Аннотация: Посвящается моей любимой дочери. "ПисАть, как и пИсать, надо тогда, когда уже не можешь!" (М. Жванецкий).
Благодарю автора обложки.
Это талантливый художник
из Санкт - Петербурга -
Руслан Самарин.
ПисАть, как и пИсать надо тогда, когда уже не можешь.
(М.Жванецкий)
Мне сердце вырвали...
Теплый вечер окутывал безмятежностью. Из сада доносились, казалось, трели цикад. Все вместе это напоминало южную ночь, - не хватало благоуханий, какие дарят нам лишь тропические растения, но все равно - было спокойно, и поразительно легко. Наташа вынырнула из ванны - она походила на хрупкую девочку, и хотя уже сорок с лишним, но еще довольно молода и красива. Глаза женщины светились, тихим и нежным блеском, предвкушая необыкновенно приятное и желанное что-то...
Раздался звонок
-Ну, наконец-то, Вадим! - вскликнула, бросаясь к телефону.
-Алло! Наташа, здравствуйте! Разрешите, пожалуйста, вашей Виктории сегодня остаться у нас - девочки совместно готовятся к экзаменам?
-Да, разумеется, Лариса! Я буду вам очень благодарна. Тем более что у нас сегодня с Вадимом имеется предлог немножко кутнуть -двадцать лет со дня нашей первой встречи. Нет, нет! Это приватный юбилей. Просто был особенный для нас вечер, оттого мы его помним и празднуем, тем более такая дата. Денис? А, Дениска остался у бабушки. Завтра утром с Викторией должны заказывать выпускное платье, так что пусть позвонит, когда проснется. Мы договоримся... Да, да. Всего доброго. Наташа положила трубку и быстро помчалась сушить волосы, боясь не успеть к приходу Вадима.
Неизменно ловила себя на мысли, что до сих пор еще испытывает какой-то щемящий трепет от одного только воспоминания о прикосновении своего мужа!
-Надо же!- говорят, что все эти ощущения с возрастом угасают, но не у меня, - подумала Наташа, лукаво улыбаясь сама себе. Двадцать лет, а как будто было только вчера... Значит, жизнь состоялась, если мне так приятно вспоминать и ощущать волнение, трепетать в ожидании рандеву с мужем? Бессовестная! - разбросала детей и радуется как девочка, - с озорством подумала Наташа. Присев к зеркалу - стала быстрыми, налаженными движениями приводить себя в порядок, хотя, надо сказать, ей особенно этого не требовалось. Держаться в форме - было естественным ежедневным состоянием, невзирая на постоянную нехватку времени. Наташа не злоупотребляла косметикой и, по сравнению с другими женщинами, выглядела простой и безыскусной. Правда, уже были некоторые основания для огорчения - незначительные мелкие морщинки, но о них сегодня совершенно не хотелось думать. Уже мало времени оставалось до возвращения мужа. Должны были идти в какой-то экзотический ресторанчик - сюрприз Вадима. Наташа лихорадочно прикладывала к себе туалеты. Их было совсем немного, но остановилась на любимом голубом платье. Оно нравилось Вадиму, и уже давным-давно не надевала - все время в деловых костюмах, брюках, - соображала на ходу Наташа. Что-то долго не звонит, - подумала с веселым беспокойством, взглянув на часы с нетерпением. Так, хотелось скорей ощутить радость романтического свидания с мужем, подарившим двух замечательных детей. Да и множество счастливых мгновений, и просто хотелось немного отдохнуть, расслабиться. Уже не помнила, когда была в ресторане хотя она не считала себя любительницей их посещать, но иногда это просто необходимо. К сердцу подкатила теплая, нежная волна воспоминаний...
-Когда Вадима нет дома, - подумалось, - вспоминается только хорошее; приятный свежий запах его кожи, костюмов. Наташа пошла в спальню, чтобы взять с туалетного столика духи, - его подарок в день рождения - 'Шанель 19'. Достала костюм Вадима и повесила на дверцу шкафа. От него исходил до боли знакомый запах... Внезапно осенило - может, пока не одеваться, а дождаться его в банном нежно-розовом халате? Перед рестораном немного пошалить... Унести с собой ощущение близости с мужем! Медленно провела рукой по обнаженному телу, ощутив дрожь возбуждения и сладкого предчувствия. Наташа даже зажмурилась под напором трепетного ощущения... Прохладной волной накатили воспоминания об их первой близости, которая была ровно двадцать лет назад... К тому времени они встречались уже почти пять месяцев, и каждая клеточка их организма тянулась друг к другу. Тогда не удавалось никак преодолеть барьер, сотканный из чистоты, присущей их взаимоотношениям. Вадим боялся обидеть своим нетерпением, а Наташа стеснялась признаться даже себе, что безумно любит, и готова это доказать... Однажды перед Новым годом Вадим пригласил ее к себе в гости - Анна Васильевна, его мама, уехала к сестре на праздник. Прежде чем зайти домой, они долго гуляли по улицам. Наташа любила Санкт-Петербург, но особенно красивым выглядел, когда выпадал пушистый снег. Волшебник-снег, превращая, благородный город в дивную сказку, которую можно было читать и перечитывать бесконечно, - перечитывать, не уставая восхищаться. Все Питерские фонари и мосты были тогда невольными свидетелями их нежных поцелуев. В душах уже вовсю пылала прекрасная чистая любовь, украшающая собой все вокруг них. Домой влюбленные вернулись уже поздно.
Вадим предложил выпить немного шампанского в знак благодарности старому году, подарившего им встречу... Воспоминания об этой ночи, благословившей их, - вызвали у Наташи легкий румянец на щеках и жар в душе.
-Ой! Я же не успею собраться, - заволновалась, очнувшись от своих воспоминаний и, вспомнила, что хотела подчеркнуть себя ароматом духов. Отрыв коробочку - достала флакон, и вдруг боковым зрением заметила какой-то конверт на полу... Видимо, сквозняком сдуло со столика... Мимолетно подняла... Не запечатан, - вынула из него небольшой блокнотный листок... Что-то странное кольнуло ее изнутри...
"Тебя нет ни в душе, ни в сердце"
Холодные, равнодушные, ужасающие своей бестактностью слова - писала рука Вадима. Но кому?! Бедная женщина ничего не понимала и как-то совсем не могла поймать ни одну мысль... Они ускользали... Проносились с такой неистовой скоростью, что казалось, вот-вот разорвут голову на части напором и беспорядочностью движения!
-Вот так, наверное, с безумной скоростью врезается поезд в какое-то препятствие... Нечеловеческая, беспощадная сила скручивает в один бесформенный узел вагоны, разрушая их - подумала Наташа... Даже не осознавая, что когда-то читала об этом в балладе Кочеткова. Но сейчас это совершенно не важно. А что, собственно, было важно? Все это было настолько нелепо, что казалось какой-то тупой шуткой. Возможно, Вадим это написал кому-то, но нечаянно выронил и не заметил?! Но кому же предназначалось это беспощадное, но такое личное обращение?! Наташа боролась, как могла, с этим оцепенением, но у нее ничего не получалось... Почему-то очень захотелось спать. Так, нестерпимо, что даже сводило зубы от непонятной ломоты, охватившей все ее тело. Дрожа, опустилась на краешек кровати, закрыла глаза и стала стремительно уноситься куда-то в вихре сильного наркотического напора. Вдруг резко открыла глаза:
-Звонить! Звонить! И все станет ясно и понятно, и, исчезнет этот бред. Наташа хотела встать, чтобы подойти к телефону, но ноги ее совершенно не слушались. Подкашивались ноги... Пришлось опереться о стенку кровати и буквально доползти до телефона.
Судорожно, схватив, трубку вдруг вспомнила утренний разговор с мужем... Спросила его о ресторане, в который они должны были идти сегодня?! Вадим быстро перевел тему разговора, объясняя тем, что торопится на встречу с Владленом-боссом. Он не знает, как долго пробудет там, поэтому пока ничего, определенного, сказать не может. Да, да! Он не знает?! Уходя, пообещал позвонить заранее и, как ей показалось, отвел глаза... Ну, да! Конечно же, показалось... Сейчас позвонит ему, и все непременно прояснится, сообразно той логике, которую Наташа пыталась выстроить, но тщетно... Память, предательски стала выхватывать какие-то нелепые слова, жесты, мимику из их прошлой жизни, но это еще больше запутывало ее, и без того воспаленное, сознание. Звонить! Дрожащей рукой резко стала набирать номер его рабочего телефона, совсем забыв, что уже поздно и вряд ли кого-нибудь можно там застать. Трубку взял охранник и, узнав жену своего шефа, на просьбу пригласить Вадима, ответил с неподдельным удивлением:
-Но как?! Вы разве не знаете?! Он же сегодня в обед улетел во Францию?!
