Прошло две недели. Лидия Сергеевна постепенно привыкла к своей новой работе и чувствовала себя всё более уверенно. Ей по-прежнему помогал веник, он при помощи остального инвентаря сметал всё, что создавали ученики, в контейнер. Лидии Сергеевне оставалось только протирать пыль да иногда помогать венику, когда требовалось изловить какой-нибудь слишком уж шустрый артефакт.
Надо сказать, что Лидия Сергеевна, как любая женщина, была любознательной, и ей хотелось знать о месте, где она трудится, несколько больше, чем она знала. Поэтому в один из дней, когда с уборкой было закончено, она выбралась в коридор и огляделась. Никого! Шли занятия.
Тогда она, стараясь ступать бесшумно, подошла к одной из дверей, но та оказалась плотно закрытой. Лидия Сергеевна на мгновенье задумалась, вдруг заметила замочную скважину. Та была как раз такого размера, чтобы удовлетворить снедающее уборщицу любопытство и располагалась на уровне пояса. Воровато осмотревшись, Лидия Сергеевна прильнула к отверстию.
То, что предстало её взору, не влезало ни в какие ворота. Урок вёл высокий мужчина с острым, как клюв, носом, выступающим подбородком и сросшимися над переносицей бровями. Одет он был строго, в рубашку с галстуком и костюм, отчего разноцветные туфли, - красный и синий, - сильно контрастировали с общим обликом.
Но не обувь поразила Лидию Сергеевну больше всего, она с замиранием сердца наблюдала, как преподаватель держит в руке большущего, с ладонь, паука и намеревается его съесть. Аудитория за партами, - судя по возрасту - старшеклассники, - наблюдала за происходящим с не менее живым интересом, чем притаившаяся за дверью уборщица.
Тем временем, учитель уже приоткрыл рот, чтобы приступить к поеданию, как вдруг что-то вспомнив, замер.
- Ещё раз заостряю ваше внимание, - отведя руку в сторону, отчего, как показалось Лидии Сергеевне, паук облегчённо вздохнул, - главное в превращениях - не заклинание. Вернее, не только оно. Гораздо важнее - верить в само превращение! Запомните, - мужчина воздел руку, свободную от паука, вверх, - волшебство должно быть искренним. Иначе это не волшебство, а халтура! - и, видимо, в доказательство собственных слов, откусил от паука кусок.
Лидия Сергеевна поняла, что её желудок может не выдержать зрелища, но тут заметила, что учитель держит в руке вовсе не паука, а булочку. У булочки не хватало заметной её части, которую сейчас дожёвывал преподаватель. Дожевав, он вновь обратился к аудитории.
- Таким образом, чтобы совершить качественное преобразование материи, проще говоря - превращение, следует первое: - он принялся загибать пальцы, - правильно прочесть заклинание; второе: сопроводить заклинание жестом, - мужчина изобразил замысловатый пассаж, - ну и, наконец, третье: верить в то, что вы делаете. Ясно?
Ученики закивали. Правда, не все. Лидия Сергеевна заметила одного парнишку, с интересом наблюдавшим что-то в окне. Судя по всему, превращения его заботили меньше, чем то, что творилось за пределами класса, и его безучастность настолько бросалась в глаза, что не заметить её мог разве только слепой. Заметил её и учитель. Недовольно поведя бровью, он позвал:
- Ключников!- парнишка на галёрке вздрогнул. - Повторите, что я сейчас говорил.
Ключников поднялся из-за парты и принялся, как часто делают плохо знающие предмет учащиеся, осматриваться, ища подсказки у сверстников.
- Что же вы молчите? - поторопил его учитель, прекрасно понимая причины заминки. - Отвечайте!
- Михайло Иваныч, - промычал уличённый в невнимательности ученик, - я это... - Ключников лихорадочно искал оправданий, но не находил.
- Что вы там лопочите? А ну-ка, батенька, выходите к доске. Прошу! - и Михайло Иванович изобразил приглашающий жест.
Ключников брёл между рядами парт с таким видом, будто шёл на Голгофу.
