Эта история случилась так давно, что никто не знает точно, было ли это на самом деле. Может быть, народная молва донесла до нас лишь легенду, а может, правда много-много сотен лет назад в одном старинном, поросшем мхами и лишайниками замке с мрачными темными воротами жила принцесса.
Принцесса Марико - так ее звали. Она была молода и прекрасна, как юный цветок розы на рассвете, еще не проснувшийся, но уже манящий своими чуть приоткрывшимися лепестками, зовущий капельками росы, блестящими, словно маленькие бриллианты. Принцесса была невысокого роста, отнюдь не худая - и немного стеснялась этого - и волосы у нее были не золотые, как обычно бывает в сказках у принцесс, а просто темные. Да, если бы она надела простую сельскую одежду, то сложно было бы ее отличить от дочери какого-нибудь уличного торговца. Но ее глаза - удивительные, глубокие темно-серые глаза - открывали ее удивительную душу, какой не имел ни один человек в королевстве. Принцесса не была добра, как ангел, как обычно добры принцессы из сказок - порой она была даже сурова, но она была справедливой и рассудительной, много читала, свободно говорила на нескольких языках, играла на музыкальных инструментах, разбиралась в физике и астрономии вместо вышивания, и даже сконструировала плотину для близлежащей речки.
Эта принцесса была очень не похожа на остальных принцесс, и даже гордилась этим, но настала в ее жизни такая пора, какая настает рано или поздно в жизни всех принцесс - отец решил выдать ее замуж. Конечно, Марико была против. Она только-только принялась за проект планетария, и замужество решительно не входило в ее планы. Кроме того, все окрестные принцы были очень глупы, интересовались исключительно девушками и охотой и не могли доказать простейшую теорему.
"Нет, нет, нет!" - так сказала Марико своему отцу, сидевшему на подлокотнике трона и грустно болтавшему ногами. Конечно, король был очень опечален. Он хотел, чтобы его дочь была самой обычной принцессой, сидела бы в своей башне, вязала для него мантию, играла бы на арфе, вздыхала, прятала ото всех свой девичий дневник, и даже влюблялась. Но Марико была решительно против такого образа жизни. Она всегда отвечала - причем без должного почтения в голосе! - что мантию он купит, если наладит продажу зерна в соседнее королевство, что незачем музицировать человеку, не имеющему слуха, что вести дневник просто глупо, а вот выдавать капитанам кораблей судовые журналы не помешало бы, и что любовь - всего лишь эмоция, которую можно объяснить на химическом уровне. На бал, на котором должны были собраться все принцы из соседних государств, принцесса отказывалась идти, мотивируя это тем, что если она не поедет проверить постройку плотины, то строители наверняка что-нибудь напутают в ее хитроумном плане и электричество не сможет вырабатываться под действием течения воды - такой свой проект принцесса воплощала в жизнь.
Оставив отца в печали и раздумьях, Марико села в свою позолоченную карету, украшенную изображением звездного неба, и отправилась на стройку. Рессоры, тоже, кстати, специально сконструированные принцессой, отлично смягчали все кочки и ухабы проселочной дороги (асфальтирование было расписано на годы вперед и до этой дороги еще не дошла очередь) и прицесса мягко покачивалась, глядя в окно. Она хотела улучшить свое королевство, чтобы оно стало самым сильным и могущественным, чтобы здесь было множество научных центров, в которых удивительные ученые помогали бы прогрессу двигаться вперед. Она хотела осваивать новые материки и, может быть, даже планеты, и на обычную человеческую жизнь в ее планах просто не оставалось времени. Да и не верила Марико в любовь, о которой читала в книгах. Сколь-нибудь объективного научного обоснования ей не было, поэтому для себя принцесса решила: любовь - просто красивая сказка, которую люди придумали, греясь холодными ночами у полуразрушенного очага, чтобы им не было так тоскливо, голодно и одиноко. Приехав на стройку, принцесса выбралась из кареты и полезла по строительным лесам проверять, хорошо ли закреплены каменные блоки. Если вы думаете, что лезла она в юбке, то глубоко заблуждаетесь: Марико редко ходила в платьях, ее обычной повседневной одеждой была белая сорочка, убранная в тугой корсет, и холщовые штаны, заправленные в высокие сапоги. Конечно, больше никто так не ходил, поэтому принцессу сразу же узнавали по ее странному для девушки одеянию. Я напомню, ведь было это много-много лет назад, а тогда всем женщинам было положено ходить в юбках, кем бы они ни были.
