Посвящается моему мужу Андрею и нашим детям: Никите и Полине, познакомившим меня с Дэви и Ларой, и Юленьке, чье рождение помогло мне по-новому взглянуть на эту историю.

  

   Сердечно благодарю замечательных авторов Алину Илларионову, Наталью Пешкову, Елену Тебневу и Ирину Юрьеву за помощь и дружескую поддержку.

Часть первая

ОТДАТЬ ЧУЖОЕ

Глава 1

  

   Марони. 1064 г.

  

   Черная, запряженная лошадьми карета привлекала внимание горожан: мало кто может позволить себе четверку длинногривых нуланских красавиц вместо колченогих ящерок. Но отсутствие гербов и плотно задернутые занавески на окнах не позволяли удовлетворить любопытство.

   Миновав Торговый город, экипаж остановился у входа в узкий проулок, дверца отворилась, и с подножки соскочила молодая темноволосая женщина.

   -- Жди тут, -- велела она кучеру.

   Бегло осмотревшись, брюнетка юркнула в пустой переулок и через минуту уже стояла у двери, на которой красовалась блестящая табличка: "Тэр Д. Ризар, алхимик".

   На стук выглянул мужчина в сером лабораторном халате. Верхнюю половину его лица скрывали защитные очки с большими зелеными линзами.

   -- Уже? -- удивился он.

   -- А вы еще не готовы?

   Женщина прошла вслед за хозяином в просторную комнату и присела у круглого стола в центре. Тонкие пальцы отбили нервную дробь.

   -- Поторопитесь, он уже прибыл.

   -- Уверена?

   Алхимик снял очки и протер слезящиеся глаза. Эти глаза, покрасневшие от работы с едкими реактивами, немного портили приятное молодое лицо мага, а на его руке темнел свежий ожог -- опыты были опасными.

   -- Я послала птичку, -- ответила на его вопрос гостья. -- Корабль уже в порту.

   -- Можешь дать картинку?

   Брюнетка передернула плечами:

   -- Теряем время. А впрочем...

   В воздухе над столом повисло неровное окошко. Чародейка сделала несколько пассов, и тэру Ризару открылась заполненная людьми пристань.

   -- Ближе можно? И с другой стороны?

   Изображение дернулось -- птица, через которую шла трансляция, перелетела на новое место.

   -- Так лучше? -- спросила магичка. -- Звук нужен?

   Мужчина кивнул. Комната тут же наполнилась гамом: люди на пристани приветствовали причалившую шлюпку. Внимание наблюдавших привлек сошедший на берег молодой человек в черном мундире морского офицера. Правый глаз его скрывала бархатная повязка, а каштановые волосы были заплетены в короткую косичку, повязанную голубой лентой в знак принадлежности к стихии Воды. Он что-то сказал прибывшим с ним морякам и уверенной походкой направился к ожидавшей его в стороне паре.

   -- Тэр лейтенант! -- улыбнулась ему невысокая светловолосая девушка.

   -- Баронесса, -- водник поклонился, поцеловал протянутую руку, и обернулся к спутнику дамы: -- Барон.

   Высокий мужчина в темной полумаске ответил приветственным кивком.

   -- Балаганщики, -- прокомментировал увиденное алхимик.

   Словно в ответ на это замечание троица на пристани перестала ломать комедию: мужчины обменялись дружеским рукопожатием, а блондинка порывисто обняла и расцеловала одноглазого.

   -- Все, -- женщина за столом оборвала связь с пернатым шпионом. -- Он в Марони. Так что поторопись. Хоть в этот раз сделаем все как следует.

   -- Не волнуйся, мы почти закончили.

   Когда они вышли из дома, с алхимиком, сменившим халат на плащ, и его посетительницей была еще одна дама, несшая небольшой кожаный саквояж. Садясь в экипаж, тэр Ризар хотел взять у нее сумку, но женщина испуганно отстранилась:

   -- Осторожно! Хочешь, чтобы прямо здесь рвануло?

   -- Нет, -- маг поддержал ее под локоток, помогая взойти на подножку. -- Довезем тем, кому это предназначено.

  

  

   Галла

  

   -- Тэр лейтенант.

   -- Баронесса. Барон.

   Мы с Иолларом переглянулись и одновременно рассмеялись. Полученный почти год назад титул до сих пор вызывал подобную реакцию. Нам долго пытались его даровать, мы долго пытались отказаться. На справедливый вопрос "Почему?" нашелся только один ответ: некая безродная саатарка заявила личному магу короля Кармола, что баронство -- это мелко, имперцы, мол, за ее голову графство предлагали. Беата хмыкнула, сказала, что можно и графство, и уточнила, когда присылать за моей головой. Пришлось брать, что дают: двадцать лин болотистой земли, приставку "Ал" к имени и -- а зачем еще все это затевалось? -- его величество Дистена в качестве сюзерена.

   -- Едем? - Лар кивнул в сторону ожидавшего нас ландо. - К нам или в какой-нибудь кабачок? Последний вариант только для нас с Сэлом, естественно: я же не могу позволить, чтобы моя жена посещала всякие сомнительные заведения... Да и кто ходит в булочную со своими ватрушками?

   Какая-то дама изумленно округлила глаза, заметив, как тэсс баронесса ущипнула тэра барона пониже спины. Вот так и роняем престиж кармольского дворянства.

   В первых числах апреля темнело все еще рано, и когда мы подъехали к дому, в небе уже отчетливо различалась луна и первые звезды.

   Жили мы теперь не там, где раньше. Новое положение обязывало перебраться в Верхний Город, поближе к сильным мира сего, и мы купили небольшой двухэтажный особнячок по соседству с родителями Сэла. Кучер остановил ящерок у ворот и, поскольку служителя на въезде у нас не было, соскочил на землю и пошел открывать.

   -- Я на минутку заскочу, -- предупредил Буревестник, -- поздороваюсь и к своим сгоняю на часок. Потом вернусь.

   -- Если мама отпустит, -- поддел его Лар.

   -- Отпустит. Ей Най поэму на шести листах мелким почерком накатал, пока будет читать, успеем отметить и мой приезд, и ваши успехи.

   Первыми постороннее присутствие почувствовали ящерки: встревожено зашипели, вытягивая шеи, и испуганно попятились. Лар вызвал один из мечей, я наскоро соорудила защиту.

   -- Там, -- толкнул меня в бок Сэл.

   Я заметила легкое марево у решетки -- кто-то прятался за иллюзорным щитом -- но предпринять что-либо не успела.

   Тишину прохладного вечера разорвали взрывы.

   По обе стороны от ворот вверх ударили фонтаны пламени. Вслед за огнем взметнулись ввысь столбы разноцветных искр и со свистом взлетели в темное небо яркие ракеты, чтобы с хлопком рассыпаться десятком звезд и медленно опасть на наши головы вместе с мелкой серебряной пылью.

   Зрелище было эффектным и шумным, но, к сожалению, недолгим. Впрочем, устроители фейерверка остались довольны.

   -- Получилось! -- визжала, размахивая руками, Риска. Серьезная женщина, между прочим -- маг-практик четвертой степени.

   -- Ура! -- орал ее муж, молодой, но уже известный в определенных кругах алхимик Данвей Ризар.

   И даже штатный телепат-консультант королевской службы внутренней безопасности тэсс Милара Дижри радостно подпрыгивала на месте.

   -- Нет, ну точно дети! -- улыбнулся Сэл, развеивая не посланное в прятавшую ребят иллюзию плетение. -- А если бы убил?

   -- Я бы стала твоим персональным призраком, Буревестник, -- рассмеялась полуэльфка, запрыгивая в ландо прямиком на колени к нашему лейтенанту, чтобы расцеловать. -- С возвращением.

   -- Отличная штука, -- похвалил Дана Иоллар.

   -- И, заметь, никакой магии, -- добавил тот. -- Иначе твоя супруга враз засекла бы.

   Мы совсем забыли о кучере, застывшем у ворот.

   -- Шутить изволите, тэры магики? -- вздохнул он, возвратившись к повозке, едва переставляя ноги. -- А у меня прям сердце оборвалось, и как ухнет...

   -- В штаны, судя по его походке, -- шепнул мне на ухо муж.

   Но шепот был услышан, и взобравшийся на козлы человек вздрогнул от очередного взрыва, на сей раз -- взрыва хохота.

   Злые мы? Ну, а кто сейчас добрый?

  

  

   Давно мы не собирались все вместе. И сегодня, правда, не все: Алатти уже второй год жила в поместье родителей, Вришка, даром, что графиня, была теперь лекарем при армии, которой командовал ее отец, генерал Тини. Ну а Фертран Ридо и Найар Кантэ всё еще играли в героев далеко на Саатаре. В последний год ребятам удалось отличиться: истек срок их контрактов, и, избавившись от командования сановников Аэрталь, парни прибились к небольшому вольному отряду, защищавшему от имперской агрессии не столько Лар'эллан, сколько разбросанные вокруг него смешанные поселения. Тут-то и получилось проявить таланты: войти в поименный список врагов Империи -- это нужно было постараться.

   -- Оценили братишку, -- хмуро сообщил Сэл.

   -- Дорого?

   -- Смотря с кем сравнивать.

   Мила ушла первой. Затем Дан с Рисой. Дети уснули, предварительно вымучив из Тина новую длинную сказку, так что и тэвк, наверное, уже спит. А Ил вспомнил, что хотел посмотреть что-то в присланных вчера документах и "на минутку" отлучился в кабинет. Теперь хоть бы к утру оттуда вышел.

   В гостиной остались только мы с Сэлом. Глобальные проблемы обсудили, теперь говорили о личном, наболевшем -- о братьях.

   -- Виделся с ним?

   -- Нет, -- покачал головой друг. -- Только письма забрал. Они сегодня тут, завтра -- там... Как мы когда-то. Помнишь?

   Такое не забывается. Не думала, что когда-нибудь скажу это, но... хорошее было время.

   -- Что Лайс? -- не дал мне утонуть в воспоминаниях Буревестник. -- Придет?

   -- Обещал.

   У меня день рождения через три дня, не пропустит, думаю. Хотя шестилетие Дэви месяц назад мы праздновали без них: у Ласси были экзамены в лицее, у Маризы не получилось переставить лекции, у Лайса что-то еще. Нет, я не обижаюсь -- это же не через дорогу перейти и не из домика у залива в город приехать: врата пройти, потом добираться...

   -- Обещал -- значит, придет, -- уверил Сэл. -- Повидаемся. А Лар что, спать ушел? И не сказал ничего.

   -- Сказал, -- вздохнула я. -- "Сейчас вернусь", -- сказал. Но можешь не ждать: Беата вчера столько бумаг передала, что он теперь дня на два в них зароется.

   -- Беата?

   И тут меня прорвало:

   -- Естественно, она! Заимела себе бесплатного консультанта! "А что вы об этом думаете, тэр Хашер?" И по часу обсуждают, что он об этом думает!

   -- Как обсуждают?

   -- Обычно. В зеркало друг на друга пялятся и одно и то же мусолят: "А если так?", "А если этак?". У нее министерство под боком, магов -- не магов, дипломатов-военачальников хоть отбавляй! Так нет, ей еще "мнение со стороны" подавай. А у Сумрака же не голова, а чердак -- стряхнул пыль с памяти предков, примерил события тысячелетней давности к нашим реалиям, под действующее законодательство подогнал -- и она в экстазе!

   Я еще про расстановку войск молчу. Сейчас битвы с полей переместились в кабинеты, а еще год назад тэсс Беата поражала опытных генералов познаниями в тактике ведения войн. А познания у нее откуда? Все оттуда же! Из милых полуночных разговоров с моим дражайшим супругом.

   -- Гал, -- остановил меня Сэллер, -- если бы я тебя не знал, решил бы, что ты ревнуешь.

   -- Ревную? К этой? -- я перевела дух. -- Может быть. Но... не так. Не как к женщине. То есть, она женщина и не уродина, но не в этом дело. Я ничего в этом не соображаю, Сэл. В том, о чем они говорят. Для меня есть война, есть свои и есть враги. Своих нужно защищать, врагов -- убивать. Ну, или в плен брать, или гнать подальше. А вся эта большая политика -- не моё.

   -- Ну и демоны с ним. Нашла из-за чего переживать.

   -- Иногда мне кажется, что Илу больше подошел бы кто-нибудь вроде Беаты, а не я. Я его торможу. Удерживаю возле себя, возле детей, в этом городе. Он мог многого добиться. Стал бы... Да кем угодно стал бы! Ты не представляешь его возможностей. Он сам их, наверное, не представляет. Потому что я не даю ему себя проявить.

   -- Возможности? -- улыбнулся Сэл. -- Ты права, возможностей у него достаточно. А у тебя? Если не ошибаюсь, тому, кому достанется сила Велерины, должен был достаться весь мир. Что ж ты до сих пор не стала местной владычицей?

   -- А оно мне надо?

   -- С чего ты тогда решила, что оно надо ему? Консультирует он время от времени двор, отрабатывает баронский герб, заодно мозгам разминка -- пусть так и будет, если его это устраивает.

   -- А если не устраивает?

   -- Ты так плохо знаешь собственного мужа? Когда это Сумрак делал то, что ему не нравится?

   Никогда. И за примерами далеко ходить не нужно. Месяца два назад у Лары появилось новое развлечение -- заплетать папе косички. Почему папе, а не маме, дочка не объяснила. Каждый вечер она вооружалась расческой и по часу истязала Ила, сооружая на его голове самые немыслимые куафюры. Супруг мужественно терпел, но когда понял, что это надолго, решил проблему радикальным способом: подстригся.

   Так что Сэл прав, Иоллар не молчал бы. Или молча сделал бы по-своему.

   -- Не забивай голову ерундой, -- посоветовал Буревестник, поднимаясь с дивана.

   -- Не буду. Спасибо тебе.

   -- Не за что. Я пойду. Мама, наверное, не ложится, ждет, когда вернусь.

   Подошла, обняла его, вдыхая въевшийся в китель запах моря.

   -- Спасибо. Есть за что.

   -- Ну ничего себе! -- послышалось притворно-возмущенное от дверей. -- Жену ни на минуту оставить нельзя!

   -- Не оставляй, -- усмехнулся Сэллер, не отстраняясь, а напротив, обнимая меня за талию. -- Тем более с тем, кто три месяца провел на корабле в сугубо мужской компании.

   -- Но-но, гроза морей! Держи дистанцию! -- муж за плечи мягко оттащил меня от приятеля и уже сам заключил в объятия.

   -- Не судьба, -- вздохнул лейтенант, подмигнув нам обоим. -- Пойду искать счастья в другом месте.

   -- На завтра планы есть? -- поинтересовался у него Ил.

   -- Пока нет.

   -- Загляни с утра. Есть одна идея.

   Я хотела спросить, что это за идея, когда Сэл ушел. Но Лар возвратился из прихожей -- постоянной прислуги в доме не было, гостей впускали-выпускали сами -- и, не дав сказать ни слова, прижал к себе, поднимая, отрывая от пола так, что наши лица оказались на одном уровне. Губы соприкоснулись, сначала робко и нежно, как в первый раз. Затем жадно и страстно -- как в последний. В глазах потемнело, голова закружилась, а поцелуй не заканчивался бы, если бы мы не вспомнили о том, что нужно дышать...

   -- Ревнуешь, значит? -- не отпуская меня, спросил муж.

   -- Ты слышал?

   -- Так получилось.

   Спрятала лицо у него на груди, чтобы он не видел, как вспыхнули щеки.

   -- А ты не думала, что я тоже могу ревновать? -- тихий голос звучал серьезно, ни намека на шутку. -- Ты рассказываешь Сэлу то, о чем должна была поговорить со мной. Я уже не стою твоего доверия?

   -- Ил...

   -- Если тебе не нравится, чем я занимаюсь, я пошлю к демонам и Беату, и Дистена, и Аэрталь, если понадобится. А мы уедем. Хоть на болота, в это убогое баронство, хоть во дворец к шеирскому каффи. Только скажи мне. Скажи, и все будет так, как ты захочешь.

   -- Поцелуй меня.

   Это все, о чем я могу тебя попросить, любимый.

   Потому что дать мне то, что я хочу, не в твоей власти...

  

   ...Серый камень. Дикий плющ. Под ногами трава зеленым ковром...

   -- Отдай то, что взяла...

   Высокие своды. Небо в узких окнах. Радужные блики от разноцветных витражей...

   -- Отдай то, что у тебя есть...

   Каменный стол... Костяной нож...

   -- Отдай чужое, вернешь своё...

  

  

   Пять лет назад

   Кармол, округ Энтау, апрель 1059 г.

  

   Кармольцы отступали. Организованно, без паники. Сквозь ветви высокого густого кустарника, ставшего их временным укрытием, Иоллар видел поднимающийся над полями дым -- все, что не удавалось унести и увезти с собой, сжигали, чтобы не досталось имперцам: телеги, временные постройки, тяжелые метательные машины. А из бойцов, по-видимому, остались только они втроем.

   Нужно было догонять своих, но...

   -- Лайс! Лайс, ты как?

   -- Нормально...

   Если бы. Стрела засела глубоко. Ребра раздробило, и, судя по тяжелому прерывистому дыханию и выступившей на губах крови, задето легкое.

   -- Идти можешь? -- склонился над другом Сумрак.

   -- Сейчас... нет. Нужно время. И... Давай так: ты выдернешь болт, я... остановлю кровь, обезболю... и продолжим.

   -- Ты вырубишься, если я это сделаю. И истечешь кровью.

   -- Лайс, он прав, -- подошел Сэл. -- Сначала заморозку, чтобы ничего не чувствовать.

   -- Нельзя... Если я не буду чувствовать, не пойму, что... что там... Ш-шек! -- кард дотронулся до торчащего из груди древка и скривился от боли. -- Дерьмо... дерьмо, а не отряд! Даже... целителя нет...

   -- У нас есть целитель, -- возразил Лар. -- Лучший. Беда в том, что это ты, приятель.

   -- Ш-шутник хоров... Тяни уже...

   Знакомая короткая вспышка, волна образов, легкая пульсация открывающегося портала: "Это я! Я! Я!.." Галла всегда так делала, прежде чем выйти: не хватало еще, чтобы свои зацепили.

   -- Что тут у вас?

   А потом увидела брата:

   -- Демоны!

   -- Нет... -- Эн-Ферро растянул губы в подобии улыбки, -- всего лишь... подстреленный кард...

   -- Вижу. Значит так: сейчас латаем тебя по-быстрому и уходим. Имперцы получили поддержку с юга. Связи с Аэном нет, город, скорее всего, уже их. Отряд Эжарра перебит...

   Она говорила, а тонкие пальцы ощупывали раненого, перебегая с его вспотевшего лба на шею и ниже, на грудь.

   -- Два ребра. Легкое, -- она вынула из-за голенища нож и аккуратно разрезала ткань одежды вокруг стрелы. -- Важные артерии не задеты, но кровь заполняет плевральную полость, поэтому действуем быстро. Лайс, я тебя отключу.

   -- Только попро...

   Возражения не принимались.

   -- Сэл, достань у меня из сумки бинты. Ил, ты делай то, что и планировал. Но по моей команде. Выдернешь стрелу, я расширю рану, откачаю кровь и воздух и уберу осколки кости. Потом собираем его кое-как и уходим. Оклемается, сам себя долечит.

   Она нервничала, и сильно.

   -- Гал, может, все-таки в госпиталь его перенесем? -- предложил Сэллер.

   -- Как? Я не смогу открыть еще один портал. К вам еле пробилась. А оставаться тут нельзя. Вы не заметили, что отстали?

   -- Да, но Лайса подстрелили и...

   -- Сэл, ты слышал, что я сказала про отряд Эжарра? У них было восемь магов! И их больше нет. Взяли в блокаду и перебили. Если накроют нас... Ил, давай!

   Она за плечи придавила к земле усыпленного чарами Эн-Ферро, а Сумрак с силой рванул болт. Сразу же за этим из груди карда с хлюпаньем вырвался высокий фонтанчик крови. Так не должно было быть, но испугаться за друга Лар не успел: понял, что это сделала Галла. Она же не объяснила, как именно очистит рану.

   Магичка накрыла ладонью темную дыру на залитом кровью теле и крепко прижала. Над нервно подрагивающей губой женщины выступили мелкие капельки пота. Зато дыхание раненого избавилось от свистящих хрипов и стало ровнее.

   -- Всё, -- Галла отняла руку от груди брата. -- Дальше сам. Нужно перевязать и дать ему минут пять отлежаться, но не больше... Как вас вообще угораздило?! Чем вы думали?!

   Ловко перекручивая бинты и без видимого труда приподнимая неподвижно лежащего мужчину, она наложила повязки, не переставая при этом возмущаться.

   -- Ш-ш-ш, -- Иоллар поднял ее с земли, привлекая к себе. -- Не кипятись. Обошлось же? Зато мы взорвали мост. Это задержит их немного. И ряды противника проредили...

   -- Проредили! Вас самих чуть было не проредили!

   -- Всё-всё, -- он крепче сжал пытающуюся вырваться жену. -- Больше не будем. Только не рычи, Волчица.

   Но приглушенно рычание донеслось совсем с другой стороны. Не волчица, а... собака? Из-за покрытых липкими молоденькими листочками веток выглядывала длинная морда с ощеренными клыками и горящими животной злобой глазами.

   -- Что за дрянь? -- Не дожидаясь ответа, Сэл ударил в животное колючей искрой.

   "Собака" взвизгнула и отскочила, скрывшись из вида.

   -- Странная тварь, -- что-то насторожило Лара, но что, он не понял.

   -- Похоже на нежить, -- неуверенно сказала Галла, отходя от него и осматриваясь. Маленькая полянка, окруженная кустарником, уже не казалась надежным укрытием.

   -- Нужно приводить Лайса в чувства и уходить, -- решил Сумрак.

   -- Поздно, -- севшим голосом произнес Буревестник.

   Галла шепотом выругалась.

   -- Что? -- Иоллар по очереди посмотрел на обоих.

   -- Всё, -- выдохнул Сэл. -- Не успели.

   Блокада, понял Лар. Наверное, засекли источник магического излучения, когда Галла лечила Эн-Ферро, или еще раньше -- когда открыла портал. Но окружить их еще не успелибы - накрыли блокирующим куполом издали. А значит, можно прорваться -- такое ведь уже случалось. К тому же и вражеские колдуны не смогут использовать дар в изолированной зоне -- пошлют обычных бойцов. А с ними Сумрак имел все шансы справиться собственными силами...

   -- Гр-р-р...

   Вернулась неопознанная зверюшка. Продралась сквозь переплетенные ветки, принюхалась и вдруг бросилась на лежащего без сознания карда.

   Иоллар оказался быстрее -- вызвал клинки и одним ударом перерубил зверю хребет.

   -- Г-р-р-р!

   -- Бездна! Что оно такое?

   Оставляя за собой кровавый след, существо, цепляясь за землю передними лапами, ползло к намеченной цели. Быстро ползло.

   Он ударил снова. И снова. Отрубленная голова еще несколько секунд злобно скалилась, а в глазах нежити -- теперь в этом не сомневались -- долго тлел, прежде чем потухнуть навсегда, алчный огонь.

   -- Почуяла кровь, -- Сэл зарядил арбалет и опустился на одно колено рядом с Лайсом.

   Иоллар с сомнением покачал головой, разгадав его задумку:

   -- Думаешь, тут таких много?

   -- Гр-рав!

   Тяжелый болт сбил тварь в прыжке, угодив в глаз. Второй достался такой же "собачке", появившейся следом. Но это их не остановило. Одну Сумрак пригвоздил к земле мечом, второй срубил голову.

   -- Тиз'зар не должен потерять силу, -- вспомнила Галла.

   Выхватив каменный нож, она подобралась к приколотой как бабочка к картону нежити, и всадила обсидиановое лезвие ей под лопатку. Тварь взвыла, запахло паленой шерстью и мясом, и от тела "собаки" пошел дымок. Некроматическое оружие, в отличие от хозяйки, не утратило силы.

   -- Дивные зверюшки, -- Буревестник снова взвел тетиву. -- Посмотрим, как им нравится это.

   -- Много у тебя таких? -- спросил Лар, заметив, какую стрелу заложил маг.

   -- Осталось три. И что-то говорит мне, что их не хватит.

   Стрелы с серебряными наконечниками закончились в следующую же минуту. Еще одной твари Сумрак отрубил лапы, но и после этого она извивалась на земле и рычала до тех пор, пока Галла не упокоила ее тиз'заром. Бросающиеся из кустов создания были похожи друг на друга только в своей иступленной злобе. В остальном же они были разными: бурые, серые, пегие, крупные и не очень, с хвостами или без, с острыми ушами или висячими. Промелькнула мысль, что когда-то это и впрямь были собаки, бродячая свора безпородных шавок, превращенных чьими-то стараниями в изощренное орудие убийства. И эта мысль была похожа на правду.

   Значит, за ними не пришлют никаких солдат. Будут только зубастые твари. Вспомнился отряд виконта Эжарра, о котором говорила жена...

   -- Прорвемся. Будите Лайса и отходите в ту сторону, -- Иоллар указал на север, туда, куда отступила армия. -- А я задержу собачек.

   -- Ил!

   -- Не волнуйся. Без голов они не кусаются.

   Приведенный в чувства Эн-Ферро со стоном поднялся и несколько раз с удивлением сморгнул, оглядываясь на звериные трупы.

   -- Уходите, -- Лар выглянул на дорогу, и увиденное ему не понравилось. -- Быстро.

   -- А насколько быстрым сможешь быть ты? -- Буревестник тоже оценил численность приближающихся тварей. -- Пусть Галла с Лайсом уходят, а я останусь с тобой.

   -- Не обсуждается. Бегом отсюда. Наверняка через парсо или два блокада кончается. Выберетесь, дадите знак. А я от зубастиков не пострадаю.

   Его сила не завесила от магии мира, её источник был в нем самом, в его крови, и Сумрак знал, что при желании выберется. Нужно только дать время друзьям и любимой сделать то же самое.

   -- Дьери, не подумай, что я хочу с тобой развестись, но не могла бы ты?..

   Галла поняла, сняла с шеи ожерелье.

   -- Чтобы вернул, -- предупредила она серьезно.

   -- Обязательно.

   Серебряную цепочку намотал на левую руку, сжал в правой меч и вышел навстречу бегущей своре. Мысленно провел на дороге черту, которую не должна перейти ни одна тварь...

  

  

   Марони, 1064 г.

  

   Иоллар просил зайти с утра, но лейтенант Канте не отказал себе в удовольствии поспать подольше. В доме друзей появился почти к полудню. Дверь ему открыл Тин-Тивилир. Золотистые волосы полудемона были заплетены в дюжину косичек, каждую из которых украшали цветные ленточки или яркие заколки.

   -- Э-э... Тин, а что это у тебя?

   -- Где? -- тот скосил глаза влево, примерно туда, куда указывал палец гостя. -- А, это поправимо!

   Под ошалевшим взглядом Сэллера он поймал края распутавшейся ленты и завязал аккуратный бантик.

   -- Так лучше?

   -- Кхе... Намного.

   -- Ты еще не рассказал мне историю своего последнего путешествия, -- напомнил тэвк.

   -- Это была скучная история, Тин.

   -- Жаль, я оставил бутылку сливовицы, чтобы ее послушать.

   -- Ну, там было несколько эпизодов...

   Лёгкие и быстрые шаги на лестнице ознаменовали приближение новых действующих лиц.

   -- Привет, -- махнул рукой Дэви.

   Во второй он держал небольшой лук. Лара, так же как и брат одетая в легкую курточку и шерстяные брючки, тащила колчан со стрелами.

   -- Мы идем в сад. Тин учит меня стрелять, -- гордо сообщил мальчик.

   -- Тин хороший лучник, -- улыбнулся Сэллер, -- ты будешь не хуже. А ты тоже учишься стрелять? -- наклонился он к девочке.

   В начале лета малышке должно было исполниться четыре. У нее были вьющиеся каштановые волосы и большие карие глаза -- то есть, ни на Галлу, ни на Иоллара она ни капли не походила. Но, проводя все время с Дэви, Лара непроизвольно копировала его жесты и мимику, и любой, видевший детей вместе ни за что не усомнился бы в том, что они родные брат и сестра.

   На вопрос гостя девчушка не ответила. Нахмурилась, всмотревшись в его лицо, а потом требовательно протянула ладошку:

   -- Ракушку!

   Вчера Сэл подарил ей целую корзинку кораллов и перламутровых раковин, собранных у берегов Западного материка. Видимо, Лара решила, что теперь он станет приносить их каждый день.

   -- Я уже давал тебе ракушки. Разве мало?

   -- Мало. Еще ракушку.

   Расстраивать девочку не хотелось. Буревестник отвернулся и сплел изящную иллюзию, создав на ладони самую красивую раковину, какую только смог представить. Морок продержится час или два, а потом малышка забудет об игрушке.

   -- Держи, -- он сделал вид, что вынул подарок из кармана.

   Лара взяла его, повертела в руках и недовольно отбросила в сторону.

   -- Плохая!

   -- Нехорошо обманывать маленьких, -- строго сказал Дэви, беря сестру за руку и глядя на мага с таким укором, что тому сделалось не по себе.

   -- Но у меня другой ракушки не было, -- попытался оправдаться Сэл.

   -- Так и сказал бы. Что она, совсем глупая? Пойдем, Лара. Не сердись на него, он так больше не будет.

   Странное дело, но Буревестник в тот момент готов был поклясться, что да, не будет. Никогда-никогда.

   -- И ракушку принесет? -- подозрительно сощурив глазки, уточнила малышка.

   -- Обязательно, -- пообещал Сэл.

   -- И шоколад, -- снисходительно разрешила маленькая принцесса.

    Очевидно, это означало, что он прощен. Сэллер вздохнул с облегчением.

   -- Хорошие у тебя дети, -- сказал он Иоллару, входя в кабинет.

   -- Я в курсе, -- угрюмо кивнул тот. -- Мне бы еще друзей таких же. Я просил пораньше зайти?

   Похоже, вся семейка решила высказать ему претензии.

   -- Пришел, когда освободился, -- проворчал маг.

   -- Подушка вцепилась в тебя и не отпускала? -- съязвил Сумрак.

   Все это время он нервно прохаживался из угла в угол, лавируя между столом, двумя креслами, кадкой с декоративным деревцем и большим деревянным глобусом.

   -- Ил, что случилось? -- не выдержал Буревестник.

   -- Мне нужна твоя помощь.

   -- Это я уже понял. В чем именно? Плохие новости из столицы?

   -- Новости? -- Лар непроизвольно бросил взгляд на разложенные на столе бумаги. -- Нет. То есть, там не все гладко, но это другое. Важнее. Для меня важнее.

   Он открыл один из ящичков стоящего у окна секретера и вынул металлическую коробочку.

   -- Помнишь?

   Внутри лежало что-то похожее на спутавшуюся проволоку, всю в черных окалинах. Сэлу пришлось напрячь память, чтобы узнать эту вещь.

   -- Я думал, ты бросил его там.

   -- Я же обещал Галле, что верну. Но носить его она уже не сможет.

   Серебряное ожерелье с драконом. Маленькая семейная реликвия, изуродованная кровью нежити четыре... нет, пять лет назад. И все это время Сумрак хранил ее?

   -- Ты подумаешь, что это глупость, но я хочу подарить ей другое. Настоящее. И для этого мне нужно попасть на Эльмар.

   -- Куда? -- Сэл ушам своим не поверил.

   -- На Эльмар, -- четко повторил Иоллар. -- Проведешь меня?

   Оказалось, он все рассчитал.

   -- Галла с утра у герцога. Старик сильно сдал в последнее время. Она навещает его один-два раза в длань. Возвратится к обеду и до конца дня будет дома с детьми. Я сказал ей, что хочу пригласить тебя на охоту.

   -- Она поверила?

   -- В охоту -- нет. А в то, что я хочу вырваться из города на денек и прихватить тебя для компании -- да. Но нужно уйти до того, как она вернется. Периодичность попадания Эльмара в окно достаточно высокая, время ожидания обычно не более трех часов. Там уже как получится, но я надеюсь, не затянется. Вернемся самое позднее завтра к вечеру.

   -- Отличный план, -- хмыкнул проводник. -- Я только не понял, каким образом мы попадем в Саел.

   Иоллар протянул ему янтарную подвеску.

   -- Знаешь, что с этим делать?

   -- Откуда это у тебя? -- удивился Сэл.

   -- Скажем так, входило в мою оплату за оказанные короне услуги.

   -- А что еще входило в эту оплату?

   Молодой человек не рассчитывал на откровенный ответ, но Лар решил расставить все точки:

   -- Хочешь знать, зачем я в это ввязался? Хорошо. Во-первых, деньги. Неприятно чувствовать себя иждивенцем жены и ее дяди-дракона. Сейчас у меня свой счет, и средств на нем достаточно, чтобы обеспечивать нашу жизнь в Марони. Во-вторых, связи в высочайших кругах. "В-третьих" ты держишь в руках -- маленькие безделушки для моих собственных нужд, и никаких вопросов.

   -- А в-четвертых?

   -- Они не дергают Галлу.

   Эта фраза многое объясняла.

   Все-таки Галла -- просто маг, пусть и превосходящий других по силе. В последние годы она как будто отошла от дел, от войн, живет тихой спокойной жизнью в небольшом городе в центре страны, равно далеко и от столицы, и от границ с империей. И ей никто не мешает, что странно, если вспомнить, с каким упорством Дистен хотел заполучить ее в полное подчинение: подданство, титул... Или баронство даровалось уже не Маронской Волчице в признание прошлых заслуг, а ее мужу, как аванс за будущие?

   -- Хотел бы я знать, чем ты занимаешься, -- растянул Сэллер.

   -- Это секретная информация. Но кое-что я мог бы рассказать. По пути на Эльмар.

   -- Договорились. Мне нужно предупредить родителей об отлучке. Буду у тебя через полчаса.

  

  

   Они находились в дальней части сада, на небольшой, посыпанной песком площадке, которую из-за разросшихся вокруг деревьев не было видно ни из их дома, ни из окон соседних особняков. Сумрак и Галла использовали ее для тренировок. Примерно два года назад Лар начал заниматься фехтованием и с Дэви. А когда драконыш захотел научиться стрелять из лука, отец заказал ему оружие по росту и поставил несколько мишеней у живой изгороди, но согласился с тем, что в этом деле тэвк будет лучшим наставником.

   -- Тин, я готов! -- прокричал с противоположного края площадки мальчик.

   Полудемон посмотрел на него, потом на его сестру. Лара стояла шагах в десяти от Дэви с двумя яблоками. Одно девочка с сочным хрустом грызла, второе -- крупное, с блестящим розовым бочком -- лежало у нее на голове.

   Тин-Тивилир задумчиво подергал себя за косичку.

   -- Знаешь, драконыш, мне кажется, твоим родителям это не понравилось бы.

   -- Но мы же им не расскажем?

   Резонное замечание.

   -- Лара, замри! -- скомандовал Дэвигард и спустил тетиву.

  

  

Глава 2

  

   Простенькая янтарная подвеска - мощнейший артефакт мгновенного перемещения со встроенной картой доступных зон. Пользоваться им мог не только маг, но Иоллар предпочел передать "безделушку" другу.

   На то, чтобы добраться к саелским вратам не понадобилось и минуты.

   -- Погоди, -- спохватился Сэл. -- А если на Эльмаре мы выйдем непонятно где? Там есть внутримирные телепорты на станциях? На Таре, например, нет.

   -- На Эльмаре тоже. Но они и не нужны.

   -- В смысле?

   -- Ты ничего не знаешь о моем мире?

   -- Вообще-то, да, не знаю, -- стушевался проводник.

   С мира только недавно сняли карантин, и бывать там ему еще не приходилось. Но можно было путеводители почитать, хотя бы из интереса. А то вон, как неудобно получилось.

   -- Эльмар -- маленький мир, -- пояснил Иоллар. -- Наверное, один из самых маленьких в Сопределии. Нет, планета обычная -- океаны, четыре материка. Но заселен только один, и тот не полностью. Врат трое: у эльфов, у орков и в жилище Хранителя, как водится. Замок Сумрака и Радужный Дворец находятся в двух часах езды друг от друга, дом Хранителя - в аккурат между ними. Теперь понял?

   -- Понял. Странный мир.

   -- Какой есть. Но он не настолько мал, как ты подумал. Дворцы правителей на границе, друг к другу поближе, а за ними -- обширные территории. Земли Элир, чтобы тебе было понятней, по площади не меньше Каэтарской империи. Владения Сумрачных орков скромнее, но у нас есть еще колонии на островах. А за Южными скалами живут дети Ург-ха, ночные орки. Что у них, я, честно сказать, не знаю.

   Окна пришлось ждать около часа, но Иоллар за это время ничего о своих делах с Азгарским двором не рассказал -- был сосредоточен на предстоящем посещении родины.

   -- И где мы? -- спросил Сэл, когда они вышли из врат в небольшой круглой комнате с куполообразным потолком. -- У эльфов или у орков?

   -- Ни там, ни там, -- шепотом ответил Ил, оглядываясь.

   Значит, в логове дракона, понял идущий. Кто стал Хранителем Эльмара после Дивера, он тоже не интересовался и теперь корил себя за непредусмотрительность.

   -- Ну и чего стоим? -- раздался голос из пустоты. -- Чаем не пою, автографов не даю. Поздравляю с успешным переходом, и проваливайте.

   Они с готовностью подчинились, но дойти до двери не успели.

   -- Стоять!

   Словно из стены в комнату шагнул высокий рыжеволосый мужчина.

   -- Я же вас знаю! -- обрадовался он. -- Ты, -- тонкий палец с острым ногтем ткнулся в грудь проводника, -- грабишь музеи. А на тебя, -- палец изменил направление, -- я поставил на ралли в Вернее и проиграл.

   Сэллер громко сглотнул.

   -- Вы же говорили, что выиграли, Хранитель Фреймос, -- выдавил он.

   -- Не в тот раз. В Вернее твой приятель умудрился разбить кар на восьмом круге. И не заговаривай мне зубы, за тобой еще должок, Баклан.

   Иоллар поджал готовые расплыться в улыбке губы.

   -- Буревестник, -- оскорблено поправил Сэл.

   -- Без разницы! Ты смылся, и я лет триста тебя не видел.

   -- Да мне всего двадцать шесть!

   -- Узко мыслишь, -- вздохнул Хранитель. -- Масштабнее надо, масштабнее. Есть идеи, как вернуть долг тому, кто спас тебя от прозябания в тюремных застенках Фиана? Ты знаешь, какой участи благодаря мне избежал? Тебе пришлось бы три месяца сортировать кристаллы кварца для промышленных схем в месте, где мясо подают лишь трижды в неделю, а стереовизор в камере показывает всего шесть каналов!

   -- Ужас, -- согласился проводник, не обращая внимания на сдавленное хрюканье Сумрака.

   -- Вот именно. И теперь ты обязан совершить нечто...

   Хранитель на несколько секунд увяз в масштабности собственных идей.

   -- Придумал! У меня же теперь два легальных Мира: Навгас и Эльмар. И это можно использовать! Он, -- кивнул на Лара, -- возвращается в спорт, а мы тут, на Эльмаре, даем рекламу. Что-то вроде: "Наследный принц Долины Роз покоряет железного зверя!" Аборигены ломятся на Навгас, чтобы это увидеть, а ты их проводишь. Стандартная оплата за переход, остальное делим восемьдесят на двадцать. Восемьдесят процентов, естественно, мне. Двадцать -- тебе, проводник.

   -- А мне? -- поинтересовался Иоллар, заметив, что его не включили в схему дележки.

   -- А тебе -- слава и народная любовь. Согласны?

   -- Нет, -- спокойно сказал Сумрак. -- Простите, Хранитель, но боюсь, меня не настолько любят на родине, чтобы обеспечить этому предприятию стабильную прибыль.

   -- Ах, да. Я же слышал, -- сник медноволосый.

   -- Еще раз простите.

   -- Да что уж там. Семейные проблемы -- дело такое! -- Дракон оживился: -- Так ты пришел вершить возмездие? И что задумал? Переворот? Революция? Объединение Долины и Сумрачного Края? Это, конечно, не мое дело, мне и вмешиваться запрещено, но...

   -- Я пришел забрать кое-что из своих вещей, Хранитель. Только и всего.

   -- Жаль. А в каком из дворцов? Могу подбросить.

   -- Буду вам благодарен. Нам на эльфийскую половину. И моему другу нужен амулет-переводчик.

   -- Без проблем.

   Сэл на лету поймал кулон с полупрозрачным зеленым камнем, а в воздухе замерцало окно портала.

   -- Спасибо, Хранитель, -- Иоллар почтительно поклонился.

   -- Не за что.

   Фреймос перевел взгляд на проводника. В голубых глазах теперь не было безумного веселья -- спокойные, мудрые, настоящие глаза истинного дракона смотрели на человека, и Буревестник почувствовал, как холодок пробежал по спине.

   -- Я о тебе помню. И ты не забывай... Сэллер.

  

   Портал вывел на центральную аллею дворцового парка. Впереди, не более чем в двадцати шагах от того места, где оказались друзья, начинались мраморные ступени высокой лестницы, ведущие к огромной белоснежной двери, сзади была кованая решетка ворот, по бокам двумя ровными стенами высились неизвестные Сэлу деревья с узкими листьями и пирамидальными кронами.

   -- С ума сойти с этими драконами, -- выдохнул идущий.

   -- Не связывайся, -- предупредил Лар. -- Никогда. Ни с одним из них.

   Но смотрел Сумрак уже на спускающихся со ступеней стражников. Шесть стройных золотоволосых эльфов в легких, блестящих на солнце доспехах шли к ним: четверо - взявшись за рукояти мечей, двое -- чуть наклонив острием вперед длинные пики.

   -- Сэл, я -- свинья. Мне нужно было оставить тебя на станции или хотя бы предупредить, что мне здесь будут не рады.

   -- Да я и так знаю...

   -- Вряд ли ты знаешь, насколько, -- в руках Иоллара появились мечи-близнецы.

   Он опустил оружие и громко обратился к стражам:

   -- Уйдите с дороги и останетесь живы.

   -- Настолько не рады? -- не поверил Сэл.

   В ту же секунду эльфы, вынув мечи, бросились на них.

   Проводник был без оружия -- арбалет оставил еще в Саеле, о ноже даже не вспомнил. Магия? Сдерживающее заклинание, которое он направил в нападавших, отчего-то не сработало. То ли мир реагировал как-то иначе на те плетения, что он освоил на Таре, то ли стражники княжеского дворца были защищены от чар.

   Но Сумрак был готов к подобной встрече. Три шага вперед, чтобы оставить за спиной безоружного товарища -- и понеслось. Нет, он не обернулся туманом. Но оставаясь во плоти, действовал настолько быстро, что взгляд Сэллера уловил лишь отдельные фрагменты короткой схватки. Вот клинок Иоллара отбивает меч одного из эльфов, второй -- перерубает древко копья, скользит по руке длинноухого. Тот вскрикивает от боли, а один из его товарищей уже хрипит, зажимая ладонью рассеченное горло. Прыжок, легкий, словно у Лара за спиной были крылья, -- и перехваченный налету меч сверху вниз ныряет за блестящий нагрудник стража, и так же легко выходит, вырывая из разрубленной артерии фонтан крови. Снова удар -- снова труп...

   Лезвие коснулось шеи идущего в тот же момент, когда на землю упал последний из эльфлв. Чужие пальцы сдавили запястье, выворачивая за спину руку.

   -- Я их предупреждал, -- с сожалением в голосе произнес Иоллар, оборачиваясь к нему, но тут же застыл, а в зеленых глазах промелькнул укор.

   Буревестник сам понял, что совершил ошибку, утратив бдительность. Но раскаянием дело не исправить.

   -- С возвращением, принц, -- холодно поздоровался стоявший у мага за спиной. -- Спрячьте оружие и не делайте глупостей.

   Сумрак опустил мечи, но не убрал. Сделал шаг.

   Сэллер поморщился -- нож неизвестного царапнул кожу.

   -- Остановитесь, принц. Не искушайте судьбу. У нас приказ взять вас под стражу в случае вашего возвращения. Подчинитесь, если вам дорога жизнь вашего друга.

   Под стражу? Сэл лихорадочно просчитывал варианты: тут не знают о пожаре, не знают, что Иоллар уже не тот, каким ушел из этого мира. Теперь он -- Сумрак, его не удержишь в застенках. Если Лара не убьют сразу же... Если его самого не убьют сразу же, как схватят объявленного вне закона наследника, то шансы выбраться велики...

   -- Друга? -- уголок рта презрительно дернулся, опальный принц сделал еще один шаг. -- Это, -- острие меча указало на грудь идущего, -- всего лишь мой проводник.

   -- Проводник? -- эльф за спиной занервничал, сильнее сдавил руку. -- Но он ведь нужен вам живым? Иначе, как вы собираетесь уйти?

   -- А с чего ты... Прости, не помню твоего имени. С чего ты взял, что я собираюсь уходить? -- Еще шаг. -- Но если отпустишь его и сам уйдешь, останешься жив. Как тебе мое предложение?

   Ответа не последовало.

   -- Зря.

   Сэл не успел даже вскрикнуть, только расширил глаз от удивления и неверия в происходящее. А страх появился в последний миг, когда меч того, кого он считал другом, по рукоять вошел грудь.

   Нож чиркнул по шее, но Сумрак успел перехватить и отвести сжимавшую его руку. Невидимый эльф вдруг навалился на идущего, и спина стала влажной, но не только от пропитавшего рубашку пота.

   -- И его я предупредил.

   Иоллар выдернул меч, и тот, кто стоял позади Буревестника, рухнул на мощенную фигурной плиткой аллею.

   -- Предупредил? -- Сэллер нащупал дыру в одежде и коснулся вспотевшей кожи дрожащими пальцами. Голос тоже дрожал, грозя сорваться на крик: -- А меня ты ни о чем не забыл предупредить?

   -- Извини, забыл. Всё случая не было.

   -- Это... Это как?

   Сэл знал, что клинки Т'арэ безвредны для Лайса и Галлы, и еще для Тина, кажется, но то, что и он неуязвим для этих мечей стало откровением. Да и способ, которым его в это посвятили, не понравился.

   -- Когда тебя ранили, тогда, еще до войны, нужно было как-то снять блокирующий браслет со слезой демона. Пришлось... вот.

   -- Ладно. Потом расскажешь, -- Буревестник поднял меч убитого стражника. -- Нам придется идти по трупам за подарком для твоей жены?

   -- Если бы знал, отказался?

   -- Да, -- честно ответил он.

   -- Дальше охраны не будет, если ничего не изменилось за эти годы, -- без уверенности произнес Иоллар. -- И придворных внутри должно быть немного. Шуметь мы вроде не шумели, так что подкрепление не вызовут...

   -- А окна?

   Сэл поднял голову и сам увидел ответ на свой вопрос -- окон не было.

   -- Странная у вас тут архитектура.

   -- Это только по этой стене, она обращена к границе. Привет Сумрачному Краю называется. Идем дальше, или отвести тебя на станцию?

   -- Идём, -- вздохнул лейтенант.

   По беломраморным ступеням они поднялись в высокой двери. Сэл не удержался и потрогал один из странных камней, которыми было облицовано здание. Название "Радужный" дворец вполне оправдывал -- блестел и переливался в солнечных лучах, а в шершавых плитах вблизи различались тонкие, блестящие прожилки: желтоватые, серебристые, алые, голубые.

   -- Золото, серебро, измельченные в пыль самоцветы, -- с презрительной гримасой пояснил принц. -- Тщеславие детей Элир, лелеемое тысячелетиями. Внутрь войдем, не такое увидишь.

   Сразу от двери открывался просторный круглый зал, из которого было еще три выхода. Высокие, украшенные лепниной своды поддерживали изящные колонны, вокруг которых обвивались рукотворные лианы с золотыми цветами, а на серебряных с золотыми прожилками листьях блестела бриллиантовая роса. Стоявшие вдоль стен скульптуры были богато украшены. Сэл, не приближаясь к ним, мог поклясться, что волосы у каменных эльфов не золотистые, а именно золотые, а изумрудные глаза в данном случае не метафора. Что уж говорить о кольцах и браслетах, надетых на статуи? По обе стороны от входа на подставках, выточенных из цельных кусков малахита, стояли высокие хрустальные вазы: одна в виде женской фигуры, голову в которой заменял пышный букет живых белых фрезий, вторая -- в форме цветка лилии, и были в ней, соответственно, лилии. Последняя на несколько секунд привлекла внимание Иоллара.

   -- Чудно, -- усмехнулся он. -- Напомни мне грохнуть ее, когда будем уходить.

   -- Не любишь лилии?

   -- Не люблю лжецов и лицемеров, фальшивые вазы и фальшивые натуры. Идем, познакомлю тебя с князем лжи.

   Им не пришлось пересекать зал, Сумрак толкнул панель слева от двери, та отъехала в сторону и открыла узкий проход. Через десяток шагов потайной коридор привел к уходящей вверх винтовой лестнице.

   -- Сэл, послушай, -- остановил товарища Лар. -- Извини, что впутал тебя, но, пожалуйста, что бы там ни произошло, не вмешивайся. Это моё дело. Семейное.

   Лестница не вела в личные покои князя Окнира, а выходила в коридор второго этажа. Наверное, ею пользовалась прислуга для удобства. Тут, наверху, тоже было пусто, как и предполагал Иоллар. Значит, дворцовый распорядок за годы его отсутствия не поменялся.

   Эльфов, стоявших на карауле у окованной серебром двери, Сумрак ни о чем предупреждать не стал, налетел из-за угла, синхронно ударил по незащищенным доспехами шеям, тут же спрятал мечи и успел подхватить падающие тела. Так же молча отволок их к потайной лестнице и сбросил вниз. Буревестник удивленно протер глаз, заметив, как исчезают с пола алые разводы и лужицы. Магия? Чары, поддерживающие дворец в чистоте? Но размышлять над этим времени не было -- Ил уже распахнул украшенные причудливой чеканкой створки.

   Эльф, сидевший за столом в просторном кабинете, поднял голову. Высокомерное недовольство во взгляде мгновенно сменилось ужасом узнавания.

   -- Приветствую светлейшего князя.

   Светлейший сжал губы в попытке сохранить лицо.

   Сэл не рассматривал убитых стражников и не успел сложить представления о внешности местных эльфов, но только увидев князя Ваол, понял, насколько значима была в Сумраке примесь орочьей крови. Эльфы ведь в разных Мирах разные, как и орки. На Таре Иоллар легко сходил за уроженца Леса, а на Эльмаре, рядом с отцом, смотрелся грубой подделкой. Окнир с его белоснежной кожей, нежным румянцем и вьющимися золотистыми локонами, окаймлявшими нечеловеческой красоты лицо, выглядел юношей, тогда как его сын, темноволосый, смугловатый, с волевыми и немного резкими чертами -- молодым, но уже мужчиной. Фигура у князя была тоньше и изящнее, так что Лар, стройный, но широкоплечий, с развитой мускулатурой, просматривавшейся даже в одежде, казался здоровяком. Да и уши у Сумрака были не такие длинными, лишь острыми и чуть вытянутыми. Единственное, что было общего у этих двоих, -- изумрудно-зеленые глаза. Вот глаза-то и выдавали князя: то были глаза далеко не юнца.

   -- Приятно знать, что в Долине Роз все по-прежнему, -- продолжил Иоллар, приближаясь к столу. -- Я так и сказал своему другу: в это время мой дражайший родитель должен быть у себя в кабинете, придумывать, как выжать больше прибыли из подданных или что еще украсть у соседей. Приди мы чуть позже, угодили бы на ежедневную аудиенцию, и кроме ваших стражей, князь, мне пришлось бы убить еще десяток сановников и, возможно, кого-нибудь из просителей. Явись мы к вечеру -- попали бы на прием. Трупов было бы еще больше, но можно было бы неплохо подкрепиться. А ночью пришлось бы вынимать вас из постели какой-нибудь красотки. Так что мы удачно зашли.

   -- Зачем ты явился? -- Окниру удалось замаскировать испуг под возмущение.

   -- Посмотреть вам в глаза... отец. И забрать то, что принадлежит мне.

   Князь вздрогнул.

   -- Ожерелье матери, -- Иоллар рассмеялся. -- Только ожерелье. А вы о чем подумали? Что я хочу вашу корону?

   Золотоволосый эльф непонимающе нахмурился, когда Сумрак в цветастых выражениях каэрро и саальге пояснил, как сильно ему не хочется быть правителем этих мест.

   -- Ну, -- Лар обошел отца и встал у него за спиной. -- Где оно?

   -- Не знаю. -- Князь побледнел. -- Я не видел его уже много лет.

   -- Вы отослали его Триллин, вашей нынешней жене. Пошлите за ней. Хотя... Попросите-ка лучше привести вашего сына.

   -- Нет! -- эльф затрясся.

   Призрачный клинок лег на его плечо и медленно пополз к шее.

   -- Велите привести сюда вашего сына, -- отчеканил Сумрак. -- Вашего единственного сына, как вы думали до этого дня.

   Он жестом велел Сэллеру отойти от двери и потянулся к лежавшему на краю стола колокольчику. Звона идущий не услышал, но через минуту в коридоре раздались шаги. Иоллар спрятал меч и положил руку на плечо отца.

   -- Здравствуйте, лорд Рэомир, -- приветливо улыбнулся он вошедшему. -- Рад видеть вас в добром здравии.

   Эльфы Эльмара, похоже, все были стройными, юными и златовласыми. Вот этот лорд, одетый в белоснежную тунику, серые лосины и странные в мужском гардеробе полусапожки с узким вытянутым носком, выглядел для Сэла сущим мальчишкой. Увидев Ила, он попятился назад, но после взял себя в руки, остановился и поклонился.

   -- Рад вашему возвращению, принц Иоллар.

   -- Я ненадолго, -- утешил бедолагу Сумрак. -- А потому хотелось бы поскорей увидеться со своей дорогой мачехой и братом.

   Очевидно, нечто острое уткнулось князю в спину: он резко приосанился и согласно кивнул.

   -- Передайте княгине и принцу Лениру, что я желаю их видеть.

   -- Ленир? -- прищурился Иоллар, когда дверь закрылась. -- Так звали моего деда, -- пояснил он другу. -- Он был великим правителем и заслужил вечную память. И вы решили дать его имя своему наследнику, князь?

   -- Я назвал бы так старшего сына, -- медленно выговорил Окнир. -- Но другой его дед решил, что ему лучше взять имя орочьего бога.

   -- У него были основания.

   Сын наклонился к отцу, и тот вздрогнул, взглянув в закрывший его лицо туман.

   -- Так ты...

   -- Я, -- ответил туман. -- Это долгая история. Но ни стражи, ни маги меня теперь не остановят. А орки, стоит мне перейти Ничейное Поле и позвать их, пойдут за мной, куда бы я их ни вел. Хоть в мертвые земли, хоть в эту Долину, князь. Никто из них не посмеет противиться воле Сумрака.

   -- Я знаю, -- упавшим голосом произнес Окнир. -- Скажи, чего ты хочешь, и я сделаю это.

   Лар согнал с лица марево:

   -- Я уже сказал. Ожерелье матери.

   Золото волос, изумруды глаз - вероятно, иного типа внешности для эльмарских эльфов природа этого мира не предусмотрела. Вошедшая в комнату женщина не выбивалась из канонов. Черное шелковое платье подчеркивало стройность фигуры и белизну кожи, удачно оттеняя длинные вьющиеся локоны. За руку она вела худенького мальчика лет семи, одетого в легкую голубую тунику. Тонкий обруч из белого металла прижимал к головке ребенка непослушные кудряшки (золотистые, естественно), а зеленые глаза светились любопытством.

   -- Леди Триллин, -- поклонился Ил. - Точнее -- княгиня. Простите, еще не привык к вашему нынешнему титулу.

   Эльфийка не ответила, только крепче сжала ладошку сына.

   -- А это, стало быть, мой маленький братец.

   Даже Селу стало неуютно от взгляда, которым Сумрак встретил пришедших, и совсем уж не нравились кровожадные нотки в голосе.

   -- Я с удовольствием пообщался бы с вами, -- продолжил Лар, -- но времени у меня немного. Поэтому ограничимся тем, что вы вернете мне вещь, попавшую к вам по ошибке, княгиня. Венчальное ожерелье Левины Зеол. Ваш супруг говорит, что не знает, где оно. Забывчивость, простительная в его почтенном возрасте. Но вы наверняка обладаете лучшей памятью.

   -- Рада видеть вас, принц Иоллар. -- Такого дивного голоса Сэллер в жизни не слышал, но сейчас в нем звучал затаенный страх. - Я помню ожерелье, о котором вы говорите, но... Прошло уже столько лет, понадобится время, чтобы найти его...

   -- Что ж, -- Сумрак одарил мачеху улыбкой, от которой та непроизвольно отступила на шаг, -- возможно, это и к лучшему.

   Подойдя к эльфийке вплотную и глядя ей прямо в глаза, он сжал ее запястье, заставляя выпустить руку сына, и подвел онемевшую от страха женщину к двери.

   -- Мое время ограничено, но оно у меня есть. Ищите. Ваш супруг сейчас присоединится к вам в этих поисках. А я пока получше познакомлюсь с братом. Поверьте, нам будет, о чем поговорить.

   -- Не надо... -- всхлипнула несчастная.

   -- Ищите, Триллин, -- Иоллар резко оборвал возможную истерику. - И вы князь, -- приглашающий жест в сторону выхода.

   -- Я надеюсь, ты не сделаешь того, о чем потом будешь жалеть, сын, -- глухо выговорил Окнир.

   -- Вы до сих пор считаете меня сыном?

   Эльф застыл в дверях.

   -- Между нами случались недоразумения, Иоллар. Но я все-таки твой отец, не забывай об этом.

   -- Вы первым забыли об этом, в день, когда отправили ко мне Ромара, -- спокойно констатировал Лар.

   -- Что с ним стало? - вскинул голову князь.

   -- Он умер. Как настоящий воин.

   Сэл знал, что Сумрак сказал правду. Но другое дело, как эта правда будет истолкована его отцом.

   -- И еще одно, -- бросил Лар. -- Мы с другом проголодались, проявите гостеприимство, достойное князя Элир. И не забывайте, что трапезу я разделю с младшим братом. Будет дурно с моей стороны есть самому и не накормить ребенка.

   -- Сын!

   -- Не стоит, князь, не стоит. Я знаю, на что вы способны. А вам следует знать, на что способен я.

   -- Я тоже хотел бы знать, на что ты способен! - возмущенно воскликнул Буревестник, когда Окнир вышел, и в комнате остались они втроем: Сэл, Иоллар и испуганный, ничего не понимающий мальчик.

   Идущий обещал не вмешиваться, но Сумрак, по его мнению, перешел все границы.

   -- Эта цацка стоит того, чтобы?..

   -- Помолчи, -- махнул на него Лар, подходя к маленькому принцу и присаживаясь на корточки. - Ну, давай знакомиться, Ленир. А то твои родители забыли представить нас друг другу. Иоллар.

   Он протянул мальчику ладонь, а его лицо, еще миг назад жесткое и зловещее, приобрело такое дружелюбно-обезоруживающее выражение, что ребенок сморгнул выступившие слезы и улыбнулся в ответ. Сэллер шепотом выругался: верно Мила говорит об этом типе - непредсказуемый.

   -- Ты мой брат? - спросил Ленир недоверчиво. - Говорили, что ты умер. Ты дух?

   Лар скорбно вздохнул, и малыш, осмелев, коснулся протянутой руки.

   -- Похож на настоящего.

   -- А то. Тебе эта штука на голове не мешает?

   -- Это малая корона, без нее нельзя выходить к гостям.

   -- Знаю. Сам с такой сколько лет мучался. Но я не гость, так что можешь снять.

   Эльфик нерешительно стащил с головы обруч.

   -- И я знаю, что еще нельзя, -- заговорщически подмигнул ему старший брат. - Нельзя ничего трогать в этой комнате, заступать на ковер и сидеть в том кресле. Но сегодня эти правила отменили.

   -- Честно?

   Не дожидаясь ответа, мальчик наступил носком золоченого сандалика на пушистый белый ковер. Гром не грянул, и он радостно улыбнулся. Много ли нужно ребенку для счастья?

   -- Посиди за столом, -- предложил ему Иоллар. - Можешь потренироваться подписывать бумаги - ты же будущий князь. А в верхнем ящике должна быть печать, ее сегодня тоже можно брать.

   Должно быть, умоститься в отцовском кресле, было тайной мечтой наследника - упрашивать себя он не заставил. А Сумрак, неуловимо изменившись в лице, отвернулся и подошел к высокому витражному окну.

   -- Совсем за маньяка меня держишь? - спросил у приблизившегося друга.

   -- Демоны тебя разберут, -- досадливо поморщился Сэллер.

   -- Это мой брат, Сэл. Я не причиню ему вреда. И этой лживой сволочи, нашему папаше - тоже. Не смогу. Я только что убил девятерых, чья вина заключалась лишь в том, что они честно выполняли долг перед правителем, а этого ублюдка не смогу. Потому что, пойдя против своей крови, стану таким как он. А я и без этого уже...

   -- А что такое "подать"? - поинтересовался взобравшийся на стол принц.

   -- Налог, -- машинально ответил его брат, не внося ясности. - Ты знаешь, не черкай все же эти указы, возьми лучше чистые листы. Не хватает еще мимоходом развалить страну, -- пробурчал он при этом себе под нос. - Любишь рисовать? А музыку?

   Сумрак отвлекся, разговорившись с мальчиком, с искренним интересом расспрашивал его о занятиях и увлечениях, заставив Сэла вспомнить о собственном брате и о том решении, которое уже который месяц зрело в его голове, потом снова вернулся к товарищу.

   -- Чтобы ты понял: тут, в Долине, своеобразные законы. Без этого мальчишки мой отец - никто. Правитель без наследника - не правитель. А князь уже не так молод, чтобы надеяться на рождение еще одного сына. Поэтому - да, это шантаж. И он сделает все. Но не ради ребенка -- ради того, чтобы сохранить власть.

   -- А его жена? Ее тебе не жаль? Она неизвестно что сейчас думает. И что, если они так и не найдут ожерелья?

   -- Найдут.

   -- А какое ожерелье? - спросил мальчик, прислушивавшийся, как оказалось, к их разговору. Камень-переводчик, висевший у Сэла на шее, водимо, давал достаточно излучения, чтобы маленький эльмарец их понимал.

   -- Красивое, -- ответил Иоллар. - Серебряное, и на нем дракон нарисован.

   Он подошел к столу, взял чистый лист бумаги и карандаш и наскоро набросал эскиз.

   -- Вот такое. Видел когда-нибудь?

   -- Да. А зачем оно тебе?

   -- Хочу подарить жене.

   -- У тебя есть жена? - удивился ребенок.

   "Ты уже такой большой?", -- слышалось в этом вопросе.

   -- Да, есть. И дети: мальчик и девочка. А где ты видел это ожерелье?

   -- Не помню.

   -- Жаль.

   В дверь постучали. Принесли затребованную Иолларом еду.

   Сумрак все-таки попросил друга проверить блюда на предмет содержания в них ядов или еще каких-нибудь снадобий.

   -- Я ничего не чувствую. Но моя сила здесь...

   -- Все в порядке с твоей силой, -- успокоил Лар. - Если ты о стражах, на них универсальные амулеты. Защищают от любых чар.

   Время ожидания затягивалось. Но Иоллар потратил его с пользой: как и уверял князя, познакомился с братом поближе. Дети Сумрака любили - это Сэл давно заметил. Вот и эльфеныш не оказался исключением: болтал без умолку, сам расспрашивал обо всем, что приходило в голову. Через час стал счастливым обладателем десятка рисунков, изображающих дивных животных, какие-то, невиданные Сэлом машины и строения - Ил рассказывал о Сопредельи. Рассказывал с грустью: прогулка на Эльмар был его единственным переходом с тех пор, как они с Галлой застряли на Таре, и, наверное, станет последним. Лар не будет гулять по другим мирам, когда его жена заперта в одном, как бы ни хотел, не позволит себе того, чего лишена она. А он этого очень хотел - по глазам было видно, когда говорил с братишкой о чудесах других планет.

   Еще через час Ленир удостоился чести увидеть клинки Т'арэ и опробовать их остроту на оплетшем один из углов комнаты декоративном плюще.

   -- Ил, думай, что делаешь! - возмутился Сэллер. - Еще поранится.

   -- Никогда. Мы одной крови, эти мечи для него не опасны.

   -- Кто знает, сколько в тебе этой крови после пожара осталось.

   -- Достаточно, -- нахмурился Сумрак. - На отце проверил. Не заметил? Вот и он не заметил.

   -- Так ты все-таки...

   -- Нет! Царапнул по шее. Точнее, попытался. Я же сказал, что не трону его. Пусть живет. Живет и боится.

   А спустя еще час маленький эльф уснул прямо за столом.

   -- Дети Элир слишком слабые, -- пояснил Лар, заботливо перенося брата на обтянутую кожей кушетку. - Для него это был утомительный день.

   -- Для меня тоже, -- признался идущий. - И он еще не закончился.

   За окнами стемнело, пришлось зажечь свечи, а ожерелья так и не принесли.

   -- Ты обещал рассказать о своих делах с Азгарским двором, -- напомнил Сэл.

   -- Обещал, но... Ладно, что ты хочешь знать?

   -- Чем ты занимаешься.

   -- Скажем так, я - независимый консультант по кризисным ситуациям.

   -- Ил, кризисные ситуации у нас уже шесть лет. Точнее нельзя?

   -- Привести конкретные примеры? Хорошо. Помнишь прорыв морской блокады? С чего все началось?

   -- Нам повезло? - Сэл уже сам в это не верил.

   -- Начиналось все со шторма. Он бушевал в Лазоревом море три дня. К утру четвертого в нейтральные воды, где стояли на рейде имперские корабли, вынесло лодку с двумя детьми. Шторм застал их далеко от берега, когда они рыбачили, и мотал три дня, они выжили только чудом. Когда имперцы все же решили спустить шлюпку, предварительно проверив утлое суденышко на наличие скрытых чар, они обнаружили умирающих от голода и обезвоживания подростков - мальчика и девочку лет четырнадцати. Каэрцы оказались не чужды милосердия и взяли детей на борт. Впрочем, уверен, что когда те полностью оклемались бы, участь их ждала незавидная. Девочку-то уж точно. Хотя, это дело вкуса... Но они умерли, несмотря на уход. А спустя длань, на корабле вспыхнула эпидемия. На том судне, что подобрало детей, и еще на трех, посланники с которых поднимались на его борт в течение этого времени. Болезнь привезли в один из портов, но маги и целители быстро с ней разобрались, горожане почти не пострадали, количество смертей среди гражданских не перевалило за сотню. Но в военном госпитале, куда доставили первых больных с корабля, никто не выжил. Как и в расположенных неподалеку казармах, где жили солдаты, ожидавшие отправки на Саатар. Как тебе такой пример? - Лар с вызовом посмотрел на товарища.

   -- Неудачный, -- не отводя взгляда, сказал Сэл. - Еще есть?

   -- Найдется. Если ты не забыл, у императора было несколько отрядов, сформированных из числа наемников-орков. Дети вулканов воевали за Истмана на Каэтаре, но привлечь их к войне в западных землях ему не удалось. Огненные орки не захотели выступать против Лар'эллана, с которым у них был длительный мир, и заявили о своем нейтралитете. Правда, они не отказывали имперцам в помощи оружием и проводниками, хорошо знавшими Лес. А Аэрталь была вынуждена это терпеть, опасаясь спровоцировать открытое противостояние. Так это и продолжалось бы, если бы однажды в приграничное селение Огненных не наведался имперский отряд. Они попросили проводников и задержались на ночлег. Ночью, упившись тростниковым самогоном, солдаты Истмана сначала устроили драку с принявшим их на постой хозяином, затем сожгли его дом и отправились гулять по деревне, в которой почти не было взрослых воинов. Убили практически всех мужчин и восемь женщин, одна из которых была женой местного старейшины и дочерью вождя соседнего племени...

   -- А утром они ушли, -- продолжил Сэллер. - Спустя три дня воины Аэрталь наткнулись на этот отряд и принесли оркам их трупы. Союз вождей принял решение объединиться с детьми Леса и отказаться от договоров с империей. Я знаю эту историю. Но не так как ты, конечно. Кем на самом деле были эти люди?

   -- Имперцами, -- пожал плечами Лар. - Все кроме одного. А тот был нашим магом-целителем. Знал, чего не стоит добавлять в спиртное, чтобы не начались галлюцинации и разум не затмила жажда крови. Когда началась резня, у него сдали нервы. Был убит там же... Что к лучшему.

   -- Люди Истмана пытались использовать подобный прием, -- ничего не выражающим тоном произнес Сэл. - Наняли два десятка опустившихся гитаэлле, чтобы те напали на гномью серебряную шахту, выставив это делом рук лар'элланцев. Но что-то пошло не так, горняки их переловили и узнали, кто на самом деле за этим стоит. Теперь Истман на ножах еще и с гномьими кланами.

   -- Я в курсе, -- усмешка Иоллара наводила на неожиданные выводы.

   -- Так это были не гитаэлле?!

   -- Да нет, они. Только наняли их не имперцы. Все еще хочешь знать, чем я занимаюсь?

   Возможно, на кого-нибудь другого услышанное произвело бы иное впечатления, но не на Сэллера. Война - дело по-любому грязное. К тому же он был уверен, что Лар намеренно привел именно эти примеры, наверняка в остальном его "консультации" были более тривиальны.

   -- Когда закончится война? - спросил Буревестник вместо того, чтобы отвечать на поставленный вопрос.

   -- Если все пойдет по плану, в течение этого года.

   -- А если бы ты был на месте Дистена и сам принимал решения?

   -- Два года назад. Но с большими потерями.

   -- Ясно. А, чисто гипотетически, в какой срок ты бы мог стать королем Кармола?

   -- Гипотетически? - задумался Иоллар. - За восемь лет. Восемь лет на Кармол. Еще двадцать пять - на захват империи. После -- около тридцати на Лар'эллан. А имея в подчинении империю и Лес, можно было бы к концу столетия стать владыкой мира.

   -- Ты серьезно? - ошалел от точности приведенных цифр Сэллер.

   -- Нет, -- улыбнулся Сумрак. -- А ты серьезно спрашивал? Если серьезно, -- улыбка померкла, -- мне это и даром не нужно.

   Мальчик на кушетке заворочался, и Иоллар обернулся к нему.

   -- Придется отложить эту затею. Пригрозить папаше кровавой расправой и пообещать заглянуть через месяц. А Галле что-нибудь другое подарю.

   Стоявший за дверью как будто дожидался этих слов - послышался робкий стук.

   -- Войдите! - резко, но негромко, чтобы не разбудить брата, бросил Лар.

   Окованная серебром створка бесшумно распахнулась, пропуская княгиню Триллин.

   У эльфийки были красные глаза, а лицо покрывал толстый слой небрежно нанесенных белил. Неизвестно, что она хотела сказать, но, увидев лежащего на софе сына, вскрикнула и бросилась к нему. Сумрак успел поймать ее за руку.

   -- Он спит, -- прошептал он ей. - Поел, поиграл, а теперь отдыхает.

   Женщина, не поверив, замотала головой, а по щекам потекли слезы.

   -- Он спит, -- повторил Лар, не сводя глаз с ее лица.

   Не отпуская тонкого запястья, достал из кармана платок и стер со щек мачехи слезы вместе с гримом - на правой щеке княгини краснел кровоподтек. Эльфийка опустила глаза.

   -- Я не нашла ожерелья.

   А Окнир нашел виноватого.

   Сумрак отпустил женщину. Она подбежала к ребенку, порывисто обняла и, конечно же, разбудила. А когда мальчик спросонья радостно затараторил о том, какой чудесный у него был день, и как он здорово играл со своим взрослым братом, не выдержала и разрыдалась.

   -- В коридоре есть кто-нибудь? - спросил Лар, когда она немного успокоилась.

   -- Двое стражников.

   -- Попросите их позвать вашего мужа.

   Сэл помнил, что Иоллар не собирался причинять вреда отцу, но, глядя сейчас в его глаза, начал в этом сомневаться.

  

  

   Не так он себе это представлял. Без ненужных убийств, без женских слез. Но в какой-то момент злость и жажда мести оказались сильнее разума. Пришло время остановиться.

   Сидящая в обнимку с сыном женщина, прячущая от мальчика заплаканные глаза и нежно перебирающая его спутавшиеся во сне кудряшки, при приближении Сумрака вздрогнула и прижала к себе малыша.

   -- Леди Триллин, прошу простить меня за беспокойство, которое я вам причинил. И хочу заверить, что ни вам, ни вашему сыну ничего не угрожает.

   Эти слова дались нелегко и прозвучали сухо. Но он сказал. Уже отойдя от нее, развернулся и добавил то, о чем действительно думал:

   -- Я не рассчитываю на ваше понимание. Тот, кто посмел бы отнять у меня моего ребенка, был бы уже мертв, какие бы цели им не двигали.

   -- А у вас есть ребенок? -- тихо спросила эльфийка.

   -- Даже два! -- радостно сообщил ей сын, прежде чем Лар успел ответить. -- Мальчик и девочка! У них большой дом и много всего интересного. Только лошадей почти нет, и они катаются на больших ящерицах. Смотри!

   Он спрыгнул на пол, добежал до стола и, подхватив кипу рисунков, вернулся к матери.

   -- Вот такие ящерицы!

   Ленир еще что-то рассказывал, шелестела бумага, а Иоллар присел за стол и уткнулся лбом в сцепленные замком пальцы. Сейчас войдет отец. И что он ему скажет? Ярость туманила мысли. Ярость, обида и что-то еще. Возможно, память...

   -- Это правда? -- поинтересовалась Триллин, отрывая взгляд от рисунков.

   -- Ящерицы? Да, удобный транспорт.

   -- Я о ваших детях.