-Какая Франция?!
-Какой обед?!
Но эти вопросы просто промелькнули в голове, а задать их уже не могла - потеряла сознание.
Аэропорт Шарля де Голля
Вадим.
Самолет мягко и, как-то так вальяжно приземлился в аэропорту Шарля де Голля. Погода во Франции просто требовала от вас - все бросить и немедленно расслабиться, ринувшись к ней в объятия. Раствориться в легкомыслии, огромной волной, накатывающей на вас, лишь только ступаете на пропитанную вековой чувственностью, - землю Франции. Должны были... Да, нет, просто обязаны были бы исчезнуть все серьезные мысли. Но как оказалось, не у Вадима! Он не мог подняться с кресла. Пассажиры уже стремительно покидали самолет, оживленно чирикая. Изящный французский язык вперемешку с русским создавали, этакую атмосфЭру кинофестиваля, но опять-таки не у Вадима. Ну, не получалось никак изгнать из головы чугунные мысли, ужасающие его.
-Как он мог такое отмочить?! И ведь надо же было случиться, что пришли они в голову именно, когда он уже принял решение. Казалось... Но, сев в самолет, откинувшись в кресле, оставшись со своими мыслями наедине, ощутил, как накрыло волной воспоминаний. Раньше, видимо, просто не было свободного времени. Превратили полет в кошмар. Вадим только сейчас со всей очевидностью понял, что это время жил в нереальной жизни, будто даже не своей. Иначе, как он мог забыть о том, что у его Виктории - любимой дочери, начинаются выпускные экзамены?! Что же сотворил с Наташкой?! Женщиной, посвятившей всю свою жизнь ему, детям?! И непросто посвятила, как это бывает во многих семьях, но весело, жертвенно, творчески. Стремилась самые трудные моменты жизни превращать в маленькие праздники. Вадим силился представить, что она сейчас чувствует, если нашла записку?!
Дурацкую...
Жестокую...
Тупую...
Сочинил так трусливо и мелко... Правда, передумал ее оставлять, но, видимо, в лихорадочной спешке и волнении не заметил, как нечаянно выронил. И только сейчас хватился. Острая боль внезапно пронзила его. Мысль о страданиях жены была невыносима. Не в силах сносить больше муку, вскочил с кресла и бросился вон из самолета. Сердце учащенно забилось. Сперло дыхание. Все плыло перед глазами...
-Господи! Какая чушь! Почему?! Почему я об этом задумался только сейчас?! Не заметил, как машинально прошел таможенный досмотр и на него стремительно надвигается решительная, непоколебимая Майя:
-Вадим! Дорогой! Как замечательно, что, наконец, отважился! Вот увидишь, ты не пожалеешь, милый мой малыш! Но, он уже жалел. Этот 'малыш' вызвал легкий привкус раздражения. Майя почти с первой их встречи взяла привычку называть его 'малыш', и Вадим, к собственному удивлению, обнаружил, что автоматически отзывается на это обращение. Раньше не обратил бы на это внимания, но сегодня... Сегодня все сопротивлялось в душе. Протест зрел уже давно, но... Ох, уж-это но! Болело сердце и рвалось к Наташе, детям.
-Боже мой! Как поздно, как страшно! Что я сделал с самыми родными и близкими людьми, - думал Вадим, барахтаясь в объятиях Майи. На вопрос, что с ним, потому что был совершенно бледен, - ответил, что плохо спал накануне и сейчас просто необходимо как следует отоспаться. Нес всякую околесицу, не обращая внимания на реакцию. На самом деле во что бы то ни стало нужно остаться одному. Дать себе еще возможность подумать, составить план дальнейших действий... Майя, пока они ехали в отель, беспрестанно щебетала, о том, как все продумала и решила, где и как они станут отдыхать. Вот только пусть малыш отоспится, и на них просто обрушится тайфун... Да что там тайфун?! Цу-у-на-ми, нашпигованные всевозможными наслаждениями, из-за которых он, получается, так мелко, малодушно предал свою Наташку.
В отеле, быстро оформив необходимые документы,- прошли в номер. Вадим умоляющим взглядом и корявым подобием улыбки попросил разрешить поспать. Майя согласилась, но недоумение уже прочно поселилось на ее лице. Не совсем понимала, что происходит?! Безумно хотелось осыпать ласками и получить взамен его.
Ничего не понимающая девушка, дипломатично, насколько это было возможно при ее темпераменте, вышла из номера. Укоризненно помахав рукой, пожелав быстрее очухаться, чтобы, наконец, прижать к себе свою 'пусечку', которая сейчас помчится готовить много-много сюрпризов. Закрыв за Майей, дверь, Вадим дрожащей рукой лихорадочно зажег сигарету. Ситуация, в которую загнал себя наш герой, с каждой минутой становилась все более непоправимой. Он вышел на балкон-веранду практически, не обращая внимания на красоты центра Парижа, открывающиеся перед ним, плюхнулся в кресло-качалку и закрыл глаза... Вадим молил бога, чтобы записка не попалась Наташе, а остальное постарается как-то объяснить, но как?! Пытался анализировать, что же произошло?! Почему это стало возможным?! Что его не устраивало в Наташе?! Вопросы вихрем проносились в его голове, но он не мог ответить, ни на один...
-Попробуй все с самого начала восстановить в своей памяти, - говорил ему его внутренний голос. Вспомни, как всегда, злился на нее, если тебе что-то не удавалось с первого раза сделать, а Наташа - это же самое удавалось с легкостью и улыбкой. Ты считал, что она специально, таким образом, хотела подчеркнуть твою никчемность. Помнишь?! Как, всегда удивлялся ее фантазиям, но одновременно и завидовал?! Вот! Вот! Именно это определение больше всего и годилось сейчас тебе! Из ситуации, в которой у тебя опускались руки - она выходила непринужденно, играючи. У тебя не всегда хватало терпения, веры в собственные силы. А Наташка никогда не унывала, не огорчалась, если у нее что-то не получалось сразу.
Но, может, о только казалось?! Возможно, Наташа просто не грузила проблемами и все прятала за свою, надо признать, очаровательную улыбку?! Но именно это тебя в ней всегда раздражало. Сердился не на себя, а на нее, считая, что она подавляет в тебе глубокие, тихие залежи замыслов, на вынашивание которых себе отводил целую жизнь. Мешала их высиживать, как наседка своих цыплят, так долго, как хотелось!
Можешь себе вообразить, во что могла превратиться ваша жизнь, если бы все было подчинено твоим принципам?! А, точнее, их полному отсутствию. Вадим ощутил, как невыносимо заныло где-то в душе. Надо позвонить и сказать, что ее не касается эта записка, если уже нашла. Все объяснить. Правда, в голову не приходила ни одна мысль, что может сказать жене?! В полном душевном раздрае набирал номер домашнего телефона.
Рука, державшая трубку, взмокла от волнения, а по виску катилась капелька пота. После каждого сигнала, а их было уже достаточно много - наступала зловещая тишина. Трубку не брали. Вадим беспомощно откинулся на кровати, и от внутренних рыданий перехватило горло. Первый раз в жизни жалел не себя, а Наташу. Со всей беспощадностью - память высвечивала те злосчастные пять лет их совместной жизни. Ему тогда зарубили проект, над которым корпел почти три года, постоянно сомневаясь переделывая. В это время Наташа родила Вику. Но она ни на минуту не прекращала работать. В паузах между кормлениями, суетой по дому, набрасывая эскизы. Все, что всегда привлекало в их доме, грело - было сделано ее собственными руками.
