Если редактор очень широко - в 32 фарфоровых зуба - улыбается при виде автора, это не сулит автору ничего хорошего.
- Я с огромным удовольствием прочитала вашу "Сирень", - начала Вероника Эдуардовна мягким, ласкающим голосом, - это просто наслаждение. Второй Достоевский, если хотите.
"В уме ли вы?" - подумала Наташа, пробормотав:
- О, мне так лестно...
- Высокая литература. И знаете, Наташенька, слишком высокая для нашего журнала.
- Э...
- Наши читательницы устали от чернухи, порнухи и сложных умствований. Им нужны совсем простые жизненные истории.
- Это вы мне и говорили в прошлый раз, и я...
- И что вы принесли? Рассказ о том, как женщину под сорок бросил муж, она впала в депрессию, но воскресла душой при виде первой сирени.
- Правду жизни я принесла. Правда, финал несколько слащав...
- Чернуха, чернуха, Наташенька! А я ждала от вас реалистичной, добротной истории, которая понравится нашим читательницам. И я все еще в вас верю.
Наташа тяжело вздохнула. Проблема была в том, что она, нуждаясь в деньгах, взяла два месяца назад у редакторши аванс за еще не написанный рассказ. Вероника Эдуардовна тогда долго растекалась тогда мыслию по древу, на разные лады восхваляя собственную щедрость: "мы такое не практикуем, но нам так нравится ваша проза... нигде такое не практикуют, но нам так хочется увидеть ваше имя на нашей обложке... бухгалтерия будет недовольна, но мы вас так ценим". За эти два месяца Наташа принесла два рассказа, и оба были отвергнуты. Конечно, аванс можно вернуть, но по разным причинам Наташе не хотелось этого делать. И прежде всего потому, что с деньгами снова напряженка.
Домой Наташа вернулась разочарованная и уставшая; но когда она включила компьютер, разочарование и усталость сменились злобой. Она потратила столько времени, старательно выписывая характеры, продумывая реплики, шлифуя сюжет отвергнутых рассказов - и заработала лишь уничижительный ярлык "чернуха". Что ж, она одолжит деньги у сестры и вернет этой надутой индюшке ее аванс - но перед этим она над ней посмеется. Тонко, изящно, литературно. Предложив самый реалистичный рассказ, который только можно представить.
Имя героини пришло сразу: Илария. Простое типичное имя для скромной учительницы... нет, офис-менеджера... нет, переводчицы. Илария переводчик-полиглот и знает 36 языков, в том числе пушту, банту и суахили. Но по ней этого ни за что не скажешь, потому что она и на родном-то заикается. Ну, не всегда, а только когда волнуется. И потому в родной фирме Иларию считают трудолюбивой и исполнительной, но недалекой, скучной и несексуальной. И платят гроши за каторжный труд от зари до зари.
Вот так и живет Илария: одинокая, почти сорокалетняя, полноватая, седоватая, в старой поношенной серой кофте с катышками, и никто не знает, какие сокровища таятся у нее внутри.
Так, теперь пора появиться главному герою. Это будет молодой олигарх... нет, избито... пожилой миллионер... тоже избито.... Филипп Киркоров? Дима Билан? Тогда уже балет "Тодес" в полном составе.
Ладно, хватит хулиганить. Это будет английский аристократ и кузен принцессы Дианы.
Красавец. Спортсмен. Яхтсмен. Итон. Оксфорд. Миллионы. По вечерам пьет чай у королевы. По утрам играет в гольф.
Усилим интригу!
У него есть невеста. Принцесса. Натуральная принцесса и натуральная блондинка. Двадцать лет. Нет, они так рано замуж не выходят. Двадцать шесть. Обожает лошадей и Моцарта.
Британские таблоиды захлебываются в ожидании их свадьбы.
Но Илария не читает британских таблоидов. Она все больше поэтов Серебряного века читает. И когда наш герой... Джон... наш герой Джон прилетает в Киев и появляется в офисе фирмы, где работает Илария, она даже не понимает, кто перед ней. То есть понимает, но не реагирует. Она давно не верит, что счастье для нее возможно.
