Вечер. Мокрая от дождя улочка. Машин практически нет. В отдалении - монотонное гудение города. Мы с дедом рука об руку идем - ТУДА. Впереди улочка заворачивает налево, и как раз на повороте стоит небольшое трехэтажное здание постройки, наверное, начала 20 века. На первом этаже, в полуподвале располагается магазин игрушек Мастера Ли. Дед привел меня в этот магазин недели две тому назад, и мы еле ушли оттуда. Таких игрушек я не видел нигде и никогда. Там были солдатики всех армий и эпох - большие, маленькие, плоские, объемные, пластмассовые и оловянные - тысячи и тысячи, занимавшие отдельную стойку от пола и до потолка. На соседней стойке завлекающее мерцали фарами и никелем машины - наверное, все, какие только придумал человек. Еще дальше тускло-матово отсвечивали боками вишневые и болотно-зеленые вагоны и антрацитово-черные паровозы. Здесь было царство железных дорог. Эти стойки были для меня недосягаемой мечтой. Это был мой Эльдорадо, мой Форт-Нокс. Я ВИДЕЛ их, но не ИМЕЛ их. Всякий раз мы уходили из магазина с набором солдатиков, машиной или парой вагончиков, но гораздо большее богатство оставалось в магазинчике Мастера Ли. На других полках сидели важные куклы и парадно одетые медведи и зайцы, лавка вообще была (как мне казалось) плотно-плотно забита всевозможными игрушками, но они для меня были не так важны, как Те Три Стойки. Что может быть более важным для шестилетнего мальчишки? Дед подолгу мог разговаривать с Мастером Ли, они пили чай из каких-то Совершенно Особенных Чашек, которые Мастер Ли с нашим приходом доставал из-под прилавка, и совершенно не торопил меня. В первый наш визит, я помню, мы зашли когда еще вовсю светило солнце, а вышли, когда на улице зажглись старомодные фонари.
Неспешно мы дошли до магазинчика. Дед толкнул дверь, и в где-то в глубинах игрушечного царства раздался тихий чистый голос дверного колокольчика. Снимая фартук, навстречу нам вышел Мастер Ли - старый китаец, очень неплохо говорящий по-русски. Он улыбнулся, кивнул деду и приглашающе указал на прилавок. Мы подошли, Ли, достал чашки, потрепал меня по голове и сказал: "Беги, смотри своих солдатиков". Солдатики были не мои, точнее, ЕЩЕ не мои, но я не стал разубеждать старого китайца и побежал к Моим Стойкам...
...Я проснулся в холодном поту, нащупал на столике очки и посмотрел на часы. Пришлось со стоном упасть на подушку - было лишь пять утра с какими-то совершенно несущественными минутами. При этом была суббота - УЖЕ. Этот сон преследовал меня последние двадцать лет. Первый раз магазинчик Мастера Ли приснился мне, когда мне было шесть. Сон был такой яркий, что был больше похож на воспоминание. Потом сон вернулся, когда мне было лет двенадцать, потом - в шестнадцать и дальше возвращался с регулярностью президентских выборов - раз в четыре года. Ужас был в том, что сон повторялся От и До, вплоть до пыли в углу магазинчика рядом со стойкой солдатиков.
За эти годы я обошел весь центр Москвы в поисках ТОГО дома. Похожая улочка была видна прямо из окна нашей старой квартиры, там был даже трехэтажный дом на повороте - НО - в полуподвале был овощной магазин, так продавали картошку в россыпь и пахло кислой капустой. ЭТО был ОПРЕДЕЛЕННО НЕ ТОТ дом. Одновременно с Москвой я искал сначала в Ленинграде, а потом в Петербурге. Лавки китайца Ли не было нигде. Магазин игрушек стал моей целью... Моим Эльдорадо - пока не найденным. Я ЗНАЛ, что этот магазин - не плод моего детского сознания, переполненного эмоциями и впечатлениями прошедшего дня - если б было так, он бы не напоминал мне так настойчиво о себе в течение стольких лет.
Я прочел массу литературы о снах. В основном это была макулатура, но попадались и интересные идеи. В очередной раз я попытался изменить течение сна - ВЫЙТИ из магазина, ОГЛЯНУТЬСЯ по дороге. Я хотел найти хоть какие-то ориентиры, КРОМЕ изгибающейся улицы и трехэтажного дома. Сон не позволил мне. Он повторялся из раза в раз без изменений и комментариев, как фильм, который гоняют "по заявкам зрителей", которых и нет вовсе. Сон приводил меня в бешенство. Я не знал, ГДЕ искать.
