Горные дороги - это повороты, повороты, маленький прямой участок и снова - повороты. Почти всю дорогу я, завернутая в плед, каталась на заднем сидении микроавтобуса. Один раз мне удалось задремать. Во сне мы поднимались по горной дороге, а я, стараясь уснуть, болталась на заднем сидении. Я возмутилась и проснулась.

Утро города N, куда мы прибыли часов через пять, слепило солнцем, которому, правда, не удалось нас согреть из-за холодного ветра.

О чем мечтает человек после долгой дороги? Душ, еда, сон. Или еда, душ, сон. Или сон вместо еды и душа, а потом уже все остальное. В общем, нужно упасть в какой-нибудь угол, где как минимум есть кровать и горячая вода. В чужих городах за такие углы принято платить и называть их гостиничными номерами. Мы принялись обзванивать отели и узнавать цены. Заложенная в бюджет "гостиничная" тысяча начала пускать слюни уже после третьего-четвертого звонка. Мы решили сдаться и согласились на две тысячи за номер в отеле "Эдем". Меня всегда удивлял размах человеческого воображения по части придумывания всяческих названий. Почти в каждом городе постсоветского пространства найдется "Турист", "Уют", "Аврора" или "Русь". В приморских частях родины - "Лазурь", "Прибой", "Берег", само собой, "Приморский", и прочие мокрые названия. "Эдемов", "Раев" и других названий с пошловатым напылением библейского очарования тоже сколько угодно. Эдакая пышность словарной скудности.

"Эдем" оказался скромным: номеров немного, холла нет; на входе помещалась только стойка администратора и пальмообразные растения в горшках. На стене под надписью "Наши гости" висели фотографии знаменитых постояльцев этого отеля, которые, очевидно, когда-то бывали здесь. Нагиев, Данилко, группы "Король и шут" и "Корни", кто-то еще, я всех не запомнила. Лица "звезд" расплывались в улыбках на фоне дверей "Эдема", чтобы ни у кого не возникло сомнения, что лица эти действительно отдыхали здесь, и страшно этим довольны.

- Я вам "Фумитокс" дам, - ласково пообещала администраторша, - а то у нас комарики могут быть.

Эта фраза меня не насторожила. Комары в ноябре. Подумаешь, один отмороженный приползет - сосало расправить не сможет. В любом случае нас снарядят репеллентом.

Номер выглядел простым, как топорище: койка, столик, пара стульев и квадратный телевизор. Я попробовала включить ящик, но тот молчал - пульт от телевизора хотел кушать, а на месте батарейки зияла дыра. Я завела агрегат напрямую - кнопкой на пластмассовом "пузе" и мысленно отметила, что надо сообщить про батарейку, а то чего доброго решат - мы сперли. В эфире шла очередная рекламно-ремонтная передача: на фоне собственной спальни старательно улыбался вездесущий Нагиев. Я заморгала и выключила телевизор.

В ванной было тесно и чисто. Кругом: в раковине, на унитазе, в душевой - лежали бумажки с надписью: "Произведена дезинфекция". Очевидно, главный дезинфектор расстарался на все две тысячи - хлорка практически кусками висела в воздухе. Даже на грубых линялых полотенцах застыли белые разводы обеззараживающего средства. Я открыла кран - пошла горячая вода. Что ж, главное - есть горячая вода! Я переключила струю на душ - он зашипел, забулькал и стал порциями выдавать вспененную воду. Я покосилась на ряды отверстий в лейке и отодвинула ее подальше на случай, если оттуда полезет Нагиев. Но из душа полилась ледяная вода. Я, обнаженная, в смиренном ожидании караулила рождение теплого потока. Кафельный пол морозил ноги, от этого теплый душ становился еще желаннее. Наконец вода пошла нужной температуры. Я заскочила под струю и фейерверком выскочила из-под нее - незримый кочегар перестарался - пошел кипяток. Пар валил из лейки примерно минуту, после чего у кочегара закончились дрова или отвалились руки - вновь полилась холодная вода. Я начала крутить вентили, пытаясь вернуть теплый поток. Душ издевался и попеременно обдавал умывальное пространство то льдом, то кипятком. Кое-как после двадцати минут терзаний внезапный душ сделался послушным и наконец дал мне теплой воды. Обтираясь деревянным полотенцем, я воображала ошпаренного Адама и покрытую инеем Еву, опрометью бегущих из райского сада.

