Их звон ядовитого ярко-оранжевого цвета - разрывал голову на части... Сознание то включалось на мгновение, то снова неслось по замысловатым коридорам раздражающе - ярких лабиринтов, не позволяя хаотичностью своих движений включиться в жизнь...
-Мама! Мамочка! - взывала Вика и тормошила Наташу, взволнованно дергая ее за плечи и трепетно гладя по волосам, Мама! Что с тобой?! Мамочка,ответь мне!
Наташа открыла глаза и сквозь пелену все еще воспаленного сознания увидела беспокойный взгляд дочери. Некоторое мгновение она пыталась что-то понять, но это удавалось с трудом... Подняла руку почти ее не ощущая, и положила на голову Вики.
-Девочка, моя родная! - едва прошептала Наташа и опять закрыла глаза. Под напором бесконечной материнской любви, чувства долга - сознание стало медленно возвращаться, и вместе с ним приходило постижение чудовищной реальности. Наташа открыла глаза и протянула руки навстречу, до боли любимой белокурой головке. Дочик, мой дорогой! - не беспокойся, пожалуйста, все хорошо! Попробовала привстать с кровати, но закружилась голова и буквально упала в объятия своей девочки. Только сейчас она заметила, что в комнате есть еще кто-то... У окна стояла Лариса, мать Лены - одноклассницы Вики, с которой они вместе готовились к экзаменам.
-Мамочка, что случилось?! Знаешь, сколько ты уже спишь?! Мы с тетей Ларисой все утро звонили, но никто не брал трубку. Хорошо, что у меня с собой оказался ключ от квартиры. Обычно я всегда забываю! От волнения дрожал и срывался голос. Будила, будила, но ты даже не пошевелилась. Мамочка, я так испугалась и позвонила тете Ларисе. Она послушала дыхание и сказала, что вы с папой, видимо, вчера поздно возвратились из ресторана и теперь тебе надо дать поспать. Вика говорила быстро, возбужденно, как будто боялась, что-то может произойти и она не успеет все сказать. Уже восемь часов - совсем вечер, и мы собрались вызывать скорую помощь!
-Успокойся, моя милая! Наташа ласково прижала к себе дочь. Развернувшись к Ларисе, поблагодарила, попросив прощения за беспокойство. Лариса, со свойственной горячностью, стала убеждать Наташу, что делала это с огромной радостью, но вот только сильно переволновалась. Видя, как та бледна, спросила, не нуждается ли Наташа в помощи сейчас?
-Мамочка, а где же папа?! Сегодня же суббота?! - ничего не понимая, взволнованно спросила Вика, перебивая Ларису. От вопроса дочери Наташа вздрогнула, словно через нее пропустили электрический заряд, но адскими усилиями выдавила из себя улыбку и сказала, что он вчера срочно уехал в командировку... Что-то там случилось на работе...
Говорила, но совершенно не понимала, как вести себя дальше... Сковывало еще и присутствие Ларисы. Ей надо было прежде понять что-то самой... Ситуация требовала забыть о себе, успокоить дочь и не делать постороннего человека, каким все-таки была мама Лены, свидетелем того, о чем еще сама не осмеливалась даже думать. Лариса, будто это почувствовала и заторопилась домой, оправдываясь, что скоро должен прийти сын из университета, а дома нет ужина. Просила не церемониться и звонить, если потребуется помощь. Ощутила, что находится в полном смятении, да и кто бы на ее месте чувствовал себя иначе, пребывая в такой ситуации?!
Наташа понимала, надо хоть что-нибудь объяснить, тем более что Лариса была в курсе их вояжа в ресторан. Но не могла подобрать ни одного подходящего слова. Понимая, что обстановка становится все более запутанной, Наташа, собрала волю в кулак, сказала, улыбаясь как можно беспечнее:
-Представляешь, Лариса, я уже была при полном параде и примеряла свои новые туфли на шпильках, как зазвонил телефон. Я рванулась в прихожую и со всего размаха растянулась на полу, зацепившись за ковер. При разговоре с Вадимом почти не почувствовала, что у меня с ногой не все в порядке, но после разговора не смогла сделать и шага, наверное, потянула связки.
Вадим сказал, что забежит домой на одну минутку, чтобы взять кое-какие вещи, так как его отправляют в командировку. Как ты думаешь куда?! Наташа, как могла, изображала беспечную улыбку, пытаясь обшутить сложившееся положение. Представляешь, во Францию! Какой-то там контракт заключить требуется.