До родов Наташа просто сгорала на своей работе! Дизайнерское агентство не поспевало за её идеями и замыслами, - сыпались из нее, как из рога изобилия. Коллектив готовился к показу на важной выставке. От результата показа зависела их дальнейшая судьба. Но твоя защита не была положительной. Проект назвали вялым. Без стержня вдохновения и порекомендовали еще немного поработать, а через годик защититься. Ну, и ты совсем закис и впал в такую депрессию. Руки и ноги покрылись экземой. Чувство вины и стыда перед Наташей выливались в странную форму - раздражение на ее же поддержку... Ты не мог помогать Наташе с Викой, при такой болезни, но ещё и свалился на неё тяжелым грузом своих придирок, нервозности. Вдобавок ко всему, не работал почти год, занимаясь лечением, не приносящим никаких положительных результатов. Знакомо ли вам ощущение полной безысходности, грусти и одиночества?! По ночам снятся кошмары... Наташа вынуждена была на время оставить работу, чтобы заняться тобой. Вадим вспомнил, как однажды она предложила приступить к лечению болезни необычным, как показалось тебе, методом. Суть заключалась в том, чтобы заново начать работу над проектом, без злобы на тех, кто тебе завидует. Опять-таки, как казалось тебе.
-Увлекаясь и не теряя ни одного дня, погружаться в изучение новых изысканий и достижений своих иностранных коллег, и не заметишь, как болезнь отпустит, - предлагала она. Но тебя это привело в такое неописуемое бешенство. Ты наговорил массу всяких обидных слов, назвав ее самодовольной и бессердечной дурой. Совершенно упустив, что эта самая "дура" сейчас содержит тебя, твою семью, делая работу по ночам. Наташа тогда ничего не сказала в ответ, а как-то сразу вся, сжавшись, ушла в свою комнату.
-Вадим! Я стану помогать тебе, если и ты будешь бороться за себя сам. Я тебя очень люблю и всегда стараюсь с пониманием относиться к твоим пессимистическим приступам, но они становятся слишком частыми. Мне нужны силы, чтобы воспитывать Вику и работать. Не забывай, пожалуйста, что я тоже училась, мечтала и строила планы. Помнишь, кто сказал: "Люди! Я люблю вас - будьте бдительны!" Это же говорю тебе и я. Либо завтра начинаешь с нуля работу и делаешь ее, невзирая на болезнь, я тебе помогаю. Либо я от тебя ухожу. Мне нужно душевное равновесие для воспитания нашей дочери. Потом добавила:
-Мне всегда казалось, что и тебе тоже это необходимо. Впервые за все время их знакомства и совместной жизни она говорила так жестко, но не зло. В голосе жены звучал сигнал тревоги. Вадим тогда почувствовал такой стыд, как будто его окатили ледяной водой... После разговора с Наташей он долго курил на балконе и уже знал, что завтра начнет все заново. Так уже было, когда-то в студенческие годы. Они учились в одном институте, только на разных факультетах, и Вадим был двумя курсами старше. Тебя же всегда приводило в растерянность, и даже немного оскорбляло, если что-то приходилось переделывать. Тем более, когда ему надоедала какая-нибудь работа. Вообще, природа наградила его талантами и способностями, но трудолюбия, видимо, пожалела. Однажды Наташа, когда у них еще только начинался роман, сочинила стихотворение и прилепила его на кульмане.
Ах, Вадька!
Капризный мальчик!
Красив, талантлив
ты как бог!
Но ты ленив,
а это значит,
Что вряд ли
будет с тебя толк.
Ты не лелей
в себе 'Нарцисса',
Пиши, работай
над собой!
И вот тогда -
поверь мне, Вадька!
Придет к тебе
успех большой!
Ах, Вадька!
Как успех обманчив!
Не уповай
ты на него.
Забудь его!
И день и ночь
Трудись, не унывая,
зайчик, и будем
счастливы с тобой.
Наташа уже успела заметить за ним эту слабость, по-другому ее просто не назовешь. Ты старался обвинять в своих неудачах, пусть даже самых маленьких, обстоятельства, других людей, жизнь, но только не себя. Подействовало! Надо отдать ей должное - всегда знала, на какую пружинку надавить, чтобы заработало. Вышло также и в этот раз, прямо скажем, пиковый период вашей жизни. Ты решил попробовать, не очень-то надеясь, но произошло чудо - обрел. Обрел уверенность, но был осадок, из-за того, что не сам пришел к этому. И ты сделал! Защитил!
Наташа ни, словом, ни жестом не напомнила об этом разговоре. Только подкидывала какие-то случайные статьи, зарисовки, выдержки. Ты-то знал, что она специально копалась, отыскивала их, чтобы помочь, зная все слабые места в проекте. Вадим не мог уже существовать без ее поддержки, но именно это и раздражало его. Нам же всегда не нравятся свидетели нашего неблаговидного прошлого, непривлекательных поступков, особенно те, кто приложил руку к нашему совершенствованию. Ты был противен сам себе и не верил в ее искренность. У Вадима, казалось, начинала спадать пелена с глаз, и как после грозы в разреженном воздухе, улучшается контрастность, так и его подсознание. Стало прояснять и выдавать на поверхность, все то, о чем он не задумывался раньше. Вадим вспомнил, как однажды Владлен, президент фирмы, куда его недавно устроил старый товарищ по институту, пригласил к себе домой - для беседы. Разговор был довольно долгим, но неожиданно интересным. Он и не думал, что шеф, оказывается, так пристально его изучал, прежде чем дать это интересное дело. Владлен предложил Вадиму возглавить один из отделов, на который возлагал особые надежды. Беседа подходила к концу, когда пришла Майя сестра босса.
Девушка заскочила буквально на минутку - передать супруге брата какой-то пакет. Владлен представил ее своему коллеге, попросив Майю подвезти его до института. Она доброжелательно согласилась, обласкав Вадима теплым взглядом. По дороге непринужденно болтали. Между ними возникло взаимное расположение... У Вадима было приподнятое настроение от назначения - это и в материальном выражении было для них с Наташкой наградой за годы их безденежного существования. Она это заслужила, - думалось ему - все это время была настоящим другом, вела себя не по-женски - мужественно. Наконец, можно делать хоть какой-то ремонт в квартире, тем более что с рождением Дениса ей пришлось оставить трудовую деятельность совсем - он часто болел и рос очень хрупким мальчиком. Наташа проделала гигантскую работу по организации всяких нагрузок, закалок и всевозможных ухищрений, чтобы Денис окреп и встал на ноги. Странно, но почему эти мысли никогда не приходили раньше - все принималось, как, само собой, разумеющееся: и то, что ты лелеял только себя, свои неудачи, а Наташа и тебя, и твоих детей!? А любил ли ее вообще?! И знакомо ли тебе, в принципе, это чувство?! Сначала мама - отец их оставил, когда Вадиму было семь лет - самозабвенно все отдавала сыну. Забывала, как и большинство родителей, что воспитывают не для себя свое дитятко, а для той жизни, в которую ему предстоит окунуться. Мужчина должен стать хорошим мужем, отцом ей, в конце концов, просто мужчиной, а женщина, собственно - хорошей женой, матерью. Но мать - это такой же продукт времени, своих родителей, да к тому, же брошенная мужем. Вадим вдруг посмотрел, как бы со стороны, на свою мать и ему стало невыносимо жалко ее. С тихим сожалением представил, что не всегда был с ней ласков, а иногда она даже вызывала в нем какое-то презрение.
После ухода отца в их доме поселилось нечто ущербно - унизительное. Мать согнулась внутренне, но казалось, что и внешне, хотя она была красивая. Иногда напоминала ему одну из этих мрачных, невыразительных женщин со скорбно-осуждающими лицами, недружелюбно встречающих при входе в храм. Вряд ли можно верить в кого бы то ни было с таким хмурым, а иногда даже злым лицом - мелькнул мысленный образ. Но только чуть-чуть напоминала, а на самом деле она всегда улыбалась, но вот в ней-то и таилось что-то жалкое.
-А, что ты, собственно, знаешь о матери?! - с болью подумал Вадим. И сам не помнишь уже, когда разговаривал, с пристрастием... Может, у нее, что-нибудь болит?! Мать всеми руками уцепилась за Наташу, увидев, а скорее, почувствовав своим женским чутьем, продолжение ее, материнских забот и пожертвований в пользу Вадима. Одним словом, передала его в руки Наташе, думая только о благополучии сына, а что он сможет дать невестке и семье, ее, скорее всего, не интересовало. Впрочем, часто так и бывает. Где те родители, которые выращивают свое чадо в надежде получить за его человеческие качества, благодарность от будущего мужа или жены?! Вадим резко поднялся с кровати и пошел в ванную комнату. Буквально сорвал с себя одежду и встал под холодный душ. С жадностью путника, нашедшего в раскаленной пустыне благословенный источник воды и припадающего к нему иссохшими губами, подставил свое лицо под резкий напор душа. Неистово пытался смыть с себя это наваждение, из которого, казалось, не было никакого выхода.
