Аннотация: На самом деле полет Гагарина прошел чуть-чуть иначе, чем нам рассказывают в учебниках по истории. Об этом знали только двое землян: Юрий Гагарин и Сергей Королев. Вся правда о первом полете человека в космосе изложена только сейчас.
Диатез на щеках был отвратителен: коричнево-грязные "плямбы" во время страха или радости, получавшие алый окрас, уродовали эталонное лицо героя и космической доброты улыбку. Черт их знает, откуда они выскочили и почему ярко зацвели именно сейчас, когда он уже начал нарезать первый виток вокруг пыльного шарика называемого "Земля". Вероятно, все дело было в черносмородиновом джеме, который он умял на завтрак, ведь грешить на мясное пюре или кофе совсем не приходилось. Проделывая все необходимые операции, Юра нет-нет да и глядел в небольшое зеркальце, мрачно хмурив брови при виде этакого непотребства на лице у первого космонавта планеты.
Пролетая над Атлантикой, Юра заметил странное голубое свечение, которое описал как мог уже в районе Анголы: "И по краю Земли, по краю горизонта такой красивый голубой ореол, который темнеет по удалении от Земли". В 10:30 связь пропала и восстановилась только уже в 10:47 при подлете, а вернее почти падении у границ Турции.
Примерно в 10:32 над Чадом отказала система торможения, и начинается бешеное вращение кабины, меняется расчетная траектория полета. Не происходит и штатного разделения и, примерно, над Ливией аппарат жестко входит в верхние слои атмосферы. В 10:35 над Египтом, наконец то происходит отделение: горящие обломки, остатки не сработавшего штатно оборудования раскаленным шлейфом некоторое время сопровождают спускаемую капсулу.
Причину такого отказа техники, как и внятное объяснение, почему аппарат не сгорел, как и факт того, что космонавт смог все таки приземлится живым никто дать не смог. Молчал и Юра. Говорит о некоторых вещах совсем не стоило. Лишь прогуливаясь по диким пляжам в августе 1965 года под Евпаторией, фактически "удрав" от своей свиты он, мучимый совестью, рассказал Сергею Павловичу Королеву, что произошло в те страшноватые минуты полета над Африкой.
"Все началось с диатеза, Сергей Павлович. Вскочили эти прыщи, будь они не ладны, и буквально сводили меня с ума. Мелочь. Полная ерунда, но выматывали нервы не хуже какой либо зубной боли. Сам не пойму, отчего так остро воспринял их. Мне показалось, что это недостойно такого великого человека, как я. Тут мне в голову пришла мысль, что... так я еще никогда не думал. Это были приятные, мысли, теплые, но какие то липкие. Словно какое то безумие накатило на меня распирая буквально изнутри мечтаниями о славе, величии, гордости... Чтобы хоть как то отвлечься я открыл иллюминатор, увидел голубое свечение... Стало еще только хуже. Я не видел звезд. Нет, вернее так: "Я!" и не увидел звезд. Жажда посмотреть на них стала, какой то не выносимой страстью и я стал искать способ выбраться наружу. Из последних сил я передал по связи привет Блондину, так мы договаривались с ним, что я зашифрую ситуацию, если мне будет очень, очень тяжело и о чем я не смогу говорить в прямом эфире".
Сергей Павлович, набычив свой мощный загривок мрачно давил мелкий морской песок дикого пляжа у Беляуса и тяжело смотрел на Юру: привет Леонову он так и не переслал, подумав, что Гагарин очередной раз шутит. Сейчас понимал: зря. Идущий рядом с ним Юра имел бледное, с каким то желтоватым оттенком лицо, а его глаза становились водянистыми, когда он говорил. А вернее решительно исповедовался, - вдруг пронзила мысль Королева, - столько лет молчал и решил рассказать. Совсем не похоже на Юру... Молчать, почти врать и то, что он говорит, абсолютно не свойственно этому человеку. Но не верить Королев не мог, истина буквально выхаркивалась из груди Юры. Ему было трудно говорить, но слушать и понимать, что он Сергей Павлович тоже будет молчать, было не легче.