- Итак, вот вам булочка, - учитель протянул Ключникову остаток сдобы, или паука, Лидия Сергеевна так и не поняла, - превратите её, скажем, - он на мгновение задумался, потом его осенило: - В Акапулько!
Несчастный Ключников сделался ещё несчастнее и с обречённостью аборигена, приговорённого соплеменниками к поеданию, глянул на булочку, которую сжимал в кулаке. Притаившейся за дверьми Лидии Сергеевне даже стало его жаль, мало того, что заставляют превращать булку в курорт, так ещё и курорт какой-то задали заморский, поди догадайся, что он из себя представляет. Ключников, судя по выражению его лица, в Акапулько не бывал.
- Ну, что же вы медлите? - поторопил его Михайло Иванович, Ключников ещё раз вздохнул, и приступил к делу.
Первым делом он прочёл заклинание. Оно состояло из трёх слов, сути которых Лидия Сергеевна не поняла, на слух как латынь. Затем ученик повращал над булочкой рукой, после чего булочка задымилась и на глазах стала изменять форму. Через минуту вниманию изумлённой аудитории был представлен плод магических потуг ученика Ключникова.
В руках он сжимал нечто напоминающее банан. Вот только форма банана сильно напоминала оружейный патрон. Оно и понятно, в голове Ключникова, как это часто бывает у неорганизованных личностей, смешались форма и содержание. И если в курортной сути мудрёного слова Ключников не сомневался, то часть названия, а именно - "пулько", навеяло в его неокрепшем мозгу ассоциации с оружейным патроном. Из патрона, довершая созданный учеником образ, стали пробиваться миниатюрные пальмочки, среди которых затесались лежак, пляжный зонтик и девица, загорающая более раскованно, нежели того требовали приличия.
На Ключникова было больно смотреть, он краснел и пытался прикрыть пальцем курортницу, потому что та характеризовала его скорей как мечтателя, нежели как прилежного ученика.
- Это что же, - Михайло Иванович недобро прищурился, - и есть Акапулько?
- Это? - переспросил незадачливый ученик и снова посмотрел на сотворённую им девицу, словно ища у той поддержки. Но девица ничего не сказала, продолжая нежиться под воображаемым солнцем.
Неожиданно, банан стал изменяться, превращаясь в нечто бесформенное. Стало исчезать и всё то, что на нём росло или находилось. Вскоре от творения Ключникова остались лишь хлебные крошки да воспоминания об Акапульской девице.
- О чём только вы думаете! - укоризненно покачал головой Михайло Иванович. Впрочем, о чём думает Ключников, было ясно и без этого замечания.
- Налицо, - продолжил между тем учитель, - явная ошибка. Этот молодой человек, - он указал на Ключникова, - не верил в образ, который сам создавал. В результате полученный, - тут Михайло Иванович запнулся, подбирая слова, - продукт не был стабильным и, как вы сами могли наблюдать, разрушился.
- Девушку жалко! - послышался голос из аудитории. - Хорошая была девушка.
- М-да, - задумчиво пробормотал лектор, - девушку неплохо было бы и... А впрочем, - вынырнул он из собственных мыслей, - это не имеет значения. Итак! С превращениями всё ясно, теперь переходим к исчезновениям. Что такое исчезновение? - задал он вопрос и сам на него же ответил: - Это ни что иное, как частный случай превращения, только превращения не во что-то, а в ничто. Демонстрирую!
С этими словами Михайло Иванович повернулся к двери, за которой пряталась Лидия Сергеевна, мгновенно прочитал заклинание, сопровождая его молниеносным движением рук. Дверь исчезла, а взорам старшеклассников предстала уборщица в позе, в какой удобно подглядывать.
Лидия Сергеевна не ожидала подобного, поэтому не только не нашлась, что сказать, ей не даже не пришло в голову выпрямиться. Видя, что уборщица находится в некотором замешательстве, разговор начал сам Михайло Иванович.
- Что же это вы, голубушка, подглядываете? - поинтересовался он, добавив в голос ехидства.