Когда он вышел из душа, часы показывали совсем неподходящее для его состояния время... В дверь постучали, и в то же мгновение в комнату влетела Майя. Сильным размашистым движением руки, срывая на ходу сумочку, бросилась к Вадиму на шею, свалив на пол, прильнула своими жадными губами. Вадим, насколько позволяло его душевное смятение, пытался изобразить ответный, жаркий поцелуй... Нет! Она не была ему противна в данный момент, даже наоборот... Но он теперь почти ясно понимал, что и она становится жертвой его вялого без всякой позиции, течения жизни. Майя была настроена решительно. Грациозно оседлала его, на миг застыла, как бы следя за реакцией... Затем, из-под полотенца, в которое он был замотан после душа, натренированным движением руки достала 'бананчик'... Как привыкла величать орган своего вожделения, причем у всех ее мужчин. Но Вадим этого не знал, да и зачем ему знать, пусть думает, что это только он вызывает в ней такую романтику аллегорий и отношений. Сейчас, когда он, вообще, уже ничего не понимал, это не имело никакого значения. Женщина немного им поиграла, стараясь смотреть Вадиму прямо в глаза, соблазняя его, и одновременно пытаясь понять, что же его так мучает?! Но, отмахнувшись от этих мыслей, как от назойливых мух, отдалась всецело завладевшей страсти. Почувствовав, что 'бананчик' увеличивается в размерах, Майя медленно стала вводить фрукт наслаждения в себя. Глядя прямо в глаза, медленно и методично насаживала себя на острие его плоти. То откидывалась назад, то вдруг надвигалась, гипнотизируя пристально - приглашающим взглядом. Вадим изверг в нее семя с чувством ошеломляющего освобождения. И тут же отодвинулся. Было тошно... Охватил ужас от пустоты жизни... Она обдувала его своим равнодушным, холодящим ветром... Не вышел, а вылетел на балкон и тупо смотрел, как танцуют листья на ветру. Чувства, разрывающие душу, Вадим в этот момент не мог проанализировать. Слова тут были бессильны. Хаос и безмерная душевная тоска терзали сердце. Вадим вызывал в памяти глаза Наташи, но они сверкали холодным блеском, как далекая, далекая звезда...
Искусство обольщения...
Я сошла с ума?!
Того не знаю.
И не желаю знать!
А, может, влюблена?!
Быть может,
Но мне на это
Как-то наплевать.
Ах, как сладко
Быть свободной.
Где-то гордой,
Где-то кроткой;
Неизменно непокорной
Пред тобой!
Ты не жди меня,
Люби-и-мый!
Видишь, прохожу
Все мимо, мимо.
И не стану я
Твоей судьбой.
Майе исполнилось 34 года. Еще в своем прыщавом периоде жизни раз и навсегда поняла, что не красавица и по этому поводу не испытывала никаких терзаний. Воспитывали их с братом, надо сказать, грамотно, выставляя всевозможные увлечения на первое место: книги, посещение концертов симфонической музыки, изучение языков, и спорт. Все это в разумных дозах, составило образ вполне гармонично развитой личности, и просто не оставалось времени зацикливаться на такой мелочи, как отсутствие кукольной мордочки. А если ко всему этому еще подсыпать немного разума и прирожденного чувства юмора... У-У-У-У-У! Красавицы, расступитесь! Идет Майя! Почти мужской ум соединялся в ней с женским своенравием. Знала, чего хочет, умела трудиться и добиваться поставленных целей. С головой у нее было все в порядке, но вот в личной жизни могло бы быть лучше. Оба мужа не хотели мириться с позицией женщины-лидера вдобавок ко всему, еще и умной. Со вторым мужем повезло больше. В отличие от первого, студенческого, после развода оставил некоторое количество деньжат. Слава, так звали второго мужа, был каким-никаким бизнесменом. Да и старший брат, относился с нежным обожанием. Впрочем, эти чувства у них в семье культивировались. Брат подталкивал ее создать что-нибудь эдакое, свое... В надежде на то, что, возможно, бизнес ее несколько отвлечет от озабоченности по созданию брака. Свои предложения он подкреплял значительной субсидией... Это стало совершенным поводом для молодой предприимчивой леди основать свой, пусть маленький, бизнес-туристическое агентство 'Майя'. Опыт работы с иностранцами из Франции в качестве гида-переводчика у нее уже имелся. Создание агентства подходило к своей завершающей фазе. Во всем помогал старший брат Владлен, имея хорошие связи в определенных кругах, да и, вообще, был довольно влиятельным человеком.
Майя находилась на подъеме, но вот только не хватало одного маленького нюансика, без которого, как показала жизнь, не чувствовала себя достаточно комфортно - мужчины...
Природа напоминала о себе чаще, чем хотелось бы. Ей стали сниться эротические сны, но она была брезглива. Ведь это только мужчина способен вожделеть женщину, которую не любит. Но женщина хочет мужчину лишь тогда, когда любит. Во всяком случае, так думала и ощущала Майя. Но печальный опыт прежних замужеств показал, что надо что-то менять во взглядах на этих 'ненавистных монстров', без которых она, впрочем, не мыслила жизни! Но и не совсем была согласна с высказыванием юмориста Жванецкого на эту тему: 'Настоящие мужики хотят, чтобы женщина на РАЗ - лежала! на ДВА - тихо'. Уяснив, что мужчин раздражает только одно - вдруг женщина думает иначе, научилась держать язык за зубами. Задавать вопросы и редко высказываться. Да и то о вещах бесспорных. Надо признать - неплохо владела искусством притворства. Да, да! Именно притворства. Майя умела слушать, но какая-то часть ее сознания все время беспристрастно оценивала слова говорящего, отсеивала шелуху, взвешивала и нередко отвергала, хотя он об этом даже не догадывался. Часто бывала, несогласна с тем, что говорил мужчина, но... Майя хорошо запоминала тысячи мелочей в поведении других женщин, к которым имела привычку приглядываться... Даже ее мама стала для нее отличным примером как располагать к себе людей. Умела быть невинной, игривой, наивной, покладистой девочкой - сплошное притворство. Могла, но Майе это не всегда нравилось. Не нра-ви-лось, да и все тут! Возможно, 'надо что-то в консерватории подправить', опираясь, опять же, на высказывание Жванецкого, горячо любимого их семьей. Попросту говоря, завести покладистого мужика... Не дурака, правда. Ну, например, который имеет смелые взгляды, а отстаивать их смелости не хватает... И такой не заставил себя долго ждать.
Однажды, заскочив на минутку к брату домой (что-то там передать его жене), уже в дверях столкнулась с мужчиной. Сразу бросилась в глаза его корректность, какая-то, как показалось, аккуратность... Разумеется, она не задумывалась, что это результат чьей-то заботы, вложенной в этого обольстителя. Правда, Вадим о себе совершенно так не думал и ни о чем таком не помышлял. Но как выяснилось, этого и не требовалось, а Майя-то на что?! Ко всему прочему, он был еще и обезображен утонченной красотой, которая, правда, не добавляет мужества, но надо признать, что и не убавляет. Короче... Майя за-па-ла! Их представили друг другу. Из разговора, между братом и Вадимом - так звали этого 'павиана' (так Майя его про себя окрестила, он об этом тоже не догадывался), сразу поняла, что у них намечается дело, выгодное для обоих, что и стало причиной их отменного настроения. И, надо же такому случиться! Ей, оказывается, уже просто необходимо убегать... Любезно согласилась подвезти Вадима на своей машине к фирме, где он работал. 'Жертва' обольщения', смущаясь и извиняясь, что-то там пролепетала о своей машине, которая все еще торчит в ремонте... Ох, уж эти наивные интеллигенты! Даже не догадываются порой, какие они подчас замечательные, гуттаперчевые 'лялечки' в руках таких умных женщин, как Майя. Вадим оказался приятным собеседником, а от улыбки на его щеках появлялись, ну, совершенно неприлично - очаровательные ямочки... Эти милые проказницы никак не давали ей сосредоточиться на дороге... Фирма брата находилась рядом, но Майя вдруг вспомнила, что должна срочно заехать домой за важными документами... Спросила воркующим голосом, придав глазам томное выражение покорной козочки, не возражает ли Вадим, а, точнее, не спешит ли? И получив положительный ответ, врезала по акселератору.
