Щербинин Дмитрий Владимирович : другие произведения.

Небо зовёт!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  Глава 1
  "Тайна Сининки"
  
   Вот и осталась позади большая часть долгой дороги: сначала на электричке, а затем на попутной машине...
  И теперь пятиклассник Жора вместе со своей бабкой Натальей приближался к деревне Сининке, где ждала их в гости прабабка Авдотья. Вот уже целый час шли они по лесной тропке. Что касается родителей Жоры, то они пока что заняты были на своих работах в городе, и поэтому не смогли поехать вместе с ним.
  Тот факт, что родители остались в городе, совсем не радовал Жору. Ведь он даже и не представлял, чем ему заниматься в течении целого месяца, который ему предстояло провести в деревне.
  Ходить по окрестностям? Но с кем? Не с бабкой же Натальей!
  Ведь она и за то время, пока они шагали по лесной тропке к деревне, несколько раз останавливалась, и присаживалась на пеньках, чтобы передохнуть.
  Бабке Наталье, а тем более прабабке Авдотье предстояло сидеть в деревенском доме, или же на прилегающему к нему участке, что Жору совершенно не устраивало...
  В общем, Жора был настроен весьма мрачно, и размышлял на ту тему, хватит ли захваченных им из города книжек, чтобы скрасить деревенскую скуку.
  Но вот дорога спустилась в небольшой овражек, и в лица путников, из зарослей густого дикого малинника полились, радостно сверкая, необычайно тёплые и ласковые солнечные лучи. И от прикосновения этих лучей, и от пения птиц, и от тихого журчания небольшого, протекавшего поблизости ручейка Жоре вдруг сделалось так хорошо, что он понял, что запомнит эти мгновенья на всю жизнь. На лице его расцвела широкая, приветливая улыбка.
  И именно с этой улыбкой застал его мальчишка, который ехал на велосипеде, навстречу им, со стороны Сининки. В отличии от тощего, темноволосого Жоры, этот мальчишка оказался весьма упитанным, розовощёким, широкоплечим, и вообще всем своим видом выдающим природное здоровье. Густые волосы велосипедиста имели цвет светло-русый, почти белый. Впрочем, белый цвет не являлся природным цветом этих волос - просто они выцвели от солнца.
  Увидев путников, мальчишка резко нажал на тормоз, но всё же, чтобы не врезаться в неповоротливую бабку Наталью, ему пришлось резко крутануть руль, в результате чего и велосипед и его наездник повалились на землю.
  Жора подбежал к этому мальчишке и протянул руку, чтобы помочь подняться. И при этом он забрал убрать ту широкую, приветливую улыбку, которая расцвела на его лице от прикосновения ласковых солнечных лучей.
  Мальчишка снизу вверх недоверчиво взглянул на Жору, но увидев эту его улыбку, тоже невольно улыбнулся, протянул руку, и представился:
  - Митя...
  - А я - Георгий, - ответил Жора.
  - Короче, Жора, - произнёс Митя, и поинтересовался. - А откуда ты?
  - Из Москвы.
  - Ничего себе! Из Москвы! - восторженно воскликнул Митя. - Ты, наверное, про Москву столько интересного рассказать можешь.
  - Ну, наверное...
  И тут Жора заметил, что на задней части Митиного велосипеда закреплена весьма объёмистая кожаная сумка, из которого торчали рукояти двух молотков: большого и маленького, а также - мощный фонарь.
  Жора сразу поинтересовался:
  - Ты что, в пещеру собрался?
  Тут Митя не слишком доверчиво покосился на бабку Наталью, которая стояла в двух шагах от них, и выпучив глаза, смотрела на велосипед, который едва не сшиб её.
  Митя шепнул так тихо, что его смог услышать только Жора:
  - Если хочешь узнать больше, так приходи сегодня в девять часов вечера на старую голубятню.
  - А где такая голубятня?
  - На окраине Сининки стоит...
  И Жора хорошо понял своего нового приятеля: ведь были такие ребячьи секреты, которые ни в коем случае нельзя доверять взрослым. И раз уж Митя собрался в какую-то пещеру, то эта такая тайна, которая может быть доверена только его сверстнику. То есть такому человеку, который не только не сможет запретить это, скорее всего опасное предприятие, но и поддержит его.
  Так что Жора понимающе кивнул, и заговорщицким шёпотом ответил:
  - Обязательно приду...
  Жора внимательно посмотрел на Митино лицо, и отметил, что этот деревенский мальчуган обрадовался - значит ему хотелось поделиться своей тайной.
  Но вот Митя вскочил на свой велосипед и покатил вглубь леса. Впрочем, отойдя ещё на несколько шагов, Жора оглянулся и заметил, что Митя свернул на какую-то совсем уж неприметную лесную тропку.
  
  * * *
  
   Весь остаток дня для Жоры прошёл в ожидании назначенной в голубятне встречи.
  Хотя, конечно, много ещё радостей можно было найти в Сининке. Прежде всего, те масляные блины, которые испекла специально к их приезду прабабка Афдотья. Блинов было очень много, но все они оказались такими вкусными, что с невиданной скоростью перекочевали в Жорин желудок.
  Затем Жора пошёл к расположенному посредине деревне озерцу, и довольно-таки неплохо там позагорал, и поплескался в прохладной водице. Помимо него, на небольшом песчаном пляже никого не было, из чего Жора сделал вывод, что помимо его и Мити в деревне живут одни старики, и с ещё большим нетерпением начал ожидать назначенной встречи.
  Наконец его наручные водонепроницаемые часы показали, что уже без четверти девять вечера, и Жора поспешил к старой голубятне, стоявшей на окраине Сининки.
  Он достиг этого старенького, изрядно покосившегося деревянного строения в течении двух минут, осторожно приоткрыл скрипучую дверь, и тут же, разгоряченный с жаркого июньского солнышка, вошёл в прохладную и очень приятную, густую тень.
  Надеясь, что Митя уже пожаловал, окрикнул его, и в ответ зашумели над его головой голуби.
  Часто размахивая крыльями, взвились они со своих жёрдочек, и, вихря редкие, медленно кружащиеся в тёмно-оранжевых тонких вечерних лучах пылинки, недолго полетали под дырявой крышей, и, наконец, приняв Жору за своего, уселись на прежние места, и добродушно заворковали. Видно было, что голуби эти хорошо налетались за день, и теперь готовились отойти ко сну.
  Жора осторожно, боясь, что она развалиться, поднялся по старой, подгнившей лестнице, на верхний уровень, поближе к голубям. Там увидел небольшую тумбочку, стул, столик, и лежак.
  Мальчишка уселся на стуле, и медленно приоткрыл тумбочку. Внутри лежали разбухшие от влаги от сырости фолианты. Достал первую попавшуюся книгу, и оказалось, что это - подробное руководство по разведению голубей. Достал ещё один труд, и оказалось, что это - описание различных старых самолётов.
  Медленно перелистывал Жора страницы, любовался на искусные иллюстрации. Эти простенькие, доисторические самолётики, увидь он их в своей городской квартире, вызвали бы у Жоры ироническую ухмылку. Он недолюбливал старинную технику, зато уважал всё самое современное.
  Но теперь он сидел в голубятне, и время от времени поднимал от широких страниц голову. Он видел в проломе величественное, тёмно-лиловое с тонкими лимонными ободками облако, которое парило в недосягаемой высоте, и в то же время казалось таким близким, что мнилось - стоит только руку протянуть, и уже дотронешься, почувствуешь его...
  И тут эти старые самолёты, подчас с открытыми кабинами. И видно, как ветер развивает выбивающиеся из-под очкастых шлемов волосы пилотов, и самому страстно хотелось оказаться в такой кабине, и ощутить всю прелесть полёта.
  И чем больше проходило времени, тем сильнее становился Жорин восторг. Теперь он даже и голубям завидовал. И вот обратился к ним:
  - Хорошо же вам: крылья у вас есть. Вот взмахнёте ими и полетите, куда вам захочется, хотя бы даже и до того облака...
  И тут сзади раздалось покашливание. Жора сразу вскочил, оглянулся. В результате этого книга про самолёты упала на покрытый соломой пол.
  Раздался уже знакомый Жоре голос:
  - Да осторожней ты!
  Конечно, это был Митя. Ведь Жора так увлёкся своими "небесными" мечтаниями, что даже и позабыл, зачем он пришёл на эту голубятню.
  Митя подхватил упавшую книгу, бережно стёр попавшую на обложку пыль, и убрал внутрь тумбочки, а тумбочку закрыл.
  Тогда Жора вымолвил:
  - Ты уж извини, что я тут без тебя немного похозяйничал...
  - Да ничего страшного, - примирительным тоном отозвался Митя. - У меня от тебя тайн нет. Можешь смотреть здесь, что угодно, только прошу: осторожнее. Все эти книги, а особенно книга про самолёты - очень мне дороги...
  - Я тебя понимаю, - сразу согласился Жора. - Я бы за такую книженцию половину своих книг отдал.
  - А я бы тебе не поменял, - ответил Митя. - Мне там каждая иллюстрация дорога...
  - Ладно, а теперь рассказывай, - попросил Жора.
  И не надо было пояснять, что рассказывать. Ведь и так было ясно, что больше всего его волнует - Тайна. То, куда днём направлялся с фонарём и двумя молотками Митя.
  И вот Митя расстегнул сумку, достал оттуда пакет с кусками хлебами, и начал крошить его голубям. И голуби показали, насколько они воспитаны. Они совсем не толпились, а подлетали к кормушке по очереди, и также по очереди отлетали, освобождая место своим сородичам.
  И во время этого привычного вечернего кормления Митя поведал занимательную историю.
  
  * * *
  
   Это ещё Митина бабка Акулина пугала своего внука страшными историями. Тогда Мите лет пять было. За окнами выл холодный зимний ветер, а Акулина, сидя перед Митиной кроваткой, рассказывала...
   Одна из историей особенно запомнилась Мите. Должно быть, Акулина рассказала её специально для того, чтобы отвадить своего внучка от всяких опасных прогулок в лес.
   А рассказывала она про Тенистый овраг. Злым, колдовским местом тот овраг среди Сининских старожилов считался. И говорила Акулина, будто всё зло да лихо исходит от подножия трёх расщеплённых дубов, которые на извороте Тенистого оврага росли.
   Заверяла Акулина, что под корнями тех дубов находится пещера, и живёт в той пещере страшная-престрашная ведьма, которая любит человечиной лакомиться, а особенно она обожает маленьких деток кушать. На открытые места та ведьма выйти не может, зато в лесных глубинах шастает, и если попадётся ей какой-нибудь путник заплутавший, так сразу схватит его окаянная, да и тащит его в свою пещеру, где и чинит над ним лютую расправу. И такой горемыка, будь он даже мужем сильным, не может ведьме никакого сопротивления оказать, так как слишком уж жуткое её обличье, и одним взглядом своим она все силы из человека выкачивает. А ещё бывает так: подберётся незамеченной сзади, да и стукнет дубинкой по темени...
   Прошло время, Митя подрос, но страшная история не шла из его головы. Конечно он понимал, что никакой ведьмы в Тенистом овраге нет. Да и вообще - если какая чертовщина и жила когда-то в окрестных лесах, то давным-давно повывелась.
   Зато, исследуя склоны оврага под тремя расщеплёнными дубами, он обнаружил заваленный каменными глыбами проход. Мальчишка опасался делать боковой подкоп, так как из-за работы талых вод всё там держалось на честном слове, и мог возникнуть большой оползень...
   В общем, Митя раздобыл два молотка и долото. С их помощью он уже в течении нескольких недель дробил камень, и пробивался под корни трёх дубов. А ещё он брал с собой фонарик, и светил им в расщелину. Очень ему хотелось поскорее увидеть, что же таится в пещере, но пока что ничего не мог разглядеть.
  
  * * *
  
   Выслушал Митин рассказ Жора и спросил:
  - А как ты думаешь, что там скрыто?
  Митя пожал плечами, и ответил раздумчиво:
  - А кто его знает... может и сокровища разбойниками награбленные; может книги старинные, а может - ничего там нет.
  Но тут же поспешно добавил:
  - Впрочем, что-нибудь там обязательно должно быть...
  Следующий вопрос Жора задал с большим волнением:
  - Ну и как твои сегодняшние успехи? Далеко пробился?
  - Ага. Сегодня я с особым усердием, не покладая рук трудился. И теперь совсем немного осталось.
  Жора быстро спросил:
  - А как думаешь - завтра мы сможем внутрь пещеры пробиться?
  - Если будем стараться, то пробьёмся, - ответил Митя.
  Тогда Жора улыбнулся той широкой, приветливой улыбкой, которая расцветала на его лице ещё днём, когда прикасались к нему ласковые солнечные лучи. И ещё бы ему было не радоваться - ведь и его приняли в это замечательное дело, ведь и ему доведётся поучаствовать в приключении.
  И вот Жора протянул Мите руку, и сказал очень искренне:
  - Митя, ты настоящий друг...
  А Митя крепко пожал его руку, и ответил:
  - А я очень рад найти сообщника.
  Затем Митя распахнул чердачное окошко, и мальчишки уселись на нём, свесив вниз ноги. Ноги у Мити были босыми, стоптанными, с огрубевшими подошвами.
  Ребята смотрели на величественное кучевое облако, плавные изгибы которого ловили прощальные лучи уже скрывшегося за дальним лесом солнца.
  И вот увидели они птичью стаю, которая на фоне этого облака летела. Так далеко до этих птиц было, что даже и зоркий Митя не мог разобрать, какой они породы.
  Но ребята одновременно почувствовали захватывающее чувство - жажду так же как и эти птицы подняться в небо, и летать там среди облаков.
  Жора произнёс тихо:
  - Как же всё-таки здорово - быть птицей. Летишь, куда хочешь, и нет у тебя никаких преград. А есть только счастье и свобода...
  - А ещё лучше быть лётчиком, - вымолвил Митя, а потом добавил. - И, когда я вырасту, то обязательно стану лётчиком...
  Так они и сидели, созерцая небо, радуясь появляющимся там, в бездонной черноте новым и новым звёздам. Они радовались окружающей их ароматной тишине и не произносили никаких звуков, но когда несколько метеоров один за другим прорезались по небосклону, Митя всё-таки прошептал:
  - А теперь надо расходиться. Спать пора. Ведь завтра рано вставать...
  - Рано - это во сколько? - тоже шёпотом поинтересовался Жора.
  - В семь часов...
  - Ох, и зачем же в такую рань?
  - Затем, что если завтра хочешь в пещеру проникнуть, то придётся постараться.
  - Ну так бы и сразу сказал.
  - А чего говорить-то, и так всё ясно.
  - Ладно. До завтра.
  Жора спустился по лестнице, и побежал к дому своей прабабки Авдотьи. А там его уже поджидали и Авдотья, и бабка Наталья.
  Отсчитали они мальчишку за то, что он без спросу так надолго ушёл, и заставил их волноваться. Жора нехотя извинился, поужинал, и отправился спать в заготовленный ему закуток, где за ширмой стояла старая, устрашающего вида кровать.
  Он думал о том, что в эту ночь заснуть не сможет, и больше всего ему хотелось, чтобы поскорее наступало семь часов утра, и он отправился вместе с Митей в лес, на раскопки пещеры.
  Но как только голова его коснулась подушки, он почувствовал сильную сонливость. Ведь целый день он провёл на ногах, и столько всего за это время пережил...
  И вот нахлынули сновиденья...
  
  
  
  
  
  Глава 2
  "У входа"
  
   Казалось Жоре, что только он заснул, а тут уже негромкий, но настойчивый стук вторгся в его сонное царствие.
   А спать было так тепло, так уютно! Он перевернулся с бока на бок, и надвинул на ухо одеяло. Но стук продолжался. Тогда Жора с ворчанием приоткрыл глаза, и обнаружил, что за маленьким окошком, расположенным прямо над его кроватью, стоит и стучит, активно жестикулируя, Митя. А сквозь открытую форточку раздался его настойчивый голос:
  - Долго ты ещё дрыхнуть собираешься?
  Тут Жора вспомнил всё, что случилось с ним в последнее время и его сон как рукой смахнуло.
  Он подскочил, и тут же из большой горницы раздался голос прабабки Афдотьи:
  - Что ты - уже проснулся?
  Жора догадывался, что Афдотья, равно как и бабка Наталья, вставала совсем рано, но он не хотел показываться им на глаза, так как опасался, что они заподозрят его авантюрные намерения, и не выпустят из дома.
  Он быстро оделся, раскрыл окно, и выскочил в прохладный, наполненный туманом сад. Но полнило туман своими праздничными, тёплыми, мягко-золотистыми лучами восходящее солнце.
  Следуя за Митей, Жора выскочил на просёлочную дорогу. На обочине, под широкими, усеянными росой лепестками лопуха, Жора подобрал две заранее заготовленные сумки, и одну из этих сумок протянул своему товарищу со словами:
  - Вот - возьми. Я там для тебя хороший молоток подобрал, а также фонарь и верёвку.
  - Ну а верёвку то зачем?
  - А как же? Ведь если мы сегодня в пещеру пробьёмся, то там, скорее всего, найдётся и спуск. Вот мы к какому-нибудь выступу эту верёвку привяжем, и спустимся.
  - Вот это здорово! - обрадовался Жора.
  Продолжая оживлённо разговаривать, они вошли в пробуждающийся, наполненный красивыми голосами птиц и зверюшек лес. Разговаривали о всём подряд, но больше всего о том, что могло их ждать в пещере. Думали даже о том, как лучше распорядиться с кладом, ежели они таковой найдут...
  А потом Жора обратил внимание на большие ямы, с пологими склонами. Ямы были старыми, заросшими травами, а на дне этих ям ещё сохранились тёмные и глубокие лужи от прошедших ливней.
  Митя предугадал вопрос Жоры, и произнёс:
  - Это воронки от артиллерийских снарядов, и сброшенных с самолётов бомб. Ведь здесь, во время войны с фашистами очень жестокие бои проходили. Это мне ещё дедушка, когда жив был рассказывал. Большие партизанские отряды лихо здесь орудовали, и всячески досаждали захватчикам И немецкое командование направило на них большие силы: и танки, и самолёты, и артиллерию. Партизаны здесь окопались, и долго сдерживали нападающих, но всё же на них была направлена целая армия, и они вынуждены были временно отступить вглубь лесов...
  Они прошли ещё немного, и Митя кивнул на сильно заросший травами и цветами ров, расположенный чуть в стороне, от той небольшой тропки, по которой они шагали:
  - А это - партизанские окопы.
  - У-ух! - восторженно выдохнул Жора, и тут же поинтересовался. - Ну а ты там лазил?
  - И ты ещё спрашиваешь! Конечно, лазил. Хотел какое-нибудь оружие найти, но нашёл только прогнивший приклад и пробитую каску, то же пробитую. Там ещё и блиндаж есть: он, правда совсем обвалился...
  И вот, за возбуждённым разговором о партизанской славе, вышли они к Тенистому оврагу.
  И первое, что сказал там Жора было:
  - Какое мрачное место...
  Действительно, если окружающий их лес уже наполнился солнечным светом, то и дно тёмного оврага и значительная часть его склонов, оправдывая своё название, оставались погружёнными в угрюмую тень. На склонах всё ещё лежала прошлогодняя сгнившая, тёмная листва; а на лежавших там мёртвых древесных стволах обильно разросся мох.
  И даже птицы не пели поблизости от Тенистого оврага, и только где-то на далёком, и практически скрытом во мраке дне журчал ручей. Но даже и это журчание казалось зловещим, и Жоре подумалось, что это не вода там течёт, но чья-то кровь...
  Но тут Митя хлопнул его по плечу, и сказал:
  - Не боись. Скажу, что, когда я здесь в первый раз оказался, то тоже сильно перепугался. Вспомнились все эти бабушкины сказки про нечистую силу, но потом справился со своими страхами, и, как тебе уже известно, успешно пробиваюсь в пещеру...
  - А я вовсе и не боюсь, - поспешил заверить своего друга Жора.
  
  * * *
  
   Через несколько минут они достигли трёх расщеплённых дубов, которые производили ещё более зловещее впечатление, чем Тенистый овраг. Несколько столетий эти три древесных брата-богатыря взрастали из земли, и стали настоящими великанами.
   Но потом удар страшной силы расколол их стволы, и проник своим смертоносным ядом в самую их сердцевину. Должно быть, три дерева ещё долго боролись за свою жизнь, и ещё не одну весну на их покорёженных ветвях появлялись робкие, обречённую на скорую гибель листья. Но всё же в данном случае смерть победила жизнь, и уже долгое время толстые стволы дубов стояли иссохшими, и не порождали новых листьев. Теперь дубы походили на три здоровых, тяжеленных остова, на трёх чудищ, порождений подземного царства, которые вот-вот готовы были рухнуть на дно Тенистого оврага.
   Неподалёку от дубов в склоне были выкопаны высокие ступени - это Митя постарался.
   По этим ступеням ребята спустились вниз, и оказались как раз под корнями трёх дубов-великанов. Над их головами изгибались подобные питонам корни, а впереди темнела широкая выкопанная и выдолбленная Митей выемка. Это и был вход в пещеру.
   Под их ногами лежали обломки камня, но ещё больше расщеплённых камней можно было разглядеть на дне оврага. И только тут Жора оценил проделанную своим другом работу, и проговорил восхищённо:
  - Ну, ты даёшь...
  - Да ладно. Вот когда прорвёмся в пещеру, тогда и узнаем, ради чего все эту труды были...
  И после этого ребята принялись за работу. Оказывается каменными глыбами был наполнен весь склон оврага, но именно в этом месте они встречались особенно часто.
  И уже чернел, и влёк их тайной пролом, в который можно было просунуть руку, но за которым, даже если направить туда сильный луч фонаря, они ещё ничего не видели. Ребята ожесточённо дробили молотками последнюю, вставшую на их пути каменную глыбу. А эта глыба как назло оказалась особенно твёрдой, и никак им не поддавалась.
  От ударов сотрясались земляные, наполненные большими и малыми камнями своды над их головами, а ещё скрипели устрашающе тяжеленные махины мёртвых дубов. И хотя совсем не хотелось об этом думать, Жорины мысли вновь и вновь возвращались к тому, что всё это может обвалиться на них...
  И вот, когда Митя нанёс особенно сильный удар, и с потолка свалился и ударил Жору по плечу камень, то он не сдержался, и выпалил:
  - А, может быть, всё-таки потише будем колотить? А то ведь обвалиться всё...
  - А я здесь закрепил всё, - ответил Митя, и кивнул на деревянные палки, которые стояли возле самых стен, и подпирали своды.
  Но, честно говоря, палки эти казались совершенно ничтожными в сравнении с той массой земли и камня, которая лежала на них. Жора вздохнул, но ничего не сказал своему другу, а продолжил работать.
  Расщепленный камень, они оттаскивали назад, и сбрасывали на дно оврага.
  Вот Жора в очередной раз ударил по глыбе, и раздавшийся звук показался ему настолько громким, что он вздрогнул, и едва не выронил свой молоток. Прекратил колотить и Митя, он прислушался, затем нахмурился и произнёс:
  - Это был гром. Дождь собирается...
  Ребята выбрались наружу, и посмотрели на небо. А небо нахмурилось и теперь напоминало дно Тенистого оврага. Между широкими и голыми ветвями расщеплённых дубов виднелись всё более частые и плотные тёмные облака. И уже почти беспрерывной канонадой доносились раскатистые удары грома. Ветер то начинал свистеть, словно Соловей-разбойник, то умолкал совершенно. Казалось, что лес вымер, а на самом деле все звери, предчувствуя ненастье, попрятались.
  Тогда Митя произнёс:
  - И сильный же ливень будет...
  А Жора предложил:
  - Может, спрячемся от него?
  - Да где ж ты от такого ливня спрячешься? Только, разве что, в нашей пещере. Так что предлагаю продолжить работу...
  Митя вновь начал стучать молотком по каменной глыбе. И казалось, что до заветной цели осталось совсем немного...
  
