А писал он на бумаге, а не на компьютере, по старинке, то бишь, потому только, что воспоминание его относилось к категории запретных, и могли его за это воспоминание покарать.
И вот, что записал Феликс.
* * *
"Сегодня решил доверить листу бумаги сокровенное. То, что гнетёт. То от чего, благодаря этим строкам, надеюсь избавиться.
Это о первом дне, когда пошёл на работу. И было то на следующий день после моего восемнадцатилетия. Это у нас закон такой. Все представители рабочего класса по достижении восемнадцатилетия идут работать. Причём женщины работают на верхних уровнях. А мужчины - в подземельях.
Вот я начал спускаться вниз. Знаете ли: по распределению попал я на подуровень 13, так что глубоко мне пришлось спускаться...
Ну, спускаюсь, спускаюсь, в толпе иду, а вокруг меня - такие же, как и я роботяги. На лифтах, да по лестницам спускаемся, всё ниже и ниже. А кругом, на лестничных переходах стоят гордые, подтянутые, в одежке чистенькой, чёрненькой бойцы Господа Правителя. Они у нас за порядком следят. Без них мы бы ничего сделать не могли. Слава им!
Ну, так спускаюсь я всё ниже и ниже, и вдруг - глянь, а рядом со мной появилась молодая девушка. Думаю: что-то не так, и никак понять не могу: что ж именно.
Так, думаю-думаю, и вдруг дошло: ведь не имеет права женщина на нижние уровни спускаться. Это же противоестественно! Это настолько дико, что никто и поверить в это не может. Ведь это же против закона Господа Правителя! А такого просто не может быть. Вот поэтому все делали вид, что просто не замечают её. Хотя, конечно, некоторые бледнели, а кто послабее был - того и рвало. А я то иду рядом с ней, и даже не знаю: как это тогда рассудок не потерял...
Ну, а она повернулась ко мне, и говорит так ласково:
- Ты молоденький, сегодня в первый день на работу идёшь?
Я отвечаю: "да", а сам чувствую - вот сейчас у меня сердце и остановится. Тогда она и сказала то, что никогда я не забуду:
- Лучше один день побыть свободным, чем всю жизнь на карачках ползать.
И проходили мы тогда возле двери, на которой было написано: "Только для охранников класса А". Конечно, раз уж написано - никто к этой двери не смел подойти.
Но она странно так улыбнулась, к двери той подскочила, распахнула её, а навстречу ей уже старший офицер выбежал. Побагровел он сразу, вспотел, за плечи её схватил, трясти стал, а сам от гнева и слова вымолвить не может, только мычит да слюной брызжет.
Ну, а девушка высвободиться попыталась, закричала:
- Отпусти меня, варвар!
Офицер её будто и не слышал. Одной рукой её локоны белые себе на руку намотал, а другой пистолет свой достал, и попытался дуло его между ног девушке просунуть. Видно - не в себе был, не понимал, что делает. Девушка закричала:
- Не трогай! Девственница я!
Только тут понял я, что девушка сильно пьяна...
Ну, а дальнейшего уже не видел. Потому что поток меня вниз, к месту работы отнёс...
Вот и всё воспоминание. Думал: запишу - полегчает, но ничего подобного. Только больше себя распалил. Люблю я её..."
* * *
Ну, конечно же, схватили Феликса, потому что за каждым его шагом, как и за шагами иных следили. А он запретное написал. А уж то, что влюблён был, - так это страшнейшим грехом считалось.
И судили его, и отправили туда, откуда нет возврата - в Ад. Где нет законов Господа Правителя. Там он и умер, прежде прожив запретную жизнь с Ней. Детей у них не было, потому что их, конечно, предварительно стерилизовали.
Умерли они в один день. Их высушенные тела были доставлены во дворец Господа Правителя, и дальнейшая их судьба неизвестна...