В первый раз за свою тринадцатилетнюю жизнь Николка приехал в деревню к своей бабушке Захарии, и вскоре пожалел об этом. Дело в том, что, будучи в деревне, Николка испытывал сильнейшую, ни с чем несравненную скуку.
Не было там ребят, вместе с которыми можно было бы поплескаться в реке или, на худой конец, поиграть в футбол. Не было там ни телевизора, ни компьютера, ну а радио Николку никогда не интересовало.
Вообще из молодого поколения в деревне жила только девочка Аня. Но ведь она была девчонкой! А это, по мнению Николки, было просто ужасно! Он и его городские друзья всегда посмеивались над девчонками, над их играми в дочки-матери, над вознёй с куклами, и над прочими, как они выражались "телячьими нежностями"...
Аня была сиротой, а жила она у бабушки Матрёны, дом которой стоял по соседству с домом Захарии, так что, будучи в саду, Николка ни раз мог видеть Аню.
А девочка либо помогала бабушке Матрёне по дому, либо сидела на скамеечке в саду и читала книжку. Хотя Николка помирал от скуки, он поклялся себе, что ни за что не подойдёт к Ане и не заговорит с ней. И всё потому, что она "девчонка".
* * *
Кстати, на краю деревни стоял заброшенный дом. Николка самым тщательным образом исследовал его подвал, а затем принялся за чердак. И на чердаке он нашёл старинные, пожелтевшие от времени листы. Большая часть записей стёрлась, и Николка, как ни старался, так и не смог их прочитать.
Но всё же несколько строк сохранились. И гласили они следующее:
Раз в году, в день самый длинный,
На тропе, где берёзы растут,
Где боярышник светится дивный,
Тени мира иного тебя позовут...
- Вот так совпадение! - выдохнул Николка. - Ведь именно сегодня самый длинный день в году: двадцать второе июня. Ну, а что касается берёз и боярышника: знаю я это место. Я уже все окрестности от нечего делать исходил...
И он покинул чердак заброшенного дома, а через несколько минут уже бежал в известном ему направлении. "Тени мира иного" совсем Николку не пугали, потому что во всяких там духов он не очень-то верил. Но он надеялся, что увидит на этой тропке хоть что-нибудь интересное.
И вот берёзовая роща. Берёзы были в основном старыми, их кроны переплетались, отчего внизу царил таинственный малахитовый полумрак. Нечастые колонны солнечного света мягкими золотистыми облачками обнимали кусты боярышника.
Если вначале Николка почти бежал, то потом он перешёл на медленный шаг. Он обратил внимание на то, что окружала его совершенная тишина. Не пели птицы, не шуршали листья. И вообще никаких звуков не было.
И Николке стало страшно. Он старался ступать бесшумно, и внимательно оглядывался. И вдруг впереди на тропинке приметил какое-то движенье. Страх усилился, и мальчик отскочил в боярышник, который в этом месте подступал вплотную к тропке.
Он вжался в землю, и, стараясь не дышать, ждал. И вот он увидел девочку, которая шла по тропинке. Только эта девочка была почти совсем прозрачная. На лбу у Николки выступил холодный пот, и он пролепетал:
- Да это же призрак...
Девочка услышала эти слова, и тут же к нему обернулась. Она сказала:
- Выходи, пожалуйста.
Делать было нечего, и Николка вышел. Только вот он трясся от страха. А девочка воскликнула:
- Он пришёл! Идите скорее сюда!..
И вскоре Николку окружили призраки. Были среди них и мужчины и женщины и дети.
- Ой... - пролепетал Николка.
И тогда подошёл к нему самый старый из призраков и сказал:
- Не бойся. Мы не сделаем тебе ничего плохого. Просто сегодня сбылось предсказание: пришёл ты.
- Вы меня ждали? - изумился Николка.
- Да, и сейчас я объясню, зачем, - ответил призрак-старец. - Видишь: здесь очень милая роща, но всё же именно здесь мы попали в ловушку. Мы не можем уйти отсюда, мы привязаны к этому месту, но наши душу хотят свободы, хотят полёта. Нам нужна Лунная лодка, на которой мы улетим...
- Но кто вы?
- Мы люди, но в то же время мы и не люди. Мы сотканы из сказок и из снов... Мы не можем тебя неволить. Если не хочешь помогать нам, так иди - мы тебя не держим.