  * * *
  
   Одновременно от глыбы отвалился такой значительный кусок, что внутрь пещеры уже можно было протиснуть голову, и снаружи хлынул ливень. И от падающих водных потоков сразу стало так шумно, что приходилось громко говорить, или даже кричать.
   Митя посветил в пролом, и воскликнул:
  - Там что-то есть!
  - А что именно? - спросил Жора.
  - Похоже - это часть какой-то большой металлической конструкции.
  - Быть может - это НЛО? - предположил Жора.
  - Скоро мы это узнаем, - проговорил Митя, и глаза его при этом сияли так ярко, как сияют они у поэта, задумавшего написать роман в стихах.
  И Митя вновь начал колотить по готовой развалиться глыбе. Его удары сливались с частыми ударами молний. Но вот очередная молния сверкнула где-то совсем близко, и порожденный ей грохот поглотил все остальные звуки.
  И сразу же вслед за этим с потолка начали опадать куски мокрой грязи, а следом затем и грязевые ручейки заструились по стенам. Один за другим шлёпались в грязь выпадающие с потолка камни.
  Когда один из таких камней тюкнул Жору по затылку, он выпалил:
  - Нам надо выбираться отсюда...
  Но Митя в очередной раз рубанул по глыбе и она рассеклась широкой трещиной. Казалось, что стоит нанести ещё несколько ударов и проход будет открыт.
  И Митя продолжил колотить по камню.
  Ещё раз оглушительно ударила молния, и отсвет её ярчайшим синим прожекторам высветил оседающие своды. Сверху доносился беспрерывный стон-скрежет мёртвых дубов.
  Жора выронил свой молоток, и заявил:
  - Сейчас всё рухнет.
  Митя, не слушая его, продолжал стучать по глыбе. Но вот гулко шлёпнулся с потолка земляной ком, который весил по меньшей мере сто килограмм, а в образовавшийся проём хлынул целый грязевой ручей, который продолжал размывать потолок, и нёс в себе многочисленные камни, быстро загораживающие путь к отступлению.
  Тут уж и Митя прекратил работать. Он обернулся, и произнёс печальным тоном:
  - Но ведь совсем немного осталось. Неужели придётся бросать работу?
  - Да - придётся, - выпалил Жора и, схватив своего друга за руку, потащил его наружу.
  Сначала Митя сопротивлялся, но когда на его голову повалился и залепил лицо грязевой ком, то и он осознал, какая беда им грозит, и поспешил за Жорой.
  Только они выскочили наружу, под плотные струи по осеннему холодного ливня, как проход за их спинами совершенно обвалился.
  Но и это ещё было не всё.
  Разразился над их головами оглушительный древесный скрежет, а затем и треск. Ребята глянули вверх, и увидели, что три мёртвых дуба клонятся и начинают падать на них. Чувство было такое, будто это великан занёс на ними своими свою ножищу, и сейчас раздавит, словно тараканов...
  Тут уж всякие мысли о пещере вылетели из их голов, и единственное, о чём они думали - это как бы в живых остаться.
  И вот они побежали вдоль склона, но их ноги быстро заскользили по размытой ливнем земле, и они кубарем покатились вниз.
  Скрежет, грохот и треск раздавались со всех сторон. Грязь залепляла их лица, и они не видели ничего, кроме беспорядочно мелькающего склона, молний и стремительно приближающегося, разбухшего потока на дне оврага. Но они были уверены, что дубы падают именно на них...
  Жора издал вопль: "А-А-А!!", ну а Митя охотно его поддержал. Но вот они с головами погрузились в ставший грязным ручей, и сразу перестали что-либо видеть, слышать, и кричать...
  
  * * *
  
   Жора сразу же рванулся вверх, и вырвался на бурлящую от дождевых потоков поверхность ручья.
   Ярко полыхнула очередная молния, и в её трепещущем, неистовом свете мальчугану показалось, что рядом шевелиться покрытое щупальцами чудище. Он даже закричать хотел, но так как его рот был набит жидкой, водянистой грязью, то только бульканье из него вышло. Он с отвращением выплюнул то, что набилось ему в рот, и тут увидел ещё одно чудище, которое тянуло к нему свои страшные ручищи.
   Жора закричал-таки, но "чудище" схватило его за плечи, и начало усиленно трясти, приговаривая при этом:
  - Да успокойся же ты...
  И тогда Жора узнал в этом "чудище" своего друга Митю, который просто был сильно залеплен грязью.
  И Митя говорил:
  - Всё - упали три мёртвых дуба. Вход в пещеру закрыт, и не известно, когда удастся пробраться внутрь. Если вообще удастся... Наверное - это самый мрачный день этого лета. Столько трудов было приложено, и всё напрасно...
  Только тут Жора сообразил, что тот громадное чудище, с многочисленными щупальцами, которое он увидел первым, вынырнув из ручья - это, на самом то деле три дуба, которые рухнули вниз. При падении их исполинские, но ссохшиеся стволы частично обломались об овражные склоны; и все ветви как бы сложив, образовав высокую колючую преграду, через которую не смог бы прорваться человек...
  ...Ребята выбрались на берег, и медленно начали взбираться по склону оврага. Всё-таки нелёгкая это была задача. Склоны сильно размыло, навстречу бежали многочисленные быстрые ручейки, ноги скользили, и приходил цепляться руками за землю, чтобы не соскользнуть вниз.
  И Жора говорил:
  - Но ведь всё могло закончиться гораздо более плачевно. Ведь эти дубы могли раздавить нас. Тогда бы мы сейчас уже не разговаривали...
  - Конечно - твоя правда, - произнёс очень трагичным голосом Митя.
  Наконец уставшие, мокрые и грязные ребята выбрались наверх. И там их ждала ещё одна неожиданность.
  
  
  
  
  
  Глава 3
  "Семён Маркович и тайны пещеры"
  
  Поблизости от них сидел, укрывшись под навесом от широкого, изогнутого елового ствола старик с длинной белой бородой. Старик устроился на пне, и неспешно курил длинную трубку. Многочисленные и глубокие, в паутину складывающиеся морщины прорезали его лицо; но в ясных глазах сохранилась жизненная сила молодости. Одет он был в строгую, тёмно-зелёных тонов одежду лесничего; а на ногах его имелись достающие до колен добротные, но много повидавшие резиновые сапоги.
  Старик без всякого удивления глядел на выбравшихся из оврага, и сильно изумлённых ребят. И именно старик заговорил первым:
  - Ну, здравствуйте, хлопцы...
  - Здравствуйте... - выдохнул Митя, и тут же шёпотом обратился к Жоре:
  - Кажется, я его знаю. Это Семён Маркович - лесничий. Но он такой старик... живёт в своей избе посреди леса, и на людях почти не показывается. Многие считают его колдуном.
  В другое время Митя только посмеялся бы над такими россказнями, но в этой обстановке, возле мрачного оврага, в который только что рухнули мёртвые дубы, в лесных нехоженых дебрях, он готов был поверять и в колдовство, и в нечистую силу.
  Старик глядел своими умными, проницательными глазами на ребят, и, кажется, читал их мысли. Он улыбнулся приятной, тёплой улыбкой, и вымолвил:
  - Бояться меня нечего. Я не леший, не водяной, и, насколько мне известно, подобные персонажи в этих лесах повывелись ещё во времена Гороха...
  Он помолчал немного, а затем произнёс:
  - А что касается трёх дубов расщеплённых, так они уже давно с жизнью распрощались. А день тот памятный и мне запомнился...
  - Когда же это случилось? - осмелев, поинтересовался Жора.
  - Во время Великой войны с немцем. Я тогда был таким же как вы мальцом. И партизанам помогал, пищу им приносил, а иногда и сведения о вражьих перемещениях. А потом, когда здесь самые жаркие бои кипели, так подбили немцы наш самолёт-истребитель. Он здесь и рухнул - падением своим дубы расщепил.
  - Здесь наш истребитель упал?! - воскликнул Митя. - Ни разу этой истории не слышал...
  - И причём не взорвался, хотя и покорёжен был при падении изрядно...
  - А лётчики погибли? - спросил Митя.
  - Погибли, - ответил Семён Маркович.
  И вот что старый лесничий рассказал ребятам:
  
  * * *
  
  ...Я на следующий день в лес пробрался. А это опасно было... Ведь фрицы тогда как раз наших партизан в чащобы отогнали, а в этих местах так и шастали: выискивали склады продовольственные и оружейные. Меня запросто подстрелить могли, но всё ж я, где бегом, а где и ползком, к месту падения направился.
  Что касается трёх дубов, то я их хорошо знал. Он были едва ли не самыми высокими да сильными деревьями в наших лесах. Под их кронами прохладными я не раз от летнего жаркого солнышка отдыхал.
  А тут пришёл и вижу: три дуба искорёженные стоят, и ещё дымятся, а поблизости от них, вот примерно на том же самом месте, где мы сейчас разговариваем - в земле толи пролом, толи воронка.
  Ну, подошёл я к краю, и вижу: там в пещере холодной, да тёмной лежит наш самолёт пулями прошитый, да при падении покорёженный.
  Как же, спросите, такая пещера могла появиться? А я вам отвечу: то грунтовые воды поработали, да и образовали в земле полость. Быть может, если бы сверху самолет не упал, так никто бы про эту пещеру и не узнал.
  Но я, за корни цепляясь, вниз спустился...
  Трое их было. Трое парней молодых, и все трое погибли. Одного - штурмана, ещё в небе пуля вражья прошила, а остальные двое при падении с жизнью разлучились.
  Двигатель у самолёта не взорвался, взрыва не было, и поэтому казались они совсем живыми...
  Тут я о похоронах задумался. Из пещеры их вытаскивать - то не в моих силах было, ведь фрицы вокруг так и шастали. В общем, похоронил я их прямо в пещере, и только небольшие холмики выдавали те места, где их земля приютила.
  Затем, уже в сумерках, выбрался на поверхность. Где-то поблизости немецкий танк рычал, да брань чужеземная слышалась. Понял я - рано или поздно доберутся они до этого места, и найдут самолёт...
  Я, мальчишка, даже и не задумывался, зачем немцу нужен наш подбитый самолёт, но твёрдо решил, что все силы приложу к тому, чтобы не увидели его окаянные враги.
  Вернулся в деревню, взял кое-какой инструмент, и следующим утром вернулся на это место. От разбитых партизанских блиндажей натаскал я сюда досок, сколотил их, и получился неплохой навес, которым я вход в пещеру закрыл. Ну а сверху ещё земли да мха навалил... Под вечер в деревню вернулся.
  Потом лихо закружило. Велели нам, деревенским, собираться, да в лагерь здесь же, в окрестностях устроенный, отправили. Там сначала работу непосильную заставляли выполнять, да голодом морили, а потом поставили на краю оврага и расстреливать начали.
  Мне самому пуля в локоть попала. Упал я в овраг, а сверху на меня ещё мёртвые посыпались... Потом уж кое как выбрался, и...
  А, впрочем, если описывать всё, что я тогда пережил - это на целую повесть хватит...
  И только уже после войны вернулся я на пепелище, которое от дома родного осталось. Потом и в лес пошёл, на это вот место. Никто не нашёл ни пещеры, ни самолёта, и до сегодняшнего дня только мне эта тайны была ведома.
  
  * * *
  
   Таков был рассказ Семёна Марковича. И, пока он говорил, дождь приутих, молнии сверкали в отдалении, а с другой стороны приближался спокойный солнечный свет.
   Что касается ребят, то они слушали Семёна Марковича с жадностью, и старались ни одного его слова не пропустить.
   Потом Жора спросил:
  - Ну а что же с самолётом тем стало? Наверное, совсем он разрушился?
  - Время мне голову побелило, а самолёт помиловало. Должно быть, в пещере воздух такой хороший, что так всё хорошо сохраняет. В общем, самолёт вовсе неплох...
  Тут Митя выпалил:
  - А вы это откуда знаете? Ведь вы же не можете в пещеру заглянуть!
  - Это почему же не могу? - подивился Семён Маркович.
  - Но ведь у меня не получилось...
  - Очень интересно. А как ты это хотел сделать?
  - Единственным возможным способом - пробить заваленный камнями проход под тремя мёртвыми дубами.
  Семён Маркович покачал головой, и не смог сдержать улыбки. Лесничий сказал:
  - Так это же самый тяжёлый путь. Тот проход когда-то воды грунтовые промыли, а потом набились туда всякие камни. Неужели вы эти камни долбить стали?
  - В общем - да, - смущённо проговорил Митя.
  - Молодцы... А ведь можно было бы и сверху яму выкопать.
  Тут Митины глаза просияли, и он воскликнул:
  - Действительно! И как я об этом не подумал...
  - Но и яму копать совершенно не обязательно, потому что есть здесь дверца потайная, а за ней ступени, в пещеру...
  - Правда что ли?! - просиял Жора.
  - Да, - улыбнулся Семён Маркович.
  Тогда подрагивающим от волнения голосом Митя спросил:
  - А можно мы сейчас туда спустимся?
  - Конечно, - кивнул Семён Маркович.
  - Ура!! - закричали ребята.
  
  * * *
  
   К тому времени дождь уже совершенно затих, и только с ветвей и с листьев обильно падали последние, крупные капли. И от этих капель в лесу было очень шумно. Вообще же воздух казался таким свежим, таким бодрящим, что настроение у ребят стало расчудесным, праздничным...
   Вместе с Семёном Марковичем отошли немного в сторону. Там старый лесничий склонился, и подцепил своей все ещё сильной рукой небольшую, и неприметную торчавшую из земли коряжку - потянул её вверх.
   И оказалось, что эта коряжка - ручка самодельного люка. Верхняя часть этого люка была засыпана землей, закреплённой на нижней, деревянной части. И оказалось, что за люком начинаются выкопанные в земле, и покрытые плоскими камнями ступени.
   Принесённый Митей фонарь остался лежать где-то на дне Тенистого оврага, но тут Семён Маркович достал из небольшого, закреплённого у него на боку рюкзака, старую керосиновую лампу. Он поспешил спустится вперёд ребят, зажёг эту лампу, и поставил её на деревянном, самодельном столе. Затем возвестил:
  - Проходите, гости дорогие! Добро пожаловать!!
  Мальчишки поспешили вниз, но были при этом настолько нетерпеливы, что споткнулись, и растянулись на земляном полу. К счастью, обошлось без серьёзных ушибов.
  Тем временем, Семён Маркович зажёг ещё несколько керосиновых ламп, которые дожидались их в этой пещере.
  Не яркое, но мягкое и приятное свечение живого, пусть и заключённого под стекло пламени высветило всю эту лесную пещеру.
  Ребята огляделись, и тут глаза их засверкали таким ярким светом, словно бы и в них чьи-то незримые, бережливые руки развели живой пламень.
  И Митя воскликнул:
  - Ух-ты!!
  А Жора вторил ему:
  - Здорово!
  Прямо перед ними стоял наш, советский самолёт-истребитель времён Второй мировой войны. Крылья его были измяты, также борт прошивала линия от вражьей пулемётной очереди. Судя по ширине дыр, пули были крупнокалиберными...
  Но вот что касается кабины в которой сидели лётчике, то там были вставлены целые стёкла, и вообще всё там было вычищено, и даже лежали там живые цветы.
  Тут Семён Маркович пояснил:
  - Это уж я некоторую работу произвёл. Всё-таки с разбитыми стёклами он неважно смотрелся. Ну, а что касается крыльев, то на них у меня уже материалов не хватило...
  Митя говорил:
  - Но этот самолёт и так прекрасен.
  - Это - настоящее произведение искусства, - заметил Жора, и тут же поинтересовался. - Но почему вы до сих пор о нём никому не рассказали.
  Тут на лице Семёна Марковича отразилось смущение, и он проговорил негромко:
  - Да кому же рассказывать?
  Митя молвил:
  - Я слышал, что в городах организованы специальные поисковые группы, которые занимаются Второй мировой войной.
  - Да-да, и я слышал, - кивнул Жора. - И у нас в городе такие организации есть.
  Тогда Семён Маркович произнёс:
  - Я же отшельником живу. Лес мой дом, а нынешняя жизнь людская мне мало знакома...
  Ребята переглянулись, и тут поняли, что старый лесничий несколько лукавит. Всё же не мог он настолько отстать от жизни, чтобы не знать о деятельности поисковых групп.
  А причина была в другом. Для Семёна Марковича и эта пещера и заключённый в ней самолёт являлись местом отдохновения, местом воспоминаний о детстве, о юности. И вообще - самым прекрасным, самым дорогим местом на всём белом свете. Сюда наведывался он как в храм, и до сего дня никто не знал об этой его тайне.
  Лесничий понимал, что не хорошо таить этот самолёт от людей; что это - частичка памяти народной, и что не может она принадлежать она ему одному, и от этого страдал.
  Но вот теперь, при виде этих ребят, многое изменилось в сознании Семёна Марковича. Он понимал, больше не имеет права держать эту тайну, ведь и жить ему, возможно, осталось не так долго.
  Он говорил:
  - А раз есть такие отряды поисковые, так вы им обо всём и расскажите. Они этот самолёт отсюда извлекут, в город отвезут, и там отреставрируют так, что будет он, словно новенький...
  И когда Семён Маркович произнёс слово "отреставрируют", словно бы ярчайшая молния сверкнула в душах мальчишек. Они переглянулись и поняли, что все их чувства находятся в полнейшем согласии.
  Вспомнился и вчерашний вечер на голубятне, и книга про самолёты, и собственный восторг при виде парящей на фоне облака птичьей стали. И они чувствовали, что готовы на преодоление любых трудностей, на любые лишения, лишь бы только самим починить этот старинный самолёт, и подняться на нём в небо.
  И Жора произнёс:
  - А мы сами сможем этот самолёт отреставрировать.
  Семён Маркович прищурился, и посмотрел на ребят с доброй улыбкой. И вымолвил лесничий:
  - Когда я ещё молодым был, примерно такая же мысль и мне в голову приходила...
  - Так что же не осуществили её? - выпалил Митя.
  - Потому что мне это не под силу оказались. Ведь двигатель у самолёта оказался и пробитым и покорёженным. Починить его невозможно, а новый... откуда же мне новый самолётный двигатель было взять?
  - А сейчас такие уже, наверное, не выпускают..., - печально вздохнул Жора.
  - Конечно, не выпускают, - подтвердил Семён Маркович. - Ну а если бы и выпускали, то вам его едва ли удалось купить...
  - Да, действительно, - помрачнел Митя.
  На несколько мгновений воцарилась тишина, после чего Митя опять-таки улыбнулся, и изрёк:
  - Но ведь его всё равно можно починить.
  - Нет-нет, - покачал головой Семён Макарович. - Когда я говорил про реставрацию, то имел в виду, что энтузиасты придадут самолёту такой вид, что его смело можно будет выставить в музее.
  В это время издали прошёл, пронизывая землю, и наполняя пещеру торжественным гулом отдалённый раскат грома. Мысль о музее показалась скучной, хотелось настоящей жизни. Хотелось оказаться там, в бурном небе, среди молний, и чувствовать живое и сильное биение дождевого ветра.
  Поэтому Митя произнёс таким тоном, словно бы клятву торжественную давал:
  - И всё же мы должны подняться в небо!
  - Мы должны построить самолёт! - одновременно с ним проговорил Жора.
  - Предупреждаю, что это нелёгкое дело будет, - произнёс Семён Маркович.
  - Ничего. Мы трудностей не боимся, - заявил Митя.
  - С чего же мы начнём? - обратился к своему другу Жора.
  Митя похлопал ладонью себе по лбу, и проговорил сосредоточенно:
  - По-видимому, надо будет поподробнее изучить те книги, которые лежат на голубятне. Ведь там есть несколько инструкций по созданию планеров. Мне они от дедушки остались. Просто удивительно, что я раньше не додумался, таким интересным делом заняться. Ну, ничего - ведь ещё не поздно наверстать упущенное...
  И это новое дело казалось ребятам таким важным, таким неотложным, что хотелось сейчас же броситься в деревню и заняться строительством планера.
  Жора сделал порывистое движение к выходу, но тут ещё одна немаловажная мысль пришла к нему в голову, и он спросил у Семёна Марковича:
  - Ну а что же с теми лётчиками, которые погибли?
  И лесничий ответил:
  - Так в этой пещере, в родной земле они и остались похороненными.
  - И вы даже не знаете, кто они? - спросил Митя.
  - Имена знаю. Ведь уже после войны их кости переложил в мною же изготовленные гробы. И тогда из гимнастёрок истлевших достал их документы. Они и ныне в моей хижине хранятся.
  - Так что же вы их родственников не нашли! - с некоторым даже возмущением выпалил Жора.
  - Так где же я их мог найти? Ведь после войны столько людей без вести пропавшими считались - миллионы! Как же я мог нужных найти...
  Так ответил, и сокрушённо покачал головой Семён Маркович - он чувствовал свою неправоту.
  Митя говорил:
  - Вот что - мы вашу хижину навестим. Ладно? Мы перепишем все данные из тех документов, а потом уже самостоятельно займёмся поисками. Договорились?
  - Договорились, - кивнул и робко улыбнулся Семён Маркович.
  Теперь, когда открылась давняя его тайна, старый лесничий чувствовал такое облегчение, будто слетела с его плеч незримая, но значительная ноша. И ему хотелось как можно больше хороших дел сделать. Он говорил:
  - И в строительстве планера я вам помогу. Ведь кое-что в этом деле я понимаю. Вы же из Сининки?
  - Ага, - кивнул Митя. - Ищите нас там возле старой голубятни.
  - Вот и замечательно. Завтра же вас навещу.
  На этом они и расстались. Митя и Жора быстрым шагом, едва ли не бегом направились в Сининку, ну а Семён Маркович аккуратно закрыл вход в пещеру, и остался стоять возле Тёмного оврага.
  
