Шерстобитов Анатолий Николаевич : другие произведения.

Про день как все

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Чудачка не человек эта женщина, лет преклонных, пенсионерка, ну и поплёвывай себе в потолок, полёживай, благо за жизнь намытарилась в колхозных доярках по самые бровушки. Ан-нет, не сидится, неугомонность и любознательность в себе ребяческие изжить так и не может. С тем и кружится день за днём, вот и этот, день как все, впрочем, судить вам...
  ПРО ДЕНЬ КАК ВСЕ
  Вот и все. Теперь сна не будет. Раиса обвела взглядом комнату с еще не резкими в сумраке предметами. Допенсионная привычка — подниматься до зари, к утренней дойке. Коротко всхрапывал сын, мерно тикал будильник, у двери требовательно мяукнула кошка. На кухне перед старым помутневшим зеркалом Раиса причесала на скорую руку волосы. Неожиданно ярко, до мельчайших подробностей припомнился сон.
  Она бессильно уронила руки: уж не с Люськой ли чего? Аккуратно спеленав голову платком, тщательно упрятала под него волосы. Выйдя на подворье, стала прикладывать так и эдак сон к известным толкованиям.
  А приснилось ей, словно кружится она, распластавшись коршуном, над самой землей, низко-низко, против своего дома. Хочет приостановить вращение на самую малость, за землю или забор цапнуться, да не дотягивается никак. А ночь хоть глаза коли! Сквозь щели в ставнях же виден свет, и вот кто-то ходит по горнице безостановочно, вот кто-то ходит — только тень мелькает. И ни звука. Вдруг она уже на печке оказалась, а выглянуть за шторку не может — руки-ноги сковало. Тут на край печи кто-то мешок поставил, шевелится он, завязка распускается, и в горловине пальцы худые показываются. Раиса хотела закричать, а голоса нет. Тут с угла треск, бревешки стены посыпались, рухнул кусок потолка, и в проеме появилась гусеница трактора... Обломки стали ее душить, и она проснулась."Диво какое-то будет",— заключила Раиса, ну, что будет, то будет, наше от нас не уйдет, и подправила под платок русую прядку, на добрую треть посеребренную. Раисе пятьдесят семь, худощавая и крепкая еще женщина. Сероглазое лицо приятно, несколько темновато и обветренно.
  Позвякивая цепью, вылез из будки Пират, потянулся, подрагивая хвостом в истоме, встряхнулся. С распахнутых дверей сарая дохнуло парным теплом.
  — Кто? — шевельнулся петух с насеста. I
  — Кто? — шумно вздохнул Борька, часто-часто зашворкал чутким пятаком, завозился массивным телом, поднимаясь, цокотнул копытцами в настил. Гоготнули во дворе гуси, буркнули курушки, выдали сиплый кряк утки, с закута глухо мемекнул баран.
  Пират прицыкнул на всех строго.
  Отражая светлый, выгнутый прямоугольник двери вывернутым на хозяйку глазом, шумно дыша, тянулась за привычным кусочком Зорька, с губ ее до полу вытянулись стеклянные нитки. Звонко и бодро отозвался подойник на упругие струйки.
  Раиса выпустила промяться Борьку, овечек, подчистила тем временем их места.
  "О чем я думала-то?" — встрепенулась она, услышав нарастающий звон в правом ухе. Звон этот верная примета того, что исполнится ,то, о чем думала в данную минуту. "Ничего, еще позвонит",— пообещала себе Раиса.
  Стало уже светло. На востоке редкие подволоченные снизу облачка, вверху, на бледной голубизне они вовсе перышками распотрошены, а средь них несколько рыхлых следов реактивных самолетов, а вон и сам крестик серебряный мелькнул, словно благословляя начинающийся день.
  — Ну-ка в реку,— поддразнила она петуха.— Поздновато ты нынче что-то стараешься, для засонь самых распоследних. Сцедив молоко, поставила на плиту яичницу.
  — Володя,— потрепала за ногу сына,— вставай, сынок. Вставай, я на стол собираю...
  Вовка позавтракал и уехал.