...Полежав минут пятнадцать, я понял, что заснуть не получится, плюнул и на цыпочках пошел на кухню варить кофе и читать всякую дребедень, лишь бы убить время. Пока запах горячей "арабики" заполнял извилины мозгов, мне пришла идея. Я наконец-то понял, КАК я буду искать китайца. Схватив салфетку (за неимением лучшего) и карандаш, я расписал свои визиты в Европейские страны. Я был уверен, что город был европейский. Это было единственное, чем я был уверен. Визитов получилось очень много. Было ясно, что надо заезжать во все мало-мальски значимые городки. Вздохнув, я прокрался в комнату и, взяв калькулятор, стал считать, в какую сумму выльются мои поиски в этом году.
2.
...За те семьдесят лет, что прошли с первого сна о лавке Мастера Ли, я объехал все европейские страны. Собственное дело, которое удалось организовать, стало финансовой основой для поисков. Были прочесаны все города, городки и городишки, коим несть числа. Нигде не было и следа магазинчика старого китайца. Расспросы не дали ничего. Никто не слышал и не видел ничего подобного. Даже поиски в немногочисленных чайна-таунах не привели ни к каким результатам. Мне дали координаты, наверное миллиона Ли, из которых миллиона полтора владели маленькими магазинчиками. Сотни две - магазинчиками игрушек. Я объехал их всех. Это были игрушки, китайцы, Ли. Но ЭТО были НЕ ТЕ китайцы и НЕ ТЕ игрушки. Нигде я не мог найти Трех Стоек - с Солдатиками, Машинами и Паровозами...
За эти годы у меня появились дети, а у них - в свою очередь - тоже дети. В какой-то момент, когда нас уже ничто не держало, мы уехали в Англию. Позже сын купил квартиру в Париже. Он пригласил меня к себе погостить, и я приехал в тот город, в котором впервые очутился полвека назад. Была осень, и я, оставив семейство дома, пошел прогуляться по центру. Я знал этот город ДО того, как приехал сюда. Я превосходно помнил, тот воздух, те ощущения, что были у меня ТОГДА. Неспешным шагом я дошел сначала до Триумфальной Арки, потом пошел дальше, глазея, как впервые приехавший турист, на витрины магазинов, к вечеру начинающих фосфоресцировать, как тропические рыбки в океане. Что-то дернуло меня. Я оглянулся. Все шли по своим делам, лишь справа в неизвестность уходила узенькая улочка. Здесь я еще не бывал. "Рю Шальгрен" - прочитал я на жестяной старомодной табличке и пошел по этой "рю", которая в Москве называлась бы каким-нибудь Пыховым переулком и не была бы обозначена ни на одной приличной и уважающей себя карте города.
Отойдя шагов двадцать от ее устья, я почувствовал, что шум города, раньше четко делившийся на шарканье пешеходов, шуршание и скрежет машин, хлопки и легкий звон магазинов - все это слилось в монотонное гудение большого городского шмеля. Сердце мое екнуло. Я боялся верить своим ощущениям - но ЭТО была ТА улочка. На ватных ногах я дошел до поворота - и в сгущающихся сумерках перед моими глазами встал трехэтажный, ушедший в землю дом. Лесенка под козырьком вела в полуподвал. Сердце забилось часто-часто, я схватился за телефон, подумав, что надо бы вызвать местных врачей, что мне сейчас будет плохо, и вообще - семьдесят с гаком - это не тот возраст, когда стоит волноваться. Постояв у фонарного столба минуты три, я нашел в себе сил стронуться с места и идти дальше. Что это были за шаги! Так, наверное, сапер идет по минному полю... Спустившись по лесенке, я открыл дверь - звон колокольчика был мне ответом. Это было ОНО - МОЕ ЭЛЬДОРАДО. "Месье?" - послышалось из глубины лавки. "Господин Ли?" - спросил я в ответ по-русски, зная ЗАРАНЕЕ, что меня поймут.
3.
...На следующий день я привел сюда своего внука. Когда мы вошли, он замер, восхищенными глазами уставившись на Три Стойки - с Солдатиками, с Машинами и с Паровозами. На других полках сидели восхитительные расфранченные фарфоровые куклы, медведи, зайцы, собаки и прочая живность с шикарными отглаженными бантами - но разве они могут привлечь внимание мальчишки шести лет от роду? Часа три мы неумолчно болтали со стариком Ли и пили чай из удивительных фарфоровых, тонких, как рисовая бумага, чашек - чудный чай, запах которого БЫЛ в ТОМ СНЕ. А потом я спохватился - времени прошла уйма, и мой сын со своей женой могли уже начать волноваться, хоть и не звонили мне. Мы раскланялись с Мастером Ли и вышли из магазинчика. Внук прижимал к груди чудесную машинку - Паккард тридцатых годов. В наступивших сумерках загорались старомодные фонари и отблески их ложились на мокрый от прошедшего дождя асфальт.