  
  
  
  
  Глава 4
  "Пашка и его приятели"
  
   После возвращения в деревню, Жоре пришлось выслушать длинную, наставительную лекцию от бабки Натальи и прабабки Авдотьи. Они отсчитывали мальчишку за то, что он так вот без спросу убежал из дома.
   Жора слышал обрывки их стремительного воркования:
  - И такой ливень начался!.. А молнии так и сверкали!.. И громы грохотали... То Илья-пророк в колеснице по небу катался да молнии в грешников кидал... А мы то как за тебя изволновались!..
  Но мальчишка даже не рассердился на эти, очень глупые, по его мнению, замечания. В мыслях своих, он слишком захвачен был предстоящим созданием планера. И отвечал рассеянно: "Угу... ага... в общем - да... согласен..."
  А после сытного обеда опять убежал. На этот раз, впрочем, оставил на столе записку: "Я убежал по очень важному делу. Вернусь поздно. Попрошу не беспокоиться. Жора".
  
  * * *
  
   Через пару минут Жора ворвался на голубятню и вскарабкался по скрипучей лестнице наверх.
  Оказывается, Митя прибежал раньше его. Теперь Митя сидел за столом, и с жадностью вчитывался в старую книгу с большими, пожелтелыми страницами. Причём в одной руке он держал приятно пахнущий, ещё тёплый, дома испечённый хлеб, а в другой - стакан с кефиром. Полупустая бутылка с кефиром стояла перед ним на столе. Митя так увлёкся чтением, что не замечал ни своего чавканья, ни появления Жоры.
  Но вот Жора прокашлялся, и тогда Митя вздрогнул, и посмотрел на своего друга такими пламенными глазами, что, казалось, он способен построить не только единственный планер, но и целую эскадрилью.
  И вот что говорил Митя:
  - И как я до этого раньше не додумался! Всё мечтал-мечтал о полётах, а дальше строительства простенького воздушного змея дело не заходило!
  - Ну а что в книге написано? - спросил Жора.
  - Это просто замечательная книга! - рассмеялся Митя. - В ней рассказывается как можно построить разные воздушные аппараты, в том числе и планер.
  - Тогда прямо сейчас и преступим к строительству! - заявил Жора.
  - Ага! - кивнул Митя. - Нам понадобиться несколько хороших бревён, из которых мы будем вырезать части планера. Я ведь хорошо окрестности знаю, и у меня есть на примете несколько достойных деревьев...
  И ребята решили немедленно отправляться на поиски материала для будущего планера.
  Решили прихватить с собой и книгу, чтобы сверяться с помещёнными в неё указаниями. И даже не смутило их, то что книга такая массивная, и что, стало быть, таскать её с собой не очень удобно. Им самим казалось, что они готовы претерпеть любые испытания, ради того, чтобы достичь цели - подняться в небо.
  
  * * *
  
   Так как Митя заявил, что он прекрасно знает окрестности, то Жоре не оставалось ничего иного, как покорно следовать за ним. А Митя повёл его в сторону противоположную лесу.
   Сначала они шагали по широкому полю. Солнце уже поднялось к зениту, и пекло немилосердно. Несмотря на то, что ребята сняли рубашки, им было очень жарко, и каждое набегающее на солнце лёгкое, бело-пушистое облачко воспринималось ими как чудесное избавление. Но, к сожалению, таких облачков было совсем немного...
   Поэтому, когда неожиданно они вышли к высокому берегу реки, то Жора аж взвыл от счастья. И, несмотря на отделяющие его от воды десять метров, готов был прыгнуть с оврага.
   Но тут Митя предупредил его:
  - Не вздумай здесь сигать! Дно в этом месте каменистое - расшибёшься...
  И они пошли вдоль реки, в стороне ясной берёзовой рощицы. На противоположном берегу простилались покрытые дикими цветами и травами поля, а у горизонта виднелись леса. Там же, в сизо-солнечной глубине воздуха, подобные миражам, стояли маленькие деревеньки.
  Берег по которому шагали ребята, постепенно спускался, и вскоре сравнялся с противоположным берегом.
  - А теперь-то мы наконец искупаемся! - проговорил, вытирая выступившие на лбу капли пота, Жора.
  - У-у-уф, ну ладно! Как раз у той рощи есть хороший пляж... - ответил Митя, и переложил из руки в руку тяжёлую книгу-руководство по строительству планера.
  
  * * *
  
   И вот они вышли на песчаный пляж.
  Книгу Митя аккуратно уложил на чистую траву, под сенью молодой берёзки, которая пристроилась рядом с пляжем.
   И вот мальчишки бросились в реку. Там брызгались, ныряли, а под водой переворачивались; потом выходили на берег и вновь с разбега неслись в прохладную воду - там опять ныряли, переворачивались, и брызгались.
   Они и не заметили, как пролетел целый час, но вот, наконец, окончательно вышли на берег, и уселись на жарком песке, чтобы высохнуть и согреться. После такого долгого купания солнечные лучи казались ласковыми и желанными...
   Чувствуя прилив бодрости, ребята вновь начали обсуждать строительство планера, и будущие полёты.
   Говорили они с такими жаром, и там восторженно, что голоса их далеко разносились, и даже вытесняли звонкие трели тех птиц, которые построили свои гнёзда в подступавшей к пляжу берёзовой роще.
   И, если послушать их разговор со стороны, то можно было подумать, что это общаются два самых счастливых на всём белом свете человека...
  
  * * *
  
   А ведь Жору и Митю действительно слушали! Причём не только рассевшиеся на ветвях птицы, но и ещё несколько новых персонажей.
   Незадолго до описываемых событий эти персонажи возвращались через берёзовую рощу с другого пляжа, где они, естественно, загорали и купались.
  Всего их было четверо мальчишек. Впереди всех шёл паренёк с необычайно густыми волосами рыжего цвета. Подобного же цвета были и веснушки, которые покрывали большую часть его лица. Телосложение у этого мальчугана было плотным, также никто бы не назвал хиляками и трёх его приятелей. Рыжего мальчишку звали, Пашкой, а его товарищей - Сашкой, Гариком и Очкариком. Очкарика звали Очкариком потому, что он носил очки в толстой роговой оправе. Но несмотря на свой интеллигентный вид, именно Очкарик был вторым в этой компании по своим хулиганским наклонностям. Первое место значилось за Пашкой.
  Пашка и Сашка жили в деревушке Вишнёвке, а Гарик и Очкарик - в соседней с ней деревеньке Ветвиннице. Оба эти селения располагались на противоположном берегу реки, возле далёкого леса.
  Но все четверо учились в одной школе, которая располагалась в селе Коршунове, до который они ходили по просёлочной дороге по часу в одну сторону. Правда, ходили далеко не каждый день, так как учиться не любили, но зато прогуливать - просто обожали.
  Кстати, что до Мити, то он учился в другой школе - в селе Воробьёве.
  Конечно, Пашка и его приятели с нетерпением ждали летних каникул, когда их всё более частые прогулы будут узаконены, и они смогут гулять, сколько им влезет. Наступило лето, подоспели и каникулы...
  И вот теперь Пашка, Сашка, Гарик и Очкарик изнывали от безделья. Лето тянулось и тянулось, а никакого серьёзного дела у них не было.
  С самого утра они плескались в реке, и вот теперь возвращались в свои деревни.
  И если бы кто-нибудь заглянул в их глаза, то прочёл бы там невысказанный вопрос: "Ну а что же нам делать дальше, до самого далёкого вечера?"
  И вот они услышали голоса Жоры и Мити, которые грелись на песке, и с небывалым воодушевлением обсуждали, как будут строить планер.
  Очкарик хотел было что-то сказать, но Пашка сделал ему знак помолчать, и сам проговорил негромким, хрипловатым голосом:
  - Надо к ним подобраться, и подслушать, о чём они говорят...
  И вот все четверо направились в сторону пляжа.
  Доносившиеся до них разговор показался бездельникам настолько занимательным, что они, не сговариваясь, решили принять ещё и дополнительные меры предосторожности. Итак они опустились в травы и поползли...
  Вот и окраина пляжа. Там четверо остановились, и наблюдали за Жорой и Митей, и внимательно слушали их пламенный разговор. Ну а лучшей иллюстрацией к этому разговору служила книга о строительстве воздушных аппаратов, которая лежала на траве, по сенью молодой берёзки.
  И у бездельников сложилось такое впечатление, что главное счастье Жоры и Мити заключено именно в книге, которую они частенько упоминали в разговоре.
  Гарик шепнул Пашке:
  - Слышь, а книга то нашей будет...
  Пашка бросил на него сердитый взгляд и шикнул:
  - Естественно!
  Затем Пашка взял книгу, перелистал несколько страниц, и довольно хмыкнул - вещица действительно показалась ему занимательной.
  Затем все четверо поднялись в полный рост, и Пашка свистнул...
  
  * * *
  
   Жора как раз говорил о том, как они будут взлетать с овражного берега над рекой, когда сзади раздалось свист.
   Сначала ребята подумали, что это какая-то большущая птица решила пропеть необычайную трель, но когда вслед за свистом раздался ещё и грубый смех, они тоже вскочили на ноги и огляделись.
   И первое, что увидели - это свою драгоценную книгу, которая теперь перекочевала в Пашкины руки.
   И Митя выкрикнул:
  - Отдай книгу!
  А Жора добавил:
  - Немедленно отдай!
  Пашка и его дружки зашлись хохотом.
  Митя сжал кулаки, и пророкотал:
  - Положи книгу на место! Я не шучу!
  Пашка прекратил хохотать, после чего его физиономия сделалась чрезвычайно агрессивной. Его приятели ещё похохотали, но потом заметили, как преобразился их предводитель, и резко оборвали свой хохот, сжали кулаки, засопели воинственно.
  Пашка спросил:
  - А с какой это стати я вам должен книжку отдавать?
  - Эта книжка наша, - стараясь говорить спокойно, ответил Жора.
  - Где тут написано, что она ваша? - поинтересовался Пашка, и перелистал несколько страниц.
  Митя шагнул к хулиганам, и произнёс:
  - Книжка наша, и вы это прекрасно знаете. Так что ни к чему устраивать эту комедию.
  - Не хотите комедии, будет трагедия! - рявкнул Очкарик и показал Митя свой увесистый кулак.
  Тут Жора подошёл к своему другу, и произнёс:
  - А мы ваших кулаков не боимся, и готовы постоять за свою книгу...
  - Просто замечательно, - ухмыльнулся Пашка, - А то у меня уже давно кулаки чешутся...
  После этого Пашка бросил книгу на траву, и сказал:
  - Ну что ж. Начнём это короткое сражение...
  
  * * *
  
   Пашка говорил "короткое сражение" потому, что он был уверен в том, что им быстро удастся одержать победу. Тощего Жору он вообще не считал серьёзным противником, а что касается Мити, то он, по Пашкиному мнению, мало что мог противопоставить направленной на него массе из восьми кулаков...
   Но поединок затянулся. Митя и Жора дрались отчаянно, и даже кусались. Они дрались даже не за книжку, они дрались за свою прекраснейшую мечту...
   И всё же победа, пусть и временная, досталась Пашке и его дружкам.
   И у Мити и у Жоры были разбиты губы. У Жоры кровь текла из носа, а у Мити был подбит глаз.
   Немалое количество синяков и ссадин появилось и у их противников. Все запыхались, все тяжело дышали.
   Гарик и Сашка выкрутили Мити и Жоре руки, и все силы тратили на то, чтобы удержать уставших, но всё равно жаждущих отмщения ребят.
   Пашка, у которого тоже были разбиты губы, и кровь сочилась из носа, поднял книгу, и сказал сурово:
  - Ну, всё - довольно. Короче мы забираем вашу книженцию, а вы топаете домой, и про нас забываете. Ясно?
  - Не ясно! - яростно прохрипел, и сплюнул кровь Митя.
  - А если не ясно, то при следующей встрече, мы наваляем вам ещё больше, - нравоучительным тоном заметил Очкарик, и надел очки, которые благоразумно положил на берёзовую ветку перед началом драки.
  Тут Пашка скомандовал:
  - Хватит. Отпустите их!
  Гарик и Сашка оттолкнули Митю и Жору в сторону, и процедили:
  - Сидите тут!
  Но несмотря на усталость и полученный раны Митя и Жора не собирались сидеть и ждать неизвестно чего. И они вновь бросились в бой.
  Схватка закипела с новой силой, и вновь временная победа досталась Пашке и его дружкам. На этот раз Митю и Жору схватили за руки, за ноги, оттащили к берегу реки и, раскачав, отбросили на несколько метров от берега.
  Жора погрузился в воду и почувствовал слабость. Он едва мог шевелиться, и никак у него не получалось вынырнуть.
  Он уже начал захлёбываться, когда чьи-то руки подхватили его подмышки, и потащили к берегу. Конечно - это Митя ему помог.
  И вот усталые и побитые опустились они на песок. Что касается Пашки и его приятелей, то их уже и след простыл. Конечно, унесли они и книгу.
  От обиды на Жорины глаза навернулись слёзы, также повлажнели и Митины глаза.
  Жора проговорил, вытирая дрожащей рукой, вновь выступившую на губах кровь:
  - А может догоним их?
  - Да куда тебе гонятся то? - сокрушённо вздохнул Митя. - Ты вон сам чуть живой. Я тебя едва на берег вытащил.
  - Скажешь тоже - чуть живой..., - проворчал Жора. - Это была минутная слабость, а теперь я снова готов в бой...
  И с этими словами Жора поднялся на ноги. Однако у него закружилась голова, и он вынужден был опуститься обратно.
  - Вот видишь..., - заметил Митя.
  - Вижу... Но ведь мы отомстим? Ведь мы вернём книгу?
  - Чего бы это нам ни стоило - вернём, - заверил его Митя
  Ещё целый час они провели на пляже. И всё это время мрачными голосами обсуждали, как будут возвращать похищенную книгу.
  Напоследок ещё раз искупались, и отправились обратно в Сининку.
  Близился вечер, и поэтому солнце пекло не так сильно.
  На полпути Жора вымолвил:
  - Ну и денёк! Столько событий...
  - И, как мне кажется, наши сегодняшние приключения ещё не закончены, - заметил Митя.
  Как оказалось, предчувствия не обманывали Митю.
  
  * * *
  
   Мрачные, разукрашенные свежими синяками, ребята подошли к голубятне. И оказалось, что там их поджидал, сидя на завалинке, Семён Маркович. Он посмотрел на мальчишек, покачал головой и вымолвил:
  - Ну вы, хлопцы, даёте. Уже и подраться успели...
  Тут Митя и Жора наперебой, и с чрезвычайным жаром начали рассказывать то, что на самом деле случилось. Впрочем, они всё же старались говорить потише. Ведь их голоса очень хорошо разносились в вечернем безмолвии, и, пожалуй, историю их похождения преждевременно могла узнать вся крохотная деревня Сининка.
  Семён Маркович выслушал их, покачал головой, и вымолвил:
  - Жаль, конечно, что книгу потеряли, ну да ладно. Может она тем сорванцам на пользу пойдёт.
  - Сомневаюсь, - мстительно проговорил Митя.
  - ...Но мы и без книги обойдёмся, - произнёс Семён Маркович.
  - Как же без книги? - обратился к нему Жора.
  - Дело в том, что и я в своё время самолётной техникой увлекался, и журналы специальные выписывал, и книги читал. В общем - это дело знакомо мне не понаслышке, и помогу я вам всем, чем только возможно...
  Старый лесничий говорил всё это очень искренне. Ведь он всё ещё чувствовал вину, что так долго скрывал от людей, где покоиться подбитый самолёт. И теперь хотел сделать, как можно больше хороших дел.
  - Мы вообще-то собирались древесину найти, - вздохнул Митя.
  - А из этой древесины собирались выточить некоторые части планера? - уточнил Семён Маркович.
  - Ага, - устало кивнул Жора.
  - Что ж. Я знаю, где такую древесину можно найти, - произнёс лесничий.
  - Вот здорово! - обрадовался Митя.
  Теперь и в голосе его разгорелся прежний энтузиазм.
  А Жора поинтересовался:
  - Ведь мы прямо сейчас за этим деревом пойдём, правда?
  - Нет - не правда, - покачал головой Семён Маркович. - Я же здесь давно сижу, вас поджидаю. Думал, вы пораньше вернётесь. Ну а теперь уже поздно. Вы на себя посмотрите: грязные, изорванные, все в синяках да ссадинах. Вы едва на ногах держитесь, а ещё проситесь куда-то идти. Вот что я вам скажу: дело нам предстоит тяжёлое и ответственное, и сейчас вам надо хорошенько отдохнуть. Так что возвращайтесь по домам, и отсыпайтесь. Завтра в семь часов утра буду ждать вас на этом самом месте.
  Друзья попробовали было уговорить Семёна Марковича, но на этот раз лесничий проявил непоколебимую твёрдость. Ведь он заботился о здоровье ребят...
  И вот Жора и Митя направились к своим домам. Сердца их тревожно колотились. И думали они о том, что скажут их родные, когда увидят, в каком виде они явились.
  
  
  
  
  
  Глава 5
  "Ветхие крылья"
  
