Конец октября. Дождь. Воскресенье. Шесть часов вечера. Завтра на работу. Так не хочется. Вообще ничего не хочется. Ира монотонно раскачивалась на стуле и отрешенно наблюдала за листопадом. Ветер противно завывал по-зимнему, залетал в приоткрытое окно, но ни сил, ни желания встать и закрыть окно не было. Как там у Чехова, 'в такую погоду хорошо повеситься...'? Вот-вот.
Резкий порыв ветра прибил к мокрому стеклу лист клена, и капли дождя глухо застучали по нему. 'Распятие листа', - усмехнулась Ира, первый раз за день испытав какую-то эмоцию. Она заставила себя подняться закрыть окно и выглянула на улицу. Сыро. Серо. Очередь людей под зонтиками в ожидании маршрутки казалась толстым питоном, лежащим вдоль дороги. Ира захлопнула окно и побрела на кухню съесть что-нибудь вкусненького, развеять тоску-маяту.
Она открыла дверцу шкафчика, выискивая, чего бы съесть, и плаксиво хныкнула: 'Блин! Ну почему я такая несчастная?' - 'А с чего это ты несчастная?' - запротестовал внутренний голос: - 'Тебе тридцать шесть лет. У тебя есть сын. Вот эта двушка (спасибо Кириллу, все-таки смогли цивилизованно развестись). Работа с нормальной зарплатой (хотя зарплаты много не бывает). Даже пара любовников имеется. Опять же Маруська - неунывающая подружка. 'Да-а-а, все так и есть' - согласилась она: - 'Только список для счастья коротковатый получается. Господи, ну почему на душе так пусто? Почему такая апатия и вообще нет сил? Надо, наверное, поесть. Или выпить чаю. Или просто выпить'.
Она открыла следующую дверцу кухонного шкафчика, где хранилось спиртное, и ухмыльнулась. Вот она, Ирочка, твоя жизнь, как на ладони: водка, куантро - остатки от Ильи, мимолетного бойфренда (красивый и экономный мальчик: водочку ликером подсластил - и дама пьяненькая, и мир ромашками расцвел). Вино - от Андрея (вот ему надо отдать должное - этакий энофил и гурман в одном лице; вино всегда супер-пуперское, а к вину что-нибудь изысканное, 'не для всех', например оливы (не путать с ширпотребными оливками!), сыр с трюфелями, шоколадные конфеты ручной работы). Текила и кальвадос - от Александра (здесь все конкретненько: узнал, что надо, и ничего лишнего, никакой отсебятины).
Она в раздумье смотрела на напитки (выпить или нет?), а потом решительно достала бутылку водки. Однажды знакомый художник Слава, знатный ценитель и любитель спиртного, сказал ей: 'Если, дева моя, хочешь выбыть из бытия либо хочешь глубоко погрузиться в свой бездонный внутренний мир, выпей сразу, то есть одномоментно, полстакана непременно сорокаградусного напитка, предпочтительнее, конечно, деточка, водочки'.
Для погружения во внутренний мир следовали дополнительные инструкции по пропорциональному употреблению напитка, но Ира забыла их. Она достала из холодильника дольку лимона и на секунду задумалась о выборе емкости для водки. Художник Слава приучил ее не только к последовательности, но и к эстетике употребления алкоголя: каждому настроению - свой напиток; каждому напитку - свой сосуд.
Ну, с настроением и напитком Ира определилась, теперь следовало определиться с сосудом. За неимением рекомендованного граненого стакана Ира выбрала бокал для вина. Она наполнила его на треть теплой водкой, понюхала и сморщилась от резкого запаха, бросила в бокал три кубика льда, бережно побултыхала их, выдохнула, зажмурилась и, собиравшись с силами, выпила водку залпом, закусив долькой лимона.
Процесс пошел... Приятное тепло скакало по телу веселым мячиком, подсекало ноги, расслабляло руки и размягчало оставшиеся части тела. О, художник Слава, спасибо тебе! Напряжение ушло. Водка на голодный желудок - вещь!
Стук дождя звучал лирической увертюрой к осеннему вечеру. Ира уткнулась лбом в оконное стекло и сквозь капли дождя наблюдала, как подъехала маршрутка и 'питон' начал медленно вползать в нее, складывая зонтики. Она представила, как каждый человек из этой длинной очереди спешит домой, чтобы вдохнуть его родное тепло, надеть любимые тапочки, сесть за стол с близкими и забыть эту промозглую слякоть и вместе с ней - толпу безразличных людей, составной частью которой он только что был сам. 'А я уже дома!' - сказала себе Ира и пьяненько, довольно улыбнулась.
