даже не стану тебя преследовать - отпусти меня, доставь к лекарю - я дам тебе... десять тысяч золотых! Ты за эти деньги сможешь вылечить свою ногу, купить дом! Двадцать тысяч! Решайся! Ну?! Ты будешь богат! - Якорь с надеждой смотрел на меня, хитро поблескивая глазами. Главное уйти отсюда живым, можно наобещать что угодно - ну а потом видно будет.
  - Понимаешь, какая штука, Якорь, ты разбудил во мне Зверя - так меня когда-то звали, до того, как я стал Седым. Был у меня один друг, вы его убили. Теперь у меня одна задача - отомстить всем вам. И тебе в первую очередь... Это ведь ты послал двух уродов к больному Катуну. Они его убили. Теперь умрешь ты.
  Я вонзил в грудь бандиту стилет - тот дернулся, схватившись рукой за лезвие и распахав ладонь до кости, потом умер, закатив глаза.
  Обшарив трупы, я собрал довольно большую добычу - больше трехсот золотых, а также много серебряников и медяков. Сложив все в куртку, снятую с убитого, я направился на выход. Подумал - вернулся. Пошарил еще, собрал все предметы, похожие на амулеты - потом разберусь, какой для чего.
  К дому я подходил уже на издыхании - нагрузка для больной ноги была слишком велика, ее разрывало, как щипцами, мышцы онемели и с трудом слушались. Из-за боли в ноге не чувствовалось боли в спине и боках, отбитых сапогами. Теперь нужно было подумать, как попасть в дом, минуя тетушку Марасу - мне не климатило появиться ночью, в крови, с большим тяжелым узлом на плече.
  Я потолкался у забора, потом заметил, что окно в мою комнату осталось открытым. Тихо войдя в калитку, я проковылял в палисадник, прицелился и со всей силы метнул узел на второй этаж. Он точно влетел в окно и плюхнулся рядом с кроватью, издав гулкий тупой шлепок. Я сразу рванулся к входной двери и застучал в нее:
  - Тетушка Мараса, это я, Викор!
  - Викор? А чего ты так поздно-то? Что случилось?- Она зажгла лампу и посветила, открыв мне дверь. Что у тебя с лицом?
  - Я в трактире засиделся, хотел послушать музыкантов. Потом пошел домой, на меня напали и ограбили. Вот сейчас только очнулся и сразу приплелся. Матушка, у вас нет какого-нибудь средства, чтобы на лице синяков не было? А то как я завтра на работу устраиваться пойду!
  - Сейчас, сейчас найдем примочки! Что я, не лекарка, что ли! Сиди здесь, я сейчас принесу.
  Я незаметно перевел дыхание - все прошло отлично. Мараса ничего не заподозрила. Вообще-то, надо найти способ выбираться из дома незаметно. Интересный метод зарабатывания денег: на тебя нападают, ты их глушишь... ап! - деньги в кармане. Такой лов на приманку. Идет хромой человек, беззащитный, к нему отморозки - а он их всех валит. Я хмыкнул. Хорошо, конечно, но главное - чтобы меня самого не завалили. Бандиты были только с ножами - у них не принято ходить с мечами и саблями - а если сабля? Да меня на кусочки пошинкуют... Ладно, если один будет, а два или три - всех сразу не положишь. Надо будет это обдумать...
  - Вот и я, вот и я... - Тетушка внесла в комнату чашку, в которой была какая-то бурая липкая жидкость, и кусочки ткани. - Давай-ка сейчас намажем - завтра будешь как огурчик, ни одного синяка не останется. Вот, гады, что наделали! Ненавижу эту шпану! Тут тоже бродят такие озорники - как-то повадились у нас под окнами выпивать и кричать, ругаться - я им замечание сделала, так они мне в окно камень кинули. Защитить-то некому, вот и хулиганят. Не трогай руками. Не трогай! - прикрикнула она. - Щиплет? Пусть щиплет! Значит - лечит. Что это за лекарство, если оно не противное и не щиплет! - засмеялась лекарка. - Надо чтобы еще сильнее жгло, чтобы больше не лазил, куда не надо! Облепить тебя с ног до головы, небось, не стал бы больше по трактирам шастать! Ладно, давай смывать мазь. Иди спать. Завтра разбужу рано, будем тебя на работу собирать.
  Деньги я спрятал по разным углам - пришлось в одном месте поднять половицу и сложить туда основную часть - наверху оставил двадцать золотых и мелочевку, рассовав по сумкам. Вряд ли, конечно, Мараса стала бы лазить по моим вещам, но кто знает - бабулька она любопытная, а объяснять, откуда у меня взялась такая сумма наличными, мне никак не хотелось.
  Мараса, как обещала, подняла меня довольно рано и погнала мыться - пришлось обливаться холодной водой из колодца. Моя куртка была безнадежно испачкана кровью, и тетушка выдала мне другую, вполне приличную, сказав, что она осталась от ее сына, - немножко коротковата мне, но вполне сойдет. Так оно и вышло.
  К тому времени, как мы подошли к зданию школы фехтования, я выглядел вполне благообразно: бедно, но чисто.
  У входа в школу стоял дежурный парнишка, который побежал за хозяином. Им оказался человек среднего роста, лет сорока пяти на вид, кряжистый, с мощными жилистыми запястьями рук, с ладонями, покрытыми мозолями от меча. Он строго осмотрел Марасу и меня:
  - Привет, Мараса. Что привело тебя ко мне?
  - Вот, господин Ланкаста, работника вам привела. Мне сказали, вы ищете себе уборщика и ремонтника - так вот это он и есть.
  - Хм-м-м... что-то он больше на покалеченного наемника похож, чем на уборщика. Я, в общем-то, думал старичка какого-нибудь найти. Да ладно, метлу можешь в руках удержать?
  - Вроде могу, - буркнул я, - руки целы.
  - Жалованье тебе два серебряника в день, плюс питание - от общего котла. В твои обязанности входит следить за чистотой, подметать двор, если сломаются шкафчики или стулья - ремонтировать. Все ясно?
  - Ясно. А смотреть на занятия я могу?
  - Смотреть? - с интересом поглядел на меня Ланкаста. - Можешь, если время будет. Вздумаешь что-то украсть - будешь бит и вылетишь в тот же час. Один выходной в неделю, время работы с утра и до вечера. Если прикажу остаться до ночи - дополнительная оплата.
  - Когда приступать?
  - Да хоть сейчас.
  - Спасибо, тетушка Мараса, я остаюсь. - Попрощавшись с ней до вечера, я отправился за Ланкастой.
  Школа фехтования, а это именно она и была, представляла собой большой манеж под крышей. Вокруг него были здания, в которых находились склады, кухня, столовая для курсантов, тренировочные залы и душевые комнаты. Как я узнал, курсантами здесь являлись молодые люди, которые хотели в совершенстве изучить искусство фехтования и рукопашного боя.
  Каждый благородный господин должен был уметь: скакать на коне, танцевать, владеть хорошими манерами и самое главное - фехтовать и дать отпор без оружия. Вот этому тут и учили - за тысячу золотых в год. Видимо, Ланкаста был известным человеком, раз дворяне платили такие деньги за его уроки. В манеже бегали, прыгали, бились на палках человек тридцать учеников разного возраста, из чего я сделал вывод, что Ланкаста совсем не бедствует.
  Хозяин школы отвел меня на кухню, где суетилась соседка Марасы, пресловутая Сарана, та выдала мне метлу, тряпку и деревянное ведро - так началась моя служба в школе фехтования Ланкасты.
  Я являлся на работу примерно к девяти утра, начинал с протирания полов в зимних спортзалах, где в холодное время года тренировались курсанты, и в административном здании, потом переходил на территорию вокруг манежа - собирал мусор, подметал. Иногда приходилось ремонтировать стулья и столы, расшатанные резвыми курсантами. Меня они не замечали - как мебель. Кто я для них был? Всего лишь хромой уборщик.
  Занятия в школе заканчивались около пяти вечера, курсанты расходились, я прибирал за ними, потом мог отправляться домой. Работа была не особенно обременительная, но довольно унизительная - потому, видимо, не очень-то хотели на нее идти. Но меня интересовала не сама работа, а то, чему и как учат курсантов. А учили их интересно: кроме обычных упражнений на выносливость и реакцию, очень похожих на те, что преподавали в военных училищах Земли, их тренировали владеть различными видами оружия - от шпаг и рапир до тяжелых боевых топоров. Учили также метать ножи и драться голыми руками.
  В фехтовании я был полный профан, но вот в рукопашном бое и метании ножей я мог бы дать фору всем этим курсантам, и не только им - даже самому Ланкасте. Вот что у него было не отнять - он был эффективный и молниеносный фехтовальщик, биться против которого, все равно что сразу умереть. Хотя мне иногда и закрадывалась в голову мысль: в тренировочном поединке - все мастера, а вот если бы пришлось на самом деле убивать? Потом я узнал, что и это он делал, и не раз. Ланкаста выигрывал фехтовальные турниры, еще служа в армии, и прославился подвигами на войне с Аранией.
  Каждый день, после того как я заканчивал собирать и подметать, а курсанты разбегались по домам, в мои руки ложилась палка, с которой тренировались фехтовальщики, и я повторял движения, виденные мной. Через два месяца я уверенно повторял все ката, удары и стойки - увы, противники у меня были только воображаемые.
  Как-то вечером, когда я, увлекшись, наносил палкой удары воображаемому противнику, сзади послышался голос хозяина:
  - Ты должен контролировать удар, если ты следуешь стилю, применяемому в нашей школе. Есть два способа: или ты бьешь сквозь тело противника в точку за ним, или ты до конца контролируешь проникновение в тело. Сейчас ты пользуешься имитацией легкого меча, он не предназначен для пробивания тяжелых доспехов, а значит, должен применяться с контролем.
  Ланкаста медленно подошел ко мне:
  - Викор, кто ты такой? Я следил за тобой все это время. У тебя тело опытного бойца, боевые раны, но ты совершенно не умеешь владеть мечом. Мне просто интересно, не думай, что я лезу в душу. Решил поговорить с тобой. Пойдем-ка! - Он вошел на арену, взял из стойки палку, имитирующую кинжал. - Оставь меч, иди сюда. Защищайся!
  Он провел несколько ножевых ударов слева направо, потом ударил в солнечное сплетение, изменяя направление движения. Я легко ушел от нападения, выбил нож и обозначил удар в кадык двумя пальцами, которые вырвали бы ему гортань в настоящем бою.
  - Хорошо... а если вот так?! - Он взял два ножа и стал чертить ими в воздухе, рисуя замысловатые спирали.
  Я проследил за лезвиями, вписался в один из ударов и, крутанув мастера в воздухе, отправил на песок арены приемом айкидо.
  - Ого! А ну-ка с мечом!
   Меч в его руках летах как стрекоза... После нескольких уворотов я пропустил болезненные удары по ребрам и голове.
  - Так, складывается впечатление, что тебя учили работать только против коротких клинков - ножей и кинжалов. Бери нож!
  Я взял нож, и мы сошлись с ним в ножевом поединке - клинки ударялись друг о друга, создавали в воздухе причудливыми фигурами - тут я был с ним на равных и, может быть, даже превосходил. Вряд ли он в своей жизни бился на ножах с реальным противником, а я бился, и не раз.
  - Ясно, тут ты мастер. А ну-ка пошли сюда! - Он отвел меня к щиту, в который метали ножи. - Бери вот эти ножи и пробуй их метнуть в цель - вот в эту фигуру человека.
  Я взял несколько ножей, взвесил каждый на руке и очень быстро метнул их по очереди так, что в плечах, горле, легком, сердце и животе 'человека' через пару мгновений торчало по клинку.
  - Да, отлично. Странный ты уборщик. Кого ты там убирал, интересно! Фехтовать не умеешь, ножом владеешь лучше меня. Я еще тебя в рукопашном не пробовал, но почему-то кажется, что ты меня одолеешь, даже с больной ногой. - Ланкаста испытующе посмотрел мне в лицо: - Думаю, нам надо серьезно с тобой поговорить...
  
  Глава 3
  
  Я прошел за Ланкастой в его кабинет, там стоял огромный письменный стол с удобным креслом, в которое хозяин сразу уселся, на стенах, обитых серым шелком, висели картинки: пейзажи, какие-то цапли и болота. Там же на специальных подставках лежали два изогнутых меча в серебристых ножнах - я уже знал, что они наградные, за выигрыш в турнире мечников.
  Ланкаста проследил за моим взглядом и улыбнулся:
  - Да, два раза подряд я завоевывал титул лучшего мечника империи, пока не решил оставить это дело более молодым. Своего я уже добился - авторитет заработал, школу открыл, зачем теперь мне эти волнения и возможные травмы. А вот ты, Викор, чего ты добиваешься? Зачем ты пошел на эту работу? Ты же воин. Если бы не твоя нога...
  - Если бы не моя нога. Вот вы и сказали ключевую фразу. Вы представляете, сколько стоит вылечить мою ногу? Нет? Десять тысяч золотых. Я уже узнавал. И кому я нужен? Я умею только убивать. Но с такой ногой даже это не могу делать как следует. Господин Ланкаста, давайте начистоту: что вы хотите? О чем хотели поговорить?
  Ланкаста помолчал, потом ответил:
  - Хорошо, я буду говорить прямо. Еще когда ты появился на пороге моей школы, я понял, что ты совсем не прост. Я воина вижу издалека, не забывай - я сам воин. И мне стало интересно, что же ищет воин на такой унизительной для него работе, зачем он тут? Шпион? А чего тут шпионить? Все приемы известны, только вот надо правильно их преподать. Я присматривал за тобой в школе, видел, как ты впитываешь знания и учишься. Теоретически ты подготовлен, но практически, в фехтовании, слаб на мечах. Теперь скажи, зачем тебе фехтование и откуда ты взялся такой? От твоего ответа, скажу честно, зависит твоя судьба.
  Ланкаста опустил глаза и стал постукивать по столу монеткой. Этот равномерный стук меня раздражал - но не скажешь же своему работодателю: 'Заканчивай ты стучать, раздражаешь!' Я улыбнулся неуместным мыслям, а Ланкаста с недоумением и легким раздражением покосился на меня:
  - Я что-то смешное спросил?
  - Нет, извините, это я кое-что вспомнил. Ну что же, откровенность за откровенность, только потом не говорите, что я тут вам привираю. - Я собрался с мыслями, помолчал и продолжил: - Я человек из другого мира. Как здесь оказался - не помню. Очнулся уже тут. Описывать вам свою жизнь в городе не буду и не хочу - зачем она вам? Главное - я сумел выжить. Моя задача научиться фехтованию, а потом мечом и боевыми умениями заработать денег на лечение, раздать кое-какие долги, задолжал я тут кое-кому... Ну вот как бы и все. В своем мире я был воином, из элитной части. Наше оружие отличается от вашего, потому я умею специфические вещи, а то, что для вас кажется обыденным, для меня в новь. Удовлетворяет вас мой рассказ? - Я криво усмехнулся и посмотрел в лицо хозяину школы.
  Ланкаста удивленно откинулся на спинку кресла и, скрестив пальцы рук на животе, пошевелил ими... потом расцепил руки и стал барабанить по полированному дубовому столу:
  - Ладно. Допустим, что ты не придумал это. Хотя такой фантастической истории я не слышал никогда. Значит, твоя цель обучиться воинским приемам этого мира и ты пошел в школу только для этого? Я не спрашиваю, как ты используешь свои умения - это твое дело. Станешь грабителем - убьют. Солдатом... все равно убьют. У меня есть предложение к тебе. Мне кажется, оно тебе понравится. Я предлагаю, чтобы ты стал инструктором по ножевому бою и по единоборствам без оружия. Платить я тебе буду как уборщику, два серебряника в день, но... за это я индивидуально буду обучать тебя бою на мечах. Как тебе мое предложение?
  - Хм-мм... неожиданное. Но вы понимаете, что когда я обучусь, я уйду от вас? Что я не буду всю жизнь сидеть в школе и обучать этих долбоособей?
  - Хе-хе... хорошо сказал - долбоособи! - Ланкаста засмеялся и опять забарабанил пальцами по столу. - Знаю я, что уйдешь. Но пока что я получу минимум на год первоклассного инструктора за гроши. Я хороший делец и знаю свою выгоду!
  - Да, вы дельный человек, - тоже засмеялся я. - Я согласен, но надо обговорить несколько вопросов. Например, мне нужны два выходных в неделю, а не один - это, во-первых - я еще обучаюсь целительству у тетушки Марасы. Во-вторых, я должен питаться вместе с обучающимися, а не с дворниками и посудомойками, иначе какой авторитет... И еще насчет авторитета: не сочтут ли ученики странным и унизительным для себя, что бывший уборщик обучает чему-то родовитых дворян? Они же меня и слушать не станут! А еще и вам выскажут чего-нибудь неприятное. И вот еще что: мои единоборства в основном включают в себя способы убийства людей бесшумно и эффективно. В них немного приемов, которые могут пригодиться дворянам в их придворных разборках. Ну зачем графу умение удушить веревочкой или воткнуть нож в почку? Нужно определиться, чему их учить, вам не кажется?
  - Да-а... в интересной части ты служил, молодой человек... - Ланкаста закашлялся. - Значит, обучим графа Маркуза душить удавкой? Ха-ха-ха.... А что? Надоест ему графиня - р-раз ее подвязкой за шею и айда в бордель!
  Ланкаста долго смеялся, потом успокоился и налил себе в кружку из высокой глиняной бутыли:
  - Вина будешь? Нет? Не пьешь?
  - Пью. Вернее, пил. Страшно пил. Потому - больше не хочу. Боюсь сорваться. Если сорвусь, месяц буду пить.
  - Тогда лучше не надо... Что касается авторитета - зарабатывай. Докажи, что ты достоин его. Если ты был воином, ты знаешь, как устанавливается авторитет, не мне тебя учить. Насчет выходных - нет проблем, сделаем. Еще какие-то условия есть?
  Я пожал плечами, подумал:
  - Да вроде нет... пока.
  - Ну ты наглец! Пока! - рассмеялся Ланкаста, с интересом рассматривая меня. - Это прямо-таки обнадеживает, твое 'пока'! Давай-ка сразу установим правила: я твой начальник, ты мой подчиненный, вольницы я тут не потерплю. Ты учишь курсантов, я учу тебя. Срок устанавливаем... ну год, к примеру. Через год ты волен уйти куда хочешь, но год отработаешь до конца. Согласен?
  - Согласен. Даю слово, что я без вашего разрешения не оставлю преподавание в школе в течение года. Этого достаточно?
  - Достаточно. Сколько бы ты не подписывал документов и не давал слов, если ты не захочешь выполнить договоренности, кто тебя заставит это сделать, правда же? Так что завтра с утра приступай к занятиям. А сейчас иди домой, отдыхай, завтра у тебя трудный день... - Ланкаста подмигнул, предвкушая, как я завтра буду разбираться с курсантами, привыкшими видеть меня с метлой и тряпкой.
  Дома ждала тетушка Мараса, и ее воркование никак не давало мне вдуматься в то, что произошло. Мой социальный статус изменился. И я из нищего уборщика вдруг превратился в инструктора по рукопашному бою. Что же, судьба играет человеком, а человек играет... хм... на чем? Поднявшись к себе, я улегся на постель, отказавшись сегодня заниматься с травами, чем огорчил тетушку, уже нацелившуюся припахать меня до ночи. Закрыв глаза, я думал: что мне завтра говорить курсантам? Чему их учить?
  Итак, передо мной курсанты, из 'благородных', из дворян. Значит, мы исключаем из обучения все неблагородные приемы: удары в пах, удары ногами в голову, выкалывание глаз и отрывание ушей... М-да, что-то арсенал приемов сразу убыл на процентов семьдесят. Неужели то, чему меня обучали, настолько грязно и неблагородно? А ведь так и есть - на войне все средства хороши, противника надо быстро и максимально гарантировано вывести из строя. Что нужно дворянам? Отбиться, если их прихватят без оружия, да еще чтобы приемы выглядели пристойно. Взаимоисключающие, вообще-то, условия... Через полчаса размышлений я уже примерно знал, как и чему буду обучать курсантов.
  На город опустился вечер, и взошла первая луна. Ее красноватый свет покрыл улицы, дома, кусты при дороге и отбрасывал причудливые тени на мостовую. Я положил в котомку магическую лампадку, закинул узелок за плечи, сунул руки в лямки этого импровизированного рюкзачка и встал на ноги, подобрав свою клюку. Выбросил из окна толстую веревку, достававшую до земли - теперь я уже довольно ловко взбирался по ней, пользуясь практически только руками. После многих месяцев без запоев, с хорошим питанием и дозированными нагрузками я окреп, и если не вернул себе прежнюю боевую форму, то уже не был тем истощенным доходягой, который прибыл когда-то в этот мир.
  Спустившись на землю, осмотрелся, замаскировал веревку плетями винограда и тихо вышел из палисадника. Дома уже спали - люди этого мира рано ложились, с закатом, и так же рано вставали, обычно перед рассветом. Пройдя по улице несколько сот метров, я спустился в канализационную канаву, поднял решетку слива - обнаружилась узкая каменная лестница, ведущая вниз. Таких входов и выходов по городу было несколько - скорее всего, они служили для того, чтобы ассенизаторы могли забираться в тоннели под городом, вдруг какие-то из них забьются, и их надо будет чистить.
  Скоро я шагал по каменным ходам, иногда пригибаясь, иногда в полный рост. Некоторые из тоннелей были сухи и чисты, другие по щиколотку или по колено в грязи и нечистотах - приходилось опасаться газов, выходящих из гниющих отбросов. Если бы я упал тут, потеряв сознание, моими могильщиками стали бы только крысы.
   Уже много недель я почти каждую ночь бродил под городом, составляя для себя карту подземных переходов. Я знал, где находятся многие из выходов на поверхность, где есть комнатки ассенизаторов, в которых можно укрыться от несущегося по подземелью потока. Это сейчас сухо, но после ливней тоннель мог заполниться до предела, и тогда волна грязной воды может начать смывать все, что в этот момент будет находиться на ее пути. Спастись в этом случае можно только в комнатках сбоку от тоннеля, сделанных именно для таких случаев. Дважды я едва не погиб, погрязнув в нечистотах, смываемых бурным потоком, но успел забежать в укрытие. Несколько раз я чуть было не наткнулся на людей - иногда тут проходили мелкие группы, скорее всего, бандиты, укрывающиеся после совершения преступления, или тайно подбирающиеся к месту преступления. Уберегал меня от нежелательных встреч тонкий слух и какое-то чутье, можно сказать, интуиция. Иногда вдруг меня просто подмывало: спрячься, спрячься!.. И я прятался в нишах или в убежищах - ни разу еще интуиция меня не подвела. Я не знаю, что это было: или развившийся после долгих блужданий под землей дар следопыта, умеющего с помощью слуха и осязания, по вибрациям, определять приближение опасности, или же магический дар, развивающийся у меня все больше и больше. Я уже почти не включал магической лампы, приучая себя смотреть в кромешной темноте переходов - у меня было ощущение, что если я привыкну к темноте, то буду видеть в ней вполне неплохо. Это подтвердилось в дальнейшем: притерпевшись к тьме, я уже мог неплохо видеть в тоннелях, только все там выглядело бесцветным и каким-то призрачным, как будто от предметов и стен исходило слабое мерцание. Возможно, мое 'темновидение' было все-таки результатом просыпающихся магических способностей, как и повышенная интуиция. Мне нужны были пути - подхода, отступления, незаметного перемещения. Как их определить, если не бродить по норам под городом? Иногда я усмехался: канализационные ходы - славное место для такого отброса жизни, как у меня. Долго я размышлял, как мне найти место в этом мире? Нигде не нужны калеки, нигде не нужен человек, который с трудом перемещается, да еще и является алкоголиком. Насчет алкоголизма: как ни странно, но все это время я держался, видимо, срабатывал некий рефлекс, не позволявший мне потерять контроль над собой, находясь на боевом задании. Уже я не офицер ГРУ, и не на войне, но все равно включался этот механизм, не дававший мне расслабляться. Даже после трагической смерти Катуна я не запил и, лишь сцепив зубы, решил отомстить, а заодно подняться со дна, чтобы никто не смог поступить со мной, как с этим несчастным стариком. Что было у меня в плюсе - специальная подготовка, опыт войны. Что в минусе - больная нога, низкий социальный статус и невозможность легально заработать себе на приличную жизнь. Значит, я должен был заработать нелегально. Каким образом? Грабить и воровать. Все. Другого не дано. Вся моя жизнь зависела от денег... Да, а когда было иначе? Что, на Земле я мог прилично жить, имея в запасе пенсию по инвалидности? Смешно! Кого грабить, у кого воровать? Забавно было бы: боевой офицер идет по улице и гопстопит прохожих. И стремно, ведь даже убежать не успеешь. Воровать? То же самое. Я мог или воровать у богачей, или грабить грабителей - как я сделал с Якорем. И то и другое опасно, и возникал опять же замкнутый круг: инвалид вроде меня не мог эффективно воровать и грабить, имея больную ногу, а больную ногу можно вылечить, только имея не менее десяти тысяч золотых - я уже узнавал у лекаря. Этот лекарь-маг взял с меня два золотых только за обследование и сказал, что меньше чем за десять штук никто не возьмется меня исцелить. И не в том дело, что нужен лекарь высокой квалификации, а они много берут, но еще необходимо несколько ингредиентов для заклинаний, которые редки и стоят дорого. Он называл что-то вроде крови дракона, пальца неродившегося ребенка и хвоста ящерицы с одного из Пиратских островов - но меня затошнило от перечисления этих ингредиентов, и я быстро распрощался, придя в отвратительнейшее состояние духа. Нет бы, здешним магам применять в волшбе что-то более эстетичное и красивое, к примеру, лилии и георгины! Почему такую гадость надо использовать? Сдается мне, что они накручивают эти ужасы для большего эффекта, а на самом деле все гораздо прозаичнее. Но что поделаешь - приходится верить на слово... и искать деньги. Вот после того как я найду деньги и вылечусь - вот тогда уже будет полегче. Там посмотрим, что может человек двадцать первого века. Впрочем, а что он может-то? Без своих танков, самолетов и СВД #1 с прицелом ночного видения?! #1 Cнайперская винтовка Драгунова.
  Мои мысли прервал гулкий удар и шлепанье ног по мокрому полу тоннеля. Впереди замаячил огонек, обжегший мои привыкшие к темноте глаза ярким фитилем.
  - Давай, снимай с него камзол! Перепачкался весь!
  - Да ничо страшного, отстирается, только вот дырку на спине зашивать придется. Ловко ты его подрезал, он даже не пикнул.
  - А чо ты хотел - сколько лет я промышляю! Меня этому удару научил на каторге один старый айтанец - у них так разведчики снимают часовых: рраз в почку - и тот даже пикнуть не успевает, заваливается, даже если живой - уже доходяга, не жилец. Ну давай, снимай все, потом Калазу отнесем - еще пару серебряников получим.
  Люди зашлепали ногами, завозились, а я переместился к ним поближе, осторожно подволакивая несгибающуюся ногу. Из клюки показалось жало стилета... короткое движение - грабитель молча осел на грязный пол... действительно не пикнул. При ударе в почку сразу падает кровяное давление, человек почти мгновенно теряет сознание и быстро умирает от потери крови.
  - Что с тобой, Карыз? Кто здесь? - Бандит испуганно замахал фонарем из стороны сторону: - Не подходи!
  Он достал длинный нож и стал махать им, как будто борясь с невидимым противником. Его красное лицо, покрытое прыщами, было залито потом, а вытаращенные глаза с ужасом смотрели в темноту... мимо меня. Он был освещен, как мишень - я метнул стилет, вонзившийся ему в грудь. Бандит уцепился за рукоять, пытаясь в горячке вырвать из себя клинок, потом его глаза закатились - ужу трупом он опустился рядом со своей жертвой.
  Выждав некоторое время, я прислушался - вокруг было тихо, и только капли, падающие с потолка сырого тоннеля, да шорох крысиных лап, нарушали покой подземелья. Обшарив трупы, я обнаружил туго набитый мешочек с золотыми, который грабители взяли у жертвы, перстни, кольца, какую-то мелочевку в виде серебряников и медяков. У убитого грабителями, в поясе, обнаружил непонятные документы - решил рассмотреть на досуге и сунул в котомку за спиной. Туда же отправились и все деньги. Амулетов я не обнаружил, ножи осмотрел - ничего дельного не было, и я бросил их на месте.
  Сегодня выход был удачным, и я, довольный, отправился восвояси. Дома я пересчитал деньги - оказалось двести золотых, а кроме того в маленьком сафьяновом мешочке лежало несколько самоцветов, без огранки - похоже, небольших рубинов. Цену я их не знал, потому просто бросил мешочек в тайник под половицей и забыл про него.
  За время моей 'охоты' я заработал - с теми деньгами, что отнял у Якоря - уже пять с половиной сотен золотых. По меркам этого мира я был вполне этак состоятельным человеком, хотя до моей мечты - 'новой' ноги, мне еще было ох как далеко. Однако цель теперь у меня была. Кому не хочется стать полноценным здоровым человеком, после долгих лет боли и унижений...
  Утром я, как обычно, был уже в школе. Ланкаста выстроил курсантов и объявил:
  - Это ваш преподаватель по рукопашному и ножевому бою. Звать его господин Викор. Он преподаст вам уроки владения ножом - метание ножей, бой на ножах, а также обучит приемам боя без оружия. Этим вы будете заниматься до обеда. После обеда - фехтование. Завтра с утра фехтование, после обеда - с вами занимается Викор. Запоминайте график. Ну все, господин Викор, приступайте к занятиям, я покидаю вас. - Ланакаста незаметно мне подмигнул и удалился прочь.
  Я, опираясь на свою палку, обошел строй угрюмо молчащих курсантов, осмотрел их, и спросил:
  - Вопросы есть? Будем знакомиться?
  - А что знакомиться... дожили - нас уборщик учить будет, - раздался возмущенный голос из строя, - за что только деньги платили! Может, научите нас, как метлой махать?
  Строй загудел, парни с недовольными лицами закивали.
  - Правда, Ланкаста спятил! Чему мы научимся от хромой развалины!
  - За что деньги плачены?! Эта развалина только гадить научит под себя!
  - А тебе, Амос, не надо учиться гадить под себя - ты это с детства делаешь!
  - Ах ты, сучонок, это я-то делаю? Да ты вообще худородный выкидыш, тебя папашка с кухаркой прижил!
  В строю возникла потасовка, курсанты образовали полукруг, в котором два парня - один высокий, крепкий, похожий на картинного былинного богатыря, с синими глазами и правильными чертами лица, а второй - брюнет, невысокий, но кряжистый, с жестким скуластым лицом - пытались ударить друг друга, кружились, обменивались оплеухами под крики веселящихся товарищей. На 'горизонте' появился Ланкаста, который с неодобрением взглянул на происходящее, потом улыбнулся и пожал плечами: разбирайся, мол, и ушел к себе. Я посмотрел на все это безобразие минуты три, потом взревел диким голосом американского сержанта:
  - Стоять всем! Быстро в строй, сукины дети! Распоясались, уроды!
  Курсанты от неожиданности прыснули в стороны, образовали строй, и только два 'единоборца' пыхтели за их спинами. Я выступил вперед, раздвинув палкой строй, подошел к одному из них, старавшемуся вытряхнуть другого из куртки, методом тряски за шиворот, и сильно врезал клюкой по его оттопыренному заду - так, что он взвизгнул и схватился за ушибленное место рукой:
  - Ааа! Сука! Чего творишь, урод! Щас я тебе скулу-то сверну!
  Курсант - тот самый высоченный блондин - бросился на меня с кулаками и тут же полетел носом в песок арены. Вскочил, взревел, как бык, и снова улегся на пол, притом я ухватил его за руку и взял на болевой прием, прокомментировав ситуацию:
  - Смотрите, господа, вот лежит парень, скулит и воет, как щенок, а до этого вел себя, как бык, рогов только не хватает! Если я еще немного нажму ему на руку, то она сломается в локте, еще немного - сломаю запястье, и он тогда не сможет не то что девушку удержать, но даже помочиться без посторонней помощи ему будет трудно. А еще, смотрите: я могу делать с ним все, что захочу. Видите, как он верится на арене, ну чистая змеюка! А все почему, спрошу я вас? Вот вы, курсант, как вас? Курсант Ардак? Курсант Ардак, скажите, почему он оказался в таком беспомощном и унизительном положении?
  - Он обидел вас, и вы его наказываете...
  - Неверный ответ. Кто-то еще мне скажет?
  Курсанты молчали, глядя на скулящего передо мной здоровенного товарища.
  - Не знаете. Ага. Поясняю: этот курсант, имя которого я знать пока не хочу, совершил ошибку - он напал на мастера рукопашного боя, что в конечном результате означает его поражение. То, что он напал на своего преподавателя, я оставлю в стороне - я его достаточно наказал, и докладывать об этом господину Ланкасте не будем, но и безнаказанно оставлять такое безобразие тоже нельзя. Представьте, если бы вы были в боевых условиях, а ваш подчиненный напал бы на вас, вместо того чтобы выполнить приказ? Что бы было? Вот вы, скажите.
  - Его бы разжаловали в солдаты, а если бы командир погиб - повесили бы!
  - Ага. Вы, курсант, знаете службу. Видимо, ваш отец правильно вас воспитывал.
  Курсант, которого я спросил, покраснел от удовольствия и надул грудь:
  - Мой отец, полковник Васман, служит в гвардии императора!
  - Передайте вашему отцу мою благодарность за правильное воспитание сына.
  Я отпустил лежащего буяна и повернулся к курсантам:
  - Драчуны, встать в строй. Выровнялись. Сейчас будем учиться встречать своего учителя. Ну-ка, на мое приветствие, все дружно: 'Здравия желаем, учитель!' Не слышу! Что вы, как бараны, бее-е-е...бее-е-е! Начали!
  Я еще минут двадцать муштровал своих подопечных, пока добился вместо блеяния, хоть не очень дружного, но слаженного ответа на приветствие. Теперь можно было переходить к третьей стадии. Первые две - задавливание силой и похвалой, а также постановка всей группы на статусное место - прошли нормально. Теперь у меня был четко обозначенный статус учителя, у них - бесправных учеников. Пока они не осознали, что находятся в этой школе ниже меня по положению, пока не поняли, что они никто, а я над ними царь и бог, - двигаться дальше было нельзя.
  - Итак, господа, я буду учить вас тому, чему вас не обучат ни в офицерской школе, ни в академии, нигде - только здесь, у меня. Некоторые вещи покажутся вам гадкими, отвратительными, просто мерзкими, но они, возможно, когда-то спасут вам жизнь и свободу. Я буду учить вас убивать голыми руками, ножом, дамской шпилькой, веревкой и древесным сучком, всем, что окажется под рукой. Курсант Ардак, выйдите из строя!
  - Курсант, скажите, вот у вас выпала из руки сабля. Или у вас нет возможности ее выхватить, а на вас налетел враг - ну, допустим, грабитель в переулке, что вы будете делать? Ну, после того как вы уже закричали: 'Караул'! Стража, ай-ай я протестую!' - что будете делать?
  Строй засмеялся, а Ардак, покраснев, ответил:
  - Я постараюсь ударить его как можно сильнее!
  - А вы знаете, как это, сильнее? Встаньте в строй. У вас уже отняли саблю и нахлопали ей по попе.
  Курсанты расхохотались, а я продолжил:
  - Вы должны уметь одним ударом сломать ему руку или ногу, вырвать кадык или выбить глаз - тогда у него больше не возникнет мысль напасть на боевого офицера, или просто благородного дворянина! Этому я и буду вас учить. Разбейтесь на пары, я вам буду показывать, что делать. Вы, идите сюда! - показал я на второго буяна. - Вы встанете в пару со мной. Итак, господа, начнем с самого простого...
  Первый день занятий прошел нормально. Ланкаста время от времени выходил из своего кабинета, наблюдал за тем, как идет урок, удовлетворенно кивал и снова исчезал. Я видел, что ему нравилось, как все проходит. Наконец, настало время обеда, и я с удовольствием заглотил свою порцию супа, каши с мясом, взял у повара еще добавки и сел на место. Курсанты с уважением поглядывали на меня, и лишь униженный мной хулиган злобно сверкал в мою сторону глазами и что-то шептал своим прихлебателям. Впрочем, тихонько, чтобы я не слышал. Это уже было достижением.
  После обеда ребята занялись фехтованием под руководством Ланкасты, а я был на время предоставлен самому себе, пока фехтовальщик не оставил курсантов выполнять упражнения под надзором одного из учеников и не позвал меня за собой:
  - Пошли, будем учить тебя благородному делу, а не выкалыванию глаз разбойникам, - весело усмехнулся Ланкаста и подмигнул мне.
  Мы прошли в зимний зал, где в стойках стояли отполированные палки, изображавшие мечи, Ланкаста велел выбрать мне одну из них, подходящую по размеру:
  - Попробуй несколько разной длины - ты высокий, тебе нужен меч соответствующей длины. Пробуй. Какой ляжет тебе в руку - тот тебе и будет родным. Потом ты уже будешь знать, какой длины меч тебе нужен. Итак, ты выбрал. Приступим к базовым упражнениям...
  Так потянулись дни, недели. Днем я тренировал курсантов, тренировался сам, вечером обучался у матушки Марасы составлять лечебные мази, воздействовать на растения в огородике, чтобы они росли пышно и не хирели, а ночью - 'охотился'.
  Скоро пошли слухи, что в канализационных тоннелях под городом завелось чудовище, ядовитый паук или скорпион, который убивает своим жалом всех, кто туда заходит. Это мне сообщила тетушка Мараса, вернувшись с базара. У меня был выходной, и я наслаждался покоем и ничегонеделаньем перед ночной вылазкой, когда она подняла меня криками:
  - Викор, сынок, иди обедать! Иди, иди, на голодный желудок не спи! Ты и так худющий - так и девушки не полюбят! Иди скорее! Смотри, чего я принесла: свежих огурцов, грудинки! Иди пообедай - супчик еще утрешний есть! А я чего тебе расскажу - ты просто упадешь! Ну, я в смысле, интересно, - смущенно добавила она, вспомнив, видимо, про мою больную ногу.
  Я, кряхтя и ругаясь, потащился вниз - есть не больно хотелось, но и расстраивать сердобольную хозяйку тоже не было желания. И вообще, солдатский принцип: 'Можешь чего-то пожрать - жри. Завтра, может, и не придется. Можешь поспать - спи. Завтра и поспать не дадут...'
  Скоро я ел суп со щавелем и заедал его бутербродами со свежей копченой грудинкой - тетушка покупала ее у какого-то своего знакомого торговца с большой скидкой, и по-настоящему копченое мясо было очень вкусно, в отличие от земной грудинки, мазаной 'Жидким дымом'.
  - Ты представляешь, что рассказывают? В тоннелях под городом завелся какой-то оборотень! Выглядит как паук, бросается на всех, кто туда спускается! Втыкает жало - у него на хвосте есть такое, народа уже поубивал - ужасть!
  Я с трудом прожевал вставшее в горле мясо, откашлялся и спросил:
  - Тетушка, а откуда знают, как оборотень выглядит-то, если он всех убивает. Кто туда спускался?
  - Хм... м-да, правда. А как узнали? Ну, узнали как-то, люди же на базаре врать не будут! Говорят, выглядит как седой старик, а вместо руки - жало! Ты чего раскашлялся? Не в то горло попало? На-ка, запей вот квасом - я сегодня из погребца достала, холодный только. Смотри, горло простудишь - опять буду тебя мазать той мазью! Ты не простыл случаем? Дело-то к осени, скоро дожди зарядят, а ты все окно не закрываешь - вот и простужаешься!
  Я запил квасом - аппетит у меня пропал совершенно. Кто видел? Ведь просто так ничего не бывает, и базарные разговоры тоже! Кто видел? Ведь никого не оставлял в живых! Нет, а что хотел, бродить в городе по улицам, и чтобы никто не увидал? Нехорошо. Ох, как нехорошо... Надо завязывать с охотой на какое-то время. Так. Надо было переключаться на что-то другое. Карта тоннелей у меня уже в голове - хватит по ним шариться, пора подумать, как денег заполучить.
  - Спасибо, тетушка! Пойду жирок набирать - спать буду. - Я поднялся и поковылял к лестнице.
  - Погодь ты, я тебе самое интересное-то не рассказала! Говорят, это какой-то нищий по тоннелю бродит! Его убить хотели, а он колдуном стал и теперь под городом ходит, в паука обращается и бегает! Седой его звать!
  - Интересная история, - проговорил я деревянным голосом, надеясь, что не побледнел, - пойду посплю. Тетушка, не поднимайте меня, ладно? Отосплюсь хоть.
  - Ладно, сынок, иди, иди... я тихо буду ходить, спи. Замучил тебя этот Ланкаста - то ты с этими богатенькими скачешь, то с Ланкастой дерешься - вон, в синяках весь! Мне соседка рассказывала, как вы там с ним палками машете. Спи, спи, давай. Все, молчу.
  Поднявшись к себе, я посчитал свои запасы денег: за время своей охоты я собрал тысячу сто золотых, но этого было мало. Если я хотел получить новую ногу. Бандитов в тоннелях я теперь вряд ли увижу, придется переключаться на богачей. Итак, задача: мне надо проникнуть в дом зажиточного человека, взять то, что мне надо, и уйти незамеченным - и это с моей-то больной ногой. Вот чертовщина...
  Убивать неизвестных мне людей в их собственном доме - тоже не хочется. Ладно там, бандитов - а так просто войти и убить незнакомого человека... Ну а зачем убивать? Ты же можешь просто выключить. А уж проникать в помещения тебя тем более учили.
  Итак, что я имею? Имею наличие отсутствия источника финансов. Что должен сделать? Найти новый источник. Кроме как у богачей - взять неоткуда. Тоннели проходят под многими усадьбами знати, выходы есть во дворах - стоит только поднять решетку. В нескольких домах видел выход, ведущий куда-то в сарай. Наверное, их предки не такие уж и благородные были, почудили... Если там выйти, проникнуть в дом... и что? Класть всех? Как найти ценности и деньги? А коли найду ценности - куда их сбыть? Мигом засвечусь... Вот хрень какая! Что же делать?
  Давай рассуждать: грабил бандитов в тоннелях - их теперь нет, спрятались и не заходят. Проникать в дома богачей очень опасно, и не факт, что будет куш. Где еще есть деньги? Кстати, десять тысяч - крупная сумма, весить будет килограммов... хм-м-м... много... в банке-то я хранить не могу! Вексель тоже не могу получить за сданные деньги. И как это вообще выглядело бы? Я сдаю денег столько, сколько нищий тип вроде меня за всю жизнь не зарабатывает, - подозрительно. Так-так, что делать? Думай, Витя, думай!
  Интересно, а есть тут тотализатор? Ну, если и есть - ты что, поставишь деньги? А если продуешь все? Тотализатор... А есть ли тут бои без правил? Я бы мог там попробовать, выйти на ринг, а почему нет? А потому, что можно засветиться - там еще прекрасно помнят Седого. Нельзя. Думай, думай...
  Да, блин, кроме грабежа домов богачей, ничего в голову не идет! Ну что они против меня сделают? Если без оружия - ничего. А вот если там окажется опытный охранник с мечом... Да, я с Ланкастой добился больших успехов, по крайней мере фехтую на уровне середнячка, но против опытного фехтовальщика - ноль. Мне еще работать и работать над собой, да и моя нога не позволяет шибко распрыгаться, а у фехтовальщика ноги - это очень немаловажно. Вернее, очень важно. Итак, сегодня ночью пробный выход на 'дело', а там видно будет. Надо отоспаться пока что...
   Я заставил себя успокоиться и заснуть.
  