Конечно, строители напутали и переставили блоки местами, а ведь от их правильного расположения очень многое зависело, и Марико немного поругала главного строителя - не очень сильно, но достаточно сурово, чтобы он задумался над своим поведением. Отдав несколько приказаний и попробовав кашу с походной кухни (принцесса заботилась о том, чтобы все работающие в стране хорошо питались и имели нормированный рабочий день), она отпустила карету и отправилась в замок пешком по проселочным дорожкам. Да, девушка любила изредка гулять вечером среди тугих тяжелых колосьев хлеба и мечтать о будущем. Но мечты ее были все научные, совсем не похожие на мечты обычной девушки.
И тут, идя по дорожке, Марико чуть было не наступила на кота. Этот кот просто сидел в густой пыли и смотрел на нее своим единственным зеленым глазом. Он не пошевелился, хотя принцесса легко могла встать на его ободранный хвост, и лишь тихо-тихо мяукнул, привлекая к себе ее внимание. Принцесса остановилась и, сама не зная почему, улыбнулась коту. Он был настолько грязным, облезлым и старым, что, просто увидев его на улице, она, пожалуй, и не обратила бы на него внимания, но сейчас что-то в этом ободранном комочке заставило ее поманить кота рукой и направиться к замку. Обернувшись, Марико посмотрела на кота: тот сидел, глядя ей вслед и вдруг, качнув своей головой, словно кивнув, пошел за ней. Входя в замок, кот внимательно посмотрел в лица стражников, охранявших ворота, словно запоминая их, и поднялся вместе с принцессой в ее комнату. Там он сел на край огромного персидского ковра, покрывавшего пол, и вопросительно посмотрел своим горящим зеленым глазом. Налив в позолоченную маленькую ванночку теплой воды, Марико жестом пригласила в нее кота и, к ее удивлению, он преспокойно залез туда, лишь чуть брезгливо поджимая лапы. Взяв небольшую мочалку, принцесса стала смывать с его шкурки пыль и грязь, и вскоре старый грязный кот превратился в огромного, правда немного мокрого, молодого темно-коричневого кота, покрытого многочисленными боевыми шрамами. Грациозно встряхнувшись и благосклонно приняв предложенное для вытирания полотенце, кот растянулся возле теплого камина и выжидательно посмотрел на девушку. Чего он хотел? Конечно же, такому бродяге нужно было поесть, и Марико принесла ему кусочек мяса, с которым кот быстро, но очень аккуратно расправился. Нужно было дать коту какое-нибудь имя, ведь не мог он разгуливать по дворцу просто так, и Марико решила назвать его в честь царя хеттов, жившего давно-давно, Суппилулиумом.
И с этих пор Суппилулиум, а сокращенно Лу, как его называла принцесса, жил во дворце. Он стал ее единственным и самым верным другом. Кот всегда сопровождал ее, куда бы она ни пошла, не мешал, когда она хотела побыть одна, и начинал играть с собственным хвостом, когда Марико было грустно. Он мог по просьбе принести ту или иную важную бумагу, и даже проводить гостей в указанную комнату. Никто не понимал принцессу лучше, чем Лу, и она очень привязалась к своему украшенному шрамами котику. Не было научного объяснения его почти человеческому уму, но почему-то Марико вовсе не хотелось объяснять его какими-то теориями.
Однажды на встрече с послами из соседнего королевства принцесса, глядя на своего котика, заметила, что он с грустью - во всяком случае, так ей показалось - смотрит на прекрасный меч, принадлежавший одному из послов.