Э-Э-Эххх! Да и какой русский не любит быстрой езды!? А?! За разговором, Вадим понял, что Майя недавно открыла свое туристическое агентство, правда, маленькое, но свое, и не заметил, как они оказались возле ее дома. На предложение, выпить чашечку коФЭ - ответил не сразу. Но вдруг подумав, что Майя - сестра Владлена, решил, что было бы, наверное, неплохо закрепить их производственно-приятельские отношения небольшой дружбой с сестрой босса... Тем более, которые, кажется, начинают подавать серьезные надежды... Почувствовал, что далеко не противен ей, но сам, кроме возбуждения от предложения босса, ничего не испытывал, хотя что-то в манере смеяться, разговаривать привлекало его в своей спутнице. Войдя в прихожую, - погрузились в атмосфЭру бордово-бархатного интерьера, дополненную волшебным светом, исходящим от светильника в виде нежных розовых жемчужин. Властвовал: мягкий, обволакивающий оттенок, выгодно оттеняющий цвет лица, придающий ему матовость, ву-а-ли-ру-ю-щую морщинки, и, всякие там неровности! Впрочем, вряд ли Вадим понимал, что это такое и как много значит для женщин. Вообще, искусство освещения квартиры может сотворить чудо, сделав из дурнушки - богиню и наоборот... И Майя в этом преуспела... В уютном гнёздышке совсем не пользовались верхним освещением, хотя оно присутствовало в виде небольшой, стильной люстры. Всевозможные бра и светильнички - были здесь в фаворе и использовались грамотно, по назначению. Хозяйка гнездышка знала, куда следует посадить гостя, а где сесть самой, чтобы выигрышно выглядеть. Этот процесс был настолько для нее привычным, отработанным действием, что, уже не задумываясь, садилась спиной к окну или осветительному прибору, где бы то ни было. Усадив Вадима в уютное кресло в стиле модерн, упорхнула на кухню готовить кофе, предварительно спросив, какое гость предпочитает - капучино, или американо. Мужчина хотел было засопротивляться; дескать, не стоит беспокоиться, но тут же смирился и ответил, что полагается на ее вкус, и полностью отдался окружающей уютной атмосфЭре Майиной квартиры...
Не выразил ни малейшего удивления, когда на подносе с кофе увидел коньяк и лимоны, нарезанные и уложенные довольно кокетливо; в середине каждого ломтика, был насыпан сахар, а сверху - чуточку молотого черного кофе, а называлось это все - 'Николашками'. Так, говорят, царь Николай любил закусывать коньячок. Майя села напротив Вадима, накинув на себя игривый шарф из нежной ткани, а свет бра, висевшего рядом на стене, падающий на уровне нижней части ее лица, создавал образ волшебной феи. Вдобавок ко всему, ум и чувство юмора, присущее ей, действовали на него странным образом. Бедняга наверняка знал, но забыл, что самым искренним людям присуща поза. Надо признать, что Вадим был очень домашним человеком и эта ситуация, конечно, слегка смущала своей непривычностью. Имея счастливую внешность ловеласа, разорителя чужих семей, - Вадим был, напротив того, необыкновенно робкий человек, а вот Майю этот факт несказанно возбуждал. Она уже чувствовала его в своих лапках. Коньяк, заеденный 'Николашками', волшебный свет, музыка - американский джаз, нашептывала Натали Коул, дочь известного джазового монстра Нэт Кинг Коула - создавали нужное настроение. Повышение по службе, дающее значительную прибавку к жалованию, делало Вадима умным, сильным, уверенным в себе. Ему все больше нравилось, как вырастала его значимость в глазах Майи, при этом совершенно не замечал ее умения - "подбрасывать леща'. Делала ужасно заинтересованные глаза и просила хоть чуточку рассказать, чем он занимается. Ни ОН, ни ОНА - не вспоминали, что очень куда-то спешили... Домой Вадим в тот вечер пришел после полуночи. Состояние возбуждения и некоторого алкогольного опьянения, объяснил очень просто: предложение шефа, зарплата, ну, в общем, отметили... Правда, что-то гаденькое в душе показало свою ехидную мордочку... Он ведь собирался праздновать это важное для семьи событие с Наташей, но... Вышло как вышло...
Майя умело плела кружево их отношений, уловив натренированным чутьем, что задела черты в его характере, требующие доработки... Реставрации... Ну, что ж, пожалуйста... Понимала, что для Вадима его новое положение на работе много значит, и старалась сделать брата своим сообщником, тем более что это не составляло большого труда. Владлен уже давно присматривался к интеллигентному коллеге. Тот нравился своей покладистостью, но не лицемерием. Было видно, что у него всегда есть собственное мнение, но, тем не менее умеет до конца выслушивать собеседника. Если бывает не согласен, то может настоять на своем мнении, что не всегда удается Владлену в силу его взрывного характера. Поэтому все чаще стал доверять ему решение пикантных вопросов и, незаметно для обоих, это обстоятельство объединило их. Вадим все глубже проникал в святая святых планов и дел, а Владлен все больше нуждался в нем, и потому интрижка Вадима с Майей была на руку. О моральной стороне никто не хотел задумываться: ни он, ни сестра.
-В конце концов, Вадим сам должен знать, что хорошо, что плохо, - так думали они. Но человек устроен так, что может знать, что это плохо, но легко договориться с собственной совестью. Вот, что-то такое примерно и произошло. Самолюбию было приятно осознавать, что он становится для босса человеком, к которому тот обращается со своими заботами и внимательно выслушивает, если Вадим позволяет себе дать ему разумный совет. Не успел заметить, как все закрутилось вокруг него...
Вадим и Майя
Ему уже некогда было анализировать происходящее. Едва успевал придумывать оправдания своим поздним возвращениям, подводя к тому, что в связи с повышением по службе требуется дополнительное время, чтобы, как следует войти в курс дела. В определенной степени так и было, ну и, конечно, сюда входило его внимание, уделяемое Майе, правда, хотелось несколько больше... Порой ему начинало казаться, что ложь разрастается катастрофически, с каждым днем становясь все шире и глубже... Всякий раз собирался что-то предпринять. Неоднократно ловил себя на том, что перестает понимать, где правда, а где ложь. Без вранья уже было не обойтись... Вадим никогда не оставался на всю ночь, и с этим она уже не могла мириться. Майя не спрашивала о семье, а он сам ничего не рассказывал. Будучи умной женщиной, чувствовала, что между ним и его супругой есть нечто, с чем не так просто будет справиться... Вадим робко попытался прекратить их интимные отношения, объясниться с Майей...
-Они ведь друзья? Да, конечно же, друзья! Но вряд ли ее это устраивает. Она должна знать, - думалось ему... Не может не знать, что он не хочет постоянно лгать, выкручиваться, - так думал он в этот вечер, идя с работы решительно настроившись на прощальный банкет. Умом понимая, что цепи, которыми пыталась опутать, начинают рассыпаться, - Майя превзошла себя. Показала искусство обольщения, отрешающее человека от самого себя, превращая все здравые мысли в плоть и кровь. Оно делает его больше, чем есть на самом деле. Перестает быть самим собой... ОН уже не личность, а орудие для достижения чужого 'я'. Обычно Вадим проводил с ней всего несколько часов вечером после работы, но эта ночь закружила в таком вихре, смешивая в себе и страсть, и отчаяние... ОНА застыла. Глаза были широко открыты. ОН двигался в ней сильно, медленно. Ее веки дрогнули и закрылись, шея выгнулась, дыхание участилось и стало прерывистым... Из груди вырывался нежный, обессиленный стон... Вадим немного подождал и снова сделал резкое движение... Всеми фибрами почувствовав пульсацию оргазма - его толчки стали сильнее и глубже. Майя вскрикнула... Вадим отодвинулся. Холод и безразличие нахлынуло на него. Испытывал омерзение и отвращение к себе. Резко встал, посмотрел ей в глаза:
-Мы не можем больше встречаться. Я чувствую, что не могу обманывать ни себя, ни тебя, а уж тем более свою семью. Майя привстала на кровати и попыталась обнять его за колени:
-Ты даже не представляешь, какая нас ждет жизнь, мой малыш! И то, что сейчас происходит - это просто ло-о-о-мка перед переходом в новую, не-при-выч-ну-ю еще для тебя жизнь... Я не стану торопить, но сделаю так, что ты меня никогда не забудешь. Майя сардонически улыбнулась, идя в ванну. Он вышел из квартиры и побрел по улице, ничего не видя.