   Она осмелела, поверив, что он не причинит им зла, а любопытство помогло побороть страх. Простота этого вопроса, звучание ее певучего голоса отвлекали от темных помыслов. Так же как и шуршание неизвестно как очутившегося в руке грифеля по шероховатому листу. Быстрые короткие штрихи, плавные линии -- родные, с нежностью хранимые в сердце черты. Ясные глаза под темной челкой, открытая улыбка и острые кончики ушек. И другие -- лукавый прищур, носик-кнопочка, копна вьющихся волос и ямочки на пухлых щечках. Он нарисовал бы их с закрытыми глазами. Но сейчас хотелось смотреть, видеть их лица, помнить, что то, что сейчас его окружает, не на самом деле, не навсегда -- он не вернулся в прошлое, лишь заглянул ненадолго и скоро уйдет... Только прежде отдаст долги. Карандаш хрустнул, надломившись в ставших каменными пальцах, Лар без слов пододвинул лист подошедшей к столу эльфийке.

   Триллин долго всматривалась то в рисунок, то в его лицо, а после вздохнула:

   -- Вы счастливы, принц Иоллар.

   Это было утверждением и вопросом одновременно. Ты счастлив, -- говорила она, -- ты вырвался отсюда, у тебя чудесные дети и наверняка любимая и любящая жена. Так зачем же ты явился сюда и нарушил зыбкое спокойствие этого дома?

   -- Вы знали мою мать, леди Триллин?

   -- Я... -- Голос дрогнул -- он вновь напугал ее. -- Не очень хорошо. Я редко бывала тогда при дворе.

   -- Она была чем-то похожа на вас, -- Лар взял из стопки чистых листов еще один, потянулся за новым карандашом. -- Тоже старалась быть хорошей женой. Тоже делала вид, что ничего не замечает. Так же прощала. Так же радовалась, когда о ее существовании вдруг вспоминали... Но однажды не выдержала и заявила мужу, что уезжает из Долины. Навсегда. Она сделала бы это раньше, но, так же как и вы, переживала за своего ребенка. А к тому времени он уже вырос, ему было семнадцать, и она решила, что теперь он сможет понять. Он понял. И даже хотел уехать с ней и никогда не возвращаться. Но она не позволила, говорила о долге, об ответственности, о том, что такой поступок приведет к расколу, а может, и к войне... Она была мудрой женщиной. Но разрешила сыну проводить ее...

   Сумрак умолк, поглядел на бумагу и перевернул лист рисунком вниз.

   -- Если бы я тогда остался во дворце, она до сих пор была бы жива. Кто-то счел нашу поездку удобным случаем избавиться от наследника, и... Но дальше вы знаете, да?

   Он не ожидал, что Триллин усмотрит какую-то подоплеку в его рассказе, но она отшатнулась, бросила беглый взгляд на сына, что-то рассказывающего подсевшему к нему проводнику (Иоллар не сомневался, что Сэл прислушивается и к их разговору) и взволнованно зашептала:

   -- Я понимаю, что вы подумали. Вы считаете, что род Каэл, как соискатели короны, могли организовать это нападение. Но мой отец и брат никогда бы...

   -- Не стоит, княгиня. Возможно, вы правы. А возможно, не знаете всего. Но это уже не важно. Да, будь у меня имя виновного... Впрочем, одно имя у меня есть. Этого не произошло бы, не решись она уехать. А кто вынудил ее к этому, вам известно. Но сейчас я говорил не об этом. Она умирала у меня на руках, и я поклялся ей и себе, что сделаю все, о чем бы она ни попросила. А она сняла ожерелье, которое досталось ей от матери, дала мне и сказала, что я должен буду подарить его женщине, с которой решу соединить судьбу. Это единственное, о чем она просила меня: не о мести, не о прощении -- лишь об этом.

   -- Значит, вы и правда пришли только из-за ожерелья?

   -- Сначала -- да.

   Иоллар поднялся из-за стола и протянул ей перевернутый лист. Грустно усмехнулся, когда она удивленно расширила глаза, взглянув на рисунок, и, смотрясь в него, как в зеркало, коснулась щеки в том месте, где краснело неровное пятно.

   Дверь отворилась без стука -- Окнир все еще чувствовал себя полноправным хозяином дворца. Остановился у входа, застав вполне мирную картину: верно, воображение рисовало ему совсем другое. Но Сумрак не стал его разочаровывать.

   -- Вы заставили себя ждать, князь, -- процедил он сквозь зубы. -- А я говорил, что тороплюсь.

   -- Твою просьбу оказалось нелегко выполнить, сын. Мы обыскали весь дворец...

   -- Я вас предупреждал.

   Лар заметил, как насторожился Сэллер при этих словах.

   -- Леди Триллин, попросите кого-нибудь из слуг увести ребенка.

   Нет, он почти не играл, всё было по настоящему -- и зловещие нотки в голосе, и появившийся в руке меч.

   -- Иоллар...

   Но Лар отвернулся, не дав Окниру договорить.

   -- Выведите ребенка, княгиня. И возвращайтесь к нам.

   Улучив момент, наклонился к мальчику и шепнул на ухо:

   -- Тебе спать пора, но я еще загляну.

   И уже громко к их общему отцу:

   -- Не хотите попрощаться с сыном, князь?

   Эльф спал с лица.

   -- Я имел в виду: пожелать ему спокойной ночи, -- с жесткой насмешкой уточнил Сумрак. -- Или за вами до сих пор не водится таких привычек?

   Окнир отмер, шагнул к ребенку и опустился перед ним на колени. Нерешительно, словно впервые -- а может, так оно и было -- положил на худенькие плечики дрожащие руки.

   -- Доброй ночи... сынок.

   Так же неловко притянул его к себе, чтобы коснулся губами лба, и оторопело застыл, когда детские ручонки обхватили шею.

   -- Доброй ночи, отец.

   Триллин, казалось, готова была расплакаться от умиления. Догадка оказалась верна -- переизбытком родительских чувств Окнир не страдал ни в прошлом, ни сейчас.

   -- Удивительно, не правда, ли? -- с неприкрытой издевкой произнес Лар, когда княгиня, повинуясь его взгляду, вывела Ленира за дверь. - Оказывается, сын -- это не только пропуск в тронный зал. У детей есть чувства. Как правило, добрые и светлые. И они способны дарить этот свет другим... Но одного раза недостаточно, чтобы это понять. А второго у вас уже не будет.

   -- Иоллар, я...

   -- Вы больше никогда не обнимите сына, -- резко и громко оборвал его Сумрак, и вернувшаяся в комнату эльфийка отшатнулась, прижавшись к стене. -- Никогда не отсчитаете денег наемному убийце. Никогда, -- взгляд снова вернулся к Триллин, -- не ударите женщину.

   -- Ты сможешь убить своего отца? -- дрогнувшим голосом спросил Окнир.

   -- Нет, князь, -- Лар увидел, как эльф побледнел от одной его улыбки. -- Я не убью вас. Но и отцом вас не считаю. Назовем наши отношения равноценным обменом: когда-то вы подарили мне жизнь, сегодня я сохраню вам вашу. Но только жизнь. А до этого я говорил о ваших руках...

   Окнир еще недоуменно хмурился, когда Иоллар схватил его плечо и подтащил к столу. Сил эльфа не хватало на сопротивление, и уже через секунду рука его оказалась вытянута вдоль столешницы, а сам он едва стоял, изогнувшись в несуразной позе.

   -- Руки, князь, -- взмахнул мечом Сумрак. -- Без них не обнимешь, не ударишь. Но жить можно.

   -- Нет!

   Крик Триллин совпал с ударом, женщина бросилась вперед, но ее перехватил Сэллер, и она обмякла в его объятьях. Окнир тоже был близок к тому, чтобы лишиться сознания.

   -- Странно это, -- задумчиво повторил Сумрак, отпуская отца, позволяя ему сползти на пол. -- Вы можете пойти против своей крови, подсылая убийцу к сыну, а моя кровь не позволяет причинить вам вреда. Вы можете издеваться над женой, а она не в силах смотреть на ваши страданья. С чего бы так?

   Сэл тем временем уложил эльфийку на софу и склонился над ней, приложив ладонь ко лбу. Лар одобрительно кивнул, заметив, как тает темное пятно на ее щеке, а после снова перевел взгляд на отца.

   -- Так что вы думаете, князь?

   -- Я... я не знаю...

   -- Я дам вам время. До утра. Утром вы соберете Совет Долины, и там решится ваша судьба.

   -- Хорошо...

   -- А до этого у вас есть шанс попросить прощения у жены.

   Не поднимаясь с ковра, Окнир пополз к еще не пришедшей в себя женщине. Лар схватил его за шиворот, резко поднял, отчего одежда затрещала по швам, и развернул лицом к себе.

   -- Попросить прощения, а не запугать и заставить притвориться, что все хорошо. Притворяться теперь будете вы -- нежным мужем, любящим отцом. Возможно, со временем это войдет у вас в привычку. А в противном случае, я всегда смогу найти другой меч.

   -- Всегда? -- выдавил князь.

   -- Да. Теперь я стану следить за каждым вашим шагом.

   Иоллар выпустил его, отступил, но вдруг размахнулся и ударил кулаком в осунувшееся лицо. Окнир упал, а на душе стало чуть легче. Мудрецы говорят, что забвение -- лучшая месть, но, видимо, Лар еще не достиг мудрости.

   -- Надеюсь, все во дворце предупреждены обо мне и не повторят ошибок тех несчастных, что встретились мне на пути сюда? -- спросил он у сплевывающего кровь эльфа.

   Тот кивнул.

   -- Прекрасно. Совет Долины, князь, не забудьте. Сэл, пойдем.

   Тихий окрик догнал их уже на выходе.

   -- Иоллар! Скажи им... скажи, что я распорядился приготовить вам комнаты.

   Сумрак удивленно приподнял бровь.

   -- Очень любезно с вашей стороны, князь, но вы немного ошиблись. Вы приказали приготовить нам лошадей. Ночевать мы будем в другом месте.

   -- За подарком пришли, да? -- зашипел на ухо Сэллр, когда они вышли, и Лар распорядился насчет коней.

   -- Да. Но я решил немного прибраться в родном доме. Ты чем-то недоволен?

   -- Твоей страстью к чистоте. Теперь, как я понимаю, нам предстоит наводить порядок в соседней комнате?

   -- Правильно понимаешь. Но ты можешь остаться, если хочешь.

   -- Ни за что. Во-первых, я неуютно чувствую себя в окружении защищенных амулетами эльфов, а во-вторых, не прощу себе, если пропущу явление божества народу. Если тебе начнут приносить в жертву девственниц, будет, что рассказать потом твоей жене.

   Шутки Сэла не улучшали настроения, но Лар твердо решил не отступать от планов. Он заглянул к брату, который не спал, дожидаясь его прихода, пожелал спокойной ночи и обещал, что увидятся утром. Под хмурыми взглядами стражников, скорбевших о погибших товарищах, спустился вниз и остановился у вазы с лилиями.

   -- Неизменность, -- пробормотал он себе под нос. -- Все здесь неизменно уже несколько тысячелетий. Начнем с малого...

   Ваза со звоном разбилась о каменные плиты. Сумрак собрал цветы и вышел за дверь, оставляя растерянным слугам убирать осколки. Лилии он отнес в семейную усыпальницу, положил их на крышку мраморного саркофага, мысленно прося прощения за то, что не может задержаться. Ночь коротка, а "уборка" требовала времени.

  

  

Глава 3

  

   Сэл едва выдерживал эту безумную скачку: Иоллар гнал своего гнедого так, словно за ними мчались все демоны Бездны, а у проводника недоставало опыта верховой езды на лошадях.

   -- За теми холмами уже Море, не отставай!

   Никакого моря Буревестник не увидел. Лишь белый песок под ясными звездами -- безжизненная пустошь, посреди которой высилась остроконечная стела.

   -- А где же море?

   -- Это и есть море, -- ответил Сумрак. - Море Высохших Слёз. Ты совсем не знаешь моего Мира.

   Сэл был бы рад не знать его еще дольше, но промолчал.

   -- Это кладбище, если так тебе понятней. Орк может умереть за тысячи лиг отсюда, но его родственник, друг или даже враг принесет его прах сюда. Таков закон.

   Лар спешился и загреб горсть песка.

   -- Тут все мои предки, -- тонкая струйка просочилась сквозь пальцы, -- тут начинается наша земля.

   Он опустился на колени и вынул из кармана маленький мешочек. Пересыпал в ладонь серую пыль.

   -- Теперь ты дома, брат, -- прошептал он, пуская прах по ветру. - И нет преград между тобой и Сумрачными Чертогами.

   Сэллер смотрел на него, как зачарованный, не веря своей догадке.

   -- Это Ром? Ты столько лет...

   -- Дети Сумрака всегда возвращаются домой, -- тоном, пресекающим дальнейшие расспросы, произнес Лар.

   -- А иногда и Сумрак приходит к детям своим, -- донеслось из тени у подножия стелы.

   Реакция мага была мгновенной - купол защиты и яркий шар света над их головами, чтобы увидеть произнесшего эти слова. Иоллар вскинул руку, призывая товарища воздержаться от дальнейших действий, и медленно поднялся навстречу шагнувшему к ним мужчине.

   -- Сумрак никогда не покидает своих детей, Ахенар, -- сказал он, узнав орка.

   -- Да, -- согласился тот. - Но не часто он является к ним во плоти.

   Из этого странного разговора Сэл так и не понял, друг перед ними или враг. Орк остановился на границе охранного круга. Оружия при нем не было, магии не чувствовалось. Одежда тоже мало что могла о нем сказать - свободные темные штаны, длинная черная рубаха с замысловатым орнаментом на рукавах и вороте. Босые ноги утопали в песке. Лицом он чем-то походил на Ромара, но был много старше, в длинных, заплетенных в две косы волосах блестела седина, а клыки выдавались сильней и выступали из-под верхней губы, когда он говорил.

   -- Я жду тебя с заката, Иоллар Т'арэ.

   -- Разве я звал тебя или сказал, что буду здесь? - спросил Лар.

   -- Служителям Святилища было знамение, что Сумрак придет. Часом позже прилетел голубь из Долины с известием о твоем возвращении. Несложно было сделать выводы.

   -- Ты один оказался таким догадливым?

   Лар махнул рукой - жест, отработанный за годы войны - и Сэл снял защиту и спешился, став чуть позади друга.

   -- Нет, не я один, -- ответил на вопрос орк. - Многие поняли. Но не все подумали о том, куда ты направишься сначала. А я вспомнил, что первым делом ты всегда шел к деду. Разве то, что Владетель Стиар мертв, весомый повод, чтобы менять привычки?

   -- Не все заканчивается со смертью.

   -- Верно, -- кивнул орк. - Мне послышалось, или ты говорил о Ромаре?

   -- Нет, Ахенар, слух тебя не обманул. Сын твоего клана вернулся домой. Он принял добрую смерть в бою, так и скажешь его семье.

   -- У него не было семьи. Но женщины клана поплачут о нем, а старики поведают о его жизни молодым. Он не будет забыт. Ты убил его?

   -- Нет. Я умер раньше, чем он пришел за мной, и избавил его от обязательств. А когда он вернул меня, у нас уже не было повода для боя. Он стал моим братом, вождь Ахенар. Запомни сам и передай вашим старикам, пусть не забудут рассказать об этом внукам. А сейчас скажи, зачем ты ждал меня?

   -- Разве это не великая честь -- первому приветствовать вернувшегося Владетеля?

   Сумрак пристально вгляделся в глаза вождя.

   -- Ты плохо подумал обо мне, Ахенар, -- заключил он. - Решил, что из-за Рома я стану преследовать тебя и твой клан. Пришел просить о милости.

   -- Только для своего народа, -- повинился орк. - Я уже не молод, и если бы такая цена тебя устроила...

   -- Она не устроила бы меня, -- Лар вдел ногу в стремя. - Я не взял бы плату с рода, взрастившего великого воина. Мне нужны жизни трусливых крыс, пославших его. Только их, Ахенар. Не их братьев или сестер, жен или детей, не их стариков - я не стану рубить корни дереву, породившему гнилые плоды. Следующий урожай может быть лучше.

   Он вскочил в седло, и Сэллер последовал его примеру.

   -- Ты мудр и милостив, Владетель, -- поклонился вождь.

   -- И я обалдеваю от твоего напыщенного слога, -- шепотом добавил от себя Буревестник, но, встретившись взглядами с другом, понял, что лучше помолчать.

   Сумрак не играл, не менял маски - просто у него было много лиц.

   -- Анэ! - выкрикнул Ахенар, хлопнув в ладоши.

   В нескольких шагах от них поднялась на ноги мышастая, сколько хватало света разглядеть, лошадь. Умное животное все это время пролежало на песке, не выдав себя. Седла на ней не было, но орку не понадобилось стремя, чтобы сесть верхом.

   -- Народ ждет тебя в Святилище. Пришли все, кто смог. И продолжают идти - вести разносятся быстро.

   -- Что ж, это многое упрощает.

   Селлер на миг представил, что именно это упрощает, и поморщился. Но, в конце концов, Лар имел право на месть. Обещал ограничиться заказчиками - уже хорошо. Читать Сумраку лекции он не собирался.

   -- Ром говорил тебе, кто его нанял? - спросил он, догнав друга, зажимая в кулаке амулет-переводчик. Ахенар ехал по другую руку от Лара, и Сэл не хотел, чтобы вождь слушал их разговор.

   -- Нет. Это было бы против его правил.

   -- Но он же сказал о твоем отце?

   -- Это другое, -- еще больше помрачнел Иоллар. - Князь пошел против своей крови, опозорил себя. У Рома не было оснований заботиться о его имени. А остальных заказчиков я найду, не волнуйся.

   -- Устроишь показательную казнь?

   -- Тебе не очень нравится то, что я делаю, да?

   -- Мне вообще не нравится то, что ты делаешь. Лес рубят - щепки летят?

   -- Ты о стражниках моего отца?

   -- И о его жене. Заставил ее переживать сначала о ребенке, потом о муже.

   Что-то похожее на раскаянье промелькнуло во взгляде Иоллара.

   -- Я видел ее третий раз в жизни, Сэл, и ничего о ней не знал. Она могла оказаться ничем не лучше князя. И жены, и матери бывают разные. А тебе она приглянулась?

   -- С чего ты взял? - удивился проводник.

   -- Ты стащил со стола ее портрет.

   -- Дурак ты, Сумрак, хоть и бог, -- буркнул человек, доставая из кармана сложенный в несколько раз рисунок и передавая его товарищу. - Никогда не оставляй таких вещей в доме, где у тебя есть враги.

   -- Сожги, -- попросил Лар, возвращая листок, на котором нарисовал своих детей. - И спасибо, я не подумал о таком.

   Ахенар уважительно взглянул в сторону идущего, когда в его ладони вспыхнуло пламя - заклинание несколько чуждое воднику, но не такое уж сложное, чтобы не освоить.

   -- Твой друг шаман из другого Мира? - спросил он у Иоллара.

   -- Великий шаман, -- без намека на шутку ответил тот.-- Но мне не понадобится его помощь в Святилище.

   Намек Буревестник понял.

   -- Кто носит сейчас Стальную Корону, Ахенар? - Лар решил подготовиться к встрече с народом.

   -- Кангар.

   -- И что скажешь о нем?

   -- С твоим дедом ему не сравниться, но он достойный правитель.

   -- Расскажи о других вождях.

   Оставшуюся дорогу Сумрак расспрашивал орка, выслушивал, запоминал. Сэллер сбился уже на четвертом имени, и все они превратились для него в сплошное "ар-ар-ар". Об этом ему объяснял еще Ромар. "Ар" -- от "Лар", общий корень всех мужских имен у Сумрачных орков. А у их соседей-эльфов, соответственно, "ир" -- от "Элир". Интересно, каково было маленькому принцу Иоллару с его орочьим "ар" в эльфийской Долине? А еще с темными волосами? Черная овца в златорунном стаде. Невесело.

   Направляясь с другом в Святилище Сумрака (с богом в его храм?) Сэл и представлял себе храм - некое здание, оплот культа. Но когда дорога поднялась на холм, с его вершины открылось захватывающее зрелище: посреди широкой равнины, как круги от брошенного в воду камня, расходились кольца огня. В центральном, самом меньшем, но не значит, что маленьком, глаз различал пирамидальную крышу, поддерживаемую массивными колонами. Под ней тоже пылал огонь. И в свете пламени было видно, что все это пространство заполнено орками: мужчины, женщины, дети...

   Буревестник дернул задумавшегося о своем Иоллара за рукав:

   -- Тут дети. Будешь... при них?

   -- Тут нет детей, Сэл. Мальчики, доказавшие, что достойны называться воинами, и девочки, вошедшие в возраст невест. Но я постараюсь... постараюсь, в общем.

   Он спешился, разулся, снял куртку, завязал в нее сапоги и приторочил вещи к седлу.

   -- В святилище нельзя идти обутым? - предположил проводник.

   -- Можно, -- улыбкой ответил Сумрак. - Но я забочусь, чтоб ты не надорвался, если придется тащить мои вещи.

   Придется, понял Сэл. Но в толпу Лар ступил вполне материальным... эльфом.

   -- Что тут делает длинноухий ублюдок Элир?! - возмутилась какая-то старуха. Буревестника, человека, проигнорировали.

   -- Кошкоглазый смесок! Позор крови! - подхватили другие.

   Длинные уши и зеленые глаза на этой стороне Ничейного поля не любили так же сильно, как темные волосы на той. Наверное, в детстве у него было немного друзей.

   -- Это внук Владетеля Стиара, -- узнал кто-то, и гомон заметно стих.

   -- Я еще никого не убил, -- шепотом заметил Лар, ледяной улыбкой разгоняя встречных с пути.

   -- Внук Стиара! Истинный наследник! - покатилось от них во все стороны.

   -- Иоллар? Лар? Сумрак? - вернулось с удивленным шепотом.

   -- Сумрак-Сумрак, -- усмехнулся принц.

   -- Сумрак! Сумрак! - вновь разошлось по толпе.

   Они были еще далеко от центра, когда высокий мускулистый воин преградил им путь. Обнаженный торс орка, очевидно, натертый каким-то жиром, отливал в свете костров медью, а в руке мужчина сжимал меч.

   -- Сумрак не прийдет с грязной кровью Элир! - заявил он.

   -- Твоя бабка ублажала заезжих эльфов и понесла от того, чьего имени даже не знала, -- спокойно ответил Лар. - А отец до смерти чернил волосы, чтобы скрыть ее позор. Тебе ли говорить о чистоте крови?

   -- Лжешь, грязный смесок! - кинулся на него орк.

   Началось, -- Сэллер обреченно прикрыл глаз. А открыв, немало удивился: грозный воин лежал на земле, а в его грудь утыкалось острие призрачного клинка.

   -- Мои родители сочетались браком в двух храмах по законам своих народов, -- раздельно произнес Лар. - Их союз не был бесчестьем, и в моей крови нет грязи. А ты... Пусть глава твоего рода назначит тебе наказание. Но передай ему, что я просил быть снисходительным к твоей глупости.

   Оттолкнув мужчину ногой, Иоллар проследовал дальше.

   -- Ну ты даешь! - восхитился Сэллер. - Я думал...

   -- Что я убью пьяного дурака за несколько слов? Сэл, они сидят здесь с полудня. Пьют вино и курят всякую дрянь. Еще не такое скажут.

   -- А его бабка? Откуда ты знал?

   -- Понятия не имею. Наверное, я все-таки... бог?

   Продвижение к центру святилища заняло не менее получаса. Весть о прибытии наследника покойного Владетеля разошлась по огненным кругам, но был ли явившийся Сумраком, собравшимся было пока не ясно.

   -- Приветствую тебя, Иоллар Т'арэ!

   Как оказалось, алтарь под крышей-пирамидой стоял еще и на возвышении. К сердцу святилища вели ступени, по которым сейчас спускался статный немолодой орк. Длинные волосы мужчины были распушены по плечам, а голову венчала корона - стальной обруч с тремя зубцами впереди.

   -- Приветствую тебя, Владетель Кангар, -- поклонился в ответ гость.

   -- Кто пришел с тобой?

   Сэл вздохнул: ну хоть кто-то за этот безумный день поинтересовался его скромной персоной.

   -- Это мой друг и мой проводник. Зови его Буревестником, Владетель.

   -- Значит, вы принесли нам бурю? - пошутил орк, но глаза его не смеялись.

   -- Лишь маленький ветерок, Владетель. Он не сломает деревьев в твоем саду, только собьет больные ветви. Они давно прогнили, а у садовника не доходят руки их обрубить.

   -- Не завалит ли этими ветвями и садовника?

   -- Нет, если он не станет стоять под деревом.

   -- Садоводы, блин, -- пробормотал себе под нос Сэллер. - И где их так разговаривать учат?

   Услышавший его Ахенар неодобрительно покачал головой.

   -- Семь лет назад, -- повысил голос Иоллар, -- четверо вождей, полагавших, что имеют права на стальную корону, отправили по моим следам воина, чей прах я принес сегодня к берегам Моря Высохших Слез.

   По толпе прокатился шепот - ближние передавали услышанное дальним. Сумрак намеренно говорил неспеша, давая им такую возможность.

   -- Не я оборвал жизнь того воина, но он пал в бою и не опозорил своего имени. Имя это было Ромар Меч. Запомните его, как запомнили другого Ромара - того, кто кровью своей вернул из тени Владетеля Таскидара. Ибо этот Ромар, так же вернул мне тело, разделив со мной кровь. Пройдя через Пламя, я не был уже Иолларом Т'арэ и тем, за чьей жизнью ушел Ромар, и потому он не нарушил условий договора. Но, обретя вновь тело, я обрел и частицу души себя прежнего. И теперь эта душа взывает о возмездии.

   -- Я признаю за тобой твое право, бывший когда-то Иолларом Т'арэ, -- возвестил Владетель. - И признаю за тобой силу и власть - над этим местом и всем Сумрачным Краем, от Ничейного Поля до Южных Скал.

   Он преклонил колени и положил к ногам Лара корону.

   -- Об этом мы поговорим позже. Когда я накажу своих врагов, ничто не испортит праздник моим друзьям.

   -- Тут нет твоих друзей, Иоллар, -- выкрикнул один из стоящих у ступеней орков. - А Владетель Кангар, должно быть, лишился рассудка, вдыхая дым от храмовых курильниц. Наши шаманы возвестили нам о пришествии бога, а не о возвращении беспутного мальчишки, явившегося без приглашения.

   -- Вот и первый, -- тихо вымолвил Лар, медленно разворачиваясь к говорившему. - В твоем саду много гнили, Владетель. Мой дед не простил бы подобных речей. Так ты ждешь бога, Гевар? - спросил он у выступившего вперед мужчины, чьи волосы, так же как и у Ахенара, были заплетены в две косы. - Думаешь, Сумрак будет милостив к тому, кто хотел обманом получить корону?

   -- А ты не обманом ли хочешь ее получить? - выступил еще один вождь. - Ты намеренно пришел в ночь, когда было обещано чудо, чтобы уверить нас, что ты и есть Сумрак. Хитрость и изворотливость досталась тебе с кровью Элир, сын не будет лучше отца.

   -- Хорошо, что ты вспомнил о крови, Астар. Тогда ты вспомнишь и то, что во мне течет так же кровь Стиара Т'арэ, безо всяких хитростей дающая мне права на корону. Разве не поэтому вы двое были в числе тех, кто заплатил Ромару за мою смерть?

   -- Лживый длинноухий ублюдок! Тебе ничем не доказать своих слов! Или ты скажешь, что Ромар Убийца опозорил себя, нарушив клятву?

   По рядам прошел гомон. Лар дождался, пока он немного стихнет.

   -- Ромар был честен до самой смерти и не назвал мне тех, кто нанял его. Пусть мое знание не ляжет позором на его имя. Потому что это знание дано мне моей силой. А сила моя есть и право!

   А вот теперь началось! Сэл привычно сгреб упавшую на ступени одежду Иоллара - сколько раз уж так бывало - и огляделся в гробовой тишине. Орки, все как один, опускались на колени, склоняя головы, а рядом выросла огромная, в три человеческих роста, тень.

   -- Ты по-прежнему веришь в милость бога, Гевар? - спросила тень у застывшего вождя.

   Его товарищ сориентировался быстрее и уже упал на землю ниц лицом.

   -- Ты не можешь быть богом! - выкрикнул орк.

   -- Дурак, -- услышал Сэллер усталый голос Сумрака.

   Спустя миг неверующий орк лежал рядом с сообщником и истекал кровью.

   -- А ты, Астар, веришь в то, что я могу быть милостив?

   "Хоры тебя знают", -- мысленно ответил за вождя Буревестник. Но если он правильно понял настроение Сумрака, тот не желал убивать - устал, или же ему хватило смертей эльфийских стражей. А может, поговорив дорогою с Ахенаром, понял, что орочья половина его "дома" не так уж и нуждается в уборке. Казалось, Лар только и ждет, чтобы орк избавил его от необходимости проливать кровь.

   -- Верю! - воскликнул Астар, и Сэл умиротворенно вздохнул. - Верю в милость тою!

   -- Я буду милостив, -- согласился Сумрак. - Я убью тебя быстро.

   Просвистел по воздуху призрачный клинок. Буревестник снова ошибся. Этот чокнутый божок...

   -- Не смей думать обо мне в таком тоне, -- злобно прошептал на ухо Лар.

   -- Ты?..

   -- Наверное, это место так действует. Я их насквозь вижу. И тебя чуть-чуть.

   Пугающая тень снова возвышалась над ним, и Сэл нервно хихикнул, поняв, что говорит с коленом фантомного великана.

   -- Не худшая часть тела, -- хмыкнул в ответ Лар. - Я пощадил бы первого, но второй заслуживал смерти.

   -- А остальные двое?

   Ответить Сумрак не успел - ползком к ним приближался, видимо, третий наниматель Ромара. Вождь - Сэл уже понял, что означают две косы - глухо стукнулся головой о каменную ступеньку.

   -- Будь милостив и ко мне, Сумрак, -- смиренно попросил он.

   Идущий на всякий случай отступил подальше, боясь загадывать, какой милости ждать в этот раз. Снова мелькнули призрачные клинки и на землю упали срубленные с головы орка косы.

   -- Ты не достоин быть вождем, Умвар. Но твой род ведет начало от зарождения этого мира и в нем много славных воинов. Пусть тот из твоих сыновей, которого признают старейшие, займет твое место.

   Сотканный из серого тумана гигант повертел головой.

   -- Кто-нибудь еще тут сомневается в моем праве?

   Ответом ему была тишина.

   -- Я есть судья и палач, -- выдохнула тень. - Примите мой суд и кару.

   Великан мглою опал вниз и растворился в толпе орков. То тут, то там слышались слабые вскрики, где-то заплакала женщина. Сэллер проверил ментальные блоки и с грустью подумал о том, что Сумрак, как не жаль, все же сорвался. Но возможно, если удастся увести его из этого места...

   -- Уйдем, не переживай. И не жалей убийц, насильников и заговорщиков. У меня просто нет времени зачитывать обвинение каждому.

   Лар материализовался, Буревестник протянул ему одежду, но тот передернул плечами: несолидно будет, если грозный бог пред всем народом начнет натягивать штаны. Но заметив любопытные взгляды толпящихся за спинами вождей женщин, их жен и дочерей, на миг опустил глаза, небрежным жестом выловил из вороха вещей рубаху и обвязал ее вокруг пояса.

   -- Здесь больше нет моих врагов, -- возвестил он.

   -- Не знал, что их было так много, -- прошептал так и не поднявшийся с колен Кангар.

   -- Я обещал срубить больные ветви в твоем саду, -- громко ответил ему Иоллар. - А не только отомстить за того, кем больше не являюсь.

   Но начал-то с личных недругов, мысленно заметил Сэл, зная, что будет услышан. Хотя, кажется, кого-то упустил. Говорил ведь, четверо вождей.

   -- Я сказал, четверо? - пробормотал Лар. -- Бездна! Надеюсь, не все такие внимательные.

   Он подозрительно оглядел своих подданных. Судя по удовлетворенному лицу, подобных подсчетов никто из них не вел. Но проводник задался целью получить ответ на этот вопрос и продолжал упорно думать о четвертом.

   Сумрак проигнорировал его настойчивость, поднял лежащую на ступенях корону, повертел в руках и неожиданно отломил один из зубцов. Как ему это удалось, он сам, похоже, не понял, но зажал добычу в кулак. Наклонился к орку.

   -- Трудно отказаться от мести, неся тьму в себе, -- сказал негромко. - Но еще труднее будет сейчас найти другого правителя, Владетель Кангар. Тем более, ты осознал свою вину, и я вижу смирение в твоем сердце.

   Сэл опустился на ступени, скомкав оставшуюся в руках одежду Лара, и подумал, что давно пора перестать удивляться ему. Впрочем, Буревестник отметил, что не так уж и удивляется в последнее время.

   -- Я не могу принять стальную корону, -- развернулся к вождям Сумрак. -- Моя судьба теперь не связана с судьбами моего народа, но я хочу оставить его в мире и под надежной рукой. Пять лет назад вы признали над собою власть Кангара. Примете ли вы его и сейчас?

   Он не ждал слов, читая ответ в их мыслях.

   -- Вместе с частью Стальной Короны я оставляю себе право на возвращение. Но саму корону, как и власть над этим местом и над этим Краем от Ничейного Поля до Южных Скал я отдаю Кангару и его роду до последнего потомка.

   С этими словами Сумрак надел венец на последнего из вождей, когда-то отправивших за его головой Ромара Убийцу, ставшего для него Ромаром Защитником. Боги вдоволь поиграли его жизнью, и, став богом сам, Лар продолжил эту игру.

   Глядя, как поднимается с колен вновь провозглашенный Владетель Сумрачного Края, Сэл подумал о том, что они на удивление легко отделались. Все могло затянуться, недовольных вождей могло быть куда больше, как и фанатиков, уверенных, что прародитель орков не явится в образе остроухого эльфа. Но обошлось.

   -- Сумрак не может покинуть свой мир, -- громко, чтобы быть услышанным, произнес Кангар.

   -- Сумрак навсегда останется в крови своих детей, -- ответил Лар. - И однажды вновь изберет род, которому дарует всю свою силу.

   -- Разве ты сейчас не избрал этот род, назначив меня преемником? - почтительно, но с напором вопросил Кангар. - Доведи дело до конца, Сумрак, бывший когда-то Иолларом Т'арэ. Даруй свою кровь моему роду, чтобы никто не усомнился в моем праве.

   Буревестник не понял, что означают эти слова, но по лицу Ила догадался, что ничего хорошего. Вот так и прощай врагов.

   Орки вокруг одобрительно загудели, а проводник поймал на себе недовольный взгляд друга. Тот смотрел на него так, будто бы он, Сэл, был в чем-то виноват. Откуда на ступенях Святилища появилась закутанная в длинную шаль девчушка, он за этими переглядываниями не заметил.

   -- Дочь моя, Олурна, -- представил Владетель. - Она уже вошла в возраст и готова принять мужчину. Окажи честь ей и всему моему роду.

   Шутка о девственницах была неудачной, признал вину Сэл.

   К сожалению, для окружавших их орков это не было шуткой.

   Лар, а за ним и Сэллер поднялись по ступеням под крышу, туда, где внутри огненного кольца, образованного сосудами с горящим маслом, вместо жертвенника, который ожидал увидеть тут идущий, обнаружилось подобие жилой комнаты. Перегородки из камыша составляли правильный восьмиугольник, внутри которого каменный пол был устлан циновками. Тут же стоял низкий круглый столик и две слабо чадящие курильницы.

   -- Богу приготовили достойное жилище, -- сказал Сэл.

   -- Нет, -- отрешенно махнул рукой Сумрак. - Это место для медитаций и молитв. На каждом кругу несколько таких уединенных уголков.

   -- И для "окажи ей честь" тут тоже уединяются?

   -- Вполне возможно.

   -- Ил, да брось ты! Это же не серьезно. Ты же не станешь?..

   -- Помолчи. Мне нужно подумать.

   -- Да о чем тут думать?! Хотя... Нет, чушь. И не потому, что ты женат... Кстати, ты еще помнишь, что женат? И через день у твоей жены день рождения, а мы пришли сюда за подарком.

   -- Сэл, заткнись. И не думай ни о чем, по возможности.

   Буревестник честно старался выполнить эту просьбу, но в голове роились самые разные мысли и не желали оттуда уходить. Лар сам себя загнал в тупик. Приняв разумное на первый взгляд решение, отказавшись от мести и надев корону на голову того, кто, не смотря на прежние ошибки, казался ему достойным претендентом на роль правителя, Лар уже не мог отказаться от своих слов. Что это за бог, который сам не знает, чего хочет? Но каков же наглец этот Кангар! Нет бы, удовольствоваться прощением и великой милостью, так он решил урвать от этого соглашения по максимуму. Может, и без задней мысли, может у них так принято...

   -- Да, Сэл. У них так принято.

   "И зачем ты только вернулся сюда?" - подумал идущий.

   Иоллар пожал плечами:

   -- Хотел как лучше...

   А получилось как всегда, сказала бы Галла. Она много чего сказала бы, окажись сейчас здесь.

   -- Сэл, выйди, -- угрюмо попросил Лар, увидев в мыслях друга свою жену.

   -- Как скажешь, боже, -- раздраженно бросил проводник.

   На выходе столкнулся с вождем Ахенаром, несшим тяжелый кубок. Заинтересовавшись, Сэллер остановился за тонкой перегородкой.

   -- Я просил шаманов приготовить для тебя это, -- сказал орк. - Напиток, дающий силу мужчине. Никто не сомневается в тебе, но...

   -- Поставь там, -- не дослушал его Иоллар.

   Вождь вышел, покачал головой, заметив притаившегося человека, но ничего не сказал. Буревестник нашел в камышовой стене прореху и несколько минут смотрел на ссутулившуюся обнаженную спину. Затем Лар поднялся и потянулся к принесенной Ахенаром чаше. Идущий сплюнул, и чтобы не столкнуться с товарищем, поспешно спустился по ступеням.

   -- Сумрак мудр, -- сказал оказавшийся рядом Ахенар.

   -- Угу. И милосерден, я помню.

   На друга он старался не смотреть.

   Лар остановился рядом с Кангаром и его дочерью.

   -- Ты прав, Владетель. Кровь моя принадлежит этому Миру. И я наполню ею чашу твоего рода.

   Взволнованный шепот волной отхлынул от центра Святилища, относя к окраинам речь Сумрака. Слишком взволнованный.

   -- "Чашу твоего рода"? - обернулся к Ахенару Сэл. - Еще одно иносказание?

   -- Я бы назвал это самоубийством, -- опустил голову орк. Кажется, он был готов взять назад слова о мудрости Сумрака.

   Чаша рода оказалась огромным медным тазом с замысловатой чеканкой по краям.

   -- Ил, не делай этого. Развернись и уйди.

   -- Думаешь, это просто? Все не так, как ты это видишь, Сэл. Мы не зря сегодня пришли сюда. Я не только отомстил, не только вырезал прячущуюся в толпе мразь. Я установил порядок. И они поверили в него. Род Т'арэ обрел незыблемое право на Стальную Корону именно после возрождения Таскидара - в нас признали потомков бога. Если род нового правителя не получит того же признания, через несколько лет стране грозит раскол. Я поступаю нечестно, Сэл. Я сбегаю из этого Мира. А значит, должен откупиться и дать справедливую цену. Отдать долги - за этим мы пришли сюда. Извини, я не могу объяснить лучше. Это внутри меня. Это Сумрак. Он так решил.

   -- Тогда пусть Сумрак хлебнет еще волшебного напитка и окажет честь этой шуганной малолетке. Иоллар будет ни при чем, а Сэллер поклянется никогда об этом не вспоминать.

   -- Дело не только в Галле, если ты об этом.

   -- А в чем?

   Лар задумался, не зная, как объяснить другу нечто, что для него давно было ясно.

   -- В ребенке, - сказал он наконец. - Кангар отдает мне дочь не для утех. Ему нужен внук, несущий в себе Сумрак Изначальный. И поверь, шаманы так обработали бы девчонку, что она понесла бы чуть ли не от прикосновения. Но для меня это слишком... Слишком большая жертва. Мои дети - часть меня. Я не смогу оторвать от себя кусок и выбросить. И разрываться между двумя мирами и двумя семьями не смогу. Так что...

   Кровь текла. Сначала - быстро, после - медленнее. Вытянутые руки с рассеченными запястьями Сумрак держал над чашей, а когда на это уже не осталось сил, бросил быстрый взгляд на проводника.

   "Придурок!" - со злостью и тревогой подумал тот, но подхватил паутинкой чар ослабевшие руки, обернув их мягким воздухом, а заодно и самого Иоллара - распрямил спину, поднял подбородок. Смотрите, орки, какой у вас бог! Дурак, конечно, каких свет не видывал, но тут уж ничего не попишешь.

  

   Наверное, орки остались довольны. Какие еще доказательства божественности Сумрака им нужны? С девчонкой каждый горазд покувыркаться, а миску крови нацедить, а потом самолично поднять и преподнести Владетелю, не расплескав ни капли - это уже не шутки. Да еще и гордо удалиться в конце. Ну а то, что уже поднявшись на верхнюю ступеньку, не в силах удержаться на ногах, рассыпался бледной дымкой - так это еще одно чудо вам напоследок.

   А уже скрывшись от посторонних глаз, устало растянулся на циновках и указал взглядом на кубок с шаманским питьем.

   -- Теперь тебя по девочкам потянуло?

   -- Он дает силы не только в постели, -- утомленным голосом пояснил Лар, сделав несколько глотков. - И не волнуйся, прощаться с жизнью я не собираюсь. К рассвету буду в норме.

   -- А что они сделают с кровью?

   -- Владетель выпьет, сколько сможет. Остальное отдаст младшим членам рода. Они выпьют, измажут ею лица. Будут петь у огня и праздновать.

   -- Это даст им силу?

   -- Наверное.

   Интересно, если он отдал им силу вместе с кровью, то может, у него ее уже не осталось, и никакой он теперь не Сумрак, а просто Иоллар, как когда-то?

   -- Не дождешься, -- усмехнулся этим мыслям Лар.

   -- Хоры драные! Как ты это делаешь? На мне защита, и я не последний маг...

   -- Маг он, -- снова скривил губы Сумрак. - А я - бог.

   Его божественность уже отключился, велев, если сам не проснется, разбудить его на рассвете, а Сэл еще сидел рядом. Обдумывал, уже не боясь быть услышанным, события этого дня. А завтра еще в Долине что-то намечается. Сходили, называется, за подарком. Кто ж знал, что Ил решит порядки наводить и с долгами рассчитываться?

   Буревестник уже начинал задремывать, когда услышал шаги и негромкие голоса, как будто женские. С неохотой поднялся на ноги и выглянул наружу.

   Около входа в их уединение стояла девушка-орка. Черные волосы, раскосые черные глаза - как все здесь. Личико миленькое, и небольшие клыки под пухлыми ярко-алыми губами совсем не портят.

   -- Вы что-то хотели э... -- какие обращения приняты в Сумрачном Краю, Сэл не знал.

   -- Ты проводник из другого Мира? - в лоб спросила девица. - И великий шаман?

   -- Вроде того.

   -- А еще друг Сумрака.

   -- Точно.

   -- У нас любят идущих. Они интересные. А от мужчин из других миров рождаются сильные дети. Ты бы оказал мне честь...

   Проводник закашлялся. Ну и запросы тут у них! Но выражение "оказать честь" на будущее запомнил.

   -- Извини, но я пока не планирую становиться отцом.

   Девушка ни мало не смутилась.

   -- Ничего страшного. Это все равно будет большой честью для нас.

   Слово "это" она выделила особенно и провела острым язычком по губам.

   -- Для нас? - озадаченно переспросил Сэл, и тут только заметил в стороне вторую орчаночку. Такую же стройную, гибкую. Она стояла у самого огня, будто стеснялась подойти поближе, но в недвусмысленности взглядов определенно давала фору подруге.

   -- Мы приехали на всю ночь. Нам повезло и нашлось свободное уединение на крайнем круге...

   -- Далековато отсюда, -- посочувствовал Буревестник. - Наверное, стоит вас проводить.

   Он вернулся внутрь, убедился, что Лар спокойно спит, и заглянул в стоящий на столике кубок, в котором оставалось чуть меньше половины чудодейственного питья.

   Не пропадать же добру?

  

  

   Проснулся Лар сам. Сердце билось ровно, мысли были ясными. В душе не осталось злости и обид. Он подумал об отце и не почувствовал ничего, кроме легкой грусти. Вспомнил убитых им ночью и пришел к выводу, что смерть их была достойной, в отличие от жизни. Немного болели перетянутые бинтами запястья (раны от ритуальной жертвы отчего-то не затянулись после обращения в туман), а в ладони до сих пор покоился отломанный от Стальной Короны зубец -- маленький осколок его мира, все, что он унесет с собой.

   -- Мне нужна одежда, подобающая князю Элир, -- не поднимаясь, сказал он Кангару, чье присутствие почувствовал за перегородкой. -- Пусть приведут лошадей и разбудят моего друга. Найдете его на крайнем круге.

   Можно еще немного поиграть в бога, пользуясь силой, которую дает ему это место. Но недолго, а то так несложно и заиграться, забыться и навсегда раствориться в тени Сумрака Изначального. Таскидар знал об этом, и не приходил в Святилище чаще, чем раз в три луны, когда собирал тут народ на суд Владетеля.

   -- Ты сказал, князю Элир? -- заглянул в его уединение Ахенар. -- Твой народ не простит тебе этого.

   -- Не забывайся, вождь, -- беззлобно осадил его Лар. -- То, что ты привел меня сюда ночью, может, и сделало тебя первым среди старейшин кланов, но не ровней мне.

   -- Прости, -- смиренно поклонился орк, осознав ошибку.

   -- Я отказался от Стальной Короны не ради золотого венца Долины, -- успокоил его Иоллар. -- А теперь иди.

   Трудно быть богом. Даже его воплощением среди живущих -- трудно. Того и гляди, не оправдаешь ожиданий. Но Лар уже не боялся. Сумрак лишь в родном мире обретал божественную сущность, и после того, как он, Иоллар, уйдет отсюда, унося в себе его силу и знания, Сумрак останется на Эльмаре, растворенный в крови своих детей. И новый род займет место ушедшего рода Т'арэ, получив его благословение и проклятье -- призрачные клинки, туманный щит и пророчество смерти в огне одному из сыновей, чтобы орки вновь могли лицезреть своего кумира во плоти.

   Сумрак-бог останется со своим народом.

   Сумрак-Иоллар, отдавший нынче все долги этому миру, пойдет своею дорогой.

   Но пока еще было время потешиться новыми способностями. Он поднялся с устланного циновками пола, на котором провел ночь -- не на ноги, а просто поднялся, зависнув, как был, в горизонтальном положении над поверхностью. Со скрежетом под ним разъехались в стороны каменные плиты, приведенные в движение механизмом, о существовании которого забыли много веков назад, и Лар, перевернувшись в воздухе, головой в низ рухнул в ледяную свежесть подземного источника. Выкупавшись, взлетел вверх, представая перед ошеломленным Кангаром из дыры в полу мокрым, взъерошенным и с блаженной улыбкой до ушей. Но способ, которым он появился, ни на миг не позволил Владетелю усомниться в том, что он видит все же великого бога, а не легкомысленного мальчишку.

   -- Я думаю, тебе подойдет эта одежда, -- орк с поклоном подал вещи. -- И лошади уже ждут. Только... Мы не смогли позвать твоего друга. Он -- сильный шаман. Никто не перейдет воздвигнутую им границу.

   -- Я разбужу его сам.

   Одежда из невесомого шелка подошла, как нельзя лучше: свободные штаны и длинная, почти до колен, рубашка без пуговиц и тесемок -- белоснежная, с орнаментом из зеленых листьев на рукавах, по подолу и на высоком воротнике-стойке. К этому шел длинный шелковый плащ без рукавов, зеленый и уже с белым орнаментом. Цвета, действительно, были ближе к эльфийским -- орочьи кланы предпочитали темные тона. Но Иоллар знал, что ни один из сыновей Элир не станет носить на себе узор кнатэ -- ядовитого плюща -- и улыбнулся нечаянному намеку, заключенному в его наряде. С запозданием пожалел о том, что подстригся: художественный вкус подсказывал, что такой штрих, как длинные, распущенные волосы, был бы нелишним в этом образе.

   -- Не нужно провожать меня, Владетель Кангар. Но помни, я слежу за тобой, -- он показал орку отломленный зубец короны и спустился со ступеней к ожидавшим его лошадям.

   Контур, выставленный Буревестником, перешагнул без проблем -- все же на территории Святилища не было силы, превосходящей силу Сумрака. Вошел в маленький тростниковый домик.

   Судя по всему, кто-то неплохо провел остаток ночи. Лар решил, что получение эстетического удовольствия никоим образом не повредит его репутации верного мужа, и позволил себе полюбоваться обнаженными телами молоденьких орок, прежде чем легонько пнуть товарища.

   -- О, боже... -- протянул Сэл, открывая глаз.

   -- Да, это я, -- скромно отрекомендовался Сумрак. -- Вставай, нас ждут в Долине.

   -- Тебя ждут, -- пробурчал "великий шаман", переворачиваясь на бок.

   -- Сэллер, мне не помешает поддержка друга. Поэтому окажи мне честь...

   -- Что?! И тебе тоже?! Не-е-е...

   -- Сэл!

   -- Ну, что? -- человек с неохотой потянулся и сел. -- Ты не в моем вкусе. К тому же, у тебя жена ревнивая...

   Иоллар швырнул в него валявшимся у входа сапогом.

   -- Но если настаиваешь... -- маг критично присмотрелся к приятелю: -- В этих шмотках ты миленький.

   Второй сапог Буревестник поймал на лету.

   -- Ладно-ладно. Но я никуда не поеду, пока не выкупаюсь и не позавтракаю.

   -- Как скажешь.

   Сумрак щелкнул пальцами, обрушивая ледяной водопад на не ожидавшего подобного поворота парня.

   -- Так нормально? -- заботливо поинтересовался он, не обращая внимания на визжащих девиц. -- Теперь одевайся, поешь по дороге.

  

  

Глава 4

  

   Толстую сырную лепешку Сэллер разве что под микроскопом не изучил. И то лишь потому, что такового под рукой не оказалось: и ногтем поцарапал, и понюхал, и в просвет на солнце долго рассматривал.

   -- Ешь, и поедем быстрее, -- не выдержал Лар.

   -- Сначала объясни, как ты это сделал.

   -- Не знаю. Ты хотел есть, я представил первое, что пришло в голову.

   -- Так не бывает. С водой понятно: ее легко выкачать из воздуха, формула несложная. Но еда? Маги могут создавать иллюзорную еду - только вкус, а толку ноль. Могут таскать ее откуда-нибудь, это уже труднее - телекинез, телепортация, нужно четко знать, где и что лежит. Еще можно...

   -- Сэл, ты уверен, что боги пользуются всеми этими магическими штуками?

   -- То есть, это не магия?

   -- Не магия.

   -- Но у тебя есть сила лишь на землях орков?

   -- Да, -- нетерпеливо согласился Иоллар.

   -- А мы вот-вот подъедем к границе? - Буревестник на всякий случай отодвинул лепешку, вытянув в сторону руку.

   -- Мы уже выехали за границы Сумрачного Края. И она не исчезнет, скорее - зачерствеет. Ешь уже! И прекрати думать обо мне всякие гадости!

   -- Значит, мысли ты все еще читаешь?

   -- Да. Но только по твоей физиономии, -- усмехнулся Иоллар. - Всё. Божественная сила осталась в Святилище. А у тебя осталась лепешка, и если ты передумал ее есть - брось, пусть птицы склюют.

   Но Сэллер уже вгрызся в жареное тесто, поглядывая на друга с каким-то странным выражением.

   -- Что теперь?

   Проводник медленно дожевал откушенное.

   -- Ил, на землях Сумрака у тебя была сила, с которой не сравнится никакое волшебство. Ты мог делать все, что угодно, не слабея при этом и не ощущая откатов.

   -- Наверное.

   -- Ты был всемогущ.

   -- К чему ты это сейчас?

   -- К тому... К тому, что ты так просто отказался от этого. Не жалеешь?

   -- Было бы о чем, -- махнул рукой Лар, заставляя гнедого перейти с неспешного шага на рысь, и вырываясь вперед.

   Но фразу идущего он успел услышать:

   -- Либо ты дурак, либо ты действительно бог, парень.

   "Либо я слишком ценю свободу и себя, таким, какой я есть, -- мысленно закончил этот ряд Сумрак, уже не бывший богом. - К тому же, меня ждут".

   Но ждали его не только на Таре, ждали его и в Радужном Дворце, к которому они с Сэллером добрались спустя полтора часа после того, как покинули древнее Святилище. Новости между соседними державами распространялись быстро: если вчера некий голубь принес оркам весть о возвращении на Эльмар наследного принца Долины Роз, то сегодня какая-то юркая птичка уже известила эльфов о явлении могущественного божества. Иоллар был готов к такому. Даже больше - это входило в его планы.

   Аллея была та же, на которой они столкнулись со стражей, но сейчас встреча была иной: эльфы выстроились по обе стороны, пропуская к крыльцу наследника - все-таки законного наследника! - и его друга. Лица их не выражали ничего, кроме сдержанного почтения.

   -- Сразу бы так, -- пробормотал Лар. Вчерашние убийства теперь казались жестокой ошибкой - злость уснула, некстати разбудив те чувства, о которых нечасто вспоминалось в годы войны.

   В зале, на входе в который теперь не было ваз с цветами (вторую тоже унесли), их встречал князь с семьей. Окнир, если и был взволнован, ничем этого не показывал. Иоллар холодно кивнул отцу и с удовлетворением отметил, что тот не надел корону, а держит венец из затейливо переплетенных золотых веточек в руке. Ленир следовал его примеру.

   -- Это как раз тот случай, когда нужно соблюдать традиции, -- улыбнулся Сумрак, надевая серебряный обруч на голову брата, и развернулся к его матери: -- Я бы хотел сказать вам несколько слов, леди Триллин, если позволите.

   Эльфийка бросила затравленный взгляд на мужа. Слухи из владений Сумрака дошли и до нее, и теперь она боялась Лара еще больше. Но если вчера ему это было безразлично, сегодня - огорчало.

   -- Не волнуйтесь, много времени это не займет.

   Наверняка она не бывала в этой маленькой комнатке с единственным окном, выходившим в сад - это было одно из "служебных" помещений дворца, недостойное посещений членов княжеской фамилии. Тут в шкафах хранилась посуда на смену той, что будет разбита по случайности или в гневе, чистые скатерти и отглаженные занавески. Тут маленький Иоллар прятался, когда не хотел видеть отца, зная, что тот никогда не подумает прийти сюда. И его супруга не пришла бы, не открой Лар перед ней узкую неприметную дверцу.

   -- Я хотел бы извиниться перед вами, леди Триллин. Я знаю, я говорил это вчера, но сегодня хочу еще раз попросить прощения за те волнения, что вам пришлось пережить по моей вине.

   -- Не стоит...

   -- Я еще не закончил, -- мягко оборвал он ее возражения, и женщина подняла на него удивленные глаза. - Я хочу извиниться за то, что сделал, и за то, что собираюсь сделать.

   -- А что вы собираетесь сделать?

   -- Уйти. Уйти с Эльмара, если не навсегда, то очень надолго. Но, как бы странно это не звучало, мне не безразличен этот мир. И я хотел бы оставить его в надежных руках. Но ради общего благополучия часто приходится чем-то жертвовать. И я собираюсь пожертвовать вами, Триллин.

   -- По... пожертвовать мной? - длинные пушистые ресницы задрожали.

   -- Да. Я мог бы избавить вас от новых тревог и вернуть свободу. Мог бы сделать так, чтобы вашего мужа объявили вне закона, и вы никогда больше о нем не услышали бы. Вернулись бы к отцу или остались в столице - на свое усмотрение. Я собирался так сделать еще вчера. Но сейчас понял, что мои обиды не стоят того, чтобы разрушить жизнь целой страны. При всех своих недостатках князь Окнир - лучший правитель для Долины на данный момент. Резкая смена власти или -- и того хуже - безвластие спровоцируют беспорядки и смуту. А потому всё останется как есть. По крайней мере, пока. И ваше положение, Триллин. За это я и прошу у вас прощения.

   -- Вы странный, -- слабо улыбнулась она. - Говорите, что жертвуете мной, тогда как эта жертва принесена давно и не вами. И просите прощения за то, чего не сделаете.

   -- Бездействие часто приносит не меньше вреда, чем необдуманные поступки. Но в данном случае я все обдумал. И постараюсь, насколько это будет в моих силах облегчить жизнь вам и вашему сыну. Мне отчего-то показалось важным сказать вам это.

   Он поклонился и, взглядом испросив позволения, взял ее тонкую руку и почтительно поднес к губам.

   -- Вы странный, -- повторила она. - И мне жаль, что ожерелье так и не нашлось. Но я не забуду о нем. Возможно, удастся отыскать его позже.

   -- Буду надеяться на это. А сейчас мне нужно вернуть вас супругу.

   Он отпустил ее ладонь, но нежные пальчики вдруг зацепились, удерживая его руку.

   -- Не подумайте обо мне дурно, -- на щечках эльфийки вспыхнул нежный румянец, -- но когда вы появились вчера и спросили об этом ожерелье, я вспомнила, как оно мне досталось... Мы ведь с вами были помолвлены заочно. И вчера, когда вы так неожиданно вернулись, я подумала о том, что было бы, если...

   -- Хотите знать, могли бы вы быть счастливы со мной? - догадался о сути вопроса Лар. - Нет, Триллин. Тогда мы оба были бы несчастны.

   До начала совета он успел поговорить и с ее отцом и в целом остался доволен.

   -- Лорд Анаэтир Каэл, отец моей мачехи. А это его сын Файнир, -- в полголоса объяснял Иоллар Сэллеру, указывая по очереди на собравшихся в большом круглом зале эльфов. - Дом Каэл тоже имеет права на престол, поэтому мой отец и хотел подстраховаться... Подстраховался. Теперь Анаэтир вряд ли станет затевать что-либо против собственного внука. А вон та пожилая пара...

   -- Где?

   Сэл оценивал возраст присутствующих с точки зрения человека, по внешности, и назвать кого-то здесь пожилым у него бы язык не повернулся.

   -- Мужчина и женщина слева от князя, -- уточнил Лар. - Сестра моей бабушки -- Клеанна Зеол, и ее муж. Дом Зеол правил Долиной до того, как мой дед Ленир предъявил права на корону. Их род слаб, а единственный потомок мужского пола сидит сейчас рядом с тобой. Поэтому с их стороны я тоже неприятностей не жду.

   -- А от остальных?

   В зале, на высоких креслах, расставленных вдоль стен, расселись представители еще пяти семейств. Слово двоих из них не имеет тут особого веса. Чего ожидать от прочих Иоллар не знал, но и не переживал по этому поводу. В случае необходимости можно будет обернуться Сумраком - это у многих способно отбить желание спорить.

   Заметил, что князь не сводит с него настороженных глаз. И то, что он до сих пор не надел корону - положил на невысокий каменный столик рядом с креслом-троном. Тем лучше.

   Как и полагалось, начал Окнир. Полчаса ушло только на приветствия. И это с учетом того, что на закрытых сборах не объявлялись полные титулы участников. А после эльф умолк, не зная о чем, собственно, вести речь, и Лар взял инициативу в свои руки.

   -- Высокие Лорды, -- поднялся он. - Леди.

   Леди на подобных мероприятиях присутствовали исключительно для протокола (или для красоты), и обращаться к ним было непринято. Но это было не единственное отступление от традиций, которое позволил себе наследный принц.

   -- Окнир, князь Долины и мой отец, пригласил вас сегодня по моей просьбе. Наши законы позволяют мне выдвигать подобные требования. Как и позволяют с вашего одобрения занять место отца при его жизни и без его на то воли. А потому я спрошу всех присутствующих: согласны ли вы признать меня новым князем Долины Роз по праву рождения и согласно заветам предков?

   Речь получилось настолько короткой, что эльфы онемели от удивления, и никто не попытался ни возразить, ни ответить на поставленный вопрос. Но то, что случилось в следующую минуту, немало удивило самого Лара.

   -- В ваших словах нет нужды, Высокие Лорды, - раздался в полной тишине спокойный голос Окнира. - И вашего одобрения не требуется для того, чтобы я, законный правитель этих земель, по доброй воле передал власть и объявил преемником своего сына Иоллара.

   Князь поднялся и, взяв в руки корону, приблизился к наследнику. По его лицу трудно было понять, о чем он думает, намереваясь надеть ее на голову сына. Но сделать этого Сумрак не позволил. Мысленно улыбнулся тому, что очередной акт этого фарса, вероятно, добьет бедных Лордов окончательно, принял золотой венец из рук отца и, держа его перед собой, произнес:

   -- Великая честь быть правителем этой благодатной земли. И великая ответственность за судьбы ее народа. К сожалению, дела вынуждают меня покинуть Эльмар в самое ближайшее время и на неопределенный срок. И боюсь, что в дальнейшем я так же не смогу пребывать здесь постоянно, чтобы блюсти благоденствие своих подданных. Посему я решил по прошествии времени передать корону своему брату, принцу Лениру, а пока он не войдет в возраст, когда сможет с честью нести бремя власти, управление делами государства я поручаю нашему отцу Лорду Окниру. Отныне он будет править в Долине от моего имени и от имени принца Ленира до его совершеннолетия, когда я официально передам ему власть вместе с короной. Если по каким-то причинам я не появлюсь здесь в положенный срок, предлагаю считать меня умершим для моего Дома и для этого мира, а мой брат, как названный преемник вступит в права наследования.

   Иоллар говорил не слишком быстро и во время речи наблюдал за тем, как меняются лица присутствующих. Непонимание - вот что читалось на них.

   Такое же непонимание проявил и Сэл.

   -- Объясни мне, дураку, что именно ты сделал, -- потребовал он уже по дороге к вратам. - До того, как ты пришел, Кангар правил Сумрачным Краем, а твой отец - Долиной Роз. Ты устроил представление в Святилище, ты собрал Совет Долины, но после всей этой суеты ничего не изменилось: Кангар правит орками, князь Окнир -- эльфами.

   -- Лорд Окнир, -- поправил Сумрак. -- Вместо абсолютной власти отец получил ограниченные права регента. Его дальнейшее благополучие теперь зависит от того, как будет относиться к нему его младший сын, и хотя бы ради этого благополучия он станет стараться заслужить его уважение, если не любовь. А еще он понимает, что я в любой момент могу передумать и вернуться.

   -- А Кангар?

   -- Там прямо противоположная ситуация. Права Кангара на Стальную Корону признавали не все, и со временем нашлись бы желающие занять его место. А теперь он - божий избранник, принявший кровь Сумрака. Кто решит связываться? К тому же, я и туда обещал заглядывать, а мои методы орки уже оценили. Теперь понял, что изменилось?

   -- Вроде бы. А с короной что?

   -- С короной? - Лар тряхнул сумкой, в которую упаковал старую одежду и княжеский венец. - Корону жене на день рождения подарю. Если лет через двадцать пять-тридцать она ей надоест, отдам Лениру. Если нет, пусть новый князь заказывает себе новый символ власти.

   -- И все-таки я что-то упустил, -- нахмурился проводник. - Я чувствую, что ты сделал что-то еще, что-то важное, но не понимаю, что именно.

   И не поймет. Иоллар обернулся на оставшийся за спиной дворец и улыбнулся. Да, он сделал нечто очень важное. Но не для Долины или Сумрачного Края, не для эльфов или орков - для себя. Он простился со своим прошлым.

  

   А вот мир с ним прощаться не хотел.

   Открывающий, немолодой уже эльф, удивленно поглядел на путешественников, остановившихся прямо в центре светящегося круга, еще раз проверил настройки и почесал макушку.

   -- Никогда такого не видел.

   -- Зато я видел, -- под нос себе прогудел Сэл, выталкивая Лара из поля портала. - Ну что, ваша сумрачность, поздравляю с возвращением на родину! Это лучший подарок, который ты мог сделать жене!

   -- Нет, -- затряс головой Иоллар. - Ты думаешь...

   -- А ты что думаешь? Эльфо-орко-князе-бог! Кто ж такое чудо отдаст?

   -- Я. И с радостью, -- заявил появившийся рядом с ними Фреймос. - Было весело, но хорошего понемножку. Почему не уходите?

   -- Мы пытались, Хранитель, -- Сумрак закусил губу. - Не пускает.

   -- Тебя не пускает?

   -- Да, -- он сжал кулак и с трудом удержался от того, чтобы ударить со злости по недавно отштукатуренной стене.

   -- И откуда такое самомнение? - пожал плечами дракон. - Скромнее нужно быть, юноша, скромнее. Если врата кого-то не пропускают, это обычно означает, что этот кто-то пытается протащить что-то, что согласно "Договору о переходах" тащить из мира в мир запрещается. Начнем с элементарного. Оружие? Наркотики?

   -- Оружие только холодное, оно разрешено, -- правила Лар за годы путешествий с Эн-Ферро усвоил неплохо. - Наркотиков нет. Одежда из натуральных тканей, ювелирные украшения - всё из допустимого... Сэл?

   -- Ну-у... Оно как бы и не наркотик...

   Буревестник выложил из кармана небольшой мешочек.

   -- Я бы назвал это лекарственным средством из натуральных ингредиентов. Тоже легально. И не надо так на меня смотреть - для Тина прихватил. Вчера в твою божественную честь в Святилище половина орков ее курила. И угощали ещё...

   Иоллар укоризненно покачал головой.

   -- Что? - взвился идущий. - Считаешь, нас из-за этого не пропустило? Демона драного, чтобы так!

   -- Не стоит тут о демонах, -- Фреймос раскрыл мешочек и принюхался. Тонкие пальцы дракона нырнули внутрь и захватили шепотку растертой в труху травы. - Действительно, лекарство... в каком-то смысле. Только не увлекайся.

   Хранитель затянул тесемки и вернул кисет владельцу.

   -- Это не мне, -- проворчал тот. - Подарок.

   -- Рассказывайте, какие еще подарки несёте, -- потребовал медноволосый. - Рабов, вижу, что нет. Гаджетами и трансплантатами разжиться тут не могли. Культурное наследие мира тоже вроде бы не разворовываете. Может, реликвию какую прихватили?

   -- Какую еще реликвию? - забыв о почтительном тоне, отмахнулся Лар.

   -- Вечноцветущую ветвь Элир, например, -- вкрадчиво произнес дракон. - Зачем она тебе, а?

   -- Ветвь?!

   О вечноцветущей ветви Иоллар только слышал. В древних эльфийских легендах рассказывалось о том, что ветвь Элир дала жизнь этому Миру. Но это были всего лишь сказки.

   -- Ветвь-ветвь, -- нетерпеливо повторил Фреймос. - Сумку выворачивай, твое высочество. Таможенный досмотр.

   Сумрак, ничего не понимая, подчинился. Действовал, словно обкурился прихваченной Сэлом из Святилища травкой -- руки, ноги двигались сами по себе, комната вокруг подернулась туманом и расплывалась, а в голове была лишь одна мысль: "Застрял!" А Галла с детьми на Таре, и ей тоже не вырваться. И на помощь этого чудаковатого дракона рассчитывать нечего: болтает о каких-то реликвиях...

   -- А корона-то тебе на кой? - удивился Фреймос. - Тоже в подарок?

   -- Жене.

   -- Она у тебя королева? Принцесса? Актриса? Куда она ее наденет?

   -- На голову, -- буркнул Лар.

   -- Да понятно, что не на ногу, -- не заметил грубости дракон. - А ходить в ней куда? На рынок за капустой? К соседке на блины? Я с твоей супругой не знаком, но кажется мне, ей такой подарок не понравится. Это к тому, чтобы не переживал, что придется оставить.

   -- Корону? Но ведь вы говорили о ветви...

   Хранитель взглянул на него с сочувствием, как на скорбного рассудком.

   -- Теперь мне еще объяснять, да? - вздохнул он. - У кого-то из твоих длинноухих предков была извращенная фантазия, а я должен тратить время, рассказывая об этом? Сам не догадаешься? Или в тебе остался только сумрак орков и ни капли эльфийской крови?

   Иоллар взял золотой венец в руки и присмотрелся. А ведь и правда ветвь: один конец обруча, от которого отходят вверх прутики-отростки, толще, другой - совсем тоненький. Как будто настоящую ветку скрутили кольцом, перегнув на одну сторону и переплетя между собой молоденькие побеги. Захотелось расправить ее, выпрямить...

   Золото, конечно, мягкий металл, но не настолько же?

   -- Ну вот, корону сломал...

   Но Лар уже не слушыл дракона, смотрел как завороженный на чудо в своей руке. Небольшая веточка: золотистая древесина, юная листва, маленькие нежно-розовые цветы.

   -- Это как? - пробормотал растеряно.

   -- Ты же вроде князь? - подмигнул дракон. - Но все равно не считается - я тебе подсказал. Только т-с-с! Не положено. И вообще, если кто спросит, вы меня не видели, я вас - тоже. Меня вообще на Эльмаре не было. Ясно?

   -- Ясно, -- Иоллар осторожно коснулся пальцами одного из цветочков. По телу прошла волна тепла. - И любой князь умеет так?

   -- Нет. Только тот, кто знает и верит. Ну и еще какие-то качества нужно иметь. Сам до конца не разобрался, новый же мир - вникаю пока понемногу, литературку почитываю. Но ты, кажется, спешил? Не буду задерживать. Давай, возвращай, как было, и проваливай, пока еще чего-нибудь не натворил.

   -- В корону? - сразу стало тоскливо. - Жалко. Может быть, вы так ее возьмете?

   -- Я? Возьму? - выпучил глаза дракон. - А ты меня ни с кем не попутал, князь? Я Хранитель врат, а не всяких там эльфийских штучек. В корону - и папе.

   Лар с сожалением согнул одну из веточек, но вовремя спохватился:

   -- Корону оставлять нельзя. Это отказ от власти, передача...

   -- Твои проблемы, -- Фреймос достал из кармана часы на длинной серебряной цепочке, щелкнул крышкой. - Окно провисит еще полчаса. Если думаешь, что после я буду лично тебе проход открывать - ошибаешься. И что это ты творишь, а?

   Что, Сумрак и сам не понимал, но, поддавшись странному наитию, в глубине души осознавая, какое это кощунство, оторвал один из цветочков. А дальше - еще необычнее: аккуратно положив ветвь на стол пред очарованные очи эльфа-открывающего, достал из сумки обломок Стальной Короны. Казалось, цветок только этого и ждал. Лишенный родной ветви, сам потянулся к металлическому стержню и мгновенно врос в него. Сталь от этого сделалась живой и мягкой, шевельнулась теплым червячком в ладони, обняла цветок, добавив его лепесткам силы вместе с тонкими серебристо-серым кантом, оттеняющим бархатный пурпур, а вытянувшийся стебелек выпустил длинный остроконечный листик.

   -- А вот этого я тебе не говорил, -- строго предупредил Хранитель.

   -- Значит, если объединить две короны... Хотя есть же еще Ург-ха. Что у них, интересно?

   -- Умный мальчик, -- сощурился дракон. - Все-таки решил стать властелином Мира?

   -- Не в этот раз, Хранитель.

   Отчего-то уверенный, что врата пропустят, Лар приколол цветок к плащу.

   -- Не в этот раз, -- повторил Фреймос. - Или не ты.

   -- Или не я, -- легко согласился Сумрак.

   -- Ну так и чеши отсюда, -- вернулся к своей обычной манере дракон, и для пущей убедительности еще раз клацнул крышкой карманных часов. - Только веточку в транспортабельный вид приведи и отдай кому надо. Двадцать пять минут на всё.

   Пришедшая в голову мысль показалась удачной. Иоллар улыбнулся, прикрыл глаза, а пальцы, словно всю жизнь он только этим и занимался, уже сплетали гибкие побеги, от которых расходилось тепло, бодрящее тело и успокаивающее душу. Вот, значит, каково это - быть князем Элир. А отец, надевая корону, не видел ничего, кроме власти, которую она дает. Стало жаль его немного.

   -- Неплохо, -- хмыкнул дракон. - У меня когда-то целая коллекция была. Боевые, охотничьи, ритуальные. А как звучали! И куда дел?

   -- К погремушкам положить не могли? - участливо поинтересовался Сэллер.

   -- Не исключено, -- рассеянно пробормотал Фреймос, рассматривая небольшой золоченый рожок.

   Не золотой, а именно золоченый - изящная детская игрушка, не более. Но ребенку это и предназначалось.

   -- Сэл, я во дворец, -- предупредил Иоллар. - Должен успеть.

   -- Да ладно тебе, -- с ленцой в голосе остановил его дракон. - Еще минутку погоди, тут и отдашь.

   Он отошел в дальний угол комнаты, улегся на длинную лавку и прикинулся предметом интерьера. Практически сразу же распахнулась дверь, и в помещение влетела запыхавшаяся Триллин, тащившая за руку спотыкающегося сына.

   -- Принц Иоллар... Ой, простите, князь, я...

   Сэл тоже решил отойти.

   -- Хорошо, что вы еще не ушли. Мы... Я... Я не успела поблагодарить вас... Брат объяснил, что вы сделали. И для Ленира... Это так...

   -- Не стоит, леди Триллин. Ваш сын вряд ли будет мне благодарен, когда поймет, какую обузу я на него взвалил. К счастью, это будет нескоро.

   -- А ваш отец... -- эльфийка запнулась, не зная, стоит ли продолжать.

   -- Да?

   -- Ваш отец сказал, что горд, что у него такой сын. И что ему жаль, что не он воспитал его таким. Я подумала, вам будет... интересно это услышать.

   Она хотела сказать "приятно", а в последний миг нашла другое слово. Но Лару было уже и не интересно, и не приятно. Окнир не из тех, кто меняется в одночасье, повинуясь знамениям судьбы, и только он сам знает, были ли эти его слова искренними или всего лишь красиво прозвучавшей ложью для окружения бывшего князя. Не хотелось расстраивать его жену, заговаривая об этом, а потому Лар сказал то, что ей хотелось бы слышать:

   -- У лорда Окнира есть еще один сын. И шанс избежать прежних ошибок. Думаю, он им воспользуется. А я буду заглядывать иногда, -- он подмигнул братишке.