Наташу вдруг пронзило... А - а, как же вещи?! Ну, да...а! Ведь он же уехал без вещей?! Или?! От этого 'Или' - перехватило дыхание и, едва сдерживаясь, продолжала свое повествование, удивляясь чудовищному вранью. Когда Вадим пришел, нога уже опухла. Он помог улечься в постель и приложил лед. Потом принес огромный букет. Поздравил и обещал, что когда вернется, мы всей семьей пойдем куда-нибудь отпраздновать это событие. Проводив его - выпила снотворное, чтобы уснуть, не ощущая боли.Наташа, выпалила все это на одном дыхании, теряя последние силы. Она взяла руку дочери и прижалась к ней так сильно, словно искала в ней спасение.
Лариса искренне выразила свое сочувствие, еще раз попрощалась, но в голосе ее уже чувствовалось сомнение... Уходя, быстрым взглядом окинула спальню и мельком взглянула в зал... Цветов нигде не увидела.
-Ну, не на кухне же?! - подумалось... После ухода Ларисы силы Наташу оставили совсем. Но все-таки встала с кровати, хотя Вика не разрешала. Сказала, что ей надо в туалет. Опираясь на свою хрупкую девочку, вышла из спальни. Ноги, по сравнению с вчерашним вечером, немного слушались, но вот тело пронизывала невероятная усталость. В ушах все еще звонили оранжевые колокола...
Слабым голосом попросила дочь поставить чайник, сама по стеночке прошла в ванную комнату. Упершись о раковину, Наташа взглянула на себя в зеркало. Оттуда на нее смотрели глаза раненого животного, когда - то сильного. Шальная пуля разрушила эту гармонию мира. Еле смогла подавить в себе рыдание. Открыв на всю мощь кран с водой - села на край ванны, зажав рот полотенцем. Неизвестно, сколько так просидела, но только привел ее в себя стук в дверь и голос дочери:
-Мамочка! У тебя все в порядке?! Я жду. Чай уже готов. Это буквально выбросило из оцепенения... Нет! Этого нельзя допустить! Вика не должна была сейчас ничего видеть, понимать - у нее экзамены, выпускной бал, а потом поступление в университет. Я должна уберечь ее психику. А Денис?! Наташа даже застонала вслух от напора обстоятельств, не дававших ни малейшего права на все страдания, которые испытывала. Умывшись ледяной водой, промокнула лицо полотенцем - вышла из ванны.
-Ну, где там чаек?! Кажется, я действительно проспала целую жизнь, - сказала, придавая голосу как можно больше радостной беспечности. Вика с беспокойством смотрела на маму и не узнавала. Юное сердце еще не научилось формулировать свои ощущения в полной мере, но чувствовать, пусть отдаленно, - уже умело. Смышленая девочка и, надо сказать, не по годам. Ее сердце никак не понимало, почему мама, которая раньше бывала в хорошем расположении духа, шутила и даже слегка подтрунивала, не обижая, - вдруг сейчас какая - то робкая и немного испуганная?!
-Может все-таки сильно болит нога, но не признается, чтобы мы не волновались? - думала девочка. Наташа спросила дочь, как они позанимались с Леной, но Вика лишь легко отмахнулась, дескать, ты же, знаешь, я ответственная дочь, а вот как ты?! Обнявшись, они долго просидели за столом перед остывающими чашками с чаем - две хрупкие женщины. Одна, уже испробовала горький вкус полыни, и другая - только вступала в жизнь. И что ее ждет? Либо выстоит, а, может, затеряется, растворится и тихо потухнет, не успев заявить о себе во полный голос. И все это сейчас зависит и от того, как поведет себя Наташа в создавшейся обстановке, щадя не оформленные чувства своей юной дочери. Но как же это трудно, когда тебе хочется закричать во весь голос на целый мир:
-Ну, почему же вы так уничтожаете нас, женщин, уходя так грубо, безжалостно?! Как же воспитывать детей с таким унижением в сердце?! Но этот вопль остался внутри, раздирая душу невероятной обидой, а вслух она только воскликнула, мягко отстраняясь от дочери:
-Ой, дочик! Мы же не пошли к портнихе. Она боится, что может не успеть сшить выпускное платье! - с виноватыми интонациями в голосе досадовала Наташа.
