Шевченко Николай Викторович : другие произведения.

Половец

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Половец. В аэропорту Кольцово, я нашел себе собеседника, поляка Амадея Заремба, который ожидал такси до Режа и привлек мое внимание тем, что в голографе просматривал произведения Станислава Лема. Я легко завязывал знакомства, это было производным от моей профессии - журналиста. До моего рейса оставалось еще три часа, которые необходимо было провести в общении и желательно не виртуальном, а живом. Дело в том, что в одно время, умение раскрутить собеседника на интервью вживую, стало редким среди работников средств массовой информации. Глобальная сеть настолько испортила людей, что большинство репортажей и комментариев производилось людьми отдаленными друг от друга и места событий большими расстояниями. Уже никто не собирался в одной студии, чтобы обсудить какую-нибудь проблему, а каждый собеседник мог находиться у себя дома, на работе, или вообще в гостях отвлекаясь от своих дел лишь на время форума. Но в последнее время зритель стал более искушенным, и формат личных встреч стал набирать популярность. Мне нужно было поддерживать форму, поэтому и решил познакомиться с этим человеком. Как бы невзначай задев поляка, я извинился, поинтересовался маркой голографа, мягко перешел на творчество Лема, а затем, пригласил Амадея к столику у окна, угостив его кофе. Западный гость легко шел на контакт, и вскоре я узнал, что он является представителем фирмы торгующей оружием в Щецине и в Союз прибыл наладить контакты с "Концерном Калашникова" для закупок партии охотничьих карабинов. Он оптимистично рассказывал про большие планы по открытию новых магазинов и увеличению объемов продаж, был хорошим собеседником, однако меня несколько раз внутри коробило при разговоре, когда он говорил фразы: - Мои немецкие хозяева ... хорошие люди, но хозяин ... я не могу поступить так, ведь мой хозяин... Все же мое поколение уже отвыкло от таких словосочетаний, старшее еще помнит и понимает тот огромный смысл, который скрыт за ними. Возможно, в этом понимании и есть та черта, которая разделила нас, не только по времени, но и по мировоззрению. За свою жизнь я ни разу не произнес этих слов по отношению к себе, и за это действительно нужно быть благодарным. Задумавшись, совершенно потерял нить разговора, отметив, что поступаю отнюдь непрофессионально. Вскоре объявили рейс на Реж, мультикоптер - маршрутное такси приглашал на посадку. По-дружески распрощавшись с Амадеем, я продолжил наблюдать за взлетной полосой аэродрома. Вслед за моим настроением испортилась и погода, черные капли ливня застучали по стеклу, грозовые тучи неожиданно закрыли, недавно синее небо. Новых знакомств мне заводить уже не хотелось, даже позже, заходя в купе самолета, лишь сухо поздоровался с попутчиками. Они также не горели желанием разговаривать, и мы все как один погрузившись в виртуальную реальность своих голографов. Полет прошел удачно, удалось даже немного вздремнуть. Душанбе встретил безветренной жаркой погодой и высоким белым небом, в которое если вглядеться, казалось можно увидеть космос и звезды. Аэровокзал, как и в прошлый мой приезд, вновь радовал глаз. Прекрасное сочетание современной и традиционной архитектуры, зеленые насаждения и изысканные фонтаны перед входом делали его похожим на восточную сказку. Здесь меня уже ожидали. Молодой лейтенант в эксперименталке "хамелеон" вышел мне на встречу. Высокий блондин с открытым славянским лицом, нос немного картошкой, голубые глаза, походка была слишком свободной для военного. Я с интересом наблюдал как форма на офицере, при переходе его с солнечной стороны в тень, с некоторым опозданием начинала темнеть, превращая свой пустынный цвет в серый. - Здравствуйте, Сергей Симаков, - он протянул загорелую крепкую руку. - Мне поручено вас встретить. -Артем Половец. Вы не кадровый военный? Сергей неожиданно открыто и непринужденно засмеялся. - Я не представился по званию? Это вас смущает? - Нет. Но ... - Оставьте. Да, я "пиджак", окончил исторический факультет