   Если Жора и Митя возвращались в Сининку мрачными и подавленными, то Пашка, Сашка, Гарик и Очкарик шли в противоположную сторону, и чувствовали самое приподнятое настроение. То, что они силой, и в неравном бою, четверо против двух, отобрали их книгу, нисколько их не тяготило. Ну а если и чувствовали они время от времени лёгкое покалывание где-то в области своей совести, то старались эти неприятные чувства загнать подальше громкими голосами и грубым смехом.
   Говорили они без умолка. Обсуждали то, что будут делать дальше.
  - ...Ясное дело - самолёт построим! - выкрикнул Сашка, который среди своих товарищей отличался самым маленьким ростом.
  - Скажешь тоже - самолёт! - захихикал Гарик.
  Пашка с серьёзным видом перелистывал книгу, и говорил:
  - Что касается самолёта, то эту задачку мы пока что не осилим.
  - Мы всё можем! Мы всё осилим! - прикрикнул Сашка, и покрепче сжал кулаки.
  - Начинать надо с простого, - поддержал Пашку Очкарик.
  - Да, да - именно, - подтвердил Пашка. - Ведь здесь есть целый раздел посвящённый истории полётов. Вот глядите - так и называется: "История освоения воздушного океана".
  - Какого ещё океана? - спросил Гарик, и бросил один быстрый испуганный взгляд на небо, словно бы ожидая, что там действительно появиться целый океан, да и рухнет ему на голову.
  - Это такое образное выражение! - горделивым тоном заявил Пашка.
  Он гордился, тем, что может говорить такие красивые слова.
  Эти слова он слыхивал от своего отца, который вообще-то был трудолюбивым, и достаточно интеллигентным человеком. Просто он очень много работал в соседнем селе, и не мог много уделять воспитанию своего хулиганистого чада. Ну а мамы у Пашки не было - она умерла, когда будущему сорванцу исполнилось два года...
   Как уже говорилось, Пашка и Сашка жили в деревне Вишнёвке. И именно в эту деревню они направились всей компаний. Прошли к Пашкиному чистому, нарядному дому, возле которого, помимо яблонь и вишнёвых деревьев, росли ещё и несколько берёз. Никак нельзя было сказать, что в этом приятном доме обитает хулиган, но вся творческая работа была выполнена Пашкиным отцом.
   Компания прошла в горницу, тоже чисто прибранную, и наполненную мягкими лучами заходящего солнца. Пашкин отец должен был вернуться только через несколько часов.
   Пашка бросил книгу на стол и перевернул несколько страниц. Его приятели стояли рядом, и даже не собирались садиться на лавку.
  Все они были очень взбудоражены, все ждали что в самом скором времени полетят в небо.
  И вот на развороте открылась старинная гравюра. Там был изображён простой человек, возможно даже крестьянин, за спиной которого крепилась деревянная конструкция с протянутой между планками материей.
  И этот, увенчанный искусственными крыльями человек, парил над лесом. Изображение показалось хулиганам смешным, и они захихикали, отпуская довольно плоские шуточки.
  Но когда Пашка перевернул страницу, то они увидели ещё одну гравюру, тоже старинную. Там схематически изображён были те деревянные крылья, с помощью которых крестьянин поднялся в небо.
  На первый взгляд, в изображении этом с избытком присутствовали всяческие детали.
  - Сложно то как! - выразил общие чувства Сашка.
  - А ты ещё собирался самолёт строить, - хмыкнул Очкарик.
  - Ты бы уж лучше помалкивал, - огрызнулся Сашка.
  - Тише вы! - осадил их Пашка. - Я тут кое-что вспомнил. Ведь мой папаша... В общем он мне как-то в минуту откровения рассказывал. В детстве он тоже увлекался строительством всяких механизмов. И однажды вздумал запустить дворового пса Шарика в воздушное путешествие...
  - Классный у тебя папаша! - воскликнул Гарик.
  - А-а, он зануда, - произнёс Пашка. - Ну так вот. Я продолжаю. Папаша по чертежу сделал крылья... Говорит, кстати, долго с ними возился. Но, наконец, управился. Верёвками прицепил к ним Шарика, забрался на крышу, и оттуда запустил псину...
  В этом месте Пашка сделал многозначительную паузу. Остальные вытаращили на него глаза. Стало очень тихо... вдруг стало отчётливо слышно, как гудит в саду шмель.
  Наконец Сашка прервал напряжённое молчание, он спросил:
  - Он полетел?
  - Ага, - с ухмылкой кивнул Пашка. - И очень хорошо полетел. Пролетел над крышей амбара, а потом и над полем... В общем, только шагах в трёхстах от дома опустился Шарик на землю...
  - Но пёс всё-таки не человек, - заметил Очкарик.
  - Отец говорил, что этот Шарик был здоровенной псиной...
  - Ладно, а нам то что с того? - поинтересовался Гарик. - Ведь это уже давно было. И неужели эта штуковина крылатая до сих пор сохранилась.
  - Оставайтесь здесь! - скомандовал Пашка, и по лестнице бросился на чердак.
  Ждать пришлось несколько томительных минут. Сверху доносился грохот - на чердаке Пашка перебирал всякий хлам, и искал то, что им было нужно.
  Наконец, он вернулся. В руках Пашка нёс конструкцию с помощью которой пёс Шарик совершил свой единственный полёт.
  Да - Пашкин отец старался, и когда-то эти плотно скреплённые крылья действительно производили хорошее впечатление. Но прошли годы, и конструкция поизносилась. Деревянные части потемнели, появились трещины и зазубрины; ну а уж на грязную и во многих местах порванную материю страшно было глядеть.
  - Здорово, правда? - спросил Пашка.
  Его друзья поморщились, а Гарик сказал:
  - Очень плохо.
  - А чего вы хотели? - насупился Пашка. - Чтобы сразу уже всё готовенькое было, да?
  - Ну не на такой же развалине летать, - молвил Очкарик.
  - Естественно, мы её починим, - заявил Пашка.
  Но прошло ещё несколько минут, и хулиганы поняли, что им лень заниматься починкой. И ведь действительно - так много надо было сделать: и несколько изгнивших и покрытых трещинами деревяшек заменить, и материю зашить, а частично и заменить...
  Они были настроены на то, чтобы получать наслаждение от полётов, а вот трудиться им совсем не хотелось.
  И вот Пашка махнул рукой, и заявил:
  - А-а, ладно - и так сойдёт!
  - Что же, полетим? - спросил Гарик.
  - Полетит только один, - произнёс Очкарик.
  - Ну и кто же? - поинтересовался Сашка.
  - Ты, - незамедлительно ответил Пашка.
  - Это почему же я? - возмутился Сашка.
  - Потому что ты самый мелкий, а, стало быть, и весишь меньше всех. Так что...
  - Я не согласен! - энергично запротестовал Сашка. - Давайте лучше тянуть жребий.
  Тут разгорелся спор, в окончании которого всё же решили тянуть жребий. Пашка достал из коробка четыре спички, и одной из них отломил головку, и сказал:
  - Кто вытянет спичку без головки, тот и полетит...
  - И останется без головы, - заметил Очкарик.
  - Лучше помолчи, - шикнул на него Пашка.
  Первым потянул Очкарик, у него оказалась спичка с головкой. За ним настала очередь Гарик и Сашки - и их спички были с головками.
  Единственная безголовая спичка осталась зажатой в Пашкиной руке, и, стало быть, лететь предстояло ему.
  - Откуда будем стартовать? - спросил Сашка.
  - Давай с овражного берега! - посоветовал Гарик.
  - Да вы что - обалдели! - прохрипел раздосадованный своей участью Пашка. - Полечу с нашего чердака. Повторю подвиг Шарика.
  Через несколько минут Сашка и Гарик стояли в саду, поблизости от стены Пашкиного дома. Ну а Пашка с чрезвычайно мрачным видом выглядывал из раскрытого настежь чердачного окна. Честно говоря, теперь затея представлялась ему чрезвычайно глупой, но из упрямства он не хотел отступать. Он думал: "А вдруг всё получится? Вот тогда я настоящим героем окажусь..."
  Сзади суетился Очкарик. Он пыхтел, и сосредоточено застёгивал на Пашкиной спине ремешки, которые тянулись от крыльев.
  И вот Очкарик сказал негромко:
  - А ты знаешь - здесь некоторые ремешки порвались.
  - Ну и чёрт с ними, - сердито отозвался Пашка.
  - А другие ремни - того и гляди отвалятся. Да и вообще, честно говоря...
  - Ну и дьявол с ним, - прервал его Пашка, и в этот раз тон у него был обречённым.
  - Ладно, всё готово! - хлопнул его по плечу Очкарик.
  Сашка и Гарик уставились снизу вверх на побледневшего Пашку, и спросили:
  - Готов?
  - Угу..., - кивнул Пашка.
  - Ты не боись, - хмыкнул Гарик. - Если падать станешь, так мы тебя того... поймаем в общем...
  - А я и не боюсь! - громко выкрикнул Пашка, но на самом то деле он очень боялся, и даже проклинал себя за то, что ввязался в эту авантюру.
  Вот он отступил на пару шагов, а затем резко рванулся вперёд. Он из всех сил оттолкнулся от края чердака, и распрямил увенчанные крыльями руки.
  Последовали несколько прекраснейших мгновений. Он летел. Пашка чувствовал наполнявшую воздух незримую силу, и он стремительно двигался не только вперёд, но даже и поднимался вперёд.
  Мальчишка побледнел больше прежнего, но вместе с тем на его лице появилась широкая, и необычайно добрая для него улыбка.
  - Лечу! - выкрикнул Пашка.
  - Получилось, - ухмыльнулся Гарик.
  - Действительно - летит, - обрадовался вместе с ним Сашка.
  А стоявший на чердаке Очкарик заявил негромко:
  - Но долго не пролетит...
  И вот сбылось мрачное предсказание Очкарика. Пашка как раз пролетал над яблоней, когда что-то треснуло в ветхой конструкции крыла. Пытаясь выправить положение, мальчишка взмахнул рукой, в результате чего крыло окончательно переломилось.
  Пашку резко крутануло вниз. Он сделал страстное движение руками к небу, но уже ничто не в силах было остановить его падения. Он даже и опомниться не успел, как несколько толстых ветвей больно хлестнули его по плечам и по лицу.
  И вот он уже висит вниз головой, примерно в двух метрах над землей, запутавшись окончательно порвавшимися крыльями в яблоневых ветвях.
  Сразу же подбежали Гарик и Сашка. Гарик спросил:
  - Ну как ты?
  - Живой вроде, - проворчал Сашка.
  Ещё через минуту подоспел и Очкарик. Он произнёс:
  - Ладно. А теперь будем тебя снимать...
  Но они не успели этого сделать, потому что именно в это время появился Пашкин отец. Этот высокий, сильный мужчина и снял своего непутёвого сына с дерева. Затем спросил сурово:
  - Ну и что это такое?
  - А это я летать учился, - ответил Пашка.
  Прозвучало это нелепо, и его приятели хихикнули. Лицо отца сделалось ещё более суровым, и он проговорил:
  - Ты разве младенец?
  Пашка покраснел, и выпалил:
  - Ничего ты не понимаешь! Ведь я совершил героический поступок.
  - В чём же твой героизм? - строго спросил отец.
  - Ведь не каждый отважился бы на такое, - горделиво заявил Пашка.
  - Действительно - не каждый. Ведь, есть и умные люди, а ты к ним, похоже, не относишься.
  - Ты бы сам на такое не решился, вот и говоришь так! - запальчиво говорил Пашка.
  - Действительно, я бы на такое не решился, - спокойно ответил отец. - И не только потому, что я уже не мальчишка, а потому, что я чувствую ответственность перед людьми. Ведь вероятность того, что на этих ветхих крыльях можно подняться в небо - ничтожна. А если бы ты всё-таки поднялся, ни на пять, ни на десять, а на пятьдесят метров, и если бы крылья сломались на такой высоте? Упал бы ты и свернул шею. А мог бы и с такой высоты грохнуться, но не на яблоню, а прямо на землю, и сломал бы себе руку или ногу. Тебе больно. А твоим близким какая боль - подумал ли об этом? И остался бы на всю жизнь хромым, или с покалеченной рукой. И вся твоя дальнейшая жизнь была бы отравлена этим безрассудным поступком. И ты не смог бы сделать тех хороших дел, которые способен сделать каждый человек. Мне стыдно за тебя, сын!
  Вначале этой суровой нравоучительной речи Пашка всё порывался что-нибудь возразить, но в конце-концов вдруг почувствовал такой стыд, что не мог сдержать слёз, которые выступили на его глазах.
  Он весь зарделся, и проговорил неожиданно для самого себя:
  - Прости меня, папа.
  - Вот это хорошо, - похвалил его отец. - Быть может, и выйдет из тебя прок. Главное - работать над собой.
  
  * * *
  
   Пашка проводил своих друзей до калитки, и там сказал:
  - А всё-таки летать - это здорово.
  - Да-а, - вздохнул Генка.
  А Пашка продолжал:
  - Я всего несколько секунд полетал, но всё же могу точно сказать - нет ничего лучше полётов...
  - Ну и что будем делать? - поинтересовался Сашка.
  И Пашка незамедлительное выпалил:
  - Ясное дело: к новым полётам готовиться!
  
  
  
  
  
  Глава 6
  "Важные дела"
  
   Очень Жоре хотелось, чтобы его появление в деревенском доме осталось незамеченным. Ведь возвращался он с синяками да ссадинами, побитый да истрёпанный. Он представлял, какой шум поднимет бабка Наталья и прабабка Авдотья...
   К дому он приближался бесшумно, часто оглядывался, а последние метры перед дверью он пятился задом, так как ему казалось, что две бабки сидят в саду. Но тут сзади, прямо под ухом раздался голос бабки Натальи:
  - А вот и он: явился - не запылился!
  От неожиданности Жора тихонько вскрикнул, и резко обернулся. На пороге стояли бабка Наталья, а из-за её спины выглядывала похожая на Бабу-Ягу прабабка Авдотья.
  При виде разукрашенного синяками Жоры, бабка Наталья охнула, и повалилась в обморок. Если бы её не успела подхватить более выдержанная в психологическом плане прабабка Авдотья, то грохот от паденья Натальи поднялся бы изрядный.
  После этого Жоре пришлось выслушать просто огромную наставительную речь, от прабабки Авдотьи. Наконец, Авдотья устала, и Жора решил, что избавлен от дальнейших мучений, но тут очнулся бабка Наталья и начала допрашивать мальчишку, относительно того, кто же это его так разукрасил.
  Жора отнекивался, говорил, что просто неудачно упал с дерева, но бабки понимали, что всё это враки. Про планер, Жора, ясное дело, и не обмолвился. Допрос продолжался, и в конце-концов так надоел мальчишке, что он стукнул кулаком по столу, и заявил:
  - Ну всё. Я пошёл спать.
  Вслед ему неслись едва не плачущие голоса:
  - Весь завтрашний день ты из дому ни на шаг не выйдешь. Понял?
  Жора ответил:
  - Конечно...
  А про себя добавил: "Ну, конечно - не выйду. Сидеть что ли с вами, да слушать ваши причитание? Сбегу!"
  Только его затылок прикоснулся к мягкой подушке, и Жора заснул. И снилось ему, будто у Пашки и его приятелей выросли за спиной неудобные железные крылья. Они неумело размахивали ими, и медленно поднимались в небо. Но вдруг крылья переломились, и вся компания, переворачиваясь в воздухе, устремилась к земле. Сначала спящий и наблюдающий за ними Жора позлорадствовал, но когда увидел, каким неподдельным ужасом искажены лица хулиганов, то ему даже стало их чуточку жалко.
  Вот перед падающими расступилась земля, и они попали в ад - плюхнулись в котлы с кипящим маслом. Видны были ухмыляющиеся физиономии чертей, которые, размахивая острыми трезубцами, направились к котлам.
  И тогда Жора закричал:
  - Отпустите их немедленно! Слышите?!
  Черти зарычали яростно, и бросились на отважного мальчишку...
  В этот драматический момент он и проснулся.
  
  * * *
  
   За окнами сероватый от тумана воздух полнился первыми искорками пробуждающейся зари. Вообще же, было ещё очень рано.
   Жора зевнул, и подумал о том, как хорошо будет снова заснуть, и увидеть на этот раз какое-нибудь приятное сновидение. Он уже собирался поудобнее укрыться нагретым одеялом, когда вспомнил о том, что встреча с Семёном Марковичем была назначена на семь утра. Посмотрел на наручные часы и ахнул - они показывали пять минут восьмого.
   Сонливости как не бывало! Вот что называется - настоящая увлечённость делом! Мальчишка поспешно натянул штаны и рубашку, уже собирался прокрасться незамеченным на улицу, как вдруг та занавеска, которая отделяла его кровать от горницы, отдёрнулась, и в образовавшийся проём заглянула бабка Наталья. И она воскликнула испугано:
  - И куда ж ты собрался?!
  - Пойду - прогуляюсь, - шёпотом ответил Жора.
  - Стой! Стой! - закричала из горницы прабабка Авдотья.
  Мальчишка бросился к окну, распахнул его настежь, перескочил через подоконник, и на ходу застёгивая рубашку, бросился через Сининку в сторону заброшенной голубятни.
  А в его голове бились такие мысли:
  "Ну я прямо как герой войны. Спасаюсь от врагов..."
  Вот, наконец, и голубятня. Там его, конечно же, уже поджидали Митя и Семён Маркович.
  - Наконец-то! - воскликнул Митя.
  Все трое пошли по небольшой тропке, в сторону леса. Старый лесничий был у них провожатым. Он отдал ребятам две коробки, в которых лежали топоры и пилы.
  - А ты, наверное, раньше времени пришёл? - поинтересовался у своего друга Жора.
  За Митю ответил Семён Маркович:
  - Я сам сюда без десяти минут семь пожаловал, а Митя меня уже дожидался.
  - Конечно, - кивнул Митя. - Я в таком нетерпении! Быстрее бы планер построить!
  На это Семён Маркович заметил:
  - Но именно терпение вам да и мне понадобиться. Без труда, знаете ли, и рыбку из пруда не вытянешь. А уж строительство планера - это дело тяжёлое, ответственное и кропотливое. Или, думаете, выпущу вас в полёт до тех пор, пока не уверюсь в том, что планер построен на славу, и не подведёт вас?
  - А зачем вам так волноваться? - наивно спросил Жора.
  - Просто я об ответственности помню, - проговорил Семён Маркович. - А если с вами что-нибудь случится? Какими я тогда глазами на ваших родных глядеть буду... Работать будем вместе. Шаг за шагом...
  Тут Митя заметил:
  - Кстати, насчёт ответственности. Сегодня же в вашу хижину сходим, и перепишем все данные из документов тех погибших лётчиков.
  - Да, конечно, - вздохнул лесник.
  
  * * *
  
   Они вышли на небольшую лесную полянку. На окраине её, под сенью молодого дубка, примостились совсем маленькие и даже хилые берёзки.
   Семён Маркович пояснил:
  - Вот про этот дубок я вам и говорил...
  - Знатный дубок, - произнёс Митёк. - Сразу видно: здоровый да крепкий.
  - Именно так, - подтвердил Семён Маркович. - Но видите: очень близко этот дубок, да берёзки пристроились - не жить им вместе, слишком тесно. Так что будем дубок рубить, а берёзки выживут...
  Семён Маркович старался говорить эти слова бодро, но всё равно чувствовалось, что сердце его кровью обливается. Ведь любил он все эти деревья, как своих родных сыновей и дочерей.
  Вот замахнулся топором Семён Маркович, но дрогнула его рука, и он прошептал, едва не плача:
  - Прости меня...
  Пожалуй, в какой-нибудь другой обстановке, такая чувственность показалась бы ребятам излишней и даже смешной, но здесь, в окружении величественного и спокойного леса, они прекрасно понимали старика. Да им и самим, честно говоря, хотелось попросить прощения у дубка...
  Рубили по очереди. Работа оказалась тяжёлой, и затянулась. Не хотел расставаться с жизнью дубок, и плотный его ствол, казалось, сопротивлялся каждому удару. А в коротких промежутках между работой, запыхавшиеся ребята слышали печальный шелест, который исходил от листвы маленьких берёзок...
  Но вот, наконец, раздался треск и дубок рухнул, разделив небольшую полянку на две половины.
  Ребята передохнули ещё немного. Они пили то парное молоко, которое захватил из деревни Митя, и слушали наставления Семёна Марковича. А он подробно объяснял им, в каких местах надо перепиливать ствол дубка.
  И вот начали пилить. Работали долго и упорно, обливались потом. Солнечные лучи прорывались между древесными ветвями и жарко припекали. Больше всего хотелось искупаться в речушке, но ребята вспоминали, какая у них прекрасная цель и, сжав зубы, продолжали работать.
  Наконец Семён Маркович сказал:
  - Ну всё, хватит на сегодня.
  - А, может, ещё поработаем? - спросил, вытирая выступивший на лбу пот, Митя.
  - Нет, больше мы всё равно не унесём, - ответил лесничий.
  С помощью заранее заготовленных верёвок, ребята связали распиленную древесину, и вслед за своим провожатым, который тоже взвалил на спину изрядную ношу, пошли по неприметным лесным тропкам...
  
  * * *
  
   Если поначалу Мите и Жоре казалось, что они взяли через чур мало древесины, и намекали Семёну Марковичу, что могли бы нести и больше, то вскоре истомились и под тяжестью того, что несли. Они совсем запыхались, и даже ноги у них подгибались, но всё же они не жаловались, не спрашивали, долго ли до лесной хижины осталось, а терпели, и хранили гордое молчание.
   Но вот, наконец, и высокий деревянный забор. Навстречу им выбежал, озорно помахивая хвостом, крупный рыжий пёс.
  - Здравствуй, Пожарник! - приветствовал пса Семён Маркович, а тот в ответ встал на задние лапы, и лизнул лесника в лицо.
  Вошли через калитку, и оказались на залитом солнечным светом аккуратном подворье.
  Ребята ожидали увидеть ветхую, древнюю лачужку, но увидели совершенно новенький, аккуратный домик. Впрочем, рядом с домом стояла пристройка, и она то действительно была ветхой, и почти совсем ушедшей в землю.
  Именно в эту пристройку отнесли они древесину. Оказалось, внутри всё неплохо было оборудовано для столярного дела. При виде всевозможных инструментов, у ребят вновь разгорелись глаза, и даже силёнок прибавилось. Ведь всё это должно было помочь при строительстве планера.
  Жора обратился к леснику:
  - Начнём прямо сейчас, да?
  Но Семён Маркович покачал головой, и ответил:
  - Нет. Прежде отдохнём. Приглашаю в свой дом.
  Ребята понимали, что отказываться от такого предложения - крайне невежливо, а поэтому вздохнули, и покорно прошли в дом Семёна Марковича.
  И там их ждало вкусное угощение с земляничными лепёшками и с соком, приготовленным сразу из нескольких сортов лесных ягод.
  Ребята наелись, подобрели. И вот Жора спросил у лесника:
  - А скажите, вы что же - один здесь живёте?
  - Да - один, - ответил Семён Маркович, и при этих словах печальными стали его глаза.
  По-видимому, какое-то трагичное воспоминание проснулось в его душе, но он не стал развивать эту тему, и даже улыбнулся через силу, и произнёс:
  - Ну а теперь - документы...
  Он вышел в соседнюю комнату. Дверь осталась приоткрытой, и ребята видели, как он открывает там старинный, покрытый русским национальным узором сундук.
  Митя обратился к Жоре:
  - У нас сегодня ещё очень много дел. Перво-наперво, конечно, начнём строительство планера. Ну, а потом...
  Тут его Жора прервал:
  - А после этого - попытаемся связаться с родственниками погибших лётчиков.
  - Вообще-то, я не это хотел сказать. Ведь, наверное, совсем не легко будет тех людей найти...
  - Если они имеют выход в Интернет, то это будет сделать не так уж и сложно.
  Митя наморщил лоб, и проговорил медленно:
  - Да... я слышал об этом Интернете... Но он в городах проведён, а в наших деревнях может лет эдак через сто появится.
  - А ты в каком селе учишься?
  - В Воробьеве, - ответил Митя.
  - Ага. Именно до этого села нас с бабкой Натальей попутка довезла. Там у них есть поселковая управа. Мы рядом с этим домом проходили. Из-за жары окна были приоткрыты, и я видел - там стоят компьютеры, вроде бы и Интернет есть...
  - Ладно, предположим тебе даже дадут попользоваться этим Интернетом. А дальше то что?
  - Ну...
  Но Жора так и не успел ответить, потому что в это время вернулся Семён Маркович. В руках он нёс объёмистую железную коробку. Уселся на табурете напротив ребят, положил коробку к себе на колени, и раскрыл её.
  Старые, помятые документы напоминали музейные экспонаты, и даже страшновато было до них дотрагиваться. Но всё же ребята переписали имена и фамилии бойцов.
  Со старых фотографии смотрели на них молодых люди, с открытыми честными глазами. Всего три человека, три лётчика...
  Тут Жора вымолвил:
  - Наверное, не удастся найти родственников каждого из них, но если бы хотя бы одного... Это было бы замечательно...
  В Семён Маркович произнёс:
  - А у одного из них в кармане ещё и карточка лежала...
  И протянул ребятам старую, пожелтевшую фотографию, один угол которой подгорел, а на другом - осталось тёмное кровяное пятно.
  На этой чёрно-белой карточке запечатлён был один из тех молодых лётчиков, которых ребята видели на документах. Но сколь же разительно отличался этот, сделанный в непринуждённой, остановке снимок от официальной карточки! Здесь летчик казался совсем живым. Он, одетый в простую, но очень чистую одежду, стоял на фоне широкого поля, взявшись за руку с девушкой. И лица их светились таким счастьем, такими лучистыми были их глаза, что, казалось - и не надо для этой карточки никакого цвета. Казалось - запечатлённые на них сейчас выйдут из фотографической плоскости, и окажутся рядом с ними, живые...
  И Жора произнёс с ещё большей уверенностью:
  - Мы обязательно найдём их родственников...
  Но вскоре после этого они вновь направились в пристройку, где начали строить планер.
  Семён Маркович достал какие-то чертежи, и, сверяясь с ними, тщательно вымерял длину отрезаемых брусков; вырезал из дубовой плоти тонкие, изящные планки и рейки, которые должны были скреплять основные части планера.
  Помимо того, он и ребятам показывал свои навыки. Жора и Митя работали с большим энтузиазмом, но всё же столярному мастерству за один урок невозможно было научиться, и поэтому они делали много ошибок, и некоторое количество материала запороли, из-за чего очень волновались, но Семён Маркович успокаивал их; он говорил:
  - Ведь я и сам когда-то с такого начинал. Вы, главное, старайтесь и всё у вас получится...
  Несмотря на то, что труд у них был тяжёлым; и ребята взмокли - время летело незаметно; и когда Семён Маркович сказал, что уже пора заканчивать они активно запротестовали. Им самим казалось, что они готовы работать весь вечер и всю ночь, чтобы к следующему утру закончить строительство планера, и полететь на нём навстречу восходящему солнцу.
  Но лесник сказал:
  - Ведь, ежели не ошибаюсь, у вас ещё какие-то дела намечались...
  - Ах, да, конечно же! - согласились ребята, и распрощались с лесником до завтрашнего дня.
  