   Частых визитов не планировал. Но позаботился о том, чтобы раз в седмицу на Тар поступали отчеты о состоянии дел и в Долине, и в Сумрачном Краю - стандартная рассылка новостей по почте идущих это позволяла, и Сэл не отказался ее оформить. А Открывающие (за лишнюю плату, естественно) обещали не полениться на дополнительную, более развернутую информацию.

   -- Спасибо, -- потупилась эльфийка. - Мне так неловко... после всего...

   -- Леди Триллин...

   -- Мы нашли ваше ожерелье, -- выпалила она. - Только не сердитесь, пожалуйста.

   -- Сердиться? - Лар присел на корточки около смущенного мальчишки, протягивающего ему бесценное сокровище. - Где-то видел, говоришь?

   Ленир виновато хлюпнул носом.

   -- Мне мама много всего отдала. Давно, для игры. И забыла...

   -- Для игры? - улыбнулся Иоллар, вспомнив, как сам в таком возрасте выпрашивал у матери блестящие безделушки, чтобы собрать сокровищницу, за которую потом сражались разноцветные деревянные рыцари. - А сразу почему не отдал? Тоже забыл?

   -- Нет, -- признался мальчик. - Ты сказал, что не уйдешь без ожерелья. Вот я и подумал, что не уйдёшь. Но ты же все равно уходишь...

   Не много друзей у маленьких принцев, а старший брат, должно быть, и подавно - мечта.

   -- Я вернусь, -- пообещал Сумрак, принимая из худеньких ручонок серебряную цепь. - А пока - вот. Подарок на память, -- он передал Лениру превращенную в рожок Ветвь. - В саду проверишь, должен неплохо звучать. Только сохрани, хорошо? Он тебе еще пригодится.

   -- Спасибо, -- вместо сына прощебетала Триллин.

   -- Не стоит, -- еще раз повторил Лар.

   Намереваясь проститься, он взял ее за руку, почтительно, как это и предписывал официальный церемониал, но не успел наклониться, чтобы поцеловать изящные пальчики, как эльфийка быстро обняла его второй рукой, прильнув на миг.

   Мягкие губы неловко ткнулись в щеку, потом скользнули к приоткрывшемуся от удивления рту.

   -- Простите...

   Она схватила за руку сына и выскочила наружу.

   -- Ох уж эти мне романтичные эльфийские девы пятисот неполных лет, -- вывел из ступора насмешливый голос Фреймоса. - И что она в нем нашла? Пришел ведь, нашумел, устроил бойню, до слез довел... А чего стоим, кстати? Ждете, что и я вас чмокну на прощанье? Не дождетесь. Всё. Все довольны, все при подарках... -- взгляд дракона наткнулся на скромно стоящего в сторонке проводника. - Тебя обидели, да? - спросил сочувственно.

   -- Спасибо, Хранитель, но я обойдусь, -- попытался избавиться от ненужного внимания Сэллер.

   -- Да ладно уж, не скромничай. Хочешь, сушеную голову подарю? Хорошая голова. Семь таких собираешь - и ты вождь манзу. Потом, правда, могут и твою того... Но это дело случая.

   -- Лучше не надо.

   -- Жаль. У меня большая коллекция. Была где-то. Еще трещотки есть из гадючьих хвостов. Замечательно трещат. Эти - точно с погремушками. Вот! Выбирай: тебе трещотку или погремушку?

   -- Вы мне когда-то часы обещали, -- напомнил Буревестник, решив выбрать из всех зол меньшее.

   -- Точно? Ну, значит, будут тебе часы. А теперь валите отсюда, пока я добрый.

  

  

   Проводив гостей, дракон присел в деревянное кресло рядом с Открывающим и вздохнул.

   -- Ушел. А какой князь мог получиться! А какой бог!

   Эльф предпочел отмолчаться.

   -- А никакой, -- сам себе ответил Хранитель. - Ветер в голове, серьезности - ноль. А вот гонщик был неплохой. Когда-то. А проводник тебе как?

   Открывающий неопределенно скривился.

   -- Зря ты так, приятель, зря, -- пожурил его дракон. - Замечательный проводник. Давно к нему присматриваюсь.

   Он встал, прошелся по пустой комнате, остановился в одном из углов, подумал и щелкнул пальцами. На полу выросла горка битого хрусталя. Фреймос повел над ней рукою, и осколки поднялись в воздух, закружились маленьким вихрем и, выстроившись в нужном порядке, со звоном соприкоснулись, срастаясь между собой. Теперь перед драконом стояла высокая ваза в форме цветка лилии.

   -- Не пропадать же добру, -- пожал он плечами. - А у меня когда-то целая коллекция была. Не помню, куда дел.

   -- Скажите, Хранитель, -- заговорил наконец-то эльф, -- а что там с объединением корон?

   -- Ты хочешь стать властелином мира? - подозрительно уточнил дракон.

   -- В общем-то, нет. Так спрашиваю, из любопытства.

   -- Любопытный, значит? А стихи сочиняешь? Хоть чуть-чуть, два слова в рифму?

   -- Ну, если два слова...

   -- Видел, рог какой Сумрак сделал? Так вот: берем рог, берем корону орков и лепим из этого пророчество.

   -- Какое пророчество?

   -- Как какое? - удивился дракон. - Древнее, естественно! Давай, пиши: "Короной из стали себя увенчав, он в рог золотой протрубит..." Ну и дальше, чтобы "Мир покорит" вписалось. Жезл Ночи Ург-ха только добавь как-нибудь между строк. И рог этот можно обозвать как-нибудь. Рог Вечности, например.

   -- И все? - обалдел открывающий. - Так просто?

   -- Просто? А на потертый пергамент скопировать? А в какие-нибудь развалины храма закопать? Хотя у вас можно и в дворцовую библиотеку. Все равно туда никто не ходит. А потом ждать. Долго-долго ждать пришествия героя.

  

  

   Только выйдя из врат на станции в Саеле, Иоллар успокоился полностью. Дома. Пусть Тар и не был родным миром, но ведь не зря говорят, что дом там, где сердце. А его было здесь. И не половинка уже, а все без остатка.

   -- Ничего не забыли? - окликнула их открывающая, когда они направились к дверям. - Или это мне?

   Рядом с порталом сиротливо стоял узкий высокий шкаф.

   -- Это не наше, -- сказал Сэл.

   -- Уверен? - Иоллар обошел "шкаф" по кругу и уставился на блестящий циферблат размерами со столовое блюдо. - Ты же просил часы?

   -- Напольные?!

   -- А какие нужны были?

   -- Он мне для подводного плаванья обещал, а не это одоробло!

   -- И для плаванья можно, -- утешил Сумрак. - Один конец веревки привязываешь к ножке, второй - себе на шею.

   -- Если еще раз с Фреймосом встречусь, так и сделаю, -- со вздохом пообещал Сэллер. - Давай на улицу, что ли, вытащим. А оттуда уже перепрыгнем на твоем янтаре.

   -- Заберешь? - не поверил Лар.

   -- Естественно. Не каждый же день драконы подарки дарят. Спорим, у него таких целая коллекция, только не помнит, куда положил?

   С этим Иоллар спорить не стал, забросил на спину сумку и ухватился за подарок, про себя ругая приятеля-мага, не освоившего телекинез. Вот Дьери без проблем бы эту бандуру вытащила!

   На улице Галлу вспоминали уже оба.

   -- Не пускает! - возмутился Буревестник. - Я в кабинет к тебе хотел, откуда вышли, а она весь дом накрыла.

   -- Ну, ты маякни ей как-нибудь, что это мы.

   -- А я что, по-твоему, делаю? Не пускает.

   -- А куда пускает?

   -- Во двор.

   -- И то хорошо.

   Супруга встречала разве что не со скалкой, как рисуют на шуточных лубочных картинках, что продаются на ярмарках. Но вид у стоящей на крыльце магички был грозный. Даже клыки отрастила для пущей убедительности. У-ух!

   Иоллар счастливо улыбнулся, и она не смогла не улыбнуться в ответ.

   -- Красивый какой! - пропела, сбегая по ступенькам, хоть речь готовилась наверняка другая. - Где это тебя так нарядили?

   -- Сейчас всё расскажу, -- пообещал он, обнимая жену и наклоняясь к ней, чтобы поцеловать.

   Но она остановила его, упершись ладошкой в грудь.

   -- А это что такое? - пальчик мазнул по губам. - Помада?

   -- Милая...

   Все же хорошо, что не со скалкой.

  

  

Глава 5

   Галла

  

   Нет, сцен устраивать я не буду. По крайней мере, не на глазах у Сэла. Вцепилась отросшими когтями в рубашку мужа и утащила в спальню. Не через дверь, естественно, так перепрыгнула. Щелкнула засовом, навесила звуконепроницаемый полог -- все это не выпуская из пальцев мягкого шелка незнакомой одежды -- и еще раз продемонстрировала клыки:

   -- Ну?

   -- Расскажу, -- улыбнулся Ил. -- Но история длинная, поэтому, давай, я тебе сразу про помаду объясню, а потом, когда успокоишься, поговорим обо всем остальном. Хорошо?

   И как на него сердиться, когда он так смотрит?

   Но я все равно зла. И злиться начала задолго до того, как обнаружила след бледно-розового перламутра.

   В охоту я не верила с самого начала, но когда муж сказал, что хочет выбраться с Сэлом, отпустила, не задумываясь. Иоллар засиделся в четырех стенах со мной и с детьми, и я не видела ничего плохого в том, чтобы он немного развеялся. А около двух часов назад пришли Лайс с Рошаном, которых какие-то демоны потащили через официальные саелские врата, где знакомый открывающий между делом рассказал, кого и куда он вчера отправил. Так же мимоходом Эн-Ферро поинтересовался у меня, с чего это моего благоверного потянуло на родину.

   И всё, хорошего настроения как не бывало. Обида, подозрения... зависть. Заперлась в нашей комнате и ревела, как дура. Себя жалела. Его жалела. Вот как получается: не только карьеру порчу, но и жизнь. Привязала его к себе, к детям, к одному миру. А он теперь сбегает тайком. И, возможно, не в первый раз. Только почему на Эльмар? Кто у него там? Не к отцу же? Или к отцу? Месть, семейные разборки... Еще что-нибудь. Но мне-то можно было сказать? Боялся, что стану отговаривать или буду волноваться за него?

   Придумала ему сотню обвинений, а потом на каждое обвинение по сотне оправданий...

   Когда услышала, что они возвращаются, в дом решила не пускать -- тут дети, повесятся с ходу Лару на шею, и не поговорим нормально. Вышла на крыльцо встречать: когти растопырила, клыками клацнула -- недодракон в ярости. Как говорят, картина маслом. Сливочным. Потому что растаяла от одной его улыбки. И почти уже всё забыла...

   А тут эта помада!

   -- Рассказывай.

   Я давно его отпустила, а он меня, похоже, и не собирался.

   -- Безумно приятное чувство, когда ты так на меня смотришь, -- прошептал он, не смотря на все попытки увернуться, целуя меня в висок. -- Но не хочется, чтобы ревность вошла у тебя в привычку. Просто помада, просто женщина, просто поцеловала. Один раз, на прощанье. Хочешь теперь услышать всю историю?

   Конечно, хотела. Но еще не удовлетворилась объяснениями по первому пункту.

   -- Что за женщина? Молодая? Красивая?

   -- Лет пятьсот, кажется. Эльфийка.

   Значит, молодая и красивая.

   -- Мы были на Эльмаре.

   Признался. И таким тоном, что разом забылись все эльфийки Сопределья.

   Я убрала когти, и стерла с его лица отпечаток чужого поцелуя. Потом втянула клыки, легонько коснулась губами губ и, наверное, на целую минуту выпала из реальности.

   -- Уже лучше, -- Ил разомкнул объятья и потянулся к переброшенной через плечо сумке. -- Не будешь против, если я отдам тебе подарок днем раньше?

   Дыхание перехватило. Не только от нахлынувших чувств -- хотелось о стену биться своей тупой башкой, когда я поняла, зачем он ходил в родной мир. Ожерелье, то самое, настоящее. Для меня.

   -- Извини, что не сказал сразу. Хотел сделать сюрприз.

   Сюрприз удался. Обняла крепко-крепко, с наслаждением вдохнула знакомый запах теплой кожи.

   -- Люблю тебя...

   А все остальное -- суета.

   Хотя... Нет, нужно расспросить его обо всем. Особенно -- об этих поцелуях на прощанье!

  

   Рассказ получился длинный: Илу необходимо было выговориться. И он верил, что я пойму его. Кто, если не я?

   Вечер в Долине, ночь в Святилище орков, Совет Высочайших Лордов -- это всего лишь события. Было и другое: его мысли, его чувства. Его боль, которую он оставил там, хотелось надеяться, навсегда. Может быть, теперь не будут мучить прошлое и память предков, пройдут приступы головной боли, утихнет ярость Сумрака, и мой муж станет больше походить на того сорвиголову-мальчишку, в которого влюбилась много лет назад беспечная девчонка, какой мне порой отчаянно хочется снова стать.

   Мы лежали на постели, как всегда, когда было о чем поболтать, и Ил рассказывал мне о том, что случилось с ним на Эльмаре. Иногда он смотрел на меня, иногда взгляд его уходил куда-то в сторону, но уверена, ни шкафа, ни гобелена на стене он не видел, мыслями возвращаясь в покинутый мир.

   -- А Сэл где в это время был?

   -- Со мной.

   Небось просидел всю ночь рядом с Сумраком, пока тот восстанавливался после кровавого дара, даже не отдохнул бедняга.

   -- Он мне здорово помог, хоть сам и не понял. Знаешь, этакая связь с реальностью. А то заигрался бы в бога...

   -- Горе ты моё, а не бог! -- я нащупала рубец на его запястье. -- Полностью не мог заживить?

   -- Ну, я же начинающее божество.

   Обожаю его улыбку, смотрела и смотрела бы. Но закрываю глаза -- это уже привычка, иначе голова закружится во время отдачи энергии: чистое целитетельство до сих пор дается с трудом.

   -- Или ты хотел их оставить?

   Берусь за другую руку, но та вырывается, обнимает меня, притягивает к широкой груди.

   -- Если очень хочется потратить силы, могу предложить другой вариант.

   -- Ил! -- а пальцы уже скользят по шелку рубашки. -- У нас гости в доме... Лайс, Рош... ан...

   -- И Сэл. Уверен, им есть, о чем поговорить, -- теплые губы на моей шее, и каждый поцелуй отзывается дрожью во всем теле. -- Окажите мне честь, княгиня...

   -- Оказать честь?

   -- Забудь. Просто скажи, где застежки у этого платья.

  

  

   -- А папа мне подарок принес! -- уверенно сообщила Лара.

   -- Твой папа сам подарок еще тот, -- проворчал Рошан, флегматично размешивая брошенный в чай сахар.

   Напротив него с такой же чашкой сидел в кресле Лайс. Ласси показывал Дэви картинки в принесенной с Юули книжке, умостившись рядом с малышом на большой медвежьей шкуре у камина. Лара периодически перебегала от братьев к взрослым, чтобы поделиться очередным измышлением. А Сэллер не сводил взгляда с циферблата огромных напольных часов, оказавшихся в гостиной баронского особняка не без помощи присутствующего здесь дракона.

   -- Ну всё! -- решительно поднялся со стула Буревестник. -- Нужно ломать дверь. Она его там точно убивает.

   -- Меня бы так убивали, -- мечтательно растянул Эн-Ферро. -- И желательно раза три на день.

   -- Здоровья не хватит, -- хмыкнул Хранитель. -- И сядь ты, Сэл, не мельтеши. Лучше расскажи нормально, чем вы там занимались.

   -- Ил спустится, сам расскажет, -- упрямо, раз в третий, наверное, ответил идущий.

   -- Ладно, -- согласился Рошан. -- Тогда играем в молчанку дальше. Если, конечно, глубокоуважаемый магистр Пилаг не соизволит просветить нас, что это за секретные эксперименты проводятся у них на кафедре генетики, из-за которых его жену уже во второй раз не отпускают из института. Тайна на тайне, блин!

   -- Я хотел всех дождаться, -- развел руками Лайс. -- Но Галчонок уже в курсе, а Лар от нее узнает. В общем, это не из-за работы. Мари врата не пропускают...

   -- Да ну! -- оживился Хранитель.

   -- Ну да, -- смущенно улыбнулся Эн-Ферро.

   -- И что? -- не понял Сэллер.

   -- А то! -- отмахнулся Рошан. -- Сам не знаешь, в каких случаях врата не пропускают?

   -- Когда кто-нибудь пытается протащить что-нибудь, что по "Договору" тащить запрещено, -- отчеканил человек.

   Кард с драконом переглянулись и рассмеялись.

   -- У Ласси будет сестричка, -- нарезая очередной круг, бросила Лара. -- Как я, только с хвостиком. А мне папа подарок принес, вот!

  

   Галла

  

   Встречали нас такими взглядами, словно они тут с голоду умирали, а мы там втихую жареного гуся трескали. Только дети были рады и не высказывали претензий. Нет, Лара была бы не Лара, если бы не спросила о подарке, но Ил нашелся и торжественно вручил ей цветочек из осколков Эльмарских реликвий. Наверное, его, как и меня, позабавила мысль о том, что "мировое господство" будет в руках у этой шустрой малявки. Она тут же воткнула цветок в волосы и умчалась хвастаться Тину. Пусть. Полудемона занимали вещи из иных миров. Тэвки, единственные на Таре знавшие о существовании врат и драконов, ценили истории и их вещественные подтверждения из других уголков Сопределья. Так что Тин-Тивилиру повезло с новой семьей -- в нашем доме таких историй и вещей было достаточно, и всё ему одному. Он, правда, периодически грозился вернуться на Саатар и осчастливить собратьев рассказами, но, очевидно, ждет, когда Дэви вырастет, чтобы прихватить "драконыша" с собой.

   Ужин прошел скромно, праздничное застолье предполагалось завтра, а сегодня все так устали от новостей и переходов, что разошлись спать чуть ли не раньше детей.

   Дождавшись, пока муж уснет, всё-таки стерла второй шрам -- ни к чему ему пожизненное напоминание о несостоявшейся карьере божества с вытекающими отсюда правами на малолетних дочек вождей. А я еще, к этой помаде прицепилась...

   "Царицей соблазняли!", -- вспомнилось вдруг, и я тихонько хихикнула, обнимая любимого. И сразу же взгрустнулось: хорошее кино, с удовольствием посмотрела бы. А еще с Илом бы на Навгас сходила бы -- кар напрокат и салат из креветок. А ему море на Пантэ показала бы. Но...

   Ничего, нам и тут хорошо. Главное, что мы вместе.

  

   ...Серый камень. Дикий плющ. Под ногами трава зеленым ковром...

   -- Отдай то, что взяла...

   Высокие своды. Небо в узких окнах. Радужные блики от разноцветных витражей...

   -- Отдай то, что у тебя есть...

   Каменный стол... Костяной нож...

   -- Отдай чужое, вернешь своё... Отдай!

  

   -- Ил! Ил проснись! -- было важно сказать ему это сейчас, не дожидаясь утра. -- Я поняла, что меня держит.

   -- Кто держит? Где? -- всполошился спросонья муж.

   -- На Таре. Помнишь, ты сказал, что врата не пропускали Ветвь, потому что она принадлежит миру? Так вот, у меня тоже есть то, что принадлежит этому Миру. У меня сила мира, сила Велерины. Если я ее отдам, мы сможем уйти. Мы будем свободными, понимаешь?

   -- Отдать? Как ее можно отдать?

   -- Не знаю... Точно не знаю. Но мне нужно в ее гробницу. В усыпальницу Велерины, в ту самую, которую все ищут. На Саатар.

  

  

   Мир драконов

  

   В последние годы Рошан старался реже общаться с Гвейном на темы, не входящие в общий круг проблем, разбираемых Советом. То есть, не разговаривал с ним о Галле и ее близких. А Хранящий Слово не донимал вопросами, предоставив событиям идти своим чередом.

   Теперь от этих негласных правил пришлось отступить.

   -- Она думает, что сможет избавиться от силы? -- переспросил старик, выслушав рассказ.

   -- Она думает, что ей нужно попасть в усыпальницу. Считает, что именно это место она видит во снах.

   -- Как давно начались эти сны?

   -- Около года назад, -- припомнил Рошан. -- Но повторялись не часто. И Галла не понимала их значения...

   -- А теперь, выходит, понимает?

   -- Не уверен. Да и само предположение о том, что можно отдать силу... Ведь это -- дар.

   -- Вот ты сам и ответил. Дар, подарок. А подарок можно вернуть. Знать бы кому.

   -- Ты серьезно?

   Гвейн ненадолго смежил веки и выпустил струйки дыма из широких ноздрей.

   -- Природа магии и прочих неординарных способностей, которые нередко с магией путают, неоднозначна. Сила может быть свойством крови и не зависеть от внешних условий: Сумрак -- яркий тому пример. Но и его сила в некоторых аспектах привязана к конкретному месту. С Фреймосом не встречался? Впрочем, ты же из первых рук новости узнаешь... Так вот, способности Сумрака в его крови и он не теряет их в условиях блокировки внешних магических источников. Сила мага, как правило, черпается извне при наличии соответствующих личных данных. Иначе говоря, маг -- это проводник и преобразователь, трансформирующий энергию среды в энергию заклинаний. Он способен накапливать ее, но до определенного предела. И именно накопительные способности обычно выступают основным критерием оценки...

   Горбатого могила исправит, как говорят в некоторых мирах. Но обрывать лекцию невежливым замечанием не пришлось. Сказочнику хватило одного взгляда собеседника, чтобы понять, что он опять увлекся.

   -- Хорошо, -- зевнул, выдыхая серое облачко. -- Чтобы понятней было: ты на своей Земле на чем ездишь?

   -- На автомобилях обычно. А что?

   -- Двигатель внутреннего сгорания? А топливо какое?

   -- Бензин. Это продукт перегонки нефти.

   -- Спасибо, -- едко поблагодарил Хранитель Тара, -- я в курсе. Значит: двигатель, топливный бак, да? А теперь представь, что, не меняя объемов бака, ты залил в него совсем другое топливо. Пусть тоже продукт нефтепереработки. Поедет? На мазуте или на керосине? Вот и некоторые маги так. Двигатель -- дар. Бак -- накопитель резерва. А топливо им особое нужно.

   -- Энергетический фон подобных миров схож, и большинство магов не испытывают трудностей.

   -- Большинство -- да. Но в твоей девочке сила проснулась именно на Таре. Способности, доставшиеся ей с кровью, в полной мере проявились, получив подпитку из родственной среды. Образовалась некая связь. И вероятно, что именно эта связь и удерживает Галлу на Таре.

   -- Способности у неё проявлялись еще на Земле, хоть и не так явно. Но мы начали с того, насколько реально избавиться от дара.

   -- Реально, -- развел крыльями Хранящий Слово. -- Но поможет ли это разорвать связь с миром?

   -- Попытка -- не пытка, -- решил Разрушитель Границ. -- Тем более, сны эти. Точно неспроста. В усыпальнице ей побывать нужно, раз уж ее так настойчиво туда зовут. Мало ли какие еще тайны раскроются?

   -- Некоторые тайны лучше не ворошить, - нахмурился Гвейн. - Но она у тебя упрямая, и решение, как я понял, уже приняла.

   -- Да. И я не стал отговаривать. Единственное, в чем хотел помочь: узнать у тебя месторасположение гробницы.

   -- Извини, но не подскажу.

   -- Гвейн! Я понимаю: невмешательство, но в данном случае...

   -- Ничего ты не понимаешь, -- махнул лапой дракон. -- Усыпальница находится в Сердце Мира. Это Пустоши. Я их не вижу. И никогда там не бывал. Мы ведь только Хранители, помнишь? И над мирами не властны -- у тех своя жизнь и своя воля.

   -- Да будет тебе, сказочник!

   -- Иди ты, -- буркнул обижено Гвейн. И уточнил: -- В Шамбалу.

   Крыть было нечем. У миров действительно были секреты, которые они не открывали даже Хранителям.

  

  

   Галла

  

   Кто мне сейчас был нужен -- так это Гайли. Причем не как советник Лар'элланского посольства, а как доктор психологии. У меня появилась навязчивая идея, и без соответствующего лечения она крепла с каждым днем.

   В итоге за две длани сложился четкий план действий. Жаль, что Рошан не смог узнать точное местонахождение усыпальницы. Но даже так мы рассчитывали потратить на ее поиски не больше двух месяцев.

   -- Её искали веками, -- предупредил Сэл.

   -- Два месяца, -- отрезал Иоллар. -- Это максимальный срок, на который я согласен оставить детей. Не получится, вернемся в другой раз и начнем там, где еще не были.

   Лайс предлагал забрать малышей на Юули на время нашей отлучки. Шеф говорил, что при помощи Гвейна врата пропустят и Дэви. Но мы отказались: мурашки по коже от одной мысли, что дети будут в другом мире. А тут, в Марони, они под присмотром. И под охраной: и герцог, и король не поскупились выделить солдат и магов для этого дела. Ведь для них мы отправляемся на Саатар совсем с другой миссией. Кармолу снова понадобилась помощь Сумрака и Маронской Волчицы - на решающем этапе войны наши бравые вояки умудрились потерять императора.

   -- Мы были уверены, что он в Каэре, -- рассказывала в недавнем разговоре Беата. -- Не знаю, как им удалось скрыть его перемещение на Саатар. Но сведения достоверные, он там. Разведка сообщила, что Истман прибыл в расположение одного из полков на границе колониальных земель и Леса, но затем снова ускользнул от нас. Есть информация, что император с небольшим отрядом отправился вглубь материка...

   Я была шокирована. Император. С небольшим отрядом. В чужих землях. Бери да дави! И тут же сажай на престол всеми одобренного Растана Третьего, неплохого, кстати, человека (познакомились пару лет назад), но слишком уж зависимого от тетушки Аэрталь и дядюшки Дистена. Но это -- уже другой разговор. А сейчас о том как, ну как, вы мне объясните, можно было потерять Истмана? Там эльфы, там наши войска, посланные во вспоможение по очередному союзному договору. А Император, как ни в чем не бывало, разгуливает по Лесу.

   Для его поисков организовали несколько групп. Нам с Ларом предложили поучаствовать в охоте, не особо надеясь на согласие. Но это предложение совпало с нашими планами, и мы, поломавшись для виду, его приняли. От нас не требовали непременного результата, а от отряда сопровождения получилось отказаться, мотивируя это тем, что мы сами наймем кого-нибудь из местных. Но если бы посчастливилось в ходе нашей экспедиции повстречаться с ублюдком, отправившим на костер наставника, я с удовольствием выполнила бы поручение короны и убила эту мразь собственными руками. Я ничего не забыла. К сожалению для многих, а порой и для меня самой, у меня слишком хорошая память.

   -- Ты не станешь ничего записывать, тана? -- удивился Тин-Тивилир.

   -- Я запишу, -- успокоил Лар.

   -- Вам нужно сюда, -- палец тэвка ткнул в большое серое пятно на карте. -- В Пустоши. Но сначала нужно будет пройти земли моих лар'элланских братьев.

   -- Нужно ли? -- я подумала о телепортации.

   -- Нужно, -- ответил вместо полудемона муж. -- Я выяснил: телепортационные каналы эльфы блокируют. Прыжки возможны, но на небольшие расстояния. Поэтому пару дланей потеряем.

   -- Ты не говорил. Но все же две длани -- не несколько месяцев. А что дальше, Тин?

   Пустоши - пустое место. Место, лишенное силы, но отнюдь не пустырь. Огромную территорию, на карте обозначенную слепым серым пятном, занимали леса, реки и горы, и нам повезло, что рядом был тот, кто мог рассказать о них - лишь тэвки не ощущали той губительной пустоты, которой старались избегать и эльфы, и люди, да и представители прочих народов тоже не рвались за призрачную Черту. Потому и так мало информации.

   -- Слёзы демонов, тана. Их собирают на границах Пустошей. Но если эти камушки -- слезы, капельки, то Пустоши -- это море. Там нет силы, я точно знаю.

   -- Милая? -- Ил смотрел на меня с тревогой. -- Может...

   -- Не пойдём? Ну уж нет. И демоны с этой силой. Я все равно собираюсь от нее избавиться.

   Это странно и страшно, сила уже стала частью меня. Но если выбирать между магическим даром и свободой перемещения по Сопределью, выбор будет очевиден. Для меня, по крайней мере. Хоть в глубине души я надеялась, что можно будет оставить себе маленький кусочек...

   -- Хочешь, я пойду с вами? -- без энтузиазма предложил Тин.

   -- Нет. Здесь от тебя больше толку. Не представляю, с кем еще можно оставить наших разбойников. Лучше расскажи всё, что знаешь. А мы уж сами.

   Мы с Сумраком -- отличная команда. Лучше было бы только с Лайсом и Сэлом, как когда-то. Но Лайсу нужно возвращаться к жене на Юули.

   -- Ласси хотел остаться у вас на каникулы. Но раз вы уходите...

   -- Папа!

   К чему относился возмущенный окрик Эн-Ферро-младшего, было не понять. То ли он, не смотря ни на что, хотел остаться на Таре, то ли не понравилось, что отец назвал его детским именем. Племянник здорово подрос -- пятнадцать лет, как-никак. Какой уж тут "Ласси"? Но в семье, во избежание путаницы, Лайсом его не называли. Тогда он придумал собственную производную от имени Лайсарин -- Рин. Но к этому Рину еще нужно привыкнуть...

   -- Пусть остается. Поможет Тину с малышнёй. А ты будешь навещать их почаще.

   Нечестно с моей стороны подстраховываться таким образом, но Лайс не оставит сына без присмотра, а значит, и наших детей тоже.

   -- Я с вами. Во всяком случае, на Саатар.

   Да, Сэл умеет огорошить.

   -- Если, конечно, Лар воспользуется связями и поспособствует моему увольнению в запас. Война еще не закончилась, и с этим могут быть проблемы.

   Два года назад Сэллер в лепешку готов был расшибиться ради перстня мага и возможности служить во флоте. Хорошо, слава Буревестника сыграла ему на руку. А теперь он отказывается от успешной карьеры. И ради чего?

   -- Хочу найти Ная.

   -- А тебе не кажется, что твой брат обходится и без няньки?

   Ил еще что-то хотел добавить, но Сэл так глянул, что супруг решил не развивать эту тему.

   -- Хорошо, -- согласился он. -- Пиши рапорт, проблем не будет.

   -- А Ная вместе поищем, -- предложила я. -- Нам все равно нужно будет собрать хотя бы десяток и найти проводников.

  

  

Глава 6

  

   Тар. Западные Земли. 1064 г.

  

   С поисками Ная трудностей не возникло. Это недобитые имперцы никак не поймают наших магов и сулят награду за их головы, а у нас было самое надежное поисковое устройство: проще простого найти одного из близнецов, когда у тебя есть второй. К тому же в штабе откомандированных на Саатар кармольских войск, куда мы переместились из Азгара, нам указали примерное местонахождение небольшого вольного отряда.

   У отважных партизан как раз была передышка перед очередными свершениями. Для отдыха они стали в людской деревеньке на границах с Лар'элланом. Именно такие поселения больше всего пострадали в этой войне. Бойцы Аэрталь не спешили их защищать, а каэрцы не видели в колонистах соотечественников и не одобряли их дружбы с эльфами. Вся надежда была на ополченцев, в ряды которых и затесались по истечении срочного контракта наши друзья. Най, Ферт. Я и не думала, что так соскучилась по этим охламонам, пока, выйдя из очередного портала, не очутилась в парсо от них!

   Местность, в которой мы оказались, была намного ближе к экваториальному поясу, нежели Марони. И если дома мы оставили весну, то здесь встретили лето. Деревня Ясуна, что можно было перевести как Змеиная, утопала в зелени окружавших ее садов. Пастораль. Белые барашки в синем небе, щебет птиц, крытые соломой крыши, над некоторыми из которых вьется легкий дымок, обещая сытный обед...

   Стрела с алым опереньем, воткнувшаяся в утоптанную землю прямо перед нами. Ну, здравствуйте.

   -- Кармол, -- не делая лишних движений, но выставив незримую защиту, представился Сэл. -- Друзья.

   На всякий случай он повторил это дважды: на каэрро и на саальге.

   С клена, раскинувшего зеленые лапы ветвей шагах в двадцати впереди по дороге, соскочил худощавый мальчишка с длинным луком и стрелой в зубах. Стрела тут же легла на тетиву и нацелилась в нашу сторону, а стрелок неспешно двинулся навстречу. Коричневая курточка, кожаные лосины, мягкие полусапожки. По мере приближения лучника стало понятно, что это не мальчишка, а девчонка -- девушка лет семнадцати: русые волосы до плеч, светлые, то ли серые, то ли голубые глаза. Не эльфийка, не полукровка, но и не совсем человек.

   -- Друзья? -- насмешливо переспросила она на каэрро с едва уловимым акцентом. -- Знаем мы таких друзей.

   Направила стрелу на Сэла, всмотрелась в его лицо.

   -- О, как! -- Лук тут же оказался за спиной, а стрела нырнула в колчан. -- А ведь я тебя точно знаю! Ты -- Сэллер Буревестник, брат Ная.

   -- Откуда... А, ну да, -- друг махнул рукой.

   -- Вы похожи, -- все-таки ответила девица. -- Только у Ная два глаза.

   Хамка.

   -- Если он -- Буревестник, -- лучница обогнула Сэла и направилась ко мне, -- значит, ты -- Волчица?

   -- Кто бы говорил, -- скопировала я ее дерзкий тон.

   -- Что?

   Давай-давай, хлопни еще пару раз ресничками, девочка.

   -- Я ошиблась? Должно быть, да, и ты оборачиваешься пушистой зайкой, чтобы погрызть морковки.

   Девчонка испуганно икнула. Ну, извини, милая, ты первая начала, да не на тех нарвалась.

   -- Сэл, кого видишь?

   -- Оборотня, -- как приговор огласил он.

   Изменяющаяся, как говорят на Таре. Некоторые предпочитают оперировать понятиями метаморф или перевертыш. Но это неважно. Главное, что врожденная, а не проклятая.

   -- Оборотень, -- подтвердил Сумрак. Сущности он различает не хуже магов.

   Лучница схватилась за висевший на груди амулет. Видимо, этот кулон должен был защитить ее тайну.

   -- У братишки никогда не получались такие вещи, -- разочаровал ее Буревестник, как и я опознавший работу Ная. -- Инструментальная магия -- дело тонкое. И с чего он взялся ее для тебя мастерить?

   -- Потому что он разбудил это, -- буркнула девчонка, разворачиваясь к деревне. -- Давайте за мной.

   -- В смысле? -- даже под маской было заметно, как Лар свел брови к переносице.

   А на Сэла напал внезапный приступ кашля.

   -- Если способность оборачиваться не проявляется в раннем детстве, -- шепотом стала объяснять я мужу, -- то обычно она просыпается в период полового созревания или же после первой эм... близости.

   -- Ясно.

   -- Надеюсь, у них это несерьезно, -- негромко сказал Сэллер, откашлявшись. -- Мама, конечно, намекала, что не прочь стать бабушкой, но, думаю, она хотела внучат, а не волчат.

   -- Не волнуйся. Когда у Ная было что-нибудь всерьез?

   Впрочем, я не была уверена в своих словах. Я помнила Найара шалопутным мальчишкой, но ведь все меняются.

   За так и не представившейся девицей, мы прошли почти до околицы и остановились у деревянного навеса, под которым было свалено ароматное сено.

   -- Принимайте гостей, -- неведомо кому прокричала лучница. -- Это к Наю. Брат его.

   Не глядя на нас, она развернулась и потопала обратно к клёну.

   -- К Наю? -- удивленно, смутно знакомым голосом переспросило сено. -- Брат?

   Над кипой сухой травы показалась голова: коротко остриженные темные волосы, острые уши, черное от загара лицо. Чуть вытянутые к вискам глаза удивленно расширились, а изо рта, прежде чем тот растянулся в улыбке, вырвалась замысловатая тирада.

   -- О чём это он? -- спросил у меня Сэллер, не слишком хорошо знавший саальге.

   -- Рад нас видеть, -- перевела я, опуская высказанные нам пожелания противоестественной близости с семью рогатыми демонами.

   -- Сэл! Галла! -- с грацией укушенной слепнем козы Фертран Ридо перемахнул через гору сена и толстую деревянную перекладину и выскочил на дорогу: без рубашки, в закатанных до колен штанах -- демонстрируя загорелый торс и красные царапины на лодыжках. -- Это в самом деле вы?

   -- И я, -- скромно напомнил о себе Лар.

   -- Вот это да! Каким ветром?

   -- Ферт, а мы тебя... ни от чего не отвлекли? -- с ухмылкой спросил Буревестник, когда с объятьями, рукопожатиями и радостными возгласами было покончено.

   -- А? -- не понял полуголый полуэльф. -- А! Тьфу на тебя! Жара жуткая. Потому и... Ну а вы как, надолго к нам?

   -- Как получится, -- ответил Сэл. -- Для начала Ная повидать бы. Проведешь? Или ты на посту?

   -- Да, караул. Но больше -- почётный. Тут места тихие. К тому же нас там трое.

   Из-под навеса уже выглядывали две любопытные мордахи: насколько я рассмотрела, люди -- мальчишки лет двадцати.

   -- Не много для почетного караула? -- задал вопрос Сумрак.

   -- Зато не скучно.

   -- А девчонка на дереве?

   Мужу, как и мне, показалась подозрительной такая усиленная охрана в якобы спокойном месте.

   -- Вель? Не обращайте внимания, -- отмахнулся Фертран. -- Никто ее туда не посылал. Сама влезла. Наверное, уши караулит.

   -- Какие уши? -- переспросила я.

   -- Долгая история. Идёмте, к Наю вас провожу.

   -- Ридо! -- окликнули негодующе из сена. -- Решил нас без магической поддержки оставить?

   -- Магическая поддержка? -- напрягся Сэл.

   -- А квас остужать? -- улыбнулся Ферт. -- Расслабьтесь вы, тихо тут. На двадцать парсо вокруг ни одного имперца -- руку даю на отсечение.

   За те десять-пятнадцать минут, пока мы шли к дому, где обосновался Най, Фертран успел коротко посвятить нас в некоторые подробности жизни отряда. Всего под командованием некоего Арая, которого ни в коем случае (это было повторено трижды) нельзя называть тэром, собралось около сотни бойцов. Кроме наших шалопаев было еще четверо магов: двое из нашей же Школы, друг назвал имена, но я таких не припомнила, а двое -- местные, сами учились у практикующих тут чародеев и, как Ферт сказал, во многом уступали тем, кто получил перстни на Каэтаре.

   -- Специализация узкая. Плетения однообразные. Мы пытаемся их подтянуть, но пока без особых результатов. А вообще, здорово вы нас застали. Парой дней раньше, парой дней позже -- искали бы по лесам.

   -- Нашли бы, -- заверил Сэл. -- И много у вас... работы?

   -- Достаточно. После того, как кармольцы стали перехватывать имперские суда, начались перебои с поставками продовольствия для их армии. Вот они и пытаются кормиться за счет местных. А еще хуже с йорхе, крысами. Мы так зовем остатки разбитых частей или дезертиров. Они собираются в банды от двадцати до ста человек, обходят кордоны эльфов и теряются в лесу. Общая поисковая сеть передвижения таких малочисленных групп не фиксирует, и эти уроды незамеченными пробираются к людским или смешанным поселениям. Ты же сама отсюда, Гал, должна помнить, как тут живут: тут деревенька, там хуторок. Земли большие, вот народ по ним и разбрелся. А к каждому поселку в десять дворов охрану не приставишь... У нас тут многие из таких поселков. Из тех, к которым помощь вовремя не пришла. Арай сам. Вель... Авелия, вы ее на дороге видели.

   -- Авелия? -- я вспомнила, как интерпретировали притчу о Каине и Авеле на Таре, популяризировав эти имена и их женские производные.

   -- Да, Авелия. Только не нужно её спрашивать, есть ли у нее сестра по имени Каина. Уже нет. И у многих так. Потому и слава за нами такая: Кровавая сотня -- слышали? Из-за того, что если повстречаем имперский отряд или йорхе, живым никто не уйдёт. Звереют люди, когда их видят. Своих вспоминают и...

   -- Ферт, а твои? -- я помнила, что его мать с сёстрами жили в таком же поселке.

   -- Мои сейчас в Лар'эллане. Был у них зимой. Недолго. А вчера письмо отправил -- тут почта вроде исправно работает. Я и вам хотел написать, но...

   -- Ладно, -- хлопнул его по плечу Сэл, -- на словах расскажешь.

   -- И вы мне. О себе, о... других.

   Беседу решено было отложить, так как мы уже подошли к небольшой беленой хатке, где квартировали Най с Фертом. Входить в дом не пришлось: Найар Кантэ собственной персоной возлежал в тени дерева, на ветках которого краснели плоды, напоминавшие крупную черешню. Маг, лениво дирижируя пальцем, несложным заклинанием обрывал ягоды и ловил их ртом. Долго со смаком жевал, обсасывал косточку, а затем через полую тростниковую трубочку отправлял в прикрепленную на дереве мишень -- какую-то имперскую афишку. Форма мужской одежды в отряде, похоже, была утверждена официально: на парне тоже не было ничего, кроме штанов, только не закатанных, а обрезанных до колен. После прогулки по солнцепеку я ему искренне завидовала. Вспомнилась хамка-лучница, застегнутая наглухо. Может, оборотни по-другому переносят жару? Но думать об этом было некогда: Сэл прижал палец к губам, остановив готового окликнуть Ная полуэльфа, и пользуясь тем, что братишка его не видит, услужливо насобирал ему "черешен". Огромный красный ком -- пара ведер набралось бы -- завис над головой ничего не подозревающего человека. В последний момент Най успел его заметить, но спасаться от града спелых ягод было поздно.

   -- Ферт! Скотина остроухая!

   Полуэльф смущенно развел руками, мол, я тут ни при чем, а вскочивший с земли Найар ошеломленно протер глаза.

   -- Мы что вечером пили? -- негромко спросил он у товарища, глядя на нас, как на приведения.

   -- Молоко, -- пожал плечами Фертран.

   -- А ты не знаешь, чем тут кормят коров?

   Не лучшая была идея с ягодами -- через минуту мы все были в липком соке. Повезло только Лару, которого Най, мало с ним знакомый, обнимать не стал, ограничившись рукопожатием.

   -- Вам есть, о чем поговорить, -- сказал Ил братьям. -- А мы с Галлой пока сходим к вашему Араю. Ферт, проведёшь?

   -- Зачем?

   -- Мы прибыли в расположение воинской части, должны представиться командиру, -- мужа удивило, что пришлось отвечать на этот вопрос.

   Странность объяснилась, пока мы шли по деревне. По пути нам встречались бойцы вольного отряда, заметно отличавшиеся от селян. Вряд ли кому-нибудь из этих парней и девушек исполнилось тридцать лет. В лучшем случае большинству из них можно было дать двадцать, с натяжкою -- двадцать пять. Кровавая сотня, наводившая ужас на имперцев -- кучка детей, защищающих своих родных или ожесточенно мстящих за тех, кого защитить не смогли. И не удивительно, что эти дети не имели понятия об армейской дисциплине.

   -- В тебе говорит материнский инстинкт, -- усмехнулся Сумрак, когда я шепотом поделилась с ним наблюдениями. -- Не дети, а вполне взрослые люди и нелюди.

   Может быть. Но я надеялась, что хотя бы командир Арай окажется взрослым дядькой с богатым боевым опытом. Увы, надежды не оправдались.

   -- Арай! Арай, спустись, познакомлю кое с кем!

   Нет, это не шутка: белобрысый мальчишка, влезший на голубятню -- предводитель этих неуловимых мстителей. Невысокий, худой, до черноты загоревший, как и его бойцы. Я не дала бы ему и семнадцати, но со скидкой на мешанную кровь -- среди его предков числились эльфы -- Араю могло быть уже около тридцати.

   -- Что за спешка, Ридо? У нас в гостях королева Аэрталь?

   -- Лучше.

   -- Дай угадаю, -- беловолосый остановился напротив нас. Его глаза, глаза взрослого, многое повидавшего человека, резко контрастирующие со всем обликом, сверкнули лукавым огнём. -- Я не ошибусь, предположив, что если сейчас прикажу схватить вас и сдам людям Истмана, награды хватит еще моим внукам, чтобы сыграть свадьбы правнукам?

   -- Ошибёшься, -- мрачно выговорил Ил. -- Если только попробуешь выкинуть что-нибудь подобное, умрешь на месте.

   -- Значит, угадал. Сумрак и Маронская Волчица. Пару лет назад видел листовки с вашими портретами. Сумма вознаграждения впечатлила.

   -- Лар Ал-Хашер, -- представился муж. -- Моя жена Галла. Мы предпочитаем эти имена.

   -- Арай, -- парень отер о штаны руку и протянул ее Иоллару. -- К нам по каким делам?

   -- По личным. Решили навестить друзей.

   -- С Каэтара через океан ради встречи с друзьями? Винца попить, былое вспомнить, и назад?

   Нет, он определенно старше, чем выглядит.

   -- Хотели найти проводника до Пустошей, -- не стал юлить Лар. -- А если будет кто-то, кто знает и те места -- еще лучше.

   -- Другой разговор. Но у меня каждый человек на счету. Всё зависит от того, зачем вам понадобилось в Пустоши. Участвуете в большом гоне?

   Кажется, Беата говорила, что это секретная информация. А мальчишка, поспорить готова, знал об Истмане.

   -- Что за гон? -- поинтересовался Ферт.

   -- Погуляй, Ридо, -- махнул на него командир.

   Субординация тут все-таки соблюдалась, и Ферт поплелся к покосившемуся плетню, с другой стороны которого стояли две молоденькие селяночки, заинтересованно разглядывавшие нас с Ларом. Точнее, только Лара -- темная маска будоражит воображение.

   -- Так вас послали за головой Истмана? Да знаю я, знаю. Наша сотня тоже не просто так по лесам бегает. Связь с Лар'элланом постоянная, обмен информацией, поддержка. Или решили, что мы тут в игрушки играем?

   Сумрак не спешил отвечать. Я тоже молчала.

   -- Ладно, -- поморщился Арай. -- Давайте по-другому. Арвеллан -- это мое настоящее имя. Дом Тихой Воды. Законный сын, как ни странно. Пройдете в комнаты -- покажу бумаги. Страж Лар'эллана, капитан серебряной пехоты. Здесь я по личному распоряжению королевы. В первые годы войны мы пустили вопрос с поселенцами на самотек. Результат: сотни разрушенных поселков и тысячи убитых. А еще -- такие вот юные мстители. Они не сидели бы, сложа руки, а по одиночке их всех давно уже перебили бы. Я нанизал двух перепелок на одну стрелу: не дал им погибнуть и собрал неплохой отряд, который теперь защищает мирных жителей. Понятно?

   -- Но почему только молодежь? -- не удержалась я.

   Арай-Арвеллан улыбнулся.

   -- Посмотрите на меня внимательно, тэсс Галла. Это и будет ответом. Кто пойдет за мальчишкой? Только такие же мальчишки. Кстати, ваши друзья стали настоящей находкой. Я удивился, когда они оставили службу, чтобы присоединиться к нам.

   А я не удивлена. Ферт с Наем -- тоже мальчишки. Даже война не заставила их повзрослеть.

   -- Обсудим теперь ваши дела, или все же хотите проверить мои слова и взглянуть на документы?

   -- Не стоит, -- покачал головой Лар. -- Где мы можем пообщаться, чтобы нам не помешали?

   Полукровка кивнул на голубятню.

   Глупость несусветная -- но мы уже сидим на загаженной почтарями крыше и обсуждаем вопросы государственной важности.

   -- У меня приказ опознавать каждого убитого имперца. Радости мало, скажу я вам. Налетели, порубили в клочья, а я как полудурок ползаю потом среди трупов, сличаю каждую окровавленную морду с портретом государя-императора. Для своих -- ищу того ублюдка, который убил мою семью. Странно, конечно, что мне его искать на третий год приспичило, но никто не удивляется -- тут у некоторых похлеще заскоки. Задержитесь до весела, многое увидите.

   -- Мы не планировали оставаться дольше, чем на два дня.

   Муж тоже снял рубашку, подставив солнцу обнаженную спину, не обгорел бы. Или не замерз -- не имея возможности раздеться, я остудила раскаленный воздух, и кожа сидевшего напротив Арая покрылась мурашками.

   -- А придется, -- поежился от внезапного холода командир Кровавой сотни. -- Если хотите хорошего проводника, нужно дождаться Белку, он в патруле сейчас. Еще десяток вам дам, если добровольцы найдутся. Рассказывать им суть дела или нет, решите сами. Маги вам, думаю, не нужны, но если ваши друзья захотят пойти с вами, удерживать не стану.

   А если не захотят, то мы оставим Араю подкрепление в лице Сэллера Буревестника. Он ведь твердо решил не бросать больше брата. Но я не стала сообщать капитану о такой возможности.

  

   Лар сказал, что им будет, о чем поговорить -- не ошибся. Скорее языки отвалятся, чем кончатся новости, которыми хотелось поделиться. Постепенно подошли к главному.

   -- Я ушел с флота.

   Сэл бросил эту фразу будто между прочим, но Най насторожился.

   -- Будешь теперь с Галлой и Сумраком?

   -- Нет. Если ты не против...

   -- Шек! -- Найар вскочил на ноги. -- Л'лал эва! Я так и знал, Сэллер! Я знал, что наступит день, когда братишка явится на помощь. А ты не подумал, нужна ли мне эта помощь? Най Кантэ, просто Най Кантэ, без красивого прозвища, прекрасно справлялся со всеми проблемами без знаменитого Буревестника! И я многого добился!

   -- Я заметил, -- невесело улыбнулся Сэл. -- Еще немного и за твою голову будут давать столько же, сколько и за мою. Для тебя так важно сравнять цену?

   -- Для меня важно не провести всю жизнь в тени брата. Не быть вторым.

   -- Что ж, разумное решение. Одиночка никогда не будет вторым. Единственный, он же -- первый. А я думал, из нас получилась бы неплохая команда.

   -- Извини, братишка, -- Най снова присел на траву рядом с ним. -- Я не гожусь в твою команду. Маронская Волчица, Сумрак -- вот достойные напарники для тебя. Я свой предел вижу. И моя команда здесь. Я не одиночка. Есть Ферт, есть Моз. Мы неплохо сработались за это время.

   -- Еще один маг лишним не будет.

   - Скажешь Араю, возьмет без вопросов. Но если я для тебя не пустое место, не делай этого.

   -- Ребячество. Ты не думаешь, что твой эгоизм может стоить кому-то жизни? Тому, кого ты не успеешь прикрыть, но прикрыл бы я, будь рядом?

   -- Возможно, -- вздохнул Най. -- Но когда я потеряю кого-то, буду знать, что в это же время, только в другом месте, мой брат сумел кого-то спасти. А когда от меня улизнет враг, буду думать, что где-то Сэл Буревестник накрыл сотню.

   Следующие несколько минут тишину нарушало только негромкое чириканье засевшей в ветвях птицы.

   -- Это твое последнее слово? -- уточнил Сэллер.

   -- Да.

   -- Хорошо. Этого предложения не было. Спрошу о другом...

   Он вдруг забыл, о чём говорил. А причина этой забывчивости, премило покраснев, робко поинтересовалась:

   -- Я не помешала?

   -- Нет-нет, что вы.

   Поспешно вскочив на ноги, Сэл стукнулся головой о толстую ветку. Солнце померкло, и на мгновение единственным источником света осталось тонкое девичье лицо с аккуратным прямым носиком, может лишь чуть-чуть длинноватым, огромными васильково-синими глазами и губами, яркими и сочными, как те ягоды, что он просыпал на брата. С трудом оторвавшись от созерцания этого лица, обрамленного золотистыми локонами, Сэллер успел оценить стройную фигурку под легким сарафаном, и вновь вернулся взглядом к губам. Реакция наблюдалась странная: чем дольше он смотрел на эти губы, тем сильнее пересыхали его собственные...

   -- Я позже зайду, -- окончательно смутилась девушка и юркнула обратно в калитку.

   -- Заглядывай! -- бросил ей вслед Най и дернул за руку застывшего брата. -- Так о чем ты хотел спросить?

   -- Спросить? А, да... Кто это?

   -- Это? Лилэйн. Моя подружка... почти.

   -- Демона лысого! -- огрызнулся Сэл. -- Твоя сидит на дереве у дороги.

   -- Сидит? Кто сидит? -- не понял Найар, но потом сообразил: -- Вель? Ты видел Вель? И она сказала, что она -- моя девушка?

   -- Разве нет?

   -- Нет, -- братишка нахмурился. - Придумала себе что-то и чешет языком почем зря.

   -- Скажешь, у вас ничего не было?

   -- Было, -- еще больше помрачнел Най. -- Давно и всего раз. Но ей хватило. Знаешь, она хорошая девчонка, но немножко...

   -- Оборотень.

   -- Странная. Хотя и оборотень тоже. Сразу заметил? Не получилась, значит, защита.

   -- Не получилась. А к чему она вообще? Все же в курсе? Или нет?

   -- Это не от своих, свои знают и нормально относятся... вроде бы. А вот если эльфов встретим...

   -- Слушай, а Лилэйн тоже в вашем отряде? -- перебил Сэл.

   -- Да. Но она со мной.

   Возможно, будь это произнесено другим тоном, продолжения не последовало бы. Но в голосе брата слышалось подначивание, вызов. И Сэллер его принял.

   -- Пусть она сама мне это скажет.

  

  

  

  

   Галла

  

   Сэл устроился у брата, а нам с мужем выделили комнатку в одном из домов в центре деревни. Лар наносил воды, и я с удовольствием выкупалась, а потом недолго поспала -- всё же устала за эти пару дней, а энергетическая подпитка хоть и помогает в дороге, полноценный отдых не заменит.

   Партизаны старались не стеснять принявших их крестьян. В деревне расположилась лишь часть отряда: ночлегом под крышей в обязательном порядке обеспечили командира, всех девушек, которых среди бойцов было двенадцать, магов и раненых в предыдущей операции. Те, кому не нашлось места в домах, стали лагерем за околицей, на берегу небольшого озерца. Сюда же на общий ужин приходили вечерами и остальные. Нас тоже пригласили.

   -- Трапеза скромная, -- извинился Арай. -- Не хочется объедать местных, а свои запасы нужно беречь. Потому каша, сыр, хлеб да овощи. Вино есть, но больше пары стаканчиков я ребятам не позволяю. Лучше не расслабляться.

   Каша была кукурузная. Сто лет не ела! Её рассыпали по плошкам и передавали из рук в руки от большого котла. Хлеб, овощи и соленый овечий сыр раскладывали на больших досках, по одной такой доске на импровизированный стол на десять-двенадцать человек. А за вином, если было такое желание, нужно было идти к краю поляны, где под березой сидел на бочке сам командир. Арвеллан поскромничал - отнюдь не скудный ужин. В первые годы войны в Кармоле он показался бы нам роскошью: каша была щедро сдобрена зажаренным на сале луком, сыр свежим, а вино выдержанным -- от такого не так скоро захмелеешь, как от молодого, еще не до конца перебродившего, которое холодненьким хлещешь, не чувствуя крепости, а весь следующий день сожалеешь, что не обошелся колодезной водой.

   В отряде уже знали, кто мы. Смотрели с уважением, но без священного трепета. Заметила пару удивленных взглядов, когда, покончив с едой, собрала пустые тарелки, свою и сидевших рядом парней, чтобы по примеру других вымыть их во впадавшем в озеро ручье. А что они думали? Что я прислугу потребую или буду тратить магический резерв на то, что можно сделать руками?

   Солнце садилось за лиловый лес, загорались первые звёзды и костры на поляне. Кто-то достал гитару... А ведь я соскучилась по походной жизни. Нет, не по боям, не по войне, а по таким вот вечерам. У Лара одно время тоже была гитара, и мы так же отдыхали у костра. Уставали за день, но не могли заставить себя лечь спать сразу же: нужно было посидеть, поговорить, послушать негромкий перебор -- почувствовать себя живыми...

   К гитаре присоединилась губная гармошка. Звуки музыки нарастали. Застучали ложки. В такт мелодии захлопали в ладоши ставшие широким кругом ребята.

   -- Танцы?

   -- Почти, -- подмигнул Ферт. -- Пошли, посмотришь.

   В музыку влился звон металла.

   На поляне в свете высоких костров кружилась пара.

   В руках у темноволосого полуэльфа, был длинный узкий меч и кривой орочий нож. У его партнерши, высокой стройной девушки с собранными в пучок золотисто-русыми волосами, кинжал и сэрро -- лар'элланская сабля с длинным чуть изогнутым клинком и рукоятью в треть длины меча. Когда-то я держала в руках такую. Как по мне, тяжелая, удлиненная рукоять нарушала баланс и создавала ненужный противовес клинку, а маленькая гарда пусть и предотвращала соскальзывание пальцев, но никак не защищала их от меча противника. Но девчонка, похоже, родилась с этой игрушкой. Излишний, по моему мнению, вес рукояти она использовала как дополнительную силу для ускорения вращения, и клинок успевал парировать удары как меча, так и ножа. Кинжалом она воспользовалась лишь один раз: неожиданно для соперника отведя в сторону саблю, приняла удар меча на узкое жало. Клинок полуэльфа соскользнул по лезвию и попался в ловушку загнутых вперед дужек. Затем -- изящный поворот кисти, будто бы без особого усилия. Я видела, как ломают таким образом рапиры, но меч парня был крепче, и девушка лишь отвела его в сторону, следующим приемом оставив противника без ножа (а могла бы и без пальцев!), и приставила острие сэрро к груди полуэльфа. Не будь я наполовину драконом и женой, а по совместительству и ученицей мастера меча, я не успела бы всего этого рассмотреть. Увидела бы только упавший в траву нож и сокрушенную полуулыбку проигравшего. Очевидно, это был не первый их танец, и партнерша всегда вела.

   Недолгое, не более трёх минут, представление произвело впечатление. Лар склонил к плечу голову, наблюдая за фехтовальщицей с благосклонностью профессионала. Най отбил ладони, выбивая ритм. Даже Сэл, обычно равнодушный к подобного рода действам, не отводил от девчонки взгляда. И она это заметила: стушевалась и опустила глаза.

   -- Пригласишь девушку на танец? -- поддел друга Сумрак, зная, что тот из всего оружия предпочитает магию и арбалет.

   -- Я плохо танцую.

   Не так уж и плохо, но мне проигрывает. Видимо, он об этом тоже вспомнил.

   -- Гал, а ты как?

   -- Давай, -- поддержал Ил. -- А то, смотрю, у девочки и напарника достойного нет.

   В его словах слышалось шутливое "Не посрами учителя!".

   -- Мой меч в доме остался.

   -- Так мы сейчас другой найдём, -- предложил кто-то из толпы.

   -- Нет. Одна рука -- один меч.

   Мой у меня уже семь лет. Тот самый, что Лайс забрал у убитого им в Рваных Пустошах мальчишки, оказавшегося сыном Брайта. Тот самый, который я, познакомившись с Ромаром, полушутя полусерьезно назвала Убийцей. Я прошла с ним Кармольскую войну и не думаю, что теперь мне подойдет другое оружие.

   -- Правильно, -- одобрительно отозвался Арай. -- Один меч -- одна рука. Но можно послать кого-нибудь.

   Комната по привычке запечатана охранным заклинанием, и этому кому-нибудь не поздоровится, если он попробует туда влезть. А самой топать в деревню не хотелось. И еще, как ни стыдно признаваться, я не была уверена, что равна по мастерству этой девчонке.

   -- Это Лил, -- Арай подозвал фехтовальщицу к нам, чтобы познакомить. -- Лилэйн. Но мы тут привыкли сокращать имена.

   Своё он еще как сократил.

   -- А это...

   Полуэльф замялся, не зная, как нас представить и Буревестник взял инициативу в свои руки:

   -- Галла, Лар. А я -- Сэл. Вообще-то -- Сэллер, но мы тоже сокращаем имена.

   Дерзкая и отважная в бою, вне круга девушка была совсем другой. На дружелюбие Сэла отозвалась стеснительным бормотанием и уставилась на свои ноги в легких сапожках из мягкой кожи.

   -- У тебя здорово выходит, -- похвалил её друг.

   Лил оживилась, подняла глаза.

   -- А ты... вы...

   -- Готов сдаться без боя.

   -- Жалко, -- похоже, она не поняла намеков Буревестника. -- У нас много хороших бойцов, но мы давно друг друга знаем, и это уже не так интересно.

   -- Тряхнуть стариной, что ли, -- задумчиво произнес Иоллар.

   Глаза девушки вспыхнули азартом и тревогой: с одной стороны хотелось бы, но с другой -- сам Сумрак. Кармол далеко, но слухами земля полнится.

   Начавшие было расходиться люди вновь образовали плотное кольцо. А музыка стихла.

   -- Потанцуем, -- решил Лар, и Лил ответила счастливой улыбкой.

   Вот теперь пусть скажет мне, что тут собрались не дети.

   К сожалению, насладиться зрелищем не удалось: стоило мужу отойти, как Арай начал подавать какие-то странные знаки.

   -- Пойдемте со мной, -- шепнул он мне, когда я приблизилась. -- С вами хотят поговорить.

  

   Для разговора пришлось возвращаться в деревню.

   -- Она связалась со мной под вечер. Просила сообщить, когда можно будет с вами встретиться.

   -- Сообщить?

   -- Я еще днем говорил, что связь постоянная, -- пожал плечами Арвеллан. -- А для ее величества не составит труда телепортироваться в любое место на этом материке. Кроме Пустошей, естественно.

   После того случая с портретом личных встреч с Аэрталь у меня больше не было. Что же такое произошло, что через столько лет она решила пообщаться наедине?

   Эльфийка материализовалась в комнате Арая, едва мы туда вошли.

   -- Побудь снаружи, Арвеллан, -- велела она, без предисловий и приветствий. -- Догадываетесь, о чём я хотела поговорить, Галла?

   -- Нет, -- призналась я.

   -- Вы ведь собираетесь искать Истмана?

   Не собираемся, вообще-то.

   -- Да. Можете чем-нибудь помочь?

   -- Возможно, -- она брезгливо провела пальцем по лавке, прежде чем присесть. -- Есть сведения, которые мне хотелось бы сохранить в тайне от других поисковых групп, но которыми я могу поделиться с вами. Вы знаете, почему Истман отправился к Пустошам?

   -- Ищет усыпальницу?

   -- Да. И, наверное, у него есть причины полагать, что он знает, где искать.

   Мне бы его знания.

   -- Но он вряд ли знает местонахождение настоящей усыпальницы.

   -- Настоящей? -- переспросила я, присаживаясь на расшатанную табуретку.

   -- Их несколько, -- огорошила меня Аэрталь. -- Так получилось. Случайно.

   Представляю, какое идиотское у меня лицо, раз уж она так ехидно улыбается.

   -- Я вам сейчас объясню, Галла. Дело в том, что Рина хотела, чтобы ее последний дом был построен в соответствии с ее вкусами. Маленькая слабость, которую она могла себе позволить. Но в то же время ей хотелось спрятать его ото всех. Есть, конечно, методы: нанять строителей, отвести в нужное место, а после выполнения работы избавиться от них. Но Рина слишком ценила жизнь, чтобы отобрать ее у кого бы то ни было без весомых причин. Поэтому первая усыпальница была построена в десяти парсо от нашей столицы. Потом Рина долго составляла какую-то формулу... Какое-то специальное заклинание, которое позволило бы ей воссоздать копию той постройки...

   Матричная проекция. Не думаю, что Велерина знала, как это называется. В матрицу закладывается полная информация обо всех компонентах предмета, а его копия создается посредством обнаружения необходимых реконструкции веществ в пределах действия заклинания и придания им свойств необходимых составляющих. Некоторые маги так создают еду. Да, пусть кто-то удивится, но на Таре есть синтетические продукты. Формула щадящая, и если площадь охвата большая, составляющие будут черпаться равномерно. А если задать маленький участок и попробовать воссоздать свиную тушу, это будет весьма изощренным способом убийства попавших в зону действия людей. Хвала богам, не многие маги способны воспроизвести что-нибудь, что не поместилось бы у них на ладони.

   А Велерина, значит, пыталась отстроить собственную гробницу?

   -- Потом она отправилась к Пустошам. Одна. А вернувшись почти через год, рассказала, что по пути несколько раз пыталась проверить, как работает заклинание. Радовалась, что вовремя подумала об этом, так как в формуле была ошибка, и первые результаты были с изъяном. Две такие пробные усыпальницы мы потом отыскали на границах Леса и разрушили, чтобы не будить ни в ком напрасных надежд и алчности, способной разжечь войну. Но кто-то уже пустил слухи, что усыпальницу видели на наших землях, и людям не терпелось до нее добраться. К сожалению и среди моего народа нашлись предатели. Чертежи и рисунки попали к людям, а строение было настолько уникальным, что перепутать его с другим сложно...

   ...Серый камень. Дикий плющ.

   Высокие своды. Небо в узких окнах. Радужные блики от разноцветных витражей...

   -- Я боялась, что Истман решит воспользоваться старыми картами, но когда его войска появились совсем не там, где я ожидала, поняла, что Императору расчищают другую дорогу. Южнее, намного южнее того места, куда рвались его предшественники. Значит, у него иная информация.

   -- Но вы все же полагаете, что место расположения истинной усыпальницы ему не известно? Кстати, сколько их всего?

   -- Кажется, осталось еще три, помимо настоящей. Одна должна быть совсем разрушена -- Рина говорила, что строение было нестабильным. Об остальных двух не знаю. Я бы подумала, что она специально разбросала обманки, но, как я уже говорила, подобные шутки ей были не свойственны. Рина экспериментировала и забыла убрать за собой. А в том, что настоящую усыпальницу она спрятала надежно, я уверена. Возможно, иллюзии. Возможно, карман. У нее получалось создавать пространственные карманы.

   Плохая новость. Если ты не знаешь места входа, попадешь в карман разве что случайно. А на случайности я не надеюсь.

   -- Как мне поможет то, что вы рассказали? И почему нельзя говорить об этом другим?

   -- Почему? Потому что, если кто-то думает, что знает, где находится сила мира, пусть продолжает так думать. Я не хочу новых поисков и новых войн. Пусть они приходят в пустой склеп и считают, что их уже опередили. Или пусть решат, что всё это старые сказки, которые не стоит принимать на веру, и никогда не было в этом мире волшебницы по имени Велерина. А вам... Вам я рассказала это, так как именно вы Галла можете отыскать истинную усыпальницу. И, возможно, не только её. Ваш приход на Саатар и путешествие за Черту - не случайность, все это было предопределено...

   Как и в первую встречу: недомолвки, намеки. Но из королевы не вытянешь лишнего слова, если она сама того не желает.

   - Вы сами все поймете, Галла. Надеюсь на это.

   Она поднялась, чтобы уйти.

   -- Постойте, -- спохватилась я. -- А кто хоронил Велерину? Должен же был кто-то...

   -- Она ушла сама, -- покачала головой эльфийка. -- Но я знаю, что Рина добралась да своего последнего приюта. У нас был уговор. В тот день, когда она запечатала за собой двери усыпальницы, та, первая, что построили мои мастера, рассыпалась прахом...

  

  

   Лар порадовался, что Галла пришла к озеру без меча. Фехтовала Лилэйн великолепно, и хоть он сам учил жену, скоро понял, что против Лил та не выстояла бы. А при Галлином сложном характере трудно сказать, как она приняла бы поражение на глазах у толпы.

   Сам он отражал атаки партнерши играючи. Но в отличие от предыдущих боёв, как настоящих, так и тренировочных, эта игра доставляла удовольствие. С тех пор, как не стало Ромара, достойных противников ему не встречалось.

   -- Я проиграла, -- тяжело дыша, произнесла девушка, остановившись.

   -- Вовсе нет. Я тебя даже не коснулся.

   -- Я проиграла еще в первую минуту. Вы могли... но продолжили бой...

   Игра доставляла ему удовольствие, и он решил растянуть его, вконец измотав бедную девочку. Стало неловко.

   -- И, тем не менее, ты прекрасно фехтуешь. Кто тебя учил?

   Лар спрятал мечи и пошел вместе с девушкой к тому месту, где оставил Галлу.

   -- Один гитаэлле. Он жил в деревне... с женщиной. Пытался учить наших мальчишек. А выучил меня. Его убили, как и других жителей. Он был мечником, а его расстреляли из арбалетов.

   -- А ты?

   -- Спряталась в погребе. Имперцы торопились и не искали никого специально. Но уцелело только четверо.

   Она рассказывала это как давно заученный текст и не взывала к жалости. Тут такими историями никого не удивишь -- у каждого из этих ребят есть своя.

   -- Отличный бой, Лил, -- подлетел Найар. -- Хочешь кваса? Холодный.

   Пока она пила, Иоллар безуспешно пытался отыскать взглядом жену. Как в воду канула!

   Мысль о воде пришлась по вкусу. Он покосился в сторону озера.

   -- Тут плавает кто-нибудь, кроме уток? -- подразумевалось, купаются ли тут люди.

   -- Русалок, водяных и прочей нежити не замечено, -- по-своему истолковал вопрос Най.

   -- Вот и хорошо. Но если увидишь Галлу, скажи, что я отправился к русалкам, раз уж она меня бросила.

   Сэл составить компанию не пожелал, а других Сумрак с собой не звал. Отошел подальше, нашел отлогий бережок, стащил надоевшую за день маску и уже начал расстегивать рубашку, но тут заметил качающееся на темной поверхности озера тело. Женщина лежала вниз лицом. Мертвенно-бледная кожа отражала лунный свет, а вокруг головы расплывался серый ореол волос.

   Утопленница плавала недалеко от берега, и, бросившись в воду, Лар в несколько сильных гребков преодолел разделявшее их расстояние. Хотел перевернуть ее на спину, но только коснулся холодного плеча, как та вдруг забарахталась... Жива! Сумрак попытался придержать ее, поднять над водой голову... Но тут же осознал свою ошибку -- гибкое женское тело не источало людского света. Очень похоже, но не... Нежить (а говорили, русалок здесь нет!) вцепилась в его плечо. Казалось, она хочет вырваться, но на самом деле пыталась утянуть под воду, отчаянно барахтаясь и... Он оттолкнул ее, и русалка пошла на дно. Но это тоже было обманом: резко вынырнув, заглотнув огромным ртом воздух, она снова схватилась за него, задышала прерывисто, бледное, облепленное мокрыми волосами лицо приблизилось... Не медля ни секунды Иоллар вызвал клинок и преодолевая сопротивление воды, ударил... лишь в последний миг увидев живые испуганные глаза.

   Тихий вскрик. Во взгляде -- страх. Пальцы разжались, выпуская его рубашку, и девушка обреченно провалилась под воду. Сумрак успел схватить ее за волосы, и поднял над поверхностью. Лишь бы ей не пришло в голову сопротивляться -- силы-то хоть отбавляй, если только не потеряла сознание или, не приведи Небо, не... Жива. Загребая одной рукой, Лар поплыл к берегу. Сумрак чувствовал, как растворяется в воде кровь, и надеялся, что успел вовремя сдержать удар и рана несерьезная. Почувствовав дно, поднялся на ноги, прижимая к себе худенькое дрожащее тело...

   -- Мне сказали, ты тут с русалками, а не с оборотнями.

   Для Галлы это выглядело, должно быть, двусмысленно. Или совсем недвусмысленно.

   Но оправдываться не пришлось. Жена всмотрелась в его ношу, а потом встревожено -- в лицо.

   -- Ил, что тут...

   Со стороны камышей послыхшались веселые голоса. Кажется, Най тоже решил искупаться. И с ним еще кто-то. Сумрак набросил туманную маску. Как же это все глупо, как некстати! А еще и девчонка решила вдруг потерять сознание, и он еле сумел удержать ее, еще крепче прижав к себе.

   Дивная картина: маньяк с маревом вместо лица с обнаженной, истекающей кровью жертвой на руках. И Галла рядом -- семейка маньяков. Появившиеся на берегу парни пораженно застыли.

   -- Положи ее, аккуратно, -- скомандовала жена. -- Что тут случилось? Кто ее так, ты видел?

   Он поглядел на Ферта, на Ная, перевел взгляд на неподвижно лежащую девушку и тяжело вздохнул:

   -- Я.

  

  

   Галла

  

   Оживший ночной кошмар: мой муж сжимает в объятьях обнаженную девицу.

   Но на нём одежда, вымокшая до нитки, а у девицы -- кровоточащая рана на левом боку.

   -- Она лежала на воде. Неподвижно. Лицом вниз...

   -- Оборотни легко задерживают дыхание на несколько минут.

   -- Я знаю, но тогда... Я думал, она утонула, хотел вытащить и, наверное, напугал. Она хлебнула воды, в самом деле начала тонуть, пыталась схватиться за меня...

   Иоллару помощь нужна была не меньше, чем раненой. Лицо скрыто за туманом, но я знала, что он напуган, и видела, как дрожат его руки. Он только что чуть не убил девочку. Ребенка. Повстречай я Ила в свои семнадцать, наш сын сейчас был бы лишь чуть-чуть младше.

   Пока, чтобы остановить кровь, я зажала рану, приложив к ней свой шейный платок. Хвала богам, это несерьезно... Не настолько, чтобы оборотень с высоким болевым порогом и ускоренной регенерацией терял сознание.

   -- Вель. Авелия, -- срывающимся голосом позвал опустившийся на колени Най. -- Ты только не это... только не умирай...

   Ну, ради этого, пожалуй, можно и полежать на холодной земле. Но сейчас не время для сантиментов. И нечего троим мужикам пялиться на голую девицу. Хотя удовольствие на любителя: небольшая грудь, плоский, даже впалый живот и бледная до синевы кожа. Последнее, возможно, просто от холода.