  Раиса стала перепускать молоко на сепараторе, изредка позевывая от однообразного занятия. В углу, отгороженном занавеской, завозилась мать.
  — Нянька, нянька,— плаксиво затянула она,— ну дай сахарцу, нянечка...— Раиса помогла перебраться легонькому, иссохшему тельцу на специальный стульчик с горошком, поменяла простынь. Намяв в бульон хлеба, накормила с ложки. Уже больше трех лет старуха не в себе — в детство впала. Изредка находит прояснение, и она истово молится, просит у бога смертушки. Пять дочерей и сын есть у нее, кроме Раисы, договорились содержать попеременке, по два месяца каждый.
  — Ня-а-анька, ну скажи Петюне, чтоб не колотился так больно,— заплакала старуха.
  — Вот я тебе, озорник! — строго прикрикнула Раиса, и взглянув на мать, вздохнула.
  — Эх, маманишна, ты маманишна, как и не было сроду здоровущей бабы, в одиночку, без мужа, кто с войны не вернулся, поднявшей на ноги семерых ребятишек.
  — Рая! — крикнула от ворот соседка.— Едешь иль нет нынче?
  — Иду-иду!., уже кончаю...
  У калитки ее ждали несколько баб. С сумками, банками, бидончиками — на базар собрались.
  Громыхнув дверьми, отворила гараж, поежилась от стылого металлического дыхания стен и машины. Холод сиденья увеличил знобкие волны мурашек, гуляющих по телу. Покойный муж поставил гараж с умом — на горке, отпускай потихоньку ручник да и выкатывайся наружу, аккумулятор бережется.
  "Луазик" споткнулся на включенной передаче и завыл, набирая обороты. Установив средний газ на прогрев двигателя, пошла за собственной поклажей. Десятилитровый бидон молока, трехлитровая банка сливок, в белом холщовом мешочке тушки пары кур и утки, в миске сметана, густая, делимая лишь ножом.
  Раиса обошла машину, попинала скаты, проверила уровень масла, усевшись за руль, всмотрелась в приборы — все вроде в порядке.
  — Угнездились, клушки? — обернулась она к пассажиркам, которые еще возились и похохатывали.
  — Ой, мамочки, кабы не порушить чего! — закатывалась Игуменчиха, самая крупная и толстенная бабища.— Да какой он у тебя востроугольный, "луноход"-то, так и норовит чего-нибудь в зад али в бок впиться.
  — Ходи пешком, — советовали бабы, - талию соблюдешь.
  Переваливаясь на выбоинах, стали разворачиваться.
   - Стой! - закричали вразнобой бабы. - Шапоклячка вон костыляет, подбери, она места мало занимает.
  Раиса улыбнулась невесело, не позавидуешь этой высо.хшей в тростиночку, состарившейся раньше времени бабенке. Пять ртов у нее мал мала меньше, а мужик пьет беспробудно, тащит из дому последнее. Поджидая ее, досуха протерла запотевшее стекло.
  На выезде из деревни, у могилок, притормозила и вышла, присела на корточки, заглядывая под машину. Покосилась украдкой,— вон они, два памятничка, две звездочки, сынок да муж, полеживают себе. Не изменяла собственному закону — хоть на минутку приостановиться, понаведать их мыслями. Перед тем как встать, еще раз оглядела нарядные изгороди, кресты-памятники и нечастые клены
  Тишина и умиротворение. ,
  - Начинаем разваливаться? — осведомилась Игуменчиха, "луноходу" за его неказистый вид больше всего доставалось именно от нее;— Мой недавно говорит, будут клепать машинешку, возьму штук пять корыт, что в сельпу навезли, движок с бензопилы пристрою — хуже Райкиной все равно, мол, не будет...
  - Ладно тебе болтать! — отмахнулась Раиса. Заныло сердце при мыслях о Коленьке, сыночке-последышке ее разненагдядном, гибели его несуразной - утонул, торопыга, в восемнадцать как раз перед армией. А месяца два с небольшим спустя мужа похоронила — давняя болезнь легких со смертью сына не дала долго задержаться на этом свете. Полеживают теперь бок о бок, семейно.