Что можно ответить на подобный вопрос? Да всё, что угодно, только не правду! Когда Лидия Сергеевна это поняла, ей сделалось легче, смущение отступило, она почувствовала себя увереннее. Выпрямившись, собралась ответить, что решила протереть дверь и как раз присматривалась, с чего бы начать, но её опередил Михайло Иванович.
- Вы, голубушка, совершенно неправильно подходите к делу, - сказал он. - Чтобы успешно подглядывать, лучше всего быть невидимой! - тут он пробубнил что-то под нос, покрутил ладонью, и всё вокруг Лидии Сергеевны изменилось: она словно попала в негатив, где предметы и люди превратились в тёмные пятна. Уборщица с ужасом поняла, что стала невидимой, кроме того она не могла вымолвить ни звука. Ненавистный голос Михайло Ивановича тем временем продолжал её поучать: - Ну, или хотя бы плоской!
Лидия Сергеевна с облегчением наблюдала, как лица учеников вновь обретают чёткость, правда, почему-то стали растягиваться, а пространство потеряло объём. Несчастная женщина едва не лишилась чувств, поняв, что её сделали плоской.
- На худой конец, - продолжал проклятый учитель, - можно спрятаться там, где того, кто подглядывает, искать не придёт никому в голову.
Уборщице вернули прежнюю форму, но поместили на потолок. Лидия Сергеевна стояла на нём, как только что на полу, вот только стоять приходилось вверх ногами. Всё произошло мгновенно, единственное, что успела предпринять Лидия Сергеевна, это прижать юбку. Не успей она этого сделать, неокрепшая психика старшеклассников могла бы получить травму, не говоря уж о том, что дальнейшее пребывание Лидии Сергеевны в школе стало бы невозможным.
Она вдруг поняла, что заводится. Ей до боли в зубах захотелось приструнить Михайло Ивановича, навесить на него пару таких эпитетов, которых он не забыл бы до конца своих дней. И подходящие слова уже вертелись на языке. Но Лидия Сергеевна ничего не сказала. Во-первых, в классе, кроме неё и учителя, находились дети, к тому же она боялась, что в отместку расходившийся педагог сотворит с ней новую пакость. Она сжала губы, призывая на помощь всю выдержку, какой обладала, и дала себе слово, что когда-нибудь отомстит за унижение.
- Что же вы, голубушка, замерли? - донеслось до неё снизу, эта самая "голубушка" раздражала ужасно. - Так и будете там висеть? Сделайте милость, спуститесь! - Лидия Сергеевна собралась уточнить, каким образом, но Михайло Иванович её опередил, велев: - Шагайте! Ну, смелее!
Перевёрнутая уборщица, не забывая придерживать юбку, осторожно шагнула. Потом ещё и ещё. Вскоре потолок кончился, она перешла на стену и стала спускаться. Когда до пола оставалось не более метра, Михайло Иванович щёлкнул пальцами, колдовство прекратилось, и Лидия Сергеевна рухнула вниз.
В последний момент её подхватил веник, невесть откуда прилетевший на выручку, и, перевернув, поставил на ноги. Сам же, видимо, опасаясь гнева учителя, поспешил ретироваться, исчезнув в дверном проёме, сиротливо зияющем без двери.
Лидия Сергеевна, не сказав на прощание ни слова, последовала за ним. Войдя в лабораторию, села за парту и заплакала. Она - одинокая, никому не нужная тётка, с которой можно не церемониться. И даже использовать, как школьную принадлежность. Чтоб его наизнанку вывернуло, этого Михайло Ивановича!
В самый разгар грусти почувствовала, как что-то трётся об её ногу. Сквозь слёзы глянула вниз и умилилась: веник, верный помощник, нежно гладил её по щиколотке - жалел. Лидия Сергеевна подумала, что единственным душевным существом, встретившимся ей в последнее время, оказался неодушевлённый предмет. Она схватила веник и прижала к себе.
