Тот год в силу непростых семейных обстоятельств я провёл у тётки в маленьком приморском городке. Её муж держал летнее кафе на пляже, и хотя не слишком обрадовался моему появлению, тем не менее не обижал. Зато в школе мне пришлось туго, особенно в первые месяцы учебы, и при всякой удобной возможности я сбегал в кафе дяди.
В первой половине сентября там ещё было полно народу, но по мере того, как вода остывала, а солнечные дни сменялись пасмурными, пляж пустел и в кафе становилось непривычно тихо и малолюдно. После недели непрерывных дождей посетители и вовсе испарились, и тётка говорила, что кафе пора закрывать до следующего года. Но дядя отмахивался, уверяя говорливую ее и молчащего меня, что солнечные дни еще будут, что стоит немного подождать. Он словно ждал чего-то, чтобы завершить сезон не жалко, с крысиной торопливостью, а достойно, с тою уверенной в себе и ободряющей правильностью, с которой он делал всё. И дождался.
В начале октября из морских глубин поднялся ясный и почти по-летнему тёплый день. Море из серого снова стало лазурным, веселые солнечные лучи позолотили песок. Кажется, это был выходной: смутно помню, что я не пошёл в школу на законных основаниях. И от того, что с утра засияло солнце, что никуда не нужно идти, мир вокруг слегка переменился. Дядя с утра расставил столики на террасе, но гости появились только в полдень.
Я увидел их издалека. Они медленно шли по безлюдному берегу, никуда не спеша и наслаждаясь погожим днём. Когда они приблизились, я рассмотрел их получше. Они были молоды и прекрасны: высокий голубоглазый мужчина в ослепительно белом костюме с золотистыми, слегка растрёпанными волосами, и стройная дама в бледно-зелёном платье из тонкого шёлка, развивающимся на ветру. Её каштановые волосы были аккуратно уложены, а большие светло-зелёные глаза искрились, как драгоценные камни. Они шли и разговаривали, улыбаясь друг другу - безмятежные, сияющие, радостные, как молодые боги.
А потом они подошли к террасе, на которой стоял дядя, и мужчина, слегка поклонившись, поздоровался и вежливо спросил спросил, нет ли у нас шампанского.
- Как как раз одна бутылка осталась, - оживился дядя. - Присаживайтесь, пожалуйста.
Они сели за столик, который тётка тотчас покрыла скатертью - и не обычной клеёнчатой, а нарядной, белой с бахромой, и поставила посреди него кобальтово-синюю вазу с кремовыми осенними розами- словно так и должно было быть, словно мир вокруг этих людей мгновенно должен был преобразовываться в лучшую сторону. Дядя принес бутылку шампанского, ловко откупорил ее и наполнил высокие бокалы влагой. Он наливал шампанское так ловко и изящно, так молодцевато перебросив полотенце через плечо, словно официант в лучшем ресторане. Впрочем, когда-то дядя и был таковым.
Незнакомец и незнакомка подняли бокалы, слегка соприкоснулись ими и медленно выпили пенящийся напиток, в лучах солнца казавшийся золотым, как амброзия. Я боялся, что они сразу уйдут, но нет: они ещё четверть часа переговаривались с улыбкой, ласково глядя друг на друга. Беседа явно была приятной, но они разговаривали вполголоса, а ветер дул в другую сторону и я, стоявший у дверей на террасу чуть в глубине, чтобы меня не заметили, не разобрал ни слова. Допивать бутылку шампанского они не стали: мужчина положил под неё крупную купюру, и прекрасная пара также неторопливо удалилась, как и пришла.
- Вот теперь можно и закрывать кафе, - внезапно сказал дядя, хотя, как и я, видел этих людей в первый и в последний раз.
Не знаю, что меня больше поразило: их красота, такая разная и так гармонично сочетающаяся друг с другом; необычно нарядная для нашего захолустья одежда; легкое изящество движений и безупречность осанки - или то, что в них не было никаких недостатков. Ведь знаете, как бывает: вроде лицо красивое, а потом заметишь какую-то бородавку на правой щеке, или внезапный шрам на ухе, или, чаще всего, тени под глазами - и все. А эти были так свежи и безупречны, что даже дядя, человек совсем не впечатлительный и видевший виды, долго смотрел им вслед - возникшим из ниоткуда и растаявшим в мареве полудня.
Но и он тетка забыли эту пару буквально на второй день, а я - я не забыл их никогда. В детстве я наделял всевозможными достоинствами и чуть ли не сверхъестественными способностями; потом понял, что это были обычные богатые туристы, снявшие виллу на уикенд где-то неподалёку и решившие прогуляться по берегу. Но никакие рациональные объяснения были уже не нужны. Дело было сделано: в моём сознании навсегда отпечатался образ идеальных людей, красавца в белом костюме и его прекрасной темноволосой спутницы. Это было воплощение земной удачи, роскоши, аристократизма, обаяния, короче, всего того, чем хотел бы обладать я и в чем мне так долго отказывала жизнь.