Кленовый лист медленно сползал по стеклу и был похож на руку, взывающую к помощи. Еще минута - и он присоединится к куче спрессованных дождем собратьев. Ире показалось, что он молит ее о спасении. Она быстро распахнула окно и задохнулась от порыва холодного ветра, который влетел в кухню и наполнил ее влажной свежестью осенней улицы. Ира сделала глубокий вдох и почувствовала, как тело ее, бывшее до того бесплотным в батарейном тепле квартиры, обрело контуры и силу.
Бережно, чтобы случайно не порвать, она сняла мокрый лист, промокнула его с обеих сторон бумажными полотенцами и, заботливо разложив на салфетке, оставила высыхать. На душе стало хорошо, как будто она сделала доброе дело.
Внезапно она почувствовала тошноту и присела на стул. Правильно говорил Кирилл, бывший муж: 'Ира, водка - не твой напиток!' А ведь как хорошо было!
Часы показывали 19:15. Кирилл должен привезти Сашку до 21:00. Сашка - их семилетний сын от десятилетнего брака. Развелись они два года назад. Как-то все постепенно шло к этому: командировки Кирилла (как оказалось, иногда придуманные) привели к тому, что у каждого сложилась своя жизнь. Вот и вся история вкратце. Расставались с переживаниями, но, что называется, 'интеллигентно', заботясь об интересах и чувствах сына и стараясь сохранять уважение друг к другу.
'Так, нужно привести себя в порядок', - подумала Ира. Женская вредность и ревность заговорили в ней: вот пусть бывший муж увидит и пожалеет, какую красоту он потерял! Она надела джинсы и футболку со специальными длинными рукавами, которые якобы непроизвольно соскальзывали с плеча. С третьей попытки псевдонебрежно закрутила волосы в хвост со 'случайно' выпавшими прядями. Навела 'натуральную' красоту, незаметную для мужского взгляда. Придирчиво осмотрела себя в зеркало, задрала футболку, повернулась боком и осталась довольна результатом: 'Ну во всяком случае, не сильно хуже, чем была двенадцать лет назад!'
Стоя перед зеркалом, она посмотрела себе в глаза. Не на лицо, как обычно смотрят в зеркало, а в глаза, как смотрят в глаза другому человеку, пытаясь понять и узнать его. Она приблизила лицо к зеркалу и внимательно вгляделась в свои глаза, пытаясь найти в них какой-то ответ. Глаза были странными: родными и незнакомыми одновременно.
Раздался звук сверчка - на мобильный пришло СМС от Александра: 'Привет! Я соскучился. Давай встретимся в четверг в 20:00?' Да, этот парень любит порядок: всё и всегда должно быть четко спланировано и организовано.
Действие водки заканчивалось, и Ира решила заварить чай. Пришло еще одно СМС - теперь от Андрея: 'Привет, дорогая! Я соскучился! Встретимся во вторник? Тебе удобно?'
'Боже, как скучно! У вас, ребята, видать, воскресный семейный ужин закончился! Теперь планируете расписание на следующую неделю?' Ира налила в большую кружку чаю и засомневалась, пить ли его на ночь с сахаром. На СМС она не ответила. Стало противно. От себя самой тоже было противно.
Дождь стих и мягко барабанил по подоконнику. 'Сейчас, должно быть, хорошо за городом, - подумала она. - Дождь стучит по крыше, выбивает дробь, кто-то это слышит, но меня не ждет... Стихи, что ли, начать писать?!'
Звонок в дверь. И предательски радостный всполох сердца: Кирилл с Сашей приехали! Она уже заждалась их! Ира открыла дверь и сын влетел в нее:
- Мам, привет! - он крепко обхватил Иру на несколько секунд вокруг талии и тут же отпрянул: - Мам, смотри, что мне папа с Ритой подарили! Мой любимый робот! Я его уже почти собрал! Мам, вот смотри, иди сюда! - и потянул ее за рукав футболки в комнату, так что правое плечо Иры действительно непроизвольно оголилось.
- Зайдешь? - успела спросить она Кирилла. Он переступил порог, закрыл за собой дверь и остался стоять на месте.
- Саша, подожди! Сейчас ты мне все покажешь. Дай мне с папой поговорить.
Сашка нехотя отложил 'Лего' и начал раздеваться.
- Чай, кофе, жвачка? Фантики от жвачки? - спросила Ира, пытаясь за улыбкой скрыть внезапно появившееся волнение и слыша в мозгу перевод своих слов: 'Дура, что ты несешь, ничего умнее не придумала?'
- Цитата неполная. Ты забыла 'потанцуем', - улыбнулся Кирилл.
- Нет, почему? Я помню, просто танцевать не хочу, поэтому не предлагаю, - улыбнувшись, ответила Ира, понимая, что два полушария ее мозга вошли в противофазу.