Через два дня её вызвала Изольда Петровна. Лидия Сергеевна от приглашения ничего хорошего не ждала. Вероятней всего ей устроят выволочку за то, что подглядывала, а, может, и того хуже, уволят. Но каков Михайло Иванович, мало того, что покуражился, так ещё и настучал на неё начальству. Лизоблюд!
Она постучалась в директорский кабинет.
- Войдите! - послышался голос Изольды Петровны.
Вздохнув, Лидия Сергеевна переступила порог, возле которого и застыла, изумлённая. Кроме директрисы, в кабинете находилось, по меньшей мере, с десяток людей, среди которых затесался и её вчерашний обидчик Михайло Иванович.
- Вызывали? - неуверенно пробормотала Лидия Сергеевна. - Может, я в другой раз?
- Нет, нет, проходите! - Изольда Петровна вышла навстречу.- Разрешите представить, - она повысила голос, обращаясь к коллегам: - Лидия Сергеевна, наша новая уборщица! Прошу любить и жаловать! - директриса взяла паузу, в продолжение которой представляемая чувствовала себя экзотической обезьяной, которую разглядывают посетители зверинца, потом Изольда Петровна, обращаясь уже к самой Лидии Сергеевне, спросила: - Я слышала, вы интересовались уроками?
Внимание присутствующих ещё больше сосредоточилось на предмете обсуждения, сам же предмет был готов провалиться, лишь бы быть отсюда подальше.
- Не волнуйтесь, - директриса тронула Лидию Сергеевну за плечо, - я вас ни в чём не виню. Это моё упущение, следовало бы давно вас представить.
Лидия Сергеевна была озадачена таким поворотом, оказывается, её пригласили знакомиться с педагогическим коллективом, а не ругать. Словно камень свалился у неё с души, вместе с тем она продолжала тревожиться, памятуя о том, какую встречу устроил ей первый попавшийся педагог. Она снова посмотрела на Михайло Ивановича, тот, глядя на неё, улыбался.
Ей показалось не ехидно, как накануне, а, наоборот, приветливо. Но Лидия Сергеевна сомневалась в искренности этой улыбки. Во-первых, Михайло Иванович, как она сама видела, мог превратить что угодно во что угодно, а уж одну улыбку в другую - раз плюнуть. К тому же доверять мужскому расположению небезопасно вообще. Впрочем, Лидия Сергеевна знала, что не все женщины разделяют подобное мнение.
- Итак, - голос Изольды Петровны отвлёк её от размышлений, - приступим! Гаврила Ананьевич - учитель словесности.
На передний план, протиснувшись между коллегами, выступил человек маленького роста, с живыми глазками и всклокоченной шевелюрой. Гаврила Ананьевич поклонился, а Лидия Сергеевна подумала, зачем в волшебной школе преподавать слово.
- Наверное, думаете, для чего здесь, - Изольда Петровна обвела кабинет рукою, - словесность? - у Лидии Сергеевны возникла уверенность, что в её голове ковыряются, как хотят, иначе откуда директрисе знать про её мысли. - Словесность нужна для того, - продолжала между тем Изольда Петровна, - чтобы ученики правильно говорили. Иначе, как они будут читать заклинания? - Лидия Сергеевна не была уверена в том, что до конца поняла директрису, но общую суть вроде бы уловила.
- Следующий - Фёдор Павлович, - вперёд выбрался, шумно пыхтя, мужчина, толстый, как булочка, краснолицый и лысый. - Он преподаёт травоведение и эликсиры.
Фёдор Павлович галантно кивнул и двинулся к Лидии Сергеевне. Несмотря на тучность, передвигался он достаточно резво.
- Лидия Серафимовна, - обратился он к Лидии Сергеевне, взяв её за руку, - вы не тушуйтесь...
- Лидия Сергеевна, - поправила его уборщица, перебив.
- Неважно, - отмахнулся Фёдор Павлович, а Лидия Сергеевна поджала губу, потому что неважность её, с точки зрения толстяка, отчества била по самолюбию. Фёдор Павлович, словно не замечая перемен в настроении собеседницы, продолжал: - Если вдруг трудности какие - смело обращайтесь к любому, - он обвёл пухлой рукой учителей, - что касается меня лично, - толстяк перешёл на доверительный тон, - могу предложить одну замечательную микстурку, - и он выудил из кармана крошечный флакончик, формой напоминавший кувшин.
