Шилай Анна : другие произведения.

Дар Солнца

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 6.24*7  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Начало ночи совсем не предполагало, что наутро я получу посылку в виде трехнедельного ребенка со странным письмом. Кто и почему доверил мне, взбалмошному и совершенно безответственному парню двадцати двух лет, свою дочь, а главное, стоит ли верить утверждению в письме, что отец этого недоразумения - я? Чувствую - без моих сверхъюморных друзей не обошлось. Но почему мне царапает память подпись - Солнечная?
  I
  ...Ритмичный грохот музыки приятно отзывался в моей груди, проходя сквозь всё тело, возбуждая и подталкивая меня вперед - к той сногсшибательной рыжей красотке, извивающейся, словно лента в руках гимнастки, вокруг какого-то прилизанного типа, но её глаза не отрывались от меня. Она хотела меня и звала, манила, как бы невзначай проводя руками по полной груди, стиснутой тугим корсетом серебристого платья. Я чуть прищурился, наблюдая за ней, медленно окинул взглядом её тело, от завитых кудрей, сверкающих в неоновых отблесках клуба, по точеному лицу с вечерним макияжем, оголенным плечам, тонкой талии, украшенной тонким поясом со стразами, длинные ноги двигались в ритме музыки, и я внезапно ясно увидел, как они идеально будут смотреться на моих плечах, обхватывая меня, пока мы...
  Наши глаза встретились, и она точно прочитала мои мысли. Нежно проведя рукой по груди партнера по танцу, она улыбнулась ему, - а потом решительно направилась ко мне, покачивая бедрами.
  Слов не нужно было, я просто наклонился к ней, обдав нежное ушко сладковатым от мартини дыханием, и чуть куснул его. Девушка улыбнулась, кивнула, и я потянул её за собой к выходу, предвкушая, что меня ждет, когда мы приедем ко мне...
  Начали мы ещё в прихожей: она отточенным движением каблука захлопнула дверь за своей спиной, толкнув меня к стене, и я расслабился, отдав себя в распоряжение этой львицы - пусть утоляет голод, своё я всё равно получу. Она мелочиться не стала, сразу запустив одну руку мне за край джинсов, а второй сжав волосы на затылке, жадно целуя и постанывая от желания. Я охотно откликался на всё, что она делала, медленно потянул её платье вверх, оголяя ноги, и с удовольствием обнаружил отсутствие нижнего белья. Ну всё, детка, теперь моя очередь.
  И в следующий момент я крепко сжал руки на её талии, приподнял и стремительно развернулся, пригвоздив к стене уже её. Её глаза сверкнули, она затаила дыхание и обняла меня ногами, предлагая действовать дальше.
  Так я и сделал.
  
  Блядь, как же болит голова!.. Не понимая, что меня так раздражает, я поглубже нырнул в подушку, пытаясь заснуть, но дискомфорт не проходил. Что-то звенело у меня в ушах, мелодично, но жутко назойливо. Рыча от злости, я поднял голову, развернулся на другой бок и увидел на соседней подушке рыжие волосы, разметавшиеся в разные стороны, а ниже и лицо моей партнерши этой ночью. Наутро она осталась такой же симпатичной, что меня порадовало - бывали разные случае в моей богатой практике... Сейчас девушка спала, забавно надув губки, которые распухли от сотен поцелуев и покусов, которыми я наградил их несколькими часами ранее. Глядя на них и шикарное тело, вырисовывающееся под тонким одеялом, я ощутил боевую готовность повторить ночную игру...
  Но чертов звонок, разбудивший меня, обломал всё планы. Да какого же черта кому-то от меня надо в... в десять часов утра?!
  Девушка пошевелилась, но не проснулась, только подтянула одеяло выше. Я же, тихо матерясь под нос, нащупал на полу джинсы, кое-как натянул их, даже не застегнул пуговицу, и пошел открывать дверь, уже слыша тот поток ругательств, что ждет незваного гостя.
  В глазок я ничего не разглядел и потянулся к замкам. Твою ж дамочку, так увлекся сексуальными подвигами, что забыл запереть дверь! Повезло же, однако, что никто не вломился!
  На уровне глаз никого не было. Ну, с моими-то ста восьмьюдесятью семью сантиметрами роста это не удивительно, и я опустил взгляд. Ничего, ничего, ничего...
  У самых своих ног я обнаружил небольшую плетеную корзинку с крышкой, в таких моя няня приносила булочки из соседней кондитерской, когда я был сопливым мальчишкой. Недоуменно хмурясь, я с минуту смотрел на неё, гадая, что она тут делает и каким образом оказалась у меня на пороге.
  А потом она внезапно вздохнула и шевельнулась, тихо загулив. Честно - я едва не завизжал, как девчонка, даже отскочил назад. Что происходит, вашу мать?!
  Больше никаких подозрительных звуков не было, и я снова приблизился к корзинке. Медленно, готовый в любой момент рвануть обратно, я наклонился и осторожно распахнул крышечку.
  - НУ ПИЗДЕЦ!!! - мой вопль, наверное, разбудил не только весь этаж, но и два снизу и два сверху.
  
  II
  
  Трогательно сжав ручки у груди, в корзине спал ребенок. Белая с голубым и розовым узором шапочка покрывала головку, завязываясь под подбородком, одет малыш был в нежно-лиловый костюм. Я отстраненно отметил, что, похоже, это девочка, маленькая, вряд ли больше нескольких месяцев. Но... ЧТО ОНА ДЕЛАЕТ ЗДЕСЬ?!
  - Чего кричишь? - сонно спросила позади моя рыжеволосая любовница, заглянув через плечо. - Ого! Это твоя?
  - Я что, похож на отца семейства, укладывающий ребенка спать на пороге, чтобы не мешал трахаться в своё удовольствие? - раздраженно спросил я, повернувшись к ней. - Разумеется, она не моя!
  Девушка, разгуливающая, кстати, в моей рубашке, я её только вчера видел в шкафу, посмотрела сначала на меня, потом на корзину.
  - Тогда чего она стоит на твоем пороге?
  - Чертовски правильный вопрос, блядь! - рявкнул я.
  Мои вопли сделали то, чего я хотел меньше всего - разбудили ребенка. Скривившись, она тихо, но пронзительно заверещала, и её плач перфоратором начал ввинчиваться в мой многострадальный мозг, и так мучаемый началом похмелья.
  - Боже, заткни её, - простонал я, отступая назад.
  - Ты что, никогда не общался с маленьким ребенком? - чуть насмешливо спросила рыжая, присев рядом с корзиной. - Тише, крошка, никто больше не будет кричать. - Она ласково погладила девочку по щечке, а потом подняла вместе с её импровизированной кроваткой. - Ну, ждешь, когда соседи вызовут милицию и обвинят тебя в жестоком обращении с ребенком?
  Я исподлобья взглянул на неё, но молча посторонился, пропустив их обеих в квартиру и закрыв дверь на все замки.
  - Сейчас посмотрим. Как думаешь, с чего бы малышку подбросили именно тебе? - Девушка прошла в мою гостиную и поставила корзинку на диван.
  - Не имею понятия. Я вообще как бы обеспечен, если ты не заметила, на этом могут сыграть в вопросе отцовства ненужных детей.
  Рыжеволосая девушка бегло окинула взглядом свежий ремонт, шикарный плазменный телевизор на стене, паркет и ковролин, пару картин известных зарубежных художников, потом вернула его на меня.
  - И что, может прокатить?
  Я открыл рот, чтобы ответить, где я видел такой развод, но она уже полностью обратила внимание на хнычущую девчонку.
  - У меня племянники-двойняшки, им сейчас почти год, так что кое-какой опыт в обращении с детьми у меня есть, - проговорила она, вынув ребенка из корзины и положив на диван. - Так, она сухая, тут проблем нет. Тебя, кстати, папочка, как зовут?
  - Я не папочка ей! - прорычал я, следя за этим с достаточного расстояния. - А зовут меня Матвей.
  - Кристина. А кто ты, красавица? - она улыбнулась малышке. - Подержи её.
  - Что? Нет уж!
  Кристина покачала головой, но не стала настаивать.
  - Тут что-то есть. Письмо, кажется. Адресовано Матвею Сафировскому, это ты, видимо?
  Я вырвал узкий конверт из её рук и хмуро оглядел. Почерк, которым было выведено моё имя, был мне незнаком. Чувствуя, что с каждой минутой я всё глубже увязаю в этом дерьме, я распечатал письмо и достал лист бумаги.
  'Здравствуй, Матвей, - аккуратные мелкие буквы зазмеились у меня перед глазами. - Уверена, ты меня не помнишь - таких у тебя была сотня, а то и не одна, и моё имя, и та ночь - ничего для тебя не значили. Пусть, я это знала и не претендую ни на что. Единственное, что заставило меня обратиться к тебе - это наша малышка. Не подумай, что я одна их тех матерей-кукушек, которые не готовы нести ответственность за то, что получилось - я не такая. Я хотела этого ребенка, я ждала его, я даже имя подобрала... Но я не могу о ней заботиться, что страшно разрывает моё сердце. Пойми, Матвей... - Тут я заметил чуть размазанные чернила, словно на них попала жидкость. Скорее всего, автор плакала, когда писала письмо. - Так вышло. Никому больше наша дочь не нужна, и я единственный раз прошу тебя - не отмахивайся от неё. Было бы слишком наивно с моей стороны предлагать тебе удочерить её - я же знаю, что Матвей Сафировский это никогда не сделает, - поэтому, всё, о чем я прошу - найди ей хорошую семью, где её будут любить. Не сможешь найти семью - тогда хотя бы детский дом, но в котором не будет тараканов и воспитателей-садистов. Я содрогаюсь всем телом при одной только мысли, что моя крошка попадет в одно из тех жутких мест, про которые пишут и говорят. Нет... Это не будет стоить тебе больших денег, Матвей, твой многомиллионный счет в швейцарском банке не пострадает. Клянусь всем, что у меня есть, при иных обстоятельствах я никогда не потревожила бы тебя.
  Прояви раз в жизни свою человеческую, добрую сторону, я знаю, что она у тебя есть. Она твоя дочь, даю слово.
  У меня было время подумать, пока я вынашивала её, об имени... Мне хотелось бы, чтобы оно у неё было красивое, запоминающееся... Ариадна, например.
  С надеждой в сердце,
  Солнечная'.
  
  Минуту после прочтения я пялился в строчки, словно там был какой-то дополнительный скрытый смысл. Всё, что я понял, это что какая-то дурёха всучила мне своего ребенка, клятвенно заверяя, что он ещё и мой, и просит, чтобы я сам отдал её в нужное заведение. Вывих мозга, честное слово!..
  - Ну что, это мама девочки отчиталась, что по пьяни нагуляла её, но ещё не готова стать примерной домохозяйкой? - поинтересовалась Кристина.
  - Что мама, то да, а вот о причинах тут ничего не сказано... Блин, мне нужно выпить! - Я рывком бросил письмо на столешницу и почти выбежал из гостиной.
  Как на зло, ничего крепче пива не нашлось. Я перерыл все шкафчики, трижды заглянул в холодильник и даже в морозильное отделение - ничего, хотя точно помню, как покупал французский коньяк. Блядь, они просто все сегодня сговорились против меня! Почему эта дебилка выбрала в 'отцы' именно меня? Может, потому что я отказался продолжить с ней отношения? Второе свидание - не моя фишка, все девчонки, с которыми я был, это должны были знать, но, видимо, не всем это понравилось. И что за подпись такая - Солнечная? Знакомых с такой фамилией у меня точно нет.
  Или... погодите! От догадки я даже отвлекся от поглощения литровой бутылки темного пива. А что, если всё это большой и странный розыгрыш? Мои приятели и подруги и не на такое способны, особенно Марго, которой осточертели мои закидоны. Ну точно!
  Окрыленный этой идеей, я вернулся в гостиную, где застал на пороге Кристину, застегивающую босоножки, сидя рядом с корзинкой, благо, девчонка вроде успокоилась.
  - Ты меня прости, - произнесла девушка, увидев меня, прислонившегося с косяку, - но возится с внезапно свалившейся на тебя дочкой я не подписывалась. Кое-как успокоить её - так и быть, но даже ты не настолько хорош в постели, чтобы я решилась на большее.
  - А что, я заставил тебя оформить опеку над ней? - усмехнулся я, вновь замечая, какая она сексуальная в этом платье. Пока я шарил по кухне, Кристина подправила макияж, причесала волосы, в общем, сделалась вновь насквозь вызывающей, и у меня возникла мысль, что по пути домой она вполне может найти приключений на свою соблазнительную попку.
  Но, как уже повторялось, второй раунд - не для меня.
  - Вызвать тебе такси? - во мне даже ни с того ни с сего проснулось джентльменство.
  Кристина выпрямилась и грациозно встала.
  - Не надо, мой герой, я уже сама обо всем позаботилась. Была рада... Ну, в общем, о тебе говорят правду - в постели ты просто бог. Ещё повторим, быть может?
  Я неопределенно пожал плечами - откровенно говорить, что больше я к ней так близко не подойду, не стоило, как никак девушка с хрупкими мечтами, ха-ха - и посторонился.
  - Мне тоже понравилась эта ночь.
  Она чуть заметно покачала головой, сжала в руке сумочку и прошла мимо меня в холл.
  - Успехов тебе в выяснении автора этого прикола, - она кивнула на притихшую корзинку. - Не шуми, иначе разбудишь, ладно?
  Я отсалютовал ей бутылкой пива - да сваливай уже скорее! - и она наконец исчезла за стальной громадой моей двери.
  Разворот на пятках, рывок к столу - и у меня в руках появилась трубка домашнего телефона, а спустя пару секунд я уже слушал гудки, от греха подальше отойдя на кухню, пока не раздался сонный голос моего лучшего друга.
  - Ноги в руки и бегом ко мне! - гаркнул я и, не став слушать его возражения, нажал 'отбой' и набрал следующий номер.
  Я, вашу мать, узнаю, кто организовал мне такое 'доброе утро'!
  
  III
  
  Первым, как ожидалось, приехал Влад, мой лучший друг с детства и какой-то там дальний родственник, но я всегда считал его скорее другом.
  - У тебя должно было случиться нечто ну совершенно офигенное, что ты выдрал меня из постели, когда я только уговорил Ирку пропустить первую пару, - угрожающе произнес он, входя в мою квартиру.
  - Ты охренеешь, - обещал я, понизив голос, чтобы не разбудить ребенка за дверью.
  - Ну, так что у тебя уже приключилось?
  - Вчера я привел к себе шикарную девчонку, ноги, грудь, губы от самого Бога, я на ночь попал в рай, а утром на пороге я нашел это! - и я эффектно распахнул дверь гостиной перед Владом.
  Сначала он не понял, что я ему показываю. Его взгляд прошел от одного угла комнаты к другому, прошарил каждый сантиметр ковра, и только потом он заметил корзину, в которую Кристина положила девочку перед уходом.
  - Это что? - спросил друг, направившись туда.
  И застыл.
  Это зрелище стоило запечатлеть для истории! Его глаза за секунду выпучились, рот непроизвольно открылся, губы задрожали, словно он хотел что-то сказать, но забыл, как это делать.
  - Ну как, это стоило пары лишних часов с Ирой? - насмешливо спросил я, скрестив руки на груди.
  - Сафа... что всё это значит? - наконец справился со своим голосом Влад.
  - Я это хотел узнать у тебя и остальных.
  - А мы тут причем?!
  - Устроить мне взрывное утро с участием якобы моего ребёнка - вот это было бы высший класс, не так ли?
  - Ну, знаешь, даже всей моей изобретательности не хватило бы на такую шутку! - возмутился Влад.
  И, разумеется, - он её разбудил. Вздохнув, моя предполагаемая дочь подняла ручки и выдала такой вопль, что испуганный Влад просто испарился около дивана и материализовался у выхода из комнаты. Одновременно с этим в дверь бесцеремонно затрезвонили. Девчонка всё равно уже разрывалась, так что соблюдать тишину было не обязательно, и я, глубоко вдыхая и выдыхая, чтобы хоть немного успокоиться, направился к двери.
  - Боже, Матвей, что у тебя здесь происходит? - Марго не стала тратить время на приветствия, а сразу же двинулась в гостиную - не разуваясь. За ней, бросив на меня извиняющийся взгляд, прошел Тима.
  Оглядев ошарашенного Влада, словно сыч хлопающего ресницами, и верещащую корзину, подруга уверенно направилась к дивану.
  - Прости, друг, я верно понимаю, что это... - заикнулся Тима.
  - Ребёнок, - ответила за меня Маргарита, и я по её напрягшейся спине понял всю степень изумления. - Сафировский, какой обкуренный аист влетел в твоё окно и оставил его здесь?
  - Очень смешно, дорогая, - фыркнул я, встав позади них. - Её оставили у меня на пороге, этакий новогодний подарочек в апреле. Может, это ты постаралась?
  - Поверь, я бы тебя на требушетный выстрел не подпустила к своему ребёнку.
  - Он решил, что это мы так решили прикольнуться над ним, - ожил Влад, опасливо покосившись на кричащую корзину. - Его можно угомонить?
  - Можешь не стесняться, - милостиво махнул я рукой по направлению к дивану.
  - Да иди ты!
  - А ну заткнулись оба! - рявкнула Марго. - Матвей, ты серьезно думал, что это мы подбросили тебе ребёнка?
  - Ну...
  - Ты совсем рехнулся? Да какого бы черта нам это делать?
  - Например, потому что конкретно тебя я бешу по-страшному, Ритуля, - предложил я.
  Марго сузила светло-зеленые глаза, отчего она стала особо похожа на раздраженную пантеру.
  - Назови меня ещё раз так, и я тебе покажу, что бы я сделала, если бы ты действительно меня допек!
  Даже ребёнок утих, будто почувствовав грозу. Пару секунд стояла тишина, потом Тимофей неуверенно шагнул вперед, положив руку на плечо девушки.
  - Родная, хватит. Давай послушаем, что хотел сказать Матвей.
  Влад благоразумно не встревал, зная, как расходимся мы с Марго, стоит нам только сцепиться. Увидев, что горизонт снова чист и сабли спрятаны в ножны, он заметно расслабился и присел на подлокотник кресла.
  Я подозрительно оглядел все троих, но на их лицах читалось одинаковое ожидание и удивление происходящим.
  - Так что же, вы на самом деле ни при чем здесь?
  - Мы на самом деле не подбрасывали тебе ребёнка на порог, если ты об этом, - подтвердил Тима.
  - Ё-п-р-с-т... - моя головная боль начала приближаться вновь. - Тогда что происходит?!
  Видимо, моё лицо выдало всю степень моего отчаяния и потери в этой жизни, что даже Марго смилостивилась надо мной, развернула спиной к младенцу, чтобы он не смущал меня, и твердым, но не злым голосом велела:
  - Начни по порядку.
  - По порядку... Проснулся от звонка в дверь. - Странно, кстати, куда же делся таинственный почтальон, принесший корзину? Буду выяснять по ходу дела. - Вчера я славно оттянулся, так что представляете, какой это был для меня ад, вставать и идти открывать. Но я это сделал, а на пороге - никого, только она в этой долбанной корзине. - Я махнул за спину. - Что это она я понял потом только. Ну, вернее, костюм-то розовый, но мало ли... В общем, я охуел, честно, смотрю на неё, она разрыдалась, тут девчонка, с которой я был, подошла, забрала её в квартиру. И под одеялком я нашел письмо.
  - Что в нём было? - перебил меня Влад.
  Я нашел на столике конверт с посланием неизвестной матери девочки и прочитал им.
  - Ребята, я уже сломал мозги, пытаясь вспомнить, кто такая эта Солнечная.
  - Сафа, я тебя люблю, ты знаешь, но ты трахгигант, у тебя было много баб, которых ты сейчас не вспомнишь, - Влад, как всегда, был на страже справедливости.
  - Не отрицаю, но, блядь, сомневаюсь, что хоть одна из них такое бы вытворила! Во-первых, я без презерватива дел не делаю, как раз на такой случай.
  - И, надеюсь, чтобы не подцепить какую-нибудь заразу, - подсказала Марго.
  - Само собой. А во-вторых, назовите меня гребанный Юнгом, но судя по письму, мозги у мамаши есть, а такой не мой типаж. Точнее, таких уломать сложнее, а я трудности не люблю. Хоть убейте, но это не одна из моих бывших любовниц.
  - Кто тогда? - задал закономерный вопрос Тима.
  - Не знаю! Вам ничего на ум не приходит?
  - Рады бы помочь, Матвей, но отчет о своих похождениях ты не давал.
  - Я думаю, что тебе надо забить на всё и отдать ребёнка куда следует. Тебе это заебство не нужно, - высказался Тима.
  - Поддерживаю Тимку, - кивнул Влад.
  - Стоять. - Маргарита не была бы собой, не пойди она против всех нас. - А если это реально твой ребёнок?
  - Да это невозможно!
  - Ты что, болен или импотент? Почему это невозможно?
  Ну она и стерва языкастая!..
  - Я совершенно здоров и у меня всё в порядке, сама должна помнить, - не удержался я от ответной шпильки. - Но повторюсь - я не сопливый юнец, я знаю, что такое контрацепция!
  - Маргоша, это в самом деле похоже на попытку развести Сафу на деньги, - поддержал меня Тима. - Он хорошо образован, богат, его родители влиятельные люди.
  - И что? - Девушка наклонилась над корзиной и взяла ребёнка на руки. - Ну-ка... я готова поклясться, что когда она вырастет, у неё будут бровки как у тебя. Она даже морщится как ты!
  - Не гони, Вестич, ей не больше месяца. Что тут можно увидеть моего? - возразил я.
  - Кое-чего твоего у неё точно нет, - фыркнул Влад.
  Марго ещё минуту поразглядывала малышку, а потом уложила обратно.
  - Давай-ка ты проведешь анализ на отцовство, тогда всё станет ясно, - предложила она.
  - Какого хрена я буду его делать?!
  - Такого, что тут четко написано, что ты её отец, - Марго помахала вырванным из моих рук письмом.
  - А я могу написать, что ты её мать, давай и тебя проверим!
  Она глубоко вздохнула, скрещивая руки на груди.
  - Ты ведешь себя как урод, Матвей, - холодно произнесла она. - Сделай тест на отцовство, чтобы знать, кто этот ребёнок.
  - Да мне похер этот ребёнок!
  - Вот именно, что тебе похер! - рявкнула девушка. - Ты думаешь только им, поэтому и оказался в этом дерьме! Хватит вести себя по-скотски и прояви свою соображалку, которую так хвалили в университете, лучший ученик на потоке!
  Вот почему я не люблю ругаться с Марго - она начинает апеллировать вещами, которые действуют.
  - Что тебе надо, Вестич? - устало спросил я.
  - Сделай тест на отцовство и убедись, что это не твоя дочь, тогда я соглашусь, что тебе не надо отвечать за неё.
  Я покосился на друзей, но они не встревали, насторожено глядя на Маргариту, боясь попасть под горячую руку. Ясно, от них поддержки теперь не дождаться.
  - Ну хорошо. Оплачивать будешь сама.
  - Ага, не дождешься, - фыркнула она, но полезла в сумку. - Я договорюсь с маминой подругой, она работает в клинике репродуктивной медицины, тест будет сделан в кратчайшие сроки. Ты пока одевайся и собирай малышку, выезжаем через полчаса.
  Бедный Тима, иметь женой генеральскую дочку - лучше пристрелиться.
  