Но чего не замечает Илария, то вдруг замечает Джон. Он вдруг видит, что перед ним необыкновенная женщина с зашкаливающей духовностью. Он еще не понимает, что влюбился, но приглашает ее на ужин в ресторан.
За ужином он влюбляется в нее окончательно и начинает осаду по всем правилам. Каждый день он дарит ей корзины роз и два бриллианта в три карата. Он позабыл-позабросил свою принцессу, и даже эсэмэсок ей не шлет. Он весь горит огнем любви.
Но Илария непоколебима. Она упорно не верит Джону, хотя, чего греха таить, красавец-аристократ затронул самые чувствительные струны ее сердца. А когда он сам, белыми аристократическими ручками, поменял кран в ванной ее однокомнатной хрущовки, Илария поняла: это настоящий мужик, хотя и лорд. Но виду не подала.
Потому что ее сердце уже было однажды разбито.
Тем временем принцесса-невеста, учуяв недоброе, прилетает инкогнито в Киев. Кто-то нашептал ей, что у Джона завелась здесь зазноба. Она приходит в офис и смотрит с презрением на скромную Иларию, потом приходит к Джону и говорит: "Ты вапще видел, на кого ты меня променял? Ты ж ее нигде показать не сможешь, ни в Букингемском дворце, ни даже в Гайд-парке". Джон начинает колебаться. Он по-прежнему любит Иларию, но она, в ее серой кофте, в самом деле, будет смотреться инородно в высоком лондонском кругу. Что делать?
Предвкушая победу, принцесса намеревается нанести Иларии последний удар и с лицемерным дружелюбием приглашает ее на раут в посольство. Она заранее торжествует, думая, что Илария придет с немытой головой и в серой кофте. Джон заранее переживает, что Илария придет с немытой головой и в серой кофте. А сама Илария спокойно говорит, что чуть задержится и пусть начинают без нее.
Десять вечера, гости съезжаются, но Иларии еще нет. Одиннадцать вечера - Иларии нет. Часы бьют полночь, Джон опечален, принцесса довольно потирает руки, и вдруг в зал входит женщина невероятной красоты в шикарном платье.
Это Илария наконец-то вымыла голову, накрасила глаза и взяла напрокат платье в дорогом салоне. И оказалось, что она вовсе и не седоватая, а пепельная, и фигура у нее, как модели "Плейбоя", просто кофта все скрывала.
Все присутствующие мужского пола тут же устремились к ней, и - о диво! она для каждого нашла слово на его родном языке: с иранцем поговорила по-ирански, с албанцем по-албански, с трапезундцем по-трапезундски, и сам посол пригласил ее на вальс.
И тут понял Джон отныне и навеки, что принцесс в европах много, а Илария такая - одна. Взял он микрофон и говорит:
- Сорри, ай вонт ту сэй литтл спич. Дамы и жентельмены, я расторгаю помолвку с принцессой и прошу руки и сердца у Иларии.
Хотела Илария сказать "нет", а губы сами сказали "да".
Сыграли они с Джоном свадебку да и уехали в его шотландское имение. А при дворе их приняли как родных, просто Илария природу любит, а Джон ни в чем не смеет перечить любимой жене.
Будете в Шотландии - заезжайте, они очень гостей любят. Там по дороге прямо, а потом направо и у ворот елки растут.
- Может, вы при мне и прочтете, - невинным голоском предложила Наташа, сжимая в кармане несколько купюр. Как только редакторша прочтет и заверещит, она швырнет ей эти деньги и уйдет с гордо поднятой головой.
Надо отдать должное Веронике Эдуардовне: читала она быстро, бегая глазами по строчкам, а когда закончила и наконец подняла глаза на Наташу, они сияли, как у девятиклассницы, напившейся шампанского.
- Я знала, что в конце концов мы найдем общий язык. Немедленно в печать. Великолепно! И знаете, что особенно подкупает? Что жизнь описана такой, какой она есть ......................................................................