Ришелье : другие произведения.

первая часть романа.

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 6.19*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Война. И все её прелести... Ну, и стандартный для фэнтези другой мир...

  AIRBORNE.
  
  Вариант первый, ещё не правленый и не окончательный. Но судите со всей строгостью. Жду оценок и комментариев. Будет и 2 часть.
  
  Пролог.
  
  Вдалеке что-то громыхнуло.
  Фелендил прислушался - как и любой Перворождённый, он обладает великолепно развитым слухом, зрением и другими чувствами - вплоть до предвидения опасности, правда, на подсознательном уровне.
  Подвал, в котором он сидел, начал сильно надоедать - и вот, шум подсказал, ждать осталось недолго.
  Дверь распахнулась - двое скрутили человека и, изо всех сил держа отчаянно вырывающегося пленника, прошли внутрь. С силой запихнули в стоящее возле стола кресло и, добавив пару плюх для убедительности, щёлкнули застёжками на ремнях. Всё, теперь допрашиваемый надёжно зафиксирован. Без посторонней помощи на полпальца не сдвинется.
  Эльф довольно улыбнулся - что людским мастерам всегда удавалось, так это орудия пыток. Но если гнев и холодная ярость не заполонят душу полностью, не выйдет ровным счётом ничего. То есть жертва ни за что не расколется.
  У Фелендила, ровно как и у зашедшего только что человеческого мага Гилидора, и то, и другое имеется в достатке - никто не подсчитает города, выжженные землянами, ровно, как и леса Перворождённый, испоганенные с не меньшим усердием. Пришельцы постарались на славу - что ж, теперь придётся платить по счетам, когда угроза более-менее ликвидирована общими усилиями.
  Но сейчас цель не в пытках. Необходимо, чтобы допрашиваемый сам .добровольно (не без некоторого принуждения, но без болезненных средств) рассказал всё, что надо. Похоже, сейчас и стоит приступить.
   - Человек, - бросил Фелендил. - Ты будешь говорить. Расскажешь всё, что я попрошу. Пока попрошу, заартачишься - придётся приказать. Понял?
   - Пошёл в жопу, - просипел пленный.
  Явно из последних сил - мундир изодран, на лице синяки и кровоподтёки, сам тяжело дышит, а взгляд - как у загнанного зверя. Это генерал поневоле - полковник, принявший командование после гибели всех вышестоящих командиров в дивизии. От неё остались жалкие обрывки - тем не менее, следовало ему принять командование, как стали происходить чудеса - израненная, побитая, но от этого не менее победоносная, восемьдесят вторая десантная продвинулась глубоко, и даже слишком. Почти пал центр организованного сопротивления этого Мира, ещё бы чуть-чуть...
  Вот именно - почти.
  Полковник Джек Холлистер прославился особой жестокостью в отношении к местным. Если имелись подозрения, что в родильном доме прячутся партизаны или сопротивленцы, таковой через стандартных тридцати секунд "на выход" выжигался огнемётчиками со всем, что находилось внутри.
  Если ставал вопрос: потерять нескольких солдат или разбомбить деревню, Холлистер не раздумывал долго.
  Не считая местное население, он не забывал про солдат, простых десантников - в свои смешные двадцать он стал отцом дивизии, потому, что никогда не использовал рядовых, как пушечное мясо - сам пробегал с винтовкой большую часть войны. С самого начала вторжения. И теперь взят в плен.
  Необходимо выяснить его побуждения. Понять, чем дышит, как живёт, и как жил, вплоть с детства. Надо, чтобы этот изверг рассказал всё, добровольно, да ещё и с подробностями. Пока, ясен пень, будет упираться. Но ничего, Фелендил решил заняться убеждением - а не поможет, займётся молчаливо стоящий сзади Гилидор. И вот тогда-то кое-кто заплачет.
  Только так можно понять, что стоит за этим человеком.
  Магические исследования Гилидора подтвердили, к нему приложили руку влиятельные персоны, из магов, знающие, что такое реальная, а не показушная власть. И, возможно, хотя об этом пока никто не говорит - боги. В таком случае допрос будет чрезвычайно важным.
  Кто знает, какие горизонты откроются этому Миру, если пленный выведет Гилидора напрямую к богам. Например, можно будет окончательно изгнать ненавистных пришельцев с родной земли, отомстить за надругательства и сожженные деревни, города... в общем, этот полковник действительно важен. Важнее всего, что пока есть у местных, и Гилидор с Фелендилом понимали это отчётливее всех.
   - Последний раз говорю, - сказал эльф. И добавил: - По-хорошему.
  Пленный промолчал.
   - Хорошо, - пожал плечами Фелендил. - Гилидор, придётся заняться. Вплотную.
  Волшебник молча кивнул. Лицо сосредоточено максимально, глаза смотрят спокойно, но внутри геенной кипит ненависть - за все деяния этого человека. Но пока надо сдерживаться - во благо остальных.
  Он спокойно подошёл к пристегнутому ремнями к креслу полковнику и, наклонившись, посмотрел в глаза - так же спокойно.
  Неизвестно, что увидел пленный, но весь презрительный, злой вид мигом покинул лицо, уступив место животному страху. Фелендил смотрел не без удовольствия на корченья полковника и, выждав с полминуты, бросил: "Хватит".
  Потом спокойно осведомился:
   - Ну что, полковник, теперь будете сотрудничать?
  Тот закивал с максимально возможной скоростью. Глаза испуганно смотрели на всё, что можно было увидеть. Даже простые предметы вроде стола или ремней кресла вызывали страх, от которого не было спасенья - пленный трясся всем телом, как трёхлетний ребёнок, оставшийся один в тёмной комнате.
   - Д-да, - пролепетал он. - Сделаю всё, что скажете.
  - Вот и великолепно, - оскалился эльф. - Вы поведаете всю историю жизни - с детства до сегодняшних дней. Конкретно всё, касающееся войны. Зачем вы пошли в армию, что там встретили и так далее. Всё в максимальных подробностях. Даже мысли и рассуждения - самые сокровенные. В том числе и те, в которых упоминаемся мы, ваши противники, даже ругательные - на войне это естественно. И сны, которые показались вам знаменательными. Всё, в общем. Понятно выразился?
   - Да, - дрожь не покинула Холлистера, лишь сменившись на более мелкую. - Сделаю всё, что надо.
   - Разумеется, - сказал Фелендил. - А в случае протеста Гилидор поможет. Правда, Гилидор?
  Волшебник мрачно кивнул.
  От одного этого пленный затрясся ещё сильнее, и изо всех сил попытался вжаться в спинку кресла - о побеге, сопротивлении или даже неповиновении не могло быть речи.
  Надо сказать, это более, чем устроило Фелендила. Всего-то стоило показать этому заморышу совершённое им, причинённое горе и слёзы пополам с кровью, пролитые по его милости. Да, слабак, что не говори... тоже мне, великий полководец... трус, не более.
   - Говорите, - приказал эльф. - С ключевого, по вашему мнению, момента. Такой имеется?
   - Да, конечно, - быстро сказал пленный. - Я начинаю?
  Молчаливый кивок послужил ему сигналом.
  
  
  Часть 1: Дорога на высоту 30.
  
  Лето, 24 июня 2050.
  Всё началось в этот прекрасный, солнечный день.
  Земная Конфедерация едина, как никогда. В июне отмечается праздник, по размаху не уступающий Новому году и Рождеству, вместе взятым. День Конфедерации. 24 июня. Радостные, гулящие толпы граждан, слегка нервничающие отряды мировой полиции, транспаранты... всё донельзя привычно: и бесконечное количество воздушных шаров, палатки с попкорном, свежим квасом и ароматным, дымящимся пловом, всеобщая радость на лицах людей... вспоминая это, не могу удержаться от ностальгической улыбки - мне семнадцать, радость и веселье переполняют вместе со всеми.
  А чего плохого? Конфедерация всегда относится к гражданам, как к самому ценному. Именно объединение планеты положило начало резкому экономическому росту, техническим прорывам, а, самое главное, открытию дороги в параллельные Миры. Уже в 2030 человечество получило возможность свободно путешествовать по Мирам, через пять лет билет через Портал стоит дешевле самолётного транспорта. Учитывая отменнейшие реакрационные ресурсы, представители туристического бизнеса мгновенно "прочухали" золотую жилу. Тысячи семейств ломанулись на отдых в наиболее безопасные Миры. Что говорить, я и сам побывал в одном. Что сказать, сказки Толкина стали реальностью. Обрели материю, и от одного осознания этого факта у наиболее сообразительных зачесались руки, стоило представить возможные перспективы. Туризм далеко не самое прибыльное дело, какое можно организовать в Мирах. Но ненаселённых пространств мало - точнее, всего один Мир, и высшие круги решили эту ошибку исправить. Правда, я этого тогда не знал. Да и что вам рассказываю, лучше вернуться непосредственно ко Дню Конфедерации.
  В общем, родной Детройт переживает очередную гулянку.
   - Джек, пошли с нами! - зазывают друзья, явно намереваясь взять курс в городской парк.
  Соглашаюсь, там ничуть не меньше еды и людей, так почему бы не поддержать компанию? Мы, смеясь над бесконечными шуточками одного из одноклассников, направляемся к парковым воротам. Счастливое время - школа закончена, пять дней назад сданы последние экзамены... впереди институт, набрано достаточно баллов, так что потеть не придётся. Первые занятия в августе, так что в ближайшем будущем лишь солнце, отдых и друзья. Всё радостно и безоблачно.
  Направляемся поглубже, где народ гуляет не в таких количествах. Через десяток минут неспешного хода вокруг становится безлюдно. Только шум откуда-то, из-за могучих крон напоминает о празднике, веселящихся где-то неподалёку людях. Спускаемся к речке, вся компания усаживается на травку, на берегу. Медленное, степенное течение воды, серебристые небоскрёбы на другом берегу... лучи солнца по реке, кажется, не может быть места и времени лучше. Как же я чертовски прав...
  Так можно сидеть бесконечно, упиваясь радостью, сознанием: всё будет хорошо.
  Всё же нет на свете абсолютного, неограниченного счастья.
  К нам направляется компания из трёх здоровых мужиков. Нас больше раза в два, но это не делает ощутимой разницы, любой уделает всех разом, не особо напрягаясь. Качки, таким только дубы голыми руками из земли выворачивать. И, похоже, радость Дня Конфедерации вместе с некоторым количеством поглощённого спиртного у конкретных субъектов сублимировались в энергию и жажду приключений.
   - Здорово, молокососы! - роняет один. - Закурить не найдётся?
   Разумеется, это лишь повод.
  Мы растерянно разводим руками: "мол, не курим", а мозги живо соображают, что делать дальше. Здравый разум давно подсказывает: стоит дать дёру, но диспозиция "Кролик-удав" стара, как мир, и действенна. Разумеется, для удавов, в чём мы живо убеждаемся.
   - Что, и закурить нет? - деланно удивляется громила. - Ну-ка, что у вас? Вот ты, рыжий! Эй, рыжий, что на шнурке?
  Рыжий - это Джимми, тот самый шутник, развлекавший компанию, даже когда становилось совсем плохо. Сейчас, похоже, и ему не до шуток. На шее висит недавно купленный КПК последней модели, лишь немного недотягивающий до мощнейших армейских моделей. Я, как и остальные, прекрасно знаю, сколько Джим копил на него. Как грезил во снах, как отказывался от школьных завтраков, лишь бы оттянуть дни ожидания хотя бы на недельку.
  - Ну-ка дай сюда! - загребущие лапищи сорвали драгоценность, тоненький чёрный корпус взлетел высоко к небу, огромная рука держит карманник высоко, чемпион по прыжкам не достанет.
  Джимми, невзирая на опасность схлопотать по морде, пытается вернуть любимый КПК. Естественно, ничего не выходит. Со злости, забыв про всё, он пытается ударить амбала. Замах перехвачен ещё на полдороги, а вот Джимми досталось - упав, тот встаёт с огромным фингалом под левым глазом и слезящимся лицом. В принципе, легко отделался, мог и зрения лишиться... хотя, кто знает, я не специалист по медицине.
  Подкинув в ладони трофейный КПК, амбал разворачивается и, бросив друганам: "пошли, ребята", удаляется прочь.
  Честно, не знаю, что заставило поступить так. Понятия не имею - никогда не замечал за собой особой смелости, разве что эпизодической, от внезапных вспышек гнева. В этот раз таковой хватило лишь на единственный бросок довольно-таки немаленьким камешком, размером с противопехотную гранату.
  Никогда так не швырялся, всё прошло на редкость удачно, если, конечно, последующие события можно будет так охарактеризовать. Нет, это не удача. Наоборот, чёрный день в жизни.
  Обидчик роняет КПК и, замерев на секунду, падает. Оставшиеся смотрят неверяще, такого быть не может, как же... наклоняются, практически синхронно бросаются на меня. Стою столбом, не могу пошевелиться. Больше камней вокруг нет, да и не факт, что так же сказочно повезёт ещё раз.
  Ну вот щас меня измордуют...
  ...как ещё никогда не мордовали.
  Резкий свист останавливает здоровяков буквально в шаге от меня.
   - Стоять, полиция!!! - поворачиваю голову. Ну да, трое с увесистыми дубинками, несколько нарядов патрулируют парк, в том числе и далёкие уголки. Похоже, с одним из них и посчастливилось столкнуться. - Что вам нужно от школьников?
   - Нам-то? - ярость не покидает ближайшего ко мне качка. - На этот раз всё к ним, сержант! Здесь произошло убийство!!!
  Что за бред? Какое убийство?
   - Разберёмся, - степенно отвечает полицейский. Насторожился, дубинка отправлена за ремень, руки лезут в кобуру... ой, плохо дело.
   - Где труп? - спрашивает другой сотрудник полиции.
   - У вас перед глазами, - ехидно, но не без злости отвечает молчавший до сих пор качок. - Этот отморозок убил Роберта!
  И показывает на меня.
  Что за ерундень? Не мог же и вправду убить? Камнем?
  Оказывается, очень даже мог. Вот и "орудие преступления" валяется. Смотреть на это всё же можно, хотя и не без риска явить миру съеденный недавно обед. Мозг частично вытек(!), под головой мёртвого Роберта растеклась небольшая багряная лужица, которую, впрочем, усердно впитывает земля - почве нужно железо.
  Друзья смотрят удивлённо-испуганно. Поняв всё без слов, сержант отдаёт короткую команду и, не успеваю осознать происходящее, как в шею втыкается короткий дротик с сильным "вырубающим" веществом - это вместо "мордой в землю и в наручники". В глазах мутнеет, земля уходит из под ног... как ни банально, падаю без чувств.
  
  Полицейский участок мало чем отличается от собрата пятидесятилетней давности. По крайней мере, насколько можно судить по историческим и просто старым фильмам. Та же суета, недопитый впопыхах кофе, заваленные бумагами столы... везде компьютеры, и все загружены работой, полицейские шныряют туда-сюда, переговариваясь между собой, из комнаты радиоконтроля раздаются нервные крики, перемежающиеся чьим-то нудным бубнёжем.
  Откровенно скучаю.
  Невзирая, что теперь вроде как убийца. Этот факт никак не желает укладываться в голове, похоже, мозг не осознал серьёзность положения. Нет, вру - осознал, конечно, но далеко, далеко не всю. Почему-то не испытываю угрызений совести, как во многих книгах или фильмах: "Ой, я убил... убил! Пойду, спрыгну с крыши...". Нет.
  Не знаю, отчего всё прошло так гладко - то ли от неполного "прихода в сознание", когда всё до лампочки, то ли убивать и в самом деле настолько легко. И не подозревал.
  Легче, правда, не становится - в любом случае, если и отверчусь от заключения, заметка в личном деле ломает жизнь. Не видать теперь института...
  В комнату входит следователь, садится за стол напротив. Сдвинув охапку бумаг пополам с дисками , упитанный негр лет сорока уверенно кладёт на стол локти. Погладив пышные усы, приступает к делу:
   - Ну что, батинька, доигрались?
  Риторический вопрос.
  Затем он выпытывает, не в связи ли я с бандами, от которых стонет весь бедный район, не покупал или, того хуже, не продавал наркотики, и так далее в этом духе. Хочется спать, но полицейская харя никак не отвяжется. То пытается по-ласковому, с перечислением всех поблажек за чистосердечное признание, то гремит испорченной магнитолой, грозя чуть ли не расстрелами, лагерями и всеобщим позором. Хорошо, в терроризме не обвинил.
   - Ты что, молокосос, думаешь, случайно пришил одного придурка, так теперь сама крутизна? А? - гневно кричит следователь, дверь закрыта, звукопроницаемые перегородки скрывают нас от остального участка. - Да ты знаешь последние инструкции, как с убийцами поступать? Только дёрнись, пристрелю, любой суд оправдает!
  Годика через два рассмеялся бы усачу в лицо, но сейчас пробирает страх, испуг, все плохие чувства, вместе взятые. Хватание за кобуру, этот дешевый маскарад, пугает не хуже осознания, что я - убийца. Почему-то страшнее от кривляний толстяка, чем от угрызений совести.
  Через полчаса я готов сознаться во всём, признать вину за последнее цунами в Индонезии, за теракты в 2001 году, всё угодно - лишь бы оказаться подальше отсюда. Хотя бы и в тюряге, но подальше.
  Ещё чуть-чуть, и посыплется поток признаний в преступлениях, которых не совершал. Но, видать, удача не полностью покинула меня. Раздаётся несильный, но настойчивый стук в дверь. Негр что-то бурчит сквозь зубы и, злобно зыркнув последний раз, нехотя отрывает задницу от стула.
  В открывшейся двери вижу заплаканную мать, насуплено-серьёзного отца, а также неизвестного плечистого мужчину. Идеально выглаженный, как с иголочки, серый костюм смотрится, будто на него и шили. Скорее всего, адвокат - а эти и дорогое ателье могут позволить. Впрочем, сейчас ни капельки не возражаю против хорошего юриста. Дрожу от страха, но всё же понимаю, не так уж и плоха ситуация.
   - Что вы сделали с МОИМ ребёнком? - набрасывается мать на следователя.
  Тот, похоже, привык к подобным закидонам, совсем не пугается. А лишь наезжает в ответ:
   - А вы-то представляете, что сделал ВАШ любимый сыночек? - резко заявляет он. - Или не сообщили?
  Мать плачет, бросается на шею отцу - похоже, всё-таки сообщили. И даже в подробностях. Ну почему именно я вляпался в это дерьмо? Почему я, а не кто-нибудь другой?
   - Единственный выход у вашего отпрыска - тюряга, понятно? - немилосердно продолжает следователь. - Без вариантов!
  Отец смотрит серьёзно, даже очень. Таким его никогда не видел. Ну и фиг, мне теперь всё равно. Как говорится, хуже не будет. На лицо матери лучше не смотреть - она вздрагивает, плачет и всё время что-то бессвязно бормочет. Худшее зрелище, которое пока могу представить.
  И тут положение если не спасает, то хотя бы слегка выправляет адвокат.
   - Миссис и мистер Холлистер! Похоже, я знаю, как исправить положение, безо всякой тюрьмы. Разрешите, мы поговорим с Джеком наедине.
  Мать сейчас, похоже, вообще ничего не соображает, но отец коротко кивает, знает, если шанс и есть, он здесь. Адвокат берёт меня за дрожащие плечи, ведёт к коридору на балкон. В принципе, правильно - свежий воздух, то да сё... да и не спрыгну я оттуда, не дурак, а если и так, то этот верзила кого угодно поймает.
  Обречённо шагаю по коридору, глаза видят только пол, до этого дня настолько хреновых ощущений не было.
  Знал бы, сколько раз повторится подобное...
  Тут же бы спрыгнул. И никакой адвокат не удержит.
  Хорошо, пришли. Облокотился о перила, вздохнул пошире - после кабинетной духоты кажется, в рай попал. На самом деле, это дорога прямиком в ад, и адвокат-верзила, сам того не желая, указывает её.
   - Я могу говорить с тобой о серьёзных вещах? - спрашивает он. - Ты во вменяемом состоянии?
  Слабо киваю.
  - Не слышу, - тихо, но твёрдо говорит адвокат.
   - М-можете, - кое-как выдавливаю я.
  Он покосился недоверчиво, но, решив замять, продолжил разговор:
   - Меня зовут Андерс. Послушай внимательно, Джек... я не буду читать моралей: как ты мог, и так далее, в том духе. Этим займутся родители, и уверен, мало не покажется.
   - Неужели вы, мистер Андерс, полагаете, мне предстоит увидеться с родителями... в скором времени? - насмешливо перебиваю я.
  Адвокат недовольно смотрит, прямо в глаза. В конце концов не выдерживаю, отвожу взгляд.
   - Терпение, и до этого дойдём, - снисходительно говорит он. - Ты ведь планы строил, а? В институт хотел, на факультет компьютерной графики, не так ли? И баллы в школе набрал, верно?
  Я оторопело соглашаюсь. Мистер Андерс, похоже, видит недоумение, и поясняет:
   - Плохим адвокатом я был, если бы не знал, а? Хороший юрист зачастую и хороший психолог, а узнать как можно больше о подзащитном - первый шаг к взаимопониманию. Так как насчёт планов на будущее, подтверждаешь?
  Я набрался храбрости.
   - Вы, мистер Андерс, говорите это, чтобы мне хуже стало?
   - Отнюдь нет, - адвокат пожимает плечами. - А как насчёт свободы? От этого жирного клопа, крепко сидящего на кресле следователя? Знаешь, зачем он так упорно пытается отправить тебя за решётку? План выполняет, а то заменят другим, и всё. Тут и всё наиболее для него благоприятно, на самом деле это была самозащита, да ещё и убийство по случайности, но те-то лбы здоровые, а в вашей компании никому нет восемнадцати, так? Кто-то всего по полгодика, но недотянул. И этот возрастной ценз, и многие связанные с ним законы по сути своей идиотские, но никто не хочет их убрать, бюрократии это не нужно. Так что голоса всех твоих товарищей ничто против голосов свидетелей обвинения - приятелей того Роберта, единодушно заявляющих: "ты первый швырнул камень, они вас и пальцем не тронули".
   - Вы хотите сказать, есть шанс? - опять перебиваю я. - Или опять позлить меня?
   - Шанс всегда есть. Но в данном случае это нечто большее. Если ты хороший юрист - а я себя таковым считаю - ты знаешь наизусть все, даже наиболее редко используемые и полузабытые законы. Можешь использовать против Системы её оружие. Хорошо, вижу нетерпение, скажу прямо - способ отвязаться от тюрьмы есть - пойти в... армию Конфедерации. Лучше всего в морскую пехоту или десант.
  Я оторопело вытаращил глаза.
   - Если прослужишь все три года безупречно, наградят какой-то медалькой, точно не помню, как называется, что-то вроде "За отличную службу Конфедерации", хотя в деталях могу ошибаться. Но точно не могу в основном - эта награда обеспечит полное снятие судимости и беспрепятственное поступление в желанный институт. Понимаю, не то, что хотелось, но я не знаю никого, убивающего людей каждые выходные, и чтобы это всё сходило с рук. Я и не обещал, что будет легко.
  Вот ведь попал... но это однозначно лучше тюряги, пятна на репутации... придётся отслужить, как это теперь делают или добровольцы (читай сумасшедшие), или профессиональные военные.
   - Да, прибавь ещё одно, - напоминает мистер Андерс. - Войн, даже локальных, уже сколько не было? Правильно, даже родители не видели, чего уж о тебе говорить... так что попотеть придётся, но ничего, опасного для жизни.
   - Я... и следователь отстанет?
   - Таков закон - разводит рукам адвокат. - Армия превыше всего, даже старины Петерсона, чтоб ему пусто было...
   - Так и поступлю, - решаю я. В глазах уже ни капли обречённости, только готовность к активным действиям.
  Лучше бы стоило признаться во всех висяках Петерсона...
  
  Всё, окружающее меня, даже самые безобидные детали, стараются показать, насколько всё же плохо положение. Насколько смешны попытки жить дальше счастливо - нет, смело можно признать, я отвергнут обществом. Несмотря на удачный, как может показаться, выход, худший вариант всё же пробился ко мне, добрался, так сказать.
  Слухи расползаются быстро, быстрее, чем можно предположить, и я в одночасье лишился всех знакомых - не друзей, если таковые имеются, не отвернутся даже из-за такого шокирующего проступка. Стоит случайно, непреднамеренно, даже ради самозащиты убить человека, и все сторонятся бедняги, а кто посмелее (читай, наглее), ищут поводы для конфронтации, даже драки: во-первых, в какой-то мере оправдываются звериные позывы, а потом, обидчик даже возражать и сопротивляться несильно будет, не в том положении.
  Трудно поверить, даже родители смотрят отчуждённо, сами переглядываются в недоумении: как могли воспитать... страшно подумать, убийцу? Пятно падает и на них, и у матери и отца, которые казались такими ласковыми и заботливыми в детстве, есть причины срывать зло. А я - самый подходящий объект.
  Нет, стоит отдать должное выдержке, никто не кидается с криками, не надоедает с моралями и нудным учением, но это лишь потому, что проступок, совершённый на этот раз, настолько шокирует... и слов не находится.
  А тем более - сил для бесконечных причитаний.
  Все, вчетвером сидим за столом - маньяк-убийца собственной персоной. Суровый, но старающийся не смотреть в лицо отец. Мать, остекленевшие глаза которой не имеют общего с весёлым, довольным взглядом после окончания экзаменов, когда я набрал достаточно для института баллов ("ты наш самый-самый любимый сыночек!"). Ну, и младшая сестра, Джессика.
  По её милости мне частенько доставалось. Смотри, как сестра учится, помогает по дому, какие места занимает на школьных олимпиадах, соревнованиях по гимнастике, музыке, нужное подчеркнуть. А ты - балбес, лоботряс, и так далее. Джессика всегда была примером для подражания, которому я никогда не спешил следовать.
  Уверен, стоит это упомянуть, как посыплется гора упрёков вроде: "И где оказался, позорище?".
  Позорище. Невероятно точный термин для определения нынешнего состояния - уверен, половина района меня и обсуждает. Ещё бы, чтобы не росла детская преступность, все судебные процессы вроде моего выносятся на широкое обозрение, транслируются по телевизору... выступали родители того урода, Роберта. На полчаса расписывали, как плохо без сыночка, такого хорошего и примерного, не то, что этот убийца, отморозок...
  Таких, как покойный Роберт, одно время называли коротко и ёмко - гопники. Но кому сейчас до этого дело? Общество... всячески старается обелить погибшего, неважно, кто - отброс, по пьяни свалившиеся с высокого моста, или солдат, до конца выполнивший долг. Или наоборот - предавший Конфедерацию или, того хуже, других солдат, братьев по оружию. Смысл последнего дойдёт совсем скоро. Гораздо скорее, чем хотелось бы.
  Семья молча работает ложками, доедая суп - ещё одно изобретение садиста - "Кушай, сынок, настоящий мужчина должен много кушать... на тебе добавочку!". Если ребёнок решит, хватит пойла, вольют в глотку чуть ли не силой, или страшными угрозами вроде: "Смотри, чтобы я не поступил(а) с тобой, как ты со мной". Ха, тоже перестанет доедать? Анекдот.
  Правда, моя ситуация на таковой походит менее всего. Как червяк на носорога, к последнему можно отнести и размеры проблемы. Не упекли в тюрягу - хорошо, но радоваться рановато. Я изгой, и сам Господь Бог ничего с этим не поделает - человек, существо упрямое. Впрочем, я окончательно разуверился в существовании бога, высших сил, и всего прочего, зато наконец (какой ценой!) познал главный закон жизни - Большое Дерьмо неизбежно, какую бы форму не приняло.
  Похоже, и вправду изо всех сил рвусь в армию, как в старых, бесконечно устарелых советских фильмах. Когда-то смеялся над такими порывами, но сейчас не до смеха - куда угодно, но подальше отсюда, и туда, где из меня не будут делать изгоя и посмешище.
  Ничего, ждать осталось недолго.
  
  Этой ночью спать никак не получается, как ни старайся. Ворочаюсь с бока на бок, голову не покидают тяжёлые, липкие и неприятные, как густая, чёрная смола, мысли. Где-то над ухом жужжит надоедливый комар - от постоянных движений крыльев исходит лёгкий, практически незаметный ветерок - он садится на голову - щекотно. От этого хочется выть волком, но сил не хватает, даже чтобы смахнуть насекомое. Комар напивается и, покачиваясь от счастья и количества экспроприированной крови, улетает прочь. Конечно, я не вижу этого, голова повёрнута набок, глаза крепко закрыты в тщетной надежде спокойно заснуть, но есть воображение... которое и так не даёт ощущать себя спокойно с того трижды проклятого Дня Конфедерации!
  Это что-то невозможное, так нельзя жить... это не призыв к суициду, а наивная надежда, что всё закончится. Не закончится - я, похоже, осознаю это лучше всех. Вот, завтра уже в тренировочный лагерь десанта. Странно, я думаю, там будет легче. Странно с позиции обычного человека, живущего без проблем, знающего простое людское счастье... странно для него, не для меня.
  И так, в подобных раздумьях и переживаниях - всю ночь.
  Наконец бросаю попытки успокоиться - на улице светло, часы показывают шесть утра. Первая здравая мысль за день: сна не будет. Встаю, одеяло летит в сторону - как и, кажется, всё вокруг, весь старый мирок, которым жил, дышал и был доволен.
  Не хочу прощаний, натянутых пожеланий удачи. Пусть семья вздохнёт спокойно - убийца ушёл из дома. Все дрыхнут , беспробудно, как тысяча Спящих Красавиц. На цыпочках крадусь в ванную - скорый душ, пять минут, обсохнуть, и - вперёд. Вещим собраны уже с вечера, обстановка давит не хуже прокатного стана, и наиболее естественным кажется желание избавиться от этого. Избавиться от давления - я не безответная детская кукла, которую можно плющить до бесконечности.
  Единственное напоминание - небрежно упавший на коврик у двери клочок жёлтой, выцветшей от старости бумаги с единственным наскоро нацарапанным словом: "Ушёл".
  Они не будут по мне плакать.
  И не надо.
  Улицы пустынны - в полседьмого можно расслабиться, шанс наткнуться на знакомых или просто любителей криминальных новостей ничтожно мал. А если и не повезёт... и чёрт с ними. Не тряпка, о которую ноги вытирают. Убийца? Даже отметая обстоятельства, да. Но пока я на службе в десантных войсках, точнее, с момента подачи заявки (тянуть я не стал, так недолго и повестку в тюрягу получить) никто и слова сказать не может, не говоря о тронуть, пусть и пальцем. Репутация Вооружённых сил - неприкосновенная штука.
  Надо перекантоваться до десяти, тогда подъедет машина - и до тренировочного лагеря. Интересно, далеко ехать? Что-то подсказывает, путешествие ожидается неблизкое. Впрочем, теперь всё равно. Главное, чтобы не оказалось желающих из моего района, а ещё лучше - из Детройта. В войска идут немногие, не очень-то уважаемая обществом... ЭТИМ образованным, гуманным, антипреступным... обществом, профессия. Так вот, идут немногие, а в десант того меньше. Возможность встретиться со знатоком моей истории приближается к нулю. Великолепно.
  Сижу на скамейке, рассматриваю стену ближайшего магазина напротив - продают сигары - нет, разумеется, не для прямого использования - курение изжито, как класс, хотя этого пятьдесят лет назад мало кто ожидал. Да и кому придёт в голову скуривать коллекционные сигары по полтысячи кредитов за штуку? И это далеко не самые дорогие...
  К запертой двери направляется старушка - владелица бизнеса. В руках уже позвякивают ключи. Ну, правильно, раньше встанешь - больше сделаешь...
  Тут пожилая дама замечает меня. От неожиданности глаза выкатываются, как большие, наливные яблоки, из тех, которые выращивают где-то бесконечно далеко, в солнечной Южной Азии. Только блестят совсем не солнцем.
  Старушка брезгливо косится, будто видит что-то вроде дохлой собаки. Пробормотав что-то под нос, отпирает дверь - замок никак не поддаётся, но время дело делает - и, не переставая бухтеть, входит внутрь. Дверь громко захлопывается.
  Сказать, что я почувствовал себя хреново - ничего не сказать.
  Ну и идиот - знал ведь, знал, кто здесь работает, и нашёл место для стоянки! Последнему идиоту понятно, основная аудитория криминальных программ - бабушки вроде этой. Теперь настроение испорчено окончательно.
  Хотя, в принципе, куда хуже? И одна старушка ничего кардинально не изменит.
  Одна? А сотни? Тысячи? Все вокруг, а?
  Лучше об этом не думать.
  И провести время где-нибудь ещё.
  