  IV
  
  Первая проблема обнаружилась у машины.
  - Кто поведет? - спросил я, окинув взглядом друзей.
  - Ты, я так полагаю, - произнес Тим.
  - А вдруг менты остановят? Несет от меня...
  Марго, милая душа, потянулась ко мне над корзиной и пару раз шумно втянула воздух.
  - И правда... Тимка, может, садись ты?
  - Я не взял свои права, вела-то ты.
  - Влад? - обернулся я к лучшему другу.
  - Я, знаешь ли, тоже вчера не яблочным соком заправлялся, - иронично покачал головой он.
  Я посмотрел на девушку, уже чувствуя, что добром мне это не обернется.
  - Остаешься ты.
  - Тогда ты будешь держать Ариадну, - широко улыбнулась она.
  Как я и предполагал...
  - Почему я? Скажи своему мужу, он не посмеет тебе отказать.
  Тимофей бросил на меня тяжелый взгляд - он терпеть не мог, когда его называли подкаблучником, хотя, по сути, таким он и казался в своей покорности и обожании Марго.
  - Мой муж поедет рядом со мной - ведь ты не думаешь, что я повезу нас на твоем 'Феррари'?
  - У меня не 'Феррари', а 'Мазерати', - внес я ясность.
  - Не важно. Поедем мы на моей машине, и ты повезешь ребёнка. Или так, или никак.
  Стерва.
  - Да ладно, Сафа, не выкобенивайся, - вдруг встрял Влад. - Тут ехать минут пятнадцать, ничего с тобой не случится. Главное не шуметь.
  - Раз такой умный, может, сам хочешь подержать её всю дорогу?
  - Хватит, - прервала нас Марго. - Ну так что, едем или как?
  Как я порой ненавижу её! Я угрюмо выхватил корзину из её рук и зашагал к синей машине, которую подарили молодоженам на свадьбу родители Марго.
  - Давайте быстрее, - буркнул я.
  Тима с галантным поклоном открыл дверцу, приглашая меня внутрь салона, а я мысленно сделал пометку навалять ему при первой же возможности. С другой стороны вскочил Влад, непривычно оживленный поездкой - готов поспорить, его плющит от ситуации, когда моей заднице грозят о-о-очень крупные неприятности. Урод, а я считал его другом!
  Видимо, эта гамма чувств по отношению к нему ясно отразилась на моем лице, потому как Влад залихватски хлопнул меня по колену - совсем рядом с корзиной. Девочка недовольно взбрыкнула.
  - Расслабься, Матвей. Я очень надеюсь, что это просто недоразумение и в этой же клинике ты со спокойной душой утрешь носик нашей Маргоше и оставишь этого ребёнка там же, но пока что - просто выдохни. Согласись, не так всё ужасно.
  - Наверное, потому что это не тебе подкинули крошечное живое существо с просьбой о нем позаботиться.
  - Кстати, - вмешалась в нашу милую беседу Марго, пристегивая ремень безопасности, - а если она всё-таки твоя, что ты будешь делать?
  - Она не моя, - упрямо произнес я, глянув на неё в зеркало заднего вида.
  - А всё же?
  - Себе я её не оставлю в любом случае, - в моём голосе звучала редкая для меня категоричность.
  Девушка лишь усмехнулась и завела мотор.
  Разговор как-то не клеился, и от нечего делать я стал рассматривать подарок от неведомой Солнечной девушки. Малышка в самом деле была ещё совсем маленькой, но, это странно прозвучит из моих уст, мне она казалась довольно красивой. Наверняка в мать пошла, потому что, если я и правда был с этой женщиной, она должна быть сногсшибательна. Сейчас она спала, и длинные, загибающиеся кверху реснички лежали красивым веером на её щеках. Нос крошечный, но уже слегка вздернутый, аккуратненький. Пухленькие губки то и дело поджимались, и мне почему-то вдруг захотелось провести по ним пальцем. Из-под шапочки выбивалась пара прядок волос светло-пшеничного цвета, словно... словно она реально была даром солнца.
  - Нравится? - неожиданно шепнул рядом Влад - и прогнал весь момент. У меня на коленях в этой дурацкой кондитерской корзинке снова лежала не нужная мне девчонка, которую мне насильно пытаются впихнуть.
  - Обычный младенец, - ответил я, отворачиваясь к окну.
  Может, мы на самом деле ехали не так уж долго, но мне это показалось тем временем, что ушло у Бога на сотворение Вселенной. Пару раз девочка пыталась закатить скандал, но мне, как и остальным членом нашего маленького отряда, повезло - пока что она была удивительно спокойным ребёнком и капризничала только если её вынуждали.
  - Всё, страдалец, - произнесла сквозь насмешку Марго, гася зажигание, - можешь вылезать.
  - Тебе придется открыть мне дверь самой, - вернул ехидство я. - У меня, как видишь, важный груз.
  - Как мы заговорили, - покачала головой девушка, но сделала, как я сказал.
  Клиника, к которой мы приехали, внешне была мне знакома - я не раз проезжал мимо неё. Новое здание, дорогое, видно, что учреждение солидное и не всякому по карману. Впрочем, пусть я и не интересуюсь подобными вещами, но даже я знаю, что репродуктивная медицина нынче - как и всегда - удовольствие дорогое.
  Что ж, для них же лучше, если они стоят своих денег.
  Сразу за порогом у ресепшена нас ждала стройная красивая женщина лет тридцати пять в белом халате, выгодно подчеркивающем её фигуру. Если у Марго много таких знакомых, мне определенно хочется с ней дружить!
  Перехватив мой заинтересованный взгляд, она понимающе улыбнулась и незаметно для других повела рукой, показывая мне обручальное кольцо на безымянном пальце. Будто меня это когда-то останавливало.
  - Людмила, это мои друзья Влад и Матвей. Моего мужа ты знаешь. Ребята, это Людмила Сорокина, заведующая отделением патологии репродукции.
  - Приятно познакомится, - произнесла доктор и обратила взгляд как раз туда, где находилась главная причина этого визита. - Значит, это она?
  - Да, - кивнул я, чуть приподняв корзинку.
  - Давайте пройдем в мой кабинет и там всё обсудим?
  Какие могли быть возражения? По двое, я и Влад впереди, а Марго с Тимой, видимо, чтобы я не дал дёру, позади, пошли вслед за Людмилой вглубь клиники к лифтам. Я чувствовал себя полным придурком, неся эту корзинку, в которой девчонка именно в этот момент решила дать о себе знать. Она не плакала, нет, она просто издавала тонкие, немного кряхтящие звуки, которые очень хорошо были слышны в тихом холле. Одна дамочка посмотрела на меня с таким недоумением и осуждением, словно я сознательно положил своего ребёнка в это, сэкономив на нормальном сидении с ручкой.
  - Она меня уже бесит, - буркнул я Владу, насильно всучив ему девчонку. - Неси сам пока.
  - Вообще-то...
  - Вообще-то заткнись, потому что я на взводе. Пять минут ничего с тобой не сделают.
  Марго и Тима видели, что творится, но пока что молчали. И правильно, сейчас я был таким взбешенным, что не побоялся был устроить новую сцену с девушкой прямо здесь.
  В лифте ехали лишь мы пятеро, не считая ребенка. Маргарита завела какой-то легкий разговор с Людмилой об их общих знакомых, Влад то и дело косился на гулящий объект, вовсю копошащийся в корзине, я упорно делал вид, что это всё меня не касается. Спиной я чувствовал тяжелый взгляд Тимы, но его я тоже настойчиво игнорировал. Не мои это проблемы, что он уже готов стать отцом, осталось лишь убедить в этом его своенравную жену, а ребенок почему-то свалился именно на меня, который совершенно диаметрален от него в этом вопросе. Я всегда очень неплохо относился к нему, не зря он считается одним из моих лучших друзей, однако меня раздражало, что он проявлял характер в те моменты, когда это было не мне на пользу.
  - Проходите, - пригласила нас врачиха, открыв перед нами двери.
  Кабинет у неё был под стать всему зданию - модный, стильный и спроектирован по последним новинкам, но остро чувствовалось, что царствует здесь женщина. Спокойные бежевые тона, приспущенные жалюзи, цветы в горшках, плакат со смеющимся малышом и счастливыми родителями, невысокое кресло с темно-коричневой обивкой - всё это было очень мило и не напрягающе, но по опыту знаю, что мужчина устроил бы всё здесь по-другому.
  - Маргарита в вкратце ввела меня в курс дела, - приступила к главному Людмила, когда друзья расселись на диване, а меня почетно усадили в кресло перед ней. - Объявилась какая-то девушка и подбросила вам, Матвей... как вас по отчеству величать?
  - Давайте без отчества, просто Матвей, - попросил я.
  - Хорошо. Вам подбросили ребёнка, заверив, что он ваш. А вы сомневаетесь.
  - Именно, - кивнул я. - Я не помню никакую свою девушку, которая имела бы фамилию Солнечная, Солнцева или ещё какие-то варианты от 'Солнца', даже никаких четких ассоциаций нет. Больше это похоже на неудачную попытку меня развести на деньги.
  - Всё понятно.
  - Я бы не забивал себе голову, - продолжил я, - но Марго настаивает на тесте.
  - Тебе не помешает немного ответственности, - согласилась со сказанным девушка. - Эта Солнечная, может, не обманывает и на самом деле родила дочь от тебя.
  - Могла бы сама прийти и сказать об этом. Вдруг я бы её вспомнил? - Я повернулся к ней, чтобы видеть лицо. - Нормальные люди так и поступают. А я теперь должен делать этот долбанный тест и платить за это деньги!
  - По миру не пойдешь, - отпарировала Марго. - Как потратить две тысячи баксов на совершенно не нужные тебе костюм-тройку просто потому, что его рекламирует Джастин Тимберлейк, так это для тебя мелочи, а как заплатить триста долларов за обычный анализ, который решит твои проблемы самым законным образом, так ты начинаешь жмотиться.
  - Мои деньги, хочу их тратить на то, что я хочу, а не ты.
  - Обрати внимание, что отцом ребёнку можешь быть ты, а не я.
  - Я уже говорил, я могу так же и тебя привлечь к этому анализу.
  - Сафировский, угомонись! - вступился за жену Тим.
  Людмила с нарастающим удовольствием наблюдала этот бродвейский мюзикл, откинувшись на спинку кресла и скрестив пальцы под подбородком. Не знаю, сколько бы продлился этот акт, но конец всему положила опять-таки моя гипотетическая дочь - наверняка, она интуитивно реагировала на мой голос, когда он повышался на децибел выше положенного. Её крик заглушил нашу перепалку, от чего мы сразу же замолчали, а Влад вскочил и поставил корзину на своё место.
  - Старик, хватит с меня. Сам разбирайся с её воплями, - сказал он, отходя подальше.
  Людмила потянулась к телефону и нажала на какую-то кнопку.
  - Леночка, зайди ко мне, пожалуйста.
  Отключив связь, она посмотрела на меня.
  - Я поняла, что вы крайне скептически относитесь к идее оказаться отцом этой малышки, и это меня, должна признать огорчает. Дети меняют людей, поверьте, и не такие как вы становились совсем другими, когда в их жизнь появлялся ребёнок. Я люблю испытывать фортуну, поэтому предлагаю пари. Тест сделают в течение получаса, результат будет не точный, но кое-какое представление мы уже будем иметь. Если он окажется отрицательным, вы заплатите полную его стоимость. Согласитесь, это немного за факт того, что вы можете развернуться и уйти, выкинув из головы и малышку, и письмо той женщины.
  - А если положительный? - подозрительно спросил я, в душе надеясь на первый вариант.
  - Если положительный, считайте, что наша клиника сделала вам такой утешительный подарок. Сойдет такое предложение?
  Я глянул на Влада, тот кивком велел мне соглашаться. Марго пожала плечами, мол, делай как знаешь, Тим вообще от меня отвернулся к окну. Раздражал скулёж девчонки, которая сучила ножками и ручками и раскачивала корзину, что не давало мне сосредоточиться. Ну, Матвей, тебе делали и менее выгодные предложения.
  - Давайте. Что для этого нужно?
  - Пустяки, ваш волос, ноготь или образец слюны.
  - Может, мне в баночку подрочить, чтобы наверняка?
  Марго потянулась, чтобы дать мне затрещину, но я увернулся - не первый раз.
  - Благодарю, Матвей, - улыбнулась Людмила, - но для этой процедуры такие крайние меры не обязательны. Уверено, ваша сперма вам ещё понадобиться.
  Отбила, молодец. Мне всё больше нравилась эта женщина!
  Вошла молоденькая медсестричка с двумя хвостами на голове и выжидательно взглянула на доктора.
  - Лена, возьми эту малышку из корзинки и позаботься о ней, покорми, смени одежду, если потребуется. Вряд ли эти господа догадались сами об этом похлопотать.
  Девушка аккуратно вынула ребёнка и профессиональным жестом прижала к себе.
  - Какая ты хорошенькая, маленькая моя, - припевала она, вынося её из кабинета, а девочка всё плакала и плакала, и это нервировало меня всё больше.
  - А сейчас можно? - Людмила, не дожидаясь моего ответа, провела рукой в откуда-то взявшейся резиновой перчатке по моего голове и не больно вырвала несколько волосков и положила их в тонкий пакетик. - Этого достаточно. Маргоша, посиди со своим друзьями тут, я сама сделаю анализ. Матвей, если вам будет интересно, более точный результат будет готов через три дня, и я пришлю вам его по электронной почте.
  Я ничего не сказал, и она вышла из кабинета.
  - Остряк, - буркнула Марго, кинув на меня неприязненный взгляд. - Тебе двадцать два года, Матвей, уже можно как-то и получше себя вести.
  - Что ты ко мне пристала, Вестич?
  - Людмила Аркадьевна очень интеллигентный человек, я хвалила тебя, между прочим, сказала, что ты из элитной семьи, твои родители гордость нашего города, а ты показал себя с абсолютно отвратительной стороны.
  - Думаю, всем пора привыкнуть, что я не такой, как мои родители, - мрачно заявил я. Терпеть не могу, когда мне лишний раз указывают, что я никудышный сын своего отца.
  - Ты сам таким себя делаешь.
  - Можно подумать, ты всегда была пай-девочкой.
  - Не помнишь, благодаря кому я повзрослела? - вскинула брови Марго.
  - Закрыли тему. - Я встал и посмотрел на Влада. - Я иду курить, ты со мной?
  - Ага, давай, - мигом подобрался друг.
  - Когда будет готов этот... тест, - я проглотил нецензурное слово, которым хотел охарактеризовать анализ на отцовство (он отрицательный будет!), - звоните.
  - Иди уже, - махнула рукой Марго.
  На первый этаж мы шли молча, каждый думая о своем. Влад пару раз косился на меня, но не решался начинать тему, которая явно была у него на языке. Наконец, когда я успел сделать пару затяжек и немного успокоиться, он не выдержал:
  - Ты бы не нарывался на неё. Её отца боится вся воинская часть, а матери палец в рот не клади, сам же помнишь. Марго только дай повод тебя задеть, а ты и сам рад стараться.
  - Марго бы пора перебеситься. Она знает меня с ранних лет, должна понять, что я не исправим.
  - Может, она и поймет, но пока что вам нужно удержаться от конфликта. Она готова тебя съесть, правда, не знаю, за что.
  Я ничего не ответил, сделав вид, что занят сигаретой.
  Продолжать Влад не стал, лишь что-то буркнул себе под нос. Потом ему позвонила его Ира, и он вообще напрочь забыл, о чем шла речь. Я отослал своему помощнику сообщение, что сегодня на работе не появлюсь, на что получил ответ, что они и сами справятся. Ещё бы они не справились, за такие деньги, что им платятся.
  Всё то время до звонка Марго мы с другом просидели в кафе при клинике, глотая кофе и обсуждая предстоящее повышение Влада на работе. Он очень на него рассчитывал, и я был бы рад, получи он его. Эта тема так нас увлекла, что я успел забыть, зачем мы тут, пока телефон не подскочил, на пол-экрана демонстрируя фотографию подруги.
  - Ну что, пошли, - сразу же погас Влад, с опасением глядя на лестницу. - И готовь бумажник, уверен, он тебе понадобиться.
  - Не иначе, - преувеличено бодро согласился я, и мы направились к лифтам.
  Людмила сидела в своем кресле, перед ней лежал конверт с результатами. По её лицу и лицам моих друзей нельзя было сказать, каков результат, но мне разу же стало как-то тревожно.
  - Ну что? - спросил Влад.
  - Не знаем, Людмила сказала, что отдаст его только Матвею, - ответил Тима.
  - Вскрывай, - поторопила меня Марго.
  Я, как во сне, протянул руку к столу, и женщина отдала мне результаты.
  - Я вас поздравляю... - произнесла она, когда я распечатывал конверт, - папа.
  Позади послышался дружный вздох моих друзей, а я изваянием застыл, смотря на большие черный цифры:
  'Вероятность совпадения: 89%'.
  
  
  
  
  V
  
  - Я не буду этого делать! - Сам себе я напоминал заевшую в магнитофоне кассету, повторяющую одно и то же на протяжении вот уже часа. - Это какая-то ошибка!
  - Просто заговор, не иначе, - буркнул Тима, забирая бутылку найденного таки коньяка у меня из-под рук.
  - Я не могу быть её отцом! Я не знал ни её мамашу, и её саму!
  - Матвей, честно скажу, я тоже не в восторге от мысли, что этой малышке выпала участь стать именно твоей дочерью, в то время как её мама пропала в неизвестном направлении, - спокойно произнесла Марго, - но тест показал, что это так.
  - Это ты подговорила свою докторшу подделать анализ? - повернулся я к ней.
  Девушка сразу же помрачнела и по обыкновению скрестила руки на груди.
  - Не начинай.
  - А почему нет? Тебя же давно бесит, что я такой довольный жизнью, ни о чем не беспокоюсь!
  - Оно-то так, но я не дошла бы в своем желании тебя проучить до использования для этого невинного ребенка! Поэтому заткнись, Сафировский!
  - А то что?
  - А то я позвоню твоей матери.
  Блядь... Ненавижу её! Я зло выхватил коньяк у Тима и отошел в сторону от друзей.
  Влад благополучно свалил от нас, как только мы вышли за двери клиники. То ли у него в самом деле были важные дела - повышение само по себе не организуется, понимаю, - то ли его, как и меня, до чертиков пугала девчонка в корзине. И я остался один на один с этой акулой Маргаритой и её муженьком, а мне бы сейчас не помешала поддержка друга!
  - Знаешь, мне нравится эта идея, - снова зазвучал голос Марго.
  - Какая? - Я так и стоял спиной к ним.
  - Позвонить твоим родителям. Вечно с тобой сидеть мы не можем, а сам ты не позаботишься о ребёнке.
  - Не надо! - мигом обернулся я. - Как я им объясню?..
  - А ты хочешь скрыть? Как?
  - Не знаю... - На меня накатывало безысходность и тень отчаяния. - Блин, почему именно я?
  - Боже, услышь его и ответь, иначе он задолбает и нас, и тебя, - покачал головой Тима. - Так вышло, и нужно думать, что ты теперь будешь делать с девочкой.
  - Ничего я не буду с ней делать. - Я посмотрел на бутылку, но пить больше не хотелось, и я отставил её. - Найду приличный детский дом, как и просила эта Солнечная.
  Супруги замолчали, переглянувшись. Ага, не нравится им эта идея, можно догадаться было сразу. Но - я не собираюсь удочерять её.
  - Ладно, - непривычно тихо пробормотала Марго. - Но, Матвей, твоим родителям придется рассказать.
  - Зачем, Маргоша?
  - Затем, что Иван Николаевич сможет найти лучший дом для неё. Или даже семью.
  - А сначала вынесет мне весь мозг подчистую! - вновь завелся я. - Я не буду ему звонить!
  - Он давно тебе этого не делал, вытерпишь. Я сама тогда позвоню. - Девушка тоже пришла в себя и направилась к выходу.
  - Попал ты. - Тима встал и ободряюще похлопал меня по плечу. - Но не напрягайся так сразу. Может, появление внучки им как раз придется по душе.
  - Именно этого и я опасаюсь.
  - Думаешь, они тебя заставят оставить её себе?
  Я представил себе такую возможность и машинально потянулся в карман за сигаретами. Не лучшая идея, конечно, если через полчаса сюда приедет моя мать, но иначе я начну грызть всю подряд.
  - Могут и это. Помнишь мою мать? Та же Марго, только старше в два раза. Мы с ней постоянно не можем найти тему, обсуждая которую мы не поцапаемся.
  - А мне твоя мама нравится. Сильная волевая женщина.
  - Кто бы мог подумать, зная, на ком ты женат! - съязвил я, чиркнув зажигалкой.
  Друг посмотрел на мои безуспешные попытки поджечь эту чертову сигарету, негромко хмыкнул и отобрал зажигалку.
  - Успокойся, Матвей. - Через секунду появился ровный огонёк, и я с наслаждением втянул горький дым. - Ты справишься с этим, как и со всей хренью, которая поджидает тебя в твоей жизни.
  - Ох, прекрати, Тима, - раздраженно отмахнулся от него я. - Психологический приемом мне хватает от родственников.
  В голову неожиданно пришла мысль, что дорогая мамочка может рассказать о моем предполагаемом отцовстве Насте, и я за раз затянул треть сигареты. Старшей сестренке только дай повод поучить меня жизни...
  Позади раздались шаги Марго.
  - Я позвонила Василине Александровне, - заговорила она. - Она скоро приедет. Да, она в шоке, - предвосхитила мой вопрос девушка. - Но ничего такого уж страшного я в разговоре с ней не заметила.
  - Ты - нет, - фыркнул я, оперевшись на подоконник.
  - Матвей, хватит видеть во всех врагов. Она твоя мать, она хочет помочь тебе.
  - Ага. Ну а отец?
  - Он в отъезде, но Василина Александровна будет держать его в курсе дела. Как только он будет в городе, сразу же даст знать.
  - Марго, я надеюсь, Насте ты не звонила? - решил уточнить я.
  Маргарита закусила губу, медля с ответом, и в моей голове начал закипать вулкан. Клянусь, это последний раз, когда я разговариваю с ней!
  - Я не до такой степени тебя ненавижу, дорогой, - наконец произнесла она. - Ей я не звонила, поэтому пока можешь не обмачивать штаны. Потерпи до приезда мамы.
  Дышать стало как-то полегче, дракон снова впал в спячку, а я с отрешенным удивлением понял, что смял сигарету в руке и она уже довольно ощутимо жжет мне кожу.
  - Она плачет, - обратила внимание Марго. - Девочка, которую ты спрятал от глаз подальше в другую комнату - она плачет.
  Я прислушался - верно. Блин, даже когда у Насти родился сын, я старался не попадать к ним домой в те часы, когда он бодрствовал - мне больше нравился вид племянника, мирно спящего в кроватке. Что мне с ней теперь делать?
  - Ты мне поможешь? - с ноткой отчаяния спросил я у подруги.
  - Вот так бы сразу, - улыбнулась она. - Идем, отец-героин.
  - Я побуду тут, - сказал Тима. - Вы и вдвоем справитесь, я думаю.
  Когда мы уезжали из клиники, Людмила с собой мне дала упаковку подгузников, несколько запечатанных влажных салфеток и бутылочку со смесью, сказав, что её хватит на несколько часов. Чувствую, что она недооценила аппетиты ребёнка - мы ещё часа нее пробыли дома, а она уже чего-то хочет.
  - На самом деле, Матвей, это даже довольно мило, - приговаривала Марго, пока мы шли к комнате, в которой верещала девочка. - Со временем к грязи и неприятным моментам привыкаешь, и вперед выходит тепло и нежность общения с эти маленьким существом, которое радо тебе, которое любит тебя. Поверь.
  - Знаешь на личном опыте? - усмехнулся я.
  - Нет, конечно. Но я побольше твоего видела маленьких детей и слышала мнение их родителей.
  - Не хочешь обрадовать Тиму вашим таким же?
  - Ещё нет. И не будем об этом. - Марго распахнул дверь в комнату, тем самым поставив точку в назревающем щекотливом разговоре.
  Меня всё больше настораживала навязанная мне дочка. Она странно реагировала на меня, я уже говорил, что стоило мне повысить голос, она начинала кричать. А сейчас я обратил внимание, что стоило мне войти в комнату, как она наоборот успокоилась. Может, не совсем, но так дико орать, словно её придавило диваном, перестала, сменив вопль на жалобное похныкивание.
  - Чувствуешь, что папа пришел? - Спорю, Марго это сказала, чтобы подразнить меня.
  Я несильно толкнул её локтем в бок и опасливо приблизился к корзине - она всё ещё лежала в ней.
  - И что мне делать дальше? - спросил я.
  - Ну, попробуй погладить её. Возьми на руки.
  - Нет, на руки я её брать не буду.
  - Она тебя не укусит, - закатила глаза девушка, но, увидев твердость решения на моем лице, вздохнула и протянула к ней руки. - Так, посмотрим. Как я и думала, нужно сменить подгузник.
  - Да ты издеваешься!
  - Слушай, Матвей...
  - Ладно, не начинай, - помрачнел я, бросил полный злости взгляд на ребёнка и полез в пакет с дарами Людмилы.
  За это время Марго раздела её, сняла испорченный памперс и свернула его в неприятно пахнущий комочек.
  - Идем, помоем её, - велела она, подхватив девочку и направившись вон из комнаты.
  - Давай за одно и утопим, иначе я сейчас сдохну от этого, - предложил я, покорно последовав за ней.
  - Я прикрывать тебя на суде не буду, - отпарировала подруга, кое-как оттолкнув дверь ванны. - Включи свет.
  Лампочки неярко ответили помещение, отразившись в хрустальных подвесках у зеркала, резанув мне глаза. Почти наощупь я открыл кран и поискал чистое полотенце - не совсем дурак, знаю, что моим младенца Маргоша отмывать не будет.
  - А она совсем не тяжелая и маленькая для своих трех недель, - сказала Марго, рассматривая тельце. - Как думаешь, может, недоношенная?
  - А я откуда знаю, я что, врач-акушер? - ответил я её отражению в зеркале. - У меня есть только гель для душа и лосьон для бритья, ничего мягче не нашел.
  - Я и не ожидала. Давай сюда свой гель. И принеси салфетки.
  - Да, мой генерал, - шутливо отсалютовал я и утопал обратно в комнату.
  На наши похождения из кухни поглядывал Тима, и я видел довольное выражение на его физиономии. Ну ещё бы, сам-то попивает мой бразильский кофе с ванилью, дружище, блин... На его поднятый вверх палец я показал свой средний и, вздохнув для решительности, шагнул в ванну, откуда раздавался обиженный крик девочки и успокаивающее воркование Марго.
  - Я думал, ты отказалась от идеи утопить её, - прокомментировал происходящее я, отдав распакованные салфетки.
  - Хочешь поменяться с ней местами? - приподняла брови подруга, и я понял, что она уже тоже устала от неё. - Помолчи пока, пожалуйста, и дай мне закончить.
  Я так и сделал, из-за плеча наблюдая за манипуляциями в раковине. Придерживая головку ребёнка одной рукой, второй Марго тщательно вымыла её, сполоснула проточной водой и глянула на меня в зеркале.
  - Чистое и не используемое тобой полотенце имеется?
  - Сейчас посмотрю, - покорно повернулся я к выходу.
  Сложный вопрос, что у меня есть, а чего нет - я без надобности в шкафы, где не одежда, не лезу. Надеясь на чудо, я отодвинул по очереди все три створки, но ничего, кроме постельного белья, не нашел. Оставался лишь небольшой шкафчик в комнате, в которой ночуют мои родители либо сестра, когда приезжают в гости, и я, почти молясь, распахнул дверцу. ДА! На самом верху лежало коротенькое полотенечко с пингвинами, его оставила тут явно Настя на случай приезда с сыном. Уверен, Сашка не обидеться, если оно послужит его двоюродной сестре.
  Споймав себя на этой мысли, я мигом собрался - она недолго тут пробудет, не стоит так её называть - и почти бегом ринулся к Марго.
  - Расстилай на машине, - велела она, кивнув на широкий вверх моего 'Samsung'.
  Вода стекала с коротких волосиков малышки, и она тихо хныкала, размахивая руками и ногами. Марго быстро вытерла её почти досуха, слегка повозилась с приготовленным заранее подгузником, но и его приладила, и на мой взгляд - довольно успешно.
  - За сорок секунд успела? - улыбнулась девушка, глянув на меня. - Правнучка генерала Литвинова не будет отставать от роты его лучших солдат.
  Генерал Литвинов - это мой дед, и он точно не дал бы спуску ни мне, ни моему ребенку, узнай он о нем.
  А он узнает, держу пари, если этого захочет мама.
  - Получилась бы вторая Настя, - ответил я, рассматривая девочку.
  - И ничего страшного, твоя сестра - чудесная девушка. Александр Матвеевич очень ею гордится.
  - Не напоминай, - закатил я глаза.
  Ариадна (придумала же эта Солнечная имя!) успокоилась, убаюканная моим голосом, и замерла с открытыми глазами. Я подался вперед, вглядываясь в них. Большие, с черной крапинкой зрачков, а вокруг - зеленовато-голубая радужка. Она смотрела на меня, и что-то в моей памяти зашевелилось. Я точно где-то уже видел эти глаза, на другом лице, несомненно, но точно такого же цвета! Среди моих родственников таких не было, я бы запомнил, значит...
  Это значит, что я точно был знаком с её матерью. И сомнений, что она моя дочь, всё меньше.
  Звонок в дверь резко разорвал тишину, и девочка собралась снова продемонстрировать нам диапазон своего голоса.
  - Так, ты оставайся с ней и говори, говори, говори. - Похоже, Марго тоже заметила моё влияние на неё. - А я открою, это, наверное, твоя мать.
  Она ушла, а я остался наедине с ребенком, в ванной, не зная, что же мне, блин, говорить!
  - Я не лучший кандидат в отцы, - начал я. - Не знаю, какие причины заставили твою маму отдать тебя мне, может, она умерла - я тебе приношу искренние соболезнования за это! - Она утихла, будто и в самом деле прислушиваясь. - Но она прогадала. Или нет. Твоя мама ведь и не просила тебя оставлять себе, она меня знает достаточно хорошо. Или знала, если она... если её нет.
  Из коридора раздались мягкие шаги Марго и громкое цоканье каблуков моей матери - она не признавала уличную обувь, если в ней была шпилька меньше пяти сантиметров.
  - Но я найду тебе семью, или приют, как она и просила, - поспешил закончить я фразу. - О тебе будут хорошо заботиться, обещаю.
  - И где он? - спросила мама, войдя в квартиру.
  - Он тут, - ответил я ей, выглянув из-за дверного косяка.
  - Мы купали малышку, когда вы позвонили, - объяснила Марго.
  Мама быстро сняла плащ и шарф, повесила их в шкаф, после чего повернулась ко мне.
  - Ну что, сынок, вляпался ты, как я и предупреждала тебя. - Её голос звучал будто бы безмятежно, но я знал, что так она сдерживает иронию. - Можно, я посмотрю на внучку?
  Я посторонился, впуская её. Мама взглянула на неё и замерла. Ариадна тоже. Позади рядом с женой встал Тима, ожидая реакции.
  - Она такая красивая, - тихо пробормотала моя мать. - И можешь ругаться со мной, Матвей, но она похожа на тебя.
  - А мне кажется, что нет, - ответил я.
  - Потому что ты не видел себя в её возрасте. Да, она девочка, глаза и волосы у неё, видимо, материнские, но - она очень похожа на тебя.
  - Я ему то же самое сказала, - вставила свои три копейки Марго.
  - Это ничего не меняет, - упрямо заявил я.
  Мама погладила девочку по щеке, а потом повернулась ко мне, и с её лица пропало нежное выражение.
  - Если ты думаешь, что я позволю тебе соскочить и сейчас, как ты это делаешь всегда, когда пошалишь, то это самое большое твоё заблуждение за последние пять лет, - произнесла она, став безумно похожей на Марго. У них обеих отцы со стальными яйцами, что тут скажешь ещё...
  Но я тоже сдаваться не собирался.
  - Ты не заставишь меня насильно. Мне не нужен этот ребёнок, и если на то пошло, я отдам её в детский дом. На большее даже не рассчитывайте.
  Наши с матерью взгляды скрестились, и она пыталась, как в детстве, подавить меня своей родительской волей. Нет уж, мамочка, не в этот раз.
  - Нет, мама, - повторил я почти то же вслух. - Я не оставлю её. Её мать тоже это знала.
  - Так, дай-ка мне сюда это письмо, - вдруг сменила тему мама.
  - Оно в комнате.
  - Отлично. Маргошенька, возьми девочку, хорошо?
  - Да, конечно, Василина Александровна.
  Мама развернулась на каблуках и быстро направилась в мою спальню. Я за ней, а за мной Тима и Марго, держа на руках ребёнка.
  - Это оно? - Мама, как комиссар Рекс, словно по нюху определила, где лежит конверт, и достала его из-под одеяла в корзинке. - Малышка лежала тут?
  - На всё - да.
  Она кивнула и расправила лист с письмом Солнечной. Вообще читала она всегда быстро, но в этот раз она словно вчитывалась в каждое слово, проверяя его встроенным детектором лжи.
  Тишина затянулась. Мы все втроем, не считая уснувшей Ариадны, не сводил взгляд с моей мамы, дожидаясь её вердикта.
  - Ну что ж, Матвей, - наконец поняла она на нас глаза. - Я считаю, что всё тут правда.
  - Что всё?
  - Всё. Что она была твоей любовницей, что ты вряд ли её помнишь...
  - Это точно, - хмыкнул я.
  - И что отец этой девочки - ты.
  - Это доказал анализ.
  - Тем более. Поэтому, мой дорогой, ты не отвертишься от ответственности за неё.
  - Я отдам её в детский дом, где ей найдут приемную семью, я уже сказал.
  - И я тебя услышала. - Мама нахмурилась, недовольная, что я её перебил. - Однако не всё так просто. Ты не придешь и не кинешь её на руки врачам в доме малютки, это всё не так делается.
  - А как?
  - Для начала ты обратишься к отцу, чтобы он тебе с этим помог.
  - Зачем? - напрягся я. Только понадеялся, что обойдется без него...
  - За тем, что он губернатор этой области, он сможет гораздо лучше тебя позаботиться, чтобы ЕГО внучка не попала куда не следует. Об этом, сын, твоя бывшая девушка тоже просит. - Она махнула письмом.
  - Ты знаешь, чего мне это будет стоить?
  - Чего же? Взбучки от него? Так ты давно её заслуживаешь. - Мама начала накаляться. - И я, и отец тебе с шестнадцати лет говорили, чтобы ты побольше с умом подходил к вопросу девушек, и поменьше другой стороной твоего тела. Но ты же Матвей Сафировский, что тебе слова родителей! Зачем думать, что на трахнуть девчонку дело может не окончиться! И вот теперь за твою небрежность в вопросе контрацепции и вообще секса будет платить не ты, а твоя дочь!
  Полосканием мозгов занялась мама вместо Марго. И её я послать на хер не могу - а очень хочется.
  - Хватит, мать. - Я произнес это слегка грубее, чем рассчитывал, и она заметила, но я не дал ей прокомментировать это. - Когда папа будет в городе?
  - Не знаю. Он только неделю как улетел.
  - И что, хочешь сказать, что она будет тут, пока он не вернется?
  - А как ты думал? - К ней возвращалось хорошее настроение. - Я её с собой забирать не буду.
  - Мне показалось, она тебе понравилась, - сказал я.
  - Она мне понравилась, но на полигон я её не повезу. Меня вызывают на работу, привезли троих мужчин, они нуждаются в военно-психиатрической экспертизе.
  - Как вовремя! - съязвил я и полез в карман за сигаретами.
  - Так, а вот об этом забудь. - Мама четким движением отобрала у меня пачку. - Теперь у тебя в доме находится ребенок. И даже не думай сбагрить её Насте, я прослежу.
  - Делать мне больше нечего, как только ставить её в известность!
  - Я не говорила ей, давай сам, так будет лучше.
  - Думаешь? - фыркнул я.
  - Если всё правильно подашь, то да.
  Блядь, ну вот зачем я подошел к той бабе десять месяцев назад, что мне сейчас подложила такую свинью?..
  - Марго, Тимоша, побудьте часик с малышкой, - обратилась мать к моим друзьям. - А мы с Матвеем пойдем по магазинам.
  - По магазинам? - переспросил я, а Марго расплылась в довольной улыбке. Через секунду такое же выражение на лице появилось и у Тимы.
  - Да, по магазинам, - подтвердила мама. - Ты купишь кроватку, одежду, смеси и прочее для своей дочери. И даже не думай начинать со мной спорить.
  Мне всё сильнее не хватало моих сигарет.
  