- Что это за меч, что так украшает Вас, посланник?
- О, он принадлежал одному великому колдуну, жившему в северной стране. Но потом этот колдун куда-то исчез, а все его вещи и даже одежда остались нетронутыми, и никто до сих пор не знает, что случилось с ним.
Обернувшись к Лу, принцесса не нашла его: кот исчез, как он исчезал с приемов, когда ему становилось скучно. Это значило, что он будет ждать ее, сидя в ее комнате на окне и глядя на закат. Проводив посланников, Марико поднялась в свою комнату. Суппилулиум, против своего обыкновения, сидел на ее кровати - а делал он это очень редко - и смотрел прямо на нее. Сев рядом с ним и погладив пушистую коричневую шубку, принцесса шепнула в мягкое ушко:
- Я так люблю тебя, мой котик... Иногда мне кажется, что ты человек...
Кот внимательно посмотрел на нее своим зеленым глазом и вдруг резко спрыгнул с кровати. В комнате неожиданно сильно потемнело, и фигурка кота стала сначала расплывчатой, а затем начала расти, расти... Марико закрыла глаза, а когда открыла их, то увидела...
В центре комнаты на ковре стоял высокий юноша. Его длинные темно-каштановые волосы кое-где тронула седина, но он был еще очень молод, только покрыт шрамами, и глаз его закрывала черная повязка. Длинный темный плащ до пола был оторочен коричневым мехом, так похожим на пушистую шубку Лу. Кожаная куртка под плащом закрывала грудь, а облегающие штаны были заправлены в высокие сапоги с причудливыми пряжками. Незнакомец улыбнулся и заговорил низким чуть хриплым голосом:
- Ты освободила меня, принцесса, сказав, что я человек. Это действительно так... Я тот самый колдун из северной страны, о котором говорил посланник. По неосторожности своей я наложил на самого себя заклятие, и стал котом, и освободить меня мог только тот, кто назовет меня человеком и скажет, что любит. Позволь представиться: меня зовут Герионом.
Марико с изумлением рассматривала красавца, стоявшего перед ней. Ему не было никакого научного объяснения, но собственным глазам невозможно было не верить. Принцесса даже протянула было руку, чтобы дотронуться до юноши, но тут же отдернула - негоже щупать незнакомцев, находящихся в твоей комнате. Герион улыбнулся и, сам протянув руку, коснулся пальцев принцессы.
- Я настоящий, Марико... Я твой кот Лу.
И все же он не был котом для принцессы. Котик мягкий и теплый, его можно почесать за ушком... А как почешешь за ушком колдуна, который выше тебя на две головы? Однако принцесса не была бы настоящей принцессой, если бы показала своё смущение и растерянность. Нет, Марико благосклонно улыбнулась колдуну и предложила ему бокал вина, от которого юноша - и бывший кот - отказался.
Жизнь потекла своим чередом, Герион остался жить в замке принцессы. Они по-прежнему были добрыми друзьями, вместе строили планы, ездили на стройки, рисовали чертежи и планировали ремонт дорог на годы вперед. Герион прочел сотни научных книг и рассказывал их содержание принцессе, и даже читал лекции в воскресной школе, учрежденной Марико. Но принцесса всегда просила его не пользоваться колдовством - ведь в ее королевстве было пристанище науки, а не волшебства, и колдун иногда тосковал по своим заклинаниям. Редко-редко он - на этот раз уже осторожно и без ошибок - превращался в маленького израненного кота и бродил по самым потаенным уголкам королевства. Он видел нуждавшихся людей, одиноких матерей с маленькими больными детьми и, возвращаясь, рассказывал о них принцессе, которая сразу же давала им кров и землю, и даже посылала своего придворного врача. Люди королевства любили волшебника почти так же, как саму принцессу, и часто обращались к Гериону за помощью.