- Как ты? - спросил Кирилл.
- Нормально!
- Тебе, Сашке чего-нибудь нужно?
'Конечно, нужно! Нам ты нужен! Мне семья наша нужна! Я хочу танцевать с тобой, поить тебя чаем, кофе, вместе жевать жвачку и рассматривать фантики от нее! Дурак ты чурбанистый! Спрашивает он меня, что мне нужно...' - кричало все в Ире.
- Нет, спасибо. У нас все нормально. Ты как? - ответило ее разумное полушарие.
- У меня тоже все нормально.
- Ну, раз у всех у нас все нормально, то и славно, трам-пам-пам, - вмешалось неразумное.
- Ты хорошо выглядишь!
'Господи, а ты-то какой красивый! Всегда такой или тоже для меня старался?' - пронеслось у нее в голове, но она разумно ответила:
- Спасибо. Ты тоже.
- Пап, ну давай, иди! Я маме хочу робота показать! Мам, иди сюда, я тебе покажу, какого я робота собрал! - крикнул Саша из комнаты.
- Сейчас, Саша! - ответила она сыну и обратилась к Кириллу: - Ты Сашу кормил?
- Да, мы только что из итальянского ресторана. Сашка съел спагетти.
- Ну понятно! Что он еще мог съесть, - сказала Ира, зная любовь сына к макаронам.
Она с улыбкой посмотрела Кириллу в глаза и замерла, увидев его взгляд. Они прожили вместе десять лет, и этот взгляд она хорошо знала. Сердце остановилось, стукнуло от радостной догадки, а потом с новой силой ударило в груди и понесло жар по телу. Повисла пауза. Пространство между ними намагничивалось.
- Па-а-а-ап! - ворвался Сашка, держа в руках робота. - У него рука отвалилась, я не могу приделать! Ой! - удивленно воскликнул он, вправив роботу руку. - Вделалась! - И, обрадованный, убежал.
Момент прошел, пауза стала неловкой, и Ира сказала:
- Ну что, пока?
- Да, пока! - ответил Кирилл и позвал сына: - Саша, я ухожу! Иди я тебя поцелую!
- Пока, пап, - Сашка подбежал, быстро обнял наклонившегося Кирилла, чмокнул его куда придется и побежал обратно в комнату собирать робота.
- Ну что, до следующих выходных? - спросил он Иру.
- Да. Пока! - ответила она.
- Пока! - сказал Кирилл.
- Пока! - повторила Ира.
Кирилл не уходил, и снова возникла пауза. Ира подняла глаза на него и поняла, что он чувствует то же самое.
- Ну, я пошел? - неуверенно спросил Кирилл, а потом несмело прикоснулся к ее руке и внезапно по-мальчишески стеснительно и неуклюже клюнул-поцеловал Иру в щеку.
- Ага, пока-пока! - ответила она торопливо, боясь взглянуть на него и делая вид, что ничего особенного не произошло. От волнения щеки предательски раскраснелись, ладошки вспотели, а сердце прыгало в груди, как сумасшедшее. 'Господи, как на первом свидании! Только бы он не заметил!' - пронеслось в голове.
Кирилл взялся за дверную ручку, но не уходил. В воздухе повисло напряжение.
- Ир, я... - голос сорвался, и он откашлялся.
- Ну, мам, пап, скоро вы уже попрощаетесь?! - нетерпеливо крикнул из комнаты Саша, вернув их в реальность.
- Да, Саша, я сейчас приду! - ответила ему Ира, глядя на Кирилла.
Он еще раз откашлялся и, избегая ее взгляда, тихо произнес:
- Я... Я скучаю по вам.
- Мы тоже, - так же тихо ответила она.
Прибежал Сашка и заканючил:
- Ну ма-а-а-ма-а, ты же обеща-а-а-ла! - он взял Иру за руку и потянул в комнату.
- Ну все, я пошел, - почему-то шепотом сказал Кирилл.
- Да, - еле слышно ответила Ира.
Она захлопнула за Кириллом дверь, прислонилась к ней спиной и с закрытыми глазами слушала, как постепенно замирают удары сердца, переходя на привычно-спокойный и ровный часовой ход: тик-так, тук-тук.
- Ну мама, ну пойдем же! - возмущался Саша.
- Да подожди ты, Саша! Сейчас! Иди к себе! - внезапно разозлилась она.
Ира подошла к окну. Во дворе стояла его машина с включенными фарами. Значит, Рита ждет в машине. Из подъезда вышел Кирилл. Обернется или нет? Обернулся! А потом сел в машину, и машина, показав Ире красный свет задних фар, влилась в общий поток, унося ее бывшего мужа из их с Сашкой жизни до следующих выходных. Ира прижалась лбом к окну и заплакала. Капли дождя стекали по стеклу. Ветер срывал с деревьев листья и уносил их далеко.