  Вот уже в пункте зачисления, среди прочих новобранцев. Волонтёр, хотя и поневоле. Хреновые мысли почему-то не пропадают, а, наоборот, усиливаются. Ничего, это пройдёт, уже скоро. Стоит начаться физическим нагрузкам...
  Вокруг сидят такие же, как я, добровольцы - кто-то рассчитывает остаться в войсках надолго, по контракту, кто-то не обделён высокими моральными принципами ("Служу Конфедерации!"), есть ли такие, как я, пока неизвестно.
  Мы находимся в маленьком городке на границе штата и, к счастью, никого из родного города (пусть на него SS-20 упадет) не прибыло, специально по списку проверял. В десант набралось немного: как-никак, войска в своём роде элитные, не патрульные, и нагрузка соответствующая. А вот у меня, похоже ,выбора нет...
  Нас, неполный десяток человек, запихивают в транспортный вертолёт, и желают удачи. Заодно предупреждают, полёт будет неблизкий. Интересно, куда повезут на этот раз? Не в Антарктиду же?
  Вообще, мало кто знает, где располагаются базы и тренировочные лагеря десанта, морской пехоты и спецвойск, известно одно - далеко от крупных городов. Может, чтобы солдаты не прельщались радостями гражданской жизни, а может, по экологическим или ещё каким идиотическим причинам. Нет, скорее первое.
  Через круглые иллюминаторы "Пауэрса" видна лишь полная луна в ночном небе. Похоже, летим через море - больше ничего непонятно. Это продолжается уже больше часа, и я решаю поспать, после длительных медосмотров и ожидания в пункте зачисления хочется сомкнуть веки как можно на большее время. Рокот винтов убаюкивает не хуже усталости, и погружение в сон уже не такая проблема.
  Тяжёлый "Пауэрс" уносит в неизвестность, как речной поток беспомощную игрушку, оброненную неуклюжим ребёнком. Я ощущаю себя такой же, далеко не самой замечательной игрушкой в руках могущественной, словно тысячи рек, судьбы. Хотя впоследствии пойму: это не так. Далеко не так.
  
  Тренировочный лагерь "Саунт-пойнт". Далеко не то место, где хотелось бы провести отпуск. Здесь и располагается состав восемьдесят второй авиадесантной дивизии в мирное время - а последние сорок лет так или иначе мирные - объединение государств в Конфедерацию прошло на удивление тихо, ограничившись не самой напряжённой дипломатией.
  Небольшой архипелаг из пятидесяти мелких тропических островов - курорт. Постоянная жара время от времени перемежается ливнями ,после которых ходить впору по колено, если не по пояс... в воде? Ха! Грязь, вонючая, бесконечная грязь, конца которой не видно. Правда, она смывает стада комарья, от которых по вечерам солнечных дней и в тени нигде не спрячешься. Если этого мало, можно приплюсовать муравьёв, непроходимые без хорошего мачете джунгли и изнуряющие тренировки, не прекращающиеся и ночью - правда, последнее случается редко, за полгода разика три, но каждый раз остаётся "незабываемое" впечатление.
  Сержант говорит, всё для того, чтобы привыкнуть, и в реальной боевой обстановке не отвлекаться на мелкие неудобства. Да, ну как же - завтра, наверное, война, на землю напали полчища разумных тараканов... бредятина.
  Основная опасность, по мнению политиков и учёных, исходит от Миров, которые населены. Пока никто не напал, но кто знает, что на уме у средневековых дикарей? Непонятно, зачем так опасаться этих "рыцарей короля Артура"... если не одно "но". Магия. Колдовство, волшебство, чародейство, можно назвать, как угодно, важна суть. Думаю, не стоит растолковывать, что это такое - важно, магией пользуются, причём активно. И в военных целях, а если не затрагивают Землю сегодня, значит, могут завтра.
  Но мне всё это фиолетово - тренировки, климат, крики сержантов сделали своё дело - я забыл родной дом. Ужасно, раньше я и подумать не мог, что захочу больше не видеть отца, мать, Детройт, школьных приятелей... от таких мыслей могло выворачивать наизнанку, они были недопустимы. А сейчас сознание, что я здесь, а они все где-то там, далеко... и напыщенный, местами суровый отец, истеричная, но любящая мать, занудно-правильная Джессика... эти мысли доставляют какое-то удовольствие. Превозносящий бывшего изгоя эгоизм даёт силы для тренировок, нельзя сойти с колеи, а то - возвращение, тюрьма, и опять всеобщее презрение.
  Совершенно точно решил: не вернусь в Детройт. Выберу даже штат другой, подальше, пособия десантных войск хватит на небольшую квартирку, институт, а дальше вся жизнь впереди. Простор.
  Как говорил Тони Монтана, "Мир в твоих руках".
  А пока - работа, работа и ещё раз вкалывание. В первую очередь, работать приходится над собой, над характером. А потом - десятикилометровый кросс с утра в полной выкладке, рукопашная (непонятно, зачем нужна, но заставляют), стрельба... далее теория, основы тактики, рассмотрение знаменитых десантных операций, поиск ошибок. "Операция Оверлорд", "Маркет Гарден", "Хаски" и прочее, прочее, прочее. ТТХ техники Конфедерации, сильные и слабые стороны. Курс по Мирам, данные о потенциальном противнике. Люди, эльфы, гномы... сравнительно несложно. Нежить, драконы, Низшие, Высшие вампиры... посложнее. Маги. Белые, тёмные, маги воды, земли, огня, воздуха, забвения, они же некромаги. Боевые, промышленные, агромаги... вот где голова ломается, никакая физика или химия так не умеет. Поначалу путаешься в определениях, но как только осваиваешь азы, начинается самое хреновое. Способы борьбы, выживания... отвлечение, банальные вопросы. Почему при битве с магом воздуха нельзя применять базуки и гранаты, отчего некромант поведётся на фланговый маневр или ложное отступление, и бесконечное количество правил, схем, и просто полезных советов.
  Стоит закончиться кроссу, после которого ноги отваливаются, как хвост у ящерицы, как сержант Хаузер даёт команду: "Упор лёжа!", и все отжимаются. Пот течёт ручьями, в голове стучат сотни молоточков, а все мысли гарантированно выветриваются. В том числе и те, о которых так хотелось забыть. Хоть что-то.
  В такие моменты ужасно хочется если не свалить, то хотя бы смухлевать, но злость, полученная там, в парке, в День Конфедерации, не даёт работать спустя рукава. Нет, она переходит в энергию, заставляет тренироваться неистово, вот я, с каждым отжиманием, километром и простреленной мишенью ощущаю, как мщу обидчикам, убиваю повторно этого Роберта, даю пинка всему демократическому обществу, пытавшемуся отправить меня за решётку. Вместо молитвы перед едой звучит солдатская речёвка, заканчивающаяся словами: "Убей! Убей! Убей!". Убийство не кажется грехом, за который можно презирать и ненавидеть - разве из зависти, что кто-то пристрелил больше тебя, но здесь это невозможно. Все рядовые равны - и все понимают друг друга лучше, чем кто бы то ни было. Для меня лучше, чем родители. Постепенно, со временем, понимаю: невзирая на тренировки, дикую игру, помесь пейнтбола и страйкбола, где резиновые пули с хлоркой жалят так, что хоть на стенку, это место ближе к раю, чем в е остальные вместе взятые. И плевал я на климат, уже привык, и на боль. Дело в искренности: здесь есть настоящие друзья, и каждый говорит правду, то есть, что думает. Нет полунамёков, "вежливых оскорблений", как в том, забытом мирке, колледже, родном, чёрт дери, доме. Всё честно, мне нравится.
  Но это надо ценить, и мало кто ценит сразу.
  Потому, что настоящие друзья появляются только в поганых местах вроде этого. Здесь всё ставится прямо: за или против, друг или нет. Никаких воздержаний или пустой болтовни политиков, дело заменяет трёп.
  Но я это понял далеко не сразу, а когда понял, возблагодарил судьбу и, как ни странно, обозлился на всех оставшихся там, в Детройте - на семью, колледж, чистеньких, занимающихся обычной работой людей. Офисных служащих, политиков, банкиров... единственный человек из гражданских, которому до сих пор благодарен - мистер Андерс, адвокат, посоветовавший пойти в десант. И всё.
  Уже полтора года здесь, освоился, нагрузки стали привычными, но злость, эта квинтэссенция вечного двигателя, никуда не ушла. Впрочем, она куда лучше обречённости, овладевшей мной после непреднамеренного убийства. Я спокойно отметил День Конфедерации полгода назад, но исключительно "за компанию", чтобы ребята не обиделись. Но так бы, без "добровольного принуждения", не стал бы ни за какие коврижки - неприятные воспоминания не смоешь. Впрочем, и с друзьями-то праздновали без помпы - просто очередной повод слегка расслабиться, отдохнуть, ничего более.
  Ходят слухи, нас скоро куда-то отправляют - на этот раз это не помощь полиции в усмирении особо распоясавшихся банд, в таких случаях всё происходит спонтанно, берутся несколько свободных взводов в полном вооружении, и спешно высылаются в требуемое место. А тут всё идёт заблаговременно. Это не в стиле полиции - соблюдать такую точность, тем более, уроды вроде Петерсона всегда уверены в успехе, думают, справятся сами, и только когда жопу подпалят, обращаются к нам. Неужели на этот раз кто-то толковый попался? В конце концов, это всего лишь слухи, но дыма без огня не бывает, верно?
  В любом случае, может, в этот раз пошлют и наш взвод. Нетерпение разъедает меня, очень хочется попробовать себя в реальной боевой обстановке, во-вторых, тропические пейзажи несколько приелись. Как верно подметил сержант: "Дитю не терпится пострелять". Я не обиделся, сказал он это без злости или насмешки, просто констатируя факт, да и ему виднее. Но по глазам стало понятно: Хаузер знает намного больше, он инструктор... и взгляд почему-то не прибавлял оптимизма.
  Я всегда просекал мины из коровьих лепёшек на моём пути, что судьба оставляет с завидной регулярностью, и с того разговора стал готовиться к худшему. Не знаю, готовилось ли это сааме "худшее" ко мне, но встретило на редкость неожиданно.
  
   30 июля, 2051. Тренировочный лагерь "South-point".
  Денёк на редкость хреновый - как раз льют дожди. Не знаю, место ли им в это время года, но они, тем не менее, есть. Словно предупреждают неожиданным появлением о грядущей катастрофе. Солдаты отдыхают по палаткам, шатрам, зданиям - всему, где можно хоть как-то укрыться от непогоды. Хм, непогода - мягко сказано, скорее, стихийное бедствие.
  Наша палатка типа "Шатёр". Там собрался взвод. Что можно сказать о этом месте? Двухъярусные кровати, зелёные стены, полка с книгами патриотического направления и учебниками по тактике... флаг Конфедерации (не нынешней, а времён Гражданской войны в старых США), неизменная деталь любого милитаристского общества. И двадцать обормотов в тропическом камуфляже, скучают от безделья. Кто-то рубится в карты, кто-то на КПК играет в примитивные аркады - тоже неплохое средство для убийства времени.
   - Стройся! - Хаузер первый заметил фигуру лейтенанта, показавшуюся в дверном проходе. Ливень молотит по брезенту, чуть ли не заглушая слова, но зычный голос сержанта перебить трудно.
   - Вольно, - устало бросает лейтенант. - Хаузер, нужно поговорить.
  Сержант принимает предложение без энтузиазма - хоть у палатки имеется внушительный козырёк, какая-то часть влаги попадает и под него. Хаузеру не улыбается промокнуть, но ещё больше не улыбается нарываться на лейтенанта. Оба уходят наружу, под тропический ливень. Интересно, что такого важного в разговоре, чтобы играть в секретность, невзирая на погоду? Может, это имеет отношение к слухам о предстоящей работе? Время покажет.
  Время показало.
  Прошло пять минут - и скрип отъезжающей двери возвещает о возвращении сержанта. М-да, вид не то, чтобы радужный. Скорее, наоборот.
   - В чём дело, сарж? - неуверенно спрашивает капрал, только что продувший в карты.
   - Ничего хорошего, - мрачно пообещал Хаузер. - Мы покидаем курорт.
   - Что? Наше отделение? Взвод? Это правда? - одобрительные возгласы сыплются со всех сторон.
  Сержант сочувственно посмотрел на нас. Как на неоперившихся птенцов - впервые заметил такое выражение его глаз.
   - Дивизия, - говорит Хаузер.
   - Что-о-о?
  Все, как по команде, таращат глаза.
   - То есть как это дивизия? - находится наконец капрал. - Что-то случилось?
   - Именно, случилось, - буркнул сержант. - Война.
   - С к-кем? - заикаясь, спросил капрал.
   - Будто не знаете - сплюнул сержант. - На кого политики зубы точат?
  Мы начали переглядываться.
   - Неужели с Мирами? - вякает кто-то.
  Хаузер молча кивнул.
   - Но как это? - удивляется капрал. - То есть, я хотел сказать, ничего не знали, и тут - раз! Война.
  - Во-первых, Винтерсон, война не с Мирами, а с Миром - поясняет сержант. - Но лично я уверен, одного этого выше крыши хватит. А во-вторых, если вы не знали, не значит, что этого нет! И ещё: я лечу с вами, так что и не надейтесь отдохнуть от сержанта-инструктора!
  Шутка натянутая, но лучше, чем никакая.
  Понятно, от нас, в принципе, ничего не зависит теперь... да и, в принципе, никогда не зависело и, скорее всего, не будет. Впрочем, в последнем я ошибаюсь, но обо всём по порядку. Сейчас ощущение беспомощной игрушки в руках генералов (а ещё больше - политиков) не покидает и, хотя взвод, в принципе, не возражает против войны, я почему-то не особо радуюсь. Нет, улыбка есть, веселье тоже, ровно как и нетерпение попробовать оружие в деле, но что-то, мелкий, но упорный червячок сомнения без перерыва подтачивает душу.
  Мы ещё все поймём, отчего "Саунт-пойнт" носит неофициальное название "курорт". Но так и не поймём, какого танка вкладывали в это противоположно неправильный смысл.
  Сержант говорит, осталось ждать неделю. Ребята радуются - какую-то неделю, и - всё, наконец-то настоящее дело. Что бы не произошло дальше, я вовсе не в восторге.
  
  7 августа, 2051. Портал, пустыня Мохаве, республика Америка.
  Долина смерти. Не самое обнадёживающее название, зато красивое. не в меру. Голые, пустые горы пополам с эффектными, незабываемыми ракурсами. Даже это, в описании обезображенное место, имеет свою, не каждому понятную красоту. Это не знойная Сахара, где только раскалённый песок и солнце в глаза. Здесь есть что-то от викингов, северной суровости, где природа не покладистая, как в городе, где я вырос. Хотя, конечно, после "Саунт-пойнта" любое место раем покажется, в климатическом смысле.
  А здесь - ветер обдувает чуть ли не со всех сторон, горы не способствуют быстрому передвижению, но зато находиться здесь можно до бесконечности. А уж художникам и подавно, золотая жила, считай, открыта. Я не художник, жаль.
  Этот Портал в полусекретном состоянии: не настолько, чтобы делать из этого великую тайну, но и каждого проходящего пускать сюда не станут. В общем, не для гражданского пользования. Но всё же, мать вашу, как красиво!
  Взвод, да и вся дивизия, прохлаждается уже полдня. Опять у техников какие-то проблемы, но начальник базы обещает исправить всё с часу на час. Ребята в нетерпении, я тоже, но сомнения никуда не делись. Вообще, весело всё это выглядит: с одной стороны, рвусь в бой, но другая, но не менее сильная часть меня постоянно удерживает, предупреждает в виде неприятных мыслей. Предупреждает. Только о чём?
  Расскажу лучше о войне.
  Пока известно немногое: в частности, дипломатическими причинами послужило убийство гражданина Конфедерации, имени не упомню, тёмным эльфом в их городе. Люди, гномы и светлые Перворождённые отказались предоставить территории для прохождения карательных отрядов, и наша дипломатия с радостью ухватилась за ниточку, позволяющую распутать... хотя в данном случае вероятнее, порвать весь клубок.
  Зачем это? Да уж точно не из гнева праведного, скорее всего, нужны ресурсы и территория, жилищный вопрос, хе-хе, надо решать. "Пусть моя страна не права, но это моя страна". Правильно, лучше пришить миллион-другой тамошних папуасов, чем недополучить свежую порцию гамбургеров - в Конфедерации осталось многое от Америки, и я не возражаю, мои жизненные принципы не идут в разрез с обществом, хотя злость никуда не делась. Просто в этом случае позиции совпадают.
  Обстановка в базе возле Портала самая что ни на есть боевая: человечество не воевало уже почти полвека, и от длительного недостатка приключений все хотят в зону боевых действий, как на праздник. Застоявшиеся кони... это тяжело вспоминать. Оставшихся в живых можно будет пересчитать по пальцам. Чёрт, об этом и думать нелегко.
  Пока знаю точно: война началась, причём, как это не прискорбно для большей части окружающих, без нас. Ничего, как говорил Хаузер, навоеваться успеем. Даже сверх всякой меры.
  Никто не знает, куда конкретно и зачем нас направят, но известно, работа будет нашего профиля: десант есть десант, и никто не собирается использовать восемьдесят вторую, как Сталин или Гитлер парашютные войска - они вынуждены были отступать, но у Конфедерации в программе наступление, которое закончится победой, и только победой. Так что напрыгаться придётся.
  Маги не подпустят самолёт или транспортный "Пауэрс" на пятьдесят метров к земле - то есть "зенитный огонь" эффективен и выше, но меньше полусотни - гарантированная смерть, так что придётся прыгать по старинке, с парашютами. Никого это не пугает - изучив вероятного противника, насколько он это позволял, и даже немного глубже, военные теоретики разработали соответствующую программу подготовки десанта - исходя из нерациональности траты сил магов на отдельных десантников, предполагались прыжки на парапланах, которых мы вдоволь перенесли в "Саунт-пойнте". Готовы морально и физически.
  Среди ребят идёт трёп о предполагаемой продолжительности кампании - оценки расходятся от недели до полугода. На мой взгляд, обе крайности смешны - на самом деле что-то около трёх-четырёх месяцев. Все хотят повоевать подольше, за день в Мире платят, как за неделю лагерных тренировок. Мысль, что убьют, не задерживается в головах дольше пяти секунд, которые требуются, чтобы посмеяться над неожиданной, но абсолютно бредовой шуткой. И впрямь, как горстка средневековых недотёп хотя бы поцарапает десантника в кевларе, с автоматом и десятком сложнейших компьютерных систем в одном только шлеме?
  Обмундирование уже раздали, но оружие получим по ту сторону Портала. От нечего делать ребята изгаляются, как могут - чего стоит мода последних пятнадцати минут наносить на обмундирование различные изображения. Так как команды формируются уже "за бугром", каждому выдали универсальную белую краску (а её навалом), что намертво держится на любой поверхности - будь то сверкающие части брони, прикрывающие жизненно важные органы или кевлар стандартной одежды. В идеале солдаты должны аккуратно нанести на обмундирование номер части, взвода или обую должность, если она у тебя есть. Всё это будет проверяться, но - будет. Посторонние изображения не разрешены, но и не запрещены уставом или выдававшими краску, из чего следует вывод - если командир не против, можно. А большинство настроено относительно либерально. Хороший сержант знает, пару нужен выпуск, и пусть лучше это будут безобидные рисунки, чем мародёрство и бардак во взводе.
  Больше всего повезло имеющим хотя бы какие-нибудь художественные способности. К ним уже выстраиваются очереди из жаждущих получить украшение, пока не поздно. Подмечаю одного парня - тому явно нравится "расписывать броню", и не скрывает. Получается довольно-таки неплохо. Вот один десантник уходит с хищным американским орлом на бицепсе, за ним следует другой - у того рисунок на шлеме, череп и кости, в которых любитель истории и Второй Мировой узнает символ дивизии "Мёртвая голова", ещё один обладатель рисунка гордо светит аккуратно выписанной ветвистой молнией.
  Это очень красиво смотрится на абсолютно чёрных бронекостюмах авиадесантных войск, которые и не полностью одеты - кое-кто напялил лишь те части, что хочет подвергнуть украшательству, но теперь довольный донельзя.
  Доходит и моя очередь.
   - Ну, что тебе? - весело осведомляется подуставший, но в целом радостный художник.
   - Не знаю... - засмотрелся на остальные рисунки, даже не продумал тему личного. - Что-нибудь грозное... и красивое.
  Художник понимающе улыбается и, попросив не дёргаться, выводит на плече что-то. Это занимает минуты три, и нетерпение и любопытство превратили их в вечность. Наконец, сказав: "На, смотри", он отрывает кисть от брони.
  Да, это красиво. Скорпион в атаке - жало приподнято, на нём сделан особый акцент - выкинуть остальное, рисунок несильно пострадает. И выглядит угрожающе, агрессивно, как и хотел. скажете, ребячество? А вы как думали, это десантные войска Конфедерации, а не пансион благородных девиц, здесь всё должно быть максимально агрессивно, чтоб, значит, враг от внешнего вида обделался. И если вся дивизия ударилась в ребячество, то не вижу ни одного повода не последовать за парнями.
   - Доволен? - спрашивает художник. Естественно, доволен! Поблагодарив благодетеля, освобождаю место следующему.
  
  Что чувствуешь при прохождении через Портал? Ничего особого, лёгкое покалывание в теле и непродолжительное кислотно-противное ощущение в горле. Мало кому это нравится, но, во-первых, никто не спрашивает. А во-вторых, поездка на автобусе (не говоря об авиапутешествии) оставляет такие же по силе, но более продолжительные впечатления, тоже не самые приятные. А Портал... раз - и всё прошло. Это не трястись в грузовике, как на прошлых совместных учениях с морпехами.
  Мы уже по ту сторону синего, похожего больше на кисель, тридцатиметрового в диаметре круга, и до сих пор во враждебный Мир поступает техника, люди, вся восемьдесят вторая десантная. Тридцать метров ещё мало, вот у морской пехоты действительной гигантский Портал, да не один. И на воде, причём на воду выходит - как же корабли, вплоть до авианосцев, перетащить? Уж точно не на брёвнах.
   И всё это огромных деньжищ стоит, причём сооружения, базы и станции, обеспечивающие работу Порталов, далеко не основная сторона расходов. Надо купить землю в Мире, который подвергнется атаке, добиться разрешения на продажу, потому что она много кому и там нужна, разместить там охрану, "комитет по встрече", прикинуть рентабельность приобретений, то есть, далеко ли с точки высадки до основных целей, и многое другое. Всего и не упомнишь.
  Смотрим, как через Портал идут колонны техники - от лёгких джипов, больше напоминающих "Виллисы", чем громоздкие "Хаммеры" до огромных, отчаянно скрежещущих широченными двойными гусеницами, "Зубров". Одна башня главного калибра в сто восемьдесят миллиметров, три вращающихся, грозно уставившихся во все стороны стволами крупнокалиберных пулемётов и ракетные установки залпового огня. Самое страшное, когда три десятка ракет заряжены напалмом, а, судя по маркировке, это так. И тридцать выстрелов - всего одна укладка, а в танке ждут очереди ещё пять. В завершение остаётся добавить: броня "Зубра" выдержит прямой авиаудар. Одно "но", скорость ограничивается жалкими сорока километрами, взамен на мощь и длительную дальность хода.
  Через пару часиков начнут перетаскивать авиацию, тогда полк и забросят куда-нибудь. Остальных тоже поотправляют, кого куда, а место на базе займёт батальон охраны. Но никто не желает насладиться последними минутами относительно спокойной жизни. Нет, все с нетерпением ждут высадки.
  Морпехи и регулярные войска уже ведут бои в прибрежных городах и островах где-то на востоке. Мы находимся на севере, сравнения с викингами и Скандинавией становятся ещё заметней и логичнее. Поговаривают, есть горячие точки, места, где сопротивление особо сильное или наличествует харизматичный лидер, способный объединить крупное количество народу. Часто такие места довольно далеко от основной массы войск, для таких случаев существуем мы, десантники. Высадка с парапланами, устранение целей, пинки недовольным, и некогда жаркое место становится форпостом войск Конфедерации.
  Скорее всего, так и будет. Что же, дивизия готова, как никогда.
  Рядом тормозит HMV, тот самый джип по образу и подобию "Виллиса", но в ряде мест кардинально улучшенный и доработанный. За рулём улыбающийся капрал Винтерсон.
   - Парни, оружие привезли!
  Действительно - за спиной капрала, в кузове, складированы деревянные ящики, на которых чёрной краской перечислено всё, чего не стоит делать с содержимым. Забавно смотрится: "Противотанковый гранатомёт - не направлять в лицо". Все с улюлюканьем бросаются на джип, через пять секунд все ящики уже на земле, а через тридцать всё вскрыто практически без подручных материалов.
   - Уже привезли? - я отвлекаюсь на силуэт сержанта, спешащий к нам - в общей суматохе не так-то просто найти свой взвод.
  Поворачиваюсь обратно, и офигеваю, тут же наткнувшись на разочарованно-мрачноватые глаза ребят. Что могло так резко огорчить?
  Бросив взгляд на оружие, мгновенно понимаю причину.
  Молчание.
  Весёлый поначалу, Хаузер тоже грустнеет, узрев содержимое ящиков.
   - Это что? - мрачно осведомляется он.
   - Дерьмо, - прямо и коротко отвечает капрал. - По сравнению с тем, что по штату положено.
  G-36, каменный век в области оружия. Когда-то довольно неплохая безгильзовая винтовка, сейчас она безнадёжно устарела. Другие виды вооружений ничем не лучше - "Глоки", М-249, даже "СПАС-12" завалялся.
   - Э-э, сержант, - говорит кто-то из общей массы. - Кажется, мы имеем право на объяснение.
  Хаузер стискивает зубы - ему самому не по нраву такой подарок от высокого начальства.
   - Значит, так, - командует он. - Вы сидите здесь, как шёлковые, панику не поднимаете. А я иду к снабженцам, и выясняю, нам одним такой сюрприз, или это всей дивизии так поднасрали.
  Да, похоже, Хаузер разозлился не на шутку.
   - Можно подумать, завтра мы будем бегать с "Калашниковыми", - бурчит капрал, стоит сержанту отойти на дистанцию слышимости.
  Четверть часа - и сержант возвращается, ещё более злой.
   - И? - спрашивает нетерпеливый рядовой из второго отделения, всегда отличавшийся повышенным градусом любопытства.
  Хаузер плюёт на истоптанную десантными ботинками землю другого Мира..
   - Полная задница, - констатирует он. - Похоже, Конфедерации насрать на нас. Они в штабах думают, против средневековых дикарей не нужны последние разработки, и свалили всё старьё, что пылилось на складах.
   - Сэр, а разве всё не должно так быть?
   - Что, рядовой? - Хаузер цепко всматривается в меня.
  Я набрался наглости.
   - Ну, разве местные не дикари? - робко спрашиваю, надеясь: злость сержанта не настолько сильна, чтобы он отправил меня драить... ну, не сортиры, но должно здесь быть что-нибудь, что стоит драить? Вон, хотя бы грязный HMV, привёзший оружие.
   - Дикари или нет, но сила опасна и в руках дикаря. Магия - сила, даже наши пропагандисты признают. И ожидаются потери, и немаленькие.
  С той поры все как-то поскучнели, вопрос о выживании всё дольше задерживается в мозгах, а необоснованного веселья больше не было, ни разу. Можно заявить, с этих слов Хаузера для меня и взвода в целом началась серьёзная война, когда похоронки идут если не штабелями, то достаточно стабильным потоком.
  Мы впервые серьёзно задумались: а что, если всё-таки убьют? Каждый, естественно, уверен: домой в ящике отправится не он, но от этого не легче. А если всё-таки меня? Эта мысль не даёт покоя, из-за неё можно просыпаться в холодном поту, но у нас не оставалось времени на "просыпаться", как и на сон вообще - через пять часов полк погрузили в модифицированные "Геркулесы" (и здесь старьё), и мы взяли курс к месту высадки.
  
