Казбек- потухший вулкан. Последнее извержение произошло давно, около 6000 лет назад, но отголоски былого могущества остались. Угасший вулкан окружил себя многочисленными выходами углекислых минеральных вод - подарил людям замечательные природные лекарства.
В 1961 году в этом районе вулканической деятельности велись исследовательские работы. Я была в составе одного из отрядов. Предстояла поездка в верховья Терека. Там было одно из крупнейших месторождений углекислых минеральных вод. В мои обязанности входило изучение их химического состава. Обыкновенная работа. Ее нужно просто хорошо выполнять, а можно при этом еще и любить. Я свою любила.
1 июня в десять утра на "Газике" мы выехали на полевые работы. Тогда я не представляла себе, как уникальна эта местность, куда мы едем, и какие трудности и испытания ожидают нас.
Со школьной скамьи мне было известно, что Терек впадает в Каспийское море. А вот где исток этой реки, узнала только во время проведения экспедиционных работ. Берет начало Терек на склоне Главного Кавказского хребта в Трусовском ущелье на высоте 2713 м над уровнем моря. Рождается из льда горы Зилга-Хох. Она круглый год покрыта ледниками. Язык одного из них, сползая вниз, тает и образует ручеек - так рождается Терек. И течет он сначала в виде маленькой речушки под именем Рес-дон.
Путь в Трусовское ущелье лежал через Касарскую теснину. Она навсегда врезалась в мою память. Это был глубокий и мрачный извилистый каньон, завораживающий и немного даже пугающий своей природной, первозданной красотой.
Справа - почти отвесная лавовая стена тёмно-красного цвета. На левом, более пологом берегу, как штабеля из гигантских досок, возвышались вертикально поставленные слои серого мергелистого сланца. А глубоко внизу, в пропасти, шумела и бесновалась, белая от пены, река, оглушая всё вокруг громким рокотом...
Это был Ардон - самый мощный приток Терека. Путь его устилали большие валуны. Мутные воды пенились, разбиваясь об эти громады, жадно лизали основания скал.Снизу из ущелья тянуло холодом.
Разговоры в машине сразу прекратились. Все притихли, кто с восторгом, кто со страхом, смотрели на открывшуюся панораму...
Сразу вспомнились строчки, написанные М.Ю.Лермонтовым: "Терек воет, дик и злобен". Это же самое можно было сказать и про бушующий в пропасти Ардон.
По левому склону пролегала рукотворная дорога. Она была не широкая, но достаточная для проезда небольшой машины. По этой узкой полосе земли и шел наш "Газик", подвозя отряд и необходимое снаряжение к высотам Главного Кавказского хребта.
Ардон бежал сверху вниз на равнину, мы продвигались снизу вверх к месту нашей работы, любуясь дикой красотой, созданной веками. Некоторые скалы на правом берегу напоминали останки средневековых крепостей. Но среди этих природных каменных великанов были и руины когда-то неприступного замка с грозными башнями.
Одна за другой мелькали мысли: "Кому принадлежал этот замок? Кого по ночам вместо колыбельной песни убаюкивали звуки беснующейся реки? Не здесь ли жила легендарная царица Тамара, по прозвищу 'Коварная', которая под утро сбрасывала в пропасть своих любовников? Возможно, да... Возможно, нет... Остались только легенды, передаваемые столетиями... А вот этот громадный валун? Он лежит здесь века. Уж он-то, наверное, видел хозяев этой когда-то неприступной башни. Знает их судьбу..."
Как пыль веков, лежал у основания скал серый налет травертина.** Напоминая засохшую кровь, бурели пятна гидроокиси железа. Это были следы многочисленных выходов углекислых минеральных вод.
Начался подъем. Дорога становилась все круче и уже, и наше движение по ней, соответственно, замедлялось. В горах недавно прошли дожди, появились оползни. Они перекрывали путь "Газику". Колёса буксовали в каше из камней и мокрого песка с глиной. Эта масса скользила вниз, в бездну, и тащила за собой машину.
"Газик" полз вперед со скоростью черепахи, прижимаясь почти вплотную правым крылом к прямой глинистой стене. Слева был обрывистый берег, а внизу, в пропасти, бесновался Ардон, бился о валуны, преграждавшие ему путь. Пенились мутные воды, рассыпая каскады брызг.
Мы двигались по краю обрыва и боялись, что свалимся вниз, упадем в ревущий Ардон. Станем "подарком", который Терек принесёт Каспию.
" Газик" преодолевал уже последний крутой подъём, когда путь ему преградил небольшой завал. Машина остановилась. Все, кроме водителя, вышли, взяли лопаты и начали расчищать дорогу. Дальше двигались маленькими "скачками", проходя метров десять по расчищенной колее и снова берясь за лопаты. Так продолжалось, пока мы не оказались перед очень большим оползнем. Ликвидировать его можно было только с помощью бульдозера. Нам с нашими лопатами работы хватило бы на несколько дней. Обвалившийся склон полностью засыпал проезд.