  * * *
  
   По лесной тропке шли друзья в сторону села Воробьёва. Жора спрашивал у Мити:
  - Когда ты говорил, что у нас есть дела помимо поиска родственника лётчиков по Интернету, что ты имел ввиду?
  - А ты будто уже забыл?.. Ведь наши синяки и ссадины ещё не зажили.
  - А-а, так ты про этих хулиганов.
  - Конечно же! Ведь одного из них я знаю. Это Пашка из деревни Вишнёвки. Ну а другие, его дружки - не столь важно, кто они. Главное, добраться до этого Пашки, и отобрать у него нашу книгу.
  - Да ладно. Зачем нам теперь эта книжка? Ведь Семён Маркович и так всё знает.
  - Что "всё"?
  - Ну ведь мы начали строительство планера?
  - Ну и что? - проворчал Митя. - Ведь я его чертежи смотрел - этот планер... ну в общем... он, конечно, не плох, но в книге были куда как более занимательные чертежи. Вот построим мы этот простенький планер, а дальше что? В общем, надо книжку возвращать.
  - А как?
  - Пока что, относительно этого у меня нет каких-то определённых планов, ну да мы что-нибудь обязательно придумаем. Вечером направимся в Вишнёвку...
  
  * * *
  
   А вот и село Воробьёво. Там, в отличие от крохотной деревянной Сининки, даже имелось несколько каменных домов: в их числе школа, в которой учился Митя, и поселковая управа.
   На раскалённых полуденным солнцем улочках было совершенно безлюдно, и только где-то в отдалении гудел трактор. Слабое дыхание нагретого ветерка навевало мысли о сладком и долгом сне, но ребятам было не до сна.
   Вот вошли они в здание поселковой управы. Возле высокой деревянной двери, которая потемнела от времени, сидела тоже высокая и тоже потемневшая от времени, массивная по всем параметрам бабка. Она жевала огурец и недоверчиво поглядывала на вошедших ребят.
  - Здравствуйте, - приветствовал бабку Митя.
  Бабка нахмурилась больше прежнего и спросила:
  - Чего надо?
  - А нам бы вот Интернетом попользоваться, - пролепетал Жора, и кивнул на дверь за которой, по его мнению, размещались и компьютеры и Интернет.
  Теперь бабка смотрела на ребят, как на страшных преступников, и спрашивала зловещим тоном:
  - Это какой же их-тир-нет?
  - Ну, в общем мы там родственников собираемся найти...
  Бабка упёрла ручищи в бока, и медленно начала подниматься. И всем своим видом она производила такое впечатление, что, казалось, сейчас наступит на мальчишек, и раздавит их.
  Она сделала шаг навстречу им, а ребята на шаг отступили. Им показалось, что от её поступи содрогается пол. А бабке казалось, что они задумали какое-то неслыханное злодеяние, и поэтому она даже раскраснелась от праведного гнева. И пророкотала:
  - А убирайтесь-ка вы подобру-поздорову!
  Ребята выскочили на улицу. Но, отбежав на несколько шагов, остановились. Жора проговорил:
  - У-ух, ну и дела. Конечно, если бы мы в городе были, то таких проблем бы не возникло. Даже если бы невозможно было пройти ко мне домой, так зашли бы в ближайшее Интернет-кофе, да и все дела. А тут - реалии поселковой жизни...
  - Кстати, она за нами наблюдает, - произнёс Митя.
  Жора нехотя обернулся, и увидел, что сердитый лик бабки проступает за пыльным оконцем.
  - Пойдём отсюда, - предложил Митя.
  И они действительно пошли, но отошли совсем недалеко. Они просто обогнули угол поселковой управы. Там оглянулись. Улица оставалась пустынной. Тогда они перепрыгнули через невысокую деревянную оградку, и, пригибаясь, пробежали по маленькому, декоративному садику.
  И вот они оказались возле стены под окнами управы. Некоторые окна были приоткрыты, и ребята осторожно, приподнимаясь, заглядывали в них. Открывались им кабинеты, где было много бумаг, но людей, а также и компьютеров не было.
  Вот очередной подоконник. Мальчишки приподнялись, и обнаружили, что прямо перед ними стоит и смотрит на них совершенно лысый пожилой человек. От неожиданности ребята едва не закричали, а человек произнёс сонным голосом:
  - Играть что ли негде?
  Ребята поспешили дальше.
  И вскоре они добрались до заветного окна, которое было приоткрыто, и за которым на столе стоял компьютер. Судя по всему, это был тот самый кабинет, который так ревностно охраняла грозная бабка.
  Не мешкая ребята перебрались через подоконник. Несмотря на то, что хозяин кабинета куда-то отъехал, компьютер стоял включенным.
  Жора проверил его конфигурацию, и возвестил:
  - С модемом!
  - Тише ты, - шикнул на него Митя.
  Но было уже поздно: за дверью раздались тяжёлые шаги. Ребята бросились под стол...
  Дверь распахнулась, и раздался рокочущий глас охранной бабки:
  - Кто здесь?
  Жору так и подмывало ответить: "Никого здесь нет", но он всё-таки сдержался.
  Бабка прошлась по кабинету, проворчала что-то неразборчиво, а потом вдруг резким и сильным движением поправила стул, который стоял возле стола. В результате ножка этого стула двинула по носу Мити, с такой силой, что он едва не вскрикнул. По-крайней мере, на его глазах выступили слёзы.
  Затем бабка вышла из кабинета, и закрыла дверь на ключ.
  Наконец-то ребята добрались до компьютера.
  Жора без особых проблем связался с Интернетом, и с помощью поисковой системы нашёл такие сайты, где помещали информацию или искали пропавших во время войны родственников.
  Жора перепечатал в память компьютера всю имевшуюся у них информацию о погибших лётчиках, и оставил их на нескольких сайтах.
  - Ну долго ещё? - поинтересовался Митя.
  - Сейчас ещё на один сайт зайду и всё, - ответил Жора.
  И тут за ними раздался громкий, басистый голос:
  - Действительно - всё!
  Ребята сказали: "Ой!", и обернулись. В кабинет вошёл высоченный, широкоплечий мужчина, один глаз которого был закрыт чёрной повязкой из-за чего он весьма напоминал пирата.
  - А-а, вот они!! - закричала из-за спины мужчины бабка.
  Мальчишки не теряли времени. Они бросились к окну, перемахнули через подоконник, и помчались по сельской улице.
  Им всё казалось, что за ними гонится страшный, одноглазый мужик, и никак не могли остановиться. Им даже и оглянуться было страшно. И только в лесу, на полпути к Сининке они остановились, и оглянулись. Конечно, никто за ними не гнался.
  Тогда Митя сказал прерывистым из-за долгого бега голосом:
  - Теперь надо бы искупаться. Ну а потом приступаем к операции по возвращении книги.
  А Жора вымолвил:
  - А я ещё боялся, что в деревне придётся скучать. Да здесь сплошные приключения!!
  
  
  
  
  
  Глава 7
  "Ночная операция"
  
   Искупались в пруду деревни Сининки. И уже на берегу Жора спросил у Мити:
  - Домой-то пойдёшь?
  - Надо бы забежать, покушать, - отозвался Митя.
  - А я вот не пойду. А то меня точно не выпустят...
  И Жора покосился на их домик да с таким испуганно видом, словно бы ожидал, что выскочат оттуда бабка Наталья и прабабка Авдотья в образе ужасных колдуний, и схватят его.
  Затем Жора поинтересовался:
  - Ну а твои то предки как ко всему этому относятся?
  - А они уже привыкли. Мать и отец сейчас работают. Ну а бабка Акулина уже смирилась с тем, что мне на месте не сидится...
  Так что Жора пошёл к Митиному дому, и подождал, пока тот вынес ему поесть и попить.
  Вместе, через поле, направились они в сторону реки. Летнее солнце опять подпекало, и поэтому целый час они провели на пляже, плескаясь и загорая.
  А потом по шаткому деревянному мостику перешли на противоположный берег и направились в сторону деревни Вишнёвки.
  И, когда до деревне оставалось пятьсот метров, они сошли с дороги и, пригибаясь, пошли среди высоких трав.
  Митя говорил:
  - Я знаю, где дом Пашки-хулигана стоит. Главное - это подобраться к нему незамеченными...
  До деревенской окраины оставалось не более пятидесяти шагов, когда раздался окрик:
  - Э-эй, кто идёт?!
  Митя схватил Жору за рукав, и дёрнул вниз. Вместе ребята повалились на землю. Митя зашептал:
  - Это один из Пашкиных дружков.
  И тут они услышали знакомый и ненавистный голос самого Пашки:
  - Ты, Очкарик, чего раскричался?
  - Там шёл кто-то! - напряжённо ответил Очкарик.
  Тут вставил свою реплику Гарик:
  - Да ты очки сначала нацепи, а потом говори!
  Раздался хохот, а Очкарик грубо рявкнул:
  - Вот я тебе нацеплю! Кто-нибудь из вас смотрел в ту сторону?
  - Нет...
  - А я смотрел. И говорю точно - кто-то там шёл.
  - Ладно. Может - это кабан пробегал, - предположил Сашка.
  Разгорелся спор, но тут воскликнул Пашка:
  - А ну-ка - тихо! Если кто-нибудь там пробегал, так давно уже убежал, а нам надо решать, что дальше делать...
  При этих словах Жора и Митя медленно, стараясь не качать без надобности травы, поползли вперёд.
  Наконец, среди стеблей появились просветы достаточные для того, чтобы разглядеть, что впереди, на лежащих параллельно брёвнах сидят четверо давешних хулиганов.
  Пашка говорил:
  - У меня вчера батя эту книгу увидел, полистал-полистал, и говорит: книга хорошая, но я тебе не позволю тебе по ней ничего делать потому что...
  Тут Пашка замолчал, он не хотел повторять слова отца: "потому что голова у тебя бестолковая, и прежде чем за такие ответственные вещи браться, должен ты научиться терпению, трудолюбию и ответственности перед собой и окружающими".
  Стараясь поскорее уйти от неприятной темы, Пашка поспешно заявил:
  - В общем, мой папаня сегодня в ночную смену работает. И в одиннадцать вечера я ухожу из дому...
  - Куда?
  - На старое кладбище, возле земляничной поляны.
  - Да ты что? Ведь там же нежить водится, - изумился Сашка.
  - Неужели ты веришь в эти дурацкие сказки? - спросил Пашка.
  Раздались смешки.
  - Вообще-то - нет, - поспешно ответил Сашка.
  - Вот и хорошо. Ведь мы пойдём туда вместе.
  - Это зачем ещё? - хором спросили хулиганы.
  - Да уж не из-за мертвяков! - хмыкнул Пашка. - Или не знаете, что над тем кладбищем заброшенная колокольня...
  - Ну? - нетерпеливо спросил Генка.
  - Баранки гну! - ещё раз хмыкнул Пашка, и продолжил. - В общем, забираемся на колокольню, и запускаем в пробный полёт летательный аппарат.
  - Какой ещё аппарат? - поинтересовался Сашка.
  - А я его сегодня, согласно с чертежом из книги у нас в сарае сколотил, - ответил с горделивым видом Пашка.
  - Так что же это за штуковина такая? - спросил Очкарик.
  - Сегодня вечером всё увидите. Встречаемся возле кладбищенских ворот в пятнадцать минут двенадцатого.
  - А может всё-таки пораньше? - робко предложил Сашка.
  - А ты что всё-таки мертвяков боишься? - язвительным тоном заметил Пашка.
  - Вовсе нет... просто... ну ладно...
  - Раньше я никак не могу, - вздохнул Пашка. - Если отец увидит, что я свой летательный аппарат из сарая вытаскиваю, то точно никуда не выпустит, в аппарат отберёт...
  - Ладно, а ты уверен, что твой аппарат вообще полетит?
  - Уверен, - ответил Пашка, но в его голосе не было уверенности.
  - Ну, хорошо, а кто на этот раз полетит? - спросил Очкарик, и добавил. - Чур не я!
  - Никто из нас не полетит, запустим чучело, - сказал Пашка.
  - Какое ещё чучело? - спросили хулиганы.
  - То, которое у нас на окраине поля стоит, - пояснил Пашка. - Привяжем его к аппарату и запустим с колокольни. Да вы не боитесь: всё у нас получится. Мы ведь с книгой будем сверяться. Ведь там есть подробные инструкции по запуску.
  - А ты разве запомнишь, что в книге написано? - полюбопытствовал Гарик.
  - Книгу я с собой возьму.
  После этого хулиганы обсудили ещё некоторые незначительные детали, и разошлись.
  И тут же Митя приподнялся, и сказал:
  - Ну вот здорово, правда? Повезло то нам как!
  - У тебя что, какой то план родился? - спросил Жора.
  - Конечно! - улыбнулся Митя. - Пойдут они на кладбище, а мы их там напугаем так, что они книгу сами нам отдадут.
  - Ты думаешь, получится?
  - Ну а почему же нет? Слышал, какие у них голоса были испуганными, когда они об этом кладбище говорили. Даже и у Пашки. Он, конечно, пытается показать, что такой он бесстрашный, но страшные истории об заброшенном кладбище не могли пройти для него даром...
  - А что - действительно много плохого об этом кладбище говорят?
  - В общем - да. Будто нечисть там водится. Будто в час полночный из могил скелеты вылезают. Будто ведьмы над надгробиями летают, и у случайных путников головы срывают...
  - Действительно - страшно.
  - Но ведь ты не веришь во всё это?
  - Не-а...
  - Ну и хорошо. А для Пашки и его компании мы приготовим кое-что специальное. Сами в мертвяков нарядимся. Для этого нам понадобиться немного сажи, и белые тряпки.
  Тут Жора заметил:
  - Что касается сажи, то за ней далеко ходить не надо...
  И он кивнул на холодное, но обильно заваленное углём кострище, которое располагалось между тех брёвен, на которых незадолго до этого сидели хулиганы.
  Ребята отобрали несколько углей. Жора положил их себе в карманы. Затем Митя поглядел на солнце, которое уже довольно-таки низко опустилось к горизонту, и вымолвил:
  - Обратно в Сининку мы уже не успеем вернуться, да и ни к чему эта беготня туда - обратно...
  - Но ведь для ведь для исполнения нашего замысла понадобится ещё и ткань, - произнёс Жора.
  - Совершенно верно...
  Тут Митя понизил голос:
  - И, чтобы всё прошло успешно, нам придётся сделать одно нехорошее дело...
  И он кивнул в сторону. Там, во дворе одного дома висело на протянутой между яблоней верёвке недавно выстиранное бельё. Помимо прочего, имелась там и большая белая простыня.
  - Ты что же, хочешь..., - начал было Жора, а Митя кивнул:
  - Угу.
  - Но ведь это же...
  - Знаю-знаю. Но мы эту простыню потом возвратим. Ты помни - это же ради благих целей...
  И Митя указал пальцем на прекрасное, горообразное облако, которое застыло в вечерних небесах.
  - А как же дворовая собака? - поинтересовался Жора. - Ведь, если она нас и не загрызёт, то облает уж точно. Тут выбежит из дома хозяин, и...
  - Не волнуйся. Дворовую собаку я беру на себя.
  И Митя достал из кармана целлофановый пакет, в котором лежали несколько бутербродов - в том числе и бутерброд с колбасой. Он снял с хлеба круглые, аппетитные колбасины, затем отдал пакет Жоре и сказал:
  - Тебе совсем не обязательно бегать за мной. А лучше оставайся здесь и наблюдай...
  Итак, Жора остался возле бревён и кострища, а Митя, пригибаясь, поспешил к забору. Затем он значительно замедлил скорость своего передвижения...
  А возле самого забора он опустился на землю, и пополз на четвереньках. Он уже приметил, что одна из досок на заборе отодвинута. Догадался, что через этот проём выбегал порезвиться на поле дворовый пёс. Проём оказался достаточно широким и для того, чтобы протиснулся через него Митя.
  Он старался оставаться бесстрашным, но всё же быстро билось сердце, и нехорошие мысли лезли в голову: "Какой же, должно быть, здоровый пёс на этом дворе обитает... Ну, ничего, может мне ещё и не доведётся с ним столкнуться".
  Но вот он дополз до проёма, осторожно заглянул в него, и... прямо перед собой увидел оскаленную физиономию здорового пса.
  - Здравствуй, пёсик, - дрожащим голосом прошептал Митя.
  Пёс зарычал, и шагнул навстречу мальчишке.
  - Ну, вот тебе. Покушай..., - и Митя протянул псу куски колбасы.
  Пёс одним махом проглотил лакомство, и выжидающе уставился на мальчику. Снятых с одного бутерброда колбасин явно было маловато для того, чтобы утолить аппетит зверя.
  - У меня больше нет, - прошептал Митя.
  Пёс провёл когтистой лапой по земле.
  - Но ведь мы теперь друзья, правда? Можно я вон ту тряпку с верёвки сниму. Я быстренько...
  Митя сделал движение вперёд, и был встречен угрожающим рычанием пса.
  Надо было предпринять какое-то решительное действие, или ретироваться. Мальчишка решил бороться до конца. Он уже приготовился к тому, что останется без пальцев, но всё же вытянул руку вперёд, и погладил голову пса.
  Это клыкастое чудище издало удивленный звук "Ыыгх", и вдруг лизнуло Митю в нос. По-видимому, точно так же гладил пса и хозяин, так что пёс и принял Митю за своего. Путь к белой простыне был открыт.
  Через пару минут, прижимая к груди скомканную добычу, Митя подбежал к Жоре, и сказал:
  - Ну вот и простыня. Разорвём её на две части, и будет "мервяцкий" костюм для тебя и для меня...
  Затем Митя сказал:
  - Теперь бы покушать...
  И он выжидающе поглядел на Жору.
  - Да в чём дело? - поинтересовался Жора.
  - Я говорю: у меня от всех этих приключений на свежем воздухе разыгрался нешуточный аппетит. И теперь неплохо было бы перекусить...
  - Что перекусить?
  - Ну, например бутерброды, которые я у тебя оставил.
  - Ах, бутерброды, - смущённо пробормотал Жора, и протянул Мите пустой целлофановый пакет.
  Затем Жора с тяжёлым вздохом поведал:
  - В общем-то, наблюдая за тем, как на двор пробирался, я так разволновался, что и сам не заметил того, как все бутерброды уговорил...
  И он выразительно постучал ладонью по своему обычно впалому, а теперь выпирающему пузу.
  - Молодец, - поблагодарил его Митя. - Ну да ладно. Потерплю как-нибудь и без еды. Главное - это книгу добыть...
  