  Высадка. На пути к городку Бертон.
  Самолёты летят над морем - или океаном, мне сейчас до лампочки. Спокойный рокот двигателей, диски вращающихся винтов в иллюминаторе - такое уже встречали, и не раз. Необычно наше количество - никто не станет поднимать сотни авиагигантов для тренировки, как сейчас. Это реальная операция.
  В ночном небе чужого Мира видны лишь тёмные силуэты транспортников, но и такая картина дух захватывает. На бреющем полёте идут "Шершни", одноместные геликоптёры, которые имеют меньше всех шансов подвергнуться магической атаке - больно мелкие и шустрые. Придёт время, и пилоты "Шершней" используют весь арсенал, чтобы устроить ад внизу. Надо сказать, получится, скорее всего, хреново, это не стратегические бомбардировщики, но всё равно, лучше, чем ничего.
  А что там, внизу?
  Городок... скорее крепость, а вокруг большая деревня. Невысокие, но обширные стены, кое-как вымощенные улицы, немногочисленные гражданские, не успевшие спрятаться, суета стражи... и сильный маг, настолько важный для нас, что ради его устранения Конфедерация захотела захватить это место. Бертон. Это увижу позже, а пока полк летит над морем. Тихо сходя с ума от скуки.
  Хочется заняться хоть чем-нибудь, перейти наконец к главной обязанности - вышибанию вражьих мозгов, но боязнь погибнуть тянет назад. Если раньше я разрывался один, теперь в сомненьях весь полк - картина с выдачей оружия вышла не самая красивая. Все, разумеется, уверены: побьем местных и так. Но трещина в монолите гарантий Конфедерации проложена. Самое поганое, проложила её сама Конфедерация. Если спасение утопающего дело рук самого утопающего, тогда и утопление тоже ложится понятно на чьи плечи. Наше государство, такое замечательное, вернее, казавшееся таковым пару лет назад, не может спастись. Мало того, оно и не хочет, это самое страшное! Мысль, что война будет проиграна, уже не кажется невозможной, чтобы ржать над ней, как над известием о воскрешении Ленина.
  На свою беду, в детстве увлекался историей двадцатого века - и надыбал массу не самых радужных примеров. Афганистан, Вьетнам, Ирак... всегда сильная, в десятки раз превосходящая противника страна, с техникой последнего поколения, проигрывает тем самым дикарям, на которых мы идём сейчас. Самое опасное, проигрыш идёт не сразу, когда не поздно шарахнуться, а когда на войну потрачены солидные средства, армия расположилась гарнизонами по всей дыре, в которую угораздило влезть, и так далее. И лет через пять обнаруживается, твой священный флаг по древко в дерьме, в которое ты сам с радостью махнулся.
  Образованность не идёт на пользу, по крайней мере сейчас, я понимаю, что имею шанс оказаться пророком, но даже не представляю, насколько он велик - даже для меня это скрыто завесой тайны.
  Сидя на скамейке, слушая монотонный рёв двигателей, всегда ищешь тему для размышлений. В этот раз она прямо-таки лезет напролом, не давая мозгу возможностей не заметить себя. А очень бы хотелось...
  Плохое настроение далеко не забытый гость за последние полтора года, но сейчас он сменил одежду. Если раньше неприятные мысли были жёстко ограничены, заставляя одного себя чувствовать отвратительно, теперь это распространяется и на остальной мир, Землю. Вот, рядом сидят парни, лучшие из тех, которых я когда-либо знал, не фальшивые друзья, посылающие к чертям, когда надоешь, а товарищи, люди, которые поддержат как понадобится. В "Саунт-пойнте" этому и учили, даже больше, чем патриотизму, ведь, если команда перестанет действовать, как единое целое, то перестанет существовать, как команда.
  И самое хреновое, кое-кому жить осталось от силы пару часов. Это нельзя назвать обнадёживающим - я предвидел исход этой операции - забегая вперёд, скажу, задачу мы выполнили, но какой ценой! Лучшие люди Конфедерации (вот они, лучшие - честные, смелые, верные... а не воротилы массмедиа и эстрадные исполнители... не "звёзды", расписывающие, какой особняк за миллионы кредитов уже купили, а какой только на очереди). Почему всё так поворачивается - за Конфедерацию гибнут лучшие представители, а ей они как скот, мясо... это тоже предстоит узнать, скорее, чем хотелось бы. Но пока я зелёный десантник, ещё не участвовавший в бою. Ха, да кто из нас участвовал?
   - Взво-од! - командует Хаузер. - К высадке... товсь!
  Все встают с насиженных скамеек. Теперь нужно пять минут для постановки задачи - игры в секретность подразумевают дачу информации только перед самой высадкой.
   - Слушайте внимательно! - сержант кричит, работающие двигатели не дают говорить спокойно. - Этот городок называется Бертон, И основная цель в том, чтобы после нашего визита он назывался длиннее: преисподняя! Это понятно?
   - Да, сэр! - десантники единодушны.
   - Где-то здесь, в крепости, сидит маг Гилидор - наша главная цель! - продолжает инструктаж Хаузер. - Убейте этого ублюдка во что бы то ни стало, без этого операция теряет смысл. Всё ясно?
   - Так точно, сэр!
  Мы уже над твёрдой землёй, пара минут, и - Бертон, город, где нас уже ждут. Только мы этого не знаем.
  - Ставка делается на внезапность! - надрывается сержант. - Мы придём, как снег на голову!
   - У-а-а!
   - И-и-хо!
   - Р-ра!
  Боевые крики одобрены военными теоретиками, как поглощающие страх солдата и повышаемые решимость в несколько раз - результаты исследований не против, и ещё на тренировках нас учили, хм, "правильно орать", чтобы, и звучало грозно, и голос не срывался. Сейчас умение впервые используется в реальной обстановке.
  "Геркулесы" уже над целью - в воздухе нет грома зениток, воя сирен и лучей прожекторов, рыскающих по небу, как в фильмах про войну - местная цивилизация попросту не додумалась до этого. Зато у них есть кое-что похуже...
   - Ждём сигнала! - орёт Хаузер. - Ваша цель - зелёные огни, там оружие, медпомощь и огневая поддержка остальных! Лучше приземлиться там!
  Мы устаём стоять, хочется побыстрее вступить в бой... ведь, несмотря на предчувствия, все уверены в победе. По сравнению с "курортом" "Саунт-пойнта" эта операция кажется отпуском, хотя бы из-за климата. Поменьше бы таких отпусков...
  Самолёт начинает трясти - непонятно отчего. Мы болтаемся из стороны в сторону, все сразу попадали на пол, не понимая, что вызвало болтанку. Я кое-как поднимаюсь, цепляясь за скамейки, и гляжу в окно - чёрт возьми, с моторами всё в норме, но от корпуса отлетают куски обшивки! Что-то не так, не может же просто так... да и с другими транспортниками!
  Отсюда, естественно, не видно подробностей, даром, что ночь, но, судя по поведению гигантов, с ними тоже происходит что-то странное. Вот два "Геркулеса" слишком близко друг к другу, столкновение - винтом в брюхо, затем ещё глубже... что-то внутри взрывается, наверное, баки, хотя можно и ошибаться. Тем временем от одного отлетает крыло. Даже в темноте виден дымный, слегка подсвечиваемый огоньком след горящего топлива хлещущего из пробитых баков. Конструкция врезается в летящий слева транспортник - все три самолета идут к земле.
  Великолепно - не успев десантироваться, несём потери.
  Это шокирует, и не меня одного.
   - Мы должны прыгать! - кричит кто-то из десантников.
   - Нет! - рык сержанта пресекает попытку всё испортить в зародыше. - Будем ждать зелёных огней, всё почти готово!!!
  Хаузер старше всех на десяток лет, ему виднее.
   - Если не спрыгнем сейчас, самолёт разнесёт на куски! - но понимают не все.
  Сержант сам боится, но делает всё, чтобы не показать страха.
   - Кому сказал, мать вашу! Ждать сигнала!
  Тем временем на куски разлетается ещё один самолёт, и нам тоже, хотя и не фатально, достаётся на орехи - корпус пронзает туча осколков - двое десантников валится замертво, ещё пятеро ранены. На полу лежит один из неудачников, здоровая железяка торчит из живота. У бедняги не остаётся сил даже на ругань и всхлипы - парень погибает, медленно, но верно. И мучительно - я стараюсь не смотреть на него, но остальные не могут и взгляда отвести. Ребята наливаются злостью, вытесняющей страх.
   - Надо прыгать!!!
   - Нет! Рядовой, стоять!
  Тут из кабины высовывается донельзя усталый, злой пилот. Лицо всё в поту - нечеловеческих усилий стоит не повторить судьбу соседних "Геркулесов", когда действует неведомая сила, против которой нет средства. Как станет известно позже - это магия Гилидора, но сейчас в самолёте царит паника и смятение.
  Пилот смотрит на раненого, убитых, живых где-то с полсекунды, потом орёт: "Пошли!". Дверь захлопывается, и тут же - резкий толчок, все вновь падают на пол, об стенки, кто-то втыкается мордой в поручень. На этот раз заметно больнее.
  Хаузер, кое-как подползя к хвосту, дёргает рычаг экстренного открытия "ворот" высадки. Обернувшись, кивает - всё, зелёные огни, наконец-то! Сигнал дан, и грех его не принять, не воспользоваться шикарной возможностью покинуть разваливающийся на глазах самолёт себе дороже.
   - Ну же! - надрывается сержант. - Шевелите задницами!
  Все устремляются прочь из транспортника - быстрее, подальше отсюда!
  Кто-то ударами крепких десантных ботинок в центре отсека HMV. Тот катится, щелчок карабина, шелест прочной верёвки - система автоматического парашютирования работает, джип уже снаружи. За ним следует второй, внутри остаётся трое человек, не считая пилотов: Хаузер, я и Стен Ковальски, самый бравый и рвущийся в бой десантник. Похоже, он и сейчас не шибко расстроен, и предчувствует скорую стрельбу. Радуется... мне бы так.
   - Вон отсюда! - командует сержант. - Пинок, и тут же ещё один достигают цели - мы со Стеном буквально вываливаемся из уже горящего самолёта. Параплан раскрывается, руки хватают стропы - справа планирует Ковальски, хлопок сверху сигнализирует: у сержанта тоже порядок. Стоит посмотреть наверх, как становится ясно - десантирование прошло очень вовремя.
  Да уж, не повезло пилотам - "Геркулес" разваливается на части. Десант выброшен, небо наполнилось тысячами парапланов и десятками неспешно спускающимися HMV, отсвечивающими сразу тремя парашютами - круглые, старого образца. Ну и правильно - какой смысл цеплять туда парапланы? Всё равно управлять некому.
  Самолёты спешно набирают высоту - осталась от силы половина, истрёпанные, прошитые осколками других, менее везучих транспортников, еле ковыляют на базу. Редко у кого сохранились все рабочие моторы.
  Некоторые экипажи, чьи "Геркулесы" повреждены особо сильно, или если остался один худо-бедно работающий мотор, прыгают вместе с десантниками - лучше вступить в бой с остальными, чем хлопнуться в море на полдороги домой.
  Кому-то влетит за планирование операции...
  В нас летят стрелы - не причиняя вреда бронекостюмам, они всё же несут опасность - лопается несколько строп, страдает и система управления. Меня несёт в сторону, подальше от зелёных огней, куда надо приземлиться по плану. Стен видит всё .и сознательно остаётся рядом - решение не бросать товарища... никогда не встретишь в мирной жизни.
  Поднимаю голову - сержант с нами, тоже абсолютно сознательно. Хм, неплохая идея - попытаться зайти с фланга, а ещё лучше - с тыла. Высадимся, где не ждут.
  Ветер несёт куда-то в дворики, но всё же в стены крепости. Хорошо, не в леса или болота с окраин. Очнулся внизу - похоже, чудо произошло, и удалось приземлиться относительно тихо.
   - Сейчас попрут! - предупреждает Хаузер. - Парапланы не могли остаться незамеченными!
  Согласен, не увидеть нас было трудно.
   - Надо занять позицию где-нибудь на высоте... вон, какая лестница, прямо на крышу. Что скажете, сарж?
   - Хм... хорошая идея, Холлистер,- поощряет сержант. - Ковальски, бери пулёмёт в охапку, и живо наверх!
  Стен отдаёт М-249 мне, лезет наверх и, требовательно протянув руки, получает оружие обратно. Всё, стоит дате ему минуту - и утвердится крепко, танком не сгонишь. Хотя про танк, это я хватил, но без гранатомёта не обойдёшься. Затем залазим мы с Хаузером. Наша задача - прикрыть пулемёт с тыла и флангов.
  Мы не опоздали - стоило Ковальски первый раз зевнуть, как раздался боевой клич - из ближайшего переулка высыпала толпа из лучников - человек двадцать. Не выясняя подробностей насчёт нас, тут же дали залп - стрелы воткнулись в деревянные стены. Многочисленные хлопки, как от разрывов двух десятков гранат.
  О, ужас! Стрелы, взрывающиеся при соприкосновении с поверхностью! По мощности, конечно, до полновесных гранат далеко, но десяток таких никакой бронекостюм не выдержит. Услужливая память подкинула сведения: такие стрелы, только с динамитом, использовали индейцы на Диком Западе. Эффективность неизвестна, но у местных получается неплохо.
  Стен, наверное, таращится не хуже меня - поручится не могу, через забрало шлема не видно, но, по крайней мере, самообладания не потерял - загрохотавший пулемёт не оставил сил на следующий залп - только одна стрела попала в Хаузера и, не причинив вреда, сбила с ног.
   - Пр-рокльтье! - бурчит, вставая, Хаузер. - Дерьмо! Что это было?
   - Не знаю точно, но не хотел бы встретиться с этой штукой без бронекостюма, - устало отвечает Ковальски. - Всё в порядке, сарж?
   - Всё в порядке, - говорит в эйнштейновской манере Хаузер. - Я - не очень, но жизненно важные органы не задеты. Побаливает кое-где, но забудем. Надо поддержать остальных, противник выслал довольно большой отряд. Должно быть, местные думают, всё обошлось. Самое время преподнести сюрприз засранцам.
  Зелёные огни видны даже отсюда. И слабоумный поймёт, что дальше.
   - За мной! - сержант спрыгивает на какую-то телегу, перевёрнутым дном смягчающую посадку. - Мы, кажется, можем срезать здесь!
  Бежим ускоренным маршем - всё вокруг горит, кое-где прямо-таки полыхает - "Шершни" поработали на славу. Из охваченных пламенем домов слышны крики, но нам всё равно, главное - помочь десантникам.
  В конце концов, зелёные огни. Наконец-то, уже за этим забором - жалкие десять метров. Преграда настолько хлипка, что здоровяку Ковальски не составляет труда снести её ударом ноги. Заборчик рушится, и мы остаёмся наедине с правдой.
   - Что за...
  М-да, у сержанта хотя бы остаётся обладание, чтобы пролепетать это. Мы же со Стеном в полном осадке - да и кто вообще мог предположить такое?
  Трупы. Разбросаны по всему дворику, в который попали шашки с сигнальным зелёным дымом. Ребят, которых угораздило приземлиться точно по назначению, настигла смерть. Быстрая, и неприглядная со стороны.
  Броня местами порвана, кое-кому отодрало голову, пара десантников лежит чуть ли не на крышах одноэтажки рядом... очень похоже на взрыв, причём неслабый.
   - Что здесь, мать вашу, случилось? - подсевшим от волнения голосом говорит Стен. - Как это произошло?
   - Каком кверху, - бурчит сержант. - Холлистер, проверь, есть ли ещё живые. Ковальски, займи позицию за теми ящиками, в случае чего прикроешь. Я разверну радиостанцию.
  Приказы исполняются - Стен бежит к ящикам, я же безуспешно ищу дышащих.
   - Эй! Вы кто?
  Мы, как один, повернулись на звук - из дальнего переулка (вообще, самое интересное здесь появляется из переулков - откуда ещё?) к нам ковыляет мужик в лётной форме. Тёмная кожа... хм, в этом Мире негров вроде бы нет, да и форма... свой!
   - Ты кто? - сержант тут же наставляет G-36. - Пилот? Как здесь оказался?
   - Спрыгнул, - устало говорит нежданный гость. - Как полный звиздец настал, сразу спрыгнул.
   - Что с этими, знаешь? - Хаузер кивает на мёртвых ребят.
   - Они... эти сволочи... - негр мотает головой, словно хочет отогнать воспоминания, как назойливых мух. - У зелёных огней ждали сюрпризы. Не один десяток бочек, наполненных чем-то взрывчатым. После этого в живых осталась от силы десятая часть десантировавшихся. Две трети живых перебили стрелами, которые взрывались от одного удара о твёрдую поверхность. Это...
   - Мы знаем, - прерывает сержант. - Ещё что-то?
   - Нет. Разве что, остальная часть сейчас ныкается по всем тёмным углам, разрозненные части десантников не представляют угрозы. Я выжил чудом, - пилот пожимает плечами.
   - Хорошо, вы поступаете в моё распоряжение, - безапелляционным голосом заявляет Хаузер. - Хоть вы тоже сержант, командовать буду я, подготовка позволяет.
  Лётчик соглашается: десант есть десант, и путать его с воздушными силами глупо.
   - Имя, сержант?
   - А? Ну да, Николай Холованов.
   - Что?
   - А что такого? Вас смущает фамилия или имя?
   - Но... - я не нахожу место.
  Пилот снимает шлемофон. Утерев лицо, водружает обратно.
   - Дык, - удивляемся все разом. Да, это смешно, если на фоне последних событий остаётся место для смеха.
  "Негр" тут же теряет признаки такового - вместе со слоем гари и копоти. Что неожиданного - во-первых, шок, ещё расстояние в пять метров... вот тебе и негр.
   - Так что непонятного? - повторяет вопрос русский.
   - Мы... думали, вы нег... афроамериканец, - наконец признаётся слегка покрасневший сержант. Так облажаться, а потом чистосердечно признаться...
  Николай позволил себе неширокую улыбку.
   - Если не трупы ребят вокруг, я бы рассмеялся, - бурчит русский. - Но сейчас надо что-то делать, или последуем за ними.
   - Вы правы, - горестно соглашается Хаузер. - Для начала стоит найти транспорт, там оружие, патроны и медкапсула, хотя последняя пока ни к чему.
  Николай кивает.
   - Я видел HMV в паре дворов на... - сверка с компасом КПК. - ... на север. Идти недолго, минут пять.
   - Великолепно, - улыбается сержант. - Ведите. Остальные - за мной!
  
   HMV обнаружился довольно скоро, ровно как и осматривающая диковинку группа мечников из стражи Гилидора. Хаузер снял всех четверых за пару секунд, даже не задев автомобиль.
   - Живо! Холлистер, Ковальски, проверьте машину, я займусь радиостанцией! - спешно командует сержант. - Надо связаться со штабом.
  Стоило включить радиостанцию, как оттуда раздались крики:
   - Эй, меня хоть кто-нибудь слышит? Хоть кто-нибудь? Орлы, ответьте Гнезду, Немедленно, ответьте Гнезду!
   - Это Орёл-2-14, Гнездо, как слышите? Сержант Хаузер, позывные Орёл-2-14!!!
  Крик, казалось, заглушил все помехи.
   - Орёл-2-14! Это генерал Гаусс! Что у вас, чёрт возьми, происходит? Почему нельзя связаться ни с кем в этом долбанном Бертоне???
   - Сэр, нас ждали! Из "Геркулесов" вернётся от силы половина, а большая часть десантников погибла, не успев приземлиться! Нужна поддержка, сэр!
  Голос становится раздражительней.
   - Какая, к чёртовой матери, поддержка, сержант? - вас целый полк, и вам нужны подкрепления? Немедленно дайте мне любого майора!
  - Нет майоров! - орёт в переговорник Хаузер. И, предвосхищая возможные вопросы, поясняет: - И капитанов тоже, равно как и остальных! Нас четверо человек, может, ещё столько же осталось. ВЕСЬ полк погиб!!! Остались лишь мы!
   - Что нужно? - мрачно осведомляется Гаусс.
   - Подкрепления!
   - Не будет подкреплений, сколько раз говорить! - сердится генерал. - Мы технически не можем насобирать полк в ближайшее время, и отправить к вам!
   - Тогда бомбардировщики!
   - Исключено, - после недолгого молчания говорит Гаусс. - Только сейчас поступил рапорт от пилотов "Геркулесов"... выживших. Вы убьете Гилидора, тогда магическая защита будет разрушена, и мы получим возможность нанести бомбовый удар.
   - Почему не ракетный?
   - Дорого. И ещё, сержант... мне плевать, КАК вас подкараулили - это узнаем потом, но сейчас, вне зависимости от обстоятельств, вы ДОЛЖНЫ ликвидировать Гилидора, а то всё зря. Все смерти. Расчетное время полёта до цели - три часа, за это время маг будет валяться бездыханным - или плохо будет.
   - Да, сэр!
  - Вы осознаёте серьёзность задания? На вас лежит ответственность за целую операцию!
  - Да, сэр! - шмякнув со злостью трубку, Хаузер шипит от злости, но обращается к нам, да ещё на удивление спокойным тоном.
   - Всё слышали приказ генерала?
  Ага, все. И, похоже, таковой ни у кого не вызвал энтузиазма.
   - Придётся сделать невозможное, - пожимает плечами Николай.
   - А вот и сделаем! - бодро заявляет Ковальски, поудобнее ухватываясь за пулемёт. - Машина исправна, ехать можно хоть на край света.
   - На край не надо, а вон туда неплохо бы, - Хаузер указывает на цитадель, небольшую, но довольно крепкую на вид. - Там, скорее всего, и засела эта сволочь.
  Николай уже занял место за рулём, Стен, похоже, примерился к трёхствольнику в кузове - полез, цепляясь за треногу. Хаузер не преминул занять место рядом с водителем, а я уселся рядом с пулемётчиком, вторым номером.
  Фыркнув мотором, HMV трогается с места.
  
  Гилидор спокойно сидел в главной зале крепости, постепенно поддерживая заклятие, не позволяющее диковинным железным птицам пришельцев даже приблизиться к Бертону. Казалось, ничего не мешало прогнать этих землян с родной земли, но предсказатель пообещал большую беду городу.
  Это не самый хреновый маг в крепости, и доверять ему стоит. Сам Гилидор больше специализируется на боевом волшебстве, а в работе предсказателей разбирается слабо. Но доверять старому другу стоит, в конце концов, не подводил ни разу.
  Поэтому - скорейшая эвакуация. Даже с учётом оставления родного города, враг потерпел поражение. А, учитывая, что, по данным разведчиков, тот Мир совсем не воевал около полусотни лет, паника поднимется знатная. Чего можно и желать, а пока - заняться эвакуацией мирных жителей - их и так осталось немного, все сбежали, но есть больные, инвалиды, старики... всем надо помочь - долг мага, пусть и боевого.
  Надо спешить - времени не так уж и много.
  А потом можно и с пришельцами сквитаться. Надо просить помощи у эльфов - они единственные, не подвергнувшиеся атаке землян. Перворождённые понимают, кто на очереди. И в подмоге не откажут.
  
  HMV тормозит у главного входа цитадели. Лучше, конечно, найти боковой или вообще тайный, но гонка с местной стражей, узкие переулочки и развязка в тупике, когда Стен умудрился заклинить трёхствольный пулемёт, пальба из ручного оружия... всё отняло время. Бомбардировщики будут через полчаса, надо ликвидировать угрозу как можно скорее, или угроза сама ликвидирует войска ликвидаторов. Плевать на каламбур, ведь так оно и будет, а это очень нежелательно.
   - Пошли, пошли, живо! - командует Хаузер, выпрыгивая из джипа. G-36 наготове, датчик движения, скорее всего, уже работает, словом, десантник готов к бою.
  Я, в свою очередь, пытаюсь запеленговать что-нибудь тепловизором. Ничего.
   - Чисто! - орёт сержант. - Вперёд!
  Мы с Ковальски двигаемся недлительными перебежками от укрытия к укрытию. Выдвинувшись на полсотни метров, закрепляемся на позиции, ждём сержанта и русского, прикрывающих сзади. Внутренности цитадели - вверх ведёт крутая, закрученная лестница. Дальше ни черта не видно - нажимаю кнопку на запястье, тут же на глаза наезжают линзы прибора ночного видения. Картинка в зеленоватом спектре, не фонтан, конечно, но лучше полной темноты.
  Подъём по лестнице занимает около пяти минут - высоко, да и ещё двигаться надо аккуратно, чтобы не получить неприятный сюрприз, как приземлившиеся у зелёных огней. Выходим на жилые уровни.
  Всё обставлено в стиле века эдак девятнадцатого, несмотря на ярко выраженное средневековье снаружи. Впрочем, инструкции предупреждали, этот Мир не калька с нашего, так что удивляться не стоит.
  Хорошо, приступаем к зачистке.
  Осмотр первых же комнат показывает, зачищать здесь нечего. Все свалили, осознав серьезность положения. Хитрые сволочи. Тщательный обыск всех апартаментов не дал результатов. Ни единой души.
  Хотя нет, вру - вон, Стен тащит кого-то. Мужик в синем балахоне, отчаянно визжащий, но не несущий ни намека на сопротивление. Борода, очумелый взгляд... знатный экземпляр.
   - Что за хрен? - осведомляется сержант.
   - Не знаю, - пожимает плечами Ковальски. - Поймал в коридоре. Куда-то спешил, даже очень.
  Хаузер мрачно посматривает на пленного, затем, не раздумывая, достаёт пистолет.
   - Ты, урод, представляешь, что это такое?
  Быстрые кивки. Конечно, представляет, гад, не пойми, откуда, да оно и не важно.
   - Ты кто? - сержант приступает к допросу. Зная Хаузера, можно смело сказать, будет с пристрастием.
   - Я м-маг, - заикающимся от страха голосом лопочет бедняга. - П-предсказатель. Я не могу сделать ничего плохого, не убивайте!
   - Где Гилидор? - сержант взводит курок. - Отвечай, гнида!
   - Я скажу! - воет маг. - Секретный ход... за тоем часами, - показывает в сторону огромных, занимающих полстены, маятниковых часов. - Они ушли, все, кроме меня.
   - Великолепно, - ухмыляется Хаузер. - Похоже, не остаётся ничего иного, как последовать за ним.
   - Но ход завален! - слабо протестует маг. - Гилидор об этом позаботился.
   - Твою мать! - сержант смачно плюёт на явно дорогой, расписанный диковинными узорами, ковёр. - Обмануть хочешь!
  Ствол пистолета упирается в лоб магу.
   - Пойдите, проверьте! - хнычет он. - Три шага и убедитесь. Только не убивайте!
   - Ковальски, - кивок на пулемётчика. - Пойди, проверь. И осторожнее, ради всего святого!
  Пять секунд, и из-за отодвинутых могучим Стеном часов раздаётся забористая польская ругань.
   - Что-то нашёл? - спрашивает Хаузер.
   - Нет, сэр, - раздаётся глуховатый голос Ковальски. - Вернее, да, сэр. А ещё вернее, и да, и нет, сэр!
   - Выражайся понятно!
   - Виноват, сэр, - смущённо бубнит Стен. - Короче, здесь завал.
   - Блин....!
   - Что дальше? - ехидно спрашивает русский.
   - А ничего, - бурчит сержант. - Есть парочка идей... сваливать отсюда, пока не поздно.
   - Завал можно разобрать!
   - Потребуется минимум полчаса, а бомберы будут здесь через пять-десять минут!
   - Так свяжитесь со штабом! - недоумевает русский.
   - Нельзя, - поймав недоумевающий взгляд Холованова, Хаузер поясняет: - радио разбито взрывающейся стрелой, вот уж воистину сумасшедшее изобретение. Когда удирали на джипе, меня слегка задело, а аппаратуру разнесло к чёрту.
   - Неужели радио? - улыбается Николай.
   - Смейтесь, смейтесь, - огрызается сержант. - Пока бомбы не посыпались.
   - Не убивайте меня! - вносит истеричную лепту в разговор пленный.
   - Заткни пасть! Назови причину, по которой не стоит тебя пристрелить! - орёт вконец замученный Хаузер.
   - Я ценен для Гилидора! - визжит предсказатель. - Мы старые друзья, он заплатит выкуп, большой!
   - Выкуп, значит? - кричит сержант. Редко видел его настолько злым. - Вот твой выкуп за весь полк! Этого, конечно, мало, но лучше, чем ничего!
  Выстрел. Голова пленного лопается, как спелый арбуз. Часть красноватых, липких ошмётков брызгами попадают на лицо Хаузера, но ему всё равно. Стреляет ещё и ещё.
   - Ну что, нравится, урод проклятый? Нравится, а, сволочь???
   - Хватит, сержант - Николай берёт разбушевавшегося Хаузера за плечо. - Хватит тратить патроны - он нашпигован, как ёж иглами.
   - С-сволочь, - срывающимся голосом говорит сержант. - Столько ребят... ни за что! Сволочь! - крикнув, стреляет в последний раз. Синяя одежда предсказателя вот-вот окрасится в багровые оттенки.
   - Сержант, надо валить, - напоминает русский.
   - Да, - усталый кивок. - Конечно. Все, движемся!
  Слабо помню эту гонку вниз по лестнице, потом до HMV... затем была тряска в кузове, бомбы, рвались, казалось, прямо за спиной. И не знал, выживу ли, не знал, не размажет прямым попаданием вот прямо сейчас? Ощущение на редкость поганое - если не умру в эту секунду, всё возможно в следующую. Не в следующую? Так в ту, что за ней... и до бесконечности.
  Николай вёл джип напролом, не считаясь с переулками, дорогами и прочей условной ерундой. Сшибая лотки с ещё не убранным товаром - фруктами, пряностями, тканями, HMV мчался, как комета. Заборы не были препятствием, мы все получили не один синяк, но русский упорно вдавливал газ в пол. Остальные просто держались, как могли, поэтому и выжили. Можно сказать, Холованов выдрал всех из рук смерти. Миг промедления, задержки не раз мог стать фатальным, но мы справились.
  Сколько раз спрашиваю себя, как это возможно, почему мы не погибли, как тысячи остальных, убитые хитрыми замыслами и магией Гилидора? Почему не отправились в ад вслед за товарищами, не сдохли, истыканные стрелами или не разорвались на части от бочек с местным порохом, почему-то не тронувшим дома, но убивший столько бедняг-десантников?
  Не знаю. Но знаю совершенно точно - какими бы удачными не казались наши действия, мы проиграли. Хоть Бертон смешали с землёй, залив напалмом и заброса фугасками до полного уничтожения, всё же десантники в этот раз проиграли, причём с позором.
  Некогда процветающий город ныне похож на пепелище. Кладбище десятков тысяч стражников и мирных жителей, которых всё-таки не успели эвакуировать, и... тысяч наших солдат. Это не победа.
  Сама концепция войны претерпела изменения - если раньше, все, начиная генералом Гауссом и заканчивая последним рядовым, пребывали в железной уверенности, что победим лёгкой кровью, сейчас самым далёким от этой войны людям пришлось признать: местные дикари умеют воевать, причём не так плохо, как казалось. Это перелом, как в сознании простых граждан, так и армейцев. Уже никто не рвался на войну, как мы. Конфедерация потеряла боевой дух. А от этого недалеко и до полного распада - история не раз это подтвердила.
  Морская пехота и регулярная армия, высадившиеся на побережье сразу нескольких людских государств, тоже несли потери, терпели неудачи, и совсем не слабые, но по сравнению с нашими "успехами"... даже и вспоминать не хочется.
  Вот я и узнал, что такое война - когда после высадки и боя из полка остаётся ровно три человека - ну, и пилот, увязавшийся с нами. Больше никого не нашли - мы никого не видели, а после бомбардировки искать выживших было глупо.
  Связь пропала, и наша троица (про русского генерал не знал) автоматически попала в списки погибших. Автомобиль позволил выжить. Мы с пару дней мотались по лесам и просёлочным дорогам. Хорошо, в джипе имелись запасы воды, провианта и достаточно бензина - HMV вообще экономны, как ничто, или скоро пришлось бы топать на своих двоих.
  Мы всё-таки достигли расположения дивизии, относительно спокойно высадившейся в полусотне километрах восточнее. Встретили, как призраков - трагедию осветило телевидение, и все только и говорили о нашем полку. После встречи, криков, дружеских похлопываний по плечам, радости за спасённые жизни, пришло осознание смертей всех товарищей, обособленности от остального мира, и прочей ерунды.
  Мы образовали отличную компанию - Ковальски, я, сержант и русский, ради которого пока не стали гонять самолёт - десант высадили далеко от основных частей, и весь транспорт брошен на обеспечение войск. Впрочем, Николай без дела не сидит, даже если и хочет - Хаузер завербовал пилота в новый взвод - ему позарез нужны хоть сколько-нибудь знакомые люди рядом. Соответственно, Стена и меня не могло ждать ничего иного, как пойти к Хаузеру, тем более, не хотелось, чтобы распылили по ротам.
  Сейчас я сижу, на базе, не зная, чем бы заняться. Ковальски, высунув от усердия язык, строчит письмо домой, я играю в какую-то простенькую, надоевшую хуже кока-колы, аркаду на КПК. Русский опять где-то пропадает. Обычная обстановка в период затишья.
  Здесь, легко рассуждать о смелости, чести... отваге в бою. Здесь не стреляют, не погибают товарищи, нет ежесекундного риска сдохнуть самому. Легко говорить пропагандистские речи о гнилом патриотизме, обязанности мужчины защищать родную землю. Здесь эти слова имеют вес, ими можно пристыдить, возвысить, смешать с грязью... что угодно.
  Но ТАМ, в этом Бертоне, все высокие слова не стоили ровно ничего, пустой звук трепача. Не думаю, что для погибших ребят много значат титулы, почести и красивые медальки, вкладываемые в гроб. Да что там - погибших и в гроб не положишь, не опознаешь. Им уготована братская могила...
  Разве мы вчетвером дрались за Конфедерацию, за общество, которому, по большему счёту, насрать на десантников, а на погибших - тем более, кроме родных, естественно. Да и родные насрут, если их не заденет. Убивали (единственная радость взрослой жизни, которая мне не в новинку) не за общество и страну, а друг за друга. Помоги товарищу или умри сам - вот девиз, который крепко вдалбливают в десанте. Не стану спорить, что слова плохи - в конце концов, только они и собственная прочность помогли выжить в том аду.
  Но не помогли остальным.
  Не помогли.
  