  В тоннеле было, как обычно, темно и тихо... Я старался не шаркать ногой, перемещаясь очень, очень осторожно. Внезапно впереди, в клетушке для отстоя ассенизаторов, я почувствовал чье-то присутствие. Я не знаю, как это понял - как будто что-то кольнуло меня, осенило - один человек ждет, затаив дыхание. Я остановился, прислушался, ничего не было слышно. Видел я в подземелье неплохо. За месяцы блужданий у меня развилось какое-то шестое чувство - я видел в темноте. Не очень хорошо, неярко и без цветов, но видел. Это напоминало обзор через прицел ночного видения. Раньше у себя я такого не наблюдал. Я стал замечать это умение только тогда, когда проходил по тоннелям более двух месяцев. Ночное видение сильно помогало мне в моей охоте: я видел бандитов, а они меня нет.
  Я тихо двинулся дальше, взяв в обе руки свою палку и ожидая любой неприятности, и она не заставила себя ждать: из-за угла вылетел здоровенный детина с тесаком, рассек воздух возле моего плеча, едва не перерубив его пополам. Я уклонился и сделал выпад стилетом, вонзив его в грудь нападавшего, тот мягко опустился на грязный пол, умерев еще на ногах. Обыскав, я взял его вещи, бумагу и пошел дальше. Проскочил под люком канализации, из которого падал тусклый свет лун, и ушел вверх по овальному ходу.
  Произошедшее мне сильно не понравилось. Каким образом этот человек узнал, что я тут буду проходить? Или они наставили по всем тоннелям охотников за 'призраком'? Давай делать выводы, - сказал я сам себе. Допустим, ты глава бандитской организации - что бы ты сделал, если бы в тоннелях стали пропадать люди? Первое дело - поставить наблюдателей у входов под землю и смотреть, кто влезает. Узнать меня невозможно - да, но только в лицо! А походка, а моя трость! Ой, черт... нехорошо. Последняя вылазка сегодня. Надо что-то другое придумывать, или же взять сегодня куш и залечь на дно - надолго, месяца на два-три.
   Как еще могут меня взять? Поставить наблюдателей в клетушках ассенизаторов - ведь когда-то я все равно буду проходить там! Почему один был? Логично было бы двух-трех поставить - я же все-таки злобный призрак-паук. Непонятно.
   Может, просто раздолбайство? Чего я им приписываю великий ум... Однако осмелился же этот человек напасть на меня в одиночку... Что если у них уже какие-то подозрения были? Тогда можно бы и выследить меня. Но... выследить меня можно лишь тогда, когда я спускаюсь в тоннели, - то есть поняли, что я спустился, потом поставили шпионов у выходов и прошли за мной до дома. Упс! Это хреново. Значит, надо полагать, у каждого выхода есть по наблюдателю. Тут так: или я найду входы и выходы в систему канализации где-то еще - не те, которые всем известны - или мне придется не спускаться под землю длительное время. Как это они еще не догадались с арбалетами встать - очень светит получить болт в брюхо...
  С такими жизнеутверждающими мыслями я добрался до нужной точки: лесенка поднималась к потолку - я тут уже был - и выводила в угольный сарай какого-то огромного поместья. Он не закрывался, из него можно было свободно попасть на территорию вокруг дома.
  Я тихо двинулся от сарая по темной площадке - вдруг неожиданно скользнули две тени, одна вцепилась в руку, другая прихватила за ногу, - собаки! Без лая, без рычания, молча, как акулы, - специально тренированные собаки-убийцы. От дикой боли в больной ноге помутилось в голове... Короткий удар клинком - собака задергалась в судорогах и умерла, еще удар - вторая разжала зубы и свалилась, отпустив руку.
  Полежал, чтобы отойти от потрясения и боли, привстал, ощупал места укусов. Главное - кости целы. Синячины будут жуткие, но я и не хожу голым, прикрою рубахой да штанами - никто и не увидит. Подумал, затем, кряхтя и кривясь от боли в ноге, оттащил собак в сарай и кинул за кучу угля. Передохнул минут пять, подумал: если выпущены собаки, то вряд ли будут охранники, патрулирующие территорию. По крайней мере, можно надеяться на это.
  Вышел на площадку возле дома. Палка с клинком в руках, тихо крадусь... Это большой дом, с цветными мозаичными окнами, некоторые из них открыты для проветривания - только затянуты сеткой от комаров и москитов, чем-то вроде марли. Вот и моя дорога. Аккуратно прорезал марлю, втянул себя в окно и мягко упал на пол - все тихо. Где я? Кухня. Тут сейчас никого, но скоро появятся повара, готовить завтрак. Конечно, глупо лезть в дом без разведки - но тут или пан или пропал. Но и пропадать я не собираюсь - моя подготовка предполагала проникновения и в командные пункты врага, а не то что в какой-то жилой дом. После месяцев занятий в школе мышцы мои укрепились, волей-неволей мое тело приобрело хорошую физическую форму - вот если бы не нога...
  Двинулся вдоль стены, старательно наступая на паркетины мягкой подошвой сапога, всей плоскостью ступни, чтобы не скрипело. Темный холл-гостиная. Везде стоят вазы, столы, стулья... лестница ведет вверх.
  Рассуждаю. Где могут храниться ценности? В спальне хозяйки. Я не знаю, спят они с хозяином дома вместе или нет, но где хозяйка, там и ее драгоценности. Хозяин знает, где лежат деньги. Итак, ищу хозяина, он говорит, где хранит деньги, - я ухожу. Или не ухожу, если он заорет. А вдруг? Неужто решусь его убить? Да. Если придется, да. А чем тогда я отличаюсь от бандитов, которых сам же убивал? Ничем. Долой морализаторство - мне нужны деньги, и я их возьму.
  Поднимаюсь по лестнице... вдруг - какое-то нехорошее чувство: как будто красный всполох впереди, посреди паркетного пола - красное сияние в виде круга на полу. Магическая ловушка? Скорее всего, да. Осторожно обхожу ее по стенке, едва не касаясь границы. Я не хочу знать, что она делает - вряд ли подарит мне ласки гурии, - и двигаюсь дальше. Еще ловушка - зеленое свечение - обошел. Коридор завернул налево - стоп! Посмотрел вниз: как будто лазерные лучи выходят из одной стены и входят в противоположную. Осторожно перешагнул их, как проволоку растяжки - кстати, похоже, - и дальше... дальше...
  Коридор вывел к двум высоким дверям. Вероятно, спальня хозяйки и спальня хозяина. В какую войти? Правая? Левая? Правая? Левая? Правая! Потянул дверь, она без скрипа, тихо, как по смазанным петлям, распахнулась.
  Вошел, прикрыл за собой, огляделся. Большая кровать, на ней спит высокий темноволосый мужчина с пухлыми губами на высокомерном полном лице. Тихо подхожу к нему, потом беру полотенце, лежащее возле блестящего тазика для умывания (золоченый, что ли?), брошенный носок... подхожу еще ближе и аккуратно кладу руку ему на сонную артерию, зажимаю ее - человек бьется, пытаясь освободиться, потом замирает, потеряв сознание. Заталкиваю ему носок в рот, связываю руки сзади так, чтобы не мог ими пошевелить, сажусь на постель и жду. Через несколько минут его глаза открываются, он с ужасом дергается, пытается крикнуть, но крик застревает в кляпе. Его глаза вращаются, тело пытается принять вертикальное положение, но я толкаю его в грудь, и человек падает назад.
  - Лежи и не двигайся! Если будешь вести себя правильно, с тобой ничего не случится. Ты понял? Если понял, кивни головой.
  Человек кивнул, все еще с ужасом глядя на меня, - еще бы, перед тем как идти в дом, я вымазал все лицо угольной пылью так, что оно было похоже на маску демона, только глаза блестели в темноте. Шрам и нижнюю половину лица я прикрыл полотенцем - может, и не разглядит в темноте, но кто знает? - на всякий случай. Убивать мне его сильно не хотелось - одно дело взять деньги, которые мне нужнее, чем ему, и вряд ли у него последние, и совсем другое - лишить за них жизни. Если в борьбе с бандитами я был кем-то вроде санитара леса, прореживая грядки и удаляя сорняки, то тут другой случай.
  - Сейчас я сниму с тебя повязку с кляпом, ты получишь возможность говорить, но первый же твой крик будет твоей смертью - ты это понимаешь?
  Человек опять кивнул.
  - Снимаю. Смотри сюда: клинок у твоего горла. Один крик - и ты труп.
  Я развязал полотенце, вынул у него изо рта носок, мужчина глубоко вздохнул:
  - Что хотите? Я отдам вам деньги - вы сохраните мне жизнь?
  - Клянусь, заберу деньги и ценности и уйду. Вас свяжу - утром слуги развяжут. Будете разумным, не пострадаете. Вы меня хорошо поняли?
  - Я вас понял. Отдам. Только вот сможете ли после этого выжить - это вопрос. Вы хоть знаете, к кому залезли? Я канцлер Амассадор! Вы понимаете, что после того, как вы уйдете отсюда с деньгами, вас будет разыскивать вся Тайная стража, все службы империи?
  - Вы предлагаете вас убить? Чтобы скрыть следы? - усмехнулся я и посмотрел на лежащего. Тот поперхнулся и сказал:
  - Что за глупости! Я предлагаю вам просто уйти, и тогда, возможно, я забуду о вашем визите! Сейчас вы уйдете, как и пришли, и этот инцидент будет исчерпан.
  - Да вы меня за дурака считаете! С деньгами я еще могу выбраться, а вот без денег - нет. Вы все равно будете меня искать, зачем мне тогда уходить пустым? Где деньги и ценности? Не тяните время. Амассадор, если вы не начнете вести себя правильно, я буду очень зол и могу со зла сильно повредить ваше здоровье. Что для вас эти гроши? Еще наворуете!
  - Ладно. Я понял. Могу встать?
  - Одну минуту, я завяжу вам глаза. Есть - поднимайтесь!
  Я завязал ему глаза полотенцем, канцлер встал, с моей помощью - руки я все равно оставил связанными - и сделал шаг к двери.
  - Сейчас я сниму повязку - не оглядываться, идти только вперед. Оглянетесь - я воткну нож вам в почку. Вы поняли?
  - Понял, снимайте. Идите за мной.
  Канцлер подошел к двери, дождался, когда я ее открою и пошел по коридору, смотря только вперед. Подошел к красному свечению на полу и хотел наступить на него - я остановил и толкнул к стене, заставив обойти сбоку.
  - Так вы маг? Нужно было догадаться, раз вы прошли амулеты оповещения.
  - А что за амулеты?
  - Вы не знаете? Странно... Если наступить на них, загорается свет, звенит колокол, сбегаются слуги и охранники. Ну вот, пришли - мой кабинет. Тайник вот там, за книжной полкой. Надо толкнуть третью книгу на второй полке, и откроется ниша.
  Я проделал все, как он сказал, полка развернулась, и моим глазам предстала квадратная ниша, с уложенными в ней мешочками.
  - Встаньте лицом к стене и не поворачивайтесь - я очень быстро могу воткнуть нож вам в затылок, вы даже чихнуть не успеете, вы это понимаете?
  - Чего же не понимать-то, - усмехнулся канцлер. Видно было, что он уже успокоился
  - Если бы вы хотели меня убить, лицо бы не прятали. Я не буду стараться посмотреть на вас, не беспокойтесь. Берите деньги и уходите.
  Я протянул руку к мешочкам, вдруг... меня что-то остановило - от стенок ниши исходило слабое зеленое свечение. Я подумал и кинул подушечку, снятую с кресла рядом с полкой. Внезапно подушка разорвалась в клочья от невидимого удара, - ловушка! Там стояло защитное заклинание.
  - Канцлер, ну мне что, убить вас? Какого хрена вы про ловушку не сказали?
  - Интересно! Может, мне вас еще в попу расцеловать за то, что вы меня грабите? Попытка не удалась - берите, чего уж теперь. Больше там защиты нет.
  Я пошевелил мешочки палкой - правда нет. Потом подумал - завязал глаза и заткнул уши канцлеру, воспользовавшись подушками с остальных кресел и дивана. Мне надоело волочить ногу без помощи палки, а я не хотел, чтобы канцлер знал, что его ограбил хромой, - верный способ попасть на виселицу.
  Я разворачивал и смотрел содержимое мешочков - там были золотые монеты. Я их укладывал в котомку, и она стала страшно тяжелой. Часть мешков рассовал по карманам - потяжелел, как грузовик. Попался довольно легкий мешочек, заглянул - неограненные камни, красненькие какие-то - сунул в карман. Все, больше унести не смогу. Хотя в нише оставалось еще много мешочков, да это бы унести. Подошел к канцлеру ударил его кулаком по голове так, что тот свалился на пол. Связал его ноги. Пришлось для этого сорвать скатерть со стола и разорвать на полосы - вернее, разрезать клинком, очень уж плотная оказалась ткань.
  Наконец, я справился и пошел в обратный путь. Вокруг все еще было тихо, только где-то далеко что-то звякнуло и загремело - дом начал просыпаться. Скорее, скорее! Я заковылял через двор, рванул дверь угольного сарая и... с трудом уклонился от свистнувшей сабли.
  - Вот ты где, сука! Так я и знал, что ты сюда вернешься!
  Передо мной стоял охранник, в кольчуге, с саблей в руках, и намеревался снести мне голову во благо хозяина.
  - То-то я смотрю, собак нет! Гляжу: дверь сарая приоткрыта - точно, тут лежат! Сдавайся, и может, тебе сохранят жизнь!
  - Знаешь, я уже раньше это слышал, - угрюмо прокомментировал я. - Ответ - нет! Я взял палку в руки, вырвал стилет и принял бой.
  Охранник бился умело, но совсем не так, как Ланкаста - тот бы меня уже зарубил. Я отбивал удары, принимая их на лезвие стилета, одновременно, другой рукой, нанося удары палкой по ногам противника. Он уже дважды вздрогнул и застонал, получив по колену и лодыжке клюшкой, потом я сделал отбив сабли палкой, круговым движением, и в образовавшийся прогал метнул стилет. Тот воткнулся в грудь охраннику, пробив кольчугу и войдя в самое сердце - он пошатнулся и упал. Кольчуга не выдержала удара острого, как шило, клинка. Я бессильно опустился на деревянный ящик, рядом с кучей угля и перевел дыхание - вот это засада так засада! Чудом выстоял! Чуть бы ему умения побольше, и сообрази он, что я догнать его не смогу, - и кранты. Мне еще и котомка тяжеленная мешала... Хорошо, что он оказался бестолковым, решил сам славы нажить, или материального поощрения - вот и лег рядом с трупами собак. Я не хотел его убивать, но если стоит выбор: мне умереть или ему - пусть лучше он. У меня тут хоть какая-то цель появилась, еще пожить хочется... прости, охранник.
  Я вынул клинок, обтер о труп и, подняв решетку в углу сарая, стал спускаться вниз. Вверху все было тихо, оставалось дойти до дома. Просто так - взять и дойти, зная, что у выходов может быть по наблюдателю. Ну и что делать? Идти надо. И я пошел...
  
  Глава 4
  
  Напрягшись, я поднял решетку водостока, выглянул, осмотрелся и вылез из колодца, помогая себе палкой. Было темно, и только на горизонте начинало разгораться свечение нового дня. Обе луны уже ушли с неба, и лишь моим странным зрением можно было разглядеть мостовую, стены домов и канавы при дороге. Я выбрал выход подальше от моего дома, в расчете, что ближние выходы заблокированы, а дальние могли и пропустить.
   Я тихо поковылял по дороге, опираясь на палку, внимательно прислушиваясь и осматриваясь. Первые пятьсот метров дались мне легко, никого не было, никто не шуршал и не сопел мне в спину... но мне все время казалось, что чей-то взгляд сверлит и сверлит мою шею. Это чувство опасности никогда не подводило меня и на Земле - не раз после его появления из 'зеленки' летела пуля снайпера или ракета из гранатомета.
  За мной определенно следили. Вопрос состоял в том, сколько их было, и как они могли замаскироваться, что я их не видел. Я был уверен, что ни один человек не сможет подойти ко мне, чтобы я его не услышал. Но ведь подошли? Когда пришлось 'пообщаться' с Якорем, подкрались ведь? Так это был и не человек... Как я понял из разговоров - еще с Катуном - эльфы обладали способностью невероятно ловко маскироваться и скрадывать добычу. В тот раз ко мне подкрался эльф, но ведь тогда я был не в форме - еще не совсем восстановился после ранений и болезни. Теперь я совсем другой - моя реакция стала прежней, после занятий фехтованием и рукопашным боем, и я был на пике физической формы... для инвалида, конечно.
  Оглядевшись, я не увидел ничего подозрительного и пошел дальше, прижимаясь к стенам. Боковым зрением вдруг заметил: воздух как будто колеблется рядом со мной, переливается, ну как над асфальтом в жаркий июльский день, только послабее. Вот есть такое переливчатое пятно - и все. А в остальном будто бы ничего не изменилось: дорога стелется под ногами, булыжники, нечистоты, выброшенные на мостовую, - город спит.
  Я повернул вправо, к пустырю, подошел к большому камню у стоящей в стороне огромной ветлы, снял с плеч тяжеленный 'рюкзак' - хорошо, что я сделал очень крепкую сумку с лямками, груза в ней не меньше двадцати килограммов - и присел... Растер больную ногу и вытянул ее вперед, полуприкрыв глаза... Мой взгляд под приспущенными веками стал блуждать вправо-влево, и я заметил, что появилось еще одно мерцающее пятно, затем они стали приближаться ко мне с двух сторон. Я был расслаблен, только поправил на коленях свою клюку...
  Пятна уже приблизились на расстояние шага... рывок - выпад клинком! Кто-то застонал, пятно замерцало на дороге и что-то забулькало. Бросок стилета - рукоятка как будто зависла над землей, потом опустилась на высоту сантиметров около тридцати и остановилась.
  Я прислушался - ничего не было слышно. Подошел к странным пятнам, потрогал рукой - рука уперлась во что-то теплое. Потянул - в руке осталось какое-то одеяние, а под ним труп мужчины, зажавшего живот. Классический удар - в солнечное сплетение. Случайность, конечно, но метил я именно туда: вывел примерный овал и ударил именно туда, куда хотел. Мгновенная смерть. Те-е-ек-с, смотрим второго: стилет в груди - сердце. Молодец, Витька! Не забыл еще умения...
  А вот плащики у них интересные. Рассказывал мне Катун про такие: это производства эльфов, и очень, очень дорогие - плащи-хамелеоны. Отводят глаза, принимая цвет того, на что ты смотришь. Эльфийская магия. Это что получается, за мной эльфов, что ли, прислали? Что-то я им сильно насолил... эти плащи стоят целое состояние! Ну я так думаю: может, они их поперли у кого-то. Когда этот плащ надеваешь изнанкой наружу - плащ как плащ, не отличишь от обычных, выворачиваешь назад - и тебя не видно! А мне ведь повезло... мне же рассказывал Катун, что видеть разведчиков в таких плащах способны только маги. Как я-то умудрился? Я что - маг? Опа-па, опа-па! Мага не видали!
  Я рассмеялся своему ребячеству - мне хотелось петь: я маг! - но быстро взял себя в руки и начал обшаривать трупы. Ничего интересного не нашел: несколько монет, какие-то амулеты... и кинжалы в руках. Хотели они меня подрезать, болезные, хотели... только вот инвалид неожиданно шустрым оказался. Не надо недооценивать противника, болваны!
   Я с презрением плюнул на трупы, стащил с них плащи, надел на себя котомку с баблом, крякнув от напряжения и, придерживая лямки - боялся, что оторвутся, - натянул сверху плащи, немного испачканные в крови. Они скрыли меня с головой - теперь я не был заметен. Сверху капюшон, почти полностью закрывающий лицо. Глаза видели сквозь завесу, но не висели в воздухе, как у Чеширского кота - это я уяснил по своим преследователям. Ужасно довольный очередным приобретением, я отправился домой. Теперь я мог спокойно ходить по улицам, не боясь, что меня заметят.
   Кстати, преследователи не были эльфами, это были люди. Я знал, что эльфов в империи мало - их очень недолюбливали после войны с колониями, когда они поддержали отделение колонистов от Ласандии. Единственный эльф, которого я видел, был разведчиком у бандитов. Взятые в виде трофеев плащи доказывали, что торговля с бывшей колонией, Карасом, идет довольно оживленно и, скорее всего, контрабандно.
  Теперь дорога домой была приятна, хоть я и устал, как собака. Все-таки лазить по тоннелям, тащить на себе полтора пуда золота и убить четверых плюс две собаки - довольно утомительное занятие. Я бы предпочел сейчас ехать на джипе.
  Усмехаясь своим же мыслям и активно передвигая конечности, я подошел к дому. Сначала направился в палисадник, снял плащи и котомку, привязал мешок к веревке. Затем, оставив плащи на месте, возле веревки, прошел в огород и стал умываться у колодца, оттирая угольную пыль и кровь. Привел себя в порядок - и снова к плащам. Один, размахнувшись, забросил в комнату, второй надел на себя и поднялся по веревке, а затем втащил в окно и ее, вместе с привязанной к ней тяжеленной котомкой.
  Деньги считать я не стал, котомку бросил под кровать. Она так брякнула мешочками с золотом, что я даже напугался - Марасу бы не разбудить. Раздевшись, осмотрел себя, включив магический светильник. На левой руке и на больной ноге были ужасные кровоподтеки от собачьих зубов. Еще бы немного и они перекусили бы кости. Конечности ужасно болели, я подумал: может, что-то болеутоляющее найти? Сейчас бы коньяку хлопнуть стакан... руки и ноги трясло от напряжения и от нервного возбуждения, которое искало выхода. Хорошо хоть, что завтра я взял выходной - решил два дня подряд отдохнуть от школы. С трудом успокоившись, я заставил себя заснуть.
  Утром сквозь сон я услышал чьи-то голоса, наверное, к матушке Марасе пришли за настойкой или мазью. Она получала за свои услуги действительно немного. Я подозревал, что ее клиенты не такие уж нищие, но вечно плакались и давали ей сущие гроши. Она, по доброте своей, не обижалась и объясняла мне, что одной соседке трудно, она детей тащит, другая никак мужа-пьяницу не приструнит, который ей ни житья, ни денег не дает, а третий сосед еще мужа ее знал - как с ним говорить об оплате, да и денег у него нет...
  Посетители долго сидели, тетушка гремела посудой - видно, чай пили, потом шум затих - скорее всего, гости ушли. Я, скрипя сочленениями, как заржавленный траншейный экскаватор, встал с постели и потащился вниз.
  - Привет, тетушка! Как спалось? - Я плюхнулся на стул за кухонным столом и пододвинул к себе чистую глиняную чашку для чая.
  - Ой, так спалось! Приснился муж, да такой молодой, улыбается, что-то сказать хочет! - Тетушка забегала по кухне, собирая мне завтрак. - И ведь не пойму, чего сказать-то хочет! Машет мне, машет! Манит меня! - Потом погрустнела: - Умру я, наверно, скоро... Вот и он говорит мне: 'Скоро встретимся'.
  - Да ну вы чего, перестаньте! Вам еще жить да жить! - Я не на шутку расстроился, представив, что она померла. Почему-то часто хорошие добрые люди умирают рано, как будто они нужны где-то в другом месте. А вот подонки живут весело и счастливо. Я не знаю, почему так... иногда это наводит грусть.
  - Ну, не будем о плохом. Я щас тебе чего расскажу!
  Я насторожился:
  - И чего такого? У тетушки Сараны появилось два любовника-курсанта? Мясник раздал все свое мясо неимущим и пошел побираться? Чего там такого прям интересного?
  - Да ну тебя! - стала смеяться Мараса. - Сарана... уу-ха-ха-ха... надо ей рассказать! Ну, шутник!
  - Тетушка, не вздумайте! Она мне в чашку плюнет на кухне в школе! - засмеялся я и отпил чаю.
  - Ой, я не могу... в чашку плюнет! А она может! Ух-ха-ха-ха... - Мараса отсмеялась и продолжила: - Нет, тут в городе такое творится! Говорят, канцлера-казначея обокрали, ночью к нему кто-то вломился, и денег вынесли - ну немерено! Просто немерено! Напугали его, убили собак, охранника! Теперь весь город на ушах! Ищут какого-то черного. Говорят, вроде как откуда-то с островов, черный совсем. Всех на базаре допрашивают, чего видели. Что будет-то! Если уж на канцлера напали, а нам тогда чего ожидать? Сказали, сам император дал задание искать грабителя. Это же надо додуматься - напасть на второе лицо в государстве!
  - И правда, это додуматься надо было, - кисло подтвердил я. - Как думаете, найдут?
  - Да ну, наши-то стражники? Они только девок на базаре щупать горазды да мзду собирать с честных торговцев. Хотя знаешь, есть у императора тайная служба - там и маги, там и стражники особые. Даже, говорят, эльфы есть и гномы. Эльфы лучшие следопыты, а гномы - у них своя магия, они под землей хорошо лазят. Одно слово - гномы.
  - Тетушка, при чем тут 'лазить под землей-то'? Гномы-то зачем?
  - Хм... ну как зачем - грабитель-то из тоннелей вылез. Тут какая штука: объявлять всем не объявляли, но слуги-то не молчат, у всех языки есть. Быстро все разбалтывают. Так вот, он из-под земли вылез, напал на канцлера и ушел. Вот такие дела.
  - А еще что-то рассказывали про это? Мне тоже интересно стало, сколько он там унес?
  - Говорят, очень много - только на лошади увезти!
  - А как так - только на лошади, а он унес на себе?
  - Ну, не знаю. Вот, что сказали, то и передаю. Много унес - казенные деньги, говорят. Канцлер у себя хранил, подати, а он унес. Теперь вся стража искать будет. Только ведь не найдут...
  Мараса еще долго рассуждала о глупых и мздолюбивых стражниках, о сокровищах, изъятых у канцлера, а я сидел и думал: 'Угораздило же меня вляпаться! Этот сучонок списал под грабеж минимум раз в пять больше, чем я взял, а все ведь повесят на меня! Канцлер не в убытке, а в прибытке, а ищут... хмм...ищут-то они хорошо - негра какого-то!'
  Я усмехнулся про себя и отправился к себе в комнату под бормотание Марасы. Впрочем, скоро она подхватилась и понеслась на базар делиться новостью со знакомыми торговками и обсуждать это горячее дельце, я же вытащил сумку с деньгами и стал пересчитывать. После долгих пересчетов оказалось, что у меня пять тысяч четыреста золотых. Огромная сумма, но недостаточная. Если прибавить отложенные тысячу сто золотых, будет шесть тысяч пятьсот. Надо еще три тысячи пятьсот. Только вот как их получить - неизвестно. Теперь соваться куда-либо было опасно. И хранить их - тоже опасно. Не дай бог тетушка Мараса нос сунет... Я пошарил по карманам и достал еще мешочек с красными окатанными камешками. Достал один - он был с сантиметр в диаметре - я посмотрел его на свет, бросил обратно в мешочек и спрятал под половицу.
  Немного полежав в восхитительном безделье - а что, сытый, чистый, на чистой постели и под крышей, чем не жизнь? - я решил сходить в город и посмотреть на мир. Просто посмотреть, а не выжимать из этого мира денег на существование. Могу же я себе позволить посидеть в трактире просто так. И еще - в связи с укреплением здоровья у меня проснулись кое-какие желания... Я решил посмотреть, как тут обстоит дело с бабами.
  Надев приличный костюм (не новый, но вполне пристойный), легкую куртку, суконные штаны (не от скупщика краденого), ботинки, вполне добротные, я спустился вниз.
  - Что, неужто на прогулку собрался? - Тетушка Мараса с удовлетворением осмотрела мой парадно-выгребной лапсердак. - Давно пора! А то уже мои соседки поговаривают: жилец твой какой-то ненормальный - не выпивает, женщин не водит, может, вообще только мальчиков любит? Ты мальчиков не любишь случайно? - Мараса стеснительно захихикала.
  - Матушка, ну что вы такую гадость говорите, - рассердился я, - если не вожу баб, так значит, сразу мужеложец, что ли? Тьфу, на вас! Может, я о вашем покое беспокоюсь!
  - Ну, извини... я о тебе забочусь! Ну кто еще о тебе позаботится? - Я в свое время сказал ей, что родители у меня умерли от чумы. - Не гоже без женщины - тебе уже тридцать лет. В это время у людей по пять детишек бегает! А ты все один и один.
  - Тетушка, ну кому я нужен? Хромой, убогий? Вы смеетесь над уродом? Вам должно быть стыдно...
  Мараса уперла руки в бока и грозно закричала:
   - Это мне-то стыдно! Это тебе должно быть стыдно! Не меньше двух девушек, мне известных, сохнут по тебе! Соседки Арании, дочка Маруфа, глаза проглядела - все время подглядывает, как ты моешься! Соседки Карамы, дочка Ленетта, все в окно выглядывает, как ты на работу идешь - а ты не замечаешь?! Правда что ли, не замечаешь? - тихо спросила Мараса? - Ты красивый парень, руки мужицкие, высоченный, глаза голубые, да ты просто смерть девкам - даром что хромой! А что с твоей хромоты-то? У тебя хорошая работа, не всякого Ланкаста учителем возьмет, перед тобой благородные люди скачут, как зайцы, а ты говоришь, кому ты нужен? Сынок, почему ты так плохо о себе думаешь? Ты уперся в свою ногу, как будто на ней свет клином сошелся! И без ног люди живут! Перестань себя жалеть и начни жить. Ты же весь мир от себя отбросил, весь мир забыл!
  - Вы правы, тетушка, - с горечью признал я, - одно время я заливал боль и горе вином, потом... потом просто отбросил от себя весь мир. Хочу стать здоровым, но не могу. Это меня убивает. Мне кажется, что весь мир на меня смотрит - жалеет или издевается, и мне от этого горько. Я ходил к лицензированному лекарю, так он сказал, что мне надо десять тысяч золотых, чтобы вылечиться полностью, восстановить ногу. Где взять эти десять тысяч? Вот то-то же...
  - Да, это очень дорого.
  Тетушка Мараса задумалась и сказала:
  - Знаешь что, есть у меня один человек, звать его Амалон. Ему уже много лет. Он старше меня. Может, ему лет семьдесят, может, и больше. Когда-то он был лекарем в императорском дворце, но его оттуда выгнали, чуть не казнили - обвинили в отравлении императорского сынка. Говорят, тот баловался веселящими грибами, а обвинили лекаря. Ну, чтобы лицо не потерять... как так, принц - и балуется наркотиками. Стыдно. В общем, когда он помер, принц-то, лекаря обвинили, что дал неверное лекарство, и выгнали. Суд был, ему заменили смертную казнь на сорок плетей, так он чуть не умер, как-то его выходили... Ну я выходила, что скрывать. Никому только не говори... он, в общем-то, государственный преступник. Теперь он живет на островке в сорока милях от города, в море, там небольшой поселок, он потихоньку, лечит односельчан, они его подкармливают. Вернуться в столицу под угрозой казни он не может. А он сильный лекарь, сильный маг. Он сможет вылечить твою ногу, если я попрошу его. А я попрошу. Я не знаю, какие нужны ингредиенты для лечения, меня не учили, но он скажет тебе.