  VI
  
  На что был похож этот поход в магазин, я описать цензурными словами не могу, но очень постараюсь.
  Окинув скептическим взглядом мою машину - и что она не нравится половине моих родственников и друзей? - мать категорично заявила, что поедем на её авто. Видите ли, у него багажник больше. Ну да, если туда засунуть теленка, и тот заблудится в её 'Джипе', больше похожем на 'Хаммер'. Зато деду в нем ездить одно удовольствие!
  Всю дорогу до торгового центра она рассказывала, с какой частотой кормить ребёнка и как комбинировать питание, советовала процент жирности молока, на котором разводить смесь - и вообще детям полезно молоко, - предупреждала, чтобы только в подгузниках я девочку не держал, а то будет раздражение, ведь кожа у неё нежная, как у принцессы. Наконец я не выдержал и велел либо сменить тему, либо я возвращаюсь домой и она может одна бродить по магазинам сколько ей нафиг захочется. Мама поджала губы, как она делает всегда, когда я перечу ей, но не стала продолжать о способах ухода за детьми, а заговорила о том, как прошел первый день рождения Саши.
  Иногда я ненавижу и её.
  'Колизей', самый большой торговый центр моего города, я посещал часто, но это было в основном ради одежды или каких-либо новинок в электронике. Сейчас же я окинул тоскливым взглядом проход, в который я каждый раз сворачивал - и последовал за матерью в детский отдел.
  - Так, нужна же будет коляска, - вновь завела прежнюю волынку моя родительница. - Как тебе эта? - она кивнула на небольшой агрегат с розочками и ещё какими-то мерзкими цветами по всей поверхности.
  - Ой, здравствуйте! - К нам подскочила молоденькая девчонка, вряд ли отметившая своё двадцатилетие. Типичная ванилька - волосы в двух хвостах и завязаны резинками с медведями, ярко-розовая маечка, подписанная 'I'm your Barbie', куча фенечек на запястьях, кулон в виде сердца. Была у меня парочка таких сладких девочек - после их ухода я отпаивался крепким кофе без сахара. - У вас родился малыш? Поздравляю! Я вам помогу выбрать всё самое лучшее для него!
  Мы с мамой переглянулись. Хм, в принципе, девчонку можно понять - мать в свои сорок семь выглядела лет на пятнадцать моложе и сама могла выдать себя за мою старшую сестру. Или за жену... блин.
  - Вообще ребенок родился у него, а я просто моральная поддержка, - объяснила мама.
  - О, прекрасно! - продавщица окинула меня сияющим взглядом. - Такой молодой и красивый папа - завидую вашей супруге!
  - Я ей тоже завидую, - процедил я.
  Мама опустила ресницы на смеющиеся глаза и постаралась вернуть девчонку в нужное русло.
  - У нас девочка, и нам в самом деле необходимо все лучшее для неё. Начнем с коляски.
  - Сейчас началась весна, поэтому можно выбрать коляску со средними колесами - через снег и грязь пробираться уже не нужно. Хотя если с учетом следующей зимы...
  - Давайте без учета, - перебил я её и произнес на вопросительный взгляд мамы: - К следующей зиме она будет жить в другом месте.
  Моя родственница поугасла энтузиазмом, но не сдала напор.
  - Тогда давайте пока выберем коляску со средними колесами. Если что - купим другую попозже.
  Вывернулась, молодец.
  - Вот, смотрите. Очень хорошая модель, - продавщица коснулась ручки вместительной коляски с большим нижним отделением, обтянутую терракотово-розовой тканью. - Покупатели берут чаще всего её. Она не промокает, хороший воздухообмен, легко складывается и не занимает много места.
  - Нет! - категорично помотал я головой. - Эта коляска настолько девчачья, что я не удивлюсь, если нас обоих начнет тошнить от неё через десять минут. Моя дочь в таком не будет ездить.
  По лицу мамы я понял, что она тоже склонялась к отказу, поэтому мы со спокойной совестью перешли к другому варианту, предлагаемому услужливой девчонкой. Кое-где поспорив, кое-где дружно отказавшись, мы остановились - вернее, мама сказала мне прекратить юлить и соглашаться на какой-нибудь вариант, все равно не отвертеться, - на симпатичной коляске оливкового цвета с достаточно большими колесами и удобной ручкой. Мама взяла с продавщицы клятвенное заверение, что дождь никак не проникнет внутрь и наша девочка (она именно так и сказала) будет в безопасности. В подарок та повесила над изголовьем коляски связку мелодично звенящих игрушек.
  Следом пришел черед кроватки. Сначала попытавшись повозражать, мол, какая разница, поспит и в коляске, я наткнулся на суровый взгляд мамы и примирительно взмахнул руками - лишь бы это всё побыстрее закончилось. Мама что-то выстукивала, прощупывала дно, на некоторые модели даже смотреть отказывалась. Продавщица пару раз с немой мольбой смотрела на меня, но я оставался безучастным - не хватало мне ещё больше попасть под раздачу. Наконец генеральская дочка номер один в моей жизни остановилась на двух кроватках - из светлого дерева, не очень глубокой, с каким-то финтифлюшками с одной стороны - вроде как там будет голова ребенка, - и ещё одной, помассивнее, с колесиками, съемной стенкой и функцией раскачивания.
  - Что скажешь, дорогой? В какой, на твой взгляд, будет лучше спаться твоей дочери? - Мама снова начала веселиться.
  Не мужское это дело - вещи для ребенка выбирать. Вот сомневаюсь, что мой отец так заморачивался на предмет размещения нас с Настей. Но мама... ох, побыстрее её забрали на этот полигон!
  - Мне нравится вторая, - буркнул я.
  - Отлично! - почти подпрыгнула девчонка. - Я бы тоже взяла её! Можно легко перевести, если это понадобиться, и укачивать, не вынимая из кроватки! Ваша малышка будет с удовольствием спать здесь.
  - Заворачивайте, - кивком королевы велела моя мать.
  В этом павильончике она подобрала ещё парочку игрушек для 'Ариаднушки' - продавщица восхищенно завизжала, узнав, что мою дочь зовут именно так, - купила гипераллергенную бутылочку и все покупки сказала отнести к её машине, отдав мне ключи. Я только было подумал о побеге - идеальная возможность, - как она осекла меня, предупредив даже не мечтать об этом и подождать её в салоне, пока она приобретет остальное, что нужно.
  Заталкивая хоть и разобранную, но всё равно довольно объемную кровать, я прикинул, что багажник моей 'Мазерати' и правда тут спасовал бы. А вот в её 'Джип' можно было положить всё, что мы купили, умноженное на три. Растасовав их покомпактнее, я огляделся - матери видно не было, - и заскочил в ближайший ларек, где нашел свои любимые сигареты.
  Не представляете, как меняется жизнь после долгожданной затяжки! Всё происходящее уже не казалось мне такой катастрофой, люди не издевались надо мной. Ну, подумаешь, мама потратит немного моих денег - и ладно! За два дня работы - кстати, не забыть завтра проверить, что там мои сотрудники наваяли без меня, - я восполню эту брешь в банковском счете. А когда папа найдет для ребёнка семью или детский дом, я отдам все купленное вместе с ней - отцовский подарок, так сказать. И Солнечная ни в чем меня не сможет упрекнуть!
  Стоило этой мысли появиться, как на меня накатила мимолетная волна воспоминаний. 'Солнечная... Солнечная... Получается, что...', - шептала девушка. Это же...
  - Так я и знала. - Мамин голос резко развеял омут, и я вернулся в реальность. Черт! Я почти добрался до той мысли, которая подсказала бы мне, кто это была!
  Я раздраженно поднял на неё глаза, но она не обратила на меня внимания, копаясь в багажнике, чтобы вместить два объемных пакета с очередными покупками.
  - Матвей, весь провоняешь табаком, ребенку только хуже сделаешь.
  - Не мои проблемы, - отмахнулся я, бросив окурок на землю и растоптав его, и полез в салон машины. - Пусть о её здоровье беспокоятся её будущие родители.
  Мама зло с силой захлопнула дверцу.
  - Если хочешь, чтобы она побыстрее ушла из твоей жизни, - тихим опасным голосом произнесла она, - то не вреди. С аллергией её будет сложнее пристроить.
  Я ничего не ответил, отвернувшись к окну. Мать так же молча завела мотор, и мы убрались с парковки торгового центра.
  Дома Марго с Тимом что-то уплетали, смотря телевизор на кухне. Я просто кивнул им и потащил поклажу в свободную комнату, которую мог отдать под временную детскую, а мама зашла в мою спальню, где все ещё обитала Ариадна.
  - А мы тебе всё купили, солнышко, - защебетала она. - Матвей, неси одежду, она в сиреневом пакете. Тимка, поможешь моему сыну собрать кроватку? Продавщица сказала, что это делается быстро.
  - Я вообще-то не умею, - начал было друг, но под взглядом двух женщин стушевался и нырнул следом за мной.
  - Ну что, не так всё страшно? - съёрничал я. - Она же моя мать, она желает мне добра!..
  - Не я не уследил за собственным членом, - отпарировал Тима, но и он был явно не счастлив от происходящего.
  - У меня вообще-то высшее образование по предпринимательской деятельности, я не плотник! - возмущался я, глядя, как он разбирает составные части будущей кроватки. - А ты, как я помню, юрист...
  - Заткнись лучше и давай быстрее разберемся с этим. Уже вечер, если ты не заметил.
  - Заметил. - Тима говорил дело, и я нехотя взялся за инструкцию.
  Если дети всегда требуют такого геморроя, то эта девчонка - мой первый и последний ребенок!
  Пришлось сбегать вниз к машине - там на всякий случай, который как раз сегодня наступил, лежал ящик с инструментами. Через два часа уличений матери этой гребаной кровати в самых страшных подробностях сексуальных отношений с различными предметами домашнего обихода и некоторыми овощами она была собрана, Тима послал меня куда подальше и ушел курить на балкон, а я, довольный, словно креветка на Багамах, явился пред светлые очи мамы и Марго, которые обсуждали что-то своё женское.
  - Всё, так её дважды! Мы сделали её!
  - Что?
  - Кого! Кроватку, блин! Стоит, качается, можно даже катать эту кроху по всей квартире хоть прямо сейчас.
  Кроха в ответ проснулась и заинтересовано загулила.
  - О, моя девочка хочет её испытать! - Мама подхватила Ариадну на руки и направилась туда, где ещё пахло нашим с Тимой рабским трудовым потом.
  Скажу честно - я почти впервые так сильно гордился собой! Да, признаю, половина славы принадлежала Тиме, но его сейчас рядом не было и все похвалы должны были достаться мне.
  - Ну надо же, - присвистнула Марго, заходя следом. - Оказывается, руками ты умеешь не только девушек в постель укладывать.
  Она легонько толкнула подвеску, заботливо привинченную своим мужем, и та зазвенела, что привлекло внимание Ариадны: она стала вертеться и пытаться повернуться на звук.
  - Да, солнышко, это сделал твой папа, - замурчала моя мать, поднеся её к кроватке. - Для тебя, любимой доченьки, старался.
  - Мам, прекрати, - закатил я глаза. - Лучше скажи, ты останешься на ночь?
  - Зачем? - удивилась она, расправляя одеяло.
  - Затем, что я совершенно не представляю, что с ней делать. А вдруг она заплачет посреди ночи?
  - Покорми её. Или смени подгузник. Поговори с ней.
  - Ага, сейчас! - завелся я. - Ты издеваешься? Я детей в жизни на руках не держал, а ты хочешь, чтобы я стал образцовым папашей?!
  - Матвей...
  - Мама, нет! Я не справлюсь! Да я и не хочу!
  Женщины переглянулись, Марго, было видно, собралась снова сесть на любимого конька, но моя родительница успокаивающе положила руку ей на плечо.
  - Погоди, Маргоша. Не принимай его вопли за капризы, он в самом деле в ужасе.
  - Ну да, - произнесли мы с ней одновременно. То, что она моя мать, не значит, что я перестал быть мужчиной! Дальше продолжила подруга. - Василина Александровна, не миндальничайте с ним. Взрослый лоб, а как что - сразу мама.
  - Разумеется, дорогая. - Мама улыбнулась девушке, а потом повернулась ко мне. - Вот что, сын. Сегодня я останусь, но не потому что ты такой несчастный, не справишься с ребенком. Именно потому что ты с ней не справишься, я и сделаю это, не хочу, чтобы моя внучка отдувалась за то, что ты растяпа. Завтра я уезжаю, поэтому думай сам, что будешь делать дальше. Можешь попробовать уговорить Марго...
  - Не надейся, что у тебя получится, - вставила реплику подруга.
  -... можешь позвонить Насте...
  - Ни за что! - мотнул я головой.
  - Можешь нанять няню.
  - За один день? - Во мне проснулся скептицизм.
  - А что в этом сложного?
  - Ладно...
  - Только давай такую, которая будет ухаживать за ребёнком, а не за тобой, - заговорил позади нас Тима. - С тебя не убудет затащить нянечку в постель, а девочка будет заходиться криком.
  - Кстати, да! - подхватила инициативу Марго. - Сафировский, даже не думай.
  - Да иди вы, - огрызнулся я, но спорить не стал - есть такое дело. Самоконтроль, Матвей, сосредоточься.
  - А можешь, если осилишь, справиться сам, - предложила мама.
  - Это что-то из рода фантастики, - покачала головой девушка. - Вряд ли он за одни сутки с вами научится как обращаться с ребёнком.
  - Надеюсь, учиться мне этому и не придется - ей быстро найдут другой дом, - поставил я точку в спорах. - И хватит об этом.
  Мы вышли из комнаты, чтобы не разбудить утихшую девчонку, и я наощупь включил свет в прихожей.
  - Половина десятого, - взглянул на часы Тим. - Нам пора, милая.
  - Точно. Кое-кому завтра на работу, - кивнула его жена.
  - Не только вам... Блядь! Куда ж я дену её!
  - Ещё раз предлагаю кандидатуру Насти, - произнесла мама. - Она как раз в декретном отпуске.
  - Да отстань ты с Настей! - вышел я из себя. - Я уже говорил, что только если небо начнет падать в виде желтых слонов, я расскажу ей о ребёнке!
  - Если она узнает от кого-то другого, вот тогда я в самом деле не завидую тебе, - пожала она плечами.
  - От тебя, например?
  - Не обязательно. Отец может проговориться, считая, что она в курсе...
  Я едва не застонал, сделал пару вздохов и попятился.
  - В общем, до встречи, ребята, а я в душ. День был охрененно тяжелый.
  - По тебе видно, - усмехнулся Тима. - Завтра позвони, расскажешь, как тебе ночь в роли отца.
  Супруги быстро обулись и оделись, Марго коротко, словно клюнула, поцеловала меня в щеку, и дверь за ними закрылась. Мы с мамой постояли минуту в тишине, потом она негромко произнесла:
  - Вижу, что ты всеми силами стараешься не допустить мысль, что эта девочка задержится у тебя, но не стоит так отмахиваться от неё. Кто знает, вдруг однажды ты об этом пожалеешь.
  И с этими словами она ушла в комнату, ставшей детской.
  Расслабиться мне удалось лишь в душе, и то не сразу. Поймав себя на том, что я намыливаюсь уже в четвертый раз, я усилием воли сосредоточился на своих действиях, завернулся в полотенце и пошагал в свою комнату. Только кровать показалась в поле зрения, на меня накатила волна такой усталости, что я еле дошел до неё и рухнул под одеяло.
  'Спокойной ночи, отец-одиночка', - промелькнуло у меня в голове, прежде Морфей забрал меня в своё царство.
  