  1 км до эльфийских земель, 29 сентября 2051.
  Второй серьёзный бой в моей жизни... не могу сказать, что было легче, чем в первом, но, по крайней мере, мы уже знали слабые и сильные стороны противника, методы ведения войны, и представляли, с чем имеем дело. И прекрасно отдавали себе отчёт, что идём в пасть горгульи.
  Это утро, как и тысяча других, не предвещало ничего плохого.
  Но приказы командования не обсуждаются.
  Всё предельно просто - стоило дивизии подойти на сотню километров, как началась война. Партизанская, без стрельбы и грохота орудий - поджоги продовольствия, отрава в колодцы и ножичком по горлу. Тихо, без шума. За неделю потери составили около полуроты, а невидимого, ускользающего из-под носа врага не удалось и поцарапать.
  Взвод Хаузера послали даже не разобраться с эльфами, освоившими эту тактику, нет. Требуется всего лишь "прощупать" противника, выяснить, на какие пакости он способен. Понять остроухих, как их называют в этом Мире. Понять, а затем - ударить. Этим займёмся не мы, но задача, поставленная Хаузеру, во много раз сложнее, да и опасней.
  От нас требуется углубиться в лес, откуда, скорее всего, эльфы совершают набеги, на пять километров, встать лагерем на полчаса, развернуться, и следовать обратно, если не заметим ничего подозрительно. Если заметим, следует связаться со штабом, всё обдумать, а уж потом действовать. В крайнем случае на помощь придут штурмовики ВВС с ракетами и напалмом.
  Шагая по полю, на полпути в трижды проклятый лес, скучаю. Что значит думать о ерунде? Это когда через пять минут не помнишь, о чём размышлял до этого. Руки кое-как держат G-36, рот самопроизвольно открывается для обширного зевка. Справа идёт Ковальски, тоже засыпая на ходу. Только Николай выглядит относительно бодро.
  Прошло полгода, и все, выжившие в Бертоне, дышат и сейчас - никакого особо крупного везения, просто основная работа солдата на этой войне - скучать, разве что повезло не нарваться на ночных эльфийских диверсантов... хотя, вру, однажды Ковальски уложил троих. Неся караул, он чудом умудрился заметить крадущихся в высокой траве остроухих - огонь пулемёта заставил их отступить. Преследовать не стали - не настолько отупели, чтобы сломя голову, бежать непонятно за чем. Покинуть лагерь ночью - идиотов не нашлось. А найдутся, Хаузер живенько мозги вправит.
  По правде говоря, Стен сам не знает, скольких убил в ту ночь, а тем более ранил. Но наутро нашли три трупа - остроухие перепугались настолько, что не стали уносить раненых.
  Это в прошлом, а сейчас - работа прежде всего головой, а сразу затем - ногами. Походить придётся достаточно. Впрочем, побегать тоже.
  Хаузер возглавляет колонну, не доверяя в деле внимательного осмотра дороги никому. Мы не в лесу, но до деревьев уже можно добросить камень.
  По сигналу сержанта все активируем датчики движения, без них в лес лучше и не соваться. Все молчат, забыв обо всём - и так об этом месте хреновые слухи ходят, не хватало, чтобы они подкрепились реальными похоронными бланками.
  Все осматриваются, крутят куполами в стороны. Стволы нервно тыкаются туда-сюда, глаза стреляют по сторонам, а пальцы чешутся на спусковых крючках, и я не являюсь исключением.
  Проклятье, мне не нравится это место, не нравится сама аура, запах, вид, назовите как угодно, но желание плюнуть на всё, и повернуть назад обуздать очень сложно. Чертовски, прямо-таки, но я стараюсь, и даже получается. Пока.
  Остаётся надеяться, самообладание не лопнет мыльным пузырём, а ещё, что нас не встретят эльфы, о которых всякое говорят. Начиная от их склонности отрезать пленным (если их вообще берут) уши, заканчивая пытками, ждущими несчастного, умудрившегося убить или хотя бы ранить Перворожденного. Я почти уверен, всё это выдумки самих остроухих, чтобы у нас рамки прицела дрожали, но эти легенды не дают спать спокойно - свою задачу они выполнили.
  Опыт показал, что значит недооценивать предчувствия, и насколько это опасно, а в этот раз они плохие. Впрочем, когда были хорошими?
  Взвод на пределе. Эта партизанская тактика - самое худшее, что можно вообразить. Постоянная неуловимость противника нагнетает атмосферу, которая и без того не радужная. Призрак нервоза висит над нами, неважно, где - в лагере, на задании или в местных деревнях.
  Армия и прочие войска захватили уже семь крупных стран, размером с какую-нибудь Германию или Францию 2000 года. Мелкие баронства не считали. Все эти государства монархии или феодальные республики. В любом случае, народ не сильно любит старых господ и, удовлетворившись гуманитарной помощью, не пытается скинуть землян. Похоже, местным жителям и вправду стало лучше, никто не в обиде.
  Самое время и место остановиться, закрепить позиции, а уж потом рассчитывать, хватит силёнок на остальной Мир. Но генералы думают иначе - и поэтому мы неудержимо наступаем. Государства рушатся, укреплённые города трещат, как скорлупки, а армию не остановить. Не было ни одного серьёзного боя, нас боятся настолько, что сдаются на милость победителям. А многого и не нужно - только полезные ископаемые, которые местным вообще до лампочки.
  Камень преткновения, портящий любую хорошую игру, не заставил долго ждать. Эльфы. Перворожденные, остроухие, лесные братья - чёрт их дери! Единственные за последние четыре месяца, решившие сопротивляться. Надо сказать, получается весьма результативно. Чёрт возьми...
  Есть, куда отступать, есть базы снабжения в Мире, так что нахрапом нас не возьмешь. Они убьют солдат - мы пришлём новых, но есть фактор, о котором нельзя забывать, и на который, по-видимому, уповают остроухие.
  Нервы и терпение.
  Если противника долго щипать, он либо не выдержит и сглупит, либо взорвётся изнутри - а эти сволочи будто знают, какую трёпку генералы получают за каждого убитого, как давит "Комитет матерей", мешающий генералам нормально воевать и, конечно, журналюги с надуманным гуманизмом. Эти конвенции по обращению с пленными, мирными жителями, и прочей дребедени вяжут нам руки. Из-за этого погибло немало хороших ребят, и это прямо, а кто считал, сколько косвенно? Из-за замедления наступления?
  Руки сжимаются в кулаки, вот только винтовка мешает.
  Странно - идём уже минут пять, но всё тихо. Движемся медленно, прислушиваясь в каждому звуку. Датчики движения, тепловизоры и прочая хренотень не выключаются ни на секунду, впрочем, как и личная внимательность.
  Когда нервы настолько взвинчены, эльфы не единственная опасность - лишь бы сами не начали стрелять друг в друга, погибнуть от пуль не в меру дёрганых товарищей не самая лучшая смерть. Это понимают все, но поджилки трясутся от страха, и никто не может быть уверен, что в следующую секунду поведёт себя адекватно.
  Деревья, зелень... кусты, паутина, мешающая идти... такого не встречал со времён "Саунт-пойнта". Не подготовка в лагере, было бы намного хуже. Но мачете всё-таки нет, поэтому прибегаем к разделению труда: половина взвода продирается через заросли, образуя дорогу остальным, другая прикрывает. Через некоторое время меняемся местами. Спокойствия и выдержки подобный метод продвижения не добавляет. Чёрт бы побрал проклятые джунгли! Ненавижу.
  Пройдено полтора километра или около того - я не счётчик расстояния, но каждая кочка, каждая паутинка, налипающая на глаза, каждый шаг дают о себе знать. И помнить - ещё долго.
  Впрочем, предчувствия (вцепились, заразы!) дают понять ,скоро появятся проблемы поважнее.
   - Делаем привал, - командует Хаузер. - Ещё столько же, и назад, но пока отдыхать, или сдохнем.
  Взвод валится на землю - я тоже сползаю под здоровую махину, напоминающую земной дуб. Облокотившись о широкий ствол, полез за флягой. Приложился - ух, какой кайф! Энергетический напиток немного взбодрил, хотя и не вернул потраченные силы окончательно. Ничего, сейчас посидим чуток...
  Утреннее солнце пробивается через листву, ласково припекая темечко. Вот бы шлем снять... ага, нет дураков - меткость остроухих давно в легендах этого Мира. Кто попадает в глаз белке-летяге, или как она здесь называется? Конечно, эльфы. Лучники хреновы. Уверен, единственная причина, по которой нас не атакуют - защитная броня. Глупо бросаться на танк с походной вилкой, и остроухие это осознают, ещё получше нас. Скорее всего, ждут, готовят пакость... но какую, чёрт возьми?
  Пофиг. Прислонившись к дереву, не хочется думать ни о чём. Хочется спать, что я и делаю - сопротивляться сну никак не получается. Глаза закрываются ,мозги заплывают усталостью, засыпаю.
  
  Прелюбопытнейший сон, раньше таких никогда не видел. И не думаю, чтобы кто-нибудь ещё.
  Сижу на поляне (или, скорее, бескрайней степи), точно так же прислонившись к дереву. Всё вокруг на сотни миль усыпано цветами. От ромашкоподобных, с белыми лепестками, и одуванчиков, жёлтыми точками занимающих значительное пространство, до совершенно странных растений, поражающих совершенно дикими, невиданными ранее бутонами, расцветками и красотой. В небе реют птицы - трое здоровенных, гордо планирующих, раскинув крылья... чем-то напоминающих орлов. Клёкот слышен и отсюда.
  Пытаюсь встать - не получается, как ни старайся. Что-то держит, не вырвешься, даже если захочешь. Взгляд вниз - я скован вылезшими из земли корнями дерева. Как верёвками, и ни одного слабого места. Проклятье, мне это не нравится.
  Хм, а как это дерево вообще может спокойно жить в степи, где растут одни цветы? Почем за столько лет (а оно явно не вчера посажено) семена не разлетелись по степи, заполонив новыми деревьями? Почему вообще здесь столько цветов, столь необычайно красивых, как это возможно. Я, конечно, не биолог, всего лишь простой десантник, но, по-моему, это не вполне нормально.
  Как и то, что я, простой, блин, десантник, здесь оказался. Интересно, что же я должен был делать до этого? Интересный вопрос, и простой ответ: "А хрен его знает". Как ни стараюсь, вспомнить не могу.
  Спокойно, я - десантник. Военный. Значит, была война? Опять провал в памяти. Но я вроде в бронекостюме. К счастью, не забыл, что это такое. Так, а винтовка? Где G-36, старьё, которое не раз спасало жизнь? Даже если бы смог дотянуться...
  Поверхностный осмотр даёт результаты. Вернее, никаких - нет даже ножа и гранат.
   - А зачем всё это здесь?
  Что за...
  Голос - приятный, женский, казалось бы, чего такого?
  А такого - звучит из ниоткуда, это нормально? Да и его обладательница каким-то образом читает мысли, чужим мозгам не предназначенные.
   - Хорошо, не нравится так, будем общаться, как привык, - если голос имел бы телесное воплощение, непременно пожал... вернее, пожала бы плечами. Мол, всё равно, но раз вам удобней...
   - Именно, - подтвердила обладательница голоса. - Раз вам удобней...
  Не успев толком начаться, эта игра достала меня - я чётко вымыслил: "Перестань читать мысли". Подумав, добавил: "Твою мать!".
  Стоило всё это сказать... вернее, подумать, как произошли перемены. Гляжу - ко мне направляется женщина, вся в белом... виден только силуэт, расстояние приличное. Идёт грустно, опустив голову. С чего бы это?
  Уже близко... чёрт, как удаётся шагать по полю цветов, совсем не повреждая последние? Они просто... расступаются перед ней, чёрт дери! Каштановые длинные волосы развеваются по ветру... матерь божья, тут и ветра нет!
  Сразу вспомнился древний фильм про очередную войну людей и роботов. Ага, щас из-за третьей декорации слева выскочит агент Смит... чёрт, хоть это я не забыл!
   - Нет, это не то, о чём ты подумал - улыбается гостья.
  Блин, я же по-человечески просил не читать мысли!
   - Хорошо, не буду, - обещает женщина.
  Не знаю, почему, но от одних этих слов мурашки пробежали по коже.
  
   - Что за ерунда? - прервал Гилидор. - Этого... быть не может!
  Человек испуганно шарахнулся от грозного взгляда волшебника.
   - Что такое? - пролепетал он. - Я рассказываю всё верно, да и помню, как сейчас. Такое забудешь...
   - Тем не менее, это невозможно - решительно заявил маг. - Отвечай, откуда узнал? Кто тебе рассказал про это место? Как ты так точно описал потустороннего ангела? Отвечай!
   - Кого описал? - пленный затрясся. - Какого подземного ангела?
   - Потустороннего, - фыркнул Фелендил. - Уважаемый Гилидор, этот человек говорит правду. Можно навешать лапши на уши актёрской игрой, можно совершить чудо, и достать эти старинные рукописи, но обмануть Перворождённого... история такого не знает. Он не врёт.
  Подвал наполнился страхом и непониманием, настолько перетрухнул землянин.
   - Вы хотите сказать, этот убийца чуть было не попал в сады Богини, когда ему самое место в подземельях Хаоса? - изумился Гилидор. - При всём уважении, Фелендил... это бред.
   - Нет, не бред, - покачал головой эльф. - Это возможно, но лишь в одном случае.
   - В каком? - жадно спросил маг.
   - Ему место там, куда попал, - пожал плечами Фелендил. - Независимо от нашего мнения. Возможно, Богиня сочла его достойным...
   - После всего, что сделал? - чуть ли не крикнул Гилидор. - После всех карательных операций, "Новой тактике", этому позорному методу ведения войны?
   - Не стоит забывать, это всё позже, а тогда он был сопливым мальчишкой. Богиня могла предвидеть такое развитее событий и забрать человека в сады... тем более, может, тогда и заслуживал.
   - Сопливым мальчишкой? - Гилидор подскочил к землянину. - Пудовый кулак застыл возле лица пленного. - Да он и есть сопляк. Слышишь, ты, мразь, убийства не делают взрослым! Слышишь, не делают, как не сделало то, что ты сделал в своём Мире! И расстрелы, пытки мирных жителей не подняли тебя ни на палец! Ты был соплёй, и останешься!
  Сплюнув на пол, отошёл обратно.
   - С-сволочь, - прошипел маг напоследок. - Убийца, - хлопнув дверью, вышел.
  Фелендил посмотрел на человека, привязанного к стулу - штаны, конечно, не обмочил, но уже в шаге. Злой Гилидор ещё то зрелище, не каждому увидеть пожелаешь. Ладно, раз сдали нервы у напарника, придётся продолжать самому - Перворождённый не может позволить себе подобных слабостей.
   - Страшно? - проницательный вопрос.
  Пленный испуганно кивнул.
   - Дальше ещё веселее будет, - ухмыльнулся эльф. - Продолжай.
  
  Сижу я, и думаю: кто это такая, зачем явилась, и вообще, какого рожна здесь делаю. Дерево по-прежнему не отпускает, и остаётся только сидеть и не рыпаться. Впрочем, последнее, как уже говорил, неосуществимо.
   - Помнишь, кто ты? - проникновенно спрашивает женщина.
  Мотаю головой.
   - Не совсем, - добавляю. - Только обрывки.
   - Это хорошо, - кивает она. - Значит, всё почти прошло.
   - Что прошло?
   - Видишь ли, - женщина смотрит немного виновато. - Мы должны соблюсти формальности. Хочешь попасть в место, в вашем Мире называемое раем?
  Кто ж не хочет. Но вопросик больно прямой - как кувалдой в лоб. Хм, товарищи, и что здесь не так? Бесплатный сыр известно где - на сырокомбинате. Только лезть туда не хочется...
   - С чего такое решение? Я сделал что-то хорошее?
   - Знаешь, нет, - возражает женщина. - Скорее, наоборот. Но всё делалось по принуждению, ты был слеп. Душу можно спасти.
  Я не католик, и вообще не верующий - так принял бы всё за чистую монету. Но атеистическое сознание не даёт принять заманчивую обёртку, не проверив (желательно на чужом опыте), что внутри.
   - А честно?
   - То есть?
   - Где гарантии, что всё это правда?
  Вытаращившиеся глаза дают фору любой рыбине.
   - Не веришь потустороннему ангелу?
   - Не верю, - отвечаю спокойно. Пока. - Как тебе, так и в тебя.
   - Это не имеет значения, - бросает женщина. - Ты всё равно умрёшь, и попадёшь в хорошее место. Чему расстраиваться... но за неверие ты увидишь неизбежную смерть, почувствуешь. как переваривают каждую косточку... и попрощаешься с товарищами.
  О чём она? Что это значит, какая, в задницу, смерть, какие страдания?
  Исчезла. Блин, щас разревусь - теперь и поговорить толком не с кем. Великолепно, и что дальше? А вот меня куда-то несё-оо-от, чёрт!
  
  Просыпаюсь в чёртовом лесу. Всё в порядке, точно так же полулежу "об дерево"... проклятье, что-то не так! Идиотский сон имеет слишком много общего с реальностью! Корни обхватили меня, и с силой тащат куда-то вниз, в нору...
  Чёрт, не хватало, чтобы оттуда, в лучших традициях ужастиков, вылезли зубы, ряда в три... я вовсе не хочу быть затянутым в пищеварительные системы этого плотоядного дубочка, и вырываюсь. Не получается.
  Осмотревшись, замечаю - половина отряда в точно таком положении. Только остальные спят, а я не очень. Половина не подвергается атаке корней, так как на ногах, но, чёрт подери, они тоже каким-то образом спят! Надо что-то делать. Базуку, что ли, схватить...
   - Я предупреждала, - в ушах раздаётся голос старой... вернее, новой, но подгадившей за все мои девятнадцать с половиной, знакомой. - Но тебе всё простится, и даже некоторые твои товарищи попадут ко мне, как и ты...
  Хоть не ржёт с демоническими нотками, как в голливудских фильмах...
  - Ребята, проснитесь! - истерические крики не приносят пользы, как не старайся. - Проснитесь, вашу мать! Ну пожалуйста! Рота, подъём, атака! - последний крик исходит от безысходности.
  О чудо - все медленно, но верно открывают глаза. Кое-кого уже не спасти, погрузились по шею, их крики окончательно разбудили остальных.
   - Хотела провести всё без мучений, но ты опять всё испортил, - печально констатирует порядком надоевший и донельзя неуместный в этой обстановке голос. - Значит, смерть будет страшной...
   - Пошла в жопу! - ору. - Бл*, вытаскивайте нас, не стойте столбами! На х*й оружие, никто не прибежит, помогите нам!
  Десантники бросаются к ещё не погрузившимся и сопротивляющимся. Да уж, крик заживо перевариваемых людей из-под крон деревьев не спутаешь ни с чем - и запомнишь на всю жизнь. Если выживу, то, похоже, знаю, какие сны увижу сегодня, да ещё и не раз. Но надо сперва выжить.
  Меня тянут двое - и, похоже, оторвут руки, если дерево не отпустит. А оно не собирается отказываться от такого знатного обеда.
   - Корни! - крик похож больше на сипение, и как бы ему не стать моими последними словами. - Не рвите меня, режьте корни!
  Двое (один из них - гигант Ковальски, а это уже кое-что говорит) бросают попытки вытянуть меня. И так неплохо упираюсь, другое дело, сил надолго не хватит - сдохну. Оба кромсают один из корней, причём не самый толстый - получается хреново. Десантные ножи способны максимум на снятие коры, а дерево не настолько упорное, чтобы упустить добычу так дёшево.
   - Стен! - увлёкся, не слышит. - Стен, глухой урод! Хватай пулемёт, и поливай эту сволочь огнём!
   - Но, рикошет... - слабо возражает Ковальски.
   - Засунь его поглубже! - вот тормоз, а? - Мы в бронекостюмах, стреляй, или мне звиздец! Ну же!
  Кивнув, Стен бросается к валяющемуся в двух шагах М-249. Схватил, передёрнул затвор, и давай хреначить! Целится больше вверх, чтобы случайно не попасть в своих. Риск, конечно, остаётся, но война не может быть лёгкой прогулкой.
  Дерево не умеет говорить - а то бы взвыло, не хуже сержанта, вчера проснувшегося на муравейнике. По крайней мере, когти... то есть корни живо отдёрнуло. Я, не без помощи десантника, продолжавшего кромсать эти самые корни (куда?), пробкой вылетел на свободу.
  Кое-кто уже постреливал по стволам, кого-то сожрали, и лишь двоим повезло, как мне. Тащат Хаузера - чёрт, на это лучше не смотреть, но придётся. От него... как бы это выразить... откусили, вернее, переварили, половину - до пряжки ремня включительно. Старый солдат, самый опытный среди нас... сержант, с которым пережили первый бой - теперь он при смерти. даже сейчас крепче остальных, не орёт диким криком, не катается по земле, а лишь стиснул зубы и лежит, матерясь про себя. Все собрались вокруг - ежу понятно, долго он не протянет, до базы дотащить не успеем, тем более, через этот чёртов лес. Проклятье!
   - Помогите ему! - я не знаю, что делать, но делать что-то надо. - Вашу мать, не стойте столбом!
  Нет, все в растерянности. Да и неизвестно, что делать в таких случаях.
   - Ты прекрасно понимаешь, это глупости, Холлистер, - хрипит сержант. - Что мне поможет - вколете морфин? Смешно, без ног всё равно жить не собираюсь, да и потеря крови разрешит всё раз и навсегда. А вы должны отступить, рассказать, что случилось.
  Он чертовски прав.
  Не помню момента, как Хаузер умер - помню только, он вытерпел всё стоически, так и не издав ни единого крика. Да и одного факта, что умер, хватило с лихвой. Он был практически отцом эти два года, от появления на базе до этого момента. Несмотря на грубость, изматывающие тренировки (спасшие, в итоге, жизнь, да и не раз) он значил больше, чем настоящий отец.
  Последнего я всегда знал надутым индюком. Отец делал идиотские наставления о чести, долге, Конфедерации... урод. Он заставлял думать о всякой ерунде, и на время я даже поверил в это. Сейчас я свободен, абсолютно свободен от лжи и предрассудков, но человек, заменявший мне отца... заменявший нам всем отца, теперь мёртв. Трудно поверить, но это так.
  Больше всего, конечно, пострадали я и Ковальски, ведь мы знали Хаузера дольше всех. Но остальные тоже не радуются. Вот и приплыли - сидим посреди враждебного леса перед трупом сержанта, на который лучше не смотреть, и думаем: что дальше?
  Встаю с корточек - осматриваю остальных. Все напуганы донельзя, относительно бодры только Ковальски и Николай, который, к счастью, тоже выжил. Да и те не блещут отвагой и решительностью. Включаю уловитель магии, датчик, созданный буквально вчера, и недавно поступивший в дивизию. Ладно, будем разбираться - посмотрим, кто вокруг? Можно просканировать территорию в три квадратных километра, на это хватает энергии одного бронекостюма. Правда, потом приходится подзаряжаться полдня, но меня это мало волнует.
  Поиск запущен... осталось ждать - от секунды до пятнадцати.
  Оп-па! Не знаю, везение это или напротив, но в километре обнаружен источник магии, причём датчик зашкаливает. Думай логически, Джек! Думай.
  Если эти деревья питаются живыми людьми... то люди это рано или поздно просекают, и не ходят в лес. Значит, эльфы должны чем-то кормить деревья, которые, как сказано в инструкции, защищают самих остроухих. Как, неизвестно, да и выяснять не хочется. Но их надо чем-то кормить. Люди попадаются редко, значит, остаётся... ага, магия! А этот источник - что-то вроде реактора... впрочем, разницы нет. Если повезёт, и он один такой, есть шансы "отключить" всю защиту леса!
  Ради этого стоит рискнуть.
  Эх, ну почему же не включили сканер раньше? Глядишь, жертв не было бы...
  В любом случае, пакость со сном и деревьями наверняка подстроена эльфами. А та тётка и поляна... скажем, побочный эффект. Надо будет у остальных спросить, что ИМ снилось. А остроухие, если таковые вообще имеются возле "реактора", не ожидают нападения - думают, мы мертвы.
  Ничего, повоюем...
  Сержант переварен частично, капрал полностью. Взводу, вернее, остаткам, нужен командир.
   - Значит, так, - командую. - Все слушайте меня! Собирайте оружие и боеприпасы с мёртвых.
  Кое-где винтовки остались на земле, и грех не использовать их сейчас.
   - Наведаемся к остроухим в гости, - наверное, ухмылка удалась. - Поблагодарим за встречу.
   - Сержант сказал отступать, - говорит кто-то из десантников.
   - А я сказал наступать, - заявляю безапелляционным тоном, как только могу. - Сержант не знал кое-чего. Сканер обнаружил источник магии, экран зашкаливает. Вполне возможно, уничтожив его, мы решим проблему этих деревьев и леса в частности. Смерть Хаузера не станет напрасной.
   - Джек, - осторожно, подбирая слова, начинает Николай. - Я человек осторожный, и считаю долгом предупредить, эти деревья, возможно не самое опасное здесь.
   - И что, предлагаешь всё бросить? - смотрю на Ковальски. - А ты, Стен, когда упускал повод для драки? Кстати, чего так странно смотрите?
   - Честно, Джек, - осторожно говорит Николай. - У тебя глаза почти горят. Такой взгляд... будто разорвёшь любого, кто на пути встанет.
  Да уж. Понятно теперь, почему никто не возражает. В этом отряде я полновесный командир, не хуже Хаузера. Впрочем, хуже-лучше, это время покажет. А пока следует заняться делом.
  Надеваю шлем (когда успел снять?). Переключаю интерфейс на "старший в группе". Теперь могу хоть шёпотом отдавать приказы, услышат через наушники.
   - Отлично, настало время для веселья, - удобная штука эта гарнитура. - Цель в километре на север. Берём эту хренотень в полукольцо. Нас как раз девять - отлично, три группы по столько же бойцов. Николай, возьми людей, поведёшь группу с левого фланга. Стен, ты с правого, я по центру. Движемся в темпе. Вперёд!
  
  Фелендил жестом остановил пленника.
   - И ты решил взвалить на плечи ношу командира?
  Человек кивнул.
   - И не испытывал сомнений? Не боялся?
  Пленный посмотрел в глаза Перворождённого.
   - Не оставалось времени на страх, - сказал он. - Я говорил, как дорог был Хаузер для всех нас. Меня разрывала злость, хотелось мстить, неважно кому и за что, а вблизи обнаружилась такая заманчивая цель... умозаключения в результате оказались верными - разобравшись с источником магии, мы поставили тот лес на колени. Всего лишь один из десятков, но общий принцип стал понятен - ликвидация источника, только затем стрельба и крупные операции. Маленький шаг для меня, и неслабый для всех земных войск.
   - Ну-ну, не забывай, где они сейчас, - Фелендил презрительно рассмеялся. - Ладно, вернёмся к делу. И тебя послушались, ни разу не упрекнув в "захвате власти"? Почему?
  Человек неопределённо пожал плечами.
  - Не знаю точно, было много факторов. Во-первых, запуганность произошедшим, но без незнания и она не помогла бы. Никто не знал, что ждёт впереди, поэтому и не спешил бежать обратно на базу. А ещё - я почему-то решил: могу, и всё тут. И послушались, как миленькие. Главное - один раз проявить волю, а там, читай, второй сержант.
   - Да уж, - ухмыльнулся эльф. - Ты человечек инициативный. Впрочем, мы это знали, и кроме тебя, мало кто способен на совершённое. А честно признаться во всех убийствах...
   - Я ставлю их в заслугу, а не в позор, - буркнул допрашиваемый.
   - Что ты сказал?
   - Что слышал, рожа остроухая! - взорвался пленный. - Что играете в дипломатию? А? Зачем шевелить воспоминания, не лучше ли по законам военного времени, и всё? Убейте, как сделаете в конце, и не мучайте!
   - Ах ты, выродок, - сквозь зубы прошипел перворождённый. - Гилидор ушёл, думаешь, я добренький? Думаешь, сопли утирать буду, а?
  Он вытащил кинжал.
   - Страшно?
  Пленный выпучил глаза на клинок, наставленный прямо в лицо, но слова не сказал.
   - Убить? - презрительно скривился Фелендил. - Чести много будет, чтобы Перворождённый тебя убил.
   - Остроухий... - человек сказал, как плюнул. - Телячье дерьмо.
   - Ах ты, - эльф занес кулак, но в последний момент передумал. - Нет, поступлю иначе. Негоже об тебя руки пачкать.
  Он щёлкнул пальцами.
  Тут же лицо пленного перекосила гримаса боли. Крик разошёлся по всему подвалу и, наверное, замку. Раздирающая на части, стучащая в каждой косточке, бешеная боль не давала и вздохнуть спокойно - допрашиваемого затрясло в кресле, как на электрическом стуле. Фелендил наблюдал за ним с плохо скрываемой улыбкой.
  В подвал спустился Гилидор - улыбка сияла, как огни на рождественской ёлке.
   - Земные друзья, перешедшие на нашу сторону, договорились с Конфедерацией о выводе войск из этого Мира, - заявил волшебник. - Но попросили оставить в живых этого ублюдка.
  Боль прекратилась. Можно быть уверенным, из-за неё пленный ничего не слышал, но допрашивающие решили подстраховаться.
   - Но сначала наш маленький эксперимент, - улыбнулся эльф. - А там кое-кто может совершить самоубийство.
   - Или произойдёт несчастный случай, - подхватил Гилидор.
  И, обращаясь к человеку, добавил:
   - Пока говоришь и отвечаешь на вопросы - живёшь. Понятно?
  Пленный слабо кивнул.
   - Можете не спрашивать, - сказал эльф. - Теперь он наш раб. Сделает всё, что прикажешь. Тоже мне, великий генерал... чего молчишь, рассказывай дальше!
  