Одним осенним днем, когда солнце было уже в зените, Марико с колдуном сели на своих вороных лошадей и отправились исследовать пещеры, располагавшиеся на границе королевства. Принцесса хотела устроить в них хранилище зерна - стоило только немножко осушить их; Герион же настаивал на добыче драгоценных металлов. Проспорив до самого вечера, они устроились на ночлег в самой большой пещере, прямо под стеной разведя костер и постелив на холодный каменный пол свои плащи. Герион сразу же заснул, а Марико сидела, закутавшись в плащ, и думала о предстоящем строительстве. И тут до ее чуткого слуха донеслись тихие-тихие, почти неслышные шаги. Кто-то спускался по склону, изо всех сил стараясь не шуметь. На пороге показалась темная фигура. Этот кто-то был высок, широк в плечах и его волосы развевались на ветру: принцесса явственно видела это. В руке незнакомца был массивный посох, сверху украшенный каким-то камнем, и на его гранях мерцал лунный свет. Человек медленно двинулся, шурша песком, покрывавшим пол пещеры, прямо к Марико, пронзая ее взглядом. Против света принцесса не видела его лица, но чувствовала кожей, что он смотрит на нее, и по спине бежали мурашки от странного, вроде бы беспричинного страха. Рука незнакомца с зажатым в ней посохом протянулась к девушке... И вдруг прямо перед ней, закрывая ее своею широкой спиной, встал Герион. Видимо, он только притворялся спящим и теперь стоял прямо перед принцессой, обнажив свой меч.
- Олз... Вот мы и встретились.
Темная фигура рассмеялась низким хриплым смехом.
- Тебе не сбежать от меня, жалкий колдунишка...
И началась битва магов. Марико не смогла бы описать ее словами - да и никакого языка, придуманного человечеством, не хватило бы, чтобы описать такое. Молнии били в каменный пол, огненные шары метались по пещере, внезапно начинал дико завывать ветер или снежные хлопья облепляли сражающиеся фигуры. Оба противника были неимоверно сильны, и, похоже, ни один не мог одержать верх... Но злодеи из сказок все одинаковы, и Олз пошел на подлость. Он направил удар молнии прямо на Марико, и она, вскрикнув, закрыла глаза, даже не успев попрощаться с этим миром, который так любила, но тут что-то тяжелое упало прямо перед ней. Со страхом открыв глаза, принцесса увидела Гериона, лежавшего перед нею. Он не шевелился, и она дрожащими руками перевернула его лицом к себе - и тихо вскрикнула. Его кожаная куртка была прожжена насквозь, и вся грудь была глубоко изранена. Края раны были даже чуть обуглены - молния обожгла кожу - и тоненькие струйки алой влаги медленно, но ровно текли по груди, бокам и собирались в лужицу прямо под телом. Марико даже не сразу поняла, что это кровь. Смех Олза пронзил тишину пещеры, все потемнело, и принцесса потеряла сознание под действием его темных чар.
Очнулась Марико на жесткой скамье, накрытая собственным плащом. Приподняв голову, она тихо вскрикнула: Герион лежал на полу, а заперты они были в каком-то подземелье. По стенам, покрытым черной плесенью, стекала откуда-то вода, и был слышен шорох многочисленных лапок: по узенькой темнице бегали крысы. Принцесса, страшась, подползла к колдуну и, приподняв его плащ, тихо ахнула. Раны почти затянулись, и только разорванная в клочья куртка свидетельствовала о том, что все произошедшее не было сном. Юноша чуть пошевелился и приоткрыл глаза.
- Не бойся, я в полном порядке...
Закашлявшись - видимо, все же что-то внутри него болело - колдун сел и улыбнулся Марико.
- Олз - мой дальний родственник. У нас, колдунов, нет взаимопомощи, и часто члены семей враждуют между собой. Так и в моей семье. Уже много лет мы боремся с моим дядюшкой, а он очень опасный человек, способный на любую подлость. Он притащил нас в свой замок, и я даже не могу предположить, что он задумал... Сотворить он может что угодно...