  VII
  
  Мне показалось, стоило моей голове опуститься на подушку, как этот дикий крик сразу меня разбудил. Сначала я не понял, что происходит, кого убивают, почему у меня дома?! - потом с опозданием до меня дошло, что это не смертный час какого-то бедняги, а моя ненаглядная дочурка проснулась, чтоб ей икалось!
  - Мать твою, - прорычал я, попытавшись зарыться головой поглубже в подушку и прикрывшись сверху ещё и одеялом для верности. Не помогло, её крик достигал меня везде, и стало казаться, что я буду слышать его даже в гробу. О-о-о-о, хочу туда!
  Чувствуя в себе до этого незнакомое мне желание убивать, рвать, душить, я рывком стянул одеяло, едва не снес дверь с петель - и оказался лицом к лицу с мамой, держащей ребенка на руках и что-то её бормотавшей.
  - О, привет. Не спится?
  - Спится! - рявкнул я. - И очень неплохо, только вот она мешает!
  - Она проголодалась, Матвей, и так же нужно было сменить ей одежду. - Мама переложила девчонку на другую руку. - Ты в её возрасте тоже не беспокоился о сне других.
  - Так это был я!
  - Не вижу разницы, за исключением только половой принадлежности. - Мама не в пример мне говорила спокойно, не повышая голос, а Ариадна, как всегда, когда я переходил на крик, пыталась меня заглушить. - Не мог бы ты угомониться, пожалуйста, иначе мы оба не уснем до утра.
  У меня было много чего сказать на этот счет, начиная от того, что она может забрать её с собой куда хочет и там успокаивать, а я буду спать как обычно и не знать проблем, и заканчивая тем, что между мной и этим чудовищем есть огромная разница, не касаясь половой принадлежности. Однако мать была права - лучший способ получить тишину - замолкнуть.
  - Я буду на кухне, - буркнул я, демонстративно обошел её по кругу и скрылся в декоративной арке.
  В кухне я люблю размышлять, посидеть после долгого дня, если нет желания ехать в клуб или ещё какую-нибудь тусовку, которую легко нахожу. При ремонте я специально уделил внимание строителей на то, чтобы здесь сделали мягкий неяркий свет, оставив её как бы полумраке, чтобы мысли и хорошее настроение не разбегались. Щелкнув кнопкой, я включил чайник, сел за барную стойку и стал шарить взглядом вокруг, ища то, за что можно им зацепиться. Крик ребёнка доставал меня и тут. Твою дивизию, если так будет каждую ночь, очень скоро меня посадят за убийство! По ходу осмотра я заметил таймер на вытяжке, который сообщил, что сейчас половина третьего. Чудесно, блин! На работу я приду злой, не выспавшийся, и причина не та, которую я мог бы с удовольствием себе позволить. Лучше бы мамаша этого монстра забрала её с собой!
  - Мне тоже сделай чашку чая, - попросила мама, войдя на кухню.
  - Она будет всегда так вопить? - грубо спросил я, оставаясь на стуле, хотя чайник вскипел и выключился.
  - Когда подрастет - нет.
  - Я завтра же позвоню отцу и если надо - сам за ним съезжу, чтобы он побыстрее вернулся и нашел ей кого угодно в родители.
  - Это ты мне так угрожаешь?
  - Тебе? Зачем? Не ты мне подбросила эту неприятность.
  - Но я хочу, чтобы ты не воспринимал её как неприятность. - Мама, не дождавшись этого от меня, сама взялась за приготовления чая.
  - Не получится. Та женщина, что родила её, сильно просчиталась. Из всех, кому она могла её отдать - родители, родственники, друзья, бездетные семьи в Америке - она зачем-то отправила её ко мне, человеку, которому она нужна в последнюю очередь.
  - Она отдала её отцу, - возразила мама. - И я рада этому, буду честна. В свои двадцать два, Матвей, ты крайне безответственен.
  - Я это и не отрицаю.
  - Ты умный, способный мальчик, ты легко добиваешься того, чего хочешь, и я горжусь тобой в этом плане. Но ты так и не понял, что жизнь дает тебе не только то, что хочешь ТЫ. Иногда - и чаще, чем ты готов это принять сегодня - она посылает то, что совершенно противоположно твоим желаниям. И тебе придется научиться справляться и с этим. Самому, сынок. Как бы сильно мы с отцом и сестрой тебя не любили, мы не возьмем это испытание на себя, как раньше.
  - Что именно ты хочешь этим сказать? - с подозрением спросил я.
  - То, что ты можешь даже взять отца за шкирку, но - раньше, чем он сам решит, ты его не притащишь сюда. И тебе придется - и не иначе - провести какое-то время с твоей дочерью.
  - Мама...
  - Да, сын. Таково было желание матери девочки, и я буду уважать его. Из письма ясно, что это не прихоть, по-другому она не смогла. Возможно, её даже нет в живых, что очень несправедливо. Она заплатила жизнью за жизнь вашего ребёнка, и такую цену ты никогда не перекупишь. Потерпи какое-то время крики по ночам, в конце концов никто ещё не умер от того, что в его доме был младенец.
  Я ничего не сказал и отвернулся к окну. Она всё правильно говорила, но я не мог это принять. Пусть генетика говорит одно - я не чувствовал себя отцом и ответственным за неё.
  - И, может быть, - добавила моя мать, - это немного встряхнет твои мозги. Каждый раз, когда тебе захочется уложить какую-нибудь красавицу в постель, вспоминай лицо Ариадны, которая свалилась тебе на голову из-за того, что когда-то ты неосмотрительно рискнул.
  - Боюсь, её лицо будет мне видеться не только тогда, - сказал я.
  Мама тихо фыркнула.
  - А мне не хватало тех поздних вечером, когда мы с тобой сидели вот так, попивая чай и обсуждая все на свете, - произнесла она. - Почему мы перестали, не помнишь?
  - Потому что ты начала критиковать мой образ жизни на таких посиделках, - ответил я. Хотя мне тоже часто их не хватало...
  - Жизнь показала, что не зря, - вздохнула мама, допила чай и встала. - Ложись спать, милый. - Она поцеловала меня в макушку, как всегда, когда мы засиживались допоздна, и ушла.
  Я остался один, под мягким светом ламп, грея ноги о теплый пол, и смотрел на большую синюю кружку, которую подарила маме Настя на какой-то маленький праздник. Я не знал, а родительница притащила её сюда и спрятала, чтобы я не нашел ненароком и не отправил назад. Теперь, когда она бывала у меня дома, она всегда пила чай, кофе, какао или ещё какой-то напиток только из неё.
  Злость злостью, а реально надо будет подумать, что делать вечером, когда мама уедет и я останусь один на один с девчонкой. Марго не согласится, это точно. Кто же ещё есть?.. Все мои подруги хороши, если их позвать на вечеринку у бассейна, а посидеть с ребёнком - такой, как ни странно, не было.
  Отличная у меня жизнь...
  Так ничего и не съев, я выключил свет и пошел в спальню.
  Сквозь сон я ещё раз слышал плачь Ариадны, но на этот раз смог превозмочь его и мне удалось не проснуться - пока не взревел мой будильник.
  - Ох, твою мать, - выругался я, взглянув в зеркало в ванной. Таким помятым я не выглядел с семнадцати лет, с последнего лета, проведенного с дедом. Тогда он гонял меня на трехкилометровую пробежку в пять часов, чтобы я 'не заплывал жиром', как он выражался. Потом я поступил в университет и благополучно забыл о тех мучениях, и отражение в зеркале всегда радовало - а вот стоило один день повозиться с ребенком, как мальчик-красавчик превратился в ходящего мертвеца.
  - Душ, Сафировский, - вздохнул я, заползая в душевую кабинку. - И желательно холодный.
  Когда я более-менее пришел в себя и стал отражаемым, настроение тоже улучшилось. Плотно завтракать с утра я не любил, так что в микроволновке грелся бутерброд с сыром, кофеварка молола зерна, а я одевался так тихо, как мог, чтобы не разбудить ни дочку, ни маму. Быстро поев, я пособирал забросанные по столу документы, контрольно проверил свой внешний вид в зеркале в прихожей и уже собирался идти, как вспомнил, что надо бы оставить какое-нибудь сообщение матери. Ничего подходящего в голову не пришло, так что я просто нарисовал на магнитной доске на холодильнике смайлик и приписал пожелания доброго утра. Не бог весть что, но и так сойдет.
  Моя крошка приветствовала меня отблеском фонаря подземной парковки на стекле. Вот это была та девушка, которую я был готов любить сутки напролет. Черная, обтекаемой формы, сразу видно, что она признает на дороге королевой только себя. Расход четырнадцать с половиной литров, разгон меньше чем за пять секунд, четыреста пятьдесят лошадиных сил - эту детку я выбирал навсегда, и знал, что сделал правильный выбор.
  - Хорошего дня, Матвей Иванович, - поприветствовал меня сторож Женя.
  - Спасибо, - кивнул я, нажатием кнопки на брелке открывая дверцу. Неожиданная мысль заставила меня обернуться к мужчине. - Женя, скажите, а вчера утром, часов в десять, сюда не приезжал никто посторонний, кого раньше вы здесь не замечали?
  - Увы, вчера была не моя смена, - развел он руками. - Спросите Вовку, он будет через два дня.
  - Ага... Ясно, ещё раз спасибо. - Я забрался внутрь салона, и через минуту меня на парковке уже не было.
  В фирме, занимающейся архитектурными планами строительства, я работал уже второй год, начав ещё на последнем курсе университета, и дослужился до креативного директора. На этой должности я относительно недавно - всего два с половиной месяца, - но, на мой взгляд, а, главное, на взгляд президента компании, справлялся отлично. Так что я позволял себе некоторые вольности, такие, например, как немного опоздать либо одеваться не совсем по дресс-коду. Сотрудницы были только 'за', сотрудники не возражали, поэтому мне нравилась моя работа, мне нравился коллектив, мне нравилось все, что происходило за стеклянными дверями трехэтажного здания, на табличке которого, я надеялся, через пару лет будет написано и моё имя тоже - я собираюсь заработать больше денег и купить значительный пакет акций, который позволит мне такую роскошь.
  Все мысли, что донимали меня последние сутки, как по волшебству исчезли, стоило мне войти в офис.
  - Доброе утро, Матвей Иванович, - промурлыкала Наташа, встретившись со мной в холле.
  - Просто Матвей, помнишь? - ответил я, якобы невзначай проведя рукой по её талии. Аппетитная девушка, один их бухгалтеров, выглядящая совсем не строго, а очень даже сексуально. Я это заметил ещё тогда, когда она только устроилась сюда, и она не сопротивлялась моему вниманию. Но, как и все до неё - и после, впрочем, - её мне хватило на один раз, и дальше я был согласен получать лишь эстетическое удовольствие от работы с ней.
  - Да, верно. Хорошо спалось?
  Вместо ответа я сделал вид, что занят поиском магнитной карточки в портмоне перед турникетом. Наталья прошла вперед, оглянулась, и я махнул ей, чтобы она не ждала меня. Она кивнула, окинула меня влекущим взглядом и скрылась за поворотом. И слава богу.
  Перед моим отделом на прозрачной двери висела серебристая табличка с названием и витиевато выведенными фамилией и инициалами. Останавливаться и секунд тридцать смотреть на неё стало уже чем-то вроде моего ритуала. Я - лидер, я победитель по жизни, и всё, чего я хочу и к чему стремлюсь, покорится мне!
  - Всем доброго утра, - бодро произнес я, открывая дверь и заходя в отдел. - Чудная блузка, Ирочка, она очень идет к твоим глазам.
  - Спасибо, Матвей Иванович, - смутилась Ира, креативный дизайнер, машинально проведя рукой по тонкому светло-голубому шелку.
  - Так, начало дня мне очень нравится, так что давайте продолжим в том же духе. - Я полностью вошел в рабочий ритм. - Ира, что там с теми макетами, что я отдал тебе два дня назад на исправление?..
  И закрутилось, завертелось, полетела пыль под моими туфлями. Планерка, работа, короткий перерыв на кофе, встреча с заказчиками, обед, совещание...
  Кто знает, когда бы я вспомнил о проблеме, что свалилась на меня вчера, и о том, что надо думать над ней, если бы мне не напомнили насильно. Перелив телефона отвлек меня от переписки с секретарем той фирмы, что заключила сегодня с нами контракт, и большие буквы на дисплее сказали мне, что звонит мама.
  - Да? Мам, я сейчас немного занят, я тебе пере...
  - Уже половина шестого, сын, - без намека на снисхождения произнесла она, перебив. - Я не могу ждать, когда ты мне перезвонишь.
  - В смысле? - почему-то холодея, спросил я.
  - Потому что через час я должна быть на полигоне. Я тебя предупреждала.
  - Так. - Я откинулся на спинку кресла, от чего оно чуть слышно скрипнуло. - А куда ты...
  - Я думаю, я оставлю Ариадну с тобой, - ответила мать.
  - Подожди, я скоро приеду, - вздохнул я, выключая компьютер.
  - Не трудись, дорогой. Я и так ждала тебя достаточно.
  Вот тут я совсем перестал её понимать.
  - И что это значит?
  - Это значит, что я сама приехала.
  Пока я переваривал эту её фразу, на заднем плане раздался негромкий плач ребёнка.
  - Мама, - мигом напрягся я. - Ты что, привезла...
  - Я привезла твою дочь в офис, - подтвердила она мои опасения. - И мы ждем тебя в твоей приемной.
  
  VIII
  
  Я ворвался в приемную с таким грохотом, что Ира и Вероника, работающая на печати, вздрогнули и дружно выпустили то, что держали в руках. В иной раз я бы смутился такому своему поведению, но сейчас последнее, что приходило мне в голову - это эффект, производимый на окружающих. Дверь со всего размаха врезалась в стену, зловеще стукнувшись и рискуя расколоться, но и это меня не трогало. Единственное, что было важно для меня - это моя несносная мать, как ни в чем не бывало сидящая на диване, её бордовый плащ красиво оттеняла темно-синяя кожа обивки. Рядом стояла переносная корзинка, купленная вчера для Ариадны, и мама периодически туда заглядывала, улыбаясь.
  - Какого черта ты её сюда притащила?! - готовый вот-вот взорваться завопил я, в три шага сокращая расстояние до них.
  - Потому что оставлять ребёнка одного дома грозит опасностью, - вновь совершенно невозмутимо ответила она, подняв на меня глаза.
  - Ты хоть представляешь, что теперь будет? - Я уже чувствовал на себе взгляды девушек, находящихся в приемной.
  Мама поднялась, оказавшись лишь немного ниже меня.
  - Я уверена, что предупреждала, что на весь день с девочкой остаться не могу. Ты об этом знал, поэтому мог подумать заранее и не вынуждать меня приезжать сюда самой и не вводить в курс дел твоих сотрудников. Раз ничего из этого ты не сделал - вот результат.
  На пару секунд повисла тишина, которую нарушила Лера, моя секретарша.
  - Матвей Иванович, Василина Александровна, а что...
  - Ничего! - рявкнул я, но уже понимал, что исправить произошедшее не могу.
  - У Матвея Ивановича поменялись планы, - ответила за меня мама, повернувшись к ней. Одной рукой она застёгивала плащ, второй повесила сумку на плечо. - Не знаю, останется он с дочерью в офисе, заканчивая дела, или уедет прямо сейчас - его выбор. А мне уже очень давно пора быть не здесь.
  Она склонилась над корзинкой, поцеловала малышку в лобик и бросила на меня успокаивающий взгляд.
  - Не теряй голову, сынок. Пожалуйста. Я позвоню тебе, как только разберусь с первоочередными делами на полигоне.
  Меня она целовать не стала - я её убедил не делать этого на людях, - попрощалась с девушками и вышла за дверь отдела.
  А я остался наедине с ребёнком и кучкой дамочек, жаждущих горячих подробностей того, откуда у меня появилась дочь.
  - Все звонки переадресовывай мне на мобильный, - велел я Лере, подхватив корзинку. - И - никаких вопросов, пожалуйста!
  Девочка не спала, но лежала молча, смотря на меня, как я верчусь по кабинету вокруг стола, на который поставил её. Сокрушаться и проклинать всех, кто причастен к ситуации, не было ни времени, ни смысла, поэтому я сосредоточился на том, что мне нужно забрать с собой, какие распоряжения оставить работникам и как менее заметно выскользнуть на парковку фирмы. В последний момент я ухватил мобильный, сунул его в карман пиджака, накинул на плечи легкое пальто и потянулся за корзиной с ребенком, когда, робко постучав, вошла Лера.
  - Матвей... Иванович, позвонил Никита Маратович, просит очень быстро подойти к нему в кабинет.
  - Ты сказала ему, что я ухожу на сегодня?
  - Да, он пообещал, что это на пару минут, но очень срочно.
  Как сироте жениться, так ночь коротка, как говорила няня в дни моего детства... Ну и как лучше, взять ребёнка с собой к президенту компании и оттуда уже прямиком к машине или оставить его здесь и потом вернуться?
  Почти слыша, как рушится к чертям моя жизнь, я кинул пальто обратно в кресло, взял в руки корзинку и вышел в приемную.
  - Её зовут Ариадна, я... мне поручили за ней присмотреть какое-то время, - пустился я в объяснения трем девушкам, находящимся там. - Пусть она побудет здесь, пока я схожу наверх, постарайтесь не растормошить её, ладно? Я быстро.
  Вероника забрала у меня дочку, уже расцветая, глядя на неё, к ней спешили присоединиться Лера и Ира.
  - Никому не говорите о ней! - велел я от дверей, но не услышал ответа.
  Если по возвращению в свой отдел я не застану тут большую часть сотрудниц фирмы, то я просто не знаю этих красавиц.
  Дело и в самом деле оказалось плёвым - Никита ночью улетал в командировку в Нидерланды, хотел заодно провернуть пару сделок, и для этого ему нужна была моя подпись на документах. Другое дело, что заместителем оставался его лучший друг, а значило, что фактически я - этот болван, не побоюсь этого слова, ни хрена не шарил в делах, только в том, как сорить деньгами, и по любому поводу предпочитал обращаться ко мне. А у меня в приоритете подарочек Солнечной.
  Это даже не абзац - это завал по всем фронтам...
  Как и ожидалось, в моей приемной уже толпились Наташа, вторая бухгалтер Алина, две секретарши других отделов и некоторые девушки и женщины, которых я до этого видел лишь мельком и даже не представляю, кем они являются. Раздавались сюсюкающие звуки, восхищения глазами моего ребёнка и предположения, почему я не рассказывал им, что у меня он, ребенок, то есть, вообще есть.
  - Хм-хм, - привлек я внимание, зайдя к себе.
  Все дружно обернулись, уперев в меня пронзительные взгляды. Бабский шабаш, у меня на такое скопление женщин уже начинает развиваться аллергия...
  - Матвей Иванович, у вас просто невероятно красивая дочь, - сделала мне комплимент то ли Валя, то ли Варя, ассистентка нашего главного архитектора. - И очень похожа на вас.
  Вот не пойму, это я такой слепой, или люди видят совершенно не то, что вижу я? Я рассматривал этого ребёнка и не увидел ничего своего.
  - Спасибо, - коротко кивнул я, прощаясь с идеей сохранить существование дочери в секрете. Как буду объяснять, куда она делась после того, как отец найдет ей семью, не представляю.
  - А её мама, она ваша невеста? - Я явно услышал в голосе Натальи ревность.
  - Нет, не невеста. - Одеваться здесь я передумал и просто схватил портфель и пальто в одну руку, а ручку от переносной корзинки с Ариадной в другую и, пока не прозвучало ещё каких-либо щекотливых вопросов, поспешил вон из кабинета.
  - Имя ей вы выбрали? Оно очень подходит вашей девочке! - крикнула мне вслед Вероника. Ответа она, разумеется, не получила.
  Ариадне экстрим явно нравился - я шел довольно быстро, почти размахивая её корзинкой, а она мало того, что не возражала - готов поспорить, она подбадривающе угукала. Здание компании я знал великолепно и постарался выбрать такой маршрут, чтобы по пути мне повстречалось как можно меньше людей, но вечер был против - на каждой лестничной площадке были компании по два-четыре человека, вышедшие на перекур - и что всем приспичило одновременно и именно сейчас?! Никотиновая ломка объявила эпидемию?! А так как переноска была открытая, ребёнка видели все и, естественно, каждый считал себя вправе спросить, кто эта красавица и что она у меня делает. Чаще всего я отделывался ответом, что тороплюсь и расскажу всё в другой раз.
  Когда сам решу, что же ответить.
  Новая проблема появилась, когда я открыл дверь машины и понял, что пристегнуть мне корзинку не к чему, а если повезу на переднем, оштрафуют, учитывая мою сегодняшнюю удачу. Хоть ты её в багажник ставь, ей-Богу! Чертыхаясь и изобретая новые ругательства, я достал все мягкие предметы, что нашлись в автомобиле - два пледа, поток веревки, чехол с пассажирского сидения, своё пальто - и как мог комфортнее обложил корзину, чтобы её поменьше мотало в дороге. Как бы я не хотел избавиться от ответственности за девчонку, убивать её не входило в мои планы.
  Удовлетворенно оглядев получившееся сооружение, я неожиданно для себя подмигнул Ариадне, захлопнул заднюю дверцу и влез на своё место. Настроившись на умеренную и даже скорее медленную скорость, я выехал с парковки и направился домой, прокручивая в мыслях, кого сегодня позвать, чтобы помогли с ребёнком. Ничего толкового в голову не приходило, знакомых, способных откликнуться на мой зов как вчера не было, так сегодня и не появилось.
  Попал я...
  Где-то ближе к дому телефон завибрировал, и я нащупал его в пиджаке. О, мой лучший друг, так некрасиво слинявший вчера!
  - Ну? - буркнул я в трубку, прижав её одной рукой и осматриваясь на наличие гаишников.
  - Повышение у меня в кармане! - довольно выкрикнул он мне в ухо. - Данька, мой конкурент, где-то облажался, и я сбрасываю его со счетов.
  - Не рано? - скептически приподнял я брови. - Будешь выделываться - и тоже там окажешься.
  - Друг, блядь! Нет бы порадоваться...
  - Я радуюсь. Влад, но будь взрослым человеком. Работай вдвое усердней, не оглядываясь на промахи других, тогда добьешься желаемого на сто процентов.
  - Ага... Слушай, давай сегодня...
  Я вздохнул, понимая, что придется обрубить его планы.
  - Нет, дружище. Я повязан...
  - Мелкая? Как ты, кстати, с ней обошелся вчера?
  - Вчера Марго припахала мою маман, ночь и сегодняшний день она с ней провозилась, но полчаса назад уехала к своим психам, а её бросила на меня.
  - Эх, сочувствую...
  - Влад, - резко подобрался я, когда в голову пришла одна идея. - А что сегодня делает твоя Ирина? Может, она бы смогла...
  Мой друг в трубке огорченно выдохнул.
  - Моя Ирина сегодня уехала к родителям, пятница, как-никак. Я думал, мы выходные проведем вместе, но часа в четыре она прислала мне смс, что за ней приехала сестра на машине и она сваливает. Так что мы оба в обломе.
  - Тогда приезжай ко мне, поможешь. - Я аккуратно завернул в калитку своего двора.
  Влад недовольно засопел.
  - Нет, брат, ты же знаешь, это не моё.
  - Знаю, твоё только тусить вместе и подбирать девчонок, отвалившихся от меня, - раздраженно произнес я. - Впервые мне понадобилась твоя помощь...
  - Я готов помочь, но не в этом.
  - Я всё понял.
  - Сафа, честно... Вернется Ирка, я...
  - Мне нужно сейчас, Влад. Когда вернется Ирка, будет другой разговор. Всё, мне нужно идти, разбираться со своими проблемами самому.
  Я невежливо отключился, хотя Влад пытался что-то ещё сказать, припарковался на своем месте и вылез из машины. Женя приветливо помахал мне, я ответил тем же - а потом достал с заднего сидения ребёнка. Вот это был шок у человека! Похоже, если бы я достал игуану с воздушными шарами, он и то бы не так выпучено смотрел то на меня, то на корзинку, где посапывала моя дочь.
  - Матвей Иванович...
  - Жень, не спрашивай, пожалуйста.
  Сверкнула сигнализацией моя крошка-'Мазерати', я отметился в журнале сторожа и поехал на лифте домой, судорожно пытаясь придумать, как быть с отпрыском фамилии, блин.
  В квартире ясно ощущался запах свежести и чего-то вкусного из кухни. Домработница приходит во вторник и субботу, поэтому это не её заслуга, и единственный, кто мог привести в порядок... ну, хотя бы открыть окна и проветрить комнаты, а заодно и приготовить что-то, помимо привычных мне пиццы и быстроразогреваемых блинчиков, это мама.
  - Ох, что же мне делать с тобой?.. - вздохнул я, потянув корзину с малышкой на кухню.
  То ли от безысходности, то ли мысль, что она всё равно не виновата, что бы её чокнутая мамаша ни выдумала, укрепилась в моей голове, но злости по отношению с этой забавной девочке с редким именем я не испытывал. Мы с ней в одной лодке, надо выбираться. Один я точно не справлюсь, хочу или не хочу.
  - Та-а-ак... ну, погреть молоко я могу... наверное, - проговорил я, увидев памятку, оставленную моей матерью на доске на холодильнике.
  Дочка не ответила, и я молча начал процедуру подготовки для кормления. Молоко в маленьких пачках есть - отлично. На плите меня ждала небольшая кастрюлька, которую использовала днем мама, в неё я аккуратно перелил содержимое картонной пачки и включил на - сколько она написала? - 36-37RС. Ладно...
  Со стороны это, наверное, довольно весело - брутальный мужчина-самец в дорогом костюме тщательно отмеряет температуру под алюминиевой кастрюлей, иногда поглядывая на спящего ребенка со священным ужасом. Ну разумеется - вдруг проснется и устроит концерт Витаса!
  Нужно было подождать, пока прогреется конфорка, и это время я решил потратить с пользой - позвонить отцу и выяснить, как и где оформлять отказ от ребенка и передачу его в другую семью.
  Как всегда, с первого раза я ему не дозвонился. Когда в динамике снова зазвучало: 'Здравствуйте, вы позвонили Ивану Сафировскому, я вам перезвоню, если оставите сообщение и свой номер...', я коротко буркнул: 'Да ну нафиг' и отключил связь - и через пару секунд телефон сам запрыгал в моей руке.
  - Привет, сынок, - мирно произнес папа, стоило мне ответить.
  - Я думал, ты где-то в полной жо... недоступности, раз даже телефон для близких людей не поднимаешь, - сказал я, помешивая молоко.
  - Я иду на совещание, но пять минут у меня есть. Ты о чем хотел поговорить?
  - Думаю, мама тебе уже всё подробно и в красках рассказала.
  - Если об этом, то я поздравляю тебя, Матвей. Мать говорит, она настоящая красавица. - В его голосе я расслышал усмешку.
  - Очень весело, папа, я бы тоже посмеялся, но я тут совершенно один, с месячным ребёнком, и без понятия, что делать! - начал я закипать.
  - Во-первых, успокойся. Я не слышу никаких воплей на заднем плане, значит, причин для паники нет.
  - А когда они появятся, ты будешь на совещании, а мама - по уши в проблемах военных психов! К кому мне тогда обращаться?!
  - Позвони Настеньке.
  Я рывком развернулся от плиты, сжимая телефон до потрескивания пластика.
  - Ты прекрасно знаешь, что я этого не сделаю.
  Отец раздраженно фыркнул - если мама ещё более-менее спокойно относилась к нашему с сестрой противостоянию, считая, что когда надо будет, мы разберемся, то он злился, что мы не можем жить мирно и быть дружными.
  - Я так же прекрасно знаю, что она умеет обращаться с детьми. Один ты угробишь девочку.
  - Ты лучше скажи, когда ты сможешь приехать и уладить эту проблему.
  - Как всегда, я должен разгребать за тобой... Не раньше среды, может, в четверг.
  - Когда?! - вскинулся я. - Это слишком долго!
  - Ну, извини, ты не предупредил, что мне нужно будет напрячь все органы опеки, чтобы пристроить твою дочь!
  - Можно подумать, я сам знал, - буркнул я. Принюхавшись, я ощутил запах гари. - Блядь, молоко! Оно сбежало...
  Не удосужившись попрощаться с отцом, я швырнул телефон на стол и рванул к плите, где кастрюля во всю подскакивала, и уже расползалось и приставало к дорогой гладкой поверхности плиты огромное пятно подгоревшего молока, капая на пол.
  Плакал ужин ребёнка...
  Я злостно рывком стянул кастрюлю, голыми руками, отчего, конечно же, обжегся, и поставил её под мощную струю холодной воды. И чем её теперь кормить? Другой кастрюли, чтобы подогреть вторую порцию молока, у меня нет!
  Разумеется, от моих криков проснулась Ариадна, не очень громко, но ощутимо начала ездить мне по ушам, по кухне всё дальше разносился аромат моей неудачи с её ужином, пальцы адски болели, никто не стремился мне помочь, и я чувствовал, что вот-вот разрыдаюсь, как какой-то сопляк. Вспомнились детские слезы, самые горькие и обидные, когда родители не хотели или не могли меня утешить, и это удавалось лишь одному человеку. Лишь он каким-то образом знал, как исправить ситуацию.
  Черт с ней, с гордостью. Убьет так убьет.
  Я нашел нужный контакт в телефоне и смело нажал на зеленую кнопку вызова.
  - Алло? - раздалось на том конце связи, и во мне что-то шевельнулось.
  - Я... я не знаю, что мне делать, - полупрошептал-полувсхлипнул я, почти молясь, чтобы она ответила как надо.
  И она не подвела.
  - Успокойся, младший братик, - сразу же взяла дело под контроль Настя. - Я сейчас приеду, и мы со всем разберемся. Двумя словами, какая у тебя проблема?
  - Я могу и одним. Ребёнок.
  