  Движемся на север. Медленно, всё так же осматривая каждую подозрительную кочку, но не из-за непроходимости - с каждым шагом в сторону цели она сходит на нет, а из-за осторожности, пакости можно ожидать отовсюду.
  Все боятся неизвестности сильнее верной смерти. лес, приветливый ко всему живому, если оно не пытается навести свои порядки, встретил нас, как оккупантов - мы стали целью номер один. Всё вокруг хочет нашей смерти, и смотрит враждебно, предупреждающе. Правда, до конкретных действий дело не доходит, но нервы треплются, как никогда.
  В ушах стоит голос, принадлежащий женщине из сна.
  "Ты можешь прекратить всё это. Достаточно снять броню, положить оружие, и идти дальше, куда и собрались. Помогите лесному народу, пока не поздно, и этого никто не забудет. Вас примут, как союзников, как братьев. В твоих силах сохранить жизни остальных".
  Ага, думаю, щас, бегу. Ты, сволочь, уже пыталась прикончить меня и всех, так с чего бы идти на мировую? Нет, здесь нечисто - перебьют всех за полсекунды, без оружия и брони-то. Так что заткнись, таинственный голос, по-доброму...
  "Ты не понимаешь. Эльфы знают всё - откуда идёте, какими тропами и зачем. Я третья сторона, не заинтересованная в кровопролитии".
  Ага, и поэтому ты, третья сторона, с маниакальным упорством пыталась угробить нас всех. Ну да, дерево переварит, и, как верно замечено ранее кровопролития не будет. Как и крови. Кому нужны ненужные следы? Или, скорее, улики?
  "Не думаю, что тебе и остальным не понравится там... если бы не твоё упорство".
  Ага, и для попадания в это чудесное место обязательно умереть в муках, как предрекла кое-кто. Да только не выгорело.
  "Я вспылила. Обещаю держать порывы в руках".
  Ну да. Зарекалась свинья каку есть...
  "Не прощаюсь. Мы скоро увидимся там, в садах... раз не получилось уговорами, Перворождённые исправят силой. Но учтите - за посягательства на святое, как на этот источник магии, наказание полагается хуже, чем смерть. Никто не умрёт быстро, как и ваши друзья из восемьдесят второй...".
   - Что? Что ты сказала? - от неожиданности говорю вслух. - Повтори!
  Бесполезно - молчание и тишина не служит утешением.
   - Джек, что-то не так? - подошёл Николай. - Ты что-то говорил?
  Дышу тяжело, глаза, наверное, бешенее всего, жаль, никто не увидит. Одним словом, видок, что надо. Даже бронекостюм с тонированным забралом шлема не скрывает состояния полностью.
   - Ничего, - глубокий вдох. - Всё в порядке. Отлично, здесь и разделимся. Бери группу, и чеши в указанном направлении. Снайпер у тебя есть?
   - Погиб, - коротко отвечает русский. - Я буду снайпером - винтовка с патронами выжили. Эх, почему не наоборот...
   - Отставить причитания, - вхожу в боевой раж. - Стрелять умеешь?
   - Не промахнусь, тренировался, - Николай вздыхает. - Мы с Томом хорошие друзья были...
   - Хорошо, - делаю вид, что не замечаю пораженческих настроений. - Ковальски! Тащи задницу сюда!
  Здоровяк, закинув пулемёт за плечо, выполняет команду - теперь я точно командир, и ответственность лежит соответствующая. Ну, всё - Рембо вернулся - "машин ган" в могучих руках, ленты крест-накрест... а также злое-злое выражение лица: остроухие, готовьте гробы.
   - Вот и командиры отделений в сборе, - придаю голосу бравое выражение. - Слушайте сюда - хоть заварушка с деревьями не могла остаться незамеченной, попытаемся подойти тихо. Нас, скорее всего, ждут, поэтому смотрим в оба - ямы, капканы и прочая хренотень лишь малая часть разнообразия, что ожидает впереди. Подойдём, как и договаривались, с трёх сторон - без команды не стрелять! Сначала осмотримся, ваши группы займут позиции, и только когда ты, Николай, обеспечишь снайперскую поддержку, а ты, Стен, пулемётный огонь, моя группа проникнет внутрь объекта. Взрывчатки хватит, чтобы отправить на орбиту здание Конгресса. Всё понятно? Вперёд.
   - Ты прям как сержант, - усмехается Ковальски.
   - Запомни, Стен, - говорю ему. - Пока не выберемся отсюда, я и есть твой сержант.
  Он смотрит прямо в глаза - цепко, въедливо.
   - Да кто спорит, - здоровяк пожимает плечами, всё-таки отведя взгляд. - Должен быть командир. Жду приказа.
   - Приказ несложный, - улыбаюсь. - Вперёд.
  По карте в КПК, осталось метров триста. Взмах рукой - и солдаты моей тройки молча переходят на тишайший шаг, внимательность возрастает в разы. Она и раньше не мешала, но пренебречь поиском ловушек у самого лагеря - наглость похлеще, чем испортить воздух в автобусе. И громко возмущаться.
   - Мы на месте, - через слабые помехи раздаётся голос Николая.
   - Что там?
   - Поляна. И вход в бункер... или что-то вроде того.
   - Бункер? Ничего не путаешь? - что бы это ни было, определённо, заслуживает внимания.
   - Именно, бункер, - настойчиво говорит русский. - Смотрел кино про Вьетнам и Иводзиму? Вот, там похожие были.
   - Похожие, говоришь? - ещё интересней. - Мы скоро будем. У тебя всё тихо?
   - И мышь не проскользнёт. Датчики молчат, по тепловизору не поймёшь ни черта, всё вокруг, не поверишь, красным цветом. Посмотрите, оттуда, скорее всего, заметите.
  Градус веселья и любопытности зашкаливает, превратившись в надпись "Бегите отсюда". Но нашу наглость такой ерундой не прошибёшь.
  Хорошо, не повторяется голос в голове. Шизофреник-командир это что-то принципиально новое.
   - Ковальски! Ковальски, твою мать, не спи! - неужели все поляки такие же тормоза? - Что у тебя?
   - То же, - лаконично отзывается Стен. - Только немного восточнее. Тишина.
  В тихом омуте...
  Хорошо, вот и мы подтягиваемся. Теперь стоит приказать солдатам смотреть в оба, и можно выглядывать краем глаза на поляну.
  Весёлая картина - чистое место, без злосчастных деревьев (вот радость), зелёная травка, и - каменная надстройка бункера, увиденного Николаем. Нет, конечно, это не бункер - скорее всего, остатки местного сооружения, вроде храма. Напоминает бункер. Хм, всего лишь напоминает.
  Кто сказал, останки? Это наша цель, и грех не разведать поглубже.
   - Николай, прикрывайте, и на связь выходить не забывай! - и, вздохнув: - Ковальски, пошли!
  Наши группы медленно, держа стволы наготове, подходят к строению.
   - Это ход, - говорит Ковальски, заглянув вовнутрь. - Есть только один способ узнать, что там.
  Я киваю - больше возможностей не предвидится. Только как бы поаккуратней...
  Ковальски готовит светошумовую. Я мотаю головой - если есть шансы проникнуть незамеченными, мы обязаны ими воспользоваться. Нельзя поднимать шорох, как не заманчиво, неизвестно, что приготовили остроухие. А если они знают о нашем приближении, как говорил голос... хотя, судя по отсутствию патрулей и охраны, это трындёж. И всё же, не стоит недооценивать противника, каким хлипким тот не покажется.
   - Включайте ночное видение, попробуем по-тихому, - все тут же подчиняются. Кто знал, что командирские таланты проявятся со смертью сержанта?
   Суеверные орки могут сказать, в меня переселился дух Хаузера, так как до этого я был простым солдатиком, пешкой, а тут появилась какая-то уверенность, и передавалась она не только мне. Похоже, потеряв сержанта, как друга, я от злости нашёл в себе командира. Всё это время на подсознательном уровне наблюдал за Хаузером, привыкал потихоньку, а, когда припёрло, всё увиденное пригодилось, и не раз проявилось в трудных ситуациях.
  При этом нельзя сказать, что я был копией сержанта. Мои успехи в дальнейшем подтвердили - у меня появился собственный стиль. Я другой. Лучше или хуже - не знаю, но - другой.
  И это качество не раз аукнется - как врагам, так и своим. И, конечно, мне самому.
   - Кто первый? - осведомляется Стен.
  Надо положить этому конец - заодно заработать немного авторитета, чтобы трясущиеся от страха солдаты не разбежались при первом удобном случае.
   - Я пойду, - объявляю тоном "без возражений". - А вы прикроете.
  Ковальски нервно кивает, и я спрыгиваю вниз - высота не такая уж и большая, полтора метра всего, но что ждёт за первым поворотом, неизвестно.
  Чёрно-белая, зернистая, но разборчивая картинка в надвинутых под шлемом очках ночного видения даёт ориентироваться в кромешной темноте. Ещё изображение датчиков движения сверху наложено, так что ошибиться попросту невозможно. Всё чисто.
  Наверх не смотрю - солнечный свет может ослепить, когда очки включены.
   - Давайте сюда, всё чисто, - и добавляю: - как стёклышко.
  Отошёл вовремя - один за другим, вниз спрыгивают пятеро здоровых мужиков. Не как Ковальски, но маленькими не назовёшь.
  Винтовки наготове, глаза горят (ночное видение), плечи трясутся. Картина репина "пришли"...
  Идём - переставил ногу, осмотрелся, вторую - медленно, но верно. Так, небольшая комнатка. Что здесь? Пустота - стол, фляга да свитки на эльфийском. Бесполезно - никто из взвода не знает языка, а вникать в тайны клинописи - можно подумать, других дел нет.
  Дверь. Ковальски пробует - не заперто. Аккуратно открыть, пройти в большой подземный зал... обнаружить свет, бьющий в лицо...
  Идиотизм. Всех ослепляет, как и боялся - и поэтому отключил прибор первым. Впрочем, остальным не потребовалось и команды.
  Но для восстановления зрения нужно время. И, когда оно возвращается, мы обнаруживаем себя в ярко освещённом зале, в кольце лучников. Стоят плотно, и в то же время всех застрелить нельзя - часть утыкает стрелами.
  А последние, судя по лёгкому серебристому свечению, не совсем простые, а точнее - магические. Сдаётся, такие и броня не остановит - похуже взрывающихся будут. А тут - в упор, и вся недолга. Проклятье!
  По крайней мере, убивать сразу не собираются.
   - Кладите оружие!
  И это самое страшное. Что там говорил голос в голове? Умрёте в страшных муках или как? Теперь неважно. В любом случае, сдаваться нельзя. Другое дело, умереть, дав противнику по зубам как можно сильнее.
   - Ковальски, - стиснув зубы, шепчу в микрофон. - Светошумовая...
  Поляк прекрасно понимает - молниеносным движением граната сорвана, и уже летит под ноги эльфам. Все, не сговариваясь, включают режим "полной изоляции". Стёкла на шлемах закрываются светонепроницаемыми створками, ушные динамики и каналы блокируются намертво, а сами солдаты, стараясь не ошибиться, считают три секунды, чтобы вернуться в реальный мир. Ага, вот и пора. Нажатие кнопки прекращает "информационную блокаду", и в дело идёт винтовка. Кто-то, твёрдо рассчитав направление, открыл огонь, ещё будучи слепым и глухим, главное - не задеть товарищей.
  Вот Стен Ковальски, ходячая машина смерти, ведёт почти непрерывный огонь из М-249, кто-то из молодых палит, не разбирая, и натыкается на серебристую стрелу. Сволочи! Нате, нате вам, захлебнитесь, вот добавка... смена магазина... и ещё, ещё, на всех хватит!
  Упоение боем, горячка, радость убийства (и плевал я на всю общественность Конфедерации, сейчас можно!) и отмщения... эти ощущения трудно передать, и ещё труднее с чем-то спутать. Кратковременная лёгкость в теле, ощущение всемогущества, радость, несущая горе...
  Очнулся тяжело дышащим от собственных криков, с пустой, как старое ведро, винтовкой, и горой трупов вокруг - как своих, так и вражеских. Рядом стоит Ковальски, пулемёт опущен, из ствола тянется дымок. Взгляд влево - единственный выживший солдат из наших групп - безумный взгляд приправлен воистину демоническим хохотом, а из живота торчит стрела. Кровь медленно обтекает серебристое оперение, а десантник всё смеётся. Руки трясутся, но кое-как снимают шлем - мы со Стеном видим глаза, взгляд... улыбку, что совсем не к месту.
  Проклятье, он мёртв, и давно, да и не может это быть бедняга Зао, весёлый кореец, недалёкий, но свой человек. Улыбка расплывается шире, почти до невозможности - и окровавленные пальцы рвут чеку с осколочной гранаты, висящей на поясе. Рядовой... или нет, это уже не он - улыбается и, прекратив двигаться, падает на пол. Гранатой вверх, естественно.
   - Джек! - Ковальски хватает меня, не способного оторваться от адского спектакля, и с силой бросает на пол - подальше от мёртвого Зао. Грохот, напоминающий падающий мешок с картошкой, звучит прямо над ухом - значит, Стен бухнулся рядом. И тут же ещё грохот - только в сто раз сильнее. Граната.
  Лежу секунды три - мало ли, остальные детонируют? Вроде ничего, пробую подняться. Рука отзывается диким воем - будто умеет говорить, да что там говорить - орать во весь голос. Неужели сломал, когда падал? Неважно, а как больно... чёрт! На другую, на другую опереться... чёрт. Встаю с грехом пополам... твою мать! Что осталось от Зао, сейчас на каждой стенке зала.
   - Стен! Стен, ты как? - лёгкий пинок под бок, нагнуться нет ни сил, ни желания. - Хватит разлёживаться!
   - Угм, - Ковальски подаёт признаки жизни. - Не пинайся.
  Встаёт, куда быстрее и без потерь - броня только копчёная немного, а так ничего.
   - Что такое? - замечает, как держу пострадавшую руку.
   - Хрен знает, - бормочу. - Посмотри, только аккуратно.
  Осматривается - вроде никого нет, кроме трупов.
   - Снимай плечевую броню.
  Даётся это нелегко - ноет всё, а особенно - пострадавшая зона.
   - Ничего страшного, - успокоительно кивает Стен. - Вывих.
   - Ну так выправи...
   - Приготовься, больно будет.
   - Да понимаю, не щекотно, - язвительно шиплю. - Не тяни.
  Ковальски пожимает плечами - мол, не мне щас будут выправлять. Дело хозяйское, как говорится...
   - А-а, б....!
   - А ты как хотел? - удивляется пулемётчик.
   - Проехали, - бурчу я. - Собирай взрывчатку с наших. Надо разнести это место.
  Ага, великое счастье... что всё это богатство от гранаты не рвануло.
  Первым делом - заминировать величавые колонны по краям.
  Так и просятся на заряд пилопропина... или какой-то другой хрени, не силён я в химии. По-нашему называется SF-42. Устойчивость к сырости, радиации, и прочей ерунде. Лёгкость, удобство в использовании и, конечно же, огромный поражающий эффект. Это самое главное - и, похоже, скоро, совсем скоро местные в этом убедятся.
   - Стен, пошли туда, - киваю на едва заметный коридорчик в углу зала. - Проверим.
   - А если убьют, кто всё рванет?
   - Николай. У него второй пульт и приказ подрывать заряды в случае невозвращения через пару часов.
   - Сколько осталось? - нервно спрашивает поляк.
   - Полтора. Девяносто минут. Не бойся, успеем.
   - Никто и не боится, - бурчит Ковальски. - Я, может, вообще ничего не боюсь.
   - Конечно - усмехаюсь. - Давай, не тяни. Пошли.
  Зарядив пулемёт, Стен пожимает плечами и движется к коридорчику.
  Земляной, кое-где подкреплённый парой балок - точь-в-точь фильм про Вьетнам. Кажется, тянется в бесконечность - идём уже добрый десяток минут, не забывая периодически ставить заряды - при мощности SF-42 стандартной упаковки со спичечный коробок хватит для сноса двухэтажного дома.
  Вдалеке слышатся голоса - мы с Ковальски тут же приседаем, и движемся тише, стараясь не поднимать шума.
  В конце концов попадаем в небольшую комнатку. Что-то вроде лаборатории, но больно непривычно для землянина. Внутри двое - эльф, сородич десятков убитых в зале, и такой же остроухий, но... больной, что ли? Тёмно-синяя кожа, и немного большее количество мышц.
  О чём-то говорят... интересно послушать. Делаю Стену знак не стрелять. Тот подтверждает - интересно. Автопереводчики в шлемах работают, так что мы понимаем каждое слово.
   - Вы, тёмные, всегда пользуетесь такими методами? - спрашивает обычный.
   - Тёмные эльфы не рвались помогать добровольно, - холодно отзывается собеседник. Наверное, тот самый тёмный эльф. Один хрен - всё равно стрелять. - Вы попросили о помощи, и мы пришли. А методы оставим на потом, хорошо?
  Помявшись, светлый кивает.
   - Это кто? - после задержки спрашивает он.
   - На жертвенном столе? Пленный, пришелец. Нужен для церемонии. Она, кстати, уже прошла. Удачно - теперь главное - следить за кристаллом и статуей Аногад. Если на ней появится хотя бы трещина, магическая энергия освободится раньше времени, и...
  Я уже включил запись - программа для просмотра брифингов хороша, и сейчас пригодится, как никогда.
   - Как умер этот скот? - интересуется светлый эльф.
   - Не думаю, что вам следует знать, - с сомнением говорит тёмный.
   - А всё же?
   - Ну ладно, надеюсь, у вас крепкий желудок - пожимает плечами собеседник. - Для начала его накачали настойками трав, собранных у нас на родине.
   - Как обезболивающее? - понимающе вставил светлый. - То есть для притупления ощущений?
   - Наоборот, для обострения, - мотнул головой тёмный эльф. - Чем сильнее страдания жертвы, тем больше энергии мы получаем от Аногад. Тем дольше продержится защита леса.
  Светлый кривится, но не более.
   - А дальше?
   - Как обычно, - продолжает тёмный. - Вспороть живот... заклинание поддерживает жизнь, но боль не пропадает. Затем от безумия и, разумеется, не без моего воздействия съедает всё, что вывалилось из брюха, затем я достаю сердце, приношу в жертву Аногад с помощью огня. Пленный пролежал ночь. Он перестал чувствовать боль уже на половине, но магическую энергию больше питал ужас. Животный ужас, исходящий от этой твари.
  Светлый эльф задумался.
   - Это даже слушать неприятно, не говоря о "видеть". Может, поэтому я и не смотрел на церемонию. Но, готов признать, вы делаете... не знаю, хорошее ли, но точно полезное дело.
   - Благодарен.
   - Джек, - сквозь пелену злости через микрофон доносится тихий, но злой шёпот Ковальски. - Если не будет команды, я не выдержу и начну стрелять...
   - Хорошо, - соглашаюсь я. - Но действовать будем синхронно. Кого берёшь?
   - Синего!
  Синего, так синего... спорить не буду.
   - Три секунды, Стен.
   - Поехали, - бурчит пулемётчик.
  Ровно через отведённый отрезок времени два одиночных выстрела ставят жирные, отливающие чернилами... то есть кровью на лбах обоих Перворождённых, точки. В их жизни. Делаю знак вытянутой рукой - Ковальски забегает в комнатку. Стрельба по всему, что кажется подозрительным - разумеется, отливающей глубокой, смоляной чернотой кристалл и каменную статую крылатой горгульи обходим стороной - о чём бы не предупреждал тёмный эльф, лучше не лезть на рожон.
  Озираемся - пусто. То есть чисто. Хотя чистым здесь назвать можно разве что потолок. Жертвенный стол - вот о ком говорили остроухие. Не узнать, только чудом сохранившаяся татуировка на рваном плече говорит о принадлежности к десантным войскам. И к родной восемьдесят второй дивизии.
   - Так вот куда делась пропавшая колонна! - стиснув зубы, шипит Стен. - Сволочи. Ублюдки!
  Могучий удар ноги опрокидывает столик рядом - склянки с какой-то отравой падают на пол, звон разбивающегося стекла - и жидкости уже внизу. Перемешиваются, образуя не пойми какую смесь. Но каменный пол (единственная комната во всех "катакомбах" с нормальным полом) шипит, гранит под ногами трескается, и вообще заменяет табличку "не подходить".
   - Хватит психовать, - устало говорю я. - Лучше минируй всё вокруг. Всю оставшуюся взрывчатку на эту комнату. И валим отсюда.
   - А на статую с кристаллом?
   - Двойную норму, - командую. - И быстрее, Стен, быстрее.
  Через пару минут всё готово.
   - Рвём когти. Николай и остальные уже заждались.
   - Вот это с удовольствием, - впервые за этот бой улыбается Ковальски.
  Далее следует сумасшедшая гонка со временем. Как не вписались не в один угол - не пойму. Приборы ночного видения внезапно пришли в негодность - как понял позднее, от близости с кристаллом или статуей Аногад. А скорее, того и другого.
  Но как-то добрались. Мимо пролетают коридоры, зал с трупами, вон виднеется выход наружу, сверху бьёт свет...
  Наконец, вышли на поляну. Вот и Николай с двумя солдатами поддержки - все вооружены тяжёлыми "Сарпрессерами", мощными автоматическими винтовками, превосходящими G-36, но уступающими М-249 в огневой мощности. Оно, в принципе, правильно - не пулемёт же... вот только мало их, "Сарпрессеров". Очень мало.
   - Николай! - кричу. - Почему не выходили на связь?
   - Пробовали, - отпирается русский. - Но ваши рации дальнего радиуса, похоже, испортились. А потом не до того было.
   - Как это не до того?
  Николай молча показывает на гору трупов в сторонке. Эльфийских трупов.
  Мы их теперь складировали возле входа, вроде как привет остроухим. А так они подошли с севера, собрались лезть за вами. Тут-то их и прищучили, - лицо русского расплывается в улыбке. - Мы им показали. Как думаешь, знатное послание выйдет? - ещё кивок на трупы.
   - Не выйдет. Его затмит подрыв этих катакомб. Слушай, Там целые ходы, как "крысиные норы" во Вьетнаме. На километры. Мы заложили взрывчатку - там находятся какие-то ценные артефакты. Надо рвать всё к чертям и валить отсюда, пока не причапало подкрепление.
   - Здравая мысль, - рассудительно кивает русский. - Начинаем?
   - Да, конечно. отомстим за оставшихся там. Прячемся!
  Ковальски и стрелки с "Сарпрессерами" слышат, и уходят поглубже в лес. Я делаю жест следовать за мной, и ухожу вслед. Сзади идёт Николай. Отойдя подальше, останавливаемся. Делать нечего - достав пульт, жму кнопу. Всполохи разрывов за далёкими деревьями дали понять: миссия завершилась успешно. Но потери...
  
   - Что дальше? - жадно спросил Фелендил.
   - Ничего особенного, - ответил пленник. - Конфедерация испытывала недостаток в опытных командирах - лазутчики и лучники в засадах убивали самых опытных, стреляя выборочно. Я проявил волю, способность командовать... люди слушались, как законного сержанта. А ещё мои действия в том лесу окончились успехом.
  Так что я не видел ничего из ряда вон выходящего в моём назначении на лейтенантский чин. Я прошёл трёхмесячные курсы, как, впрочем, и Ковальски с Николаем - они стали сержантами в моём взводе.
  Думал, хотя бы на время учёбы вернусь на Землю - нет, работать над образованием пришлось в походах, время от времени отвлекаясь на боевые действия. Меня, как будущего лейтенанта, старались не трогать, но когда случались крупные заварушки, приходилось воевать наравне с остальными. Нас со Стеном и Николаем определили в потрёпанный в одном из сражений взвод. Мы опять воевали вместе.
   - Насколько я понял, Николай пилот этих ваших самолётов, - сказал Гилидор, ищущий несоответствия в рассказе землянина. - Что он делал в десантных войсках?
   - Верно, он не пехотинец, - усмехнулся человек. - Но наша дивизия действовала далеко на севере, в отрыве от остальных частей. С появлением на фронте драконов воздушный мост обзавёлся дырами, обилие которых не позволило везти Николая до утверждения на конкретный самолёт - а лётчиков в то время хватало, их хоть и сбивали, но профессия считалась менее опасной. Вот он и ждал очереди на доставку. Мог сидеть на базе без дела, но не пожелал бросить боевых товарищей. Мы с Ковальски ценили это.
  Пленный замолчал.
   - Что такое? - вопросил Фелендил. - Почему пауза?
   - Извините, - человек тяжело сглотнул. - Извините.
   - Да в чём же, чёрт возьми, дело? - поразился Гилидор.
   - Николай, - землянин замялся. - Он погиб через два дня после моего назначения. Дело было так...
  
  7 декабря, 2051. Линия обороны "Северный вал".
  Валит снег. Пушистые хлопья не имеют конца - падают и падают, ухудшая видимость, как только можно. Всё вокруг в снегу - как в Антарктиде. Хорошо хоть температура не зашкаливает, а то были бы все шансы повторить судьбу соотечественников Николая в Финляндии, что в 1939... нет, оно нам совсем без надобности.
  Выхожу на улицу из блиндажа - снег летит в рожу, за шиворот, куда угодно, лишь бы стало неудобно. Конфедерация перешла к обороне. Захватив половину эльфийских земель, генералы поняли: кусок больше в рот не влезет. Возвели укрепления, понаставили заслонов, и дали приказ держаться намертво.
  Сказать легко - остроухие, осознав, что больше не мутузят, потихоньку наглеют. И бросаются в атаку за атакой - во многих местах еле удерживают. Нет, они не забрасывают трупами - больше хитростью, умением, как говорил граф Суворов.
  Мы пока держимся, но моральный фактор оставляет желать лучшего - снабжение ухудшается, нормы питания медленно, но неуклонно падают. А голодный солдат наполовину побеждён. Паники нет, лишь опасения и предчувствия, но их хватает. Одна ошибка - появятся первые дезертиры, а там, где первые, и до вторых недалеко.
  Нахлобучив фуражку, тащусь в штаб - получать задание. Первый бой в роли лейтенанта... и, как назло, первый бой, в котором потеряю товарищей, знакомых ещё с высадки в Бертоне. Был, конечно, Хаузер, но со смертью сержанта (а ещё хуже - друга) я смирился, и на общем духовном и моральном состоянии это не отразилось. То ли ещё будет...
  В штабе встречает привычная суета, шорох бумаг, пищание компов - кто такого не видел. Похоже на полицейский участок, который сейчас вспоминаю со смехом... когда он уместен. Мой взвод должен занять высоту "тридцать", и удерживать до послезавтра. Подойти туда можно только с востока, по узенькой тропке - с флангов путь отрезают непроходимые болота, не замёрзшие из-за огромного количества выпавшего снега. Можно атаковать с запада, но там проволока и пулемёты. И взвод, охреневающий в ожидании смены. А смена - это мы.
  Их уже атаковали несколько раз. Есть и легкораненые, и убитый, так что шансы на повторные попытки остроухих прорвать фронт здесь имеют успех. Мы не можем использовать бронетехнику из-за глубины снега, и по этой же причине уменьшается эффективность артиллерии - снаряды взрываются "на глубине", эффективность падает, и большинство извечных преимуществ технической цивилизации сходят на нет.
  А вот магию никто не отменял.
  Что противник и понимает, чем и воспользуется.
  Ходят слухи об эвакуации дивизии на подготовленные позиции, где атакующих ждут минные поля, позиции для танков, и артиллерии, а нас блиндажи с подогревом и нормальное питание. Но сначала нужно как можно дольше протянуть здесь, дать противнику как можно меньше шансов развить отдельные успехи.
  Может, скоро эвакуируют, но мой взвод - в числе последних. Держим опасное место - и вертолёты прилетят не раньше, чем у остальных всё будет готово.
  Конфедерация сейчас более всего напоминает Германию 1944 года. Вроде и нахапали всего, и настроения ещё самые бодрые, но... вот именно, но. Нахапанное удержать трудно, радуются где угодно, только не на фронте, это хуже всего, а контрнаступление в Арденнах устроим не мы, а нам и, похоже, в этом случае не без успеха. Мысли, не настраивающие на победу.
  Иду в избушку на отшибе - там расположился взвод. Похоже, сегодня их "обрадую". Ну да ничего - послушаются. Если рядового слушались, то лейтенанта тем более... но не в этом суть.
  Продираюсь через снегопад - почти как через лес в сентябре. У зимы есть и преимущества - правда, немного и они практически бесполезны. Например, бесконечная зелень в лесу исчезла, и там даже можно свободно пройти. Где неглубоко...
  Захожу в избушку - там развалились ребята, кто где. Ковальски, как древний русский богатырь, лежит на печи. Николай, вообще-то и есть русский, но далеко не богатырь, поэтому ограничивается местом за столом.
  Все распивают буталь - местное пойло. Не имеет видимого алкогольного эффекта, зато здорово согревает организм. Эффект - как чай пополам с горчичниками. Ребята не возражают - напротив, употребляют гадость в максимально доступных количествах. Кое-кому и минус пять жуткий холод, а после тренировок в лагере на тропическом острове многие становятся требовательными к температуре.
  - Есть две новости - как всегда, хорошая и плохая - громогласно объявляю я. - С какой начать?
   - С плохой, - бросает Ковальски.
   - Нас направили на высоту 30, самое хреновое место в нашей обороне.
   - А хорошая?
   - Вам не придётся употреблять эту гадость - привезли кофе.
   - Настоящий человеческий кофе? - удивляется кто-то из солдат.
   - Растворимый, - бурчу. - Будут вам тащить настоящий мокко из Бразилии, как же... здесь и такой на вес золота. Специально для вас, остолопов, достал.
   - Извините, сэр, - смущается рядовой. - Виноват, сэр...
   - Сержанты, надо выйти, - кошусь на снегопад в окне. Впрочем, ни черта не видно - стёкла замёрзли. - Николай, Стен, за мной.
  Николай встаёт со стула. Ковальски, досадливо крякнув, полуслезает-полувалится с насиженного места и, зыркнув на остальных (только попробуйте занять!), нехотя направляется к окну.
  Вот мы на улице - всё живо напоминает сцену в "Саунт-пойнте", когда покойного Хаузера вызвал, скорее всего, тоже покойный лейтенант. Тогда доставал дождь, а не снегопад... как бы всё не закончилось так же... когда из целого полка выжило четверо. Такое не забыть, как ни старайся.
   - Что такое? - с едва заметными нотками недовольства спрашивает Стен.
   - Слушайте, оба, - говорю. - Мы с вами побывали во всех неприятностях, в которые угодила дивизия. И поэтому буду говорить предельно честно. Нам достаётся самое опасное направление. Только что, в штабе получено подтверждение на отступление. Этот тактический ход не позволит местным разбить нас. Зиму переждём на подготовленных позициях. Эвакуация, возможно, началась, и длиться будет минимум полтора дня. Всё это время надо удерживать линию обороны, и наше звено - одно из ключевых. Мы уязвимы, как и вся дивизия. И поэтому я хочу, чтобы вы знали - за нами все. Все эвакуирующиеся, не готовые к обороне, куча сложнейшего оборудования и людей. Мы должны защищать высоту тридцать - из-за болот остроухие и прочая братия не смогут подойти с флангов - только в лоб. Но они понимают, как ценна высота, это ключ к дивизии, ключ к краху Северного фронта. Если проиграем, Конфедерации, скорее всего, придётся отступить - и тогда все потери зря. Понятно?
  Сержанты молчат.
   - Джек, - наконец говорит Ковальски. - Я видел ребят, которых набрали во взвод. Новобранцы, зелёные, как огурцы. Они никого не убивали в жизни. Только из "Саунт-пойнта". Они уязвимы, как никто.
   - Он прав, - подтверждает Николай. - Ты предлагаешь отправить мальчишек на верную смерть?
   - Не факт, что мы провалимся. Да и вы теперь сержанты, и должны разобраться с настроением в отряде. Кому, как не вам, заняться этой проблемой?
   - Да уж, Джек, кому, как не нам, - качает головой Николай. - А насчёт провала... высоту, может, и удержим... но какой ценой? И всё же ты мог бы что-нибудь придумать...
   - Да ты что? - берёт злость. - Никак струсил? Или думаешь, имея приказ штаба, я пошлю его в задницу? А? И как ты это представляешь? Или ты забыл, как нас, таких же зелёных новобранцев, вышвырнули на Бертон? И сколько осталось живых? Я, ты, да Ковальски - видишь, как глазами хлопает?
   - Знаешь, Джек? - тихоня сорвался. - Вот что я скажу! Я на этой войне не меньше тебя, и я её возненавидел - всей душой, сильнее, чем кто-либо. Ты прекрасно понимаешь, что значит терять товарищей, с которыми вчера пил эту местную гадость, тренировался на родине, и наступал здесь. Я задумался, Джек - а мы правы? Даёт ли техническое совершенство право вести здесь, как хозяевам? Можем ли мы стрелять, захватывать и разрушать? Ты считал, сколько семей, идиллий, сколько счастливых людей, эльфов, гномов испытали на себе наше... хамство? И что теперь, думаешь, они будут базы нам строить? - Николай говорит тихо, но ощущение, будто кричит. На редкость неприятное. - Мы ведём, как любители Макдоналдсов в древнем музее! Не уважаем местных - их обычаи, традиции, привычки! Нас везде не любят, Холлистер, мы захватчики! Поэтому партизанство процветает - поддержка местного населения гарантирует успех всем сопротивляющимся. Извини, но я больше не верю в Конфедерацию. Не верю в победу. А если таковая и произойдёт, мы закончим, как Гитлер в сорок пятом!
  Слушаю, раскрыв рот - от неожиданности. Кто бы мог подумать, что сломается друг, с которым прошли черезо всё? Кому, как ни ему, знать, что такое месть, и как её осуществить? Как верно заметил сам Николай, на войне не меньше меня - и что же? Оказывается, ничему не научился. Мало того, проявляет панические настроения, и вообще...
   - Николай, - медленно начинаю я. - Ты отдаёшь отчёт, на сколько неприятностей сейчас наговорил? Понимаешь, что вообще ляпнул?
   - Лучше многих, - огрызается русский. - Эльфы...
   - Хочешь сказать, идеология и методы эльфов не так уж и плохи? - взглядом вцепляюсь в глаза друга. - А?
   - А почему бы и нет? - растерянность окончательно слетает с лица Николая. - Они лишь защищают себя, не лезут в дела других... и прекрасно живут. Сейчас они всего лишь обороняются и, на мой взгляд, любые действия против захватчиков-наглецов, как мы, оправданы. Даже то, о чём рассказывали вы с Ковальски. Там, в лесу...
  Наверное, лучший выход - пристрелить паникёра на месте. Но я слаб как никогда, и воли остаётся только на одну фразу.
   - А теперь послушай меня, Николай, - зубовный скрежет слышен, наверное, за километр. - Внимательно. Мне до задницы твои убеждения, до задницы всё, что ты думаешь. Как друг, я сделаю вид, что не слышал ничего последние пять минут. Но ты засунешь все убеждения и разочарования куда поглубже, и исполнишь приказ штаба... нет, МОЙ приказ - это я тебе приказываю, слышишь, я! Так вот, исполнишь любой приказ, что бы я ни сказал. Если это понадобится для успеха. Скажу расстреливать младенцев - будешь расстреливать. Скажу поджарить из лаунчера молодую девушку - поджаришь, будь уверен. Или лучше тебе и на свет не рождаться. Всё ясно?
  Русский понуро опускает голову - видно, ему противны мои слова, но ещё противней мой тон, серьёзность. Он понимает куда лучше меня, это не шутки.
   - Да, лейтенант, - кивает Николай. - Взвод выполнит любой приказ. Сэр.
  И, чётко повернувшись на снегу, направляется в избушку.
  Ковальски смотрит в высшей степени озадаченно - так и глядел весь разговор, не решив, чью сторону принять. Одна половина одобряет моё поведение, крутые меры по наведению порядка, другая в то же время укоряет - в конце концов, Николай друг, один из самых близких. Мало с кем удастся такое пережить - а русский был с нами с самого начала. И всё так резко повернулось...
   - Что, Стен, кино смотришь? - почти психую. - Посмотри в избушке. Выходим через полчаса, путь неблизкий, все должны быть готовы.
  Ковальски понимающе кивает и, уйдя, оставляет меня одного.
  Чёрт, ну где ты, Хаузер, где? Образцовый сержант, куда ты делся, твою мать, когда действительно нужен? Ты был всем вторым отцом, различия в возрасте заставляли подчиняться, не думая, и всегда действия под твоим командованием заканчивались успехом... как никогда, сейчас нужен твой бесценный опыт - как психолога, человека, вселяющего надежду в солдат, ищущих духовной поддержки. И всегда получающих её. Ты, Хаузер, не стал бы цацкаться, что-нибудь придумал, я уверен.
  Нет, Николай, ты не прав. Дело не в самой войне, а в местных. Мы придём, и возьмём, что захотим. А если кто-то активно мешает, нужно всего лишь порвать, расстрелять, убить, искромсать или любым доступным способом уничтожить сопротивляющихся. Отправить всех в ад, плевать на мораль... ликвидировать угрозу.
  "Ты неправ".
  Отлично, возвращение голоса этой... ангела, пусть будет так, только этого не хватало для полного счастья. Пошла отсюда!!!
  "Я не уйду, пока не поймёшь ущербности своих мыслей".
  Ладно, зараза, хочешь подискутировать? Хорошо... и что тебе надо?
  "Ты неправильно мыслишь. Этот путь неверен, он ведёт в тупик".
  Верное-неверное. Что за детский лепет? Ты предлагаешь мне то же, что и мусульманские фанатики, ликвидированные спецназом Евросоюза в 2009 году. В любом случае, это не моя дорога. А ведёт ли она в тупик, решать не тебе.
  "Ты солдат, и работа твоя - убивать. Убивать не во имя защиты, семьи или родного дома, а по прихоти политиков вашей Конфедерации. Ты пришёл убивать и убивать, и лишил жизни многих. Но они с этим е согласны, и однажды убьют тебя. Тебя похоронят в гробу с почестями, а через полминуты забудут, как и тысячи таких же, как ты. Потому, что Жизнь всегда побеждает смерть. твоя профессия убивать - неправильная профессия, она извращает само понятие жизни и гармонии. Ты рано или поздно погибнешь, и о тебе все забудут, как я уже говорила. Уверен, что хочешь этого?".
  Вот, пошло дерьмо по трубам... у меня тоже куча красивых слов найдется от гимна Конфедерации до собственных соображений. Что пересказать? Первое, хотя бы без мата...
  "Неужели не надоело убивать? Осознавая, что это такие же существа, как ты, с собственным сознанием, мозгом, желанием счастья... неужели ты превратился в слепую машину убийства? Не верю!"
  Угу. Звёздные войны, эпизод третий. В нём есть добро, я знаю... добро есть. Добро, Зло... я хороший, потому что в светлых доспехах, а ты в коричневых, и вообще фашист... рассуждения десятилетнего. Нет добра и зла, есть я, винтовка и взвод, а также - куда без них - враги, которые требуют внеочередной порции свинца. И получат.
  "Ещё не готов. Сколько товарищей потребуется потерять, чтобы осознать неправильность поступков? Сколько жизней сгубить, сколько судеб испоганить?"
  Заткнись, а?
  "Рано. Рано тебе прийти к пониманию. Но знай, я чувствую, от тебя исходит смерть. Всё это плохо закончится, если ты не поймёшь всё самостоятельно, или я не заберу тебя на тот свет, в сады Богини. Знай, я не оставлю попыток".
  Да не оставляй, ты мне до задницы. Один раз не получилось, а второй - тем более.
  Похоже, теперь буду сопротивляться чисто из чувства противоречия. Чёрно будет или бело - скажу "лесной камуфляж", и пойду своим путём. Я не настолько туп, чтобы следовать чьей-то дороги, и не настолько слаб, чтобы бояться. Если не получается иначе, проторю новую - не важно, как. Буду аккуратным ,вежливым, если получится, а нет - так танком или, ещё веселее, головоуборочным комбайном.
   Слишком многое решается для меня - или разобраться со всеми проблемами, или не расставаться с голосом в мозгу до конца жизни. До которого, как прогнозирует эта засранка, не так уж и долго.
  