ОН презирал себя, ненавидел ее...
ОН оставался нигде...
Ушел от Майи и не может возвращаться к Наташе... Не имеет права принимать ее заботу, как, само собой, разумеющуюся. Зашел в какой-то сквер и сел на скамейку. Почувствовал, как рядом что-то зашевелилось - там лежала собака, но он ее спугнул. Псина отползла дальше, опасливо оглядываясь, но, почувствовав в нем собрата, по несчастью, расслаблено и равнодушно опустила голову на лапы и погрузилась в отдых от своей нелегкой собачьей жизни. У обольстительницы на этот счет было другое мнение. Она решила его на время увезти, чтобы оказаться наедине и полностью растворить в себе и своих замыслах. Но как это сделать? Что бы такое придумать? И, вот тут-то ей на помощь пришел брат, сам того не предполагая.
Уходить из жизни надо красиво... Комфортно, что ли...
Старость - это когда беспокоят не плохие сны, а плохая действительность.
Фаина Раневская.
С самого детства атмосфера в семье Владлена и Майи - напоминала деревенскую идиллию. Дом был пронизан ароматом виноградных ростков, запахом книг... Являла собой, усадебную жизнь... Не хватало только свирелей и пастушков с миленькими пастушками. Правда, эти ассоциации для него стали очевидными только по прошествии лет. По мере накопления им интеллектуального и жизненного багажа, а он был довольно весомый. Сколько себя помнит, у них в доме на разнообразных полочках, подставочках, в вазончиках, кувшинчиках - росли, расцветали и только зарождались всякие росточки, завязи... Все то, что имело отношение к винограду. А уж о балконах - их целых три, нечего говорить... Там все цвело буйным цветом. Родители были энологами, но и экспертами - дегустаторами. Всемирно учёные старички, как их любовно называли друзья. У отца, Германа Антоновича, была о-оч-ень колоритная внешность. Высокий, с гордо посаженной головой мужчина. Только у больших людей может сочетаться простота и в то же время несказанная значительность. Такие лица - у старых мудрых крестьян, живущих далеко от города. Во время разговора в нем никогда не было напряжения, лишь простота и внутренняя мощная сила. Мать же, напротив: была очень маленькая, хрупкая и всегда непременно в шляпке. Анастасия Георгиевна, так звали маму Владлена и Майи, очень внимательно слушала своего мужа и смотрела с нескрываемым обожанием. Надо сказать, была бо-оль-шим дипломатом. У нее всегда получалось сглаживать конфликты и добиваться положительных результатов, вопреки всему.
Родители тесно сотрудничали с виноделами: из Франции, Италии, Германии, Японии, а уж о Грузии, Краснодарском крае и говорить не приходиться - там был их второй дом. Работали все время, и даже ночами. Что-то постоянно прививали, обрезали - проводили всевозможные опыты... В процессе своего творчества, трогательно и по-детски запальчиво, спорили. Владлен и Майя до сих вспоминают, как к ним в дом часто приезжали коллеги родителей: из Франции, Германии, да и сами подолгу жили в департаменте реки Луары, где сосредоточены лучшие дегустационные залы. Эта местность имеет большую историю выращивания винограда и производства вина. Однажды их с сестрой родители взяли с собой, и там жили почти полгода. С тех пор Владлен никогда не забывал этих прекрасных мест. Правда, он уже тогда не мог понять, чем же мы хуже?! Почему у нас такая грязная, неблагоустроенная страна?! Вспоминал не один раз, как всех тогда поразила Майя. Ей было всего пять лет. Родители повезли их в Диснейленд, перед самым отъездом из Франции. Когда отец сказал, что надо поторопиться, а то можем опоздать на самолет, Майя огорченно воскликнула:
-Что?! Мы уже уезжаем домой? Ой, опять эти грязные собаки! И это-то в Питере?! А что говорить о провинции?!
Но родители были патриотами и даже не мыслили о том, чтобы когда-нибудь уехать из СССР навсегда, хотя к ним поступали интересные, для их профессии, предложения. Отец любил тогда повторять, искренне веруя в праведность своих слов:
-Справедливо только одно; можно и надо надеяться, что нет другой, более прекрасной земли. В этом слове и мудрость, и радость. В этой стране покой, отчаяние, гроза, вечер и холодный свет молодого месяца. В ней даже страдание имеет свою привлекательность. И вопреки всему - это, безусловно, волнующе прекрасная страна. Как только вот найти к ней путь? Как научиться её понимать и принимать такой, какой её нам предлагают люди, далекие от понятия Родина? Нотки горечи и смирения, пока еще только нотки - все более явственно проскальзывали в беседах, которые чаще и чаще стали происходить между ними... Будто он чувствовал, что может не успеть, сказать самое важное сыну. Герман Антонович очень любил детей и верил в их успехи.
-Всю жизнь хотел творить в своей стране. Я не родился попугаем, чтобы петь с чужого голоса, тут отец перехватил устремленный взгляд сына. Его потемневших от любопытства и удивления глаз. Указывая пальцем, продолжил... Ты должен помнить, что каждый имеет право искать свою тропинку в этих джунглях, запомни! Но, когда случилась перестройка, и джинна пресловутой демократии выпустили из бутылки, не научив, как надо разумно пользоваться предоставленной свободой, люди средней интеллигентной прослойки потеряли точку опоры на переломе эпох.
Началась дичайшая, по своей сути, борьба с виноградниками, их варварски вырубали - нашли виновников массового алкоголизма. Герман Антонович положил немало сил, чтобы не допустить этого акта человеческого невежества, но все было тщетно... Его покинули силы и вера в то, что Россия когда-нибудь станет мудрее. Отец тогда погрузился в глубокую задумчивость. Как-то особенно в этот период, видимо, почувствовал приближение старости. Но так как он понимал её, то не заметил сейчас никаких предпосылок к тому, чтобы спокойно готовиться к своей новой, весьма достойной роли. Старость должна быть не только почтенной, но и комфортабельной. Он всё больше начинал ценить покой, а значит, удобства. Удобным должно быть кресло, дом, занимаемая должность, страна, в которой живешь. Прошлое, настоящее, будущее. Из прошлого кое с чем надо расстаться. Хорошее, что есть в настоящем - беречь, а о будущем - позаботиться, опираясь на явные достижения прошлого. Перед ним вдруг с полной очевидностью предстала картина того, как жили раньше... Прибалтика, которую они с матерью просто обожали, - отличалась от нас и культурой быта, и чистоплотностью. И вместо того чтобы наладить сносную жизнь на их примере, для чего следовало, конечно же, строго спрашивать с тех, чьё равнодушие, чванство и злоупотребление властью подрывают и без того сломленную веру людей хоть в мало-мальски приемлемое человеческое существование. Вместо того чтобы взять пример с братьев наших и умыться как следует, навести порядок в своём доме, покрыли их гонором и ничем не обоснованной амбициозностью, считая, что раз всех спасли во время войны, то имеем право ходить с неподтёртыми носами сами...
Мы, русские, идём в свою судьбу
Как парусник в огонь небес уходит.
Мы умирать умеем, но не жить.
Спасённый нами мир -
Нас ненавидит.
Его планы, связанные с будущим, были не столько честолюбивыми, сколько рассудительными. Единственный сын - ему отведено главное место в этих планах. В том, что Герман Антонович видел в нём опору своей старости, которая из почтенной должна когда-нибудь превратиться в немощную, не было ничего общего с эгоизмом.
- Ни разу в жизни серьёзно не болел. Почему же за этот год так озабочен и печален?! - с горечью думал об отце Владлен. Из целого ряда фактов возможен только один вывод, и невесёлый для человека, увидевшего, как бесповоротно отдаляется тот идеал страны, на которую он молился.