  
  
  IX
  
  Пока сестра ехала ко мне, девчонка успела довести меня до почти безумия - я уже на полном серьезе подумывал напоить её виски, чтобы уснула и дала мне хоть немного тишины. Звонил телефон, кажется, даже стучали по батарее - я игнорировал все эти посторонние шумы, сгорбившись на стуле у выхода из кухни и сосредоточившись лишь на лампочке видеофона, дожидаясь её сигнала, что кто-то приехал. Быстрее, Настя, быстрее... Боже, Ариадна, ну не могу я тебе ничем пока помочь!
  Прошло три вечности ада, наполненные плачем голодной девочки, прежде чем заветный огонёк вспыхнул, и по коридору раздался звонок.
  - Слава Богу! - выдохнул я, срываясь с места. Отвечать я не стал, а сразу впустил гостя внутрь и рванул к двери.
  Стоило мне это сделать, как в ноги бросилось что-то маленькое и шустрое, издавая негромкие визги.
  - Саша, ну как ты себя ведешь, - вздохнула Настя, а племянник вцепился мне в брюки, улыбаясь всеми десятью зубами.
  Я присел на корточки, разглядывая сына сестры. Мы виделись уже довольно давно, и за это время он здорово подрос, уже крепко стоял на ногах, обутых в стильные кроссовки известной фирмы, и всё больше становился похож на свою маму.
  - Ну привет, мелкий, - помимо воли улыбнулся я в ответ, подхватывая его на руки и вновь поднимаясь. - Здравствуй, Насть, заходи.
  Разница между мной и сестрой составляла четыре года, но я бы не сказал, что этой красивой девушке двадцать шесть лет. Ростом она уступала мне всего сантиметров пять-шесть, фигуре, несмотря на то, что она чуть больше года назад родила, могла позавидовать фотомодель с обложки 'Vogue', лицо с большими серо-голубыми глазами и высокими скулами заставляло мужчин забывать, куда они идут, а летящая походка являлась предметом зависти всех её подруг. Всё это Настя знала, однако придавала этому столько же значения, сколько проблеме температуры на поверхности Венеры, и я уже задолбался объяснять знакомым мужчинам, что она, во-первых, замужем, а во-вторых, я не буду выступать в роли сводника, ибо я потом первым и огребу.
  - Матвей, - вместо приветствия начала сестра, - если честно, я не совсем поверила тебе, когда ты сказал, что у тебя тут ребенок, но он так орет...
  - Это она, - вздохнул я, передавая ей Сашку, чтобы она смогла снять с него верхнюю одежду. - И я просто не знаю, как её успокоить.
  - Сначала мы это сделаем, а потом ты мне ВСЁ расскажешь, ладно? - Она как бы спрашивала, но вопроса я совсем не услышал. Меня просто ввели в курс планов, и иного выхода, как согласиться, не было.
  Теперь понимаете, в какой обстановке я вырос?..
  - Как ты и просил, я привезла с собой кастрюлю, - взмахнула пакетом Настя и пошла на кухню, ведя за руку сына, а я поплелся за ними. - Что со своей-то сделал... О, этот запах, ты спалил молоко?
  - Я всего лишь хотел, чтобы плита побыстрее нагрелась, - объяснил я, взглянув на замоченную в раковине посудину. - А оно...
  - Понятно. - Настя усадила мальчика на стул. - Сашка, три минуты ты ведешь себя спокойно, договорились? Вон, можешь подергать дядю за что хочешь, пусть он тебя развлекает.
  Пока я удерживал выворачивающегося племянника на табурете, она четкими движениями сполоснула свою кастрюлю, поставила её на конфорку, налила туда новую порцию молока и только потом повернулась к нам.
  - Ну что, будешь знакомить с... ней?
  - Подожди здесь, - горестно кивнул я, сдал неугомонного сына его матери и направился за своим отпрыском.
  Чтобы её одежда и она сама не пропахлись гарью, Ариадну я унес в гостиную, и сейчас, как смог, вынул из переноски и аккуратно понес к сестре.
  Что самое интересное - стоило её оказаться у меня на руках, как она утихла, уставившись на меня. Папаша, блин...
  - Вот. Прозвучит просто фантастически, но это Ариадна, моя... дочь.
  Настя широко распахнула от удивления глаза и даже выпустила на миг Сашку, чем тот тут же воспользовался и едва не рухнул с высокого барного табурета, благо, мать все же среагировала вовремя.
  - Боже, ну беги, - раздраженно выдохнула она, поставила его на ноги, и мальчик сорвался на бег, а моя сестра подошла к нам и заглянула в личико ребёнка.
  Новый объект, разумеется, привлек Ариадну, и рассматривание было взаимным. Пару раз она морщила носик, и я пугался, что сейчас она начнет истерику, но пока что обошлось и она просто кряхтела.
  - Скажу честно, братишка - на тебя она не особо похожа, - вынесла Настя свой вердикт.
  - Ну хоть кто-то это признал! - возликовал я, положив девочку на стол. - Марго и мама, а так же половина сотрудниц моей фирмы в один голос утверждают, что она просто моя копия.
  - Не знаю, куда они смотрели, - покачала она головой. - Постой - сотрудницы? Ты брал её на работу?
  - Ага, сейчас. Наша любимая мамочка заехала туда вместе с ней, кинула на меня и благополучно укатила.
  - Да, мама может, - улыбнулась Настя, нежно погладив Ариадну по личику. - Так, молоко!
  Она быстро сделала меньше огонь, помешала что-то в кастрюльке и полезла в пакет, оставленный нашей родительницей на подоконнике.
  - Братик, если не затруднит, забери у Саши мою сумку, а то он всю её выпотрошит в поисках шоколада, - попросила она, оглянувшись через плечо.
  Я развернулся, ища глазами племянника, и увидел его, вовсю возящего на полу, и так и этак пытающегося открыть замок на мамином портмоне. Как только я поднял его, мальчик недовольно заголосил.
  - Ох, не хочу детей, - вздохнул я, усаживая его обратно за стол, причем к стене, чтобы не мог пробраться мимо меня. - А Денис знает, где вы?
  - Узнает, если позвонит, - пожала плечами Настя. - Давай лучше рассказывай, как ты обзавелся ребёнком.
  Собрав храбрость в кулак, я сел рядом с Сашкой, тем самым заблокировав его насовсем, глянул на вроде спокойную дочку и завел историю, начавшуюся со звонка в дверь вчерашним утром - а чувство, что это случилось минимум неделю назад!
  Пока я рассказывал, Настя развела детскую смесь, причем явно по памяти, ни разу не заглянув в инструкцию, поставила её немного остудиться и ещё минут пять смотрела на меня, словно прожигая детектором лжи.
  - Ну, вот и всё, - подвел я итог. - Я позвонил тебе, и вот ты тут.
  - Угу. - Сестра переводила взгляд с меня на Ариадну и обратно. - А найти её маму ты не думал?
  - Как? Мне этот псевдоним 'Солнечная' ничего не говорит!
  - Можно поискать по больницам и роддомам.
  - Настя, не говори ерунды. Только в нашем городе их не меньше двадцати, а никто не утверждает, что она родилась здесь. Могла в любой области страны, а ко мне её просто привезли.
  - Много мороки, - покачала она головой.
  - Если очень захочешь, ищи, я не буду мешать, - развел я руками. - Но у меня и без этих поисков хватает дел.
  - Папе сказал?
  - Да. Он обещал помочь, но не раньше среды-четверга.
  - Ох, это целая вечность, - вздохнула Настя. Пощупав бутылочку, она взяла Ариадну в одну руку, а детскую смесь - в другую, и через секунду я услышал мягкие чавкающие звуки. - Не доживешь либо ты, либо малышка.
  - Я ему это тоже сказал. Бросать её в первую попавшуюся больницу я не хочу, да и не прокатит - вы все мен убьете после этого. А как справляться до этого времени, не представляю.
  - Лучше бы ты представил это, прежде чем переспать с её мамой, - хмыкнула моя сестра.- Теперь терпи.
  Сашка начал стучать ногами по табурету, что-то лопоча, и Настя, не предупредив, вручила мне моего ребёнка и бутылочку, и занялась поисками чего-то в холодильнике для своего. Ха, вряд ли она найдет там что-то, кроме молока и пива.
  Ну, что теперь делать?.. Я взглянул на девчонку, будто она сможет мне подсказать дальнейшие действия. Ничего подобного - она жмурила глаза, причмокивая, требуя продолжения банкета, и я на свой страх и риск поднес бутылочку с соской к её губам, надеясь, что дальше она разберется сама.
  И вуаля - она не подвела! Маленький ротик нашел еду, бутылочка в моих руках задергалась, а я ощутил странное шевеление внутри, завершившееся почти счастливой улыбкой на лице. Я КОРМИЛ СВОЕГО РЕБЁНКА!
  - Вы неплохо смотритесь вместе, - усмехнулась Настя, выудив из ящика чайную ложку и садясь напротив сына. - Так, Сашуля, смотри, какая умница твоя сестренка. Давай не отставай.
  Она развела на остатках подогретого молока кашу для него, зачерпнула неполную ложку и влила содержимое в приоткрывшейся рот Сашки.
  - Теперь сам, - улыбнулась она, передавая ложку ему, и объяснила мне: - Это я приучиваю его кушать без моей помощи.
  - И как?
  - И пока не очень. Матвей, чуть опусти руку, ага, вот так.
  Я проверил, что Ариадна вроде вполне нормально себя чувствует, опустошая бутылочку, и вновь перевел внимание на сестру.
  - Что там не так с Денисом? - Денис - это её муж, и такое пренебрежение в разговоре о нем я услышал впервые.
  - Ничего особенного, - отмахнулась она.
  - Настя.
  Моя сестра вытерла подбородок Саши и нехотя заговорила о муже:
  - Сегодня нужно было отвести сына к врачу на прививку, а мне позвонили с работы, что-то там не так с бухгалтерией по поводу моего декретного, у них новая работница, в общем, дело на час-полтора. Ден в отпуске, мог вполне съездить в поликлинику, но он, видишь ли, занят, они с друзьями собирались в спорт-кафе, смотреть матч.
  Я тихо вздохнул - увлеченность зятя футболом меня раздражала ещё когда они только встречались.
  - А они как собираются - там все: шарфы, мячи, прочая атрибутика... Я прошу: 'Денис, ну отвези ты Сашку в поликлинику, не убежит твой футбол'. А он - не могу, не хочу и так далее. Ну, я плюнула на него, забрала Сашу и все сделала сама. А твой звонок стал просто благословением.
  - В смысле?
  - В смысле, я проведу выходные с тобой, с племянницей... Мне нравится, как это звучит!
  - Не привыкай. - Я опустил глаза на Ариадну. Она уже наелась, вытолкала соску и приготовилась засыпать. - Когда папа подберет ей семью, я отдам её и забуду об этом.
  - Забудешь? - нахмурилась Настя.
  - Только не предлагай мне её удочерить!
  Она скептически глянула на меня и покачала головой.
  - Это была бы самая неудачная идея, которая пришла бы мне в голову, так что расслабься. Давай сюда, покажу, как укачивать.
  - Для укачивания я купил кроватку, - против воли улыбнулся я, но отдал дочь сестре. В памяти тут же всплыло воспоминания годичной давности, когда я приехал в их с мужем квартиру, после того как её и новорожденного Александра Денисовича Плисевича выписали из больницы. Тогда она так же держала его в руках, нежно улыбаясь его маленькому личику.
  Саша снова заерзал на стуле, и я пустил его побегать по дому, вспоминая, есть ли что-то, что он сбросит и разобьет. Ничего в голову не приходило, и я успокоился.
  - И всё же, - тихо заговорила Настя, - почему она сама не отдала её на удочерение? Твоя Солнечная, я имею в виду.
  - Не знаю. Я вообще не понимаю, что там произошло. Мама и Марго уверены, что она умерла, да я и сам так думаю, судя по письму.
  - Маме я доверяю, она графологию знает назубок. Просто... Да, ты мой брат, но прими как объективное мнение - я бы тебе своего ребёнка не доверила. Она ведь её любила?
  - Судя по всему - да. Да и я и сам понимаю и согласен, что очень глупо было отдавать дочь мне. Однако... Тим предположил, что она это сделала, потому что у меня есть связи, я могу устроить её лучшим образом.
  - Значит, она сама или её родственники не могут. Либо небогата, либо на ножах с ними. Уже что-то.
  - Не все родители обрадовались бы, окажись их дочь беременной, будучи не замужем, - заметил я.
  - Кстати, это может быть вариантом - родители велели отдать ребёнка. Может, она несовершеннолетняя?
  - Настя! - возмутился я. - За кого ты меня держишь, блин?!
  - Прости. Значит, только заглянув в паспорт, ты задираешь им юбки? - вскинула брови сестра.
  - Иногда и так. - Это было неправдой, но я на самом деле с малолетками не связываюсь. - Суть в том, что как бы там ни было, она отдала Ариадну мне.
  - Ариадна... То, что она дала вашей дочери такое имя, тоже многое говорит о ней.
  - Ты слишком много времени болтаешь с мамой, - фыркнул я. - Это ничего не говорит о ней, в школе все слышали о Нити Ариадны, она могла просто запомнить красивое имя.
  - Хм... ладно. Знаешь, что я ещё думаю? Надо учитывать сроки и подпись.
  - Уточни.
  - Людмила сказала, что ей недели три - месяц? Следовательно, она родилась в марте, а была зачата... в июне?
  - Ну?
  - С кем ты спал в июне?
  Я откинулся назад.
  - Прикалываешься? Я что, по-твоему, список исходящих вел?
  Настя рассмеялась, через пару секуназадд я присоединился к ней.
  - Ты после рождения ребёнка стала такой классной? - спросил я, когда мы слегка утихли, в основном, из-за зашевелившееся Ариадны.
  - Я всегда была такой, тебе просто больше нравилось думать, что я стерва. Ладно, давай показывай, где её кроватка, а то у меня руки затекли.
  - Сашка был легче в своё время?
  - Не помню... нет, наверное, нет. Мой лосёнок всегда был крупным, - Настя тепло улыбнулась сыну, который выбежал ей навстречу из гостиной. - Ну что, малыш, устал?
  По взгляду сестры я понял, что кроватка девочки ей понравилась, она бережно уложила её в неё, укрыла одеялком и поцеловала в лобик, а потом тихо вывела нас с Сашкой из комнаты.
  - Случайно или не совсем, но вы с той девушкой сделали чертовски красивого ребёнка, пусть и не особо похожего на тебя, - шепотом сказала она и увела мелкого в ванну мыться.
  Второй день пребывания ребёнка в моем доме близился к концу, и мир ещё не рухнул. Может, это знак, что небеса не желают моей смерти?
  Более-менее расслабиться я смог только ближе к десяти часам вечера, когда дети были выкупаны - как и в случае с Марго, Настя не дала мне отделаться от этого события, и я придерживал головку дочки. Потом был напряженный разговор с Денисом, когда, видимо, футбол закончился и он, придя домой, не нашел жену с ребёнком там. Настя не рассказала ему, что творилось в моей квартире, сделав упор на том, что раз сын для Дениса менее важен, чем этот глупый матч, пусть он его и греет в постели все выходные. Даже не поинтересовалась, выиграла ли та команда, за которую тот болел. Молодец.
  Я смог вздохнуть свободней, поняв, что следующие два дня у меня на подхвате и не нужно дергаться по поводу помощи с девочкой.
  Когда я уже укладывался в постель, пришла смс-ка от Маргоши, не повесился ли я ещё. Я ответил, что не могу доставить ей такое удовольствие, на что та пообещала усилить свои попытки.
  И на душе стало теплее от мысли, что моя сестра, как бы я этому не противился, рядом.
  
  X
  
  Если вы думаете, что Настя была хорошей сестрой во всем, то должен вас огорчить - ночью она показала весь свой характер. Каждый раз, когда Ариадна просыпалась, она будила и меня и заставляла мне помогать менять ей подгузник (урок мне на будущее, как она охарактеризовала это) и поить из бутылочки. Сашку она уже не кормила грудью, так бы было бы немного легче, но увы, пришлось каждый раз разогревать смесь и молоко.
  Однако, к чести моего ребёнка, Ариадна будила нас всего дважды за ночь, что, опять же по словам опытной Насти, было весьма неплохо - её сын в этом плане, будучи грудничком, не давал покоя ни ей, ни Денису, ни маме, когда та вызывалась помочь.
  Утром, когда спать из-за весёлой возни Сашки в коридоре стало невозможно, сестра отправила меня в магазин за пополнением съестных запасов, молока, детского крема и ещё парой мелочей, которые ей пришли в голову по случаю похода. Не выспавшийся - мне снилась череда девушек, предлагающих мне материнство для Ариадны в обмен на штамп в паспорте - и в довольно мрачном настроении, я отправился в супермаркет, гадая, что ещё для меня приготовила моя дорогая сестренка и переживу ли я эти выходные в её обществе. В магазине мне немного полегчало - на кассе работала моя любимая продавщица Марина, флиртующая всякий раз, когда я появлялся. Этот случай не стал исключением: мы создали изрядную очередь, пока обменивались двусмысленными фразами. Девушка поделилась со мной информацией, что она вычитала в одной статье в модном журнале, что молоко хорошо влияет на потенцию и попросила рассказать, та ли это, если я решу проверить это на практике. Я клятвенно обещал непременно так и сделать.
  Вернувшись, я застал Настю, заправляющую сына в куртку - Сашка категорически отказывался, и моя сестра хмурилась, что значило, что лучше сейчас к ней не лесть, - и коляску с придремавшей девочкой.
  - О, братик, ставь покупки в холодильник и пошли, - велела Настя.
  - Куда?
  - Гулять. Свежий воздух нужен детям, и взрослым тоже, кстати. Бледный как мумия фараона.
  - Ох, Насть, я спать хочу...
  - Я тоже, и не ной.
  - Может, ты...
  - Нет. Пошли.
  Если не послушаю, она вполне может собраться и уехать к себе домой, и я останусь с дочкой один, а это не айс. Ох, ну что я такого сделал?..
  В общем, день вот так и прошел. Мы то гуляли, то купали Ариадну, я отсыпался в те моменты, когда она тоже засыпала, а у Насти не находилось каких-либо дел для меня и я был предоставлен самому себе.
  Уже вечером я заметил в своих ощущениях что-то подозрительное, но был настолько вымотан, что не стал разбираться, что это. Настя, чтобы Ариадна не будила его, уложила Сашку в гостиной, бесцеремонно перед этим покопавшись в моем шкафу и выбрав дорогое иранское постельное белье, которое я берег для случая, если удастся привлечь одну девушку в университете, но не сложилось, и комплект залег на полках под другим бельем - пока его не нашла моя сестра и, воскликнув: 'Такое мягкое! Саша будет чудесно спать на нем', не расстелила его на кожаном просторе дивана. Но и это не так возмутило меня, как могло - я просто мысленно попрощался с идеей - все равно девушка осталась в прошлом - и завалился спать на свою кровать.
  Думаете, я выспался? Ни разу - этой ночью Ариадне было не комфортно, и она поднимала нас пять или шесть раз, и лишь дважды потому что нужно было сменить подгузник. Качал на руках её я - как заметила Настя (я это заметил ещё когда девочка только появилась у меня, только не хотел верить), когда я её держу, она успокаивается быстрее. Она усмехнулась, что, мол, родная кровь, но я взглянул на неё настолько мрачно, что больше вслух она это не произносила.
  Отдаю должное дочке - под утро она уснула надолго, и мы с Настей смогли поспать аж до полудня, пока из гостиной не раздался звук разбивающегося стекла. Сестра прибежала быстрее - кто знает, какие мысли у неё мелькали в голове те четыре с половиной метра, что разделяли её комнату залом, но мысленно она уже похоронила сына, было видно. Оказалось, что Сашка вполне жив и здоров, а вот торшер, стоящий рядом с диваном, разлетелся по всему ковру и мелкие стеклышки от лампы вряд ли достать простым пылесосом.
  - Саша! - практически взвыл я, смотря на ковер, потом на свои босые ноги - тапки я не носил с детства, хоть бабушка, пока была жива, настаивала. - Ну, и что?
  - Не знаю. - Настя быстро обула туфли и вовремя перехватила мальчишку, пока он не полез смотреть и щупать дело рук своих. - Я думаю, ковер надо скрутить и отвести в чистку.
  - Блин, права мама, что интеллект из нас двоих достался только тебе! - съязвил я. - Ты остаешься тут, смотри, чтобы твой Джеки Чан не опробовал своё кунг-фу ещё на чем-нибудь моем. И если что - с Ариадной повозишься.
  - Чем я и занимаюсь полтора дня уже, - в тон мне ответила Настя, ловко удерживая вертящегося сына. Этот захват у неё всегда получался лучше, как бы дед не пытался показать его и мне. - Не задерживайся, ладно? И купи что-нибудь...
  - Разберусь, - буркнул я и направился в свою комнату одеваться.
  Этот торшер мне нравился! Я, когда брал работу на дом, сидел как раз под ним, и он идеально подходил по освещению для меня. Пока не приехал на пару дней мой племянник и не решил оставить свой след!
  Сам я этот ковер никогда не скручивал, всем занимались рабочие. И теперь я понял, почему их было трое тогда - весил он не меньше двадцати килограмм! Два на четыре метра, обалдеть! Я, конечно, понимаю, толстый ворс, окантовка, плотная основа, но, блядь, я загнусь такими темпами! Кряхтя и матерясь под веселым взглядом Насти, я потащился к двери, потом к лифту и грузил его там, когда двери открылись. Четырнадцать этажей буду отдыхать, хоть какой-то плюс расположения квартиры почти под самой крышей.
  В машине через интернет я нашел хорошую фирму, занимающуюся чисткой ковров и работающую без выходных, и она находилась не так уж далеко от моего дома. Быстро доехав туда, я сдал предмет мебели, получил обещание, что вернут его обратно через пару дней, после чего, уже не такой злой, порулил в моргающий неоновой вывеской гипермаркет.
  Этот день отличался от предыдущего лишь тем, что зал теперь выглядел визуально больше без привычного атрибута. Саше, чтобы смотреть мультики (а точнее, просто рассматривать мелькающие картинки, большее он в своем возрасте все равно не понимал), приходилось сидеть на диване или в кресле под внимательным надзором матери. К нам порывался приехать Денис, замаливать грехи, но Настя решительно ему отказала, сказав, что вернется сама - в понедельник или во вторник. Мне же она строго велела найти няню до этого времени, потому что иначе останусь один на один с ребёнком.
  Когда я вновь кормил Ариадну, в голову пришла мысль, что это стало для меня не такой уже и мукой - всё получалось, мы с ней более-менее притерлись друг к другу, и былой дрожи слова 'ребёнок' и 'бутылочка' больше не вызывали.
  Девочка мирно сопела рядом, и я взялся за выполнение требований сестры - поиски няни. Сайтов было до фига, агентства пестрели предложениями и обещаниями обеспечить 'вашему ребёнку самую квалифицированную и нежную заботу на свете', но я был знаком с основами рекламы и знал, что все это ерунда. Покопаться в резюме придется не час и не два. На одном из сайтов, предлагающим одиноким папам помощь с их детьми, я увидел, что к анкетам прилагаются ещё и фото, и 'подзавис' там основательно. Что могу сказать... девушки тут явно не в няни набивались. Что стоила фотография некой Алины, сидящей в профиль и закинувшей одну ногу на другую, при этом одета она была в топик, завязывающийся под грудью (размер третий-четвертый) из полупрозрачной ткани, и мне кажется, он даже слегка влажный, чтобы ещё больше подчеркнуть всю прелесть её бюста, и шортики в облипку. А ещё одна, теперь Лиза, выложила фото, в котором она лежала на животе на кровати, застеленной темно-красным шелковым бельем, ноги подогнуты в коленях вверх, пятками касаясь ягодиц, выгодно выделяющихся под тонкой юбочкой, заканчивающей там же, где начинались эти самые ноги, а на лице невинно-сексуальное выражение. И при этом она третьекурсница педагогического ВУЗа, специальность 'дошкольное воспитание'... Да, это не моя няня Лилия Дмитриевна, весящая не меньше ста килограмм, круглолицая и всегда по-доброму улыбающаяся, с которой я провел полдетства...
  Пока я рассматривал анкеты кандидаток, то странное чувство, что возникло ещё вчера, вернулось. Я его игнорировал, как мог, так как не понимал его природу, но, закончив с этим дурацким сайтом и включив телевизор, увидел рекламу последней модели 'Тойоты', по которой ползали две красавицы в латексе, всячески выгибаясь на ней - и понял.
  Вот же ж, я уже три дня как не занимался сексом!
  Кому-то это покажется непонятным, но для меня три дня без девушки - это просто что-то невероятное. Даже когда пару лет назад я заболел ангиной, я и то не смог отказаться от этого ритуала и с температурой поехал в клуб - Влад ржал с меня, но ничего не сказал. А тут!..
  - Настя! - Я ворвался на кухню, где моя сестра шинковала овощи, смотря какой-то фильм на ноутбуке. - Ты можешь побыть одна пару часов с детьми?
  - А ты куда? - Взгляд из-под светло-русой челки пригвоздил меня к полу, пока я не смылся вон.
  - По делам.
  - Подробнее.
  - Ну, Настя!..
  - Матвей, если ты намерен смотаться, а я буду всю ночь куковать тут, бегая от своего ребёнка к твоему и обратно, то задумайся ещё раз.
  Я вздохнул, быстро размышляя, сказать правду или что-то соврать. Если сослаться на друзей, то она не поленится им позвонить, если возникнут сомнения. Если по работе - не поверит, не такая у меня работа, чтобы в семь часов вечера воскресенья лететь туда. Чье-то день рождения тоже не прокатит - она не посчитает это достойной причиной отделаться от забот о моем, чего молчать, ребенке.
  - Насть... понимаешь... Блин, мне в клуб надо!
  Сестра отложила нож и с непроницаемым выражением на лице уставилась на меня. Сейчас могло последовать что угодно: она могла сказать категоричное 'нет', и, вознамерься я всё же уехать - вернулся бы в пустую квартиру; могла начать со мной торговаться; могла предложить вызвать девочек прямо сюда; могла с благословением отпустить.
  - Давно ты это планировал? - негромко спросила она.
  - Что, поход в клуб?
  - Ага.
  - Не поверишь - вообще не планировал. Но я уже сейчас нас стену полезу!
  - Даже так? - усмехнулась Настя.
  - Правда, сестрёнка. Ты ведь знаешь, нам, парням, это нужно... - Я заискивающе улыбнулся, надеясь, что её любящее непутевого младшего брата сердце смягчится.
  - И тебе - особенно, зная твой образ жизни. - Настя вздохнула. - Но учти - никого сюда не ведешь и до одиннадцати ты должен вернуться! Иначе...
  - Не угрожай, я вернусь, раз обещал. - Я послал ей воздушный поцелуй, стрелой метнулся в свою спальню и уже через десять минут заводил мотор 'Мазерати'.
  Я совру, если скажу, что в клубе я не получил того, чего хотел - нет, всё вышло по высшему разряду. Воскресенье, девушки решили отдохнуть перед надвигающейся рабочей и учебной неделей, я в своей темной с серебристыми блесками рубашке привлек достаточно внимания, чтобы следующие полтора часа слились в каскад удовольствия и прекрасного настроения. Но...
  Но что-то всё равно было не так, как раньше. В кармане джинсов остались несколько неиспользованных презервативов, потому что я запасся как будто иду в гарем Дон Жуана, девушки, хоть и очень старались, но не смогли выгнать из головы мысль, что в моей квартире осталась моя сестра, которая следит, чтобы, опять же, мой ребёнок был сыт, чист и доволен жизнью. Моя дочь...
  Поэтому, выпив перед уходом стакан минеральной воды и послав извиняющуюся улыбку симпатичной девочке в леопардовом платье, я помахал знакомому бармену и направился к выходу.
  - Без двадцати одиннадцать, - произнесла Настя, когда я закрыл входную дверь. - Если честно, я ожидала тебя в пять минут двенадцатого.
  - Я ведь обещал, - пожал я плечами, стаскивая куртку.
  - Помнится, маме ты тоже обещал, но приходил минимум на час позже.
  - Когда это было! Ты ещё вспомни, как я твой велосипед без спроса брал.
  - Между прочим, я лишь недавно тебя простила за это! - Сестра улыбнулась и взмахнула листами бумаги. - Иди, кое-что покажу.
  Я помыл руки, захватил их холодильника бутылку джин-тоника и поплелся к ней в гостиную.
  - Глянула я твою историю посещения интернета, - завела Настя издалека. - Пара сайтов, где ты был, ища няню, просто убойная.
  - В смысле, хорошие?
  - В смысле - ужасные. Но это же ты, я не удивилась. Но не в этом дело. Хвалю, что ты всерьез взялся за поиски няни, поэтому я тоже покопалась и нашла парочку кандидатур. - Она расстелила передо мной на столике шесть листов бумаги. - Они все довольно неплохие, но я бы остановилась вот на этих трех.
  Я взял в руки первую анкету. Женщина двадцати девяти лет, есть педагогическое образование, не замужем, детей нет. Работала в детском саду в яслях, но потом сократили. Работа няни временная для неё, пока не найдет какую-нибудь другую на постоянной основе.
  Второй вариант представлял собой девушку, учащуюся на заочном отделении университета. Она нигде не работала, но в описании себя было указано, что у неё есть старшая сестра - мать-одиночка, и когда та работала, кандидатка в няни смотрела за её ребёнком, и более-менее всё умеет. Обещает порядочность, ответственность по отношению к семье работодателя, гибкий график работы.
  Третья женщина была уже на пенсии, но, судя по фотографии, жизнь в ней била ключом. Не пожилая, очень даже прилично выглядящая на фотографии, в спортивном костюме, с улыбкой на лице. О себе написала, что вырастила троих внуков, пока дети катались по командировкам, младшему сейчас шестнадцать лет, так что проблем с тем, чтобы задержаться на пару лишних часов, если потребуется, не будет.
  - Тут ещё одна женщина есть, - Настя подняла листочек. - Пишет, что кормящая мать, молока много, и если родители не брезгуют, она может кормить и их ребёнка. Неплохо бы, да, учитывая, что родной мамы у нас тут не наблюдается? Проблема лишь в том, что к тебе она будет приезжать со своим чадом. С одной стороны - почему нет, лишь бы делала работу. С другой - за своим ребёнком она может где-то недоглядеть Ариадну.
  - А остальные что?
  - Остальные стандартные - окончили педунивер, есть своим дети, ответственные и любят малышей и так далее. Одна не может оставаться в ночную смену, а это не очень хорошо, потому что, если я не ошибаюсь, раз твой начальник уехал, за него фактически ты, а ребёнка с собой, если надо будет уехать и тебе, пусть даже на один день, не потащишь. Вторая на всё согласна, но сказано, что у неё есть некоторые аллергии, а кто знает, какие именно? Ещё упадет тут с анафилактическим шоком, тебе оно надо?
  Я согласился - чем меньше проблем, тем лучше. Ну, учитывая, что надолго оставлять Ариадну тут я не собираюсь, няню нужно такую, чтобы не привязалась к ней. И чтобы по её материальному положению не ударило, а то, может, она уже намерится мебель поменять у себя дома, а я её через неделю уволю. Надо посмотреть...
  - Какую бы ты выбрала? - спросил я.
  - Хм... или девушку-заочницу, или вот эту бабулю.
  - Бабуля может мне мозг выносить, что я бросил мать своего ребёнка. Или что хочу отдать на удочерение.
  - Думаешь? Кстати, что скажешь няне по поводу её мамы? Правду?
  - Нет, а то возомнят себя детективами. Скажу, что она умерла. Может, я даже о том, что она моя, не поделюсь. Придумаю что-нибудь.
  - Надо оно тебе, - вздохнула Настя. - Ладно, как хочешь. Пошли купать девочку и спать, тебе вроде завтра на работу.
  - Ты побудешь с ней до вечера?
  Как я и опасался, она покачала головой.
  - Прости.
  - А куда мне её деть?! - возмутился я.
  - Ну, возьми на работу, - улыбнулась Настя.
  - Смеешься? Тут я с клиентами общаюсь, а тут она заплакала! И я, сняв пиджак, несусь сменить ей подгузник?! Как на меня посмотрят?
  - Как на человека, который заботиться о своем ребенке, а значит, он достоин доверия.
  - Ох, Настя, это не та область, где ценят.
  - Братик, я бы помогла, но у меня свои дела завтра. Я отвезу Сашу к Денисовой маме и до вечера пропаду.
  -У-у... Я могу отпроситься пораньше уйти, но не на весь же день...
  Настя обняла меня за плечи.
  - Она весьма спокойная девочка. Присмотрят на ней твои секретарши, пока ты будешь с клиентами. На вечер договорись либо с няней, если успеешь её выбрать, либо... Марго позови.
  - Марго не согласится.
  - А ты не язви ей, а спокойно и по-взрослому поговори и объясни. И она согласится, поверь.
  - Посмотрим, - хмуро ответил я. - Идем купать её, сама же предложила.
  Настя легла раньше, я же задержался заполнить кое-какие бумаги для работы, на которые не хватило времени за эти два дня. Я всё ещё не знал, что будет завтра, выкручусь я в любом случае, но вот какими жертвами...
  Глаза слипались, я совсем мутно соображал, но, сам не понимая, зачем именно, прежде, чем лечь спать, тихо заглянул в комнату, где стояла кроватка Ариадны. Свет из коридора не попадал на спящую Настю, но охватывал дочку. Я замер у изножья, смотря на неё. Одетая в желтые ползунки, со светлым пушком на головке, чуть наморщенная, она заставляла меня невольно улыбнуться. Может, совсем немножко, она и похожа на меня - на детских фотографиях, на которых я сплю, видно, что я тоже вот так поджимал нижнюю губу. Я протянул руку и аккуратно погладил её по волосикам. Ариадна, ощутив прикосновение, шевельнулась и будто потерлась о мою ладонь. Я погладил её ещё раз, и она снова повторила этот жест. Ласковая кошечка, честное слово... Моя девочка.
  Всё ещё улыбаясь, я закрыл дверь, ушел в свою комнату и улёгся в постель, зная, что надолго засыпать не стоит. Но эта мысль уже воспринималась спокойней.
  
