Виктор Зуев предложил мне полететь в Якутск через Новосибирск. Я с недоумением посмотрел на него: самый удобный путь в Якутск - через Москву. Несколько ежедневных рейсов, самые большие самолёты, наличие свободных мест, - эти преимущества пути через Москву гарантировали, что мы без нервотрёпки доберёмся до Якутска. О количестве рейсов в Якутск из Новосибирска, я понятия не имел. Летают, может быть, несколько раз в неделю. Значит, нужна гостиница. А мест, как всегда, не будет. Но мы всё равно полетели через Новосибирск: кто-то из регулировщиков сказал Виктору, что на барахолке в Новосибирске, как он выразился, "на толчке", джинсы стоят дешевле, чем у нас в Горьком.
Лететь из Горького до Новосибирска три часа. Решив скоротать время, я достал из "дипломата" толстую газету, которую предусмотрительно купил на аэровокзале в ларьке "Союзпечати". Виктор вытащил из своего "дипломата" миниатюрные дорожные шахматы и предложил сыграть, как он выразился, "партеечку". Для него имело значение, каким цветом фигур играть. Игрок белых фигур ходил первым - то есть имел преимущество при равной силе соперника. По жребию ему достались чёрные фигуры. Он выиграл относительно быстро, - часа за полтора. Я играл плохо, на начальном уровне. Вторую партию Виктор опять стал играть чёрными фигурами, великодушно дав мне фору. Я поставил ему детский мат. Дай, думаю, попробую. Может, не заметит? И точно, - не заметил! Проигрыш детским матом ввёл Виктора в ступор. Некоторое время он отрешённо смотрел на шахматную доску. Мы опять расставили шахматы, но не успели доиграть партию до окончания полёта. На этот раз он, переоценив мои возможности, играл осторожно, - долго думал над каждым ходом, опасался подвоха.
Время от времени я смотрел в окно. А за бортом ничего не менялось. Мы летели над бескрайней однородной равниной облаков, напоминающих заснеженное поле. Казалось, что мы неподвижно висим в пространстве. В какой-то момент самолёт осторожно потащил нас вверх. Догадавшись, что мы сменили эшелон полёта, я, озадаченный, опять посмотрел в окно. Интересно, думаю, почему? Летели себе спокойненько. И вдруг под нами немного впереди перпендикулярно нашему курсу стремительно пролетел пассажирский самолёт, кажущийся чёрным, маленьким, оставляя короткий аэродинамический след. Мы сменили эшелон, чтобы разойтись с ним на безопасном расстоянии. Через несколько секунду его уже не было. Меня поразила его скорость. Значит, с такой же бешенной скоростью летим и мы! Наше неподвижное висение в пространстве было кажущимся.
Город Новосибирск был, как говорят, молодым да ранним. Его основали меньше ста лет назад - в 1893 году, но здесь уже было полтора миллиона жителей. По численности населения он сравнялся с нашим городом. А наш город был основан на шестьсот пятьдесят лет раньше - в 1221 году.
В двадцати двух этажной гостинице "Новосибирск" мест не было. Меня это не удивило. Мест никогда не бывает. Началась нервотрёпка, о которой я предполагал. И где теперь ночевать? Если нет мест в гостинице, у которой двадцать два этажа, тогда в менее этажной гостинице мест не будет тем более.
Виктор предложил обратиться за помощью к заведующей отделом радиотоваров центрального универмага, находящегося рядом с гостиницей. Его замысел был бы логичным, если бы мы приехали к ним в командировку. Я сам тоже так поступил бы. Но мы были здесь проездом. Я усомнился, что заведующая поможет нам. Его предложение мне показалось авантюрным.
Наша просьба не показалась заведующей странной. Ознакомившись с нашими документами, она предложила нам отремонтировать телевизоры. У них было несколько неисправных телевизоров нашего завода. Если мы отремонтируем их, она поможет нам поселиться в гостиницу. Мы, естественно, согласились.
Виктор продал грузчику восемь умножителей по пятнадцать рублей за штуку. Он убрал деньги в карман, и на его лице появилось блаженство, удовлетворение. Любой на его месте тоже обрадовался бы: он заработал больше половины месячной зарплаты - сто двадцать рублей! Наш оклад был сто сорок рублей, плюс премия. Грузчик сам обратился к нам с просьбой продать умножители. Эта радиодеталь была дефицитной, востребованной, часто выходящей из строя.
Для отчёта он достанет неисправные умножители через телемастерскую. За один исправный умножитель можно было получить, как минимум, пять неисправных. А потом сдаст их на склад, указав в акте, что заменил их при ремонте.