  Дорога на высоту 30.
  Тоненькая тропка, по которой не разойдутся двое - единственный путь на высоту тридцать. Слева топь, справа то же, но непроходимее. Но тропа исключительно надёжна. Идём пешком, и тащим боеприпасы в ящиках с наспех приделанными полозьями. Вертолёты не летают на высоту уже второй день - эвакуация похожа на организованное бегство, весь транспорт занят, как сортир на праздник, то есть хронически. На ум не приходит ничего, кроме Дюнкерка. Не самое обнадёживающее сравнение...
  Снег весело хрустит под меховыми ботинками - только вот я с ним не согласен, не время сейчас для веселья. Николай, похоже, последовал совету, и не распускал язык насчёт своего мнения. Он вообще не разговорчив, как не всегда радостный, но в целом добродушный здоровяк Ковальски. Вот уж на ком пахать и пахать... а Николай больше всего похож на истинно русского интеллигента, если можно представить такового в бронекостюме, и с винтовкой за плечами.
  В руках ремень, привязанный к ручкам ящика. Полозья справляются, и тянуть гораздо легче, чем тащить всё на себе - а внутри бесценный груз - патроны. Читай, количество чужих жизней, которые удастся обменять на наши. Разумеется, по выгодному курсу. Но какое дело до этого, когда гибнешь сам? Только моральное удовлетворение - убил, убил, убил!
  Хм, похоже, потихоньку становлюсь маньяком. Ну ничего, на войне все такие. Не привыкать. И если могу от чего-то получать удовольствие в этой чёртовой дыре, не стоит откладывать. Ведь, если бы не смерть сержанта, позор в Бертоне и ежедневные ужасы войны, стал бы я так радоваться каждой смерти? Вряд ли. Я же не псих. Не псих ведь, правда?
  Николай в последнее время, а точнее с момента разговора вместе со Стеном сделался втройне молчаливее. На все вопросы отвечает невпопад, а в глазах (когда нет шлема) витает выражение отсутствия. Кажется, теряем друга. Ничего, после эвакуации найдётся время, займусь этим поподробнее. Ковальски поддержит, тоже не посторонний человек. Наверняка ему интересно узнать, что за чертовщина происходит с товарищем. По крайней мере, разговор потряс его - не то, чтобы Стен стал, как и русский, молчуном, но кое-когда можно заметить отрешённый вид. Для него это более чем странно.
   Боишься не остроухих или прочих партизан, а раскола во взводе, и самого себя. Уже впал в ярость в детстве, и оказался здесь. Если Николай разозлит повторением идиотских речей, может произойти... хорошего не случится.
  Все эти годы, с момента осознания первого убийства я не сколько мучался угрызениями совести, особенно сейчас, когда счёт идёт на десятки, сколько сдерживал тихую злость к обществу. Теперь на общество насрать, появился новый враг, на которого злость можно не только копить. Можно и выпустить - и ничего, кроме благодарности командования. Но здесь, на войне, её количество зашкаливает за все пределы. И иногда даже врага не хватает...
  Да, и ещё голос в голове... каждый раз после очередного проявления мозг посещает тяжесть, вялость, в общем, никакой тяги к активным действиям. Его обладательница пока молчит, оставляя меня в неизвестности, но я знаю, придёт время, и она проявится. Обещала убить... великолепно - теперь ещё охота. На меня, и ведёт её психопатка в белой одежде. Хм, может, это и есть знаменитая Белая Горячка? Так я не пью ничего алкогольного? Значит, фигня, помутнение рассудка.
  Ага, растащило. Забыл, в каком Мире находишься? Здесь и не такое возможно. Таким образом, в список непрерывных и смертельных угроз, и без того распухший до неприличия, добавляется ещё одна - сумасшедшая стерва, которая не успокоится, пока не угробит отдельно взятого лейтенанта Джека Холлистера.
  И чем ей приглянулся? Неужели самая страшная угроза исходит от меня? Не уверен, что сделал больше всего плохого для местных. Но тогда нахрена слежка ведётся именно за мной? Почему голос звучит именно в моей голове, а, например, не в черепной коробке генерала Гаусса?
  На секунду кажется, что такие, как она, повсюду, у каждого офицера, но сразу два фактора против. Во-первых, тогда война была бы проиграна, и уже давно, а, во-вторых, вспоминая лес... и смерть, чёрт её дери, Хаузера... проклятье. Так вот, возникает вопрос - зачем я понадобился этой сволочи, когда был простым рядовым, то есть, фактически никем? Да и сейчас, свежеиспечённый лейтенант... ну, переманит на свою сторону, и что? Невелика выгода.
  Непонятно ровным счётом ничего.
  Идём полчаса - уже скоро. С веток свисают комья снега, когда дует ветер, они плашмя падают на нас, чаще всего - за шиворот. Люди сопят, тихо ругаются, но идут. Так и я - зубы стиснуты, в руке, как и у каждого, натянутый ремень, сзади короб с пулемётными лентами, а в глазах слово: привал.
  Нет, не выйдет привала, идти надо быстрее. Ребята из другого взвода заждались. Там и раненые, правда, легко, но на морозе, пусть и не сибирском, вполне могут превратиться в тяжелообмороженных, без движения-то, да и вообще осложнения не нужны. Так что некогда рассиживаться - на высоте отдохнём, благо, там всё же есть парочка сравнительно тёплых бункеров.
  Великолепное место - болота, снег, мороз... весной, осенью грязь, летом комары... как не смотри, сплошной негатив. Но на ближайшие полтора дня здесь стратегический объект - стоит противнику прорвать фронт здесь - и дивизия пропала. Даже несмотря на узкие дороги - местные маги могут сделать их на время проходимыми, но для этого нужна возвышенность. Зачем? Не знаю. Разведка знает, но их мудрёные объяснения похуже всех лекций физички по дерьмодинамике будут.
  Короче, стоит им занять высоту тридцать, и дать полчаса магам, как дивизия получает мощнейший удар во фланг, и всё, что я говорил Николаю и Ковальски, становится реальностью.
  Мы просто не можем этого допустить.
  Хотя мёртвым, по большему счёту, всё равно.
  А ещё им не стыдно. Если, конечно, бредни этой... ангела про "сады Богини" несут хотя бы десятую часть правды. А в последнее время всё сильнее кажется, что это так.
  Ладно, отвлёкся. Дорога забирает вверх - скоро крутость подъема увеличится, высота впереди. Очень удобно оборонять - на этой высоте преимущество в... высоте. Без небольшого каламбура не обойдёшься...
  На высоте встречает лейтенант - не вижу лица, только бронекостюм и офицерские знаки обозначения.
   - Уф, - вздыхает он. - Мы заждались. Неделю здесь. Нападали не один раз, и раненым нужна помощь.
   - Расскажите подробнее, - осматриваюсь вокруг. - Кто, где как часто и в каком количестве?
   - Сначала всякая шелупонь, - пожимает плечами лейтенант. - Отряды сопротивления. Чуют, регулярная армия подходит. Её собирали по всем баронствам людей и эльфийским лесам. По данным разведки, у них впервые толковый командир.
   - Кто?
   - Гилидор.
   - Эта сволочь! - руки сжимаются в кулаки.
   - Вы знакомы? - удивляется лейтенант.
   - Жалко, нет. Мой полк высадился на его город. Бертон, если слышали. Я тогда рядовым десантником был.
   - Конечно, слышал, - собеседник резко меняется в голосе. - Так это у вас...
   - Совершенно верно, - киваю. - У нас. В живых осталось трое, я да сержанты из моего взвода. Наш сержант тогда тоже выбрался, но сейчас он мёртв.
   - Понимаю, - лейтенант вешает голову.
   - Ладно, - вспоминаю. - Продолжим. Кто вас атаковал?
   - Какие-то оборванцы, - с презрением говорит лейтенант. - Решили, с ходу возьмут десант, - смешок. - Но к концу недели подтянулись передовые части. К счастью, у них мало магов... но это пока, главные на подходе. В последних стычках мы потеряли одного, нескольких солдат ранили, - собеседник направляется вглубь лагеря. Мы за ним. - Вон там они лежат, в бункере. Как видите, здесь два таких. Не знаю, что без них бы делали. Вон там, где снег подпален - огнемёт. Поражающий эффект зверский, но не стоит и рядом с моральным. Но часто использовать не советую - жидкость заканчивается быстро. Там осталось больше половины баллонов с огнесмесью, но не советую увлекаться, а то останетесь без козырей в самый сраный момент.
  Что ж, могло быть хуже.
   - Честно скажу, вам не повезло, - признаётся лейтенант. - Легче было держаться нам неделю, чем вам будет эти полтора дня, что мне передали по радио. Основные силы противника почти здесь. Гилидор нервничает, и бросит на вас всё, что есть. И магов в том числе, так что придётся несладко.
   - Догадываюсь, - невесело усмехаюсь. - Не финики жрать пришли. Ну что ж, удачи вам, а раненым - выздоровления.
   - Вам того же, - кивает лейтенант. - Ребята, пошли!
  Ребята давно готовы, и только ждут команды. Перекинувшись парой слов с моими, цепью уходят в сторону тропы. Теперь я отвечаю за этот объект. И судьба дивизии висит на мне. Как, впрочем, и на остальных, но больше всего, конечно, на командире.
  Будем ждать полтора дня. А пока разберёмся с обороной.
   - Ковальски! - Стен подходит ближе. - Давай, с отделением разберись с бункерами. Просечёшь мёртвую зону - ставь амбразуру в опасное место.
   - Из чего? - недоумевает он.
   - Твои проблемы, - усмехаюсь. - Нет мешков с песком, брёвна вали, и готовь укрытия. Прояви, чёрт возьми, смекалку. Недаром говорят, в армии сержанты самые изворотливые.
   - Есть ещё заведующие складами, - беззлобно бурчит Ковальски, направившись к ближайшему бункеру. Его счастье, если найдёт хоть что-то пилящее или рубящее.
  Следующий.
   - Николай! - русский уже рядом. - Мне нужны позиции для снайперов - тебя и Томми. Сделай, чтобы ни одна сволочь в упор не заметила.
  Кивает. Глаза смотрят куда-то в сторону, выражение лица грустное - даже шлем снял. Ну ладно, пока здесь только мы, можно. Но как надоела эта постная рожа! Разве таким ты, Николай, был в Бертоне, и даже под тенью эльфийского леса? нет. Хоть и не представлял образец веселья или простодушия, как Ковальски, но таким... не был. Что с тобой, друг? Неужели и вправду разочаровался в нашем деле, или это просто депрессия, которая закончится завтра?
  Никогда не узнаю.
  Никогда.
  
  Лежу на кушетке в бункере. Все на позициях, караул бдит, а пока можно и передохнуть чуток. Зевок - не смысла сдерживать, можно даже поспать. Ставлю будильник в старых часах рядом на пятнадцать минут, и погружаюсь в сон.
  Последнее время вообще боюсь засыпать - вдруг голос в голове возобновится, а, проснувшись, окажусь вообще незнамо где? Нет, деревьев-мутантов вполне хватило однажды. Повторения не требуется.
  Нет, я, конечно, не в середине эльфийского леса. Не на территории врага, но испытывать судьбу не хочется, а спать надо, потому, что невыспавшийся командир - угроза для взвода большая, чем все атаки эльфов.
  Обязан отдохнуть сейчас, и я это делаю. Как лейтенант, командир. На мне висит судьба двадцати человек, и я не собираюсь так просто отпустить их в лапы смерти.
  А тем более - проваливать задание.
  Мысли отбрасываются автоматически - когда спишь глубоко, как сейчас, забываешь про подобные мелочи. Все вокруг слегка расплывается, наблюдаются "проблемы со звуком" - то слышишь что-нибудь, то нет. Изображение зернистое, похоже на игры на старых консолях времён первого "бокса". Дома одно время был такой раритет, пока окончательно не доломался. Повсюду мелькают яркие вспышки - я в полыхающем всеми цветами радуги, длинном, бесконечном туннеле. Картина "глазами идиота".
  На вспышки не обращаю внимания - по крайней мере, стараюсь. Ещё одно - глаза всячески пытаются закрыться, и, как не разжимаю, они стремятся захлопнуться - сами понимаете, какая видимость при этом.
  На мозг давит что-то. Ничего такого вроде бы не вижу, но, кажется, меня спрессовывает, как отслужившие кузова на переработке. Не могу стоять - сначала неведомая сила заставляет присесть, затем и лечь. Подняться нельзя, как ни стараюсь.
   - Ну, здравствуй, лейтенант Джек Холлистер - раздаётся низкий мужской голос. Бьет прямо в уши. - Как самочувствие?
  Идиотский вопрос. Чёрт, не хватало, чтобы голоса в голове превратились в хор.
   - Что надо? - говорю. - Знаете, как вы все меня задолбили?
   - Погоди, лейтенант, - неспешно говорит собеседник. - Ты не знаешь всей правды. Стоит разобраться хотя бы в основах.
  Тут я окончательно провалился... куда-то. Смутное ощущение: лечу вниз, невесомость, ветер в рожу - всё прилагается. Но полёт бесконечный. И всё время, пока лечу, голос диктует мне что-то. Позднее я понял, что именно - сведения вспыхнули в голове ярким светом. Когда он говорил, я не понимал ничего, это было похоже на белиберду. Могу вспомнить отдельные слова или фразы. Например, "Ухлутк", "Тотос-гои х,и - л,бег". Или "Озхро, Ухлутк адонаи афоавас!".
  Похоже на бредни сумасшедшего? Согласен, и даже более. Но факт, что это через незначительный промежуток времени это превратилось в информацию, не даёт покоя. Как мог запомнить всю белиберду? Непонятно.
  Сейчас расскажу, что я всё-таки понял из слов голоса. Как ни странно, помню до сих пор. Вся информация:
  "Как я заметил, ты отличаешься от остальных, Джек. И поэтому тебе будет легче, и одновременно сложнее понять мои слова. Но я попытаюсь просветить тебя в некоторых аспектах, знания в которых, безусловно, помогут тебе в дальнейшей борьбе.
  Мир этот не так прост, как кажется, но куда больше загадок лежит в твоём родном. Миров много, и вы, земляне, это знаете. Но просто так Миры не могли взяться. Тут религия даёт ответ, верный в корне, но неправильный в деталях. Верно, боги есть, и они сотворили все Миры. Но они совсем не такие, как вы представляете. В этом и уникальность Земли - вы не знаете богов, они что-то недосягаемое, а поэтому и несуществующее. Вы не верите в высшие силы, и уверенность, что эти самые силы и есть вы, придаёт уверенности и энергии. Чтобы сделать качественный скачок вперёд, и обогнать магические Миры.
  Их много, а технический один - естественно, ваш. И тут возникает вопрос - кто сильнее? Он мог быть неуместным, если бы вы не начали войну. Почти все боги против вашей экспансии, потому что это не по их желанию. Они ставят эксперимент на магических Мирах. Эксперимент, суть которого мне неизвестна. Но я поддерживаю Землю, и лишь поэтому вы не откинуты назад с крупными потерями.
  Почему? Очень просто - я ставлю эксперимент на них. Я не бог, а лишь учёный. Из цивилизации, уничтоженной сотни тысяч лет назад. Кем? Богами, создавшими мой Мир. Мы достигли почти всего - я, например, живу поныне, и ничего. Но остальные... они уничтожили всех, потому что увидели угрозу в нас - угрозу своему первенству, верховенство. Чем мы отличались от остальных Миров и рас? Не почитали пантеон, хотя абсолютно точно знали, кто нас сотворил. Мы ходили друг к другу в гости - из нашего Мира в их, и наоборот.
  Но всё резко изменилось, когда они ударили. Внезапно, и беспощадно. Я лично разрабатывал установку, позволяющую свергнуть богов, вести войну на равных. Возможно, они узнали об этом, хотя секреты скрывались тщательно. Всё рухнуло в один час - спастись успел лишь я. К сожалению, всё безвозвратно погибло, и пришлось начинать сначала. Скоро установка будет готова, и тогда эксперимент можно будет считать завершённым. Удачливым или нет, не знаю, но - завершённым.
  Ты поможешь, наши цели совпадают, и любые действия взаимовыгодны. Я не требую от землян поклонения - мы окажем взаимные услуги, и разойдёмся. Если мои планы потерпят неудачу, Земле придётся воевать с богами. В таком случае к вашим учёным неведомым образом попадёт прорва информации, дающая шанс. Почему без драки не обойтись? Отвечу - вы уже в чёрном списке богов. Они сначала попытаются разобраться с конкурентами с помощью жителей Мира, куда вы вторглись. Не получится - открытой конфронтации не избежать.
  Победа Земли будет радостным известием - моя цивилизация мертва, её ничто не восстановит. А на вас у меня большие надежды. И, уверен, вы их оправдаете.
  Для начала стоит удержать позиции в этом Мире, затем захватывать новые, и так, пока не закончатся. Только тогда, когда сила богов, получаемая непосредственно из Миров, ослабнет, вы начнёте крупномасштабную атаку на их Мир. Без этого никак - действует ваш принцип "убей или будь убитым".
  А конкретно тебе, Холлистер, надо удержать высоту. Я уберегу тебя от смерти, но при одном условии: не лезь на рожон. Богиня, известная ещё, как Иллена Светлая, жаждет твоей смерти, и через ангелов пытается устроить досрочный отпуск в садах. Не обольщайся, тебе там не понравится. Поверь, слишком скучно.
  И я не смогу защищать от идущих напролом ангелов, замаскированных под местных, а среди атакующих будет парочка таких. Будь осторожен, Джек. Будь осторожен".
  Трезвон будильника - противный звук кажется райской музыкой.
  Рывком встаю с кушетки. Приснится же такое...
  И тут всё, что услышал во сне, преобразовывается в информацию. По частям, но всё же резковато. От перенапряжения падаю обратно - обхватив голову, лежу минут пять, и только тогда адская боль в висках начинает потихоньку стихать.
  Прекрасно, теперь всё знаю. Груз неподъемной тяжести разом бухается на голову - в переносном, естественно, смысле, но от этого не легче. Что это значит? Если всё правда, ситуация становится намного, намного хуже, чем предполагалось. Мы не подозреваем, с чем столкнулись. Если голос не слукавил, у Земли есть защитник, но, что бы там не было, он один, а мифических богов, судя по всему, много. Хорошо, если не больше, чем в каком-нибудь древнеримском пантеоне.
  Ладно, общечеловеческие проблемы всегда можно отодвинуть на потом, но что делать СЕЙЧАС конкретно МНЕ?
  Ответ ясен, как день - оборонять высоту тридцать, потом ясно станет. Забить на всё глобальное, и сконцентрироваться на этой проблеме. Кто бы что не говорил, но служебные дела превыше всего. И даже голоса в голове не помешают мне выполнить долг. Пусть только попробуют.
  "Джек, ты в порядке? Сейчас с тобой разговаривал подозрительный субъект. Не верь ни единому слову - всё ложь!"
  Твою мать!
  Вернулась, старая знакомая... чтоб ты без унитаза обосралась...
  И всё же, неужели ВСЁ - ложь?
  "Нет, не всё, - спешно прерывает голос. - Но многое. Например, про богов, правда, но про их замыслы и деяния - ложь".
  Хм, интересно, почему я должен верить этой стерве, а не ему?
  "Потому, что я ангел из садов Богини Жизни, а он всего лишь проходимец".
  Ага, ангел... уважительная причина. А что угробить пыталась, и не останавливаешься, просто так забуду?
  "Это для твоего же блага. Примешь нашу сторону, всё будет хорошо".
  Ага. При покупке на сумму более тысячи кредитов получаете бонус, пластиковый пакетик... насмешила, как же. Попытка подкупа офицера Конфедерации, теперь у меня есть все причины пристрелить тебя. Как собаку.
  "Ты неопытный. Уверен, бессмертную можно убить жалким оружием... презренные изобретения технической цивилизации не причинят мне вреда".
  А вот это предпочту проверить. К тому же, уверен, мы что-нибудь придумаем. Какое-нибудь BFG или что-то в этом духе.
   "Недавний визитёр сказал? - смешок. - А ты даже не знаешь его имени".
  Ага, не знаю. Как и твоего.
  "Атлиэль, очень приятно".
  Если бы ещё мне было... ну вот, познакомился с ангелом. Осталось выпить на брудершафт с чёртом, и всё. Дорога в палату номер шесть открыта.
  "Я вернусь. Если этот плут гарантировал защиту, мне и вправду не удастся отправить тебя в сады - по крайней мере, насильно. И другим англам. Но за обычных воинов никто не поручится - если срежет обычной стрелой или зарубят мечом, попадёшь в место, что вы называете преисподней".
  Возвращайся, привык уже. Но своего не получишь, как не старайся. Эта территория принадлежит десантным войскам Конфедерации, и больше никому. Кто бы здесь не родился, что мы заняли - то наше.
  
  Фелендил жестом остановил рассказчика. Гилидор, внимательно слушавший до этого, раскрыл рот, но эльф успел первым:
   - Что же это получается? - спросил он. - Вы успели пообщаться с богами, причём весьма фамильярно, и до сих пор живы? Хоть ваше положение и не назовёшь великолепным, вы очень легко отделались. Величайшим магам не удавалось такое, а простой человечек с Земли...
   - Может, у них просто не хватило наглости? - усомнился волшебник. - Или, скорее... незнания?
  Допрашивающие разом уставились на пленного.
  Тот замешкался на секунду, заметив, что оба взгляда направлены на него, и, похоже, и тот, и другой ждут немедленного ответа.
   - Ну, я не специалист, - неуверенно начал он. - Судить не могу. И всё же, как можно всерьёз говорить о голосах в голове? По-моему, это галлюцинации, ничего более. Не знаю, от магии вокруг или от войны я стал психом или чем-то в этом роде, а вы туда же, всерьёз...
   - Это не галлюцинации, - мрачно оборвал Гилидор.
   - То есть как это не галлюцинации? - удивился землянин. - Не могла же вся эта ерунда произойти на самом деле?
   - Конечно, могла, - отмахнулся Фелендил. - Ты настолько точно описал Богиню, её вторые имена... это проходят лишь монахи и священники, и то не на первом году обучения. И место, которое якобы приснилось перед смертью Хаузера, это и есть мифические сады, их облик известен только очень сильным магам вроде Гилидора. Это так, Гилидор?
   - Всё так, - кивнул волшебник. - Им и вправду заинтересовались божества, причём задолго до того, как он стал что-то значить. Что это говорит? Не знаю, бессмертные намного сильнее нас, и если, как и сказал пленный, они почувствовали угрозу в Земле... дело плохо. Даже несмотря на поражение Конфедерации. Боги не ошибаются. Но ещё интереснее, они заинтересовались этим человеком. Он ничего по сравнению с ними, и всё же, почему ангелы Жизни, известные нетерпимостью к оскорблениям, терпели? Причина непонятна, по крайней мере для нас. Но известно одно - угроза этого непонятного визитёра оставить землянам информацию, после которой они всё сметут, выглядит опасной. Надо что-то делать.
  - С угрозой или землянами? - поинтересовался Фелендил.
   - Как со вторым, так и с первым.
   - Ладно, Гилидор, - эльф покосился на пленного. - Здесь не самое подходящее место для обсуждения планов.
   - И вправду, - волшебник потеребил бороду. - Хорошо, землянин. Мы слушаем продолжение.
  Человек съёжился, будто ожидая удара палкой по спине, и быстро заговорил.
  
  Малость отошёл от произошедшего.
  Послав все голоса подальше, выхожу на улицу - день выдался на редкость погожий - ранний снегопад, не дававший вздохнуть спокойно, прекратился, не оставив ни единого воспоминания. Всё чисто, обзор великолепный, и пока опасности не предвидится.
  Смотрю на часы - двенадцать часов. Завтра в три прилетит вертолёт, а пока следует ждать. Пойду, что ли, проверю, как дела на позициях, не помешает. Глоток тёплой бутали из фляги, и вперёд.
  Так, пулемёты... Ковальски что-то делает, даже - не пойми откуда - нашёл бензопилу. Теперь с ребятами создают импровизированный дот, прикрывающий слабое место. Деревьев полно, вали - не хочу, а до мнения эльфов насчёт сохранности лесов нам далеко. И на хрен не нужно.
  Николай, похоже, временно забыл про все предчувствия - вкалывает, как проклятый. Тоже хорошее средство отвлечься от неприятных мыслей. Траншеи, укрытия, ходы сообщения... всё это было и раньше, но теперь очень сильно завалено снегом, так что придётся поработать.
  К счастью, не мне... хотя от работы, правда, больше головой, никак не отделаешься. Халтурить просто нельзя, причём запрет исходит не от командования, а от себя, что гораздо серьёзнее - никто не заставит человека, как он сам.
  Снегопад возобновляется, правда, теперь реже в несколько раз, не причиняя ровно никаких неудобств. Надо отогнать неприятные мысли. Кто знает, может, обойдётся...
  Треск пулемёта, разорвавший тишину, похоронил все надежды.
   - Атака! - орёт Ковальски откуда-то из левого бункера. - Мы под атакой!
  Кто не на месте, уже бежит, куда надо. Один я стою, как идиот. Надо добраться до бункеров, и узнать, в чём дело - похоже, на склоне что-то произошло.
  Врываюсь внутрь. Бункер небольшой, но сейчас половина набилась здесь - хрен протолкнёшься. С того направления, где спал, никто не атакует, но на всякий случай посылаю туда солдат - и место освобождается, и оборона крепнет.
   - Что здесь, мать твою, происходит?
   - А? - Ковальски некоторое время смотрит совершенно непонимающе. - Они появились из ниоткуда! Лесок в трёхстах метрах видишь? Полминуты назад всё было чисто, и вдруг высыпали!
   - Надеюсь, Николай там тоже не дремлет, - бурчу. - Что-то непохожи они на идиотов. Бросаться под пулемёты...
  Смотрю в амбразуру - противник действует в высшей степени профессионально. Солдаты бегут далеко друг от друга, пригнувшись к земле, умело используют укрытия - от особо больших сугробов до поваленных местами деревьев. Чёрт, надо было убрать стволы!
   - Кто это? - спрашиваю.
   - Не знаю, - отвечает Стен. - Какие-то Королевские егеря!
   - Из какого королевства?
   - А х*й знает, - пожимает плечами Ковальски. - Рядовой, в чём дело?
  Стрелок оставляет пулемёт и, матерясь, бросается к полкам с разнообразными железными деталями.
   - Ствол заклинило, чтоб он был неладен! - орёт он. - Где это... проклятье! - запчасти летят на пол, рядовой перебирает их в бесконечности, не находя нужной детали.
   - Прикрываем позицию! - кричу. - Живо, Стен!
  Ствол "Сарпрессера" высовывается наружу - и на головы испуганных егерей обрушивается град свинца. Сорок пять утяжелённых патронов в магазине заканчиваются быстрее, чем хотелось - и сэкономить, и подавить сразу всех нельзя, приходится выбирать что-то одно.
  Но рядом уже прикрывает Ковальски. Пока вожусь с магазином, он отстреливается и, перезаряжаясь, бормочет польские ругательства - частые гости Стена.
  Включаюсь в работу несколько секунд спустя. Рядовой уже, озаряя бункер радостными криками, меняет ствол в пулемёте. Патроны заканчиваются разом - в моём "Сарпрессере" и у Ковальски. И тут в дело вступает пулемёт.
  Кто-то из егерей, подползя на расстояние броска, швыряет какую-то хрень, живо напоминающую гранату. На самом деле -сосуд с какой-то дрянью - разбивается в пяти метрах от стен. Медленно, но верно всё заволакивает дымом. Сидящий в укрытиях противник с рёвом бросается вперёд.
   - Стен, давай наверх! - хватаю за плечи ближайших солдат. - За мной!
  Выбегаем - уже бегут егеря, размахивающие мечами. Могло быть намного больше, если б не пулемётчик, стреляющий наугад.
   - За землю родную! - кричат королевские десятники.
   - Мочи ублюдков! - ревёт Ковальски.
  Скоротечный бой на встречных курсах не оставляет шансов врагу - несколько секунд или десяток метров, порубили бы нас в капусту. А так нет, рвут пули сволочей, рвут. Дым несколько рассеялся, и к тому времени все враги лежали бездыханными.
  Вернулись в бункер - оказалось, рано. Противник подтащил какой-то передвижной санкообразный щит. Здоровенная дура - закрывает минимум три десятка воинов. Ничего, этим дай бой завязать, там и остальные подоспеют...
   - Прострели его! - приказывает Стен.
  Коротко кивнув, пулемётчик тремя длинными очередями расстреливает щит. Осмотр в бинокль даёт понять - бесполезно.
   - Это дерево не пробивают пули! - охреневаю я.
   - Дело не в дереве, а в магии, что его поддерживает, - бурчит Ковальски. - Слышал, местные колдуны чары накладывают, а там уж любой солдат может использовать.
   - Надо действовать, - бурчу. - Движутся они небыстро, но скоро будут здесь. Вместе с этим о-очень большим щитом. Стен, хватай ручник, зайдём с фланга.
  Ковальски кивает - "Сарпрессер" летит на полку, руки привычно ухватывают М-240, и мы выбегаем из бункера. Подумав, по радио приказываю двоим следовать за нами.
  Пройдена половина пути до удачной позиции, примеченной из бункера, и нас достигает рой арбалетных болтов. Ближайшего солдата скашивает сразу, остальные каким-то чудом остаются в живых. Только наддали быстрее.
  Смотрю вбок - твою мать! Арбалеты у них, с таким ни разу не сталкивался! Стрелок дёргает за рычаг, болт летит, куда надо, ещё раз - в ствол подаётся новый, как раз из магазина сбоку... ёлки зелёные, кто их этими "трехлинейками" вооружил? До полноценной винтовки, конечно, по дальности далеко, но на таком расстоянии... мощный заградительный огонь. К счастью, недостаточно мощный для бронекостюмов - иначе полегли бы все.
   - Стен, здесь! - бросаюсь на снег.
  Ковальски следует примеру, тут же рядом бухается солдат, и мы оба открываем огонь - беглый, неприцельный, отвлечь внимание от пулемёта. Прижать к земле, и уничтожить.
  Пыхтя и ругаясь, Стен заряжает пулемёт. Выдвигаются сошки, упор... прицелился... начинается. Короткие очереди Ковальски заставляют противника отступить - щит быстро не повернёшь, а если и удастся, живо из бункера расстреляют. Впрочем, отступить удаётся немногим - не могу поручиться, но, кажется, убиты все. Последнего скашивает Стен - отличная работа.
  Похоже, отступают, и в ближайшее время не побеспокоят. Взять нахрапом не удалось, теперь будут думать. Время на отдых - все выдохлись, хотя бой не был долгим.
  Приказываю притащить ещё ручник - мы зашли с запада, и атаковали в пределах досягаемости. Теперь нелишним будет прикрыть прекрасно образовавшуюся позицию с севера - главного направления атаки противника.
  Поле битвы пока за нами - о поражении врага ярко свидетельствуют трупы солдат неизвестного Королевства и огромный деревянный щит, плашмя лежащий на красном от крови снегу.
  Но это не последний раз.
  
  Сижу в шатре-палатке, разложенной сразу после вражеской атаки.
  - Великолепно, - Ковальски бросает передо мной арбалет. - Похоже, эти уроды неплохо для местных вооружены. Смотри, магазин на пятнадцать патронов... то есть, болтов, рычаг перезарядки, почти как на нормальной винтовке, и неплохая убойная сила. Вон, Флинкхарт лежит, больше никогда не заговорит. Эти сволочи опасны.
   - Да уж понимаю, - огрызаюсь. - Не в игрушки играем. Больше потерь нет?
   - Лёгкое ранение, - пожимает плечами Стен. - Но ни одного выхода из строя. Самое поганое, этих егерей поддерживают маги. Моё мнение - уйти в глухую оборону, зарыться в бункера, и ждать.
   - Хорошо, - киваю. - А ты, Николай?
   - Надо держать под контролем поле, - говорит русский. - Нужны снайперы, мы с Томми справимся. Даже ночью.
   - Можно подумать, пулемёты в темноте не работают, - бурчит Ковальски. - И приборов ночного видения у нас нет.
   - Есть, - улыбается Николай. - Но мы заметим врага издалека. А для надёжности все системы лучше дублировать.
   - Ладно, - соглашаюсь. - Иди, занимай позиции.
  Русский одевает шлем и, развернувшись, уходит.
   - Николай, - окликаю я. Тот оборачивается. - Рад, что твои сомнения развеялись.
  Тот лихо козыряет и, повернувшись в последний раз, идёт на улицу.
  Чувствую, сказал полную фигню. Не знаю, почему, но кажется мне, он по-прежнему не разделяет моей позиции. Вот же миротворец... зачем в военные записался? Хотя справляется хорошо... но у солдата должно быть обоснование необходимости убийств, прежде всего перед собой, а то он перестаёт быть солдатом, как таковым.
  Наверное, я хороший солдат, да и Ковальски тоже. Остальным в душу не лезу, а вот Николай... мы его потеряем, неважно, как - от пули или по его глупости.
  Чёрт, как же я оказался прав...
  А что он вытворит на ближайшей карательной операции, не знает никто.
   - Стен, у тебя всё готово?
   - Так точно, сэр, - усмехается. - Люди у пулемётов, датчики движения включены.
  Выглядываю в окно палатки.
   - Смеркается, - говорю. - Скоро совсем темно станет. Они обязательно попытаются прорваться ночью.
   Ковальски думает.
   - Да, - наконец соглашается он. - Шансы велики. В смысле у них, наши дела похуже обстоят, учитывая их улучшенное вооружение и количество.
   - Именно, - киваю. - Надо заминировать поле. Это увеличит шансы, особенно против магии.
   - Отлично, сейчас направлю людей.
   - Ты что, опупел? - поражаюсь. - Я этим желторотым и обед донести не доверю. Так что придётся нам идти. Только не забыть связаться с Николаем, чтобы прикрывал внимательнее.
   - Что, прямо вдвоём и заминируем? - удивляется Стен. - Всё поле?
   - Нет, конечно, - фыркаю. - Возьмём четверых, но они хотя бы будут под присмотром.
   - Неужели мину не тем концом поставят? - скептически усмехается сержант.
   - Лучше перестраховаться.
   - Да как угодно, - пожимает плечами Ковальски. - Мины в соседнем бункере, солдаты тоже. Оставим по расчёту на пулемёт, и - вперёд.
   - Пошли.
  