  - Ну вот, мы плавно перешли от женщин к лечению, - усмехнулся я, - спасибо, тетушка. Конечно, попробую к нему обратиться. Только он так далеко живет - как туда добираться-то?
  - Да ну как? Идешь в порт и спрашиваешь, какая шхуна туда идет. Они время от времени возят туда продукты - так ты и доплывешь. За день-то и обернешься - чего там, сорок миль - ерунда. Четыре часа туда, четыре обратно. Иди, сходи в порт, поспрашивай, как и что. Что-то мне не верится, будто лечение должно стоить так дорого, накручивают, собаки! Давай, шагай в порт и... не забывай о безопасности, а? С тамошними женщинами поосторожнее - больных много. Если что, посмотри на нее, как я тебя учила на травку смотреть: болеет - не болеет, и ты увидишь. Это несложно.
  - Да ну вас, тетушка, - засмеялся я, - ну все расписали. Лучше бы соседских девушек тогда привели, все интереснее.
  - А надо? Я приведу!
  - Все, все, ухожу! Как остров-то называется? - спохватился я.
  - Остров-то? Остров Ранкель.
  Через час я стоял в порту, обвеваемый морским ветром, вдыхал запах водорослей, тухлой рыбы, йода и слушал крики докеров, которые разгружали пузатый купеческий корабль, с грохотом и матом катя бочки по сходням. Подойдя к наблюдающему за разгрузкой человеку, пузатому моряку с косынкой на голове, я спросил:
  - Где мне найти шхуну до Ранкеля?
  - А что ты там забыл? Хм... впрочем, какое мое дело! Иди во-о-он на тот причал. Там есть один чудак, у него шхуна 'Огненный глаз'. Он туда частенько летает. Именно летает - шхуна быстрая. А уж как с ним договоритесь - это ваше дело. Вали, не мешай, а то сейчас эти прохиндеи обязательно бочку сопрут. Эй ты, болван, ты куда покатил! Ах вы, ослы чумные! Только отвлечешься - сразу попрете! Кати направо!
  Человек сразу забыл про меня, а я поплелся к 'Огненному глазу'. Шхуна была небольшая, но какая-то стремительная, с узким корпусом. 'Наверное всю душу вывернет на волнах, - подумал я, - качка на ней будет ай-ай!'
   Сразу стало понятно, почему она называется 'Огненный глаз': на бортах, возле носовой части, на ней были нарисованы огромные огненно-красные глаза. Впрочем, если быть точным, на одном борту. Другой борт я не видел по причине того, что шхуна стояла левым бортом к причалу. Кто знает, может, на той стороне не красный, а синий глаз, или вообще нет глаза.
   Возле шхуны стоял и курил трубку забавный персонаж, даже для этого места казавшийся слишком экзотичным. Небольшого роста, с огромными висячими усами, в алых шелковых шароварах и синей шелковой же рубахе - он был похож на огромную елочную игрушку. Мне он был ростом до груди, но смотрел так, как будто я был ниже его на две голову.
  - Приветствую вас. Вы не могли бы мне сказать, не вы ли капитан этого корабля? - Я постарался поизысканнее обратиться к этому красочному персонажу.
  - Ну я, - посасывая трубку, ответил этот Санчо Панса местного разлива необычайно любезно. - Чо надо-то? Сразу говорю - грибов нет! Вали отсюда, ищейка!
  - Грибов? Каких грибов? Мне надо на остров Ранкель попасть, каких грибов?
  - Ааа...- успокоился капитан, - я уж подумал, опять имперские ищейки ползают - одолели меня своими наездами! Все у меня грибы ищут, как будто я их вожу! Да контрабанду шарятся, ищут! А я честный капитан, и слово-то такое 'контрабанда' не знаю! Сволочи, лягаши хреновы! - Он хитро блеснул глазами и посмотрел на меня - достаточно ли он навел на меня дымовую завесу.
  - Капитан, капитан, что это у вас такое? Что?! Вот, над головой! Аа-а-а... святой капитан! Можно, я прикоснусь к вашей святой мантии? У вас нимб над головой светится!
  Капитан, купившийся вначале на мои выкрики, стал искать что-то над головой, наконец понял и начал ржать, держась за живот:
  - Ох-хо-хо-хо! От, ты подлец! А я-то купился! Хе-хе-хе... ты мне нравишься, парень. Чего тебя на остров-то несет?
  - Мне надо привет передать одному островитянину.
  - Ну, передай. Я передам. В чем дело-то стало? - Он невозмутимо пососал трубку и поглядел на меня: - Что за островитянин-то?
  - Амалон. Знаете такого?
  - Еще бы не знать...только рискуешь ты. Он государственный изменник, а тот, кто общается с государственными изменниками, может попасть под немилость Тайной стражи, ты это понимаешь?
  - Переживу как-нибудь. Немилость эту. Так к делу: вы можете меня взять с собой, когда поедете к острову?
  - Не поедем, а пойдем! Сухопутная крыса, - усмехнулся капитан. - Могу. Стоить это будет тебе... - он посмотрел на мой затрапезный вид, потертые ботинки, - пятнадцать серебряников.
  - Но мне надо сразу будет назад уплыть - обратно сколько? Ну, обратно, все равно возвращаться - еще пять. Итого, один золотой. Устроит?
  - Устроит. Когда вы выходите, чтобы мне подгадать свои дела?
  - Через три дня. Приходи через два часа после рассвета на причал - пойдем в рейс. И еще, парень, не распространяйся, что ты к Амалону пойдешь, понял? Ни тебе, ни мне лишние проблемы не нужны. Тебя как звать? Я капитан Мессер.
  - Я Викор.
  - Викор? Это не тот ли, что преподает в школе фехтования Ланкасты? Слышал, слышал про тебя. Как-то на днях про тебя шла речь. Двое благородных говорили - я их отвозил в загородный дом, туда морем ближе и быстрее.
  - И что они, сильно ругали? - улыбнулся я.
  - Да нет, спорили. Один говорил, что ты учишь их детей грязным приемам, которые в ходу у уличных бандитов да грязных желтых айтанцев, что это неблагородно, а другой ему возразил: мол, лучше их дети будут пинаться и кусаться, зато останутся живы... и второй сразу заткнулся. Вот я и заинтересовался, что это за Викор такой. В общем, жду тебя через три дня, не включая этот, значит, через три, на четвертый, - уточнил Мессер, - через два часа после рассвета. Все, топай, я думу думать буду. - Он затянулся трубкой и попыхтел ею, как паровоз, усмехнувшись в усы.
  Я прошел вдоль причалов, мимо муравьиной кучи грузчиков с их бочками и тюками, мимо складов с важными охранниками и суетящимися купцами и вышел на мощеную булыжником улицу, ведущую вверх, в центр города. Мне надо было посетить оружейника, а они жили и работали, почти что на другом конце города. Идти было тяжело, я подумал-подумал и подозвал извозчика, скучающего у порта:
  - Братец, сколько возьмешь доехать до оружейника - мне нужен поприличней какого-нибудь.
  - Эх, с ветерком! Новая коляска, только помыл - пять серебряников! Садитесь, дешево домчу!
  - Слышь, чудак, а в дороге ты мне будешь петь песни, и плясать в голом виде завлекательные танцы? Нет? Так какого же хрена ты берешь в два с половиной раза больше, чем стоит эта поездка? Серебряник дам, не больше.
  - Без ножа режете. Глядите - лак какой! А лошадку кормить? А колеса ремонтировать и подковы на лошадку ставить?! Три серебряника!
  - Полтора. Я не собираюсь кормить три лошадки.
  - Два, и по рукам! Раз уж цену знаете...
  Я взгромоздился в повозку, и скоро она уже громыхала по длинной улице. Мне особенно-то и не жалко было этих серебряников - денег у меня хватало, но, во-первых, меня забавлял сам процесс торговли, а во-вторых, не стоило показывать себя слишком богатым - при моей внешности нельзя раскидываться деньгами. Могут неправильно понять... и отследить.
  Передо мной возникла вывеска с мечами крест-накрест, и я понял - это тот самый оружейник, о котором говорил извозчик. Я вылез из пролетки:
  - Уважаемый, если тут постоишь, я, скорее всего, найму тебя еще раз!
  - Сделаем! Стою и жду, господин.
  Войдя в лавку оружейника, я сразу обратил внимание на развешанные везде мечи разных конструкций и разного калибра - изукрашенные, простые, причудливые, восточно-вычурные и грубые, - на любой вкус. Но мне нужны были не они...
  - Приветствую вас, господин! Хотите выбрать себе меч?
  Я похлопал ресницами. Нелюдей в городе было мало, их недолюбливали, а потому гном своим видом как-то выбил меня из колеи. Пока я соображал, он внимательно смотрел на меня, вероятно, оценивая, на предмет покупательской способности и толщины кошелька. Увиденное его не вдохновило:
  - Вот есть хорошие мечи, совсем недорогие! По пять золотых за штуку, не хуже чем армейские. Посмотрите?
  - Уважаемый оружейник, мне надо нечто другое. Я не знаю, сумеете ли вы мне помочь, хочу проконсультироваться.
  В глазах гнома проснулся интерес:
   - А что именно? Какое оружие вас интересует? - Его огромная борода как будто встала дыбом от предвкушения разговора. Я уже слышал, что гномы всегда были лучшими оружейниками. Самые качественные луки делали эльфы, но мечи - всегда гномы. Вся их магия была связана с землей, и в своих изделиях они применяли магические умения.
  - Мне нужен меч скрытого ношения. И не такие железки, что вы мне показывали, а настоящий меч, с узором по стали. Вы умеете такие делать?
  - Как у вас язык-то повернулся сказать такое?! Мы - умеем ли? - обиделся гном. - Да лучше нас никто не умеет делать мечи!
  - Не обижайтесь, уважаемый, но после тех бросовых железок, что вы мне показали, как-то я засомневался, есть ли у вас что-то серьезное. Уж извините...
  Гном сконфузился и примирительно пояснил:
  - Да это простые клинки для солдат... я ведь не знал, что вам нужно самое лучшее. Итак, что вам надо, конкретно?
  Я сделал два шага, поискал глазами, куда присесть, и уселся на табуретку у прилавка, протянув гному свою палку:
  - Вот такое мне нужно.
  Гном недоуменно взял мою клюку, потом его лицо просветлело, и он дернул рукоять, оставив в руках клинок и его ножны.
  - Хорошая работа. Но мы лучше умеем. Так, я понял, что вам надо. Еще обрисуйте пожелания.
  - Клинок, длиной метр, метр двадцать - лучше метр двадцать. Рукоять должна быть немного другой, чтобы было удобно работать как мечом, сталь самая-самая лучшая, какая бывает. Лезвие узкое. Ножны - из очень крепкого дерева, чтобы могли в случае чего принять на себя удар кинжала или легкого меча. Но, чтобы все это выглядело, как обычная палка - не помоечная, но и не вызывающе дорогая. Сколько это будет стоить?
  - Я сразу хочу предупредить: у мастера Бартана торговаться не принято. Я - мастер Бартан. Ваш заказ специальный, поэтому расценки будут выше. Это будет стоить... двести пятьдесят золотых. - Гном внимательно посмотрел на меня, ожидая что-то вроде: 'Да вы охренели! Да откуда такие деньги! Вы что, с ума сошли!', и был разочарован, когда я равнодушно отреагировал на его заявление.
  - Двести пятьдесят, так двести пятьдесят. Сроки изготовления? Я бы хотел получить... вчера.
  - Хе-хе... вы деловой человек... Но не так все быстро. Надо найти нужный клинок - есть у меня кое-что на примете - сделать ножны, так, как вы хотели, все подготовить... Скажем, два дня вас устроит?
  Я посчитал - как раз хватит времени до выхода в море.
  - Да, устроит. Сколько задатка?
  - Пятьдесят золотых вполне хватит. Еще что-то будете брать? Хорошие ножи есть, кинжалы, шпаги.
  - Ножи? Да. Мне нужно штук пять метательных ножей на перевязи для скрытого ношения. И еще пару ножей отдельно. Сколько будут стоить?
  - Ножи - не самая лучшая сталь, но вполне приличная, по золотому за штуку. Вам, как оптовому покупателю, за все - шесть золотых.
  Он вывалил передо мной груду метательных ножей разной формы и расцветки. Там были и кривые клинки с короткой рукояткой, и похожие на рыбок, и каких только не было - я выбрал себе семь ножей, с длиной лезвия чуть больше ладони, сходящиеся к острию под конус, острые, как иглы. Мешочек с золотыми перекочевал к оружейнику, как и шесть золотых, которые я достал из пояса. Сняв куртку, я надел на себя перевязь с ножами, которая уютно устроилась у меня на животе и груди, наискосок. Я попробовал, как выходят ножи: выдергивались свободно, в ячейках сидели плотно, - не вывалятся.
  - Может, хотите попробовать баланс ножей? - предложил гном. - Можете покидать их вон в ту мишень. - Он указал на деревянную круглую мишень в углу лавки.
  Я сунул руку за полу куртки, резко выхватил нож и метнул его в центр мишени - он глубоко и уверенно вошел в середину и замер там, вибрируя от удара.
  - Хорошие ножи. Я удовлетворен. Теперь я прощаюсь с вами, господин Бартан, до вечера послезавтра. Надеюсь, вы не подведете. - Я сгреб оставшиеся два ножа в карман и направился к двери, под внимательным взглядом оружейника.
  Извозчик дожидался на улице, недалеко от входа, и скоро пролетка с грохотом понесла меня по мостовой - я решил посетить центр города, посидеть в хорошем трактире, посмотреть на народ... и, чего греха таить, подцепить женщину. Правду говорила тетушка, я совсем уже одичал, и женщины у меня не было очень давно. Очень.
  Вышел я у привлекательного на вид заведения, из которого доносились на улицу звуки музыки, довольные крики 'Браво!' и хлопанье ладош. Войдя в зал, я поискал глазами свободное место и нашел такое возле окна - как раз в это время оттуда вышибалы выводили пьяного клиента, который ругался и требовал продолжения банкета. Банкет ему продолжить не дали - кому нужен клиент, который спит на столике и ничего не заказывает, так что к моему вящему удовольствию я уселся вполне 'козырно': и вход видно, и сцену, и из окна вид хороший на улицу и проходящих мимо людей.
  На небольшой импровизированной сцене разыгрывались целые спектакли. Там выступал фокусник с небольшой черненькой девушкой: он то засовывал ее в ящик, а она исчезала и появлялась в другом месте, то делал фокусы с исчезновениями предметов, - в общем, стандартный набор средней руки мелкого иллюзиониста. Впрочем, от земных фокусников у него было отличие: я с удивлением заметил, что могу видеть, как девушка перемещается по залу - он отводил глаза зрителям заклинанием, и она переходила туда, откуда потом 'выскакивала' с помощью волшебства. И волшебство то было натуральным - никакой ловкости руки и мошенничества - фокусник оказался магом.
  Интересно, что его заставило пойти на эстраду, вместо того чтобы... а вместо чего? Ну вот, к примеру, маг - лечить он не умеет, пускать огненные шары и управлять стихиями тоже, - что ему остается? Я усмехнулся: мы все привыкли представлять себе магов всемогущими и великими, а этот - просто фокусник. И все.
  - Что будете заказывать? - От размышлений меня отвлекла официантка, миловидная девушка в кружевном передничке.
  - Кружку пива, светлого, и...что у вас из мяса есть - острое и с пряностями?
  Она наклонилась к моему уху:
  - Никогда не заказывайте в трактирах мясо с пряностями - под пряностями тухлое мясо прячут, чтобы не учуяли клиенты!
  Я посмотрел в ее смеющиеся глаза, и у меня, как мороз по коже прошел - теплое чистое дыхание молодой здоровой женщины, запах мыла и острых приправ от ее одежды - кровь забурлила и прилила... хм-м-м... куда надо. Я даже опешил: неужели я, как мальчишка, способен так волноваться и краснеть от близости женщины?
  - А что же мне заказать, милая? - неожиданно выскочило у меня, и я смутился еще больше.
  - Милая? - Она засмеялась, как колокольчик зазвенел. - Закажите себе пирогов с олениной и пирогов с черникой - не ошибетесь. А мне понравилось, как вы меня назвали.
  Улыбка сделала ее прелестной - ямочки на щеках, высокая грудь, стройные ноги, угадывающиеся под длинной до пола юбкой - я просто был в восторге от нее... Или просто у меня не было давно женщины?
  Сзади кто-то грубо окрикнул:
  - Карсана! Чего ты там разболталась! Быстро иди отнеси на второй столик заказ! - Высокий здоровенный парень в поварском колпаке, с неодобрением смотрел на меня, шлепая толстыми губами.
  - Извините, - погрустнела Карсана, - надо работать.
  - А до скольких вы работаете? Может, я провожу домой?
  - Сегодня я до полуночи... но не стоит провожать, а то еще греха наживете... - И она оглянулась на здоровенного помощника повара.
  - Что, клеится, да? - понимающе спросил я, показав глазами на здоровяка.
  - Клеится... да ну, это мои проблемы. Сейчас я вам принесу заказ, подождите немного. - Девушка пошла на кухню, и было видно, как она угрюмо выслушивает то, что ей говорит помощник повара.
  Скоро она принесла мне мой заказ, улыбнувшись и весело подмигнув, потом заметила мою палку и больную ногу, вытянутую под столом, и нахмурилась:
  - На войне, да?
  - На войне... - чистосердечно признался я.
  - У меня отец на войне погиб... когда поход был на Аранию... я его помню. Он меня на плече катал. Только помню, что большой, русоволосый, вот как вы. Вы не подумайте, я не шлюха, вроде как пристаю к вам, просто вы чем-то напомнили мне его, вот я и разговорилась. Смотрю - сидите, такой весь потерянный, грустный, жалко стало.
  - Карсана! Ты, чертова девка, когда-нибудь будешь работать как следует?!
  - Вот достал, гад! Пойду я... Если хотите, дождитесь и проводите меня до дома. Только я далеко живу, дойдете?
  - Дойду, - усмехнулся я и кивнул ей.
  Девушка быстро пошла к раздаче, до меня донеслись обрывки ругательств и злобные взгляды этого повара в мою сторону. Подумалось: 'А оно мне надо? Ведь я знаю, что дальше последует. И что? Мне не жить теперь? От всех неприятностей не убережешься, а девушка-то милая'.
  Я еще долго сидел, попивая пиво (заказал еще пару кружек), пиво было легкое, да я давно уже от него не пьянел - чтобы напиться, мне надо было что-то покрепче и много. Я сам удивлялся: видимо, пиво быстро разлагалось в организме и не успевало меня сразить зеленым змием. Крепкое спиртное я не брал - все-таки страшно, вдруг сорвусь...
  К полуночи зал еще больше наполнился, хотя время было позднее. Я заметил, как засобиралась Карсана, объясняя что-то вышедшему главному повару - грузному пожилому мужчине с висячими седыми усами. Тот кивнул, она улыбнулась и пошла вглубь трактира, наверное, переодеваться. Я подозвал одну из оставшихся официанток, высокую женщину средних лет с одутловатым, каким-то рыбьим лицом, наскоро расплатился, взял сдачу и вышел на улицу.
  Там было свежо, пахло цветами с клумбы и ночной сыростью. Запах цветов пробудил во мне детские воспоминания - так пахли ночные фиалки возле бабушкиного дома. Дверь трактира скрипнула, и из нее вышла Карсана, в легкой накидке поверх длинного платья.
  - Ну что, пошли? Вас как звать?
  - Викор. Только давай на 'ты', ладно? Я же не старик какой-то, чтобы ты меня на 'вы' звала.
  - Хорошо, Викор. Только какой же ты старик - ты совсем не старик, красавец-мужчина. Если бы не твоя нога... а ты как вообще получил раны, расскажешь?
  - Карсан, я не буду рассказывать о войне. Я не люблю ее вспоминать. Давай лучше о чем-нибудь другом?
  - Ну давай... вот все вы так, кто на войне был, начнешь расспрашивать - ничего не рассказываете. А о чем говорить?
  - Ну, например, о тебе, как ты оказалась тут в трактире... Чего к тебе вяжется этот толстогубый парень, чего ему от тебя надо?
  - Как чего - чего и всем мужикам, - хихикнула Карсана. - Только он противный и от него пахнет тухлятиной какой-то... Целоваться лезет, а сам потный такой, пыхтит, как бык... фу, противно. Говорит, уволю, если со мной спать не будешь.
  - А ты чего?
  - А что я? Не сплю! - хихикнула девушка. - Ну и уволюсь. Я что, должна под этого урода ложиться, раз мне работа нужна? Мамка только ругаться будет, когда уволят...
  - Ну а ты и расскажи ей про этого урода.
  - Да ну что ты, она скажет, что я сама задом вертела, вот он и привязался. И вообще она меня все сбыть мечтает, мужа ищет повыгоднее. Эти войны на границе уже столько парней унесли - на всех девушек не хватает. Может, я и совсем замуж не выйду... - Она взяла меня под руку, а я старался идти поровней, чтобы не сильно загребать больной ногой.
  Мы уже шли минут двадцать, болтая о всякой всячине - давно я не ходил просто так с девушкой, провожая ее до дома. Как-то даже отступили этакие потребительские мысли о том, как бы затащить ее в постель. Мне было просто хорошо рядом с этим светлым и безалаберным существом...
  Внезапно Карсана прижалась к моему боку, судорожно стиснув руку:
  - Там какие-то мужики стоят! Мне рассказывали, последнее время развлекаются молодые дворяне: ходят по улицам и насилуют женщин. Кто больше изнасилует, тот и в почете! Викор, я боюсь!
  - Не паникуй! Может, еще и обойдется.
  Не обошлось. Я заметил, как группа из пяти человек двинулась к нам, освещенная светом двух лун - красной и голубой. Их лица в призрачном свете казались странного, серо-фиолетового цвета.
  - Эй, хромой, оставляй свою девчонку и уходи. Благородные господа желают с ней позабавиться!
  Я тихо шепнул, застывшей в ужасе девушке:
  - Зайди за мою спину, меня руками не трогай, не мешай. Все будет хорошо!
  - Парни, уходите. Я не хочу причинять вам вреда, и если вы уйдете - ничего не случиться, - попытался я воззвать к их разуму. - Мы уходим.
  - Куда вы уходите! Оставь девку, урод, иначе сейчас палок отведаешь! - Один из молодых мажоров выдвинулся вперед. - Считаю до трех, потом получишь по глупой холопской башке!
  - Самир, я знаю этого урода! Его бить надо! Он напал на меня на пляже и сломал мне челюсть! Бей его!
  Я уклонился от удара палкой и коротким выпадом трости стукнул нападавшего в солнечное сплетение - тот сразу обмяк и выключился, - нокаут. На мостовой лежал Эдурад, которого я вырубил несколько месяцев назад.
  - Парни, может, достаточно, и разойдемся? - опять предложил я, зорко следя за перемещениями группы.
  - Разойдемся?! Да мы теперь тебя размажем, урод хромой! - Предводитель сделал шаг вперед... и свалился, зажав пах руками. На меня набросились сразу трое - одного я остановил хлопком по кадыку, второй получил крепкий удар в печень и выключился, третий с глубоким нокаутом от точного удара в подбородок осел на своих неудачливых напарников.
   - Пошли быстро отсюда! Пока никто не видал! - Я схватил девушку за руку и поволок вперед, размашисто отмеряя шаги своей клюкой.
  - Ты их убил? - со смесью страха и уважения спросила девушка.
  - Нет, не убил. Нам еще не хватало, чтобы нас половина стражи по городу искала (а про себя подумал: 'Да меня и так уже вся стража ищет, чего уж там половина-то') - так, наказал немного.
  - А ты мог бы их убить? Я знаю, мог бы. Только не стал. Из-за меня?
  - Из-за тебя, из-за кого еще-то, - усмехнулся я.
  - Ух ты, здорово! А мы пришли уже... вот мой дом. - Она показала на небольшой домик под раскидистой ветлой на тихой окраинной улице. Мы постояли, как будто решаясь на что-то, потом она закинула мне свои руки на шею, потянулась, и поцеловала в губы. Поцелуй затягивался, мы никак не могли оторваться друг от друга, потом она решилась: - Пошли со мной! Только тихо - а то мамка вскочит!
  Мы прошли через садик в темный сарайчик, где стояла старая кровать.
  - Я тут иногда летом сплю, когда жарко, тут ветерок обдувает... иди ко мне! - Она прижалась ко мне всем телом, потом отстранилась и лихорадочно расстегнула верхние пуговицы на своем платье, затем совсем его сняла и отбросила в сторону: - Иди, скорее, сюда!
  Я возвращался домой усталым, но довольным. Я хорошо провел этот день, а особенно вечер... и даже никого не убил при этом.
  Карсана оказалась уже не девушкой, а в сексе - довольно изобретательной и страстной, - в общем-то, именно то, что я и искал. Ей было девятнадцать лет, хотя иногда казалось, по ее рассуждениям, что ей гораздо больше... а иногда - гораздо меньше. Я не могу назвать это любовью, но мне с ней было очень хорошо и легко.
  Домой я притащился уже под утро, усталый как собака - извозчика я поймать не сумел, даже самые жадные и работящие из них давно разъехались по домам. Я постучался в запертую дверь дома, матушка Мараса долго не открывала, затем вышла - заспанная и встрепанная - посмотрев на мою довольную физиономию, зевнула и сказала со смешком:
  - Наконец-то, видать, какую-то девицу нашел, а то, как ненормальный, запрется и сидит у себя в комнате, или скачет с этими молодчиками. Иди, ложись скорее спать, завтра рано вставать.
  Утром я, невыспавшийся, и оттого не сильно добрый, долго гонял курсантов, прививая им науку выносливости. До обеда отрабатывали искусство контратаки: если тебя противник захватил за локоть и удерживает - как разбить ему ребра и выбить глаз. Я все боялся, что увлеченные занятиями курсанты покалечат друг друга, но пока что все обходилось нормально. После обеда меня вызвал к себе Ланкаста:
  - Слушай, Викор, сегодня приходили стражники. Они разыскивают кого-то хромого, который уложил пятерых благовоспитанных молодых дворян в центре. Ты ничего не знаешь об этом случае? Ладно, можешь не отвечать. Хорошо, что ты их не убил... хотя им и стоило бы выпустить кишки. Слышал я об этих новомодных забавах золотой молодежи - ей-ей это закончится кровью, и серьезной. Дворянчики совсем распоясались - или они кого-то убьют, или мужья-братья-женихи им кишки выпустят. И начнется... Я уже бунтов пять... нет, шесть пережил. После этого сразу начинаются строгости, народ пачками хватают - и в тюрьму. Будь осторожнее. Понял? Ты слишком заметен - с твоей ногой и палкой.
   - Понял. Я бы их не трогал, но они сами стали приставать. Кстати, насчет ноги: мне надо уехать на один день. Мне лекаря посоветовали дельного, хочу к нему отправиться на консультацию. Можно, я через три дня выходной возьму?
  - Да съезди, почему нет. Деньги нужны? Могу дать немного взаймы - отдашь с жалованья.
  - Нет, спасибо, пока хватает. Сегодня будем заниматься фехтованием?
  - Позанимаемся часок, потом иди отдыхай - ты и так, похоже, ночью пофехтовал кое-чем... - Ланкаста рассмеялся, и мы пошли в зал.
  Каждый день я ходил в трактир к Карсане, и после окончания ее работы мы навещали заветный сарай. Больше приключений по дороге не случалось, и не по дороге тоже. Если, конечно, забыть про то, что мне пришлось хорошенько двинуть кулаком Карсаниного ухажера, когда тот попытался вызвать меня на разговор в трактире. Повар завел меня в склад, позади трактира и, схватив за грудки, заговорил:
  - Слышь, ты, урод хромоногий, отвяжись от Карсаны! Это моя баба! Иначе я тебе вторую ногу переломаю!
  - Вторую, говоришь? - Я опустил голову и посмотрел на его обутые в мягкие тапки ноги, потом резко ударил пяткой ему по большому пальцу ступни. Мордовороту сразу стало не до меня, он с воем запрыгал на одной ноге, а я резко ударил ему в солнечное сплетение так, что у него брызнули слезы из глаз. Потом его вырвало, а я, стоя над ним, выговаривал:
  - Еще раз мне Карсана пожалуется, что ты к ней пристаешь, я приду и убью тебя, но прежде - отрежу тебе уши и яйца! Ты меня хорошо понял? - Я ткнул его клюкой в бок
  - Понял, понял... все, хватит.
  Карсана, когда мы лежали с ней в постели, утомленные любовной игрой, удивленно рассказывала:
  - Ты знаешь, этого типа, который ко мне приставал, как ножом отрезало - никаких приставаний, никаких щипков за зад! Как подменили! И хромает чего-то...
  - Может, его Бог вразумил, и он понял, что нехорошо так вести себя с девушками, - засмеялся я.
  - Что-то мне подсказывает, что без тебя тут не обошлось! Ну-ка сознавайся!
   Мы завозились в шутливой борьбе, которая, конечно, закончилась бурным сексом.
  В последний день перед выходом в море, посетил я и оружейника. Мой заказ был уже готов.
   Мастер протянул мне трость, чуть толще обычной, из светлого полированного дерева, покрытого лаком. Я внимательно осмотрел ее - маленький набалдашник наверху, под ним - рифленое, узорчатое 'рукоятие'. Трость была слегка изогнута - я потом понял, почему: дернув за навершие, достал из нее меч, шириной около трех сантиметров, слегка изогнутый и с острым, как шило, жалом. По лезвию меча шли морозные узоры, просматривающиеся на свет. Взяв рукоять, я сделал несколько фехтовальных движений - клинок был идеально сбалансирован, он стоил своих денег. И даже больше. Я снова взял в руки его 'ножны' и стал разглядывать, а мастер сразу сказал:
  - Они сделаны из железного дерева - его даже пила берет с трудом, а топор тупится моментально. Могут выдержать удар меча - не гномьего, конечно. Это очень хороший меч - ему много лет, он сделан мастерами гномов. Пришлось под него палку немного изогнуть, чтобы она совпал по форме с ножнами. Ну как, вы довольны?
  - Да. Это великолепная работа, я лучшей не видал. Вы настоящие мастера, не зря про вас легенды рассказывают!
  - Все врут! Мы лучше! - засмеялся мастер, отмахиваясь рукой, но видно было, что он доволен похвалой.
  Я рассчитался за заказ, нанял извозчика и отправился домой. Сегодня я решил не идти к Карсане, главное - дело, а остальное потом. Надо выспаться перед поездкой. Итак, утром мне ехать на остров Ранкель. От предвкушения встречи с магом меня просто трясло. Может, и правда он поможет?
  