Заведующая сообщила нам, что мы будем жить в гостинице "Новосибирск". Администратором была та же женщина, недавно сказавшая нам, что у них мест нет. Она поселила нас в двухместный номер на пятнадцатом этаже.
Цены на местной барахолке были такими же, как у нас в Горьком. А некоторые товары стоили ещё дороже. Например, немецкие кроссовки стоили здесь двести рублей. Меня поразила эта цена, показавшаяся мне сумасшедшей. На цену влияет количество товара. Возможно, мы пришли в "неурожайный" день.
Крупные поставщики товара на барахолку, - это, как говорят, тайна покрытая мраком: спекуляция была уголовным преступлением. Исчерпывающую правду знали сами поставщики и правоохранительные органы.
Моряки, иностранные туристы - не были крупными поставщиками. Как я предполагал, - директоры магазинов и торговых баз. Привезут, например, на торговую базу тысячу пар немецких кроссовок по цене пятьдесят рублей. А такое количество на весь город - это капля в море. Часть сразу "рассосётся" по своим да нашим. Другую часть продадут знакомым спекулянтам. А те прямым ходом на барахолку. Даже десятирублёвая наценка делала директора "миллионером".
Барахолка представляла собой большую асфальтированную площадь, огороженную забором. Народу было много, как на ноябрьской демонстрации. Продавцы стояли длинными рядами, образуя живые коридоры. По этим-то коридорам ходили покупатели. Некоторые из продавцов тоже ходили с неизменной сумкой на плече, выставив напоказ свой товар.
Виктор купил английские джинсы и американские "варёные" штаны. Я не знал, что подразумевается под словом "варёные". Виктор тоже не знал. Называются так и всё. За джинсы он отдал сто шестьдесят рублей, за "варёнку" - сто восемьдесят. В обоих случаях к своему удовольствию сторговался по червонцу.
В гостинице он обнаружил, что "варёные" штаны уже кто-то носил. Он замочил их в ванной. И вдруг громко, как мне показалось, испуганно позвал меня. Я, встревоженный, прибежал. Вода в ванной была неестественно тёмно-синего цвета, как будто штаны перед продажей густо обработали синькой.
- Жена меня убьёт, - расстроено сказал он. - Скажу, купил не за сто восемьдесят, а за сто пятьдесят или даже за сто сорок рублей
Знаменитый Новосибирский Академгородок меня немного разочаровал. Мы включили его в нашу культурную программу. Несколько неприметных научно-исследовательских институтов с обычной архитектурой в хвойном лесу - и это всё. В моём воображении, обманутом громкими названиями учреждений, Академгородок представлялся футуристическим городом. Институт ядерной физики, Институт неорганической химии, Институт теплофизики. Мы с интересом посмотрели, как некий мужчина угостил белку долькой яблока. Белка, нервно озираясь по сторонам, осторожно слезла с дерева, взяла из его рук яблоко, и со всей мочи, наверное, удивляясь своему безрассудству, ломанулась обратно на дерево. Мы выпили по бутылке пива и вернулись в гостиницу.
Новосибирск был крупным транспортным узлом. Его аэровокзал был больше нашего. Рейсов в Якутск было несколько в день.
Мы полетели ночным рейсом. Самолёт был полупустой. Я люблю полупустые самолёты. Мы сидели на разных рядах, комфортно занимая сразу три кресла. Время полёта до Якутска было три с половиной часа.
Случайно посмотрев в окно, я вдруг обнаружил, что Луна находится внизу - под крылом самолёта. Меня это поразило. Луна не могла находиться там! Она могла находиться под крылом самолёта, если бы мы летели кверху ногами. По всей видимости, я видел отражение Луны. Отражение было качественным, как от зеркала. От чего она отражалась, - не знаю. От земли - не могла. Значит, наверное, от облаков. Я не видел ни облаков, ни звёзд, ни земли. Мы находились в неком чёрном пространстве, равномерно подсвеченном Луной. Я посмотрел вверх, прижавшись к окну. Но Луны не увидел. Я перешёл к противоположному борту. Луны отсюда тоже не было видно. Тогда я позвал Виктора и указал на Луну:
- Почему она внизу?
Он, как мне показалось, долго удивлённо смотрел вниз. Затем посмотрел вверх, отыскивая настоящую Луну. Потом плотно прижался к окну, продолжая смотреть вверх, как будто хотел высунуть голову наружу. Перешёл к окну другого борта и опять посмотрел вверх. Наконец сел рядом со мной и, не найдя объяснения, весело сказал, показав рукой крутое пике:
- Сейчас, как "Челленджер"! - Он имел в виду американский космический корабль многоразового использования, взорвавшийся сразу после старта.