  Темнота. Ночь. Не видно ровно ничего, но это без прибора ночного видения. Все наши включены, и мы на карачках позём, устанавливая фугаски. Вывернуть предохранитель, повернуть рычажок... пошёл дальше. И так десятки раз. Шансы взорваться сейчас ничтожны - всё радиоуправляемо, а пульт у меня, и то нельзя рвануть всё неосторожным нажатием кнопки - сначала трёхзначный пароль (123), потом подтверждение. С одно стороны быстро, а с другой - защита от случайностей.
  Так что все максимально безопасно, главное молотком не бить. Но от новичков можно и не того ожидать, так что лучше проследить самолично.
  А самое подходящее, сейчас, конечно, это возвращение голоса, порядком доставшего за прошедшее время. Очень сильное лекарство против скуки, особенно, когда устанавливаешь мины.
  "Джек".
  Надо же, здороваться начала. Или просто подзабыла имя, и проверяет?
  "Не смешно, Джек. На этот раз предстоит серьёзный разговор".
  А-а... значит, раньше так, ерунда была, а теперь что-то важное...
  "Не стоит так думать. Ты..."
  Я жду! Говори, что надо, и проваливай из головы!
  Единственный способ отделаться - выслушать. Как это не скучно. Впрочем, лучше от мин не отвлекаться.
  "Я пришла сделать предупреждение".
  Интересно, какое по счёту? Я, например, сбиваюсь.
  "Неважно. Просто хочу, чтобы ты знал - тобой и вправду заинтересовались бессмертные. И объясню, почему. Ты - неизвестно, как и отчего - являешься судьбоносным человеком. В магических мирах, вроде этого, у каждого своя тропа. Тропа жизни, судьба, если угодно. И она поворачивается, в зависимости от поступков человека... или любого другого существа. Гнома, орка, эльфа - неважно. Но однажды поворот слишком резкий, чтобы всё шло своим чередом. И от твоих намерений и действий зависит очень многое - твоя тропа пересекается с тысячами других. Ты можешь погубить очень много существ. Можешь прославиться, как великий деятель мира, или тебя будут проклинать, как безжалостного убийцу".
  Я и есть убийца. Если не знала.
  "Ничего не поздно исправить. Ты же не хотел такой жизни?"
  Не хотел. А теперь хочу. Здесь, по крайней мере, всё прямо, как рельс. Вот враг, вот винтовка, по бокам - товарищи по оружию. И только один выход. И только одно исключение - долбанный голос в голове, пытающийся перевернуть всё с ног на голову.
  Я убийца. Называй это как хочешь, но мне нравится такая жизнь. И, пожалуй, я горжусь этим. Мне не стыдно, как можно подумать. Наоборот.
  "Надеюсь, ты сделаешь выбор, удачный для всех. Бессмысленное сопротивление погубит всех - твоих друзей, местных жителей, и тебя. Ты превратишься в бездушную машину убийства, и ничто не спасёт..."
  Заткнись!
  Я заметил: что-то не так. На склоне, в противоположной части поля мелькнула тень. Ещё одна - в зеленоватой картинке нельзя точно разобрать на таком расстоянии, но кто-то там точно есть.
   - Стен! - шепчу по рации. - На севере!
   - А? Что, где?
   - Разуй глаза! - почти кричу. - Вон, на корточках идут!
   - Стреляй!
   - Не могу, - надо же так вляпаться. - Оружие в бункере, со мной только мины.
   - Хоть что-нибудь есть?
   - Пистолет с двумя обоймами,- отвечаю. - А у тебя?
   - Так же, - опять польская ругань. - Ну почему это происходит именно со мной?
  Хороший вопрос, мне тоже подходит.
   - Свяжись с пулемётчиками, а я Николаем, - бурчу. - Они прикроют.
  - Начинаем, - бурчит Ковальски.
  Безуспешно - в приёмнике только помехи.
   - Что такое, твою мать - не могу связаться! - пыхтит Стен.
   - И не свяжешься, - говорю. - Наверняка глушат магией.
   - Но как?
  Можно подумать, знаю.
   - У магов спросишь, - рычу. - Когда в плен возьмут. Командуй отступление.
  И кошусь в сторону ничего не подозревающей четвёрки солдат.
   - Как?
   - Ручками, ручками, - шиплю. Опять ты, сержант, тормозишь! - И голосом.
   - Отделение! - десантники разом повернули головы. - Отступаем!
  И, согнув правую руку в локте, Ковальски энергично потряс ладонью, указывая на бункеры позади - всё точно по инструкции.
  Похоже, кто-то из них всё же захватил оружие - и заметил противника, услышав голос сержанта - судя по отчётливому звуку стрельбы. Кто-то из крадущихся егерей упал, но на некстати поднявшегося солдата обрушился град утяжелённых болтов. Такого и броня не выдерживает - десантник падает замертво. Винтовка, зацепившись ремнём за запястье падающего солдата, валится рядом.
   - Отходим! - громогласно ревёт Стен.
  Отступать приходится под градом болтов - ползком, не поднимая головы. Чувствую - что-то не так, и верно - каким-то образом удачно пущенный болт сорвал крепления с предплечья, а вместе с ними и пульт управления минным полем. Включаю приближение - корпус напоминает лепёшку, от обломков идёт лёгкий дымок. Хотя нет, последнее я сам домыслил, как и всё поле, разом подрывающееся.
  Ковальски тоже замечает неприятность.
   - Что теперь будет?
   - Что будет? - ору. - Поле взорвётся в любую секунду. Валим отсюда!
  Из ниоткуда возникает особо смелый егерь. Меч поднят, лицо зашлось в атакующем крике, секунда - изрубит обоих, и званий не спросит.
  Долгий, протяжный звук одиночного выстрела - мечник падает замертво. Из кольчуги льётся кровь. Дыра... даже прикидывать не буду, двенадцать и семь миллиметров, больше пуля не от кого прилететь не могла. Спасибо, снайперы.
  Пистолет уже в руке. Подняться на секунду, глянуть - чисто, можно рискнуть.
   - Шевелись! - кричу. - Быстро к бункерам!
  Десантники изрядно напуганы, но команды выполняют, причём быстро.
   - Держитесь подальше друг от друга! - надрывается Стен. - Вы отличная мишень! Нет, не так! Идиоты! Кого набирают в десант!!! Чудом никого из группы не задевает болтом. Держаться ближе во время опасности - естественное желание человека, на уровне инстинктов, но сейчас оно мешает. Подохнуть сразу всем от одного залпа сомнительное удовольствие.
   - Не останавливаться! - ревёт Ковальски. - Живее! Вот, уже рядом. Теперь следует залечь, и дать пулемётчикам сигнал прикрыть. За это время мы преодолели около полутора сотен метров, а, главное, перешли уклон. Теперь нас видят не только снайперы, засевшие в укрытиях, но и прильнувшие к прицелам "М-240" и "Браунингов" пулемётчики.
  Руку вверх, согнуть в локте, как Стен, но на этот раз сжать в кулак и несколько раз мотанием туда-сюда указать направление цели. Ага, поняли. Преследователи спешно откатываются назад, потеряв десяток-полтора своих от нескольких очередей.
  А мы бежим к бункерам. О, опять эти новички! Идиоты, ну кто чешет по такой траектории, перекрывая сектора обстрела сразу ВСЕХ пулемётов? Ох, кто-то у меня схлопочет. Впрочем, судя по сжатым в кулаки ладоням Ковальски, вмешательства не потребуется - рядовым и так мало не покажется.
  Бег. Тяжёлое дыхание, чуть-чуть, и - у своих. На этот раз выжил. Спешно взбираемся по крутому, обрывистому склону. Оборачиваюсь - теперь можно и дух перевести. Что ещё осталось?
  Взгляд падает на разорванные крепления.
  Так и есть - пульт остался где-то там. Минное поле могло взорваться в любой момент. И, похоже, он настал - неотвратимо, как наша победа. Взрыв трясёт всё вокруг - даже в бункере всё ходит ходуном. Ещё бы - всё, что имелось, туда вывалили.
  На какое-то время забываю, что ночь - открытое пространство ярко вспыхнуло перед нами, глаза поневоле зажмурились.
  Неизвестно, сколько воинов врага погибло тогда - думаю, много. Но и у нас не обошлось без потерь - вслед за первым убитым последовал второй.
  В ту ночь мы отбили атаку. Противник откатился, предоставив очередную и такую же непродолжительную передышку. Надо сказать, фанатиков беспрерывного труда среди нас не было, и ею воспользовались.
  
  Гилидор ухватился за голову и, сжимая крепче и крепче могучие ладони, опустил её на стол. На лице явно пропечаталась боль, но не физическая, которая рано или поздно проходит, а душевная, которая может оставить калекой на всю жизнь.
  Фелендил заметил это и, вновь остановив рассказчика, наклонился к волшебнику.
   - Всё в порядке?
   - А? Ничего, - пробормотал Гилидор. - Просто вспомнил... эту самую, высоту тридцать. Как мы пытались её взять. Я командовал армией, как и говорил допрашиваемый. Мы пытались взять их позиции... первый раз без меня, но к ночному прорыву я уже был на месте, и лично руководил атакой. Выжил чудом, но зрелище гибнущих от мин солдат... там ведь не только королевские егеря были, но и друзья... которых знал большую часть жизни... знал их семьи, у большинства были дети, жёны... просто матери. Это ужасно, Фелендил, ужасно. Извини.
   - Ничего, - спокойно молвил эльф. - Я тоже познал горечь утрат. Но теперь всё кончено. Этот пленник последний из "ястребов", готовых развязывать войны. Теперь всё позади. Всё к лучшему.
   - Будет, - прошептал Гилидор. - Но уже без... проклятье!
   - Ну что, видишь, ангел предрекала правду, - Перворождённый обратился к допрашиваемому. - Ты погубил всех - и своих воинов, и наших, и мирных жителей. Зачем? Зачем вы пришли сюда? Чтобы пополнить бесконечные богатства, но чем? Что вам было надо? И, главное, какой результат? Уйти ни с чем, умывшись кровью, как собственной, так и чужой?
  Фелендил говорил не для воздействия на пленника, хотя этот трус трясся от каждого слова. Нет, даже первой пришедшей в этот Мир расе бывает больно - опять-таки, душевно. Надо выговориться, сбросить тяжесть... хотя бы попробовать, даже если знаешь наперёд: ни за что не удастся.
  Бывают моменты, хочется плакать, рвать волосы от досады, за убитых родственников, близких, за испоганенные, прекраснейшие города, утерянное наследство Перворождённых. За всё, сгоревшее в пламени бомбардировок... в дьявольском огне.
  Фелендил считал, война - самое страшное, что может произойти с Миром. Единственное, страшнее - отказаться от войны и стать рабами. Поэтому он сражался, яростно, как никто, он отдал войне всю душу, так как это освобождение родных земель, помощь невинно пострадавшим, и другие палки в колёса Конфедерации. Его вклад в отбрасывание захватчиков обратно трудно переоценить.
  И, наконец, всё завершено. Осталось разобраться с последним делом. Есть шанс понять природу землян. Узнать, отчего они всё время ввязываются в войны, даже не разбираясь, с чем предстоит столкнуться.
  Неизвестно, в чём причина агрессивности. Может быть, в технической цивилизации, а может, и нет. В любом случае, одной историей жизни и военной деятельности этого убийцы не ограничится. Придётся, как это не плохо для него, лезть в мозги. Гилидор это может.
  Но это позднее, а пока стоит попытаться разобраться так.
  Восприняв молчание, как сигнал, пленник продолжил рассказ.
  
   - Великолепно, - бурчит Стен. - Теперь мы в полной заднице! Глубже и невозможно...
   - В чём дело? - спрашиваю я.
   - Радио не работает, - Ковальски бьёт кулаком по столу рядом. - Похоже, эти сволочи доглушились - нельзя связаться ни друг с другом, ни с базой.
   - Хреново.
   - Говорю, хуже не бывает,- вторит Стен.
   - И что теперь, сдаться или отступать? - взрываюсь. - Нет, будем удерживать высоту, пока не прилетят вертолёты. Тем более, в таких условиях лучше не рыпаться - патронов и питания хватит до второго пришествия, да и позиции неплохие.
   - Неплохие-то неплохие, - замечает Николай. - Но как возьмутся всерьёз, выковырнут магией, как пить дать. Ты сам говорил, эта высота важна для них, сюда бросят все силы. Армия, конечно, на этом поле не поместится, и мы выкосим их по частям, но они не такие идиоты, чтобы в лобовую идти. По крайней мере, по третьему разу, да и прошлые атаки не проводились "напролом". Они что-нибудь придумают, и плакали наши жизни, а вместе с ними - и сохранность дивизии.
  Похоже совещание медленно, но верно заходит в тупик.
   - Может, сам чего предложишь? - обижается Ковальски. - Критиковать все горазды...
   - И предложу, - русский яростно смотрит на карту. - Собраться, сконцентрироваться и найти выход.
   - Пока будем концентрироваться, они проведут атаку, - не удерживается Стен. - Концентрат ты наш.
   - А если всё оставить по-старому, в следующий раз они не ошибутся.
   - И чего же сделают в этот раз? - рычит поляк. - Может, предскажешь?
   - Успокоились, - прерываю обоих. - Блин, и здесь поругались.
  Конечно, здесь-то как раз и поругаешься. Уж точно не в тылу, где тепло, жрачки навалом и не стреляют. Ладно, будем разбираться - нельзя позволить этому Гилидору напасть на дивизию в разгар эвакуации.
   - Стен, - киваю на топографическую карту. - Пока не начали стрелять, передвинь эту пулемётную позицию на десяток метров левее.
  Замечание дельное, и тот соглашается.
   - А эту - вот сюда.
   - Зачем? - удивляется Ковальски. - Она, по-моему, и та неплохо смотрится.
   - Вот именно, - говорю. - Смотрится. А там будет не такой заметной. Здесь сектор обстрела сузится, и если они это просекут, а они просекут, не дураки, рванут туда. Оттуда как раз не будет видно то, что мы спрячем, - показываю на расположение пулемёта, насчёт которого возникли нарекания. - Снайперам остаётся выдвинуться слегка вперёд, тогда они смогут прикрыть с севера. Вот и засада.
   - Это идея, - улыбается Стен. - А если попрут на спрятанную позицию? Раньше времени?
   - Не попрут, - усмехаюсь. - Там болото начинается, и они это знают. Главное вам самим туда не залезть.
   - Ну, за этим прослежу, - кивает поляк.
   - Вот и отлично. Николай, перемести позиции снайперов, как я сказал. Это несложно, вас всего двое.
  Козырнув, русский уходит. Тут же следом отправляется Стен - я опять остаюсь наедине сл своими мыслями. Именно в такие моменты навещают голоса, будь они неладны. Наверное, я полный псих.
  Ничего, я готов. Жду прихода... не поймите неправильно.
  Проходит полчаса, но всё спокойно. Странно, но на это ли жаловаться? Пожав плечами, выхожу наружу.
  Дверь палатки захлопывается, и глазам предстоит возня подчинённых - надо вовремя перестроиться, причём, чем быстрее, тем лучше.
  Шевеление переходит в откровенную спешку - семь утра, после ночного поражения противник как раз может опомниться. Никто не хочет вторично попасть под удар во время смены позиций.
  В полусотне метров солдаты тащат пулемёт с боеприпасами - чего-чего, а последних понадобится много. Николай и второй снайпер по имени Томми без устали работают сапёрными лопатками - быстрее, быстрее, вырыть ходы сообщения! Больше укрытий, больше шансов на выживание и успех, арифметика проста, как букварь.
  Где-то сбоку орёт Ковальски, объясняя новобранцам разницу между образцовым десантником и стадом баранов, что досталось ему во взвод.
  Стою на возвышенности - снайперов здесь нет, а стрела не пробьет броню, только взрывающаяся наподобие Бертонских или тяжёлый арбалетный болт, но с леса последним точно не достанут. Прям великий полководец планирует операцию - только бинокля не хватает. Они давно ушли в прошлое - система руководства, встроенная в шлем, сделала бесполезным использование такого архаизма.
  Вроде всё чисто, в какой раз - и всё же, поторопиться нелишне. Ничто не защищает ваше здоровье, как грамотно выставленная оборона... а также быстрые и расчётливые действия, коих сегодня потребуется оч-чень много. Может, гораздо больше, чем способны дать бойцы.
  В таком случае мы все покойники.
  Вертолёт прилетит в три. Всего-то и осталось, что продержаться жалких восемь часов. Жалких - на первый взгляд. Противник не остановится ни перед чем - высота важна, как никогда, и мы упустим её только вместе с жизнями.
  Почти всё готово к отражению атаке - из того, что есть. Можно накачаться, а в случае драки или работы поднапрячь мускулы. Можно халтурно, сильнее или очень сильно - зависит от настроя и планов. Настрой у нас есть, что до последних, то они не оставляют выбора, но нельзя сделать невозможного, а именно - напрячь мускулы, которых нет. Так и мы - напрягаемся-напрягаемся, из кожи вон лезем, и не знаем - хватит сил или нет.
  Что будет во втором случае? Даже думать не хочется.
  Через пять минут всё сделано - пулемётчики и снайперы замерли в укрытиях со вторыми расчётами, ждут команды. Я с парой солдат в одном из бункеров - как раз, где расположена огнемётная установка, о которой говорил лейтенант предыдущего взвода. В крайнем случае придётся использовать и её.
  Самое хреновое - отсутствие радио. Маги заглушили нас - крупные формирования имеют передвижные машины по созданию помех самим магам, и обычно всё обходится. Но мы - одинокий взвод, и такого по штату не положено. А если и нет, то посмотрел бы я, как установка проедет через топи.
  Придётся вспоминать флажковые (без надобности) и ракетные (пригодится) сигналы, а также язык военно-полевых жестов (а вот это главное).наша сила в дальности стрельбы, и противник это знает. Если произойдёт чудо, они попадутся в ловушку: заметив проход в системе пулемётных позиций, ломанутся всем скопом, и погибнут от огня с фланга - впрочем, это я упоминал.
  Ставка на простоту частенько становится решающей, и выводит в победители - достаточно вспомнить, как Ганнибал обманул весьма осторожного римского полководца, просто... подставившись. Только тогда он просто удачно отступил, а мы попробуем устроить кое-кому полный разгром.
  Но это отнюдь не повод для радости и безграничного оптимизма. Ну, расстреляем одну часть - дальше что? По второй не сработает. Придут другие.
  А вообще, если настроиться совсем пессимистично, нас задавят магией или чем-то подобным, а потом придут и, потыкав в трупы мечами на всякий случай, спокойно займут драгоценную позицию.
  Как же хочется надеяться, что ошибаюсь...
  Все предупреждены о такой возможности. Знание - сила, но на этот раз силы, даже полученной знанием, может не хватить. К тому же и не знание это - так, предположение. Что с нами сделают на самом деле, скрыто мраком тайны. И для своего же спокойствия предпочитаю не освещать её.
   - Лейтенант, сэр! - На крышу бункера спешено забирается рядовой.
   - В чём дело, солдат?
   - Сигналы с восточной позиции!
  Голову повернуть, приближение включить - элементарно. Игрушка для идиота...
  Так, Стен активно машет руками. Судя по жестам, сюда движутся крупные силы противника. Ничего другого я не ожидал. Просигналив руками "понял", поворачиваюсь к позициям Николая. Передаю все, что увидел от Ковальски. Тот, просигнализировав о благополучном принятии и полном понимании, скользит вниз по сугробу - видать, не хочет опоздать к празднику. Практически тут же раздаётся эхо громоподобного выстрела крупнокалиберной винтовки. Наверное, Томми развлекается. Видать, противник понял, что заметили - припускает со всех ног, даже не погружаясь в сугробы - взрыв мин смёл глубокий снег, как таковое. А если что-то осталось, наверняка перед атакой маги поработали. Вновь поднимаюсь на бункер, так Стену лучше видно. Машу: не стреляй. Никаких фортелей, бой начался по плану. Поле перед бункерам усеяно камнями - большими и не очень. Наверняка те же маги, чтоб они подавились, организовали. Как, ума не приложу, да и не важно, но вот укрытий для наступающих предостаточно.
  Что-то и вправду странно, не пойдут же они на пулемёты, пусть и с укрытиями? Времена Сталинграда и Ельни прошли, хотя там, впрочем, не мы. Резкий свист. Что бы это значило?
  И тут же, без предупреждения, десяток взрывов вскидывают землю на наших позициях. Чёрт, ничем не хуже миномётного обстрела - вон и дымок из-за леса, да не один. Не удивлюсь, если эту хренотень пускают бородатые волшебники в важных кафтанах. Из магических посохов...
  Всё это проносится в голове быстро, как скорый поезд. Додумывая последнюю фразу, лечу с крыши. Приложившись о землю. Втягиваю воздух от боли - чёртова коленка!
  Спешно, откровенно хромая, полувхожу-полувваливаюсь внутрь - и, упав на пол, закрываю голову руками. Это инстинктивно - ясно, от чего не спасёт бронированный шлем, не помогут никакие кевларовые перчатки, прикрывающие пальцы.
  Всё вокруг трясётся, воет (совсем как нормальные снаряды!), и взрывается. Пол отчётливо вибрирует от каждого взрыва, а их много, даже, по-моему, слишком. Сколько их там, в лесу - батарея? И кто корректирует? Жаль, нет связи со снайперами - тех не обстреливают... наверное.
  Будем надеяться, Николай и Томми выживут, как и засада во главе с Ковальски. Без них никуда.
  Взрывы продолжаются секунд сорок - за это время приходит не одна, и не две мысли о возможном конце. Стены бункера всё же выдержали натиск - оба солдата и я с удивлением обнаруживаем себя живыми. Вот уж удивление...
  Быстрее, быстрее - гоню обоих за пулемёт - как раз расчёт набирается. Сам осторожно выглядываю из заднего входа.
  Твою мать, нам повезло. Причём сильно - соседний, восточный бункер в десятке метров напоминает вскрытую консервную банку - обломки торчат во все стороны, у самого выхода валяется труп - десантник получил ранение, попытался выползти наружу - тут и накрыло. Об этом говорят вытянутая рука, тянущаяся поза, а ещё мой войсковой опыт и живое воображение. Не знаю как, но снаряд-фаербол, как их называют поклонники фэнтезийных игр, как-то попал внутрь. Боекомплект детонировал, а было его там немало. Результат более, чем логичен.
  Фэнтези... книги, фильмы, игры...
  Мог я подумать, пересматривая римейк "Властелина колец", что придётся попасть в похожий мир? И что достанется главная роль в этом дьявольском театре? Чёрт, Толкин как-то, опять же, понятия не имею, как, попал сюда разок. Потому, что иначе невозможны настолько точные описания - тех же эльфов, гномов и вообще психологии Мира. Не верю.
  Ладно, вернёмся к реальности, какой хреновой таковая не покажется.
  Вроде больше не бомбят - вполне возможно, кончились силы, с этим у магов основные проблемы. Ага, они приблизились, решились на атаку за огненным валом. Рискованно, рискованно, но сейчас, похоже, оправдано. Вроде, никого даже не ранило "дружеским огнём".
  Стоит найти позицию удачнее - бегу к разорванному бункеру - глядишь, остались патроны, а если нет, то "Сарпрессер", лихорадочно стягиваемый с плеча, и обоймы на ремне помогут продержаться какое-то время. Поддержу огнём остальных, тем более, с уничтожением восточного бункера в обороне появилось слабое место.
  Кто-то стреляет из многозарядных арбалетов, но впустую - во-первых, под пулемётным огнём особо не настреляешься, а во-вторых, они вынуждены бежать, как и я - быстро, и желательно подальше от очередей пулемётчиков, прикрывающих из непострадавшего бункера. Даже не пытаюсь жечь боезапас к драгоценному "Сарпрессеру". Нет уж, лучше добраться до хорошей позиции, и устроить противнику ад непосредственно оттуда.
  Пару раз спотыкаюсь, но ничего - боль в коленке забыта, и вообще засунута в одно место - жизнь дороже. Наконец добегаю.
  Вообще, забавно - бежал пару десятков метров, а воспоминаний на трёхкилометровый кросс. Не потому ли, что вокруг болты свистели? Впрочем, так и пару метров, даже не десятков запомнишь, не забудешь, даже если и захочешь.
  Вваливаюсь в бункер, вернее, его останки. Взрывы отгремели, обстрел точно закончен - пора приступать к делу.
  Твою мать! Стоит ли подробно описывать увиденное в бункере? Думаю, нет, хорошее воображение поможет представить мешанину из мяса и костей - и, разумеется, без обильного красного цвета пополам с грязью и редкими хлопьями снега в этой картине не обошлось.
  Сволочи. Не знаю, кто эти ублюдки, и как сделали такое, но за ребят они ответят. Совсем зелёные новобранцы... пришли на войну, а сейчас валяются, разорванные оружием магов.
  Почему? Так не должно быть! Конфедерация обещала, будет не война, а лёгкая прогулка! Сражение автоматов против мечей и стрел - легко догадаться, кто победит. Конечно, мы, бравые десантники.
  Но... всё сложилось иначе. И продолжает складываться, невзирая на все старания. Так не должно быть...
  СЛЫШИТЕ, УБЛЮДКИ? ТАК НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ!!!
  И я это докажу - если не может доказать реальность.
  Вспышка гнева пополам со злостью даёт и силы, и храбрость, и вообще всё, что только можно представить. Остаётся добыть чуть-чуть везения...
  Потом вспомню бойню в эльфийском лесу, в тех огромных катакомбах.
  Уверенно заявляю - ярость там и близко не стояла с происходящим сейчас. Берсерков не существует - но, готов поклясться, я становлюсь им. Дикий рёв, не присущий обычному (читай, нормальному) человеку, вскинутый "Сарпрессер", и безостановочная пальба по всему движущемуся.
  Чего-чего, а последнего хватает.
  Матеря атакующих на все лады, высаживаю обойму за обоймой, каким-то волшебным образом меняя их за невозможно короткое время. Рядом, в полушаге, обнаруживается ящик с обоймами, чудом не взлетевший на воздух с остальными боеприпасами. И, о чудо - для "Сарпрессера". Хоть что-то хорошее...
  Жаль, нельзя использовать "Браунинг" на треноге - превращён в груду металла. Ствол разодран, как податливая пластиковая трубочка для коктейлей, лента взорвалась вместе с запасами патронов, и теперь даже по звеньям собирать бесполезно. За мной обезображенные трупы рядовых, впереди - бегущие и непрерывно стреляющие из арбалетов враги, а рядом только тяжёлая винтовка, ящик с обоймами и рёв пополам с нехорошими словами, беспрерывно вылетающими изо рта.
  Не помню, сколько это продолжалось - минуту, две... пять? Четверть часа?
  Не знаю. Известно одно - вот, дюжина стреляных обойм, впереди гора трупов, и ополовиненный ящик, в котором, скажем, помещается очень и очень немало.
  Что такое? Почему не бегут? Не стреляют из арбалетов?
  Неужели...
  ...атака отбита?
  Ору секунд десять, прежде чем осознаю этот факт. Не стреляю, это подсознательно - десантник никогда не выпустит магазин в пустоту от страха - или в цель, или поверх, прижимая к земле. Как угодно, но не от страха - уроки "Саунт-пойнта" не проходят даром, даже для новичков, которые радостно выходят из бункера, улыбаются. Смотрю - раненых нет. Хорошо.
  Пора заняться делом - иду на позиции Николая. У того вроде всё хорошо, и Ковальски рядом, делится впечатлениями.
   - И тут они скопом на нас попёрли! - Стен возбуждённо размахивает руками. - Стволы перегреты сверх меры, а эти уроды - в рукопашную! Я, значит, командую - оружие хватай! Солдаты отрываются от пулемётов, и давай из винтовок поливать! Последнего я застрелил из пистолета. Эта гнида уже мечом замахнулась.
   - И как, Мюнхгаузен? - осведомляется Николай. - Чем закончилось?
   - Я не Мюнхгаузен! - обижается Ковальски. - Ты бы видел, как...
   - Не Мюнхгаузен? - усмехается русский. - Ну ладно, тогда Христофор Бонифатьич...
   - Не знаю, что ты говоришь, - Стен подозрительно всматривается в прорезь шлема Николая. - Но наверняка что-то обидное...
   - Ещё подеритесь, - хохочу. - Как прошло?
   - О-о, - улыбается поляк, завидев меня. - Весело. Чуть всё не провалили, но задачу выполнили. Идея с засадой оказалась великолепной.
   - А ты, Николай?
   - Всё хорошо, - кивает русский. - Переквалифицировался из пилота в снайпера. Что заметил - учишься быстрее, когда задница гореть начинает. Мы с Томом сотню точно завалил. Может, больше.
   - Это я-то Мюнхгаузен? - ликующе вскрикивает Стен, так, что солдаты, находящиеся рядом, съеживаются от неожиданности. Мы с Николаем не обращаем внимания - привыкли.
   - Успокойся, - говорю. - Я всем верю, тем более, главное сейчас - выжить. Поэтому каждый должен делать всё, что может, и даже чуть больше.
   - Разумеется, - поддерживает Стен. - Мы же десант. Так, ребята?
   - Так! - единодушно поддерживают рядовые.
  Николай как-то смущённо уставляется в землю. А, дружок, пацифистские настроения не дают покоя? От блин, думал, хоть после этой мясорубки... ладно, разберёмся.
  - Далее, - говорю. - Что у нас со сменой позиций? Есть нарекания?
  - Да, - кивает Ковальски. - Позиции пулемётов, что были в засаде, следует отвести за линию обороны. Они раскусили нас, и не попадутся во второй раз.
   - Хорошее предложение, - киваю. - Займись.
  Взяв пару солдат, Стен уходит. С улицы доносятся подкреплённые крепкими словечками предупреждения новобранцам, что с ними случится, если ещё хоть раз последуют замедления в выполнении приказов, как недавно.
  Ладно, он вдолбит что хочет, если сам в этом уверен.
   - Николай, как думаешь, тебя заметили?
   - Хороший вопрос, - снайпер пожимает плечами. - Как место, так и укрытие хорошие. Но, учитывая, сколько народу мы с Томми завалили... - взгляд на секунду спадает вниз, к земле. Можно подумать, ему неприятна мысль, что он собственноручно пристрелил десяток противников. Конечно, бред. Хотя, на фоне последних событий...
  Ерунда. Отпуск ему нужен, и, если вырвемся отсюда, обеспечу.
   - Хорошо, как действовать будешь? - я прерываю раздумья.
   - Останусь, - решительно заявляет русский. - Лучше позиции не найти.
   - Хорошо. Пойду, посмотрю, нельзя ли приделать пулемёты группы Ковальски к раздолбанному бункеру.
  Иду.
  Ага, вот и сам сержант там - видать, посетила та же мысль.
   - Получается?
   - Ага, - бурчит Стен. - Что-то типа того.
  Рядом толчётся добрый десяток солдат - работает от силы половина. Стен и четверо десантников пытаются починить повреждённую взрывом треногу или приспособить что-нибудь взамен. Пока получается плохо, но у поляка выйдет - дар убеждения работать заложен прямо-таки в харизме, которая, несомненно, присутствует.
   - Ладно, возьму у тебя половину.
   - Как хочешь, - пожимает плечами Ковальски. - Мне такая орава без надобности. Но... не хочу оскорблять лейтенантский имидж, но тебе зачем?
   - Выроем укрытия поглубже, в тылу.
   - Какого... то есть, оттуда же атаки не ожидается?
   - Не хочу второй раз попасть под обстрел, - тоже пожимаю плечами. - На этот раз будет только расчёт в уцелевшем бункере, и то его максимально обезопасим - вынесем всё, что рванёт от искры. Остальные, кроме, разумеется, снайперов, залягут в тылу - я смотрел, воронок нет, значит, дотуда маги не достают или не считают нужным. В любом случае, шансов больше.
  Стен качает головой - мол, как придумано! Прям Наполеон, не меньше, даже не торт. Я, улыбнувшись, натягиваю шлем. Короткая команда - и мы с солдатами направляемся рыть окопы.
  
