Мой друг Саша Любирский женился. Жил-жил с виду вполне нормальный человек, потом вдруг бац!- и женился. Душа общества, весельчак и дамский угодник. Какая потеря для коллектива! А ведь именно шумные дружеские посиделки и были основой беззаботного ничегонеделания "эпохи застоя". Бесконечные чаепития на работе плавно переходили в суетливо-радостную раздачу в конце дня продуктовых пайков из гречки, сыра, а если повезет, и пачки индийского чая. Время легко и по большому счету бездумно летело в поисках мужских сумок с длинным ремнем через плечо, итальянских сапог "казачок" и французских дисков Высоцкого. Настоящие понтярщики, такие, как Саша, декламировали садистские частушки, читали самиздатовские "Москва - Петушки", угощали девушек "Токаем" и, если были деньги, ездили на субботу - воскресенье в Ригу или Таллинн вдохнуть почти ощутимый запах заграницы. Жизнь простых людей не была бесцельной и жалкой, как пытаются нас уверить новоиспеченные демократы. Нет! У одних это был подспудный рост личности, придавленной Системой, сопротивляясь которой душа незаметно разрасталась вширь и вглубь. У других жизнь до краев была наполнена каждодневной, захватывающей охотой за многоликим дефицитом, что делало ее мелкой, но тоже увлекательной и полнокровной. Владение чешской раковиной "тюльпан" доставляло рядовому советскому человеку куда более острое удовольствие, чем покупка новой яхты какому-нибудь заморскому миллионеру.
А в те времена, чтобы раздобыть любую малость, надо было иметь особый нюх. Наверное, Сашино добронравие в конце концов смягчило его "маленькую злючку" судьбу. Бросив философские глупости, он пошел в автодорожный и, начав подрабатывать в авторемонтной мастерской, стал не только самым денежным "чуваком" в нашей компании, но и одним из самых удачливых охотников за жизненными благами. Впрочем, охотился он большей частью на миниатюрных блондинок. Кроме хорошеньких женщин, Саша еще очень любил и тоже коллекционировал разнообразные кактусы. Они занимали весь широкий подоконник его большой комнаты в старой коммунальной квартире на Мархлевского. Аккуратно расставленные по сортам. Каждый с маленьким, любовно выведенным ярлычком. Почти все свободные от барышень деньги Саша тратил на свои горячо любимые кактусы, и даже обзаведение семьей не смогло оторвать его от любимых занятий.
Но если с кактусами его благоверная еще могла хоть как-то примириться, то чужеродным барышням она объявила жестокую, беспощадную войну. Поле брани было усеяно поверженными, а враг все прибывал и прибывал. После очередной "инспекции" Сашиной записной книжки его лучшей половине на глаза попался закодированный список мужниных сердечных побед. Саша взял за основу тайный шрифт великих ниндзя, но что стоило такому закаленному в сражениях бойцу, как его Жена, расшифровать эти секретные писульки. Чаша гнева переполнилась и полилась через край.
Жена отложила листок в сторону и повязала фартук. Задумчиво потрогала пальцем, хорошо ли заточено лезвие ножа. Отыскала в шкафу поднос и, поставив его на табуретку возле подоконника, углубилась в список. Сверяясь с ним, за каждую обидчицу Жена ловко подцепляла кончиком острого ножа кактус из уютного гнездышка горшочка и перебрасывала потерявших свой керамический панцирь, беззащитных детей пустыни на поднос. Некоторые из кактусов, пытаясь спастись, изо всех сил цеплялись слабыми белыми корнями за донышки горшочков, но их сопротивление подавлялось самым жестоким образом. Не прошло и получаса, как вся Сашина коллекция перекочевала на кухню, а в списке еще оставались зовущие к отмщению имена.
Натянув тонкие резиновые перчатки и поиграв, как заправский хирург, растопыренными пальцами, Жена взяла нож и срезала с самого толстенького кактуса колючую кожуру. Скоро в раковине уже высилась горка зеленых бездыханных тушек. Жена поставила на огонь сковородку, плеснула в нее подсолнечного масла и, когда оно начало фыркать, бросила туда мелко нарезанный лук, болгарский перчик, морковку, помидоры и под конец - кактусы. К приходу Саши кактусы уже хорошо протушились.
Саша пришел поздно, веселый, сытый, пахнущий коньяком и французскими духами, но примирительно, в целях понятной им обоим унизительной конспирации, с готовностью проглотил благоухающее овощное рагу. Рассеянно поблагодарил за ужин, потянулся, увидел боковым зрением задернутые занавески на окнах, но, не подумав ничего плохого, поднялся и машинально отдернул штору. Опустил глаза - и вместо привычных, ласкающих взгляд круглых колючих пупырышков и плоских огурцов увидел облупившийся подоконник в грязных подтеках.
- А где мои кактусы? - тихо спросил он, глупо улыбаясь.
- У тебя в желудке, - спокойно ответила Жена. - Ты только что их съел.
Он посмотрел на Жену долгим непонимающим взглядом, потом как-то сник, лег на диван лицом к стене и затих.
С тех пор Сашу словно подменили. Он перестал ходить на вечеринки и все вечера проводил у телевизора или послушно ходил в гости с Женой к ее родителям. Однажды я встретила его уныло бредущим по улице из магазина. В авоське, бьющей его по ногам, сиротливо встряхивались колбаса, батон хлеба и треугольные пакеты с молоком. Мы поздоровались, понимающе обменялись глубокими вздохами, скорбя о безвременном уходе колючих любимцев. Помолчали, словно поминая дорогих усопших.
- А какие они были на вкус? - неожиданно брякнула я.
Он передернулся и посмотрел на меня с укоризной:
- Баклажаны. На вкус они были как баклажаны.