  XI
  
  Когда я вошел в офис, торжественно неся перед собой корзинку с ребёнком, Вероника и Ира молча проводили меня таким взглядом, словно их жуткий кошмар ожил и продефилировал мимо вместо меня. Я же коротко поприветствовал их, спокойно закрыл дверь в свой кабинет и только там с шумом выдохнул. Началось...
  Полчаса я не мог выбрать место, куда бы поставить корзину, чтобы она и не мешала, и я мог её видеть. Она побывала и на кофейном столике, и рядом с телевизором, и на тумбе... Идеально было бы, конечно, засунуть на полку шкафа, но полностью она туда не помещалась, только сама Ариадна, но, согласитесь, было бы не креативно - папки, изящные статуэтки, папье-маше - и ребёнок в нежно-розовом костюме. В итоге я решил оставить её в небольшой комнатке, которая служила мне гардеробной и которую я обычно закрывал, но сегодня оставил открытой, чтобы наблюдать за ней. Ариадна не подвела и спокойно восприняла путешествия по моему кабинету, лишь периодически позевывая.
  Только я сел в кресло, как запищал селектор, и Лера бодрым голосом пропела:
  - Доброе утро, Матвей Иванович! Кофе, чай?
  - Ничего не надо, спасибо. Лерочка... хм... не могла бы связаться с кафе внизу и узнать, есть ли у них молоко и могут ли они его подогреть?
  - Молоко? А...
  - Ариадна сегодня целый день будет со мной, поэтому это для неё.
  - Ясно. - Её голос немного дрогнул, но дальше она была сама собранность. - Всё будет сделано. Напоминаю, что сегодня в двенадцать тридцать встреча с акционерами, обсуждаете план на время командировки Никиты Макаровича, в три часа должна была подойти госпожа Березина, но она попросила перенести эту встречу на полчаса позже, это возможно?
  - Возможно. Но не больше, потом я уйду.
  - Хорошо, я передам. И только что звонил Алексей Борисович, он хочет, чтобы вы к нему зашли.
  Я вздохнул, подавив рык. И.о. президента встретил кучу непонятных символов в документах, что же ему делать, блин!..
  - Спасибо, Лера. Узнай на счет молока, ладно?
  - Да, конечно.
  Я отключил связь и демонстративно нажал на включение компьютера. Подождет Андрей Борисович ('зови меня просто Лёшкой, мы же коллеги и друзья!'), зато потом трижды подумает прежде чем хвататься за почётную высокооплачиваемую должность, зная, что это не его совершенно.
  На электронной почте меня ждало, среди кучи других, письмо из клиники Людмилы. Открыв его, я увидел то, что уже знал четыре дня - Ариадна с уверенность 99% моя дочь. Врач писала, что они проверили по своим базам данных за год, и у них нет женщин, которые подходили бы по анализу в матери. Солнечная рожала не у них. Минус одна клиника.
  Я бросил взгляд на дочку. В словах Насти была большая доля резона - искать её мать нужно было среди моих любовниц за июнь-июль. И, если она меня знала и знала, где я живу, чем занимаюсь, кто мои родители, то мы были знакомы не одну ночь. Проблема лишь в том, что июнь-июль был давно, всех, кого занесло в мою постель, я вспомнить не мог, а кого мог - те не скрыли бы от меня беременность - либо не допустили бы рождение ребёнка вообще. Так же нельзя было с уверенностью сказать, что Солнечная - блондинка, как я думал сначала. Во-первых, волосы Ариадны могут стать другого цвета - Настя с её биологическим образованием утверждает, что в первые три месяца и цвет волос, и цвет глаз может измениться. Во-вторых, даже если все останется так, как есть, никто не опровергнет, что светлые волосы и глаза она унаследовала от моей родни - сестра и дед, на которого она похожа, блондины с голубыми глазами, и моя бабушка была обладательница красивых бирюзовых глаз. Вдруг пройдет время, и Ариадна приобретет те черты Сафировских, которые я сейчас не вижу?
  'Только ты эти изменения не увидишь, потому что она будет уже с другими людьми', - внес ясность внутренний голос, и я перевел взгляд с Ариадны на стол. Хватит, в самом деле. Это моя проблема лишь на неделю-полторы.
  - Я оставлю дверь приоткрытой, - сказал я Лере, выйдя в приемную. - Если она заплачет, ты посмотри, что там, ладно? Буду должен, - добавил я с нежной улыбкой, которая и раньше безотказно действовала на женщин, и сейчас не подвела.
  - Хорошо, Матвей... Иванович, - расплылась в ответ секретарша. - Я с удовольствием!
  Подмигнув ей, я отправился к этому болвану 'Лёшке', узнать, что там у него вновь не получается.
  До встречи с акционерами у меня осталось немного времени, и я достал распечатки с кандидатами в няни. Что ж, можно пока им позвонить.
  Первой, на кого пал мой выбор, была девочка-студентка, помогавшая раньше своей сестре.
  - Здравствуйте, это Алиса? - спросил я, услышав ответ в трубке. - Вас беспокоят по поводу объявления, вы предлагали свои услуги в качестве няни...
  - Это Елена? Я вам звоню на счет объявления, вы предлагали услуги няни...
  - Здравствуйте, Мария Валентиновна...
  Таким образом, я позвонил тем трем, которых порекомендовала мне Настя. Сегодня встретиться со мной согласились лишь первая и третья, Елена сказала, что сейчас она за городом и будет только в среду. Алисе и Марии Валентиновне я предложил подъехать прямо ко мне в офис, одной в час тридцать, второй - в два тридцать, посчитав, что часа для собеседования мне хватит - кто знает, вдруг мы договоримся и, попив кофе в буфет на первом этаже, одна из них приступит к работе уже сегодня?
  - Ну что, компаньон, - усмехнулся я, зайдя в комнату, где спала - вернее, уже не спала, а брыкалась - Ариадна. - С пробуждением тебя.
  В кафе молоко оказалось, и они его даже немного подогрели. Я взял стакан, принесенный Лерой, попробовала его на тыльной стороне руки, как показывала мне Настя. Слегка остыло, но ничего. Следующим моим действием было перелить его в бутылочку, что я и сделал - но не облиться при этом не получилось. Попрощавшись с брюками, я лишь вздохнул, присобачил обратно соску и, приподняв головку дочери, приступил к её кормлению.
  Поев, однако, спать она не улеглась. Вертясь, она то морщилась, то жмурила глаза, угрожая расплакаться, и я, уже более-менее узнав кроху, взял её на руки и вышел в кабинет, сел в кресло и стал покачиваться, глазами просматривая анонс, переданный мне и.о.
  - Матвей, как ты считаешь, согласиться ли мне на предложение 'ВалейСтроя'... - без предупреждения ворвался Буршак (тот самый 'Лёшка') и пораженно замер, узрев меня, прижавшего к себе спящего ребёнка и читающего разложенные бумаги. - Это что?..
  - Это кто, - раздраженно буркнул я, перехватывая вздрогнувшую Ариадну. - Ребёнок, - уточнил, видя всё то же офигевшее выражение.
  Дочке не понравился дядя, влетающий в кабинет, словно за ним гналась вся налоговая инспекция страны, и она негромко заплакала, трогательно пустив слёзки по щекам.
  - Ну спасибо, Лёша, - мрачно бросил я начальнику, поднимаясь. - Только задремала...
  - Как она вообще оказалась тут?! - изумленно воскликнул он, подойдя поближе, чтобы убедиться, что у меня на руках настоящий, живой ребёнок.
  - Мне не с кем было её оставить. Тише, Ариадна, тише... Блин, как там поётся... Какие есть колыбельные песни?! - рявкнул я на Буршака.
  - Э-э... не знаю...
  - Что ты вообще знаешь... Так-так... м-м-м... Засыпай, на руках у меня засыпай. - Да, да, это не совсем колыбельная, но я колыбельных вообще не помню! Даже те, что пели мне Лидия Дмитриевна, мама и бабушка в детстве, сейчас вылетели из головы. - Засыпай под пенье дождя...
  Ариадна замолчала, прислушиваясь. Глаза внимательно уставились на меня.
  - Далеко, там где неба кончается край, - продолжил я, следя за её реакцией. Девчонки, которые увивались за мной, наперебой твердили, что у меня шикарный голос и пою я потрясно, но, видя, что моя дочка не вырывается с воплями 'Закройте мне уши, бога ради!', я в это даже начал верить.
  - Ты найдешь потерянный рай , - неожиданно присоединился ко мне Алексей.
  Я, ступая как можно тише и без резких движений, направился в комнатушку, где была её корзинка. Не удержавшись, я погладил её на прощание, получил в благодарность почти что улыбку, после чего прикрыл дверь и уже с совсем другим выражением на лице повернулся к и.о.
  - Какого... ты врываешься, не постучав? - едва сдержав напор, полупрошептал я. - И Лера, почему не предупредила?
  - А я откуда знаю, где твоя Лера? - отпарировал он. - Где-нибудь мужиков обсуждает с такими же овцами!
  - Чего хотел?
  - Та компания по изготовлению стеклянных труб предлагает две партии в полтора раза дешевле. Как считаешь, брать?
  - Я архитектор, а не бухгалтер. Считаешь, что выгодно - бери.
  - Оно-то выгодно, но...
  - Давай чуть тише, - перебил я его, когда он начал набирать децибелы.
  - Оно выгодно, - уже пониже повторил Алексей. - Но куда нам потом деть эти трубы? Ержаков хочет такую декорацию, пусть, а кто гарантирует, что остальная партия не ляжет у нас на складе на долгие годы?.. А вообще - откуда у тебя ребёнок?
  Я оглянулся на прикрытую дверь, устало вздохнул и откинулся на спинку кресла.
  - От верблюда.
  - Ага, баб, что ли, не хватает, что ты...
  - Заткнись, - отмахнулся я, подавив улыбку. - Поручили, пока что на какое-то время я за ней присматриваю. Как найдутся приемные родители - отдам им и напьюсь от облегчения.
  - Девочка?
  - По одежке не понял? Девочка.
  - Твоя? - Буршак сцапал минеральную воду с соседнего стола и сел передо мной в клиентское кресло.
  - Эх... моя. Не представляю, правда, что теперь с ней делать.
  - А мамаша где?
  Этот вопрос меня будет преследовать везде... Спасибо, ёлки, тебе, Солнечная!
  - Скрылась в неизвестном направлении, - лаконично ответил я.
  И.о. удивленно хмыкнул.
  - Скрылась? Обычно всё как раз наоборот, отцы прячутся, оставляя дам с презентом.
  - Видимо, 'обычно' - не мой случай. Хочешь удочерить? - предложил я.
  - Что ты! - сразу же всполошился Буршак, даже чубчик каштанового цвета дыбом встал. - Мне этого ещё лет десять точно не надо.
  - Вот и я так думал, однако... Ладно, остальные уже в конференц-зале?
  - А хрен их знает. Пошли узнаем.
  - Только Леру выловлю, чтобы побыла тут, мало ли моя дочурка захочет продолжения концерта... - Я потянулся к телефону.
  
  Алиса Розанова пришла точь-в-точь в тринадцать тридцать. Лера, уже ничему не удивляясь, впустила её в мой кабинет, и я увидел девушку среднего роста, в дутой куртке, которую она поспешно сняла, и полосатом свитере. Скромно положив куртку на подлокотник кресла, она села передо мной, лишь усилием воли не сцепив пальцы в замок на коленях.
  - Здравствуйте, э-э... - она замялась, не зная, как ко мне обращаться.
  - Матвей, - подсказал я, отвлекаясь от того, что джинсы очень выгодно подчеркивают её изящный изгиб бёдер. Марго и Настя очень оперативно промоют мне мозг, если я позволю себе увлечься ею. - Алиса, спасибо, что приехали сюда, потому что дома я буду не скоро...
  - Всё в порядке, - улыбнулась она, немного расслабившись. - Пары уже закончились, только вечером на практику.
  - Вечером? - огорчился я. Ясное дело, что приступить с сегодняшнего дня она не сможет...
  - Да. Я учусь на эстетическом факультете, и сегодня у меня задание нарисовать набережную в свете уличных фонарей. Мы с одногруппниками договорились.
  - Понятно. Нет, конечно, учёба очень важна...
  - А вы хотели?..
  - Не важно. Один день ничего не сыграет. - Что ещё я мог сказать?.. - Ну, Алиса, расскажите о себе.
  - Мне девятнадцать лет, я студентка... Как я писала в анкете, у меня есть племянник. Сестра... в общем, её парень не захотел принимать участие в его воспитании, и всё легло на наши плечи. Мама тоже старалась, но она врач, часто оставалась в ночные смены, чтобы заработать денег, сестра доучивалась в медицинском универе, да ещё и подрабатывала... - Алиса волновалась, рассказывая, и от этого комкала в руках край свитера. - В общем, о Максимке заботилась, в основном, я. Памперсы, кормление, купание - это уже привычное для меня дело. Сейчас стало проще, его отдали в ясли-сад, я освободилась, но деньги всё равно нужны.
  - Это понятное дело, - кивнул я.
  - Я очень ответственна и внимательна к детям, - заверила меня девушка. - Учеба у меня не нормирована, это сейчас неделя практики, потом я смогу оставаться даже на ночь, если вы с супругой будете заняты... Простите, - смутилась она, решив, что сказала лишнее.
  - Не пугайтесь так, - не смог удержать я улыбку. - Мне ваша кандидатура нравится, думаю, мы сумеем договориться. Вы не будете против, если я найму, кроме вас, ещё одну няню, чтобы не напрягать и не занимать лишнее время ни у вас, ни у неё?
  - Нет, конечно...
  - Теперь о моей ситуации. Есть девочка, совсем маленькая, всего месяц от роду. Мамы у неё нет, есть только я, а я работаю. Скажу честно - с детьми дел не имел, едва представляю, что делать, и на то время, что она пробудет у меня, мне очень нужна помощь опытного человека, как вы.
  Алиса распахнула большие темно-зелёные глаза ещё шире, явно желая задать множество вопросов, но не издала ни звука, пока не сформулировала один, и он был совсем не тот, который я ожидал:
  - А с кем ваша девочка сейчас?
  Я откинулся на спинку рабочего кресла, уже будучи уверен, что найму её на работу.
  - Она здесь, за этой дверью. Хотите взглянуть?
  - Конечно, - вновь расплылась она в улыбке.
  Я проводил её к своей гардеробной и тихо приоткрыл дверь. Моя дочь спала, положив ручки на груди - я испытал чувство 'де жа вю', ведь она была именно в таком положении, когда я нашел её в корзинке на своем пороге, - и рядом на самой маленькой громкости играл мой айфон какую-то медленную мелодию, закаченную даже не мной, но сейчас очень пригодившуюся. Алиса робко заглянула внутрь, и для меня не стало неожиданностью нежное выражение, появившееся на её лице - Ариадна на всех так действовала.
  - Очень красивая девочка. Представляю, какой ослепительной она станет, когда подрастет, - прошептала девушка.
  - Да. Все это признают.
  Алиса подтянула одеялко, глянула на пустую бутылочку - нужно будет, кстати, просить Леру сходить на кафе ещё, - потом так же тихо вышла обратно в кабинет.
  - Мне нравится ваша дочка, - сказала она. Я не стал её поправлять - ведь не говорилось, что она моя дочка - и тоже занял своё кресло.
  - Платить я буду пятьдесят долларов в сутки, вас это устраивает? - Сумму я обозначил наобум, поняв, что даже не удосужился узнать нынешние расценки. Надеюсь, не оскорбил её слишком маленькой...
  - Вы... будете платить пятьдесят долларов за несколько часов работы? - неуверенно произнесла Алиса.
  - Мало? - понял я.
  - Вы что!.. Я рассчитывала хотя бы на двадцать, а вы так щедро предлагаете в два с лишним раза!
  - Отлично, значит, договорились? - Я потянулся к мышке распечатать договор, составленный на примере тех, что нашел в интернете.
  - Разумеется.
  - Вот, ознакомьтесь, всё пункты устраивают? Я не обещаю заранее сообщать о ночах, когда вас нужно будет оставаться с ней - работа у меня весьма непредсказуемая,- но оплачиваться они будут в двойном размере. Хорошо?
  - Да, хорошо. - Алиса пробежала глазами строчки договора. - А срок не указан...
  - Я не знаю, как долго наше сотрудничество продлиться. Просто... хм... Ариадне будет подыскиваться другая семья.
  - Ариадне? Какое замечательное имя!
  - Его ей мама выбрала, - рассеянно ответил я и только потом понял, напрасно - девушка может начать лишние вопросы, раз я сам затронул тему второго родителя ребёнка. Пока что она молчала, и я продолжил. - Неделю, я думаю, она точно пробудет у меня.
  Я по лицу видел, что она не понимает, что я имею в виду насчет другой семьи, но инстинктивно понимает, что спрашивать не стоит.
  - Надеюсь, вы предупредите, когда мои услуги больше не будут нужны.
  - Не сомневайтесь. Когда вы сможете приступить?
  - Могу завтра с утра и до шести вечера. Практика...
  - Да, я помню. Хорошо, значит, завтра в восемь утра я жду вас вот по этому адресу. - Я протянул Алисе карточку с улицей, номером дома и квартиры, где я живу.
  - Хорошо. - Няня Ариадны взяла её и спрятала в сумку. - Подписываем договор?
  Через минуту все формальности были улажены, я обещал сегодня заверить оба экземпляра у юриста фирмы и завтра отдать ей её копию. На этом Алиса Розанова со мной попрощалась, и Лера сопроводила её на первый этаж, а я положил бумаги на край стола, чтобы не забыть сходить к Лёшке Номер Два компании.
  Мария Валентиновна Тручко пришла немного раньше, но я причислил это к плюсам. Держалась она увереннее Алисы и сразу предупредила, что дико извиняется, но у неё всего лишь час, а потом она спешит на концерт внука - он играет на виолончели в оркестре. Таким незавуалированным образом я понял, что на сегодняшний вечер я остаюсь с Ариадной один на один.
  Она тоже мне понравилась как няня для ребёнка. Была согласна на ненормированный рабочий день и иногда ночевки в моем доме, обрадовалась, что есть сменщица - 'внук тогда хоть от рук отбиваться не будет' - и осталась довольна оплатой труда в размере пятидесяти долларов за шесть часов работы. Саму Ариадну я её показывать не стал; мы подписали договор, который, как и Алисе, я обещал отдать ей завтра в два часа дня, когда приеду познакомить их со второй няней.
  - Ну что? - спросила Лера, проводив Марию Тручко вниз и вернувшись в мой кабинет.
  - Поздравь меня, - улыбнулся я, кивнув на кресло, чтобы она присела. - Я нашел малышке нянь и теперь смогу, надеюсь, спокойно работать, не принося её сюда.
  - Не страшно оставлять своего ребёнка с незнакомыми женщинами?
  - Вот тут, - я помахал договорами, - все очень ясно прописано, если что - найду и засужу. Заверю только их у Батольского.
  - Позвать его сюда? - выпрямилась Лера.
  - Не надо, я сам схожу. Березина ещё не появлялась?
  - Нет. Я скажу ей, чтобы немного подождала, если придет, пока вы будете у Алексея Сергеевича.
  - Ты прелесть, Лерочка. - Я потянулся и галантно поцеловал её руку. - С меня десяток роз.
  - Ох, ну что вы, Матвей... Иванович. - Она смутилась, из-под накрашенных ресниц кидая на меня взгляд, полный надежды. Да, вот её я ещё в постель не затащил, считая, что это будет слишком стереотипно - секретарша-любовница, пусть и на один раз. А очень жаль - как эта юбка, пусть и довольно строгая, подчеркивает изгиб её ягодиц!.. Жалела о моем решении и сама Лера - не раз и не два я ловил на себе такие вот печальные взгляды, молящие о шансе узнать меня не как начальника.
  - Попроси кафе принести ко мне ещё молока, хорошо? А я пока схожу к юристу.
  Лера кивнула, и я, сложив четыре договора в плотную папку, чтобы не помялись, покинул свой кабинет.
  