   -- Ушли отсюда, -- приказным тоном рявкнула я. -- Все.

   -- Дьёри...

   -- Все, Лар. С ней всё в порядке. Будет. Если вы дадите мне делать мою работу.

   -- Гал, я могу помочь.

   -- Най! Кто у нас тут целитель? Идите. По домам.

   А то ведь еще станут в десяти шагах, вон за теми камышами, например...

   -- Хватит прикидываться, они ушли.

   Девушка отрыла глаза и позволила себе сморщиться от боли. Выдержка -- обзавидуешься.

   -- Нужно заняться твоей раной, но предупреждаю сразу: оборотней я никогда не лечила.

   -- И не надо, -- отвернувшись в сторону, сказала она негромко. -- Перекинусь, и всё затянется. Только уйди.

   -- Ага. Уже разбежалась. А если ты лапы отбросишь?

   -- Ничего я...

   -- Так, девочка. Вель, или как тебя там. Одну я тебя не оставлю. Или лежи и не рыпайся, а я попробую залечить рану, или делай по-своему, но под моим присмотром.

   -- Под присмотром не буду, -- прорычала девчонка, показав небольшие клычки.

   Я сдержалась, чтобы не ответить тем же, и повторила:

   -- Я не уйду.

   Она молчала, зажав рукой рану, а потом, не глядя в мою сторону, попросила:

   -- Отвернись.

   Это-то было несложно. Но когда за моей спиной раздался приглушенный рык, не смогла сдержать профессионального любопытства. И тут же отвернулась снова -- жуткое зрелище. Когда я еще училась в Школе и штудировала учебники, Лайс, знавший всё и обо всём, помогал мне расширить познания. По его словам, трансформация у оборотней в разных мирах проходила по-разному: одни оборачивались легко и безболезненно, другие чувствовали все метаморфозы тела, и ощущения их были далеки от приятных. Оборотням Тара в этом плане не повезло.

   -- Можно повернуться? -- с тревогой спросила я, когда Авелия затихла.

   -- Как хочешь, -- ответил мне хриплый голос, совсем не похожий на тот, что был у девушки в ее людском облике.

   Молоденькая волчица лежала на берегу и старательно вылизывала бок. Девчонка была просто миленькая, а зверь получился красивейший -- густая серая шерсть с бурыми подпалинами, смышленая широколобая морда. Так и захотелось потрепать ее за мохнатое треугольное ухо. Я даже потянулась рукой, но Вель предостерегающе клацнула зубами.

   -- Рану хотела посмотреть, -- соврала я.

   Волчица подняла на меня раскосые желто-зеленые глаза, а потом демонстративно отвернулась к воде: смотри, мол.

   Авелия не обманула, рана затянулась -- остался длинный бледно-розовый рубец, почти незаметный под мехом, а скоро наверняка и он исчезнет, у оборотней, как я читала, шрамы остаются только от серебра, да и то не всегда.

   -- В деревню так пойдешь?

   Она помотала головой: то ли ей трудно было говорить в этой ипостаси, то ли стеснялась своего рычащего голоса.

   -- А где твоя одежда?

   Волчица осторожно поднялась на ноги, потянулась, несколько раз, словно на пробу, переступила с лапы на лапу и направилась к росшей над озером ветле. Нырнула под висящие до земли ветки. Вернулась она, неся в зубах вещи. Бросила их к моим ногам и мотнула мордой в сторону. Я поняла и отвернулась.

   Любоваться плывшей над озером луной в этот раз пришлось дольше: время на трансформацию, время на то, чтобы дать девушке одеться. Но после все же попросила ее поднять рубаху. Шрам на худеньком девчоночьем теле выглядел хуже, чем на волчьем боку -- свежим, едва зарубцевавшимся, казалось, края раны вот-вот разойдутся снова. Да и кожа вокруг покраснела.

   -- Завтра ничего не останется, -- пробурчала девушка. -- И не такое было.

   Какое было, я уточнять не стала, она не бравировала -- знала, о чем говорит, и я ей верила.

   Вель вытащила из-под дерева лук и колчан со стрелами, одну их которых тут же подцепила пальцами. Странно, что при такой опасливости, уже вошедшей в привычку, девушка позволила напугать себя в воде. Должно быть, глубоко о чем-то задумалась.

   -- Я провожу тебя до дома.

   -- Зачем? -- подозрительно зыркнула она на меня.

   -- Хочу убедиться, что ты не потеряешь сознания по дороге.

   -- Не потеряю.

   Я не сочла это отказом.

   Парни всё же послушались и ушли, мы не встретили их не за камышами, как я думала, ни дальше по дороге -- умею я быть убедительной. Хотя, если честно, была уверена, что Ил захочет знать, что с его несостоявшейся жертвой.

   -- Мой муж не хотел причинить тебе зла.

   -- Я слышала, -- Авелия пряталась от меня за упавшими на лицо волосами.

   -- Он думал, тебе нужна помощь...

   -- Я же сказала, что слышала, -- бросила она раздраженно. -- Забудь.

   В деревне перегавкивались собаки, но стоило Вель ступить на улицу, как они затихали, успевая издать короткий предупреждающий лай, который подхватывали в соседних дворах -- через пять минут над домами повисла абсолютная тишина. Звери чувствовали сильнейшего и предпочитали не нарываться.

   -- Я сплю тут, -- девушка показала на дом за высоким забором. -- Всё, ты меня провела.

   -- Зайду с тобой. Хочу глянуть на твой шрам при свете.

   Я намеренно говорила резко, показывая, что я тут старше и главнее, чтобы ей не пришло в голову спорить. А на деле не хотела оставлять ее одну. Показалось, что это будет неправильно, после всего, что с ней сегодня произошло. Хорошо было бы, если бы Вель делила комнату с какой-нибудь подружкой...

   Но нет, не было ни подружки, ни даже комнаты. Дом был большой и небедный: каменный, крытый не соломой, а черепицей, со стекленными окнами. А для постоялицы нашелся лишь приземистый сарайчик в углу двора.

   -- Свечек у меня нет, -- предупредила девушка.

   -- И не нужно, -- я впустила в приоткрытую дверь яркий шарик света.

   Тесное помещение было в какой-то степени уютным. Пол устлан душистым сеном, постель -- то же сено, под старыми потертыми простынями, на окошках под потолком -- ветхие занавесочки. Вместо стола покрытый цветастым платком табурет, а на нем, в надтреснутом кувшине, букетик полевых цветов. Ни дать, ни взять -- девичья спальня. Стало так тоскливо...

   -- Приляг, я посмотрю шрам.

   Девушка послушно растянулась на импровизированной кровати и задрала рубашку. За несколько минут рубец успел стать плотнее и побелел, и припухлость вокруг спала.

   -- Всё? Теперь уходи, я буду спать, -- она напоказ зажмурилась. -- И скажи своему мужу, что я не приду ночью его убивать, пусть не волнуется.

   -- Дурочка, -- улыбнулась я. -- Если он и волновался, то за тебя. Что ты вообще делала в воде?

   -- Плавала.

   -- Лицом вниз, изображая утопленницу?

   -- Как хочу, так и плаваю.

   Маленькая волчица злилась, и я догадывалась почему. Кто-то, вопреки ожиданиям, не задержался, что бы узнать, как она. Сэл и впрямь зря беспокоился: если у Ная и было что-то с этой девочкой, то он не придал этому значения. И не заметил, что разбудил в ней не только зверя.

   -- Всё, уходи, -- повторила Вель.

   Я развернулась к двери, но остановилась, поняв, что смутило меня, едва я сюда вошла: сквозь аромат трав пробивался совсем другой запашок, еле уловимый, но, тем не менее, неприятный.

   -- У тебя тут мышь сдохла. Или крыса.

   -- Нет здесь никаких мышей, -- девчонка отвернулась к стене, давая понять, что не намерена больше со мной разговаривать.

   -- Странно, я думала, у оборотней хороший нюх.

   Источник непонравившегося мне запаха был где-то в углу, там, где стоял накрытый рогожей сундук. Я подошла к нему, взялась за уголок ткани...

   -- Не трогай!

   Поздно. Я несколько раз моргнула, убеждаясь, что мне не померещилось, и глубоко вдохнула, прогоняя приступ тошноты. Нет, не от запаха, он едва чувствовался. Но аккуратно разложенные на широкой деревянной крышке человеческие уши -- сами по себе хороший повод распрощаться со съеденным за ужином.

   -- Их нельзя всё время держать в мешке, преют, -- мгновенно оказавшаяся рядом Авелия выдернула из моих негнущихся пальцев рогожку и снова накрыла... это.

   -- Ты их... собираешь?

   Прав был Арай, странностей у его бойцов хватает. И у этой конкретной особы их с лихвой.

   -- Мне нужно.

   -- Для чего?

   Сотня отрезанных ушей. Или больше. Ожерелья из них делать, что ли? Себе и всем своим друзьям? Правда, не похоже, что у нее так много друзей.

   -- Нужно. И... уходи...

   Бред какой-то. Я вдруг подумала о Ларе. Представила, что это моя дочь, повзрослевшая и потерянная, живет в деревянном сарайчике, спит на накрытом тряпками сене и хранит рядом с этой убогой постелью страшные сувениры войны. Сердце сжалось, а оставленный на миг без контроля светящийся шарик погас. В воцарившейся темноте слышно было, как шмыгнула носом маленькая лучница.

   -- Вель? -- я нашарила ее руку, но холодная ладошка тут же вырвалась. -- Зачем тебе уши?

   Зашуршала сухая трава -- девчонка вскарабкалась на лежанку.

   -- Вель?

   -- Мы жили в лесном поселке, -- голос был сухим и бесцветным. -- Охотники с семьями, всего пятнадцать дворов. Была одна корова и четыре козы на всех. Куры. Керы были: один у старосты, и два общинных тягача -- их запрягали в повозку, когда ездили в Галаэ... Отец умер за лето до того от моховой лихоманки, а с вдовьей доли жить было не сытно, вот я и стала в лес ходить. Сама, другие охотники меня не брали. Потому что... потому что девчонка. Но мне и без них неплохо было: я тропки знала, следы читать могла. Хватало. В тот день как раз двух зайцев принесла... Принесла, а уже некому. Пока меня не было, пришли имперцы... или йорхе... Йорхе -- не только имперцы, всякие бывают, даже проклятые гитаэлле среди них есть. Пришли и убили. Всех. Скот увели. Кур порезали. Мамино колечко забрали... А еще уши отрезали. Всем. У нас остроухи-полукровки были, пять семей. Но они всем отрезали, даже людям. Даже детям...

   Чем дольше она говорила, тем труднее ей было сдерживаться, в голосе то и дело проскакивали плаксивые нотки, совершенно детские. Да и я чувствовала, что из глаз вот-вот потекут слёзы -- отвыкла я за последнее время от войны с ее бессмысленной жестокостью, даже слушать тяжело.

   -- У нас жили хорошие люди, я знаю. После смерти они не пошли во Тьму, их забрали ауры в свои сады. Там хорошо: тепло и не нужно самим добывать еду. Цветут красивые цветы, и играет музыка. И ауры поют. Говорят, нет ничего прекрасней, чем пение ауров... А они там без ушей. Как они будут слушать ауров без ушей? Вот я собираю для них... Собрала. Только теперь нужно вернуться и каждому в могилку положить. Это далеко. Арай сказал, может, к осени в тех местах будем. А уши в мешке преют...

   Снова зажигать свет я не стала: не хотела видеть, как она плачет, не хотела, чтобы она видела, что и у меня глаза на мокром месте.

   -- Сейчас кто-нибудь живет в поселке, или все ушли?

   -- Все ушли. К аурам...

   ...Дождь. Не прекращающийся третий день ливень. Холодно и одежда вымокла. Но вода смывает с трупов кровь, а раскисшую, недавно оттаявшую землю легче ковырять лопатой. Неглубоко -- иначе не хватит силенок на всех. А чтобы зверье не разрыло могилы и не добралось до тел, она привозила на тележке камни из обвалившегося забора и крупную глиняную черепицу, что староста купил в Галаэ. Хотел крышу по весне перекрыть... вот и будет ему крыша. И ему, и всем остальным. А еще вспомнила, как собирали старшие покойников и обошла дома. Охотникам -- луки или ножи. Их женам -- цветные платки или бусы. Детям -- игрушки. Маме положила серебряную ложечку, что лежала в тайничке за печкой. Братишке -- деревянного петушка, которого отец купил, когда последний раз ездил на ярмарку. А Кае... Каине отдала бусы из ракушек. Когда-то у той были такие же -- потеряла прошлым летом, когда купалась в реке. Потом просила свои подарить: все равно, мол, охотнице украшения ни к чему, а она бы к синему сарафану надевала...

   Сестру похоронила последней. Долго, как в зеркало, смотрелась в посеревшее личико той, что всегда была рядом -- с рождения и даже раньше, еще в материнской утробе. И все не решалась засыпать родное лицо землёй. Каине же и сделала первый подарок. Напавшие на поселок бросили труп одного из своих -- крупного, бородатого мужика в мохнатой дохе, которому кто-то из односельчан расколол топором голову. Доху она взяла себе, труп оставила волкам, все три дня бродившим вокруг поселка, в котором убили всех собак. А уши, кривые и мясистые, отрезала для Каи. Ничего, что они такие некрасивые. Главное, что есть. Ауры приложат их к ее головке и сделают такими же маленькими и хорошенькими, как у нее были раньше. Осталось только найти уши для остальных семидесяти двух человек...

   Холод зимнего дождя еще отзывался дрожью в теле, когда я вынырнула из чужой памяти. Собственный голос тоже показался чужим:

   -- Сколько уже прошло?

   -- В феврале два года было.

   Глаза привыкли к темноте, и я различала забившийся в угол живой комочек: отважная лучница, свирепая волчица... маленькая девочка, лишившаяся всего и ставшая взрослой в один день. Хотелось присесть с ней рядом... Но жалость -- это то, чего она мне никогда не простит.

   -- Сколько тебе лет, Вель?

   -- Семнадцать. Скоро. Так ты уйдёшь или нет?

   Злость в последних словах показалась неубедительной, но я шагнула к двери и опять остановилась на пороге.

   -- Знаешь, не обязательно класть их в могилы. Можно сжечь. Как в храмах сжигают дары для богов и усопших. Вы же делали так?

   -- У нас не было храма. Даже пятибожика. По праздникам староста выносил из дома лики и ставил на большой стол под яблоней, там и молились. И ничего не сжигали.

   -- Я не обманываю. Если не веришь, спроси у местного мольца.

   К дому, где нас поселили, я не шла -- бежала. С ходу бросилась на шею нервно мерявшему шагами двор мужу.

   -- Что случилось? Нас Арай позвал, а парни не хотели ему говорить... Что-то с девочкой?

   -- Мы вернулись, но вас уже не было, -- подошел прятавшийся в тени дерева Най.

   -- С ней всё хорошо. Она у себя, спит.

   Надеюсь, ему не придет в голову проведывать ее сейчас. Хотя ему она, возможно, и будет рада.

   А может, ее уже нет в той лачужке -- не стала дожидаться утра, связала в узел "подарки", ушла за деревню и разложила костер. Сидит, жжет уши убитых врагов и плачет: не так как при мне, тихо размазывая по щекам слезы, а громко, взахлеб, до волчьего воя...

   -- С ней правда всё нормально? -- переспросил Ил, когда друзья ушли.

   -- Конечно нет. Что нормального в ребенке на войне?

   Потом я долго не могла уснуть. Ворочалась, думала о детях. О том, как они там без нас. О том, что будет, если наш поход не увенчается результатами, и мы все же останемся в этом раздираемом войнами Мире. О том, что случится, если мы с Ларом не вернемся домой...

  

   Дэви лежал на траве в саду и вприщур смотрел на зависшую над городом тучу. Лара сидела рядом и держала брата за руку.

   -- Маме грустно, -- сказала она задумчиво. -- Будет дождь.

   -- Не будет, -- мальчик закрыл глаза и крепко сжал маленькую ладошку.

   Две теплые искорки взлетели в грозовую мглу. Два любящих сердечка послали горячий привет той, что так нуждалась в них сейчас: не грусти, не тревожься, мы рядом...

   Солнечный лучик пробился сквозь тучи и заплясал на золотых лепестках украшающего каштановые кудряшки цветка.

   -- Не будет, -- повторил Дэви. -- Можем шалаш под вишней построить.

   -- Ласси позовём?

   -- Нет.

   На Ласси, которого теперь зачем-то нужно было звать Рином, он был обижен. Брат называется! Взял вчера их с Ларой посмотреть старый дом на берегу, но так до него и не довел -- свернул на пасеку. Сказал, что меда купить, а сам битый час любезничал за амбаром с рыжей девчонкой, бросив их на растерзание ее болтливой сестре. Потом говорил, что это его подруга детства. Как будто друзей так и положено при встрече тискать. Дэви хоть и маленький, но не дурак. И не нужны ему в шалаше такие братья. А то еще рыжую свою приведет, а их с Ларой отправит мяч катать.

   -- Тина позовем, -- решил мальчик, поднимаясь.

   Как-то он застукал Тина, когда тот обнимался с приходящей кухаркой, но тэвк же не стал врать, что это его подруга, а просто попросил не говорить маме и папе. И Дэви не сказал. Тин ведь тоже много чего не рассказывает о них с Ларой. Потому что настоящий друг. А значит, может жить в их шалаше.

   ...Две маленькие искорки скоростными метеорами перелетели океан и яркими звездочками повисли на ночном небе Саатара. Легкий ветерок качнул их, и они покатились вниз, к спящей деревеньке, к маленькому домику, к приоткрытому окошку. Упали на мягкие подушки, запутались в светлых волосах женщины, согнали тревожный туман с лица мужчины. Не грустите, мы рядом, мы всегда с вами. Спите...

  

  

Глава 7

   О ночном происшествии Сэл узнал только утром, вернувшись в дом, где жил брат.

   -- Еще одна причина, по которой я не хочу, чтобы ты оставался, -- полушутя, полусерьезно отметил Най, рассказав о том, что случилось на озере. -- Один вечер, и уже девушку у меня увёл.

   -- Она не твоя девушка, -- напомнил Буревестник.

   Как провел ночь, не распространялся. Да и рассказывать было нечего. Как-то само собой получилось, что отделились от остальных, разговорились. Разговор вышел странный -- вроде бы и ни о чём, но такой... душевный, что ли? Как будто всю жизнь были знакомы, потом расстались на день, а вчера снова встретились. Вот так и проговорили почти до утра.

   Не выспался. А отдыхать уже не было времени: Лар зашел, как и договаривались накануне, чтобы вместе пойти к Араю. Командир обещал подобрать им сопровождение, но полностью полагаться на полуэльфа Сумрак не хотел: путь неблизкий, и в тех, кто пойдет с ними, он должен был быть уверен.

   -- А где Галла?

   -- Спит. Ночь была суматошная, -- Иоллар поёжился. - До конца жизни буду чувствовать себя идиотом.

   Сэллер не стал продолжать эту тему, хватило объяснений брата.

   -- Она придет позже?

   -- Нет, сами разберемся.

   Совсем как когда-то. За бойцов и их действия всегда отвечал Лар. Значит, и обсуждать пришедшую в голову мысль нужно было с ним.

   По дороге к дому Арвеллана маг выбрал момент, чтобы спросить:

   -- Как бы ты отнесся, если бы я предложил Лилэйн пойти с нами?

   Иоллар остановился.

   -- Странная логика, -- его полумаска не скрывала улыбки. -- Тебе понравилась девушка, и ты решил предложить ей романтическую прогулку к демону на рога. Дорога в Пустоши опасна. Сами Пустоши еще опаснее.

   -- Она тут тоже не ромашки на платочках вышивает.

   -- И то правда.

   -- Так как?

   -- Я бы не возражал. Хороший мечник, и к походной жизни привычная. Только... Ладно, поговори с ней, если хочешь.

   Сэл понял, о чём друг промолчал, запнувшись: в команде всегда была одна женщина - его жена. Но вряд ли, появление ещё одной станет помехой, Галла хорошо ладит с людьми.

   -- А может, ты сам Лил спросишь? Чтобы это не выглядело...

   Испытывающий взгляд из прорезей в темной ткани ощущался едва ли не кожей.

   -- Она действительно тебе понравилась?

   -- Ну...

   -- Классический случай: не к месту и не ко времени. Хорошо, я спрошу её. Но сначала разберемся с теми, кого позвал Арай.

   Командир ожидал их в своём кабинете. То бишь восседал на крыше голубятни, а заметив гостей, махнул рукой, приглашая поднятьс.

   -- Ребята сейчас подойдут. А я пока расскажу, кто есть кто.

   Отдавать кого-либо полуэльфу не хотелось, делал он это скрепя сердце, и, как подумалось Сэллеру, узнавшему от друга о вечерней встрече Галлы, без прямого приказа Аэрталь тут не обошлось. Королева была уверена, что их цель - император, а для такого дела Арвеллан должен был выделить лучших.

   -- Ослаблять отряд не в моих интересах. -- Лар'элланский страж, успешно притворяющийся зелёным мальчишкой, задумчиво грыз соломинку. -- Поэтому дам не больше десятка. Ровно десяток. Считайте Белку, он придет завтра, и Исору. Это его э-э... жена, скажем так. Без нее он не пойдёт, сразу предупреждаю.

   Буревестник заметил, как Лар недовольно поджал губы. Еще одна женщина! Но без проводника никак, придется терпеть.

   -- Потом Лони и Мэт Заноза. Вообще-то прозвище подходит к обоим, но Мэт получил его первым. Мальчишки - не подарок, но в команде работать умеют. Отличные следопыты, неплохие мечники, но куда более хорошие арбалетчики. Тикота. Вот, кстати и он, -- Арай вынул изо рта соломинку, чтобы указать ею в подошедшего к воротам парня. - Боец.

   Видимо, это слово было исчерпывающей характеристикой для темнокожего, темноволосого гиганта. Скорее всего, Тикоте, как и всем здесь, было немногим больше двадцати, но выглядел он лет на десять старше благодаря внушительной комплекции - он был на голову выше совсем не низкого Иоллара и в два раза шире его в плечах.

   -- Полуорк. Он один из немногих тут, чья семья жива и в безопасности. Потому и намного спокойнее остальных. И добрее.

   Здоровяк поднял вверх голову и приветствовал сидящих на крыше теплой улыбкой ребенка.

   -- Заходи! - крикнул ему Арай. - Сейчас спустимся.

   Он понизил голос до шепота и продолжил:

   -- Тикота - только так. Имя не сокращается. Это тоже отличает его от других. Не Тик, не Ти, не Кот. Помилуй вас боги, если забудете об этом.

   Сэл оценил мускулатуру бойца и мысленно дал себе зарок никогда не сокращать его имени.

   Следом за полуорком пришли еще двое: худой нескладный коротышка обритый налысо и пепельноволосый красавчик-полуэльф. Винхерд и Орик, как назвал их командир. Потом - уже отрекомендованные Лони и Мэт, ребята лет двадцати, похожие, как родные братья. Оба русоволосые, коренастые, небритые, в одинаковых серых безрукавках на голое тело, обрезанных по колено штанах и босые. Явились они в компании курчавого брюнета со щегольскими усиками.

   -- Эйкен, -- кивнул на него Арвеллан. - Отличный мечник. Ничем не хуже Лил. О ней вам, наверное, можно уже не рассказывать?

   Буревестник, сомневаясь, что правильно понял эту фразу, недоверчиво покосился на командира партизан.

   -- Да. Она вызвалась идти с вами. Но если возражаете, с радостью оставлю её тут.

   Сумрак сделал вид, что задумался - не для Арая, скорее для Сэла, и тому пришлось незаметно для полуэльфа его ущипнуть, чтобы добиться делано-снисходительного: "Не возражаю". Это известие на пару минут выбило из колеи, и маг пропустил информацию о следующем парне. Услышал только имя - Дуд.

   -- Десять, -- подвел итог Арай. - Сколько и обещал. Спустимся, пообщаетесь с ребятами. Но я уверен, что вам подойдут все. Потому что если не подойдут, замены не будет.

   Дуд оказался вихрастым лопоухим мальчишкой, долговязым и худым как щепа. Но рукопожатие у него было крепкое, а взгляд раскосых карих глаз -- недетским. Он пришел практически сразу же за Лил, присевшей рядом с остальными на длинное толстое бревно, заменявшее лавку. Иоллар, прошелся вдоль этого бревна, сверху вниз поглядывая на тех, кого Арай назначил ему в попутчики, и кивнул полуэльфу: подходят. Он неплохо чувствовал людей, но вряд ли, чтобы так сразу разобрался, что представляют из себя эти -- просто выбора ему не давали.

   Объяснять собравшимся детали Сумрак не стал, сказал лишь, что идти предстоит далеко, путь опасный, и награды за это не обещают. Говорил он резко и коротко, речь была направлена лишь на одно - сразу показать, кто здесь главный. И Лар с этим прекрасно справился: когда он умолк, новоявленные члены их отряда еще больше напоминали детей, теперь уже изрядно оробевших. Кажется, их напугало неоднократно повторенное слово "дисциплина". Безмятежным оставался только добряк Тикота, очевидно, вообще не слыхавший о таком понятии.

   Сэл видел, что после вымуштрованных охотников Алеза Марега или гвардейцев герцога Катара разношерстный молодняк в команде Иоллара не радует. Но тот сам отказался от людей, которых предлагала Беата, а отправляться в Пустоши втроём было бы самонадеянным ребячеством, из которого они давно уже выросли. Хотя бы до Черты нужно было сопровождение - телепортационные прыжки предстояло чередовать с пешими переходами, обходя раскинутую эльфами сеть, а в Лесу было всё еще неспокойно. Да и на той стороне, где маги теряют силу, не помешает поддержка тех, кто хорошо владеет другим оружием. Плюс проводник, который, в соответствии с прозвищем, так и представлялся Сэллеру юрким рыжим зверьком с пушистым хвостом... Вот интересно, его самого кто-нибудь представляет птицей?

   Когда мысли сделались глупенькими и путанными Буревестник понял, что засыпает. Он посмотрел на Лил, девушка выглядела бодрой и собранной, словно не она просидела с ним всю ночь, подбрасывая сухие ветки в норовящий потухнуть костерок. Выносливая. Когда-то и он был таким, но последние годы расслабили. Море, каюта, безделье между вахтами и стычками с имперскими кораблями, заполняемое сном - маг-лейтенант мог себе это позволить... И до сих пор не освоил формулу быстрого восстановления, вечно что-то путал. К Галле сходить, что ли? Или уже на квартиру и нормально выспаться? Но предстояло еще дождаться окончания "собеседования". Он присел на шаткий топчан в тени дерева, в стороне от остальных и наблюдал за тем, как Лар расспрашивает ребят, выясняя, кто что умеет, попутно определяя каждому обязанности. Влипли бедолаги: Сумрак - это вам не пацан Арай. Лар'элланец придерживался легенды, не выказывая не вяжущихся с нею знаний и опыта, и не демонстрируя старшинства, чем создал себе образ командира, мягко говоря, лояльного. А у Иоллара эти парни в кустики отлучаться будут строго по расписанию. Парни... А девушки как? Сэл опять взглянул на Лилэйн. Ей какие-нибудь поблажки положены? Галла на особом положении. И не по тому, что жена, а потому, что маг. Маги вне правил. Они сами по себе и подчиняются командиру только в том, что касается непосредственно боевых операций. Или даже сами командуют - смотря, на что делается упор, на солдат или на магию. Вот сейчас, к примеру, не в атаку идти, можно махнуть рукой на грозного командира и потопать к себе, отсыпаться. А то получается, постель выделили, а он до нее так и не добрался, сидит тут. Для чего? Для антуража - и только. Дескать, вот вы в какую сказку попали ребята: тут вам и Сумрак, и Буревестник... Только Волчица наша, извините, дрыхнет... Счастливица. Маг прислонился к шершавому стволу и закрыл начавший слезиться глаз. Всего на секундочку.

   А когда открыл, во дворе уже никого не было, кроме сидящей прямо на земле в двух шагах от него девушки.

   -- Привет, -- улыбнулась Лил.

   На коленях у неё лежала сэрро. Сабля покоилась в ножнах, но рука мечницы сжимала рукоять, а клинок был выдвинут на ширину ладони.

   -- Привет. Я что, уснул?

   Вопрос был риторический, и так всё ясно, но она ответила:

   -- Да. И мне поручили охранять твой сон. Первое задание - отработка ситуации "Страховка мага на привале".

   -- Маг на привале, прежде чем заснуть, сам позаботится о своей безопасности, -- машинально отговорился Сэл.

   -- Сумрак так и сказал. Поэтому уточнение: страховка мага в условиях энергетической блокады. Я, правда, не знаю, что такое энергетическая блокада, но ведь ты из-за меня не выспался... Прости. Я вчера проспала почти весь день, и ночью уже не хотелось, а вы были с дороги.

   Она извинялась так, словно сама подошла к нему вечером и несла всякую чушь, лишь бы привлечь внимание, и он чувствовал себя неловко. Да еще и Лар удружил - страховка мага! Шутник хоров. Мог же разбудить.

   -- А где все?

   Девушка пожала плечами:

   -- Разошлись. Арай, наверное, на озеро пошел, я видела, он удилище у хозяина взял. И Зэ-Зэ с ним.

   -- Кто?

   -- Мэт, -- пояснила Лилэйн. - Но его так никто не зовет. Зэ-Зэ -- Заноза в Заднице. Или просто Заноза.

   -- А, это те двое, -- потянулся со сна Сэл.

   Лил негромко рассмеялась.

   -- Зэ-Зэ один, а не двое. Второй - Лони. Они с Мэтом из одного посёлка, кажется, какие-то родственники. До войны охотой промышляли, стрелки неплохие, в лесу не заблудятся. Не то, что Эйкен - того за ручку вести нужно. Ведёшь-ведёшь, подводишь к лагерю йорхе и говоришь: "Там враги". Дальше он уже и сам знает. А в разведку нельзя - потеряется. Он из приморья, в городе рос. Зато фехтованию у настоящего мастера учился...

   Спросонья Сэллер не сразу понял, что она делает, а девушка ненавязчиво, под видом беззаботной болтовни сообщала ему всё, что он прослушал или проспал. Арай представил людей вскользь, а со слов Лилэйн уже через полчаса у Буревестника была краткая, но ёмкая информация о каждом члене отряда, о его прошлом, боевых навыках и о том, какую роль в команде предварительно отвел тому или иному бойцу Лар. Жаль, что им не нужен был штабной секретарь - Лил с этой должностью справилась бы. Стоило об этом подумать, как она сразу представилась ему в строгом темном платье, с гладко зачесанными волосами, собранными на затылке в тугой узел, и с кожаной папкой в ухоженных белых ручках.

   На деле же руки у Лил были темными от загара, ногти неровно обрезаны, волосы рассыпались по плечам, а строгое платье заменяли мятая синяя блуза и штаны, когда-то, вероятно, черные, но теперь выцветшие до грязно-серого. Но и такой она была необыкновенно хороша: скромный наряд подчеркивал фигуру, синее шло к глазам, а золото волос не оставляло нужды в иных драгоценностях. А еще у нее был удивительный голос, а всё, что она говорила, легко откладывалось в памяти. Наверное, потому и пришла в голову эта мысль о секретаре...

   -- Ты меня совсем не слушаешь, -- обиделась девушка.

   -- Да нет же, слушаю. Винхерд на четверть гном, но не любит, когда ему об этом напоминают, -- повторил он ее последнюю фразу.

   Этому Винхерду прямая дорога в кабинет доктора Миоллана. В страхе, что его будут звать гномом, парень ежедневно, даже в полевых условиях, брился (кровь деда давала о себе знать - бороды у этого народа отрастают быстро), а потом дошел до того, что избавился еще и от волос на голове. Интересно, как он будет выкраивать время на тщательное бритьё в жестком путевом графике, который составил Лар?

   Но это было всё же не так интересно, как другое. Дождавшись, когда Лилэйн закончит рассказ, и не найдя обходных путей, спросил прямо:

   -- Почему ты решила идти с нами?

   Смутить ее Сэл уже не боялся. Помнил, как ночью, когда уже перешли на "ты", она со смехом объяснила свое поведение в начале знакомства: сначала, зайдя к Наю, растерялась, поняв, что перед ней его брат - легендарный Буревестник, а потом переживала, что повела себя как деревенская дурочка, которой он теперь и будет ее считать. Но дурочкой Лилэйн не была, и ее ответ лишний раз это подтвердил.

   -- Мне было пятнадцать, и война еще не пришла в эти земли, когда я впервые услышала о Маронской Волчице и ее спутниках. Можешь считать, что я иду за детской мечтой: тоже хочу стать частью этих историй. Это один ответ. А второй, -- в синих глазах вспыхнул огонек, но тут же спрятался под пушистыми ресницами, -- я подумала, что в пути многому могла бы научиться. У Сумрака. Он - лучший из всех, кого я видела. Возможно, из тех, кого не видела, тоже. Теперь можешь выбирать, какой из ответов тебе нравится больше.

   -- Я выбрал бы третий. Если бы он был.

   Уголки вишневых губ насмешливо дрогнули, но лицо девушки сохраняло серьезность.

   -- Например, мне так сильно понравился некий молодой человек, что я готова идти за ним в Пустоши? - уточнила она.

   -- Я бы иначе расставил акценты, -- принял игру Буревестник. - Но общий смысл именно такой.

   Лилэйн сделала вид, что размышляет над его словами, а после покачала головой:

   -- Нет, вряд ли. Даже если бы речь не шла о Пустошах. Я не бегаю за парнями, тэр Сэллер. Обычно всё происходит с точностью наоборот - парни бегают за мной.

   Она забавлялась уже в открытую, и Сэл не сдержал ответной улыбки.

   -- Увы, -- притворно вздохнул он. - При всем желании не могу принять участия в этой гонке. Боюсь, что это повредит моей репутации легендарного мага. К тому же, подозреваю, что у меня будет слишком много соперников.

   -- Среди тех, кто идет с вами, таких нет.

   Сэллер не понял, серьезно она это сказала или в шутку, и не нашелся с ответом. Повисло неловкое молчание, которое нарушила Лилэйн:

   -- Ты больше не собираешься спать?

   Если и собирался, то не здесь.

   -- Значит, магу на привале больше не нужна страховка.

   -- А если магу нужно что-нибудь еще? - он понял, что она собирается уйти и попытался этому помешать.

   Попытка вышла неуклюжей: фраза прозвучала слишком развязно.

   -- Боец в походе подчиняется командиру, -- ровным голосом отчеканила Лил. - А Сумрак не давал распоряжений выполнять пожелания проснувшегося мага.

   Быстрым шагом она пересекла двор, вспугнув что-то выискивающих в пыли голубей, и скрылась за скрипучей калиткой.

  

   До кровати он всё-таки добрался, по пути отмахнувшись от какой-то невразумительной реплики Ная, сидевшего в компании Ферта и еще двух мальчишек под оплетенной виноградом аркой. Не раздеваясь, рухнул в постель, надеясь, что когда проспится, из головы окончательно выветрятся неуместные мысли.

   Да, понравилась. Но как понравилась, так и разонравится...

   -- Ну, спасибо! - влетел в комнату Най, непонятно какой мухой укушенный. - Спасибо, братишка! Обязательно нужно было унизить меня перед товарищами? Показать, какой ты великий маг, что и к брату не подойдёшь?

   Ничего не понимая, Сэллер сел на кровати.

   -- Пришли ребята, -- продолжал разоряться Найар, -- местные маги. Мы с Фертом пытаемся натаскать их немного. Я думал, ты посидишь с нами, хоть на пару вопросов ответишь... Нет, тебе нужно было ткнуть меня мордой в грязь прямо перед ними!

   Демоны драные! Всего-то ночь не поспал, и уже всех вокруг обидел.

   -- Най, извини. Я не понял, что ты меня звал, думал... Задумался...

   -- Угу.

   -- Да нет, серьезно. Не выспался, вот и...

   -- Ой, только не нужно мне рассказывать, как и с кем ты не выспался!

   Буревестник схватился за голову: вот ведь невезуха - куда не кинь, виноват.

   -- Я уж не говорю о том, что вы отряд набираете, а мне - мне, своему брату! - ты даже не предложил пойти!

   Найар надулся и обиженно засопел.

   -- Я не предложил, потому что ты сказал, что не хочешь, чтобы я оставался с тобой.

   -- Вот именно, -- Най присел на краешек постели. Стоять в тесной комнатушке, почти касаясь головой низкого потолка, было неудобно. - Я говорил, что не хочу, чтобы ты оставался в сотне Арая. Но я не говорил, что буду против вылазки за Черту.

   -- То есть, если я предложу, ты...

   -- Пойду. Два месяца, а потом ты - на Каэтар, я - к ребятам. Думаю, без одного мага такой небольшой срок они продержатся, даже не заметят. Ну, а я... я тоже скучаю по тебе, братишка. К тому же, у нас не было ни одной совместной операции. Может, на деле я окажусь получше расхваленного Буревестника, а?

   Что-то было в этих словах, что-то не свойственное Наю.

   -- Хочешь пойти из-за Лил? - предположил Сэллер.

   -- Из-за Лил?

   Недоумение на лице брата казалось искренним. Интуиция сбоила, как и все остальные чувства - спать, определенно, спать.

   -- Она идёт с нами. Я думал, ты знаешь, -- он откинулся на подушку и смежил веки. - А ночью мы разговаривали, и всё.

   -- Ясно, -- пробормотал Найар. - А я иду?

   -- Идёшь, если хочешь, -- улыбнулся сквозь наплывающий сон Сэл. - Утрешь мне нос и покажешь всем, кто из нас настоящий маг. Пустоши - как раз то место, где магическими умениями меряются... А самоучкам своим скажи, я попозже выйду. Часик хотя бы...

   А формулу мгновенной энергетической подпитки нужно все же у Галлы уточнить и заучить.

  

  

   Галла

  

   Проспала я почти до полудня. Не помню, когда вставала так поздно: дома Лара организовывала побудку ровно в восемь, как по часам. А может, и по часам, кто эту маленькую вредину знает? Она снилась мне ночью, и Дэви тоже - словно наяву с ними встретилась и успокоилась: все у них хорошо. И у нас хорошо: птички поют за окном, солнышко светит... Слишком ярко светит. Не желая вставать, я отвернулась от открытого во двор окошка и зарылась в простыни - всё равно никаких дел у меня сегодня нет, и можно поваляться подольше.

   -- Обед проспишь, -- проинформировал меня недовольный девчоночий голос.

   Настроение было прекрасным, каким-то по-детски беззаботным, и первое, что захотелось сделать - швырнуть подушкой в забравшегося на подоконник оборотня. Только не поймет же.

   -- Доброе... м-м-м... день.

   Не знаю, как добрым, но жарким этот день определенно был. А Вель снова одета, словно зябнет: плотные брюки, серая рубаха с длинными рукавами и воротничком под горло. А в руках, конечно же, лук и стрела, готовая в любой момент лечь на тетиву.

   -- Что ты тут делаешь? - Поваляться не дадут, нужно вставать.

   -- Пришла убивать твоего мужа, -- с кривой ухмылкой заявила лучница. - Но бабка сказала, что он уже ушел.

   Я не сразу поняла, что бабкой она назвала хозяйку дома - женщину лет сорока пяти-пятидесяти, бодрую и суетливую Кассу.

   -- Больше она ничего не сказала?

   -- Сказала, что напекла блинов, но ты будешь есть их уже холодными.

   Почувствовав - не знаю, как - что я сняла защиту, девушка соскочила с окна в комнату и огляделась. На бледном личике отразилось немыслимое разочарование. Что поделать, даже наш собственный дом не блещет обилием "необычностей", чего же ждать от временного жилища? Но меня забавляло ее детское любопытство и, как ни странно, совсем не раздражала бесцеремонность, с которой Авелия изучала помещение, разложенные на стуле вещи и меня саму, сидящую на постели в одном белье.

   -- Как твой шрам?

   -- Какой шрам? - вполне достоверно удивилась девчонка. - Нет у меня никаких шрамов.

   Итак, регенерация отличная. А вот манеры оставляют желать лучшего.

   Я вдруг поняла, почему не могу сердиться на неё, и улыбнулась - Вель напоминала меня саму в таком возрасте: наглость, как универсальный рецепт борьбы с юношескими комплексами. Не самый лучший рецепт, но иногда помогает.

   -- Так зачем ты пришла?

   Она отвернулась, делая вид, что заинтересовалась резьбой на крышке стоящего в углу ларя.

   -- Я слышала, вы набираете людей для какого-то похода. Возьмёшь меня?

   Произнесено это было с ленивым безразличием: мол, моё дело предложить.

   -- Возьму, если объяснишь, зачем тебе это.

   -- Мне? - пожала плечами она. - Ни за чем. Но я знаю Черту. Мы ходили вдоль нее с отцом. Знаю пару проходов. Даже была на той стороне - там много дичи. Могу вам пригодиться.

   Интересно. Выходит, она знает, куда мы идем. Арай что же, растрепал об этом всем своим?

   -- У нас уже есть проводник.

   -- Белка? - девчонка мельком обернулась через плечо. - Только Белка кроме меня знает те места. Но два проводника лучше, чем один.

   Ох, недоговариваешь ты чего-то, девочка.

   Я мысленно представила себе карту Саатара: Галаэ, недалеко от которого жила когда-то Вель, почти у Черты, и о том, что маленькая охотница бывала там с отцом, она, вероятно, не врет. Но бескорыстная помощь без тайного умысла казалась мне неубедительной причиной. Уж не на родину ли решила наведаться, пользуясь случаем? Уши отнести?

   От последней мысли меня передернуло.

   -- Так возьмёшь?

   Нет, не на родину. Чего-то другого ей хочется. Может, уйти отсюда? От Арая, от его бойцов, от тех, кто ее не понимает, не знает и не хочет знать...

   -- Возьму.

   Наверное, нужно было подумать лучше, прежде чем соглашаться, но слово уже сказано.

   -- Хорошо, -- так, словно я только что уговаривала ее пойти с нами, кивнула девушка. - Пойду собираться. Кстати, ты не обманула про сожжение. Я поговорила с мольцом. Хороший дядька, он тоже сказал, что так будет лучше.

   Ну, хоть сушеные уши мы с собой не потащим.

  

   Иоллара мое решение не обрадовало.

   -- Ты не должна была брать её, не поговорив со мной. А мне эта девчонка не нравится.

   -- Из-за того, что случилось ночью? Брось, она отходчивая. Это было неприятное недоразумение, и всё обошлось.

   Касса накрыла для нас стол прямо во дворе, в тени большого ореха. Блины, как и грозила Вель, остыли, но вкуса это не портило, в отличие от кислого выражения физиономии мужа, которое и закрывавшая поллица маска не в силах была скрыть.

   -- Нет, не из-за этого. Я расспросил о ней Арая. Её не любят в отряде.

   -- Наверное, поэтому она и хочет уйти, -- заметила я.

   -- Она странная, Дьёри. Дикая, нелюдимая. В бою хороша - этого Арай не отрицал, но я надеюсь, нам не с боями прорываться. Люди, которых он дал, годятся для похода, они умеют действовать сообща, неплохо ладят между собой. А эта Авелия... Её просто терпят. Ей некуда идти, она вроде бы никому не мешает, даже помогает иногда, но...

   -- Ребенок в пятнадцать лет три дня подряд рыл могилы для родных и соседей. Хорошо, что вообще не свихнулась. А они хотят, чтобы после всего она оставалась милой и жизнерадостной девочкой?

   -- Тут почти все хоронили родных, -- непривычно резко ответил муж. - А мне в отряде ни к чему "ребенок". Мои дети дома. Прости, родная, но материнский инстинкт у тебя перевешивает здравый смысл. Ты же ничего о ней не знаешь.

   -- Знаю. Я прошла в ее память, пережила тот день вместе с ней.

   -- Тот день, -- с нажимом повторил Ил. - А все остальные? Это было два года назад, а у Арая она всего год. Чем она жила до прихода в сотню? Где? С кем? С этой девочной что-то не так, родная: слишком много белых пятен, слишком много секретов. А нам не нужны лишние проблемы.

   Он ласково погладил меня по руке:

   -- Для нас ведь это важно? Добраться в Пустоши, найти усыпальницу?

   ...Получить свободу.

   -- Важно, -- я вздохнула. -- Но я пообещала ей.

   -- Ты пообещала, а я могу отказать.

   Не откладывая в долгий ящик, он сам сходил к Авелии. Вернулся растерянный, удивленный. Сказал, что она его выслушала и без споров согласилась. Извинения за ночное происшествие проигнорировала, и теперь муж еще больше чувствовал себя виноватым.

   Я тоже. Но, хвала богам, до самого ухода из Ясуны девочку я не видела.

  

   Вернувшийся из дозора Белка оказался высоким широкоплечим мужиком. Хоть Арай и сказал, что ему не больше двадцати пяти, казался он куда старше. Может, из-за густой рыжей бороды, или из-за глубокой морщины, залегшей между бровей. А может, из-за не свойственной многим в его возрасте серьезности и степенности. Говорил он коротко, вопросы задавал только по существу.

   -- Баню, отосплюсь, и завтра пойдём, -- бросил он в ответ на вопрос Лара, сколько времени понадобиться ему на отдых.

   -- В лесу холодно, -- добавила Исора. - Вещи теплые берите, одеяла. Еду я проверю и скажу, кто что понесет. Воды запасайте на раз, чтобы лишнего не тащить - ручьев до самой Черты хватает.

   Жена проводника в противовес ему была маленькой, щупленькой, но такой же обстоятельной. Внешне она походила на обезьянку. Страшненькая, чего уж греха таить: черные глазки, короткие, не прикрывающие даже шею, черные волосы, смуглая кожа, маленький вздернутый носик и большой рот. Фигура у нее тоже была не ахти - мальчишечья, угловатая. Но Белка глядел на нее с обожанием, так, что даже мне, не обиженной супружеским вниманием, стало немного завидно.

   Решено было начать с прыжка, но мы с Сэлом прозвонили окрестности и, как назло, прямо на пути нащупали один из барьеров эльфийской сети. Получалось сэкономить всего день-полтора, а потом нужно будет идти до следующего открытого участка. Хотелось верить, что переход не затянется.

   -- Быстро пойдём, - обещал проводник. - Людей-то немного.

   Термин "люди" на войне в какой-то степени универсален. Солдат, боевая единица, человек. Даже если это не совсем так. Вот Тикота - полуорк. Мне он нравился, наверное, больше остальных. Импонировало его спокойствие и дружелюбие. Сказать, что он виртуозно владеет мечом или прекрасный стрелок? Не думаю. Берет мышечной массой и грубой силой. Но вне битв совсем не груб: темнокожий, мускулистый, с жестким ежиком черных волос и добродушной улыбкой, не сходящей с полных губ, прячущих небольшие острые клыки, он напоминал мне ребенка - очень большого ребенка, просто огромного, но такого милого.

   Нельзя было назвать человеком и Орика. С кровью отца-лар'элланца он заполучил острые уши, голубые миндалевидные глаза, пепельные волосы с толикой лесного серебра и пожизненное избавление от необходимости бриться. Включала ли наследственность талант лучника, или парень постиг это уменье самостоятельно, неизвестно. Но я была на тренировочных стрельбах и могла с уверенностью сказать, что Арай отдал нам одного из лучших стрелков.

   Винхерд - ходячее скопление всевозможных мальчишеских комплексов - тоже не был истинным представителем людской расы. И главный его комплекс проистекал как раз отсюда. Казалось бы, ерунда, но... Впрочем, как заметил Иоллар, бывает и хуже. А парнишка был неплохим арбалетчиком и, по словам Арая, незаменим в разведке и скрытой слежке.

   Все остальные члены нашего маленького отряда были людьми. Конечно, с учетом того, что они саатарцы, руку не положу за то, что среди их предков не было ни одного эльфа, орка или гнома, но если и были, то поколений десять назад, не меньше. Лилэйн и Эйкен - мечники. Из них могла бы получиться интересная пара: оба высокие, стройные, он - жгучий брюнет, с внешностью земного латиноамериканца и манерами тарского аристократа, она - золотоволосая красавица, еще достаточно юная и неискушенная, но уже начинающая осознавать, что ее красота - оружие не хуже сэрро. Только романтикой между этими двумя и не пахло - друзья по оружию и вечные соперники в искусстве фехтования. Рядом с ними Сумраку суждено было вновь почувствовать себя богом, на этот раз богом меча - с таким восхищением они смотрели на него.

   Но Лар вообще умеет производить впечатление. И не всегда хорошее. За два дня сборов он уже нагнал страху на мальчишек. Дуд, некрасивый и нескладный паренек, открыто нервничал в его присутствии. Большие оттопыренные уши краснели, изъеденное оспинами лицо, напротив, бледнело, а лоб под белесой челкой покрывала испарина. Командир слишком резко начал знакомство, забыв о моих словах, что все они тут - дети. Причем дети сложные и ранимые. К чему было тыкать парня носом в то, что он не блещет особыми талантами? Чего он вообще ждал? Арай и так дал если не самых лучших ребят, то проверенных - это точно. После Лар смягчился, но первое впечатление уже успело закрепиться, и Дуд старался лишний раз не попадаться ему на глаза. Не стремились привлечь внимание Сумрака и Лони с Мэтом. Молодые следопыты, с детства жившие охотой, были хорошими стрелками и сносно владели мечом, но удостоились показательной взбучки за зубоскальство и якобы проявленное к старшему, то бишь, к моему дражайшему супругу, неуважение.

   В общем, компания у нас подобралась пестрая, чтоб не сказать - странная. Но будучи неисправимой оптимисткой, я верила, что за время пути, узнав друг друга получше, мы сумеем найти общий язык. Ведь впереди почти два месяца.

   Отсчет пошёл...

  

  

  

   По обычаям Леса в дальний путь не провожают. Не прощаются и не желают удачи, чтобы словами не спугнуть капризную фортуну.

   Арай чтил эти обычаи, его люди знали об этом и не удивились, когда командир не вышел из дома, чтобы проститься с маленьким отрядом, на рассвете покидавшим Ясуну. Но если бы даже не глупое эльфийское суеверие, он не смог бы этого сделать.

   Когда Галла Ал-Хашер, прославившаяся по обе стороны Синего Предела как Маронская Волчица, вычерчивала в воздухе какие-то знаки, чтобы затем ее спутники один за другим исчезли в окне телепорта, Арвеллан из Дома Тихой Воды, известный своим боевым товарищам и своим врагам как полукровка Арай, лежал на дощатом полу скромного деревенского дома в луже собственной крови. Глаза полуэльфа были открыты, а на мальчишеском лице застыло удивление.

   -- Помнишь, как мы встретились, Арай?

   -- Конечно.

   -- А помнишь, как мы встретились в самый первый раз?

   Его найдут к обеду. Через час отыщется и сын хозяина, местный дурачок, не умеющий связать и двух слов. Перепачканный чужой кровью, он будет сидеть за сараями и с идиотским смешком втыкать нож с бурыми пятнами на лезвии в маленькую мишень - разложенную на земле неровным кругом серебряную цепочку со звездой-оберегом, не сумевшей защитить хозяина от смерти. Парня изобьют до полусмерти, но не казнят -- не найдется того, кто сможет оборвать жизнь этого убогого.

   А утром следующего дня Кровавая сотня, оставшаяся без командира, уйдет из Ясуны, долгое время бывшей их опорным пунктом, навсегда. При сборах недосчитаются еще одного человека, но только вздохнут с облегчением. Всё равно эта девчонка никому не нравилась...

  

  

  

   Магистр Брунис, проживший всю жизнь в городах, а последние двадцать лет практически не покидавший Каэрский дворец, не любил леса. Но этот лес ненавидел. Неправильный он был, странный. Чародей не раз сверялся с картой: в Восточных Землах в этих широтах уже влажные джунгли Рейланы, населенные хищными тварями, змеями и дикарями-людоедами. Здесь же - просто лес. Или Лес. Дубы, березы, ели... Еще какие-то деревья, названий которых маг не знал, но встречал у себя на родине. Были тут и никогда им не виданные - с гладкими, словно отлитыми из металла, серебристыми стволами и широкими, острыми как бритва листьями. Но тут не было уходящих в небо пальм и длинных лиан с прочными стеблями и толстыми кожистыми листьями, какие он видел в дворцовой оранжерее, и даже островерхих кипарисов, растущих в тепле оставшегося за океаном Каэра.

   Это всё эльфы, думал Брунис. Они тут всё извратили, они и их непонятная магия. Создали этот лес, в котором человек чувствовал себя чужаком, находящимся под постоянным надзором тысячи незримых глаз - за каждым кустом мерещились дикие звери или притаившиеся там остроухие убийцы.

   Жуткий чаща закончился внезапно, и путникам открылась широкая зеленая равнина, залитая солнцем. Но через несколько парсо дорога увела на безжизненный скалистый кряж, где они и встретили закат, среди холодных камней, похожих на могильные плиты.

   Две длани назад из Кинкалле, занятого имперскими войсками городка в пятидесяти парсо от восточного побережья Саатара, вышел отряд из сорока человек. Тридцать четыре бойца, пять магов и никем не узнанный Император. Теперь от этого отряда осталась ровно половина: сам Истман, восемнадцать бойцов, и всего один маг.

   Одного чародея потеряли там же, где оставили полтора десятка солдат, - в проклятом эльфийском лесу. На четвертый день пути, с трудом нащупав прорехи в Лар'элланской сети перехвата, проложили телепортационный канал и тут же на выходе столкнулись с бандой каких-то головорезов. Что особенно неприятно - не эльфов, не местных отщепенцев: на многих из тех людей была изношенная форма каэрской армии и переговаривались они между собой на знакомом диалекте центральных провинций. Дезертиры, предавшие родину и товарищей. Саатарцы зовут таких крысами, йорхе. И эти крысы, прежде чем с ними расправились, умудрились перебить половину элитного отряда и добраться до мага.

   Но к смерти еще троих магистров ни враги, ни бандиты, ни стихия, буйствовавшая тут время от времени, отношения не имели. Императору требовалась сила, иначе этот задохлик не выдержал бы и десятой части пути. Но ему и не пришлось бы идти так далеко, будь у Бруниса карта. Истман оказался не таким уж дураком - карта была, но она хранилась в его памяти, и влезть в эту память у придворного колдуна не было никакой возможности. Нельзя было так же выпытать дорогу силой, на этот счет император, порядком поднаторевший в использовании краденого дара, тоже подстраховался, решив, что лучше умрет, чем поделится своей тайной, о чем и предупредил личного мага. Проверять слова повелителя тот не рискнул.

   Каждое утро Истман составлял маршрут. От сих до сих - на дневной переход, не более. Куда повернут завтра, знал только он. А Брунис знал, что как только Истман окажется достаточно близко к усыпальнице, ему не нужен будет и последний оставшийся в живых волшебник. Неинтересен будет и исход развязанной им войны, и те редкие донесения, которые императорский маг, расходуя драгоценный резерв, принимал по телепатической связи.

   Но покуда правитель еще читал то, что написано на листочках желтого картона, которые приносил ему чародей.

   -- Надо же, -- хохотнул он, пробежав глазами последнее донесение. - По нашему следу пустили собак. Даже больше - волков. Маронская Волчица почтила эти земли своим присутствием. А с нею и Сумрак, конечно же. И Буревестник. Дети -так назвали вы их когда-то, магистр?

   По мнению Бруниса, таких детей нужно было давить еще в колыбели. Эти трое, начавшие с наглой вылазки в Каэр в день казни кармольцев, за годы войны стоили имперцам немало крови. Когда-то одно упоминание о любом из них способно было вывести императора из себя, теперь же он забавлялся. Кривил бледные губы и, наверное, уже представлял, что сделает с ними, когда в его руках окажется сила мира. А значит, усыпальница близко.

   -- Восьмое мая, деревня Ясуна, -- проговорил задумчиво Истман. - Ясуна. Змеиная? О, сейчас там точно всё кишит змеями! Жаль, что у наших людей на той стороне Леса недостаточно сил, чтобы уничтожить это кубло.

   Название деревни всплыло из донесений какого-то шпиона в Лар'эллане. Да, длинноухие, как оказалось, тоже любили золото, и агенты империи были даже в окружении королевы Аэрталь. Но скоро в них тоже не будет нужды. Когда помешанный на мировом господстве человечишка получит желаемое, ни в чем уже не будет нужды.

   Во что превратится мир, отданный безумцу? Брунис часто задумывался об этом. Нет, мир волновал его мало, куда меньше собственной жизни. Но и этому мало тревожившему его миру он мог предложить нечто получше, чем хаос всевластия Истмана. Он мог предложить ему себя. Вот так скромно и без затей. Он навёл бы порядок на Каэтаре, закончил бы войну в Западных Землях, раз и навсегда избавившись от длинноухих уродов. Он не плодил бы смуты и беззакония, а дал бы людям новый закон.

   Такая цель могла даже сойти за благородную, и у немолодого мага, семь лет простоявшего по правую руку полоумного мальчишки было всё для ее осуществления. Затуманенных дурманом краденой силы мозгов Истмана не хватило на то, чтобы предположить, что Брунис не станет покорно дожидаться конца. А колдун с самого начала пути был на шаг впереди: это его люди шли с ними всё это время, а когда утомленный переходом император засыпал, маг "прощупывал" окрестности на много парсо вокруг, остерегаясь сюрпризов и стараясь первым отыскать то, к чему так стремился Истман. Вот и сегодня, пока правитель предавался мечтам, в красках представляя себе смерть ненавистной магички-полукровки и ее друзей, Брунис уединился в маленькой палатке и по установившейся привычке пустил вперед щуп... И едва не закричал от радости, когда посланный им поисковый луч наткнулся на древнее строение, излучавшее такую же древнюю силу. Оно было еще далеко, в двухстах парсо, если не больше. Но это было оно!

   Слишком просто всё вышло. Маг не видел на пути преград и опасностей, и это вызывало подозрения. Отдав несколько распоряжений охраняющим лагерь солдатам, он поспешил к императору, чтобы в его словах или поступках отыскать подтверждение или опровержение своих догадок. Увы, его величество уже изволили почивать.

   Но утро дало точный ответ.

   Истман долго изучал карту, искоса поглядывая то на мага, то на стоявших вокруг людей. Потом отметил какую-то точку, как показалось Брунису, наобум.

   -- Мне нужно поговорить с вами, магистр, -- сказал он после недолгого раздумья и скрылся в шатре.

   Бородач прошел за ним. Стоило немалых усилий, чтобы не рассмеяться, видя как этот умалишенный, возомнивший себя гением, сосредоточенно перебирает разложенные на складном походном столике бумаги, надеясь, что чародей не заметит, как он попутно шарит рукой в складках плаща.

   -- Не это ищете, ваше величество? - маг вынул из-за спины костяной нож.

   Истман побледнел.

   -- Ты не сможешь им пользоваться, -- выговорил он тихо. - Он служит только мне.

   -- Я знаю, -- улыбнулся Брунис. - Но я и не собираюсь им пользоваться. Мне хватает собственного дара, а скоро...

   Он прервался на полуслове, но император не заметил этого "скоро": как завороженный он смотрел на нож, долгие годы поивший его чужой силой.

   -- Отдай мне его. Если он тебе не нужен, отдай!

   Истман протянул руку, сделал шаг вперед...

   И не пришлось расходовать бесценный дар. Убийца магов, много лет бывший любимой игрушкой и незаменимым наркотиком для своего хозяина, вошел в его грудь легко, как в теплое масло. Наверное, такой финал был закономерен: ведь этот нож убивал императора день за днем с тех самых пор, как тот впервые опробовал его.

   -- Ты хорошо начал, -- склонился над недвижимым телом колдун. - Но плохо кончил.

   И собственный дар - не игрушка для слабаков. Он коварен и непредсказуем, и уже не одного глупца свел в могилу. Так что говорить о ворованном?

   На миг Брунис усомнился, а сможет ли он сам, достигнув цели, достойно пережить обретение чужой силы, силы мира. Но семь лет - слишком долгий путь, чтобы повернуть назад.

   -- Уходим, -- приказал он ожидавшим его людям.

   На оставшийся в шатре труп было жаль даже крошечной искры для погребального костра. А на этих камнях, как говорили, живут граки - мелкие степные волки. И им тоже нужно что-то есть...

  

  

Глава 8

  

   Галла

   Начиналось всё неплохо. Выйдя из портала в чаще леса, мы отыскали охотничью тропку, ведущую в нужном направлении, и шли по ней несколько часов в абсолютном молчании, прерываемом лишь редкими предупреждениями идущего впереди Белки, которые передавали по цепочке: "Яма слева", "Корни", "Плющ". Последнее не мешало бы уточнить. Не все поняли, что об обычном плюще проводник говорить не стал бы, но узнали мы об этом только, когда Эйкен уже расчесал до крови вздувшиеся на руке волдыри.

   -- Нужно промыть, а раздражение я сниму.

   Я проговорила это скороговоркой, видя, что еще немного, и в снятии раздражения будет нуждаться мой муж. Мелочь - городской парень, за полтора года жизни в лесах так к ним и не привыкший - а Сумрак уже злится. То ли еще будет.

   К сожалению, идти предстояло долго: как ни старалась, я не могла найти чистого участка для открытия следующего прохода. Лар'элланская сеть перехвата, представлявшая собой переплетение направленных лучей, рвущих ткань порталов, здесь была особенно плотной. Мы надеялись, что прореха вскоре отыщется, а пока я незаметно подпитывала силы шагающих друг за другом людей - так до вечера успеем больше протопать.

   Места тут были спокойные (Арай со товарищи неплохо потрудились), и я не особо беспокоилась, хоть охранный щит и удерживала... Щит, подпитка, эльфийская сеть - все это в совокупности дало предсказуемый эффект: я снова переоценила собственные силы. Если Велерина и обладала неисчерпаемым резервом, то я унаследовала не все её способности и к тому времени, как пробивающееся сквозь зелень ветвей солнце зависло в зените, устала обходить овраги и переступать путающиеся под ногами корни.

   -- Думал, будет хуже, -- признался на первом привале Иоллар. - Но идём хорошо.

   Чтобы измотать Сумрака извилистого пути и баула с одеялами и провизией было мало.

   -- Жене спасибо скажи, -- сдал меня Сэл.

   За этой фразой последовал "разбор полетов", шепотом и под любопытными взглядами рассевшихся вокруг людей, и перераспределение обязанностей, о котором мы не подумали на выходе: Сэл с Наем взяли на себя щиты и обзор территории, а за мной оставили подпитку, при условии, что я уменьшу отдачу энергии. О том, что бодрое продвижение лесными тропами было следствием чар, прочим членам отряда не сообщали - пусть относят его на счет собственных сил и не теряют уверенности.

   На привале костров не разводили, едой обошлись готовой: хлеб, сыр, вареное мясо и яйца. На радостное сообщение вернувшегося из кустиков Винхерда, что он набрел на грибную полянку, Лар отреагировал резким поворотом головы и долгим взглядом сквозь прорези в маске, и парень без слов понял, что грибов в нашем рационе не предвидится.

   -- Ну и пусть бы набрал, -- негромко сказала я мужу. - Вечером сварили бы.

   -- И это был бы наш последний ужин, -- парировал супруг.

   -- Зря ты так. Ребята выросли в лесу, съедобный гриб от поганки отличат.

   Сама я в грибах не разбиралась. Но при помощи одного специального заклинания определила бы, что годится в пищу, а что нет. Эйкен на беду способностями мага не обладал. Отлучившись по нужде, он вернулся с пригоршней ягод и, очевидно наученный горьким опытом, поинтересовался у Лони, можно ли их есть.

   -- Конечно, нет! - замахар руками тот.

   А через минуту уже исчез за теми же кустами, из-за которых недавно вышел незадачливый мечник. Выброшенные Эйкеном ягоды при ближайшем рассмотрении оказались голубикой, которая у нас в Марони созревает не раньше августа. Но этот лес вообще был необычным. Люди, в том числе и многие мои знакомые маги, полагали, что своеобразность местного климата, растительного и животного мира является следствием эльфийских чар: дескать, пришедшие с севера, от подножья Драконьего Гребня эльфы преобразовали природные условия в соответствии со своими вкусами. Тин-Тивилир говорил о влиянии энергетически мёртвой зоны Пустошей на весь континент. Как обстояли дела на самом деле, точно не знал никто, но факт оставался фактом: тропическая жара сместилась на юг материка, туда, где в прямом смысле на вулканах жили огненные орки, холод отступил на Льды их снежных собратьев, селившимся на Гребне гномам повезло с привычно умеренным климатом, а эльфам достался такой вот Лес. И никто не жаловался.

   -- А тут вода вкуснее, -- заметил Орик, выливая на землю содержимое фляги, чтобы наполнить ее из ручья.

   -- Это я поспособствовал, -- "сознался" Мэт, демонстративно поправляя штаны.

   Будь это правдой, парень отхватил бы по полной, а так полуэльф лишь отмахнулся. Шутника такая реакция не устроила, и он решил переключиться на других членов отряда. Белка и его жена о чем-то шептались с Илом, присев подальше от остальных и развернув на земле карту, близнецы отошли, чтобы "прозвонить" окрестности, Лони, наверное, объедался лесными ягодами, а ко мне, сидевшей у журчащей воды, впитывая живую силу этого места, у парня не хватило бы наглости подойти. Но людей у ручья оставалось достаточно, и объект для подтрунивания скоро нашелся.

   -- Лил, а у тебя сабля острая?

   -- Хочешь проверить? - усмехнулась девушка.

   -- Не, мне не надо. Я о Вине забочусь. У него, видно, бритва затупилась. Впереди меня ж топает, а я гляжу, как-то лысина уже не так отсвечивает, тускло, щетина мешает. Так может ты его того, побреешь? Поможешь гномику...

   Лилэйн покосилась на машинально погладившего голову Винхерда и укоризненно покачала головой.

   -- Я бы тебе помогла, Зэ-Зэ. Небось трудно жить, когда язык во рту не помещается? Я б укоротила.

   -- А за "гномика" можно и в морду получить, -- хмуро предупредил квартерон.

   Было понятно, что пикировка эта для них привычна, и Иоллар, обернувшийся на миг, не посчитал нужным вмешиваться. Верно. Не молчать же ребятам всю дорогу?

   Не придав значения угрозе Винхерда, Мэт прошел мимо него и шлепнулся на траву рядом с Лил.

   -- Длинный, говоришь? - он высунул язык и, сведя глаза к переносице, попытался его рассмотреть. - А девчонкам нравится. Проверить не хочешь?

   Он потянулся к ней, делая вид, что хочет поцеловать.

   -- На слово поверю, -- отстранилась Лил.

   -- Совсем не нравлюсь? - состроил обиженную мордаху парень. - А если я вот так сделаю?

   Он прикрыл ладонью один глаз. Не знаю, что это означало, но девушка вспыхнула, а ее рука потянулась к лежащей рядом сэрро.

   -- Не нарывайся, Зэ-Зэ, -- процедила она сквозь зубы.

   Наверное, это было что-то новенькое, и на такой ответ Мэт не рассчитывал.

   -- Тебе прям не угодишь, -- пробормотал он, резво вскочив на ноги, чтобы ретироваться на другой край полянки, где сидел, подставив лицо солнцу, здоровяк Тикота.

   Лилэйн огляделась, а я, как назло, не успела отвести взгляд, и девушка поняла, что я наблюдала этот странный диалог.

   -- Заноза, -- кивнула она в сторону Мэта, как будто оправдываясь, и тут же потупилась, взглянув на что-то поверх моей головы.

   Я обернулась: у красного ствола неизвестного мне дерева стоял Сэл. В одной руке он держал разряженный арбалет, в другой - какую-то птицу, крупную и мертвую.

   -- Не сдержался, -- пояснил он в ответ на моё удивление. - Вечером зажарим.

   -- Сам его и потащишь, -- поднялся с земли Лар. - Собирайтесь, двигаемся дальше. Если телепортироваться не получится, к ночи нужно дойти до реки.

   -- Не бьют их сейчас, -- сообщил Сэллеру рассмотревший его добычу Мэт. - Токуют они в мае. А девкам так вообще положено лис да куниц носить - пушного зверя. Но у вас, видать, порядки другие... Пойду, Лони позову.

   Беззаботная радость на лице Буревестника сменилась растерянностью. А я еле удержалась, чтобы не обернуться на Лил, наверняка слышавшую это замечание. М-да, интересное у нас путешествие получится, если я не ошиблась в выводах. Но этот Мэт, действительно, заноза!

  

  

  

   К реке Лифити, Звенящей, вышли, как и рассчитывал Иоллар, вечером. Время и силы еще оставались, но переправляться в сумерках не стали. Тем более, Белка сказал, что противоположный берег, высокий и глинистый, весь в оврагах и рытвинах, а на этом нашлось удобное место для стоянки. Разбили палатки, разожгли костёр.

   -- Завтра откроем портал, -- уверила Галла. - Не может сеть быть такой плотной.

   Сумрак в этих магических штучках не разбирался и привык доверять жене.

   -- Как ты? - спросил, обнимая за плечи присевшую у воды женщину.

   -- В порядке. Искупаться бы.

   -- Не нужно. Темнеет, и течение неизвестно какое. Кстати, идеи насчет переправы есть? Если нет, Белка говорит, что брод в паре парсо выше.

   -- Сэл у нас по воде спец, придумает что-нибудь. Или Най. Пусть лучше Най, а? - попросила она. - Мне кажется, ему будет приятно показать, на что он способен.

   И в этом вся его Дьёри. Наю, видите ли, будет приятно.

   -- Сэлу я доверяю, -- не согласился и не отказался Лар. - А его брата едва знаю.

   -- Тогда об остальных и спрашивать боюсь, -- улыбнулась жена. - А нам с ними еще не один день идти.

   -- А что остальные? - задумался на мгновенье Сумрак. - Нормальная команда. Правда, с твоей помощью шли, и не поймёшь, кто на что горазд. Эйкен, думаю, сразу выдохся бы, Тикота - с его массой долго темп не выдержишь. Дуд...

   -- Не придирайся к мальчику, на него я почти не тратилась.

   -- Присмотрела себе очередного любимчика?

   -- Когда это у меня были любимчики? - удивилась Галла.

   -- Раньше никогда.

   Он вспомнил девчонку-оборотня, но не стал ничего говорить, хоть и радовался, что жена легко уступила его решению. И с теми, кого взяли, возможны сложности. Эйкен этот - дитя цивилизации. Как может взрослый мужчина быть настолько не приспособленным? Горожанин не понимал и не любил лес, а лес отвечал ему взаимностью: не считая того, что мечник ожегся о ядовитый плющ, он еще дважды падал, спотыкаясь о корни, один раз зацепился волосами за ветку, которая еще немного и расцарапала бы ему лицо, провалился ногой в чью-то нору - и это лишь в первый день! Как он продержался с Араем полтора года без подпитывающего силой и залечивающего мелкие раны мага? Дуд... Сумрак поморщился, подумав о лопоухом: тут в целом без претензий, но Галла так опекала "мальчика", что у Лара подсознательно возникало ощущение, что он ведет с собой сопливого несмышлёныша. А если кого и следовало поучить, так это доставшего всех поддёвками Мэта. Но Заноза, как ни странно, командиру нравился. Пришлось притормозить парня пару раз, и шуточки у него были грубоватые, но в наблюдательности охотнику не откажешь - Сэла, вон, враз раскусил.

   -- О чем задумался?

   -- О разном, -- Лар присел рядом с женой.

   -- Скучаешь по малышам?

   -- Да, -- честно ответил он.

   -- И я. А если мы не успеем за два месяца?

   -- Значит, будем искать дольше. Я предупредил Тина и Лайса. И с Рошаном поговорил. Если к сентябрю от нас не будет вестей, он уведет детей с Тара. А Тин обещал, что отправится на наши поиски.

   -- Но ты сказал...

   -- Да, -- Иоллар коснулся губами виска жены, -- два месяца. Это оптимальный срок, и я планирую в него уложиться. По крайней мере, выбраться обратно с Пустошей и передать весточку в Марони. Но лучше быть готовыми к неожиданностям.

   -- Лучше было бы, если бы ты предупреждал меня о своих планах, -- надулась Галла. - Тогда у меня была бы хотя бы иллюзия, что это наши общие планы.

   Естественно, супруга обиделась, и у него тут же возникли не лишенные приятностей идеи, как искупить вину. Но она вдруг замерла, словно прислушиваясь к чему-то вдалеке.

   -- У нас гости.

   От костра донесся памятный еще по Кармолу короткий свист - Буревестник тоже почуял чужаков.

  

  

  

   Птицу, похожую на глухаря, но названную Белкой как-то иначе, Сэл отдал жене проводника. Исора споро ее ощипала, выпотрошила и разрезала, сказав, что целиком над костром такую крупную не изжаришь. Обещала стушить в котле с салом. Мага эти подробности уже не занимали. Чаще вспоминались слова Мэта-Занозы, о том, что девушкам в подарок охотники носят пушнину. Нет, мыслей тут же отправиться добывать лису не возникло. Но неужели Зэ-Зэ заметил? Он же и не смотрит на неё. Лишь иногда, когда никто не видит, даже она сама - мельком, будто невзначай...

   -- Снова любуешься красоткой Лилэйн? - неслышно подкрался Най.

   Значит, они всё-таки видят. Наверное, посмеиваются над ним. И она тоже.

   -- Почему бы тебе не подойти к ней?

   -- Это не такая девушка, братишка.

   Принцип классификации "такая - не такая" объяснил когда-то Лар. За бутылкой сухого тарейского у обычно неохочего до подобных тем Сумрака вдруг развязался язык, и если принять на веру всё, что он говорил, встреча с "не такой" девушкой сулила массу неприятностей в виде затяжных отношений, обязательств, а после -- свадьбы или грандиозного скандала в случае разрыва. Сэллер готов был отдать второй глаз за то, что эти беды ему ни к чему.

   -- Тогда я подойду, -- подмигнул Найар.