"Почти сразу же связь исчезла, и стало совсем плохо. Рядом, Сергей Павлович, я не вру... Рядом появилась какая то каменная махина, похожая на пирамиду... И мне показалось, что я... Я должен выйти наружу... Все замерло. Просто замерло. Хронометр не показывал движение стрелок. Я взял в руки карандаш и планшет, чтобы зарисовать пирамиду. Это были разные желания, разные чувства, разные стремления. Я терял чувство самого себя: увидеть звезды, я слишком велик для прыщей, зарисовать феномен в иллюминаторе. Посмотрев вверх я увидел, что крышки над головой просто не было, а система жесточайших креплений спала с меня... И я рванулся к звездам... Я как пробка выскочил в открытый Космос. Передо мной висел, конечно не каменный дом и не египетская пирамида к какой то космический аппарат... это то все и решило... Чужой аппарат. Возможно друг, а может и враг. Я сказал себе: "Старший лейтенант Гагарин, подобрать сопли", - это было трудно. Легче всего было справится с диатезом. Морда рябая? Да и ладно. Прыщи, там не прыщи не важно. Не должно быть важным. Мысли о том что я выгляжу смешно притухли. А вот с жаждой величия тут была целая борьба. Я приказал себе не смотреть на звезды: "Звезды хочешь увидеть Юра? Великий космонавт не купавшийся в звездном сиянии? Смотри, мерзавец на космическую технику, которая совершенней твоей, запоминай... Работай, как должно, а не как хочется тебе", - это было трудней сделать, чем сказать. Но справился. Мысли мешающие мне быть самим собой не ушли, выцвели, но как коршуны вились рядом со мной и готовы были набросится на меня в любой момент".
Сергей Павлович подошел к морю и долго посмотрел на горизонт, а потом перевл взгляд на раскопки античного городка начавшиеся еще в 1962 году поблизости от Донузлава. Молчал и ждал продолжения исповеди.
"И тогда: находясь в абсолютном абсурде психологических кошмаров, с сошедшей с ума техникой, в невозможной ситуации я протянул руку к кораблю и широко улыбнулся. В этот момент я почувствовал облегчение. Спокойствие и тишину. Не клокотала кровь в висках, не хотелось рычать и кричать бравые лозунги... Не хотелось и матерится. Пирамидальный корабль пошел к земле. Я видел, как перед его носом разошлась черная воронка. Она стала прозрачной и сквозь нее как сквозь линзу я увидел африканский ландшафт, потом увеличилось приближение и появились парусные суда, какие то ребята, похожие на древних людей... Корабль вошел в воронку-линзу она начала становится опять черной и, наконец, исчезла. А я очень сильно захотел оказаться в своем кресле и доделать то, что должен: завершить полет. Вернуться на Землю, пусть и в качестве трупа, но приземлится, донести свои записи и наблюдения для других товарищей, которые пройдут моей звездной тропой... Дальше говорить не о чем. Я мгновенно ощутил себя в кресле, вот только карандаша уже не было со мной. Время снова затикало, а система торможения отказала..."
- Как думаешь, - спросил Королев, - что это было.
- Не знаю, - равнодушно ответил Юра, - что то неземное. Какой то прыжок во время.
- Нет, помотал, - головой Сергей Павлович, как всегда отсекший не значительные мелочи, - это понятно, это не интересно. Что это было с тобой? Вернее даже зачем?
-Тест, Сергей Павлович, тест, который либо пройдешь и получишь билет на звезды, либо провалишь, и будешь ты и все человечество копошится на планете.
- А звездное небо, получается ты так и не увидел во всей его красе?
-Нет, Сергей Павлович, - протяжно вздохнул Юра, - потом только из иллюминатора пару звездочек заметил. А когда был в открытом космосе нн на одну не глянул... Мне показалось рано нам так на них смотреть еще. Мне бы виток вокруг орбиты сделать, да на Землю привезти наблюдения... Иные посмотрят, наверное, - мягко засветился своей улыбкой Гагарин с лица которого сошла бледноватая желтизна.
- Может ты и прав, - задумчиво протянул Королев, а, затем, притянув к себе Юру тихо зашептал ему на ухо, - американцы четыре раза запускали пилотируемый людьми корабль. Раньше нас, еще в пятидесятые. Немцы запускали дважды: еще в 1944 году. Все шесть раз корабли успешно выполняли программу и приземлялись. Но пилотов находили в состоянии абсолютного кретинизма. Они орали, визжали, гавкали, кусались, вели себя как животные, а оборудование было похоже на какой то сплавленный ком. Только оболочка и приземлялась непонятно как. Вернее две оболочки: техническая и людская, - потом отстранившись Сергей Павлович тоже шёпотом продолжил, - ни о том, что я сказал, ни о том, что ты сказал больше никому ни слова.
Юра согласно кивнул и, вдруг, озорно сверкнув глазами тихо проговорил: "Сергей Павлович, а я ведь фотографию подписал. Ну как фотографию... Когда висел перед кораблем, после того как спали негативные эмоции... У меня на планшетке оказался папирус где был изображен я, улыбающийся. Ну, я подумал и написал пару фраз: "Главная сила в человеке - это сила духа!". Поставил восклицательный знак и папирус исчез, вместе с карандашом".
- Ну и правильно, хорошо сказал, - рубанул Королев, пошли поедим шашлыки, выпьем вина и попытаем археологов, вдруг они какой то папирус на Беляусе нашли. Королев подмигнул, а Юра широко улыбнулся - хорошей, славной улыбкой сильного, доброго, свободного и простого советского ЧЕЛОВЕКА.