Аннотация: Волшебный рассказ с теплым привкусом детства
Антошка сидел на берегу, широко раскинув свои худощавые, слишком длинные для его восьми лет ноги. Солнце теплыми пушистыми лапами гладило веснушчатое лицо с очень простыми, но ладными чертами. Густые рыжеватые волосы маленькими рожками топорщились от избытка высохшей на них соленой воды. Легкий морской бриз, слегка приподняв тонкую ситцевую рубашку, ощупывал острые мальчишечьи ребра, выступавщие под гладкой, по-детски нежной кожей.
Резкими движениями высвободив руки из платинового плена прибрежного песка, мальчик тремя громкими хлопками очистил ладони и правой рукой извлек из кармана шорт небольшой мешочек. Зажмуренные от солнечного удовольствия глаза еще больше сузились и задорная мальчишечья физиономия расплылась в лучезарную загадочную улыбку. Антошка быстро развязал тесьму на мешочке и на песок высыпались три стеклышка разной формы. Происхождение этого сокровища трудно было определить. Они походили на осколки флаконов каких-то духов или очень редких спиртных напитков. Но их цвет! Цвет был совершенно невероятный. Первое - насыщенно-алое, будто отколовшееся от солнца, когда то, заходя на закат, случайно зацепилось за край моря. Второе - густо-синее, как летнее ночное небо, по которому торопливо бежал свет маяка. Третье же, казалось, было зеленее самого свежего папоротникового листа, только напившегося воды опасных прерий.
Очень бережно Антошка взял кусочек заката и, поместив между указательным и большим пальцами, поднес его к правому глазу, плотно зажмурив второй: Мир зарделся! По бордовой пучине моря поплыли быстроходные суда флибустьеров. Пурпурный воздух жужжал от выстрелов пузатых пушек, паливших с палуб. Крики борющихся врукопашную и фехтовавших пиратов едва доносились до Антошки и он не мог разобрать слова. Самому солнцу, казалось, жарко от разыгравшейся внизу красной битвы.
Украдкой поднявшись по Антошкиной спине, ветерок тонко защекотал коротко стриженый затылок. Мальчик поднял руку и всей пятерней громко поскреб по круглой соленой голове.
"Синее. Да, синее", - выбрал он и аккуратно приложил к глазу очередное стеклышко. На первый взгляд совсем ничего не изменилось и если бы не высокий Волшебник, бредущий по берегу в сторону Антошки, простой обыватель и не заметил бы, как сильно он, Антошка, изменил мир. На Волшебнике был темно-синий высокий колпак с золотыми звездами и широкий, падающий крупными фалдами фиолетовый плащ. Это был необычный фиолетовый, очень теплый, будто в холодный синий налили красного и перемешали.
Волшебник остановился, повернул к Антошке седое, морщинистое, доброе лицо. Улыбнувшись, он сложил ладони сухих старческих рук лодочками, опрокинутыми вверх дном и повернутыми друг к другу внутренней частью, и что-то в них прошептал. Затем, легким изящным движением, старик выплеснул из лодочек что-то невидимое и произошло неимоверное. Все - море, небо, солнце стало фиолетовым. Только разно-фиолетовым. В солнце будто намешали золотого, в море - салатового, в воздух - хрустального. Антошка радостно засмеялся и крепко сжал в ладони фиолетовый мир.
На очереди был зеленый. Солнце попрощалось с зенитом и уже устало клонилось к морской колыбели. Зеленое стекло было самым большим, поэтому держал его Антошка по-другому, образовав из указательных и больших пальцев обеих рук овальную рамку. Зеленый мир он любил больше всего. В нем не происходило ничего из ряда вон выходящего. Малахитово-серебристые рыбы выглядывали из изумрудных глубин своими круглыми стеклянными глазищами. Свежее-салатовые листья облаков время от времени прятали доброе лимонное солнце. Все жило, росло, двигалось и навевало спокойствие, от которого мягко бурчало в Антошкином животе и он вспоминал про сочные красные яблоки и печенье со сгущенным молоком. "Хорошо", - мурчало в голове у Антошки, - "искупнуться бы еще разок. Но ведь не успею. Совсем ничего уже не успеваю".
Он собрал свое радужное сокровище, сдул с него прилипшие песчинки и снова сложил в мешочек. Взяв в обе руки две огромные корзины, все это время ждавшие за его спиной, Антошка побрел по берегу, аккуратно обходя раскаленные и разящие кремом для загара, полуоголенные тела.
"Беляши с картошкой! Пирожки с повидлом, с капустой", - охрипшим после долгого дня альтом, рассекал зной Антошка и босыми ногами время от времени втаптывал окурки в платиновый прибрежный песок.