- Фёдор Павлович! - послышался окрик Изольды Петровны. - Прекратите сейчас же!
- А что такого?! - вскинулся травовед.- Я всего лишь хотел подарить! Между прочим, от чистого сердца!
- Фёдор Павлович, - отбирая у педагога флакон, пояснила Лидии Сергеевне директриса, - энтузиаст своего дела! Как истинный исследователь, он постоянно в поиске. Поэтому разных эликсиров, кремов, бальзамов в его коллекции не сосчитать. Одна беда - испытывает он свои снадобья на всём, что придётся. И, - она строго посмотрела на толстяка, - на всех, кто попадается под руку. Михайло Иванович! - неожиданно она обратилась к вчерашнему знакомому Лидии Сергеевны. - Будьте любезны! - и директриса указала на лежащий на полу карандаш. Видимо, его обронил кто-нибудь из педагогов.
Михайло Иванович послушно пробубнил заклинание, Лидия Сергеевна чуть не вскрикнула: вполне приличный карандаш на глазах превращался в таракана, длинного и причудливого. Необычность насекомого состояла в том, что из его задней части торчал грифель, то есть сердцевина карандаша.
Таракан вдруг засеменил ножками, намереваясь слинять. Но Изольда Петровна оказалась проворней. Откупорив флакончик, отобранный ею у толстяка, она брызнула на насекомое.
С тем сразу же стало твориться неладное. Сначала он замер, оставив попытки ретироваться. Потом перевернулся на спину и, задрыгав ножками, принялся хихикать, да так заразительно, что присутствующие при этом педагоги тоже заулыбались. Но вскоре поводов для веселья поубавилось, потому что таракан стал раздуваться. Вскоре, достигнув размеров примерно сардельки, он лопнул, разметав останки по кабинету.
- Ну и что! - принялся оправдываться Фёдор Павлович, хотя никаких претензий на его счёт не поступало.- Просто смотрю, Степанида Михайловна, - он указал на Лидию Сергеевну, - грустная, я и решил ей дать мой "Веселин".
- А если б я лопнула? - поинтересовалась Лидия Сергеевна, решив не обращать внимания на то, что толстяк упорно не желал называть её правильно.
- Ерунда, - отмахнулся Фёдор Павлович, - просто на таракана много накапали. Не соблюли, так сказать, пропорций. А пропорции, Ирина Дормидонтовна, я вам скажу - вещь серьёзная. Если не основная! - добавил Фёдор Павлович, важно воздев палец.
Лидия Сергеевна возражать не решилась. Но про себя отметила, что впредь следует осторожно относиться к подаркам и понапрасну их не принимать.
- Ну, с Михайло Ивановичем вы уже познакомились, - продолжила представлять педагогов Изольда Петровна, - а вот это наш специалист по амулетам, оберегам и другим магическим артефактам, - она подвела Лидию Сергеевну к элегантному мужчине с аккуратно зачёсанными назад волосами, прямым носом, тонкими губами. Его можно было бы назвать красивым, если бы не уродливый шрам на лбу.- Кроме того Артём Борисович преподаёт зоологию.
- Зоологию?- удивилась Лидия Сергеевна.
- Да, - кивнул сам Артём Борисович, - многие амулеты создаются из шерсти, кожи животных, перьев птиц, ну и так далее. Вот, к примеру, - он снял с шеи кулон, напоминающий небольшой мешочек, нашпигованный пухом, - амулет бодрости. Потрогайте, не бойтесь!
- Нет, вы знаете, - памятуя о только что лопнувшем таракане, попятилась Лидия Сергеевна, - я и так бодрая. Вот как почувствую, что не бодрая - сразу же обращусь. А сейчас я бодрая. Очень даже! - добавила она, вздохнув.
- Как хотите! - на лице Артёма Борисовича отразилось такое разочарование, что Лидия Сергеевна тут же переменила решение.