  Всё это хорошо, но, освободившись от всех дел, я зашел к хныкающей Ариадне и понял, что есть две няни, но нет никого на этот вечер.
  - Мы в жопе, - вздохнул я, заворачивая её в одеяло поплотнее и подняв корзину.
  Будто услышав это, заиграл мой телефон, едва не оставленный на столике гардеробной.
  Маргарита.
  - Детсад на проводе, - буркнул я, держа трубку одной рукой и заворачивая шарф на шее другой.
  - Устал, дорогой? - Судя по голосу, у девушки было хорошее настроение.
  - Всё зашибись, родная. Звонишь узнать, жив ли я?
  - Узнать, жив ли ребёнок.
  - Ребёнок, ты жив? - обратился я к Ариадне. Она поморщилась. - Велела мне идти на хрен и не мешать спать.
  - Узнаю Сафировскую прямоту, дочка вся в тебя, - рассмеялась Марго, и я улыбнулся вместе с ней. - Ладно. Настя сказала, ты няню ищешь. Нашел?
  - Да, даже двух. Но сегодня я оставлен в интимной обстановке - я, ребёнок и бутылочки с молоком. Чувствуешь всю прелесть перспективы?
  - Ох, прекрати, а то я начну завидовать!
  - Ну, а ты как? На работе не достали?
  - Меня достанешь, как же. Тимка поехал к родителям, что-то там не ладно. Так что сегодня и только сегодня я могу сдаться тебе в помощницы.
  Я замер, боясь спугнуть надежду.
  - Правда? - тихо спросил я.
  - Правда. Но не ночь, прости. Часов до одиннадцати.
  - И на этом спасибо! Маргошенька, я...
  - Так, спокойней, а то наговоришь лишнего, а я и поверю, - я почувствовал сквозь телефон её улыбку. - Я подъеду к шести, до этого дотерпишь?
  - Я выдержал с ней весь день, справлюсь.
  - Тогда жди. - И она повесила трубку.
  Я спрятал айфон в карман и подхватил корзинку.
  - Ты слышала, милая? Тётя Марго нас спасет!
  И прозвучало это так... уютно.
  
  XII
  
  Приехав домой, я едва успел поставить греться воду в кастрюле и принять душ, когда одновременно приехала Марго и проснулась Ариадна.
  - Это у вас женская солидарность? - немного ворчливо спросил я, подхватывая девочку на руки, и пошел открывать дверь.
  - Ого, какой прогресс! - воскликнула Марго, увидев нас. - Она тебя уже не так бесит?
  - Мы немного притерлись.
  Девушка быстро разулась и повесила куртку, а я пока старался утихомирить дочь, тихо напевая испытанный 'Потерянный рай'.
  - Как твои дела? - спросила подруга, когда мы вошли на кухню. - Ты выглядишь уставшим, но не затраханным - прости за прямоту.
  - В те часы, когда со мной кто-то есть - намного лучше.
  - Как решился позвонить Насте?
  - Дошел до точки. И я рад этому - как оказалось, мои впечатления о ней были слегка приукрашены былыми ссорами. Она мне помогла, кое-чему научила, мы вполне спокойно поговорили.
  - Вот видишь. - Маргоша глянула в кипящую кастрюлю. - Это для тебя или для малышки?
  - Для меня - хотел сварить спагетти, а то толком поесть с самого утра не смог.
  - А раньше в это время ты ел где-нибудь в ресторане с очередной красоткой, - утвердительно произнесла подруга.
  - Скучаю по тем временам. Возьмешь её? - Я передал ей Ариадну и полез в шкаф за макаронами. - Может, тебе тоже приготовить?
  - Спасибо, я не хочу. Поела на работе.
  - Классная у тебя работа, что ты можешь успеть поесть.
  Марго работала иллюстратором в крупном издательстве, причем устроилась туда совершенно самостоятельно, без помощи любящих родителей, которые с детства предвосхищали все желания единственного ребёнка. Вообще я часто, когда накатывало философское настроение, размышлял, как некоторым родителям удается воспитать своих детей удивительным образом. Пример той же Марго - её отец недавно сменил моего деда на посту главнокомандующего армии, но и до этого пользовался нешуточным влиянием, а мать занимала видный пост в Министерстве юстиций, и им не доставляло никакого труда сделать жизнь своей дочери похожей на воздушный сон - какой она была у многих знакомых Насти, которые обивали порог нашего дома, когда я ещё жил с родителями, - но, хоть она и ощущала их влияние, она выросла совершенно свободной от стереотипов и легкомысленности, блестяще окончила школу, опираясь исключительно на свои знания, и, отучившись в университете, опять же сама, нашла себе работу, на которой отдыхала и получала за это ещё деньги.
  - Тут кто как сам захотел, - кивнула подруга, щекоча Ариадну под подбородком. - Если бы ты не был так амбициозен, то тоже мог найти несложную работу и наслаждаться свободным графиком.
  Я закинул спагетти в кастрюлю, засек время и полностью вернулся к дамам.
  - Я ещё не успел её покормить по возвращению, так что скоро приступим.
  - Настя оставила инструкции?
  - Ну, я и сам вполне смог запомнить, как мы это делали на протяжении последних двух дней, - не удержался я от минуты хвастовства.
  - Убедил, - улыбнулась Марго, передавая мне моего ребёнка. - Поедите, и поёдем гулять.
  - Зачем? - удивился я.
  - Потому что это полезно для вас обоих, - голосом и словами она мне так напомнила сестру, что я на пару мгновений растерялся, может, прошедший день мне привиделся и я по-прежнему в обществе Насти?
  В бутылочке ещё оставалось молоко из кафетерия, и я уже отработанным движением приподнял головку Ариадны и поднес соску к её губам, когда услышал покашливание подруги. Подняв глаза, я заметил скептическое выражение на её лице.
  - Что? - нахмурился я, предчувствуя проблемы.
  - Василина Александровна ясно говорила, что в первые месяцы ребёнка чистым молоком, если оно не материнское, не кормят.
  - Почему? - Лично я такого не помню, чтобы она говорила.
  - По кочану. Не кормят, и всё. Организм нежный, испортишь ей пищеварение.
  Ариадна, кажется, даже осуждающе на меня покосилась, мол, спасибо, папаша.
  - Я её пою молоком с самого утра.
  - Ну и молодец. Не знаю, что теперь будет.
  В груди начало неприятно покалывать. А вдруг...
  - Это очень серьёзно? - тихо спросил я.
  - Повторяю - не знаю. Надеюсь, что нет. Давай сейчас будет делать всё уже правильно, ладно?
  - Ага, - я постарался подавить какое-то испуганное чувство и уверить себя, что всё будет в порядке, она ведь Сафировская, а мы упрямы и сильны телом.
  Хотя она Сафировская только генетически, так-то она никакая не...
  Ай, да ну нафиг, а то сейчас запутаюсь в этих мыслях!
  - Вода выкипает, - напомнила Марго, а сама потянулась к баночке со смесью.
  Пока я отцеживал свой ужин и заправлял его сыром и соусом, она изучила инструкцию.
  - Вот, это можно разводить на молоке, а можно на воде. Молоком малышка уже сыта, я думаю, попробуем на воде. Грей чайник.
  - Вестич, ты не мой дед, чтобы отдавать приказы, - огрызнулся я, откладывая заветную вилку со спагетти, которая так близка была от моего языка. - Я тоже есть хочу, не только она!
  - Я думала, что хоть ты вырос и не будешь кричать, как бы голоден не был, но, видимо, я тебя переоценила. - Девушка вновь включила режим 'язва', что я безумно не люблю.
  Когда чайник был наполнен и включен, я наконец смог сеть и поужинать, пока Марго просматривала свои бумаги, а ребёнок пользовался возможностью поспать - насколько я знаю, правильно делал, потому что стоит мне дожевать последнюю макаронину, подруга потянет нас гулять на шумную улицу.
  - Контракт с нянями заключил? - рассеяно спросила Марго.
  - А что, нужно было? - скосил я под дурачка.
  - Матвей!..
  - Мне никто не сказал.
  - А кто тебе должен был говорить? А вдруг они, пока тебя не будет, вынесут мебель? Или, что хуже, твою дочь?!
  - Можешь остаться и покараулить, - продолжал я развлекать с самым серьезным выражением на лице.
  - Тогда плати мне.
  - Какой тариф? - На секунду даже появился интерес - вдруг я могу сэкономить?
  Марго задумалась.
  - Сто долларов в час.
  - Сколько? Да мне парковка дешевле обходиться!
  - Продай машину, ничего страшного.
  Я подозрительно покосился на неё.
  - Ты серьезно?
  - А ты? - Она улыбнулась, и я понял, что она тоже прикалывалась. - Сначала я на самом деле решила, что ты чокнулся, а потом догадалась. Всё же, что касается дел, ты всегда был и будешь, я надеюсь, умен не по возрасту. Ты, кстати, с отцом связывался?
  - Связывался. - Чайник нагрелся, и я снял его с подставки. - Как эту бурду смешивать?
  Марго отдала мне баночку с инструкцией, я прочитал и приступил. Блин, честное слово, как Вин Дизель в том фильме - памперсы меняю, детскую еду готовлю, колыбельные пою... Неделю назад я бы сам себя засмеял!
  - Ну, так что сказал тебе отец?
  - Раньше четверга я его не увижу. Следовательно, бумаги тоже начнут оформляться тогда же.
  - Какие хоть бумаги?
  - Не знаю. - Капнул себе на руку - нормально, можно кормить. - Настя говорит, что мне нужно будет оформить отказ от Ариадны, чтобы её официально можно было удочерить кому-то другому.
  - А как ты оформишь его, если не ты её родил и у тебя нет свидетельства о рождении? - поинтересовалась подруга, слегка поддерживая мои руки, пока я кормил девочку.
  - Наверное, его нужно будет сделать и списать туда моё имя. Что делать с именем мамы - ума не приложу.
  - А если оформить как найдёныша? Ведь как-то же выходят из положения работники домов малюток.
  - Ох, Марго, я всех эти тонкости не знаю. Наверное, если делать её подкидышем, она должна быть не здесь, а в приюте, а туда...
  - Мы её не отдадим, - кивнула она.
  - И её мать этого не хотела, так что пока что она будет со мной. Потом появятся приемные родители.
  - Решил всё же дождаться этих людей? В хороший приют не отправишь?
  Я задумался. А если так? Вдруг папа найдет толковое учреждение, где о ней будут хорошо заботиться? Хм...
  - Там видно будет. Сейчас нет ни того, ни другого.
  Марго посмотрела на меня, потом на Ариадну.
  - А себе оставить не хочешь?
  - Нет, конечно! - удивленно ответил я. - Поверь, до такого маразма я не дожил!
  Ела девочка как-то не очень охотно, так что долго насиловать её я не стал. Быстро доел свой ужин, за это время Марго выкатила в коридор прогулочную коляску, мы оделись и втроем (звучит!) покинули квартиру.
  В этот вечер мне везло как никому... На одиннадцатом этаже лифт остановился, и вошла моя соседка - имени не знаю, упорно старался не запоминать, и на то были причины. Эта дама была лет так сорока пяти, пусть старалась выглядеть моложе, без конца намазывая на лицо дневной ассортимент косметического отдела 'Колизея'. У этой дамы есть дочь - 'Валечка', это имя, произносимое высоким оперным голосом, кажется, теперь всегда будет звучать у меня в ушах, - и соседка не ослабляет попытки всучить её мне в невесты. Эта самая 'Валечка' чихать хотела на все романы, её страсть - мотоциклы, я не раз видел её верхом на железной 'Ямахе', и на меня она обращала внимание ровно столько времени, чтобы попросить убрать 'Мазерати' с проезда. Ну так вот - мало того, что мама у неё сводница каких поискать, так ещё и сплетница и докучливая стерва.
  - Ох, Матвеюшка, давно не виделись! - вновь грянул её грудной вопль, я краем глаза заметил, как скривилась Марго. - Работаешь всё, нет времени зайти выпить чаю, пообщаться с Валюшей?
  Я отмалчивался, и тогда она обратила внимание на мою спутницу.
  - Ох, милая, а вас я не помню. Новая соседка?
  - Нет, слава Богу, - махнула головой Марго и глянула на табло над кнопками - ну сколько ещё ехать? - Я подруга Матвея.
  - Подруга Матвея?.. - Взгляд переместился на коляску. - Ребёночек ваш?
  Я вытаращил глаза, мол, молчи, пожалуйста! Вестич раздраженно выдохнула - она никогда не любила пустые расспросы посторонних людей - сжала руки на ручке коляски.
  - Не совсем.
  Соседке, видимо, ответ и не нужен был, потому что она ловко обошла нас и заглянула внутрь.
  - О, Боже мой, какая прелесть! У вас безумно красивая девочка!
  - Спасибо, - ответили мы с Марго одновременно, потом переглянулись. Дальше продолжила девушка: - Можно вы не будете её трогать? Она только заснула, не хотелось бы...
  Женщина её не слышала, уже запустив руку и теребя щеку Ариадны, что-то лепеча под нос. Тут уже не выдержал я - кто знает, чего касались её руки, а теперь она лапает моего ребёнка!
  - Ну сказано же вам - не лезьте! - гаркнул я, рывком откатывая коляску к себе.
  Дама выпрямилась, непонимающе глядя на меня. Тут же звякнул колокольчик, и двери медленно разъехались.
  - Так она что же, ваша общая? - резко сбавив тон, пробормотала она.
  - Всего вам доброго, - пожелала Марго, и поволокла нас с Ариадной на буксире вон из подъезда.
  Консьержка привыкла за эти дни к зрелищу меня и ребёнка, пока не задавала вопросов, но по её глазам и топоту позади я понял - сейчас мать 'Валечки' и эта почти старушка подробно перемоют мне кости.
  - Прости, - захихикала Марго, когда мы отошли от дома на приличное расстояние. - Теперь о тебе точно пойдут сплетни.
  - Я буду очень удивлен, если они ещё не ходят, - вздохнул я. - Кто не знает, что Настя моя сестра, точно решит, что я счастливый семьянин - Сашка, Ариадна, красивая девушка рядом. Вот что нас застала эта клуша - в самом деле хреново, она разнесет всем вокруг, а по обилию женщин, что за последние несколько дней побывали у меня с этой коляской, все сделают вывод... моя фантазия отказывается остановиться на одном варианте того, что они подумают!
  - Успокойся. Какая, к черту, разница? Ты не меньше чем трижды в неделю приводил сюда любовниц, и это не волновало твою фантазию, а как появился ребёнок - забеспокоился?
  - Ну да. Это же ребёнок.
  - Вдруг все подумают, что ты можешь быть отцом?
  - Вдруг все подумают, что я не могу понять, кто её мать, - закончил я, и понял, что отчасти это правда. Если бы ко мне приходила одна женщина, все было бы просто - это мама, я папа, вот наша дочь. А так - Настя, Марго, няни, может, ещё кто-то забредет... Я стану обсуждаем совсем не с той стороны, с какой бы хотел.
  Марго замолчала, погрузившись в свои мысли. Мы шли рядом, периодически встречали другие коляски, когда только с мамами, но часто ведомые и парочками, и четыре из них нам понимающе подмигнули. Сначала я не обратил на это внимания, но потом понял, что нас впускают в свой клуб молодых родителей. Я уставший, Маргарита смотрит перед собой, словно замаялась - все как и у них. Обалдеть.
  - Так, друг, - резко всполошилась девушка, остановившись. - Давай-ка теперь ты вези коляску.
  - Что?
  - Давай-давай. Ты её папа, принимай участие в прогулке.
  - Марго, ну зачем? - отпирался я, словно монах перед проституткой. - У тебя это лучше получается.
  Брови подруги поползли вверх.
  - Лучше получается? Сафировский, тут не гонки 'наскар', сертификат, что ты окончил курсы по вождению коляски, не нужны. Ты просто берешь вот здесь, - она положила мои ладони на прорезиненную ручку, - и толкаешь.
  На выходных сестра меня использовала по-черному, но коляску возила сама, и меня это устраивало. Но Марго - это Марго... благодаря ей я хочу отдать этого ребёнка ещё сильнее!
  - Не бойся, - подбадривала меня она. - Вот смотри, идет мужчина, везет коляску сам, без понуканий.
  - Он не я, - процедил я сквозь зубы.
  - Чем же он хуже?
  - Он старше, остепенившийся. Он отгулял своё, теперь его заботит только домашняя рутина и купания младенцев. А я...
  - А ты? - Марго ждала ответа, глядя мне в лицо.
  - Я Матвей Сафировский, и этим все сказано. Отцовство и катания колясок по парку не для меня.
  Марго никак это не комментировала около минуты, за которую мы миновали две лавочки, с которых одобрительно покивали четыре старушки, провожая меня в компании коляски, и я даже различил оброненное: 'Всё же ещё остались мужчины, не бросившие все заботы на женщину!'.
  - Не думай, что такой вот крутой покоритель женских тел - один только Матвей Сафировский, - наконец вновь заговорила моя подруга. - Существует множество Кириллов Листаевых, Станиславов Гордеевских и Павлов Бурдаковых, которые тоже проводили большую часть суток в клубах и постелях с эффектными женщинами, но приходил момент, когда этого становилось мало. Вот эти мужчины и везут своих детей по парку, смотря на них влюбленными глазами. Потому что это - следующий этап их крутизны.
  Я, объезжая широкую лужу, усмехнулся:
  - Ты это у Курпатова вычитала? Брось, Маргоша, давай не будем об этом.
  Она пожала плечами и кивнула на свободную скамейку:
  - Отдохнем.
  Было по-весеннему тепло, за нашими спинами по траве носились дети с мячом, прыгали птицы, и я вдруг подумал, что я последний вот так вот сидел и наслаждался покоем, щебетанием пташек и просто гулом голосов людей очень давно. О-о-очень давно. Даже не помню, когда именно.
  - Ты правда любишь Тимку? - неожиданно спросил я.
  - Прости, что? - Марго повернулась ко мне.
  - Я хотел спросить, но никак к слову не приходилось. Просто я не помню период, когда вы дружили; вы только познакомились - и вот вы уже встречаетесь. Как это вышло?
  - Мы практически сразу и стали встречаться, как познакомились. Это ты нас свел, если не помнишь и это. - На лице подруги появилась светлая улыбка, что убедило меня, что она всё-таки любит его.
  - Да, на моем дне рождения, когда был на первом курсе.
  Марго кивнула, и вновь повисла тишина.
  - В тот год ты была уже другая. Серьезнее, строже. Мы перестали так дружить, как раньше.
  - Матвей, мы закончили школу и поступили дальше, куда уже было веселиться? Один из нас должен был это понять, похоже, что это была я.
  Нет... она явно что-то ещё не договаривала. И я знал, что именно.
  - Это из-за меня? Из-за того лета, верно?
  Марго вздохнула, качнула коляску и наконец повернулась ко мне всем корпусом, глядя в глаз.
  - Да, это из-за того лета.
  - Не говори, что влюбилась в меня! - взмахнул я руками.
  Она рассмеялась и толкнула меня в плечо кулаком.
  - Дурак. Хотя немного было, но всего лишь под впечатлением... Да ты и сам знаешь. Но всё прошло, честное слово.
  - Прости, я, наверное, обидел тебя тогда.
  - Ты не то чтобы обидел... - Подруга потеребила пояс на плаще, собираясь со словами. - Ты ведь помнишь тот военный городок, в котором мы были? Все крутые, все такие уверенные в себе. Ты хорошо вписывался, на тебе липли все девчонки, ты с ними спал...
  - Не со всеми, - уточнил я.
  - Я же... Я была Маргаритой Вестич - первой, кто залазил на деревья, укладывал мальчишек на лопатки, вечные кроссовки и брюки цвета хаки.
  - Ты нравилась половине из парней, говорю на полном серьезе. Вторая половина была просто дебилами и боялась тебя.
  Марго хмыкнула и легонько сжала мою руку в благодарность.
  - Ну и вот, глядя, как все уже давно не такие сорвиголовы, какими я помнила их, я поняла, что пора и мне становится такой. И выбрала самый, на мой взгляд, быстрый способ - лишиться девственности, стать такой же опытной, чтобы со мной тоже можно было поговорить о сексе, который был на уме у всех. Но парня у меня не было, кого мне нудно было просить? Тем более я всегда выбирала лучшее из возможного.
  - Ты попросила меня, - кивнул я.
  - Это было не потому что я влюбилась в тебя, - повторила она. - Ты был мой лучший друг и тебе я доверяла - раз. Ты был хорош в этом - два. Это поставило бы меня на одну планку со 'сливками' молодежи нашего городка - три.
  - Всё ради престижа, понятно, - пошутил я, и Марго вновь потянулась толкнуть меня, но я перехватил её руку.
  - Ну, я и попросила.
  - А я согласился.
  - Угу. Когда мама узнала, она была готова убить тебя.
  - Когда узнала моя мама, она была готова сделать то же самое, - сказал я. - И дед, но позже.
  - О, ты что, если бы папа узнал, то вот тут настал бы твой последний день на земле! Думаю, он так и не в курсе, что это случилось не с Тимой.
  - Мне повезло, в общем.
  - Не то слово, - подтвердила Марго. - Мы это сделали... Понимаешь, у девушек всё не так, как у парней. И дело не в физиологии и телесных особенностях. Дело в осознании. Ты был уже не только парнем-другом, но и парнем, который знал моё тело так, как знала его только я. И это что-то значило. Мне нужно было немного больше внимания на первых порах... Пока бы все это не сгладилось и не пришло в согласие с моим разумом. А ты, будем честными, поступил со мной так же, как и со всеми своими любовницами - отстрелялся и 'до свидания'. С той лишь разницей, что я оставалась твоей подругой и 'своей в доску'. Это стало ударом для моей самооценки, я уехала оттуда сюда, якобы готовиться к университету, а на самом деле чтобы не видеть тебя и постараться забыть. Мы переписывались в социальных сетях и смс-ками, иногда созванивались, но видеть тебя я не хотела.
  - Прости, - тихо пробормотал я.
  - Всё в прошлом. Я давно поняла, что была сама во многом виновата - чувствовать себя такой же крутой, как наша старая компания, я не стала, а проблем с самой собой прибавила прилично. Я не была готова, но - горький опыт тоже опыт. Думаю, многие девочки на этом обожглись, отдавшись не тому, поэтому всё нормально.
  - То есть, кастрировать меня ты не собираешься? - уточнил я, борясь с улыбкой.
  - Если очень попросишь - не откажу, правда, но пока что - нет, - подыграла Марго.
  Я приобнял её, поцеловал в висок и отпустил.
  - Ты не была такой же, как все другие, Маргоша. Если честно, я сам не знал, как мне с тобой вести, чтобы не дать ложной надежды, но и не посвящать всех наших в то, что мы сделали. Обратился за советом к маме - так она наоборот устроила мне полоскание мозгов на счет 'когда я переступаю все границы дозволенного'. Пока я доходил своими мозгами, как не спугнуть тебя и не потерять нашу дружбу, ты умоталась, встречаться не хотела, придумывая самые разные отговорки, а когда всё же согласилась увидеться, прошло много времени, и поднимать эту тему было уже не резон. Я сделал вид, что ничего не произошло.
  - И правильно, иначе я бы разорвала тебя. Пока мы не сошлись с Тимой и я не поняла, что такое просто секс, а что - когда ты с любимым человеком, я очень болезненно реагировала на эту тему.
  - Хорошо, что мы поговорили хотя бы сейчас... - Я улыбнулся ей, и получил ответную улыбку.
  - Теперь тот случай не будет стоять между нами темной пропастью. Ладно, посидели - пошли дальше, а то те бабули косятся на моё обручальное кольцо и уже поженили нас. - Марго поднялась, поставила меня перед коляской, и мы вновь, я - везя ребёнка, Марго просто рядом за компанию, зашагали по аллее.
  Вечером, однако, все моё хорошее настроение ушло. Дочь плакала и сучила ножками, причем так громко и интенсивно, что я едва не вешался, и причину понять не могли ни я, ни Марго.
  - Сдается мне, это из-за молока, - сказала подруга, укачивая Ариадну. - Надо что-то делать?
  - Что? - Я был готов уже практически на что угодно.
  - Предлагаю либо сюда вызывать врача, либо ехать в больницу.
  - Поехали!
  Я схватил ключи, неловко впрыгнул в ботинки и рванул вон из квартиры, затормозив лишь увидев, что за мной никто не бежит. Марго взяла корзинку, сменную одежду для Ариадны и свою сумку. Выпускать ребёнка из рук она не стала, так что со стороны её сборы выглядели бы забавно, если бы я не был напуган до потери сознания.
  Моя крошка - машина, в смысле - завелась сразу же, мне даже показалось, ещё до того, как я провернул ключ в замке зажигания. Марго села сзади, чтобы не нервировать меня, и я на третьей скорости стартанул по полупустой дороге - приближался десятый час, и город постепенно замирал.
  - Матвей, тише, - попросила подруга, глянув из-за моего плеча на спидометр. - Если нас остановят за превышение скорости, помощи это не прибавит.
  Я ехал на самой грани дозволенного, и это мне казалось пыткой. Крики Ариадны врезались винтом в мозг, я до треска сжимал руль и молился, чтобы больница появилась на горизонте поскорее.
  Мы ворвались в приемный покой как демоны из преисподние - мой ребёнок создавал звуковой антураж, длинные развивающиеся волосы придавали Марго вид её тезки из творения Булгакова, а я вполне сошел бы за того зомби из фильма, чьи постеры висят на каждом холодильнике - бледный, растрепанный, в наспех застегнутой рубашке - если бы не Марго, поехал бы без неё.
  - Сделайте что-нибудь! - взревел я, перекричав даже телевизор за спиной медсестры.
  К нам тут же бросились все врачи, что были в радиусе двадцати метров, кое-кто повыскакивал из кабинетов. Марго в трех словах (не берусь отрицать, что не в тех, что вертелись у неё на языке, видя, что нас лишь допрашивают, а не помогают Ариадне) объяснила ситуацию, и дочку увезли за скрипучие двери. Я сел на первый попавшийся под мою задницу стул и постарался успокоиться, дыша как учил дед.
  Если ты угробил ребёнка, то тебя можно лишь поздравить, Сафировский! Видел же, что Настя два дня подряд мешала эту спесь, чтоб ей, мог бы и додуматься, что это не потому что ей нечего было делать! А ты пошел по самом легкому пути, еблан! Первый ребенок, который у тебя был - и того не уберег!..
  Напрасно Солнечная отдала её мне - со мной она погибла вернее, чем если бы её оставили на крыльце больницы.
  - Эй, - Марго ласково коснулась моих волос. - По глазам вижу - ты уже арестовал себя и вынес приговор на десять лет без права амнистии.
  - Она же...
  - Она поправится. Её врач сказал, что это, скорее всего, простое несварение, сделают клизму, и всё будет замечательно.
  Я поднял голову, с надеждой смотря на неё.
  - Она... поправится?
  Подруга улыбнулась, вновь погладив меня.
  - Ты просто ошибся, не переживай. Для папаши, который всеми силами отмахивался от ребёнка всем подряд, ты удивительно хорошо справляешься.
  Я покачал головой и сцепил руки, дожидаясь диагноза врача.
  - Молодой человек, - окликнула меня медсестра. - У вас есть документы?
  - Мои документы? Конечно, паспорт, права... - я полез в карман джинсов.
  - А на ребёнка?
  Документы на ребёнка?.. Вот блин.
  - Нет, - ответил я.
  Марго встала и вместе со мной пошла к окошку приемного покоя.
  - Документов на неё ещё нет, - вновь она взяла на себя все объяснения. - Мать девочки... умерла, и ребёнка отдали отцу. Мы не успели ещё ничего оформить.
  Медсестра недоуменно смотрела на нас.
  - И что, даже свидетельства о рождении нет?
  - Её отдали мне без каких-либо документов, - вступил в разговор я.
  - И как вы поняли, что отец - вы?
  - Сделал тест на отцовство.
  Медсестра переводила взгляд с меня на Марго и обратно, словно сканируя на детекторе лжи. Согласен, история как в лучших бразильских сериалах.
  - И как мне её оформлять?
  Я колебался, пока не почувствовал тычок локтя Марго.
  - Записывайте как Сафировскую Ариадну Матвеевну.
  