  Глава 5
  
  - Давай ешь! Неизвестно, когда еще поесть придется! - Тетушка Мараса, уперев руки в крутые бока, смотрела на меня, как Наполеон на поверженную армию.
  Я вяло пытался засунуть в себя кусок лепешки с намазанным на него маслом - вот всю жизнь не мог нормально завтракать по утрам, ну не могу, и все тут! Единственно, что легко влезало в меня ранним утром - яйца всмятку. Яйцо скользкое, бах! - и проскочило внутрь.
  Сегодня мне предстояло увидеться с магом Амалоном, который, если сочтет нужным, поможет мне в лечении ноги. Кстати сказать, лечением назвать это трудно - надо было восстанавливать коленную чашечку, суставные хрящи - на Земле врачи мне объяснили, что хрящи не восстанавливаются никогда, и рассчитывать, что моя нога снова начнет работать как прежде, не приходится. Кроме того меня мучили страшные боли, и я уже не знал, то ли они были настоящими, то ли фантомными. Возможно, организм как бы запомнил, что моя нога болит, застыл на этом миге ощущения боли и постоянно подавал и подавал мне сигнал: боль, боль, боль...
  - Все, тетушка! Не лезет больше! Вы скоро раскормите меня как свинью, и я в двери-то не пролезу! Будете новые двери делать, чтобы такую свинюху протащить...
  - Ну прямо... тебе все не в прок - сколько ни ешь, а все такой же, как и был, тощий. Ланкаста там заморил тебя совсем! Я вот ужо пойду и выскажу этому демону, чего он мальчишку заморил!
  Тетушка встала в позу Ленина на площади Революции и жестами показала, как она пойдет и пр-ризовет злостного начальника школы к ответу.
  - Тетушка, не вздумайте, - взаправду взмолился я, - вот еще, позорища не хватало! За меня тетушка хлопочет, разбирается!
  - А тогда ешь давай и не позорь меня, а то уже говорят, что я тебя голодом заморила! Слушай, что скажу тебе, - переменила тему тетушка, - когда найдешь Амалона, скажи ему, что тетушка Мараса просила принять тебя как своего сына. И еще - покажи ему вот эту штучку. - Она достала из кармана халата странный кулончик с инициалами на нем - большая буква 'А' с вензелями и росчерками. - Тогда он тебя примет как следует, а то может и послать подальше - его до сих пор отслеживают из Тайной стражи. Поел? Ну, вот видишь, и легче сразу стало, правда же? Легче?
  - Легче, - согласился я, отдуваясь и чувствуя себя на десять килограммов тяжелее. Не стоило так нажираться, да тетушка насела, как батальон моджахедов, еле ушел.
  Скоро я шагал по булыжной мостовой, обдуваемый слабым утренним ветерком. Несмотря на раннее утро, было уже тепло, день обещал быть жарким. Лето подходило к концу, но как я уже выяснил, зимы тут практически не было - просто начинался сезон дождей, температура снижалась, и местные говорили, что зима очень тяжкая, холодная. Я смеялся про себя: им бы куда-нибудь в Челябинск, или Уфу, зимой, да чтобы за стеклом трамвая не было ничего видно из-за намерзшей снежной 'шубы'...
  К порту я добирался недолго, даже при моей хромой ноге - идти под уклон было легко и приятно, а дом, где жила тетушка Мараса, располагался на улице вблизи порта. Хотя утро было раннее, но на причалах царило оживление: как обычно, бегали грузчики, разгружающие и загружающие купеческие корабли, пришвартовавшиеся еще на рассвете, у складов царила своя суета - товары заносились, выносились, - словом, шла обычная портовая жизнь, с криками, матом и муравьиной возней.
  'Огненный глаз' был на месте, и капитан Мессер расхаживал возле него, как павлин - зеленые, блестящие шаровары, голубая шелковая рубаха, красная косынка на голове, в ухе сияющая крупным камнем серьга - ну персонаж из оперетты, и все тут! Он так вышагивал, что я вспомнил слова из старой сказки 'Обыкновенное чудо': 'Я был сияющий, величественный такой. Знатоки утверждали, что трудно понять, кто держится важнее и достойнее - я или королевские кошки!'
  - Привет, пассажир. Готов? Если готов - давай на борт, сейчас отходим. Сейчас дождусь кое-кого, и в путь. - Мессер выпустил несколько клубов дыма из своей 'козырной' трубки и принялся снова внимательно отслеживать входящих и выходящих на причал людей.
  Я медленно и осторожно преодолел узкие, хлипкие даже на вид, прогибающиеся подо мной сходни и, облегченно вздохнув, перебрался на борт шхуны. Это судно оставляло ощущение стремительности и скорости даже на первый взгляд - довольно узкий корпус, ширина которого была более чем в три раза меньше, чем длина. Две мачты торчали высоко в небо и, похоже, могли нести большую площадь парусов. Всего, в команде шхуны было около десятка человек - они или суетились на палубе, что-то перетаскивая и укрепляя, или сидели на утреннем солнце, покуривая и жмурясь.
  К Мессеру быстрыми шагами подошел какой-то человек с бегающими глазами и крысиной мордочкой, что-то сказал и передал пакет. Мессер кивнул, колобком взлетел по трапу на борт судна и неожиданно зычным голосом завопил:
  - Все по местам! Паруса к постановке изготовить!
  Команда забегала, засуетилась - я отошел к палубной надстройке, чтобы не мешать матросам.
  - Поставить бизань! Фока-реи бейдевинд правого галса! Фока-шкот, фока-галс отдать! На брасы, левые! Крепить так брасы! Поставить марселя! Бизань-гик на правую! Отдать швартовы!
  Шхуна наполнила поставленные паруса легким утренним ветерком, они надулись, и тихо-тихо двадцатиметровая плавающая конструкция стала отходить от причала.
  Скоро мы вышли из акватории порта и паруса до предела раздул свежий утренний ветер. Команда забегала еще активнее, и на двух мачтах выстроилась громада парусного вооружения шхуны. Она как будто опомнилась и понеслась с огромной скоростью, с шипением рассекая волны, обдавая себя и людей, бегающих по ней, брызгами соленой морской воды. Как ни странно, оказалось, что шхуна была не такой уж и валкой на волнах, скорее всего, у нее был мощный киль - мне даже подумалось, что она больше похожа не на шхуну, а на двухмачтовую яхту, сделанную по специальному заказу. Скорость ее была впечатляющей - она неслась, как быстроходный моторной катер! 'Интересно, зачем простой шхуне такая скорость? Может, чтобы убегать от кого-то? - с усмешкой подумал я. - И ведь совсем не занимается контрабандой святой капитан!'
  Капитан стоял за штурвалом в своей попугайской одежде, но почему-то уже не казался смешным и нелепым. Его команды были четки, движения штурвала размеренны и уверенны. Наконец, выйдя в открытое море, он передал штурвал рулевому и подошел ко мне:
  - Ну что, Викор, за проезд есть чем расплатиться?
  - Вот ваш золотой. Капитан Мессер, скажите, через какое время мы придем на Ранкель?
  Капитан посмотрел на море, потом на небо, прикинул:
  - Через час с небольшим, если не изменится погода. В море никогда нельзя ничего предсказать наверняка. Главное, нам береговую стражу не встретить - станут нос совать куда не надо, время потеряем. Может, зайдешь в кубрик? Вымокнешь тут.
  - Нет... я воздухом подышу. Тут хорошо, красотища какая! - Я показал на проплывающий вдали берег. Вид и правда был классный - берега, заросшие густым тропическим лесом, на горизонте торчат снежные вершины гор, а чуть подальше с огромного обрыва падает синий водопад, весь в брызгах воды, сияющих радугой под лучами светила... Я никогда еще не плавал на парусном судне, и мне все было ужасно интересно. Косые паруса шхуны туго натягивались свежим ветром, она как будто взлетала на волнах - я даже подумал, что, может, у нее есть какие-то приспособления типа подводных крыльев? Но спрашивать у капитана не стал - мало ли как он отреагирует на мои вопросы...
  Час на палубе прошел незаметно, и вот уже все ближе и ближе остров Ранкель - возможно, там осуществиться моя мечта.
  - Слушай меня, Викор, ты парень крутой, насколько я знаю, но будь осторожен - это остров для ссылки каторжников. Они не имеют права оттуда выезжать, но жить и веселиться желают как и все, потому развлечения у них совсем разнообразные. Например, вытряхнуть из штанов заезжего инвалида, забрав у него все деньги. Стража там есть, но такая же, как и поселенцы - ссыльные, за провинности, за буйный характер, за воровство у товарищей, и чего только нет, чтобы они не сделали. Будь настороже. Всякий человек, который тебе встретится, должен встречаться тобой как враг.
  - А что вас-то сюда понесло, капитан? - задал я неосторожный вопрос.
  - А это мое дело, парень, не суй нос, куда не надо! - Мессер недовольно выбил трубку о стойку леера и пошел к штурвалу.
  Я сошел со шхуны на твердую землю - хотя я и недолго был в море, но меня немного покачивало. Шхуну встречали люди подозрительного вида, оглядевшие меня с ног до головы.
  - Подскажите, как мне найти Амалона? - обратился я к одному из них, мужчине лет сорока, со шрамом через все лицо и пустотой вместо двух верхних зубов.
  - В городе ищи... неужто думаешь, что я его в штанах прячу! - 'весело' ответил громила, и все его прихлебатели угодливо захихикали. Он махнул рукой в сторону стоящих домов и отвернулся от убогого урода, каковым в его глазах являлся я.
  Я пожал плечами и заковылял к группе домов на пригорке, перед спуском в бухту. Через минут двадцать я оглянулся и увидел, как Мессер, внизу у причала, о чем-то живо беседует с этим 'веселым' человеком, размахивая руками и бурно чего-то обсуждая. Я полез дальше по глинистой дороге, усыпанной камешками. Подумалось, эта дорога, похоже, в ливень превращается в глиняный каток - грязища тут непролазная. С этими мыслями я дотащился до лавки, в которой продавали абсолютно все - от ниток и иголок, до муки и сахара. В лавке было пусто, сидел худой скучный продавец и неторопливо охотился за мухами, побивая их хлопушкой, представляющей собой палку с куском привязанной на конце кожи. Хлоп...хлоп....хлоп... Скука смертная - читалось в глазах этого человека.
  - Скажите, где мне найти Амалона? - отвлек я его от интересного занятия.
  - Амалона? - Хлоп...хлоп...- Ну дома, наверно...
  - А где его дом? - с терпением, с которым, как я слышал, надо разговаривать с идиотами продолжил я допрос.
  - Дом-то? - Хлоп...хлоп...хлоп...
  Я не выдержал:
  - Слышь, придурок! Я сейчас эту хлопалку у тебя отберу и тебе в зад вставлю! Отвлекись от своего гребаного занятия и скажи мне, как пройти в дом Амалона! - Я наклонился над прилавком, сгреб продавца за грудки и подтянул к себе. От него пахло рыбой и нечистым телом...
  - Ну не надо так сердиться! - испуганно залепетал продавец, не отрывая глаза от моего кулака, повисшего перед его носом. - Сейчас идете вдоль этого ряда домов от порта, через пять домов будет улица - повернуть направо и третий дом справа будет дом Амалона.
  Я оттолкнул продавца и вышел из лавки, под тихое шипение:
  - Понаедут тут! Уроды!
  Возвращаться я не стал.
  Пройдя маршрутом, указанным продавцом, я оказался у бедного домишки - на крыше не хватало нескольких черепиц, двор был заросшим травой и калитка висела на одной петле. Толкнув отчаянно завизжавшую калитку, я направился к входу в дом - щелястая дверь была рассохшейся, а ступеньки крыльца давно просили ремонта - я даже боялся, что проломлю доски своей стокилограммовой тушей. Постучал в маленькое подслеповатое окно с мутным грязным стеклом:
  - Есть кто живой? Мне нужен господин Амалон! Есть тут кто-нибудь?
  За мутным стеклом показалась какая-то тень, как будто кто-то внимательно смотрел на меня из-за занавески, потом на крыльцо вышел небольшой сухощавый человек одетый просто и бедно:
  - Что вы хотели, молодой человек?
  - Я бы хотел встретиться с господином Амалоном.
  - Нет такого. Господин Амалон умер много лет назад... - Человек повернулся и шагнул назад в дом.
  - Уважаемый, я так рассчитывал встретиться с господином Амалоном... вы меня очень сильно расстроили. Как он умер? Я должен буду рассказать его подруге, тетушке Марасе, она вспоминает его и жалеет.
  - Марасе? А что сразу не сказали. Заходите в дом, нечего тут торчать на улице - а то сейчас еще стража заявится - проверять, кто пришел к опальному лекарю. Вы точно от Марасы?
  - Точно. Вот что она просила передать Амалону, если я его увижу. - Я показал человеку амулет с вензелем 'А'.
  - Да, верно, я его ей оставил на память. А господина Амалона давно нет в живых, молодой человек, он умер там, на скамье экзекутора, под плетьми палача. Теперь только Амалон. Никакого господина. И что вы хотите от опального лекаря? Чтобы я вас вылечил, похоже на то. Только я не лечу и давно уже у меня нет ни ингредиентов для лечения, ни возможности их достать, а хуже того - мне запрещено лечить людей. И сбежать отсюда я не могу - везде глаза и уши, тут же доложат куда надо, и меня казнят.
  - А на что же вы живете тут, если лечить не можете?
  - Выделяется мизерное содержание для поселенцев, на хлеб и воду, что-то в огороде выращиваю - я же все-таки лекарь, умею заставить растения расти, умения мага они у меня отнять не смогли, хотя и пытались. Немного придушили способности, но я за эти десять лет восстановился. Мараса же вам рассказывала, кто я такой? Тем лучше. Кстати, даже своим приходом ко мне вы можете навлечь на себя неприятности.
  - Мне не привыкать к неприятностям. Тетушка Мараса просила вас отнестись ко мне, как к ее родному сыну.
  - Да-а-а? Хм-м-м... ладно. И что тебя привело ко мне, приемный сын Марасы?
  - Вы верно догадались - я хочу вылечить ногу.
  - А что сказали столичные маги-лекари? Ведь ты же был у них, насколько я понял?
  - Был. Мне сказали, что для полного излечения ноги надо десять тысяч золотых.
  - М-да... круто, круто... Ну, давай посмотрим, что с твоей ногой. Снимай штаны.
  Я разделся, оставшись в одних трусах и куртке, сел перед магом, вытянув вперед больную ногу.
  - Так-так... разбито было крепко... коленная чашечка - ее практически нет, хряща нет. Кости срослись... болит?
  - Очень. Просто иногда до безумия.
  - Но это не рана болит, это у тебя в голове уже болит - фантомные боли. Если бы нога была здорова, прошли бы и боли, не сразу, но прошли бы. В общем так: вылечить можно, процесс длительный - неделю будешь волком выть, пока будут прорастать новые хрящи, восстанавливаться чашечка и кости. Ногу придется ломать заново, это очень больно и опасно - сердце может не выдержать. У тебя хорошее сердце?
  - Хорошее... Только нельзя ли без ломания? Меня просто дрожь берет... я даже касаться этой ноги боюсь лишний раз, чтобы не болела, а тут ломать... брр-р-р... мороз по коже.
  - У тебя там все срослось, все захрясло, неверно, и не так как надо. Пока не переломаешь - ничего не получится. Надо удалять старую коленную чашечку, расчищать место новой - это разве тебе лекари не сказали?
  - Нет, не сказали. Сказали - ингредиенты для лечения очень дорогие, потому надо много денег. И все.
  - Вот аферисты, вот скоты! Ингредиенты самые простые, а вот умения и магической силы надо много. И времени много. Я бы мог попытаться, но тут не дадут этого сделать - следят, постоянно проверяют, стража каждый день наведывается. Ничего не получится. Извини. Да и самых простых ингредиентов-то тут не достать. Так что зря ты проездил.
  Меня вдруг осенила мысль:
  - Уважаемый Амалон, а вы не думали о том, чтобы отсюда смыться?
  - Чего сделать? А! Понял... Интересное выражение. Думал, само собой. Так ведь все равно схватят. Как отсюда уйдешь? Вон, у пристани, корабль сторожевой охраны, мигом прихватят. У них скоростной шлюп. Да и на чем уйдешь? Вплавь? Нет, похоже, мне тут сдохнуть предстоит.
  - Давайте я поговорю с капитаном того судна, что меня привезло. Если я договорюсь с ним - вы согласитесь бежать?
  - А куда? Куда бежать? Меня в империи сразу схватят и казнят...
  - На Пиратские острова. На остров Тантугу, в столицу пиратов Малим. Я вам помогу бежать, а вы исцелите меня и обустроитесь там - будете лечить пиратов, благо, при их деятельности работы вам хватит точно, и надолго.
  Амалон вскочил с места и забегал, потирая сухонькие ладони:
  - Интересно, это очень интересно! Вот только как нам уйти отсюда? Как я попаду на корабль? А сторожевик? Он же перехватит в море!
  - Кого? Мессера перехватит? Ни хрена. Никто не сможет его догнать.
  - Мессер? Ну да, этого не догонят... Вот только согласится ли он?
  - Я попробую. Время терять не будем. Сейчас пойду к Мессеру и с ним поговорю.
  Я встал с места и заковылял к двери, потом спохватился, сгреб свои штаны и стал их быстро натягивать.
  Через двадцать минут я уже подходил к пристани. Вокруг нее было тихо, группа местных 'авторитетов' куда-то рассосалась, и я свободно прошел на шхуну. Мессер был у себя в каюте, за запертой дверью, и мне стоило труда до него достучаться. Он был заспан, и от него несло перегаром. Его великолепный костюм был помят и весь в пятнах - видимо он спьяну уронил на себя еду.
  - Что хотел, Викор? - Голос его спросонья и от алкоголя был хриплым и скрипучим, однако он говорил осмысленно и четко.
  - Мне нужно поговорить, наедине. Есть возможность заработать.
  - Да-а-а? - с сомнением протянул капитан. - Аж два серебряника, что ли? Или ты на целый золотой замахнулся?
  - Минимум тысячу золотых. Поговорим?
  Капитан молча распахнул дверь в каюту, я прошел за порог. В помещении было накурено, намусорено - капитан не был озабочен соблюдением чистоты и порядка.
  - Не обращай внимания, у меня сегодня был нехороший день. Неприятности кое-какие. Итак, что там насчет тысячи золотых?
  - Мне нужна помощь. Необходимо вывести одного человека с острова. Я заплачу за это тысячу золотых.
  Мессер остро взгляну на меня:
  - Амалона вывести собрался? Тысячи будет мало... А куда собрался везти его? В империю ему нельзя ведь.
  - На Тантугу.
  - Хм... разумно. Только вот незадача - где ты деньги-то возьмешь?
  - Есть деньги. Это не твоя забота, где возьму. Мне надо попасть на берег, в столицу, а деньги у тебя будут.
  - Да, но ты понимаешь, что я после этого не смогу вернуться в империю - если не навсегда, то на долгий срок, пока нынешний император жив? Это будет стоить...три тысячи. И ни монетой меньше.
  - Мессер, ты за дурака меня не считай, ладно? У тебя самого тут какие-то проблемы, и тебе все это на руку, отсидеться на островах. Так же будешь контрабанду возить, или пиратом заделаешься - на твоей-то шхуне самое то. Две тысячи дам, и все. Ты несколько лет сможешь не работать, если захочешь. Тебе всего лишь надо подобрать Амалона и меня и доставить в Малим. А там уже наше дело.
  - Хорошо, две тысячи. Доставляю в Малим тебя и Амалона. После того как получу свои деньги.
  - Давай подумаем, как переправить Амалона на борт шхуны, чтобы никто не видал. Деньги буду вечером - как только ты подойдешь к столице, и я сойду на берег.
  Через полчаса план был готов. С наступлением темноты Амалон должен был прокрасться к шхуне, после чего мы отчаливаем и идем к столице. По прибытии на место шхуну оставляем на рейде, а я на шлюпке с матросами выбираюсь на берег, иду за деньгами и на этой же шлюпке возвращаюсь на шхуну, после чего мы идем на Тантугу. План простой до тупости. Договорились, что Мессер пошлет матроса к Амалону предупредить, чтобы тот двигался в сторону порта. Я отдал амулет с вензелем капитану - он даст его гонцу, чтобы Амалон поверил, что человек от меня. Теперь оставалось ждать темноты.
  Капитан переоделся, умылся, у него прибрали в каюте, и теперь он снова был похож на того начищенного франта, каким я увидел его первый раз. Мы с ним пообедали в кают-компании - это было как нельзя кстати, я не ел с самого утра, а дело было уже к вечеру.
  Часы тянулись нестерпимо медленно - как всегда, когда чего-то очень ждешь.
  Я думал и думал о том, что мне предстоит: в общем-то, мне тоже желательно свалить из империи как можно скорее - чутье мне подсказывало, что после ограбления канцлера у меня земля горит под ногами. Вот только как быть с Ланкастой? Я обещал ему год отработать в школе, а сам сваливаю, как крыса... Ну, он должен понять: если есть шанс мне выздороветь - я не могу его упустить. Пошлю матушку Марасу к нему, она объяснит. Что меня там еще держит? Карсана... ох, черт! Ну не возьму же я ее с собой на Пиратские острова? Еще неизвестно, что со мной самим будет. Прости, Карсана. А что с деньгами делать? У меня там золота шесть с половиной тысяч - все с собой тащить? Это сорок килограммов веса! С моей-то хромой ногой... Я не допру. Придется прикопать где-нибудь в огороде. Тем более что стоит оставить кое-какой запас на непредвиденный случай. Тетушке надо оставить монет пятьсот - она шибко мне помогала, да и просто жалко - родная душа все-таки. Итак, пятьсот Марасе, две тысячи Мессеру, с собой надо тысячи две - жить-то надо на что-то первое время, пока Амалон практику не наладит, да на лекарства еще надо... Значит, с собой четыре тысячи - это двадцать пять кило, примерно. Две тысячи прикопаю, на всякий случай, барахлишко собрать... Да много ли его у меня? Бедному одеться - только подпоясаться. Ой, не надо самому себе врать - не такой уж и бедный-то, столько денег многие за всю жизнь не видали. Еще вопрос: как примут в пиратской столице, и вообще, сколько времени туда плыть? Надо будет расспросить Мессера, как время будет. Теперь только ждать... ждать... ждать.
  Настал вечер, на небе появилась красная луна... в ее свете все было призрачным и неестественным. Я с нетерпением ждал, когда появится Амалон. Наконец, по сходням кто-то затопал и маг, задыхаясь от бега, спрыгнул на борт:
  - Скорее! Там погоня! Кто-то доложил, что ко мне приходили люди, и сейчас стражники бегут сюда! - Он устало сел у стены и закрыл глаза: - Староват я уже так бегать - с юности так не несся!
  - Все по местам! Отдать швартовы! - Мессер еще раньше скомандовал поставить паруса, и теперь шхуна медленно начала отходить. Неожиданно на причале появились несколько человек, которые бежали очень быстро и уверенно - прямо к шхуне. Передний закричал:
  - Стоять! Тайная стража! У вас на борту опасный государственный преступник! Остановитесь, или вы будете казнены за государственную измену!
  - А не пойти ли тебе... - Мессер выдал длинную и заковыристую фразу, объясняющую, куда и с какими целями должен отправиться командир стражи, для того чтобы иметь сексуальную связь с своей матерью, бабушкой, козой и императором Наколем Третьим.
  - Измена! Все на корабль! - Стражники стали с разгона запрыгивать на шхуну. Она еще недостаточно отошла от берега - ветер был очень слаб, и между ее кормой и причалом было метр с небольшим. Их было человек семь, вооруженных кинжалами в дополнение к саблям и коротким мечам.
  Первым их встретил капитан. Он откуда-то извлек здоровенную абордажную саблю и ловко вращал ею, отбиваясь от нападавших и высекая искры в ночи. Главное было не подпустить их к рулевому, упорно выводящему судно из бухты. К капитану присоединились еще трое членов команды, с такими же клинками, и бой пошел уже совсем весело.
  На меня навалились двое - я выхватил меч из ножен-палки и первым же ударом рассек ребра одному нападавшему, затем отбил удар второго и проткнул ему живот длинным выпадом - вот когда сказалось преимущество в длине рук. Как оказалось, Ланкаста вполне неплохо обучил меня орудовать мечом - я был о себе худшего мнения... Капитан зарубил одного из стражников, другого забили матросы - противников осталось только трое, и они попрыгали за борт, прекратив борьбу. Шхуна медленно выходила из бухты, когда я увидел, что сторожевик поднимает паруса, я показал на него капитану:
  - Смотрите, как бы они не увязались за нами, не дадут покоя ведь, спустим шлюпку - перехватят. Что будем делать?
  - Да ничего - пошли они... В темноте они нас потеряют - мы уже набрали ход, а они только выводят шлюп, притом что мой 'Глаз' гораздо их быстрее. Мы встанем на рейде не в акватории порта, а напротив дач вельмож, там ты и высадишься. Шлюпка тебя там будет дожидаться. Как вернешься, моргнете нам: зажжете чего-нибудь и сразу потушите, а мы моргнем вам, чтобы взяли направление. Вот и будет все как надо.
  Капитан отвернулся и стал командовать. Трупы стражников выбросили за борт, добив тех, кто был еще жив. Поставили все паруса, что были в оснащении шхуны, и она стала набирать ход. Ветер, как только мы вышли из-за мыса, усилился. Он был не совсем попутным, шхуну сильно заваливало на один борт, но она ходко шла, держась круто к ветру.
  Амалон сидел в кают-компании, пил чай и успокаивался после бега. Он все никак не мог поверить, что все-таки сбежал с проклятого острова, и его нимало не волновало, что там будет дальше - хуже уже не будет. Как и предсказывал Мессер, шлюп стражников скоро потерялся в темноте, и лишь свист ветра в снастях да шум волн, взрезаемых носом корабля, слышался в ночи.
   Я надеялся, что Мессер не потеряется в этой темени и приведет нас куда надо - сам я ни черта не видел, куда мы плывем. Я знал, если бы Мессера самого не приперло, он не поплыл бы ни на какие Пиратские острова, просто так вот совпало - даже, возможно, он сам собирался туда свалить, а тут я случайно и весьма удачно подвернулся с деньгами. Кстати, насчет денег: как бы Мессеру не пришло в голову, что у меня могут быть еще средства, и что они ему нужнее, чем нам с Амалоном... Надеюсь, когда это придет ему в голову, мой клинок пожалует туда же ненамного позже. Вот только как-то не улыбалось остаться посреди океана одному на шхуне, не умея ею управлять. Надеюсь, если нечто подобное случится - это произойдет где-то возле острова, или любой другой тверди...
  Прошло часа два, когда Мессер сообщил, что мы встали на рейде возле нужного места. В воду плюхнулся якорь, со шхуны спустили шлюпку: пора было выгружаться на берег. Я сошел по веревочной лестнице в пляшущую на волнах шлюпку, где уже было двое гребцов и рулевой на корме, сел на скамейку - и мы отвалили в темноту. Луны подсвечивали линию берега сквозь облака, но их света не было достаточно, чтобы хорошо разглядеть то, что находится впереди. Я сосредоточился, как при переходах в тоннелях, и темнота сменилась серым рассеянным светом, в котором стали видны лица гребцов и весла, мелькающие по сторонам бортов. Впрочем, мне это не помогло - берег так и оставался черной линией с шумом прибоя впереди. Возможно, мое ночное видение имело свои ограничения по расстоянию. Наконец, стал виден берег, на который отбрасывал мелкую гальку прибой, строя из нее валы. Шлюпка с разгона влетел в твердь, матросы выскочили в воду и вытащили ее на гальку.
  Отойдя от берега, я определился, где нахожусь. До дома тетушки Марасы было полчаса ходу, при моем ковылянии. И я пошел.
  Скоро я оказался на улице у дома, осмотрелся: все тихо... Я потихоньку открыл калитку и постучал в дверь:
  - Тетушка, это Викор, откройте!
  - Викор, беги! Спасайся! - Тетушкин крик разорвал ночную тишину, и вдруг на меня со всех сторон набросились несколько темных теней. Совершенно автоматически я выхватил клинок из трости, и принял бой. Я видел в темноте, как при рассветных сумерках: это были люди в одинаковой одежде, как будто от одного портного. Я понял - это представители власти, Тайная стража.
  Они попытались взять меня живым, и вначале это давало мне большие преимущества - легче убивать тех людей, которые настроены тебя только ранить. После двух упавших и одного искалеченного, стражи решили, что все - хватит игр, и напали всерьез. Сразу же меч одного из них обжег мне левый бок, оставив на нем глубокую царапину... потекла теплая жидкость. Зато я успел этому противнику перерубить руку и выпадом ножен в горло убить на месте. Осталось трое. Метательный нож отбил в воздухе еще один выпад - стражник зажал живот и упал.
  Ай да Ланкаста, ай да мастер! А я-то считал себя лохом в фехтовании! Вот что значит, мастер - натаскал меня как следует - хорошо у них таких мастеров сейчас нет... Звон клинков, выпад, еще выпад - меня зацепили, с уха потекла кровь. Выпад - удар ногой в пах... Что, привыкли с дворянами биться? А вот ногой по яйцам? И сразу мечом по макушке - голова, как орех, еле меч вытащил. Хорошая гномья сталь, да.
  Насел на оставшегося противника - звон ударов... Если бы не мое ночное зрение - он ведь отмахивается почти наугад! Вот и причина моего феноменального мастерства - они почти не видят моих ударов! Добил...
  Теперь в дом - с клинка падают густые красные капли.
  Вхожу: за столом, освещенный мерцающим светом свечи, сидит горбоносый человек с хищным жестким лицом, другой - встал сзади тетушки Марасы, скрывшись за ее телом, выглядывают только глаз и часть шеи.
  - Викор... или как там тебя, сдавайся, иначе мы ей сейчас горло перережем. Или тебе все равно, что мы сделаем с этой бабой? Канцлеру очень интересно будет с тобой поговорить. Деньги твои мы нашли, так что можешь не говорить по поводу того, что ты ничего не знаешь и вообще святой человек. Садись к столу, бросай на пол меч - неплохо ты им владеешь для урода... хм, извини, инвалида. Скоро подъедет подмога, и мы все это закончим. А сейчас отдыхай, наслаждайся беседой. Пока ты не двигаешься, Мараса жива. Двинешься - у нее будет улыбка от уха до уха. Ты все понял?
  - Кто вы такие?
  - А ты как будто не догадался? Тайная стража, конечно. Все-таки вычислили мы тебя, Седой. Пока ты убивал бандитов, ты был нам неинтересен, даже полезен. Но когда ты влез ко второму лицу государства... тут ты, братец, погорячился... Вообще ты хорошо замаскировался, молодец...но все-таки наследил немало. Особенно, твоя трость... Вот по ней тебя и вычислили. Много ли людей, которые смогут положить несколько здоровых молодых парней, будучи хромыми инвалидами? А в доме канцлера, во дворе, в угольном сарае - следы от трости! Ты считал всех идиотами, что ли? Пора и ответ держать! - Горбоносый победно усмехнулся, а я лихорадочно думал:
   'Живыми не оставят. Канцлер списал на мой счет огромную сумму, превышающую то, что я взял, в несколько раз, а значит, свидетели ему не нужны. Время идет, но сотовых телефонов и автомобилей тут нет, значит, помощь прибудет не раньше, чем через полчаса... Думай, Витька, думай'.
  Мой мозг был холоден, как компьютер, я видел, как упивается своим достижением поймавший меня сыщик Тайной стражи, видя мою растерянность и смятение, меч я бросил... ну что можно ожидать от загнанного в угол калеки?
  - Девчонка хорошая у тебя... была, долго держалась, - горбоносый с усмешкой посмотрел на меня, - все не хотела рассказывать о тебе. Но потом все-таки рассказала...
  У меня заледенело внутри. Несчастная девчонка - это я своими действиями навлек на нее беду. Ну что за черт, как только я тут появился, вокруг меня одни смерти - похоже, я приношу людям несчастье...
   Отбросив все мысли, я сосредоточился на том, что надо выбраться живым. А там и подумаю - как они на меня вышли, и как им воздать по заслугам.
  Я поставил локти на стол, напротив сидевшего горбоносого, взял свою голову в руки и стал растирать виски, всем видом показывая, как мне плохо и как я слаб, а руки все ближе подбирались к затылку... Я выхватил метательный нож из чехла, нашитого на куртку сзади, у воротника, и одним резким движением метнул его в державшего Марасу человека, затем перегнулся через стол, рванулся к горбоносому и согнутыми костяшками пальцев ударил его в переносицу, сломав его великолепный нос и залив кровью дубовые доски. Он упал навзничь - я взял его за голову и с треском вывернул ее вверх и влево. Его напарник лежал на полу, с ножом в левом глазу - пока что все было закончено.
  Тетушка сидела ошеломленная, с белым мертвенным лицом, я подошел к ней:
  - Тетушка, нам надо уходить!
  Она с трудом разжала губы:
  - Куда уходить? Здесь мой дом! Куда я пойду!?
  - Тетушка, если вы не уйдете, вас убьют, будут пытать и убьют! У нас мало времени, надо уходить. Меня ждет шлюпка и корабль, там сидит Амалон - он будет вам рад.
  - Амалон? Правда?
  - Да. Я вытащил его из ссылки, и мы сейчас уезжаем. Я заберу вас с собой. Скорее, скорее, тетушка! Бросьте все, уходим! Я сейчас поднимусь к себе, заберу деньги, и мы уйдем. Оденьтесь, накиньте на себя что-нибудь на тот случай, если похолодает, а что надо - купим потом.
  Я пошел к лестнице и стал подниматься наверх, на верхней ступеньке споткнулся и упал - моя больная нога, натруженная долгим переходом, подвела, и тут над головой ударил в косяк болт арбалета. Меня спасла только случайность - в комнате сидел еще один стражник и спешно натягивал арбалет. Я не дал ему закончить свои злостные действия, выхватил из перевязи нож и метнул, пробив ему горло. Меня взяла злость: ну сколько еще вас тут попряталось?! Осмотрелся - вроде последний. Деньги, что лежали под кроватью, все были на середине комнаты, их вытащили и оставили, видимо, ожидая подмоги.
  Те золотые, что я прятал под половицей, не нашли. Я достал все из тайника, свалил в одеяло и завязал узлом, мешочки с непонятными камешками положил в карман. Стащил мешок и 'рюкзак' с деньгами вниз, пятясь как рак, задом. Тетушка сидела одетая, на ней были плащ, шапка и сапоги. Я хлопнул себя ладонью по лбу и кинулся снова наверх, нашел под матрасом эльфийские плащи и спустился вниз.
  - Тетушка, очнитесь! - жестко сказал я. - Некогда плакать - потом поплачете сколько угодно! Вам придется мне помочь - я не дотащу. Тут, в узлах, деньги. Они нам понадобятся в нашей будущей жизни, но нам надо дойти до шлюпки - я все не унесу! Надевайте плащ - вот так - это эльфийский, в нем вас не увидят люди. Берите узелок с деньгами и пошли. Не сильно тяжело?
  - Нет, я и побольше тяжести носила, еще не старуха! - Голос тетушки немного окреп, и она подхватила узел с деньгами - надо сказать, довольно легко. Она была весьма крепкого сложения.
  Мы вышли во двор - еще не было и намека на рассвет, хотя уже полоска неба начинала сереть на горизонте. Я ковылял, таща груз, на мне была котомка килограммов под тридцать весом, плюс напихано по карманам, тетушка тоже тащила узел килограммов около двадцати, впрочем, достаточно уверенно, и даже пыталась помогать мне. Через час мы подошли к месту моей высадки - шлюпка стояла там же, и вокруг было тихо. Матросы выползли откуда-то из-за кустов - видимо, они лежали там в дозоре, что было разумно.
  - Она с нами плывет, - показал я на тетушку Марасу, сбросил тяжелую котомку в шлюпку и вместе с матросами стал толкать ее на воду. Перед рассветом прибой стих, волны легко накатывались на берег - был почти мертвый штиль. Затем Мараса и я уселись на корму, освободив нос, торчавший в гальке, и матросы с шумом спихнули лодку в море и сели на весла. Один из них пощелкал огнивом - я остановил его, достал светильник, сказал слово, тот вспыхнул ярким светом, я его погасил и стал дожидаться ответа. Ответная вспышка мелькнула через минуты две - мы шли немного наискосок от шхуны, курс был поправлен, и скоро шлюпка ударился о просмоленный борт шхуны. Я взобрался по веревочной лестнице, не дожидаясь, когда талями поднимут шлюпку. Котомка с деньгами была на мне, вторую партию подняли веревкой, привязав к горловине узла.
  - Это еще кто? Ты кого с собой притащил, Викор? - Капитан недовольно нахмурил брови: - Мы вроде так не договаривались!
  - А как мы договаривались? Мы договорились, что ты доставишь нас на Тантугу, а сколько будет со мной людей, разговора не было. В чем дело-то?
  - Ладно. Пусть остается - какая разница, два или три человека. Только не люблю я женщин на борту, плохая примета.
  - Это не женщина, это лекарица матушка Мараса.
  - Ну оттого, что она лекарица, она же не перестала быть женщиной!
  - Слушай, Мессер, ну не будь нудным, а? - разозлился я. - Плачу тебе большие деньги и везу, кого хочу. В чем проблема-то?
  - Все, все, не кипятись. Я тоже раздражен, вишь, ветра нету. Если ветер не подымется, нас прихватят. Галера весельная - и нам кранты. Надеюсь, что на рассвете ветерок образуется, иначе будет худо. Веди ее в кают-компанию, к Амалону, она еле на ногах держится. Сейчас я распоряжусь, чтобы ей чаю подали.
  Тетушка и правда выглядела плохо. Даже в темноте было видно, как ее лицо побледнело, она прислонилась к стене палубной надстройки и стояла, закрыв глаза. Я подхватил ее под руку и повел в кают-компанию.
  - Амалон, принимайте вашу подругу, позаботьтесь, плохо ей!
  Я завел покачивающуюся Марасу в помещение, Амалон вскочил, подбежал к ней, обнял:
  - Мараса, милая! Я уж и не думал, что свидимся!
  Старики замерли, обнявшись, потом сели за стол, и Мараса горько заплакала:
  - Все, все потеряно! Дом, огородик, мои травки! Вся жизнь!
  Мне стало очень, очень неудобно - это ведь я фактически стал виновником ее несчастий. Я быстро ретировался, оставив котомку с деньгами лежать под столом, в ногах Марасы.
  Амалон незаметно махнул мне рукой: иди, мол, я успокою! Я благодарно кивнул ему и выскочил на палубу. Сброшенный узел с деньгами так и лежал, никем не тронутый. Я подобрал его и позвал капитана:
  - Пошли, я расплачусь за поездку.
  - Ко мне в каюту давай. Миндас, никого не пускай ко мне, понял, - обратился он к старшему помощнику, - пока сам не выйду. Поднимайте якорь, ставьте паруса. Курс - Тантуга. Если получится... ветра бы нам, ветра!
  Мы прошли в каюту капитана, я положил узел на пол и развязал: глаза Мессера загорелись, он хрипло сказал:
  - Честно говоря, думал, что ты привираешь. Интересно, откуда у тебя такие деньги? Впрочем, молчу, молчу... давай считать.
  В течение получаса мы отсчитывали две тысячи золотых - все, что осталось свыше, я сбросил обратно в одеяло и снова завязал. Капитан проводил деньги жадными глазами, потом сказал:
  - Не бойся, не в моих привычках грабить пассажиров. Я, конечно, контрабандист и пират, но у меня есть свои понятия о чести. С такими деньгами ты заживешь в Малиме безбедно. А если еще у тебя в той котомке... то тебе можно только позавидовать. Вот уйти бы нам еще... Боюсь, засветимся мы, вышлют галеру сторожевой охраны - шлюп стражников с Ранкеля, небось, в порту уже стоит. Будем молиться и ждать. Течение относит нас в море, но тут оно слабое, потому мы еще долго будет в пределах видимости. Моя шхуна приметная, потому как бы беды не вышло. Все, парень, иди к своим, я думать буду, как выкручиваться.
  - Сколько дней ходу до Тантуги?
  - Четыре дня - для нас. Обычный корабль доходит за пять-шесть. Ждем ветер...
  Я взял узел с деньгами в левую руку и пошел к Амалону с Марасой. Тетушка уже успокоилась, прихлебывала чай из кружки - глаза ее были красны, но уже не вытаращены от ужаса, как до того.
  - Ох, сынок, Викор, чего же ты натворил-то! Как теперь будем жить? - Матушка Мараса укоризненно посмотрела на меня и покачала головой.
  - Матушка, я виноват перед вами, простите! - Я взял ее натруженную руку и поднес к губам. - Я все сделаю, чтобы компенсировать вам все неприятности.
  - Да ладно, что уж теперь! - отняла руку Мараса. - Вон, друга моего вытащил из заключения, и то спасибо. Жалко домик, мы его с мужем строили... память была. Сынок мой там родился... - У нее опять потекли слезы, и тетушка отставила кружку.
  - Мараса, не плачь, теперь все будет нормально - я тебя не оставлю! - Амалон решительно взял ее за руку. - Я все-таки дипломированный лекарь-маг, будем вместе лечить, с голоду не пропадем, да и у парня деньги водятся, насколько я понял, так что все будет хорошо.
  - Да в деньгах дело, что ли... я прожила там всю жизнь, а теперь еду неизвестно куда и неизвестно зачем, думаешь легко это?
  - Ну, пока еще никуда не едете - мертвый штиль,- сообщил от порога капитан. - Викор, иди сюда, мне с тобой поговорить надо.
  Мы вышли на палубу и капитан сказал:
  - Видишь вон ту черную маленькую полоску справа, у горизонта? Видишь? Это боевая галера. Светает, скоро станет ясно, где мы будем - на Тантуге пиво пить, или в городской тюрьме вшей кормить. Против галеры мы не попрем - там одного экипажа, гребцов триста человек, плюс абордажная команда человек тридцать. Тридцать мы еще как-то вместе с тобой потянем - с потерями и кровью, но триста... глупо даже думать. Если умеешь молиться, молись всем богам, которых знаешь.
  Лицо Мессера нахмурилось, и он впился глазами в светлеющий горизонт. Вокруг уже было довольно светло - рассвет несся на всех парусах. Я тоже всматривался в черную полоску, через минут двадцать мне показалось, что она укоротилась, о чем я и сказал капитану. Он присмотрелся:
  - Одно из двух: или идут к нам, или уходят. Развернулись. - Он озабоченно посмотрел на спокойное гладкое море, затем на небо и с досадой покачал головой: - Нет ветра.
  Томительно шли минуты, одна за другой... вокруг была красота: встающее светило окрасило нежным розовым светом берега, галечные пляжи, лодки рыбаков и яхты богачей, стоящие на рейде в бухте. В столице сияли золотом купола церквей, и слышался малиновый звон колоколов. В корму шхуны хлопала вода, когда она плавно приседала всем своим корпусом, медленно и важно раскачиваясь. Паруса висели тряпками, и не было ну даже слабого дуновения ветерка...
  - Капитан, похоже, к нам идут.
  - Да. Вот и закончилось наше путешествие... Через минут сорок тут будут, край - через час. Ну что, сдаваться будем, или продадим жизнь подороже? - Капитан горько усмехнулся и ушел к себе в каюту.
   Оттуда он вышел через минут пятнадцать - в новом, чистом костюме, шляпе с пером, абордажной саблей и двумя кинжалами, заткнутыми за пояс. На мой удивленный взгляд, пояснил:
  - Хочу помирать в лучшей одежде. Гнить в тюрьме как-то не по мне, да и все равно кроме плахи ничего не светит. Так хоть помрем с честью.
  - Капитан, а если высадиться на берег?
  - На всех места в шлюпке не хватит. Да и не брошу я свой кораблик... - Мессер любовно погладил борт шхуны: - На нем умру.
  К капитану присоединились члены команды - они тоже все были вооружены, лица хмуры и строги - все понимали, что к чему.
  - Парни, кто хочет, может садиться в шлюпку и пока не поздно валить на берег! Я всех отпускаю. - Он посмотрел в лица своих людей, потом кивнул: - Да, вы настоящие мужики. Горжусь, что мы вместе ходили по морям. Постараемся забрать с собой как можно больше уродов, а, парни?
  - Постараемся, капитан, - рука старшего помощника побелела на рукояти сабли, - но может, еще ветер появится?
  - Может, - равнодушно и безнадежно сказал Мессер. - Если подымется ветер - уйдем.
  Галера уже была видна, как таракашка на огромном столе моря, ее громадные весла, по два ряда с каждой стороны, поднимались и опускались, мерно взбаламучивая тихое зеркало воды. Она шла прямиком к нам, без вариантов. Через некоторое время стало видно, как на ее палубе суетятся люди, разворачивая здоровенную конструкцию - я узнал виденную раньше только на рисунках катапульту. Скоро нам солоно придется...
  Меня внезапно охватила страшная тоска - все, все против меня! Всю жизнь бьюсь и бьюсь, беспросветно - вот, кажется, сейчас, сейчас все наладилось... и бах! - все рушится. Нет ветра - и все мои планы, все мои усилия, смерти людей, плохих и хороших, - все, все напрасно! Я завыл про себя, раскачиваясь, меня просто трясло от отчаяния и возбуждения: 'Ветра! Дай ветра! А-а-а-а!!! - Я каким-то неведомым чувством потянулся, потянулся и как будто ухватил за что-то: - ВЕТРА!.. ВЕТЕР! ВЕТЕР!'
  Я почувствовал, как стягиваю к кораблю какие-то силы... И вдруг в хлопнувшие как плетка паруса шхуны ударил порыв ветра - я оглянулся: на нас, вспенивая волны громоздким носом шла галера, с нее взлетел огромный камень и, с гулом проскочив возле борта, поднял фонтан брызг впереди шхуны. Капитан Мессер оторопело посмотрел на надувшиеся паруса, на потемневшее небо в кучевых облаках и взревел:
  - По местам! Все по местам, сукины дети! Уходим! Ветер пришел!
  Шхуна начала разгон, постоянно меняя курс и уклоняясь от камней, выпущенных из катапульты, - но куда там галере было угнать за 'Огненным глазом'... Шхуна запрыгала по волнам, как гоночный скутер, подгоняемая шквалами ветра, и скоро ушла на такое расстояние, что неуклюжая галера снова превратилась в черточку на горизонте.
   Я сидел на палубе, привалившись к надстройке, и в изнеможении думал: 'Что я сделал? Как я смог вызвать ветер?' А в том, что это сделал я, не было ни малейших сомнений...
  