  Вот город. Сержантик у поста ГАИ смеется, машет жезлом приветливо, с их деревни парнишка. У базара бабье, покряхтывая и поругиваясь, выбираются через неудобную дверцу наружу, суют полтинники, Раиса не отказывается — на бензин да запчасть какую сгодится. Таксисты, к слову, за эту же дорогу меньше трояка не дерут, но ехать к ним отказываются — дороги никудышные, не хотят гробить машины до сроку.
  — Савишна,— окликнула Раиса бабенку, которую дразнили Шапокячкой, — поди сюда, Савишна.— Та, скособочившись от сумки, вернулась.— На,— сердито сунула ей монету,— я тебе что всегда говорю, вылазь последняя, поговори со мной для близира, пока все не отойдут. Экая ты непонятливая...— Савишна покорно кивнула и побежала следом за бабами.
  Раиса последние два года и знать не знала стоять на базаре. Раз подошел к ней солидный из себя дядька и предложил доставлять молочка да и прочие продукты прямо к нему на дом. Денег у него, видать, куры не клюют, потому как, услышав о ценах, по ее прикидкам довольно высоких, даже бровью не повел. Жил он в небольшом районе больших одноэтажных домов, там одни начальники сплошь селились. Вскоре примеру дядьки последовали и соседи, продукты стали заказывать загодя, ездила же она два раза в неделю. И она и они такой раскладкой дел были пока довольны.
  Посигналила у калитки и запоздало вспомнила — по субботам наказывали приезжать попозже, к девяти, сейчас же — восемь. Пришла голоногая с неубранной головой хозяйка, зябко запахиваясь в пальто, из-под которого выглядывало красивое кружево комбинации.
  — Петровна,— остановила она уходящую заказчицу, поправила и без того безукоризненно сидящий на голове платок и потрогала рычаг скоростей.— Слышь, Петровна, что это там за кудесник выступает, афишек понаклеили кругом, сказывают, чуть ли не мысли читает?
  — А-а,— отмахнулась Петровна,— есть такой. Билетик достать, что ли?
  — Ну да, парочку. Я этот раз ткнулась, уже нет, говорят, распродали. Достань, пожалуйста. А я вам мяса постненького подвезу в другую субботу, овечку хочем резать, бешбармачок заделаете из свежатинки, вкусня-аатина...
  — Достану, достану, Раиса Степановна,— улыбнулась Петровна.
  Домой Раиса поехала не сразу, заглянула на базар, в магазины кое-какие, купив крупы, селедки и пива Володьке. С не давнего времени появилось у нее одно увлечение. Поставит машину на стоянку, а сама на стадион или во Дворец спорта заглянет. Мальчишек, молодежь все наблюдала, погодков Колькиных, таких здесь полно, рослые, ладные собой — не налюбуешься. По субботам и воскресеньям здесь особенно людно, обязательно соревнования какие-нибудь проводятся. Публика беззаботная, шумная и веселая — детвора, что с нее возьмешь; то, что балуются да раздерутся ненароком, так только в этом возрасте и побаловаться. Потом, со взрослостью, это все само отойдет. Вон Вовка ее только дом да работу и знает, невест искать даже надоело, так и нудится холостяком, а помощницу в дом сыскать давно бы пора, четвертый десяток ведь начал.
  Нынче во Дворце бокс. Сердце у Раисы обливается при виде расквашенных носов и губ, но смотреть все же нравится, мужская твердость проглядывала в мальчишках, характеры. Подсела сзади к группе юных болельщиков. Как раз на ринге не на шутку полосовались два упрямца, не желающих уступать друг другу. На бокс это беспорядочное мельтешенье рук походило мало.
  — Колхо-о-з,— цедил симпатичный блондинчик, нервно массируя кулаки.— Колхоз! Один точный удар, и позвоночник в кустах...
  — Как это еще? — заволновалась Раиса.
  — Ну сбоку, сбоку разочек! Он же руку опускает... или снизу от корпуса! — Блондинчик вскочил и показал, как снизу.— Ну не колхоз ли? Дубье!
  Раису задело такое отношение к деревенским.
  — А что, раз "колхоз", то и драться не умеет? — спросила она.