  * * *
  
   Чтобы их ненароком не заметили, Митя и Жора обошли деревню Вишнёвку, и нашли неплохое местечко в зарослях орешника. Со стороны их невозможно было увидеть, зато перед ними открывалась часть поля, на окраине которого стояло старое чучело. Ребята помнили, что Пашка со своей кампанией собирались прихватить это чучело на кладбище, а, следовательно, они в любом случае должны были проходить поблизости от этого места.
   А Митя и Жора не только наблюдали за полем, и ведущей через него в лес тропою, но и готовились к ночному "ужасному" действу. Они тщательно вымазали свои лица и руки сажей, а затем разорвали простыню так, что её можно было надеть на себя, наподобие саванов. И только после того как они облачились в эти неудобные и нелепые одеяния, Жора вздохнул:
  - А ведь мы собирались вернуть это владельцу...
  - Э-э, да действительно... Ну ничего - мы ему новую простыню подкинем. Я сам об этом позабочусь. Да и не об этом сейчас надо думать...
  И Митя выразительно кивнул на верхушку старой, заброшенной колокольни, которая возвышалась над лесом. Колокола там уже давно не было; зато торчали из проёмов бурно разросшиеся кусты. Несколько крупных чёрных воронов кружились над тем местом, где должен был бы располагаться купол с крестом. Но ни купола, ни креста там уже давно не было.
  Из глубин леса, со стороны кладбище доносились зловещие шорохи. Солнце уже зашло, и теперь стремительно сгущались тени, и в каждой тени чудилось присутствие чего-то запредельного, зловещего...
  Вот Жора взглянул на своего друга, да и крикнул.
  - Что такое? - быстро спросил Митя, но, метнул взгляд на Жору, и сам передёрнулся.
  В наступивших сумерках, они, перемазанные сажей, да в белые саваны облачённые, действительно весьма напоминали пришедших из ада монстров.
  Не успели они ещё опомниться, как со стороны поля раздался испуганный шёпот:
  - Пашка, ты слышал...
  Жора и Митя, не сговариваясь, рухнули на землю, и лежали, не шевелились.
  Оказывается, занятые созерцанием заброшенной колокольни, они и не заметили, как со стороны деревни подошёл Пашка со своей компанией. Впрочем, и сами хулиганы в этот раз передвигались бесшумно - старались не привлекать к себе лишнего внимания.
  Вот раздался голос Пашки:
  - Ерунда. Нет там никого...
  Тут вступил Очкарик:
  - Между прочим, я видел - в орешнике мелькнуло нечто белое.
  - Да ты..., - начал было Пашка, но Очкарик его прервал:
  - Между прочим, на мне сейчас надеты очки, и я всё прекрасно вижу. Говорю точно - там промелькнуло нечто белое.
  Тогда Пашка проговорил намеренно громко:
  - Ну и пускай промелькнуло! Нам то что с того? А? Мы что всяких призраков боимся? Скажите - вы верите в призраков...
  И каждый из его спутников ответил "нет", но никакой уверенности в этих ответах не было слышно.
  Тогда Пашка рассмеялся, и в его подрагивающем, нервном смехе отчётливо прозвучал страх. Затем Пашка начал вырывать чучело из земли. А помощь ему пришёл Сашка, и вместе они справились с этой задачей.
  Постояли ещё некоторое время. Видно, не хотелось им всё-таки идти на кладбище, но потом под Пашкиным нажимом пересилили страх, и углубились в лес.
  Всё это время Жора и Митя лежали не двигаясь и даже старались не дышать. Только вот сердца их бились быстро-быстро; и им самим казалось, что эти удары передаются вглубь земли, и пробуждают там нечто запредельное, невообразимое...
  Но вот Пашка и его приятели ушли. Тогда Митя произнёс:
  - Пора...
  И они, стараясь двигаться бесшумно и пригибаясь, быстро заскользили среди кустов.
  И вдруг где-то совсем рядом грянул дрожащий, полный ужаса голос Гарика:
  - Там точно кто-то бежал!! А-а, сила нечистая!! Бежим отсюда!!
  Жора и Митя вновь рухнули на землю. Митя шикнул:
  - Надо быть осторожнее...
  И действительно - они и сами не заметили, как почти догнали Пашку и его приятелей. Те услышали шорох, и обернулись...
  Пашка произнёс неуверенно:
  - Кажись, действительно что-то было.
  Тут вступился Сашка:
  - Послушай, а давай убежим отсюда, а? И бросай ты этот свой аппарат летательный... Не нужны нам эти полёты в небо. Тут лишь бы живым остаться...
  - Как ты можешь так говорить! - возмутился Пашка. - Вот глядите, мне никакие гады не страшны...
  Получилось так, что Жора и Митя упали в маленькую канавку, и со стороны их не возможно было заметить. Но вот Жора немного приподнял голову, и увидел, как Пашка передал Гарику некий аппарат, а сам поднял с земли сук, и медленно начал приближаться к ним.
  Тут выглянула из-за веток Луна, и стал виден Пашкин мертвенно-бледный, искажённый от страха лик. Его нижняя губа дрожала.
  - Нет здесь никого, - повторил он, и остановился.
  Если бы он сделал хотя бы ещё один шаг, то увидел бы лежащих в канавке Жору и Митю. Но он повернулся к своим приятелям, и заявил:
  - Говорил же: никого там нет...
  - А может всё-таки по домам? - тихо предложил Сашка.
  - Иди. Я тебя не держу. Но будешь после этого называться трусом, - заметил Пашка.
  Нет - ни Сашке, ни кому-либо другому не хотелось называться трусом, и поэтому все они последовали за своим предводителем. Но шли они ссутулившись, постоянно дёргались и озирались. Им казалось, что со всех сторон тянется к ним своими загребущими лапами нежить.
  Жора и Митя следовали на некотором отдалении за ними, постоянно припадали к земле, и иногда передвигались ползком.
  Но вот, наконец, и кладбищенская ограда. Старая, проржавевшая ограда во многих местах была изогнута. Одна из створок массивных, резных ворот и вовсе отвалилась, и наполовину вросла в землю.
  Пашка и его приятели прошли на кладбище. Остановились возле одного старинного надгробия, и на растрескавшуюся бетонную плиту положили принесённые причиндалы, а именно: книгу, чучело, и летательный аппарат. Они сделали эту небольшую остановку потому, что весьма истомились за время напряжённого пути через лес.
  Пашка достал из кармана верёвки, и с их помощью начал привязывать чучело к летательного аппарату. Кстати, что касается этого аппарата, так это были те самые крылья, с помощью которых он накануне пытался стартовать с чердака своего дома. Просто он немного подправил их: прибил несколько планок, а порванную материю заменил новой. Но всё равно аппарат этот производил впечатление ненадёжного.
  Это и заметил Генка:
  - Неужели ты думаешь, что он полетит?
  - А ты как думаешь? Конечно полетит, - бравурным тоном отозвался Пашка.
  Тут в воздухе, уподобившись выстрелу, прозвучал треск. Сашка аж подпрыгнул. Глаза его округлились, и он прошептал:
  - Что это было?
  - Ничего страшного, - печально вздохнул Пашка, глядя на одну из деревянных планок, которая переломилась от того, что он через чур сильно дёрнул за верёвку.
  Именно этой деревяшкой и был произведён страшный треск. Таким образом, Пашкин "надёжный" летательный аппарат буквально разваливался на части.
  И тут из-за соседнего надгробия раздался протяжный, стонущий звук:
  - У-у-у!!
  - А-а! Страшно то как! - воскликнул Сашка.
  Но уже из-за другого надгробия вырвался ещё один жуткий стон:
  - У-у-у!!
  Два эти звука слились в одну адскую симфонию, от которой кровь стыла в жилах.
  Тут из выпученных глаз Гарика покатились слёзы, и он прошептал:
  - Ну пожалуйста, только не надо меня кушать! Я буду хорошим!!
  И вот уже поднялись над надгробьями чёрные длани. Из-за чрезмерного скудного освещения показалось хулиганам, что эти длани сливаются со тьмою - являются её частью.
  - Спасайся кто может, - жалобно хлипнул Очкарик.
  - Тихо. Без паники, - тоном, в котором отчётливо слышалась паника произнёс Пашка.
  А из-за надгробий начало подниматься нечто белое, шевелящееся, извивающееся. Сашка издал необычайно тонкий визг: "И-и!!!", после чего бросился бежать, но врезался лбом в высокое надгробие, и без чувств повалился на землю.
  Тут Пашка скомандовал своим приятелям:
  - Берите Сашку и отступаем!
  Гарик и Очкарик схватили Сашку под мышки, и с трудом приподняли. Дело в том, что Сашка уподобился мешку, и только время от времени тихонько охал.
  Ну а Пашка подхватил книгу, и поспешил за ними. Но сделал от всего лишь несколько шагов, так как вдруг перед ним вырос призрак с чёрным лицом и в белом саване.
  И произнёс этот призрак зловещим, завывающим голосом:
  - Отда-а-ай кни-и-игу-у-у!!
  - Не отдам! - пролепетал Пашка.
  По его лбу катились капельки пота. Он чувствовал, что ещё немного таких ужасов, и он грохнется в обморок.
  И тут сзади раздался ещё один зловещий голос:
  - Отда-а-ай кни-и-игу-у-у!!
  Пашка медленно обернулся и увидел, что сзади стоит ещё один кладбищенский призрак.
  А тут ещё и голос Генки раздался со стороны:
  - Ой, а они Пашку едят...
  Пашка уже готов был выпустить книгу, и грохнуться в обморок, но тут один из призраков сам протянул к нему руки, и попытался вырвать драгоценный фолиант.
  Их пальцы случайно соприкоснулись, и Пашка почувствовал, что это не леденистые, костяные пальцы призрака, а самые обычные человеческие пальцы. Тогда он сильнее вцепился в книгу, и проговорил:
  - Ни за что не отдам!
  - Отдашь!
  - Не отдам!
  - Да!
  - Нет!
  - А-а-а!!
  Это "призрак" Жора завопил, потому что Пашка укусил его за плечо. В ответ Жора начал лягаться. Пашка стонал, но книжку не выпускал, и продолжал лягаться.
  Тут уж Очкарик проговорил:
  - Точно - едят нашего Пашку!
  Эти зрелище представилось Гарику и Очкарику настолько жутким, что они одновременно выпустили Сашку, и он с таким звуком, будто мешок, грохнулся на землю.
  Зато Пашка совершенно уверился, что перед ним реальные противники, а не выходцы с того света. И это придало ему новых сил. Он из всех сил лягался и кричал:
  - На помощь! Наших бьют!
  Но вот он сделал один неловкий шаг, нога его подвернулась, и он повалился на землю.
  "Призраки" Жора и Митя общими усилиями рванули книгу вверх. Повлажневшая Пашкина ладонь скользнула по обложке, он судорожно, из последних сил ухватился за ускользающее сокровище, но смог сжать только несколько страниц из первых глав.
  Ещё один рывок. Раздался треск, и всё, что осталось у Пашки - это несколько страниц.
  Жора и Митя побежали в сторону отломанной секции забора. Ещё несколько секунд, и они слились с ночной чернотой.
  Пашка закричал на своих приятелей, которые так и стояли, и глядели на него выпученными глазами:
  - Быстрее! За ними! Спасём книгу!
  - Да ты что? - пролепетал Очкарик. - Бежим отсюда скорее!
  А Гарик всё плакал и бормотал:
  - Только бы убежать отсюда... Я буду хорошим... Я буду очень-очень хорошим...
  Тут Пашка начал размахивать руками и выкрикивать:
  - Говорю вам - это были не призраки, а люди! Давайте догоним их, и отнимем наше сокровище!!
  Не известно ещё, к чему бы привели горячие и искренние Пашкины речи, но тут над их головами закаркал ворон, и именно его волос привнёс решительную и окончательную нотку в их разговор.
  Гарику и Очкарику показалось, что это ведьма летит и завывает. Вспомнили они страшную историю об этой ведьмы: будто срывает она головы прямо с плеч несчастных путников. Вот пригнули они головы, и совершились, казалось бы невозможное: и Сашку потащили, и отчаянно брыкающегося Пашку схватили за руки, и тоже поволокли за собой.
  При этом шептали они:
  - Сейчас голову сорвёт!.. О-ох, вон она летит!.. Вон лапы тянет!.. А-а!!
  Их ужас передался и Пашке, и он больше не сопротивлялся, но бежал по узкой лесной тропке в сторону деревни.
   Пашка и не замечал, что по-прежнему сжимает вырванные из книги листы.
  
  * * *
  
   Радостные возвращались Жора и Митя в Сининку. Ещё бы! Ведь в их руках был бесценный фолиант!
   Искупались в реке - смыли с себя сажу. И так здорово было плавать под яркими звёздами, на спине, наблюдать за пролетающими на фоне бездны метеорами, и загадывать желания...
   Потом они отнесли эту книгу на прежнее место - то бишь на голубятню, и договорились, что встретятся на этом же самом месте в девять часов следующего утра. А между прочим, уже занималась на востоке приятным, мягким багрянцем заря.
   Жора думал пробраться в дом незамеченным, бесшумно приоткрыл дверь, юркнул в горницу. Да так и встал, как вкопанный: бабка Наталья и прабабка Авдотья сидели при зажженных свечах за столом, и глядели на него заплаканными, усталыми глазами.
   Они ничего не говорили, но их безмолвие было тяжелее любых укоров. И тогда Жоре стало так стыдно, что и на его глазах тоже заблистали слёзы, и он вымолвил:
  - Извините меня. Я больше так не буду делать...
  И зевнул... Только тут почувствовал, что буквально валиться с ног от усталости. Ещё раз пробормотал: "Извините", затем прошествовал к своей кровати, повалился на неё и сразу заснул...
  
  
  
  
  
  Глава 8
  "Небо зовет!"
  
   Если бы возможно было провести конкурс на самого мрачного человека следующего утра, то им, возможно, стал бы Пашка.
   Когда он приоткрыл дверь, и вышел из родного дома на залитое первыми лучами восходящего солнца крыльцо, то от одного взгляда на его мрачнейшее лицо можно было залиться слезами.
   На ветви росшего поблизости вишнёвого дерева сидел соловей, он только начал свою трель, но Пашка взглянул на него угрюмо, - соловей поперхнулся и улетел.
   Пашка посмотрел на вишнёвую мысль с выражением на лице: "А не удавиться ли?". И тут раздались знакомые голоса:
  - Привет...
  Он обернулся, и увидел, что рядом стоят Сашка, Гарик и Очкарик.
  - Здравствуйте, - таким тоном будто прощался навеки, произнёс Пашка.
  Тогда Очкарик спросил:
  - Ну что будем делать?
  - А что нам теперь делать? Вы ведь упустили самое драгоценное. Испугались...
  - А как же те листы, которые тебе удалось спасти? - спросил Гарик.
  - Чего? Какие ещё листы?
  - Так ты же их всё ещё в руке держись, - молвил Сашка.
  И только тут Пашка понял, что до сих пор держит в сжатом кулаке выдранные из книги листы. Он и спал с ними, и ничего не замечал.
  Теперь с трудом разжал судорожно сжатый кулак, и распрямил оставшиеся листы.
  - Ого, а здесь показано, как воздушный шар сделать! - обрадовано произнёс Гарик.
  - И мы его сделаем, - вымолвил Очкарик, и выжидающе посмотрел на Пашку: что он скажет.
  - А вы готовы мне в этом помочь? - спросил Пашка.
  - А что нам ещё делать? - вопросом на вопрос ответил Сашка.
  А Генка добавил:
  - Прямо сегодня и начнём...
  
  * * *
  
   Жоре снился сон, будто бы всё небо было завешено тучами; и моросит с него холодный, неприятный дождик. А сам Жора, будто бы лежал на кровати, посреди поля. Он укрывался от ненастья под одеялом, и ему совсем не хотелось никуда вылезать.
   Так он укрылся под уютным одеялом, и так ему хорошо стало, что он решил: "буду так лежать сто лет". Но вот через одеяло засияло солнечной голубизной небесное око.
   Осторожно высунулся из-под одеяла мальчишка и увидел, что в небе, среди туч, действительно открылось такое око. Улыбнулся Жора, и сказал громко:
  - Небо меня зовёт!
  Он вытянул к небесному оку руки и легко и стремительно взмыл. А в голове его, сверкали радостные мысли: "Я живу! И жизнь прекрасна! Ура!!"
  С таким настроением Жора проснулся. Он ещё хранил в себе этот чудесный сон, а поэтому рассмеялся, вскочил с кровати и начал быстро одеваться.
  Вот он выбежал в горницу, да так и обомлел: часы показывали половину десятого, тогда как он договорился встретиться с Митей в девять часов. Конечно, его бабка уже давно проснулись, и приготовили завтрак.
  Прабабка Авдотья читала привезённую из города газету, а бабка Наталья работала в саду.
  Вот Жора подскочил к столу, и схватил с блюдца несколько крупных блинов. Прабабка Авдотья вымолвила укоризненно:
  - Хоть бы поел по-человечески...
  А Жора выпалил:
  - Меня уже ждут! Я опаздываю!
  Затем он выскочил на крыльцо, с крыльца - перескочил сад; буркнул испуганно взглянувшей на него бабке Наталья:
  - Извини. Я опять на целый день...
  К двери голубятни была приклеена слюной записка следующего содержания: "Жора! Я не могу тебя ждать, потому что не знаю, когда ты изволишь проснуться: в десять, одиннадцать или после полудня. Мы же не можем терять времени при строительстве планера. Ты понимаешь меня. Да?! Чем быстрее его закончим, тем быстрее и в небо поднимемся. Каждый день дорог. Так что я ухожу к Семёну Марковичу. Твой друг Митя".
  Жора вздохнул и, на бегу поедая блины, устремился в сторону леса...
  
  * * *
  
   Во-первых, Жора слишком разволновался и слишком торопился; а во-вторых - он слишком ещё плохо знал этот лес. В общем, сначала он был совершенно уверен, что приближается к дому Семёна Марковича, а потом нежданно-негаданно оказался в каком-то совершенно незнакомом месте. Его окружал густой, тёмный ельник. И даже ту едва приметную тропку, по которой он туда пришёл, потерял из вида Жора.
   И бросился мальчишка сначала в одну, затем, в - другую сторону. Но, куда бы он ни шёл, везде, как ему казалось, лес становился более густым. Вспомнил он, что лес этот тянется на многие-многие километры, и что в нём можно заплутать так, что и через неделю не выйдешь.
   На Жориных глазах выступили слёзы, он набрал в лёгкие побольше воздуха, и закричал протяжное и очень громкое:
  - Ау-у-у!!
  Постепенно замолкая в отдалении, многоголосо отвечало ему эхо. Но ни один живой человек не отозвался.
  И вновь закричал Жора, а потом побежал...
  Бежал долго, вновь и вновь кричал: "Ау!". Но вот запыхался, споткнулся об корень, повалился.
  Сначала ему казалось, что это его собственное сердце стучит, а потом догадался - это сильные удары топора по дереву до него доносились.
  Он тут же вскочил на ноги, и несколько раз выкрикнул радостное: "Ау!", затем бросился навстречу этим ударом.
  И вот уже выскочил на двор дома Семёна Марковича, посреди которого работал топором вспотевший от усердия, но полный энтузиазма Митя. Он обрабатывал некоторые части принесённого накануне дубка.
  Но вот Митя взглянул на Жору, и выронил топор. Он спросил испуганно:
  - Что с тобой?
  - Я так рад тебя видеть?
  - Да что случилось то? - недоумённо спрашивал Митя, глядя на сияющий и, вместе с тем, заплаканный лик своего друга.
  А мог ли Жора передать то, что он пережил? То, как думал, что заблудился и уже никогда не вырвется из этого леса? Не вырвется в небо...
  В общем, Жора был так рад, что даже не стал укорять своего друга за то, что он не дождался его возле голубятни. Он сказал только:
  - Надо скорее продолжать строительство планера. Что мне дальше делать?
  - Это тебе Семён Маркович скажет. Но он сейчас отлучился, так что ты его подожди.
  - Нет. Я не могу ждать...
  И Жора прошёл в пристройку к дому, где разложёны вчерашние заготовки планера, а также, выполненные Семёном Марковичем чертежи.
  И вот, сверяясь с этими чертежами, Жора взялся за работу. Вновь и вновь, с помощью линейки, сверялся он с чертежами, сопел, пыхтел, даже и вспотел, но рад был тому, что работает, и с каждой минутой приближается к воплощению своей мечты в реальность.
  Он даже ещё и не знал, как использовать некие столярные инструменты. Что ж... Тогда он брал небольшую, сильно помятую и замасленную книжечку, которая лежала в этом же помещении, перелистывал страницы, и искал нужные ему сведения. Эта толковая книжечка как раз посвящена была столярному делу.
  Так проработал он несколько часов, и за эти часы многому научился...
  Но вот за его спиной раздался стук. Запыхавшийся, но сияющей энергией Жора обернулся, и обнаружил, что это Семён Маркович вошёл. Он принёс из леса ещё несколько крупных, необходимых при их строительстве досок.
  Лесничий придирчиво осмотрел то, что сделал Жора, и сказал:
  - Ты молодец. Хвалю. Просто замечательная работа.
  В это время в помещение вошёл Митя, который тоже запыхался (всё это время он работал во дворе).
  На Жорином лице появилась широкая улыбка, и он обратился к своему другу:
  - Видал, а? Я ни одной ошибки не сделал.
  Но Семён Маркович покачал головой, и произнёс:
  - Но ошибки всё-таки есть.
  - Вот как? И много ошибок? - огорчённо спросил Жора.
  - Достаточно.
  - И многое из моей работы придётся приделывать?
  - Придётся всё переделывать, - серьёзно произнёс Семён Маркович.
  - Ну... вот... - Жора покраснел, а его голос задрожал от обиды. - Так за что же вы тогда меня хвалили?
  - А хвалил я тебя за трудолюбие, за настойчивость. За то, что ты сам кое-чему научился. Но, как я уже говорил, в нашем деле важная точность. И пока я сам не удостоверюсь, что всё сделано на совесть, не дозволю вам в полёт отправляться. А теперь, я объясню, где ты допустил ошибки... А ты, Митя, слушай...
  ...Прошло ещё несколько часов и выполненная Жорой работа, была переделана заново теперь уже совместными усилиями Жоры, Мити и Семёна Марковича.
  Изготовленные детали вынесли на двор, и там с помощью гвоздей, и специального клея скрепили. Уже практически готов был каркас двуместного планера, и оставалось только лишь крылья оставалось к нему приделать.
  - А крыльями займёмся завтра, - заметил Семён Маркович.
  - Ладно, пошли, - сказал Митя.
  - Да. У нас сегодня ещё дела. Надо почту в Интернете проверить, - поддержал его Жора.
  