  Глава 6
  
   Шхуна уверенно неслась по волнам в завихрениях водяной пыли и брызгах, я посматривал на небо - как бы урагана не было... Капитан Мессер встал рядом.
  - Викор, откуда взялся ветер? Как будто с гор натянуло тучи, и налетел ветер... я такого ни разу не видал - ты не в курсе? - Он внимательно посмотрел на меня.
  - Не в курсе.
  А что я еще мог ему ответить? Как я могу быть в курсе того, что я не понимаю?
  - Надо полагать, нас сегодня спасло чудо?
  - Думаю, да. Капитан, - не выдержал я, - если ты спрашиваешь, не я ли устроил это чудо, то отвечу: я не знаю. Это тебя удовлетворит? Я не маг... хм, ну почти не маг. И устраивать фокусы с погодой никогда не умел. Почему сумел - я не знаю. Взмолился богам, как ты и сказал, оно взяло и получилось. А может, просто совпало. Ветер сам по себе налетел, а я вот подумал - чудо. И ты подумал чудо. В общем, ерунда это все. Расскажи-ка ты мне про остров, куда мы идем, про город, про то, кем он управляется и какие там законы. Нам там жить, а я ни черта не знаю о том месте, где будет теперь мой дом.
  - И ты собрался в то место, о котором не имеешь представления? Ну ты, Викор, даешь... Кстати, что там случилось-то, чего ты притащил лекарку, и уж если это не секрет, откуда деньги и почему тебя преследуют в империи? Ведь преследуют же, насколько я понял из ваших разговоров. Раз уж ты на моем судне, давай не темни. - Капитан пыхнул своей длинной трубкой и пристально взглянул на меня. Мне было интересно, чего они туда набивают, в трубки свои? Я сам не курил никогда - просто из чувства протеста: все вокруг курили, значит, я не буду. Бунтарские замашки...
  - Капитан, я обворовал канцлера-казначея, и тем навлек на себя и своих друзей гнев государства.
  Капитан закашлялся, сплюнул и, сипя, спросил:
  - Так это был ты? Весь город гудел от такой наглости. Всех бандитов вывернули наизнанку - искали грабителя. А он - вон он: хромой и наглый! Хе-хе-хе... ну ты и безумец! Уж на что я считал себя полным безумцем, но ты переплюнул и меня! Круто, круто... А зачем тебе надо было столько денег, чтобы подвергать риску свою жизнь и жизнь друзей?
  - Понимаешь, Мессер, я не думал, что они так быстро до меня доберутся. Неужели бы я подставил кого-нибудь по своей воле... Впрочем, чего тебе доказывать - хочешь верь, хочешь не верь. В общем, вычислили они меня - по палке моей, по хромой ноге... и по способностям кое-каким. А деньги мне нужны были, чтобы вылечиться. Они мою подружку убили... пытали. И как только я вылечусь, кое-кто за это ответит.
  У меня перехватило горло - я вспомнил веселую девчонку, проведенные с ней вечера, и мне стало горько и тошно, как будто своими руками убил, болван. Ведь стоило догадаться, что таких людей - ходящих с палкой и одновременно владеющих умением рукопашника - в городе больше нет. Хорошо если Ланкасту не тронули... Когда-нибудь я попрошу у него прощения. Вот только у Карсаны просить прощения уже не придется. Поздно.
  - Ну что же, ты едешь туда, где место таким, как ты, - усмехнулся капитан, - и я. Сборище разбойников всех мастей и наций, контрабандистов, аферистов и шулеров, капитанов и скупщиков краденого. В общем, как в обычной столице. - Он засмеялся и, посасывая свою трубку, продолжил: - Управляют Малимом и всем островом пять самых сильных капитанов. У каждого под началом флот из нескольких кораблей. Законы? Да практически нет законов: не сможешь отбиться - никто не будет интересоваться, почему тебя убили. Разрешено все, что не мешает жить кому-то. Если этот кто-то посчитает, что ты ему мешаешь жить, он постарается устранить помеху, если сможет. Вот и все, в общем-то. Поэтому мой тебе совет: молчи про свои капиталы и постарайся выглядеть как можно более неопасным. Честно говоря, если бы меня не приперло, я бы не согласился туда идти. Удивительно, что ты решил там отстояться... Или я тебя плохо знаю. Этот остров - сборище всех подонков, каких только можно себе представить.
  - Ты меня огорчил. Лично мне наплевать, кто там чего шибко из себя строит, но вот эта парочка, что со мной, они не привыкли к такой жизни.
  - Ну так еще не поздно повернуть, нет? - Капитан Мессер опять засмеялся, потом замолчал и грустно сказал: - Некуда нам деваться, Викор. Если только на Вантун или Кардизон, так на первом башку отрубят мелкие желтые обезьяны, а на втором - бородатые и ушасты. Куда деваться-то? Пока на Тантугу, ну а там всегда можно куда-то уйти. Посмотрим. Иди отдыхай - тебе сегодня досталось. Что, много народа было в засаде у лекарки?
  - Десять человек.
  - И ты всех уложил? Ну, силен ты, парень...
  - Мне темнота помогла - я хорошо вижу в темноте. А они плохо.
  - В темноте видишь? Интересно, слышал я про такие дела. Маги в темноте видят хорошо, но не все, а те, которые стихиями управлять умеют. Они и видят как-то за счет этих стихий. Очень ценят этих стихийников - редкий дар. Реже, чем лекарский. Поразмышляй над этим...
  - Сомневаюсь, что я стихийник. Ладно, Мессер, пойду я отдыхать. Ты где нам места выделил?
  - В большой каюте. Там есть десять мест. Эта шхуна строилась ведь как яхта - места всем хватит, даже два гальюна есть. Шагай, спи. Через дня три-четыре будем на месте.
  Так и вышло: через три дня сумасшедшей скачки по волнам на горизонте показался берег - Тантуга. Это была он, остров пиратов. Мессер сразу, как будто бывал тут сто раз (возможно так и было) завернул в тихую бухту, где на рейде стояли множество разнообразных кораблей - их было не меньше пяти десятков, как я сходу насчитал. У пристани не было никого, кроме нескольких шлюпок. Как я понял, здесь не принято подходить сразу к причалам - впрочем, скорее всего, глубина не позволяет. Весь берег был застроен домишками, складами, на берегу толпились люди, что-то обсуждая, перебирая барахло из шлюпок, на моих глазах вспыхнула потасовка: двое выхватили сабли и начали рубиться - через пять минут одного уже оттаскивали за ноги от причала.
  Я как-то затосковал... Если я сойду на берег тут, знаю, что поубиваю кучу народа, а мне уже претило проливать кровь - только если не будет другой возможности выжить. Хватит с меня войн. И тут же задумался: а что я еще умею делать? Если не убивать, так обучать убийству. Кстати сказать, после того случая, когда на нас с Карсаной напали молодые дворянские детки, у меня сильно поубавилось желание обучать подобных им смертельных штучкам. Я же учил их как будущих офицеров, которые отправятся на войну, учил выживать - а они будут ходить по улицам и тренироваться на простолюдинах?
  Очень не понравилось мне отсутствие закона на Пиратских островах. Любой может напасть на любого? Это что за жизнь-то такая? И тут же стало смешно: я ведь многие годы жил в таких условиях, где каждый может на тебя напасть, - мне ли привыкать? Сейчас надо решить вопрос с жильем, потом посмотрим... Кто мне мешает уехать отсюда, когда я вылечусь? Если вылечусь...
  Подошел капитан.
  - Знаешь, Викор, я предлагаю вот что: ты отправляйся на берег, присмотри там жилье для себя и своих лекарей, а они пусть пока побудут на борту шхуны - чего им таскаться без толку. Потом подойдешь на причал, помашешь нам палкой - мы тебя заберем. Это будет правильно. За них не беспокойся - на борту они в безопасности. И... береги свои карманы на берегу.
  Через полчаса я уже шагал по улицам города, хотя городом, в обычном понимании этого слова, его трудно было назвать: каждый из домишек представлял собой маленькую крепость - крепкие двери, ворота, ставни и решетки - такое впечатление, что люди собираются выдерживать длительную осаду, а не просто жить. Впрочем, жизнь текла тут весьма бурно, в прямом смысле: люди бродили по щиколотку в нечистотах, отбросах и мусоре, - похоже, мало кто здесь заботился о санитарии, а помои выплескивались прямо на мостовую. Да и мостовой-то не было - просто утоптанная земля, которая наверняка превращалась во время ливня в болото.
  Я шел и думал: человек не предполагает, насколько он зависит от цивилизации, от каких-то правил и законов, пока не попадает в место, где законов нет, кроме закона сильного. Когда ты сильный - бери что хочешь, делай что хочешь - если только не найдется кто-то еще более сильный... процесс бесконечен. Интересно, как могло развиться общество, не сдерживаемое законом? Это мне предстояло скоро узнать.
  Люди шли с тюками, сумками, просто прогуливались, из дверей увеселительных заведений выходили и выпадали клиенты разной степени опьянения. Как я заметил, трактиров тут было огромное количество. Очевидно это основной вид деятельности местных 'бизнесменов'. Оно и понятно. Пираты, сойдя с корабля, в первую очередь идут куда? В кабак. А там уже и начинается: скупка награбленного, пьяные сделки, обман и продажа за бутылку - нормальная практика.
   Город был небольшой, в сравнении со столицей Арании, где я уже побывал. По моим прикидкам, тут жило тысяч двадцать (так и оказалось - узнал я у Мессера). Поместья крупных пиратов вызывали почтение. Окруженные высокими заборами, с охраной по периметру, они точно были похожи на небольшие крепости или замки рыцарей. Так-то я не заметил особо страшных действий со стороны всех этих людей - на улицах не ели трупы, не убивали направо и налево, не было никакой резни или особо мерзких действий - так же, как и в обычных городах, шла жизнь, просто тут она, в отличие от знакомых мне мест, саморегулировалась.
  Я внимательно осматривал дома на предмет продажи, но так и не заметил, чтобы какие-то из них пустовали. Впрочем, если бы даже заметил, как бы я узнал, что они продаются? Табличка? Как ни прискорбно признаться, я был неграмотен. Да, да - я вообще не умел читать и писать в этом мире, как ни смешно об этом говорить. Ни Катун, ни Мараса с Ланкастой не научили меня писать и читать - им как-то и в голову не приходило, что я не умею этого делать. А признаться мне было стыдно. Работа моя не требовала знания грамоты - вот как-то так и бродил по миру неграмотным.
  Итак, как мне найти пригодное жилье? Идеально - это лавка в хорошем месте, а из нее мы сделаем лекарский пункт. Где знают все и про всех? Там, где больше всего болтают, - в трактире, конечно. Все слухи, вся информация всегда стекается в такие места, где людям развязывает язык алкоголь. Значит, моя дорога в трактир.
  Выбрал питейное заведение - на его вывеске был нарисован кит, с удовольствием на усатой морде пожирающий кораблик, с которого сигали с вытаращенными глазами мелкие человечки. Меня заинтересовала сам кит - с какого хрена ему приделаны усы, как у кота? Напоминало старый мультик - кит-кот. Похоже, трактир так и назывался - 'Усатый кит'. Так оно и оказалось.
  Народу в заведении было не густо - время неурочное, основная масса посетителей в такие точки стягивается ближе к вечеру, поэтому я легко нашел себе столик возле зарешеченного окна, откуда мне удобно было наблюдать и за входом, и за залом, и за пробегающими по улице прохожими. Ко мне подошла официантка, наряд которой - короткая юбка, передничек и кофточка с таким глубоким декольте, что из него едва не вываливалась грудь, - ясно указывал на ее основную профессию.
  - Что желаете? Для вас, все что угодно...
  Я осмотрел с ног до головы женщину явно не первой степени свежести, попахивающую дешевыми духами и потом, и сказал:
  - Красавица, принеси мне просто кружку пива и чего-нибудь закусить - соленого сыра и чего-то еще к пиву.
  - С вас серебряник. Деньги вперед.
  Я отдал серебряник и стал дожидаться своего заказа. Цены здесь были повыше, чем на материке, раза в два. Ну это и понятно - сюда надо привезти еще.
   Официантка принесла заказ, грохнула на стол и собралась уходить, недовольная, что я не клюнул на ее великолепные достоинства.
  - Красавица, погоди-ка, мне надо поговорить с кем-то, кто хорошо знает город. Я заплачу за информацию. Присядь ко мне.
  - Два серебряника. Это все равно, как если бы вы ушли со мной в комнату - время-то идет, я не работаю.
  - Да без проблем - на, получи за услуги, - я достал две монетки и отдал официантке, - главное, чтобы ты действительно что-то знала.
  - А что вас интересует? - На ее жестком лице загорелся интерес. Ей, скорее всего, было около тридцати лет, а может, и меньше, но нездоровый образ жизни наложил отпечаток и сильно состарил ее. Я прикинул: если ее прилично одеть, нанести макияж, вымыть волосы и сделать прическу - будет вполне приятная девица. Вот только пусть кто-то другой этим занимается.
  - Я ищу себе купеческую лавку - где-то в приличном месте, большую, хорошо защищенную. Ты не слышала о том, что кто-то продает такую?
  - Вы хотите купить лавку... ага... - На лице официантки отразились все ее мысли: вот сидит заезжий лох, у него есть бабло, можно его ограбить, или поживиться каким-то способом за его счет. Мужик хромой, вряд ли окажет сопротивление... это шанс разбогатеть.
  А может, я ошибаюсь? И девушка просто думает, как мне помочь? Нет уж, лучше предположить худшее и ошибиться потом в лучшую сторону.
  - А деньги у вас с собой? Есть одна лавка - купец умер, не переварил кинжала, случайно попавшего ему в брюхо. Хотел обмануть в расчетах Маленького Костана, тот и всадил ему в кинжал брюхо. Жена купца продает лавку - собралась ехать на материк. Если хотите успеть, пошли, я провожу к хозяйке. Она хотела за лавку сто золотых. Есть деньги? - Официантка с жадным интересом посмотрела на меня.
  Я помедлил:
  - Да, есть.
  - Но я тоже хочу тогда комиссионные, три процента. Три золотых.
  - Два, и по рукам. Иди, собирайся - не пойдешь же ты по улицам в этом передничке?
  Официантка убежала по лестнице наверх, шепнув что-то на ухо бармену, видимо, хозяину заведения. Тот подозвал пацаненка, крутившегося под ногами, и он галопом помчался на улицу. Я зорко наблюдал за всем происходящим - оно не вызывало у меня сомнений. Но попробовать стоило.
  Официантка вышла минут через пятнадцать, одетая как обычная женщина этого мира - никогда бы не подумал, что совсем недавно она бегала тут в чулках с подвязками, недостающими до края юбки на ладонь.
  - Пойдемте, тут идти минут пятнадцать.
  Я пошел за ней, всем своим видом изображая смирение и неловкость. Официантка посмотрела на меня, хотела что-то сказать, потом осеклась и решительно зашагала вперед. Мне показалось, но у нее в глазах как будто проскользнула жалость к убогому, - может, просто показалось. Кривая улица привела нас на окраину города, в довольно безлюдное место - там был тупик. Девушка громко сказала:
  - Ну вот, пришли!
  Тут же из-за угла показались четверо вооруженных мужчин, которые перекрыли мне пути отступления. Первый, высокий мужчина со шрамом, пересекающим нос и сваливающим его немного набок, сказал:
  - Ну что, приезжий, вытряхай мошну. Увы, сегодня не твой день.
  Я оглянулся на девушку, она пожала плечами, пряча глаза:
  - Мне тоже надо как-то выживать... Одинокой девушке непросто жить.
  Я посмотрел на грабителей:
  - Господа! Я предлагаю вам покинуть это место - в противном случае вы умрете.
  Высокий засмеялся:
  - Слушай, а ты молодец, хорошо держишься. Жалко, что придется тебя убить - веселый парень. Отдай деньги, что у тебя есть, и уходи. Я оставлю тебя в живых. Вот тебе будет урок - не верь бабам.
  - Сами-то хороши! - фыркнула девушка. - Куда вы без баб-то! Сами себя трахать будете, что ли?
  - Эй ты, шлюха! Говори, да не заговаривайся! Знай свое место! - Высокий рассердился, отвлекся на официантку и не заметил, как в его груди возникла рукоять метательного ножа. Он схватился за нее рукой, покачнулся и упал навзничь мертвый. Бандиты не сразу поняли, что случилось, потом двое напали на меня с визгом и криками:
  - Вали урода!
  Я молниеносно выхватил из трости меч - один из напавших сразу рухнул с разрубленным животом, сжимая обеими руками вываливающиеся кишки, удар второго я отбил ножнами и обратным движением перерубил ему бедро, из которого фонтаном брызнула кровь. Бандит упал на землю, подвывая и зажав рану. Третий, стоявший в оцепенении, кинулся бежать, но свалился, с ножом в затылке. Я обошел лежащих, еще живых грабителей, и воткнул каждому меч в сердце - не люблю оставлять за спиной живых врагов. Да и не жильцы они были уже при таких ранах. Собрал ножи, вытер их об одежду разбойников и вложил обратно в перевязь. Обтер меч, стряхнув с него густые красные капли, потом, не вставляя в ножны, подошел к оцепеневшей официантке.
  Она с ужасом наблюдала за моими действиями, затем опустилась на колени и попросила:
  - Не убивайте меня! Я не хотела, чтобы вас убили, они обещали, что, если вы отдадите все, вас не тронут.
  - Давно работаешь на них? Впрочем, какое мне дело. Удивительно, что ты еще дожила до этого дня. Тебя давно должны были прирезать - или клиенты, или бандиты. Дура ты... Ладно, про лавку - это все брехня, что ли?
  - Нет, нет, есть такая лавка! Все точно, если оставите в живых, я вас туда провожу! - Девушка с надеждой смотрела на меня, не вставая с колен.
  - Ладно, пошли... сейчас, я только этих придурков обыщу...
  Я вывернул карманы бандитов: в них было негусто - несколько серебряных монет, только у высокого нашелся золотой. Оружие их было дешевеньким, хотя и хорошо ухоженным. Ясно, что банда не особо шиковала. Скоро я уже шел за девушкой, которую предупредил: если она даже и быстро бегает, убежать от метательного ножа не сумеет, а как я их бросаю, она видела.
  Через двадцать минут мы стояли у большого дома в два этажа, на нижнем располагалась раньше лавка, на вывеске которой были нарисованы различные предметы обихода: нитки-иголки, ножницы, кипы тканей и всякое разное. Ставни были закрыты, дверь в лавку тоже. Пришлось довольно долго стучать, пока двери в дом не открылись, и оттуда не вышел крепкий мужчина, вооруженный как солдат:
  - Что стучите? Чего хотели?
  - Я узнал, что лавка продается, хотел бы переговорить с хозяином.
  - Хозяин умер. Есть хозяйка. Будете разговаривать с ней?
  - Хм... само собой буду. Я могу войти?
  - Да, входите. А эта... мм... дама - с вами?
  - Уже нет. Давай, вали отсюда, - обратился я к официантке.
  - А мои деньги?
  - Какие деньги? - не понял я.
  - Ну, комиссионные!
  Меня охватила ярость. Похоже, я даже дернулся к девке - не знаю, что она увидела в моем лице, но рванула по улице так, как будто за ней гнались черти.
  Я шагнул за порог дома и оказался в длинном коридоре, заканчивающемся лестницей, ведущей наверх. Впустивший меня мужчина, по манерам и поведению типичный охранник богатого человека, попросил подождать меня внизу и поднялся по лестнице наверх. Через минут пять послышались шаги, и вниз спустилась женщина лет сорока пяти, одетая неброско, но - в платье, сшитое из недешевых тканей, с брошкой на груди, блестевшей камнями.
  - Приветствую вас. Мне сказали, вы интересовались лавкой? - Она с сомнением посмотрела на мой дешевый прикид и клюку в руке.
  - Да, я бы хотел купить вашу лавку. Если вы, конечно, ее продаете.
  - Продаю. Но не хочу вас обидеть - я дешево продавать не буду. У меня уже было много предложений сбыть ее за гроши, слетелись, как воронье, когда муж умер, и я решила уехать... - Она нахмурилась, как бы решая, стоит ли далее продолжать разговор.
  - Не сомневайтесь, я не собираюсь покупать у вас за гроши, и вообще, неплохо было бы узнать, что вы считаете грошами, а что настоящей ценой. Может, мы перейдем к делу, а не будем кричать как на базаре?
  Женщина слегка улыбнулась:
  - Хорошо. Пойдемте в лавку, там и поговорим.
  Она открыла боковую дверь. И мы прошли в длинную комнату, с прилавком с одной стороны и пустым пространством с другой. Окна были закрыты ставнями, потому в торговом зале было темно. Женщина подумала, и сказала:
  - Забыла, что окна-то закрыты, давайте перейдем наверх. Она подождала, когда я выйду, прошла вперед, и скоро я, постукивая палкой по деревянным лакированным ступеням, поднимался по лестнице.
   Мы вошли в большую светлую комнату, где стоял дубовый стол с десятком стульев вокруг него, а стены были задрапированы тканевыми обоями. Создавалось впечатление некой английской гостиной - такой, какую нам всегда показывали в фильмах про Шерлока Холмса. Мы уселись за стол, друг против друга, женщина положила руки на полированную поверхность, и спросила:
  - Как мне вас звать?
  - Я - Викор, а вы?
  - Я - Магира. Домом, лавкой владел мой муж, Ансельт. Он настоял, чтобы мы переехали на Тантугу, хотел заработать капитал на скупке у пиратов. Я была против, но разве удержишь мужика, если он вбил что-то себе в голову. Вот так и оказались тут. Теперь мужа нет, а я хочу уехать.
  - А от чего он умер? Мне что-то говорили о разборках. Но я ничего не знаю. Вы не обессудьте, я должен знать историю дома, прежде чем его покупать, мне тоже не нужны лишние неприятности...
  - Я понимаю. Муж занимался скупкой товара у пиратов, один из них решил, что его обманули в расчетах. Может, и правда муж его обманул, может, ему привиделось спьяну, но он убил его и сбежал. Вот и заработал муженек себе капитал, - горько усмехнулась женщина, и вокруг ее глаз побежали сеточки морщин. - Я больше ни одной лишней минуты не хочу оставаться на проклятом острове, живущем за счет чужой беды. Сбережений у меня достаточно, чтобы уехать и жить вполне безбедно до конца жизни - слава богу, у мужа хватало ума, чтобы переправлять деньги в банки империи. Ладно, теперь к делу: за лавку и дом, с обстановкой, оборудованием и всем, всем, всем, я хочу триста золотых. Заверяю вас, эта сумма как минимум в три раза меньше, чем реальная стоимость. Что скажете теперь?
  - Что есть в доме? Я не осматривал его. Просто расскажите пока словами. Сумма меня не пугает, но надо знать что почем.
  - Хорошо. Лавку вы видели, наверху шесть комнат - спальни, гостиная - мы в ней сидим, туалет - да, у нас туалет с унитазом, даже для столицы это редкая вещь, только в самых богатых домах имеется. Внизу - кухня, кладовые, ванная комната и еще один туалет - для охраны и прислуги. Двор закрытый: высокий забор, площадка, пригодная, чтобы загнать несколько повозок, склады. На территории владения - колодец. Дом может выдержать долгую осаду - муж строил с таким расчетом. Тут всегда неспокойно - то пиратские владыки между собой воюют, то на них кто-то нападет со стороны, в общем, весело бывает. Склады почти пустые - я распродала и товары, и продукты. Ну вот, вроде, и все. Теперь ваше слово.
  - Меня устраивает ваша цена. Я не буду торговаться, хотя, думаю, я бы смог выторговать приличную скидку. Мне, кстати, называли другую сумму, за которую вы все отдаете. Ну да бог с вами. Меня больше беспокоит законность сделки. Как я могу узнать, что именно вы владелица этого поместья, и что не явится вдруг некто и не заявит, что он хозяин этого дома? Кроме того мне хотелось быть уверенным, что дом находится не под залогом и что на него нет претендентов? Как можно все это выяснить?
  - Никак. Стряпчего у нас нет. Я вам напишу расписку, что получила за дом сумму, распишутся два свидетеля - вот и будет вам законность. Видно, что вы приезжий, - усмехнулась женщина. - Тут тоже есть определенные понятия о честности - нечестные заканчивают плохо. - Она нахмурилась: - Вот мой муж в этом и убедился. Ну так что, будет сделка?
  - Будет. Давайте так сделаем: деньги у меня на судне, мне нужно время, чтобы сходить туда, забрать их и привезти вам. А вы пока подготовьте договор-расписку, имя покупателя пока не вписывайте, потом впишем, хорошо?
  - Хорошо. Только... желательно бы получить задаток.
  - Сколько надо задатка?
  - Пятьдесят монет будет достаточно. Золотых, конечно.
  Я достал из кармана увесистый мешочек и положил на стол:
  - Пересчитайте. Здесь ровно пятьдесят золотых. Расписку писать не будем - рассчитываю на вашу порядочность... и благоразумие. А я на судно. Когда вы выедете, после заключения сделки?
  - Ну-у-у... надеюсь, переночевать-то вы мне позволите, а утром - сяду на корабль и на материк. Хватит с меня приключений.
  - Все ясно. Ждите меня - я скоро буду.
  Я поднялся и пошел к выходу, сопровождаемый молчаливым охранником. Он открыл дверь, выпустил меня наружу и неожиданно спросил:
  - Господин Викор, а вам случайно не нужны будут охранники на службу? Госпожа уезжает, наш контракт заканчивается...
  Я посмотрел на мужчину: вполне приятное лицо видавшего виды человека, оружие носит с уверенностью старого вояки, чувствуется военная косточка.
  - А сколько всего охранников?
  - Нас пятеро. Было больше, но когда муж госпожи умер, часть уволили. Если вы собираетесь вести тут дело, без охраны вам не обойтись. Я вижу, что вы человек непростой и не такой беззащитный, каким хотите казаться, - он усмехнулся, - но постоянно не спать и быть всегда настороже вы не сможете, а потому - без охраны никак нельзя.
  - Тебя как звать?
  - Каран. Я начальник охраны этого дома.
  - Каран, поясни мне такую вещь: как вы не смогли уберечь хозяина от нападения клиента? И почему он ушел живым, после убийства? Мне это обязательно надо знать, чтобы принять решение.
  Мужчина внимательно посмотрел мне в глаза:
  - Я понимаю, о чем вы думаете - не были ли охранники в сговоре с убийцей? Нет. Клянусь вам. Хозяин имел дурную привычку совершать сделки по особо важным делам наедине с клиентами, несмотря на то, что я не раз говорил ему, что это дурно кончится. Вот и нарвался на кинжал... А то, что тот ушел безнаказанным - нас рядом не было. Кстати сказать, не так давно его нашли в канаве - шею видимо по пьянке себе сломал. - Он усмехнулся и открыто заявил: - У нас тоже есть свои понятия о чести.
  - Сколько вы получали у этих хозяев?
  - По шесть серебряников в день, плюс мне дополнительно четыре - за должность.
  Я быстро прикинул в уме: около пятидесяти золотых в месяц... довольно круто получается. Однако безопасность дороже. У меня денег на несколько лет хватит, охранять капитал тоже нужно - пусть они останутся.
  - Хорошо, я вас беру на тех же условиях. Как только госпожа уедет - приступаете к службе у меня. Сразу хочу предупредить: я знаю, что такое дисциплина и профессионализм, и если мне не понравится ваша служба, мы расстанемся. Это ясно?
  - Ясно, конечно. У меня воинская дисциплина, я сам бывший военный. - Выражение его лица стало менее напряженным, видимо, Карану не хотелось услышать отказ. - Вы не ошибетесь в нас, господин Викор, клянусь. Спасибо за доверие.
  Я не стал расспрашивать охранника, почему он попал на Пиратские острова - будет еще время поговорить. И так понятно, что неспроста, тут все отверженные - либо беглецы, либо разбойники. Я подумал немного:
  - Каран, ты не мог бы выделить мне двух человек, помочь перенести вещи, ну и для охраны, пока я буду идти по городу?
  - Конечно, сейчас сделаем!
  Он крикнул вглубь дома, оттуда вышли двое похожих на него парней - в кольчугах, при саблях и кинжалах.
  - Суртан и Кадаг, сейчас идете с господином Викором, охраняете его, делаете все, что он вам скажет. Поможете перенести вещи, обеспечите безопасность. С завтрашнего дня... считайте с сегодняшнего, мы на него работаем. Все ясно?
  - Да. Будет исполнено. - Охранники кивнули мне, и скоро мы уже шагали по улице вниз, к причалам.
  Дойдя до моря, я помахал палкой в направлении стоящего на якоре судну, и от него отделилась шлюпка, ранее болтавшаяся на воде возле борта.
  Матросы с удивлением посмотрели на сопровождающих меня охранников в железе, но ничего не сказали, и мы отправились на шхуну. Наскоро собрав свое барахло, а именно: несколько тысяч золотых монет в узлах, мы загрузились в шлюпку, под напутствие капитана:
  - Удачи, Викор... Почему-то мне кажется, что мы скоро свидимся, или я не капитан Мессер! - Он усмехнулся и ушел к себе в каюту.
  Дорога к новому дому не заняла много времени - переноску вещей взяли на себя охранники, что я воспринял с удовольствием - тащить несколько десятков килограммов на своем горбу было не очень приятно. Наша группа на улицах города не вызвала никакого интереса - таких было каждый второй: купец в сопровождении охранников и носильщиков, волокущих некий товар. Того, что грузом являлись золотые монеты, не знал никто, кроме меня и моих близких, которые отправились вместе со мной.
  Тетушка Мараса была настроена довольно благодушно - ей было все интересно. В общем-то, а что она потеряла, кроме своего дома? Жила одна, скучно, теперь вот новая интересная жизнь... и даже мужчина рядом нарисовался - Амалон. Ее беспокоило только отсутствие жилья, но я обрисовал ситуацию, и она горела нетерпением увидеть новый дом. Я ей объяснил, что оформляю жилище на ее имя, взамен утраченного. Это будет ее дом - что захочет, то с ним и сделает.
  Амалон был счастлив. Он отличался от Марасы более широкими взглядами, видал все и вся, и жизнь после ссылки для него была в радость. Теперь рядом с ним оказалась его милая, появилась свобода, а вместе с ней - перспектива жить, как ему хочется, - это ли не повод для радости?
  Скоро мы все сидели за столом в гостиной, напротив хозяйки дома. Расписка-договор уже была готова, я дал прочитать ее Амалону, который с удивлением принял ее, но ничего не сказал по этому поводу. Он не знал, что я неграмотен... Амалон кивнул, и в расписку вписали имя Марасы. Внизу пергаментного листа расписались бывшая хозяйка дома, Мараса и Каран с еще одним охранником, как свидетели. Я передал Магире двести пятьдесят золотых - задаток в пятьдесят был уже у нее на руках - и сделка свершилась. Магира ушла к себе в спальню, потом вернулась и спросила:
  - Вы слуг оставите или уволите? Давайте я приглашу их, а там сами решите, что с ними делать. - Она удалилась и через несколько минут возвратилась в сопровождении женщины лет пятидесяти и двух мужчин приблизительно такого же возраста:
  - Это вот кухарка, Алана, ее муж Старн, а это Маст. Мужчины занимаются хозяйством, уборкой, следят за чистотой и исправностью всего поместья. Получали они у меня по два серебряника в день. Нужны они или нет - решать только вам. Живут они внизу, рядом с помещением для охранников. Ну все, Алана, Старн, Маст, Каран и остальные ребята, - обратилась она к слугам и охранникам, которые после заключения сделки еще не покинули помещение, - вы у меня служите последний день. Спасибо за верность и прощайте. Теперь в доме новые хозяева - вот они. Я выдам вам выходное пособие, зайдите ко мне чуть попозже. О будущей службе договаривайтесь с новыми хозяевами. Ну, все. Я к себе, собираться. Потом схожу в порт, узнаю, если есть отходящий корабль на материк, и, возможно, я уже сегодня съеду. Если нет - завтра утром. Не хочу ни одной лишней минуты тут оставаться... - Магира направилась к себе, потом обернулась: - Каран, выдели мне сопровождение. Пока я на острове, ты служишь у меня.
  - Конечно, госпожа. Сейчас сделаем. - Он встал и вышел со своей бывшей хозяйкой.
  Я посмотрел на грустных слуг:
  - Вы остаетесь служить, как и служили. Для вас ничего не изменилось. Жалованье то же, что и было.
  - Спасибо, господин! - Слуги поклонились, на их лицах было написано облегчение - ну кому охота снова искать место, уходя с насиженного?
  - Меня зовите господин Викор, это госпожа Мараса, а это господин Амалон, великий лекарь и маг, - усмехнулся я, подумав: 'Пусть разносят весть по соседям'. - Господин Амалон теперь будет лечить жителей города, он бывший лекарь императора. Так что можете приглашать клиентов. И еще: кто знает художника? Нам надо сменить вывеску.
  - Я знаю, господин Викор, сегодня же могу пригласить, - отозвался Старн, - он недалеко живет. Правда, злоупотребляет спиртным. Не знаю, возможно, он спит сейчас пьяный, но попробовать сходить можно.
  - Давай сходи, тащи его сюда. Кстати, кто знает, где тут продаются лечебные травы и всякие магические предметы? Господин Амалон, расскажете, что надо?
  - Конечно. Я сейчас составлю список. Надо будет поискать - без некоторых важных предметов и ингредиентов вообще нельзя заниматься лечением и магией. - Амалон сочился удовольствием - ему все ужасно нравилось, наконец-то, он займется любимым делом.
  Я смотрел на своих спутников - они были довольны переменами - и думал:
  'А где мое какое место в этом мире? Чем я могу заниматься? Лекарить? Я не умею... да и желания учиться этому нет никакого. Воевать? Честно говоря - наелся досыта. Где мое место в этом мире? В этом мире? А что я знаю об этом мире? Почему я зациклился на том, какое мое место, что я должен делать? Главное - вылечить ногу, стать полноценным человеком. А потом... да, что потом? Путешествовать, смотреть мир! Почему бы и нет? Много ли мне надо - поесть, прикрыть наготу, крышу над головой и приятное душе общество, - что еще нужно человеку, чтобы быть счастливым? Вот только еще должок надо отдать кое-кому. Карсана... бедная девочка. Честное слово, не думал, что так закончится. Аз воздам...'.
  Следующие несколько дней прошли в суете - все вокруг буквально кипело. Мараса взяла дела в вои руки: в доме была произведена генеральная уборка - все вычистили, вымыли, внутри и снаружи, лавку переделали под приемную для посетителей. Как оказалось, у Амалона не нашлось конкурентов в этом городе - его уровня магов-целителей здесь не было никогда. Так, пара лекарей-знахарей, вроде Марасы, но они никак не могли соперничать с имперским магом.
  Только я был расстроен: как оказалось, нужных для моего лечения ингредиентов тут не нашлось, их необходимо было заказывать с материка. А это должно занять не меньше недели-двух. Амалон сделал заказ купцам - они пообещали привезти.
  Я сознался Амалону, что абсолютно неграмотен. Он никак не мог в это поверить, поскольку я изъяснялся не как простолюдин, которого не учили читать и писать, поэтому мне пришлось рассказать ему правду о том, как я сюда попал, о своем мире. Он был потрясен услышанным, и теперь каждый день мы подолгу с ним беседовали: я рассказывал ему о Земле, он же - о жизни здесь. Мне это напоминало наши беседы с Катуном, которого я не мог забыть. Я поведал Амалону о Катуне, и он тоже сожалел о его смерти и несчастной судьбе. В конце концов мы решили, что Амалон будет обучать меня грамоте, - этому мы и стали посвящать все свободное время.
   Ходить на острове особенно было некуда, да и не хотелось. По трактирам шастать и выпивать? Жизнь шла размеренная и тихая. Ну если не считать драк между подвыпившими завсегдатаями питейных заведений. Это добавляло нам клиентов, расплачивающихся полноценными золотыми, - практика Амалона как-то сразу начала давать ощутимый доход. Вот только одно неприятное обстоятельство портило настроение - кто-то стал нам пакостить: то подбросят дохлую кошку во двор, то подожгут угол забора (приходилось потом всем выбегать и тушить), то ночью кинут камень в окно, или бутылку с чернилами в вывеску, - мелко, гнусно и неуловимо.
  Я думал над тем, кто занимается этой гадостью, и у меня на примете было только трое подозреваемых: та девица, которая завела меня в засаду, да два лекаря, что до приезда Амалона были тут в почете (по причине отсутствия настоящих специалистов), а теперь прозябали в полной разрухе, поскольку все клиенты были у нас.
  Мараса принимала тех, кто попроще, а если требовалась помощь настоящего мага - приглашался Амалон.
  Было интересно следить за тем, как он лечил больных. На моих глазах он исцелил человека со сломанной ногой. Как-то к нам притащили пирата, которому камнем из катапульты перебило ногу в голени - она распухла, как бочка, почернела, и того и гляди должна была начаться гангрена. Амалон решительно выгнал из приемной спутников больного, уложил его на деревянную кушетку, вспорол ножом штанину, впившуюся в раздутую ногу и приступил к лечению. Ступня торчала под углом ко всей ноге. Амалон начал с того, что влил в больного с литр травяного отвара, пояснив:
  - Магия магией, но жаропонижающего и противовоспалительного еще никто не отменял.
  Затем он наложил на него руки, и ввел в бессознательное состояние, а после того как пират расслабился и спокойно дал вправить себе ногу (она стала прямая, хоть и распухшая), настал черед настоящей магии. Амалон покрыл место перелома какой-то вонючей мазью красного цвета, наложил руки, произнес какие-то слова, и вдруг вокруг его рук замерцало желтое сияние, а мазь стала на глазах впитываться в ногу, исчезать. Исчез синюшный оттенок, опухоль стала рассасываться. Амалон еще трижды повторил эту процедуру, через каждый час, и после третьей, последней, нога больного, хотя и была все еще припухшей, но уже приобрела розовый здоровый вид.
  - Через три дня нога будет в порядке. С тебя - пятьдесят золотых.
  Пират почертыхался, потом достал мешочек с деньгами и оставил его на столе. Такие операции на острове не мог делать больше никто.
   Амалон удовлетворенно сел за стол, кухарка налила ему чаю, и он стал с удовольствием его пить.
  - Много сил уходит на магию. Довольно сложный случай был. Правда, полегче, чем твой. Ничего, скоро приедут компоненты мази - составим, будем тебя лечить. Ну нет тут драконьей крови и хвоста ящерицы! Ну что поделаешь... А они непременные компоненты мази - ускоряют регенерацию тканей, соединяют магию и процессы регенерации в твоем организме. Так-то они не сильно дорогие, не то что тебе говорили, но очень дефицитные.
  - Скажите, Амалон, а что за свечение у вас из рук было?
  - Ты видел свечение? Хм... интересно. Я подозревал, что у тебя способности к магии, но не думал, что до такой степени. Чтобы видеть свечение, надо обладать уровнем магии не меньше моего... Жаль, что тебя никто не учил. Без умения - это бесполезно. Чтобы тебя чему-то научить, надо, чтобы ты умел читать и писать. Я заказал нужные книги, должны привезти. Как только придет корабль с заказом, вылечим тебя, и засядешь за учебу. Хватит ходить неучем. Маг должен быть магом, а не пырять железкой, как простой солдат.
  - Амалон, меня беспокоят вот эти пакости - я должен разобраться, кто их устраивает. Если их спустить с рук, то тот, кто делает гадости, может перейти к более крупным подлостям. Сегодня же займусь этим делом.
  - Займись. Меня это тоже беспокоит...
  Через час я сидел в знакомом трактире и высматривал официантку. Она подошла с дежурной улыбкой, но при виде меня сразу потухла и улыбка сменилась злым оскалом:
  - Чего надо? Чего приперся? Век бы тебя не видать!
  - Что же ты такая неласковая, подруга дорогая. Это случайно не ты пакости нам устраиваешь? Присядь-ка за столик, поговорим...
  - Не буду я с тобой за стол садиться! Сейчас вышибалу покличу, и тебя выкинут отсюда, мерзкий урод! Никаких я пакостей не устраивала, в гробу я тебя видала!
  - Значит, не устраивала, точно?
  - Ничего я не устраивала! Эй, Бамбуз, выкини отсюда этого урода, он работать мешает!
  Ко мне подошел здоровый детина с лицом, обезображенным многочисленными ударами кулаков, кружек и стульев, настоящий трактирный волк.
  - Ты чо, хромой, совсем спятил? Ты чо к девушке пристаешь, урод?! Пошел вон отсюда, последнюю ногу переломаю!
  Напрасно он это сказал. После того как я стал инвалидом, любой намек на мое увечье, любое оскорбление, основанное на моей беде, приводило меня в состояние берсерка.
  Меня затрясло от ненависти, а вышибала взял меня за шиворот и попытался поднять из-за стола - это у него не получилось, все-таки сто килограммов костей и мышц. Потом лицо у него удивленно застыло - после того как я, не вставая с места, резко ударил ему в солнечное сплетение. Удар в солнечное сплетение, если его направить как надо, по правильной траектории и с нужной силой, убивает человека наповал. Я убивать его не хотел, но нокаутировал на раз. Он грохнулся передо мной навзничь и застыл, девка завопила:
  - Уби-и-ил! Он Бамбуза уби-и-ил!
  На меня надвинулись еще двое вышибал с тесаками в руках - я отшвырнул стол, вскочил и выхватил из трости матово блеснувший меч:
  - Еще не поздно всем остановиться - пока все живы. Ваш Бамбуз не умер, а вы, если сделаете еще шаг, будете покойниками. Вам это ясно?
  Одному было ясно, а второй почему-то решил, что он сможет легко снести меня, как ничтожную преграду со своей дороги жизни, и эту самую жизнь потерял, вместе с отрубленной кистью руки. Вторым ударом я чисто снес ему голову. Она моргнула, катясь по полу таверны, и скрылась под столом. Перешагнув через труп, я подошел к стойке, где стоял бледный хозяин заведения, и сказал:
  - Послушай меня, ты, придурок, увольняй быстрее эту суку, иначе ты наживешь с ней большие проблемы. Меня зовут Викор, запомни это имя. Если последует какой-то ответный удар, я приду, убью тебя, убью всех, кто имеет отношение к тебе - слуг, вышибал, вот эту мерзкую девку, и сожгу трактир. Ты веришь мне?
  - Верю. Инцидент исчерпан. Эта девка и правда доставляет слишком много проблем.
  - Хорошо. Я верю, что ты понял. У меня к тебе претензий нет, хотя ты и навел на меня банду при первой нашей встрече. Вопрос закрыт.
  Я вытер меч салфеткой, вложил его в ножны и, хромая, вышел из трактира. Первого из подозреваемых можно вычеркнуть.
   Я уже знал, где живут и практикуют другие лекари, потому найти их не составило труда. Первый не вызвал у меня подозрения. Как оказалось, он вообще собрался переехать на другой остров - наше дело практически задавило его бизнес. Я не почувствовал в нем никаких скрытых желаний нам мстить. Обычный расстроенный человечек, ищущий лучшей доли.
  А вот второй лекарь был более интересен в этом плане.
  Я постучал в дверь под вывеской с клизмой, кружкой и иглой - так местный эскулап обозначил приоритеты своей деятельности - и вошел в грязную комнату, где у стола сидел здоровенный детина лет сорока с вывороченными толстыми губами, похожий на одного моего знакомого по жизни на земле. Пальцами, напоминающими сосиски, он отламывал куски хлеба, разрывал вареную курицу и с чавканьем все это пережевывал, - это напоминало камнедробилку и выглядело довольно гадко.
  - Чо хотел? - нелюбезно спросил толстогубый. - Чо приперся-то?
  - А что так нелюбезно, мужик? - ощетинился я.
  - А не хрена тут шататься, клиентов отпугивать, вали к своему магу сраному!
  - Вот как, значит, ты меня знаешь... Значит, это ты, козлина, пакости строишь? Ты подличаешь потихоньку?
  - Да я бы вас вообще сжег, а не один забор.... - Толстогубый вдруг догадался, что проговорился, покраснел, воровато оглянулся на дверь, на окно, встал, держа что-то за спиной, и сделал пару шагов ко мне, вроде как случайно.
  - Вы у меня всех клиентов отбили, уроды! - Еще шаг. - Раньше ко мне очередь была! - Шаг... - Вы во всем виноваты! - Еще шаг - и бросок здоровенного тела с зажатым в руке мясницким ножом...
  Быстрое движение кистью руки - мужик застыл с метательным ножом в сердце...
   Я столкнул с себя труп, он глухо и мягко упал на пол у ног. Обыскивать дом не стал - мне было противно. Теперь я знал, кто пакостил, только не знал, зачем? Ну что изменил подожженный угол забора? Что изменила дохлая кошка, которую он пытался забросить нам в колодец? Глупый и злой человек....
  Я возвращался домой немного раздраженный, хотя и удовлетворенный проведенной работой - ведь, в общем-то, источник угрозы я устранил, в деле разобрался.
  Дома встретила тетушка Мараса, довольная и сияющая:
  - Корабль пришел, привезли! То, что нужно! Амалон сейчас разбирает лекарства, скоро тебя вылечим!
  У меня захолонуло сердце - неужели? Я столько ждал, столько мучился... неужели, правда все? Мне не верилось...
  Вышел Амалон, улыбающийся и довольный:
  - Завтра начнем. Готовься, Викор. Я думаю, все получится.
  