-Ну, и ничего страшного! Сходим завтра и извинимся, - ответила Вика. На кухне, где они сидели, и, вообще, по всей квартире - висела непонятная тишина, такая непривычная для этого дома.
Словно здесь боялись вспугнуть что-то... Мать никак не могла еще понять, как начать жить по иным правилам, которые ее сердце отказывалось понимать и принимать?! Дочь боялась сделать больно маме своими вопросами, но один она все-таки решилась задать:
-Мама, а папа взял мобильник?! Ему можно позвонить?! - и, слегка задумавшись, высказала мысль. Счастливый! В Диснейленде побывает! У Наташи замерло все внутри. Сделала вид, что уронила салфетку и попыталась поднять, но Вика опередила.
-Думаю, вряд ли его телефон там будет принимать, а вот когда позвонит нам и сообщит свой номер... Наташа не договорила, раздался звонок. Она побледнела и вся напряглась так сильно, что это не могло укрыться от глаз дочери. Вика побежала к телефону, вскрикнув:
-А вот и папа! Алло! Ой, бабушка, приветик, а я думала это папа. А разве он тебе не звонил перед отъездом!? Ну, значит, не успевал... Представляешь, они с мамой собрались сходить в ресторан, отпраздновать свою годовщину, вместо этого его срочно отправили в командировку! Вика выдержала торжественную паузу, желая поразить Анну Васильевну-мать Вадима, сенсационной новостью. Ей понравилось, как мама рассказывала об этом тете Ларисе. И куда, ты думаешь?! - добивала она и без того удивленную бабушку. Во Фран - ци - ю! После такого сообщения Анна Васильевна, наверное, села, если до этого стояла.
Она попросила пригласить к телефону маму и Вика, уже передавая трубку, успела выпалить на ходу, что мама еще и ногу сломала. Одному богу только известно, какое выражение лица после этих сообщений было у бабушки. Наташа не успела остановить дочь, чтобы та не волновала свекровь, но Вику буквально понесло от смешанных чувств. С одной стороны, радость за папу, что он побывает в Диснейленде, с другой, переживания за маму.
-Здравствуйте, Анна Васильевна! Вика вас совсем запугала. Я просто немного потянула связки, но уже все хорошо. Наташа никак не могла подобрать интонацию разговора со свекровью. Поймала себя на мысли, что уже не доверяет Анне Васильевне, и подозревает, что мать в курсе дел Вадима. Возможно, она неправа, тем более что у него не наблюдалось такой близости с матерью, которая могла бы перерасти в личные откровения. Наташа не хотела бы обидеть свекровь подозрением. Да, она беззаветно любит сына, но надо быть справедливой и признать, что и к Наташе относится очень хорошо. Анна Васильевна не имеет высшего образования, но наделена природным тактом и умом, только очень ранима и совсем не уверена в себе. Наташу преследовало всегда такое ощущение, что свекровь имеет какую-то тайну... Не отпускающую... Изглодавшую ее...
Мало рассказывала о себе, и ходила со слегка опущенной головой. Наташа замечала, что Вадима иногда это раздражало, и просила никогда при детях не говорить о своей маме в непочтительной форме, если хочет, чтобы они учились уважать ее. Было неприятно видеть недовольный взгляд Вадима в сторону матери, зная, как она любит его. Наташа продолжала свой разговор со свекровью уже без предвзятости. Анна Васильевна неподдельно была взволнована тем, что у них сорвалась вечеринка, даже уговорила внука остаться, чтобы не мешать родителям. Нет! Денис любил бабушку, но ему хотелось успеть переделать кучу всяких дел, прежде чем уедет в спортивный лагерь, а у бабушки это невозможно, да и нет компьютера. Попросила, чтобы Анна Васильевна отправила завтра Дениса домой, так как ему собираться в лагерь, но бабушка наотрез отказалась, считая, что невестке необходимо как следует подлечить ногу и желательно целый день полежать, а не суетиться с детьми. Не стала возражать, чувствуя, как нужны сейчас силы, чтобы учиться жить заново. Да! Да! Именно сызнова! Теперь точно понимала, что прежняя Наташа исчезла в неизвестности. Поговорив немного с сыном как можно ласковее пожелала им с бабушкой спокойной ночи и положила трубку. Вика уже навела в кухне порядок, и ласково обняв свою маму за шею, - пристально посмотрела в ее красивые серые глаза. Не по-детски вздохнув, предложила маме помощь, чтобы она могла принять душ и лечь в постель.