Город Якутск был столицей большой автономной республики, на территории которой могли бы уместиться пять государств равных Франции. Он находился в среднем течении дикой реки Лены, несущей свои воды по стыку Среднесибирского плоскогорья и Горной страны, могучие хребты которой протянулись от Северного Ледовитого океана до Тихого. Плотность населения республики была маленькой. Общее количество - примерно миллион человек, из которых двести тысяч жило в Якутске. Безлюдность объяснялась суровым климатом. Обычная рядовая зимняя температура в Якутске была минус сорок градусов. А в селе Оймякон, находящегося в приполярных широтах Якутии, известного, как один из "Полюсов холода", однажды зимой было минус семьдесят восемь градусов.
Мы работали на торговой базе. Неисправных телевизоров было около пятидесяти штук. Жили в гостинице "Спорт" в четырёхместном номере.
К нам подселили спортсмена, молодого парня, занимавшегося стрельбой из лука. Первое утро этот "лучник" замучил нас подготовкой стрел к соревнованию. Поставив две стрелы под небольшим углом и соединив их в вершине, он спускал по ним третью стрелу, - бесконечное количество раз. Стрелы были металлические. Металлический звук катящейся стрелы мешал спать. Он начал катать стрелы в шесть утра. Катит и катит, как одержимый. Мне хотелось сделать ему замечание, но никак не решался: мне это казалось нетактичным. Иди на улицу и катай их хоть до упада. Он понимал, что мешал нам спать, но настырно, недовольно нахмурив брови, продолжал заниматься своим нехорошим чёрным делом.
Этот парень был местный, из какого-то соседнего посёлка. Виктор спросил его, сколько здесь стоят джинсы? Тот ответил, что двести пятьдесят рублей. Дешевле мы не найдём. Ещё он рассказал, как однажды в Москве, в которой был на соревнованиях, ему продали две кроссовки на правую ногу. Обманули его.
Виктор, заинтересованный заоблачной ценой, решил продать свои джинсы и штаны. Он уже в них разочаровался. Джинсы он продаст за двести пятьдесят рублей, не новые "варёные" штаны - за двести. "Итого, четыреста пятьдесят", - подытожил он и радостно улыбнулся. Причина для радости была: если его план осуществится, он заработает девяносто рублей - половину месячной зарплаты.
Территория местной барахолки была заметно меньше новосибирской. Покупатели ходили между длинных рядов столов, заваленных товаром. На деревянном заборе, которым была огорожена барахолка, тоже висели различные платья, юбки и куртки. Какой-то мужик продавал подзорную трубу. Желающих посмотреть в трубу было много: образовалась даже целая очередь. Но никто не покупал. Посмотрят и отойдут. Мне, кстати, тоже хотелось глянуть.
Сначала Виктор решил избавиться от "варёных" штанов. Двести рублей - такая цена отпугнула первых двух покупателей. Виктор снизил цену на десять рублей. Третьему покупателю эта сумма тоже показалась большой.
Похоже, вдохновивший Виктора "лучник", ошибся, выдав свой, очевидно, небогатый личный опыт за закон природы. Говорит, не найдёте дешевле двухсот пятидесяти рублей. А у Виктора за двести никто не хотел брать. Цены изменчивы, как погода. На рынке два дурака - один продаёт, другой покупает. Если, например, в прошлом году этот "лучник" не нашёл джинсы дешевле, чем за двести пятьдесят рублей, это не означает, что в этом году найти дешевле невозможно.
К нам подошёл, не задерживаясь, парень и, сообщив, что ожидается облава, быстро затерялся в толпе. Облава, конечно, могла быть. Но насколько парень был искренним? Возможно, он запугивал конкурента.
Барахолка предназначалась для продажи личных вещей. Продажа товара, как промысел, была строго запрещена. В худшем случае можно было угодить в тюрьму на два года с конфискацией имущества, в лучшем - отделаться трёхсотрублёвым штрафом. Милиционеры регулярно устраивали рейды, изымали товар. Спекулянты страховались: у них была с собой незначительная часть товара.
Виктор сразу убрал штаны в сумку. Больше он их не вытаскивал.
- А вдруг, действительно, ОБХСС-ники? - сказал он. - Я лучше сам "варёнку" изношу. А жене скажу, что купил за сто рублей.