  Глава 7
  
  В эту ночь я не мог уснуть. Вертелся на постели в своей комнате и думал, думал... перед глазами стояли кровати госпиталя, белые стены палат, врачи, с сожалением смотревшие на меня и покачивающие головами: нет, ничего сделать не можем. Нога как нарочно напоследок ныла, болела, я растирал ее, но ничего не помогало. Уснул только за полночь, измученный, изнуренный, и физически, и морально.
  Утро встретило меня хмурым рассветом - на улице взялся идти затяжной дождь, как будто отрываясь на всю катушку за те дни, что стояла сухая ясная погода. Крупные капли хлопали по лужам, взбивая белую пену, улицы превратились в грязный каток, на котором падали немногочисленные прохожие, кому вздумалось идти в лавку или по каким-то своим тайным делам. Я сидел за столом в гостиной, пил чай с пирожками, смотрел на бесчинство природы и ждал, когда меня позовет Амалон. Изменится ли после излечения моя жизнь? Что в ней изменится, кроме отсутствия боли? Надеюсь, что изменится все.
  Хлопнула дверь, и появился старый маг:
  - Ну что, Викор, ты готов? - Он испытующе взглянул на меня: - Боишься?
  - Да, - честно ответил я, - боюсь, что ничего не получится, боюсь трогать ногу... всего боюсь. Но всю жизнь больше всего я боялся испугаться. Поэтому - пошли. Я готов.
  Я прошел за Амалоном в комнату, где уже были приготовлены: кушетка, застеленная чистой простыней, тазик с водой, тампоны из ткани, разложенные ножи и бутыль со спиртом. В полулитровой банке виднелась фиолетовая мазь, которой предстояло войти в мой организм. От всего этого торжества медицины вкупе с магией меня пробирала дрожь - я так и на войне-то не боялся...
  - Ложись и ни о чем не думай, - Амалон мягко подвел меня к кушетке, - все будет хорошо.
  Я лег и закрыл глаза. Амалон подошел близко, меня вдруг стало тянуть в сон... и я провалился в спасительную черноту. Последующие часы я помнил плохо - мне как будто приснилось, что у меня хрустели кости, с моей ногой что-то делали, мой организм трясся в муках - только я этого не чувствовал... мозг был фактически отключен.
  Очнулся я уже вечером, рядом сидела усталая и бледная тетушка Мараса:
  - Ох, наконец-то очнулся! Мы все переволновались за тебя. Когда Амалон начал ломать тебе ногу, у тебя сердце чуть не остановилось, мы тут бегали, как ненормальные. Я сама, думала, упаду в обморок. Все кровью перемазали, Амалон как выдержал - непонятно, он ведь не молод уже.
  - Тетушка, у нас получилось? Получилось, или нет? - Я вцепился в ее руку так, что ее лицо искривилось от боли.
  - Тихо, тихо - руку сломаешь! Все получилось. Только надо еще неделю проводить сеансы. Быстро нельзя - должны хрящи образоваться, сухожилия как следует срастись. Придется полежать...
  - Тетушка, а нога болит все равно...
  - И будет болеть, ей положено болеть - новое нарастает, как ей не болеть-то. Сейчас поедим с тобой, давай, усаживайся - я сейчас подушку тебе подоткну...
  Следующая неделя прошла в постели - Амалон категорически запретил вставать, чтобы не повредить нарождающиеся ткани ноги. Все это время он обучал меня грамоте, по часу в день. Когда он уходил, я уже самостоятельно писал и писал тексты на незнакомом мне раньше языке. Получалось коряво, но я знал, что только практика поможет мне выработать почерк и писать более-менее красиво. Читать я уже с грехом пополам мог, потому просил Амалона приносить мне книги по магии.
  Разбирая по слогам тексты, отпечатанные ручным способом - типографий тут еще не придумали - я старался впитать в себя как можно больше знаний по магии: почему у меня получилось управлять ветром, и почему не получалось потом, как я ни старался, почему одни люди могут управлять магией, а другие не могут? Как оказалось, маги рождались в количестве один маг на десять-двадцать тысяч человек, и из них только немногие были способны достичь вершин мастерства.
  Никто не знал, откуда берутся способности к магии - авторы трактатов или начинали пространно рассуждать о божественном вмешательстве и провидении, или о случайности, без объяснений этого феномена.
  Было замечено, что больше магов рождается в семьях магов, но это было непредсказуемо. Если вступали в брак два слабых мага, то ребенок иногда получался великим. Тогда по логике, если соединялись два великих мага, ребенок должен был получиться каким-то монстром магии - ан нет, мог оказаться и слабым магом, и вообще не владеющим магией. Авторы недоумевали по этому поводу, а мне хотелось им сказать: 'Господа! Это же гены, это все на генетическом уровне, а маги ваши просто мутанты!'
  Долго размышлял я над тем, почему у меня вдруг оказались магические способности, ведь на Земле я не творил ничего магического. Откуда, вдруг они у меня взялись? Потом стал припоминать: ведь и интуиция потрясающая у меня была, предвидение, и видел я в темноте очень неплохо, лучше всех, можно сказать. А кто знает, может, и на Земле бродят тысячи потенциальных магов, - кто их проверял на магические способности? Лишь единицы-самоучки, называют себя экстрасенсами и уходят в область ментальной маги - для магии другой в технологическом мире просто нет места. Ну кому нужен магический светильник, когда достаточно просто нажать кнопку выключателя, и загорится свет?
  Легенды о волшебниках на Земле ведь не с пустого места взялись, просто наша цивилизация пошла другим путем, и магические способности людям стали не нужны. А раз не нужны - они постепенно атрофировались, как ненужные органы: так ушел от человека звериный нюх, волосы с тела и все остальное, что осталось предкам человечества.
   Сама система магии мне не была понятна, как, впрочем, и всем авторам трактатов, пытающимся подвести под нее базу. Ну почему, если взять лампу, сделанную из особого сплава серебра, меди и олова с добавлением крови дракона, и сказать 'насингатарутах' - она начинает сиять неоновым светом? Ну вот кто может это объяснить? Почему некоторые произнесенные фразы начинают производить какие-то воздействия на неодушевленную материю, но не прямое воздействие, а при использовании катализаторов в виде каких-то ингредиентов, иногда совершенно странных и дичайших? Почему при воздействии на беременную женщину при помощи определенной фразы, а также применив волосы повешенного и слюну бешеной собаки, можно изменить пол будущего ребенка? А иногда для достижения искомого результата бывает достаточно произнести какую-то фразу с определенной модуляцией голосом.
  Самое интересное, как все-таки появлялись эти самые заклинания. Оказывается, они были найдены или случайно, или специальными магами-исследователями.
   Маги-исследователи считались наиболее уникальными, вот только продолжительность жизни они имели самую маленькую по сравнению с другими своими коллегами. Ведь никто не мог предсказать, что случится, если намешать такие-то ингредиенты и сказать такую-то фразу: могла получиться вместо яблока груша, а могло из параллельного мира выскочит чудовище и сожрать на месте самого мага. Кстати, я подозревал, что мое попадание в этот мир как раз и было результатом эксперимента кого-то из местных магов-исследователей.
  Мне их действия, вообще-то, показались чем-то сродни экспериментам земных ученых: 'А что будет, если мы запустим адронный коллайдер? Ведь интересно же, что получится! А вдруг вся вселенная погибнет? Да ну что вы, вероятность этого очень мала. Зато интересно же посмотреть, как бахнет!' - 'Каждые десять миллиардов лет ученые запускают адронный коллайдер'...
  В целом мысль об исследованиях в области магических заклинаний мне была очень интересна. Самые редкие заклинания, случайно или путем опытов добытые исследователями, скрывались, зашифровывались, часто умирали вместе с их первооткрывателями, потом снова случайно открывались новыми исследователями. Часть заклинаний - скорее, большинство из них - переносились на страницы книг и становились доступны большинству магов, и учились они по этим книгам. Под запретом были лишь книги по черной магии - некромантии, вызыванию существ из параллельных миров. Стоить заметить, что существование параллельных миров никак не оспаривалось магическим сообществом, наверное, потому и мой рассказ о том, что я из другого мира, не вызывал у моих слушателей отторжения. Похоже, я был не первый, кто перелетел сюда из неизвестных миров.
  Мне было интересно читать эти трактаты, а то время, когда Амалон приходил меня учить грамоте, мы использовали со смыслом: я пытался изобразить на бумаге те заклинания, что он мне диктовал. Требовалось писать их ровными буквами, красиво, но легко для прочтения.
  Для письма тут применялись гусиные перья, заточенные острым лезвием, и было странно макать перо в чернильницу - сам себе я казался неким Пушкиным... уцелевшим после дуэли.
   К концу недельного заключения и окончания кучи процедур, которых я даже не видел - маг меня усыплял на время проведения лечения - я уже вполне сносно писал и читал. В этом помогал старый амулет, что достался мне от Катуна - амулет, улучшающий мозговую активность.
  Когда Амалон увидел его, то сказал, что это довольно дорогая и древняя вещь, редкость, - удивительно, что нищий его не продал, он мог бы безбедно жить за счет вырученных денег несколько лет. Я не знал, почему Катун не продал амулет - может, память, может, берег на будущее, но факт есть факт - он достался мне и теперь помогал учиться.
  Из трактатов я выяснил, почему произошло такое разделение по способам магии. Один автор предположил, что магический дар сродни искусству пения: один поет тенором, другой баритоном, третий басом, один может петь в трех октавах, а другой нет. Магия условно разделялась на пять уровней, каждый из которых соответствовал определенной силе мага. Маг первого уровня не мог активировать заклинание пятого уровня. Ну, например, ему не было доступно заклинание вызова ветра.
  Меня это ошеломило - теперь я что, маг четвертого-пятого уровня? А почему же я тогда не могу повторить то, что я сделал? Амалон 'успокоил' меня, сказав, что все не так просто и однозначно. Например, маг первого-второго уровней может сделать в определенном направлении магии то, на что не способен маг пятого уровня, но, как говорится, заточенный под другую магию.
  Допустим, Амалон лекарь пятого уровня, практически высшего, но он способен вызвать только легкое дуновение ветерка, которое листок-то шевельнет едва-едва. Зато максимум, что может сделать стихийник в целительстве - залечить небольшую рану, добавить немного жизненной силы объекту. То же самое и с боевыми магами: они умеют метать огненные шары, замораживать, бесконтактно бросать камни во врага, но лечить, или вызвать дождь - почти полный пшик.
  Меня это слегка расстроило - я бы больше предпочел быть боевым магом, на худой конец лекарем. Зачем мне, бойцу, вызывать дождь или подтягивать к поверхности земли воду? Потом я успокоился: при достаточном умении, это гораздо большее по силе оружие, чем какие-то огненные шары или летающие булыжники. Климатическое оружие - что может быть страшнее? А если соединить умения стихийника и знания человека из двадцать первого века, может получиться интересный результат. Только вот до настоящего стихийника мне было еще очень и очень далеко. Как я умудрился вызвать ветер? Какие слова тогда говорил? Помню только, что я матерился по-русски, кричал что-то вслух - вспомнить, бы что... Похоже случайно я произнес слова-заклинания, вот и вызвал ветер. В общем, надо будет во всем этом разбираться и разбираться, после того как я выздоровею окончательно...
  Прошла неделя, и утром ко мне явился Амалон, торжественный и важный, как президент Зимбабве вместе с королевой английской, и заявил:
  - Ну что, хватит лежать, пора и бегать! Поднимайся и иди!
   Я поперхнулся и закашлялся - чуть ли не словами из Библии говорит.
  Я медленно сел на постели, спустил ноги на пол... Правая нога сгибалась, как ей и положено. Несколько минут я привыкал, дожидаясь, когда в голове перестанет шуметь, а в глазах прояснится, и, держась за спинку кровати, поднялся на ноги. Меня качало, как на шхуне во время шторма, и пришлось собрать все свои силы, чтобы не упасть на пол. Потом я оторвался и сделал несколько неверных шагов, пройдя до стены комнаты. За неделю я почти полностью разучился ходить. Это мне было уже знакомо - после госпиталя - и я знал, что через несколько дней способности к хождению восстановятся. Теперь хоть смогу дойти до туалета - пока был лежачим, приходилось обходиться горшком, а это отвратительно.
  За неделю я сильно похудел и ослаб, это сразу чувствовалось. Подняв длинную рубаху, в которую меня обрядили, я посмотрел на свою правую ногу - у меня даже слезы выступили... она ничем не отличалась от левой. Исчезли и рассосались страшные шрамы, покрывавшие ее снизу до самого паха, колено выглядело нормальным и сгибалось как надо, мышцы, правда, были еще слабоваты, - ну а как они должны выглядеть после нескольких лет неиспользования?
  - Амалон, вы на самом деле великий лекарь, - у меня перехватило горло, - вам цены нет!
  - Цена есть всему, Викор, империя уже оценила мои заслуги перед отечеством - еле смылся, как ты выражаешься, от этой благодарности. Да, я умею лечить, но не умею закручивать интриги, а без этого, как оказалось - будь лекарем или воином - путь тебе один: в ссылку, или нищету. Ну не будем о плохом. Давай одевайся, ешь побольше и разрабатывай ногу. И еще: тебе не кажется, что надо плотно заняться учебой? Почему ты не хочешь по-настоящему учиться на мага? Конечно, я не академия, но заверяю тебя, знаний у меня хватает, чтобы слепить из такого сырого материала, как ты, более-менее пристойного мага. Грех забрасывать талант стихийника - их на сто магов один рождается. Я за свою жизнь знал только двух стихийников - один был преподавателем в академии, другой, самоучка, бродил по крестьянским хозяйствам и призывал дождь. В общем, давай-ка обедать и усаживайся за учебу. У тебя есть амулет, с его помощью будешь запоминать заклинания. Переписывай их сам, в свою книгу - я тебе дам чистую - когда переписываешь, легче запоминается. Но надо знать наверняка базовые заклинания, и средства их исполнения - все эти ингредиенты. Записывай их обязательно - иначе точно собьешься.
  Следующие две недели, я совмещал тренировки и учебу: ел, спал, расхаживал по двору, тренировался. Нога еще была слаба, мышцы болели, но это была другая боль - боль восстановления, наращивания мышц, боль здоровья. Шрам с лица Амалон не стал убирать - я воспротивился. Пусть будет, как напоминание о прошлом.
  Учеба продвигалась довольно успешно, за исключением того, что лечить у меня получалось слабо. Сколько ни показывал мне старый маг - я даже участвовал в нескольких лечебных действиях, вполне успешно, - но меня хватало лишь на исцеление порезов, заживление ушибов и снятие воспалений, не больше. Чтобы срастить ногу или руку мне бы потребовалась уйма времени, недели. С даром стихийника оказалось сложнее - Амалон мог только теоретически мне сказать, что надо делать, продиктовать нужные заклинания. Тут нужен был другой мастер, стихийник, или же экспериментировать самому.
  Через дня три после того как я стал ходить, мне пришло в голову, что надо бы уже заняться военной подготовкой. Для этого я выбрал себе партнера - начальника охраны Карана. Он оказался очень недурным фехтовальщиком. Конечно, не таким, как Ланкаста, но очень опытным воякой. Как выяснилось, на Пиратские острова он попал после того, как убил в поединке мужа своей любовницы. Все бы ничего, но она, спасая себя, заявила, что он ворвался к ней в покои, убил мужа и ее изнасиловал. В общем, чтобы избежать суда, заведомо неправедного, и мести влиятельных родственников убитого, он бежал к пиратам - а до этого он был сержантом королевской гвардии.
   В пиратах ему не понравилось. Разгульная жизнь на крови убитых за тряпье людей, пьянки и снова грабежи - все это было не по нему, потому он и подался в охранники. Денег не так уж густо, как при разбое, зато ты не подвергаешься опасности, всегда сыт, одет, обут, и уважаешь сам себя. Своих подчиненных он подбирал по тому же принципу - вояки, дисциплинированные и умелые солдаты, порядочные наемники, если к наемникам и применимо такое слово.
  Я попросил его заниматься со мной каждый день фехтованием, чтобы восстановить форму, он с удовольствием согласился - фехтование он любил и умел это делать, настоящий профессионал никогда не забросит совершенствование в своем ремесле. И мы приступили к тренировкам...
  - Викор, держите саблю иначе, чем легкий меч! Вы привыкли биться легким, почти прямым мечом, а это абордажная сабля! Тут стиль другой - так вы руку отмотаете! Бейте на пробивание, она тяжелая, и не забывайте про гарду - это тоже оружие, как кастет. Так, так ... нет! Вас учил отличный мастер, но с учетом того, что у вас больная нога. Вам надо полностью перестроить свои движения: вы должны перемещаться по площадке, а не стоять на месте, как раньше! Ага! Вот так, так... двигайтесь же, двигайтесь! Вы все время как будто боитесь сделать больно своей ноге! Забудьте про ногу, войдите в ритм - левая рука принимает удар на кинжал... Вообще, надо вам купить мечелом. Лучше не кинжалом принимать удар, а именно мечеломом - им и шпагу сломаете, и меч, или просто захватите, да и противника можно ударить. Я вам завтра у оружейника подберу мечелом.
  Каран оказался очень умелым и терпеливым наставником - мне действительно пришлось переучиваться заново в фехтовании, и не только в нем. Все мои навыки были уже годами заточены под хромую ногу, под мою ущербность, и теперь я с трудом вытаскивал из памяти свои старые знания 'ниндзя'. Вместе с фехтованием мы отрабатывали и рукопашный бой. Но тут мне уже не было соперников. Никто из моих спарринг-партнеров - ни Каран, ни другие охранники - не мог со мной сравниться, я их 'убивал' за считанные секунды. Тут уже я был учителем...
  Скоро в результате тренировок и усиленного питания я практически набрал прежнюю форму. Может быть, и не такую, как когда-то, в спецшколе, но вполне достаточную, чтобы уверенно противостоять одному или нескольким противникам. Но я не оставлял тренировки и дальше. Через несколько недель интенсивных занятий я вполне спокойно побеждал в фехтовании всех охранников, а частенько даже Карана - все-таки прежние мои навыки давали себя знать, их не пропьешь.
  Шли дни за днями, недели за неделями - наш бизнес на острове процветал, все больше и больше людей обращалось к услугам наших лекарей. Медицинский пункт был открыт круглосуточно. Амалон ворчал, но всегда шел лечить тех, кто к нему обращался, в любое время суток.
  Увы, как всегда, во все времена и во всех мирах, хорошее когда-то кончается... Началась война.
  Я заметил какую-то беготню на улице - в это время я как раз сидел с Амалоном и под его диктовку записывал ингредиенты для заклинания лечения нарывов - и вдруг в дом ворвалась тетушка, сопровождаемая приставленным к ней охранником:
  - Ой, что делается! Там на море корабли, вся бухта заполнена! С них лодки идут, с солдатами! Говорят, император послал войска, чтобы пиратов побить! Ой, что делать-то?! Побьют нас тут!
  Амалон побледнел и стал лихорадочно собирать книги, рукописи, чернила. Ко мне подошел Каран:
  - Уходить надо, господин Викор. Похоже, конец городу. Сейчас пожгут, побьют все.
  - Куда уходить будем, Каран? Я острова совсем не знаю...
  - Вглубь уйдем. Он тянется на шестьдесят миль, и в ширину сорок - уж где-нибудь укроемся. Тут оставаться точно нельзя.
  - Собирай людей, продукты, вещи, снимаемся. Амалон, оставьте книги, нам сейчас надо будет не книги с собой взять, а продукты и одежду. Тетушка Мараса, идите собирайте продуктов с собой, а я сейчас...
  Я пошел в свою комнату, там под кроватью лежали завернутые в одеяло мои капиталы. С собой тащить их было нельзя, оставлять - тоже глупо: или разграбят, или сгорят в огне, превратившись в слиток золота. Вынув котомку, я посмотрел на нее, подумал, завязал в простыню, затем завернул в одеяло и потащил во двор. Там еще никого не было, все собирались в доме, я посмотрел в темный зев колодца и плюхнул узел вниз... под тяжестью золота он лег на дно. Если когда-нибудь вернусь сюда, вычерпаем колодец, достанем, а не вернусь - пусть уйдет в землю. Из землю пришло, в землю уйдет.
  На улице уже чадили первые костры подожженных домов, слышались крики. Весь наш персонал стоял во дворе и ожидал команды.
  - Все уходите за Караном! Я немного задержусь тут.
  Я метнулся в дом и не стал смотреть, как через калитку в заборе сзади наши уходят в неизвестность. Мне надо было сделать еще кое-что. Не чувствуя ног, взлетел наверх, взял свой меч, надел эльфийский плащ - другой я отдал Карану, кинулся из комнаты, потом вспомнил: камешки забыл. Я так и не удосужился узнать об их цене - все некогда было, золота и так хватало, да и времени не хватало на оценку. Сунул мешочки с камешками в карман, на пояс повесил мечелом, завернулся в плащ и выскочил из дома.
  На улице творился кромешный ад: вокруг бегали, кричали, суетились люди, пытаясь спасти свое имущество, в город ворвались солдаты, целенаправленно уничтожавшие строения и всех, кто попадался на пути. Я понял, и моему дому не суждено было долго жить... Бегали специальные факельщики, поджигавшие все, что могло гореть. Шел грабеж, возле домов лежали трупы тех, кто не успел спрятаться или убежать.
  Я осторожно, вдоль заборов, прошел на бугор, тянувшийся вдоль обрыва перед морем - все белело от парусов. Корабли прибывали, выстраиваясь на рейде, с них отправлялись все новые и новые шлюпки с десантом. Начал считать корабли - сбился. Их было несколько десятков. Император, похоже, все-таки решил разобраться с Пиратскими островами, уничтожив их основную базу Малим.
  Солдаты штурмовали поместья пиратских вожаков, там слышался лязг оружия и крики. Многие пиратские корабли подняли паруса и пытались уйти - кому-то это удавалось, а кто-то так и остался возле острова, захваченный или сгоревший. Полыхало с десяток судов, подожженных при помощи катапульт или магией. Бросив прощальный взгляд на свой последний дом, я с грустью подумал, что мне никогда не везло на стабильность и устойчивость в жизни. И для своих соратников я как проклятье какое-то: где я появляюсь - всегда война, всегда кровь. С этой мыслью я побежал вдоль по улице, догоняя своих домочадцев.
  Догнал я их через полчаса. Несмотря на их тихий ход - скорость сдерживалась Марасой и Амалоном - они уже успели уйти довольно далеко, кроме того, я шел медленно, так как опасался столкнуться с солдатами и с мечущимися горожанами. Хотя меня и не было видно, но не хотелось разговоров о странных столкновениях и призраках.
  Все, что я забрал из дома, это немного золота, рассованного по карманам, котомка с продуктами, два мешочка с красными камешками (в надежде на то, что они чего-нибудь да стоят) и оружие. Провианта нам хватит на несколько дней, что будет дальше - неизвестно. Но об этом придется подумать позже. Сейчас надо было просто сохранить жизнь.
  С плоскогорья, куда мы поднялись, ища укрытия, было видно, что город горит. Фактически города уже не было. Как сказал Каран, таких массированных атак еще ни разу не происходило, хотя и раньше предпринимались попытки пресечь деятельность пиратов. Даже если мы отсидимся на острове, возвращаться после этого нам было уже некуда... Хорошо еще, если войска не начнут прочесывание местности на предмет сбежавших жителей...
  Мы шли уже несколько часов, старики с трудом передвигали ноги, когда Каран сказал:
  - Тут есть пещера, ночуем здесь. В ней вода, можно развести огонь - его не будет видно со стороны, и ветер не задувает. Я, когда на охоту ходил, ее как-то раз нашел.
  Костер потрескивал ветками, стрелял угольками, а вся наша компания сидела вокруг и молча смотрела на пляшущие огоньки на толстых сучьях. Тетушка прервала молчание:
  - Что с нами будет, ребята? Как будем жить? Викор, что делать?
  Я помолчал, потом спросил у Карана:
  - Ты корабль водить умеешь?
  Тот удивленно посмотрел на меня:
  - Нет. В команде был, в абордажной группе, но водить не умею. Хотите корабль захватить?
  - Нам ничего больше не остается. Захватить небольшой корабль и уплыть. Только вот куда? Пробраться в порт, к кораблям, взять его на абордаж... черт - самоубийственно.
  - Куда, это я вам могу сказать, - усмехнулся Каран. - Ближайший материк - Амасадория. Но там нас ждут большие неприятности. В противоположную сторону - Кардизон, там есть Карас, бывшая колония империи, но это дальше, чем до Амасадории, раза в два. Если сюда от Амасадории идти на корабле неделю, то туда - две. Сдается мне, что тут хотят сделать опорный пункт по пути к Карасу - император давно точил зуб на бывшую колонию. Ну а с захватом столицы Тантугу сразу две задачи могут быть исполнены: уничтожить оплот пиратов и сделать стоянку для своих кораблей по дороге на Кардизон. Находясь тут, они могут контролировать все магистрали, ведущие в империю, пресечь общение с Карасом, которое сейчас осуществляется контрабандистами, а в идеале - накопить тут ударную группировку для вторжения на Кардизон и усмирения мятежных колоний. А что, идеальный план.
  - А какого черта они тогда жгут город? - удивленно спросил Амалон. - Ну взяли бы и заняли пустующие дома, чем строить свои!
  - Почему? - усмехнулся Каран. - Потому что план составляли генералы, а исполняют его солдаты. Они жгут, грабят, упиваются вином - все как обычно. Сейчас стихнет штурм города, все уляжется, солдаты успокоятся, а то, что останется из помещений, займут офицеры, и начнется строительство города заново. Плохо то, что нам там места нет. Я в розыске, господина Амалона все знают, он тоже в розыске, господин Викор... хм-м-м... вот господин Викор мог бы пройти в город. Его все помнят хромым, а сейчас он здоров, вряд ли кто распознает в нем того Викора. И осанка другая, и не хромает.
  - Каран, давай думать, что делать. Жить тут вечно мы не можем, а значит, нам как-то надо выбираться. Ну а чтобы выбраться - нужен корабль. Но управлять им мы не умеем. Выходит - нужен корабль с командой. Где взять?
  Все замолчали и задумались. Положение казалось совершенно безнадежным...
  - Давайте-ка все спать, утром разберемся, что к чему, - скомандовал я всей компании, и мы стали укладываться на каменном полу пещеры.
  Эльфийский плащ я подложил себе под голову - чтобы не пачкался и не обтрепывался. Ночи были теплые, тут вообще не было холодов. Костер догорал, по красным угольках пробегал редкий синий огонек. В голову все лезли тяжкие мысли... Я кашу заварил, мне ее и расхлебывать. Куда податься? И на чем? Это тебе не автомашину захватить... на корабле надо иметь несколько членов команды, чтобы им управлять, обслуживать. Так-так... интересно, а где сейчас Мессер? Вряд ли они смогли взять этого пройдоху, слишком он для них скользкий.
  Ночь прошла тихо, уже утром, на рассвете, сквозь сон я услышал голоса. Вначале мне подумалось, что это все показалось, однако я тут же сбросил с себя сонное настроение и поднялся на ноги. Рядом встал Каран, тоже напряженно вглядывающийся в темноту за пещерой. Кто-то ходил возле входа, что-то бряцало, и я подозревал, что это не ложки и поварешки... мимо нас шел какой-то вооруженный отряд. Неожиданно тетушка Мараса всхрапнула во сне, я бросился к ней, зажал ей рот - она вытаращила глаза, потом поняла и мотнула головой. Но было уже поздно, ее услышали:
  - Сержант, там какой-то звук был! Вот в этой стороне! Вроде как лошадь, что ли!
  Тетушка при этом сплюнула и показала невидимому солдату кулак. Я и Каран, зажав рты, беззвучно рассмеялись, хотя было и не до смеху. Я ему сделал знак: буди остальных! Он пробежался, поднял спящих на ноги. Все ушли в глубину пещеры, скрывшись за сталагмитами. Я надел эльфийский плащ, Каран тоже, и мы вышли из пещеры, стараясь не задеть ни одного камешка.
  К входу в пещеру приближался отряд человек двадцать - это были вооруженные люди с похожей экипировкой, типичные солдаты, наверное, взвод. Они крались, изготовив оружие, практически в двадцати метрах от входа в пещеру. Я отбежал в сторону, метров на сорок, снял эльфийский плащ, поднялся и кашлянул. Головы солдат обратились ко мне, их командир крикнул:
  - Взять его! Догнать! - И началась гонка...
  Я бежал, перепрыгивая камни, и следя, чтобы солдаты не сильно от меня отставали - надо было увести их подальше от пещеры. Тело работало великолепно, даже после ночи на каменном полу я не чувствовал никакой слабости или боли - мои мышцы буквально пели, сердце прокачивало кровь, ноги легко несли меня вперед. Я бы давно мог оставить этих закованных в тяжелый металл вояк далеко позади, но мне надо было создавать впечатление, что я вот-вот сдамся, упаду, и они меня схватят.
   Постепенно солдаты все-таки стали уставать и растянулись в длинную вереницу, тогда я выбрал себе укрытие: спрыгнул в ямку за большим камнем и надел на себя плащ. Затем незамеченным пошел назад мимо сидящих на камнях и тяжело дышащих солдат. Они яростно матерились - сержант ругал их почем зря, за то, что не смогли догнать какого-то хренова пирата, они вяло отбрехивались, что в таком железе не побегаешь по камням, а я слушал все это, сидя недалеко под раскидистой акацией. Неожиданно я насторожился.
  - Через два часа на шлюп! - сказал командир. - Не растягиваемся, все в пределах видимости соседа, сейчас прочешем тут участок и вернемся на корабль. Кто потеряется в тумане - ждать не будем, учтите! Идите сразу к морю, ищите шлюпки, они там, на берегу. Но жалованья за неделю лишитесь точно.
  - Сержант, ну куда мы в такой туман! Кого мы в тумане найдем?!
  - Не рассуждай! Сказали тебе искать, значит, ищи.
  - А кого искать-то?
  - Сказали, тут беглый маг прячется, государственный преступник. Видели, как он сюда уходил, в эту сторону. Будем искать хоть целый день, пока не найдем. Иначе полковник шкуру спустит... Все, поднялись и пошли! Не рассуждать!
  Солдаты нехотя потянулись мимо меня, один остановился возле акации, под которой я сидел, и стал шумно мочиться на ствол, едва не задевая меня струей - я чуть не прибил его со злости, но все-таки удержался, и он, не зная, насколько был близок к смерти, отправился искать Амалона.
  Из всего услышанного я вынес две мысли: первая - Амалона кто-то все-таки сдал, и имперцы знали, что он тут обитает, на острове, и вторая - где-то поблизости стоит корабль, а на берегу шлюпки, ожидающие солдат. По первому вопросу все более-менее было ясно: мы уже работали тут много недель, даже месяцев, а информация разносится далеко - имперцы ведь не на пустом месте готовили свое нашествие, у них и разведка имелась, и агенты свои, те же купцы, которым заказывали книги и магические припасы. Вот и стукнул кто-то... Возможно, они и про Викора уже знали. Ну да черт с ними! Больше меня заинтересовало известие о шлюпках на берегу, и я поспешил в пещеру.
  Там все были настороже, охранники держали обнаженное оружие, и только когда я снял плащ, все вздохнули:
  - Живой! Мы уж думали, тебя захватили, - с облегчением сказал Амалон
  - Знаете, кого они ищут? - с усмешкой спросил я. - Некого мага Амалона. Не знаю, может, им и Викор тоже нужен, но Амалон - ну просто необходим.
  - Не может быть! - Амалон оторопело смотрел на меня. - Откуда им знать, где я?!
  - Это меня сейчас занимает меньше всего на свете. А вот то, что сейчас на берегу есть несколько шлюпок, а на рейде стоит корабль, вот это гораздо интереснее. В общем так: Каран и я выдвигаемся к шлюпкам. Вы тихо, как мыши, крадетесь следом, минут через двадцать. Главное, чтобы вас не заметил бродящий рядом карательный отряд. Я его увел подальше, но кто знает, что им в голову стукнет. Будем захватывать их шлюп - другого выхода у нас нет. С охранниками все ясно - а вы умеете держать оружие в руках? - обратился я к слугам.
  - Умеем, - нестройно ответили муж кухарки и другой слуга, - мы тоже воевали в свое время.
  - Ну вот и замечательно. Готовьтесь, а мы пошли.
  Я и Каран, закутавшись в эльфийские плащи, направились к берегу моря - оно плескалось метрах в пятистах от той пещеры, в которой мы спрятались. Эта часть острова была довольно гористая и выступала в море большим мысом, за которым лежал галечный пляж. На нем и стояли три лодки, ожидающие десантную группу. Я не сомневался, что захват шлюпа будет непростым делом - корабельщики отчаянные ребята, крови может быть много, увы. Наша задача состояла не только в том, чтобы захватить транспортное средство - ну что толку, если мы его захватим и зальем кровью - нам предстояло на нем выйти в море, а тут нужны специалисты в морском деле. А с этим все не так просто: и убивать их нельзя, и не убивать нельзя.
  Я осмотрелся: шлюп стоял на рейде в ста пятидесяти метрах от берега, полускрытый туманом. Туман налетал клочьями, иногда не было видно на расстоянии вытянутой руки, погода портилась, наверное, дело шло к зимним дождям... Но туман нам был очень на руку. Если на корабле заметят, что у шлюпок происходит что-то неладное, сразу свалят в море.
  - Каран, сколько на одномачтовом шлюпе команды, - тихо спросил я охранника, наблюдая за кораблем и за морем.
  - Десять - пятнадцать человек. Скорее, десять - шлюп небольшой. Как раз укладывается в комплект - двадцать человек десантная группа и десять человек команды. Трое - у шлюпок. Значит, там семь. Хорошо бы, если семь...
  - Каран, нам нужна команда. Мы не можем их поубивать, хотя это и легче всего, ты понимаешь?
  - А чего тут не понимать... только вот как их взять живыми? Ну взяли... а как принудить к работе? Я не представляю... Только если под угрозой смерти. И куда они нас привезут потом?
  - Давай так: этих, по возможности бескровно, вырубаем, грузим в шлюпки и плывем на судно, а там, по возможности, разбираемся с остальными, и уходим в море. По-другому вряд ли будет... Сейчас должны наши подойти - пошли с этими разбираться.
  Матросы у шлюпок пребывали в полной беспечности: двое дремали, один шарился по берегу, рассматривая какие-то предметы, выброшенные штормом на землю. В эльфийских плащах подойти было очень просто - я взял на себя 'любознательного' матроса.
  Галька тихо скрипела под ногами - меня не было видно, но вот следы на берегу... Матрос нахмурил брови, и тут раздались удары - буц! буц! - двое в лодке обмякли, оглушенные. Матрос на берегу встрепенулся, хотел закричать - и тут я ударил его в подбородок, хлестким крюком снизу - так, что его подбросило, и у меня заболела рука. Я выругался - сто раз говорено: бить надо или по мягким частям тела, или ногами. Только вот убивать его не хотелось... Надо было хоть платком руку обмотать, а то теперь, не дай бог, болеть будет, или распухнет. Опять выругав себя за глупость, я пошел к лодкам.
  Через несколько минут появились наши - они осторожно выглянули с небольшого обрыва. Я снял плащ - меня заметили и все подтянулись к шлюпкам.
  - Грузимся в две шлюпки, только вначале давайте свяжем матросов. Каран, надеюсь, ты их не убил?
  - Нет, живы... надеюсь, - хмыкнул Каран и тоже снял плащ, появившись из ниоткуда.
  - Надеюсь - это обнадеживает, - пробормотал я. - Быстрее, давайте быстрее - в любой момент могут появиться солдаты!
  Тетушка Мараса, кухарка и двое мужчин вместе с пленными матросами, связанными причальными концами, разместились в одной шлюпке, мы - я, Каран и четверо охранников - в другой. Муж кухарки и второй мужчина сели на весла и потихоньку погребли вперед, следуя за нами. Мы же, как группа захвата, пошли первыми. Третью лодку прицепили за 'группой поддержки', она шла на буксире сзади.
  На шлюпе было все тихо, наблюдателя не было видно - никто не ожидал нападения, и потому службу несли совершенно раздолбайски - это меня обрадовало. Если бы наблюдатель заметил нас заранее...
  Мы тихо пристали к борту судна и по болтающейся, неубранной веревочной лестнице поднялись на палубу - полдела сделано. Если у них на борту были луки - они могли бы нас расстрелять еще на подходе. Из камбуза шел дымок - видимо, кок растапливал печь, готовясь кормить команду.
  Мои люди рассыпались по палубе - перед началом я отдал приказ: по возможности никого не убивать, всех брать в плен. Ноги в мягких сапогах ступали тихо, и мы не поднимали шума. Я заметил люк в кубрик и показал глазами Карану. Тот понимающе кивнул, закрыл люк и заблокировал его снаружи. Мы прошли дальше, к капитанской каюте - капитан спал, понадеявшись, вероятно, на вахтенного матроса, а тот, как был во сне, так и перешел в бессознательное состояние. Подумалось: таких вахтенных топить надо в море, из-за подобных ему раздолбаев и погибают люди.
  Войдя в каюту капитана, я увидел на лавке, называемой кроватью, человека лет сорока пяти, с черной бородой, крепкого и решительного на вид - он выводил рулады, храпя как три грузчика после попойки. Достав из ножен меч, я направил его на капитана и похлопал его по груди. Он всхрапнул, проговорил что-то вроде:
  - Что! Где! Прибыли уже? - Потом продрал глаза, увидел меня у постели, рванулся... и чуть не наткнулся на клинок.
  - Тихо, капитан, тихо! Если вы не сделаете лишних движений, ничего не случится плохого. Не вставайте с места. Ваши люди все живы - только оглушены или заперты в кубрике внизу. Судно захвачено.
  - Вы кто? - хрипло проговорил капитан. - Чего вам надо? Впрочем, понятно кто. Пираты недобитые. И что хотите?
  - Мы хотим, чтобы вы отвезли нас туда, куда нам нужно, и потом мы вас отпустим. Клянусь. Нападение вашей эскадры сильно испортило нам жизнь, и нам надо убраться с острова. Вы нам навредили - вы нас и спасайте.
  - Глупый вопрос, - угрюмо сказал капитан, - а если мы откажемся?
  - Вы же не откажетесь, капитан? Это ваш шлюп или казенный?
  - Казенный... ну и что? Я на службе.
  - И вы готовы ради службы рискнуть своей жизнью? Теперь этот шлюп не казенный, он наш, вы в плену, мы диктуем условия. Если вы не согласитесь выполнять наши требования - будете убиты. Это же так просто... Поймите правильно - к вам никаких претензий, или личных обид, просто нам хочется жить, а если для этого придется убить вас, мы сделаем это. Поднять парус мы сможем, уйти в море тоже. Стоит ли рисковать своей жизнью? Давайте-ка сюда свою саблю, кинжал, и не ерундите, хорошо? Еще раз: обещаю, что если вы будете благоразумны, с вами и вашей командой ничего не случится.
  Капитан достал из-за кровати саблю, кинжал и бросил к моим ногам:
  - Забирайте. Пока что - ваша победа.
  - Пойдемте, скажете вашим матросам, чтобы спокойно восприняли ситуацию. Мы не хотим никому зла, но убьем каждого, кто будет бунтовать. Учтите это.
  Капитан вышел из каюты впереди меня, я нес под мышкой его саблю и кинжал, а в правой руке держал обнаженный меч - ну так, для обозначения своих намерений. Мы прошли по покачивающейся палубе - шлюп качало на легкой зыби от поднявшегося ветерка, мои люди стояли, обнажив оружие.
  - Господа! Капитан благоразумно решил не препятствовать нам в нашем путешествии, сейчас мы примем на борт остальных из нашей компании и трех матросов вашей команды, потом будем разговаривать со всей командой судна - вот как раз они уже и стучат снизу. Каран, принимай Амалона и остальных, а мы пока с капитаном побеседуем. Капитан, вы, наверное, в курсе, кого тут ловили ваши десантники? Я же видел, как у вас изменилось лицо при имени Амалона.
  - В курсе... - Капитан тяжело посмотрел на меня, потом на поднимающегося на борт мага, женщин и слуг. - Только не думал, что встречусь с отравителем вот так...
  - Капитан, ну не будьте идиотом, - резко сказал Амалон, услышавший последнюю фразу, - я никого и никогда не травил! Это наветы!
  - Не знаю, да и мне наплевать. Нам сказали: поймать Амалона и какого-то Викора, вот мы и ловим.
  - Викор - это я. Можно сказать, поймали, - усмехнулся я. - Видите, Амалон, а то мне даже как-то обидно было - вас ловят, а меня нет! Неужто я меньше государственный преступник!? - рассмеялся я.
  - Молод еще, Викор! Вот дорастешь до моих годов, станешь настоящим преступником! Может, даже отравителем! - Амалон от души рассмеялся, потом откашлялся и сказал: - Капитан, не верьте всему, что вам вдалбливает в голову власть, не все так очевидно, как кажется.
  - Да мне, в общем-то, плевать, кто вы есть на самом деле... лучше бы вас вообще не было. - Капитан мрачно глянул на стоящих рядом охранников, на меня, с обнаженным клинком. - Выпускайте команду.
  - Открой люк, - обратился я к одному из охранников, - выпускай по одному.
  Матросы появлялись из люка, подслеповато щурясь и моргая - внизу было темно. Им быстро разъясняли существо положения, они пожимали плечами и принимали все как данность судьбы. Я не заметил особенных поползновений на героизм, поэтому успокоился и приказал:
  - Капитан, поднимайте якорь, наш путь лежит на Кардизон.
  - Да вы спятили! Это же одномачтовый шлюп, какой Кардизон?! У нас и запасов не хватит до него!
  - Поднимайте якорь, выходите в море, потом решим.
  Я задумался: может, и правда не хватит? А куда тогда идти? А если на Вантун? В империю нам точно нельзя... это сто процентов. Может, и правда на Вантун? Только вот как там нас встретят?
  Якорь медленно показался из моря, весь в придонном иле, струйками на поверхность с него стекала грязная вода. На мачте появился парус, установленный командой, их было десять человек, вместе с теми тремя, что были захвачены на берегу. Фактически по два на каждого нашего бойца - слуги не в счет. Я все время посматривал - нет ли признаков бунта? Нет, пока все было тихо, матросы бегали, работали, тянули снасти - все как обычно. Шлюпки уже подняли на борт, вместе с упакованными пленными матросами, отлеживающимися под мачтой после нокаутов. Они были целы, вот только время от времени их тошнило, - сотрясение мозга, решил я.
  - Амалон, можете полечить их?
  Маг задумался:
   - Полечить-то могу, но нужных снадобий у меня нет, в моих силах только облегчить им страдания, не больше.
  Он подошел к лежащим матросам, по очереди возложил на них руки - скоро они успокоились, их перестало тошнить, и они заснули.
  Амалон подошел ко мне:
  - Сделал, все что мог. Устал... Надо что-то съесть - магия забирает много сил.
  - Сейчас я организую Марасу и Алану, пусть готовят.
  Я пошел к женщинам, сидевшим в кают-компании, и отправил их к капитану, пребывавшему под охраной двух бойцов, - надо было готовить обед, требовались продукты.
  Я сел на канатную бухту, подозвал Карана:
  - Слушай, Каран, что делать будем? Кардизон и правда далеко, в империю нам нельзя - это верная гибель, остается Вантун? Если мы туда отправимся, что нас ждет? И хватит ли припасов до Вантуна?
  Каран фыркнул:
  - Думаю - врет капитан. Хватит нам припасов для перехода до Кардизона. И дойти мы сможем, если только не будет урагана какого-нибудь. Эти шлюпы очень ходкие и крепкие суденышки - на таких пираты и выходят в море на разбой. Запасов должно быть на тридцать человек - двадцать на берегу остались, нас восемь и их десять - значит, народа меньше. Дойти до Кардизона мы можем - только надо ли нам туда? Весь этот флот нацелился на Карас, а мы именно туда полезем? Вы хотите на войну попасть?
  - На войну как-то не хочется, но и на Вантуне не понятно, что нас ждет. Я слышал, они очень не любят чужаков. До Вантуна ближе, чем до Кардизона?
  - Примерно, как до Амасадории, даже поближе. То, что они не любят чужаков... а где их любят? Думаете, в Карасе нас примут с распростертыми объятиями?
  - Ну там хоть говорят на одном с нами языке. А вторжение - материк большой, спрячемся если что. Пойдем мы все-таки лучше на Кардизон, если считаешь, что дойдем. Сколько времени займет путешествие, как думаешь?
  - Недели две. Не меньше. При попутном ветре. Если придется галсами идти - медленнее.
  - Вот только как нам понять, что капитан направил корабль к Кардизону, а не в сторону империи?
  - Я походил на судах, направление могу определить. Если что-то изменится, по звездам, по светилу, я смогу понять это, не беспокойтесь.
  - Что же, тогда пошли объявлять нашему бравому капитану, куда мы идем... Он будет не шибко рад, мне так кажется, - усмехнулся и поправил мечелом на поясе. Не хотелось бы им вскоре воспользоваться...
  