Тут раздался лязг и к решетке подошел тюремщик в темном балахоне и с маской на лице. Он жестом приказал Гериону выйти из темницы и колдуну пришлось повиноваться, на прощание пожав принцессе руку и шепнув ей:
- Что бы ни было, ни на что не соглашайся. И, если придется - убей меня, не раздумывая.
И тюремщик увел его, а принцесса осталась сидеть на холодном каменном полу, завернувшись в плащ, и наблюдать за беспорядочным бегом крыс, да слушать падающие с потолка и стен капли. Время тянулось, как нуга, и, казалось, прошла уже целая вечность. Но Герион не возвращался, и никаких звуков не доносилось в подземелье. Марико втайне надеялась услышать шум битвы - она хотела, чтобы Герион победил своего дядю, вернулся за ней и спас ее, и даже не думала о том, что это мысли обычной сказочной принцессы. Становилось все холоднее и холоднее: надвигалась ночь. В темнице становилось все темнее, девушка изо всех сил куталась в свой тонкий шелковый плащ, но даже он не спасал от могильного холода, веявшего из-под земли. Марико уже начала было засыпать, как вдруг ее сон прервал шорох шагов по каменному полу. Тюремщик снова пришел, без Гериона, и уже за ней. Принцесса не решилась спросить, что стало с колдуном, и покорно пошла за своим стражником. Пускай у нее останется хотя бы надежда на то, что юноша жив. Странное чувство страха, волнения и осознания того, что жизнь без колдуна будет уже совсем другой, неинтересной и пустой, охватило Марико, но она лишь стиснула зубы.
Ее привели в большой, похожий на тронный, зал, в котором горели сотни факелов, развешанных по стенам. Сами же стены уходили куда-то высоко вверх, и потолка вовсе не было видно. Все помещение, казалось, было высечено из камня, и его холод заставлял кровь стынуть в жилах. В дальнем конце зала стоял такой же каменный трон, и на нем восседал Олз, закутанный в темно-фиолетовую мантию. А за ним... За его плечом стоял Герион, и словно не видел принцессу, глядя в пространство пустым взглядом. Старый колдун свесился со своего постамента и с ехидным смешком, постоянно покашливая, пошмыгивая и прочищая горло, заговорил:
- У тебя два выхода, принцесса... Ты в моей власти и придется выбирать из того, что я предложу. Первое - самое разумное - ты соглашаешься служить мне и отдаешь свое королевство, а вернее, южную его часть с горами, остальное мне не интересно. Второе - и самое глупое - ты отказываешься и теряешь королевство вместе с жизнью, потому что тогда я сначала убью тебя, а затем завоюю земли твоего отца, а сам он будет моим рабом до конца своей жизни.
Марико молчала, глядя на старого волшебника. Она помнила слова Гериона, и не собиралась принимать столь унизительное предложение. Кроме того, кто знает, сдержит ли Олз свое слово и не убьет ли ее после того, как она сама отдаст ему половину своего королевства? Поэтому после минутного размышления принцесса отрицательно качнула головой:
- Нет.
Старик прищурился.
- Уверена? Помни, ты решаешь вопрос жизни и смерти, и не чьих-нибудь, а твоих...
- Нет!
Олз усмехнулся и откинулся на спинку трона, щелкнув пальцами:
- Герион, убей ее.
И колдун, к ужасу Марико, вышел из-за спины дядюшки, обнажая меч, и направился к ней.
- Герион, стой, остановись, что ты делаешь?!
Но юноша не останавливался и лишь смотрел на нее своим пустым, словно заколдованным взглядом. Заколдованным?.. Вот что случилось, вот почему он не узнавал ее: Герион был заколдован Олзом, и, видимо, это заклятие было невероятно сильным, коли он не мог противостоять ему. Но раздумывать было некогда, потому что колдун, словно нехотя, размахнулся мечом и Марико едва-едва успела отскочить от смертоносного удара. Нужно было как-то защищаться, ведь девушка была абсолютно безоружна. К счастью, ее взгляд упал на коллекцию оружия, висевшего на стене, и, подпрыгнув, принцесса дотянулась до небольшого меча. Теперь она могла защищаться, хоть это и было нелегко. Удары Гериона были сильными, каждый из них грозил выбить оружие из слабых рук Марико, и тогда ее ждала бы неминуемая гибель, но слишком сильно хотелось жить, почувствовать дуновение ветра на своей коже, услышать шум дождя, ощутить жар солнечных лучей и взять колдуна за руку, оживленно разговаривая. И Марико держалась.