  — Везде есть самородки,— авторитетно сказал крепыш, сидевший слева от блондинчика,— это же просто как присказка, мамаш... Так все говорят.
  Раиса вправила под платок прядку волос.
  — У меня сын, Вовка, такой же, как вы, по годам, без правил всяких даст в ухо, винтом любой идет.
  — Пусть сюда приходит,— поглаживал блондинчик шелковистые реденькие усики.— Если заготовка хорошая, пообтешут, конфетку сделают... На полутяжей у нас голод... Мальчишки отвернулись, повскакивали и стали кричать, размахивая руками — выступал их друг.
  — Эх ты, собака два нога,— вздохнула Раиса,— "пообтешут", говоришь-то как замороченно.—• Глянула на часы и встала — пора возвращаться.
  Денек разошелся. Отошедшая от морозца прошлогодняя трава на газонах блестела. Грибной дух прелых листьев смешивался с тонким запахом тополиных почек. Воробьи, топорща хвостики и выпячивая зобы, гомонили у обочины дороги. Полная достоинства, трусила по своим делам бездомная болонка с разноцветным пуком пакли в зубах. "Ишь, какая хозяйственная",— не сдержала улыбки Раиса.
  Напротив Дворца, на фасаде жилого дома по частям устанавливали большой плакат, на котором был изображен молодой мужик с правильным, незапоминающимся лицом, в кожаном переднике, с молотом в руках. Раиса остановилась пораженная. Как же так? Мужик только замахнулся, а цепь с наковальни кусками брызгает во все стороны. Чудеса, да и только.
  Раиса села в кабину, повернула ключ зажигания и глянула на часы — пора возвращаться, мать-то третий час без присмотра.
  Вечером, после ужина, переделав все домашние дела, Раиса сидела в жарко натопленной комнате, читала газету, изредка поглядывала на Вовку. Разомлевший от тепла и горячей пищи, он кирпично полыхал лицом.
  — Смотри, что пишут про вашего брата, тракториста,— Раиса оторвалась от газеты.— Вот, слушай: "...некурящие сельские жители, работающие механизаторами, получают куда большее количество канце-ро-генных и прочих вредных веществ, чем курящий водитель такси в городе".— Раиса взглянула на сына.— Это как же получается? В городах столько заводов дымит, а выходит, воздух там даже полезнее нашего? Бросай тогда к чертовой матери такую работу!
  Похохатывая, Вовка разломил утиное бедрышко.
  — Ну, мамка, ну дает. Матвей Иголкин вон третий десяток приканчивает, как на трактор сел, курит, пьет, детей пятеро и хоть бы хны ему, гоняет, аж пиджак заворачивается, два трактора только при мне наносил.
  
  — Так это кабы все? — потрясла газетой мать.— Тут вредность еще и с другого боку. Слушай... Оказывается, самая шумная улица города и в подметки не годится трактору, зато его грохотанье почти одинаково вредно с реактивным самолетом и взрывом бомбы. Понятно?..— Она положила очки на стол.— А ты, собака два нога, Матвеем мне тыкаешь, у того кожа, как у бегемота, да и сам он медведь, а тут про нормальных
  — Давай сюда, так... А я тебе шанежку,— сказала старуха за шторкой.
  — А мне? — хохотнул Вовка.
  — Ладно тебе,— нахмурилась Раиса.— А вот интересно придумали, не перевелись головенки светлые, хотят делать такие машинки, в которых сила этого шума в музыку приятную перерабатывается, а дымы и копоть разная в запахи вроде одеколонных.
  Вовка снова хохотнул.
  — Ну и дошлая ты, мамка, навыкапываешь всякого. Это какой же смак без шума, без духа солярочного, так и задремать можно ненароком. А это — как сядешь, как сунешь ему шестую и поскакал!
  Мать махнула рукой.
  — Тридцать лет, а ума нет, я так да-авнехонько бы на твоем месте в город удрала. Чего тут киснуть?
  — Ладно... иди смотри телик, там сейчас "В мире животных" начнется, тебе же нравится.
  — Угу,— зевнула она, хлопая ладошкой по рту.— На работу схожу попозже.