  Глава 8
  
  Я сидел на носу шлюпа и смотрел в бурлящую под ним морскую пучину... мне всегда казалось, что там, в глубине вод - все равно каких, морских или речных - таятся страшные чудовища, неведомые монстры, спрятаны потерянные человечеством города.
  О здешнем океане я вообще ничего не знал. Даже на Земле, с ее современной техникой, обследовавшей, казалось бы, все и вся, на океанском дне делались все новые и новые открытия - а уж здесь, в этом мире, что там таится?
  Шел уже десятый день нашего путешествия к Кардизону. Это было выматывающее, мучительное странствие - хорошо хоть я не был подвержен морской болезни, которая, первые дни, просто положила на палубу половину моих спутников. Моряки команды злорадно хихикали над ними, а я все время смотрел за тем, чтобы не произошло какой-нибудь гадости с их стороны. Суденышко, конечно, было мало приспособлено для путешествий через океан - на таких пираты ползали вокруг островов, перехватывая купеческие суда и тут же скрываясь на мелководьях, - осадка шлюпа была невелика и позволяла такие маневры. Но сказать, что корабль совсем не был пригоден к дальним переходам, тоже нельзя. На нем все было продумано - камбуз, кают-компания, каюта пассажиров, даже гальюн был на корабле - я уже знал, что не все суда этого типа строились с подобной 'роскошью'.
  Постепенно мои спутники привыкли к болтанке и уже не выбрасывали за борт все, что появлялось в их желудках. На ногах из всей нашей команды с самого оставались я, Каран, трое охранников и, как ни странно, Амалон. Этот деятельный старик завоевал сердца даже членов захваченного экипажа - он лечил, рассказывал какие-то истории из жизни империи и двора и много интересного об окружающем мире. Капитан шлюпа - его звали Гарран - смотрел вначале волком, потом немного оттаял. В принципе, как мне казалось, он смирился со своей участью. Я пообещал ему, что когда прибудем в Карас, я его отпущу. Гарран, может быть, и не очень поверил моим словам - только что ему оставалось?
  Дни тянулись за днями... Конечно, такое длительное путешествие было тяжким. Воды стало не хватать, ее делили на всех, на день приходилось меньше литра на человека, и она уже стала подтухать - казалась на вкус прогорклой и неприятной, потому мы вынуждены были сдабривать ее вином. Мне не хотелось пить воду с вином - я боялся снова сорваться и запить. Все это время, что я находился в чужом мире, я держался и не позволял себе ни разу расслабиться. Но и пить тухлятину без дезинфекции тоже было нельзя.
  Оставалось несколько дней хода до материка, когда на горизонте за нами показался парус. Вначале он был очень маленьким, но потом все увеличивался и увеличивался, пока не стало видно, что нас нагоняет большой трехмачтовый корабль, с узким корпусом, идущий на всех парусах.
   Гарран пристально всмотрелся в настигающий корабль:
  - Это имперский военный фрегат, - лицо капитана сразу как-то осунулось и побледнело, - они требуют, чтобы мы легли в дрейф и приняли на борт десантную группу, то есть сдались, иначе всех нас повесят, как передал сигнальщик. Похоже, они считают, что команда шлюпа заодно с вами. Втравили вы нас в беду... так я и знал.
  - Какое у них вооружение? Сколько команды?
  - Катапульты, четыре штуки. По две с кормы и с носа. Команда - человек сто пятьдесят, не меньше, вместе с абордажной группой. Скорость у них выше, чем у нас, нам не уйти. Ну что делать будем, господа-пираты? Сдаваться? Шансов у нас нет.
  Как будто в подтверждение его слов мимо шлюпа просвистел здоровенный камень, не менее чем с человеческую голову размером и, подняв фонтан брызг, ухнул в воду перед самым носом. Еще один ударил сзади, под кормой, в кильватерный след.
  - Пристреливаются, - вокруг глаз капитана обозначились глубокие морщины, - сейчас по корпусу долбать будут. Но это так, ерунда, корпус дубовый, главное, чтобы не попали в мачту. Страшнее, если начнут зажигательные снаряды метать. Так, понеслась долбежка по корпусу! Все лишние вон с палубы! В укрытие! - Он продолжил: - У нас стоят все паруса, какие возможны, единственный шанс - уклоняться, меняя курс. Впрочем, толку-то. В конце концов настигнут, и тогда всем хана.
  Уже несколько часов здоровенные камни долбали в корпус шлюпа, он весь содрогался от ударов - один из матросов доложил капитану, что в трюме усилилась течь, - но все еще держался. Капитан менял курс, многие снаряды летели мимо и плюхались в воду. Паруса пока были целы, и на расстояние выстрела из лука фрегат все еще не мог подобраться - искусно меняя направление движения, капитан не давал подойти преследователю совсем близко. Некоторые камни залетали на палубу, скача по ней как мячи и сбивая все, что было у них на пути. Одним камнем был убит матрос, из числа тех, кого мы захватили у шлюпок, и его труп с разбитой головой лежал возле борта, забрызганного кровью.
  Сзади меня кто-то тронул за плечо:
  - Викор, пробуй! - Это был Амалон, серьезно смотревший мне в глаза. - Пробуй, иначе нам всем конец!
  - Амалон, я не могу! Я не умею! - Меня охватило отчаяние. Ладно еще, когда сам погибаешь, но уносить за собой два десятка людей!
  - Пробуй, забери тебя дьявол! Что ты теряешь?! Иначе нам конец!
  Я кивнул и пошел на корму шлюпа, за которой виднелся в нескольких сотнях метров фрегат врага, две носовые катапульты которого выпустили очередные снаряды. Я проводил их взглядом - слава богу, что точность попаданий была минимальная, не пушки, в конце концов...
  Встав на корме, я сосредоточился и стал читать нараспев заклинание, которое продиктовал мне Амалон еще раньше, я знал его наизусть. Это была длинная, труднопроизносимая фраза на непонятном языке, с непонятными словосочетаниями и модуляциями голосом - я всяко пытался их воспроизвести. Амалон и остальные мои спутники с надеждой наблюдали за мной, я чувствовал это всей спиной, заволновался... и сбился. Вздохнул, сосредоточился - и начал все заново. Холодная ярость и отчаяние придавало силу моим словам - я не для того, столько боролся, выживал, чтобы погибнуть в чужом море, бесславно повиснув на рее, как тухлая груша.
  Я повторял и повторял заклинание снова и снова, пытаясь подобрать нужный тон, нужный тембр голоса... Вначале ничего не происходило, потом постепенно небо стало темнеть, темнеть, рванул порыв ветра, и вдруг на море образовался вначале небольшой вихрь, он стал закручиваться, увеличиваться в размерах, набирать мощь, и вот уже, сверкая молниями, взревел огромный вращающийся ствол, который пополз в сторону вражеского фрегата все быстрее и быстрее. Они стали убирать паруса, на мачтах по реям забегали люди - но было поздно. Страшный 'хобот' ударил в мачты фрегата, те сломались как спички, затем ураган стал поднимать, закручивать и вертеть корабль, с которого сыпались фигурки людей.
  Сзади крикнули:
  - Остановись! Хватит! - Я еле расслышал это в реве ветра, Амалон впился мне в плечо, его глаза были вытаращены, лицо бело как мел.
  Я замер, вцепившись в ограждение борта, и наблюдал за дьявольским верчением урагана. Фрегат выпал с огромной высоты, врезался в поверхность океана и, развалившись на части, тут же утонул. Капитан Гарран закричал:
  - Убрать паруса! Всем привязаться или сойти вниз! Задраить люки!
  Через короткое время, на палубе было чисто - люди попрятались в трюмах, а те, которые остались наверху, привязались - кто к мачте, кто к другим массивным предметам на палубе. Вначале полил дождь, сплошным потоком накрывший все вокруг, затем ударил ветер. Он уже не был таким страшным, как тогда, когда уничтожал фрегат, но сила его была такова, что шлюп тут же лег на бок, со сломанной мачтой, которая и накренила его, завалившись вправо.
  - Руби! Руби канаты! - завопил капитан и бросился к ящику с топорами.
  Я тоже, отвязавшись, преодолевая плотный воздух, бросился за топором по наклонившейся палубе и стал лихорадочно рубить снасти. Наконец, судно освободилось от тяжести с правого борта и медленно встало на ровный киль. Впрочем, ровный - это было понятие растяжимое: шлюп мотало, как жалкую щепку, удары огромных волн били так, что снесли напалубную пристройку с печкой, улетели в пучину лодки, канаты и все, что лежало на палубе и было не привязано.
   Я задыхался под тяжестью воды, дожидаясь, когда судно вынырнет из очередной водяной ямы. Приходилось крепко держаться, цепляясь руками за что угодно, лишь бы устоять. Не знаю, сколько это продолжалось - волны все били и били, били и били - но все-таки они стали стихать, выглянуло солнце, и через несколько часов шлюп уже покачивался на спокойной легкой зыби. От урагана, вызванного магией, не осталось и следа... как и от корабля с полутора сотнями людей.
  Шлюп все-таки набрал воды, и его перекосило на один бок. Сразу же мы организовали откачку, воду черпали ведрами из трюма и выливали за борт. Все, что было не закреплено, или слабо закреплено, улетело за борт. Смыло одного матроса, некрепко привязавшегося на палубе. Те, кто оставался внизу, были побиты, но обошлось без переломов. Главное - все мои люди остались целы. Но двигаться мы не могли, и если будет шторм, то он может стать последним в нашей жизни. Оставалось лишь ждать, что кто-то проплывет рядом и нас спасет.
  Через неделю мы уже мечтали, чтобы это все хоть как-то кончилось - пусть будут враги, пусть будет опасность, лишь бы только не это изнуряющее и отупляющее покачивание в открытом океане. Еда уже кончалась, остались подмоченные прогорклые сухари, все остальное поделили и съели. Вода пришла в совершенно неудовлетворительное состояние, приходилось пить чистое вино вместо воды, и все были постоянно пьяны. Я в том числе. Это напоминало мне глухой запой из моего земного прошлого. Я лежал рядом с бутылью, и время от времени прихлебывал из нее несколько глотков...
  - Это все он, он, мерзкий колдун, - закричал один из матросов, рыжий Вахаз - это из-за него все! Он вызвал ураган! Надо убить эту тварь!
  - Болван! Если бы не он, ты сейчас бы уже болтался на рее фрегата, - вяло возразил Каран. - Сейчас не успокоишься, я тебе зубы выбью!
  - Мы ему сейчас сами зубы выбьем, и тебе тоже! - Четверо пьяных матросов, вооруженные тесаками и абордажными саблями двинулись в нашу сторону. Мои люди тоже поднялись на ноги, с шелестом вынимая из ножен мечи...
  Между нами осталось пять, два метра... Лица пьяных, потерявших разум людей, были искажены яростью... И вдруг послышался голос тетушки Марасы:
  - Парус! Корабль идет! Остановитесь все, с ума сошли, что ли?! Спасение идет!
  Я опустил меч и сбросил с себя наваждение - еще мгновение и мы покрошили бы этих матросов в капусту. Посмотрев туда, куда показывала Мараса, я увидел паруса приближающегося судна. Чье оно было - непонятно. Но самое главное - неизвестность заканчивается...
  Огромный корабль медленно и важно подошел к нам и встал в дрейф в пятидесяти метрах от нас.
  - Эй вы, кто такие? Откуда? - спросил голос с неуловимым акцентом.
  - Это из Караса, их корабль, - негромко сказал Гарран, - флаг Караса.
  - Мы беглецы из империи! Просим принять нас на борт - потерпели крушение во время урагана! - Я не покривил душой: мы действительно беглецы, но то, что ураган вызвал я, докладывать им ни к чему.
  - Мы не можем взять вас на буксир, - крикнули с корабля, - вам придется покинуть шлюп! Сейчас мы вышлем за вами шлюпки!
  С корабля начали спускать шлюпки, они закачались на воде, и скоро к нам на палубу поднялся воин, в кольчуге, с мечом на поясе, а с ним двое солдат:
  - Я офицер армии Караса. Вы кто такие? Ух ты, как от вас несет-то! - Офицер весело подмигнул: - Вино пили вместо воды? Знакомое дело... Ладно, влезайте в шлюпки, сейчас мы вас переправим на борт фрегата, а там уже поговорим. Мы пособерем тут у вас - все, что осталось. Винишко, например. Все равно на дно пойдет с кораблем.
  Чужой просмоленный борт возвышался над нами, как скала, с него свешивались вниз лица людей, с интересом наблюдающих за тем, как наша пьяная компания медленно, но верно поднималась наверх.
  Наконец мы предстали перед несколькими десятками людей, в той или иной степени вооруженных и с любопытством разглядывающих нас со всех сторон. Вперед вышел человек с резкими чертами лица, в шляпе с пером и в дорогом, даже на вид, камзоле:
  - Я капитан фрегата 'Черный принц', принадлежащего государству Карас. Меня зовут Блисторн. Кто у вас старший?
  Я вышел вперед, по привычке опираясь на палку-трость:
  - Я. Меня зовут Викор. А это мои люди и команда шлюпа. Мы попали под ураган и едва не утонули.
  - Вы сказали, что являетесь беглецами из империи? А чем докажете, что вы не шпионы, пробиравшиеся в Карас, а действительно беглецы?
  - Я, Викор, государственный преступник, разыскиваемый империей, а это маг-лекарь Амалон, которого я выкрал из ссылки.
  - Амалон? Слышал я про Амалона. - Капитан Блисторн поднял брови в изумлении и посмотрел на мага. - Если вы на самом деле Амалон, то вам найдется работа и очень даже скоро. Мой старший помощник подхватил лихорадку, а наш судовой лекарь годен лишь для того, чтобы сводить бородавки. - Он сердито глянул на кого-то в толпе, а стоящие рядом матросы и солдаты радостно засмеялись. Видимо, их судовой лекарь не вызывал ни у кого особенного доверия.
  - Да, я Амалон, бывший императорский лекарь, только сейчас я мертвецки пьяный лекарь и притом страшно голодный. Мне надо поесть и немного отоспаться. И вот еще что: лекарства у вас есть какие-нибудь? У нас все пропало при бегстве, все запасы... - Амалон покачнулся и уцепился за мой рукав.
  - Хорошо. Сейчас вас всех покормят и разместят на отдых. Когда протрезвеете, я с вами еще поговорю. Так, все по местам! Поднять паруса! Чего столпились тут?! Дел мало?!
  Я не запомнил, как проглотил густую похлебку с кусками солонины, показавшуюся мне райским блюдом. Мне указали, где я могу отоспаться, и я залег на нижнюю кровать в кубрике и провалился в сон. После пробуждения я не мог понять, где нахожусь. Надо мной были доски, сбоку я увидел свет от мотающегося под потолком масляного фонаря, бросающего тусклый свет на длинный стол. За столом сидели несколько человек, разговаривали, играли в карты. Один из них заметил, что я проснулся:
  - О! государственный преступник проснулся! Иди к капитану, он велел, как ты проснешься, так сразу к нему. Давай шустрее, капитан не любит, когда его заставляют ждать.
  Я поднялся и тут же схватился за голову - она трещала, как будто в ней били тысячи молоточков безумных кузнецов. Усилием воли я заставил боль немного стихнуть, но она била и била в затылок толчками крови.
  - Что, головка болит? - засмеялись матросы. - Столько дней пить - не заболит ли... Ничего, проветришься, шагай.
  И я зашагал. Наверху уже начинались сумерки, корабль под парусами шел в неизвестном направлении, а где располагались мои спутники - было неизвестно. Я спросил первого попавшегося матроса, где находится каюта капитана, он в двух словах мне объяснил, и скоро я стучал в покрытую лаком дверь.
  - Войдите!
  Я толкнул, вошел, пригнувшись, чтобы не удариться о низкую притолоку: за столом сидел капитан, рядом с ним Амалон и они о чем-то беседовали.
  Капитан жестом предложил мне присоединиться к их обществу:
  - Приветствую, господин Викор. Амалон мне уже рассказал немного о вас... Вы как-то скромно умолчали, что тот шторм, который чуть вас не утопил, вызвали вы. Первый раз вижу живого стихийника... - Капитан усмехнулся, и в его темных глазах проскочила искорка лукавства. - Значит, разнесли вражеский фрегат? Сильно, сильно...
  - Разнес... и нас в придачу, - тоже усмехнулся я, - я же необученный маг, чуть нас всех не погубил. Только мне кажется, лучше уж так, чем болтаться на рее вражеского корабля, так вот.
  - Согласен. Болтаться на рее вредно для здоровья, - открыто засмеялся капитан. - Ладно. Теперь к делу: мы находимся в рейде и пробудем в море еще минимум две недели. Наша задача - поиск вражеских кораблей, разведка, уничтожение противника. Как мне рассказал господин Амалон, теперь ожидать вражеского нападения нужно в любой момент. Я хочу вот что вам предложить: вступайте в армию Караса, в том качестве, в котором вы сочтете нужным. Соответственно ваши люди тоже. Я не требую ответа сейчас - эти две недели вы будете служить Карасу, а потом решите, надо вам вступать, или нет. Пока что вы отработаете ваше спасение и проезд. Господин Амалон будет лечить, ну а вы... Вы смотрите сами, как и где вы принесете больше пользы. Как офицер вы будете жить в офицерской каюте, пока в статусе кандидата на офицерское звание. Если сможете свои способности стихийника пустить на пользу Карасу, государство вас не забудет. Что скажете, господин Викор?
  - Викор, - вмешался Амалон, - я буду тебя обучать, насколько могу. Тут, на судне. Прошлый раз ты не рассчитал силы, а если бы контролировал, скорее всего, потопил бы вражеский корабль, а мы бы остались целы. Тебе надо почаще применять свои способности, и ты научишься держать их под контролем. Почему бы тебе пока не поработать корабельным магом? Кстати сказать, капитан тебе приличное жалование положит, мы же совсем пустые после бегства, а в Карасе не раздают дома и еду бесплатно. Мне кажется, это неплохой выход из положения.
  - Хорошо. Я поговорю с нашими охранниками. Они, конечно, вступят в армию. Я же, пока мы в море, подумаю. Что-то я уже досыта наелся войной... да и тетушку куда девать - я ее крепко подставил, я же не могу ее бросить. И кухарка моя тоже, куда денется? И двое мужиков... да и с вами, Амалон, не хотелось бы расставаться - мне еще учиться и учиться на мага, что-то меня заинтересовала эта магия... Вы же не бросите тетушку Марасу?
  - Не брошу, - тихо сказал Амалон, - мы решили жить вместе, у меня больше никого нет, кроме нее... и тебя, Викор. У нее тоже никого нет... Вот только теперь труднее будет жить - ни дома, ни денег.
  - Так, господа, хватит сентиментальных грустных мыслей, - капитан усмехнулся и посмотрел на нас с Амалоном, - все в ваших руках. Вы тоже имеете право на часть добычи с имперских кораблей, которые мы захватим, у нас рейдерские обязанности. Мы можем захватывать и даже сжигать любые корабли под неприятельским флагом, а так как нашим неприятелем сейчас является империя, соответственно, все имперские корабли -наша добыча. Вы будете иметь свою долю с каждого корабля. В ваших интересах, чтобы захваченных кораблей было как можно больше.
  - Что же, это интересно, - я поднял брови и побарабанил пальцами по столу, - есть шанс нам заработать на домик, а, Амалон? Что же, я в вашем распоряжении, капитан. Командуйте.
  Лежа на кровати в кают-компании и слушая храп лейтенантов, я думал: 'Вот опять на войне, опять в чине лейтенанта, только теперь я что-то вроде орудия главного калибра. В любом случае придется тут проторчать минимум две недели'.
  Честно говоря, пока что мне тут нравилось. Что дальше будет - посмотрим.
   Этот крейсер отличался от маленького шлюпа, на котором мы ушли в море. Громадные баллисты на корме и на носу, сотни людей команды, три огромные мачты, несущие мощное парусное вооружение - все это вызывало почтение. Я ловил себя на том, что вот-вот должен увидеть где-то пушки, торчащие из орудийных портов, и потом вспоминал: я не на Земле, нет тут пушек. Вот только - почему нет? Почему не изобретен порох, хотя есть зажигательные снаряды для баллист, на основе нефтепродуктов. Вообще, я убедился, что местные метательные приспособления были очень совершенны - громадные камни летели на расстояние сотен метров - только вот перезаряжались медленно... Еще удивило меня отсутствие боевого мага на таком крупном военном судне. Оказалось, на море боевые маги были не очень нужны - редко когда требовалось поджечь корабль, да и били заклинания магов на довольно близком расстоянии, тогда как баллисты метали грузы на сотни метров. Они, кстати, могли бросать и камни, и огромные стрелы, и сосуды с зажигательной смесью.
  Три дня корабль барражировал в водах возле Кардизона, пока, наконец, наблюдатель в корзине наверху мачты заметил парус неизвестного корабля, и крейсер пошел за сближение.
  Все три дня я усиленно занимался с Амалоном, пытаясь понять - как правильно управлять стихией воздуха, как не навредить самому себе, направив всю силу ветра на нужный объект. Время от времени я создавал маленькие вихри. Для этого, как оказалось, достаточно держать контроль над своими желаниями. Первый раз, когда я потопил вражеский фрегат, мною было вложено в заклинание, повторенное неоднократно, столько страстного желания уничтожить, что это вылилось в катастрофу. Теперь я старался создавать небольшие вихри, которые столбами бродили по поверхности моря, не причиняя вреда нашему кораблю. Мощность вихря зависела от того, как я напитал его своим желанием, для чего я его создал - нельзя было поддаваться эмоциям, в этом случае выплеск магической энергии был неконтролируемым, и это постоянно вдалбливал мне Амалон.
  Парус корабля был все ближе и ближе, наконец, стало видно, что это судно под имперским флагом. На бригантине тоже заметили преследующий корабль, пустились по ветру, поставив максимальное количество парусов, и расстояние перестало сокращаться. День подходил к вечеру, и ночью судно вообще могло уйти.
  Капитан фрегата вызвал меня на мостик:
  - Господин Викор, теперь настала пора и вам подключиться к делу - давайте, остановите эту бригантину.
  - Постараюсь.
  Меня даже взяло нервной дрожью - не опозориться бы, да еще и свой корабль бы не загубить... Я встал в носовой части и стал произносить длинное заклинание, стараясь контролировать свои эмоции.
  Произнес, выждал... Наконец я заметил, что мое колдовство стало давать результат: ветер вдруг стих так, что паруса фрегата бессильно повисли на мачтах, он как будто, затаился перед прыжком. Потом впереди возникла крупная зыбь, видно было, что вода поднимается в завихрениях воздуха, образовался огромный столб, вращающийся вокруг оси, и, как разумное существо, погнался за ускользающей бригантиной. Столб настиг ее, ударил в корму, повалил мачты и завалил на бок - я про себя тихонько охнул: потопил! А мне ведь надо было только остановить... Пригляделся - бригантина все-таки поднялась на киль, правда, неровно - тянули утонувшие снасти.
  Вызванный мной 'хобот' урагана поболтался вокруг и рассеялся, оставив проливной дождь, заливший палубу нашего корабля и все вокруг потоками дождя. Вокруг раздались радостные крики:
  - Молодец маг! Так и продолжай!
  Людей не смущали ни дождь, ни поднявшееся волнение - главное было, что погоня завершена, враг остановлен, деморализован и теперь его легче взять.
  Так и оказалось. Когда наш фрегат сблизился борт о борт с поврежденным судном и сбросил на него абордажный мост, вцепившийся острыми крючьями в бригантину, оказать грамотное сопротивление абордажной команде было просто некому - половину команды судна смыло и унесло ветром, оставшиеся были в ужасном состоянии.
  Несколько часов мы перетаскивали грузы с бригантины - мешки с сахаром и мукой, крупы, какую-то одежду и ткани - такое впечатление, что этот корабль был направлен для поддержки экспедиционного корпуса, высаженного на Кардизон. Я сказал об этом капитану, тот подтвердил мои предположения:
  - Я уверен, что где-то на материке стоит воинская часть, готовящаяся к нападению на нашу столицу. То, что захвачены Пиратские острова, подтверждает версию: большое вторжение совершится в ближайшие месяцы. Жаль, капитан не остался в живых - место высадки неизвестно другим членам команды. В судовых документах тоже нет никаких данных - что же, будем ждать следующего судна. Вы хорошо поработали, господин Викор, ни одного убитого или раненого из абордажной команды. Я доволен. Продолжайте в том же духе. - Капитан улыбнулся и кивком отпустил меня с мостика.
  Вот так и началась моя служба на 'Черном принце' в качестве орудия главного калибра. Так-то служба была необременительна: я ел, спал, учился, писал свою книгу заклинаний, никто не требовал от меня отстаивать вахту или выполнять какие-то работы по службе. Главное было - останавливать суда, на которые показывал пальцем капитан. И я делал это.
  Примерно один раз в два дня нам встречался корабль империи, который благополучно выгребался до нитки. Не всегда обходилось без ранений и даже без смертей - один из кораблей, военный бриг, сопротивлялся очень яростно, несмотря на большие потери после урагана, и из нашей абордажной команды погибло семь человек. Обычно, после того как корабль разграблялся, его оставляли с командой на борту, дожидаться помощи - в общем, на волю Бога - но в этот раз капитан, находясь в ярости от понесенных потерь, приказал сжечь это судно дотла, вместе с людьми. Впрочем, живых там уже не было - абордажники, разъяренные сопротивлением и гибелью товарищей, не брали пленных. Единственно, кто спасся с этого судна, был корабельный пес, которого подобрали солдаты. Он ластился к людям, махал хвостом и скоро прижился на 'Черном принце'. Только иногда он выл на море, как будто оплакивая своих погибших хозяев - тогда его прогоняли, и заунывный вой прекращался...
  Скоро, как заправский маг, я уже четко дозировал необходимые усилия по уничтожению кораблей - мачты сносились, но само судно оставалось на плаву.
  Мои спутники влились в экипаж фрегата - охранники вошли в абордажную группу, а женщины - тетушка работала помощником корабельного лекаря, кухарка же стала помощницей корабельного кока, двое мужчин-слуг работали матросами.
  Я постоянно думал и думал: а что дальше? Капитан уговаривал меня оставаться на флоте. Я понимал, что ему выгодно иметь на борту мага-стихийника, большую редкость в этом мире, но мне претило это бесконечное болтание в море, уничтожение кораблей... надоела кают-компания и постоянно колыхающаяся под ногами палуба. Хотелось жить на твердой земле, ощущать запах травы, леса, а не смолы и тухлой рыбы, о чем я и заявил капитану.
  Он заметно расстроился, но развел руками - что делать, насильно мил не будешь, хотя и старался постоянно завлечь меня на флотскую службу: мне шли отчисления от добычи, жалованье - несколько десятков золотых уже были на моем счету. Мы сбывали свою добычу, не появляясь на берегу: в определенные дни в определенном месте к нам подходил корабль обеспечения, на который и перегружался захваченный груз - вероятно, это были купцы, скупавшие товары по договору, они же доставляли нам еду и свежую воду.
  Прошло две недели с того дня, как мы попали на рейдер, но конца свободному плаванию все не было видно. На мой вопрос о дальнейших планах капитан отвечал, что сейчас он не может уйти в порт, так как идет война, и он не вправе оставить свое место в строю. Мне кажется, он хитрил, выгадывая максимальное время, в течение которого я останусь на борту его судна.
   Все-таки и это когда-то должно было кончиться, и кончилось - 'Черный принц' направился в порт города Новый Саналон, столицы Караса.
  - Господин Викор! Вы не передумали? Может быть, все-таки останетесь на борту корабля и продолжите службу? - Капитан нахмурился и побарабанил пальцами по столу. - Скоро будет война, вас так и так не оставят в покое. Каждый гражданин Караса в случае войны будет мобилизован, в меру его способностей. У нас всеобщая воинская обязанность - людей не так много, чтобы позволить себе содержать постоянно многомиллионную армию, так что вас точно загребут в ополчение. Не лучше ли сразу остаться на крейсере - в комфортных условиях, в чистоте и порядке - ну неужели лучше в поле, с толпой простолюдинов?
  Я усмехнулся, в словах капитана сквозило пренебрежение флотского офицера к пехоте.
  - Господин капитан, если я когда-нибудь решу служить на флоте, то только под вашим командованием, клянусь вам! Но все-таки мне хочется ощущать под ногами твердую землю, а не качающуюся палубу. Благодарю вам за наше спасение. Надеюсь, я отработал свой долг?
  - С лихвой. Вы заслужили каждую свою монету, которую получаете. - Капитан открыл ключом тяжелый дубовый шкаф-сейф и достал оттуда увесистый мешочек с монетами. Распишитесь вот тут, в ведомости.
  Я расписался за получение награды - это были двести золотых, вполне приличный куш, надо сказать. Уже в каюте я рассмотрел монеты - они были чуть больше, чем имперские, и на них выбит другой профиль, как я потом узнал - профиль канцлера республики Карас.
  Государство Карас было республикой, управляемой канцлером, сенаторами, и напоминало чем-то США в начальной стадии своего развития. Главный город, и практически единственный - остальные поселения были именно поселениями, а не городами - это была столица, Новый Саналон. Само название Карас, как мне сказали, взялось от гномьего слова 'карос' - ровное место, площадь. Именно в этом месте, на площадке, образовавшейся у подножия гор, возле удобной бухты, где и возник будущий порт, зарождалось государство Карас.
  Материк был богат полезными ископаемыми, их добывал народ гномов - частично продавал людям, частично перерабатывал. Гномы, как известно, всегда и во всех мирах владели кузнечным искусством, с которым могло сравниться только искусство эльфов - но эти больше уповали на магические составляющие их изделий, а не на искусное кузнечное дело.
  Я немного даже волновался - увидеть существ из сказки было очень интересно. Ну да, я видел одного гнома - оружейника, и одного эльфа - следопыта у бандитов, но о самих этих народах практически ничего не знал. Отрывочные данные, что мне приводил Амалон, и рассказы моих сослуживцев на крейсере, а также те, которые я слышал в империи, скорее всего не имели ничего общего с действительностью. Ну, как кинофильмы о гордых индейцах с Гойко Митичем в главной роли. В рассказах карасовцев всегда эльфы были гордыми и великодушными, а имперцы называли их хитрыми и изворотливыми. Они же называли гномов грязными и жадными, а карасовцы - мудрыми и умелыми. Теперь мне предстояло самому узнать, кто есть кто в этом мире.
  Сойдя по трапу с судна, мы оказались в шумной толпе. Грузчики, купцы, какие-то портовые люди разного цвета кожи и разнообразных обликов - большинство были людьми, но мои глаза сразу отметили и несколько необычных фигур - приземистых, похожих на детей, с тем лишь отличием, что они были практически квадратными, с мощными руками и ногами. Я знал, что гномы почти никогда не выходят в море - они его просто ненавидят, но это не мешает им торговать с корабелами: обмениваться товарами, продавать им свои изделия и покупать что-то, привезенное из-за моря. Эльфов я не заметил, впрочем, и не особо присматривался. Судя по последней моей встрече с эльфом, они почти не отличались от людей - ну если только заостренными ушами да специфическими навыками лучников и следопытов.
  Со мной сошли Амалон, Мараса, Алана и Каран - остальные охранники и слуги предпочли остаться на фрегате, видимо, надеясь разбогатеть на грабеже судов. На это Каран сказал:
  - Больше пяти вылазок на абордаж, без ранения никто не обходится. Есть шанс сложить голову, и ради чего? Ряди мешков с мукой и сахаром? Если уж рисковать, то по-крупному, а это все не имеет смысла. Лучше уж я с вами пойду.
  - Каран, мы пока не можем содержать охрану - сами не знаем, на что жить будем, ты понимаешь?
  - Понимаю. Так я и не требую мне платить. Будет возможность - наймете, нет - ну что поделаешь. Пока мне хватит выходного пособия.
  - Что же, твое дело. С нами, так с нами.
  И вот, мы все вместе стояли в пестрой толпе, немного растерянные и ошеломленные - новый континент, новая страна, новые люди... Куда идти? Что делать?
  - Давайте-ка все вначале найдем, где ночевать и обедать. Займемся поисками гостиницы. Пошли в город.
  И мы бодро зашагали по кривой улочке, ведущей от порта в центр. Подходящая гостиница нашлась не сразу - вначале мы миновали несколько злачных мест, откуда раздавались крики и пьяными возгласы, но чем дальше мы удалялись по натоптанной и наезженной улице, пахнувшей кошками и помоями, тем обстановка становилась благообразнее и тише. Наконец, мы вышли к тенистой улице, где на двухэтажном простом здании увидели вывеску 'Синяя птица'.
  Войдя внутрь, мы увидели длинный полупустой зал, стойку с глиняными кружками, за которой разливал пиво из бочки трактирщик, мужчина лет пятидесяти, и лестницу наверх, ведущую, скорее всего, к номерам.
  - Что угодно господам? - с еле заметным акцентом спросил трактирщик.
  - Мы хотим снять номера - номер для женщин, и номер для мужчин.
  - На какое время хотите остановиться?
  - Пока не знаем. Сутки, двое, как получится. Вот что, уважаемый, пока что мы закажем обед, а вы за это время нам покажете номера.
  Мы быстро сделали заказ, трактирщик передал его официантке, и мы поднялись с ним наверх, на второй этаж. Комнаты оказались без изысков, но я иного и не ожидал.
  - За каждый номер десять серебряников в сутки, в эту сумму не входит еда, - озвучил хозяин стоимость услуг.
  - Довольно дорого, - не выдержал Амалон.
  - А что вы хотели? Это центр города, зато у нас тихо. И кормят хорошо, - развел руками трактирщик. - В общем, как хотите.
  - Ладно, пока на сутки, а там видно будет.
  Я отдал ему золотой, и мы пошли обедать. Кормили там вправду хорошо - пироги с олениной, похлебка из дичи - чувствовалось, что места тут нетронутые цивилизацией и разнообразие мясных блюд тоже неспроста. Да и цены на кормежку оказались вполне приемлемые - ниже, чем в империи, как ни странно.
  - План такой, - сказал я, прожевав здоровенный кусок пирога и запив его светлым пивом, - сейчас мы с Караном идем в магистрат и пробуем найти продающееся жилье. Вдруг что-то удастся купить по дешевке. Средств у нас мало, но и платить бешеные деньги за проживание в гостинице мы не можем. У меня двести золотых, плюс еще с сотню осталось от тех денег, что были на островах, давайте скидываться - у кого чего есть.
  - У меня, - Амалон закончил считать свои деньги, - сто пятьдесят золотых. У Марасы двадцать.
  - У меня тридцать, - сообщил Каран
  - У меня всего десять, - тихо сказала Алана. - Старн остальные забрал. Сказал, господа еще дадут, а ему нужнее.
  - Вот мерзавец! - с чувством воскликнула Мараса. - Мы тебе лучше найдем мужика, не переживай! Ну остался и остался, черт с ним.
  Алана вытерла глаза, пожала плечами и углубилась в изучение тарелки с бараниной.
  Я немного подумал, потом залез в карман и на ощупь нашел один из камешков, что оставались у меня после ограблений бандитов и канцлера. Я положил его на стол, хотел что-то спросить и замер, удивленный реакцией Амалона и Карана - они выпучили глаза и замерли, потом Амалон перевел дух и спросил:
  - Откуда это у тебя?
  Я помедлил немного, пораженный их реакцией на появление обычного, окатанного и неограненого камешка красного цвета, и сказал:
  - Ну так, приблудился... а что? Он чего-нибудь стоит?
  - Убери его, чтобы никто не увидел. - Амалон накрыл его ладонью, оглянулся - не видит ли кто-то и сказал: - Это самая дорогая вещь в мире. Если ты его взял у канцлера, то теперь я понимаю, почему тебя преследует вся Тайная стража империи. Этот камешек стоит несколько десятков тысяч золотых.
  - Да ладно! - поразился я. - Что за камень-то такой?! Хрень какая-то, а не камень!
  - Это ардаман, камень, усиливающий магическое воздействие. К примеру, ты слабый маг, а хочешь выполнить заклинание четвертого уровня, тогда ты берешь этот камень, концентрируешься на нем, произносишь заклинание - и оно получается. Никто не знает принципа действия этого камня. Хотя, а кто понимает на самом деле, как действует магия? - Амалон усмехнулся: - Мы как дикари, пользуемся, но не знаем, как она действует.
  - А откуда берутся эти камни? Ардаманы эти самые? И что будет, если сильный маг сотворит заклинание, пользуясь этим камнем?
  - Знаешь, Викор, я даже боюсь подумать, что будет, если сильный маг усилит себя с помощью камня настолько. Возможны или катастрофы... или ничего не будет. Это индивидуально, с каждым из магов они контактируют по-разному. Я слышал всякие истории про катаклизмы, когда сильный маг неосторожно применял ардаманы в своих заклинаниях, а еще о том, что у некоторых они никак не поднимают уровень. Только экспериментируя можно узнать. Забавно, ты таскал с собой такое сокровище и не знал о его ценности! Рискуя каждый миг потерять! У меня даже руки затряслись. - Амалон хихикнул и посерьезнел. - А берутся они откуда-то из пустыни, принадлежащей Арании, и являются большой редкостью, даже там. Перевезти их в империю стоит большого труда, и посему они очень, очень дорого стоят.
  - Амалон, а как его продать? Мы бы тогда сразу устроили наши дела... купили бы дом, поместье где-нибудь.
  - Продать?! Да ты что! Я за всю жизнь видел только один такой камень, у старого мага в империи. Его можно использовать. К примеру, ты не умеешь хорошо лечить, не получаются заклинания, но с его помощью ты сможешь стать великим лекарем! Или я не могу вызвать ураган, но с помощью камня мне будет по силам развалить полгорода!
  - Тсс... Амалон, потише, на нас уже оглядываются, - предостерег я. - Мы потом с вами поговорим по этому поводу, но я хочу его продать, нам нужны деньги. Как это сделать?
  - Я не знаю. Ты можешь себе представить, что кто-то из этих людей отдаст двадцать тысяч золотых за этот камень? Я даже сумму такую не видел ни разу в реальности, а ты говоришь - продать. А он стоит не меньше.
  - Я видел такую сумму. У канцлера Амассадора. Только унести не мог - там все было забито мешками с золотом, наверное, с тонну весом, не меньше. Оттуда и камешки.
  - Камешки? Так у тебя не один камень?! - Амалон поперхнулся и долго не мог никак выкашлять крошки пирога с черникой, которым он подавился. - Викор, чего я еще не знаю? Все, больше ни слова. Мы и так разболтались, - наконец догадался он, глядя на кухарку, сидящую с вытаращенными глазами и на Карана, с восхищением ловящего каждое наше слово.
  Я нахмурился, посмотрел на своих спутников:
  - Господа, я надеюсь, никому не надо доказывать, что нельзя болтать о том, что вы только что услышали? От этого зависит наша жизнь, и ваша тоже, учтите. Если кто-то узнает об этой ценности, у нас попытаются их отобрать, и я не дам за вашу жизнь и медяка. Смотрите.
  - Попробовать продать можно, - кивнул Каран, в знак того, что понимает важность сказанного мною. - Надо обозначить круг тех, кто может купить, и предложить им приобрести товар. Это просто. У кого могут быть такие деньги и кому нужен камень? Это прежде всего государство, которое в преддверии войны собирается вооружать свою армию сильными магами - стихийниками, например
  - Ага - все просто, - усмехнулся я и отхлебнул пива из кружки, - только вот как бы нас не заставили отдать эти ценности в казну государства, в связи с военным положением. Тут как-то по-хитрому надо... Давайте думать, думать... Сейчас женщины идут отдыхать, а мы отправимся в город - посмотрим, что можно сделать. Есть у меня одна мыслишка... Амалон, а вы оставайтесь, наверное, в гостинице безопаснее будет. Мы с Караном сходим, узнаем кое-что, хорошо?
  - Ладно, только будьте осторожнее, пожалуйста. Без вас нам тяжко придется.
  - Я оставлю вам почти все золото - таскать с собой не хочется, да и тут безопаснее. И мало ли что с нами случится - вы будете с деньгами. Итак, женщины в номер, Амалон со мной тоже в номер, Каран, а ты подожди здесь, сейчас я вернусь и мы пойдем с тобой по делам.
  Я поднялся в номер с Амалоном, прикрыл дверь и вытряс из карманов на кроватное покрывало мешочки с деньгами, а потом достал мешочки с камешками, также я вытряхнув их на покрывало. Пересчитал камни - всего вместе было десять штук, часть я взял у купца, убитого бандитами, часть у канцлера. Они были разного размера - от самого маленького, который я показывал Амалону и остальным, до довольно крупного - с ноготь большого пальца. Амалон замер, схватившись за сердце, и сказал:
  - И ты все это время сидел на сокровище! У меня слов нет... - Он присел на край кровати и схватился за голову. - Да за эти камни нас могут сто раз убить - никому не говори, что у тебя их столько! Спрячь и не показывай!
  - А может, это не те камни? Вдруг вы ошибаетесь?
  - Не может быть! - Амалон трясущимися руками взял камень, внимательно вгляделся в него, и вдруг камень засветился неярким красным светом, окрасив лицо мага, его руки и всю комнату, тускло освещенную из маленького окошка. - Он, как не он! Ардаман! - Амалон счастливо засмеялся и с сожалением вернул сокровище на покрывало: - Убери скорее, у меня аж руки трясутся.
  - Возьмите его себе, - предложил я.
  - Как возьмите?! Это слишком дорогой подарок! Викор, ты представляешь, сколько он стоит? Нет, ты не представляешь!
  - Возьмите, считайте, в пользование. Пользуйтесь столько, сколько вам надо. У меня еще есть, мне хватит. И вот еще парочку спрячьте, это вам на хранение, вдруг со мной что-то случится.
  - Ну что ты заладил: случится, да случится, - рассердился Амалон. - Ничего не случится! Ты не такой болван, чтобы с тобой что-то случилось! Не надо себя настраивать на плохое!
  - Не настраиваю, но надо готовиться к худшему, а потом лучше ошибиться. Ладно, забирайте деньги, прячьте, убирайте камни - семь будут у меня, три у вас, на всякий случай. Все, я ушел.
  Мы ссыпали камешки в два мешочка - свой я сунул за пазуху - золото завернули в тряпочку и убрали в угол, прикопав под тряпьем, и скоро я шагал по улице, сопровождаемый молчаливым Караном. Он не отличался многословием, но сейчас был совсем уж молчалив и угрюм. Я не стал лезть к нему в душу - мало ли что у него там творится, может, по родине затосковал - и углубился в свои проблемы. Один камешек я отделил от остальных, чтобы показывать покупателю, не стоило светить все сразу...
  Корпус огромного фрегата так и возвышался в порту, нависая над остальными кораблями, пришвартовавшимися рядом. Возле трапа стоял вахтенный матрос, который хорошо знал меня и Карана, однако он не пустил нас на борт - таков был порядок: без вахтенного офицера он этого сделать не мог, иначе его лишили бы жалованья и высекли, порядки на флоте были строгие. Он покричал вахтенного, тот позволил нам пройти на корабль, спросив, куда и зачем мы идем, а когда узнал, что к капитану, сообщил, что Блисторн сейчас находится у себя в каюте, и мы можем быть допущены к нему лишь с его личного разрешения.
   Скоро он вернулся с ответом, и уже через пару минут мы стояли у двери капитанской каюты. Постучав, я услышал приглашение войти, распахнул дверь и оказался под пристальным взглядом капитана.
  - Приветствую вас, господа. Неужели решили принять мое предложение? - Капитан удивленно оглядел меня и Карана: - Нет? Тогда что вас привело назад, на мой корабль?
  - Господин Блисторн, мне нужна ваша помощь. Мы чужие в этом городе, а я хочу кое-что продать и боюсь, что не смогу найти дельного покупателя, да еще и обмануть могут... в общем, без честного человека со связями не обойтись.
  - Да-а-а? Интересно. И что же это такое вы хотите продать? - заинтересовался Блисторн. - Артефакт какой-то? Не томите, рассказывайте, очень интересно!
  Я достал из кармана и положил на лист бумаги перед капитаном маленький красный камешек:
  - Знаете, что это такое?
  - Неужели... он? - Брови Блисторна поползли вверх. - Не может быть! Ни разу не видал - только слышал! Да-а-а... теперь я вас понимаю. И что бы вы хотели получить за это сокровище?
  - Двадцать тысяч золотых.
  - Он стоит больше, вы знаете это? - Капитан с интересом воззрился на меня и нервно забарабанил пальцами по столу.
  - Знаю. Но все, что выше - ваше. Мне хватит двадцати тысяч, положенных в банк, мне нужны легальные деньги, чтобы я мог спокойно ими пользоваться.
  - Никто, кроме государства, не сможет у вас купить эту вещь, и не в том дело, что не найдут денег - ему не позволят пользоваться таким артефактом, когда надвигается война. Все для войны, все для победы - слыхали такой лозунг? Вот таковы реалии...
  - Знаю, господин Блисторн, потому и обратился к вам, чтобы никто не посмел отобрать у меня сокровище. Конечно, он бы потом пожалел, - усмехнулся я, - но хлопот бы мне доставил немало.
  Капитан с усмешкой посмотрел на меня - он оценил и скрытую угрозу, и подкуп, и лесть, похоже, все видел насквозь.
  - Я все понимаю - и свою выгоду тоже осознаю. Я помогу вам продать его. Через государственное казначейство. Мне на судно надо боевого мага-стихийника - мне понравилось, как стихийник работает на море - и я намерен сделать все, чтобы такой специалист оказался у меня в команде. Жаль, что не вы, но с таким камнем я смогу заполучить себе неплохого мага. Ну и выгода - тоже не последнее дело, все-таки мы работаем ради прибыли. Вы где остановились? В 'Синей птице'? Ага, вполне достойная гостиница, правда, дороговата. Впрочем, - усмехнулся он, - таким богачам, как вы, ее цены вполне по карману. Идите в гостиницу, завтра утром пойдем к канцлеру - я с ним вместе учился в военном училище, он меня хорошо знает. Да и капитан 'Черного принца' не последнее лицо в государстве. Ждите меня к десяти часам утра. На том и закончим.
  