Всерьез размышляя о судьбе моих дальнейших отношений с гостиничным душем, я плюхнулась на кровать. Какой-то бугор уперся под лопатку. Я постаралась "съехать" с бугра и устроиться удобно. Но точно такой же бугор уперся в поясницу. Я ощупала матрас: пружины подползли к поверхности ровно в центре койки. Чтобы расслабиться, пришлось "обтечь" минное поле и занять место с краю.

Муж снова включил телевизор. Пока я в душе отвоевывала право быть мытой и хотя бы частично целой, Нагиеву уже отгрохали шикарную спальню. Актер восхищенно разглядывал новую кровать, на которой могла бы уместиться старшая группа детсада вместе с воспитателем, нянечкой, поварихой и сторожем. Лежа рогаликом вокруг стремящихся на волю пружин, я несколько раз завистливо вздохнула и задремала.

Весь день мы гуляли по городу, встречались с друзьями, где-то ели, о чем-то говорили. В общем, в номер вернулись в первом часу ночи и парой груженых вагонов упали на холмистую кровать.

Проснулась я от того, что меня кто-то ест. В окне стояла чернота. Мое тело приняло вертикальное положение и стало азартно расчесывать свежие плюшки комариных укусов. Вялым усилием воли я заставила себя остановить членовредительство и встать с кровати. Рука потянулась к розетке: может, фумигатор сломался? Нет, устройство грелось, но толку от него было, как от балерины в ластах.

Сон пропал моментально. Нужно срочно придумать, как дожить до утра. Думать лучше при свете. Я пошла в ванную. Электрический луч проглотил темноту кафельного пространства, и глазам моим открылась жутковатая картина. Стены санузла покрывал слой упитанных комаров. Таких я видела только в сибирской тайге. Видимо, сосуны приходили в себя после дозы репеллента и запасались кислородом. Комары покосились на меня, отделились от насиженной поверхности и звенящим коллективом полетели в мою сторону. Я надула щеки и зачем-то принялась дуть на негодяев. Хоботоносители маневрировали и быстро приближались. Я выскочила из ванной и захлопнула за собой дверь. Послышался стук, затем взрывы, громкий мат, угрозы. Кому-то удалось катапультироваться. Постояв в темноте минут пять, я запрыгнула в койку и с головой замоталась в одеяло, оставив только крохотную щелочку, чтобы дышать. Толстое одеяло захватило мои тридцать шесть и шесть и превратило их в сорок - но лучше вспотеть, чем распухнуть. Сквозь наваливающийся сон я слышала, как недовольные вкусом казенного одеяла комары пискляво нудили в пустоту гостиничной ночи.

Я проснулась помятая и истерзанная. Мысль о расслабляющем душе взъерошила загривок и скатилась вниз по спине. В туалете на стенах сидели злые остатки недобитой армии. Они уставились на меня, я все поняла и ушла чистить зубы в комнату.

Немного взбодрившись, я вспомнила, что сейчас принесут завтрак. Накануне администратор попросила "выбрать, что вы хотите покушать утром". Из скромного ассортимента: яичница, блины с творогом или со сгущенкой - выбрала яичницу. Когда я озвучила пожелание, администратор строго сказала:

- У нас всем на завтрак дают только блины. С творогом. Выбирайте: чай или кофе?

Завтрак принесли вовремя. На тарелках дымились обещанные блины, из которых минуту спустя на меня вместо творога глазела коричневая жижа вареной сгущенки. "Эдем" - эта кладовая бытовых сюрпризов - напоследок выдал гастрономический финт блинами. Мы поели, собрали вещи и спешно покинули отель, не дожидаясь, пока, например, в туалете, разорвет бачок или из-под кровати вылезет грустный клоун.

Дорога домой крутила и подбрасывала не хуже дороги из дома. Новые образы - город, люди, другая осень - переворачивалось в голове-бетономешалке. Но стоило прикрыть глаза - распахивалась гостиничная дверь, и отовсюду в гримасах беспробудного счастья на меня смотрели обездвиженные лица постояльцев "Эдема". А еще казалось, что поблизости кувыркается дырявая цистерна с чем-то отчаянно хлорным.