Сталинградского университета, но специализация вовсе не вторая мировая, как у большинства моих однокурсников, а культура средневекового Востока. Сам сюда напросился, и служба и новые знания по специальности. Может поэтому именно меня и прислали встретить вас, - он помог мне с сумкой, указывая рукой на припаркованную на стоянке "милену". - Двум гуманитариям легче сойтись, лучше поймем друг друга. - Вы будете меня сопровождать до расположения батальона? Симаков усаживаясь на водительское место, удивленно повернулся. - Я думал сейчас отвести вас в гостиницу, возможно организовать культурную программу на вечер. А завтра в штаб дивизии, но генерал сейчас в отъезде... - Неужели в штабе не прочли мое редакционное задание? Мне нужно как можно скорее попасть в расположение триста двадцать пятого батальона. Оно было согласовано с Москвой. Лейтенант постучал пальцами по рулю и раздумывая над моими словами, опустил глаза в пол. - Ясно. Ну что же, жаль. Честно хотелось провести время со столичным гостем, командование предусмотрело и этот вариант. Полковник Соколов должен вылетать сегодня в Хорог, мы можем успеть на его борт. Хотите нырнуть в боевую обстановку, тогда
  Половец.
  В аэропорту Кольцово, я нашел себе собеседника, поляка Амадея Заремба, который ожидал такси до Режа и привлек мое внимание тем, что в голографе просматривал произведения Станислава Лема. Я легко завязывал знакомства, это было производным от моей профессии - журналиста. До моего рейса оставалось еще три часа, которые необходимо было провести в общении и желательно не виртуальном, а живом. Дело в том, что в одно время, умение раскрутить собеседника на интервью вживую, стало редким среди работников средств массовой информации. Глобальная сеть настолько испортила людей, что большинство репортажей и комментариев производилось людьми отдаленными друг от друга и места событий большими расстояниями. Уже никто не собирался в одной студии, чтобы обсудить какую-нибудь проблему, а каждый собеседник мог находиться у себя дома, на работе, или вообще в гостях отвлекаясь от своих дел лишь на время форума. Но в последнее время зритель стал более искушенным, и формат личных встреч стал набирать популярность. Мне нужно было поддерживать форму, поэтому и решил познакомиться с этим человеком.
  Как бы невзначай задев поляка, я извинился, поинтересовался маркой голографа, мягко перешел на творчество Лема, а затем, пригласил Амадея к столику у окна, угостив его кофе. Западный гость легко шел на контакт, и вскоре я узнал, что он является представителем фирмы торгующей оружием в Щецине и в Союз прибыл наладить контакты с "Концерном Калашникова" для закупок партии охотничьих карабинов. Он оптимистично рассказывал про большие планы по открытию новых магазинов и увеличению объемов продаж, был хорошим собеседником, однако меня несколько раз внутри коробило при разговоре, когда он говорил фразы:
  - Мои немецкие хозяева ... хорошие люди, но хозяин ... я не могу поступить так, ведь мой хозяин...
  Все же мое поколение уже отвыкло от таких словосочетаний, старшее еще помнит и понимает тот огромный смысл, который скрыт за ними. Возможно, в этом понимании и есть та черта, которая разделила нас, не только по времени, но и по мировоззрению. За свою жизнь я ни разу не произнес этих слов по отношению к себе, и за это действительно нужно быть благодарным. Задумавшись, совершенно потерял нить разговора, отметив, что поступаю отнюдь непрофессионально.
  Вскоре объявили рейс на Реж, мультикоптер - маршрутное такси приглашал на посадку. По-дружески распрощавшись с Амадеем, я продолжил наблюдать за взлетной полосой аэродрома. Вслед за моим настроением испортилась и погода, черные капли ливня застучали по стеклу, грозовые тучи неожиданно закрыли, недавно синее небо. Новых знакомств мне заводить уже не хотелось, даже позже, заходя в купе самолета, лишь сухо поздоровался с попутчиками. Они также не горели желанием разговаривать, и мы все как один погрузившись в виртуальную реальность своих голографов. Полет прошел удачно, удалось даже немного вздремнуть.