   Иоллар с Галлой пошли к реке, Тикота, Орик и Дуд, первые, кому выпал жребий, дежурили на подступах к лагерю, а остальные собрались у костра. Напоследок хлопнув брата по плечу Най присоединился к сидевшим у огня: что-то сказал Винхерду, одной фразой отбрил острослова Мэта, отодвинул Лони и уже сидел рядом с Лил. Нашептывал ей что-то на ушко, пока Исора не приметила бездельника и не всучила ему какой-то мешочек.

   -- Давай, тэр чародей, потрудись, если от ужина не отказываешься.

   Почтения к магу жена Белки не испытывала, относилась к нему как к прочим. А может, и подтрунивала, потому что Най, заглянув в торбу, скривился так, словно ему поручили копаться в свиной требухе. Приблизившись, Сэл увидел, что вызвало такую реакцию - двумя пальцами брат брезгливо держал картофелину.

   -- Вот, взяла немного, -- пояснила Исора. - Как раз в кулеш покрошить. Давай уж я сама, горюшко.

   Но Лил уже успела перехватить злосчастный корнеплод.

   -- Поберегите свои нежные ручки, тэсс, -- пальцы соприкоснулись на миг, когда он взял у неё картофелину.

   Не глядя на девушку, словно мысли его всецело занимал предстоящий ужин, Сэллер вынул из-за пояса нож. Он не видел лиц окружавших его людей, но хорошо представлял себе их удивление, когда острое лезвие принялось снимать кожуру тонкой, закручивающейся в серпантин лентой. Отчего-то подобных умений не ждут от легендарного Буревестника.

   -- Ловко, -- похвалила Лилэйн. - Я так не умею.

   -- Просто у тебя ножик слишком длинный, -- кивнул на сэрро Мэт. - Так что там дальше, Вин?

   Похоже, до того как маг подошел, бритоголовый развлекал друзей рассказами.

   -- А ничего дальше. Убила она их всех. По-хорошему сначала хотела, а они не послушали. Тогда она призвала того, кого зовут пожирателем душ...

   История немного отличалась от той, свидетелем которой был Сэллер. Потому что рассказывалось в ней не о том, что произошло шесть лет назад на берегах Волнавы, а о том, что давным-давно случилось тут, на Саатаре. И героиней этого рассказа была не Галла Ал-Хашер, а Велерина.

   -- Да вы что? - Лони обвел взглядом товарищей. - Это же старая сказка. Притом не самая интересная. Лично мне больше нравится про Велерину и золотой молот гномов. Или про Повелителя Времени.

   -- Про Повелителя Времени - точно сказка, -- усмехнулась, помешивавшая жаркое Исора. - А про остальное не скажи. Говорят, так и было.

   Сэл никогда не слышал о Повелителе Времени, жители Западных Земель знали больше историй о величайшей чародейке Тара, как правдивых, так и вымышленных. А о Пожирателе, если б спросили, мог рассказать. Но никто его ни о чем не спрашивал. Только Эйкен поинтересовался, когда он управился с последней картофелиной:

   -- А это нужно, так уметь? Как-то связано с магией?

   Чудак.

   -- Естественно, -- с самым честным видом ответил он.

   -- А как?

   -- Понимаешь ли, приятель, всё дело в том, что, вопреки всеобщему мнению, все маги, как это ни странно...

   Вспомнился наставник, магистр Багур, сопровождавший ответ на любой вопрос такими растянутыми вступлениями.

   -- ...тоже любят поесть.

   Заржали, подражая молодым жеребцам, Мэт и Лони, и сквозь их смех, наверное, только он услышал тихий голос Лил:

   -- А что еще любят маги?

   Но вместо того, чтобы сказать ей что-то на это, он цыкнул на хохочущих парней.

   -- Тихо! Най, щиты.

   Галла должна была почувствовать. А если нет, Лар поймет. Сунул два пальца в рот и негромко свистнул.

  

   Высылать разведку не пришлось. Вспыхнули один за другим факела - незваные гости освещали себе дорогу.

   -- Кто старший? - остановился на границе защиты черноволосый эльф.

   -- Я, -- выступил вперед Иоллар.

   -- Назови себя, человек.

   -- Я не человек.

   "Будто по ушам не видно", -- подумал Сэл.

   -- Назови себя, не человек, -- раздраженно поправил лар'элланец. От этого красавчика в сверкающей кольчуге и с длинным мечом на расшитой золотом перевязи тянуло таким высокомерием, что Буревестнику так и хотелось сбить с него спесь каким-нибудь плетением.

   -- Лар Ал-Хашер, -- представился командир маленького отряда. - А это мои друзья.

   Эльф обернулся к стоящему позади него воину, такому же длинноухому и черноволосому. Что-то спросил у него на саальге, выслушал ответ и усмехнулся.

   -- Я слышал об одном Ларе Ал-Хашер. Его еще называют карающим Сумраком Восточных Земель.

   -- Просто Сумраком.

   -- И что же ты, просто Сумрак, забыл в нашем благословенном Лесу?

   -- Иду своей дорогой. На Восток.

   -- Тут нет твоих дорог. И дороги, и деревья, и эта река принадлежат нам. Это наша земля.

   -- А я слышал, что это земли королевы Аэрталь, -- сохраняя почтительный тон, возразил Иоллар. - И она позволяет ходить по ним своим друзьям.

   Эльфы снова зашептались. Лар'элланцев было много, в темноте не сосчитать, но никак не меньше полусотни. Они обступили их плотным кольцом, держась на отдалении, а эти двое - командир и, очевидно, его правая рука - вышли для переговоров. То, что встретившиеся у реки люди не враги, эльфы уже поняли - с врагами не разговаривали бы. Но чего хотели, непонятно.

   -- Друзья Повелительницы Леса не прячутся под масками, -- заявил, посовещавшись с помощником, высокомерный эльф. - Открой лицо.

   -- Я не делал этого в присутствии самой королевы, не сделаю и сейчас. А если вы слышали обо мне, должны знать, что этот спор может стоить вам жизни.

   Лар говорил спокойно, но в сдержанном голосе уже звенел металл.

   -- Слышал, -- скривился лар'элланец. - Но ты не слышал обо мне, Сумрак. Это ведь твоя жена? - он кивнул на Галлу. - Та, которую зовут Белой Волчицей Марони? Спроси у неё, смогу ли я разрушить вашу защиту и убить её и других твоих спутников.

   "Сможет, -- пронеслось в голове у Сэла. - Сила этого места подчиняется ему".

   -- Нет, -- с вызовом возразила Галла. - Если не хочет потерять всех своих воинов.

   -- Самоуверенно. Но мне дороги мои воины, и я не стану рисковать их жизнями, пусть даже этот риск весьма маловероятен. А насколько Лар Ал-Хашер ценит своих бойцов? Это ведь твой боец, Сумрак?

   Двое эльфов выволокли на освещенное факелами пространство парня с заломленными за спину руками. Дуд.

   -- Если не откроешь лица, он умрет.

   -- Ил, он не блефует, -- прошептала на кассаэл Галла.

   Сэллер был того же мнения.

   -- Открой лицо, -- повторил лар'элланский чародей.

   Иоллар стянул маску, но эльф увидел лишь туман.

   -- Это не твоё лицо, Сумрак.

   Дуд замычал, когда к тощей шее с нервно дергающимся кадыком прижалось лезвие ножа.

   -- Лицо. Без марева и иллюзий. Я почувствую, если ты попытаешься меня обмануть.

   Да кто же он такой, этот наглый маг? И чего ждет Лар? Неужели позволит им убить парня?

   Серая дымка медленно растаяла, открывая горящие гневом глаза и плотно сжатые губы.

   -- Другое дело.

   Эльф махнул рукой, и державшие Дуда толкнули парня в сторону друзей. Тот упал на колени, а поднимаясь, встретился взглядом с командиром и задрожал как осиновый лист.

   -- Мы остановимся на ночь неподалеку, -- предупредил лар'элланец. - Но вряд ли еще встретимся.

   Он отвернулся и пошел прочь, нарочито громко переговариваясь со своим товарищем на саальге, и разобравший их разговор Иоллар зло сжал кулаки.

   -- Сволочь, -- бросила в спину эльфу Галла.

   -- Они поспорили между собой, что этот, с мечом, заставит Сумрака открыть лицо, -- шепотом перевела подошедшая к Буревестнику Лил. - А зачем... Зачем ему маска?

   Она смотрела на Лара, решившего, что прятаться уже поздно. Остальные тоже.

   Буревестник обернулся к брату: вдруг не узнает? Но Най никогда на память не жаловался.

   -- Ну вы и... -- выдавил он.

   Сумрак предупреждающе поднял руку:

   -- Не здесь.

   Он отшвырнул в сторону смятую ткань:

   -- Хоть какая-то радость - от тряпки этой избавился. И хватит на меня глазеть! Кто у костра? Мясо горит. Дозорные - на позиции. Лони, пойдёшь вместо... этого.

   -- Лар...

   -- Что? - Иоллар резко повернулся к жене. - Не обижу я твоего мальчика, не волнуйся. Но и в караул не поставлю. Сегодня, по крайней мере.

   Он произнёс это на кассаэл, но Дуд догадался, что речь о нем. Замер, ссутулился. На приблизившегося командира боялся глаза поднять.

   -- Я что, такой страшный без маски? - едко поинтересовался у него Сумрак. - Ужинать и спать - это приказ. И я ни в чём тебя не обвиняю... Но надеюсь, подобного не повторится.

   Принесли же хоры этих эльфов! И ведь встретятся еще, что бы этот заносчивый тип в кольчуге не говорил - было у Сэла такое предчувствие.

  

   И предчувствие себя оправдало.

   Но сначала было объяснение с Наем, беспокойный сон и серое утро. Выбравшись из палатки, Сэллер по колено провалился в туман. От реки тянуло сыростью, едва тлеющий костер не грел озябших ладоней, а суставы ломило после ночевки на брошенном на землю одеяле. Да, совсем раскис. Раньше вот...

   -- Иди-ка сюда, -- дернула за руку Галла. - Что с тобой такое, Сэл?

   -- Отвык, наверное, от всего этого.

   Подруга с сомнением покачала головой. Потом коснулась ладонью лба, и по телу прошла дрожь от переданного заряда.

   -- Утренний кофе, -- улыбнулась она.

   Кофе Буревестник однажды пробовал и понять не мог, что Галла и Лайс в нём находят, - ему напиток, даже изрядно подслащенный, не понравился.

   -- Я поговорила с Ларом, пусть Най займется переправой.

   Братец держался бодрячком: стоянки в деревнях, на одной из которых удалось его застать, для партизан были редкостью, и спать на земле ему было не привыкать.

   -- Сделаю, -- улыбнулся он довольно, узнав о первом поручении Сумрака. - Позавтракаем и перейдём, как посуху.

   На завтрак был хлеб, сыр и то, что осталось от ужина. Удовольствие сомнительное, но и его умудрились испортить.

   -- Снова гости, -- поморщилась Галла.

   Лар криво усмехнулся, поняв о каких гостях речь:

   -- И что они захотят увидеть на этот раз?

   Но явившийся от лагеря лар'элланцев гонец не требовал ничего показывать. Когда дежуривший в это утро Мэт подвел его к костру, эльф коротко кивнул, никому конкретно, и отыскал глазами Сумрака.

   -- Мой Лорд спрашивает, все ли ваши люди на месте.

   Иоллар даже оглядываться не стал - знал, что все тут. Но утвердительный ответ давать не торопился.

   -- Как думаете, в чём подвох? - спросил он на языке драконов.

   Сэл и Галла, единственные, кто мог понять этот вопрос, переглянулись.

   -- Поймали какого-то человека, -- предположил проводник.

   -- Нас должно это заботить? - За эти слова Сумрак удостоился укоризненного взгляда от супруги.

   -- Нужно хотя бы узнать, что это за человек, -- сказала она. - К тому же, Арай знает, где приблизительно мы находимся, и мог послать кого-нибудь.

   -- Арай? И как бы его посланник нас догнал? Как в сказке -- птицей летел, зверем бежал?

   Что-то в собственных словах заставило Иоллара задуматься

   -- Зверем, -- повторил он, а лицо без маски приобрело недоброе выражение.

   Сэллер еще не понял, что к чему, но Галла, кажется, догадалась, что на уме у мужа, и обеспокоено схватила его за руку.

   -- Надеюсь, я ошибаюсь, -- растянул Сумрак. - В противном случае, кому-то не поздоровится.

   Он поднялся на ноги и подошел к эльфу. Тому хватило одного взгляда на барона Ал-Хашер, чтобы сбросить с физиономии маску высокомерного безразличия и испуганно попятиться.

   -- Меня просили только задать вопрос и получить ответ.

   -- Я передам его лично.

  

  

   Иоллар не хотел, чтобы его предположение оказалось правдой. Но сложившаяся в голове картинка вышла на удивление цельной: если кто-то и мог нагнать телепортировавшийся от Ясуны отряд, так это девчонка-оборотень, перекинувшись волком. И вряд ли она это делала по поручению командира: небось, еще только получив отказ, решила, что всё равно увяжется с ними. Потакать ее капризам Сумрака желания не было, но к эльфам пошел. Во-первых, проверить свою версию. Во-вторых, если он всё же прав, забрать ослушницу у лар'элланцев. Галла могла не знать, но он, бывая на Саатаре задолго до встречи с ней, слышал, как относятся жители Леса к оборотням. Они считали изменяющихся животными, причем животными неправильными, а значит, достойными если не смерти, то кары за свою противоестественность. И пусть такого мнения придерживались не все эльфы, в отношении вчерашнего визитёра Лар не сомневался - тот и людей не слишком жаловал.

   Устроились эльфы с шиком: в десяти минутах ходьбы, вверх по течению от того места, где остановился со своими ребятами Лар, на зеленом лугу пестрели шелковые шатры - четыре образовывали ровный квадрат, пятый, роскошный, кричаще-алый, - в центре. По периметру лагерь обегала живая изгородь, очевидно, выращенная тут за какой-то час лар'элланским магом. Густые, аккуратные кусты вымахали по грудь взрослому мужчине, а в тех местах, где они расходились, образовывая проходы, стояли навытяжку длинноухие воины в блестящих, будто бы никогда не видевших битв, дождей и пыли дорог, кольчугах.

   Лорд был так любезен, что приказал проводить гостя в свои временные апартаменты и сам вышел навстречу. При свете дня его лицо показалось Иоллару смутно знакомым, но еще более неприятным.

   -- Значит, ты всё-таки потерял кого-то, Сумрак.

   -- Нет. Я думаю, что не успел кого-то встретить, -- спокойно возразил Лар.

   -- А теперь хочешь забрать... это?

   Уже по тону черноволосого Иоллар понял, что не ошибся.

   -- Да.

   -- Жаль. У дочери моего друга праздник рождения в конце этого месяца, я думал порадовать девочку зверюшкой.

   Сумрак не испытывал симпатии к Авелии, но после этих слов захотелось съездить кулаком по самодовольной морде лар'элланца.

   -- Оно там, -- эльф распахнул перед ним вход в шатер.

   Внутри было прохладно и пахло цветами. Тут была какая-то мебель: кажется, походная кровать, стол, громоздкие сундуки и еще что-то, но Лар не рассматривал убранство и не задумывался, как всё это сюда доставили. Взгляд, бегло обшарив шатер на предмет опасности, остановился на девушке, сидевшей в центре, между трех воткнутых в землю дубовых веток. Не в силах перейти обозначенную этим треугольником границу, она подтянула к подбородку колени, сжалась, пытаясь спрятать свою наготу, а пробивавшееся сквозь ткань солнце красило ее бледную кожу зловещими алыми разводами.

   Когда они вошли, Вель на миг подняла лицо, и Иоллар заметил размазанную под носом и по подбородку кровь. Маловероятно, чтобы эльф бил её - не стал бы марать руки об оборотня. Значит, это другое. Что именно, Сумрак узнал, когда спросил, где её одежда.

   -- Зачем ей одежда? - удивился черноволосый. - Можно сделать проще.

   Палец, на котором блеснула золотая печатка, начертив в воздухе круг, указал на девушку, а с губ лесного колдуна слетел невнятный шепот. В тот же миг Авелию приподняло над землей и растянуло в струну, чтобы тут же с силой толкнуть обратно. Она вскрикнула, ударившись спиной, а потом уже жалобно заскулила, пытаясь подняться. Но следующий пасс эльфа вынудил ее перекатиться на живот, встать на четвереньки, опираясь на скрюченные пальцы, и выгнуть стремительно обрастающую шерстью спину. Измазанное кровью лицо начало вытягиваться в звериную морду, и это, по-видимому, причиняло девушке особо сильную боль.

   Зрелище было жутким, но не смотреть, отвернуться означало бы показать слабость. Не вмешаться - поставить себя в один ряд с этим длинноухим извергом. А вмешайся, и никто не даст гарантий, что у лар'элланского мага не найдется заклятья против Сумрака.

   Но Лар рискнул, перехватил запястье эльфа и заставил опустить руку.

   -- Хватит. Я забираю своего человека.

   Последнее слово он выделил.

   Чародей брезгливо потряс пальцами, словно прикосновение Иоллара оставило грязь на белоснежной манжете его рубашки, и скривился.

   -- Забирай, -- выплюнул он. - И тот хлам, что твоя зверюшка, -- эльф тоже расставил акценты, -- тащила с собой.

   Иоллар посмотрел туда, куда кивнул пожелавший остаться безымянным Лорд, и с удивлением узнал лук Авелии. Вместе с колчаном он был прикреплен к небольшой кожаной сумке длинными плетенными ремешками. Приподняв вещи, Сумрак увидел, что ремни по бокам обвисают двумя петлями. Должно быть, при должной сноровке и немного помучавшись, волчица могла вдеть в них лапы и забросить поклажу за спину. Упертая, однако, девчонка -- бежать через лес да еще и с неудобным грузом!

   Сунув в петли руку, Лар закинул лук и сумку на плечо и склонился над тяжело дышащей девушкой, уже вернувшей себе человеческий облик. Не спрашивая позволения, выдернул из земли ветки и отшвырнул подальше. Пока лар'элланец не передумал, поднял Авелию на руки. Она захныкала и попыталась оттолкнуть от себя незнакомого эльфа (он сам в этот миг в кои веки вспомнил, что выглядит, как эльф), а потом, измотанная насильственными трансформациями, неизвестно сколько раз уже повторёнными, выпустила когти и впилась в его плечо.

   -- Уймись, -- стиснув зубы, прошипел Лар. - Я свой.

   Вель уткнулась окровавленным лицом ему в грудь и потянула носом, принюхиваясь.

   -- Сумрак...

   -- Зверюга, -- пробормотал Иоллар, вынося её из шатра.

   Судя по тому, как обмякло и потяжелело худенькое тельце в его руках, девушка потеряла сознание. Накатило ощущение дежавю.

   -- Надеюсь, это не войдет у тебя в привычку.

   Один из стоявших у прохода в живой изгороди эльф презрительно усмехнулся, заметив Сумрака с его ношей, и тот не сдержался. Призрачный клинок коснулся шеи стража, в то время как Лар придерживал девушку одной рукой.

   -- Тебя что-то развеселило?

   Ухмылка сменилась испугом пополам с удивлением, а длинную царапину Иоллар счел достаточной компенсацией. Обернулся напоследок на мага. Тот стоял у шатра, сложив на груди руки.

   Отойдя от стоянки эльфов, Лар свернул к реке, всмотрелся в течение у берега, прикинул в уме глубину, и бросил девчонку в воду. Нет, если и было желание её утопить, делать это сейчас он не собирался. Напротив, приготовился, если что, вытянуть ее на поверхность. Но Вель пришла в себя, забарахталась на мели, а после села на дно так, что над водой осталась лишь голова и дрожащие плечи.

   -- Отмывайся и одевайся, -- велел он, отворачиваясь. - У тебя две минуты.

   Что делать с ней потом, еще не решил. Оставить здесь? Пойдет за ними или опять попадется эльфам.

   -- Возьмёшь меня с собой? - несмело спросила она.

   -- Пока да.

   Приведёт в лагерь и спросит мнения остальных. Вель не любят в отряде. Может, когда она услышит ото всех, что они против её компании, отстанет? Но двое будут за неё. Во-первых, Галла. А во-вторых, тот, кто сообщил девчонке, где их искать.

   Удивительно, но девушка умудрилась впихнуть в сумку даже лёгкие сапожки, не говоря уже о штанах, рубахе и коротенькой курточке. Нашлось место и для широкого ремня, и для ножа в кожаных ножнах, зато в "багаж" не влезла лента, чтобы подвязать растрепанные волосы, и они падали на лицо, когда она шла рядом с Сумраком перебежками, пытаясь подстроиться под его широкий шаг. Создавалось впечатление, что Вель прячется под этими лохмами.

   -- Можно я дальше с вами пойду? - пролепетала она, когда до ждущих на берегу людей было уже рукой подать.

   -- Я тебе еще в Ясуне ответил.

   Авелия остановилась и шмыгнула носом.

   -- Это потому, что я оборотень?

   -- Нет.

   -- Да, -- вздохнула она. - А ты эльф. Я же не знала, что ты эльф. А вы все... все...

   Должно быть, это единственное объяснение, которое она нашла его отказу.

   -- Я - не эльф, -- ответил он резко. -- И не забывай, кто тебя вытащил.

   -- Лучше бы оставил, если с собой не берешь.

   Ожидаемой поддержки в отряде Иоллар не нашел. Встретили Авелию без радости, но и гнать не торопились.

   -- Для начала я хочу знать, кто из вас рассказал этому недоразумению, где нас искать.

   У Лара было два варианта. Или Най ходил проститься с бывшей подружкой и сболтнул лишнего, или кто-то из женщин, просто так, потому что женщины. Ответ стал для него неожиданностью.

   -- Выходит, я рассказал, -- почесал бороду Белка. -- Вы место на карте показали, самая чаща, а я тут и бывал-то от силы раза два. А Вель по весне еще всё избегала. Тропками, пусть и звериными, всё ж легче идти, чем напролом. Вот я и спросил у неё. Подсказала.

   -- Подсказала? - Иоллар сам себе удивился, зацепившись за это, как за оправдание присутствия девчонки в отряде. Не хотелось быть приравненным к мучителю-магу. - Дальше тоже может подсказать?

   -- Могу! - вместо проводника ответила Вель, которой кто-то уже всучил ломоть хлеба, а потому говорила она с набитым ртом, спешно жуя и глотая между словами. - Я хорошо лес знаю, правда, Белк? Он скажет. Мы раньше вместе в дозоры ходили. Пока Иска ревновать не начала...

   -- Чего? - возмутилась Исора. - К тебе, замухрышке, ревновать? И ходила бы себе, я тебя гнала, что ли?

   -- Не-а. Смотрела только вот так, -- Вель проглотила остатки еды и состроила злобную мордочку.

   Получилось даже похоже на жену проводника, только та сейчас еще и покраснела. Кто-то хихикнул.

   -- Хватит, -- Лар оборвал возможную женскую перебранку, впрочем, достаточно беззлобную. - Белка, прямо спрашиваю: будет от неё толк, или только лишний рот и обуза?

   -- Толк-то будет, -- рыжий опасливо покосился на жену, -- но...

   -- Ясно. Значит, пойдет с нами. Если у кого-то есть возражения, говорите сейчас, чтобы потом эту тему больше не поднимать.

   Возражений, таких, чтоб можно было высказать словами, а не взглядами или ухмылками, ни у кого не нашлось.

   -- Да пусть идет, -- ответила за всех Исора.

   Видимо, так же как Лару не хотелось закрепить за собой репутацию эльфа-оборотнененавистника, ей не хотелось прослыть ревнивой женой.

  

  

   Королева Аэрталь поднялась навстречу гостю и протянула руку для поцелуя. При сановниках она не могла позволить себе большего.

   -- Я ждала тебя раньше, Лестеллан.

   -- Прости, задержали непредвиденные обстоятельства в пути.

   Мужчина поклонился, коснулся губами изящных пальцев. Длинные, ничем не поддерживаемые смоляные пряди упали вниз, скрывая лицо.

   "Нужно поговорить, разгони всех"

   "Не могу, еще полчаса. Подожди"

   -- Наверное, ты устал с дороги? Не стану утомлять тебя нашими делами.

   -- Благодарю. Лорды. Леди.

   Раскланявшись с присутствующими, маг покинул зал, прошел по анфиладе и свернул в неприметную дверку. Узкий коридор привел на увитую виноградом террасу. Тут он опустился в плетенное кресло, прикрыл глаза и стал ждать. Тянулось время... Время было не в его власти - он управлял пространством. Хоть эти два понятия порой были неразрывны. Сегодня ему удалось сократить дорогу, в сотни раз сложив извилистую ленту, и быль в Лар'эллане уже к полудню, а не через полмесяца - именно столько понадобилось бы не обладающему его даром путешественнику. В остальном же время было ему неподвластно. Оставались шатры, умеющие вместить в себя полк гвардейцев, дорожные сундуки, которые можно было носить в кармане и тронный зал размерами с крестьянское поле внутри небольшого по своим внешним размерам дворца.

   -- Лест, -- нежные ладони подошедшей сзади женщины обняли за шею, теплые губы коснулись щеки.-- Я так волновалась.

   -- Напрасно, -- улыбнулся он, не выпуская тонкой руки, заставляя эльфийку обойти кресло и сесть ему на колени, чтобы он мог поцеловать её в лоб. - Что со мной случится?

   -- Ты слишком самоуверен. Узнал что-нибудь?

   -- К сожалению, нет. Полгода прошло впустую. Искажение еще ощущается, но чем оно вызвано и на что направлено, я не знаю. Спать не могу, думая, что же он изменил.

   -- Ты же говорил, что это что-то малозначимое. Его силы теперь не хватит на многое.

   -- Да. Но один маленький камушек способен вызвать лавину. И это не дает мне покоя.

   -- А Истман? - Аэрталь встала и расправила складки платья. -- Не наткнулся на него в своем путешествии?

   -- Увы, -- развел руками мужчина. -- Но я не думаю, что это станет проблемой. Каэрцы коронуют Растана Третьего, а об этом сумасшедшем забудут, как о страшном сне.

   -- Ты всегда был далек от политики, братец, -- вздохнула королева. - Пройдет год, второй, и у нового императора появятся недоброжелатели. Хочешь, чтобы они отыскали свергнутого правителя и начали войну, прикрываясь его именем? Это люди. Сегодня они отказались от него, а завтра захотят использовать снова. А тебе стоило бы позаботиться о благополучии своего правнука. А еще не мешало бы встречаться с ним чаще. Родная кровь - для тебя это ничего не значит?

   -- Разбавленная кровь, -- поморщился эльф. - Моя дочь связалась с человеком, её дочери, мои внучки, сделали не лучший выбор, а теперь мои правнуки...

   -- Твой правнук взойдет на престол Каэтарской Империи, и возможно это хотя бы на несколько веков остановит бесконечные войны.

   Аэрталь произнесла это, а уже после спохватилась:

   -- Внучки? Ты нашел Витану? Где она? Как?..

   -- Она умерла, -- на лицо мужчины набежала тень. - И если хочешь сказать, что в этом есть и моя вина, то лучше помолчи. Мне еще нужно будет сообщить дочери, и все упреки я выслушаю от неё. А родная кровь много значит для меня, Талли. Витана выбрала не того мужчину, но я смирился бы с её выбором... со временем...

   Время. Его всегда не хватает.

   Маг провел ладонью по лбу, словно разглаживая тревожные морщины, и улыбнулся:

   -- Рассказать, что задержало меня в дороге? Одна интересная встреча... почти случайная. Я видел наследницу Рины и её мужа.

   -- Да? - оживилась эльфийка. - Они уже в Пустошах?

   -- Даже близко не подошли. Мне кажется, им мешает наша сеть, нужно бы подвинуть немного. А ты, правда, никогда не видела Сумрака без маски?

   -- Нет. Говорят у него ужасный шрам и...

   -- Богатая фантазия, -- рассмеялся Лестеллан. - Милый мальчик. Эльф или полукровка, но не человеческий смесок. Я бы предположил, что в нем есть что-то от тэвков, если бы не знал, что у стражей Пустошей не может быть детей. Я не сдержал любопытства и вынудил его открыть лицо, но в следующий раз связываться не стану. Трудно понять, чего от него ждать. А его жена...

   -- Она похожа на Рину, да? - улыбнулась воспоминаниям Аэрталь.

   -- Да. Но у Рины были глаза загнанной лани. А у этой взгляд сытой тигрицы.

   -- Ты поэт.

   -- Нет. Просто не нашел другого сравнения. Сытый хищник остается хищником. В нем нет злобы, но он убьет, не задумываясь, если ты посягнешь на его территорию или подойдешь слишком близко к его детёнышу.

   -- Их дети под надежной охраной, -- заметила королева. - А если они не вернутся из Пустошей, я сделаю всё, чтобы забрать малышей в Лар'эллан. Наследие Рины не должно достаться людям.

   -- Ты всё продумала, сестричка. Но не предупредила Галлу Ал-Хашер, что ждет ее за Чертой.

   -- Она здесь, чтобы найти Истмана.

   -- Это она так думает. А ты, как и я, надеешься, что она найдет не только этого никчемного человека, но и Башню, и доведет до конца то, что ты не позволила сделать Рине. И мы сможем жить спокойно.

   -- Нет, -- Аэрталь покачала головой. - Я не говорила ей про Башню. И я не могу... не могу желать зла своему брату.

   -- У тебя давно уже только один брат, Талли. И этого не изменить.

   Время назад не повернуть. Не им.

  

  

Глава 9

  

   Он не знал, сколько пролежал на холодной земле, влажной от его крови, но знал, почему всё еще жив. Нож. Кольцо. Нож брал его силу и отдавал в кольцо. Кольцо наполняло ею кровь и поило нож. Нож возвращал силу кольцу.

   Нож - кольцо - нож. Скоро этому придет конец. Кровь, медленно, но вытекает из тела, и ножу нечего будет пить. Он умрет от жажды. Он - это нож. А без ножа умрет и он. Он - это Истман. Тот, кто еще вчера был правителем могущественнейшей державы Тара, а завтра должен был получить весь мир...

   -- Ба! Ба-а!!!

   Только что была тишина, а теперь этот крик. Зачем?

   -- Ба, тут мертвяк!

   -- Что? Какой мертвяк? Илот заступник!

   И шершавые пальцы мерзкими змеями по лицу.

   -- Живой вроде.

   -- Ба, а кто это?

   -- Не знаю, милый. Но, видишь, лагерь тут был. Имперцы стояли. Они его и... Ты пойди пока, погуляй. А я гляну, чем помочь можно.

   Шорох удаляющихся шагов. Чужие руки на груди. Боль...

   -- Ты потерпи, мил человек. Сейчас поправим тебя.

   Крик застрял в пересохшем горле. Нет! Только не нож! Оставь! Без ножа он умрет сразу же, без ножа не будет силы...

   Сила. Чужая, живая. Горячее прикосновение, запах трав. Зуд и жжение, но уже не боль. Жар, а потом сразу холод, будто кто-то приложил к ране лёд.

   -- Гожусь еще на что-то, -- долетает из далека задумчивое. - А ты поспи, болезный, поспи. На вот, подарочек тебе, -- в ладонь легла знакомая рукоять. - Внукам хвастать будешь. Хороший нож - сердца не коснулся, жизнь твою взять не захотел. Еще послужит тебе.

   Послужит. Еще как послужит.

   -- Спи.

   И снова тишина...

  

   Её звали Ольгери. Сама назвалась, когда в очередной раз поправляла повязки и поила его из тыквенной фляги.

   -- А хочешь, Ольей зови или Герой. Людям так привычней.

   Впервые открыв глаза он ожидал увидеть старуху, а увидел женщину лет сорока, худощавую, смуглую и черноволосую полуэльфку в поношенном платье и рваном переднике, карманы которого топорщились, набитые всевозможной дрянью - какими-то корешками, листиками. Наверное, и в её сумке было то же самое. Травница. Магичка. Первая жертва для вернувшегося к хозяину ножа. Но Истман не торопился: пусть сначала долечит его, потом восстановит силу, чтобы её не оказалось слишком мало, и он сумел дойти... Куда? Куда ему теперь идти? К усыпальнице? Брунис, должно быть, уже добрался до неё, получил кость...

   -- Ну чего ты? Тише, тише.

   Хотелось выть, а с губ сорвался лишь хрип.

   -- На вот, попей. Мне бы ещё покормить тебя как-то...

   Есть. Мысли о еде гнали все остальные - забывался ублюдок Брунис, забывались мечты о силе мира. А эта растрепанная ведьма не могла предложить ничего, кроме горького травяного отвара, от которого желудок сводило еще больше, и сухарей. Сухарей! Как он станет их грызть, если и рта открыть не может?

   -- Придумаем что-нибудь.

   Женщина с хрустом надкусила сухую горбушку, неспеша разжевала, а после вынула изо рта бурую кашицу и поднесла к его губам.

   -- Так вот попробуй.

   Он брезгливо отвернулся, но хлебный запах щекотал ноздри, заставляя ворочаться всё внутри, и спустя миг бывший император, словно щенок, облизывал измазанные жидкой тюрькой пальцы.

   -- Будет дело, -- улыбнулась колдунья.

   В мятой кружке она замочила целый сухарь, раздавила пальцами и так же, из рук, покормила.

   -- Хватит пока, нельзя больше. Спи.

   Потом, просыпаясь, Истман думал, сумеет ли он, забрав себе её силу, сам научиться вот так засыпать, проваливаться в умиротворяющее тепло, тонуть в светлом облаке и не видеть снов. А открывая глаза, радоваться, ощущая себя живым.

   -- Нельзя тут дальше оставаться. Не ровен час, вернутся те, что тебя... Дальше пойдём. Мы с Сайли веток наломаем, волокуши сделаем. До Кургана дотащим тебя кое-как, а там и Черта близко. Может отлыгаешь к тому времени, сам и решишь: с нами пойдёшь или домой вернёшься. Есть-то у тебя тот дом? Ждёт кто?

   Дом? Дворец в Каэре? Вряд ли... Не ждут. А если и ждут, то со страхом, с опаской. И ему тоже страшно туда возвращаться: вдруг там уже Брунис?

   -- У многих из нас так, -- вздохнула женщина, когда он отвел глаза. - Ни дома, ни семьи. А всё война проклятущая, и император этот, чтоб его хоры во Тьму утащили! А ты что дрожишь? Знобит? Давай-ка я укутаю. Эти-то побросали тут всё, торопились, видать. Баул вон с вещами кинули. Я глянула, тебе в самую пору будут, как отойдёшь - рубахи там, штаны, плащ имеется...

   А книга? Он открыл рот, чтобы спросить о книге, но не сумел выдавить и слова.

   "Сила мира", тот самый потрепанный фолиант, с которого всё начиналось. Брунис не забрал его, Истман увидел книгу, когда Ольгери с внуком, таким же худым и темноволосым мальчишкой лет десяти, вернулись, таща широкие еловые лапы. Травница решила сделать еще отвара в дорогу и разложила костерок под маленьким походным котлом. Чтобы сырой хворост скорее разгорелся, она вырывала из книги страницы и, сминая, подбрасывала в огонь. Истман промычал что-то, протестующее поднял руку... И опустил, закрыв наполнившиеся слезами глаза. Гори оно всё синим пламенем!

  

   Отца Истман не помнил, тот умер, когда мальчику было три года. Говорили, что от дурной болезни, которой его наградила одна из многочисленных любовниц. Мать - Исиль, принцесса Анвейская, младшая сестра императора Растана - надела траурный наряд и покинула столицу. Пока её сын рос под присмотром нянек, привыкшая к светской роскоши женщина медленно угасала в провинции, изредка собирая благотворительные вечера и раздаривая состояние ушлым храмовникам, чтобы купить немало нагрешившему при жизни супругу пропуск в сады ауров.

   Всё изменилось в один день. Престарелый магистр Эмарен, долгие годы бывший личным магом их семейства, не вышел к завтраку. А к обеду в доме уже появился новый маг, молодой, обходительный. Целитель - на это делался упор в те времена. Истману, которому тогда уже исполнилось десять, он поначалу понравился: не игнорировал, как другие взрослые, всегда был готов ответить на вопросы, развлекал мальчишку нехитрыми иллюзиями и волшебными историями, на какое-то время став единственным в поместье другом. Уже потом Истман услыхал от кого-то из слуг селянскую поговорку "Хочешь подоить корову, подружись с её теленком". Когда корова, то бишь принцесса Исиль, достаточно приблизила к себе любителя снимать сливки с чужого молока, открыв ему доступ и к своему счету в банке, и в свою спальню, телёнок потерял для него интерес. Придворный маг, как и прежде, прилежно исполнял добровольно взятые на себя обязанности заниматься с ребенком письмом и арифметикой, а потом и географией и историей - прочих учителей Истман, от природы замкнутый и застенчивый, побаивался - но всё больше тяготился этими занятиями, вскользь намекая ученику, что при его непроходимой глупости сидение над книгами - пустая трата времени. Даже сумел убедить в этом Исиль.

   -- Но ему же нужно образование! Он - принц! У брата нет детей, и в последнем письме Растан писал мне, что хотел бы видеть моего сына при дворе. Я подозреваю, как возможного наследника...

   Это в корне меняло дело. Ссориться с будущим правителем чародею было ни к чему. На горизонте замаячили заманчивые перспективы жизни в Каэрском дворце и титул личного мага императора.

   -- Тебе нужен маг. Без мага не обойтись. Тем более при тех скудных знаниях, которые способен впитать твой мозг. Ты ведь уже взрослый, Истман, и не обидишься, если я скажу, что ты не очень умён. В этом нет твоей вины. Я же целитель, я вижу, что в детстве ты часто болел и не получал должного ухода... Сейчас этого уже не исправить.

   Он и не стремился исправлять. Когда мальчик в очередной раз слег в постель, этот прощелыга заявил его матери, что не стоит тратить магическую силу на лечение - пусть организм справляется сам, ведь это всего лишь простуда. И Исиль с ним согласилась. За те полгода, что он жил в их доме она привыкла во всём с ним соглашаться.

   -- Тебе не скучно, милый? - спросила она мучимого жаром ребенка. - Принести игрушки? Или книгу?

   -- Книгу, -- кивнул он, немало её удивив.

   За два месяца до своего одиннадцатилетия Истман принял первое серьёзное решение - он во чтобы то не стало будет умным и не позволит всяким там магам насмехаться над ним.

   Но мать принесла совсем не ту книгу, не по истории, и не задачник по арифметике - она принесла какие-то сказки, сборник старых легенд, записанных чудаком по имени Блюмас Риэй. "Сила мира" -- история деревенской девчонки, ставшей могущественнейшей чародейкой Тара...

  

   Она оказалась крепкой, эта Ольгери, худой, но жилистой. Покряхтела немного, поохала, но кое-как перетащила его на связанные еловые ветки. Наклонялась, обдавая запахом хвои и трав, так близко, что лишь руку подними, и костяной нож войдет ей под рёбра, а кольцо наполнит его тело пьянящей силой...

   -- Да что ж тебя трусит всего-то? Вроде и жар уже спал. На, попей еще, да пойдём.

   Усилием воли Истман разжал державшие нож пальцы и припал к фляге. Скулы сводило, но не от терпкого отвара, а от неутолимой этим питьём жажды. Хотелось -- до дрожи, до боли в вспотевших висках - вновь пропустить сквозь себя чужой дар, ощутить мимолетное могущество, жечь, крушить, метать молнии и огненные шары... Но не сейчас. Сейчас рано. Колдунья потратилась на его исцеление, в глубоких карих глазах пряталась усталость, а на веках лежали синие тени. Пусть отойдет, наберется сил. А он подождёт.

   -- Ба, а зачем его тащить? - громко, не таясь, спросил Сайли. -- Какой с него толк?

   -- А непременно толк должен быть? - даже не открывая глаз, Истман знал, что травница усмехается. - Тогда съедим его, как совсем оголодаем.

   -- Фу-у-у...

   -- Что, не станешь есть?

   -- Не стану. Тощий он, и воняет - аж жуть! Ходит же под себя, как дитё.

   -- Он сейчас дитё и есть. А вот поправится...

   -- Тогда и съедим, -- зашелся заливистым смехом мальчишка.

   Тот, кто еще совсем недавно был императором Истманом, невольно улыбнулся. Лишь на мгновенье приподнялись уголки растрескавшихся губ, и случайную улыбку сменила презрительная ухмылка: еще посмотрим, кто кого сожрёт, хорёк. Еще посмотрим.

   -- Ну, пособите, боги-заступники.

   Вздрогнула земля, поплыли над головой зеленые ветки.

   -- Вот... до ручья дойдём, -- с придыханием сказала тащившая его волоком Ольгери. - Вымыть тебя надо бы. А то и правда провонял уже. Скоро дойдём... А пока -- спи...

  

   Император Растан был высоким статным мужчиной с русыми волосами, которые он заплетал в недлинную косичку, и добрыми голубыми глазами. Истману говорили, что он похож на дядю - и нос тот же, и лоб. Только вот глаза другие. Тоже голубые, но совсем не добрые - дикие, настороженные.

   -- Сущий зверёныш, -- шептали за его спиной.

   Мальчик, встретивший четырнадцатый день рождения при Каэрском дворе, часами просиживал у зеркала, пытаясь что-то сделать с этими глазами. Учился смотреть так же, как дядя, чтобы взгляд располагал к себе, а не отталкивал - так писали в книгах, посвященных искусству переговоров и поведению в обществе. Он много уже прочел книг к тому времени: и по истории, и по географии, даже по алхимии и травоведению - всё, что попадало ему в руки, штудировал от корки до корки. Однажды нашел в комнате матери интимный женский роман. Многие сцены в нем вызывали гадливость, но и будили любопытство: кое-чего он не понял, и следующей книгой стал толстый иллюстрированный справочник по анатомии.

   Но любимым чтением была, как и прежде, она - "Сила мира". Страницы поистрепались, потёрлась обложка, но Истман не желал расставаться с книгой, изменившей его жизнь. Особенно после того, как узнал, что подобных сохранилось всего четыре, а Блюмас Риэй был не только собирателем народных сказаний, но и магистром седьмой, наивысшей степени, посвятившим последние годы жизни поискам усыпальницы легендарной волшебницы. "Кто кость мою возьмёт, тому и силой моей владеть. А вместе с тем и всем миром" -- эти слова чародейки не шли из головы, пробуждая фантазии... Глупые фантазии, как сказал личный чародей и любовник его матери.

   -- Считается, что силу Велерины может получить только маг, -- говорил он с пренебрежением, так как не верил ни в одну из этих легенд.

   -- А простой человек может стать магом?

   -- Стать? При всём моём почтении, ваше высочество, -- теперь он при каждом удобном случае высказывал почтение, -- дар даётся нам от рождения, и никак иначе.

   Целитель, чьё имя потом Истман забудет, раз и навсегда вычеркнув его из памяти, вновь притворялся лучшим другом, вновь отвечал на вопросы, рассказывал истории и занимался с ним, не оставляя работы прочим учителям. Он хотел стать его единственным товарищам и советником. Но поздно - мальчик повзрослел, и в его планах не было места для этого изворотливого типа.

   Тем более, не так уж он был и умён, не так много знал. Дар давался не только от рождения, об этом вскользь упоминалось в "Силе мира". Там же приводилось и имя некроманта, создавшего уникальный нож, чем-то похожий на тиз'зар мастера Смерти, но обладавший несколько иными свойствами. И о ноже, и о его свойствах Истман узнал, проведя немало часов в дворцовом книгохранилище, отыскав всеми забытые записки мастера Илоя, того самого некроманта, придумавшего, как отобрать у Велерины то, чем она не желала делиться по доброй воле. Но Илой не смог отыскать чародейку на Саатаре и вернулся в Восточные Земли лишь с этими записками. А глупые люди бросили бесценные знания в пыльный подвал, в тот раздел, где хранились мифы и сказки.

   Но эти люди, невзирая на глупость, смогли сохранить изготовленный магом нож. Он лежал в императорской сокровищнице как образец "дремучести" волшебников прошлого, снабженный заключением авторитетных ученых: "В ходе опытов, произведенных над плененными при подавлении Уэбского мятежа и приговоренными к смерти магами, было установлено, что данное оружие не обладает ни одним из предписываемых ему свойств. Кроме того, предмет не является даже магическим, проводимые специальной комиссией измерения в различных условиях, в том числе и при искусственно обогащенном поле, не позволили зафиксировать какого-либо излучении..." Почтенные магистры, невнимательно читали заметки создателя ножа - он и не должен был излучать магию, иначе Велерина почувствовала бы угрозу. А что до свойств: как же вы, тэры экспериментаторы, хотели получить чужую силу без кольца?

   Старый костяной нож Истман купил в лавке старьёвщика, когда удалось избавиться от охраны и улизнуть в город. Той же ночью он подменил им нож из сокровищницы. Кольцо он тоже купил - простенькое, серебряное. Оставалось провести ритуал. Нужна была жертва...

  

   Ручей, о котором говорила Ольгери, оказался не так уж и близко. В путь они двинулись на рассвете, а когда Истман открыл глаза, солнце стояло уже высоко. Колдунья сидела неподалёку, опустив в воду руки.

   -- Тяжелый ты, -- заглянул в лицо Сайли. - Бабуля совсем умаялась. И я тоже.

   -- Пустое, -- махнула на внука женщина. - Ты молодой, часок отдохнуть - хватит. Особенно, если вон туда по бережку пройдёшь.

   -- А что там, ба?

   -- Лещина. Орех силу даёт. Набери, сколько сможешь - не все ж нам сухари грызть.

   Дождавшись, пока мальчишка скроется за кустами, травница подошла и, приподняв за плечи, подтащила раненого к ручью.

   -- Пусть погуляет пока. А мы тут с тобой управимся.

   Истман отвернулся и зажмурился - он делал так всякий раз, когда колдунья стягивала с него штаны. Но в этот раз она взялась и за рубаху, попросту срезала с него грязную, пропитавшуюся потом и кровью ткань вместе с повязками

   -- Стесняешься? Глупости всё это. А я для глупостей уже старая. Ты на лицо-то не гляди, побольше мне лет, чем сразу видится. Может, кровь отцовская годы сбавляет, может, дар молодит. А ты давай, ежели дела какие... Ну, отойду я, отойду, раз смущаю.

   В этот раз удалось повернуться на бок и приподняться на локте, но это стоило ему всех сил - после опять упал на спину, кожей чувствуя каждую веточку или камушек под собой. Снова закрыл глаза, когда вернулась Ольгери, и зябко поежился, чувствуя, как скользит по телу намоченная в ручье тряпка.

   -- Я за свою жизнь, знаешь, сколько детей перемыла? Что своих, что чужих. Чужие-то, дали боги, живы ещё. А мои... Сайли один остался - дочкин младшенький. Второй год уж со мной. А время-то смутное. Нам бы за Чертой пересидеть - так не сидится. И дети мои такими были -- всех, как одного в большой мир потянуло... А тут война эта. Вот и осталось двое нас. Ходим туда-сюда, хоть и боязно. Так надо ведь. Трав насобираем, кореньев каких. Оно-то и на той стороне растёт, да только пустое, как и само место - нет в тамошних травах ни силы, ни пользы, а отсюда принесёшь, еще на полгода сгодятся. А в этот раз тебя вот подобрали, дело доброе сделали - в другой раз зачтется.

   Она еще что-то говорила, но утомлённый мозг отказывался воспринимать неиссякаемый поток слов. Только в самом конце, когда колдунья уже натягивала на него "брошенные" вещи, донеслось, и то не с первого раза:

   -- Звать тебя как, спрашиваю. И не притворяйся, будто всё ещё говорить не можешь, отпустить уже должно было. Ну?

   -- Аиссс... -- вырвалось с шипением. А потом уже хрипло, но чётко: -- Лим.

   Отчего на ум пришло именно это имя, сам не знал.

  

   Лимом звали щенка, которого подарил ему дядя. Даже не подарил - отдал за ненадобностью.

   Император держал псарню, разводил легавых. За породой усиленно следили, были даже специально приставленные к этому маги. Но иногда случался брак. Вот как с Лимом. Все щенки из помета как на подбор, в мать, а у этого и лапы коротки, и хвост не так как-то в бублик закручивается, и уши, что те лопухи. Да и мастью не вышел - все крапчато-серые, а этот с непонятно откуда взявшейся желтизной, словно пух цыплячий к морде прилип.

   -- Топить его сразу, ваше величество, -- предложил брезгливо державший щенка псарь.

   Растан кивнул, но тут заметил, как побледнел племянник, которого он взял в тот день с собой.

   -- Жалко?

   -- Жалко, -- признался Истман. - Маленький такой. Хорошенький.

   -- Маленькие, они все хорошенькие, а после не знаешь, кто тебе в глотку вцепится, -- произнес император, думая явно не о собаках. - Но этого, если хочешь, оставим. Только себе возьмёшь, тут он мне ни к чему.

   Щенок не заставил забыть о планах, но давал от них отвлечься. Малыш требовал заботы и внимания, в течение нескольких следующих месяцев не оставляя лишних минут для чтения или изучения старых карт. С ним нужно было подолгу гулять в заброшенной части дворцового парка, там, куда не совались прохаживавшиеся по аллеям придворные, чтобы, не приведите боги, никто из знатных тэров и тэсс не вступил в оставленную псом кучу. Нужно было купать его, чтобы после таких прогулок он не пачкал ковров и простыней, когда по обыкновению вскарабкивался на постель к хозяину и укладывался в ногах.

   Благодаря Лиму удалось найти место для проведения ритуала - там, где они гуляли каждый день, была небольшая лужайка, скрытая кустарником и заросшая высокой травой. Траву Истман вырвал с корнем, расчищенную землю тщательно утоптав, приготовив будущий жертвенник. Не без помощи щенка отыскалась и жертва. Была в свите матери одна фрейлина: толстая, уродливая, с противным визгливым голосом. Принца она безмерно нервировала. А Лиму не нравилась её кошка, которой было позволено разгуливать по коридорам отведенных принцессе Исиль апартаментов. Кошка была такая же жирная, как и хозяйка, и так же покачивалась из стороны в сторону при ходьбе. И её было не жалко.

   Время ритуала он рассчитал идеально. Пришлось повозиться с астрономическими картами, но удалось вычислить благоприятное расположение светил с точностью до пяти минут.

   Кошку он подманил привязанным к нитке куском ветчины, схватил за шкирку и сунул за неимением мешка в наволочку. Выбрался через окно, чтобы не проходить мимо охранявших входы и выходы гвардейцев, и перелез через забор в парк. Там добежал до намеченной лужайки и вынул костяной нож с надетым на рукоять кольцом. Сверяясь со срисованным из старой книги образцом, вычертил этим ножом сложный рисунок на земле, а в положенный час развязал края наволочки и вытащил мерзко орущее и изворачивающееся животное. От истошного "Мяу!" закладывало уши, а потому совсем не страшным казалось ткнуть это пушистое недоразумение ножом в откормленное брюхо - заодно и заткнется. Но когда он уже собирался это сделать, из кустов с громким лаем выскочил Лим и бросился на кошку. От неожиданности Истман ослабил хватку, и жирная тварь, до крови расцарапав ему руку, вырвалась и с внезапной для неё прытью влезла на дерево. Щенок полаял еще немного, пару раз обежал вокруг ствола и вернулся к растерянно сидящему на земле хозяину. Преданно лизнул расцарапанное запястье... Времени уже не оставалось. Истман ждал этого дня полгода, а теперь предстояло прождать ещё год до того, как звёзды и планеты вновь выстроятся в нужном порядке. Целый год, в течение которого придется терпеть пренебрежение придворных и завуалированные насмешки фаворита матери. Лим завилял хвостом и запрыгал вокруг, зовя то ли гулять, то ли возвратиться в дом, ткнулся влажным носом в опущенную ладонь...

   Нет, год - это слишком долго. Истман почесал щенка за ухом, не сдержавшись, поднял на руки и прижал к груди так сильно, что Лим жалобно заскулил, но после лизнул лицо хозяина, снимая шершавым языком покатившуюся по щеке слезу...

   Нож легко вошел в маленькое тельце и так же легко вышел. Щенок громко взвизгнул, а стоящий на коленях человек тихо завыл. Но всё же довел обряд до конца. Потом стянул с рукоятки и надел на безымянный палец кольцо, затер следы на земле и отнес труп пса к старому колодцу. Кажется еще говорил о чем-то с мертвой собакой, прежде чем сбросить её вниз.

   У фонтана он умылся, привел, насколько это было возможно, в порядок одежду, прополоскал рот, чтоб избавиться от гадкого привкуса, и старался не думать о том, что всё это, может быть, зря, что книги врут, а легенда о силе мира - лишь глупая старая сказка.

   -- Ваше высочество! Где вы были? Ваша матушка места себе не находит!

   Судьба давала шанс организовать проверку немедленно - на пустой алее, освещаемой яркой луной, его встречал ненавистный материн маг.

   -- О, боги! - картинно заломил руки пригретый доверчивой принцессой лжец. - Вас кто-то обидел? Вы плакали? А это у вас на рукаве - кровь?

   -- Я убил Лима.

   -- Что? - решил, что ослышался, чародей.

   -- Я. Убил. Своего. Пса. И всё из-за тебя, урод! Из-за тебя!

   Непростой это был нож. Не потребовалось усилий, чтобы вогнать его по рукоять в грудь целителя. А кольцо вдруг впилось в палец раскаленными иглами, и по телу прошел жар.

   Истман готовился к этому дню, читал магические трактаты, запоминал рисунки плетений, заклинания и жесты, чтобы знать, что делать, когда получит желанную силу. Одна из книжных формул пришлась кстати, и, воссоздав её с третьего раза, он распылил труп мага. Его никогда не найдут.

   -- Истман, милый, где ты был так поздно?

   -- В парке, матушка. Мой щенок убежал, и я пытался его найти. Но...

   -- Не расстраивайся, дорогой, это же собака. Погуляет и придет. Кошка тэсс Алис сегодня тоже сбежала. Два часа не могли её отыскать, а недавно она, как ни в чём не бывало, появилась в малой гостиной. И Лим вернется, вот увидишь.

   Через три дня кошка фрейлины снова пропала. Навсегда...

  

   Ночью он смог подняться. Встал на четвереньки и, сжимая в руке Убийцу магов, пополз к тому месту, где спали колдунья с внуком. Хватит, пора. Надоело терпеть её трескотню, и унизительные процедуры, сдерживать дрожь в теле и бороться с выжигающим нутро желанием. Время пришло. Сейчас. Пусть на несколько часов, пусть даже на несколько минут, но силы, которую он отберет у ведьмы, хватит на то, чтобы унять эту жажду. А потом он пойдёт дальше, найдёт еще кого-нибудь. А потом ещё. И ещё...

   Жизнь давно уже разделена напополам: либо он слаб и беспомощен, мучимый иссушающими тело и мозг желаниями, либо могуществен и пьян от разлившегося в крови чужого дара. И второе куда приятнее первого, а третьего не дано.

   Ольгери лежала на боку, положив под голову сумку и прижимая к себе свернувшегося продрогшим котенком внука. Отшвырнуть мальчишку и вогнать нож её в сердце... Но Истман подумал, что мальчик тоже может нести в себе частичку дара. Небольшую, но сейчас каждая капелька пригодится, даже самая маленькая. Не было сил для замаха, но нож легко скользнул между ребер, а вторая рука мужчины зажала ребенку рот - лишняя мера предосторожности, Сайли не издал ни звука, только дернулся, всего раз, и затих. Но Истман не почувствовал ничего. Мальчишка был пустышкой. Он оттолкнул его, Ольгери заворочалась и, наверное, уже готова была открыть глаза, когда Убийца Магов вошел в её грудь. Женщина всхлипнула, затряслось в предсмертной судороге тело... Истман вздрогнул. Ничего. Ни жара чужой силы, ни знакомого чувства всевластия и вседозволенности - совсем ничего.

   -- Что-то не так, ваше величество? - возник рядом Брунис. - Ножечек не помогает? Силы не даёт? И не даст. Потому что вся сила теперь моя! Моя!

   Маг расхохотался, и от этого смеха взорвались болью виски и поплыли радужные круги перед глазами, прежде чем на Истмана рухнула тьма.

  

   -- И что тебе не лежалось? - мокрая тряпка шмякнулась на лоб. - Позвал бы, если что нужно было, у меня сон чуткий.

   Колдунья. Живая и невредимая. Снова бубнит что-то себе под нос, снова поит горькими травами... Как же хорошо! А ночью... Ночью был просто кошмарный сон. И Брунис, и его слова о силе. Не может она вся принадлежать ему, даже если он добрался до костей Велерины. У Ольгери есть. А значит и у него, у Истмана, будет. Немного попозже будет, когда окрепнет и не станет терять сознание, проползши каких-то три гиара.

   -- Квелый совсем, -- вздохнула травница. - Эдак до самой Черты тащить тебя придётся. Давай-ка мы вот что... Да брось ты дрянь эту!

   Цепкие пальцы вырвали из руки заветный нож и отбросили в сторону.

   -- Зря я тебе его дала, -- перебила Ольгери возмущенное мычание. - На недобрую память. От такой памяти злоба одна, сны тревожные. Забывать нужно. Забвение - вот лучшая месть.

   -- Чем лучшая? - прохрипел Истман, не сводя глаз с упавшего в траву оружия.

   -- Для тебя лучше, для души твоей, для спокойствия.

   Спокойней было бы видеть Бруниса с ножом в груди.

   -- Лежи, не дёргайся. Поглядим, что еще смогу.

   От её ладоней пошло тепло. Глаза закрылись сами собой, а сознание приготовилось провалиться в светлый сон. Но сиплый кашель женщины вернул в реальность. Она побледнела, как-то разом осунулась, постарела будто на десять лет, отдав ему силу. Отдав. Сама.

   Истман сел, отметив, что уже почти не чувствует боли. С удивлением поглядел на колдунью. Нет, он видел немало магов-целителей, некоторые из них творили истинные чудеса, возвращая больных едва не из-за грани, но то была их работа. Они получали за это деньги и немалые, получали почет среди своих и славу среди простых смертных. Но просто так? Ради чужого, незнакомого человека? Зачем?

   -- Зачем ты это делаешь? - не удержался он от того, чтобы спросить. Ведь завтра, возможно, её уже не будет в живых, и он никогда не узнает.

   -- А как же ещё? - Ольгери с трудом поднялась и, пошатываясь, дошла до тенистого дерева. Присела, прислонившись спиной к широкому стволу. - Дар затем боги дают, чтоб другим помогать. А иначе, какой в нём прок?

   Власть. Богатство. А ещё - огонь в крови, лёгкость в каждом движении...

   -- Отдохну чуток, и дальше пойдём, -- выдохнула травница, прикрывая глаза. - А ты съешь там чего-нибудь, да воды во фляги набери.

   Поесть. Он знал, что в сумке у колдуньи лишь сухари да орехи, что набрал вчера Сайли, но думал об этой скудной пище с удовольствием, а желудок требовательно урчал. Только сначала Истман поднял нож. День-два, и целительница снова окрепнет, и можно будет отобрать у неё то, чему она не знает цены.

   Сайли с недовольной физиономией смотрел, как он жует уже третий сухарь, макая твердый хлеб прямо в ручей.

   -- Все запасы сожрёшь, -- буркнул он. - Пойдём после, хоть лещины еще наберём.

   -- Сам пойдёшь, -- отмахнулся мужчина.

   Мальчик поглядел на человека, на задремавшую бабушку, а потом показал Истману сложенные непонятным знаком пальцы, наверняка что-то неприличное. Но бывший император спустил и это.

   -- Разве орехи собирают не осенью? - удивился он запоздало.

   Мальчуган свёл глаза в одну точку и покрутил пальцем у виска.

   -- В других краях осенью, -- улыбнулась сквозь дрёму Ольгери. - А у нас, как найдут, так и собирают. Ты из приморья, небось, Лим?

   -- Из приморья, -- согласился он.

   В вынужденном бездействии и безмолвии были свои плюсы: никто ни о чем не расспрашивал, и не нужно было ничего делать. Теперь посыплются вопросы, а колдунья надаёт заданий. И придётся выполнять, чтобы она ничего не заподозрила раньше времени.

   Но опасения оказались напрасными. Ольгери ни о чём больше не спрашивала, Сайли сам набрал лещины и каких-то кислых ягод, и к полудню они снова двинулись в путь. Куда идут, Истман не интересовался - ему, кроме как с ними, идти было некуда. Боль уже почти отпустила, и голова была ясной. Только нож за поясом порой напоминал о себе, рука сама по себе тянулась к нему, а по телу пробегала дрожь. Тогда мужчина до крови закусывал губу или впивался ногтями в ладонь - не сейчас, пока еще рано. Ночью. А лучше завтра, когда она отоспится и не будет уже такой бледной и немощной. Завтра.

  

   Утром он ждал, чтобы травница услала куда-нибудь мальчишку: за водой, за ягодами, за вонючими прелыми листьями - куда угодно, лишь бы он ушел. Не потому, что не хотел делать это при ребенке, нет - не хотел слышать его крика или плача. Не хотел, чтобы колдунья набросилась на него, если Сайли первым подвернётся под нож, ведь от тех крох, что могут быть в его крови, Истман тоже отказываться не собирался. Но Ольгери, как назло, не отпускала внука ни на шаг. А еще была непривычно серьезна и сосредоточена. Он не сразу заметил это, даже когда, дав время едва перекусить, она подняла их, чтобы идти дальше.

   -- Ближе держись, -- шепнула травница, когда он отошел чуть в сторону.

   Ближе. Кровь пульсировала в висках и в пальцах, сжимавших костяной нож. Ближе, еще ближе, совсем близко...

   -- Беги!

   Оставался лишь взмах и удар, когда Ольгери неожиданно толкнула его и побежала сама. Мужчина споткнулся, выронил нож, упал на колени, а в уши заложило от пронзительного визга мальчишки:

   -- Беги! Лим, беги!

   Почудилось, или действительно шевельнулись кусты - он не стал рассматривать. Подобрал Убийцу магов и что было сил припустил вслед за травницей и её внуком. Вновь оступился, но успел выставить вперед руки и в кровь разодрал ладонь.

   -- На вот, рану обмотай, -- запыхавшаяся женщина протянула ему какую-то тряпку. - Они кровь чуют.

   -- Кто - они? - спросил Истман, но ответа не дождался, снова пришлось бежать.

   А лес вокруг уже ожил. И вместе с тем будто бы умер. Солнце за кронами деревьев померкло, ветер стал резким, пронизывающим, а шорох листвы - зловещим. То тут, то там что-то мелькало, мерещились светящиеся глаза или слышался низкий утробный рык.

   -- Тени, -- ответил вместо бабки Сайли. - На Черту вышли.

   -- Тени на черту вышли?

   Ольгери сделала знак остановиться, и Истман перевел дух.

   -- Мы на Черту вышли, -- пояснил мальчишка. - А тени живут тут. Только они обычно смирные. Мы с бабулей часто туда-сюда ходим...

   Целительница шикнула на внука, не дав договорить.

   В мёртвой тишине Истману показалось, что он услышал хлопанье крыльев огромной птицы. Даже представил, как эта птица сбивает его налету, впивается в плечи длинными когтями-крючьями...

   -- Идём.

   Человек вздрогнул, хоть его коснулась не птичья лапа, а худая женская рука. Нож больше не звал, а если и звал, разум оказался сильнее: нельзя, твердил он, не теперь. Без колдуньи не выбраться из этого странного и страшного места - после.

   Они уже не бежали. Неведомые тени всё так же рыскали по кустам, рычали, подвывали, хлопали крыльями и сверкали глазами, но полуэльфка шла спокойно, словно зная, что они уже не опасны.

   -- Разбудил их кто-то, -- тихо сказала она. - Может, охотник какой забрёл. А на Черте нельзя кровь лить. Отец мой говорил: даже думать о таком не смей.

   Даже думать. Истман почувствовал, как похолодело всё внутри - ведь он думал! Неужели он разбудил этих прячущихся в лесном сумраке чудищ? И что было бы, если бы он сделал то, что собирался?

   -- Не отставай, -- шепнула Ольгери. - Тут тропа узкая, след в след иди.

   Тропа была не просто узкой - её вообще не было: кусты, обвисшие до земли ветки, вымахавшая по пояс трава. Целительница продиралась сквозь всё это, следом шагал её внук, а за ними, тяжело дыша и припадая на ушибленную ногу ковылял бывший правитель Каэтарской империи. Через несколько минут женщина резко взяла вправо, и Истман увидел её в просвете между деревьев. Забыв о том, что колдунья велела идти строго за ней, решил нагнать её по прямой, чтобы не сдирать руки о колючие ветки выросшего на пути шиповника. Мужчина свернул в сторону, сделал несколько шагов... но Ольгери вдруг исчезла из поля зрения. Да и деревья впереди были теперь как будто другие, не те, среди которых мелькнуло несколько мгновений назад её серое платье.

   -- Э-эй, -- позвал он негромко, опасаясь, что на этот зов явятся тени.

   Но и теней здесь, кажется, не было - лес как лес: зелень, птицы поют, и солнце над головой прежнее, яркое, теплое.

   -- Эй! Кто-нибудь!

   От его крика всполошилась стайка пичуг, да дятел где-то неподалеку на несколько секунд прервал бодрую дробь. И всё.

   -- Эй! Где вы?! - голос от страха срывался на визг. - Эй!

   -- Сказала же, за мной иди, -- проговорила укоризненно появившаяся рядом Ольгери. - Теперь только время потеряем.

   Она взяла его за руку и повела, как ребенка. Опять под ветвями, сквозь колючий кустарник, по скользкой траве. Небо над головами вновь потемнело, светило превратилось в тусклое белое блюдце, и смолк птичий гам.

   -- Черта это, -- объясняла колдунья вцепившемуся в её пальцы человеку. - Тут не везде пройдёшь. Неужто не слыхал никогда?

   Он слышал. Даже читал когда-то. Только не думал, что так будет в реальности. Лес разделился: часть его осталась в лучах полуденного солнца, другая - ушла во тьму, населенную пугающими тенями. По светлому лесу, как писали в тех книгах, что не вспомнились вовремя, можно было бродить часами, но так и не найти дороги на ту сторону - все тропы в нём вели обратно. А через другой, мрачный, не любящий чужаков и не терпящий пролитой крови, переходили в Пустоши те, кто знал тайные пути. Ольгери знала, а потому Истман больше не отставал от неё ни на шаг и не сразу отпустил её руку, когда она хотела её отнять, уже выйдя к старому, расщепленному надвое дереву, у которого оставила внука.

   -- Заплутал? - пробурчал при виде его мальчишка. - Другой раз бросим тебя.

   Хорёк! В душе шевельнулась злоба... а под ближайшим кустом заворочалась тень. Потянувшаяся к ножу рука мелко затряслась.

   -- Никого мы не бросим, -- успокаивающе улыбнулась целительница. - До кармана доведём, не бойся. Пересидишь там немного, рану залечишь. А там, ежели захочешь, назад выведу. Всё равно через месяц-другой идти надо будет, мы ж и не собрали толком ничего - тебя только нашли.

   -- Ото ж, -- сердито стрельнул глазами-угольками Сайли. - Подбираем всяких.

   Трудно было не думать о кровопролитии, когда малец сам напрашивался. Но Истман сдержался, чтобы в голову не лезли опасные мысли, как больной в бреду, называл про себя всё, что видел на своём пути. Ветка. Ветка. Дерево. Куст. Ветка...

   Глаза привыкли к полумраку, и яркий солнечный свет резанул по ним болью, заставив зажмуриться. Стали слышны птицы и мягкий шорох листьев. Ветерок сделался тёплым и ласковым.

   -- Вот и перебрались, -- улыбнулась Ольгери. - Сейчас до речушки дойдём, отдохнём немного.

   -- Долго идти?

   -- Час. Может, два.

   Долго. Очень долго. Он и так выжидал больше, чем нужно.

   -- Посидеть хочешь? - по-своему поняла его остановку женщина. - Утомился? Ну, ты передохни маленько. На вот, пожуй.

   Она подала ему мятый зеленый листик, и Истман машинально потянул его в рот. Листик был кислым.

   -- Передохни, -- повторила колдунья. - А то и парсо не пройдёшь.

   -- Пройду, -- нож уже в руке, а голос перешел на змеиный шепот. - С твоей силой пройду.

   Шаг, еще шаг. Сейчас, пока она ничего не поняла, пока еще удивленно щурится, вглядываясь в его лицо. Сейчас...

   -- Да откуда ж тут сила, в Пустошах? Нет её здесь. Совсем нет. Ни у меня, ни у земли. Сам разве не чувствуешь, что за место? Хорошо, если не чувствуешь...

  

   Сайли с самого начала не понравился этот человек, а теперь еще и напугал. Захохотал, как ненормальный, а потом упал на землю и задрожал, а безумный смех перешел в плач. Страшно было -- страшнее, чем с тенями - смотреть, как он катается по траве и воет, будто какой-то зверь.

   -- Чего это с ним, ба? - спросил мальчик, из-за спины травницы глядя, как мужчину трясёт и ломает в корчах.

   -- Кто его знает. Пустоши на кождого по-своему действуют. Переждать нужно, попустит.

   Окончательно он пришел в себя лишь на закате. Сел, огляделся, молча принял из рук целительницы тыквенную флягу. Не спрашиваясь, выпил почти всю воду, а остатки плеснул себе в заросшее серой щетиной лицо и растёр пятерней.

   -- Так как тебя лучше звать? - хриплым, но уже похожим на человеческий голосом спросил он у женщины. - Олья? Гера?

  

  

   К усыпальнице ведомый бывшим императорским магом отряд вышел на четвертые сутки. Древнее строение, имитировавшее замок в миниатюре, пряталось в чаще разросшегося за века леса. Стены из серого камня оплел плющ, на маленьких башенках свили гнезда птицы. Удивительно, но нижний ряд окон остался нетронутым - не разбилось ни одного витража, но что они изображали, понять было трудно, и из-за слоя грязи на стёклах, и из-за того, что сами картины были какими-то странными, и взгляд не мог уловить собранного из разноцветных осколков образа. В верхние окна, длинных и узких, как бойницы, тоже устроились пернатые жильцы.

   -- Никому не входить, -- приказал Брунис капитану гвардейцев.

   -- Мы так не договаривались, -- взвизгнул человек, которому обещали отдать гробницу на разграбление.

   -- Хотите рискнуть жизнями?

   Внутри могли быть ловушки, как магические, так и механические. Капитан вспомнил об этом и продолжать спор не стал.

   Но поначалу всё казалось просто. Широкая двустворчатая дверь без скрипа распахнулась, стоило потянуть за кольцо, а посланный вперед щуп не уловил никакой опасности. Выломав толстую палку, магистр Брунис простучал ею каменные плиты пола сразу у входа. Ничего не произошло. Продолжая таким манером проверять устойчивость перекрытий и удерживая готовый отразить чары щит, чародей шагнул внутрь. Он не рассматривал убранство склепа не похожего на склеп, не любовался фресками на стенах и каменными цветами, облепившими изящные арки. Маг шел к центру усыпальницы, туда, где, по его мнению, должен был стоять гроб.

   Но гроба не было. Разве что его должно было заменить вытесанное из белого камня ложе. Только и оно пустовало. Неужели кто-то побывал здесь раньше? Быть не может! Тогда о новом носителе силы мира уже узнали бы. Или он затаился где-то в эльфийском Лесу и тратит волей случая доставшееся ему могущество на удовлетворение скучных потребностей обывателя? От одной подобной мысли Брунису сделалось нехорошо. Как же такое возможно? Как? Все его стремления, все мечты должны развеяться прахом лишь оттого, что его опередил какой-то никчемный бродяга, неизвестно как забредший в эти забытые богами, людьми и эльфами края? Нет! Наверняка останки чародейки еще где-то здесь. В подполье, или в какой-то укромной нише. Или в одной из миниатюрных башенок... Рассеянно скользивший по стенам взгляд мага привлекли какие-то каракули, не вписывавшиеся в общее оформление. Подойдя поближе, он разобрал две строчки на саальге.

   -- Нам можно входить, магистр? - прокричал от двери гвардеец.

   -- Входите, -- бросил Брунис, силясь разобрать надпись.

   В рунной грамоте эльфов он был несилён. Еще будучи учеником магической Школы пытался учить язык длинноухих, но не особо преуспел в этом.

   Раздался какой-то треск - люди выламывали из стен золоченые куски лепнины, срывали серебряные рожки-подсвечники. Ценного тут было немного, но каждый хотел унести из этого места хотя бы крашеный камень.

   -- Проба, -- с трудом вспомнил колдун одну из рун. - Проба или попытка. Попытка три. Не хорошо... держать вес... Бред какой-то. Нехорошо держит вес. Дрожать... почва? Колебания почвы? Шуметь, стучать...

   Скудных знаний хватило, чтобы более менее восстановить смысл написанного. Третья попытка, строение нестабильно при колебаниях почвы и звуковых колебаниях - похоже, кто-то писал именно об этом.

   Рядом гвардейцы с грохотом выбили ведущую в одну из башен дверь...

   -- Остановитесь! Наружу все!

   Крик Бруниса стал последней каплей. Вздрогнули, оседая, стены, и на мага, успевшего поднять над собой щит, обрушился расписанный под облачное небо потолок...

  

  

Глава 10

   Галла

  

   Най не подвёл, и реку мы перешли без проблем. Противоположный берег, вопреки словам Белки, был не так уж и плох. Да, растрескавшаяся глинистая земля, да, глубокие борозды оврагов. Но чуть подальше, у молодого березняка вполне можно было разбить лагерь, переправившись еще с вечера, и избежать неприятной встречи с эльфийским магом. Но тогда и Вель не встретили бы.