  * * *
  
  - Так, ну и что там написано? - нетерпеливо спросил Сашка, у согнувшегося над выдранными из книги листами Пашкой.
  - Написано, что первый удачный полёт аэростата, или воздушного шара, состоялся 5 июня 1783 года. А сделали его братья Монгольфье.
  - А! Ну так это уже больше двухсот лет прошло, - усмехнулся Гарик. - Стало быть, нам никакого труда не составит такой же шар соорудить. Ведь с тех пор техника очень далеко вперёд ушла...
  Но Очкарик заметил:
  - Быть может, техника действительно далеко ушла, только у нас то всё равно никакой техники нет. И денег, кстати, тоже.
  - А зачем нам деньги? - пожал плечами Гарик, - Мы и без денег управимся. Ведь там ничего покупать не надо. Правда?
  - Да как сказать, - вздохнул Пашка. - Вот здесь написано: оболочку они сделали из холста, обклеенного бумагой, а ещё - стянули верёвочной сеткой.
  Но Гарик горячился:
  - Ну и что! Разве ж это проблема?! Сделаем и оболочку...
  Но Пашка прочитал ещё несколько предложений и возвестил:
  - Между прочим, объём этого "шарика" был шестьсот кубических метров, а диаметр - одиннадцать с половиной метров.
  Тут даже и Гарик приутих, и сказал несколько смущённо:
  - Ну, конечно, нам такой здоровенный шар в первый раз не под силу будет сделать. Но хотя бы диаметром метра на четыре осилим, а?
  - А почему именно четыре? - полюбопытствовал Сашка.
  - Потому что нас четверо, - ответил Гарик.
  Но Очкарик вымолвил укоризненно:
  - Да это прямо какой-то детский сад...
  - Сам ты детский сад! - возмутился Гарик.
  - А ну-ка тихо! - прикрикнул Пашка, и огляделся.
  Они, так же, как и накануне сидели у окраины деревни Вишнёвки, на брёвнах, между которыми чернело кострище. Вот только Жоры и Мити на этот раз поблизости не было. Жора и Митя в это время создавали планер.
  Да и вообще - в этот жаркий, безветренный летний день, весь мир, казалось заснул в ожидании ветра. Где-то высоко-высоко в небесах пела птица, но её не было видно...
  - А что такое? Почему нельзя громко разговаривать? - ещё раз возмутился Гарик.
  - А потому, что у нас важное совещание, - ответил Пашка.
  В это время из-за одного забора вынырнула голова бабки, и раздался её не слишком-то доброжелательный голос:
  - Эй, вы, пострельцы, не видели моей простыни?!
  - Нет, не видели мы никакой простыни!! - хором ответили хулиганы.
  - Так я вам и поверила, - заворчала бабка. - Ведь висела вчера во дворе простыня, сушилась, а потом взяла и пропала. Но ведь не могла же сама собой пропасть, правильно?
  - Правильно, - задумчиво ответил Пашка.
  На самом деле он вспоминал события прошедшей ночи, и размышлял над тем, кто же именно нацепил на себя простыню, и вырвал у него книгу...
  А бабка продолжала ругаться:
  - Вот я то вас насквозь, бездельников, вижу! Вам же делать нечего. Вот и маетесь, вот и воруете что ни поподя. Ведь я вас здесь часто вижу. Всё то вы здесь ошиваетесь! Унесли... унесли мою простыню... А хорошая была простыня! Ох, какая хорошая...
  - Теперь не уймётся, - проворчал Гарик.
  - Предлагаю сменить дислокацию, - предложил Очкарик.
  - Чего-чего? - переспросил Сашка.
  - Ну, иначе говоря, предлагаю в другое место перейти.
  - А-а, так бы и говорил. Ну, пойдёмте...
  И они пошли по полю вдоль Вишнёвки. Причём были так увлечены обсуждением воздушного шара, что даже и не замечали, что идут далеко не самым удобным путём.
  Прямо на ходу Пашка продолжал читать, и говорил:
  - Здесь написано, что эти Монгольфье сначала пытались наполнить свой шар водным паром, но оболочка оказалось слишком тяжёлой, а пар быстро остыл. И вот тогда Монгольфье использовали дым, образующийся при горении сырой соломы и шерсти...
  Пашка замолчал.
  - Ну а дальше что? - спросил Сашка.
  - А дальше изображено, как можно сделать примитивный воздушный шар. Но не для поднятия человека или каких-либо тяжестей.
  - В таком случае, что же он поднимает? - буркнул Гарик.
  - Да ничего, - ответил Пашка. - Только сам поднимается и всё.
  - О-о, очень интересно наблюдать, как какой-то шарик поднимается в небо! - ехидно заметил Гарик.
  - Конечно, такого "карапуза" мы строить не будем, - проговорил Очкарик.
  Тут Гарик выпалил:
  - А построим его увеличенную копию, для подъёма пассажиров. То бишь, нас...
  - Совершенно верно, - согласился Пашка. - И только один вопрос на повестке дня: где найти материалы для строительства.
  Остановились, и не замечали пекущие солнечные лучи - думали. А окружающее природное безмолвие успокаивало, навевало такие чувства, будто страна волшебных детских снов где-то совсем рядом. Стоит только протянуть руку и уже можно прикоснуться к её чудесным, светлым вратам...
  Но на земле лежал ржавый кусок тракторной гусеницы. Глядя на неё, Очкарик вспомнил о том, что старый, сломанный трактор стоит возле заброшенного скотного двора.
  А Сашка вспомнил, что со внутренней стороны стёкла этого скотного двора были завешены холщёвой материей...
  Сашка рассказал об этом, и хмыкнул самодовольно:
  - Ну вот - и никаких проблем нет.
  Но Пашка произнёс недовольно:
  - Ты, наверное, забыл, что та материя сгнила.
  - Ну и что? - не отступал Сашка. - Ведь мы её ещё газетной бумагой обклеим.
  - Ну ты скажешь! Газетной! - с некоторым даже возмущением произнёс Пашка.
  - А что я такого сказал? - обиделся Сашка.
  - Конечно, газетная бумага не подойдёт. Она размокнет и порвётся. Надо нечто более надёжное...
  И вот начали они думать. Долго думали, много предложений высказывали, но так и не додумались ни до чего лучшего, как то, чтобы всё-таки использовать материю с заброшенного скотного двора. Правда, обклеивать решили не газетами, а листами из полного сочинений Ленина, которое пылилось на чердаке Сашкиного дома. По-крайней мере, листы в этом сочинении казались им достаточно толстыми.
  И вот они направились в сторону заброшенного скотного двора...
  
  * * *
  
   Жора и Митя затаились под окнами того кабинета поселковой управы, в котором стоял компьютер. По-причине сильной жары окна вновь были приоткрыты.
   Жора шепнул:
  - Ну и долго мы здесь будем лежать?
  - А в чём, собственно, дело? - вздохнул Митя.
  - Посмотреть надо, есть ли кто-нибудь в кабинете.
  - Да вроде бы нет никого. По-крайней мере, никаких звуков, кроме гудения не слышно.
  - Это гудение - от системного блока включенного компьютера.
  - Вот и хорошо. А помимо этого гудения - никаких звуков. Стало быть, и нет там никого.
  - Надо посмотреть - убедиться.
  Но, честно говоря, ни Жоре, ни Мите совсем не хотелось подниматься и заглядывать в кабинет. Они были уверены, что, если это сделают, так сразу, натолкнуться на того страшного, высоченного, широкоплечего и одноглазого мужика, от которого накануне едва удрали. Ведь это был хозяин кабинета.
  И так легко было представить: вот они приподнимаются и сталкиваются с ним нос к носу, а он усмехается и говорит: "Ага! Вот вы и попались!!" - и хватает их.
  Но всё же они перебороли страх, одновременно приподнялись, и заглянули в кабинет. Никого там не было, за исключением разве что одинокой мухи, которая бестолково металась под потолком.
  Жора и Митя переглянулись, после чего перескочили через подоконник и бросились к компьютеру.
  - Скорее-скорее в Интернет, - бормотал Жора, подключаясь к мировой паутине...
  И, прежде всего, он пошёл на свой почтовый ящик: ведь именно адрес этого почтового ящика оставил во всех объявлениях на сайтах поиска пропавших родственников.
  Помимо обычной рекламной мишуры, там содержалось и письмо с тремя восклицательными знаками: "Вы нашли нашего дедушку? Откликнитесь!!!"
  - Ура! - воскликнул Жора, и нажал кнопку, чтобы прочитать сообщение.
  Но связь была крайне плохой, так что и это драгоценное письмо не спешило грузиться.
  Тут Митя сильно толкнул Жору локтем в бок. Жора сморщился и проворчал, напряжённо глядя на монитор:
  - Да-да. Я не буду больше кричать...
  И вновь Митя толкнул его локтем.
  - Да что тебе? - возмутился Жора, слегка повернул голову, и увидел чашку с горячим, дымящимся кофе, и несколько пончиков, которые, судя по их виду ещё хранили жар печи.
  - Он был здесь недавно, - прошептал Митя.
  И не надо было пояснять, кого он имел в виду. Конечно же - грозного и страшного хозяина этого кабинета.
  - Да... - вздохнул Жора. - Ну ладно... Сейчас мы заберём сообщение, и убежим отсюда.
  Он вновь повернулся к монитору. Письмо до сих пор загрузилось...
  Тогда Жора сжал кулаки, и зашептал:
  - Ну же. Давай. Скорее. Что же ты не грузишься, а?
  Но тут он обратил на одну, крайне неприятную деталь. А именно: на фоне загружающегося письма, отразилось на мониторе устрашающее лицо одноглазого хозяина кабинета. Это показалось Жоре настолько диким, что он недоверчиво протёр глаза. Отражение осталось на прежнем месте.
  Теперь уже Жора толкнул Митю в локоть, и спросил, указывая на страшное лицо:
  - Ты видишь это?
  Но тут загрузилось письмо, и отражения не стало видно. Так что Митя буркнул:
  - Ты о чём?
  Но Жора не ответил: при виде письма он так разволновался, что забыл даже и о страшном отражении. Вот он начал читать:
  "Дорогие вы наши следопыты! Наконец-то..."
  И это всё, что он успел прочитать, потому что в это мгновенья чья-то тяжёлая рука легла на его плечо, и сжала его. На Митино плечо легла точно такая же рука, и тоже его сжала.
  Затем ребята были повернуты к страшному... К тому самому одноглазому лику, отражение которого Жора увидел на мониторе.
  И произнёс этот человек, то, чего они больше всего боялись услышать:
  - Ага! Вот вы и попались!!
  Тогда Жоре стало так страшно, что он выпалил первое, что пришло в голову, а именно фразу, которую он вычитал в каком-то приключенческом романе о пиратах:
  - Не убивайте нас!
  Одноглазый улыбнулся, и тогда блеснули его массивные и острые, золочёные зубы, при виде которых у Жоры мелькнула мысль: "А уж не людоед ли он?".
  А одноглазый вымолвил:
  - Ну, раз просите. Пока что не буду вас убивать.
  - А что вы с нами с-сделаете? - спросил дрожащим голосом Митя.
  - Всё зависит от того тяжести того преступления, которое вы совершили. По-крайней мере, придётся вам очищать от сорняков грядки возле управы - отрабатывать проведённое в Интернете время. И не думайте, что я такой жадный. Просто у нас О-очень дорогое подключение. Провинция, всё-таки... Я сам только почту забираю, а вы в прошлый раз налазили. Кстати...
  И он быстро отключил подключение к Интернету.
  Тут Жора взмолился:
  - Только, пожалуйста, письмо не убирайте!!
  Загруженное из Интернета письмо все ещё оставалось на экране, и Жора так хотел его прочитать, что, ему казалось, и жизнь свою готов отдать, лишь бы только ознакомиться с этими строками.
  - Да что у вас такое? - пожал плечами одноглазый. - Девчонки знакомые из города что ли пишут? Ну читайте-читайте...
  И вот Жора, а вместе с ним и Митя начали читать. Следом за первыми, восторженными строками, говорилось о том, что вся переданная информация полностью соответствовала той информации, которая имелась у этих родственников.
  Они писали о своём дедушке, который в годы Великой Отечественной войны был лётчиком-истребителем, и, вместе со своим экипажем, совершил множество дерзких и героических поступков. И многие вражьи самолёты были подбиты им. За свою отвагу награждался он несколькими орденами и медалями, а потом, во время одного из боевых вылетов, без вести пропал.
  Поиск пропавшего лётчика начала его супруга; затем дети, и, наконец - внуки. Они посещали архивы, нашли много интересной и необходимой информации о других пропавших бойцах, помогали их родственникам, но до сего дня ничего не находили никаких сведений о своём героическом дедушке.
  А тут такая радость! Вновь в письме сияли восклицательными знаками многочисленные похвалы в адрес Жоры и Мити. Также к письму прикреплена была фотография: на которой ребята сразу же узнали одного из тех бойцов, карточку которого они видели в документах у Семёна Марковича.
   Наверное - это было самое интересное из всех когда-либо прочитанных Жорой и Митей писем, так что, увлечённые им, они даже и про одноглазого хозяина кабинета подзабыли.
   А тот прокашлялся - напомнил о себе. Жора и Митя вновь обернулись к нему, и сразу определили, что его лицо подобрело, и, несмотря на наличие только одного глаза, больше совсем не казалось страшным.
   Он вымолвил:
  - А вы, оказывается, гораздо более интересные ребята, нежели я сначала подумал...
  Он пожал им руки и представился:
  - Даниил Игоревич Сто, или сокращёно ДИС.
  Ребята тоже представились. Тут в кабинет заглянула давешняя тучная бабка. Увидев мальчишек, она сжала кулаки, и воскликнула:
  - Опять они! Ну, держите их, Даниил Игоревич, а я сейчас милицию вызову!
  Ребята содрогнулись - ведь, честно говоря, им совсем не хотелось попадать в милицию. Но Даниил Игоревич молвил примирительным тоном:
  - Ни надо никакой милиции. Лучше, Григорьевна, принеси им холодного лимонада с пирожками...
  Бабка изумлённо глянула на начальника, покачала головой, вздохнула, но всё же пошла исполнять это задание.
  А Даниил Игоревич кивнул на чашку кофе и сказал:
  - А мне, вот, видите - приходится кофе пить, причём - крепкий. Это чтобы не спать. Работы сейчас очень много. Не до сна. Бегаю туда сюда, да по району езжу. Но вы меня заинтересовали, так что уделю вам время. Выслушаю...
  Вернулась Григорьевна, принесла графин с прохладным лимонадом, и блюдо с румяными пирожками, поставила их перед ребятами и удалилась.
  Совершенно позабыв о недавних страхах, а Даниил Игоревич Сто, или сокращенно ДИС попросил:
  - Ну, рассказывайте...
  И ребята начали рассказывать. Говорили быстро, часто перебивали друг друга, и рассказали всё, что касалось попавшего в пещеру самолёта. Вот только про свой планер они ни единым словом не обмолвились. Планер - это было такое сокровенное, чего они не могли поведать никому, даже и Даниилу Игоревичу, которому уже вполне доверяли, даже и своим родителям...
  ДИС выслушал их, и сказал:
  - Надо же, какое замечательное открытие! Ведь и мой дед в этой земле лежит. Партизаном он был, и в тех боях лютых погиб. Только его до сих пор не нашли, да и уж вряд ли найдут. Так что я прекрасно понимаю радость тех людей, которые наконец-то про своего героического предка лётчика узнали. И что ж вы мне сразу по человечески всё не объяснили? Зачем надо было как воришкам в мой кабинет лазить? Неужели думаете, я бы вам не помог? Так что давайте-ка - пишите им письмо: как до нас доехать, и мой телефон оставьте...
  Жора настучал на клавиатуре длинное письмо, в котором подробно объяснял как до этого места добраться, так же и продиктованный телефон ДИСА он оставил.
  Затем они подключились к Интернету, и отправили письмо по электронной почте, и, наконец, распрощались с хозяином кабинета, и, вновь перескочив через подоконник, побежали.
  Ведь уже подступил вечер, а им ещё хотелось искупаться...
  По-крайней мере, они чувствовали, что прожили этот день не зря, а сделали много полезных дел, и кое-чему научились.
  
  * * *
  
   Поздним вечером, по лесной тропке возвращалась из деревни Вишнёвки в деревню Ветвинницу старая бабка. Вдруг она остановилась и засопела своим длинным, костистым носом. Уставилась она на заброшенную избушку, которая стояла чуть в стороне от тропы. Точнее - эта избушка прежде считалась заброшенной, а теперь из её, прикрытых газетами окон выбивалось багровое свечение, и двигались на фоне этого свечения причудливые, устрашающие силуэты.
   Бабка издала протяжный вздох: "О-о-ох!", после чего начала часто креститься и бормотать:
  - Вот дьявольский шабаш... Ох, и не надо мне было так поздно по лесу идти... Не троньте меня... Не троньте...
  Тут почудилось бабке, будто из избушки доносятся зловещие голоса, читающие колдовские заклятья. По-крайней мере, одно слово она разобрала точно: "Монгольфье" и это, без всякого сомнения дьявольское словечко привело её в такой ужас, что бабка дико вскрикнула, и бросилась бежать с невиданной для своих преклонных лет скоростью.
  А в это время в избушке Пашка говорил:
  - Первый воздушный шар братьев Монгольфье поднялся на высоту две тысячи метров...
  Тут Сашка встрепенулся:
  - Снаружи вроде бы кто-то кричал...
  Гарик приоткрыл дверь, выглянул на улицу, и произнёс:
  - Нет там никого...
  Но голос его был напряжён - сразу вспомнились вчерашние кладбищенские страхи. Страх отразился и на лицах остальных ребят, но Пашка прикрикнул на них:
  - А ну-ка хватит! Мы здесь таким важным делом занимаемся, а вы опять эти детские страхи разводите...
  Между прочим, дело, которым они занимались, действительно было очень важным. Ещё днём они принесли с заброшенного скотного двора холщёвую материю, которая изрядно подгнила, а в некоторых местах и подгнила. А Очкарик принёс большой кусок клейкого вещества, который надо было растапливать на огне, и обмазывать им ткань. Ну а сверху к быстро засыхающему клейкому веществу прицепляли плотные страницы, вырванные из собрания сочинений Ленина, которые притащил со своего чердака Сашка.
  Ну и конечно же они старались придать получавшейся конструкции форму шара. Нельзя сказать, что шар получался идеальным. Скорее получался даже и не шар, а здоровенная бугристая картофелина. Кстати, что касается размеров этого "произведения искусства", то ребята их не считывали - это им казалось лишним.
  Несмотря на неопрятность, несмотря на малую схожесть с воздушным шаром, получавшийся у них летательный аппарат казался им самим совершенством. Ведь они делали его сами!
  Так и что и работали с большим энтузиазмом. Время от времени прорывались у них высказывания:
  - Нет, ну разве мы не молодцы!
  Или:
  - Да мы просто гении!
  Или же:
  - Никто лучше нас воздушный шар не сделает!
  Причём это говорилось без тени иронии. Они были очень серьёзны, глаза их сияли, и уже язык не повернулся бы назвать их хулиганами. Жажда полётов, стремление к небу уже вознесла их, хотя бы и в переносном смысле. По-крайней мере, у них была цель и они знали, чего хотят.
  И, несмотря на противоборство, несмотря на скрытую и ими самими неведомую борьбу с Жорой и Митей, они сблизились с ними в области духовной. Пожалуй, можно было бы даже сказать, что они стали очень похожи.
  
  
  
  
  
  Глава 9
  "Солнечный орёл"
  
   И полетели, кружась в стремительном вальсе творчества, жаркие деньки. Ежедневно Жора и Митя ходили к Семёну Марковичу. И под его руководством делали планер. Впрочем, Семён Маркович часто уходил - ведь в его обширном лесном хозяйстве было очень много дел...
   Но каждый раз, уходя, он подробно объяснял, что им надо сделать, показывал примеры... Ребята старались, а Семён Маркович, возвращаясь из лесу, хвалил их работу.
   Но сколь же много незначительных деталей им пришлось выточить для этого, казалось бы, простого планера. Иногда ребятам казалось, что конца-края этой работе не будет, но Семён Маркович подбадривал их: говорил, что осталось уже совсем немного.
   А в особо жаркие часы уходили они в прохладную пещеру, возле Тенистого оврага. Там сидели в безмолвии и любовались при загадочном, колеблющемся пламени свечей, на самолёт, который казался совершенно целым и готовым взмыть в небо.
   Что касается родственников погибшего лётчика-героя, то они звонили самому ДИСУ, и обещали приехать со дня на день.
   Но ещё раньше их приезда наступил тот волнующий день, в который планер Жоры, Мити и Семёна Марковича был окончательно завершён, и даже разукрашен яркими золотыми красками, на которых красными буквами было выведено название: "Солнечный Орёл".
   Вообще планер производил праздничное впечатление. Глядя на него, хотелось улыбаться. Такое же праздничное настроение было у Жоры и Мити. Ведь на следующий день был назначен старт.
  
  * * *
  
   И куда только подевалась эта городская, выработанная школой привычка спать как можно дольше? Жора проснулся затемно, примерно в одно время с бабкой Натальей и прабабкой Авдотьей, которые уже совершенно привыкли к его ежедневным похождениям, и даже не ворчали на него.
   Жора даже обрадовался тому, что так рано проснулся, и что впереди такой большой, наполненный яркими событиями день.
   Он умылся холодной водой, быстро позавтракал, и побежал к голубятне, где ежедневно встречался с Митей. От голубятни мальчишки припустили к лесному дому Семёна Марковича.
   Денёк выдался прохладным, ветреным - как раз то, что надо! А по небу плыли частые, но небольшие кучевые облачка...
   Вот, наконец, и двор лесника. Семён Маркович уже поджидал их. Также как и ребята, улыбался он широко и счастливо, но видно было, что очень волнуется.
   Накануне тщательнейшим образом проверил лесник собранный планер. Ведь он должен был увериться, что жизни ребят ничего не грозит. И, хотя планер "Солнечный орёл" получился славным, и никаких дефектов Семён Маркович не обнаружил, всё же, конечно, стопроцентной уверенности в безопасности у него не было.
   И тут уже дело было ни столько в самом "Солнечном орле", сколько в ребятах, которым предстояло лететь. Да - конечно, Семён Маркович много времени потратил на то, чтобы объяснить им, как управлять планером, но не знал он, что взбрёдет им в голову, когда они уже полетят. А вдруг, несмотря на его предупреждения, решать выполнить фигуру высшего пилотажа, для которой планер совершенно не был приспособлен, да и разобьются?
   В общем, Семён Маркович очень волновался...
   Планер стоял на хорошо смазанных колёсах, также Семён Маркович привязал к нему верёвки, в которые и запряглись Жора и Митя, и потянули планер. Лесник подталкивал его сзади.
   Вышли на просеку, и довольно-таки долго топали по ней. Несколько раз останавливались, и пили воду, и ополаскивались из пробегавшего поблизости чистого и холодного родникового ручейка.
   Только к полудню вышли они на поле...
  - Что ж, а теперь идём к реке, - сказал Семён Маркович.
  Место они присмотрели заранее. Там гладкая поверхность холма под довольно-таки значительным углом сбегала вниз, и неожиданно обрывалась над десятиметровой пропастью, под которым несла, блеща своими водами на щедром летнем солнце, река.
  В прежние дни Семён Маркович долго сверялся с чертежами, ещё дольше подсчитывал, и, наконец, сказал, что разбега планера по склону холма хватит для того, чтобы у его края, он полетел не вниз, в воду, а вперёд, и даже, подхваченный воздушными течениями, - вверх.
   И вот теперь ребята шагали к этому холму, тащили за собой планер, и не обращали внимания на усталость. Только переговаривались, время от времени:
  - Даже и не верится, что скоро полетим...
  - Здорово то как!
  - Совершенно точно, что я этот день на всю жизнь запомню.
  - Ну и я - тоже! В небо, в небо!
  - Ур-ра!!
  