- Вообще-то, - поспешила сказать она, опасаясь, что учитель нацепит амулет на место, - он привлекательный, пушистый такой.
- Это из пуха Мальторской саламандры, - пояснил Артём Борисович. Лидию Сергеевну это замечание удивило, разве у саламандр бывает пух, но она решила не уточнять, боясь снова попасть впросак.
Она осторожно, одним пальцем, коснулась амулета и ощутила покалывание в кончиках пальцев. В следующую секунду иголочки разбежались по кисти, а Лидия Сергеевна почувствовала, как её рука наполняется силой.
- Ну как? - поинтересовался Артём Борисович.
- Здорово! - ответила Лидия Сергеевна.
- Ерунда! - раздался вдруг голос. - Вот если бы этот пуховый полуфабрикат обработать моей палочкой, был бы стоящий амулет. Он бы тогда вечную бодрость давал, а не временную!
Лидия Сергеевна покрутила головой, пытаясь определить хозяина голоса, от стены возле окна отделилась фигура. Принадлежала она мужчине, внешность которого была полной противоположностью внешности Артёма Борисовича.
Ни о какой элегантности речь не шла: костюм человека был измят, в пятнах, рубашка, выглядывавшая из-под пиджака, свежестью также не отличалась. Волосы мужчины не знали расчёски и торчали, как вздумается. Его лицо было такое, какое бывает у людей неуравновешенных: глаза бегали, губы двигались, лоб периодически морщился. Единственной неподвижностью частью был нос, впрочем, не желая отставать от собратьев, он иногда шмыгал. Вместе с тем человек был достаточно симпатичным, во всяком случае, отвращения он не вызывал точно.
- Вечная бодрость - чушь! И вам это прекрасно известно! - Артём Борисович повернулся к злопыхателю.
-Тогда как, по-вашему, мне в мои восемьсот с лишним лет удаётся быть бодрым? - поинтересовался тот.
- Вы не бодрый, вы - вертлявый! - парировал Артём Борисович.
- Не слушайте его, - приблизившись к Лидии Сергеевне, проговорил человек, которого Артём Борисович назвал вертлявым, - он это от зависти. В самом деле, что такое какой-то там амулет против настоящего магического предмета. Это всё равно, что сравнивать ананас, пардон, с хреном! - Лидия Сергеевна не вполне поняла, что имелось ввиду, кроме разве того, что деятельность Артёма Борисовича только что подверглась сомнению. - Позвольте представиться, - продолжил неряшливый педагог, предвосхитив возражения Артёма Борисовича, - Франц Францевич, преподаю " Палковедение".
- Что? - Лидия Сергеевна подумала, что ослышалась.
- Палковедение, - подтвердил, нахмурившись, Франц Францевич, - это предмет, изучающий изготовление, придание магических свойств и использование волшебных палочек.
Видимо, в глазах Лидии Сергеевны палковед угадал недоверие, поэтому сунул руку за пазуху и выудил оттуда указку, какими обычно пользуются учителя.
- Вот! - похвалился он, помахав ею перед Лидией Сергеевной. - Это - волшебная палочка, модель "Зет Тринадцать", замечательная вещь, - проговорил он, одновременно отводя руку с палочкой в сторону.
На свою беду там, где фланировала рука Франца Францевича вместе с "Зет Тринадцать", очутился Фёдор Павлович, специалист по эликсирам. Зачем ему взбрело в голову перемещаться по кабинету, было совершенно неясно, но, так или иначе, путь его пролегал как раз мимо палковеда. В роковой момент указка Франца Францевича, который, не видел коллегу, ткнулась в живот Фёдора Павловича. В результате Фёдор Павлович стал уменьшаться, пока не превратился в мышь. Она, вопреки мышиным привычкам, стояла на задних лапах, была толстой и возмущалась.
- Вы что, - пропищали снизу, обращаясь, разумеется, к Францу Францевичу, - обалдели?! - при этом мышь нервно постучала хвостом. - А ну-ка, живо переделывайте меня обратно!