   Пока шли, сначала через холмистую долину, потом - снова по лесу, подыскивая место для следующего прыжка, я приглядывалась к девушке, пытаясь понять, что же заставило её бежать за нами от самой Ясуны, и никаких логичных объяснений этому поступку не нашла. Но для Вель, наверное, "мне так хочется" -- уже причина. А еще -- один молодой маг, на которого она временами косится украдкой. Может, тут собака зарыта? Тогда девочку жаль. Что бы между ними ни было, для Ная это не просто в прошлом, а будто бы и не существовало: ни разу не заметила, чтобы он заговорил с ней или хотя бы посмотрел в её сторону. А вот его брат в тайных взглядах преуспел. После шуточек Занозы я стала замечать, как друг смотрит на Лил. И она на него.

   -- Детство, -- пробурчал идущий рядом муж, как и я, заметивший эти переглядывания.

   -- Точно, -- улыбнулась я, вспомнив, как так же вздыхала по нему тайком, даже не догадываясь о том, что мои чувства взаимны. - А ты знаешь, что в большинстве Миров воспитание и традиции не позволяют женщине первой проявлять инициативу? А мужчины отчего-то... тормозят.

   -- Я знаю, что у нас впереди долгий и, возможно, опасный путь. А наш лучший маг, утратил бдительность и витает в облаках. И одного мечника мы, считай, потеряли.

   -- Погоди-ка, разве не я наш лучший маг? И зачем нам другие мечники, когда есть ты?

   -- Тогда за какими демонами мы эту толпу собрали? -- спросил муж раздраженно.

   Утренняя встреча с высокомерным лар'элланцем испортила Иоллару настроение на весь день. Всё было не то и не так: Эйкен снова споткнулся, Мэт и Лони слишком громко переговаривались, а Дуд путался под ногами. Лично я не заметила, чтобы он "путался", но Ил с самого начала к нему придирался, а после того, как пришлось снять маску -- особенно. Я пыталась объяснить любимому, что такая предвзятость не делает ему чести, но он отмахнулся и в который раз помянул материнский инстинкт.

   Во время привала, пока я сканировала местность, Иоллар о чём-то недолго говорил с Лил, а потом ушел с ней с полянки, где сидели остальные. Вот и хорошо, пускай пар выпустит.

   -- Пойдём, посмотрим? - предложила я Сэлу.

   -- Зачем? - смутился он.

   -- Ну-у... Может, я ревную? - подмигнула я.

   Наблюдать урок фехтования в мои планы не входило. Привела Буревестника, усадила в сторонке, на старом, поваленном ураганом дереве, чтобы он мог открыто наблюдать за понравившейся девушкой, посчитала доброе дело выполненным и пошла совершать следующее.

   Авелия со мной говорить не пожелала. Завалилась под кустом и сделала вид, что спит. Решила поболтать с Дудом, чтоб парень не переживал из-за Лара, объяснить, что тот совсем не деспот и самодур, но это чудо лопоухое начало мямлить что-то о том, что сам виноват, и правильно Сумрак его шпыняет. Даже исправиться торжественно поклялся. Сразу начала понимать мужа и сочувствовать Араю: как он управлялся с этим сборищем, где каждый боец идёт в комплекте со своими тараканами? По всем законам такой отряд распался бы самое большее через месяц, а сотня Арвеллана успешно противодействовала имперцам и бандитам несколько лет. Тайные навыки лар'элланской педагогики? Надеюсь, мы их тоже как-нибудь освоим, иначе, цитирую: за какими демонами мы эту толпу собрали?

   Но открытых конфликтов не было, и приказы командира выполнялись. Часам к трём пополудни получилось пробить портал, сэкономив три дня пути, а к вечеру еще один. Во второй раз перепрыгнули не так далеко, но еще денёк выиграли. Если и дальше двигаться такими темпами, за длань дойдём до Черты. Тин отметил на карте несколько проходов, и по счастью, один из них знал Белка. Мы как раз обсуждали это после ужина, развернув у костра карту, когда Вель соизволила заговорить.

   -- У Кургана проход есть, к нему ближе.

   -- Это где? - заинтересовался Иоллар.

   -- Тут, -- показал на карте Белка. - Слышал я про этот проход, но сам не ходил.

   -- Я ходила, -- пожала плечами Авелия. - Я там всё знаю.

   Это место не входило в число тех, что показывал тэвк. Да и проводником у нас был всё-таки Белка, и доверия к серьёзному немногословному следопыту было больше, чем к непредсказуемой девчонке.

   -- Пойдём, как планировали, - решил Лар.

   -- Ладно, -- без эмоций согласилась Вель. - Ты - командир.

   Вопрос можно было счесть закрытым, но тут в поддержку прохода у Кургана высказался ещё один человек.

   -- Я тоже этот путь знаю, -- сказала неожиданно Лилэйн. - Там тропа приметная, главное - из тени не выходить. Меньше, чем за час, перейти можно.

   -- Ты тоже, Лил? - с недоверием посмотрел в её сторону Иоллар. Считается, что в Пустоши народ не рвется, даже к Черте стараются близко не подходить, а из нашего сопровождения трое побывали на той стороне. -- Белка и Вель - охотники, за Черту ходили за дичью. А ты?

   -- Была там раз с отцом и братьями. Путник оттуда к нам приходил, рассказывал, что там древние храмы заброшенные стоят. Про проход говорил. Любопытно стало.

   -- А, так ты храмы грабила, -- отреагировала глумливой ухмылкой Вель. - Слыхала я, что народ на юге разбоем живёт, потому, что уже забыли, как рыбу ловить и зверя бить.

   -- Могу вспомнить, -- Лил демонстративно взялась за рукоять сэрро. - И одному зверю не поздоровится.

   -- Хватит, -- прервал их перепалку Лар. - Так что, есть там храмы?

   -- Не знаю, -- опустила глаза Лилэйн. - Мы недалеко отошли, заблудиться боялись. Да и жутко там как-то. Вроде всё как у нас, но не так. И пусть Белка ведёт, -- закончила она, бросив уничижительный взгляд в сторону Авелии.

   -- А это и не обсуждается, -- закончил разговор Иоллар.

   Потом мы отошли с ним подальше от остальных, и муж со скорбным вздохом уткнулся носом в мою макушку.

   -- Вот поэтому в отряде может быть только одна женщина, -- выдал он. - Еще раз устроят что-то в этом духе, отправлю обратно. Обеих. И вообще, зря девчонку взял. Ты не знаешь, оборотни они все ревнивые?

   -- Женщины все ревнивые, -- уточнила я. - Только при чем тут ревность? Лилэйн нравится Сэл, а Авелии - Най.

   -- Угу. А на кого заглядывается Най? Вот тебе и ответ. Не поход будет, а балаган с любовной пьеской.

   В балагане оно всё же веселей, а в походе только лишние проблемы. Попробовала отвлечь мужа разговорами непосредственно о дороге, но он снова нахмурился, задумавшись о своём.

   -- Ты обратила внимание, где этот проход, о котором они говорили?

   -- Да. Отсюда по прямой, действительно, ближе. Боюсь, что по мере приближения к Черте телепортироваться станет сложнее, и если бы Белка знал то место, предпочла бы двигаться туда. Там и дорога, если верить карте, лучше.

   -- А он ведет нас в чащу. Теряем время.

   -- Он ведёт нас тем путём, который знает сам. Ты же не доверишь роль проводника Вель?

   -- И не думал. Только... Бездна! Уже забыл, что хотел сказать.

   И не удивительно - до сих пор от встречи с тем эльфом не отошел.

   Перед сном Исора предложила заварить всем чай на травах, и я, пользуясь случаем, накапала в кружку мужа пустырника из собственных припасов.

  

  

  

   На ночь снова остановились у воды, на этот раз у широкого лесного ручья. Сэлу это нравилось. В засушливых землях водник чувствовал себя неуютно, а поблизости от живого воплощения дружественной стихии и самочувствие и настроение были заметно лучше.

   Сумрак распределил дежурства, но дозорных в лес не отправлял, удовлетворился сигнальным контуром, который установила на подступах к маленькому лагерю его жена. Часовым, сменяя друг друга, оставалось лишь подбрасывать дрова в костёр. Первым, немного демонстративно, Лар поставил Дуда - видать, давал парню шанс реабилитироваться за прокол с эльфами. Мальчишка просиял, и на пару часов превратился в абстрактную скульптуру, вроде тех, что Сэл видел на Ино: глаза-уши-абралет. Как бы при таком рвении не пристрелил кого-нибудь, кому среди ночи приспичит отлучиться по нужде.

   Сам Сэл тоже планировал отойти, но прямо сейчас и по другим причинам. После неудачно закончившейся беседы в Ясуне поговорить с Лил случая не было. Теперь, увидев, что девушка, прихватив саблю, скрылась за деревьями (тренироваться что ли собралась в темноте?), он осторожно пошел за ней.

   Но оказалось, Лилэйн тоже кое-кого преследовала.

   -- Так что ты там тявкала? - услышал Буревестник ее рассерженный голос. - Кого это разбойниками назвала, а?

   Сплетя заклинание ночного зрения и аккуратно раздвинув ветви, он увидел Лил. Остриё сэрро было направлено в грудь девчонки-оборотня, непонятно зачем ушедшей сюда от лагеря. Но Вель не выглядела испуганной. Присмотревшись, Сэл увидел, что у той охотничий нож, причём держала она его обратным хватом и так, что клинок полностью скрывался рукой, невидимый для собеседницы. Вот сейчас пригнется, уйдёт влево, выпрямится и ударит мечницу в бок. Картинка нарисовалась в мгновенье, но вмешаться Сэл не успел.

   -- Ты сказала про храмы. -- Вель брезгливо, словно за жабью лапку, взялась двумя пальцами за лезвие сэрро и отвела в сторону. - Что ещё можно было подумать?

   -- А ты будто думаешь! Ляпаешь первое, что в голову придёт.

   -- Правда глаза режет? - противным голоском произнесла оборотень.

   Недаром Сэллеру эта девица сразу не понравилась.

   -- Правда?! - усиленное зрение позволило заметить, как покраснела от возмущения Лил. - Ты же это не только обо мне сказала, обо всей моей семье! Об отце, о братьях. А они...

   Девушка снова замахнулась сэрро, и Вель изменилась в лице, но совсем не от страха.

   -- Извини.

   В воцарившейся вслед за этим тишине Буревестник боялся пошевелиться, чтобы не выдать себя.

   -- Ладно, -- сабля скользнула в ножны. - В следующий раз не болтай лишнего, и всё.

   -- Не буду, -- продемонстрировав нож, Авелия заткнула его за пояс.

   Лил понимающе приподняла бровь и, как показалось Сэлу, улыбнулась. Сделала вид, что собирается уйти, но потом обернулась через плечо и бросила как бы невзначай:

   -- И чтобы больше не было проблем: он мне не нужен.

   -- Кто? - растерянно потупилась Вель.

   -- Най твой, кто ещё.

   В этот момент Сэллер вдруг вспомнил, что подслушивать нехорошо, и попытался сплести какое-нибудь заклинание, которое позволило бы ему бесшумно уйти. Но нужная формула, как назло, совершенно вылетела из головы.

   -- Он не мой, -- пробурчала Авелия, но тут же ощерилась: -- Будто я не вижу, как он на тебя смотрит.

   -- Смешная ты. Он смотрит, а я виновата? Сказала же, он меня не интересует.

   -- А кто интересует? - прищурилась девчонка. - Одноглазый этот?

   Стукнуть бы её чем-нибудь!

   -- У него имя есть, -- обиделась Лил.

   Заклинание вспомнилось, но применять его расхотелось. Может, он не подслушивает, а собирает важную информацию?

   -- Ага, -- хихикнула в ответ на замечание Вель. - Сэл - в лужу сел.

   Всё-таки хорошо, что она большую часть времени молчит. А то кажется, не того в отряде Занозой назвали.

   -- Сэллер, -- улыбнулась Лилэйн, не обращая внимания на насмешку.

   -- А-а... Сэллер, -- с той же гаденькой интонацией протянула оборотниха. Хорошо, хоть рифму не нашла. - Бу-ре-вест-ник! Птичка, да?

   -- Ну почему ты такая? - насупилась Лилэйн. -- Он милый, внимательный. И совсем не чванливый, хоть такой знаменитый.

   -- А еще хозяйственный: вещи в мешке травами перекладывает, чтоб не залежались. Тимьян, мелисса. У меня мама так делала. И запах потом такой приятный. И различимый. Даже в лесу.

   Сердце остановилась, а наглая девица уже смотрела прямо на него, и в прищуренных глазах светились зеленые огоньки. А самое плохое, что Лил развернулась в направлении её взгляда, и выражение лица девушки не предвещало ничего хорошего. Бежать было поздно.

   -- Подслушиваешь? - рассержено выкрикнула она, обнаружив его укрытие.

   -- Нет. Гнёздышко себе в кустах вьёт, -- хихикнула мелкая зараза. - Птичка.

   Испортив всё, что только можно было испортить, Авелия сочла, что вечер удался, и что-то насвистывая, пошла в сторону лагеря, оставив их вдвоём.

   -- Я случайно... Точнее, не случайно, думал поговорить ...

   Щёки Лилэйн пылали гневным румянцем.

   -- Извини, это не специально вышло. Я увидел вас, показалось, что вы ссоритесь, а потом... То, что ты сказала этой... Вель, правда? Ну, что тебе не нравится Най, потому что...

   -- Нет, -- резко оборвала его девушка. - Я хотела ее успокоить. На самом деле мне очень нравится твой брат. Можешь ему это передать.

   С Наем они делили палатку, но передавать ему Сэл ничего не стал. И настроение, вопреки всему, было отличнейшее.

  

  

   Галла

  

   Иоллар растолкал меня на рассвете, когда все ещё спали.

   -- Пошли, прогуляемся?

   Прозвучало это так странно, что я даже для приличия не возмущалась.

   -- Пошли. А куда?

   -- В лес, подальше. Покараулишь.

   -- Кого?

   -- Меня.

   У костра сидел закутанный в одеяло Винхерд. Он попытался вскочить, увидев командира, но Лар отмахнулся и за руку потащил меня куда-то вверх по течению ручья.

   -- Тут мысль одна в голову пришла, проверить хочу.

   Для проверки ему понадобилось обернуться туманом и растечься по влажной от росы траве. А мне оставалось только собрать его одежду и, как он сказал, караулить: никто из ребят ещё не видел моего супруга в этой ипостаси. Я тоже наблюдала его таким впервые: Сумрак то витал над землёй лёгкой дымкой, то собирался в плотное облако и несколько раз менял форму, представая передо мной попеременно призрачной мужской фигурой, волком и каким-то неведомым чудищем, а потом долго носился у воды маленьким смерчем. Продолжалось это сумасшествие минут пять.

   -- Фух, -- громко выдохнул он, материализуясь, и тут же поёжился от утреннего холода.

   -- И что это было? - я протянула ему рубашку.

   -- Сейчас объясню, -- пообещал он, клацая зубами.

   Я создала вокруг нас наполненную тёплым воздухом сферу. На всякий случай - звуконепроницаемую.

   -- Тебе не показалось, что я странно себя веду? - спросил муж, одеваясь.

   -- Показалось. Потому и хочу объяснений.

   -- Я не об этом. Раньше. С-с-с... с момента выхода из Ясуны, третий день, получается. А может, это еще в деревне началось.

   -- Что - это?

   -- Я нервничаю, злюсь на всех подряд по поводу и без. Тебя это не удивило?

   -- Не очень. Я тебя разным видела.

   -- Бедненькая моя, -- Лар чмокнул меня в нос, -- сколько же ты со мной натерпелась! Но сейчас было совсем странное. Какой-то постоянный раздражающий фактор. И всё время хотелось обернуться сумраком. Я давно заметил, это - что-то вроде защитной реакции. Решил, что не стоит бороться с желаниями собственного организма.

   -- И что? Полегчало?

   -- Вроде бы. Вернёмся, и если мне не захочется тут же убить кого-нибудь, Эйкена или Дуда, например, то, значит, всё в порядке.

   Словно осведомлённый о намеченном эксперименте, Дуд стал первым, кого мы встретили.

   -- Доброе утро, -- шокировал его дружелюбной улыбкой Сумрак.

   Парень поспешил скрыться в кустах.

   -- Вот, -- констатировал муж. - Работает.

   Знать бы еще, что работает, и как.

   Мы отсутствовали недолго, но этого хватило, чтобы Винхерд, во время дежурства успевший сбрить едва проклюнувшуюся щетину и до блеска отполировать круглый череп, разбудил остальных: командир-то уже встал. Проснувшийся лагерь гудел, как пчелиный улей, и даже не верилось, что нас всего четырнадцать: люди сновали туда-сюда, носили воду, о чём-то переговаривались. Мэт и Лони уже собрали палатку, каким-то чудом вытряхнув из неё делившего с ними ночлег Тикоту, и здоровяк сидел теперь на земле в позе медитирующего монаха, прикрыв глаза и подняв к небу безмятежное лицо. Кажется, таким образом он пытался досмотреть прерванный сон. А Исора уже возилась у костра.

   И посреди этой походной суеты с видом великомученика стоял, пошатываясь, наш Буревестник и безуспешно пытался собрать в хвостик растрепавшиеся за ночь волосы. Но делать это одной рукой было неудобно, а вторая у Сэллера была занята - он, не переставая, тёр ею припухший глаз. Если я и не обратила внимания на раздражительность Лара, то странности, происходящие с другом, отметила.

   -- Ил, ты помнишь, чтобы Сэл когда-нибудь уставал или не высыпался?

   Он обернулся ко мне, и по лицу стало понятно, что мысли у нас сошлись. Интересные, однако, дела тут творятся: один психует по каждой мелочи, второму ночи для сна не хватает. Интуиция подсказывала, что источник произошедших с мужчинами перемен один, и он далек от естественного.

   Развивать эту мысль я продолжила, утащив мужа и приятеля в густой ельник гиарах в ста от нашей стоянки и установив защиту от подслушивания.

   -- Я думаю, на вас навели какое-то заклятье.

   -- Чушь, -- вяло опротестовал мои слова Сэл. - Я бы почувствовал чужие чары. Ты бы почувствовала.

   -- А если это эльфийские чары? Что мы знаем о магии Леса? Вот ты того колдуна сразу раскусил, или только, когда он открылся?

   -- Прятать дар все могут. Это не доказательство.

   -- Доказательство? Хорошо, будет тебе доказательство. Несколько лет назад мы с Илом были в Азгаре на приёме в честь Аэрталь. Она вошла в зал и очаровала каждого. Даже меня, пока я не догадалась, что это воздействие, и не перенастроила защиту. А на Лара её фокусы никакого впечатления не произвели. Сумрак не поддается ментальному воздействию. Но то был кратковременный эпизод. А теперь представь, -- я обернулась к мужу, -- что такое воздействие будут применять к тебе постоянно. Станет это раздражающим фактором, о котором ты говорил?

   -- Не знаю, -- ответил он. - Но твоё объяснение кажется логичным. А с Сэлом тогда что?

   -- А у Сэла парочка ментальных щитов, о которых он сам, наверное, не помнит. Маги такого уровня ставят защиту почти подсознательно, да, Буревестник? А когда на эту защиту что-то давит, она пытается сама себя поддерживать, оттягивая энергию у организма. Ты ведь не подключаешь щиты напрямую к внешнему источнику?

   Друг задумался. Закрыл глаз, видимо, производя внутреннюю ревизию и проверяя защиту.

   -- А знаешь, что-то похожее есть. Но явных следов воздействия я не вижу.

   -- Тогда, на приёме, я тоже ничего не заметила. Единственный выход -- глобализировать щиты, а перед этим обрубить все внешние связи.

   -- Но так мы не отследим источник, -- возразил Сэллер.

   -- Я и сейчас не могу его отследить.

   -- Считаешь, это Аэрталь? - недобро сощурился Иоллар.

   -- Вряд ли, -- у меня были другие мысли на этот счёт. - Я не знаю всех её способностей, но поддерживать чары на расстоянии тяжело. Скорее, кто-то из отряда. Думаю, её величество решила перестраховаться, и Арай по её указке отправил с нами соглядатая. Чистокровных эльфов тут нет, а мага-полукровку мы с Сэлом распознали бы. Тем более, что я еще до выхода проверила каждого. Да и чары, как я говорила, по способу воздействия похожи на эльфийские. Остаётся какой-нибудь артефакт. Некая вещичка, которую человек Аэрталь держит при себе. Воздействие постоянное, но как бы скользящее, ненавязчивое. Ухудшение самочувствия - это побочный эффект. Если проводить параллели, я сказала бы, что это что-то вроде коррекции восприятия.

   В отличие от Буревестника муж последних слов не понял, пришлось объяснять:

   -- Артефакт корректирует наше отношение к владельцу. Аэрталь на приёме вызывала восторг и преклонение. Её агенту такое внимание ни к чему. Он может пользоваться чарами, чтобы втереться в доверие, стать нам лучшим другом. Или наоборот - прикинуться серой мышкой, о которой мы лишний раз и не вспомним.

   -- Зачем такие сложности? - пожал плечами Ил. - Мы всё равно взяли всех, кого рекомендовал Арай. То-то он так жестко ставил условия: замен не будет и всё такое. Специально, чтобы мы ни от кого не отказались. Точно, шпиона всунул! Но раз уже всунул, к чему эти магические заморочки, которые, к тому же не действуют?

   На это у меня был ответ:

   -- Человек Аэрталь не знает, действуют чары или нет. Он тягает с собой эльфийскую безделушку и пребывает в абсолютной уверенности, что она работает, потому что ему так сказали. Кстати, не хочу вас огорчать, но до сегодняшнего дня она и могла работать - слишком явно вы ощущали её действие. Так что с вами...

   -- Или с тобой, -- перебил меня Сэл. - У тебя никакой ответной реакции не наблюдалось. Значит, не исключено, что твои щиты пропустили заклинание. Ты ведь сама сказала, что тогда с Аэрталь тебя сразу накрыло.

   А ведь он прав!

   Иоллар отшатнулся в сторону, когда меня охватило холодное голубое пламя. Очищение заняло не более двух секунд.

   -- Предупреждать надо, -- укорил успевший вызвать меч муж.

   -- Здорово, -- оценил "фокус" водник. - И как? Чувствуешь, что твоё отношение к кому-нибудь изменилось?

   -- Например, к одному тощему оборотню или лопоухому недоразумению по имени Дуд? - с ехидством, не подходящим к ситуации, зато вполне свойственным моему ненаглядному, уточнил Ил.

   -- Нет, -- в том же тоне ответила я. - Материнский инстинкт на месте.

   -- Значит, этих двоих вычёркиваем, -- поддержал шутку Сэллер.

   -- Никого не вычёркиваем, -- уже серьёзно продолжил Сумрак. - Нужно вычислить шпиона и отослать к хозяйке с приветом. Хотя... я всё больше уважаю Аэрталь. Хитрая стерва.

   До сегодняшнего дня такого комплимента от него удостаивалась только Беата.

   -- Как может выглядеть эта штука?

   -- Обычно, что-то из металла или камня, -- ответил Иоллару Сэл. - Кольцо, медальон. Пуговица или пряжка.

   -- Что угодно, -- констатировала я неутешительный факт. - И боюсь, я эту вещь не распознаю: с эльфийскими амулетами мне работать не приходилось, а если это что-то заряжала лично королева, шансов ноль.

   Вот интересно, если эльфийские чары такие сильные, отчего какие-то людишки постоянно притесняют Лар'эллан? И почему эльфы так ценят выучившихся на Каэтаре полукровок? И почему вообще так много этих самых полукровок?

   Не связанные с нашим разговором вопросы всплывали в голове сами собой. Вдруг показалось, что в ответах на них скрыто что-то важное. Но ответов не было. Да и проблема сейчас решалась другая. Понятно, что Аэрталь не хотела нам навредить, и её желание держать ситуацию под контролем тоже было естественным. Но, во-первых, шпион - это всегда неприятно. А во-вторых, не попытается ли королева вмешаться, если узнает, что мы ищем совсем не императора? Не хочется сюрпризов. Наша экспедиция и без того странная: оставили детей, сорвались на другой конец света, рассчитываем за несколько месяцев добраться до усыпальницы, которую люди веками найти не могли, и надеемся, что после этого врата выпустят меня с Тара только потому, что я видела какие-то бредовые сны.

   -- Милая, всё хорошо? - обеспокоенно спросил муж.

   -- Задумалась. Знаешь, заклинание очищения неплохо проясняет мозги, нужно бы повторять почаще.

   Но мы ведь уже тут? А попытка, как говорят, не пытка. Правда, разные случаи бывают...

   -- Никому ничего не говорим, -- огласил план действий Лар. - Кроме Ная, естественно, -- опередил он возражения Сэла. - Не думаю, что Аэрталь успела его завербовать. Наблюдаем, отмечаем всё необычное.

   Необычное мы заметили сразу же, вернувшись на место стоянки. Палатки убрали, Исора заканчивала готовку, а вокруг уже собрались в ожидании завтрака остальные. Только чуть поодаль сидели, словно добрые подружки, две девушки. Устроившись за спиной Вель, Лилэйн ловко сплетала обычно висевшие нечесаными лохмами волосы лучницы в аккуратную тугую косичку, при этом что-то тихонько рассказывая.

   -- И как это понимать? - удивленно спросил у меня Иоллар.

   Мужчина. Что с него возьмёшь?

   -- Кажется, девочки нашли общий язык и поделили мальчиков.

   -- А мальчики не возражают?

   -- А кто их спрашивает?

   Лил закончила с причёской и поднялась с травы, чтобы обойти Авелию и оценить результат.

   -- Совсем другое дело. Теперь ты просто красавица.

   Сидевшие у костра парни как по команде обернулись, чтобы посмотреть на красавицу. А Исора умильно прижала к щекам ладони:

   -- Ой, какая хорошенькая сразу стала! Прям куколка, когда личико открытое!

   -- Главное, рот держи закрытым, -- ни с того, ни с сего влез Сэл. - Ещё лучше будет.

   Мне показалось, что будь сейчас у Вель в руках лук, Буревестник получил бы стрелу.

  

   Выступили сразу после завтрака, и уже через час удалось открыть портал. Потом опять пришлось продираться через лес. Тропы на этом участке были только звериные, и Белка с разрешения Лара уступил роль проводника Авелии. Обрадованная, что её услуги пригодились, без проблем преодолевавшая препятствия девушка-оборотень задала отряду такой темп, что мне снова пришлось задействовать общую энергетическую подпитку, иначе все выдохлись бы уже через полчаса. При этом я не переставала думать о шпионе среди нас, пытаясь, за неимением прямых улик, отыскать ответ при помощи логики. Ха! Я и логика. Опасная смесь. Но можно попробовать. Было бы неплохо знать, какое именно действие должны были оказывать на нас те чары. Стоп! Только ли на нас? Вряд ли заклинание направлено на кого-то конкретно, как и в случае с Аэрталь на балу в Азгаре, это должно было быть круговое излучение. Значит, под воздействие попали все. И отношение к разыскиваемому нами человеку у всех членов отряда одинаковое. Но вот незадача - тут к каждому определенное отношение и уже давно. Начать с Белки. Его уважают. Все. Его жену уважают и побаиваются. Тоже все. Мэт - заноза. Для всех. Тикота - безотказный добряк. Для всех. Лил всем нравится. Вель всем не нравится. Над Дудом все насмехаются. Эйкен - чудак из приморья, если дело не доходит до драки. Винхерд -- бритоголовый чудак, и из-за этого дело может дойти до драки. Лони - подпевала Мэта и заноза номер два. Орик... Орик - подозреваемый номер один.

   Мысль пришла так неожиданно, что я резко стала посреди тропы, и шедший сзади Дуд едва не сбил меня с ног.

   -- Прости, споткнулась, -- извинилась я первой, пока мальчишка сам не принялся оправдываться.

   Значит, Орик. Во-первых, полуэльф. А королева часто делает ставки на полукровок. Во-вторых, совершенно не бросается в глаза. Его как будто нет. Ни в пути, ни на привале его не видно. Не на это ли рассчитана его защита? Но ведь на меня чары не подействовали, а я всё равно не обращаю на Орика внимания. Или подействовали и даже очищение не помогло? Вряд ли. Тогда что-то не сходится.

   Ладно, пойдём от обратного. Если считать, что на меня заклинание не подействовало, нужно искать того, к кому я отношусь не так, как остальные. Вель? Ну, с первого взгляда она и мне не понравилась. Только потом, когда узнала её историю, пожалела девочку. Но если предположить, что это она, то... получается полный бред. Что это за коррекция в сторону негативного отношения? И да, Вель не была в числе тех, кого подсунул нам Арай. Значит, её сразу можно исключить.

   Кто следующий? Дуд? Ну, тут тоже непонятное воздействие получается. Недотёпа-неумёха. Хотя и подозрительно, что Арвеллан отправил с нами этакое чудо наряду с лучшими своими людьми.

   К кому я еще отношусь не так, как другие? Лил? В смысле, что парни с неё глаз не сводят, а я... Я -- не парень, вот! Но в целом, девушка мне нравится. Хотела и её вычеркнуть, но тут подумалось, что воздействие амулета всё же может быть избирательным, и рассчитано исключительно на мужчин. А на Лилэйн даже Белка временами заглядывается. Хотя, с другой стороны, вполне нормальная реакция, когда есть на что посмотреть, да еще и при отсутствии какой-либо конкуренции.

   Неизвестно, сколько бы я еще так размышляла, перебирая в уме варианты, если бы Сэл, удерживавший щиты не дал сигнал остановиться.

   -- Впереди люди. Много, человек тридцать.

   -- Охотники такими толпами не ходят, -- заметил Белка. - Имперцы или йорхе. В этом районе видели банды.

   -- Или беженцы-переселенцы, -- предположила Лил.

   Женщины даже на войне предпочитают верить в лучшее.

   -- Стоят лагерем у воды, -- переключившись на внешний сканер, сказала я. - Десятка три, как и сказал Сэл. Ещё около двадцати человек разрозненными точками вокруг. И вряд ли это переселенцы. Слишком много оружия. Женщин и детей нет. Если не ополченцы из местных, то бандиты.

   -- Скорее, бандиты, -- согласился Лар. - Можем попробовать обойти. А можем попутно сделать доброе дело.

   Все высказались за "доброе дело".

   План был прост, а потому хорош. Основной удар брал на себя Сумрак. Будь мы на открытой местности, этим всё ограничилось бы - полсотни противников, не имеющих магической поддержки, для Лара ерунда. Но сейчас он мог гарантированно расправиться лишь с теми, кто отдыхал на поляне. Те, что бродили вокруг, и те немногие, что успеют сбежать, когда в их лагере появится вооруженная призрачными клинками тень, оставались на нас. Даже Иоллару сложно будет отыскать среди деревьев каждого поодиночке. Поэтому было решено пропустить его вперед, заодно, чтобы убедился, что это, действительно бандиты, а самим рассредоточиться и обойти противника с тыла и взять в кольцо. Нас было немного, но три мага на одиннадцать человек - достаточно для подобной операции, в Кармоле мы такими силами сотни громили. Я, Сэл и Най удержим контур, чтобы йорхе не разбежались по лесу, и при поддержке бойцов добьём тех, кого не настигнет Лар.

   Мешки и сумки сбросили в кусты и накрыли ветками.

   -- Сказку о Сумраке все слышали? - вместо предупреждения спросил муж.

   Он туманом выскользнул из одежды. В первый раз это всегда производит впечатление. Во второй, впрочем, тоже. Не обращая внимания на отвисшие челюсти и удивлённо хлопающие глаза, я собрала в узел его вещи, связала шнуровкой и перебросила через плечо сапоги. Всё, как в старые, недобрые времена.

   Он вернулся спустя полминуты, подтвердить, что это не беженцы и не союзники, и частично материализовавшись раздал последние указания.

   -- Сэл, на вас с Наем фланги, Галла держит центр. Всем остальным: работают маги, вы страхуете. В бой без необходимости не вступать. И без самодеятельности, лишние потери нам ни к чему.

   В тот момент я была уверена, что потерь не будет.

  

  

  

   Сумрак дымкой стелился по траве, легко просачивался сквозь сплетение колючих веток, перелетал неглубокие овраги. Бандиты выбрали удобное место для стоянки: небольшая поляна с бьющим из-под земли ключом в самой гуще леса. Выставили дозорных по периметру так, чтобы никто не подобрался к ним незамеченным, и оставили себе пути к отступлению - несколько троп уводили еще дальше в чащу, туда, где, согласно карте, начиналось большое болото, наверняка хорошо знакомое разбойникам, но гибельное для новичков в этой местности. Поэтому Лар и не стал нападать сразу: не поднимая шума, миновал нескольких караульных, оставив их товарищам, и обошел вражеский лагерь со стороны топей. Теперь, если и побегут, то не сюда.

   Остановившись, выждал ещё несколько минут, давая ребятам время рассредоточиться и окружить поляну. Главное, чтобы не выдали себя раньше времени. Прислушался: всё спокойно, негромкие голоса бандитов, птичья возня. Птица и послужила сигналом: за сотни парсо от морского побережья, в небе над лесом кружил буревестник. Бойцы на позиции. Пора.

   Не вызывая мечей, Иоллар материализовался за спиной первого дозорного, одним резким движением свернул человеку шею и аккуратно уложил труп на землю. Его товарищ, стоявший всего в пяти шагах, даже не обернулся, а через миг уже лежал с разрубленным горлом. Еще двух охранников Лар убил, уже не заботясь о тишине - шансов уйти у людей на поляне всё рано не было. Серый вихрь ворвался в лагерь, пронёсся между сидевших маленькими группками бандитов. Мелькали клинки, лилась кровь, крики страха и боли наполнили воздух. Но чужая смерть уже не была игрой. После Эльмара всё стало иначе. По-настоящему. Сумрак убивал, но убивал лишь потому, что так было нужно. Несколько болтов со свистом прошили дрожащий туман, и огромный дымчатый зверь бросился на арбалетчиков, когтями-клинками разрывая плоть. В грудь, в живот, в шею... Он старался действовать быстро, не дать напуганным его появлением людям, укрыться за деревьями, где преследовать их станет сложнее. Но и со стороны леса уже слышался шум - в дело вступили солдаты и маги. Продолжая разить врагов одного за другим, Лар заметил короткую вспышку огня где-то справа. Потом - грозовую молнию, ударившую с ясного неба слева от стоянки йорхе. Огонь - это наверняка Галла. Молния - что-то новенькое, должно быть, Най. Сэл в бою использовал менее эффектные, но не менее эффективные ледяные копья. Но работа останется и для бойцов. Убедившись, что на поляне остались только трупы, Сумрак скользнул сквозь густой кустарник в чащу и тут же увидел двух ломившихся напролом, через колючие ветки людей. Один из них будто что-то почувствовал, обернулся и поднял арбалет. Но выстрелить не успел, Лар оказался быстрее. Настигать его приятеля нужды не было, когда Иоллар закончил с первым, второй уже лежал ничком, а между лопаток торчала длинная стрела с приметным пёстрым опереньем - Орик постарался. Но самого лучника Сумрак не заметил, недаром Арай нахваливал таланты своих людей в маскировке.

   Эйкен этими талантами не обладал, но одного бандита уложил, а теперь стоял, подняв вверх меч и настороженно оглядываясь в ожидании следующего. Но в этой части огороженного кольцом сдерживающих прорыв чар, врагов уже не осталось. Сумрак поспешил дальше, но всюду находил лишь трупы. Криков тоже не было слышно - лишь короткий условный свист то с одной стороны, то с другой: чисто, чисто.

   Что ж, неплохо сработали. Чётко и быстро. Основное время ушло на то, чтобы люди обступили лагерь, а маги раскинули сеть. Сам бой занял не более двадцати минут.

   Лар отыскал жену, удостоверился, что рядом никого больше нет, и принял нормальный облик. Тут же наколол обо что-то ступню.

   -- Быстро справились, -- подтвердила его выводы Галла, отдавая одежду.

   -- Да. Объявляй сбор в центре, там и родничок есть. Грязновато, правда.

   -- Ничего, приберёмся.

   Выйдя на поляну она сразу же взялась за "уборку": земля вздрогнула, а во все стороны от магички прокатились горячие волны, превращая в прах трупы.

   -- Совсем силы не бережёшь, -- упрекнул её выходящий с противоположной стороны Сэл.

   -- На проход хватит, -- улыбнулась чародейка. - Отсюда можно будет перепрыгнуть. Недалеко, но пятьдесят парсо сделаем. Это Най штормовое устроил?

   -- Угу. Еще один за резервом не следит. Представляю, как там всё раскурочило.

   -- А мне понравилось, -- с восхищением в голосе произнёс Лони. - Пару деревьев сожгло, правда. И зайца зажарило. Честно, сам видел - под кустом лежит. Может, его схарчить можно? Так я сбегаю!

   -- Сбегай, -- ухмыльнулся Мэт. - Там ещё парочка запеченных йорхе, можешь и их притащить. На всех мяса хватит.

   Иоллар с улыбкой наблюдал, как собирается на поляне его отряд, выдержавший первый совместный бой. Отличные ребята. Сработаются. Теперь, избавившись от вызванного чужим воздействием раздражения, он не испытывал ни к кому из них негативных эмоций. Эйкен вот отличился. Да и недотёпа Дуд, видимо, тоже - недаром ведь вытирает пучком травы лезвие лёгкого узкого меча. Кстати, рассказать бы ему, как за оружием следить. Пусть хоть на Эйкена посмотрит, как тот обращается с клинком, или на Лил...

   -- Дьёри, а где Лил?

   -- Белка! - растеряно выкрикнула застывшая в центре поляны Исора. - Кто Белку видел?

   -- Демоны! - побледнел Сэл. - Он был с моей стороны. И Лил тоже.

   В лес бросились все. Мчались напролом, не замечая кустарника, не выискивая троп. Первым нашли проводника. Он лежал на дне неглубокого оврага, широко раскинув руки и вперив в небо невидящий взгляд. Под распахнутой курткой расплылось по льняной рубахе тёмное пятно, а когда-то рыжая борода стала красной - напавший на него не удовлетворился одним ударом и, свалив, перерезал горло. Рядом валялся разряженный арбалет.

   Лилэйн лежала шагах в двадцати от проводника. Ничком, вытянув над головой руку с саблей. На серой земле рядом с ней чернела лужица. Опасаясь худшего, Иоллар прижал пальцы к её шее и радостно выдохнул, уловив слабое биение пульса.

   -- Дьёри! - позвал он жену.

   Осторожно перевернул девушку, несильно похлопал по холодной щеке. Она приоткрыла помутневшие глаза, узнала.

   -- Сумрак, -- голос был едва различим, а губы кривились от боли. - Я пропустила удар... бесчестный... из кустов... не считается...

   -- Не считается, -- кивнул ей Лар.

   Лил успела это услышать, прежде чем опять потеряла сознание.

   Подоспевшая магичка разорвала её рубаху: через левый бок тянулась длинная глубокая рана. Выглядела она жутко, но Галла, накрыла её ладонями, ощупала разошедшиеся края и успокоила:

   -- Потеряла много крови, но рана не опасная. Лил повезло, что сразу отключилась. Дёрнулась, и её бы добили... как Белку.

   Над трупом проводника беззвучно рыдала Исора. Смуглое лицо женщины потемнело ещё больше и как будто застыло, превратившись в скорбную маску. В стороне, нервно покусывая сжатые в кулак пальцы стоял Сэл.

   -- Они были с моего края, -- пробормотал он, заметив Иоллара. - Это я виноват.

   -- Нет, -- покачал головой Сумрак. - Я виноват. Мы могли сделать это сами, как в Энтау. Вы с Галлой заперли бы их, а я перебил по одному. Потеряли бы время, но не людей. А я решил посмотреть, на что они способны.

   -- Никто не виноват.

   Лар не сразу понял, что этот серьёзный уверенный голос принадлежит незаметно приблизившемуся к ним лопоухому мальчишке.

   -- Никто не виноват, -- повторил Дуд. - Это война. Арай назвал бы операцию успешной: один наш за полсотни крыс. Мы спасли немало жизней сегодня.

   Он подошел к плачущей над мужем женщине.

   -- Пойдём, Иса. Найдём Белке место для последнего дома.

   Арвеллан не обманул - отправил с ними лучших. Эти ребята, которым едва перевалило за двадцать, во многом дали бы фору опытным воинам. Они умели действовать сообща, умели убивать и умирать достойно. Умели прощаться и прощать.

  

  

Глава 11

  

   Дуд нашёл отличное место: стоявший особняком от других деревьев величественный дуб нависал над текущим по извилистому оврагу ручьём. Тут, у ручья, у дуба, и похоронили проводника. Обошлись без прощальных речей, слова были уже ни к чему.

   Затем Галла смогла пробить портал, но не туда, куда планировала изначально. В свободной от лар'элланской сети зоне отыскала на карте деревню, по слухам, обитаемую, и открыла проход к ней. Деревня оказалась не только заселённой, но и неплохо застрахованной от незваных гостей: жителей защищал высокий частокол, а над единственными ведущими внутрь воротами дежурили на вышках вооруженные арбалетами караульные. Гостей встретили настороженно, пускать отказались, а для острастки пообещали "наделать дыр", если не уберутся, и плевать, что у них и без того кто-то ранен. Но гости попались настойчивые. Лар и Галла, не сговариваясь и даже не переглянувшись, оказались за оградой: он - сумраком, она - открыв портал и сразу же встав за спиною дозорного, после чего ворота открыли, а оружие спрятали. А заодно и детей, и коз, и гулявших до этого по улочкам гусей - на всякий случай.

   В деревне отыскался гостиный дом, в мирное время, очевидно, процветавший, так как в этом месте сходилось несколько торговых путей, а теперь превратившийся в убогую рюмочную, где работал только едальный, а точнее, питейный зал на первом этаже. Но для прибывших открыли и привели в порядок комнаты на втором, увидев серебро (баронесса Ал-Хашер не мелочилась), пообещали баню и нормальный ужин, а пока предложили вина и солёного козьего сыра.

   Сэллер присел за стол к Наю, Мэту и Лони, послушал их рассказы о погибшем товарище и выпил стакан прокисшего виноградного сока, который здесь называли вином, за то, чтобы Белка не скучал в садах ауров.

   -- Расслабились они оба, -- высказал свою версию случившегося Най. - Им участок тихий достался, в нашу же сторону большая часть крыс ломанулась. А какая-то тварь затаилась в кустах, и...

   -- Не, вряд ли, -- покачал головой Лони. - Лил - да, есть малёха. Даже не заметила, что её поджидают. А Белка стрелу пустить успел. Самострел его видел? Разряжен. Значит, выстрелил.

   -- И не попал? - спросил с сомнением Найар. - Белка? Когда такое было? Скорее, к нему тоже со спины подобрались. Он развернулся в последний момент и получил ножом в живот. Крикнул или на помощь пытался позвать. Тут ему горло и перерезали, чтоб не шумел.

   -- А самострел? - не отставал Лони.

   -- Может, когда упал, крючок от удара сорвался? Или Белка уже раненый его спустил. Палец дрогнул, ну и...

   -- У Белки не дрогнул бы, -- молчавший до этого Заноза разлил по стаканам мутно-розовую кислятину. - Подстрелил он того гада. Ранил, точно. А тот на него бросился и горло перерезал.

   -- Кто знает, как оно на самом деле было?

   -- Я знаю, -- уверенно заявил Мэт. - Вот!

   Парень вытащил из-за пазухи и положил на стол толстую арбалетную стрелку.

   -- Белкин болт. Вишь, насечки? В ручье нашёл, на камнях чуть ниже застрял. Если бы Белка случайно крючок спустил, со своего места в ручей не угодил бы, там вода под кручей течёт. Значит, подошел кто-то к ручью, болт выдернул, рану промыл. И дальше пошёл. Может, усатый тот, что на Винхерда вышел. Помнишь, лысый сказал, что пробирался один, тоже кустами? Но у Вина уши - чтоб у меня такие были! - за сто гиаров зайца в траве услышит. Два болта в ту крысу на слух всадил! Я потом трупак видел. Жаль, не догадался поглядеть, была в нём третья дырка, или нет.

   -- А смысл? - поморщился Найар. - Не ушёл тот гад, это главное. Галла кольцо держала, там и муха не вылетела бы. Если он у Вина каким-то чудом проскочил, то на Сэла нарвался. А в братишкиных покойничках я б лишних дырок не искал.

   -- Ну ты нашёл, что за столом вспомнить, -- Лони попытался изобразить брезгливость, одновременно запихивая в рот кусок присоленного хлеба.

   -- Так к столу как раз, -- заржал Мэт. - Мясцо!

   Верно Дуд сказал, это война. В мирное время потерять товарища -- трагедия. На войне -- обычное дело. Похоронили, помянули, и снова можно шутить и смеяться. Ведь можешь не успеть, и завтра хоронить будут уже тебя.

   Впрочем, Зэ-Зэ быстро посерьёзнел и упрятал болт под безрукавку:

   -- Остальные Иска забрала вместе с арбалетом. А этот себе оставлю. Встретимся ещё раз с имперцами или с йорхе, пошлю им подарочек. От Белки.

   Вспомнились мечи Ромара. Те самые, которые лежат в кабинете Лара семейной реликвией. Почему никому не пришло в голову взять их себе, пока в Кармоле ещё шли бои, чтобы клинки Убийцы продолжали сражаться вместо него?

   Но Сэл недолго думал об этом -- увидел спустившуюся в общий зал Галлу. Подруга сама отыскала его взглядом и с лёгкой улыбкой кивнула, отвечая на немой вопрос. Чародейка выглядела утомлённой, наверняка потратила немало сил на то, чтобы уже утром Лил была на ногах. Не потому, что хочет, чтобы девушка осталась в отряде, это самой Лилэйн решать, а потому, что не может по-другому. А сила? Сила скоро к ней вернётся. Проходя мимо, Буревестник благодарно пожал её ладонь и получил ещё одну улыбку, теплую и лукавую, несмотря на усталость в глазах.

   Наверное, в мирное время, эта деревня, названия которой Сэллер, если и слышал, то не запомнил, процветала. На развилке трёх дорог устраивали шумные торги, люди приезжали издалека и надолго, а потому и гостиный дом построили такой большой. А вот комнаты в нём, напротив, были маленькие -- коморка с окошком, в которой помещалась кровать или две, узкий шкаф да небольшой столик. Зато таких комнаток было штук двадцать, и по обе стороны тёмного коридора тянулись одинаковые, выкрашенные грязно-коричневой краской двери. За какой из них поселили Лилэйн, Сэл помнил - сам нёс девушку на руках вверх по узкой лестнице, где не развернуться было с носилками. Сейчас дверь была приоткрыта, и молодой человек остановился, услышав голоса: кто-то его опередил.

   -- ...Нет, Вель, не видела.

   А, это та наглая девица. Принесли же её хоры!

   -- Сама не знаю, как так получилось. Удар, боль... Дальше не помню ничего.

   Лил говорила негромко, но в голосе уже не было слабости и страдальческих ноток. Оборотниха же была верна себе: та же беспардонность, невзирая на обстоятельства.

   -- Ясно, -- бросила она небрежно. -- Бывает. Тикоту тоже зацепило, и Дуд стрелу словил.

   -- Как они? -- забеспокоилась раненая.

   -- В порядке. Там царапины, парни и магам не показывались. Спиртом залили, само заживёт.

   Она словно укоряла Лилэйн за то, что той понадобилась помощь целителя.

   -- Ладно, пойду. А то тут к тебе уже... прилетели.

   Демоны! Снова унюхала!

   Сэллер прижался к стене, пропуская мелкую язву, и отвернулся, не выдержав её не по-доброму насмешливого взгляда, в котором вновь почудились зелёные искорки.

   -- Всё шпионишь, птичка?

   -- Иди ты, -- пробормотал он чуть слышно.

   В ответ девчонка скороговоркой высказала то же пожелание, но на местном наречии и с указанием точного пункта назначения. Зараза! И как только брат мог с ней связаться? Хорошо, что одумался.

   Маг провёл ладонью по лицу, сгоняя с него неприязненную гримасу и шагнул в комнату Лил. Девушка лежала на узкой кровати у окошка с мутными, наскоро протёртыми суетливой хозяйкой стёклами. Увидев его, она улыбнулась, а потом, наверное, вспомнив, чем закончилась их встреча вечером, поспешно отвернулась к стене. Но улыбка, насколько он мог заметить, осталась, и к ней добавился лёгкий румянец на ещё недавно бледных щеках.

   -- Как ты?

   -- Спасибо, уже лучше. Галла сказала, что скоро можно будет встать.

   -- Галла знает, что говорит. Она же у нас целительница.

   -- Да? -- удивлённо обернулась Лилэйн.

   -- Да. Травница.

   -- Шутишь? -- надулась девушка.

   -- И да, и нет. До войны Галла преподавала "Травы и зелья" в Маронской Школе, а после занятий дежурила в тамошней лечебнице.

   -- А Сумрак?

   -- Тоже был учителем. Фехтования.

   -- А ты?

   -- Я? Просто мальчишкой, наверное.

   Девушка заворочалась, и он не сразу сообразил, что она отодвигается к стенке, освобождая для него место на краешке постели.

   -- Расскажешь? Интересно, каким ты был раньше.

   -- Ничего интересного. Но если хочешь, расскажу.

   Он присел рядом. Что рассказывать не знал: не привык говорить о себе, и никаких забавных историй времени беспечной юности, как назло, не припомнилось.

   -- Так каким же ты был?

   -- Таким же, кажется. Только брился реже и стригся чаще. А ещё у меня было два глаза. Но с девушками, тем не менее, жутко не везло.

   -- А сейчас везёт?

   Её улыбка развеяла последние сомнения.

   -- Может быть, ты мне скажешь?

   Он лишь немного подался вперёд, наклонившись к её лицу, а затем тонкая рука обвила его шею и потянула вниз, к приоткрывшимся навстречу губам.

   Но из всех законов, людских и божеских, неукоснительно соблюдается только один -- закон подлости. И в данном случае этот закон гласил, что в комнату просто обязан кто-то войти.

   -- Вот это я понимаю, постельный режим, -- натянуто-беззаботно усмехнулся от дверей Най. -- Лил, я тебе бульона принёс, Галла велела. Попей, пока горячий.

   Он прошел в комнатку, чтобы поставить на столик у кровати парующую кружку, по пути "нечаянно" наступив брату на ногу.

   -- А потом, она сказала, тебе нужно поспать, -- дополнил злорадно.

   Такое ребячество смешило, а не злило. Сэл ласково погладил девушку по покрасневшей щёчке.

   -- Галлу нужно слушаться. Отдыхай, а я попозже загляну.

   Объясняться с Наем не хотелось. Да и объяснять было нечего, не дурак, сам всё понял. Сидеть на постоялом дворе тоже желания не было. Решил пройтись по деревне, осмотреться, что за место, что за люди.

   Место было самое обыкновенное -- небольшое и неновое поселение, обнесённое высоким частоколом. Широкие, хорошо утоптанные улицы и добротные деревянные дома, прятавшиеся каждый за своим забором. И люди были, как люди. Уже разузнали всё о прибывших, осмелели. Те немногие, кого он встречал, или приветливо улыбались, или равнодушно отворачивались. Сэллер прошел до въездных ворот, на которых уже сменились караульные, а потом развернулся и, думая о своём, светлом и радостном, не заметил, как прошагал до другого конца деревни. Тут столпилась у бревенчатой стены чумазая ребятня. Мальчишки о чём-то оживлённо спорили, прыгали и карабкались друг на друга, пытаясь перелезть через ограду.

   -- А что это у вас тут? -- заинтересовался маг.

   Увидев незнакомца, малышня бросилась врассыпную. Остался один -- худенький пацанёнок лет семи с копной соломенных волос и любопытными синими глазёнками.

   -- Мы на речку хотели, -- сообщил он доверительно. -- Речка там.

   -- И часто так лазите?

   -- Не-а. Тётенька перелезла, а мы за ней.

   -- Тётенька?

   Представилась полнотелая деревенская баба в широком сарафане и цветастом платке, карабкающаяся по гладко обтесанным брёвнам.

   -- Ага, тётенька. Говорит: речка у вас должна быть. Мы ей сказали, что там она, тётенька и перелезла. Ну и мы за ней. Только не получается.

   -- И не получится, -- рассеянно пробормотал Буревестник, рассматривая свежие царапины на темной древесине. -- Сперва нужно когти отрастить, как у тётеньки. Или научиться делать, как дяденька.

   Прикинув высоту ограды, он оттолкнулся ногами от земли, на миг завис в воздухе, стабилизируя формулу левитации, и перелетел через частокол.

   Речушку почувствовал сразу. За минуту отыскал на ней и место, облюбованное подозрительной "тётенькой". Помня о прежних ошибках, зашёл с подветренной стороны.

   Авелия успела искупаться и постирать рубашку, а теперь напялила её на голое тело и ходила туда-сюда по бережку, ожидая пока одежда высохнет под ещё тёплыми лучами клонившегося к закату солнца. Притаившемуся в тростнике парню стало неловко. Снова вышло, что он за ней шпионит, а дело ведь обычное -- видела речку на карте, решила окунуться. Да, не нравилась ему эта девица, но неприязнь не оправдывала того, что он, как какой-то извращенец, подсматривает, как она вышагивает у воды в едва достающей до середины тощих бедер рубахе, мокрой и просвечивающейся. Нужно было уходить. Пусть себе сохнет, прохаживается тут и бормочет под нос что-то бессвязное, зажав в кулаке висевший на длинной цепочке медальон...

   Медальон! Отступивший уже назад маг резко остановился. Бедная-несчастная сиротка из охотничьего посёлка -- владелица изящной серебряной побрякушки? Уж не из-за этой ли штуки он не высыпается и мучается головной болью с того самого дня, как встретил эту особу на дороге?

   -- Как водичка? -- вышел он на берег у неё за спиной.

   Девушка замерла, но всего лишь на миг.

   -- Тёплая, -- сообщила равнодушным тоном, не обернувшись.

   -- В бане теплее была бы. Что не дождалась?

   -- Ждать не люблю.

   -- Понимаю. Сам такой.

   Сэл думал, что она повернётся, и он сумеет получше рассмотреть висевшее у нее на шее украшение, но Вель по-прежнему стояла к нему спиной. А когда он сам обошел её, медальона не увидел -- успела спрятать под рубашку, но влажная ткань, облепившая тело, выдавала его очертания.

   -- На что пялишься, птичка?

   -- На цацку твою... Больше не на что.

   Буревестник перехватил замахнувшуюся на него ладонь. Затем и вторую. Но оборотни намного сильнее обычных людей, и эта девчонка в драке могла справиться, наверное, и с великаном Тикотой. Пришлось задействовать дар, чтобы хоть немного её угомонить. Пальцами одной руки удалось сдавить оба её запястья, а второй -- поддеть цепочку и вытащить из-за ворота медальон.

   -- Эльфийское серебро? -- уточнил он едко.

   -- Я не ношу серебра, -- прорычала Вель. -- Не люблю.

   Сказки, что оборотни не переносят серебра, но это был совсем другой металл, и наверняка не дорогой. Пожалуй, девчонка из небогатой семьи могла позволить себе такое украшение.

   -- Всё равно штучка эльфийская. Листики вот, руны.

   -- Р-руны! -- она клацнула зубами, показав клыки. -- Это местный язык, саальге. На нём говорят не только эльфы.

   -- И что же тут написано?

   -- Что ты придурок!

   Он сам не понял, на что нажал, что крышка медальона со щелчком откинулась, открывая взгляду лаковую миниатюру -- портрет женщины, матери или бабушки злобно сопящей девчонки. Семейное сходство угадывалось, несмотря на то, что портрет, как и сам медальон, не был мастерским шедевром, а был именно тем, чем и должен быть -- простенькой безделушкой, как раз по карману среднему саатарскому обывателю.

   Глупо вышло. Сэл отпустил руки девушки, и едва освободившись, Вель с размаху ударила его по щеке. Ладно бы ладонью, пощёчину он стерпел бы и, возможно, даже согласился бы с тем, что она заслужена. Но по лицу, раздирая кожу, прошлись острые когти. Боль была настолько сильной, что он вскрикнул и зажмурился.

   А когда зажал кровоточившие царапины платком и огляделся, Авелии на берегу уже не было.

   Ругая сам себя и проклиная хорову оборотниху, Сэллер вернулся в деревню, добрался до гостиницы, спешно миновал общий зал, в котором уже накрывали к ужину, и поднялся в комнату, где поселили их с братом. Най лежал на кровати и смотрел в розовый от лучей закатного солнца потолок. На Сэллера взглянул мельком и тут же отвернулся, не заметив прижатого к щеке окровавленного платка.

   Буревестник одной рукой порылся в сумке, вынул чехол с бритвенными принадлежностями и извлёк оттуда маленькое зеркальце. С опаской оторвал от лица ткань и отшатнулся -- от здорового глаза и почти до подбородка тянулись багровые борозды. Бездна! Говорили, что следы от зубов и когтей оборотня остаются на всю жизнь.

   Достав флакон с одеколоном, плеснул его на чистый платок и приложил к щеке. Кожу обожгло так, что выть хотелось, а Най, почувствовавший запах, с мрачной усмешкой поинтересовался:

   -- На свиданье собираешься?

   -- Только оттуда, -- стиснув зубы выдавил Сэл.

   Брат сел на постели и с непониманием уставился на его изуродованное лицо.

   -- Где это... Кто?

   -- Вель твоя ненаглядная!

   Хвала богам, царапины начали затягиваться. Но если у самого не получится, придётся Галлу просить, а ему этого не хотелось. Начнутся расспросы, и в итоге он же окажется виноватым.

   У Ная тоже появились вопросы, и Сэллер не таясь всё ему рассказал. И о том, что ему показалось странным, что девчонка сбежала за ограду, и о том, что заподозрил в ней шпионку Аэрталь, увидев медальон с рунами.

   -- Вель? Шпионка? Ещё и эльфийская? Извини, братишка, но я думал, ты умнее. Она же оборотень! Эльфы терпеть их не могут.

   -- Отличное прикрытие, -- парировал Сэл. -- Никто не заподозрит. И не все эльфы относятся к оборотням одинаково.

   -- Возможно. Но Вель относится одинаково ко всем эльфам.

   Комната уже погрузилась в сумерки, и Буревестнику пришлось создать искусственную подсветку, чтобы оценить результаты собственного целитетельства. Эта сторона дара давалась хуже, чем привычные стихийные заклинания, но сегодня он сделал всё верно. Остались только тонкие белые полосы на загорелой коже, еще немного, исчезнут и они.

   -- Помнишь, ты спрашивал про защиту, которую я сделал Авелии? -- негромко продолжил Най. -- Мол, к чему она, если все знают? Так вот -- от эльфов хотел её закрыть. Попалась она им осенью. Ушли в дозор вдвоём с Гаем -- был у нас такой следопыт -- и встретили отряд Лар'элланских лучников. Те их обступили, а какой-то хмырь ушастый, главный у них, говорит: ты, мол, парень, иди себе, а девчонку я забираю. И что бы Гай им сделал? Ничего. Возвратился один, рассказал, как было. Мы думали, Вель уже не увидим. Слухи ведь всякие ходят: и про зверинцы в Лесу, где таких, как она, держат, и про... Разное, в общем, болтают... А она вернулась через длань. То ли сбежала, то ли они сами её отпустили. Что было, так никому и не рассказала. Знаю только, что плакала она тогда всё время. Заберётся куда-нибудь, где думает, её никто не увидит, ревёт и повторяет: "Ненавижу эльфов, ненавижу эльфов". А ты говоришь, шпионка.

   -- Н-да, -- Сэл потер полностью заживлённую щёку, -- грустно. Но вернулась же - живая, невредимая.

   -- Живая. А вот про невредимую не скажу. Трудно определить, когда на ней шрамов не остаётся.

   Сэллер не любил обижать людей, тем более, незаслуженно. Но даже после рассказа Ная виноватым перед Авелией себя не чувствовал. И совсем не из-за того, что девчонка по-своему уже отомстила, разодрав ему лицо. Что-то с ней было не так. Определённо.

   -- В общем, не лезь к ней со своими дурацкими подозрениями, -- подвёл итог Найар. - Она хорошая.

   -- Ты это с первого дня твердишь, как заведённый. Только если она такая хорошая, что ж ты сам от нее шарахаешься, как от прокаженной? Даже посмотреть в её сторону боишься. А когда в Ясуне решали, брать или нет, что сказал? Выходит, в печёнках уже сидит у тебя эта хорошая?

   В тесной комнатушке с двумя кроватями, между которыми чудом втиснулся стол, светился под потолком созданный Сэллером белый шар, и в магическом свете лицо брата показалось Буревестнику каким-то бледным. Или он действительно побледнел после его слов?

   -- Так что с ней не так?

   -- С ней? - Най отвёл глаза. - С ней всё так. И не нужно говорить о том, чего не знаешь.

   -- Не буду. Мне не доставляют удовольствия беседы о твоей чокнутой подружке. Я собирался зайти к Лил, -- Сэл ещё раз взглянул в зеркало и убрал его в чехол. - Насчёт неё, надеюсь, ничего объяснять не нужно?

   -- Кроме того, почему ты решил и здесь перейти мне дорогу? Не объясняй. Должно быть, это вошло у тебя в привычку.

   -- Это у тебя вошло в привычку в чём-то меня обвинять, Най. Если ты не понял, мне нравится эта девушка. Может быть, больше, чем нравится.

   -- Больше? Да ты знаком с ней всего длань!

   -- Разве это зависит от срока? Лил мне нравится. А для тебя она - очередная отметка в списке личных побед. Была бы. К тому же, зачем тебе Лил, когда у тебя есть такая хорошая Авелия?

   Получилось резко, но он сказал то, что думал.

   Сэллер поднялся, развеял ненужное уже заклинание, вновь погружая комнату в полумрак, и направился к двери. Несколько шагов по коридору, и он забудет о безумии сегодняшнего дня.

   -- Вель спасла мне жизнь.

   -- Что? - до него не сразу дошел смысл услышанного.

   -- Вель спасла мне жизнь, -- глухо повторил Най. - Если бы не она, меня здесь сейчас не было бы. Вспомни об этом, когда решишь прицепиться к ней с очередной глупостью.

   Сэл замер, взявшись за дверную ручку, а потом медленно развернулся к брату.

   -- Знаешь, тогда я вообще ничего не понимаю. Она спасла тебе жизнь, у вас был роман...

   -- Да не было у нас никакого романа!

   Под потолок снова взмыл шар света, но Най смёл его одним резким пассом.

   -- Сядь. Если не очень спешишь...

   Когда-то они были больше чем братьями - они были лучшими друзьями. Между ними не существовало секретов и недомолвок. Так было до тех пор, пока Сэл не ощутил зов врат. Вместе с даром идущего он получил первые тайны, которые не мог разделить с Наем, и с каждым днем этих тайн становилось всё больше и больше. Брат не мог не почувствовать этого, и тоже замкнулся в отместку. А потом началась война...

   -- Это случилось почти год назад, в начале лета. Мы схлестнулись с имперцами. Не с бандами, не с остатками разбитой части, а с крупным отрядом каэрской пехоты... Нет, не так. Не с того начал. Прошлой весной у нас с Фертом закончился контракт, и нужно было решать, остаёмся мы в лар'элланской армии или возвращаемся в Кармол. Дома война уже утихла, смысла в возвращении не было, но с другой стороны и у эльфов порядки - не каждый выдержит. На счастье узнали про Арая и его сотню. Ребята отчаянные, крушат врага, где только встретят, а магов им не хватает. Вот мы и решили к ним податься. Освоились буквально за пару дланей. Ты же видел, как у нас? Всё просто, все свои. Освоились, в паре дел поучаствовали - себя показали, так сказать... А спустя еще длань или две Вель появилась. Сама пришла. Об Арае и его ребятах слухи гуляют, так что многие приходят, кому по лесам прятаться надоело. Вот и Авелия так пришла. Бледная, тощая, перепуганная. Она почти год сама в лесу прожила. Дичь себе на пропитание отстреливала, и имперцев поодиночке. В общем, взял её Арай, а девчонка дикая совсем, шугается всего, лук из рук не выпускает, того и гляди, подстрелит кого-нибудь. Не помню, с чего началось. Пожалел её, наверное: она же всё одна и одна. Раз к своему столу позвал, второй. Иллюзию какую-то слепил, чтоб хоть улыбнулась. Книжку для неё нашел. Даже не ожидал, а она грамотная оказалась, и на каэрро, и на саальге читает, орчий понимает немного... В общем, подружились с ней, что ли. А через месяц та стычка... На настоящих бойцов нарвались, не на отребье какое-то. Отрезали мой десяток, ребят перебили... не смог я всех закрыть. У имперцев тоже маги были. Когда поняли, что и я не прост, блокажу поставили. Маленький контур, на полпарсо, наверное. Но мне одному много ли надо? Заперли и солдат пустили...

   Най умолк ненадолго, перевёл дух и подолжил:

   -- Пустили солдат, а из меня без магии боец, сам понимаешь... Меч из ножен вынул. Не отобьюсь, думаю, так хоть умру с мечом в руках. А они окружают. Полтора десятка, наверное, на меня одного. Мысли... Да никаких мыслей. Даже о тебе с родителями не вспомнил. Стоял и ждал, когда меня убьют. А потом смотрю, один упал, второй, третий... Все мечники шли, а на них град стрел, как будто наших человек пять на деревьях засело. Только вижу, из одного места бьют. Так и не понял, кто это, пока Вель на землю не спрыгнула. Одна стрела на тетиве, другая в зубах... Она быстрая. Тогда ещё не знали, что она оборотень, но всё равно быстрее её никого не было. Перестреляла их всех, даже на десять шагов не подпустила. Вот так вот, братишка... Только это ещё не конец. Вель стрелы собрала, стала рядом, и ждём оба, что дальше будет. А дальше - крики, шум... Чувствую, блокаду сняли. Прислушался, уже только свои вокруг. И я живой. Живой, демоны б меня драли! И как будто самогонки стакан опрокинул, как пьяный стал. Хорошо, весело. Вель рядом стоит, улыбается. Сгрёб её на радостях в охапку, спасительницу свою... Шек! - парень, что есть силы, стукнул кулаком по столу. - Говорю же, как пьяный был. А она... хоть бы сказала что, ударила бы меня, дурака, закричала бы...

   Он замолчал, и стали слышны шаги в коридоре и голоса в обеденном зале.

   -- Ну, давай, скажи мне, кто я после этого. Молчишь? Ну и ладно. Сам знаю.

   Звенели тарелки. Кто-то, громко стуча каблуками, сбегал вниз по лестнице...

   -- Дальше что?

   -- Дальше? Дальше к своим вернулись. А ночью ей плохо стало: горит вся, мечется... Хорошо, в посёлке тогда стояли, а там старуха-ведунья была. Та сразу распознала, в чём дело, трав каких-то принесла, вроде успокоительного, ещё чего-то... Только всё равно три дня её в первый раз ломало, пока перекинулась. Потом вроде полегче стало... А я... Поговорил я с ней. Так, мол, и так, хорошая ты девчонка Вель, по гроб тебе обязан, а всё остальное - забудь, прости, больше не повторится... Чушь такую молол, что и не повторю. А она послушала, кивнула. Забудем, говорит. Не повторится, так не повторится. И всё. Только смотреть стала так... Смотрит и смотрит... Я как-то не выдержал -- тоже после боя было - наорал на неё, назвал, кажется, как-то... Вроде бы перестала. А так - вроде и нет... Демоны! Что мне теперь, жениться на ней, что ли? Или в петлю лезть? А? Вот ты умный, скажи, что я должен делать?

   -- Не знаю. Ничего. Время пройдёт...

   -- Да, точно. Время. А может, я вообще с тобой вернусь. Домой. А всё это останется здесь, на Саатаре. Да, братишка? Только пока мы тут, и пока она тут, не трогай её, пожалуйста. Странная она, не спорю. Но тут все со странностями. А Вель, она...

   -- Хорошая, я помню.

  

   Лил спала. Сэллер постоял немного в дверях её комнаты, глядя на безмятежное лицо в тусклом свете горевшей на окошке свечи, и спустился вниз. Присел за стол к Лару.

   -- Исора дальше не пойдёт, -- сообщил Сумрак. - Она не отказывается, но я не вижу в этом смысла. Иса ведь шла только из-за Белки. К тому же, не в том она сейчас состоянии, чтобы продолжать путь. А Лил уже почти в норме и, если захочет, останется с нами. Ты не говорил с ней?

   -- Об этом - нет.

   -- Спроси завтра. Сейчас Галла дала ей что-то, так что до утра не проснётся.

   -- А, теперь ясно.

   -- Что, свидание тебе сорвали? - улыбнулся друг. - Ничего, успеешь ещё. Мы тут ещё на день задержимся, нужно будет маршрут пересмотреть. Белки нет, а по его карте, не зная местности, я идти не рискну. Проводник нужен. Выбор небольшой, так что Авелия поведёт. Лес она вроде неплохо знает. Да и вообще без этой мути эльфийской в голове посмотрел на неё - нормальная вроде девчонка. Зелёная только совсем, вот и взбрыкивает иногда. Я в семнадцать лет и не такое учудить мог. Так что думаю, и с ней нормально дойдём. А ты как считаешь?

   -- Дойдём, -- кивнул Буревестник.

  

  

  

   Лар'эллан. Королевский дворец.

  

   Однажды всё изменится. Всё и без того изменяется, то внезапно, то постепенно, но однажды всё изменится окончательно и бесповоротно. Старый порядок уступит место новому, но к лучшему будут такие перемены или же это станет началом конца, Лестеллан уже не узнает - всё изменится в тот день, когда он, последний из первых, покинет этот мир. А вместе с ним уйдёт и сила древних, оставив лишь жалкие крохи в разбавленной алой жижей крови их потомков, детей самого страшно проклятия из всех - проклятия временем. Он пытался бороться с ним, и был жестоко наказан за самонадеянность.

   -- Это ваша жена?

   -- Да.

   Тейнала. Серебристые локоны, голубые глаза, нежный бархат кожи... Теперь остался лишь этот портрет. Он хотел воспротивиться Судьбе, хотел, чтобы во что бы то ни стало его сила осталась жить в детях Леса. Потому и женился на ней - дочери верного Дома, прекрасной и нелюбимой...

   -- Она умерла при родах. Да, у нас тоже бывает так.

   Редко, но бывает. Особенно, когда Судьба хочет подать кому-то знак: не стоит играть в запрещённые игры.

   -- А это ваша дочь? Вы похожи.

   Аленти. Действительно, похожа на него и совсем ничего не унаследовала от матери: черные глаза, блестящие черные волосы, гордые, а для кого-то, наверное, надменные черты. Но она не стала спорить со своим сердцем. Должно быть, потому и жива до сих пор, а когда-то даже была счастлива.

   -- А это?

   -- Моя внучка.

   Беата видела на приёме Лайнери, мать будущего императора Растана Третьего, но Витана мало походила на сестру...

   -- Моя младшая внучка, - пояснил эльф. - Она вышла замуж и ушла с мужем за пределы Лар'эллана. Ещё до войны. Теперь места, где они жили, нет даже на карте.

   Что бы ни думала Талли, он всегда помнил о ней. Родная кровь. Проклятая кровь. Нужно было найти её, вернуть. Но он был слишком зол на то, что она ослушалась его, отвергла предложение достойного сына Леса и сбежала с этим мальчишкой. Судьба сыграла с ними жестокую шутку: ведь Лестеллан сам подобрал парня, привел в дом дочери... Но не смог пройти этот путь до конца. Это сделала Витана. А он до последнего дня будет чувствовать вину перед ними обоими.

   -- Поэтому вы и называете это проклятьем? Я вас понимаю... Хотя, нет, не понимаю. Я -- человек, и никогда не узнаю, каково это пережить внуков, правнуков, их детей...

   -- Завидую вам, тэсс Беата.

   -- Так странно это слышать. Обычно люди завидуют эльфам, и именно потому, что их жизнь намного длиннее нашей. Большинство считает это благом.

   -- Но не вы.

   -- Не я.

   Лестеллану нравилась эта женщина. По людским меркам достаточно красивая, а для него, в первую очередь, умная, расчетливая и жесткая. Но последние два качества были лишь следствием первого. При том положении, что она занимает, нельзя иначе. Король Дистен, сегодня впервые посетивший эльфийскую столицу с небольшой свитой, так представил своего мага: "Единственный человек, которому я могу всецело доверять". И доверие это Беата оправдывает. В какой-то момент Лесту отчаянно захотелось влезть в её мысли и узнать, действительно ли он заинтересовал её, или флирт на банкете, вино, которого она, по собственному признанию, выпила слишком много (а на деле выливала в вазон с орхидеями, думая, что он не видит) и в итоге приход сюда, в его апартаменты, служили лишь одной цели - выведать у брата королевы что-нибудь, еще не известное ей о планах Аэрталь. В этом случае Беату ждало разочарование, он никогда не вмешивался в дела сестры.

   Но пока магичка не предпринимала попыток расспросить о чём-нибудь, кроме его семьи, портреты членов которой украшали стены просторной комнаты, за высокими окнами которой уже разлилась ночь.

   -- А это?

   Рядом с портретом Витаны висел ещё один. Лестеллан коснулся пальцами нарисованной руки, так, словно бы хотел пожать её.

   -- Я уже прадед, тэсс, как вы знаете. Но Растан не единственный, кто может называть меня так.

   -- Удивительно, как вы похожи. Не внешне, хотя, наверное, можно отыскать какие-то черты, но взгляд... Возможно, это от вина...

   Нет, не от вина. Художник - настоящий мастер, истинный видящий. Портрет он писал по памяти, до этого лишь единожды видев того, кого ему предстоит изобразить, но сумел разглядеть и запечатлеть то, что не каждому дано уловить в облике обычного, казалось бы, человека. Не только взгляд. Его сила. То, чего нет у Растана, и, вероятно, не будет и у его детей, то, во что Лест сам уже не верил: его дар сумел пробудиться в многократно разбавленной крови ребёнка Витаны - недавно он убедился в это воочию.

   -- Значит, все ваши внуки и правнуки люди?.. О, простите мою бестактность!

   -- Не стоит извиняться. Да, они в большей степени именно люди. В этом моё персональное проклятие. Ни моя дочь, ни внучки не избрали в мужья сыновей Леса. А Растану никогда не позволят взять в жены эльфийку. Моя кровь растворится в людской крови, и род угаснет.

