Шиф Кейт : другие произведения.

Ты и оно

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Очень далеко и слишком близко есть совершенно жуткая тюрьма, сотканная из насмешек, пустых слов, мыслей и чувств, из впустую потраченного времени и мелких пакостей. Высоко в небе и глубоко под землей - тюрьма сознания, помещение с темными стенами из черных теней и глупых детских страхов, невидимое для других.
  Очень далеко и слишком близко есть совершенно жуткая тюрьма, сотканная из насмешек, пустых слов, мыслей и чувств, из впустую потраченного времени и мелких пакостей. Высоко в небе и глубоко под землей - тюрьма сознания, помещение с темными стенами из черных теней и глупых детских страхов, невидимое для других.
  Невидимое? Они просто делают вид, что не видят!..
  Как и в любой тюрьме, людей здесь наказывают - иногда за само существование, сам факт появления на свет. Необычная тюрьма - странное наказание. И сувениром ты получаешь кандалы из пришитого к тебе чувства - твоего чувства. Здесь только ты и оно - не расколешь, не разломишь, не убьешь... Наказание или бремя? Мятежникам ведь всегда выпадает самая страшная доля...
  Хуже только тем, кто умеет чувствовать глубже и сильнее остальных...
  Ты и оно, ты и состояние, чувство, поданное тебе в виде наказания - скованные вместе в тюрьме собственного разума. Тюрьма с темно-зелеными стенами, многочисленными разломами и трещинами - интересно, так действительно выглядит разум?
  Тук-тук-тук - пульс.
  Фатализм.
  Тюремщик позвякивает ключами - человек-тень, похожий на предвестника Смерти, на саму Смерть...
  Кап-кап - капли сверху ударяются о камни - быть может, это и есть слезы? Сосед по камере хрипло кашляет в углу - он тут уже давно. Мужчина, совсем худой, измученный - трудно понять, сколько ему лет, пятьдесят или триста. Смешно - совсем как в книжке.
  Только герой не тот. Нужен Безумный Шляпник из "Алисы" - без объяснений, потому что объяснить слишком сложно, а понять невозможно.
  И хотелось бы быть таким героем, только это не так. Сосед по камере смеется, обнажая пожелтевшие зубы - он тут так долго, гораздо дольше, чем можно себе представить. Вечерами он любит рассказывать о тех, кого повидал тут за это время. Часто его монотонная речь быстро надоедает, но иногда это бывает интересно. Особенно помнятся его рассказы о юноше, которого мучили за то, что он говорил то, что другие не в состоянии были понять. Его вновь и вновь заключали в эту тюрьму: в конце концов, он сдался. Просто, не выдержал и отказался от открытости, от тайного знания, замкнулся в себе и умер в собственном одиночестве.
  Еще был мужчина, который говорил только правду. Он говорил открыто, ничего не скрывая и не преуменьшая, не волнуясь о чужом мнении. Ему часто угрожали, просили молчать, но он был слишком честным для этого. Он умер, так и не отказавшись от того, как жил; умер в тюрьме, здесь.
  Кто из этих двоих был прав? Очевидно, оба. Выбрав то, что им было легче, они сделали свой выбор, и никто не вправе винить из за подобное - у всех нас свои пути и свои дороги.
  Но глупо размышлять об этом - сейчас есть только ты и твой выбор. Мягкие тени ложатся на грубые стены камеры. Именно тут, не имея возможности двигаться, самое время подумать о путешествиях, скрывшись в тумане собственных мыслей, бегать с дворовыми мальчишками по улицам Парижа, Лондона, Вены, Киева или Москвы...
  А еще сюда, в тюрьму, можно взять воспоминания - самые дорогие сердцу обломки истории; фотографии - запечатленные на карточках осколки судьбы. Одну такую сжать в руке крепко-крепко, чтобы никогда не отпустить - возможно, не в жизни, но хоть в своем сердце, в самых безумных мечтах быть рядом.
  А там, на заветной карточке толпа людей в ярких платьях и масках - бал-маскарад. И не разобрать, кто здесь и где, лишь сердце тихо шепчет на ухо, что он рядом.
  Сжать фотокарточку еще крепче, ловить какие-то обрывки мыслей, чувств, ярких тканей платьев...Почти физически заставлять их мраморными статуями застывать в голове, думать о них снова и снова, рывками, кусочками, каплями... Хоть как-нибудь. Заставлять поезда мыслей останавливаться, сталкивать друг с другом и сходить с рельс. А мысли все равно уводят прочь из темной камеры по солнечным дорогам Калифорнии, по неровным тропинкам из букв на плотных книжных листах, по туманным проспектам из запах тысячи сортов чая на полках магазина...
  Все эти мысли гораздо ярче тут, на фоне темно-зеленых тюремных стен, украшенных паутиной глубоких трещин...
  Кап-кап - капли все падают, все продолжают биться о камень, то ли ища смерти от безысходности, то ли слепо желая уничтожить это место, пленниками которого они стали. Странная музыка - музыка несвободы. А ведь сейчас хотелось бы совсем другой музыке, не той, которая по каплям отравляет душу, а которая каждый раз возносит ее на вершины блаженства.
  Например, джаз - виртуозный, глубокий, яркий - совсем как тот, который так любила ты, который так любил он...
  Да, все эти мысли помогают продолжать жить, с ними легче смотреть на голые темно-зеленые стены цвета безысходности, отделяющие тебя от реального мира; легче дышать плотным, тяжелым от множества темных мыслей воздухом.
  Случайный лучик света скользит по бледной коже - словно надежда на новое, лучшее будущее, свет в конце тоннеля, в непроглядной тьме.
  Надзиратель снова ухмыляется. Сосед в отчаянии смеется. Остается только сидеть и смотреть в одну точку, пытаясь отгородиться от других неприятных действий и слов. Смириться? - пусть так. Такой выбор, такие наказания, такая правда. Эта тюрьма превращает разных людей в одинаковых, ежесекундно подавляя их волю и желания. Остается только верить, что в мире еще есть такие, взлетающие вверх, летящие к огню в самые темные времена - такие, какие они есть...
  Такие люди, намертво прикрепленные к кандалам своего бремени; такие люди, скованные вместе с безумием. Личность, расколотая на мелкие кусочки, сотканная из противоречий, страха, необычной одаренности. Тебя не понимают в обществе и дома - как наказание за необычность, незаурядность, яркость мысли. Вспыльчивость, как бремя, боль - как крест. Не понимать самого себя, себя же пугаться, но иметь безудержную веру, граничащую с отчаянием. Безумие, как часть личности, как аспект познания. Уметь перевернуть все с ног на голову так, чтобы увидеть иной смысл; уметь смотреть с другого ракурса, с иных точек зрения. Сходить с ума - наказание для непохожих.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"