Когда я учился в университете, умер дядя, а через несколько лет после него ушла из жизни тётка. Последние годы их жизни я мало общался с ними и был уверен, что их кафе больше не существует. Представьте моё удивление, когда через двадцать лет, случайно блуждая по интернету, я из любопытства набрал название того курортного посёлка и поисковик выдал мне среди прочей информации название кафе дяди. Оказалось, оно до сих пор открыто в летний сезон, хотя, разумеется, давным-давно перешло в другие руки.
И тотчас в моём уме созрел план, нелепый и в то же время логичный: мне захотелось доказать кому-то - судьбе, себе, новым владельцам кафе, что я уже не нищий мальчик, который смотрит на чужую красивую жизнь, прижимаясь к дверному косяку, а сильный, состоявшийся в жизни человек. Мною овладело упорное желание взять реванш за поражение - хотя проигранная битва была исключительно внутри меня. А почему, собственно и нет? Кто может помешать мне купить белый костюм, взять под руку свою давнюю подругу - может, не такую красивую, как та женщина в шёлковом платье, но тоже шатенку - и так же пройтись осенним днем по кромке моря к террасе кафе, сесть за тот же столик и выпить шампанского?
От появления в мозгу идеи до её реализации прошло несколько лет - всё время что-то мешало. Но наконец совпали все обстоятельства, и мы с подругой поехали в этот посёлок. Она немного недоумевала, что там делать в конце сентября, но я уверил её, что хорошо знаю эти места и что там бывает тепло даже в это время года. Действительно, нам повезло: когда мы поздно проснулись на следующий день после приезда, гостиничный номер был залит солнечными лучами.
- Идём гулять к морю, - заторопился я.
- Может, сперва позавтракаем? - предложила она.
- Там есть кафе на пляже, в нем и позавтракаем и даже шампанского попьём, - я точно знал, что кафе еще открыто: нашёл в интернете его номер и перезвонил. - Только пожалуйста, надень платье.
- А белая юбка не подойдет?
- Нет. Пожалуйста, надень своё нарядное платье и туфли. А я надену белый костюм.
- С чего такая торжественность прямо с утра? Неужели ты надумал сделать мне предложение?
- Возможно, - улыбнулся я.
По дороге на пляж я так торопился, что моя спутница недоуменно пожимала плечами. Естественно, я не рассказывал о подлинных мотивах своего поведения - как можно рассказать о том, что ты и сам не понимаешь как следует? но как же я обрадовался, увидев, что да, пляж пустынный - как и в тот далёкий день, а вдалеке видно кафе с террасой.
- Зря я надела туфли, - бормотала моя подруга, - по пляжу в них идти неудобно. И в одном платье немного прохладно.
- Да ладно, всё норм, - бодро отвечал я, но меня раздражало ее бормотание. Кстати, та женщина была в туфлях на высоких каблуках - бледно-зелёных, под цвет платья, и шла так легко и непринуждённо по песку, как будто по ковровой дорожке на кинофестивале. Они оба шли легко, словно плыли, а мы ползли как черепахи по пляжу, на котором ночной дождь оставил высыхающие лужи, а над нашими головами с отвратительными криками носились чайки. Всё было как-то не так, словно киношники в тех же декорациях и при том же освещении переснимали сцену с другими - бездарными - актёрами.
Едва эта мысль пришла мне в голову, как вдруг носок туфли за что-то зацепился (потом оказалось, что за неведомо откуда взявшуюся корягу) - и я упал со всего роста, упал, как падает пьяный, упал жалко и неуклюже. Одно мгновение - и я лежу брюхом в лужице, а лицом в песке, и на зубах хрустят песчинки. Тьху, только и остаётся, что отплевываться.
Падение не причинило мне никакого вреда, но когда я отплевался и поднялся, то обнаружил, что мой тщательно отутюженный накануне белый костюм весь во влажных пятнах, оставленных грязноватой водой из лужи: они были на лацканах и рукавах пиджака, на брюках, всюду. Я начал оттирать пятна руками, точно, надеясь на чудо, но только дополнительно измял костюм. Наверное, у меня был очень смешной вид, потому что подруга не выдержала и расхохоталась. Потом, увидев мой взгляд, перестала смеяться и обняла.
- Извини, пожалуйста. Я понимаю, как это неприятно, но ведь это всего лишь костюм.
- Да, - повторил я деревянным голосом, - это всего лишь костюм.
- Идём обратно в гостиницу, переоденемся, позавтракаем и будем хоть целый день гулять по окрестностям, - утешала меня она, а мне хотелось плакать, и я чувствовал себя законченным дураком, более жалким, чем когда бы то ни было.