- Я очень хочу вам помочь, - искренне сказал Николка. - Но, боюсь, что я не смогу сделать лодку. Я вообще никогда не делал лодок, а тут вообще - ткать надо, из Лунного света.
Но тогда старец протянул Николке иголку, которая сияла, словно живое воплощение Луны.
- Вот с помощью этой иглы, ты уловишь луч лунного света, и с её же помощью сможешь соткать лодку...
Николка осторожно взял иголку, и почувствовал, что она такая же прохладная, как ночной ветерок. И тогда мальчик сказал:
- Хорошо, я постараюсь. И я даже обещаю вам!
И воскликнув так, он побежал назад, в деревню. А вослед ему вздохнул призрак:
- Поспеши, ибо, когда придёт новолуние - игла потухнет, и не загорится уже до следующего года.
* * *
Когда наступила ночь, Николка удалился за околицу, и там попытался поймать чудесной иглой луч лунного света. Это у него получилось: луч превратился в сияющую мягким серебром тончайшую нить.
Но вскоре Николка пожалел о том обещании, которое он дал призракам. Ведь он совсем не умел ткать, а лунная иголка, между прочим, оказалась такой же колючей, как и настоящая, железная.
В общем, он исколол себе все пальцы, но так ничего и не смог выткать.
На следующую ночь всё повторилось. Николка едва не плакал: ведь он действительно хотел помочь призракам, а у него ничего не получилось.
Новый день преподнес Николке ещё одно испытание. Он решил, что надо всё-таки подойти к Ане, и попросить её, чтобы она научила его ткать.
Но чего это ему стоило! Ему казалось, что лучше прыгнуть в пасть к крокодилу, чем подойти к девчонке. Он даже думал, что Аня сразу на него наброситься и загрызёт.
А между прочим, когда он, красный и дрожащий, всё-таки подошёл к ней, и пробурчал что-то невразумительное, то Аня сразу заговорила с ним очень мягким и приветливым голосом. Николка даже и не думал, что можно так приятно разговаривать. И вскоре он совсем успокоился, а на сердце у него стало тепло.
Аня оказалась очень хорошей учительницей, и вскоре Николка уже мог похвастаться, что он умеет ткать. Но вообще Аня рассказывала так много интересного, и таким необычно поэтическим было её видение мира, что Николке совсем не хотелось от неё уходить.
И они проговорили до сумерек. После такого продолжительного разговора Николка не только не устал, но даже испытывал приток сил. Вообще, он и говорил, и думал теперь также красиво, как и Аня.
Он думал: "Вот, правда: с кем поведешься, от того и наберёшься. И как хорошо, что она согласилась со мной разговаривать. Это мне как подарок. Завтра обязательно опять буду с ней общаться".
И почти до самого утра вдохновлённый Николка ткал лодку из лунного света. Сияющая лодка получалась совсем невесомой, и мальчик привязал её под кроной одного тополя, чтобы она не улетела. Там она и осталась до следующей ночи.
Весь следующий день Николка разговаривал с Аней. А вечером, когда он вернулся домой, бабушка Захария, спросила у него:
- Что-то у тебя глаза так светятся?
- Да так, - ответил Николка.
А на самом деле он думал: "И чего я раньше Аню боялся? Ну, и что из того, что она девчонка? Пожалуй, она даже лучше пацанов".
И хотя такие мысли были в некотором роде предательством в отношении его друзей, которые вообще-то были неплохими ребятами, Николка, по крайней мере, был искренним.
Сначала Николка рассчитал, что соткёт лодку за неделю, но он работал с таким воодушевлением, что управился в три ночи. Он думал: "Раз иголка исчезнет в новолуние, я до новолуния две лодки должен соткать. Зачем две? Одну для призраков, ну а другую - для Ани".
Когда наступила очередная ночь, Николка отправился в берёзовую рощу. За собой, на привязи он нёс лунную лодку. Лодка по-прежнему совсем ничего не весила.
И вот призраки окружили мальчика, и стали всячески его благодарить. Они спрашивали:
- Какой подарок ты хочешь?
- Благодаря вам, я уже нашёл самый лучший подарок, который только можно представить.
Дальше Николка замолчал, но вообще-то он думал об Ане.