Все эти выводы, а также гибель виноградников, разрыв с республиками, в которых у них жила масса друзей - все это подкосило его здоровье; случилось два инфаркта - ушли друг за другом. Мать прожила без своего кумира всего год - съела тоска. Владлен на всю жизнь запомнил разговор с отцом незадолго до его смерти. Он тогда днями и ночами корпел вместе со своими единомышленниками над нужным для народа прибором, получая за это копеечки. Хотя это изобретение получило горячую поддержку их иностранных коллег. Чувство неудовлетворённости уже начинало глодать талантливого и предприимчивого Владлена. Хотелось поделиться своими мыслями с отцом, но опасался его несогласия с отъездом в другую страну. Владлен уже не хотел мириться с действительностью. Но вдруг отец, который всегда призывал их любить и поддерживать свою Родину, перед самой смертью разразился монологом, наполненным страстью, неподдельной горечью! Его слова буквально всколыхнули в душе сына все чувства, копившиеся, но не находившие выхода. Отец говорил горячо, долго и надломлено, торопясь выразить словами все, о чём диктовало подсознание. Просил сына обещать, что внуки будут жить в другой стране, которая не имеет такого неуважения к собственным людям, как Россия. Отец поражал аргументами. Говорил тихо, анализируя, и как бы заново для себя открывая прописные истины. Владлену никогда и в голову не приходило, что ещё что-то, кроме виноградников, замечал отец. Нет, он любил свою страну! Но она ему не отвечала взаимностью! И, нет печальнее истории в природе, чем правда о России, и её народе, да простит меня Шекспир.
Не приветствуют у нас талантливых, полезных для процветания страны людей. Не приветствуют! А почему?! Хорошо, если ты, будучи интеллигентным образованным человеком, сумел, то ли чудом, то ли ещё каким способом, попасть в струю нашей рыночной экономики. Ну, например, твоё изобретение нашло применение и в этой сумбурной жизни. Тогда, глядишь, ты можешь стать мелким, а то и крупным предпринимателем. И уж, вообще, сумасшедшее везение ждёт тех, кто волею его Величества случая оказался причастным к природным богатствам. Помните?
-"Что ежели, сестрица, при красоте такой и петь ты мастерица, ведь ты у нас была б царь-птица?" Но не всякое лыко в строку. Ну а, в противном случае у мусорного ящика можно встретить бывшего изобретателя и конструктора двигателя для подводной лодки. Эхо перестройки... Когда-то они читали лекции по этому вопросу за рубежом и удивляли оригинальностью мышления ТЕХ учёных, но в России решили этот завод закрыть и... А люди?! Одного видели у того самого мусорного ящика, а другие - кто где... Завари-и-или кашу, а расхлёбывать?! Кому?! Им?! Как собаке - здрасте' нужно. Жизнь, отдых и обучение отпрысков - эти 'новые русские' видят только там, где уже сосредоточено основное население, растаскивающих, и уже растащивших несметные богатства наши с вами, но и бесхозные одновременно. Как же? 'Слугам', стоящим у кормила, которых мы сами себе выбираем, осваивать эти богатства для нашего с вами процветания-недосуг. Винтика не хватает. Это ведь надо отвлекаться от создания собственного благополучия. Их, 'наших слуг', выбирают на четыре года, и за этот коротенький промежуток времени надо так много успеть; запастись тылами для собственного отхода, устроить своих детей... (но не наших же.)
Помочь родственникам, приХватизировать все оставшиеся предприятия: жёнам, любовницам по оскорбительно низким ценам. Опять же для нас оскорбительным, а ИМ ничего. Бедные! Да их следует пожалеть. Всего четыре года, а сколько дел! А там, смотришь, уже на пятки наступают следующие 'слуги', и можно только мечтать, чтобы они оказались безродными да бездетными... Да-а-а! Этот чёрный юмор стал основой нашей жизни. Он преследует нас всюду, где видим достойную человека жизнь, но не у НАС. И стыдно, и больно, когда интересуются иностранные друзья, искренне не понимая, почему у нас так грязно?! Япония! Маленькая Япония! Да у них там никому и в голову не придёт плюнуть в доме или там, где играют дети. А дети! Как марципаны - весёлые, живые цветнички, радующие глаза и сердце... Трудно устоять перед аргументами этого мудрого человека, который умирал со страшной правдой, увиденной им,и пустотой, а ведь как же он красиво жил! Где та Страна, где счастливы дети и старики?! Кто-то сказал, что родиться и жить в России, значит, искупить грехи всех прошлых жизней, - отец говорил, а у самого ощущалось, что перехватывает горло, от подступающих слёз. Ну, не потешно ли?! Турция, Китай стали у нас законодателями моды?! Сами - то процветают за счёт торговли опять-таки с нами. Возводят новые города, аэропорты буквально на глазах, а мы хиреем и хиреем себе на здоровье. Наши женщины - самые красивые в мире!
Их превратила любимая Родина во вьючных буйволов, сделав мужей неспособными содержать семью, а уж тем более тех, кому стукнул полтинник! Но, правда, благодаря этому печальному факту: матери сумели дать еду и образование своим детям, а так, же поддержать мужа, потеряв при этом их уважение к себе. Стра-а-шная цена. Самое ужасное - это то, что наши люди с интеллектом, соответствующим образованием, имеющие, что сказать - ушли глубоко в тень. Да, что там в тень?! В небытие! А вылезли, как дождевые черви, все те, кто не гнушался никакими средствами для достижения материальных высот, грея свои ручонки. Ты ведь понимаешь, сын, - о ком я и о чём?! Нам с вами только остаётся быть сторонними наблюдателями, видя, как идеологически, без всяких атомных бомб; разрушают, деморализуют великий русский народ, то есть нас с вами! Без сучка, без задоринки разделали под орех. Ну а разве это не так?! Одно телевидение, чего стоит! Его, как наркотик, подсунули, чтоб отвлечь от разных там размышлений и инакомыслия, полностью очистив от симфонической музыки и культуры - не дай бог, очнёмся. Да что же это за страна такая?! Не было так грустно, если бы не было так смешно, когда отдельные лица, не имеющие для этого, ну, ни малейшего основания, кроме наличия денег - одному только богу известно, как заработанными. Насаждают нам свою низменную культуру.
Ну, в самом деле! Вчерашние, сопливые мальчишки, ещё недавно наводившие ужас во дворах на мирных людей, старушек и бездомных собак, кем заплёваны все подъезды, а размером обуви помечены стены наших домов. Причём заметьте, чем выше на стене след, тем ниже интеллект новоиспеченных бизнесменов. Ме-е-лкие душонки. Так вот эти, отдалённо знакомые с мало-мальским образованием новоявленные 'господа' владельцы сети автостоянок, ночных клубов, казино, всевозможных 'очагов культуры' - без зазрения всякой совести оттяпывают у наших детей и стариков те небольшие сантиметры озеленённых уголков для игр и отдыха, которые ещё остались. Но, а как же?! Аппетит приходит во время еды. Например, на стоянки машины уже не вмещаются, а деньги нужны всё больше и больше - на газоны! На газоны, господа! Это они 'господа'. Ату! Ату их! - это в смысле нас с вами. Не правда ли, до боли знакомая картина?! Всевозможные: ПарЫжи, ВЭнЭции, ВЭрсали, ну прямо Нью-Васюки на помойках... Не-е-т, не ошибается ваш покорный слуга в правописании! Именно такими оборотами подчёркивал горечь, исходящую из самой глубины души, этот благородный человек. Это была почти предсмертная исповедь, но разве так должен был умирать: красивый, большой человек, украшающий собой Родину...
-И вот в этих вертепах безвкусия, безнравственности и пошлости, беснуется основная масса населения, воспитывающая своих отпрысков в том же стиле. Как тут не вспомнить Верещагина: 'За Державу обидно! Господа!' Неужели не противно управлять населением, которое вы же и растоптали, лишили последнего их богатства - достоинства. Унизили родителей в глазах детей, оставив без работы, культуры?! Население, которому минуло пятьдесят лет, полностью вычеркнуто из списков живых. Но ведь им же ещё продолжать воспитывать будущее поколение?! Так, кого же они могут воспитать?! И что самое отвратительное; строить казино, супермаркеты как ТАМ, у НИХ, - научились, а вот пример, как надо заботиться о детях, нашем будущем капитале, - взять и не подумали.