  
  Душанбе встретил безветренной жаркой погодой и высоким белым небом, в которое если вглядеться, казалось можно увидеть космос и звезды. Аэровокзал, как и в прошлый мой приезд, вновь радовал глаз. Прекрасное сочетание современной и традиционной архитектуры, зеленые насаждения и изысканные фонтаны перед входом делали его похожим на восточную сказку. Здесь меня уже ожидали. Молодой лейтенант в эксперименталке "хамелеон" вышел мне на встречу. Высокий блондин с открытым славянским лицом, нос немного картошкой, голубые глаза, походка была слишком свободной для военного. Я с интересом наблюдал как форма на офицере, при переходе его с солнечной стороны в тень, с некоторым опозданием начинала темнеть, превращая свой пустынный цвет в серый.
  - Здравствуйте, Сергей Симаков, - он протянул загорелую крепкую руку. - Мне поручено вас встретить.
  -Артем Половец. Вы не кадровый военный?
  Сергей неожиданно открыто и непринужденно засмеялся.
  - Я не представился по званию? Это вас смущает?
  - Нет. Но ...
  - Оставьте. Да, я "пиджак", окончил исторический факультет Сталинградского университета, но специализация вовсе не вторая мировая, как у большинства моих однокурсников, а культура средневекового Востока. Сам сюда напросился, и служба и новые знания по специальности. Может поэтому именно меня и прислали встретить вас, - он помог мне с сумкой, указывая рукой на припаркованную на стоянке "милену". - Двум гуманитариям легче сойтись, лучше поймем друг друга.
  - Вы будете меня сопровождать до расположения батальона?
  Симаков усаживаясь на водительское место, удивленно повернулся.
  - Я думал сейчас отвести вас в гостиницу, возможно организовать культурную программу на вечер. А завтра в штаб дивизии, но генерал сейчас в отъезде...
  - Неужели в штабе не прочли мое редакционное задание? Мне нужно как можно скорее попасть в расположение триста двадцать пятого батальона. Оно было согласовано с Москвой.
  Лейтенант постучал пальцами по рулю и раздумывая над моими словами, опустил глаза в пол.
  - Ясно. Ну что же, жаль. Честно хотелось провести время со столичным гостем, командование предусмотрело и этот вариант. Полковник Соколов должен вылетать сегодня в Хорог, мы можем успеть на его борт. Хотите нырнуть в боевую обстановку, тогда сразу на военный аэродром?
  -Сразу, - я оставался непреклонен, хотя немного и жалел Симакова, но времени у меня было мало.
  - Ну что же, тогда по газам?
  Машина рванула с места, и через минуту Сергей уже вел рассказ о своей службе. Военным он стал всего два месяца назад, начальство с его слов относилось к нему благосклонно и по минимуму загружало обязанностями, зато всячески поощряло его тягу к знаниям разрешив побывать на всех значимых исторических памятниках в округе. И вообще он еще не разу не пожалел о своем выборе, ведь он мог отказаться от армии, отдав обязательный долг Родине - год проработав спасателем, или медбратом например в психиатрической поликлинике - рядом с домом, или даже стать аспирантом и уехать в археологическую экспедицию. Но тогда бы он потерял часть гражданских прав, а самое главное самооценку, к себе как полноправному гражданину и полноценному мужчине. После армии Сергей собирался все же поступать в аспирантуру и продолжить свою учебу, если конечно не передумает.
  - Но это маловероятно, - улыбнулся лейтенант. - Мне комполка говорил, мол оставайся в армии, но вижу, лукавит. Все равно считает меня "пиджаком в зеленке", гражданским типом в военной форме.