Лидия Сергеевна бросила взгляд на Изольду Петровну, та казалась невозмутимой, как памятник, предоставив педагогам самим решать ситуацию.
- Фёдор Павлович, это вы? - зачем-то уточнил Франц Францевич у мыша.
- Нет, - пискнули снизу, - лошадь Пржевальского!
Других вопросов, чтобы не разгневать Фёдора Павловича окончательно, палковед задавать не решился. Он коснулся волшебной палочкой мыши, та превратилась обратно в эликсирщика. Вот только мышиный хвост не пропал, он, как и сам Фёдор Павлович, вырос, соблюдая пропорции.
- Что это? - взвизгнул Фёдор Павлович, указывая на хвост.
- Вы так кричите, - ответил Франц Францевич, - что невозможно сосредоточиться! Стойте смирно и не вихляйтесь!
Надо отметить, что Фёдор Павлович и не думал вихляться. Скорей это можно было сказать про самого палковеда, потому что всё то время, пока Фёдор Павлович превращался в мыша и обратно, Франц Францевич нервно притоптывал, почёсывался, морщился и много чего ещё делал. Создавалось ощущение, что в него вставили супермощную батарейку и забыли приделать выключатель.
Наверное, поэтому попасть палочкой в хвост коллеги с первого раза у него не получилось, и он угодил в пол в нескольких сантиметрах от цели. В полу, в том месте, где его коснулась волшебная палочка, образовалась дыра, а рядом вырос гриб, на вид - бледная поганка.
- Вы что специально?! - окончательно разозлился Фёдор Павлович, его, и без того красное лицо, сделалось малиновым.
- Вы сами шевельнули хвостом! - принялся оправдываться Франц Францевич. - Не шевелили бы, тогда я бы попал!
- И что бы на хвосте выросло? Гриб?
- Это на полу гриб, потому что это, - Франц Францевич топнул, - пол. А если б я дотронулся до хвоста, то хвост бы пропал. Вот глядите, - и он снова потянулся к хвосту Фёдора Павловича.
- Нет уж! - взвизгнул тот, пряча хвост за спину. - Лучше я сам! - он достал из кармана флакончик, судя по всему их у него там было немеряно, и побрызгал на хвост. Тот стал уменьшаться, пока полностью не исчез.
- Ай-ай-ай! - не преминул уколоть палковеда Артём Борисович. - Кажется, у гения случилась промашка!
Франц Францевич не ответил, только почесался волшебной палочкой в затылке. В ту же секунду на его голове образовались уши, судя по форме - ослиные. Вероятней всего, во время почёсывания, Франц Францевич награждал себя не самыми лестными словами. Это характеризовало его, как человека пусть неорганизованного, но самокритичного. Лидии Сергеевне подумалось, что, почёсываясь волшебным предметом, следует думать о себе положительно. Ещё она подумала, что было бы, если бы Франц Францевич потёрся в другом месте. Возникшая в воображении картинка заставила её прыснуть.
- Простите! - опомнилась она, глянув на палковеда, но тому было не до её извинений. Он потянулся палочкой к ослиным ушам, намереваясь поскорее избавиться от них, но его опередил Фёдор Павлович.
- Послушайте, батенька! - проговорил он. - Сделайте одолжение, не тыкайте вы своей деревяшкой направо и налево. Честное слово, просто уже ходить страшно - того и гляди превратят во что-нибудь непотребное. Вот возьмите! - он протянул Францу Францевичу склянку, ту самую, из которой брызгал себе на хвост. Лидия Сергеевна смогла рассмотреть на флакончике надпись. Снадобье называлось "Возвратин". - Понадёжней будет, чем ваша палочка.
Франц Францевич вздохнул, накапал себе на макушку "Возвратина", ослиные уши мгновенно исчезли. В следующую секунду в дверь кабинета ворвался мальчишка лет десяти, его лицо раскраснелось от бега, а глаза напоминали чайные блюдца.
- Петров! - сдвинула брови Изольда Петровна. - Что ты себе позволяешь?!