  Глава 9
  
   Ночь началась беспокойно: Амалон что-то бормотал во сне, Каран стонал и храпел, было душно, а в голову лезли мысли. Что дальше? Нет покоя и тут... война. Я что, хочу участвовать в войне на стороне республики? Или на стороне империи? На чьей я вообще стороне? Как задолбали все, перетягивая на свою сторону, устанавливая свои правила, ставя меня в свои ряды и клея ярлыки, - ну когда же они все отстанут?! Почему они все не хотят понять, что сторона у меня одна - моя, моих друзей, моей, можно сказать, родни...
  Я как-то уже не мог отделить себя от Марасы, от Амалона, которого и знаю-то всего ничего. Видимо, мой вакуум в сфере человеческих отношений заполнился тем, что есть - я легко принял к сердцу и тетушку, и старого мага. Человеческая натура такова, что всегда хочется кого-то любить, или кого-то ненавидеть. Я стал вспоминать всю мою жизнь с того момента, как я появился в этом мире: погибшего Катуна, забавную веселую подружку, умершую в муках, тетушку, которая по моей вине оторвалась от насиженного гнезда, - что-то тошно стало.
  Повертевшись еще минут двадцать, я встал с кровати, оделся, взял свою трость и вышел из комнаты. Мне надо было отвлечься, как-то забыть все. Поразмышлял, где можно отвлечься и забыть обо всем? Конечно, в трактире, и чем он будет дурнее, безумнее, тем лучше. Сейчас мне не нужны были благовоспитанные кофейни и важные клиенты, хотелось в вертеп...
  Таковой нашелся, под вывеской 'Порванный трос'.
  Дело было к полуночи, но в заведении кипела жизнь, пьяные голоса выводили хриплые рулады о любвеобильных русалках и могучих, в некоторых частях тела, моряках. Мне понравилась направленность их эпоса, и я решительно толкнул двери трактира - а может, его лучше было бы назвать борделем?
  Зал был полон, только в углу я усмотрел местечко за столом, рядом с группой орущих что-то на незнакомом мне языке гномов. Даже в этой безумной обстановке люди старались находиться подальше от славящихся буйным нравом бородачей. Подумав, я решительно направился к свободному месту и плюхнулся на него, погрузившись в атмосферу этого вертепа по самое не хочу. Заказал официантке - смазливой девице с подведенными глазами - кружку пива и соленого сыра, я стал рассматривать зал.
  Большое помещение было заполнено всеми возможными типажами, которых я мог себе представить: моряки, наемники, солдаты, много гномов, забрела даже пара эльфов - два молодых на вид парня, с интересом и отвращением разглядывающих происходящее.
   Я усмехнулся - вероятно, два отпрыска из благовоспитанных семей решили посмотреть, как 'разлагаются' люди. Их гладкие лица так и напрашивались, чтобы кто-то до них дотянулся, решил я, и на время забыл о них.
  Половина мужиков в зале были сильно заняты тем, что тискали, обнимали и просто держали на коленях смазливых, и не очень, девиц. Время от времени, пары уходили наверх, переговорив с барменом за стойкой. Подумал: может и мне сходить? Но представил, сколько человек за ночь пропустили через себя эти 'подружки' - а потом следом за этой толпой и мне? - и стало противно, желание ушло. Я не на помойке себя нашел, чтобы совать куда не попадя...
  Первая кружка пива кончилась быстро, я заказал еще парочку, несмотря на звонок в голове: эй, братец, ты не напороться ли решил? Но я приглушил этот 'будильник', мысленно прихлопнув ему выключатель, - напорюсь, так напорюсь. Я сколько времени уже не расслаблялся, могу себе и позволить иногда, в конце-то концов?! Третья кружка, четвертая... в голове уже приятно шумело - это вам не балтика-тройка, настоящее разливное живое пиво, по голове хорошо шибает.
  Время от времени в зале вспыхивали драки, быстро гасимые вышибалами - два мордоворота стояли по углам и зорко наблюдали за тем, чтобы все кончалось мирно... ну, сравнительно мирно. Не возбранялось въехать по физиономии кулаком, если в нем не было кастета или ножа. Это уже был бы перебор - таких сразу выбрасывали за порог. Правда, иногда они порывались вернуться, доказывая, что могут забить вышибал и весь свет в придачу, тогда их сразу гасили дубинкой по глупой балде, к удовольствию зрителей, воспринимавших каждую драку или скандал, как некое шоу.
  Мысли у меня отступали, депрессия тоже - мир закружился, становясь все более цветным, пригожим и добрым. Неожиданно меня привлек скандал в том углу, где сидели молодые эльфы - к одному из них докопался пьяный наемник, бормоча что-то вроде: 'Это заведение не для ушастых, а для людей! Понаехало вас здесь, нелюдей! Душить вас надо!'
  Результат был заведомо известен. Молодой эльф встал и въехал наемнику в зубы, тот заревел дурным голосом и, сплевывая кровь, бросился на ушастого. Наемнику на помощь пришли еще двое товарищей - и эльфам пришлось туго, один уже лежал на полу и его пинали ногами, второй ловко отбивался, зажавшись в углу, но уже пропустил несколько плюх - его заостренное ухо распухло, а из носа текла кровь.
   Мне сквозь туман в голове, подумалось: 'А чего это вышибалы не помогают эльфам? Несправедливо ведь! И вообще - трое на одного, да еще и бить лежачего ногами в кабацкой драке - это стремно'. И моя безумная башка понесла меня в гущу событий...
  - Эй, парни, остановитесь! Трое на одного - это позорно, вам не кажется? - Я попытался мирно урегулировать конфликт. - Чего до пацана докопались-то?
  - А не фига ходить по трактирам, где люди отдыхают! - тяжело дыша, заявил один из погромщиков. - Чего ушастые приперлись сюда? А ты что, эльфолюб, что ли? Подстилка эльфовская? Парни, бей этого козла!
  Мне в глаз полетела плюха здоровенным рыжим кулачищем, от эльфоненевистника - я едва успел заблокировать удар и автоматически взял руку на излом, а затем метнул наемника на соседский стол. Он не выдержал удара стокилограммовой туши и сломался. С него посыпались кружки, жратва - те, кто сидел за этим столом, взревели дурными голосами:
  - А-а-а-а!!! Тварюга! Ты чего всякое говно нам на стол бросаешь! Бей его!
  И тут веселье началось по-настоящему. Двух я завалил сразу - слава богу, они были пьяны, хотя не стоило попадать под их удар - парни были могучие и умелые. Двое оставшихся эльфоненавистников переключились на меня, почему-то крича:
  - Бей нелюдей! Бей уродов!
  Несколько пьяных приняли это за сигнал, и началось... С криком:
   - Надо мочить всех нелюдей! - они бросились на гномов. Уже были забыты двое эльфов, из-за которых начался весь сыр-бор, я даже не мог посмотреть, чего они там делают - надо было быстро заваливать противников, при этом уворачиваясь от пролетающих кружек и стульев. Одна из кружек пребольно врезалась мне в затылок, и я на секунду 'погас', пропустив из-за этого пару ударов от крепкого парня в матросской одежде. Меня кто-то поддержал сзади - я оглянулся: здоровенный гном с бородой почти по пояс.
  - Молодец! Хорошо машешься, давай спина к спине. Щас мы этим козлам наваляем!
  Я ухмыльнулся, и мы начали, как артиллерийский дот, вырубать всех, кто приближался к нам с разных сторон. Досталось и вышибалам - они попытались встрять в драку и тут же были отправлены в нокаут ударами табуреток. Я осмотрелся: вокруг нас в разных позах лежали без сознания, или с трудом шевелились человек пятнадцать выпивох, эльфы стояли в углу - один поддерживал другого и, заметив мой взгляд, улыбнулся, благодарно кивнув. Я подмигнул ему и показал головой - давайте на выход. Он согласился, кивнув в ответ, и они стали продвигаться между столиками, уворачиваясь от пролетающих предметов.
  - Знатная драка! - сказал гном, рядом с которым я бился. - Давно так не веселился. Только бежать отсюда надо - сейчас стража появится, в каталажку отправят, да еще ущерб заставят оплачивать.
  Гном проявил совершенное знание последствий такой заварухи, похоже, он уже бывал в аналогичной ситуации.
  - Давай, валим отсюда, - согласился я, и мы стали пробираться следом за эльфами.
  Кое-где уже блеснула сталь и пролилась кровь, можно было попасть в совершеннейший блудняк - потом доказывай, что это не ты зарубил или зарезал какого-то несчастного. Стража же во всех мирах предпочитала не особо вникать, кто прав, а кто виноват: грести всех - потом разберемся. Мне же завтра надо было посетить канцлера - не хотелось бы в это время зависнуть в тюряге.
  Эльфы исчезли в дверном проеме, мы с гномом, разбрасывая по дороге нападавших, двинулись туда же. Вдруг в дверях, перекрыв выход, появились люди, закованные в железо:
  - Всем стоять! Городская стража! Никому не двигаться!
  Я, оценив ситуацию, схватил здоровенный стол и высадил им окно - рама вылетела с кусками стекол, следом за ними прыгнул и я сам, приземлившись на той стороне на бок и перекатившись в сторону. Оглянулся - в окне раскорячился гном, матерясь и пытаясь вылезти наружу. Он, то подавался вперед, то чуть назад - похоже его кто-то держал сзади за ноги. Я рывком поднялся, вцепился в его руки, изо всех потянул к себе, уперев ногу в стену, слева подбежал эльф и тоже вцепился в гнома - мы дернули, и он вывалился наружу, вытащив за собой стражника, матерящегося и грозящего всевозможными карами преступникам, то бишь нам.
  - Валим отсюда быстро! - Гном вскочил на ноги, и мы плотной группой унеслись в темноту, хохоча как ненормальные.
  - Здорово повеселились! - хохотнул в последний раз гном. - Давайте знакомиться. Я Бабакан из клана 'Синего озера'.
  - Мы из рода 'Белый лист', меня зовут Алдан, а это Виардон.
  - Я Викор.
  - Викор - и все? - недоуменно спросил гном
  - И все, вот так вот, - усмехнулся я.
  - Ладно, Викор-и-все, может, пойдем куда-нибудь продолжим веселье? И вы, ребята? Весело ночь началась, надо продолжить, пока пруха такая! - Гном радостно засмеялся.
  И мы продолжили веселье... Два трактира, которые мы посетили, долго будут помнить это 'веселье' - нет-нет, трупов не было, но поломанных стульев и столов оказалось более чем достаточно, а мордобитие происходило каждые двадцать минут. К трем часам ночи мы были уже пьяны в зюзю, и я предложил своим новым приятелям пойти познакомиться с моими друзьями - ведь самое время теперь представить новых друзей старым! И ничего, что они спят, ради такого случая подымутся! И мы побрели к гостинице 'Синяя птица'. Душа пела, мир вертелся вокруг, и лишь опора из двух эльфов и гнома, тоже самостоятельно не желающих стоять на ногах, не позволяла мне упасть.
  Чем ближе мы подходили к гостинице, тем тревожнее становилось у меня на душе - мне показалось, что я учуял запах гари, и скоро я увидел, что гостиница чадила, из окна вылезал язык дыма. Я мгновенно протрезвел, как будто выпил специальное лекарство. Мозг почти очистился от алкогольных паров, и я бросился по лестнице наверх, к номерам моих спутников.
  Двери были вышиблены мощными ударами, я вбежал к комнату женщин - тетушка лежала, смотря открытыми мертвыми глазами вверх, зажав в руке маленькую табуретку, окрашенную красным - похоже, она сопротивлялась до последнего. В ее горле зияла открытая рана, кровью было залито все вокруг нее. Алана, вероятно, не успела встать с постели - ее закололи спящую. Все было переворочено, вещи перетряхнуты и вывалены на пол.
  Я бросился в свою комнату - Амалон лежал навзничь, с почти напрочь отсеченной головой. Каран сидел в углу, откинувшись на стену, в руке зажат меч - он был еще жив, но сильно изранен, в груди жуткий след от меча и на губах пузырилась кровь. Охранник открыл глаза, с трудом посмотрел на меня и выдавил, захлебываясь кровью:
  - Они... приходили... за камнями... искали... кхе-кхе... - Из его рта потекла ручьем кровь, он замер, сразу побледнев и посинев.
  Я пошарил за пазухой, вытащил мешочек с камнями, зажал один в руке и стал произносить заклинание - надо было попробовать спасти Карана, хотя, скорее всего, это уже было бесполезно. Я стал вспоминать, как и что надо делать с камнем - Амалон мне объяснял, что нужно. А нужно было, произнося заклинание, направлять его как бы через камень, все время держа процесс под контролем.
   Со второй попытки у меня получилось - камень засветился красным, я возложил руки на умирающего охранника и почувствовал, как из меня потекла восстанавливающая магическая сила. Руки зажглись желтым неярким светом - шли минуты, я не мог оценить, помогает ли лежащему что-то, или нет, но мне показалось, будто его дыхание стало ровнее, а кровотечение прекратилось. Я говорил и говорил заклинания, всю свою силу, все умение направляя на восстановление Карана.
  Сзади послышались шаги - я прервал лечение и обернулся, готовый к бою, но нет, это был Бабакан. Он хмуро спросил:
  - Это были твои друзья, как я понял?
  - Да, Бабакан... - И неожиданно для себя я добавил: - Это был мой клан. Теперь у меня остался один вот этот человек, - я указал на бледного Карана. - Ты можешь с ребятами постеречь внизу, чтобы никто не поднялся и не помешал?
  - Конечно! Пока я жив, никто не пройдет мимо меня, - торжественно заявил Бабакан и достал из-за пояса боевой топорик. - Лечи, мы внизу посторожим.
  Я продолжил лечение... Это тянулось как минимум полчаса, пока я не услышал внизу крики, рев Бабакана и звон стали. Что-то ломалось, гремело, разбивались бутылки, нечто с грохотом врезалось к стену. Я посмотрел на Карана и с радостью заметил, что он открыл глаза. Каран сделал усилие и произнес:
  - Они сказали, что вернутся и вас найдут. Это Тайная стража канцлера республики, это не простые грабители... Вам надо уходить. Они забрали все золото и камни, Амалон не хотел отдавать - они его зарубили. Он пытался колдовать, но они не дали ему это сделать... Все произошло слишком быстро. Уходите! Оставьте меня тут...
  Он закрыл глаза и тяжело задышал, видно было, что слова трудно ему дались, хотя я с радостью заметил, что кровь на губах больше не пузырилась, и раны на руках, плече и груди затянулись и превратились в красные полоски. Если бы у меня оказались под рукой нужные мази, он был бы уже здоров - одним же заклинанием, без 'катализаторов', лечение не давало быстрого результата.
  - Лежи, я за тобой вернусь. Сейчас только посмотрю, что там делается.
  Я выбежал в коридор и помчался вниз по лестнице, на первый этаж, чтобы успеть увидеть то, как Бабакан вытаскивает топорик из черепа одного из вооруженных людей. Их было пятеро. Двоих уложили молодые эльфы, стоявшие с длинными тонкими мечами в руках, троих - Бабакан.
  - Все мертвы? - спросил я. - Хотел допросить их!
  - Теперь их боги допрашивают на том свете, - прогудел басом гном. - Они тебя искали, Викор.
  - Надо обыскать - у них должны быть мои вещи - они забрали их из комнаты.
   Я стал обыскивать трупы, но кроме небольшого количества монет ничего не нашел - похоже, они переправили камни и наше золото к своему хозяину. Ладно, потом подумаю, что делать, а пока надо уносить ноги, пока еще какие-нибудь непрошенные визитеры не пожаловали. Я осмотрелся: труп хозяина гостиницы свисал со стойки.
  - Это не я его, - протестующее заявил Бабакан, - это вот они! - И он показал на труп одного из нападавших.
  - Бабакан, поможешь мне унести моего человека? Вот только идти мне некуда... в лес если только.
  - Можно и в лес, - встрепенулись эльфы, - там нас никто не найдет!
  - Ну вас-то, может, и никто не найдет, - ухмыльнулся гном, - но вот меня и его с раненым - запросто. Надо уходить на гномью дорогу.
  - В пещеры? - Гладкое лицо эльфа исказилось отвращением. - Мы в пещеры не пойдем! Лучше в лес пошли - там доберемся до границ нашей территории, и нас никто не сможет достать.
  - Да вас никто и не будет доставать, - усмехнулся Бабакан, - нам надо укрыть этого парня и его друга. Вы-то кому нужны?
  - Я и имел в виду нас и Викора с другом, когда говорил 'нас', - сердито покраснел эльф. - Моя честь требует, чтобы я спас его - он заступился за нас, когда нас хотели избить.
  - Ладно, не кипятись, ушастый... я не хотел тебя обидеть. Вообще-то, мы заболтались. И правда надо сваливать отсюда. Ты готов, Викор? Пошли за твоим другом.
  Мы с Бабаканом поднялись по лестнице наверх и вошли в комнату, где сидел Каран. Он открыл глаза и сказал:
  - Я еще жив? С такими ранами не живут, я же знаю... ты меня вылечил, Викор? Я твой должник, как ни банально звучит. Убираться отсюда надо, поможешь мне?
  - Давай-ка я помогу, - пробасил гном. - Он подошел к Карану, легко, как ребенка, вскинул его на плечо и вышел в коридор. - Пошли быстро - уже светает.
  - Выходите, я сейчас кое-что сделаю.
  - Только не задерживайся, смотри! Нам еще из города уходить!
  - Я быстро!
  Я вернулся в комнату, поискал - эльфийских плащей не было, украли. Я с досадой выругался, потом перевернул труп Амалона, посмотрел в его открытые глаза:
  - Прощай, учитель. Жаль, что так вышло. Прости меня, не уберег...
  Затем я зашел в комнату к тетушке. Посмотрел на нее - у меня защипало в глазах...
  - Прощай тетушка, на том свете свидимся. - Я перекрестился по русскому обычаю. Почему-то мне это показалось важным, смахнул влагу с глаз и решительно вышел из номера.
  Спустившись вниз, я заглянул в подсобное помещение трактира, нашел там небольшой бочонок, по виду с крепким ромом, выбил пробку, глотнул - чуть не перехватило горло - он, ром, оказался градусов семьдесят крепостью.
  - Сейчас я вам погребальный костер устрою, друзья... А эти уроды пусть служат вам в загробном мире, как у скифов принято было... - Я бормотал, сам не замечая того, что и как говорю, и поливал из бочонка углы, лестницу, стены, пол... Затем врезал бочонком о стену, разломав его, посмотрел вокруг - сорвал масляный фонарь и кинул его на пол. Едва успел убрать лицо - сзади ухнуло, и языки пламени рванулись вверх, как будто я разлил бензин. Я еще раз оглянулся:
  - Прощайте, друзья... если Бог даст, свидимся. Хотя, скорее всего, нет - вам в рай, а мне в ад....
  Я шагал по улице, выводящей из города, привычно опираясь на палку, хотя в ней уже давно не было никакой необходимости. Бабакан, даже не запыхавшийся под грузом раненого Карана, покосился на меня и спросил:
  - Ты чего с палкой-то? Вроде не хромой, бросил бы ее к черту... или память какая?
  Я молча рванул клинок из ножен - вот, мол! Бабакан уважительно посмотрел на сталь:
  - Гномья работа, узнаю. Ты серьезный парень, Викор. А не расскажешь, чего они на тебя ополчились-то? И кто они такие? Мне кажется, мы имеем право знать.
  Эльфы покивали, поддерживая слова гнома, я посмотрел на них и вздохнул:
  - Хорошо. Вы имеете право знать, во что встряли, согласен. В общем так: я собирался продать один очень дорогой артефакт и вышел на правительство республики с предложением купить его. Результат - вы видели. Те, кого вы убили, со слов моего спутника, являлись агентами Тайной стражи канцлера. Вот, в двух словах, и все.
  - Вот так все, - хохотнул Бабакан, - этого всего хватит на все! Личный враг канцлера! Я хренею!
  - Бабакан, ты будешь смеяться, но у канцлеров на меня просто лихорадка какая-то, я и канцлеру империи личный враг. Государственный преступник, понимаешь... - Я слегка улыбнулся: - Так что ты рискуешь, общаясь со мной.
  - Да ничем я не рискую... мы всегда и с империей, и с республикой не очень хорошо жили. Давно ли колонисты охотились на нас и на них, - он указал головой на эльфов, - ну и мы на них, на колонистов, тоже. То, что мы поддержали республику, это просто меньшее зло, против большего зла. Колонисты хотя бы от нас зависят, с нами торгуют, а эти просто воюют. Но и колонисты - не сахар. Впрочем, ты сам видел все. Мы с людьми всегда в напряженных отношениях. Спросишь, почему я тебя поддержал? Ну, во-первых, ты мне понравился. А во-вторых... и во вторых, тоже. Имею я право на свои слабости, или нет? - Бабакан засмеялся, напомнив мне небольшой танк - мощный, приземистый. - Развлекаюсь я, скучно в пещерах. В город вышел отдохнуть - и тут вот ты попался. Вот и оказался я с государственным преступником в одной компании. Да с ушастыми!
  - Бабакан, я недавно прибыл в эту страну, только вчера с корабля сошел. Ты в курсе, что скоро будет вторжение? Пиратские острова захвачены, теперь там будет база для нападения на Кардизон.
  - Слышал... на побережье экспедиционный корпус империи стоит. Мы пока не вмешиваемся - колонисты слишком нос задрали, решили, что теперь и без нашей помощи выживут. Пусть попробуют. Прибегут еще, на коленях просить будут, а то все: нелюди! Бей нелюдей!.. Уроды хреновы.
  - Долго еще идти? Тебе помочь? - Я посмотрел на Бабакана, решительно преодолевавшего небольшой склон.
  - Не надо пока что. Скоро, часа через два, будем у входа в системы пещер. Знаешь, что отличает людей от гномов и эльфов, Викор? Думаешь рост, уши и бороды? Нет, Викор, с людьми очень трудно иметь дело - они не держат свое слово. Сегодня с ними договариваешься об одном, завтра они говорят уже другое, послезавтра третье. Если два враждующих клана гномов заключили договор - они никогда его не нарушат. Под страхом смерти любого члена клана, нарушившего соглашение. А что же делают люди? Он творят что хотят, совершенно не заботясь о том, чтобы соблюдать соглашение. Я не знаю тебя, может, и ты такой же, но я вижу, что ты заботишься о своем товарище, что ты искренне переживал за погибших - надеюсь, что ты лучше этих колонистов.
  - Бабакан, откровенность за откровенность. Я расскажу тебе, кто я такой, слушай...
  Я рассказал ему вкратце, что со мной приключилось, и как я попал в этот мир. Эта информация особого значения не имела, ну узнал он, что я иномирец, и что? Навредить мне как он мог? Никак. Только вот я не хотел, чтобы гном думал, будто бы я тоже из числа этих людей - колонистов и имперцев, столетиями воевавших с гномами и эльфами. Гном удивленно таращил глаза, цокал языком, молодые эльфы с жадностью ловили мои слова, их глаза аж блестели от рассказа о таком приключении, - не за ним ли они и отправлялись в город?
  - Честно, Бабакан, мне все эти власти безразличны, только вот зря они трогали меня, убивали моих людей - это ведь подлость. Явно, что человек не захотел платить денег и решил сам заработать, воспользовавшись государственным ресурсом, а потому и послал агентов убить нас и взять все, что ему нужно. Я не удивлюсь, если все это обставили государственными интересами. Мол, так надо было для безопасности республики. Единственный вопрос меня мучает: участвовал ли в этом капитан Блисторн, или нет? Мне он, вообще-то, даже понравился - честный служака, справедливый командир - как он мог пойти на такую подлость?
  - Эх, Викор, Викор - деньги многое делают. И не за такие деньги людей и гномов убивали... - Бабакан сокрушенно покачал головой.
  - Бабакан, я совсем не всепрощенец. И ближайшая моя задача - раздать долги. Зря это они так...
  Бабакан посмотрел на меня и хмыкнул:
  - Верю, скорее всего, зря. Ну, мы пришли. Эльфята, вы как, с нами?
  - Нет. Здесь мы прощаемся. - Алдан подошел ко мне: - До свидания, Викор. Мне думается, скоро увидимся. Спасибо за помощь.
  - До свидания, Викор, - подал голос Виардон, - до свидания, Бабакан!
  - И вы не хворайте, ребята! - Бабакан добродушно усмехнулся, снял с плеча Карана и прислонил его к скале, замшелой и обвитой диким виноградом. - Посиди-ка пока тут. Увидимся.
  Эльфы шагнули в лес и как будто растворились в нем - вот сейчас стояли, а мгновение позже - уже нет. Бабакан хмыкнул:
  - Вот чертяки, умеют же эффектно уйти. Им в лесу действительно ничего не страшно. Ну, а нам - сюда.
  Гном подошел к скале, нажал в каком-то месте, вроде как что-то сдвинул - и вдруг часть скалы плавно и без шума ушла внутрь, открыв проход:
  - Добро пожаловать в царство гномов, пришелец из другого мира! А проще - давай вали сюда скорее, Викор, я жрать хочу, аж живот к спине присох.
  Мы вошли в пещеру. В ней было темно, но я хорошо видел в темноте, и это меня не пугало. Притом там не было совсем уж темно - по верху пещеры свисал какой-то мох, источающий рассеянный слабый свет. Мне подумалось: уж не радиоактивный ли, мутант, какой-нибудь?
   Я усмехнулся своим мыслям и пошел следом за Бабаканом, так и продолжавшим нести Карана. Через двадцать минут путешествия по сухому прохладному и ровному ходу, явно искусственного происхождения, мы вышли к подземной реке, тихо несущей свои стиксовые воды в теснинах пещеры. Вокруг нее были сделаны площадки, лесенки, спускавшиеся вниз, к воде, а в стенах пещеры я увидел что-то вроде нор-квартирок, к одной из которых и направился Бабакан. Он постучал в дверь, она открылась, и оттуда выглянуло миловидное круглое лицо - широкое, с большими голубыми глазами.
  - Это ты, муженек? Неужто вернулся с загула? Ох! Извиняюсь, не заметила, что у нас гости! - Гномиха открыла дверь и пропустила всех нас в дом. -Что, раненый? Ах ты, бедный, - захлопотала она, - давайте его сюда, давайте, кладите вот на лежанку!
  Карана положили возле печи, труба которой была выведена вверх, куда-то под потолок. Я с интересом посмотрел... Чем же они тут топят - я не увидал следов дров? В печи лежали какие-то камни, скорее всего горючие сланцы, решил я. Гномам это как раз подходит: жить в камнях, топить камнями... надеюсь, едят они не камни.
  Ели они не камни, а вполне приличную кашу с жареной говядиной. Продукты, как я узнал, доставлялись сверху, от людей. Конечно, если не считать охоты или эльфийских трофеев. Больше продуктов поставлялось все-таки от эльфов - они были непревзойденными охотниками, как гномы - непревзойденными рудознатцами и кузнецами.
  Каран был слаб, но уже не вызывал опасений - жить будет. Я еще раз провел сеанс лечения с использованием магического камня, охранник успокоился, дыхание его стало ровным - он явно пошел на поправку. Я присел рядом с ним, закрыл глаза и стал размышлять. 'Что мне делать? Теперь мне совершенно нечего терять, ну, кроме вот этого, почти не знакомого мне мужика. Куда только не заносила меня судьба, но вот в пещере гномов я еще не был'.
  Мой список должников пополнился. И если до первого должника мне было добраться трудно - он находился очень далеко, то ближний - рядом, и я намерен был с ним расквитаться. Не стоило ему меня трогать. Вообще зачем канцлер пошел на такое дело? А это его рук дело - кто же еще-то... У него в подчинении Тайная стража. Им, небось, сказали, что мы засланцы империи, и они отрабатывали свой хлеб. Только мне-то от этого не легче.
  Так все же - почему? Ну, купили бы у меня этот чертов камень, отдали бы деньги и все - в придачу получили бы еще мага-стихийника да великого лекаря. Зачем ему понадобилось нас уничтожать? Да, ответ очевиден - деньги. Видимо, кто-то услышал, что у меня не один камень. Возможно, после визита к капитану, вернее, после визита капитана к канцлеру, тот сложил два и два, послал агентов в трактир, где мы жили, опросили служащих... А может, трактирщик или прислуга слышали какие-то отрывки фраз из нашего разговора и доложили канцлеру? Скорее всего, слышал трактирщик - не зря же его убили...
  Канцлер, полагаю, подумал так: у них имеется несколько камней, сколько - неясно, я получаю их, потом продают через подставное лицо, например, казне, по нескольку десятков тысяч золотых за каждый. Для государства это не очень великие деньги, а для чиновника - огромный соблазн. Даже два камня - а он знал минимум про два камня - дадут доход не менее пятидесяти тысяч золотых! На весах лежат триста килограммов золота против жизней каких-то мага-недоучки, старикашки-лекаря, двух баб и наемника.
  Казалось бы, ну как они могут отказаться от такого могучего стихийника, ведь для государства это так выгодно в войне! И что? Когда интересы государства для чиновника имели первоочередное значение в сравнении с собственными интересами? К тому же они ничего и не теряют: каждый камень - это могучий стихийник, лекарь, боевой маг, да что угодно! Это же так удачно, так выгодно: он получает много, очень много денег, минимум двух магов-стихийников для государства и благодарность сената, - вот он какой молодец, купил артефакты для государства! Великолепная операция. Вот только некий болван, которому захотелось прогуляться по злачным местам, подпортил дело - меня не оказалось на месте, и теперь я представлял опасность и как источник информации о делишках канцлера, и просто как народный мститель. Ведь наверняка он навел справки обо мне и знает, что я довольно вредная личность.
  Итак, задача: мне надо убить канцлера и по возможности вернуть мои камни и деньги. Убить канцлера проще всего заклинанием, наслав ураган на его дворец. Только вот незадача: как я могу быть уверенным, что канцлер находится именно там, во дворце, это раз. Второе - ну завалил я дворец, разрушил полгорода, камни-то как я верну, выкопав их из-под обломков? Но главное - при таком решении пострадают остальные жители города. Почему они должны сгинуть из-за одного этого козла? Ладно бы они на меня лезли драться, а я бы их побил, защищаясь, но просто так уничтожить десятки тысяч людей, чтобы отомстить одному уроду - я все-таки не маньяк.
   Значит, остается только проникать во дворец и валить его лично. Сомневаюсь, что это будет легко, но все-таки у них нет ни прожекторов с неоновым светом, ни колючки поверх стен, подпитанной электротоком. А меня ведь учили проникать и в командные пункты ракетных пусковых установок, неужто в какой-то средневековый особняк не смогу попасть? Задача интересная... Сейчас обеденное время, до вечера надо отдыхать, а в ночь пойду разбираться - что и почем.
  - Ты тут не уснул? - Ко мне подошел Бабакан и участливо заглянул в лицо: - С тобой все в порядке?
  - Как тебе сказать, брат Бабакан, - усмехнулся я, - хреновенько мне. Но не будем об этом. У тебя можно где-то прилечь? Мне надо отдохнуть и подумать, как жить дальше.
  - Пойдем со мной. Сейчас тебя устроим.
  Гном вывел меня из своей 'квартиры', и через пять минут мы были у другой двери, как две капли воды похожей на двери его дома. Он постучал, дверь почти сразу открылась и выглянула старая-престарая гномка, в ширину едва ли не больше Бабакана.
  - Мама, я моего товарища привел, ему отдохнуть надо, можешь позаботиться о нем?
  Старушка, неожиданно мелодичным голосом, отличным от паровозного баса Бабакана, ответила:
  - Да ну давай его сюда, конечно, пусть отдыхает. Я сейчас ему постелю на отцовской лежанке. Заходи, сынок. Тебя как звать? Викор? Хорошее имя, почти как гномье. Заходи скорее. Сейчас я постелю тебе, отдыхай. Иди, Бабакан, сынок, занимайся своими делами, я позабочусь о госте.
  Бабакан подмигнул мне и прощально махнул рукой - пока, мол. Я остался наедине с говорливой старушкой. Через пятнадцать минут я знал все, начиная с того, как вел себя в детстве Бабакан, что ел и как писал в пеленки, и кончая ее мнением о международной обстановке и рекомендациями, сколько раз нужно ходить в течение суток в туалет, чтобы желудок нормально работал.
  Меня еще раз, почти насильно накормили, отвели на горшок в заднюю часть дома. Кстати сказать, туалет меня сильно заинтересовал, и я все хотел спросить, куда все девается в пещере.
  Затем я еле смог отбиться в импровизированном душе от попытки потереть мне спину, иначе, мол, я не вымоюсь как следует. Вода была ледяная, но я с наслаждением смыл с себя грязь, копоть и кровь прошедшей ночи - и вот я уже лежу под чистой простыней, старательно изображая сон.
  Имитация сна помогла мне все-таки прикрыть словесный фонтан старой гномки - теперь я понял смысл подмигивания Бабакана: этот прохиндей знал, в какой капкан меня завел. Теперь она тихонько бродила вокруг и поглядывала, сплю я или нет, чтобы продолжить воспитание и уход за мной. Это напоминало перемещение комода, только без скрипа ножек.
  Незаметно для себя я стал засыпать. На границе сна и бодрствования мне привиделись Амалон и Мараса. Они стояли, взявшись за руки, и как будто мне что-то говорили. Я не мог разобрать их слов, но по их улыбкам и настроению, понял - все будет хорошо. Они меня успокаивали и махали мне руками. Я чувствовал одновременно и горе, и радость - они теперь вместе, им хорошо...
  Проснулся я как по команде - несмотря на толщу камня над собой, я почувствовал, что близится вечер. Я проспал целый день - дали о себе знать и бессонная ночь, и волнения, и горе от утраты близких людей.
  Настало время действовать. Мне было по большому счету наплевать на пропавшие камни. Ну много ли мне надо? Прикрыть наготу, поесть, попить, крышу над головой - мне богатство это не особенно было нужно. Но как посмели эти уроды тронуть близких мне людей?! Во мне просыпалась холодная страшная ярость. Если я не смог отомстить - пока - за свою убитую подружку, то уж за Амалона, Марасу и Алану я точно отомщу, и жестоко. Они запомнят меня!
  Первым делом я направился к Бабакану - посмотреть, как там Каран, еле вырвавшись от его матери, тетушки Дагабары. Она преследовала меня по всему дому, и пока я не съел чашку каши с кусочками мяса, выйти за дверь не смог - мощная тетушка перегородила своим шкафообразным телом выход. Запив еду огромной кружкой компота, сопровождаемый криками, что я мало поел и весь худой и тощий заморыш, я все-таки прорвался к дому Бабакана. Он встретил меня хитрой улыбкой:
  - Ты как там, живой? Неужто живой? Теперь ты понимаешь, почему я такой большой и сильный...гы-гы-гы-ыы... и ты такой будешь, если поживешь у моей мамочки.
  - Ну ты, Бабакан, и зараза, - уничижительно посмотрел я на гнома, - она чуть не задушила меня заботами! Вот что, надо ей как жертву подсунуть Карана - вон он, уже улыбается! Подкинем ей его, она от нас отстанет!
  Мы гномом рассмеялись, а я загрустил:
  - Бабакан, никак не могу привыкнуть, что нет моих друзей. Вроде только вчера мы с ними обсуждали жизнь, планировали, все были веселые и здоровые - и вот их нет. Улетели с дымом... душа у меня болит. Хоронил я друзей и раньше, хоронил близких, но никак не могу привыкнуть.
  - А к этому нельзя привыкнуть... никогда. Притерпеться - можно. Привыкнуть - нет. Они всегда живут в душе, как часть тебя... Ладно, давай теперь о другом. Что думаешь делать?
  - Да все просто - я пойду и убью канцлера.
  Поодаль охнула жена Бабакана, а он сам укоризненно покачал головой:
   - Не надо при ней.
  - В общем, сейчас я уйду, вернусь, надеюсь, к ночи. Меч я оставляю тут. Каран, тебе, как больному, завещаю - ходи с ним, пока не поздоровеешь.
  Каран приподнялся:
  - Я с тобой пойду! Я тоже хочу отомстить за наших!
  - Каран, ты сейчас слаб и болен. К тому же и твоя подготовка немного другая - меня учили ползать, заползать, заплывать... и убивать. Ты мне только помешаешь.
  - Может, я сгожусь, - неуверенно произнес Бабакан, косясь на прислушивающуюся у печи жену.
  - Не-ет... тебе есть, кого терять и о ком заботиться - ну как я могу увести тебя у такой красавицы? - Я подмигнул Бабакану и прямо-таки всем телом почувствовал, как облегченно вздохнула его жена. - Ты вот что сделай: подежурь, пожалуйста, у входа в пещеры, чтобы, если что, я мог сразу свалить под землю. Боюсь, мне придется быстро это проделать.
  - Хорошо. Заметано. Сделаю. Тебе оружие какое-то надо?
  - Нет. У меня есть перевязь с метательными ножами и пара в одежде - хватит. Сажи вот возьму у вас, и все. Проводишь меня к выходу из пещеры? А то я не знаю, как открыть ваши запоры...
  Через час я шагал в сумерках наступающей ночи в сторону города. Пока что было довольно светло, и я не спешил - наслаждался вечерним прохладным воздухом и запахом трав - это гораздо лучше, чем качающаяся палуба крейсера и запах йода и водорослей. Эх, Блисторн, Блисторн... как ты мог, капитан?
  Я спустился к морю, пошел вдоль берега в сторону порта. Зря я это сделал, потому что скоро дорогу преградили заборы поместий богатеев, какие-то причалы мелких и крупных помещиков - пришлось вернуться на основную дорогу, благо, что уже сильно стемнело, а путь освещала лишь красная луна. Фонарей тут и в помине не видали, ночью же, как известно, все кошки серы. Пройдя к порту, я спокойно вошел на его территорию - в этом мире не было никаких КПП, никаких часовых, преграждающих всем желающих проход к причалам.
  Громада 'Черного принца' так и возвышалась у причала, я не стал подходить к нему - ни к чему было рисоваться на глазах вахтенных матросов и офицеров. Отойдя в дальний конец порта, выбрал свободный причал и осторожно скользнул в воду. Как всегда ощущение было неприятное - как будто кто-то монстровидный сидит внизу и вот-вот схватит меня за ногу и утянет в пучину. Впрочем, это не помешало мне тихо, практически бесшумно подплыть к кораблю.
  Через двадцать минут я был уже под его бортами и, плавая вдоль них, осматривался на предмет болтающихся концов канатов. Ничего не находилось, я уже отчаялся и хотел пересмотреть свой план проникновения на судно, когда заметил небольшой канат, свисающий с борта, ближе к корме. Я возблагодарил Бога и небрежного матроса, забывшего этот трос, добрался до него рукой, аккуратно потянул, чтобы проверить его крепость, и стал подниматься.
  Карабканье по канату заняло минут десять, в течение которых я то замирал, то снова начинал ползти, как по натянутой струне. Вот и борт корабля - уцепился, и мягко перевалился через него, сделал пару шагов, и вдруг услышал голос:
  - Это что еще такое, ты кто....
  Закончить он не успел - возможно, я нарвался на вахтенного офицера - я отключил его ударом в солнечное сплетение и быстро оттащил за сложенные бухты канатов, накрыв брезентом.
  Ох, как неудачно вышло, я не хотел его убивать, надеюсь, что он очнется потом. Я знал этого офицера - он был вполне приятным человеком средних лет, уважительно относившимся ко мне. Меня он, конечно, не узнал - мое лицо было покрыто смесью сажи и жира, чтобы сажа не смылась. Легкими шагами я подобрался к каюте капитана и осторожно постучал в нее.
  - Кто там? - спросил капитан.
  Я промолчал, и еще раз постучал.
  - Да кто там?! - раздраженно повторил Блисторн и загремел запорами.
  Он распахнул дверь, стоя в проеме, на фоне освещенной светильником каюты, и держа в руках кинжал. Я рванулся вперед, сходу выбил у него из руки оружие и, захватив его шею, поставил на удушающий прием. Через несколько секунд капитан обмяк. Закрыв дверь, я связал его по рукам и ногам полотенцами, потом заткнул рот и стал дожидаться, когда он очнется. Наконец, капитан открыл глаза, непонимающие осмотрелся по сторонам и попытался двинуться - вязка ему помешала, и он яростно рванулся.
  - Капитан, не дергайтесь. Это Викор. Сейчас я развяжу вам рот, и мы поговорим. Вы можете мне обещать, что не будете кричать, поднимать шум и всякое такое? Если вы это сделаете - мне придется вас убить. Вы поняли меня?
  Капитан кивнул, я склонился над ним и, развязав полотенце, вынул у него изо рта кляп. Потом уселся рядом на стул, подняв выбитый у капитана кинжал:
  - Можете говорить.
  Капитан, холодно, яростно проговорил:
  - Викор, что это значит? Что за дикость? Я сегодня был у вас в гостинице, мне сказали, что вы погибли в огне, и вот теперь вы являетесь ко мне в таком странном виде - вы с ума сошли? Почему вы напали на меня?!
  Я слушал его и анализировал: врет или нет, врет или нет...
  - Капитан, от того, поверю я вам или нет, сейчас зависит ваша жизнь. Скажите мне, это вы организовали нападение на нас?
  Капитан помолчал, потом с горечью произнес:
  - Я понял. Викор, кто погиб?
  - Почти все, капитан. Амалон, тетушка Мараса, Алана. Все погибли. И я пришел за ответом: КТО?! Докажите мне, что это не вы. Мне очень не хочется вас убивать. - Я впился глазами в лицо Блисторна и попытался понять - врет он, или нет.
  Капитан молча полежал, глядя в потолок, потом повернул голову ко мне и тихо сказал:
  - Викор, мне очень жаль Амалона. Мне нравился старик. Неужели ты думаешь, что я мог организовать такую подлость? Я боевой офицер флота, у меня есть честь, разве я когда-нибудь давал повод усомниться в моей чести?
  - Кто знает, господин Блисторн... Вот господин канцлер учился с вами, наверное, тоже был офицером... А потом в гостиницу приходят агенты Тайной стражи и вырезают постояльцев, грабят их - это соотносится с понятиями о чести боевых офицеров?
  - Я понимаю вас. Вы ударили меня в больное место... - Лицо Блисторна перекосилось гримасой отвращения, - Да, мы учились с канцлером Гроткорном в одном офицерском училище. И если это его рук дело, мне стыдно за него и за офицерство. Только одно могу сказать: политика портит людей, и потому я на мостике боевого корабля, а не в сенаторах. Расскажу вам, после нашего разговора, я собрался и отправился к канцлеру. Я рассказал ему о вашем предложении, а чтобы заинтересовать его еще больше, сообщил, что, возможно, у вас есть еще камни, и это будет очень выгодно армии - мы сможем заполучить несколько сильных магов с помощью ваших камней. Я не знал, что у вас есть несколько камней, и сейчас не знаю, но подозревал. Мы договорились, что встретимся с ним на следующий день, в одиннадцать часов утра, он должен был приготовить деньги за камень - в виде векселя, для передачи в банк. Там на ваше имя завели бы счет, и все бы было, как вы хотели. Но утром я обнаружил вместо гостиницы дымящиеся развалины, а вместо вас - кости. Сказали, что в гостинице прятались какие-то государственные преступники, поджегшие ее. Вот все, что я знаю. Хотите верьте, хотите нет.
  - Вы кому-то еще говорили о сделке?
  - Нет. Только канцлеру.
  - Капитан, я вам верю. Но, извините, я вас снова свяжу и оставлю тут до утра. Прошу меня простить, но это необходимо. Кто знает, вдруг вы ради государственной необходимости поднимете тревогу и постараетесь спасти вашего друга Гроткорна. Сегодня его место должно стать вакантным. Я в этом уверен.
  - А если я дам честное слово, что ничего не предприму? - с надеждой спросил капитан, глядя на то, как я приближаюсь к нему, держа в руках кляп и полотенце.
  - Извините, капитан, мы не в детские игры играем - на кону моя жизнь. А я не хочу рисковать. Один раз я уже доверился вам - и что вышло? Утром вас развяжут матросы. Простите, и прощайте!
  Я засунул ему в рот кляп и затянул полотенце под его яростным взглядом. Затем погасил светильник - он мне все равно был не нужен - и вышел из каюты в темноту. На палубе было тихо, я подошел к канату, по которому поднялся на борт, и скользнул по нему вниз. Темная вода привычно приняла меня, и я тихо поплыл к берегу. Мне предстояла сложная задача... как раз для диверсанта.
  
  Глава 10
  Пахло водорослями и сыростью... В кустах свиристели какие-то насекомые - то ли сверчки, то ли цикады - мои познания в насекомых этого мира ограничивались мухами да тараканами. Звезды на небе выглядели мохнатыми, нереально яркими - воздух этой планеты еще не был загрязнен ни дымами заводов, ни выхлопами автомобилей, он был чист, свеж и пах какими-то фруктами и цветами.
  Шагать было не очень приятно, хотя я и вылил из мягких сапог морскую воду, но она все равно чавкала и просачивалась между пальцев ног, стекая из штанин. Впрочем, это мне не мешало, и я скользил между домами, кустами и деревьями, как демон мщения. Добираться пришлось недалеко - поместье канцлера находилось в районе порта.
  Это было огромное белое здание за высоченным забором, метра четыре, который преодолеть оказалось нелегко, хотя у владельца особняка и не имелось никаких ярких прожекторов и электронной сигнализации. Мне предстояло задействовать все, что я умею, все, чему меня учили инструкторы спецшколы диверсантов.
  Осмотрел забор - высоко. Сидя под кустом напротив особняка, я стал внимательно изучать местность: поместье с тыльной стороны выходит к морю, там причал для частной яхты канцлера. Я подполз к берегу, осмотрелся: территория окружена металлическим забором с пиками наверху, через него видно, что яхта стоит у небольшого причала, за ним - дорожка к тому же высокому каменному забору и вход, ворота.
  Я обратил внимание, что в воротах нет 'кормушки', значит, для того, чтобы узнать, кто за ними стоит, придется открыть либо сами ворота, либо калитку. Наверху каменного забора - стальные прутья, наверняка острые, как шило.
  К яхте приставлен охранник, он то прогуливается по дорожке рядом с ней, то садится на скамеечку отдохнуть.
  Крадусь к морю и тихо вхожу в воду - ни одного лишнего движения, всплеска или шума, только мелкие волны расходятся по тихой вечерней воде, - ни ветерка, ни малейшего движения воздуха... 'Устроил бы я вам движение ветерка, - злобно подумал я. - Но мне хочется поглядеть в глаза этому уроду. И никаких сантиментов - валить всех, кто попадется. Если вы служите уроду, то вы тоже уроды. И вы сами выбрали свою судьбу'.
  Белый борт яхты с золотыми буквами... Не стал читать, что там написано, - наплевать. Дождался, когда охранник отошел на дорожку прогуливаться, подтянулся и медленно перевалился - благо, что борта сзади низкие, это небольшая прогулочная яхта - затаился под скамейкой и замер. Минуты тянулись тягостно, но и спешить нельзя - одно неверное движение, и провал.
  Послышались шаги охранника - он перешагнул борт яхты. Уселся на скамейку и вздохнул, вытянув ноги.
  Я медленно, как минутная стрелка, вытянул себя из-под скамейки, тихо-тихо согнулся... прыжок! Я подмял мужчину, вцепившись ему в горло и перекрыв дыхание. Он попытался крикнуть, но я правой рукой достал метательный нож и прошептал, приставив его к глазу охранника:
  - Одно движение или крик, и я проткну тебе глаз, потом нож окажется в мозгу. Ты меня понял?
  Он кивнул.
  - Сейчас ты аккуратно встанешь и пойдешь по дорожке к воротам, потом постучишь и попросишь охранника открыть калитку. Скажешь, что тебе что-то срочно надо. Запомни: я буду рядом и, если что, моментом перережу тебе горло. Все - пошел вперед.
  Охранник, как деревянный, перешагнул борт и пошел по дорожке, косясь глазом вбок - там, возле кустов, постриженных в различных экзотических формах, перемещался я, как огромный черный паук. Мужчина постучал в дверь:
  - Максуд, открой! Мне у тебя кое-что спросить надо.
  - Сдурел, что ли? - загремел засовом другой охранник. - Устав службы забыл? Вот тебя господин Гроткорн взгреет!
  Калитка открылась, и охранник с яхты рванул вперед, явно с намерением укрыться во дворе - он что-то попытался крикнуть, но упал с ножом в затылке, запрокидываясь на второго охранника. Тот вначале ничего не понял, потом заметил страшную черную фигуру с блестевшими в темноте белками глаз... Вспышка - и он с ножом в глазнице повалился наземь.
  Я присел и осмотрелся - тихо. Глухое время суток - час Крысы. В этом мире, как и на Земле в средние века, люди ложились рано, с наступлением темноты - в доме уже все спали, кроме охранников.
  Я по очереди подхватил мертвых за ноги и утащил под кусты, убрав из зоны видимости. Прикрыл калитку - теперь надо было действовать быстро, иначе отсутствие охранников обнаружится и поднимется шум. Прошел по дорожке - еще два стража: один стоит у парадных ворот, второй у лестницы. Приготовился, взял два метательных ножа, два броска с интервалом в полсекунды - оба лежат мертвые. Вынул из шей ножи, вытер, вернул на место в перевязь. Оттащил трупы с глаз долой.
  У входа висел масляный фонарь и тускло освещал подходы к дому.
  Поднялся по лестнице, дверь открыта, большой холл, вазы, лепные украшения - охраны нет. Странно... Двинулся дальше, ступая легко, всей ступней, чтобы меньше создавать давление на поверхность, - паркет не скрипел, ступени лестницы не продавливались, впрочем, я и двигался ближе к стене.
  Беспокоило то, что я до сих пор не смог обнаружить никаких систем защиты - неужели канцлер может оказаться таким беззащитным? Где магические ловушки, где толпы охранников? Я недоумевал, но двигался вперед. Все чувства, все органы были обострены до предела. Где-то, где-то должна быть ловушка.
   Шаг, еще шаг - вдруг странное чувство: не хочу опускать ногу на этот участок пола. Аж пот прошиб - вот не хочу, и все тут! Подумал, разогнался и прыгнул - перекатился, встал - нормально. Что в голову взбрело? Почему перепрыгнул - сам не знаю. Вот только я привык доверять своим ощущениям, может, потому и жив до сих пор. Наверное, там все-таки что-то было - или магическая ловушка, или замаскированный люк.
  Длинный коридор вывел в большой зал - люстры, какие-то инкрустированные костью и серебром столики вдоль стен - богат канцлер - похоже, бальный зал, или что-то подобное. Высоченные двери - открыл, аккуратно выглянул... и чуть не напоролся - мелькнула сабля охранника, я чудом ушел от удара - метнул сразу два ножа - один он отбил, второй воткнулся ему в шею, охранник захрипел, выронил саблю и упал. Ну кто мог знать, что возле дверей стоит пост охраны? Он так притаился... Подобрал саблю, взял в правую руку - убитого убирать с дороги не стал, теперь уже слишком наследил, некогда.
   Текст снесён по договору с издательством.
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"