  Я попросил разрешения на съемку и снял это небольшое интервью с ним, разбавив его немного пейзажем. Маршрут проходил по окраине города, где среди низких деревьев, со светлыми листьями, больше похожими на гибридные иголки, были раскиданы традиционные среднеазиатские дома, за низкими, часто глиняными заборами. Некоторые из похожих зданий мог наблюдать и легендарный Тимур в четырнадцатом веке. Солнце было еще высоко, и людей мы почти не видели, но почему-то казалось, сейчас стоит заглянуть в чей-то двор, и увидишь старцев в восточных халатах, сидящих на ковре и пьющих зеленый чай.
  Мы вернули на боковую дорогу и проехали через хлопковые поля, вскоре показалась база дивизии. На КПП нас встретили солдаты, как в советской форме, так и со знаками различия содружества, проверив документы, нас пропустили вовнутрь. Я заранее выключил камеру на голографе, отметив, что пропала и сеть. Всякая гражданская связь вокруг военных объектов подавлялась, связаться с внешним миром я мог теперь только с разрешения принимающей стороны.
  Симаков оставил меня в машине, ушел в штаб. Я вышел на улицу, осмотрелся по сторонам и на плацу увидел полковника Соколова Александра Петровича. Среднего роста, широк в кости, по виду чуть больше сорока лет. На его подбористой фигуре ладно сидела военная форма. Серые глаза требовательно смотрели из-под фуражки - кепи, волевой подбородок, тщательно выбритое лицо, аккуратные усы пшеничного цвета завершали портрет советского офицера, в лучшем представлении Агитпропа. Он распекал провинившегося прапорщика, хотя и узнал меня, не оставил своего занятия. Я смиренно ждал своего часа, когда вернулся Симаков. Полковник кивнул на приветствие лейтенанта и пожал нам руки.
  - Извините. Совсем расслабились некоторые личности,- он достал сигареты и предложил мне. Я отрицательно покачал головой. Закурив Соколов, прищурил глаза и внимательно посмотрел мне в лицо. - Это вы были на совещании в штабе полгода назад?
  Дождавшись положительного ответа, продолжил:
  - Не всем понравилось ваша заметка тогда. Были недовольные, хотя лично я ее не читал. Вы из столицы?
  -Почти. Республиканской. Харьков, издательство "Проспект Правды".
  - Бывал я в этом городе, тетка двоюродная проживает, ездил с семьей в гости годика три назад. Красивые места, хорошие люди. Ну да ладно. Хотите со мной сегодня лететь в Хорог?
  - Да, и не только, оттуда сразу на "перевальное".
  Полковник, докурив сигарету, затушил окурок, лишь затем выбросил его в урну.
  - Ищите сенсацию? Напрасно, увидите обычную армейскую рутину, потом как гражданский человек, опять напишите глупость, непреднамеренно конечно, но офицеры будут возмущаться. Впрочем, вылет через два часа, сейчас советую вам сходить в столовую подкрепиться, лейтенант проведет, встретимся возле трапа.
  Он резко развернулся и чеканной походкой пошел в сторону колонны техники, появившейся из-за складов. Мы с лейтенантом навестили столовую, довольно долго искали работающий зал, время было далеко послеобеденное. Наконец нашли офицерское кафе, где перекусили. Народу почти не было, кроме официантки, среди пустых столиков, о чем-то спорили два техника. Возле окна, пил кофе полный усатый мужчина в гражданском, в котором Симаков узнал врача, очень неплохого хирурга Григорьева. В прошлом он был столичной знаменитостью, плотно сотрудничал с МЧС, выезжал в командировки при всех крупных происшествиях, когда были пострадавшие, и требовалась его помощь. После одно из таких поездок он и застал свою жену с любовником, бросил Москву, квартиру, практику, и подписав контракт с министерством обороны, уехал в продолжительную командировку на долгие двенадцать лет. Жена много раз пыталась связаться с ним, помириться, просила прощение через знакомых и даже командование, но он остался непреклонен. Я слышал эту историю, знал, людей которых Григорьев спас, вытащив их буквально с того света. Поговаривали, что его женой была дочка товарища его отца. Их и познакомили на дружеском ужине, когда за одним столом собрались две близкие семьи, и стали деликатно подталкивать своих детей к близким отношениям.