   Он не один отмечен этим роком. То, что он для себя назвал проклятием времени, Талли зовет наказанием любовью. Всё чаще и чаще дети Леса тянутся к людям, ведь никто не может любить так же страстно, как тот, у кого для этого только короткие годы, и никого нельзя любить так же сильно, как того, кого ты можешь вскорости потерять...

   -- Но что мы всё о моей семье? Можем поговорить и о вашей. Я заметил, что герцог Тарейский прибыл без мага. Надеюсь, не проблемы со здоровьем задержали вашего отца в Кармоле?

   -- Нет, у него всё хорошо. Но его величество решил, что чем меньше будет магов...

   Тем большее доверие он продемонстрирует принимающей стороне. Потому и взял лишь Беату. Магичка не сказала всего этого лишь потому, что, начав, вдруг запнулась и с удивлением воззрилась на собеседника.

   -- Да, я знаю, что мастер Салзар ваш отец. Я многое о вас знаю. Знаю, во сколько вы просыпаетесь, какие пирожные заказываете к чаю, какие книги читаете, где гуляете и с кем встречаетесь. Вы удивлены? Разве это не обычное дело в ваших кругах, знать всё о ком-либо, еще прежде встречи?

   -- В наших - да. -- Другая устроила бы скандал или - ещё хуже - истерику, Беата же лишь понимающе усмехнулась. -- Шпионаж, сбор информации, как о врагах, так и о союзниках. В политике без этого не обойтись. Но мне сказали, что Лорд Лестеллан далёк от государственных дел. Значит, наша разведка работает хуже вашей.

   -- Так и представляю, как завтра вы уволите всё представительство и пришлёте в Лар'эллан новых послов, -- рассмеялся он. - Не делайте этого, прошу. К ним уже привыкли, и с работой они справляются. Я действительно не интересуюсь политикой и редко бываю в столице. Я заинтересовался исключительно вами. После того, как нас представили друг другу, поддался соблазну и попросил у сестры всё, что удалось собрать о вас. Простите, но как иначе мне было узнать, могу ли я позволить себе эту встречу? Ведь ходят слухи, что вы и ваш король...

   -- Ваши шпионы умудрились забраться даже в мою постель? - это уже был вопрос оскорбленной женщины.

   Лестеллан улыбнулся:

   -- Увы. Ни одному из них не выпало такое счастье. Как, впрочем, и его величеству. А сплетни, как я понял, дело ваших же рук. Как может монарх обойтись без фаворитки? И ваша особа на этой почётной должности отпугивает прочих соискательниц.

   -- Дистен - верный муж, но это отчего-то не в почете. А вы на удивление быстро делаете правильные выводы. Её величество многое теряет, отказавшись от своего брата, как от советника и мага при дворе. А ведь вас называют сильнейшим магом Лар'эллана после королевы.

   Вот она себя и выдала. Он не интересовал её как политик, потому что он не политик, и ей не нужна была случайная интрижка с эльфийским принцем. Ей хотелось поближе пообщаться с магом Леса. С сильнейшим магом Леса. Разведка Кармола в самом деле работала прекрасно.

   -- Поверьте, тэсс, мне льстят. Кого же назвать сильнейшим, как не брата Правительницы? Я посредственный маг. Стихийник, если пользоваться привычной вам классификацией. Наверное, универсал, но предпочитаю работать с воздухом. Временами балуюсь пространственными иллюзиями, а чаще занимаюсь тем же, чем и большинство из нас.

   Эльф сделал паузу, и женщина заинтересованно подалась вперед.

   -- И чем же?

   -- Выращиваю цветы. Нет-нет, это не шутка. Взгляните.

   Он подвел её к маленькому фонтанчику, журчание которого ненавязчиво вплеталось в их разговор. Вокруг рукотворного водопада были расставлены растения в простых глиняных горшках.

   -- Вы тактично промолчали о том, что подобный "огород" не украшает моих апартаментов. Но цветы здесь не для красоты. Вот этот, -- он указал на небольшой кустик с крупными круглыми листьями, покрытыми пушистыми ворсинками, -- два раза в год даёт плоды, сок которых мгновенно заживляет неглубокие раны. Этот, -- Лест привлек внимание магички к стелящемуся по полу плющу, -- напротив, оставляет на коже ожоги и язвы. А вот эти чудные цветы - вовсе не лилии, хоть и похожи. Их нектар...

   Внезапно ему в голову пришла мысль, поначалу показавшаяся нелепой.

   -- Присядем? - спросил он, еще раз взглянув на белоснежные лепестки.

   У одного из окон, разделенные изящным круглым столиком, стояли удобные мягкие кресла. Он проводил к ним гостью, а сам прошел к противоположной стене, открыл спрятанный в ней шкаф и достал бутылку розового вина и бокалы. Она ведь хочет знать? Что ж, пусть узнает. А потом пусть скажет, нужны ли ей эти знания.

   -- Так что это за цветы?

   -- Расскажу вам чуть позже. Растения ведь интересуют вас в последнюю очередь, не так ли? Вам интересна магия Леса. Истинная магия, во всех своих проявлениях. Об этом вы хотели поговорить? Думали, не выдам ли я случайно какой-нибудь ужасный эльфийский секрет.

   -- Я...

   -- Не нужно. Не лгите. Не меняйте того впечатление, которое сложилось у меня о вас. Я открою вам секрет. Но он действительно ужасный. Для моего народа, по крайней мере. Магии Леса не существует, Беата.

   -- Что?

   -- Магии Леса не существует. Её больше нет. У нас есть маги, но их сила ничем не отличается от силы волшебников-людей, кроме того, что она во много раз слабее. А той магии, о которой слагали легенды, уже нет. И ваши шпионы не обманули. Я на самом деле сильнейший маг Лар'эллана. И не после моей сестры. Просто сильнейший. А Талли... Талли прекрасна. Очаровательна. Пожалуй, это всё, на что осталось её сил. Хотя иногда у неё получается кое-что, и это даёт надежду...

   -- Сидэ Лестеллан, я не понимаю, о чем вы...

   Она ещё не верила.

   -- Как вы думаете, сколько мне лет?

   -- Я... мне...

   -- Вам не докладывали, -- улыбнулся он грустно. - И в этом нет ничего удивительного. Никто и никогда не скажет вам этого. Даже я. Знаю только, что я лет на семь младше сестры и на века старше всех остальных из своего народа. Я знаю разницу в годах с Аэрталь, потому что запомнил её смеющейся девочкой, что вплетала цветы мне в волосы и пела песни нежным, волшебным голосом, от которого замирали ветра и прекращались дожди. Я не помню матери, но я помню Талли, которая ловила пушистые облака и лепила из них крылатых лошадок, которые уносили нас в небо. Её, меня и Тэри. Тэриана, нашего брата, о котором вам тоже ничего неизвестно. Он был старше меня и младше Талли. Никогда и ни в чем не мог обойти сестру, зато во всём превосходил меня. В играх, в учёбе, в силе дара. Меня никогда это не огорчало, ведь сила в нашем роду давалась по старшинству, и Талли еще с рождения суждена была нелёгкая доля правительницы, а нам с Тэрианом роль её защитников и помощников. Но нашей сестре не нужна была помощь, она прекрасно справлялась сама, предоставив нам полную свободу. И если меня это радовало, то Тэриана огорчало. Среди сыновей нашего народа он был первым во всём, а рядом с Аэрталь всегда оставался вторым. Но он любил сестру не меньше, чем она его. Тэри не скрывал своей... зависти, пусть будет так, но не держал в сердце злобы. Он просто хотел быть первым, хотел стать лучше Талли, сильнее её. Я наслаждался праздностью, а он превратил свою жизнь в изнуряющую науку, с каждым годом овладевая новыми искусствами и умениями. Но то, что требовало от него усилий, давалось Аэрталь без труда и намного лучше. Он так и оставался вторым. Об этом можно долго рассказывать, вспоминать каждый случай, каждое его поражение. Но даже это не объяснит, как он стал тем, кем стал... Наверное, виной всему люди. Те, что жили в Восточных Землях задолго до вас. Мы никогда не стремились узнать, что там, за Синим Пределом. Нам хватало нашего Леса, гор, морей и рек. Мы знали о низкорослом народе, поселившемся на Гребне Уснувшего Дракона. Знали об орках, живущих на юге и о тех их собратьях, что когда-то давно ушли на северные льды. Но мы не знали людей. Они пришли внезапно. Причалили на своих кораблях к нашим берегам, посрамили великанов-орков, победив их силой хитрости и оружия, растлили трудяг-гномов блеском золота. А нам они показали обратную сторону силы. Не той, что мы знали, созидающей и исцеляющей, а другой - разрушающей всё вокруг. Нам трудно было противостоять этой силе, но мы смогли дать отпор. Мы отстояли свои земли, одолели врагов, а в некоторых из людей приобрели друзей. Это была наша первая война, и тогда Талли считала, что она станет последней. Слишком велики были жертвы с обеих сторон, и она была уверена, что никто не захочет, чтобы это повторилось. Жаль, моя добрая и мудрая сестра не учла одного: жизнь людей коротка. На смену им приходят другие, те кто уже не помнит о пролитой крови и не жалеет о сделанных ошибках. А еще она не заметила, как изменился Тэриан после встречи с людьми. Я тоже не видел этого. А наш брат наконец-то нашел то, в чем сможет превзойти правительницу Леса. Не в созидании, так в разрушении. Да, тэсс Беата. Наш брат был первым из моего народа, кто изменил самой сути нашей исконной магии. Чары людей он постичь не мог, взял за основу лишь их главный принцип -- разрушение, а всё остальное придумал сам. Каждому из нас помимо самой силы от рождения дан был один особый дар, отличный от талантов других. Талли могла управлять чужими помыслами и чувствами. Во многом именно благодаря её дару мы и выиграли ту, самую первую, войну. Мне дано было изменять пространство. А Тэри подчинялось время. Опасный дар. Самый опасный из тех, что только могут быть. Он никогда не злоупотреблял им. Лишь останавливал ненадолго бег минут или ускорял его, когда это требовалось. Но он никогда не пытался извратить природу времени и повернуть его вспять. Никогда до тех пор, пока не избрал разрушение своим оружием. Скажите, Беата, что вы станете делать, если захотите уничтожить вековой дуб? Сожжете его? Заставите древесину обратиться в труху? А Тэри мог вернуться в то время, когда этот дуб был крошечным ростком и вырвать его с корнем. Для него такое решение было самым простым. Но любые магические действия требуют отдачи энергии. А вы знаете, откуда мы, эльфы, берем энергию?

   Женщина рассеянно кивнула.

   -- Наша сила в жизни вокруг. Почти так же, как и вы, мы черпаем ее из окружающего нас мира, с той лишь разницей, что наша магия -- я говорю об исконной, созидающей -- после возвращает заимствованную энергию. Земле, воде, воздуху - Лесу, взрастившему нас. А вы, люди, сжигаете всё без остатка, и тут же тянетесь за новой порцией. Когда Тэри пошел по проторенному вами пути, он стал действовать так же. Отбирать, ничего не давая взамен. Однажды всего за одну ночь в самом сердце Саатара выросла огромная башня. Башня вне Времени, как назвал её мой брат. Он вернулся на несколько лет назад и заложил первый камень, чтобы утром удивить этим строением нас сестрой. Но мы не удивились. Мы испугались. Лес вокруг Башни был мертв. Время, которое Тэри пролистал назад, а после вернул, выпило это место. Мёртвый лес на сто шагов вокруг. Вроде бы всё, как и прежде: трава, деревья, ручьи... И ни толики силы. Она осталась в прошлом, там, где Тэриан начал строительство... Мне так кажется. А точнее не мог сказать даже он. Он и не пытался найти объяснения, сказал, что это незначительный побочный эффект, и вскоре земля вновь напитается магией... Возможно, если бы он остановил свои опыты, так и случилось бы. Но он продолжал. Он влил свой дар в созданную им Башню, превратив её в мощнейший артефакт, при помощи которого изменял ход времени, а вместе с ним и реальность. А мы с Талли, связанные с ним узами кровного родства, чувствовали, каждое подобное изменение, но ничего не могли поделать. Сестра пыталась убедить его в том, что эти эксперименты губительны для Леса, а значит, и для его детей, но он не слушал. Тэри увидел другое в её словах. Он увидел, что королева напугана, и сделал вывод, что она боится его. Его, Тэриана, Повелителя Времени. Тогда как раз вспыхнула новая война. С людьми, конечно же. И Тэри сказал нам, что избавит народ Леса от этой напасти раз и навсегда. Ему не нужно было что-либо объяснять, мы поняли и так: он собирался вернуть время на несколько тысячелетий назад, туда, где людей было ещё мало и все они были слабы, и уничтожить этот народ. Талли не могла ему этого позволить. Не потому, что ей было жаль людей, хотя и это, наверное, - она не могла позволить Тэриану уйти так далеко назад, потому, что в отличие от него понимала, сколько силы это выпьет из мира. Несколько лет отобрали магию у участка леса, размерами с дворцовый сад. Несколько веков оставили бы без неё половину Западных Земель. А несколько тысячелетий... Продолжите сами, тэсс Беата. Вы же умная женщина.

   Умная, понимающая, умеющая слушать. И сохранившая под маской жесткости и беспристрастности чувствительное сердце - это видно по её глазам, в которых уже не осталось ни недоверия к его рассказу, ни любопытства. Теперь она и сама не рада, что слышит это, и жалеет о том, что он решил поделиться с нею своими тайнами.

   -- Да, у эльфов было оружие, навсегда избавившее бы их от людской зависти и злобы. Но слишком многое пришлось бы за это отдать. Мы решили, что лучше уж будем гибнуть на войне, чем жить в мертвом мире...

   -- А ваш брат? - в первый раз с начала его рассказа заговорила магичка. - Неужели он не думал об этом? Не понимал?

   -- Не думал. Не понимал. Сейчас мне кажется, что эти переходы и жизнь в Башне лишили его разума. Талли тоже думала так, но она считала, что всё еще можно исправить. Вернуть Тэриана. Отрезать его от губительного дара... Ведь он почти перестал использовать другие стороны силы, только свой особый дар. Я часто думал потом, зачем боги наделили его этой способностью? Они же боги, они не могли не знать, сколько соблазнов возникнет перед ним? Впрочем... Как вы поняли, раз уж вы сидите здесь, Тэриана удалось остановить.

   Тогда он и проклял их. Их всех. "Вам так дороги эти людишки? Так любите же их и дальше, а я погляжу, к чему приведет вас эта любовь...".

   - Талли решила, что будет достаточно лишить его энергии, ограничить доступ к силе мира. Я заключил в карман Башню Тэри и мертвые земли вокруг. Это не сложно: воруешь кусочек пространства у поля, чуть ниже делаешь гору, чуть выше морское дно... Это как складки на ткани - одну разглаживаешь, а другая становится глубже. Я сделал такую складку в пространстве и спрятал в неё Башню. А Талли поставила заслон, отрезав карман от внешнего мира и его силы. Мы считали, что это образумит брата, и не подумали, что после такого он станет видеть в нас врагов. Но именно так и произошло. Он снова не понял. Он решил, что мы ополчились против него, и начал строить планы возмездия. Он покинул Башню и вернулся к семье, но лишь для того, чтобы ложью убедить сестру снять ограничения. А потом... Потом он решил сделать то, к чему бессознательно стремился всё это время. Избавиться от Аэрталь. Стать первым, как всегда хотел. У него не хватило бы сил, чтобы победить королеву Леса. Зато он мог легко справиться с маленькой Талли, с той, что пела нам песни и катала на облачных лошадках... Я поздно разгадал его замыслы. Слишком поздно. Тогда, когда они стали уже очевидны. Тэриан отсчитывал века назад, а Башня уничтожила жизнь на сотни парсо вокруг...

   -- Пустоши, -- вздохнула Беата.

   -- Да, Пустоши. Даже не такие, какими знают их сейчас. Выжженная земля, высохшие реки, черные, рассыпающиеся от одного прикосновения стволы деревьев... А ещё зло. Тьма. Иначе и не могло быть, ведь на земли лишенные Света всегда приходит Тьма. Я видел, как слабеет Талли, по мере того, как Тэриан приближался во времени к тому дню, когда её не станет, и он по праву старшинства займёт Лар'элланский престол. Нельзя было этого допустить. У Тэри были годы в распоряжении, а у нас - лишь мгновенья. И мы сделали то единственное, что могли. Когда перед Аэрталь разверзлась Бездна, готовая поглотить её в тот миг, когда где-то, в нашем далеком прошлом, Тэриан оборвет жизнь беззащитного ребёнка, сестра обратилась к обитателям темных глубин. И получила ответ. Триста демонов запретного круга, те, к кому из страха не взывают даже ваши заклинатели, предложили помощь. Демонам ведь тоже многое подвластно. Кроме жизни. И они попросили жизнь для себя в обмен на жизнь нашего мира.

   -- И жизнь вашей сестры.

   Всё-таки она человек. Как грустно...

   -- Поверьте, собственная жизнь - последнее, о чём Талли думала, заключая договор с теми, кого впоследствии назвали ta evke. Стражами. Вы ведь не знали, откуда пошло это название? Теперь знаете. Демоны остановили и вернули в привычное русло время. Мёртвые земли они оградили нестираемой Чертой, влив в неё собственную Тьму и породив тени. А то, что осталось, живет теперь в трёхстах детях Леса, которых мы отдали в уплату того долга. Они не помнят ничего этого. Сами тэвки. Перерождение отняло их память. Осталась лишь легенда, о каком-то враге эльфов... Враге. Принц Леса стал врагом своего народа. Мой брат.

   -- Он... погиб?

   -- Нет. Он жив. Демоны заточили его в его же Башне. Он до сих пор там. А однажды даже сумел выйти... Но это уже другая история. А та закончилась, когда появилась Черта и три сотни младенцев, помнящих о своей сути, но не помнящих о прежней жизни. Талли боялась, что эльфы не простят того, что по вине нашего брата они отдали демонам тела своих детей, а потому использовала свой дар управлять мыслями и лишила народ Леса памяти о том дне. Осталась всё та же легенда. Воспоминания о страшном враге.

   -- И никто не задавал вопросов, что же это за враг?

   -- Задавали. Но скоро поверили, что никто не сможет на них ответить. Это только убедило их в том, насколько велика была опасность, которой удалось избежать. Мы получили новых братьев и сестер в лице перерожденных. А своего брата мы с Талли потеряли навсегда.

   -- Вы сказали, что у её величества... -- Беата запнулась, поняв, как неуместно звучат сейчас всякие титулы, -- у вашей сестры не осталось силы. Она истратила её на то, чтобы стереть память своему народу?

   -- Нет. Изменение памяти не отобрало всего. Силу сестра истратила на то, чтобы исправить совершенное Терианом и вернуть Пустошам жизнь. Ей это удалось. Теперь там снова текут реки и цветут цветы. Но вернуть тем землям магию она не смогла.

   -- Вы говорили, что когда-то вашему брату удалось выйти.

   -- Да. И я говорил, что это совсем другая история. Легенда о Велерине и Повелителе Времени. Возможно, вы даже слышали её. Слышали, я по вам вижу. А значит, не стану повторяться - она почти полностью правдива. Рина восстановила разрушенную защиту и вновь заперла Тэри в его Башне силою своей крови. Она могла бы убить его, но Талли не позволила. Она всё еще любит его, хоть и понимает, что того Тэриана, каким он был когда-то, больше нет. А теперь... Чары демонов слабеют, и он получил возможность снова влиять на мир. А мы с Талли, как и прежде чувствуем, когда он пытается изменить время. И если ему это удается, Черта сдвигается. Почти незаметно, на несколько шагов, но...

   -- Он пытается освободиться?

   -- Да. И это будет концом. Для всех. Теперь вы понимаете, почему я не интересуюсь политикой и войнами? Потому, что есть вещи важнее мира между людьми и эльфами, и страшнее, чем любая война.

   -- Вы ищете способы...

   -- Убить своего брата? Точнее, того, кто когда-то им был? Да. И я нашел. Я нашел того, кто сумеет войти в Башню, куда нам с сестрой нет хода, и доведет до конца то, что не сделала когда-то Рина...

   Лестеллан столько веков держал всё в себе, что теперь испытывал физическое облегчение, изливая душу перед этой, еще утром незнакомой женщиной. Он открыл ей ложность людского толкования пророчества о кости. Насладился ее удивлением, когда Беата узнала, что уже несколько лет лично знакома с наследницей Велерины. Рассказал о том, как почти год назад они с Талли снова почувствовали колебания времени и решили, что нужно положить этому конец. Пусть сейчас Аэрталь отказывается от тех слов, пусть говорит, что не может желать зла брату, но ведь она сделала что-то, чтобы привлечь Галлу Ал-Хашер на Саатар. Позвала её, использовала остатки дара, чтобы внушить какие-то мысли, которые должны были заставить чародейку прийти в Пустоши. А он, Лест, позаботился о том, чтобы её привели к Башне. Возможно, окольными путями, но её уже ведут.

   -- Но почему не сказать ей? Я знаю Галлу, она не отказала бы, если бы могла...

   -- А я не знаю Галлу. Я знаю о Галле. Человек, чья жизнь имеет видимый предел. Она станет рисковать ею из-за того, что когда-нибудь, возможно, тогда, когда даже могилы её правнуков будут забыты, мир умрет? Я же не сказал, что это случится завтра? А вы, люди, живете лишь настоящим и не думаете о том, что оставите грядущим поколениям.

   -- Неправда! Если вы так уверены в этом, зачем рассказали всё мне, человеку? Зачем?

   -- Вы мне понравились, -- признался он. - Мне показалось, что вы сумеете понять. Трудно столько времени молчать, иногда хочется выговориться. Но предлагаю закончить этот разговор и вернуться к прерванной теме.

   -- Вы думаете, после всего услышанного я смогу...

   -- Сможете. Выпейте вина, не зря же я достал его.

   Лест наполнил бокалы и подал один из них Беате.

   -- Попробуйте. Оно годится не только на поливку орхидей.

   Он подождал, пока она сделает глоток и замрёт, прикрыв веки. Отнес в потайной шкафчик бутылку и бокалы и вернулся к своей гостье.

   -- Так что же это за цветы? - спросила она, открывая глаза. - Вы начали что-то говорить про нектар.

   -- Да, его используют для изготовления одного интересного снадобья. Тот, кто попробовал его, забывает обо всём, что происходило в последние полчаса. При любой концентрации и в любых дозах - только полчаса. Но действует на всех без исключения, даже на магов.

   -- Не может быть, -- заявила чародейка уверено.

   -- Хотите проверить?

   -- О, нет! - рассмеялась она. - Да и вообще, меня мало занимают растения. Расскажите лучше о своей работе с пространством. Вы назвали это иллюзией, но тронный зал отнюдь не иллюзорен. Я была поражена, увидев такое великолепие.

   -- Ну, это совсем не сложно. Если хотите, я мог бы даже показать. За этой дверью коридор, ведущий в мою спальню. Обычно мне хватает нескольких секунд, чтобы дойти туда, но могу сделать так, что мы доберемся только к утру.

   -- К утру? - в мановение ока она снова превратилась в легкомысленную кокетку. -- Столь долгое путешествие не входило в мои планы.

   -- В мои тоже, -- усмехнулся в ответ эльф.

  

   Золотистый луч скользнул по подушке, по рассыпавшимся по ней медовым прядям, коснулся прикрытых век спящей, и Лестеллан осторожно выбрался из постели, чтобы поправить неплотно задернутые шторы. Но не успел: маленький вестник наступившего утра добился своего: женщина поморщилась, отвернулась от окна и открыла глаза. Огляделась и улыбнулась, заметив стоящего у окна эльфа.

   -- Завтра это будет в моём досье? - спросила она, сладко потягиваясь.

   -- Тебе бы это польстило? Тогда могу устроить.

   Беата промурлыкала что-то себе под нос, а Лест, поняв, что спать она уже не собирается, раздвинул шторы и распахнул окно в сад, впуская в комнату солнечный свет и птичье пение.

   -- Меня окружают эльфы, -- улыбнулась женщина. - Даже не знаю, который из них нравится мне больше. Наверное, всё же тот, который одет.

   Мужчина не сразу понял шутку, но после заметил, что она смотрит на портрет в неглубокой нише, тот, который не могла заметить ночью. На нём в полный рост был изображен он сам, в торжественном наряде из черного и белого шелка, с волосами, переплетенными серебряными лентами и с обнаженной саблей в руках.

   -- Конечно же, тот получше, -- поддержал он, присаживаясь на постель. - Он ведь еще на пару тысяч лет моложе.

   -- Пара тысяч? Эта картина такая старая?

   -- Я ещё старее.

   -- Я не об этом, -- Беата встала, завернувшись в покрывало, и подошла к портрету. - Выглядит так, будто нарисовано вчера. Краски не выцвели, холст в безупречном состоянии.

   -- Ты же сама не захотела слушать о свойствах наших растений. Но если предпочитаешь одетых эльфов, это легко исправить. Где-то в шкафу должно быть то самое платье. Оно тоже неплохо сохранилось.

   -- А где-то в оружейной - тот самый меч?

   -- Это сэрро. Её нет в оружейной. Уже нет. Отдал её сво... Отдал. Но можно найти похожую.

  

  

Глава 12

  

   Сэрро лежала на полу у кровати. Опусти руку, и пальцы коснутся шершавой рукояти. Одно движение, и клинок выскользнет из ножен, готовый встретить врага.

   Лилэйн дотронулась до сабли, погладила, словно живую. Спи. Сегодня не время для битв, сегодня можно и отдохнуть. Девушка и сама не спешила покидать постель. Отбросила покрывало, задрала рубаху и долго рассматривала живот, силясь разглядеть шрам. Ничего. Только гладкая кожа, тронутая лёгким загаром - в Ясуне удавалось полежать на берегу озерца, подставив солнцу обнаженное тело. И плевать, что парни подсматривали. В жизни и так не слишком много радостей, чтобы отказывать себе в подобных мелочах из-за парочки наглых юнцов. Тем более, в её жизни, которая вот уже год, как ей не принадлежала.

   Теперь, когда от раны не осталось и следа, Лил немного успокоилась. Ещё день, и она сможет продолжать путь. Пересечет Черту, а там уже придумает, как довести порученное до конца. Слишком многое на кону, и нельзя допускать новых ошибок.

   Полежав ещё немного, Лилэйн решила, что нужно вставать. Остальные, наверное, уже проснулись, и скоро к ней зайдет Галла или Сэл. Пусть увидят её на ногах, пусть убедятся, что она в состоянии идти дальше. Девушка умылась у стоявшей в уголочке бадейки, причесалась, надела приготовленные с вечера чистые вещи. С трудом поборола соблазн прицепить к поясу ножны. А то еще будет выглядеть как эта перепуганная дурочка Вель, которая повсюду таскается со своим луком. Убрала саблю под кровать, ограничившись кинжалом. Совсем без оружия она чувствовала себя неуютно. С самого детства её учили держать в руках меч. Это потом, когда она получила сэрро и усвоила жестокую науку мечников Леса, появилась сказка о безвестном гитаэлле на случай, если найдется знаток, который заинтересуется её саблей и техникой фехтования. А первые уроки маленькой Лил давал её отец. И он был хорошим мечником, что бы ни говорили всякие там эльфы, кем бы они ни были...

   В дверь постучали, и девушка улыбнулась, отвлекаясь от мыслей о прошлом. Вряд ли Галла стала бы стучать - значит, Сэллер. Вот, кстати, ещё одно, чему не было места в первоначальных планах. Но жизнь, в самом деле, слишком невесёлая штука, чтобы отказывать себе в случайном счастье.

   -- Ты уже встала?

   -- Рассчитывал застать меня в постели?

   Или немедленно вернуть туда, судя по жару поцелуя. Но столь быстрая капитуляция была против принципов Лилэйн. Ну и что, что он -- знаменитый маг? Когда все закончится, её внимания будут жаждать тысячи благородных юношей, и знаменитых магов среди них будет никак не меньше сотни. Она часто развлекала себя подобными мыслями, чтобы не думать о том, насколько всё серьезно, и что ждёт её в случае неудачи. А еще, представляя себя в богатом платье с маленькой алмазной диадемой на голове, как у дамы на одной из картин в жилище у... у того эльфа, Лил проще было разыгрывать недотрогу - ведь девчонка из лесной глуши уже растаяла бы в этих нежных руках, а Лилэйн нашла в себе силы отстраниться и состроить недовольную мину:

   -- Колючий. И... дверь открыта.

   Про дверь дама с диадемой наверняка промолчала бы. А так вышло совсем не убедительно. Девушка отвернулась к стене, чтобы скрыть смущение. И что это за напасть - чуть что, и кровь приливает к щекам?

   -- Лил, -- молодой человек обнял её за плечи, -- я понимаю, как это выглядит... Точнее, не понимаю. Сумасшествие какое-то. Мы знакомы всего несколько дней, а впереди длинный путь и всему этому сейчас не время, но... Ты же пойдёшь с нами дальше?

   -- Пойду.

   Лилэйн поторопилась с ответом, но Сэллер принял это на свой счет и ответил счастливой улыбкой.

   За завтраком она сидела за одним столом с коротышкой Винхердом, который в отличие от некоторых никогда не забывал побриться, и Авелией. Квартерон жевал молча, а Вель что-то тихо бубнила себе под нос, ложкой выводя на остывшей и застывшей каше какие-то загогулины. Очевидно, уже с утра была не в духе - даже на Ная своего обожаемого не покосилась ни разу.

   -- Давай я тебе волосы заплету? - предложила Лил как обычно растрёпанной девчонке.

   -- Не надо. Мне так лучше.

   -- А Исора вчера сказала, что лучше с косой.

   Самой Исоры в обеденном зале не было. И хорошо - при ней, наверное, и кусок в горло не полез бы. Лилэйн представила её сидящей напротив, ссутулившуюся, с покрасневшими от слёз глазами, и поёжилась.

   -- А хочешь, на речку сходим? - снова обратилась она к Авелии, чтобы прогнать ненужные мысли, отбивающие аппетит. - Мне сказали, тут недалеко.

   -- Не пойду, -- на весь зал отказалась лучница. - Вчера уже была. Там полудурки в камышах прячутся. Мало того, что подглядывают, так ещё и кидаются как кобели оголодавшие.

   -- А потом драпают так, что пятки сверкают, -- продолжил со своего места Зэ-Зэ. - Когда разглядят, на какое счастье позарились.

   -- Потом скулят и морду от крови оттирают, -- Вель выпустила когти и со скрежетом провела ими по столешнице.

   Не повезло тому бедолаге, который вчера на оборотня нарвался.

   -- Злая ты, Вель, -- посетовал Мэт. - Вдруг это твоя судьба была? Когда ещё дождёшься, чтоб на тебя мужик из кустов бросился?

   -- Из кустов-то бросаются, - тихо так, что кроме Лил вряд ли кто-то услышал, пробормотала Авелия. - Только после -- снова в кусты.

   Странная она. И не съела ни ложки: размазала пшенку по тарелке, отодвинула в сторону и поднялась.

   -- Ладно. Твоей дорогой пойдём.

   Фраза была адресована сидевшему в углу Сумраку, и Лилэйн насторожилась: что значит "твоей дорогой"? Всё так удачно складывалось, Вель наверняка повела бы отряд через проход у Кургана. А теперь?

   Девушка заставила себя доесть политую луковой поджаркой кашу и неспеша встала из-за стола.

   -- Лил, ты в порядке? - спросила обеспокоенно Галла. - Ничего не болит?

   -- Нет, все замечательно.

   Она улыбнулась, подтверждая свои слова, но улыбка вышла вымученной и растерянной.

   -- Тебе нужно ещё отдохнуть, -- заключила магичка.

   -- Да. Пойду, наверное. Полежу немного.

   В коридоре второго этажа она остановилась, не зная, за какой из дверей искать Авелию. Ткнулась в одну, в другую, третью. За четверной обнаружилась влезшая на подоконник Вель. Увидев Лилэйн, она стерла ладонью то, что выписывала пальцем на пыльном стекле и спрыгнула на пол.

   -- Чего?

   -- Я... Давай всё-таки причешу тебя?

   -- Давай, -- без энтузиазма согласилась лучница.

   -- Ты какая-то невесёлая сегодня...

   Можно подумать, она когда-нибудь бывает весёлой. Но Лил продолжала болтать ерунду, разбирая на пряди спутавшиеся волосы, пока не улучила момент, чтобы спросить:

   -- А что ты о дороге говорила? Мы не мимо Кургана пойдём?

   -- Нет. У Сумрака карта с проходами, этого на ней нет. Предлагает пойти южнее. А что?

   -- Я думала, тебе к Кургану легче.

   -- Он командир, -- равнодушно сказала Вель. - Как решил, так и будет. А проходы все одинаковые. Держись тени, не заблудишься.

   Не станет спорить. А жаль, могла бы. У Сумрака выбора нет: Мэт и Лони эту часть леса не знают, и на той стороне никогда не бывали, об остальных и говорить нечего. А Вель, как назло, на диво покладистая, даже не заартачилась, не настояла на своём. И выходит, что всё зря.

   -- Ай!

   Лилэйн не заметила, как слишком туго стянула норовившие выскользнуть из пальцев пряди.

   -- Извини.

   Всё зря. Эта мысль не шла у неё из головы. Она старалась, честно старалась, а тот эльф - она всегда звала его про себя "тот эльф", а не так как он велел себя называть -- скажет, что она не справилась. Легко приказать: "Приведи", не уточнив, как именно она должна это сделать.

   Узнав у Авелии место прохода, к которому та собирается вести отряд, Лил спустилась в общий зал, уже опустевший, и загребла из очага пригоршню золы. Затем пошла в свою комнату, достала из сумки карту, раздобытую в одной из вылазок Кровавой Сотни, и расстелила её на столе, перевернув некрашеной стороной вверх. Достала из-под кровати сэрро. Широкие ножны были окованы металлом, и одна полоска появилась совсем недавно. Она отличалась от других - шероховатая, с каким-то затейливым рельефом. Девушка обмазала её золой, а потом аккуратно приложила ножны к бумаге сначала одной, а потом другой стороной. Вгляделась в отпечатавшийся рисунок. Карта Пустошей. Такой ни у кого нет. Лилэйн склонилась над ней, составляя новый план...

  

  

  

   Галла

  

   На завтрак была каша. Я не люблю сытную пищу по утрам, лучше бы просто чай с булочкой, но сегодня, задумавшись, не заметила, как расправилась с немаленькой порцией. Даже подливу вымакала.

   -- Что-то не так? Дьёри, я же вижу.

   -- Всё в порядке.

   Муж поглядел с укором.

   -- Чем дальше, тем больше идея с походом кажется полной несуразицей, -- призналась я. - Пойди туда, не знаю куда... Детей бросили.

   -- Никого мы не бросили. Они с Тинном, Лайс заходит, Рошан присматривает. А насчет похода...

   -- Бред, да?

   -- Есть немного.

   -- И почему ты меня сразу не отговорил? - вздохнула я.

   -- Во-первых, бесполезно, -- улыбнулся Ил. - А во-вторых, я верю в твою интуицию, в вещие сны, и даже иногда верю драконам. А Рошан сказал, что идея не лишена смысла.

   Лар вселял в меня уверенность и в то же время вносил сумятицу в наши планы. Вечером, уже поговорив с Авелией, вдруг всё поменял и решил переходить Черту совсем не в том месте, куда она хотела нас отвести. А с утра пораньше осчастливил своим решением Вель. Теперь девушка, уже настроившаяся идти знакомой дорогой, угрюмо ковырялась в тарелке, периодически одаривая моего супруга недобрыми взглядами.

   -- Ладно. Твоей дорогой пойдём, -- объявила она наконец.

   -- Я думал, спорить будет, -- шепнул удивленно Лар.

   - Не радуйся. Этот волчонок ещё покажет зубки.

   Но в настоящее время меня больше беспокоила Лилэйн. Рана уже затянулась, но выглядела девушка неважно. Искусственно ускоренная регенерация может иметь побочные эффекты, и я до сих пор не осилила всех премудростей целительства, чтобы быть уверенной в том, что в данном случае удалось их избежать. А Лил собиралась идти с нами - Сэл сообщил, не скрывая радости. Хоть для кого-то это предприятие обещало быть успешным.

   А для кого-то оно уже закончилось.

   -- Нужно обсудить, как быть с Исорой.

   После завтрака Ил позвал нас с Сэлом и Наем во двор. Тут, под деревом стояла потемневшая от времени деревянная скамейка, и можно было поговорить, не опасаясь, что кто-то из ребят услышит.

   -- Дальше ей идти смысла не вижу, -- продолжил Иоллар, когда мы расселись. - Да и настроение в отряде с ней будет соответствующее. Ревущие женщины никого не вдохновляют.

   Люблю его. Но иногда придушить хочется - за подобный тон и льдинки в глазах. Сумрак, демоны б его...

   -- Но и одну ее оставить не могу. Нужен человек, с которым она вернулась бы к Араю.

   -- Кого предлагаешь? - спросил Сэллер.

   -- Лар'элланского соглядатая. Убьем двух зайцев.

   -- Ты знаешь, кто это? - встрепенулся друг.

   -- Доподлинно - нет. Но подозреваю кое-кого.

   -- Орик, -- назвала я своего кандидата.

   -- Орик, -- кивнул муж. - Полуэльф - раз, а старушка Аэрталь консервативна. В глаза не бросается - два. Когда думает, что его не видят, что-то записывает в маленький блокнотик и прячет за голенище. Ночью влез к нему сумраком, нашел эти записи, но ничего не разобрал - не саальге, не каэрро - какая-то непонятная система знаков.

   -- Имеет при себе как минимум два предмета, излучающих силу, -- дополнила я. -- Похожи на обереги, но не уверена.

   Жаль, не могу его просканировать. Влезть в его мысли у меня вряд ли получилось бы, я не чтец, но хотя бы общий фон. Или вызвать на откровенность. Но не выходит. Когда-то Беата говорила что-то о том, что Лар'эллан держит на своих землях своеобразную монополию на ментальное воздействие, теперь я в этом убедилась: сам Лес блокировал любые поползновения подобного рода.

   -- Что думаете? - обратился Ил к близнецам.

   -- У братишки другая версия была, -- усмехнулся Най.

   -- Да? - заинтересовалась я.

   -- Нет, -- отрезал Сэл. - Орик подходит по всем признакам. А с Исорой все равно кого-то оставить надо.

   -- Най? Ты же его лучше знаешь.

   -- Да не знаю я его. Он всегда такой - тихий, неприметный. Демоны разберут, чем живёт. Но лучник отличный. В этом смысле жалко.

   -- Ничего, -- успокоил Сумрак. - Обойдемся.

   Не откладывая, он поговорил с полуэльфом. Никаких обвинений, естественно, не предъявлял, воспользовался благовидным предлогом: нужно проводить пережившую тяжелую потерю женщину. На вопрос Орика, почему выбрали именно его, даже не спросив, не вызовется ли кто добровольно, Лар ответил, что остановился на том, кто, по его мнению, способен в одиночку защитить Ису и не заблудится по дороге.

   -- Не Эйкена же посылать, -- был его последний аргумент.

   Но лучник с решением начальства и не спорил. С Сумраком бесполезно - это все ещё в первый день усвоили.

   Потом мы с Ларом всё же сходили на речку, о которой говорила утром Лил, а после обеда явился деревенский староста и пригласил на специально для нас организованную у него на подворье распродажу. У поселян скопился кой-какой хлам, и они решили избавиться от него, а заодно заработать - небось, хозяин постоялого двора растрепал, что мы сыплем деньгами направо и налево.

   Пошли. Посмотрели. Я даже купила себе шерстяные носки. Не знаю, зачем они мне летом, но уж больно жалостливый взгляд был у бабульки, которая их продавала.

   -- Хор-рошие носочки, -- прокомментировал обновку муж. - Серебрушку не глядя бросила. Их теперь только на стенку повесить и любоваться.

   А вот Най прибарахлился по-настоящему. Пока его брат со скучающим видом перебирал ножи (ничего стоящего, смотрела), тот купил себе новый ремень, флягу и вещевой мешок, из которого, когда уже вернулись в гостиный дом, вытащил две совершенно одинаковые куртки из прочной темной ткани, подбитые мехом.

   -- Одна -- мне, вторая - тебе, -- обрадовал он Сэла.

   -- Детство вспомнил? - скривился Буревестник. - Когда нам мама одинаковые костюмчики заказывала?

   -- Они не одинаковые, -- утешил Найар. - У твоей на спине заплатка!

   -- Зачем только деньги тратил?

   -- Так разное о Пустошах говорят. Вроде бы и погода там другая или меняется часто.

   Я попыталась вспомнить, говорил ли что-то похожее Тин. Кажется, нет, но он вполне мог упустить этот момент.

   -- Ил, а вдруг там, действительно, холоднее?

   -- Так у тебя ж носочки есть.

   И брюзжащим тоном скупердяя-мещанина, смешно сморщив нос и заставляя меня улыбнуться, на миг забыв о проблемах:

   -- Серебрушка! Целая серебрушка! Так ведь и по миру пойдём!

  

  

  

   Пламя свечи болью лизнуло руку. Неприятно, но иначе нельзя. Только так можно разбудить скрытое. Золото в волосах, серебро на ладони, древние руны, полные только ей одной понятного смысла.

   -- Помни, кто ты есть.

   -- Я помню...

   Новый план потребовал времени и сил. Нужно было всё взвесить, рассчитать, свериться с картой. Но теперь она готова.

   -- У тебя получится, -- послышалось издалека. - В тебе моя кровь. В тебе моя сила. Ты - последняя принцесса Древнего Леса.

   Да какая уж там принцесса...

   Но получится. Обязательно получится.

  

  

   Галла

  

   Все дни пути стояла солнечная погода, но это утро выдалось хмурым.

   Почти таким же хмурым, как Вель.

   -- Двинулись, что ли? - покосилась она на Сумрака.

   Идти планировалось недалеко и не по лесу - впереди, сколько видно было, простиралась зеленая холмистая равнина, через которую тянулась широкая, хорошо утоптанная дорога, и проводник на ней был вроде бы и не нужен. Но Авелия, видимо, вживалась в роль. Отломала от росшего у обочины дерева толстую ветку (я снова поразилась скрытой в хрупком девчоночьем теле силе), сделала себе посох и, опираясь на него, зашагала впереди отряда. Хорошо хоть не так быстро, как тогда по лесу, и на ходу даже удавалось поговорить.

   -- Вот, посмотри, -- Лар протянул мне маленькую книжечку.

   -- Что это?

   -- У Орика вытащил. Если мы не ошиблись, незачем эльфам читать его донесения.

   Я пролистала несколько страничек, но не разобрала ни одного символа. Чем-то похоже на саальге, но если читать эти закорючки как руны эльфийского языка, получалась полная белиберда.

   Шли не гуськом, как по чащобе, а парами-тройками. Лишь Авелия впереди в гордом одиночестве. Потом Винхерд с Тикотой. Не могла смотреть на них без улыбки: коротышка-квартерон и гигант-полуорк рядом смотрелись забавно. За ними, громко переговариваясь, Мэт и Лони. Следом - Эйкен и Лил, обсуждавшие, как я расслышала, технику ближнего боя, и Дуд, молча прислушивавшийся к их разговору. Потом уже мы с Иолларом, а за нами - Сэл с Наем. Я немного удивилась, что Лилэйн шагает не рядом с Буревестником, но решила, что ребята на время похода договорились своих стремительно сложившихся отношений не афишировать.

   Часа через полтора небо над нами совсем потемнело, и на дорогу упали первые капли дождя, грозившего перерасти в ливень. Хорошо, что свободное от Лар'элланской сети место было уже не за горами, а всего лишь за холмами -- я нащупала чистый участок в паре парсо от нас. И пока над головами грозно ворочались тяжелые тучи, изредка вспыхивавшие отблесками молний, мы свернули с дороги и напрямик, перебираясь через маленькие овражки, огибая молоденькие рощицы и перепрыгивая ручейки, которых тут оказалось видимо-невидимо, успели добраться до точки перехода до того, как разразилась гроза.

   А там, куда мы перепрыгнули было светло и солнечно.

   -- И где мы? - спросила угрюмо Вель.

   -- В лесу, -- пожала плечами я.

   На маленькой полянке, в окружении уходящих под облака сосен. Такие, кажется, у нас называли корабельными: прямой ствол, а ветки и зеленая хвоя - высоко-высоко над землей.

   -- По карте, -- уточнила Авелия.

   Я показала ей место выхода. При таком масштабе заложенная в расчет телепортации погрешность до пятисот гиаров была не принципиальна.

   -- Туда, -- девушка посохом указала направление.

   На смену сосновому бору с редкими кустиками и мягкой, усыпанной старой хвоей землей, где мы без проблем обходили янтарные столбы голых стволов, пришел густой лиственный лес со знакомыми колючками, низко повисшими ветвями и трудно проходимыми зарослями. Вель отыскала какое-то подобие тропы и резво рванула вперёд. Создавалось впечатление, что по чащобам она ходит увереннее, чем по ровным дорогам. Но её запала хватило всего на час.

   -- Так где мы, говоришь? - обернулась она ко мне, выйдя на более менее свободное пространство.

   -- Я же тебе...

   Но что-то действительно было не так.

   -- Сэл?

   Пусть лучше он - я плохо помнила формулу, а Буревестнику на флоте наверняка приходилось часто ею пользоваться.

   Друг развернул карту. Порылся в сумке и достал оттуда маленькую коробочку с нитками и иголками. Запасливый. А я, кажется, забыла о таком. Но теперь знаю, у кого попросить в случае необходимости.

   Одну из игл Сэл подбросил над картой, и она висела в воздухе, пока он сплетал заклинание поиска, а затем воткнулась в бумагу, показывая наше местонахождения.

   -- Уверен? - опешила я.

   Нет, я не сомневалась в его способностях, но я не могла ошибиться при открытии канала, тем более на сто парсо. На сто!

   -- Ну и? -- нетерпеливо дернулась Вель. - Куда дальше?

   -- Подожди, -- отстранил её от карты Лар. - Сейчас разберёмся.

   Совсем недалеко от того места, куда вонзилась игла, маленькой черной точкой значился Курган, к которому мы идти не собирались.

   -- И не пойдём, -- решил Сумрак. -- Сможешь открыть портал туда, куда планировали изначально?

   -- Попробую.

   Уверенности я почему-то не чувствовала.

   Еще один переход и... снова сосны.

   -- О! Черничка опять. Зелёная жалко.

   Мэт быстро сник под моим злобным взглядом. Я тоже в прошлый раз эти кустики приметила. Зеленая, да.

   -- Гал, может, сеть траекторию канала искажает? - высказал мысль Сэллер.

   -- Ничего она не искажает, я бы почувствовала.

   Буревестник опять достал карту и иглу.

   -- Не искажает, -- пробормотал он, ещё раз использовав "навигатор".

   Ерунда какая-то. Вышли там, где надо. Я никогда не ошибаюсь. А потом, выходит, мы за час протопали расстояние в сто парсо? Бред...

   -- Вель, давай теперь по какой-нибудь другой дороге, -- велел Лар.

   -- Тут дорог нет, -- мрачно сообщила она.

   -- В другую сторону. И не прирекайся.

   -- Как скажешь.

   Демоны, что же всё-таки творится с этим лесом?

   Я оглядела всех членов нашего маленького отряда, словно в ком-то из них и скрывалась причина странных перемещений. Тикота невозмутим как всегда. Вин озадаченно чешет бритую макушку. Мэт и Лони еще не потеряли охоты обмениваться шуточками по каждому поводу. Дуд шепчет что-то успокаивающее Эйкену - мечник не испытывает радости от повторения прогулки. Лил... Я на миг задержала на ней взгляд: бледная, как будто чем-то взволнована... Но я тоже взволнована! Бездна! Я больше, чем взволнована!

   Вель повела нас по другому пути. По крайней мере, этого ручейка я в прошлый раз не видела, и ёлочки той кособокой. Снова час пробирались какой-то волчьей тропкой, и снова Авелия неожиданно затормозила.

   -- Эвла с-са шек!

   Нет, она не только узнавала или не узнавала места, она ещё и чувствовала. В этот раз я тоже ощутила какое-то лёгкое колебание. А Вель замерла и поморщилась, как от боли. Нам ещё в Школе рассказывали, что оборотни острее воспринимают любые искажения фона, как природные, так и магические. Чувствуют перемены погоды. Чужую волшбу... Ведь неспроста же нас так носит? Странно только, что я никаких чар не чувствую.

   -- Бывает ещё, леший водит, -- подал голос Лони.

   -- По сто парсо крюк? - не поддержал приятеля Зэ-Зэ. - Чушь!

   -- Настойчивый леший, -- задумчиво проговорил Лар. - И ведёт как раз к Кургану. К чему бы это, Вель?

   Девушка выдержала его подозрительный взгляд, утерла со лба пот и скривила в усмешке побелевшие губы:

   -- Сейчас перекинусь и побегу спросить.

   -- Она тут ни при чём, -- одёрнула я мужа. - Возможно, местная аномалия.

   -- Эльфы, -- брезгливо бросила Авелия.

   В этом я была склонна с ней согласиться. Но мы не менее настойчивые, чем этот эльфийский леший.

   -- Попробуем перепрыгнуть в другое место.

   Ещё один портал. Теперь уже не сосняк, а густая дубрава. Солнце прячется в тёмной листве. Опять идём за бормочущей проклятья девчонкой по узким извилистым тропам... Но на этот раз Вель не выругалась - её просто скрутило посреди тропы, и долго рвало желчью.

   -- Ил, нужно передохнуть. Ты же видишь, как она переносит эти скачки?

   Остальные ничего не чувствовали. Ни я, ни Сэл с Наем, ни Сумрак. В какой-то момент лёгкое подрагивание воздуха - и всё.

   -- Тут вода близко, -- сообщил, прислушавшись к себе, Буревестник. - Можно устроить привал.

   От помощи Авелия отказалась. Самостоятельно доковыляла в указанном Сэлом направлении до широкого ручья, опустилась на корточки, чтобы умыться... и тут же с плеском ушла под воду, оскользнувшись на мокрой траве. Ручей оказался не только широким, но и глубоким.

   -- Шек!

   Реакция у Сумрака оказалась лучше, чем у прочих, и через секунду он уже стоял по пояс в воде, держа на руках обмякшее тело нашей проводницы.

   -- Нет, ну это уже ни в какие рамки, -- пробурчал он, выбираясь на берег и недовольно поглядывая на свою ношу. - Какой раз уже...

   Оглядевшись по сторонам - некоторые из ребят даже понять не успели, что произошло - Лар выцепил взглядом Ная.

   -- Дарю.

   Парень едва успел подставить руки и чуть не упал, принимая "подарок". А мне опять захотелось стукнуть мужа чем-нибудь тяжелым.

   Но с Вель всё было не так уж плохо. Я не сталкивалась до неё с оборотнями, но если оценивать общее состояние, ей нужен был только отдых. И купание оказалось кстати. Девушку уложили на траву, подсунув под голову чью-то свернутую валиком куртку, я, как смогла, просушила её одежду и привела охотницу в чувства. Авелия приоткрыла глаза, снова закрыла и негромко, но с яркой интонацией проговорила недлинную речь.

   -- На каком это языке? - заинтересовался стоявший рядом Сэл.

   -- На саальге. Но переводить не проси.

   Половины слов я сама не поняла, но о смысле догадывалась. А следующую фразу, прежде чем снова отключиться, девушка произнесла четко и ясно, на каэрро:

   -- Хорова эльфячая магия. Хоровы эльфы...

  

  

  

   На какое-то время общее внимание оказалось прикованным к Вель, но когда она уснула, все разошлись: кто-то пошел собирать хворост для костра, кто-то уже вынимал из сумок припасы. Лил склонилась к ручью и опустила в него дрожавшие от напряжения руки. Зачерпнула воды и плеснула в горящее лицо.

   Удача на её стороне. Теперь не нужно больше нервничать и придумывать новые способы. Она сама не поняла, как всё получилось, но главное - результат. Можно успокоиться и не волноваться хотя бы до Черты. Расслабиться. По губам скользнула улыбка, а взгляд уже выискивал того, с кем можно было бы провести отпущенное на отдых время.

   Сэллер стоял рядом с Авелией и сосредоточенно разглядывал спящую девушку.

   -- Любуешься? - Лилэйн ревниво поджала губки.

   -- Любуюсь.

   Ей не понравился его тон. Отрешенный какой-то, равнодушный. Неужели он...

   -- Извини, -- маг остановил её, когда она уже хотела отойти к Эйкену. - Обдумывал кое-что. Показалось.

   -- Что показалось?

   -- Да так, ерунда.

   Лил заметила глумливую улыбку Зэ-Зэ, когда Сэл, взяв её за руку, повел к краю маленькой полянки, в тень краснолистного клена.

   -- Так что там с нашей Вель?

   -- Ничего. Отоспится и будет как новенькая, -- поморщился молодой человек. - Оборотни выносливые.

   -- А что показалось?

   -- Правда, интересно?

   -- Я любознательная.

   -- Показалось, что её накрыло откатом. Ну, это маги так говорят - откат. Возвратная энергия любого заклинания, негатив. Обычно направлена на самого чародея, но маги закрываются или ставят щит-отражатель, и тогда возвратное излучение поглощается окружающей средой. А если маг сплоховал, зацепит окружающих его людей... В общем, я подумал, что оборотень должен сильнее реагировать на такие вещи, и если это откат, то Вель накрыло бы первой. Это скучно, прости... Да, прости, я...

   Девушка растеряно захлопала ресницами, когда он вскочил на ноги и направился к своим друзьям, очевидно, делиться пришедшей в голову мыслью. Ну решил же уже, что показалось! Почему бы не остановиться на этом?

   Пересев поближе к Дуду (и к Галле с Сумраком), Лил вся превратилась в слух.

   -- Похоже, да, -- соглашалась чародейка, попутно переплетая растрепавшуюся косу. - Но не оно. Ты чувствовал постороннее воздействие? Вот и я нет. Значит, это магия места. Или другой вариант - среди нас эльфийский маг.

   Сумрак хмыкнул.

   -- Или эльф идёт за нами, -- предположил Най.

   -- Вёл через три портала? Нет, не думаю. Пространственное искажение. Возможно, какая-то старая ловушка. Можно попробовать её обойти, но нужно будет сдвинуться парсо на двести хотя бы. Вернуться в ту деревню и перепрыгнуть в другом направлении, потом пройти ещё немного...

   Они это серьёзно? За гулким взволнованным стуком собственного сердца Лилэйн на несколько секунд перестала различать прочие звуки.

   -- А отсюда? - спросил Сумрак.

   -- А отсюда, похоже, все дороги ведут к Кургану.

   -- Как будто нас загоняют в западню, -- угрюмо произнес командир. - Как думаешь, эта зверюшка не могла намеренно нас водить?

   Сердитый шепот. Кажется, чародейке не нравилось, что её муж так пренебрежительно отзывается о Вель.

   -- Да ладно, я просто предположил. Она же рвалась сюда.

   -- Не рвалась, а предложила известный ей путь. И, кстати, я тоже предлагаю не тратить время и пойти через Курган.

   Дальше Лил уже не слушала. Сумрак, конечно, командир, но в данном случае девушка была уверена в том, что он уступит мнению жены.

   Потом, когда уже пообедали и разошлись кто куда (Авелия еще спала, и время привала затягивалось), Лилэйн удалось ненадолго уединиться с Сэлом. Короткий разговор, мимолётный поцелуй - так мало. Но на что еще можно рассчитывать сейчас? Вот когда всё закончится...

  

  

   Лар'эллан

  

   Лестеллану не нравилась жизнь во дворце. Сопровождавшее всю долгую жизнь одиночество чувствовалось тут особенно сильно. Но сейчас это одиночество было нарушено громким возгласом влетевшей в комнату сестры:

   -- Лест! Ты здесь?

   Испуг. Удивление. Он знал, чем это вызвано, и улыбнулся в ответ.

   -- Да, я здесь.

   -- Но я же... Я же чувствовала. Там, на западе, почти у Черты...

   -- У неё получилось, -- кивнул он, не скрывая гордости. - Огромная пространственная петля, причём повторённая трижды! И ей это удалось.

   Аэрталь замерла, пытаясь осознать смысл его слов.

   -- Это моя девочка, Талли. Дочка Витаны. Это её ты почувствовала на границах Леса.

   -- Она...

   -- Да. У неё есть моя сила. В мешаной, слабой крови проснулась древняя сила.

   Целый спектр чувств отразился на лице королевы: удивление, радость, упрек... гнев.

   -- Ты... Ты отправил её к Черте? Ты послал ребёнка?

   -- Она уже не ребенок, Талли, -- возразил он мягко. - Рейнали - взрослая и умная девушка. И сама согласилась помочь, когда я рассказал ей всё.

   -- О, боги, Лест! Чем она поможет?

   -- Например, сейчас она ведет наследницу Рины к Башне.

   Эльфийке необходимо было присесть. Она огляделась, но не найдя другого места, опустилась на софу рядом с братом. Позволила мужчине обнять себя и спрятала лицо у него на груди.

   -- Ты же не думала, что я пущу всё на самотёк, моя нерешительная сестрёнка? - Лест ласково погладил серебристые волосы. - Да, я знаю. Мы ведь всегда чувствуем друг друга. Даже Тэри слышим до сих пор. Наши чары слишком уникальны, чтобы спутать их с чем-нибудь ещё. И я знаю, что после того, как год назад мы заметили, что тот, кто был когда-то нашим братом, снова вмешался в реальность, ты использовала свой дар, чтобы позвать Галлу Ал-Хашер на Саатар. Но как обычно не довела дело до конца.

   -- Я бросила ей зов, -- вздохнула женщина. - Мысль. Сон. Не знаю, какие формы он принял в её сознании. Она была слишком далеко, и пробиться через её щиты так трудно... Я думала, что она придёт, а потом...

   -- А потом всё должен был решить случай? Это глупо Талли.

   -- Я попросила Арая взять тех мальчишек. Решила, что она будет искать друзей на Саатаре и придёт к ним.

   -- А если бы нет? Впрочем, у тебя везде свои люди. С ними ведь идет твой посланник? Тот лучник-полукровка? Я видел его у Лифити.

   -- Я не знаю о ком ты.

   -- Не обманывай. Ты не могла никого не послать.

   -- Я послала, -- призналась королева. - Но мой человек лишь наблюдатель. А как тебе удалось отправить с Галлой свою правнучку?

   -- Не поверишь, всё вышло случайно. Она тоже была у твоего Арая. Я слишком поздно нашел её, когда Витана и другие её дети были уже мертвы, а девочка осталась одна. Я хотел забрать её, привезти сюда, но... Ты бы поняла, если бы видела её тогда, Талли. В ней жило лишь одно желание - мстить. Это не наша кровь. Это кровь её деда, кровь её отца. Но иногда эта кровь сильнее. И я не стал спорить. Даже не открылся ей сразу. Рассказал об Арае и его отряде, чтобы она хотя бы не была одна. А потом... я до сих пор не уверен, что она простила меня за то, как я обошелся с её родителями. За то, что не нашел их, не уберег их самих и их детей от этой войны. Я сам себя не могу простить за это, но Рейнали добрая девочка...

   -- И ты отправил её в Пустоши.

   -- Я не видел иного выхода. Только Рейнали сможет провести Галлу к Башне. Сегодня они пришли на поле Сур. Завтра будут у Кургана...

   Аэрталь вздрогнула при этом слове.

   -- ...а перейдя там, волей-неволей дойдут до кармана. Не в болота же пойдут? И не в мёртвый лес.

   -- Рейнали знает, как попасть в карман? Ты водил её туда?

   -- Разве той, что повелевает Пространством, нужны двери? Она справится, Талли. И если в Галле Ал-Хашер есть хотя бы толика той любви к миру, что была в Рине, она поймет. А если нет - даже ты не сможешь убедить её. Но Рейнали говорит, что она добрая. Помогала ей, когда ее ранили...

   -- Ранили? - встрепенулась Аэрталь.

   -- Я виноват - отвлёк девочку. Иногда я зову её, но не всегда вовремя. Зато она лучше узнала ту, что зовут Волчицей Марони. По слухам, Галла Ал-Хашер жестока и сеет смерть, не зная сомнений. Но слухи часто лгут. Даже её муж, Сумрак, не настолько кровожаден, как о нём говорят. Представляешь, явился ко мне спасать едва знакомую девчонку-оборотня.

   -- От чего спасать? - не поняла эльфийка.

   -- Ну, я же беспощадный убийца оборотней, -- усмехнулся маг. - Разве ты не знала?

  

  

  

   Легкий ветерок врывается в приятную полудрему, донося звуки чужого голоса.

   -- Рейнали...

   -- Это не моё имя.

   -- Твоё, маленькая принцесса. У многих детей смешанной крови два имени. Это дала тебе мать.

   -- Мне нравится то, что дал мне отец.

   Она любила отца. Он научил её всему, что она умеет.

   -- Не всему. Кое-что пришло к тебе и с моей кровью. Расскажи, как всё получилось. Ты не устала? Не было боли? Слабости?

   -- Нет.

   -- Ты умница. Я знал, что ты со всем справишься. Завтра вы уже будете за Чертой, и там ты не сможешь меня слышать. Поэтому, если есть, что сказать, говори сейчас.

   -- Нечего...

   -- Не хочешь. И не признаешься, как ты устала сегодня. И не рассказываешь, чем ты расстроена эти дни. Но я же чувствую. Поговори со мной. Мы ведь не чужие, я - твой прадед...

   Становится смешно, но она сдерживается, чтобы не расхохотаться. Прадед! Дед! У дедов седые волосы, длинные бороды и добрые морщинистые лица, а не лоснящиеся черные волосы и безупречные черты юноши.

   -- А если я выпью сок мертвого дерева, сморщусь и поседею, ты будешь говорить со мной, маленькая принцесса?

   Она представляет всё это, и заливается смехом, но только не вслух, а в своей голове, там, где ведёт эти странные беседы. Он бывает забавным...

   -- Расскажи, что тебя тревожит?

   Ну, слушай.

   -- Я плохая, -- вздыхает она мысленно. - Очень плохая. Я боялась использовать силу, и надеялась, что всё решится иначе. А потом мы встретили тех йорхе, Белку убили... И я подумала, что это удача, что теперь они пойдут куда нужно и так. Белка был хорошим, у него была жена... А я так подумала. Это плохо?

   -- Да. Но хуже было бы, если бы ты сама решила убить его, чтобы облегчить себе задачу.

   Она? Убить? Белку? Да как этот эльф смеет так о ней думать!

   -- Не сердись. Я знаю, что ты никогда так не поступила бы.

   Не поступила бы. Она убивала, но убивала врагов и никогда не подняла бы руку на того, кого считала другом. Даже ради самой благородной цели.

   -- Ты права, Рейнали. Ничто не может оправдать предательство.

   -- Но сейчас я веду Галлу к Башне обманом...

   -- Это разные вещи. Ты только приведёшь её туда. А выбор она сделает сама. Такой обман можно простить.

   -- А если она не простит?

   -- Для тебя это важно?

   -- Она хорошая.

   И она подруга одного парня, который...

   -- Парня?

   Демоны драные! Даже думать нельзя!

   -- Рей...

   До встречи, дедуля. Пожелай мне удачи...

  

  

   Галла

  

   Вель проспала два часа, а после даже пообедала. Я проследила, чтобы в этот раз она поела, но всё же не была уверена, что девушка сможет продолжать путь в том же темпе. Лар придерживался такого же мнения, а потому до вечера мы прошли совсем немного. На ночевку стали ещё засветло, когда нашли подходящее место - большую светлую поляну. Пушистые ёлочки, окружавшие её аккуратным кольцом, и выложенное камнями углубление, в которое стекала вода из бившего из-под земли ключа в центре этого ровного круга, наводили на мысль о рукотворности этого места. Но кто, когда и зачем его сделал, никто из отряда, включая приведшую нас сюда Авелию, не знал, а мы и не особо задавались этим вопросом: сегодня случились и более странные вещи.

   -- Охотничий сход тут в мирное время собирали, но полянка задолго до того была, -- вот всё, что смогла рассказать Вель.

   И добавила, подумав:

   -- Эльфы, наверное, сделали.

   Судя по тому, что об эльфах на этот раз отозвалась без злобы - отошла уже полностью.

   Пока бойцы ставили палатки, разжигали костер и спорили об ужине (обойтись имеющимися припасами или попытать удачи и попробовать добыть свежей дичи), их командир сидел под деревом с планшетом. Наверное, ребята думали, что он занят составлением планов или прокладывает по карте маршрут, а я, даже не приближаясь, лишь по быстрым движениям карандаша, по взгляду Ила, по тому, как он иногда закусывал губу, улыбался или хмурился, могла с уверенностью сказать: Сумрак рисует. За дни похода у него набралась уже солидная стопка листов - грифельные наброски, пейзажи вперемешку с портретами членов нашего маленького отряда. Для истории не хватало только изображения самого художника, но себя Лар рисовал с неохотой и лишь по моим настойчивым просьбам. Причем обязательно какой-нибудь размытой тенью или серым облачком, и толку от таких рисунков было немного. Зато всех остальных - просто здорово!

   Сейчас вот заканчивал портрет Лил. Я покрутила головой в поисках оригинала, но на поляне девушки не обнаружила. Повертелась еще немного, убедилась, что Сэл тоже отсутствует, улыбнулась сама себе, отогнала парочку неуместных мыслей о твердой земле и сырой траве и присела рядом с мужем.

   -- Замечательно!

   Я не сказала "красиво". Красиво, потому что сама Лилэйн хороша собой, и её портрет не мог получиться другим. А вот замечательно - в самую точку. Сумрак замечает то, чего не видят другие. Пока он не нарисовал, я не обращала внимания на то, каким вдруг жестким становится взгляд у мечницы, на загадочную полуулыбку, которая появляется порой на её лице. И ни тени той застенчивости, с которой она встретила нас в первый день.

   Просмотрела другие рисунки. Тикота и впрямь напоминал монаха. Буддистского. Круглое, умиротворенное лицо, прикрытые веки и благостная улыбка. Эйкен, несмотря на усы и бородку, -- мальчишка, неуверенный в себе и отчаянно храбрящийся перед товарищами. Вин - эдакий хитрый мышонок, о каких говорят "себе на уме". Мэт и Лони на портретах похожи друг на друга ещё больше, чем в жизни - простые и настоящие, насмешники и задиры, но при этом хорошие ребята. Вель удостоилась чести быть изображенной дважды. Первый рисунок - больше шарж. Жутковатый, правда: волосы косыми прядями падают на лицо, злобно прищуренные глаза, оскаленные клыки - не дайте боги, ночью приснится. На втором - задумчивая девчонка. Аккуратный носик, по-детски припухшие губы, а взгляд -- будто в себя, и не догадаешься, что у нее в голове. Дуд даже симпатичным получился, поймал Ил момент: улыбка, добрый прищур. Ушки опять же торчат так умильно.

   -- А вот этот не получается, -- сокрушенно пожаловался муж, словно его художества были главной целью нашего путешествия.

   Най. Короткая стрижка, белозубая улыбка. Черты переданы с фотографической точностью, но всё равно не похож. Я несколько минут смотрела на портрет, пока не поняла, что с ним не так.

   -- Дорисуй волосы до плеч и повязку - будет Сэл.

   Сумрак нахмурился, но быстро сообразил, о чем я. Рисуя больше по памяти, чем с натуры, Ил наделил портретного Найара мимикой его брата, которого знал намного лучше.

   -- Халтура, -- обозвал неудачный набросок муж, небрежно смял лист и отбросил себе за спину. - Потом ещё попробую.

   Огляделся воровато и заговорщически предложил:

   -- Сообразим на троих?

   В другой день мне показалось бы это странным. Но не сегодня.

   -- Можно.

   Повод ведь серьёзный. Хотя, с другой стороны, триста восемь лет - дата не круглая.

  

  

  

   Хорошо, когда тебя жалеют. Не дергают, не отправляют за водой или за ветками для костра, не заставляют разделывать зайца. Мэт его пристрелил - пусть он и занимается.

   Авелия сидела у родника, в том месте, куда ещё пробивались сквозь ветви деревьев лучи готового вот-вот опуститься за лес солнца. Грелась. Наблюдала. Хорошо, когда все считают тебя слабой. В глубине души знают, что это не так, но верят в первую очередь своим глазам. А глаза видят бледную худенькую девушку, болезненную и уставшую.

   Она действительно устала. Но это не мешало ей быть начеку. Слушать. Смотреть.

   Обычная походная суета. Но нужно увидеть главное. Главное! А не бросать унылые взгляды туда, где... Хватит!

   Вель одернула себя и снова сосредоточилась на разговоре Галлы и Сумрака. Голоса слышны, но говорят они между собой на каком-то странном языке. Или даже на нескольких: иногда переходят на каэрро, и тогда можно понять отдельные слова, но чаще шепчутся на незнакомом наречии. Рассматривают что-то, улыбаются. С такими лицами не говорят о делах, но мало ли... Похоже, изучают карту. Арай носил карту в таком же кожаном планшете. И карты тоже, игральные. Доставал на привалах. Её никогда не звали. А позвали, не пошла бы...

   Смятый лист отлетел в кусты. Вель выбрала момент, поднялась неспеша, будто ей нужно отлучиться. Оступилась по ходу, нагнулась, отбрасывая с дороги подвернувшуюся под ноги ветку - и вот уже выброшенный Ларом листочек у неё в рукаве. Еще десяток шагов, отойти подальше в ельник, и можно будет посмотреть, что там. Вдруг, карта или... Развернула и застыла удивлённо. Улыбнулась. Потом сердито нахмурилась: мять-то зачем? Присела, аккуратно разгладила листочек на коленке, бережно сложила и спрятала под куртку, ближе к учащенно забившемуся сердцу.

   Рука задела висящий на груди медальон. Оглядевшись и уверившись, что поблизости никого нет, девушка сняла цепочку и, опустившись на колени, положила украшение на землю перед собой. Сосредоточившись, повела ладонью над крышкой. Слетел, как шелуха, налет иллюзии, неразличимой даже прославленным каэтарским магом, и Вель усмехнулась, в который раз удивляясь происходящему и самой себе.

   -- Хорова эльфячая магия.

   Она посидела еще недолго, рассматривая портрет, спрятанный под чарами, и тот, другой, вновь достав его из кармашка, а потом вернулась к остальным.

   Хорошо, когда тебя считают всего лишь странной девчонкой.

   Или не очень? Най даже не взглянул на неё, хоть и прошел всего в паре шагов. Присел рядом с Буревестником у палатки командира, хлебнул из предложенной фляги. Нюх оборотня позволил уловить в сотне прочих ароматов терпкий запах настоянных на спирту трав. Потом ещё говорили о чем-то. Кажется, Галла сказала, что у её брата сегодня день рождения...

  

  

   Марони

  

   Лайсарину Эн-Ферро-младшему, которого теперь нужно было называть Рином, но которого все домашние по привычке звали Ласси, нравилось на Таре. Не смотря на отсутствие элементарных благ цивилизации, жизнь в Марони имела свои плюсы. Хотя и минусов тоже хватало. К последним в первую очередь он относил зловредных малявок, с которыми ему нужно было возиться. Правда, хлопот они обычно не доставляли, но раздражали порой неимоверно: малышня же, а гонору сколько! То Дэви заявит категорически, что не желает с ним разговаривать, то Лара устроит скандал, что он без спроса передвинул какие-то игрушки. Кошмар!

   -- Убрали здесь всё, быстро!

   Сегодня с самого утра он пытался навести в гостиной хотя бы подобие порядка. С отцом договаривались, что тот отметит свой день рождения с мамой, на Юули, а потом придет к нему. Выберутся куда-нибудь вдвоём. По-мужски. Но встречать-то его тут. А малявки устроили бедлам. И Тин сидит с довольной физиономией, как будто так и надо.

   -- Я кому сказал?! У вас что, своих комнат нет?

   -- Будешь кричать, укушу, -- пообещала Лара, на миг отвлекаясь от раскладывания по полу маленьких разноцветных коробочек от конфет. Подползла на четвереньках и клацнула зубами у самой ноги. - Иди сам в комнату!

   Коробочки она выставляла от камина к двери в коридор кривой линией. Называлось это в их с братцем играх чертой. Рядом с креслом, обозначая собой гору, валялось скомканное одеяло, а немного левее в домике, построенном из нагроможденных друг на друга книг, лежала в старой калоше маленькая фарфоровая куколка. Называлось это склепом... нет, усыпальницей. И дети в такое играют! Жуть. Вот у него были нормальные, мирные игры: мастерил что-то, конструировал. Домик для котенка сам сделал.

   -- Помнишь, Туман?

   Туман давно вымахал в огромного пушистого кота и сейчас важно возлежал в кресле над горой-одеялом. Возня вокруг его, как и тэвка, не беспокоила. Ни упокоенные в калошах куклы, ни реки из голубых лент, ни озера-блюдца, наполненные настоящей водой... Ласси наступил на одно нечаянно и теперь ходил в мокром носке. Но это мелочи - можно же было и в "лес" угодить, вот это было бы куда хуже.

   -- Это называется чеснок, -- с видом профессора пояснил Дэви.

   -- Но есть нельзя, -- строго предупредила Лара.

   Умники! Рин и сам знал, как это называется. Отец показывал эти штуки, когда еще воевал. Их разбрасывали на пути вражеской пехоты или керов. Только из какого чулана мелюзга выволокла целый ящик этих колючек?

   -- Соберете вы тут всё или нет?!

   Хотелось топнуть ногой, но... чеснок, да.

   -- Соберём, -- кивнул Дэви.

   -- Будет чисто-чисто, -- поддакнула его сестра.

   -- Поздно.

   Хлопнула входная дверь, и из прихожей донесся знакомый голос:

   -- Ждут меня тут или нет?

   -- Ждут, конечно! - прокричал в ответ Ласси и пошел навстречу, не забывая глядеть под ноги.

