Еще не закончилась Великая Отечественная война, с продуктами было плохо. Выживать нам помогала дичь, добытая папой на охоте. Семья наша была не то, чтобы очень большая, но и не маленькая, шесть человек: дедушка, бабушка, папа, мама, я и братишка Гена. Мне в ту пору исполнилось уже четырнадцать лет, а брату Гене - семь.
Отопление в нашей квартире было печное. Телевизоров в то время еще не было и часто всей семьёй мы проводили вечера перед открытой дверцей горящей печки. Жгли уголь, сланцы, семечковую шелуху. Смотрели на огонь, грызли семечки, рассказывали житейские истории, анекдоты, обсуждали семейные дела и школьные новости, шутили. Никто не умел грызть семечки так, как папа. У него при этом борода из шелухи свисала от нижней губы почти до табуретки, на которой он сидел. Братишка Гена старался это скопировать, но у него ничего не получалось.
В тот день, как всегда, мы собрались у печки обменяться новостями и послушать папины охотничьи рассказы. Все уже сидели у огонька: кто на стуле, кто на табуретке, а мы с Геной - прямо на полу. Грызли семечки, смотрели на огонь, подсыпали из ведра в печурку семечковую шелуху. Только бабушка ещё продолжала хлопотать по хозяйству, то выходя на кухню, то возвращаясь в комнату.
Папа рассказывал про последнюю охоту на диких уток. Я реагировала на его рассказ очень эмоционально и, пытаясь наглядно показать, как все происходило, схватила ружье, стоящее в углу около печки, и, за неимением утки, прицелилась в ручку входной двери.
- Положи ружьё, - сделала мне замечание мама.
- Оно не заряжено, - успокоил ее папа.
Я, положив палец на спусковой крючок ружья, продолжала изображать то, о чем он рассказывал. В дверях появилась бабушка, держа в руках блюдо с пирожками. В этот момент я и нажала на курок...
Раздался выстрел... Блюдо упало на пол, пирожки рассыпались. Я остолбенела от ужаса. Ружье выпало из рук. У меня все затряслось от страха. Руки, ноги, даже губы начали выбивать барабанную дробь. " Я стреляла в свою бабушку! Ранила? Убила?"- пронеслись в голове ужасные мысли.
К счастью, бабушка не пострадала. В полу прямо перед ее ногами зияла дыра, опаленная порохом. В последний момент, как будто кто-то дернул меня за руку, и я резко опустила ружьё дулом вниз. В самый последний миг.
Бабушка, постояв несколько минут в оцепенении, наконец, открыла глаза и, поглядев на меня, сказала:
- Дайте стрелку воды, вон как ее трясет. Да и мне не мешало бы водички выпить тоже.
Дедушка пододвинул табурет, чтоб она села. Нам принесли воды. Какое-то время все молча смотрели на бабушку, как на воскресшее чудо.
- Ангел хранитель спас тебя, детка, от убийства, - проговорила она, разглядывая дыру, образовавшуюся в полу возле ее ног. - Говорят, стоит он, невидимый, у каждого человека за правым плечом и, как может, охраняет от бед и верной смерти, - закончила она свою мысль.
Папа поднял ружье, повертел в руках.
- Хорошо помню, что разрядил его, - сказал он, недоуменно посмотрев на всех. - Тут что-то не так.
- Что не так? - вспыхнула мама. - Незаряженное ружье не стреляет. Ты просто забыл его разрядить.
Дедушка сердито посмотрел на папу. В комнате повисла гнетущая тишина. Даже огонь в печке перестал потрескивать.
Каждый переживал случившееся по-своему. Генка, сидел, сжавшись в комочек. Я видела, что он хочет что-то сказать, но боится.
- Папа не виноват!- вдруг всхлипывая, проговорил братишка. Все с удивлением посмотрели на него.
- Это я, когда дома никого не было, зарядил ружье. Хотел проверить, смогу или нет.
Мама ойкнула и всплеснула руками, бабушка укоризненно покачала головой.
- Я тоже хочу ездить на охоту, а меня не берут. Говорят, что маленький,- захлебываясь слезами, закончил Генка свое признание.
- Выдрать тебя за это надо, как сидорову козу, - проговорил сердито дедушка, подсыпая в печурку семечковую шелуху. Огонь, как равноправный участник события, потрещал немного и запылал с новой силой.
Папа облегченно вздохнул и вместо того, чтобы отругать Генку, погладив его по голове, произнес:
- Всему свое время, сынок! Молодец, что не побоялся сказать правду...
Ни меня, ни Генку наказывать не стали. Но нам обоим строго-настрого было запрещено не только брать в руки ружье, но даже подходить к нему близко.
Примечание: "Выдрать, как сидорову козу" - означает сильную, безжалостную порку.