   Мне очень хотелось взять у него интервью, но знал, что Григорьев терпеть не может журналистов и нескольких моих коллег просто игнорировал, при попытках с ним заговорить. К тому же согласно кодексу чести советского журналиста, считалось непристойным копаться в чужой личной жизни, хотя я и не собирался этого делать, боялся нарваться на грубость, и решил отложить знакомство со столь одиозной фигурой до лучших времен.
  Допив компот из сухофруктов, и вдоволь насладившись мозаикой на стене, где женщина в восточной одежде, в поднятых к небу руках, держала эмблему мира, мы с Симаковым выдвинулись на аэродром. Маневрируя среди стоящих вертолетов, "милена" подъехала к трапу штабного конвертоплана. Здесь нас встретил адъютант Соколова, он взял мои вещи и пригласил в салон. По дружески распрощавшись с Сергеем, я зашел во внутрь. Кроме Соколова за столиком сидело еще два офицера, заместитель командира полка, подполковник Яровой и незнакомый мне, которого представили как Семена Павловича Головина, майора. Соколов жестом указал на стоящие баночки с напитками и безалкогольным пивом.
  - Чем богаты, - он спрятал в усах улыбку. - Только при взлете осторожнее, трясет.
  Яровой продолжил прерванный моим приходом разговор о рыбалке, расхваливая местные озера. Вскоре наш воздушный лайнер с ревом стал набирать высоту, затем резко развернулся и помчал к цели. Часа через полтора, если не помешает погода, мы планировали оказаться в Хороге.
  Соколов рассеяно слушал Ярового, затем неожиданно наклонился ко мне.
  - Вы не устали от дороги? Все также хотите сразу выдвигаться на заставу?
  Я утвердительно кивнул.
  - Ищите сенсацию, будите строить новый миф? А я откровенно вам скажу, как коммунист коммунисту - ничего там особенного не произошло, и комбат и солдаты просто выполнили свой долг. Я бы сказал, что возможно и не слишком профессионально, позже в штабе мы разбирали действия батальона. Пришли к выводу, что с военной точки зрения, некоторые офицеры допустили просчеты, которые могли привести к потерям и лишь счастливые обстоятельства не дали этому случиться. А долг советского командира сохранить жизни вверенных ему солдат, а не проявлять пассивность.
  Удивленный и несколько ошарашенный от услышанного монолога, я не смог сразу ответить. Александр Петрович откинулся на спинку кресла и внимательно смотрел на меня. Совершенно не готовый к такому разговору, я взял напиток и медленно выпил его, приводя мысли в порядок. Какие могут быть причины этого поступка, неужели личная неприязнь или служебные разногласия с командиром батальона Ротмистровым?
  Об этой истории двухмесячной давности я знал немного, довольно противоречивой информации. На порядки триста двадцать пятого батальона было совершено ряд нападений, банда террористов попыталась проникнуть на территорию республики и была отброшена, но при этом погибли два солдата и была потеряна боевая машина. Оценки были полярными, от похвалы за отлично выполненную операцию по отражению вторжения, до критики - что такое вообще стало возможным, и не было предотвращено союзным командованием.
  Я не первый журналист, который направлялся на место боев, но моя цель была в не попытке проанализировать боевую операцию, нет. Когда я впервые списался с Ротмистровым, он ответил мне довольно резким и гневным письмом. Комбат критиковал меня за предыдущую статью, за неуважение к ратному делу и за чрезмерно пессимистическое видение ситуации. Сначала я оскорбился, но продолжил переписку, а она становилась все интереснее. Я открыл для себя собеседника, который казалось, знал меня лучше, чем родители. За едкостью и ершистостью, открылся добрый человек, эрудированный теми знаниями, которые казалось, идут не с учебников, можно было поверить в то, что он всегда знал их как истину.