Торговые комплексы растут как грибы по всей стране, один величавее другого. Очаги разврата-казино - сверкают вызывающе на фоне серых бедненьких школ, детских садиков. Поотобрали детские клубы, а вместо них поставили игровые автоматы, обогащающие этих выродков и уничтожающие наших подростков. По телевидению показывали, как где-то в приморском городе праздновали международный день детей. На площади, по распоряжению мэра, которого вскоре посадили - кормили детишек бесплатным мороженым. А в это время а-ме-ри-кан-ски-е моряки, зашедшие в город с дружеским визитом, - развлекали детей в обшарпанном детском доме. Так вот они взволнованно рассказывали о том, что принесли с собой краски, чтобы расписать ободранные подпорные стены возле детского дома, но, к сожалению, им помешал дождь. У них, оказывается, это принято - посещать детские дома и помогать чистить то, что загадили МЫ. Когда показали окрестности этого, мягко говоря, детского 'дворца', то цинизм с бесплатным мороженым - стал ещё очевиднее. Самые грязные, необорудованные, безрадостные учреждения в нашей стране - у детей. Какие личности могут выйти из таковых?! Только такие же безрадостные. И стремление у них будет одно: вырваться из этой жизни, страны, заработать любыми средствами, продаться... Туда... Особенно нашим девочкам, отдаться, но не созидать на благо Родины, оттолкнувшей их.Родина, правда, сама скорбит по этому поводу. Но вот 'слуги', выбранные, нами же с вами, управляющие нашей Отчизной, вряд ли беспокоят себя подобными размышлениями. Их-то отпрыски, вон, во всевозможных элитных учреждениях, которые, если, конечно, они не за бугром: зияют нелепыми, вызывающими оазисами среди той же помойки, какую являет сейчас собой наша Родина. А нам от жилетки рукава.
Как ни крути, ни верти - нет, и не может быть государства там, где унижены дети и старики. Ну, и зачем, скажите, пожалуйста, жить в этой стране, творить на благо её народа?! Когда есть другие, где все нравственные принципы уже работают многие лета?! Вот так думают ОНИ. Туда-то и направляют свои лыжи новоявленные 'господа'! Благо деньжат, аки лыка, понадрали с этой многострадальной России. Руки бы поотрезАть за расхищение России, но я уже стар... Да уж, думаю, у нас, если начать руки отрезать, - так тут до черта инвалидов будет. Себе дороже, - с горечью говорил отец. Помнишь, как у Жванецкого: 'Наделал?! Не стой сам во всем этом - оставь Их и уйди'. Вот и уезжают, оставляя нас во всем этом. Обещай мне сын, что мои внуки будут жить в стране, которая не поворачивается спиной к народу. Справедливости ради скажем, что Владлен сумел сделать себя преуспевающим человеком, благодаря своему интеллекту и творческому потенциалу. Создал своё изобретение применимым в нынешних условиях, но опять-таки ЕГО, этот прибор, оценили ТАМ, у НИХ, где и так до черта всего, а НАМ не в коня корм. К слову - выстоял. Не согнулся, но и не украл, что весьма важно для того, чтобы его не ставить на одну линейку с этими, которые только кулаками, да вороватыми ручонками. Ещё более обидно, что наши талантливые люди, но не 'бойцы', правда, - покидают нас с вами и радуют своими успехами ТЕХ, кто и так живёт как человек. Кому нужен Шемякин труд?! Устают, талант дарить ЕМ, кто по нему равнодушием топчется. Вот для таких людей, наверное, слова Омара Хайяма звучат как сигналы к действию: 'Чем, на общее счастье, силы терять, лучше счастье кому-нибудь ближнему дать'. Вот так приблизительно думая, Владлен и решил действовать.
Владлен, Майя, Вадим
Уже давно все было подготовлено для подписания контракта с французскими компаньонами. Оставалось только подготовить надёжного человека, которому можно было бы доверить их филиал во Франции. Это должен быть глубоко порядочный человек и, в то же время свой в доску. Вадим сразу привлёк внимание, когда пришёл к ним работать. По облику очень мягкий, деликатный, но это только с виду, подумал Владлен, однажды став свидетелем его диалога с самым несговорчивым заказчиком. Результат был положительным и в пользу обеих сторон. С тех пор все сложные переговоры стали передавать только ему в руки. И, вообще, голова Вадима была просто компьютер, начиненный преимущественно дельными мыслями. Однажды Владлен вскользь упомянул при сестре о своих проблемах в связи с кандидатурой исполнительного директора филиала. Майя моментально сообразила, какая удача ей идёт прямо в руки. Как бы между прочим, сказала, что, почему ни послать Вадима, тем более что и ей надо ехать туда по своим туристическим делам. Ведь будет нужен переводчик и, вообще, она очень хорошо ориентируется во Франции. Владлен некоторое время находился в замешательстве, но потом был поражён дельной мыслью, высказанной Майей.
-Ну, конечно же, Вадим! Ну, конечно же, вместе с Майей! Обработка Вадима началась двусторонней атакой; Владлен на работе, Майя-дома. К предложению своего шефа ехать во Францию в должности исполнительного директора филиала, Вадим отнёсся, как и следовало ожидать в этой ситуации - с удивлением. Только недавно ему предложили руководить отделом здесь...
- А язык?! А менталитет?! Но у Владлена был уже заготовлен ответ.
-Майя!
Майя!
Майя!
Поможет!
Переведёт!
Поддержит!
А! Ну вот сейчас встало на свои места. Теперь Вадиму ясно, чем было продиктовано вчерашнее поведение любовницы. Она вдруг начала мечтать вслух, как у них все замечательно складывается... Правда, не совсем было понятно, что и где складывается, но ему быстренько поцелуем закрыли рот. Вырвавшись на время из плена, все-таки робко спросил, что она имеет в виду?! Майя вдруг стала непривычно серьёзной и решительной:
-Вадим! Так продолжаться больше не может. Я думаю, что и сам это понимаешь. Нам очень хорошо вместе. Да, у тебя есть дети, но мы им будем помогать. В конце концов, не ты первый, не ты последний. Мы должны быть вместе, тем более что сама судьба венчает, а удача просто просится в руки. У Вадима сильно зашумело в голове. Встряхнув, чтобы избавиться от навязчивого шума, попытался закурить, но поломал единственную сигарету... С досадой пошёл на кухню. Хотел ли, вообще, чего-нибудь изменить в их отношениях?! Голову уже назойливо сверлила одна-единственная мысль:
-Откажешься, потеряешь все... А что собственно все?! Вдруг так подленько, вылезла из своего убежища поговорка о том, что бесплатный сыр бывает только в мы-ше-лов-ке. Он вдруг представил, как скажет об этом Наташе!? Почему Наташе, а не Майе ответит отказом?! Но теперь, после разговора с шефом, не понимал, что именно этого, видимо, и не сможет сделать. Почувствовал, что совершенно не хочет ни о чём думать, а просто идти и идти долго, долго - в никуда. Майя разрешила подумать, а завтра решат, как им жить дальше и где. Особенно слово где, она подчеркнула многозначительной интонацией. Вадим машинально поцеловал Майю и быстро вышел. Не стала его задерживать, так как понимала, что ему есть над чем подумать. Надо сказать, что эта черта - не давить и не прессинговать, - не ставила её на один уровень со стервами, добивающимися своего любыми мыслимыми и немыслимыми средствами.
Знала, что если он не согласится с предложением - она больше не скажет ни слова, но и встречаться с ним не будет. Майя себя уважала. Будучи от природы неплохим психологом, не сомневалась в положительном результате. 'Результат' пришёл на следующий день вечером и попросил, чтобы помогла сообщить об этом жене, но Майя отказалась, ласково поцеловав 'положительный результат'. Сказала, что этот вопрос он должен решать только сам, и была совершенно права. Вадим ничего не мог придумать достойного для объяснения, а Владлен просил срочно выезжать во Францию. Он должен был поторопить с подготовкой офиса, проверить документацию и немного пощупать своих французских коллег, чтобы понять степень их компетентности. Босс был уверен, что в этом-то и должен преуспеть Вадим, отличающийся от всех, своей осведомлённостью, помноженной на въедливость. Он не будет играть в бирюльки. Майя вылетает первой, чтобы подготовить все необходимое для начала их деятельности. У Вадима не хватило духа объясниться дома, он решил, что объяснится, вернувшись из командировки, когда уже привыкнет к мысли, что они с Наташей расстаются. Решил записку, приготовленную для неё, не оставлять. Уехал в командировку, малодушно и чудовищно обманув, ожидавшую жену - мать его детей. Так же себя, Майю и Владлена, но об этом он ещё не догадывался...
![[]](/img/s/sheremetewa_s/ksyu-89/oblozhka.jpg)
![[]](/img/s/sheremetewa_s/ksyu-89/nebonaparizhem.jpg)
![[]](/img/s/sheremetewa_s/ksyu-89/iskusstvo-obolshheniya-600x313.jpg)
![[]](/img/s/sheremetewa_s/ksyu-89/komfortnajastarostx.jpg)
![[]](/img/s/sheremetewa_s/ksyu-89/klubochek-moy-600x591.jpg)