   -- А почему не вижу радости? - поинтересовался новоприбывший, не удовлетворившись "взрослым" рукопожатием, обнимая сына, бывшего с ним уже почти одного роста.

   -- Сейчас поймёшь, -- пробурчал тот. - Только не пугайся, тут и не такое бывает.

   Неужели все дети такие? Вот у него скоро тоже будет сестра, и что, дом превратится в минное поле?

   -- Ла-а-айс!!! - Дэви с криком повис у гостя на шее.

   Ещё одна мелочь, которая раздражала Рина. Родители Дэви всегда были для него тетей Галлой и дядей Иолларом, а его мама и папа для этих малявок - просто Лайсом и Маризой. И всех это устраивало.

   -- С днем рождения!

   Он был так сердит, что даже забыл поздравить отца, и первой это сделала Лара, протягивая карду перевязанную красной лентой коробку.

   -- Спасибо, солнышко. И что у нас там?

   Внутри, как и ожидалось, оказалась целая стопка рисунков. Понять без комментариев, кто на них изображен, было невозможно, но отец сделал вид, что безмерно рад этому ужасу.

   -- А это от меня.

   Нож был отличный. Парень потратил на него почти все свои сбережения. Но именинник принял подарок без восторгов. И посмотрел как-то грустно. Ещё и вздохнул:

   -- Взрослый ты у меня совсем.

   Как будто это плохо. Лучше было бы, если б он дарил ему разноцветные каракули и рассыпал под ногами всякую дрянь?

   Только подумав об этом, Ласси удивленно огляделся. В комнате было чисто. Чисто-чисто, как и обещала Лара.

   -- Мы убрали, -- улыбнулась она, будто прочитав его мысли.

   Когда? За те две минуты, что он пробыл с отцом в коридоре? Рин протер глаза и еще раз оглянулся - нет, это не обман зрения. Но как?!

   -- Что-то не так? - заметил его беспокойство отец.

   -- Уже так. Просто...

   -- Мы его с собой играть не берем, -- наябедничал не к месту Дэви. - Он секреты хранить не умет.

   Ах, так!

   -- Умею. Еще как умею.

   -- Посмотрим, -- прищурился мелкий.

   "Посмотрим", -- сам себе сказал Рин. Задавшись целью, во чтобы то ни стало разгадать тайны братца, он не стал спорить, когда отец отказался от его предложения сходить куда-нибудь в трактир.

   -- Вина я тебе и тут налью, -- обещал он. - От стаканчика сухого вреда не будет. А по девочкам, извини, я пас.

   Поужинали впятером. Потом папа говорил о чем-то с Тинном, спровадив детей (Ласси забыл обидеться, когда его причислили к детям), а затем, за неимением других развлечений, предложил сыграть в карты.

   -- Я с вами! - потребовала сестренка.

   Из-за нее пришлось играть в самую простую игру - "Верю - не верю".

   -- Зато играем честно, -- утешил отец.

   Карды не читаемы, полудемону тоже в мозги не влезешь. Дэви - драконыш. Лара... Лара вроде бы человек, но тетя Гала чего-то там намудрила, и теперь в мысли этой малявки ход закрыт.

   -- Я не хочу играть, -- Дэви уселся с блокнотом в кресле. Никак собрался осчастливить их очередным шедевром.

   Рин сдал карты и сам начал:

   -- Маг огня, -- рубашкой вверх пододвинул карту сидевшей слева Ларе.

   -- Верю, -- не задумываясь, ответила мелкая.

   Пришлось забирать себе.

   -- Храм, -- уже на втором круге.

   -- Не верю.

   Снова угадала.

   Оставшись в проигрыше три партии подряд, парень объявил игру неинтересной.

   -- Пап, карды точно не читаются?

   -- Точно. Детям часто везет. А есть еще такая штука, как интуиция.

   Поняв, что играть уже не собираются, Лара утащила карты на кресло к брату. Разложила на подлокотнике.

   -- Воин, меч вниз.

   -- Дорога, -- отозвался Дэви.

   -- Темный маг.

   -- Сама знаешь.

   -- Сама знаю, -- насупилась малышка. - Птица. Белая.

   -- Голубка. Это друг.

   -- Змея. Опять змея. Плохая, плохая, плохая!

   Девочка разорвала карту, смела все остальные на пол и выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью.

   -- Ей спать пора, -- успокоил встревожившегося Эн-Ферро Тин. - И за родителями скучает. Пойду, уложу её. И тебе, драконыш, время отправляться в постель.

   Рин проводил взглядом братишку и взявшего его за руку тэвка и поднялся.

   -- Спокойной ночи пожелаю, -- сказал он отцу.

   В коридоре второго этажа было темно, свет горел только в комнате Лары, куда вошли Тин-Тивилир с мальчиком.

   -- Так, дети, -- услышал Рин строгий голос полудемона. - Вы ничего не хотите мне рассказать?

   Парень решил, что это удобный момент.

   -- И мне! - потребовал он, входя в спальню сестры.

   А в следующий момент схватился рукой за дверь, чтобы не упасть: Лара, обхватив руками колени, сидела в воздухе над кроватью.

   -- Это только когда она волнуется, -- хмуро объяснил Дэви. - Сейчас успокоится и опустится. Что, теперь захотел с нами играть?

   Веселенькие у них, должно быть, игры.

   Рин закрыл за собой дверь и приготовился слушать правила.

  

  

Глава 13

   Сначала он считал дни: три - чтобы добраться до кармана, еще два - дойти до деревушки в десяток дворов, затем длань, если не больше, чтобы привыкнуть к здешнему укладу, познакомиться с людьми, научиться говорить с ними. А самое главное - войти в новый, непривычный ритм жизни, до поры припрятав в глубине души все прежние стремления. Нелегко было убедить себя в том, что прошлое осталось за Чертой, перестать слышать настойчивый шепоток ножа и чувствовать пульсацию врезавшегося в кожу кольца. Но он справился. Кажется, справился. По крайней мере, весь последний месяц прожил... Как мышь под веником -- Олья так сказала.

   -- Вышел бы куда.

   -- Куда?

   -- Да хоть на двор.

   Вне дома ему не нравилось. Неуютно было под стеклянным небом, на котором никогда не появлялось ни солнца, ни звёзд. Днем мутный голубоватый купол дарил рассеянный свет, ночью все вокруг погружалось в непроглядную тьму. К этому, пожалуй, он привыкал дольше всего. И именно здесь, в кармане, полюбил дожди. Тогда небо затягивали настоящие тучи, делая его знакомым, обычным.

   -- Из-за времени всё, -- поясняла в первые дни травница. - Иначе тут время идёт. Во всех Пустошах иначе, а тут - и подавно. Потому и под колпаком будто, и непонятно, что там снаружи - зима, лето ли. Но обвыклись люди как-то. Живут.

   Живут, и уже давно. Ольгери не знала, кто и когда первым отыскал вход в карман - огромное по площади пространство, вырванное у "большого мира". Не знала и того, по чьей воле создано это странное убежище. Но кто-то нашел сюда дорогу, по которой потом пришли остальные. В основном люди. Прятались тут от бушующих за Чертой войн, приводили семьи, друзей.

   Странно было, что по ту сторону теней мало кто знал об этом месте.

   -- Ничего странного, -- пожимала плечами целительница. - Схрон это. Кто ж станет про свой схрон каждому встречному рассказывать? А случайному человеку сюда попасть трудно. Помнишь, какими путями шли? Сам нашел бы?

   Сам - вряд ли. Истман помнил лишь молоденькую рощицу, тянувшуюся вдоль ручья. А потом яркая летняя зелень сменилась пожухлой осенней листвой, а ручей пропал.

   Да, здесь была осень. Время, как и говорила Олья, шло тут иначе. Быстрее.

   -- Иной раз уходить боюсь, -- признавалась она. - Всё думаю, вернусь, а никого из знакомых уж и в живых нет. Но теперь успокоилось как будто. Раньше, старики рассказывали, на день только выйдешь, а тут уж двадцать лет пролетело. А сейчас вроде как час за день идёт. Я крайний раз на две длани выходила. Так, когда собиралась, Майка, Ланкина дочка, в колыбельке была ещё. А сейчас, гляди-ка, бегает уже.

   Майкой, Майей, звали соседскую девчушку. Ей было, наверное, чуть больше года. Действительно бегала. Часто падала, и тогда унылую тишину разбивал надрывный детский плач. Сначала это раздражало. Потом привык. Однажды даже вышел из дома посмотреть, откуда шум. Заметил, поднял на вытянутой руке зареванного ребенка и долго с любопытством рассматривал ряженое в цветастое платьишко существо - детей он прежде встречал нечасто, особенно таких мелких. Посмотрел и бережно опустил на землю. Бережно, потому что людей, может, и не любил, но это ему человеком не показалось - зверенком каким-то, которого можно погладить, пожалеть. С рук покормить.

   Тогда и познакомился с Ланой - матерью этого странного создания - молодой, розовощекой, статной. Она с простодушным любопытством таращила на чужака голубые, как и её сарафан, глазища и грызла в смущении кончик рыжей косы. Разговора не вышло, говорить с неотесанной селянкой бывшему правителю Каэтарской империи было не о чем. Но ночью в общинном амбаре спину кололо сено, и руки тискали теплую женскую грудь...

   -- Дело обычное, -- не глядя на него, говорила поутру Олья. - Баба она молодая, истосковалась по мужику. Только ты не думай себе, не свободная она. Муж есть, на крови с ним венчалась. Сейчас за Черту ушел. По-здешнему, давно уже, еще как она с Майкой ходила. А по-тамошнему месяц всего прошел. Вернётся.

   -- Следишь за мной, что ли?

   -- Нужно больно. Не маленький, чай. Предупредила только. Потому как мужик Ланкин вернется, её, дурёху, поколотит для порядку да забудет - им ещё дитё растить. А тебе как бы шею не свернул - бугай он здоровый.

   Жалела. И это было самое странное. Страннее стеклянного неба и бегущего вне всяких законов времени. Кто он ей, что вылечила, привела сюда, а теперь еще и опекает? Никто. Лишняя обуза. Дармоед.

   Деревенские так и говорили:

   -- Что, Олья, снова сама за хворостом пойдёшь? Дармоед твой зад от лавки оторвать не сподобится?

   -- А и пойду! - смеялась травница. - Сколько мне того хворосту нужно? Вдвоём с Сайли сходим. А Лиму пока нельзя тяжелого носить. Вот заживёт рана, он мне тогда яблоню срубит. Третий год как усохла - вот и будут на зиму дрова.

   Рана зажила давно. Остался маленький белый шрам на груди. Ольгери об этом знала, но о помощи по-прежнему не просила. Сама ходила в сбросивший листву лесок. Сама таскала тяжелые вязанки, растапливала печь, ставила на огонь воду и шла доить уродливую козу со спиленными рогами. Часть молока ставила в холод - потом делала сыр, который складывала в бочку с крутым рассолом. Часть разливала по глиняным кружкам: ему и Сайли.

   -- Тебе расти ещё, -- говорила она внуку. - А тебе, -- поворачивалась к "дармоеду", -- поправляться нужно. А то остались кожа да кости.

   Преувеличивала. Он уже достаточно окреп, и стал таким же, как прежде. Почти. На стене в общей комнате приземистого домика Ольи висело зеркало - круглое стеклышко с лущащейся амальгамой. Иногда Истман подходил к нему и подолгу вглядывался в незнакомое лицо. Таким его не узнали бы даже старые... друзья? Какие друзья? Откуда? Но не узнали бы. Волосы отросли, дланями не сбриваемая щетина превратилась в бороду, глубже стали морщины. Вещи из его же сундука, сшитые лучшими портными из дорогого сукна, быстро потеряли вид в этой глуши, и теперь, в потрепанной одежде он мало чем отличался от местных мужиков. Особенно в кроличьей душегрейке и вязаной, побитой молью шапочке, что достала из старого ларя Олья. Особенно с топором в руках.

   Да, яблоню он всё же срубил. Помучился, но справился. Не потому, что надоело чувствовать себя иждивенцем - не напрашивался же - а потому, что в доме стало холодно, и нужно было чем-то топить большую, сложенную из камня печь.

   -- Распилить теперь надо, -- Сайли впервые взглянул на постояльца с одобрением. - Только пилы у нас нету.

   -- У меня есть, -- отозвалась от своего крыльца Лана. - Зашел бы, сосед, я б дала...

   Её муж пока не вернулся, и можно было зайти. Заодно и пилу взял.

  

   -- Расскажи мне про карман.

   Там, за Чертой, прошло всего несколько дней. Тут он, по собственным подсчетам, прожил уже почти два месяца.

   -- Так рассказывала ж уже, -- удивилась Олья.

   -- Рассказывала. Но я не в себе как будто был. Не запомнилось.

   -- Не в себе? Все тут сперва такие. Но отпустило же? Обвыкся?

   -- Обвыкся.

   Хочешь жить, и не к такому привыкнешь. Небо без солнца - ерунда в сравнении с оставшимися в "большом мире" врагами. Часто Истман жалел о том, что время в кармане идет быстрее, чем снаружи. Лучше бы наоборот. Тогда пересидел бы какой-нибудь год или два, вышел, и не застал бы уже в живых ни Бруниса, ни других, кто мог бы опознать в нем бывшего императора. И можно было бы начинать все сначала.

   Но с другой стороны - как? Нож он так же носил с собой. Правда, теперь приучил себя оставлять его в шкафу перед сном, а не класть под подушку. А еще не испытывал уже непреодолимого желания пустить оружие в дело. Здесь, впервые за долгие годы, пришла в голову мысль о тщетности всех его попыток заполучить чужую силу: она все равно вытекала из него, как вода из дырявой бочки. Дарила минутную эйфорию и таяла без следа. А тело и разум, ощутив её мощь, требовали новой порции. Но зачем? На что он потратил украденный дар? Что сделал? Не для других - всё это россказни блаженных и храмовников, что нужно жить для кого-то - что он сделал для самого себя? У него была империя, была власть, было богатство. Он жил в роскошном дворце, а не в этой кособокой халупе, в которой ему отвели похожую на чулан комнатушку, ел изысканные блюда, а не пустую кашу и твердый, пересоленный сыр, и в его постели сменяли друг друга первые придворные красавицы. Нужно было лишиться всего, чтобы понять, как много он имел. А он отказался от всего ради призрачной мечты. Всё нож -- свёл с ума, подчинил себе его волю. Истман злился на него, проклинал день, когда дал оружию жизнь и порой вздрагивал, когда к нему обращались, называя вспомнившимся в бреду именем...

   -- Лим, -- Ольгери толкнула в плечо. - Так что рассказать-то?

   Сайли уже cпал, в печи потрескивали яблоневые дрова, а за маленьким слюдяным окошком, закрытым плотными ставнями, лежал выпавший недавно снег, неразличимый сейчас в упавшей на землю беззвездной ночи.

   -- Всё.

   Ему нужно было узнать как можно больше, чтобы решить, что делать дальше. Но Олья могла объяснить немного. Карман, по ее словам, был большим. Никто специально не мерил, но размеры были под стать какой-нибудь имперской провинции, если вспомнить, как долго они добирались сюда от входа, и принять на веру слова, что до другого входа идти пешком не меньше длани. Травница знала еще об одной деревне вроде этой и о большом поселении, которое тут называли Городом.

   -- Много народу за всё время пришло. А кто-то и народился тут. Сказывают, ещё хутора есть. А в Городе торги идут. Наши весной и осенью туда ездят. Осенью репу везут, лук, грибы сушеные. Весной - шерсть. Овец держат, видел же? Деньги тут ходят разные. И имперские гуляют, и местные - на чеканку не смотрят. Но пуще мену признают. Наши сукно из Города везут, соль, мёд. Можно жить.

   -- А управляет всем этим кто?

   -- Так сами люди и управляют. У нас в деревне, может, и я, -- пошутила женщина. -- Не станут слушать, некому будет их хвори лечить, кости вправлять да чирьи мазать. А может, и Фаска - кроме него никто спирту не гонит. А в Городе другие порядки. Там управа специальная. Собираются раз в месяц и рядят, какие дома строить, какие дороги мостить. Город-то большой. Домов двести, говорят.

   Истман отвернулся, чтобы скрыть от травницы усмешку: большой, а как же! В империи самые захудалые деревни больше.

   -- Так всё общиной и решают?

   -- Так и решают. А ты в Город, что ль, податься решил?

   -- Нет.

   Если и были мысли, теперь убедился, что там ему делать нечего.

   -- А то ещё замок есть. Граф там живет. Какой он на деле граф, никто не знает, но батюшка его так назвался, когда в замке осел. В порядок там всё привел, хозяйство, говорят, большое поднял. Так граф этот -- сам себе управитель.

   Значит, сумел кто-то и тут устроиться.

   Но Истмана подобная судьба не прельщала. Хозяйство - земля, огороды, овцы, торги и мены. Напрягать мозги, подстраивая всё, что узнал когда-то об экономике, под местные уклады, чтобы стать владельцем символического домена, назваться громким титулом, построить дом за каменным забором, который обзовут замком, и до конца жизни смотреть на мутный купол мертвого неба? И умереть от старости, тогда как на родине пройдет всего пара лет...

   -- Расскажи ещё, -- попросил он целительницу.

   -- Так нечего уже, -- развела она руками. - Всё, что знала, сказала.

   -- Расскажи... Расскажи, отчего ты такая, -- вырвалось само собой. - Такая... добрая?

   Последнее слово упорно не желало быть произнесенным, но другого он подобрать не сумел.

   -- А какой мне быть? - в тусклом свете единственной свечки, стоявшей между ними на грубо сколоченном столе, вдруг видна стала каждая морщинка на ее лице.

   -- Как все.

   -- А все что, недобрые?

   -- Все не тратят силу на первого встречного, не приводят чужаков в свой дом, не делятся с ними последним...

   -- Значит, хорошо, что меня встретил, а не еще кого, -- улыбнулась женщина, так и не ответив на его вопрос.

   Ответ, правдивый или нет, Истман узнал спустя два дня от Фаски, плюгавого рябого мужичка, к которому Олья послала его за спиртом для настоек, дав на мену бидон козьего молока и мешочек трав.

   -- Ты не обижай её, парень, -- словно только и ждал удобного случая, чтобы сказать это, Фаска. - Хорошая она, но беззащитная, как дитя малое. Заклятая потому что.

   -- Как это - заклятая?

   Самогонщик плеснул в чарки своего продукта, разбавил на глаз водой и кивнул покупателю на скамью.

   -- Весел сегодня, -- сообщил он. - Сами боги отдохнуть велят. Боги твою Олью и закляли. Семь лет уж прошло по-нашему, когда мужики с той стороны вернулись, да рассказали, что имперцы уже почти до самой Черты дошли. И что хутор спалили, где сын её с семьёй жил. Хороший был парень, дар имел, как и мать, да не захотел его в кармане держать - в большой мир пошел, целителем там, говорили, знатным стал. А от огня дар его не уберёг. Поплакала Олья, да кинулась других своих детей искать, они ж все четверо вслед за братом из кармана ушли. И к кому не кинется, только могилы находит. Одного Сайли вот привела. Утешение, да только слабое. Месяц после сама не своя была, а в конце не выдержала, на кладбище пошла, где молельня стоит, и давай перед богами причитать. Заберите, говорит, меня из этого мира, чтобы я больше зла его не видела. Только сказала, как молния с неба ударила, и прямо в неё. Думали, всё, услыхали пресветлые молитву, к себе прибрали. Но глядим - живая. И по сей день живет, не хворает. А вот зла, как сама просила, с того дня не видит. Совсем. А когда человек зла не видит, его всякий обидеть может. Вот я и говорю... Выпьем, что ли?

   На сказку похоже. Но ведь, правда, зла Олья не замечает. Смотрела прямо на него, нож в руках видела, но так и не поняла, что к чему. И боги тут, возможно, ни при чем - тронулась рассудком от горя.

   -- Не, парень. Полоумных я видал - не сравнить. Еще и Олья тут не жила, как к нам один чудак забрел. Магиком назвался. Говорил, с самого Каэтара приплыл, чтобы усыпальницу Велеринину найти. А магикам в Пустошах делать нечего - ломает их тут нещадно, силу тянет место. Такие, как Олья, -- одно дело, а взаправдешные - другое. Вот у него точно крыша съехала, не поправить: всё рассказывал, что он вроде как эту самую усыпальницу за Чертой видел уже, да только пустую. И знак в ней нашел... Еще по одной? Знак в ней нашел, что таких склепов вроде как три штуки имеется. Мол, специально их Велерина понаставила, чтоб народ путать. А настоящая где-то в Пустошах спрятана...

   Истман залпом выпил еще не разбавленный спирт и даже не поперхнулся. Хозяин посмотрел с уважением.

   -- А где та, пустая, стояла, не рассказывал?

   -- Рассказывал, -- мужичок долил горючего. - У болот каких-то. Речушка там еще, Змеюка, кажется. Столько лет минуло, а я запомнил - название забавное.

   -- Змеюшка.

   -- А может, и Змеюшка. Еще по одной?

   -- Нет, пойду уже. Олья ждет.

   Между хибаркой травницы и домом Ланы намело большой сугроб. Сайли трамбовал его с утра лопатой, а теперь соседка в маленьких салазках катала с получившейся горки укутанную в одеяло дочку.

   -- Давно гуляем, -- улыбнулась она, заметив мужчину. - Скоро и в дом пора, чайку горячего попить с малинкой, чтоб простуда не пристала. Могу и тебя напоить. Майку спать уложу...

   Женщина умолкла, наткнувшись на незнакомую ухмылку.

   -- Береги малину, -- посоветовал Истман. - Муж вернется, чем угощать будешь?

   Но к вечеру все же зашел. Занес серебряную булавку с жемчужной головкой, найденную в прихваченных Ольей с места стоянки вещах. Майке. Пусть.

  

   Ольгери давно жаловалась, что трав в последний раз припасла мало, и скоро придется снова идти за Черту. Обычно Истман пропускал её слова мимо ушей, но теперь сам завел разговор на эту тему.

   Травница поглядела внимательно, нахмурилась, даже вздохнула чуть слышно.

   -- Назад, стало быть, хочешь? - спросила прямо.

   -- Хочу, -- не стал юлить он.

   Первая мысль была другой: "Усыпальница! Она здесь, в Пустошах! Я найду её!". Но вернувшийся не так давно рассудок задавил этот безумный вопль. Где - здесь? Как найдёшь? Детская мечта. Навязчивая идея, от которой нежданно исцелили Пустоши и стеклянный купол неба. Придворный целитель принцессы Итиль, его первый друг, первый враг и первая жертва костяного ножа был прав: магом нужно родиться, а сила мира - сказка для наивных дураков, убивающих себя в мертвых землях ради призрачной иллюзии абсолютной власти. Истману больше не нужна была эта иллюзия. Он хотел реальной власти. Той, которая у него уже была.

   Брунис наверняка дошел до ложной усыпальницы, понял ошибку и, видимо, отыскал указания на месторасположение настоящей гробницы. Теперь продолжит поиски за Чертой. А тут его ждет то же, что и других магов до него - слабость, безумие, смерть. Отчего Истман был так уверен в том, что бородач не повернет назад? Да оттого, что тот не возвратится в Каэр без императора. Без него он никто. А сам император вполне может вернуться. И найти нового мага.

   Конечно, это будет нелегко. Его уже списали его со счетов, а может, успели короновать нового правителя - того самого дядюшкиного ублюдка. Но ничего. Ничего. Он пробился однажды, справится и теперь. Найдет верных людей, не ему верных, таких, наверное, вообще нет - верных человеческой крови, тех, кто не рад будет видеть своим сюзереном выродка длинноухой девки. Обратится к тем, кому смена власти грозит потерей титулов и земель, полученных в ходе последней войны. Память уже диктовала нужные имена, а мозг составлял последовательный план действий. Демоны с ней, с усыпальницей! К хорам старые сказки!

   Нужно только вернуться на Каэтар. Как? Истман долго думал об этом и к своему сожалению пришел к выводу, что снова придется воспользоваться ножом. Теперь это его пугало. Но если нечасто, если только по мере необходимости... Справлялся же он прежде? Мог обуздать жажду? Значит, справится и сейчас. Только вернется в империю, займет свое место в тронном зале. А потом уничтожит нож... или спрячет. Потом...

   -- Ну, раз уж хочешь, -- снова вздохнула Ольгери. -- А говорил, не ждет никто.

   "Не ждут, -- усмехнулся про себя Истман. - Сюрприз будет"

   -- Собраться надо, -- продолжила, глядя в сторону, травница. - Сухарей насушить, козу к соседям пристроить. Дом заколотить. Выстынет же, пока нас не будет.

   Голос женщины жалобно дрожал, отвлекая Истмана от мыслей и планов. А ему-то что до её дома? У него там целая империя "выстыла", пока он бродил по саатарским лесам.

   -- Прогреешь, когда вернёшься, -- бросил он.

   -- Прогрею, -- грустным эхом отозвалась травница.

   Засуетилась, зашарила по шкафам и полкам, словно немедленно собиралась в путь. Бормотала что-то себе под нос, загибала пальцы, что-то подсчитывая.

   Раздражала.

   -- Выстынет, -- повторила уверенно, в конце концов усевшись за стол напротив него. - А дров совсем мало осталось.

   Вот прицепилась, дура!

   Истман не стал выслушивать её причитания. Надел душегрейку и вышел за дверь. На холоде и думается легче, и бабы слезливые над ухом не гудят. Да и пройтись, ноги размять, не мешало бы. Топор в сенях взял зачем-то...

  

  

  

   Теперь это была настоящая усыпальница - под руинами осталось девять человек, ровно половина отряда. Остальные всё еще молились богам, благодаря за спасение. Как будто это боги подняли над их головами укрывший от обломков щит.

   -- За святотатство наказаны, -- лепетал один из гвардейцев. - Дурное дело - склепы грабить.

   Спохватился, придурок. Ну-ну.

   -- Долю погибших разделим на оставшихся в живых, -- громко, чтобы услышали все, сообщил он попавшему в число счастливчиков капитану.

   Как и предполагалось, ропот стих.

   -- Возвращаемся?

   -- Нет. Идем дальше.

   Магу удалось сохранить не только жизни бойцов, но и обломок стены с заметками, и теперь он знал, куда идти.

   -- В Пустоши.

   О Пустошах ходила дурная слава, но Брунис не верил в эти россказни. Говорили, что там нет источников силы, а Черта не позволяет дотянуться к тем, что снаружи. Говорили, что маги там слабеют, отдавая проклятому месту весь свой резерв и собственную жизненную энергию. Много чего говорили. Но бывший императорский чародей считал это все хорошо продуманной ложью длинноухих. Ведь если все так, как бы жила в Пустошах Велерина? А есть документальные свидетельства её длительного пребывания там. И если в землях за Чертой нет магии, как она смогла перетащить туда свою усыпальницу?

   Да, он разобрался в формулах и в корявом наброске карты. Понял, каким образом строился этот склеп. И даже сделал предположение о причинах нестабильности сооружения: повышенная влажность от болот и колебания фона из-за близости древнего кладбища. Все знают о поле Сур: когда-то тут полегло не меньше сорока тысяч людей и эльфов, в том числе и от темных чар, а трупы закопали кое-как и место не очистили. Не такой уж умной была легендарная Велерина, раз выбрала заведомо неблагоприятный участок. Но какой сильной! Кто бы еще мог создать такую объемную матрицу?

   И скоро эта сила будет принадлежать ему.

   Сравнив наброски со стены с картой местности, Брунис нашел приблизительное место прохода, сверил свои расчеты с оставшимися от покойного императора бумагами и сократил погрешность до пол парсо. Оставалось выйти к Кургану, а дальше дар подскажет дорогу.

  

  

  

   Первое, что Истман почувствовал, это даже не тепло, не свежее дыхание ветра, не запах трав. Вырвавшись за пределы кармана, он вдруг ощутил, насколько огромен этот мир. Лежал на земле, смотрел в небо, не затянутое мутной пленкой, и щурился, как никогда прежде, радуясь яркому солнцу.

   Сайли покрутил у виска пальцем, но мужчине было все равно.

   -- Дети этого не чувствуют, -- присела рядом Олья. - Для них это как игра: Пустоши - не Пустоши, карман - не карман. А взрослому -- да, хорошо наружу вырваться. Ты погоди, ещё за Черту выйдешь, землю целовать станешь.

   Теплую одежду она припрятала в кустах и забросала ветками. Вряд ли та ей понадобится, когда пойдет назад. Длань тут - почти полгода там, придет уже весной, а то и к лету. Будет тащить свою потрепанную доху и тулупчик внука по блекло-зеленым лугам кармана...

   -- Почему ты все время возвращаешься? Осталась бы там, в большом мире.

   -- Спокойнее в кармане. Да и привыкла я уже. Есть в этом своя радость, уходить и возвращаться.

   -- Как от тесной обуви, -- усмехнулся Истман.

   -- Какая ж радость в тесной обуви? - простодушно удивилась целительница.

   -- В обуви - никакой. Радость, когда её снимаешь.

   Дорога обратно разительно отличалась от пути в карман. Тогда, только попав в Пустоши, он ощущал гнетущую тяжесть и едва переставлял ноги. Сейчас шел легко и быстро. "А за Чертой я, должно быть, смогу летать", -- думал он с улыбкой.

   Даже на ночь не хотелось останавливаться. Не хотелось есть. Не хотелось спать.

   И он не спал. Лежал на разложенном у костра плаще и смотрел на звезды, которых так не хватало на мертвом небе над кособоким домишкой Ольгери.

   -- Просто за Черту спешишь или торопишься к кому, Лим? - голос женщины был похож на эту ночь, таким же теплым и тихим.

   -- Просто. Торопиться не к кому.

   -- А был кто? Жена, дети?

   -- Нет.

   -- Успеешь ещё. Молодой. Сорока ведь еще нет, да?

   -- Да.

   Тридцать три. Вся жизнь впереди. Вернет себе трон, наведет порядок в империи, а там можно будет и жениться. Еще в первые годы войны советники намекали, что неплохо бы заключить союз с какой-нибудь соседней державой. Счел глупостью. А нужно было. Жена, наследник - сейчас бы на его стороне был бы еще какой-нибудь королёк или князь, защищающий интересы своего внука. Было бы, к кому обратиться за помощью, попросить армию...

   -- А родители? Братья, сестры?

   -- Родители умерли. Давно. Братьев и сестер нет.

   Странно, что она решила расспросить его об этом только сейчас. Знала, что раньше не ответил бы? А теперь что уж - можно и поговорить, раз не спится.

   -- Значит, не к кому тебе идти?

   Трещал костер, звенели цикады, на небе серебряным блюдцем висела луна...

   -- Вот и оставался бы. Ну и что, что карман? И к карману люди привыкают. Дом себе справил бы. Парень ты не ленивый и, что ученый, видно. А коли голова работает, то и рукам дело найдется. Не пропал бы у нас. А потом и девку бы какую за себя взял, много их там, то ты никого, кроме Ланки, не видел, а как выбрался бы в Город...

   -- Хватит!

   Сайли вздрогнул во сне от его окрика.

   Словами Олья рисовала картины, живые, яркие. Не лишенные привлекательности. И от этого становилось страшно. Страшно было думать о том, чтобы жить под небом без солнца, в бревенчатом доме с деревенской девкой, похожей на рыжую Ланку, что стала бы рожать ему детей, похожих на Майку, доила бы безрогую козу, делала кислый сыр, а к праздникам покупала бы у Фаски спирт...

   -- Хватит, -- попросил он тише. - Спать пора.

   С утра настроение заметно ухудшилось, дорога сделалась тяжелей. Останавливался он теперь чаще, как будто специально оттягивал выход к Черте. Потом спохватывался, ругал себя и опять переходил на быстрый уверенный шаг. Но вскоре снова останавливался, придумывая очередной предлог.

   -- Не нужно тебе туда, -- в лоб заявила Олья на одном из таких привалов. - Не выйдет из этого хорошего.

   Он вздрогнул, восприняв эти слова, как пророчество.

   -- Страшно мне за тебя.

   -- Вот заладила! Страшно! Скажи, что дрова колоть некому будет.

   -- Да какие уж там дрова? На тебя ж смотреть жалко, как ты топор берёшь. Небось до кармана и в руках не держал. Молодой ты, неприспособленный, жизни не знаешь.

   Жалеет. Ну не дура ли?

   -- Не пропаду, -- буркнул он.

   Нужно было идти дальше, но Истман отчего-то не торопился. Порылся в сумке, в которую он бросил более менее целые вещи для дороги, а Олья наложила сухарей, головку козьего сыра и каких-то душистых травок. Вынул маленький узелок. Когда полуэльфка тащила его от брошенного имперского лагеря, не поленилась прихватить кое-что из его одежды. А костюмы императора кое в чем выгодно отличаются от нарядов простолюдинов.

   -- На вот, -- он швырнул целительнице срезанные с бесполезных тряпок пуговицы. Всего две - остальные самому нужны. - Это серебро. Решишь за Чертой остаться, пригодится. А вернешься, дашь тем, кто в Город поедет. Пусть выменяют тебе... чего-нибудь...

   Потом, когда уже пошли, подозвал к себе Сайли и велел пацану присмотреть, чтобы бабка не отдала кому-нибудь подарок. С неё станется.

  

   В этот раз Истман даже не заметил, как миновал Черту. Наверное, оттого, что не думал ни об убийствах, ни о крови, а в голове путались бредовые мысли, тени проигнорировали идущих по сумрачным тропам людей - он не заметил ни одной. Хотя, честно сказать, и не высматривал.

   А там, на другой стороне, захлебнулся льющейся отовсюду жизнью. Права была травница. Землю целовать, конечно, не стал, но простоял не меньше пяти минут, с идиотской улыбкой любуясь раскинувшимся впереди лесом, слушая пение птиц и шелест листьев. Всё это было и там, за Чертой, и лес, и птицы, но здесь оно было... было... Истман не смог подобрать слов. Но если кто-нибудь однажды спросит у Каэрского императора, был ли он когда-нибудь по-настоящему счастлив, он с уверенностью сможет сказать: да.

   -- Давай, -- нарочито равнодушно сказал он Ольгери, -- иди, куда тебе там. А я уж сам.

   -- Тут до Кургана одна дорога. Если только лесом напролом не попрешь.

   Пришлось топать рядом и дальше. Можно было вырваться вперед или, наоборот, отстать, да глупо как-то выходило.

   Через полчаса целительница остановилась, что-то почуяв. Предупреждающе махнула рукой, но опоздала: навстречу им уже вывернула из-за крутого поворота люди. Не много, человек десять, но все при оружии. А самое плохое - Истман узнал этих людей. По крайней мере, одного из них, грузного бородача с коротким мечом на поясе и толстой серебряной цепью на груди.

   -- Постой, -- он придержал Олью за руку и оттянул к обочине, почти в самые кусты. - Пусть пройдут.

   Истман поздно осознал свой просчет. Время в кармане бежало быстрей. Брунис, как он и ожидал, нашел ложную усыпальницу и знаки и отправился в Пустоши на поиски настоящей. Но случилось это не два месяца назад, и даже не длань. Тут, в большом мире, прошло всего несколько дней.

   Солдаты вскинули арбалеты, но скорее по привычке. Вряд ли бородатый селянин, женщина в бедном платье и прижавшийся к ней мальчишка могли вызвать подозрения. Истман опустил глаза, чтобы не выдать себя взглядом.

   Но он забыл еще кое-что. Магу не нужно зрение, чтобы узнать. Брунис замер, даже на расстоянии было видно, как удивленно приподнялись густые брови, а потом воздух вокруг сделался похожим на вязкую смолу, превращаясь в ловушку.

   -- Что ж ты за тварь такая не убиваемая?!

   Но ему не нужен был ответ на этот вопрос. И Истман живым ему был не нужен. На ладони мага зажглась багровая искра, но за миг до того, как она полетела к своей цели, зазвенело в ушах, будто лопнула, натянувшись, стальная струна, разорвались невидимые путы, и толкнуло в плечо:

   -- Беги!

   Сзади лес - беги, не останавливайся. Повезёт, не найдут.

   А впереди, медленно, словно в дурном сне, опускалась на землю черноволосая полуэльфка. Но прежде падали вниз тяжелые алые капли...

   -- Ба-а-а!!! Гады вы! Гады! - и вперед, оскалившимся волчонком на застывших на дороге людей.

   Дрогнула рука непонятно чего испугавшегося солдата. Просвистел арбалетный болт. А в отряд набирали лучших - такие не промахиваются.

   Истман сам не понял, откуда взялся в руке костяной нож, когда успел вытащить из-за пояса. Не знал, зачем рванул, как и Сайли, вперёд. Глупо.

   Следующая огненная искра ударила в грудь, сбила с ног, выжгла кровавую дыру...

   -- Не сдох ещё?

   Не сдох. Но ты подойди поближе, подойди... Не хочет - не дурак. Сейчас ударит ещё раз со стороны...

   Из последних сил человек поднялся на локте и резко выбросил вперёд руку. Пролетев по воздуху, костяной нож вонзился в живот мага. Бородач взвыл, схватился за рукоять...

   Истман знал, что сейчас будет. Брунис выдернет нож, с силой швырнет обратно, и костяное лезвие воткнется в плечо. А потом маг сожжет его дотла, чтобы наверняка. Он знал это так, словно всё уже случилось...

   Но пока... пока нож пил силу колдуна, а кольцо наполняло ею тело. Несколько мгновений вседозволенности...

   -- Ах ты ж...

   И нож уже летит в обратном направлении. Один удар сердца, и всё закончится.

   Для всех, решил Истман, собирая в комок вырванные у мага искры дара. И гори оно всё... синим пламенем!

  

   Как жаль, что уже ничего не исправить, не изменить, не повернуть время вспять...

  

   Сначала в плоть вонзилось костяное лезвие. Затем он ослеп от яркой вспышки.

   А потом наступила тьма.

   Первые мгновенья она была густой и непроглядной, как ночь в кармане. Тянулись минуты, часы, может быть, даже годы, а вокруг не было ничего, кроме этой всепоглощающей тьмы. Но затем где-то вдалеке забрезжил неяркий свет. Он приближался, постепенно заполняя собою черную пустоту, и пустота уже переставала быть таковой, превращаясь во что-то... Что-то твердое под ним - наверное, пол. Вверху - потолок. Если повернуть голову влево, можно увидеть округлую каменную стену. А если вправо...

   Это был эльф. Блестящие золотом волосы, большие голубые глаза, чуть вытянутые к вискам, острые уши. Невероятной, даже для эльфа, красоты лицо и ледяная улыбка.

   -- Кажется, ты что-то сказал о Времени?

  

   Внизу, под ним, действительно был пол, холодные мраморные плиты. Вверху - потолок в разноцветных разводах. А в большом круглом зале без мебели и каких-либо украшений помимо него находился лишь этот странный эльф. Первым делом Истман увидел его ноги в сандалиях - переплетение кожаных ремешков и золотых цепочек, позвякивающих при каждом шаге. Потом поднял взгляд, чтобы рассмотреть тонкое юное лицо, ледяные глаза и брезгливо кривившиеся губы. Волосы длинноухого золотистыми волнами стекали по плечам и спине, обтянутой ярко-синим шелком платья с длинными, прячущими кисти рук, рукавами и широким подолом.

   -- Я умер?

   -- Я похож на пресветлого аура? - ухмыльнулся эльф.

   Скорее уж на демона. Его красота ужасала сильнее любого уродства, а слова, казалось бы, безобидные, сочились ядом.

   -- Нет. Ты не умер. Уже не умер. Пока.

   Истман ничего не понял из этого ответа. Сел. Провел рукой по груди. Ни раны, ни боли, рубаха цела...

   -- Где я?

   -- У меня. Но если тебе тут не нравится, можешь вернуться обратно.

   Лесная дорога. Брунис. Огонь. Смерть.

   -- Нет, мне здесь нравится. Но как я...

   -- Попал сюда? - эльфа раздражала медлительность его вопросов. - Я забрал. Ты подумал, что неплохо было бы повернуть время впять, а когда кто-нибудь хочет, -- он приблизился, присел на корточки и заглянул в глаза, -- когда кто-нибудь хочет изменить время, я слышу это и могу...

   -- Помочь?

   Незнакомец поднялся, обдал холодом взгляда.

   -- Вмешаться. Я могу вмешаться. И то, лишь в том случае, если просьба прозвучала в Пустошах или неподалеку от Черты. Ты позвал, я услышал, вытащил тебя, и теперь ты...

   Пауза затянулась всего на секунду, но Истман успел представить себе все муки Бездны.

   -- Мой гость, -- закончил эльф. - Назовём это так. Ты можешь жить здесь. Есть, пить, брать всё, что тебе понравится. Если мне понравится говорить с тобой, мы даже подружимся. Если нет...

   Что-то подсказывало Истману, что с эльфом лучше не ссориться.

   -- Начнем немедленно, -- решил длинноухий. - Присаживайся.

   Там, куда он указал рукой, появился маленький круглый столик и два плетеных кресла. Человек осторожно поднялся с пола и проследовал к ним.

   -- Садись-садись, -- поторопил хозяин. - У тебя есть вопросы, у меня есть вопросы. Договоримся так: я отвечаю на один твой вопрос, а ты отвечаешь на мой. И так до тех пор, пока вопросы не кончатся.

   -- Зачем?

   -- Твой первый вопрос, -- отметил хозяин. -- Отвечаю: это - игра. Мне скучно, и я придумал себе развлечение. Теперь мой вопрос. Что это?

   Из длинного рукава вынырнул костяной нож и лёг на стол.

   -- Это нож, -- ответил мужчина.

   -- Я вижу. Как он работает?

   -- Это уже второй вопрос. А сейчас моя очередь.

   На мгновенье эльф замер, на красивом лице промелькнуло недовольство и непонимание, а потом эти эмоции стерлись жесткой усмешкой.

   -- А ты интересный человек, -- заявил он. - Я не люблю людей, но ты мне нравишься. Хорошо. Твой вопрос.

   -- Со мной были женщина и ребенок. Что ними случилось?

   -- Они умерли. Ты же это видел. Все умерли. Маг убил твою спутницу, а ты убил мага и его людей. И я хочу знать, как тебе это удалось. Это мой следующий вопрос. Как?

   -- Я сжег их.

   -- Но...

   -- Теперь мой вопрос.

   Истман понимал, что играет с огнем. Но он также понимал, что ответив на все вопросы эльфа, он станет ему неинтересен. А когда он станет неинтересен, станет и не нужен.

   -- Как вам удалось вытащить меня сюда?

   -- Силой дара, -- остроухий, похоже, решил воспользоваться его же уловкой и не давать конкретных ответов. - Хочешь вина?

   -- Да. Снова моя очередь.

   Хозяин звонко рассмеялся:

   -- Ты определенно мне нравишься.

   На столе появилась бутылка из темного стекла и два изящных бокала.

   -- Давай, спрашивай.

   У прозрачного алого напитка был удивительный вкус, насыщенный, но в то же время лёгкий, с яркими цветочными нотками, словно в вино добавили сладкий нектар дурманящих лилий. Бывшему императору никогда не доводилось пробовать ничего подобного, и он на несколько секунд отвлекся от беседы, отпивая понемногу, ненадолго задерживая вино во рту, а потом, прикрыв глаза, наслаждался послевкусием. На ум пришло, что это, возможно, какое-то одуряющее средство, которое заставит его сейчас рассказать как на духу всё, что захочет узнать длинноухий, но отказаться от удовольствия эта мысль не заставила.

   -- В чём заключается ваш дар, сидэ...

   -- Тэриан. Лорд Тэриан - так вернее. А мой дар...

   Истман спрятал в бороде улыбку и откинулся на спинку кресла. "А ведь я мог бы стать неплохим дипломатом", -- сказал он сам себе. Эльф, сам того не заметив, давал ответ сразу на два вопроса. Во-первых, назвал своё имя. А во-вторых:

   -- Мой дар заключается в способности управлять Временем.

   Временем?

   Недоумение на лице человека заставило мага улыбнуться:

   -- Знаешь, я буду даже так любезен, что попытаюсь тебе это объяснить. Я управляю Временем. Меняю его. Замедляю, останавливаю, поворачиваю вспять... Точнее, мог всё это когда-то. Сейчас мой дар действует лишь в пределах этой Башни. И там, где меня призовут. Если, конечно, это не слишком далеко. Сейчас я не могу вмешиваться в реальность по своему желанию. Но, обращаясь ко мне, человек, эльф, орк... Кто еще живет в этот мире? Любой открывает мне доступ к своей судьбе. Но лишь тогда, когда у него есть всего одна альтернатива - смерть. И повлиять на судьбу этого зовущего я могу одним способом - забрав его сюда. В момент твоей смерти я остановил время, немного отмотал назад, и вот ты, живой и невредимый пьешь здесь вино, тогда как там, за пределами Башни для всех ты уже мертв. Я понятно объяснил?.. О, демоны!

   Истман уже не скрывал усмешки: эльф снова упустил свое право спрашивать.

   -- Не совсем, -- ответил мужчина на случайный вопрос.

   Он, действительно, не понял, как манипуляции со временем могли привести его сюда, в то время как где-то рассыпалось прахом его тело. Но сейчас его больше интересовало другое:

   -- Я смогу вернуться в большой мир?

   -- Возможно, -- ответил Тэриан уклончиво. - Когда-нибудь.

   Истман сник.

   -- Теперь мой вопрос. Слушай внимательно. Я почувствовал, что кто-то зовет меня. Да, любая просьба об изменении времени воспринимается Башней как зов. А ты очень хотел вернуть потерянные годы. И меня это заинтересовало. Я решил посмотреть, что ты за человек. Проследить твою судьбу, твою жизнь. Но как я уже говорил, сила моя сейчас ограничена. Я могу проникать в прошлое лишь на год назад или чуть больше. Я узнал, кто ты есть, император Истман, узнал, чем ты занимался всё это время. А ещё меня заинтересовала вот эта вещица, -- он кивнул на нож. - Я видел, как ты убивал им магов и получал их силу. Но я так и не понял, как он действует. Это и есть мой вопрос, человек. И советую тебе ответить на него честно и подробно. Что нужно сделать с этим ножом, чтобы получить чужую силу?

   -- Убить им мага.

   -- Я же сказал, подробно! - гневно выкрикнул эльф.

   Кресло под Истманом исчезло, и он упал вниз, больно ударившись о мраморный пол и расплескав вино. Но бокал не выпустил. А тот вдруг обернулся шипящей змеёй и попытался вцепиться ему в руку. Мужчина отшвырнул ядовитую тварь и хотел подняться, когда обутая в золоченый сандалий нога с силой ударила в грудь, наступая и прижимая к холодным плитам.

   -- Это моя игра, -- с интонациями давешней змеи прошипел эльф. - И я меняю правила. Говори. Как ты вытягивал силы из магов? Что для этого нужно?

   -- Нож, -- выдавил Истман. - Нужно убить им мага. Нож заберет силу и отдаст...

   О кольце он сказать не успел.

   -- Так просто? - эльф убрал ногу и отошел. -- Всего лишь убить? Дарос!

   Истман поднялся и увидел рядом с Тэрианом невысокого мужчину средних лет в старомодном камзоле, полосатых панталонах и ярко-красных чулках.

   -- Это Дарос, -- представил его эльф. - Каэтарский маг.

   -- Дарос, да. Дарос, -- лицо человека не выражало ничего.

   -- Расскажи нашему гостю, зачем ты прибыл на Саатар, Дарос.

   -- Я искал усыпальницу Велерины, -- бесцветным голосом сообщил маг.

   -- Знакомая история, да? - усмехнулся Тэриан. - Я знаю много таких. Дарос прибыл в Пустоши лет двести назад. Имел несчастье поссориться с тэвком. В последний момент, конечно же, раскаялся и страстно возжелал вернуть потерянное время. С тех пор живет здесь. Да, Дарос?

   -- Дарос, да. Дарос.

   -- Он слишком часто смотрел в окно, -- поморщился эльф. - Это странно действует на людей. Но он и до этого меня раздражал. Нужно вонзить и не выдергивать, да?

   Человек кивнул, понимая, что сейчас будет.

   -- Посмотрим.

   Тэриан, словно в тряпичную куклу, воткнул нож в мага, и тот замертво упал на пол. Истман ощутил как пошло от кольца тепло. Только тепло.

   Эльф не почувствовал ничего.

   -- Бесполезно, -- он пнул ногой распростертое перед ним тело. - Не тут. Не в Пустошах, не в Башне. Ни у кого, кроме меня нет здесь силы. И ты бесполезен, -- обернулся он к Истману. - Но можешь остаться.

   Длинноухий наклонился и выдернул из трупа нож.

   -- Это я тоже оставлю. Возможно, потом пригодится. А теперь иди.

   -- Куда?

   -- Куда угодно. Если мне снова захочется поговорить с тобой или ещё что-нибудь, -- вряд ли он случайно взглянул при этих словах на мёртвого мага, -- я сам тебя найду.

   Истман обернулся в поисках двери, через которую он мог бы покинуть этот чудной зал, но в сплошном кольце серой каменной кладки не было ни единого проема.

   -- Как?..

   Спрашивать было не у кого - эльф исчез. А вместе ним и труп.

   Мужчина сел на пол и обхватил руками колени. Закрыл глаза. "Это сон", -- подумалось ему. Время, Башня, эльф в платье, волшебное вино и непонятный разговор. А может, бред начался еще раньше, и не было пути через Пустоши, Черты, встречи с Брунисом, смерти Ольи? Может, он перебрал вчера спирта у Фаски и спит сейчас на деревянном топчане под стеганным одеялом, и в соседней комнате дремлет на лавке травница, а на печи ворочается Сайли...

   -- Проснись, -- произнёс над ухом женский голос. -- Проснись, тут нельзя спать.

   Истман открыл глаза и поднял голову. Рядом стояла эльфийка в простом голубом платье. Серебристо-пепельные волосы девушки были заплетены в косу, как у какой-нибудь селянки, раскосые голубые глаза смотрели с любопытством. Да и вся она, в отличие от "дружелюбного" хозяина, выглядела настоящей. Живой. И значит, это ему не приснилось.

   -- Тут нельзя спать, -- повторила незнакомка. - Пойдем, я покажу тебе свободную комнату.

   Она протянула ему руку и помогла подняться на ноги. Не выпуская ладони, повела туда, где в полу уже открылся проход.

   Вниз вела крутая металлическая лестница. Спустившись по ней, Истман оказался в узком закругленном коридоре. С одной стороны был ряд одинаковых дверей из светлого дерева, с другой, по внешней стене Башни, тянулись высокие темные окна.

   У одного такого окна стоял, вглядываясь во тьму, стройный темноволосый юноша лет семнадцати. На идущих мимо он внимания не обратил, а провожатая Истмана попросту обогнула молодого человека, слегка задев плечом, словно тот был мебелью.

   -- Хочешь продержаться подольше, не смотри в окно, -- бросила она, обернувшись через плечо. - Или станешь таким же.

   На губах юноши застыла бессмысленная, но счастливая улыбка. То же безумное счастье читалось и в больших карих глазах.

   -- А что там? - спросил Истман.

   -- Твоё прошлое. С рождения и до самой смерти. Любой день, любой час. Можно увидеть своих друзей, любимых, лучшие моменты... Всё, что только захочешь. Но если будешь делать это слишком часто, рискуешь лишиться рассудка.

   Эльфийку звали Мириаль, но она разрешила обращаться к ней просто Мири. По её словам она жила в Башне около пятидесяти лет: пыталась покончить собой после измены возлюбленного, выпила яд и в предсмертном бреду мечтала о возвращении счастливых дней.

   -- Много здесь таких? - поинтересовался мужчина.

   -- Дур, смешивающих вытяжку болиголова с розовым вином? Вряд ли. Но других немало. Несколько дней назад я насчитала семь людей, девять эльфов, двух полукровок и одного орка. Но за это время многое могло измениться. Время - самое странное, что есть в Башне. Но это и неудивительно, если вспомнить, кто такой Лорд Тэриан. Он - Повелитель Времени, тот самый, из легенды.

   -- Из какой?

   -- Ты не знаешь? Не местный?

   -- Нет. Я из Восточных Земель.

   Подумал и добавил с вызовом:

   -- Я - Истман, правитель Каэтарской империи. Прибыл на Саатар во время последней войны.

   Эльфийка смерила долгим взглядом и вновь передернула плечами:

   -- Какая теперь разница? Сейчас ты не император, а игрушка господина Башни, как и все здесь. И даже если ты убивал моих собратьев голыми руками, я буду приходить к тебе, пока с тобой можно будет говорить.

   -- Пока?

   -- Гости Лорда Тэриана быстро теряют рассудок. Начинают смотреть в окно или сводят себя с ума мыслями о том, что всё это нереально. Как правило, это начинается уже через год. Тогда с ними уже не поговоришь.

   -- Зачем тебе эти разговоры?

   -- Затем, зачем и Тэриану. Это не секрет, я предупреждаю каждого новичка. Нужно жить настоящим, общаться с живыми и реже смотреть в окно. Тогда можно продержаться. Ты думаешь, для чего Повелителю Времени тратить силы и вмешиваться в наши судьбы? Он ведь давно заперт тут. Недостатка в еде и питье нет, но этого мало. Ему нужны зрители, слуги, собеседники, любовницы...

   -- Любовницы? - Истман окинул девушку недвусмысленным взглядом.

   -- Мы не станем этого обсуждать, -- предупредила она спокойно. - Я говорила о том, что Тэриан сошел бы с ума, не будь нас. И я пытаюсь продержаться, используя тот же способ - иллюзию нормальной жизни в нормальном обществе.

   -- Сама догадалась?

   -- Нет. Мне рассказал об этом человек, встретивший меня в мой первый день здесь. На тот момент он был пленником Башни уже более века.

   -- И где он сейчас?

   -- Наверное, смотрит в окно...

  

   Мириаль вела его чередой коридоров, залов и лестниц. По пути им еще несколько раз встречали смотрящие в окна, сначала эльф, чьё лицо было изуродовано десятком шрамов, словно кто-то нарезал кожу на лоскутки, потом -- миловидная человеческая девушка. Счастливые безумцы.

   -- Будешь жить здесь, -- эльфийка остановилась у одной из дверей. -- Там есть ванна и все необходимое. В шкафу одежда. На столе всегда еда и вино. Если понадобится что-то, чего нет в комнате, просто походи по Башне -- оно обязательно найдётся. Живых искать сложнее. Но со мной ты ещё встретишься. И с Лордом Тэрианом тоже. Ты -- новенький и на какое-то время станешь его любимой игрушкой. Не перечь ему ни в чем, если хочешь жить.

   -- Разве это жизнь?

   -- А тебе понравилось умирать, Истман? -- она вскинула голову. -- То-то же. К тому же есть надежда однажды выйти отсюда... Шансов нет, а надежда есть.

   Комната ничем кроме размеров не уступала той, в которой он жил в своем каэрском дворце: широкая постель, мягкий свет из подвешенных на золоченых цепочках стеклянных шаров, дорогие ковры. В шкафу отыскалась одежда, всё от домашнего халата до парадного костюма, за маленькой дверцей ванна, а в ней -- зеркало и бритва. Влезть в теплую воду и перерезать запястья, как это сделала мать, когда поняла, что её любовник к ней уже не вернется. Но ему, действительно, не понравилось умирать.

   Побрился, выкупался, надел удобную широкую рубаху, штаны и мягкие комнатные туфли. Съел два сочных персика. Огляделся и понял, чего не заметил сразу: в комнате не было окон. Ну, конечно, она же внутри Башни, а окна только на внешней стене. Необычные окна. Мири не говорила, что в них совсем нельзя смотреть, предупреждала, что не стоит делать этого часто. Так почему бы не проверить? Не убедиться в реальности этого кошмара?

   Истман вышел в коридор. Окно располагалось как раз напротив двери -- разноцветные стекла в мелких деревянных переборках. Он дернул за ручку, и створки легко распахнулись. Снаружи была темнота. Мужчина протянул ладонь и наткнулся на упругую стену воздуха -- темнота была осязаемой и плотной. Значит, любой день, любой час? Он попытался вспомнить какой-нибудь приятный момент из своего прошлого, когда был счастлив. Может, день коронации?

   От неожиданности мужчина отступил назад: перед ним возник тронный зал Императорского дворца в Каэре. На троне -- он сам. Вокруг лебезящие придворные. Заискивающие улыбки и хищные взгляды, страх и ненависть, осторожное презрение, откровенные насмешки -- почему тогда он не заметил этого? Справа от молодого императора Брунис: на лице застыла маска почтения, а глаза ровным счетом ничего не выражают. Вот кто всегда умел притворяться.

   Нет, это не счастливое воспоминание. Он закрыл окно.

   -- Похвально, -- за спиной стоял Лорд Тэриан. -- Хотя я и не знаю, что ты увидел. Раньше я мог проследить жизнь любого до самого рождения. Теперь -- лишь год до попадания сюда. Обидно. Но, думаю, ты не откажешься рассказать мне о себе. Вчера мы не договорили.

   -- Вчера?

   -- Вчера или позавчера, -- эльф равнодушно повел рукой. -- Я успел два раз поспать и трижды поесть. Время -- странная штука. Советую ориентироваться на то, что за Чертой. А там прошло не более часа, и ветер ещё не успел развеять твой пепел.

   Человека передернуло от этих слов, а длинноухий рассмеялся так, словно это была его лучшая шутка.

   -- Пойдем, расскажешь мне то, чего я не смог увидеть.

   Место, куда привел его Тэриан, напоминало пещеру: каменные своды, полумрак, десяток журчащих ручьев, стекающих с разных сторон в круглое углубление в центре. Тут не было ни кресел, ни даже скамьи, пришлось усесться прямо на камни и долго, пока во рту не пересохло, рассказывать о своей жизни, отвечая на каждый вопрос эльфа. Истман не боялся, что того разозлит факт развязанной им войны и убийства соплеменников. Похоже, все чувства, кроме любопытства, были Тэриану чужды.

   -- Ты дурак, -- заключил эльф, дав ему небольшую передышку. -- У тебя были деньги и свобода, ты хотел найти усыпальницу, и потратил годы на ненужные войны? Зачем?

   -- Мне надо было расчистить себе дорогу...

   -- От кого? Кто бы тебе помешал? Приплыл бы на Саатар как принц империи, привез бы своих людей, нанял бы тут проводников. Моя дорогая сестра сама выделила бы тебе отряд сопровождения, и два десятка лучших лар'элланских бойцов следили бы за тем, чтоб и волос с твоей головы не упал.

   -- Ваша сестра? -- удивился Истман.

   -- Аэрталь, -- скривился Тэриан. -- Слышал о такой? Но это моя история, а мы сейчас разбираем твою. Разве Лар'эллан враждует с людьми? Разве твоему народу запрещено передвигаться по нашему лесу? Вас ведь впустили даже в наши священные города!

   -- Аэрталь -- ваша сестра? -- услышанное не укладывалось в голове.

   -- К сожалению. Но ты так и не объяснил, зачем начал войну. Зачем тебе понадобилось никчемное окраинное королевство? Зачем нужно было убивать предшественника, который и так собирался передать тебе власть?

   -- Я хотел сохранить земли короны, а он отдавал Кармол, -- попытался объяснить Истман.

   -- Люди, -- презрительно бросил Тэриан. -- Вам всего мало. Земель, власти. Тебе ведь нужна была усыпальница? Так и шел бы к ней.

   -- Сомневаюсь, что королева Аэрталь позволила бы мне это.

   -- Ты дурак. Ей безразлично, кто ищет этот склеп. Желаете подыхать в Пустошах? Идите и подыхайте. Но вам, людям, если вы чего-то хотите, обязательно нужно взять это силой. Иначе вы не умеете. Я же сказал, Аэрталь лично позаботилась бы о том, чтобы Каэрский принц путешествовал по её землям с комфортом. А когда ты добрался бы до усыпальницы, невинно похлопала бы ресничками и сказала, что знать не знает, отчего сила мира не далась тебе в руки.

   -- Потому что усыпальница не настоящая.

   -- Потому что ты дурак, -- в третий раз заявил Тэриан.-- Все вы, люди, видите лишь то, что желаете видеть. Ruoi essa, tela essa. Так сказала Рина. Да, если ты не знал, её звали Рина. Безродная крестьянка, и имя у нее было такое же простое. Vi elle Rina её стали называть только тут, на Саатаре. Vi elle -- сестра эльфов, это ведь так просто! Но вы не видите. Вы, люди, решили, что невежественные селяне могли дать дочери такое вычурное имя? Нет, я начинаю верить, что все ваше племя -- шутка Мигула. Говорят, что когда бог скучал, он нарядил двух обезьян в платья и научил разговаривать. А научить думать не посчитал нужным. Ruoi essa, tela essa! Я и так сказал тебе больше, чем нужно. Теперь ты скажи мне, что это значит.

   -- Моя кость, моя кровь, -- повторил Истман на каэрро. -- Кость и кровь...

   Боги! Как же глуп он был! Он и те, кто был до него. Тэриан прав, люди видят лишь то, что хотят увидеть. Они хотели получить силу мира и придумали для себя призрачный способ это сделать.

   -- Велерина говорила о своем прямом наследнике?

   -- А ты небезнадежен. Я уже был заперт здесь, когда появилась эта сказка, но знаю, что поначалу Аэрталь пыталась её опровергнуть. Но люди -- им же нужно убедиться, проверить, расковырять сгнивший труп, обвешаться амулетами из костей -- только тогда они поверят, что не стоит искать скрытый умысел в простых словах.

   Всё оказалось ещё хуже, чем Истман себе представлял. Вся его прошлая жизнь -- сплошная бессмыслица. А нынешняя -- даже не жизнь. И он сам -- лишь говорящая обезьяна при боге Башни...

   Он закрыл глаза, а открыв их, увидел, что они уже в другом помещении, в таком же круглом зале, как тот, где встретил его Лорд, но тот был пуст, а здесь была мебель, несколько хаотично расставленных кресел, этажерка с книгами и маленькие столики с разложенными на них яствами. Пребывая в растерянности близкой к отчаянью, бывший Император взял гроздь винограда и, отщипывая по ягодке, неторопливо побрел вдоль стены, на которой висели большие яркие портреты.

   -- Кто-то хранит изображения любимых, а я окружил себя ненавистными лицами, -- произнес эльф. -- Это дает мне цель. А цель позволяет жить.

   С одной из картин на Истмана глядела королева Аэрталь. На другой он увидел черноволосого эльфа с длинной саблей в руке. На третьей -- снова Аэрталь. На четвертой -- парочка эльфийских детей -- девочка и мальчик, оседлавшие белоснежную крылатую лошадку. Чем могли не угодить хозяину дети?

   Человек шел, пока не остановился перед портретом женщины, показавшейся ему знакомой. Присмотрелся -- она. Лично не встречались, но изображение, передаваемое с донесениями армейскими магами, Истман помнил хорошо.

   -- Что скажешь? -- поинтересовался эльф. -- О картинах, о целях, о ненависти?

   -- Не знаю, -- он всмотрелся в открытое юное лицо. -- У меня нет больше целей. И нет ничего, за что бы я мог ненавидеть кого-нибудь. Даже её.

   -- А за что тебе ненавидеть её? -- удивился Тэриан.

   -- Он разгромила мою армию, убила многих моих магов, -- в словах не было ничего, кроме равнодушия. -- Она отобрала у меня победу в Кармольской войне...

   -- Она?! О ком ты говоришь сейчас?

   -- О ней, -- Истман кивнул на портрет, уже понимая, что его не может быть в этой Башне. -- О Галле Ал-Хашер.

   Ответом стало долгое молчание. Затем эльф радостно рассмеялся.

   -- Я знал, что ты небесполезен! Знал! Ruoi essa, tela essa. Ты понял? Ruoi essa! Она жива, твоя Галла, победительница армий? Сильная чародейка? Управляет всеми стихиями? Прекрасно!

   Человек терпеливо дождался, пока у Тэриана пройдет приступ веселости.

   -- Я не знаю никакой Галлы, -- с улыбкой, от которой по коже пробегали мурашки, произнес эльф. -- А это портрет той, кого вы называете Велериной. Ruoi essa! Что и требовалось доказать! А теперь скажи мне, где её найти.

   -- Я не знаю...

   -- Где мне её найти?!

   Неведомая сила вжала Истмана в стену, а шею сдавили пальцы с длинными отполированными ногтями.

   -- Мне нужно знать, где она. Не сейчас -- ты этого не скажешь. Любое место, любой день, но не дольше, чем год назад. Ты понял вопрос?

   Человек захрипел.

   -- Время. Место.

   -- Она здесь... На Саатаре.

   -- Конкретнее. У меня не хватит сил, чтобы обшарить Лес. Но хватит, чтобы выбить из твоей головы тот студень, что вы, люди, принимаете за мозги. Место. День. Время.

   -- Не... знаю...

   Во рту появился неприятный привкус, а в глазах потемнело. Умирать во второй раз было страшно.

   -- Место. День. Время, -- продолжал твердить эльф.

   Она на Саатаре, Истман помнил. Накануне того дня, как Брунис пытался убить его, он получил донесение. Там была дата. И место - деревня, что-то связанное со змеями...

   -- Ясуна... -- выдавил он на последнем дыхании. -- Ясуна...

   Хищная хватка на горле ослабла.

   -- Восьмое мая...

   -- Хорошо, -- ласково улыбнулся Лорд, не отпуская шеи. -- Теперь назови точное время.

   Время? Откуда ему знать время? Но дышать хотелось безумно...

   -- Полдень, -- выпалил Исман наобум, а в следующий миг, освобожденный, сползал по стене, судорожно глотая воздух.

   -- Я же говорил, что мы подружимся, -- рассмеялся Тэриан. -- Ясуна. Восьмое мая. Полдень. Посмотрим.

   Пленник не помнил, чтобы в зале было окно, но оно было. И Повелитель Времени уже вглядывался во тьму.

   -- Подойди, -- велел он человеку. -- Это она?

   Приблизившись Истман смог видеть бысокий бревенчатый дом, голубятню, и умостившуюся на ее крыше троицу.

   -- Она. Я и сам вижу, -- протянул удовлетворенно Тэриан. -- Мужчина в маске -- кто это?

   -- Лар Ал-Хашер, её муж. Сумрак.

   -- Сумрак. Так правильно. Он опасен. Древний дух в смертном теле, я и не знал, что такие ещё ходят по этой земле. А третий?

   -- Не знаю, -- с опаской ответил Истман, присмотревшись к светловолосому мальчишке-полуэльфу.

   -- Сейчас узнаем. Я не могу проследить путь чародейки или её мужа: их сила -- их защита. А этот полукровка нам поможет.

   -- В чем? -- осмелился спросить человек.

   -- Поможет мне освободиться. Ты разве не слышал эту историю? Распрекрасная подруга моей сестры и возлюбленная моего братца наложила печать крови на эту Башню, и с тех пор я пленник в собственном доме. Есть еще чары демонов, но они уже не могут удерживать меня, и я научился влиять на мир отсюда. Вытащил же тебя? Но мало радости управлять миром, оставаясь узником. А выйти я смогу только когда та, в ком течет кровь Велерины, сломает печать. Теперь понял? Мне нужна эта женщина. Здесь. И кто-то должен привести её. Слышишь, они собираются куда-то? Кажется, на твои поиски. Забавно. По-моему, это удобный случай. Набирают отряд.

   -- Десяток вам дам, -- услышал Истман слова беловолосого.

   -- Десяток, -- повторил Тэриан. -- А что, если в этом десятке будет кто-то, кто приведет чародейку к Башне? Она ведь не знает Пустошей. Пусть с ней пойдет кто-то, кому она будет доверять, кто не вызовет подозрений... Что скажешь?

   -- Как вы это сделаете?

   -- Я уже это сделал! -- заявил эльф. -- Это ведь прошлое, ты забыл? Восьмое мая. А сегодня уже шестнадцатое.

   Восемь дней. Истман вздохнул: всего восемь дней, а столько уже случилось.

   -- Нужно поискать кого-нибудь из окружения этого... Арая. Его зовут Арай. Или послать кого-нибудь к нему. Пусть будет в Ясуне, когда наследница появится там. Пусть пойдет добровольцем в Пустоши.

   Человек не понимал ни слова, а Тэриан продолжал вглядываться в сменяющиеся за окном картины.

   -- Вот оно!

   Взмах меча, и окровавленное тело падает в траву.

   -- Красиво, -- мерзко усмехнулся эльф. -- Повторить?

   И снова: удар, кровь, труп.

   -- Кто это? -- Истман спрашивал об убитой девушке, полукровку с мечом он узнал.

   -- Маленькая лесная разбойница, -- пожал плечами эльф. -- Ты же сам начал эту войну, а в смутное время лес кишит такими. А Арай, или Арвелан, как называют его в Доме Тихой Воды, как раз и занимается тем, что избавляет землю от подобных крыс. Неплохо справляется, как ты заметил. Посмотрим еще раз?

   Человек отвел взгляд.

   -- А знаешь, что самое главное? -- продолжил Лорд. -- Она зовет. Представляет, что сделала бы с этим белобрысым, будь у нее время. Думаю, стоит дать ей шанс. Она молода, сильна, вынослива. Если через несколько дней после своей смерти она появится у Арая, он не узнает её. Возьмет в отряд. А когда придет время, она встретит чародейку и приведет её сюда. Кто станет подозревать в милую юную девушку? Правда... она не такая уж милая...

   Эльф отвернулся от окна и смотрел теперь в другую сторону. Туда, где на каменном полу уже лежала недавняя жертва. Так вот, как это происходит. Но ведь там, за окном остался её труп! В голове не укладывается...

   Истман еще пытался найти разумное объяснение происходящему, когда девушка пришла в себя, вскрикнула и резко села. Из-под грязных спутавшихся волос на мужчин смотрели глаза маленького, но опасного хищника. Тэриан улыбнулся ей. Почти по-отечески.

   -- Я... умерла?

   Видимо, все задают этот вопрос, просыпаясь в Башне.

   -- Да, -- спокойно ответил эльф. -- Хочешь посмотреть на того, кто тебя убил? Иди сюда. Взгляни. Его зовут Арай. Кажется, ты жалела о том, что у тебя слишком мало времени. Что бы ты сделала, будь его больше?

   -- Перерезала бы ему глотку!

   -- Это осуществимо. Но сейчас ты слаба. Поживи здесь немного. Я научу тебя сражаться, чтобы ты смогла отомстить, а ты окажешь мне небольшую ответную услугу. Договорились? Вот и хорошо. Сейчас я проведу тебя в комнату. У тебя никогда не было такой роскошной комнаты, тебе понравится. А когда ты отдохнешь, начнем твою подготовку...

   -- Где мой нож? -- прорычала дикарка.

   -- Тот кривой кусок железа? Зачем он тебе? Выбери себе новое оружие.

   Зал, недавно бывший семейной галереей, превратился в оружейную. Мечи, луки, арбалеты -- глаза разбегались.

   -- Выбери то, что тебе по душе. А когда ты будешь готова, я верну тебя обратно...

   -- Вернете? -- воскликнул Истман.

   -- Конечно.

   -- Но почему тогда вы не вернете меня?!

   -- Какая мне от этого выгода? Нет, друг мой... Ты же мой друг? А друг никогда не бросит друга страдать одного в заточении, ведь так? Прекрасный выбор!

   Последние слова относились уже к девушке.

   Истман заметил открывшийся в полу проход. Ему позволяли уйти, и он не стал пренебрегать такой возможностью. Мысли путались. Хотелось то плакать, то зайтись в истерическом хохоте. Все-таки слишком много событий для одного дня. Он долго плутал по коридорам, пока не нашел свою комнату. Открыл дверь и подумал о бритве в ванной...

   -- О, как хорошо, что я тебя встретил!

   У окна стоял Тэриан. Неужели он не даст ему и часа, чтобы отдохнуть?

   -- Давно не виделись, -- улыбнулся эльф. -- Как живешь?

   -- Я... я только что расстался с вами наверху. Вы вытащили из большого мира девушку и...

   -- Девушку? Забавно. Говоришь, это было только что? А я провозился с этой растяпой не меньше трех лет. Время странная штука, да? Кстати, с Араем она уже разобралась. Перерезала горло, как и обещала. Думаю, и другие обещания сдержит. Ведь в случае успеха её ждёт щедрая награда. И мучительная и многократная смерть, если не справится. А какую награду хотел бы получить ты? Ты ведь помог мне тогда... сегодня, я имею в виду. Так чего же ты хочешь?

   -- Я?

   Ванна. Бритва. Покой.

   -- Может быть... выйти отсюда?

   -- Когда чародейка сломает печать. А кроме этого? Не стесняйся, проси всё, что пожелаешь. Не знаешь? Ну так я подумал за тебя. Смотри, -- эльф показал ему костяной нож. -- Вот твоя награда. Чародейка откроет Башню и будет мне не нужна. Ты сможешь забрать себе её силу. Я знаю, что это не навсегда. Но это же сила мира, сила Велерины -- её хватит надолго.

   -- Спасибо, -- равнодушно произнес человек. -- Это достойная награда.

   -- Я знал, что тебе понравится. Можешь заходить ко мне иногда, узнавать, как продвигается дело. Мне скучно смотреть в окно одному. И мне кажется, -- он понизил голос, -- это стало действовать и на меня. Представляешь? Я вернул девчонку, и это вызвало колебания реальности. Тогда моя сестра позвала на Саатар Галлу Ал-Хашер. Я знаю, я почувствовал её чары, мы всегда слышим друг друга. И братец мой рыщет у самой Черты -- заметил его буквально вчера. Но сейчас не об этом. Получается, что Аэрталь использовала свой дар уже после того, как я использовал свой. Но я не посылал бы никого к Араю, если бы Галла не была восьмого мая в Ясуне... А она не была бы там, если бы я никого не послал, и этого не услышала бы Талли. Не понимаю... Это всё окна. Они сводят с ума, я говорил тебе. Лучше даже не смотри.

   Когда он ушел, Истман отворил окно рядом со своей комнатой.

   В зеленой траве дворцового сада бегал забавный криволапый щенок...

  

  

   лина -- единица измерения площади, приблизительно равна 1,3 га

  

  

  

  

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"