   Я не видел его лица, видеосвязь отсутствовала, нормального разговора также не получалось, голос собеседника искажался, шли постоянные задержки и помехи, возможно виной была военная цензура, поэтому мы обменивались сообщениями. Ротмистрова я представлял в образе царского офицера, интеллигентного с бородой и в белом мундире. Таким я стал его видеть после наших обсуждений произведений русских писателей про армию времен русско-турецкой войны восемьсот семьдесят седьмого года. И как они разительно отличаются от рассказов в японскую компанию и первую революцию, сколько желчи и нападок появилось в умах образованного общества и как это все вело к разрушению государства. Прошлись по Куприну и неожиданно вышли уже на Симонова, от него к афганской войне, опять подлая критика армии и опять крах государства. Я понял, чего так боялся этот боевой офицер, боялся он не за себя, за армию, за страну и этот немного наивный и детский страх вызывал во мне только уважение и благодарность к этому человеку. И однажды я понял, что должен поговорить с Ротмистровым с глазу на глаз, должен взять у него интервью и донести его точку зрения до читателя, обязательно. Долго добивался от редакции этой командировки и вот, наконец в пути.
  - Что же произошло тогда на "перевальном"? - хриплым, непохожим на свой, голосом произнес я.
  Офицеры удивленно посмотрели на меня и Соколова. Полковник некоторое время продолжал изучать меня, затем улыбнулся и тихо произнес:
  -Узнаете, Артем Валерьевич, скоро узнаете из первых рук. По прилету предоставлю вам транспорт, два бронетранспортера повезут на заставу припасы, они дождутся вас.
  Я благодарно махнул головой. Из окна виднелись величественные горы и низкие серые облака, вершины были словно в лохмотьях кровавой ваты, начинался закат.
  - Быстро стемнеет. - Головин проследил за моим взглядом, а потом зачем-то добавил. - А я дачу под Курском купил, летом детей повезу.
  В салоне стало грустно, наверное, все задумались о доме и семьях. Даже я - холостяк.
  Когда мы приземлились на маленьком военном аэродроме, действительно опустилась тяжелая мгла, луна с трудом пробивалась через вуаль облаков. Неожиданно в метрах двадцати от нас вспыхнули яркие фары - это были "тигры" легкие бронетранспортеры ожидавшие меня. Офицеры пожелали мне удачи, и я с каждым из них попрощался крепким рукопожатием.
  Определили меня в десантном отделении, где я бросил вещи на пол. Со мною ехал уже немолодой старший прапорщик, мрачный с серым лицом. Форма "горка", в руках потертый автомат, правый указательный палец с маслянистым колечком, это указывало на то - что стрелять ему приходилось часто. Этот воин разительно отличался от своих товарищей на базе в Душанбе, также как волк охотник от городской собачонки.
  - Прапорщик, слышишь меня?
  Он лениво повернул голову в мою сторону.
  - Я Артем Половец, журналист из Харькова.
  Не сочтя нужным ответить и назвать себя, он стал поправлять ночные инфракрасные очки на защитном шлеме, который лежал от него справа на свободном сидении.
  - Вы знакомы с Ротмистровым?
  Старший прапорщик криво улыбнулся:
  - Более глупого вопроса я не слышал, конечно, он ведь наш командир.
  - И что вы можете про него сказать?
  - Нормальный мужик, больше я тебе ничего не скажу, не хочу ему неприятностей, а журналисты всегда меня нервировали. Я здесь двенадцатый год и ни разу от вас пользы не видел.
  Я рассмеялся, почему-то он мне понравился этот грубый вояка.
  Воздух был разряженным, дышалось некомфортно, двигателю тоже было тяжело, но работал он мягко. Над нами горела тусклая лампочка, от кабины водителя отделяла стенка, на окнах броневые завесы. Чувствовал себя селедкой в консервной банке, но настроение поднималось с каждой минутой. Я все ближе и ближе был к цели, встречи с удивительным человеком, которой я ждал долгие дни и очень надеялся, что будущее не принесет мне разочарование.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"