   - Что-то вам поразительно везло, - задумался Фелендил. - Даже слишком. И убило от силы четверть, даже меньше, и положили вы врагов немерено. Ну не верю я в такой жест судьбы. Особенно, учитывая ваше последнее сражение.
  Не успел пленный рта раскрыть, как вмешался Гилидор.
   - Он говорит правду, - сказал волшебник. Я ведь командовал наступающими, и опять же, всё видел. Мы бросались туда всеми силами, поддержка магов была на высоте, но словно упирались во что-то... думаю, это один из навещавших во сне...
   - Тот мужчина, представитель ещё одной технической цивилизации? - удивился эльф. - Вряд ли, вряд ли. Мог, конечно, как-то повлиять, но есть ещё Богиня, и ангелы, спустившиеся с садов. Думаю, максимум, на что хватило недоброжелателя - уравнять силы. Большее не под силам никому. Находясь в опале, скрываясь от богов, в одиночку... он и так совершил подвиг. Мерзкий, вредный, но в какой-то степени подвиг.
   - Наверно, - пожал плечами Гилидор. - Значит, основная заслуга в удержании высоты 30 лежит на плечах вот этого человека, - указательный палец уставился на землянина.
   - Получается, так, - согласился Фелендил. - Говори дальше, - в этом месте пленный в который раз опасливо съёжился. - И постарайся не упустить ни одной подробности.
  
  Вновь смотрю на часы - пол третьего. Вертолёты прилетят с минуты на минуту, но каждая секунда переходит в вечность. Это здорово треплет нервы - сильнее, намного сильнее, чем в бою. Там и испугаться не успеваешь, всё слишком быстро - двигайся, или умри, а здесь, в укрытиях...
  Нервотрёпка.
  Рядом двое солдат - "Сапрессеры" наготове, глаза блестят... или это стекло шлема, руки дрожат - словом, бравые десантники Конфедерации.
  Время тянется, как стары ирисовые конфеты - невозможно сидеть и тихо ждать, хочется вскочить и изрешетить что-нибудь, чтобы разрядиться, забыть про всё, а особенно про мысли о скорой смерти. Возможной - или гарантированной. И, само собой, насильственной.
   Это время ожидания для кого-то пострашнее, чем бой. Остаться наедине с собой и философски размышлять о жизни и смерти дано не каждому, и уж точно не мне. О чём и жалею - тем более, надо принять бывалый, а вовсе не запуганный, командирский вид, подать пример солдатам, а не вгонять их в панику. Это сложно - но иначе просто не имею права.
  Хорошо одно - дивизия эвакуирована, по крайней мере, по времени - радио не работает, чёртовы маги стараются на славу. У них ничего не получится, по крайней мере, в глобальном смысле. "Всемировая" восемьдесят вторая авиадивизия будет дальше громить врага, но уже с новых позиций. А стоит закончиться зиме, и навалимся со всей бронетехникой...
  Вопрос - фигня. Навалимся или навалятся? Уже без меня и моего взвода. Без сержантов, без Стена и Николая, без простых рядовых, сделавших всё... неизвестно.
  Известно одно - атаковать будут всерьёз, как в последний раз. Местные помешаны на чести, и не успокоятся, пока не отомстят. Эти позиции не стоят и яйца выеденного теперь, но для местных слова "честь" и "родная земля" превыше рациональности и планирования. А уж если понятия соединяются...
  В общем, придётся туго.
  Хуже, наверное, за всю войну не было.
  Наши позиции теперь не так важны, но шансы выжить - вцепиться в укрепления, и держаться, пока не прилетят вертолёты. Мы эвакуируемся последними.
   - Дым над лесом! - орёт солдат, входящий в пулемётный расчёт. Высунул голову из бункера, и теперь прыгает обратно. Опять обстрел. Ненавижу магов... и всё, с ними связанное.
   - Ложись!
  Никому не нужна команда - все давно на земле и, решив, что не стоит отделяться от коллектива, я плюхаюсь рядом.
  На этот раз обстрел не такой интенсивный, и длится от силы секунд двадцать - наверное, силы магов всё-таки не бесконечны. Пару раз снаряды, или что там у них, рвутся совсем рядом - накрывает снегом пополам с вывороченной землёй. Этого, впрочем, хватает, чтобы изрядно перепугаться - правда, не более, и мы недоверчиво лежим секунд десять после прекращения обстрела.
   - Поднимайтесь! - настало время вмешаться. - Шевелите задницами! Быстрее, на помощь, к пулемётам!
  Капрал Коррингтон коротко бросает "Есть, сэр". Привстав, кричит "За мной!", и устремляется к бункерам.
  Не успевают остальные последовать примеру, как серебряная стрела впивается сзади - не спасает и броня, оперение торчит из сочленений листов, слегка подпалив их по краям. Наверняка без магии не обошлось...
  Стрела-то явно эльфийская, серебром переливается, как ёлочная игрушка... смертоносного характера. И пустили подарочек явно со стороны болот. Чёрт, как такое возможно? Не могли же нас обойти со стороны непроходимых топей?
  Значит, могли, и на этот раз даже смогли. Если это эльфы... от этой расы можно ожидать любых пакостей. Даже такой невероятной.
  Включаю датчик движений на визоре. Твою мать, сколько красных ромбиков - никак не меньше сотни!
   - Юго-запад и юго-восток! - кричу. - Стреляйте!
  Солдаты выполняют команду - а что ещё остаётся?
  Остроухие явно просекают, лучше спрятаться, и занимают укрытия - из болота торчат весьма крепкие, иссохшие, но немаленькие стволы деревьев. Завязывается перестрелка.
  Стрелы свистят над головой, нет возможности прицелиться - только постреливать, чтобы не наглели окончательно.
  Счастье, мы не в поле, невзирая на технику, сотня лучников нас уделала бы. Но пока живём - значит, везёт. Надо бы разобраться с ситуацией в бункере и у Ковальски. Жаль, эти колдуны вывели из строя связь - было бы гораздо проще.
  Но решение надо принимать мгновенно - кто знает, как обстоят дела у остальных. Может, там уже прорвали оборону. Нас и так окружили в глобальном смысле - надежда лишь на скорое прибытие авиации.
   - Рядовой, - хватаю за плечо ближайшего солдата. - Будешь руководить обороной на этом участке. Понял?
   - А? - стрелок тупо смотрит на меня. - А вы, сэр?
   - Схожу, посмотрю, что с остальными. И ещё, при кройте меня, все.
   - Прямо сейчас?
   - Да, чёрт подери, немедленно!
   - Подавляющий огонь! - командует солдат. Неплохо, командный голос есть, убеждающие нотки тоже. Выживет, станет капралом.
  Отделение, как один человек (не по эффективности, конечно), начинает беспорядочно палить по лесу. Огневая мощь велика настолько, что остроухие на некоторое время перестают стрелять - это мой шанс. Вперёд.
  То есть назад - к бункерам. Жаль, дымовые гранаты там остались. Впрочем, повезло - стрелы свистят вокруг, но даже не задевают. Живой - уже безграничное счастье. Теперь следует добраться до единственного уцелевшего бункера - дорога заворачивает влево, о леса отделяет шатёр-палатка, и никто не стреляет. Встаю в полный рост - раньше бежал на полусогнутых, и шустро направляюсь внутрь. Ага, классическая картина - егеря с арбалетами прячутся за укрытиями. Пытаются подавить пулемёт, а пулемётчик пытается перестрелять всех сразу.
  Получается плохо, у всех, кроме второго номера, и то, потому, что многого ему не нужно: всего лишь не свалиться от усталости. Что ж, беготня изрядно выматывает.
  В прорезь видно позиции Ковальски - судя по звукам стрельбы и пламени, вырывающемся из ствола далекого М-240, та же картина. Но и "Браунинг" бункера ни в коем случае не отстаёт.
  Уже представляю смачную польскую ругань, через которую до ушей солдат даже долетают какие-то команду - и, самое интересное, так намного быстрее.
  Теперь укрытие Николая и Томми, замаскированное под большой куст. Увеличение на визоре шлема - так, две особо толстые прямые ветки регулярно громыхают, унося всё больше жизней. Будем надеяться, не заметят.
  Неспешная, в общем-то, картина боя не меняется четверть часа - поначалу кажется, продержаться до вертолётов легко, и больше потерь не предвидится.
  Но тут увеличение вылавливает в общей суматохе кое-что похуже всех егерей и эльфов, вместе взятых - к центру поляны неспешно направляется высокий, бородатый мужчина в красном плаще. Теперь знаю, кто это - Гилидор.
  Пулеметчики бункера по команде сосредотачивают огонь на нём - уж больно нехорошо выглядит, ясно, подлянку готовит. Николай, кажется, разделяет мою позицию - и стреляет в него.
  Но ничего, пули упираются в невидимую стену, будто он выставил прозрачный щит толщиной и крепостью не уступающий танковой броне! Тогда сам, не веря происходящему, вырываю ручки "Браунинга" у пулемётчика и, хорошенько прицелившись, открываю огонь.
  Ноль эффекта.
  Твою мать, что бы это значило?
  Гилидор поднимает руки - увеличение показывает напряжённое лицо, стиснутые зубы, так и слышу, как мышцы трещат по всему телу. То, что он делает, даётся явно не просто так.
  Предчувствия говорят, нам будет ещё хуже - иначе стал бы он корячиться.
  Что-то не так - стоит посмотреть в небо, замечаю что-то ярко-красное - сплошной поток неукротимой энергии, сияющей, как ничто... и это великолепие несётся на наши позиции.
   - Валим! - кричу. - Отступаем, живо!
  И пулей из бункера - слишком хорошо знаю привычки местных колдунов. Думаю, освобожу место остальным, а они тормозить не станут. Ага, щаз.
  Полыхнуло так - не знаю, как выжил. Мало того, жидкость, огнесмесь для огнемёта, о которой предупреждал лейтенант взвода державшего позиции ранее, рванула. Как-то успел то ли залечь, то ли укрыться - уже не помню. Воздух над головой обдало чистым, ярким, обжигающим огнём - ощущение не из приятных.
  К счастью, я этого не видел - вжимался в снег, как можно сильнее.
  А, чёрт! Что-то не даёт дышать - наверняка, повреждены системы в шлеме, и спятивший компьютер автоматически перекрыл кислород, не подведя к дыхательным путям трубки газовых фильтров.
  Сдираю мешающую скорлупку шлема - теперь легче.
  Оборачиваюсь - твою ж мать, всё, что осталось от бункера, можно ложкой ссыпать в сухарную сумку! Если я и преувеличил, то не сильно - узрев наступающих егерей, принимаю наиболее разумное решение - отступать к окопам.
  Всё-таки шустрые ноги вынесли на этот раз - через полминуты лихорадочного бега носом встречаюсь с грязным снегом.
  Солдаты по-прежнему отстреливаются то эльфов, и никто не может взять верх. Рядом падает Ковальски - посетила та же, правильная, идея. Но здоровяк умудрился ещё выволочь пулемёт. Это подвиг. Бежать под, а точнее, от огня с "Сарпрессером" одно дело, более-менее выполнимое. А с тяжеленным и громоздким М-240 - другое. Гораздо более сложное. Прямо-таки невозможное.
   - Стен, закрепляй аппарат здесь, - командую. - Стволом на север, они попрут оттуда. Все линии прорваны, эти окопы всё, что осталось.
  Ковальски не требует повторения - две секунды, и он уже готов.
   - Командир, долго не продержимся, - бурчит он. - У меня две ленты по сто патронов. У остальных тоже не пороховые склада за плечами - жить нам от силы три минуты.
   - Каждая минута жизни, - говорю, стиснув зубы, выделяя каждое слово. - Это трупы, трупы и трупы. Живая сила врага. А чем больше трупов у врага - тем меньше у наших. Усёк?
   - Да, лейтенант, - скалится Стен. - Ясно, как день - и мне, чёрт возьми, нравится такая математика.
   - Готовься, - говорю. - Сейчас полезут.
  Ждать не заставили - полезли, причём так, что мало никому не показалось.
  Секунде на пятнадцатой оглушает чем-то вроде гранаты, только магического характера. Теперь могу только лежать башкой вверх, и слушать переговоры по радио, которое неожиданно заработало - к сожалению, как узнал позже, только на очень короткие расстояния, но этого хватило, чтобы связаться с Николаем.
  Стрельба. Ругань. Смерть.
   - Огонь! - ревёт Ковальски. - Продолжайте стрелять! Никто не отступает и не сдаётся!
  Ещё бы - отступать некуда, а сдаваться себе дороже. Запытают-с, сволочи. Средневековые обитатели народ мстительный, и ни о каких конвенциях не подозревающий.
   - Николай,- Стен пытается связаться со снайперами. - Что у вас там?
   - Жопа! Большая и толстая! - кричит русский. - Хуже не бывает - Томми убит, у меня кончились патроны. Они пока боятся лезть, но скоро осмелеют!
   - Держись! - дежурное напутствие. - Нас тоже зажали, как консервы в банке, но что-нибудь придумаем!
   - Что можно придумать, Стен? - смеётся Николай. - Не смеши! Ждите вертолётов, я постараюсь... не знаю, сделать что-нибудь...
  Ага, без патронов...
   - Держись! - бросает Ковальски, бросаясь к пулемёту - егеря попёрли по новой. Сволочи, умеют выбирать укрытия даже на, казалось, открытом пространстве. Видать, специально против нас натаскивали.
  Ничего, больше желающих - больше трупов.
   Пытаюсь встать - ни черта не выходит, сознание, как у пьяного, пять секунд безуспешных попыток и болезненная встреча с землёй. Проклятье!
   - Подохните все! - кричит солдат, видать, маленько тронувшийся от всего увиденного. Нередкий случай на войне, но сейчас как никогда, некстати. - Умрите, недочеловеки! Я всех перестреляю!
  Забыв про всё, вылезает из окопа и, не обращая на крики сержанта немедленно вернуться, в полный рост поливает огнём лес, эльфов, весь белый свет, разве что не самого себя.
  Патроны заканчиваются - и, не успевает бедняга что-либо сделать, как десяток серебристых стрел пронзает бронекостюм - навылет.
  В такие моменты хочется застрелиться, но кто же тогда отомстит за ребят? Всесправедливая судьба? Не верю - остаётся только пуля и тот, кто, разумеется, её выпустит. Тот, кто выпустит десятки пуль - пока враги не закончатся.
  И, обычно, есть шанс выступить в этой роли, или хотя бы попробовать. Обычно получается.
  Но не сейчас - нельзя даже начать. Нельзя и попытаться. Проклятье, почему этот маг не убил сразу? Зачем обрекать на мучительное бессилие, осознание своей беспомощности?
  Сукин сын...
  А теперь остаётся только лежать и слушать - даже смотреть не получается, любая попытка пошевелиться ведёт к новой вспышке боли, каждый раз сильнее предыдущего. Мало того, и рта нельзя раскрыть, вот так. Ковальски неплохо справляется с командирскими обязанностями, но быть таким вот истуканом невыносимо.
  Дольше двух минут не продержимся - стоит прийти этой мысли, как небо наполняется рёвом винтов - наконец-то, подмога!
   - Они в минуте лёту, - быстро говорит Николай.
   - Великолепно, - бросает Стен. - Продолжай держаться, заберём и тебя.
   - Нет, уже не заберёте, - грустно шепчет русский.
   - Что? - тупо вопрошает Ковальски. - Как это?
   - А вот так - из укрытия вижу, в лесу группа магов что-то готовит. Новый обстрел или удар по воздуху, как в Бертоне, не знаю. Но знаю одно - это вас всех убьёт. Есть только один способ предотвратить их действия.
   - Какой?
   - А то сам не знаешь, - голос из рации становится раздражительней. - Красная ракета - и все проблемы решены.
   - Нет! Даже не думай!
  Красная ракета - последний привет попавших в засаду или обреченных на смерть солдат. Если пилот вертолёта видит такую ракету, он должен обработать малый квадрат, из которого она дана, всем имеющимся на борту оружием. Шансов на выживание - никаких, зато будешь уверен, что насевшему противнику не поздоровилось.
   - Николай, они и так, скорее всего, проведут бомбёжку! - возражает Стен. - Это глупость!
   - Нет, и ты это знаешь, - бурчит русский. - Они начнут месить поле, но не успеют и начать, если не уложат магов в лесу! Ракеты дальнобойнее заклинаний, и это даст шанс! Всё, больше не могу сидеть, или все погибнут!
   - Ты сам погибнешь!
   - Всем пока! - даже весело прощается Николай.
  И русский выключил рацию - из динамика слышны лишь помехи.
   - Проклятье! - бурчит поляк, донельзя мрачный. И намного более злой, чем обычно. - Чёрт, почему всегда так? Сначала сержант, теперь русский, и я ни черта не могу поделать!
  Пауза.
   - Ну, хорошо! - прерывает её Ковальски. - Ребята, покажем гадам, где раки зимуют! Пока вертолёты не прибыли - уже на подходе!
   - Да, сэр! - мнение остатков взвода единодушно. Надоело сидеть и молчать - пора бы и увеличить темп стрельбы.
  Восемь стволов создают стену огня, даже посильнее, чем когда прикрывали. Это последние патроны, но теперь и их можно потратить сразу - помощь на подходе.
  В общей суматох никто не замечает, как со стороны леса в небо взмывает красная ракета - последнее слово честного солдата Конфедерации, Николая. Солдата с самой редкой фамилией во взводе - Холованов.
  Но, впрочем, его не за фамилию любили - он был хорошим снайпером, хоть и не до конца уверенным в идеях государства, но... ни разу не подводил. И теперь спас наши грёбаные жизни. Ценой собственной...
  Лес уже горит - вертолёты дали залп по отмеченной цели, и ничто пока не угрожает. Подхватив за руки, меня тащат двое - вот уже виден бок транспортного вертолёта. Немного осталось, совсем чуть-чуть. Высота 30 позади.
   Проходит совсем немного времени, и уже летим. Два транспортных "Пауэрса" с полным вооружением на борту уносят обратно, на базу. Немногих выживших. Меньше половины из взвода.
   И тут, когда, кажется, что всё закончилось, нас настигает последний толчок - действие заклинания Гилидора, направленного вслед. Что ж, удивляться не стоит, у него и в Бертоне неплохо получалось.
  Это не носит фатальных последствий - лишь слегка качает, да изредка барахлит один из двигателей, но летим. Пока.
  Последствия проявятся позже. Когда, перед самой базой, от куска обшивки, оторванного заклинанием, всё-таки попавшего, куда не надо, выйдет из строя второй мотор, а первый последует примеру - тут же, не отходя от кассы.
  Это и происходит - вертолёт летит к земле, прыгать бесполезно - во-первых, парашюты далеко, в транспортном отсеке, а во-вторых, высота больно смешная, и купола не успеют раскрыться, да и пиропатроны вовремя не отстрелят лопасти, способные искромсать незадачливого прыгуна.
  Из кабины пилотов раздаются матерные крики - пытаются удержать машину, или хотя бы благополучно сесть, но большей частью всё безуспешно.
  Мы падаем, словно камень - неизбежно и гарантированно. А я, контуженный, не могу даже сгруппироваться или ухватиться за что-нибудь. Последнее, что успеваю ощутить - сильнейший удар о землю. От такого неподобающего обращения организм тут же отказывается работать - потеря сознания, самое естественное, что могло произойти. И оно тут же происходит.
  
  "Джек... Джек... Джек..."
  Блин! Как трещит голова! И опять этот грёбаный голос. Нигде не скрыться - если на время боя психическая ненормальность сошла на нет, теперь гарантированно вернулась. Только её не хватало.
  "Джек..."
  Опять Атлиэль. Старая, чёрт бы побрал, знакомая.
  Я помню своё имя! Может, и сумасшедший, но не склеротик!
  "Ну и чего ты добился, Джек? Мертвы почти все солдаты из твоего взвода, близкий друг - и что изменилось к лучшему?"
  Кто мёртв-то? Объясни! Надеюсь, не Ковальски ещё? Что там было при падении вертолёта?
  "Он жив - другой вертолёт не пострадал. Но все, летевшие с тобой рядом, погибли".
  И я тоже?
  "Нет, ты, к сожалению, жив. И, чувствую, натворишь много недобрых дел".
  Единственный выживший... будем считать, неожиданно повезло.
  "Ты так и не ответил - чего же хорошего произошло? Ну, удержали вы высоту, дальше что?"
  Дивизия спасена. Лучше положить несколько сотен ваших, чем подставить ребят. Им даже лучше погибнуть, чем в плен попасть, к вам-то. Слышал, у остроухих практикуются особо изощрённые пытки... или не так?
  "Представь себе, нет. Мы не изверги вроде вас. пыткам подвергаются лишь те, кто их заслуживает. Остальные, люди с чистой душой и добрым сердцем, переходят на нашу сторону".
  Ха-ха, покажите таких.
  "Нет проблем. Не обещаю, что скоро, но убедишься".
  Ага. После дождичка в четверг. А всё же, где я?
  Вокруг лишь темнота, а я как бы лечу сквозь неё. Как в дурацком сне, но там хотя бы можно проснуться. Ничего не понятно, опять я беспомощный болванчик. Нельзя сказать, что очень доволен этой ролью, но делать нечего.
  Похоже, Атлиэль попрощалась таким образом - что ж, одной сумасшедшей меньше. И сам для этого подхожу.
  Ну, ничего - нахожусь непонятно где, один, но никаких голосов теперь, да и не в первый раз. Привыкну - как к родной винтовке.
  "Эй, Джек. Это ты? Я с кем разговариваю?"
  Ну вот, опять двадцать пять. Голоса в голове превратились в хор, чего ещё надо?
  "Это ты. Вот и хорошо".
  Хорошо-то хорошо, но вот кто ты?
  "Я уже приходил к тебе. Перед боем на той злосчастной высоте".
  Да уж. И, как верно заметила одна сволочь, даже имени не сообщил.
  "Моё имя слишком неразборчиво для человека. Но ты можешь звать меня Рфах,квааргх".
  А почему сразу не Ктулху?
  "Я знаком с творчеством этого писателя, Джек. И, вынужден признаться, он был знаком со мной, хоть и не напрямую, как ты. А, например, через сновидения. Оттого и некоторое сходство в именах. Уверен, мы найдём общий язык. Вы совершили подвиг, удержав высоту 30 до полной эвакуации дивизии. Этим вы спасли бесчисленное количество десантников и вообще сохранили присутствие Конфедерации на севере этого Мира. Теперь вы военные герои".
  Мы? Нас, если верить Атлиэль, осталось не очень-то и много.
  "Верно, живы двое рядовых и сержант Стен Ковальски. Ещё двое подают признаки жизнедеятельности - я чувствую их, но не могу ощутить точнее. Скорее всего, они в плену у Гилидора".
  Это хреново.
  "Ещё бы - для них, но борьба продолжается, и лучшее, что ты можешь сделать - продолжать, и завершить её. Ты не мёртв и не жив, но как только я оставлю тебя, жизнь вернётся. Но без точной информации слишком велик шанс допустить ошибку - а ещё больше шанс, что она будет роковой. Начнём с твоих пробелов. Что хочешь знать?".
  Настраиваюсь на деловой лад - в отличие от ангела Атлиэль этот субъект не пытается к чему-либо принудить или запорошить мозги пропагандистскими призывами, пусть хотя бы и к добру и утопии. Допризывались в семнадцатом прошлого века, хватит. Лучше послушать разумные доводы, а ещё лучше усвоить информацию - в конце концов, тоже товар.
  Так, значит, что хочу знать? Всё. Всё, что поможет в борьбе... и, в первую очередь, в выживании.
  "Хорошо. Вижу, ты настроен на победу, - голос и раньше был серьёзным донельзя, а теперь превращается в эталон, образец информативности. - Короче, вводную я уже дал перед боем. У тебя было время обдумать всё. Голоса в голове - самые прямые доказательства сказанного. Теперь разберёмся с естественно возникшим вопросом: что надо этим самым богам и мне, представителю уничтоженной ми расы, от тебя, простого офицера-десантника. Попытаюсь ответить максимально коротко и понятно. Всё просто - они высчитали, ты становишься на пути у их планов. Не сейчас, не мгновенно, но в обозримом будущем. Примешь роль крепкой кости в горле, и даже хуже. Они не знают точно, как, когда и в каком качестве, но, что ничуть не менее важно, им известен сам факт. Это, естественно, не нравится нашим, привыкшим повелевать, богам, и они всячески пытаются убрать тебя с поля.
  Это как игра. Шахматы, типа ваших, но вместо фигур люди. Или эльфы, гномы, кто угодно. Ты не являешься фигурой, и не будешь безропотно повиноваться - боги это чувствуют. Если выйдет из-под контроля одна пешка, до цепной реакции и полной потери управления рукой подать. Ты - лучшее, что есть у Конфедерации и вообще твоего Мира, потому, что никто не может предсказать, что ты выкинешь, и это вовсе не упрёк. Напротив, это качество может помочь вам победить богов, окончательно и безоговорочно, но оно же ведёт к проигрышу. Такому, что стонать будет весь ваш Мир".
  Например? - всё это жутко пугает, на самом деле. - Что они могут сделать?
  "Много чего. Но чаще всего практикуется полная стерилизация. В самом деле, зачем ремонтировать песочный куличик, если тот получился некрасивым? Проще сломать, и слепить новый. Но ваш Мир - не песочница, и всё будет гораздо, гораздо более глобально. Ты этого хочешь?".
  Риторический вопрос.
  "Согласен. Итак, если собираешься воевать дальше, важно понять - сейчас нельзя умирать, даже геройски. У вашего Мира один шанс, и будет глупо, если его продырявят из обычного арбалета. Ещё - не верь Атлиэль, в особенности в россказни про рай. Нет, она не врёт, ты и правда направишься туда, если сдашься добровольно или умрёшь в бою, перейдя на сторону местных. Но там собираются лучшие (разумеется, по мере богов) представители из смертных. Остальных - либо в новые тела, и по второй, либо в место, называемое преисподней. Ты будешь в раю, но синдром белой вороны... да что говорить - вспомни День Конфедерации, и последствия. Не думаю, что забудешь".
  Да уж, это точно.
  "И ещё - на всякий случай. Я хочу помочь. Атлиэль пытается угробить тебя, ты и сам до этого дошёл, а я помогаю выжить. Кто друг, а кто наоборот - решай сам. Больше знать пока рано, и я ухожу. Но обязательно вернусь - тебе обязательно потребуется помощь".
  Эй, куда? Я не разобрался... стой, блин!
  Всё. Ушёл. Теперь сижу один в этой непонятной темноте, продолжаю полёт через неизвестность. В полную - всё же, объяснения обоих визитёров оказались слишком туманными. Или просто я такой тупой? Вот яркий случай, когда не устраивает не одна трактовка, а другой, как назло, не придумывается.
  Все ушли, оставив ворох вопросов - от стандартных "Что делать" и "Кто виноват" до самых невероятных и сложных. И такое же количество домыслов и догадок.
  Если всё это не глюки, то есть плоды больного воображения, и я на самом деле встал посреди разборок богов, которые, к тому же, существуют, мне нельзя позавидовать - скорее, вытаскивать за уши. Но, во-первых, никто не поверит, а если и поверит, бросится подальше - свою шкуру спасать.
  Хотя, в принципе, есть один человек, с которым знакомы вечность по меркам войны. Вот кто не бросит - настоящий друг. Единственный, оставшийся в живых. Естественно, думаю о Ковальски - но пока ему рано всё это знать - первым потащит в психушку - из дружеских же побуждений. Поэтому не следует предпринимать необдуманных действий, а стоит подумать, как донести до его сознания всё это. Видения, глюки, голоса в голове... Стен будет в восторге, в каком давно не был. Скорее всего, никогда. Но это позже, а пока надо думать, думать, и ещё раз думать. И копить силы для борьбы. Впереди настоящие сражения, рядом с которыми Бертон, эльфийский лес, и даже высота тридцать покажутся ковырянием в песочнице.
  Что ж, план предельно ясен. Разнести песочницу вдребезги. А вот как - проблемы мозга. Когда-то, но последний найдёт выход. По крайней мере, я надеюсь.
  
   - Лейтенант! - ещё один неизвестный голос, но на этот раз, к счастью, не в голове. Скорее, в ушах, и то - на расстоянии. - Лейтенант Холлистер, слышите меня?
  Как же однообразны эти приветствия...
  Но в этот раз, конечно, лучше, чем в предыдущие.
  Лежу на мягкой кровати. Вот чего давно не было... сверху мягчайшее пуховое одеяло, одновременно большое, тёплое и приятно невесомое. Перед глазами - идеально белый потолок.
  В общем, стационарный госпиталь - райское место, по заверениям Николая, как-то в период затишья сломавшего ногу.
  Стоит вспомнить Николая, всё обваливается, как дома жителей Бертона под ударами войсковой авиации, и приходит чёткое понимание: он мёртв. Как и большая часть взвода.
  Проклятье, да что же произошло там, на высоте тридцать? Мы удержали её, но какой ценой! До сих пор вспоминаю... и, похоже, эти голоса в голове всё же реальны. Или я окончательный псих - не знаю, что хуже. А главное, и самое страшное - похоже, правда и то и другое, вместе взятое.
   - Лейтенант! - не даёт покоя голос. Открыв глаза, понимаю - врач. Медик. - Слышите? Если да, кивните.
  Подчиняюсь.
   - Вы единственный выживший из потерпевшего крушение вертолёта, - говорит врач, чётко выделяя каждое слово. - Ещё здесь двое солдат из вашего взвода, и сержант Ковальски. У первых шок, а последний, как посетитель. Специально к вам пожаловал. О, уже здесь. Ну что ж, оставлю вас одних, - с этими словами доктор покидает палату, довольно небольшую, но просторную для одного человека.
   - Ну, здравствуй, Джек, - не успевает дверь захлопнуться за медиком, как открывается под напором руки Стена. - Давно не виделись? Не очень-то, но, кажется, вечность прошла.
  Это точно.
   - Тебе нельзя говорить, - предупреждает Ковальски. - Доктор сказал. Ничего, что на "ты" и без звания? Всё же с самого Бертона воюем...
  Скорый кивок окончательно успокоил сержанта.
   - Вот и хорошо, - улыбается он. - С момента, как тебя оглушило той хренотенью - ну, помнишь - ты не мог двинуться. Сначала думали, это парализация, но потом подтвердилось обратное. Через месяц будешь бегать.
  Хорошая новость. Интересно, просто повезло, или подсознательный визитёр с труднопроизносимым именем прикрыл? Всё равно, важен сам факт.
   - Я кое-что принёс, - Ковальски неловко роется в пластиковом пакете. - Врач сказал, пока нельзя, но уже завтра будет можно, чтобы шок прошёл... тут конфеты, газировка - спиртного пока лучше не употреблять - апельсины... не знаю, всем больным обязательно носят апельсины, по крайней мере, всегда так казалось. Всё правильно?
  Радостно киваю. Вот это - настоящий друг, никогда не забудет, и в беде не бросит.
   - Знаешь, Джек, - продолжает сержант. - А мы теперь герои. И выжившие, и... - пауза. - ...погибшие. Я теперь лейтенант, осталось пройти курсы, как тебе, и всё... мы несём потери, и кадров не хватает - впрочем, тебе ли не знать... а тебя собирают назначить полковником - будешь командовать полком. Не знаю, каким, но, скорее всего, новоиспечённым. Опять, - грустный смешок. - Цацкаться с новобранцами. И смотреть, как они... погибают. Опять, Джек, опять. Ходят слухи, мы опять будем на острие бритвы, под главным ударом... но выдержим. Я выдержу - и ты, конечно. а что ещё делать?
  Стен надолго замолчал.
  Хм, интересно, кто подбросил такой подарочек - гость разрушенной цивилизации или Атлиэль? Скорее всего, так и не узнаю - и не вычислю, больно разные могут быть мотивы и вообще, мысли. Кто знает, что в голове у незнакомцев, тем более, у богов?
  Хотя мужчина, несомненно, внушает больше доверия, чем ангел-Атлиэль. Хотя бы потому, как верно он же и заметил, не пытается меня угробить. Хм, что хуже - пытаться убить или пытаться убить, но перед этим растрезвонить об этом на всех углах?
  В любом случае, если Атлиэль не боится ничего, значит, самоуверенна. Но при этом не стоит забывать, у любой самоуверенности есть причина. Нет дыма без огня, другими словами. Значит, следует быть предельно осторожным. Как там? Напрячь несуществующие мускулы. Придётся, ведь это единственный путь к победе и, что ещё важнее, к спасению.
  А если и вправду придётся командовать полком... что ж, приложу все силы, чтобы справиться с задачей.
  Или умру - как всегда не войне.
Оценка: 6.19*6  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"