Мы стали перед выбором: возвращаться по этой кошмарной дороге назад или попробовать продвинуться вперёд по склону оползня. Размышлять можно было сколько угодно, но, практически, выбора не было. Развернуться машине было негде, а проехать, пройденный с таким трудом путь, задним ходом не смог бы ни один, даже самый опытный водитель. Естественно, выбрали второй вариант.
Максимально разгрузили машину; все, кроме водителя, вышли. Дверцу кабины предусмотрительно оставили открытой, чтоб в случае падения "вездехода" водитель мог выпрыгнуть из него. Но куда? В пропасть, где ревел Ардон?
"Газик" медленно двинулся вперёд... Все замерли, затаив дыхание. И вдруг склон зашевелился, сланцевая щебёнка предательски стала ползти к обрыву, увлекая за собой "Газик". Одно переднее колесо скользило по крутому, почти вертикальному склону, а второе буксовало по самому краю дороги, чуть нависая над пропастью. Предположить даже было страшно, что могло случиться в любую минуту.
Не знаю, о чём думали в этот момент другие, а я, закоренелый атеист, мысленно шептала: "Господи, помоги Толику!" Шептала и надеялась...
Толик - это наш водитель. Внешне он был спокоен. Он верил, верил в то, что пройдет, обязательно пройдет... Победит этот чертов оползень. Его руки крепко держали руль, взгляд был устремлён вперёд , и только желваки на скулах говорили о большом напряжении. Нет необходимости объяснять, что могло произойти в любой момент...
Но не произошло. Мотор взревел так, что даже заглушил вой Терека, и "Газик" резко полез на крутую стенку оползня. Она осыпалась под его напором, увлекая за собой машину обратно к пропасти. А "Газик", ревя и сопротивляясь, двигался вперёд, как на арене цирка: двумя колёсами по оставшейся части дороги, а двумя по почти отвесной осыпающейся стене.
А Толик в эти секунды был кентавром - полу-машиной, получеловеком. И кентавр победил.
Все имеет свое начало и свой конец. Закончился и этот опасный путь. В 17 часов мы были уже на месте, в ущелье Трусо. Под облака уходили вершины. Белоснежный саван покрывал крутые склоны. Глаза резало от ослепительной белизны. Как джигиты в белых бурках, стояли горы. Во всей своей красе на их фоне выделялась широкая седовласая вершина вулкана. Сами собой всплыли в памяти стихи любимого поэта:
А там, вдали грядой нестройной,
Но вечно гордой и спокойной,
Тянулись горы - и Казбек
Сверкал главой остроконечной...
****
"Здравствуй, Казбек!" - приветствовала я его.
Ставили палатки, устраивались на ночлег. Переговаривались между собой, делились впечатлениями. Здесь будет наш стационарный лагерь, откуда начнем делать маршруты, двигаясь вверх, в горы, по долинам и ущельям притоков Терека, в самом его верховье. Впереди были трудные дни, но я любила свою работу...
Наступил вечер. С гор потянуло прохладой. На всех моментально появились тёплые свитера и куртки, шерстяные носки и брюки. Утеплились. Я уже привыкла к такой быстрой смене погоды в горах.
В 19 часов все собрались за импровизированным столом. Было открытие лагеря. Ужинали с вином, пели геологические, туристические и просто лирические песни. И, конечно, не обошлось без разговоров о нашей поездке через Касарскую теснину. Все вспоминали о своих страхах, хвалили Анатолия, и никто не упрекал начальство. Такие застолья сближают людей. Мне показалось, что мужчины подзаправились чем-то более крепким, чем сухое вино. Особенно это было заметно на Толике. Ему сам Бог велел сегодня напиться! Наверное, к сухому вину добавили лабораторного спирта.
В 22 часа отбой. Закон лагерной жизни. Все разошлись по своим местам. У меня отдельная палатка. Это хорошо. После трудового дня нужен отдых. Я люблю отдыхать в одиночестве. Можно подумать, помечтать, спокойно сделать необходимые записи. Поставив "на попа" свой чемодан, при свете в одну стеариновую свечу я села заполнять дневник, надеясь, что когда-нибудь мне эти записи пригодятся.
Примечание:
*Шат - устаревшее название г.Эльбруса.
**Травертин - пористый известняк, образовавшийся из углекислых минеральных источников.
***Легендарная царица Тамара Имеретинская, по прозвищу "Коварная", (XVI в).
![[]](/img/s/sherbak_w_p/kasbek/img201_photo-resizer.ru.jpg)
Здравствуй, Казбек!