- Герион, да очнись же!
Принцесса, уже порядочно устав, сама сделала бросок и, к своему изумлению, выбила меч из руки колдуна. Но он не остановился и двинулся на нее с голыми руками, чуть хрустя пальцами. Он наступал, а девушка отступала, выставив перед собою меч, и вскоре уперлась спиной в стену: дальше отступать было некуда. Но Герион не остановился, он продолжал двигаться на принцессу, и она зажмурилась. Сейчас он убьет ее. Просто убьет, даже не понимая, что натворил.
И тут что-то тяжелое толкнуло ее, и его дыхание опалило щеку, но больше ничего не произошло. Марико открыла глаза... Прямо перед ней был Герион, он улыбнулся и шепнул:
- Я же сказал: если придется, убей меня, не раздумывая...
Принцесса опустила глаза и вскрикнула от ужаса: рукоятка ее меча торчала из груди колдуна, и кровь падала на пол редкими, но тяжелыми каплями. Герион улыбался, но он смертельно бледнел прямо на глазах, и медленно опустился на колени, из последних сил вытаскивая из себя меч. С металлического лезвия вишневая кровь потекла еще гуще, заливая пол, и принцесса поняла: он ранен смертельно, даже колдуну не выжить после такого ранения. Юноша последний раз взглянул на нее и его глаза закрылись, а ослабшее тело стало заваливаться на бок и Марико, бросившись на колени, подхватила его, но было уже поздно: Герион не дышал. Крупные, горькие, словно хрустальные слезы потекли по щекам принцессы, и она прошептала умирающему волшебнику:
- Прошу, не умирай... Не надо... Ведь я люблю тебя...
И эти слова обрушили все ее прежние убеждения, повергли их в прах; принцесса поняла, что чувствовала к Гериону все это время, но, к сожалению, теперь было слишком поздно: он холодел в ее руках.
За плечом Марико кто-то усмехнулся злорадным смешком и она, вдруг отпустив колдуна, схватила окровавленный меч и, развернувшись, ударила не ожидавшего этого волшебника, проткнув его насквозь. Девушка, словно обезумев, била его мечом еще и еще, лишь бы погасли эти скользкие глазки, не кривился в усмешке рот. Пускай он замолчит, замолчит навсегда, захлебнувшись своею болью... Олз упал на пол и так и остался лежать, бессмысленно глядя куда-то в потолок, а принцесса, задыхаясь от рыданий, вернулась к Гериону. Он был еще теплым, но тень смерти уже легла на его красивое лицо, и Марико, пытаясь поймать в нем последнюю искру жизни, целовала его снова и снова, целовала его холодные губы, суровые щеки и закрывшийся уже навечно глаз. Она любила его, и теперь потеряла, а значит, жизнь больше не имеет смысла. Аккуратно уложив своего любимого на пол, принцесса укрыла его плащом - словно спящего - и, коснувшись губами лба, встала с колен. Взяв меч, она занесла его над собой и закрыла глаза, ведь все равно от слез она ничего не видела, и резко опустила руку. Но смертоносному удару не суждено было свершиться: сильная рука остановила меч.
Марико открыла глаза и тихо ахнула: Герион стоял перед нею, его еще чуть бледные губы изогнулись в приветливой улыбке, и словно издалека до слуха девушки донеслись слова:
- Я люблю тебя, принцесса. И твоя любовь воскресила меня...
Невероятное счастье охватило принцессу, и она упала в объятия своего возлюбленного, и любовь окутала их своею пеленой и унесла на край света, к звездам, где нет в мире никого кроме них двоих.