  — Ты давай кончай с этой работой уборщицкой. Денег тебе, что ли, не хватает? Заслужила пенсию — посиживай дома. И так с хозяйством уламываешься...
  Раиса ушла в горницу и уже оттуда отозвалась ворчливо:
  — Разгунделся... Водички в баню иди натаскай.
  "Что деньги, деньги дело наживное,— продолжила она мысленно спорить с сыном,— самое главное — в согласии с самим собой жить надобно, а деньги, коли здоровье есть да голова, никуда от нас не денутся. Шибко больших, конечно, не поведется, а по нашим запросам так по самые ноздри хватит. Люське надо было помочь при покупке машины, помогла, дала почти на половину стоимости, и пояса с голодухи не подтягивала, не тужилась особо. Только бы жили ладно, зятек вроде хороший, зря ее не обижает".
  Посмотрев телевизор, вошла во двор и направилась к конторе.
  На лавочке у конторы сидел Прохор Шмакин.
  — Присядь-ка, Рай, на минутку,— похлопал он по скамейке.
  — Да некогда мне рассиживаться...
  С полгода Прохор в ее ухажерах. Пришел как-то раз, внимательно оглядел дом, подворье, покивал сам себе одобрительно.
  — В избе сел у порога на корточки, покурил, аккуратно роняя пепел в ладошку, деликатно покашлял.
  — Ну что, Раиса Степановна, хватит нам мытариться поодиночке. Давай сходиться; жить можно хоть у тебя, хоть у меня, места везде хватит. Хозяйка в тебе чувствуется крепкая, по нраву мне такие.
  — Как лошадь в упряжку выбираешь,— сказала Раиса.— Зубы-то не глянешь? С чего это ты, разлюбезный, взял, что я мытарюсь? Ошибаешься, и крепко, нет мне надобности в вас, кобелях. Полгода бы хоть отвел супружнице-то покойной, женишок. Иди отсель, нечего воздух травить...
  Прохор надежд не оставлял, лобовую атаку сменил на обходительные маневры. Раиса ему давно нравилась.
  — Ты присядь, присядь, — повторил он.
  — Некогда мне,— отозвалась Раиса.— Да и говорить мне с тобой не о чем.
  — Степановна,— высунулся из-за двери управляющий отделением.— Зайди ко мне, дорогуша, нужна по горло, посылать уж за тобой хотел... Выручи, родненькая, подмени на полмесяца Бацуниху, заболела опять окаянная...
  — Мама сейчас у меня,— вздыхала Раиса.— Разве бы я отказалась, совсем она плохая. Ровно за дитем грудным надзор требуется. Скоро Манька, сестренка моя, заберет, тогда руки немного развяжутся.
  — Это какая Манька, та, что дезинфектором в санэпидстанции?
  — Ага, она, всю жизнь там урабатывается, лет сорок.
  — Я с ней поговорю, завтра же, буду в районе и поговорю,— заговорщицки подмигнул управляющий.— Иначе, Рая, гибель орла...
  Вот оно диво-то, вспомнила сон и разговор с управляющим Раиса, разбирая, постель,— на работу зовут — не так уж и стара, значит. Накрывшись одеялом, по привычке пошептала бессвязные куски разных молитв и обращений к Богу насчет здоровья и благополучия детей, близких, своего тоже. Поежилась от прохлады простыней. В правом ухе снова зазвенело. Раиса улыбнулась счастливо. Поворочалась, угнездываясь поуютнее. Незаметно стал подступать сон, мысли начали путаться, истончаться и таять, не успевая вживаться в сознание. "Печь что-то стала подымли-вать... От Люськи писем давно не было... Оградку с памятничками подкрасить надо — родительский день скоро... Не разбаловала ли Бацуниха своих буренушек?.. Вовке, новый трактор пообещали..."
  Вот и отгорел денек.
  День, как и все до этого, чем-то лучше, чем-то хуже — всего хватает. Жизни капелька крохотная. Назад оборотишься — не разглядеть, впереди тем более. Только на ощупь быстротечных мгновений и осязаема. Тем и радует.
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"