- Мам, мама! - звал ее Саша. - Все, я собрал робота, иди смотри!
Ира промокнула слезы и пошла к сыну. Надо изобразить интерес и радость. Сын ведь не поймет, что ей этот робот по барабану. Лучше бы он собрал домик для Барби, ей-богу!
Ира восхитилась роботом и похвалила Сашу. Потом она искупала его и уложила спать, прочитав сказку, спев колыбельную и полежав с ним пятнадцать минут, - такова была их вечерняя традиция.
Она прошла на кухню выпить воды. Боже, как нестерпимо тоскливо! Ира села на стул, уперлась локтями в коленки и вложила лицо в ладони. Слезы словно ждали своего часа: закапали нечастой капелью. Дверь детской открылась, и раздался быстрый топот Сашиных ножек - шлеп-шлеп-шлеп к маминой пустой кровати. Короткая пауза - и снова шлеп-шлеп-шлеп до середины комнаты. И отчаянный крик:
- Мам, ты где?!!
- Я на кухне, Саша!
Через секунду сын уже прижался к Ире.
- Что ты, Сашенька, не спишь?
- Мне страшный сон приснился, мам. Про космических роботов. Они хотели наш дом сломать! Мам, а почему ты плачешь?
- А я, Сашенька, больше не буду!
- Мам, а почему ты плакала?
- Не знаю, просто грустно было.
- А почему грустно?
- Ну, может быть, потому, что, кроме тебя, мой сыночек, меня больше никто не любит.
Саша задумался на секунду, потом отстранился от нее и, недоверчиво глядя на Иру, спросил:
- Мама, а ты у всех спросила?
- Что, Сашуль, спросила?
- Ну что, кроме меня, тебя больше никто не любит?
- Нет, сыночек, не у всех.
Саша обрадовался и облегченно вздохнул, точно нашел правильное решение:
- Мам, ну ты вот завтра спроси всех, ладно? Вот увидишь, тебя все любят! Ты такая хорошая! - горячо заверил он Иру.
- Конечно, дорогой! - она прижала голову сына к груди, поцеловала в макушку, сладко пахнущую шампунем и детством, и впервые за выходные улыбнулась: а ведь и правда, не у всех спросила!
- Иди спать! - сказала Ира, и сын убежал, довольный тем, как он все ловко придумал, и мама перестала плакать.
Ира умылась и тоже легла. Сон не шел. Она встала, вспомнив о чем-то важном, взяла с полки томик стихов Беллы Ахмадулиной, прошла на кухню и включила свет. Лист, лежавший на салфетке, высох. Если положить его между страниц книги, он будет служить напоминанием о сегодняшнем дне. Так делали сентиментальные барышни в ХIX веке. Ира вложила лист в книгу и закрыла ее. Однако любопытство заставило ее открыть книгу вновь и посмотреть, на какое стихотворение попал лист.
Дождь в лицо и ключицы,
и над мачтами гром.
Ты со мной приключился,
словно шторм с кораблем.
То ли будет, другое...
Я и знать не хочу -
разобьюсь ли о горе,
или в счастье влечу.
Мне и страшно, и весело,
как тому кораблю...
Не жалею, что встретила.
Не боюсь, что люблю.
Все правильно: уж если и засушивать лист в книге на память, то или в томике стихов, или в женском романе. Она посмотрела на часы: 23:45. Темнота. Ветер продолжал завывать. Листья опадали, словно обязались покинуть к утру все деревья. 'А я спасла один! - довольно подумала Ира и поежилась: - Бр-р, холодище!' Она забралась под одеяло, свернулась калачиком и согрелась. Уже в полудреме вспомнила, что завтра должна сделать что-то приятное, должна у кого-то что-то спросить и заснула в детском предвкушении счастья.
Ей снилось, как ранним солнечным утром она идет по залитой солнцем аллее, слышит негромкую мелодию и начинает танцевать. Осенний листопад осыпает ее теплым дождем и ложится к ногам шуршащим ковром.
Ира и Саша спят. В двухкомнатной квартире, словно в двух залах кинотеатра, витают их сны: в одном счастливая девушка, согретая солнцем и осыпанная листопадом, продолжает кружиться в медленном танце, в другом - космические роботы спасают планету от разрушения и одерживают победу над злом.
А за окном завывает ветер, снимая с деревьев последние листья.
Потом выпадет и растает снег, распустятся и снова опадут листья. В природе, как и в жизни человека, все идет своим чередом.