  * * *
  
   Между деревней Вишнёвкой и рекой с овражным берегом, росла небольшая дубовая рощица. Один из дубков выступал из общей массы. Возможно именно поэтому его ударила несколько лет назад молния. Дубок почернел, и теперь стоял безжизненным остовом.
   И именно к ветвям этого дуба Пашка, Сашка, Гарик и Очкарик привязали свой воздушный шар, который ещё накануне, под прикрытием ночи перенесли к этому месту.
   Теперь шар ещё больше напоминал бугристую картофелину. Его бока были покрыты тончайшей, неразборчивой вязью Ленинских воззваний, и пятнами от прикосновений мальчишечьих рук. А ещё на этом, мало похожем на шар шаре было написано: "Воздушный шар". Вообще-то, мальчишки хотели дать какое-нибудь более оригинальное название, но почему-то ничего более стоящего в их головы не приходило.
   Что касается надёжности шара, то, стоило на него нажать, и он сразу начинал хрустеть и проминаться.
  - Ну, ничего, как-нибудь выдержит! - говорили эти ребята, а потом ещё добавляли:
  - И как он, спрашивается, может в небе разбиться? Ведь там ничего твёрдого нет - только один воздух, да и всё. Так что и нашему воздушному шару особой твёрдости не требуется...
  И вот теперь они накинули на шар сеть, а к нижней её части прицепили большой деревянный ящик, который должен был заменить им корзину. Этот ящик отодвинули немного в сторону, а непосредственно под шаром подожгли сырую солому, которые также подготовили заранее.
  Из-за влаги солома горела нехотя, зато давала много дыма, который стремительно поднимался вверх, и попадал в широкое, проделанное в нижней части шара отверстие.
  И шар, который вначале безвольно висел на ветвях, задрожал, и начал рваться вверх, так что, если бы не удерживающие его верёвки - уже бы и улетел.
  - Ура! Получилось! - закричал Генка.
  Пашка, стараясь сдержать рвущуюся наружу радость, проговорил сурово:
  - Пока ещё ничего не получилось. Ещё недостаточно пара набралось. Жгите солому...
  Тут затрещали ветви, к которым был прикреплён шар. Очкарик протёр закоптившиеся очки, и вымолвил:
  - Ишь как он ветви то тянет. Не поломались бы...
  - Ничего. Выдержат, - заверил его Пашка, и подбросил в костёр ещё соломы.
  
  * * *
  
   Солнце уже начало клонится к горизонту, хотя до вечера было ещё далековато. Всё-таки долог летний день!
   И вот, наконец, запыхавшиеся, раскрасневшиеся, но всё равно безмерно счастливые Жора и Митя докатили планер до вершины холма, с которого ему предстояло начать свой разбег.
   Отсюда открывался чудесный, на многие километры вид. Увидели они и деревню Вишнёвку, и лес, и даже старую, и кажущуюся при дневном освещении совсем не страшной колокольню над заброшенным кладбищем.
   А ещё они обратили вниманию на дубовую рощицу, на окраине которой жёлтым язычком горел костёр и воздушный шар, который с такого расстояния показался Жоре и Мите не больше мыльного пузыря.
   Глядя на этот шар, Семён Маркович, сощурился, и проговорил:
  - Хотел бы я знать, что там такое происходит. Сколько живу, а такого ещё не видывал.
  - Да ладно! Потом как-нибудь узнаем! - махнул рукой Жора.
  - Мы сейчас только о предстоящем полёте думаем! - нервно рассмеялся Митя, пробежал немного вниз по склону, и тут же назад вернулся.
  - Да и я тоже, конечно, об этом думаю, - вздохнул Семён Маркович. - Волнуюсь за вас очень... Ну да ладно... Занимайте свои места...
  Это были две довольно-таки глубоких выемки, проделанные в центральной части планера, между верхним и нижними крыльями. В одной выемке расположился Жора, а в другой - Митя.
  Семён Маркович пристегнул их специальным ремнём, который легко можно было отцепить, но который не дал бы им выпасть в том случае, если бы планер через чур сильно накренился.
  - Мне даже и не вериться, что вот сейчас, - вымолвил Жора.
  - Вы не волнуйтесь так сильно. Ведь голова должна оставаться ясной: вы должны помнить, всё, что я говорил про управление планера, - заметил лесник.
  Но Митя возразил:
  - Легче сказать "не волнуйтесь". Вы вон и сами волнуетесь...
  А Жора воскликнул:
  - Ну да ладно. Мы постараемся. Не подведём вас!
  И вот Семён Маркович подтолкнул планер. Тот, стремительно набираясь скорость, покатился...
  
  * * *
  
   Итак, воздушный жар наполнялся жарким дымом от мокрой соломы, и рвался вверх. Почерневшие от давнего удара молнии ветви дубка, к которым он был привязан, трещали.
   Вот Сашка спросил:
  - А может хватит, а? Вот сейчас полезем в корзину и полетим! Согласны?
  - Нет! - воскликнул Пашка, и подбросил в костёр ещё соломы.
  - Это ты зря, - вздохнул Очкарик - он снял задымившиеся очки, и начал их вытирать, приговаривая. - Ведь, ветви могут переломиться. И улетит нас шарик!
  - Выдержат! - упрямо проговорил Пашка.
  - О-ой, кажется уже ломаются, - возместил Гарик.
  - Без паники! - грозно прикрикнул на него Пашка. - Потерпите ещё несколько минут...
  И тут не выдержала и переломилась самая большая из удерживавших шар ветвей. Ну а уж мелкие ветви начали переламываться одна за другой.
  - Держи шар!!! - завопил Пашка, и прыгнул к корзине, вцепился в неё.
  Надо сказать, что извергнутый Пашкой вопль был настолько ужасен, что его друзья на мгновенье оторопели. Вот это то мгновенье и оказалось роковым.
  Все без исключения ветки оказались сломанными, а шар, увлекая за собой корзину и вцепившегося в неё Пашку, устремился в небо.
  - Прыгай оттуда!! - завопил Гарик.
  Но было уже поздно: шар поднялся на десять метров. Впрочем, Пашка с самого начала не думал прыгать...
  Вот он перевалился в корзину, и тут же поднялся, перевесился, посмотрел на своих друзей, которые казались уже настоящими лилипутами, бегали внизу возле дымного костра, размахивали руками, и что-то кричали.
  Пашка тоже замахал руками, и тоже закричал, но его голос был таким счастливым, каким не был никогда прежде:
  - Я лечу!! А-а!! Это так здорово! Ха-ха!! Ребята!! Вы тоже должны это почувствовать!! Здорово то как!! Я даже и не думал, что может быть так восхитительно!! О-о-о!!!
  А шар поднимался всё выше и выше. И Пашка уже верил, что он будет лететь долго-долго - может быть, бесконечно долго, среди звёзд, между галактик. И плевать ему было на то, что со стороны физики такое путешествие было невозможным. Ему казалось, что он находится в прекраснейшем сне, а во снах, как известно, всё возможно.
  Так прошли несколько первых счастливейших минут. Шар продолжал подниматься. Взглянув вниз, Пашка обнаружил, что его друзья теперь кажутся не больше муравьёв...
  И вот тогда подул холодный ветер. Пашка поёжился, и проговорил:
  - Что-то похолодало...
  
  * * *
  
   Жора и Митя видели стремительный взлёт воздушного шара, и случилось это как раз в то мгновенье, когда их планер, разбежавшись по склону холма, полетел над рекой.
  - Летим!! - завопил Жора.
  - У-у-у!!! - кричал Митя, которого переполняли восторженные эмоции.
  Блеснула под ними ловящая золото солнечных лучей река, а потом начались поля.
  Митя осторожно потянул управляющий рычажок, отчего на крыльях переместились затворки. Они поймали восходящий водный поток, и вместе с этим потоком, планер начал подниматься вверх. Уже, по меньшей мере, тридцать метров, отделяли их от земли.
  Ребята смеялись, кричали, и, также как и Пашка в первые минуты полёта, чувствовали себя самыми счастливыми людьми на всём белом свете.
  И совсем неудивительным им казалось, что в небо поднимается ещё и воздушный шар. Недоумение вызывало то, как это некоторые люди могут ходить по земле, когда в небе так здорово. В общем, Жоре и Митя с большим пониманием отнесли к тому, если бы не только владелец этого шара, но и все люди переместились в небо.
  И они, продолжая смеяться, кричать и просто радоваться жизни, решили сделать вокруг шара большой круг почёта.
  Шар уже поднялся очень высоко, а Жора и Митя, помня наставления Семёна Марковича, не собирались подниматься на такую высоту. Они находились на середине расстояния между шаром и землей, когда услышали слабый из-за дальности крик:
  - Спасите!
  Жора обернулся к Мите и спросил:
  - Ты слышал?
  - Да. Это с шара кричат. Но только я не понимаю, что там могло случится?
  
  * * *
  
   А случилось вот что...
   Сначала Пашка начал сильно замерзать. Ведь он был одет по-летнему, а его продувал настоящий зимний ветрило. И всего-то через несколько минут на его носу уже образовалась большая сосулька.
   Он эту сосульку отломил, и бросил вниз, но вместе с сосулькой, вниз полетело и ещё что-то.
   Пашка посмотрел вверх, и обнаружил, что из-за резкого перепада температуры от поверхности шара отлетела часть обшивки, и жаркий воздух со свистом выходил из образовавшегося отверстия.
   Поддавшись первому безрассудному порыву, Пашка, цепляясь за верёвочную сеть, которой был обвязан шар, полез вверх. Он добрался до пробоины, и попытался заткнуть её ладонью. Но тут же раздался треск, и от поверхности шара отлетел ещё один кусок. А потом такой же казус произошёл и на противоположной стороне. На этот раз отлетела значительная часть буквы "Р", в словосочетании "Воздушный шар".
   Пашка взглянул вниз, и вновь закричал, только уже не от восторга, а от ужаса. Он висел, вцепившись коченеющей рукой в обшивку шара над бездной. Даже самые большие деревья казались спичечными палочками, а его родная деревня Вишнёвка - набором кукольных домиков.
   Вот тогда он и закричал:
  - Спасите!!
  После этого, цепляясь за сетку, кое-как спустился в корзину; повалился на её дно, глянул вверх, да тут и задрожал уже не только от холода, но и от страха - оболочка шара продолжала разваливаться, и вскоре должно было начаться трагическое падение.
  Вновь вскочил Пашка и, выгнувшись, впервые увидел планер. Он даже не удивился нежданному появлению этого летательного аппарата, но из всех сил замахал руками, вновь и вновь выкрикивая:
  - Спасите!! Помогите!! Падаю!!
  
  * * *
  
   Пашкины вопли хорошо были слышны Жоре и Мите. И вот Жора спросил героическим тоном:
  - Ну что - будем спасать?
  - И ты ещё спрашиваешь?! Конечно же! - вскричал Митя так, будто всю жизнь только и занимался тем, что спасал терпящих аварии в воздухе.
  И их уже не волновали предупреждения Семёна Марковича, относительно того, чтобы высоко не залетали. Не беспокоил и холод. Ведь теперь в их просто приятном приключении появилась ещё и возвышенная цель - спасти человека.
  И ради достижения этой цели они готовы были на всё!
   И вот Жора подвинул рычажок управления так, что планер начал подниматься вверх под максимально возможным углом.
   Стоявшему на холме Семёну Марковичу планер казался не больше мухи, но старый лесничий хорошо видел, все его манёвры. Он сжал кулаки, и проговорил негромким, но очень напряжённым голосом:
  - Что же вы задумали, ребятки? Ведь предупреждал я вас - очень это опасно. Упадёте ведь! Э-эх! Ну опуститесь же, опуститесь!!
  Но Жора и Митя не думали опускаться, а напротив - вздымались всё выше и выше. Они не обращали внимания на холодный, сильный ветер, а думали они только о том, как бы подобраться к воздушному шару.
  Ведь при всех своих преимуществах, планер всё-таки был довольно-таки неповоротливым средством перемещения, и для того чтобы, например, развернуться, надо было бы сделать огромный круг.
  А крики сверху всё усиливались:
  - Спасите! Скорее!
  До определённого момента шар с Пашкой ещё продолжал подниматься, но вот в нём практически не осталось тянущего вверх пара, да и шар уже мало был похож на шар, а скорее на решето. Вот шар вздрогнул - перестал подниматься, а потом Пашка почувствовал, что началось падение. Пока что медленное, но мальчишка совершенно точно знал, что возле земли его скорость сравняется со скоростью свободно падающего тела.
  А жить хотелось страстно! Поэтому вновь и вновь выкрикивал Пашка:
  - Спасите же меня! Падаю!
  Митя посмотрел вверх, на дырявый, начинающий оседать шар, и сказал:
  - А ведь нам не удастся подлететь к нему настолько точно, чтобы спасти того человека...
  - Но, тем не менее, мы его спасём, - твёрдо заявил Жора.
  - Ага! - кивнул Митя, - Главное, пролететь рядом с ним, падающим...
  И вот они начали делать очередной, очень опасный разворот.
  Прямо скажем, простенький планер Семёна Марковича совсем не рассчитан был на эдакие виражи, да к тому же - на столь большой высоте. От сильных порывов ветра его крылья резко задирались то в одну, то в другую сторону, и постоянно приходилось дёргать рычажки управления. И знали ребята, что, стоит им только сделать хотя бы одно неверное движение, и планер закрутится неистовым штопором, и помчится к далёкой земле.
  Они были сосредоточены, они были напряжены, но весь их страх остался где-то позади. Быть может, только благодаря этой сосредоточенности и слаженности своих движений, смогли они справиться с управлением.
  И вот они уже летят наперерез шару, скорость падения которого постепенно возрастала. Несмотря на то, что от встречного ветра слезились глаза, они видели стоявшую в корзине, и размахивающую руками фигуру.
  Всё ближе и ближе шар...
  Вот Митя выкрикнул:
  - Направь планер чуть пониже, а то промахнёмся!
  Жора исполнил это указание, и спросил:
  - А ты?
  - А я - попытаюсь вытащить этого человека из корзины.
  Митя выгнулся, отстегнул свой ремень, и выбрался из той выемки, в которой лежал до этого. Цепляясь руками за соединительные рейки, он подполз к отверстию между верхним и нижним крылом, и половиной туловища выгнулся вниз...
  И всё же они слегка промазали! Планер пролетел не возле корзины, а немного повыше купола шара. Митя вытянул руку, и успел ухватиться за сеть, которой был покрыт дырявый шар.
  Тут же сильнейшая боль резанула его предплечье. Ведь теперь ему приходилось тащить за собой и шар, и корзину, и стоявшего в ней Пашку.
  Тогда Митя закричал:
  - Жора! Направляй планер вниз!!
  - Что?!
  - Если мы будем спускаться вместе с шаром, то мне не будет так тяжело, как сейчас!!
  Жора направил планер вниз...
  И всё же Митя чувствовал: ещё немного и его рука просто сломается. И он закричал из всех сил:
  - Скорее! Поднимайся сюда!!
  А Пашка и так уже карабкался к нему. Он торопился, он нервничал. От его неловких движений хрупкая оболочка шара проламывалась в новых местах. То его рука, то его нога проваливались вниз. Он дёргался вверх, цеплялся за сеть, и за рвущиеся страницы сочинений Ленина...
  Он уже видел планер - до него оставались считанные метры.
  Острая боль прострелила Митину руку. Он чувствовал - это ломается его кость. И ему не оставалось ничего иного, как закрепить часть сети на выступающих из крыла планера рейках.
  Нет - рука всё-таки не была сломана, но Митя временно потерял способность двигать ею.
  - Ну как там дела?! - крикнул Жора.
  - Ничего... нормально..., - процедил сквозь побелевшие губы Митя.
  Но на самом деле Митя понимал, что дела их вовсе не нормальны, а очень даже плачевны. Он слышал, как трещало крыло, к которому была привешен шар и корзина; он понимал, что крыло в любое мгновенье может отвалиться. И поэтому он кричал:
  - Скорее! Ну же!!
  И вот он уже видит прямо перед собой Пашку. Узнал в нём предводителя тех хулиганов, которые отобрали у них на берегу реки книгу, но это нисколько не смутило Митю. Здесь, в небе, рядом со смертью - это казалось совершенно не важным.
  И вот Митя протянул Пашке здоровую руку, крикнул ему:
  - Давай! Хватайся!
  Пашка схватился, а Митя попытался удержаться другой рукой за рейку. Но он забыл, что та рука не шевелиться. В результате, лишённый опоры, он быстро начинал съезжать вниз.
  Открылась под ним воздушная бездна в несколько сот метров - Митины глаза округлились от ужаса. Но уже забрался в выемку между нижним и верхним крыльями Пашка и, схватив Митю за шкирку, вытащил его обратно.
  - Вроде бы спасены, - прошептал Митя.
  - Ага..., - отозвался Пашка.
  И тут - сильный треск. Несколько переломанных реек полетели вниз, часть крыла под тяжестью шара начала отваливаться.
  - Скорее! Отцепи его! - крикнул Митя.
  Пашка дрожащими руками буквально оторвал сеть, и оставшийся без пара воздушный шар, словно какой-то диковинный, но подбитый обитатель небес быстро полетел вниз.
  Но и с планером дела были плохи. Из-за повреждённого крыла усилилась качка. Планер запросто мог перевернуться. К тому же, из-за постоянного напряжения крыло продолжало разрушаться.
  - К земле! - кричал Митя.
  - Я стараюсь! - отозвался Жора, и действительно - он все силы прикладывал к тому, чтобы плавно опустить планер на землю...
  Всё ближе и ближе поле. Уже отчётливо видно колышущийся высокие травы. В последнее мгновенье повреждённое крыло резко дёрнулось вниз. От удара об землю переломилось.
  Покорёженный планер несколько раз перевернулся в воздухе, ударился об землю носом, подпрыгнул, проел на брюхе несколько десятков метров и, наконец, совершенно остановился.
  Через несколько секунд из-под обломков выбрался Жора. Он помог подняться Мите, и вместе они вытащили Пашку, на которого упал большой обломок крыла.
  Посмотрев на то, что осталось от планера, Жора заметил:
  - Ну вот и нет больше нашего "Солнечного орла"
  - Зато мы живы, - улыбнулся Митя.
  - Ребята, - вымолвил Пашка.
  - Да? - они обернулись к нему.
  - Будем друзьями. Ладно? - робко предложил он.
  - Конечно будем! - воскликнул Жора.
  - Непременно будем! - заверил его Митя.
  
  
  
  
  
  Эпилог.
  
   Ещё не закончился этот страшный и вместе с тем прекрасный день. Утих ветер, а полностью умиротворённая природа навевала спокойные, красивые мысли и чувства.
   На берегу реки встретились: Семён Маркович, который спешил к месту крушения "Солнечного орла" и Жора и Митя, шедшие вместе с Пашкой.
   И, прежде всего, Семён Маркович возмутился:
  - Ну, хлопцы! Из-за вас я такой страх пережил, что отныне зарекаюсь с вами какие-либо дела иметь!
  Но, после того, как они рассказали, как всё на самом деле было, Семён Маркович подобрел, и сказал:
  - Раз всё так было, как вы рассказываете, так прощаю вас, и даже хвалю. Молодцы! Ведь не даром своей жизнью своей рисковали, а ради спасения жизни другого человека! И ведь спасли его!
  - И теперь Паша - наш новый друг, - счастливо заявил Жора.
  Тут подошли к ним: Сашка, Гарик и Очкарик - им пришлось ещё раз пересказывать всю историю, которая произвела на этих, прежде хулиганистых мальчишек большое впечатление, и они тоже предложили Жоре и Митю дружбу. Те охотно согласились - ведь их объединяла тяга к небу. Прежде такие разные - теперь они чувствовали своё родство.
  Но пора было прощаться. Расходиться по домам...
  
  * * *
  
   На следующий день они отправились в село, к Даниилу Игоревичу Сто. И, оказывается, у ДИСА были гости - приехавшие из города родственники лётчика-героя, и ещё несколько энтузиастов из группы поиска. Они привезли фото и видеооборудование для того, чтобы заснять уникальную пещеру, в которой сохранился самолёт-истребитель Великой Отечественной войны.
   Но прежде направились они к леснику Семёну Марковичу, чтобы выслушать и записать на плёнку удивительную историю его жизни.
   По дороге Митя говорил:
  - Жаль, что у нас вчера видеокамеры не было. Ведь, если рассказать кому о наших вчерашних воздушных приключения, то никто не поверит...
  - Моим родителям лучше такие записи не показывать, - произнёс Жора. - А то они меня больше никогда к самолётам не подпустят. Хотя, впрочем...
  Он замолчал и выразительно посмотрел на небо, где в океанах солнечного света плыли белые каравеллы облаков.
  Митя закончил за своего друга:
  - Разве же может нас что-нибудь остановить теперь? Ведь нас небо зовёт!
  
  
  КОНЕЦ
  26.04.04
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"