Наташа, совершенно обессиленная, опустошенная, безропотно, как маленький ребенок, поддалась дочери. Пообещала, что уж завтра - то они точно закажут платье. Выпила снотворное, чтобы уснуть наверняка и из боязни, остаться наедине со своим отчаянием. Когда уже окутывала пелена беспокойного сна, тревожно зазвонил телефон. Где-то далеко, видимо Вика его забрала, чтобы не беспокоить маму. Скорее почувствовала, а не услышала, что это Вадим... Сознание слабо восставало против сна, но он беспощадно напирал и не позволял услышать разговор. Наташа почувствовала боль в сердце - это была боязнь за дочь, которая сейчас, наверное, уже успела услышать от отца страшное для ее понимания. Изо всех сил напрягла слух, и до нее долетели обрывки фраз из разговора Вики с папой. Девочка взволнованно рассказывала о маминой ноге:
-Опухоль, правда, спала, но если ты не приложил лед, было бы хуже. Не обижайся, пожалуйста, но я не стану будить, потому что мама выпила снотворное? Голоса отступили далеко-далеко и постепенно растворились в ночном пространстве, наполняя его щемящим, пронзительным одиночеством...
Нет! Тебя я
больше не люблю.
И, если встречу,
не узнаю...
Но вдруг во сне
так сильно закричу
От ужаса холодного,
тебя теряя!
А утром на измученном
бессонницей-лице
Нет даже капельки
циничного намека,
Что ночью я была
расплавлена в свинце;
Унижена, распята,
непоправимо одинока.
Не все ль равно
чья тут вина...
Что мы с тобой
вот так расстались.
Возможно, там ты
не один, а я - одна.
Счастливее мы,
разве, стали?!
Пытаюсь, как могу,
сдержать себя.
Быть независимой
и даже гордой.
Тебя совсем
не замечать,
Казаться упоительно
свободной.
Но лишь пытаюсь,
поняла я,
В зеркало
взглянув случайно...
Все опустело
без тебя...
Глаза печальными,
любимый, стали.
Что еще чувствовала Наташа? Никак не получалось сформулировать это состояние, оказавшееся сильнее снотворного и тяжелее сна... Это чувство увеличивалось в размерах и, разрастаясь, заполняло собой всю внутри. Теперь она уже совершенно ясно понимала, что это У - НИ - ЖЕ - НИ - Е. Да, да! Именно! Ее унизил близкий, самый родной и любимый человек, не захотев ничего объяснить. Цинично пригласил в ресторан, заранее зная, что уезжает... Внутри все сопротивлялось и просило не торопиться... Думать и, вероятно все-таки надеяться и попытаться понять.
Но как!?
И что?!
Где взять силы?!
Как усмирить боль?!
Наташа лежала тихо, прислушиваясь к движениям дочери в комнате. Вот она легла. Полоска света из-под двери исчезла, и теперь она погрузилась в полную темноту. Лицо стянула от напряжения и пролитых слез. Все туловище стонало и болело. Ощущала горе не только душой, но и организмом в целом. Воспоминания усиливали боль в груди, Наташа попыталась их отогнать, но не получилось. Мысли возвращались вновь и вновь... Острые и быстрые, как молния, и совсем неожиданно начала плакать. Горько... Навзрыд... Ей не хотелось, чтобы Вика услышала и пришла. Зарылась лицом в подушку, пока не прекратились ужасающие приступы горя.
Постепенно успокоилась. Наташа откинула одеяло и села на край кровати, крепко стискивая в руке носовой платок. Сидела и смотрела в темноту, вслушиваясь в ночные звуки. Где-то в машине громко играла музыка, невзирая на поздний час, но это было уже нормой. Страшно и странно! У них жизнь разрушается, а везде - продолжается. В этот момент она ненавидела весь мир за его бесчувствие. Пыталась молиться. Встала на колени у кровати, но слова не шли на язык. Попробовала медитировать, но сознание ей не подчинялось... Наташа невидящим взглядом окинула комнату. Снова охватил страх и отчаяние. Подошла к окну... Небо было ясное и звездное. Там, откуда они нам светят - невероятная гармония! Такой вселенский покой и порядок, что все кажется незыблемым и вечным, и на этом фоне еще острее чувствуется незащищенность и ранимость наших душ...
![[]](/img/s/sheremetewa_s/maks-56/klubochek-moy-600x591.jpg)