  XIII
  
  Ариадну нам отдали только через полтора часа. Из-за скрипучих дверей сначала вышел её доктор - мужчина лет сорока пяти, уже седеющий, халат болтался на его худых плечах как на жерди. Он едва сдерживал зевоту, но серые глаза смотрели цепко и добро. Вслед за ним вышла примерно его лет медсестра, неся на руках моего ребёнка.
  - Здравствуйте, это вы родители? - спросил доктор.
  Мы с Марго дружно кивнули, не вдаваясь в подробности, кто именно кем приходится девочке.
  - Я Александр Николаевич Трубанько. Ничего страшного не случилось, - сразу успокоил нас врач. - Свежее молоко, конечно, на пользу вашей дочери не пошло, но мы все исправили. - Он улыбнулся Ариадне, когда медсестра передавала её нам. Я прижал её к себе и увидел радость в глазах медсестры. Да уж, наверняка со стороны я кажусь офигенным папашей.
  - Спасибо огромное! - облегченно выдохнула Марго, пожимая руку Александру Николаевичу. - Вы не представляете, как мы переживали.
  - Представляю, мне рассказали, как вы тут по приемному покою сновали. Впредь кормите её смесями и детским питанием. Своего молока у вас?
  - Нет, - вновь сделала вид, что причастна к нам Марго. - Матвей всё будет делать как надо, верно?
  - Верно, - кивнул я. Ариадна успокаивающе оттягивала руки, и я чувствовал, как напряжение покидает меня. Я забуду про молоко и буду варить эту бурду сутками - только пусть больше так не плачет... - Сколько мы вам должны? - спросил я, осторожно перекладывая её на одну руку, а вторую запуская в карман за бумажником.
  - Вы ничего не должны, мы государственная больница, - ответил Трубанько.
  - За хорошую работу, что спасли её, возьмите. - Не знаю, сколько там было, но я выгреб всю наличность, что лежала в кошельке, и протянул её доктору и медсестре.
  - Молодой человек, - нахмурилась женщина. - Спрячьте ваши деньги обратно. Сказали же вам - мы государственная больница, коррупция и так распоясалась. Лучше берегите вашу красавицу-дочку, чтобы она оставалась такой же здоровой и жизнерадостной.
  Марго сжала мою ладонь с деньгами и опустила.
  - Извините его. Он и правда дико перенервничал. Ещё раз спасибо вам! - Она развернула меня и потянула вон из холла.
  Стоило нам сесть в машину, на меня навалилась дикая сонливость. Двигаясь, словно в воде, я медленно потянулся к замку зажигания, долго не мог попасть в него, запутался в ремне безопасности. Марго смотрела на это с поразительным терпением, но, видимо, я выглядел слишком жалко, чтобы она позволила мне измываться над собой дальше.
  - Если ты не против, могу повести я, - предложила она, наклонившись через пассажирское сидение. - А ты посиди тут, с Ариадной, отдохни.
  Кто меня знает - а эта девушка меня знает достаточно хорошо, - в курсе, что я никому не доверю садиться за руль моей 'Мазерати', не важно, даже если я в жопу пьян, но... Сейчас я был удивительно покладист и покорно открыл дверцу, вылез и сел назад, приняв не спящую, но ведущую себя весьма спокойно, дочь. Не знаю, на что рассчитывала Маргарита, но она никак не прокомментировала это, а молча заняла место водителя.
  - Я позвоню Тиме с твоего телефона, ладно? - Девушка кивнула на сотовый, торчащий из гнезда рядом с приборной панелью. - Он трижды пытался со мной связаться, а я сбрасывала.
  - Валяй, - согласился я, укладывая Ариадну себе на плечо. Дни сотрудничества с ней показали, что так она быстрее всего засыпает.
  Я пропустил мимо ушей разговор супругов, даже не скажу с уверенностью, что Марго не пыталась заговорить и со мной, выключив телефон. Я слушал лишь тихое-тихое дыхание девочки у самого уха и наслаждался - да, признаю это, я наслаждался - приятной тяжестью её веса на себе. Раньше я не понимал, отчего так светился брутальный Денис, когда держал Сашку на руках, даже порой сильнее Насти, а сейчас дошло - это офигенное удовольствие.
  И я действительно превращаюсь в сопливого педика, блин...
  - Просто чудесно, - вывел меня из прибалдевшего состояния раздраженный голос Марго. Я встрепенулся, синхронизируясь с реальностью, и увидел моргающие сине-красные огни милицейской машины и то, что мы притормаживаем.
  - Это что? - спросил я.
  - Без понятия. Скорость не превышала, знаки не пропускала, какого лешего этому козлу надо, даже не представляю.
  - Ну, сейчас и узнаем, - вздохнул я, погладив по голове спящую дочку.
  Марго остановила машину, опустила ветровое стекло и стала ждать патрульного. По её напряженным плечам и побелевшим костяшкам пальцев, сжавших руль, я диагностировал, что лучше нас особо не задерживать, иначе Вестич устроит милиционеру 'хорошее' дежурство.
  - Инспектор ГИБДД Ильин, плановая проверка, - зазвучал его голос за пределами автомобиля. - Можно ваши права и документы?
  Я протянул Марго её сумку, она достала из бокового кармана водительское удостоверение, из бардачка - документы на машину и вручила их крупному менту, маячившему в окошке.
  - Вестич Маргарита Дмитриевна... А хозяин машины где? Или вы её взяли в качестве компенсации за неудачный вечер? - то ли попытался пошутить, то ли всерьез решил подкатить к девушке он.
  Голос патрульного явно не нравился Ариадне, и она начала вертеться, предвещая скорый плач.
  - Блядь, отшей его, - буркнул я подруге, усиливая поглаживания ребёнка.
  - Хозяин машины сидит на заднем сидении, инспектор, и вы бы это заметили, загляни вы в салон, а не в вырез моей блузки, - завелась Марго.
  Покрасневшая физиономия патрульного появилась в проеме окна и встретилась с моим яростным взглядом. Нет, ну серьезно, мастер 'пикапа': ни тела, ни морды, а ведет себя, словно внук Питера О'Тула и Одри Хепберн!
  - Ох, добрый вечер, - сразу же смутился Ильин. - Значит, это вы хозяин этой красавицы?
  - Если под 'этой красавицей' вы имеете в виду 'Мазерати', то да, - ответил я. - Ещё что-то или мы можем ехать? У нас ребёнок крошечный, если вы не обратили внимания.
  - Ага, сейчас... А это ваша супруга? Фамилии разные, не взяла вашу? Вот уж эти современные бабы...
  Марго глубоко вздохнула, что означало, что он докопался до дна её терпения.
  - Так, вы проводите плановую проверку машины или социологический опрос для ЗАГСов? Можете без лишних дурацких вопросов?
  Инспектор посветил мне в лицо фонариком, сверяя фото на документах и оригинал, потом только исчез с поля моего зрения.
  - Можно посмотреть в багажник?
  Вот сволочь... Я кивком указал девушке кнопку открытия багажника. Она нажала её и вылезла из салона проконтролировать проверку. Ариадна засопела и тихо пискнула, и я срочно заработал мозгами, как её успокоить. На заднем плане я слышал вкрадчивый голос Ильина, он что-то говорил про мужа-придурка и красивых сильных женщин. Вот уж кто придурок, так это не я точно.
  - Солнышко, всё в порядке, тише... т-с-с-с-с... сейчас тётя Марго пошлет этого урода на хрен и вернется, и мы поедем домой... не плачь... - Однако, как истинная женщина, пусть и маленькая, она отказываться от намеченных планов не собиралась и негромко, как она умеет, но пронзительно заверещала. - Ох, Боже мой...
  Я снял её с плеча, уложил на сгиб руки и накал укачивать.
  - Дремлет за горой мрачный замок мой, - запел я, наклонившись к её ушкам. - Душу мучает порой царящий в нем покой.
  Дочка чуть сбавила звук - отличный признак.
  - Я своих фантазий страждущий герой, а любви моей живой все образы со мной...
  Через полминуты Марго вернулась в машину и застала меня, распевающего на манер Князева:
  - Я часто вижу страх
  В смотрящих на меня глазах.
  Им суждено уснуть в моих стенах,
  Застыть в моих мирах.
  Но сердце от любви горит.
  Моя душа болит.
  И восковых фигур прекрасен вид.
  Покой везде царит!..
  - Это ты вместо 'Спи, моя радость, усни', что ли? - усмехнулась она, глянув на меня в зеркало заднего вида.
  - Я не знаю колыбельные песни, - ответил я. - Как видишь, и так неплохо выходит.
  - Ты только до конца не допевай, - посоветовала подруга. Машина легко завелась, и мы поехали дальше. - Испортишь психику с младенчества ребёнку.
  Когда мы приехали домой, Марго сняла свою маску сильной женщины и призналась, что сил уезжать у неё уже нет, и я предложил ей остаться, даже, если захочет, заночевать в моей постели, но почему-то в ответ получил лишь неприличную комбинацию из пальцев. Гостевая комната была занята вот уже пятый день - такого не бывало даже когда у меня гостили родители, - но кроватку девочки Марго перевезла в мою комнату, чтобы я 'был таким отцом, которого заслужила Ариадна'. Поспорить бы с ней - но нет, не сегодня. Может, утром...
  Разбудила меня моя дочка в пять с лишним часов, после чего обратно ложиться я уже не стал. Помок в душевой кабине, засел на кухне, перечитал два контракта, которые должен был сегодня отдать няням, составил набросок рабочих документов. Залез в Контакт, увидел светящегося онлайн Влада, завел с ним переписку. Выяснилось, что Ира домой вчера не приехала, что, возможно, значило, что они поссорились, но мой друг не мог понять, почему. Зная его, я предполагал, что у его девушки была масса причин отшить его, начиная с того, что он совершенно невнимательный к ней тип и заканчивая тем, что гуляка и любитель женских прелестей похлеще меня. Даже странно, что внебрачный ребёнок, о котором он ни сном ни духом, появился только у меня.
  В семь встала Марго, отчаянно зевая и требуя свою чашку кофе, если я не хочу лицезреть её в гневе. Пришлось отдать свою, потому что кофе у меня внезапно закончилось, а Марго в гневе - о, вам лучше не встречаться с таким её вариантом. Мне пора было сматываться из квартиры - с самого утра должна была приехать та самая госпожа Березина, потому что вчера мы так и не договорились из-за её вечных планов и неспособности организовать свой день. Подруга, вздыхая и хмурясь, всё же обещала встретить Алису, посвятить её во все нюансы, в том числе в диету, рекомендованную доктором Трубанько, и предупредить, что я приеду к двум, чтобы познакомить её с Марией Валентиновной. После этого я смог собраться, убедиться, что Ариадна спит праведным сном младенца (отлично вышло сравнить, я мастер!), попрощаться с Марго и выскочить за дверь.
  Этот день пролетел у меня в темпе диско: утренняя планерка, совещание с 'Лёшкой', Березина наконец поддалась и мы смогли заключить контракт, потом стремительный рывок домой, встреча с нянями - они друг другу понравились, а какие дифирамбы они пели об Ариадне, просто заслушаться - работа после обеда. Вечером я попрощался с Марией Валентиновной и свалился поспать до девяти, потому что недосып был просто кошмарный. Так мы и продыхли с ребёнком нос к носу до глубокой ночи, пока ей не понадобилось моё внимание.
  Среда так же особо событиями не изобиловала: работа, обед, быстрый, но бурный перепихон в моем кабинете с помощницей 'Лёшки', которая этого добивалась больше двух месяцев. Днем позвонила мама, поинтересоваться, как у меня дела, как дела у ребёнка, что я думаю о нянях, рассказала о своих военно-психологических буднях. Мы с ней проболтали до самого конца рабочего дня, в итоге я половину дел не успел доделать, но - какая, к черту, разница, не убегут.
  Четверг начинался так же, как и среда, то есть, скучно, но плодотворно, Буршак пожаловался, что его Кристина светиться, чего раньше он не замечал (ещё бы, после вчерашнего прорыва в сексуальной жизни) и совершенно не хочет работать. Днем заезжать домой я не стал - Алиса и Мария Валентиновна и сами разберутся, в конце концов, - вместо этого встретился с Владом в нашей кафешке, в которую мы периодически ходим ещё с университетских дней. Там он мне рассказал подробнее о странном поведении Ирины и даже высказал подозрение, что это она ему изменяет. Факт своих похождений 'налево' от меня он не скрывал. Не знаю, я не назвал бы себя другом его девушки, мы знакомы весьма шапочно, но я сомневаюсь. Ира из тех милых девушек, которые пекут печенья и являются старостами своих учебных групп, для них важны стабильность и благополучие. Я не могу представить её в моих же объятиях - я ей нравился, но пока она с Владом, ближе, чем на полметра, она ко мне не подойдёт, что говорить о других парнях. Скорее всего, она просекла, что Влад снимал брюки не только для неё, и прекратила этот цирк.
  Может, и к лучшему.
  Но стоило мне закрыть дверь своего кабинета, как ожил мой мобильный телефон. Звонил отец - ну надо же!
  - Либо ты ошибся контактом, либо я отравился суши в ресторане и сейчас галлюцинирую, - вместо приветствия произнес я в трубку.
  - А я-то как рад слышать, что мой сын все так же первый в списке моих почитателей, - в тон мне ответил отец. Обожаю свою семейку...
  - Ну, так чем обязан этой чести?
  - Хотел спросить - можешь сегодня освободиться пораньше и приехать домой часам... к пяти?
  - Это какая-то проверка на вшивость, типа, насколько я предан работе и готов ли рискнуть креслом креативного директора ради твоего слова? - насторожился я.
  - Хуже, мой мальчик. Я вернулся в город и хочу встретиться и познакомиться с внучкой.
  - Отлично, я...
  - Подожди, не радуйся так. Твоя мама... рассказала деду о ней.
  Что?!
  - Папа, пожалуйста, не...
  - Да, сынок. Он тоже здесь со мной и мы оба приедем к тебе к пяти. Там и поговорим.
  Он завершил вызов, а я стоял с пальто в одной руке и мобильником в другой, пронзенный параличом. Мой дед, Литвинов-салаги-встали-в-строй-Александр Матвеевич, уже в курсе, как я облажался когда-то с контрацепцией, значит, будет сегодня танец с саблями.
  И мама вчера даже не обмолвилась ни одним словом об этой подлянке с её стороны! Я яростно бросил пальто на первую попавшуюся мне поверхность и забарабанил пальцами по сенсорному экрану айфона, набирая её номер, но она была недоступна - скорее всего, сейчас работает.
  Вновь обматерив и длинный язык матери, и дурость Солнечной, я сел за стол и потянулся к селектору - надо попросить Леру отменить все встречи на остаток дня. Работа в очередной раз пролетела.
  
  XIV
  
  Как назло, недалеко от места моей работы случилась авария, и на какое-то время движение перекрыли. Знал бы раньше - поехал бы в объезд, но - поздно пить боржоми, когда почки уже отказали.
  А дед опозданий не любит.
  Раздраженно постукивая пальцами по обивке руля в такт 'Loving you' Negative, передаваемой по радио, я не сразу заметил девушку, ошивающуюся около дверцы. Она прислонилась к своей машине и косо наблюдала за мной в боковом зеркале. Стоило нашим глазам встретиться, она отлипла от светло-желтого бока 'Фольксвагена' и подошла ко мне.
  - Не знаете, что там творится? - начала она разговор, чуть улыбнувшись.
  - Приземлился космический корабль покемонов, Джей и Кей пытаются уговорить их отлететь хотя бы на обочину, - мрачно ответил я.
  Девушка фыркнула, без спроса облокотилась на крышу 'Мазерати', выудила из кармана рубашки сигареты и прикурила. Увидев это, я вспомнил, что сам с утра не курил, и сразу же зачесалось горло.
  - Ты мне нравишься, - резко сократила она дистанцию в общении. - Мой бывший бы без объяснений не допер, что это шутка.
  Я вылез из машины, глянул на многометровый ряд автомобилей впереди и далекие отсветы спасательных служб и тоже достал сигареты.
  - Поэтому и бывший? - спросил я.
  - Не только. Он вообще придурок. Не знаю, какого хрена я с ним связалась.
  - А кто знает, - пожал я плечами, с наслаждением втягивая дым. Позади нас сигналили, требуя ехать дальше, на что я ясно показал им средний палец и продолжил ловить кайф.
  - Секс с ним крышесносный, поэтому я и держала его, - нашлась с ответом девушка, подвинувшись ближе. - Но тупил так, что, в конце концов, не хватило даже этого.
  Я заинтересованно взглянул на неё - компания, однако, какая!
  - Думала, с другим получится, - продолжила она. - Клеился, я поддалась, но тоже не срослось. Может, умных и сексуальных в одном не бывает?
  - Бывает, просто они достаются тактичным, - отпарировал я, стряхнув пепел.
  Она усмехнулась и протянула мне руку:
  - Дарина, можно просто Дара.
  - Матвей, - ответил я на рукопожатие.
  Мы помолчали треть сигареты, потом она вновь завела разговор:
  - Я всегда хотела познакомиться с владельцем такой машины, - она кивнула на мою детку. - Дорого стоит?
  - Ещё больше, чем ты думаешь.
  - Папа подарил? - в голосе Дары мелькнул намек на презрение.
  - Отчасти. Половину я взял со счета, что велся со дня моего рождения, половину сам заработал.
  - Кем надо работать, чтобы купить такую машину в двадцать лет?
  Она это мне комплимент сделала? Если так, то напрасно - мне не льстит.
  - Твоя машина тоже не времен братьев Гримм, - увильнул я.
  Дарина изящно повернулась лицом к 'Фольксвагену' и прилегла на 'Мазерати', упираясь локтями. Соблазнительница, об этом говорил каждый её жест.
  - Это мне брат подарил на окончание университета.
  - Брат?
  - Ага. Родители голливудят в Канаде, он за мной присматривает с пятнадцати лет.
  - Повезло, - кивнул я. - И с братом, и родителями.
  - А, я их не видела уже три года, и нам троим хорошо. Я их не радую.
  - Да ладно, - сыронизировал я, бросив окурок на землю и растаптывая. Упоминание родителей напомнило что, вернее, кто ждет меня с визитом дома.
  - Они хотят, чтобы я вышла замуж за богатого магната, даже парочку мне подкинули, а я вообще замуж не собираюсь. Секс достать легко, остальное лишнее.
  - Полностью тебя поддерживаю.
  - А ты, Матвей? Ты женат? - её взгляд из-под накладных, густо накрашенных ресниц, давал ясные намеки.
  - Нет, я думаю так же, как и ты. С тем отличием, что меня родители в мужья не толкают.
  - Видимо, так повезло лишь мне. Что с парнями, что с родителями. - Дара оттолкнулась, став ровно. - Ну так ты какой, умный или сексуальный?
  - Ты мне это скажи, - улыбнулся я, чуть прикусив губу - она встретила достойного соперника.
  Девушка внимательно осмотрела меня с головы до носков эксклюзивных мокасин, накручивая на палец вьющуюся прядку. У меня всегда было особо отношение к кудрявым девчонкам, поэтому напряжение, скапливающееся внизу живота, не стало для меня неожиданностью. Оглядев её в ответ, я заметил, что она очень и очень ничего - волосы светло-каштанового цвета струились до поясницы - такие одно удовольствие сжимать и пропускать сквозь пальцы в порыве страсти, - синие глаза открыто и недвусмысленно говорили, что она смелая и без лишних комплексов, клетчатая рубашка сильно натягивалась на груди, а скрещенные руки усиливали этот эффект. Блин, как её ещё не изнасиловали?..
  - Ты, похоже, тот самый редкий единорог, сочетающий и то, и другое. - Дара вытащила из заднего кармашка джинсов небольшую картонку. - Позвони, когда заскучаешь. Может, я даже уговорю тебя дать мне сесть за руль этой брюнетки.
  Я редко связываюсь с такими самоуверенными женщинами, предпочитаю, чтобы процессом обольщения руководил я, но карточку с номером всё же взял - может, и позвоню как-нибудь. Только пусть не надеется, что я пущу её на водительское место в моей машине - ни одна моя любовница такого не заслужит.
  - Посмотрим, Дарина... Держи телефон включенным, - я подмигнул ей и полез обратно в салон.
  - А ты долго не тяни с этим, - ответила она и тоже скрылась в своей машине.
  Выбрался из этой дорожной кишки я только через полчаса, спалив сотню нервных клеток. Телефон ещё не разрывался от звонков отца по поводу опоздания, но я не тешил себя надеждой, что они с дедом сами опаздывают. Больше чем уверен, что меня ждут и накапливают энергию для шторма.
  Так оно и было. Въехав во двор своего дома, первое, что я увидел - это внушительный зад отцовского 'Мерседеса'. Его хозяин разговаривал по телефону, его заслоняли два телохранителя, а в десяти метрах от этой компании стоял генерал Литвинов, вертя в пальцах тренажерное резиновое кольцо - ему приближался седьмой десяток лет, и он упорно - и успешно - сражался с физиологическими изменениями. Я припарковался рядом с ними - потом заеду в гараж, ничего страшного - и вылез из машины.
  Отец и дед повернулись ко мне практически синхронно.
  - Добрый вечер, Матвей, - первым нарушил повисшую тишину папа.
  - Хм... ладно, добрый. - Кто знает, может, это намек, что всё не так ужасно. - А почему вы тут, а не в квартире? Тем более что я опоздал на... - я глянул на часы, - блядь... намного.
  - Потому что туда мы можем попасть только вместе с тобой, как безоговорочно заявила нам некая женщина, находящаяся по другую сторону двери, - ответил дед, смотря на меня с непроницаемым выражением. Мария Валентиновна... уважаю, стальные яйца у женщины! - Тебе же ясно было сказано, что мы приедем к пяти.
  - Прости, но ты забыл предупредить двух придурков, расшибившихся на перекрестке!
  - Телефон для этого есть, чтобы позвонить и объяснить.
  - И что, вы бы развернулись и уехали? Если да, то я в самом деле упустил отличный шанс избежать кучи проблем.
  Отец решил пока не встревать в наш с дедом разговор - хоть у него были хорошие отношения с тестем, проверять их на прочность не стоило. Я остался один на один с ним.
  - Ответь мне, Матвей, почему я здесь? - задал странный вопрос генерал.
  - Потому что твоя дочь не умеет держать рот на замке?
  - Не смей так говорить о матери! - повысил голос дед. - Я здесь из-за тебя и из-за того, что вот ты-то не умеешь держать штаны застегнутыми! В этом моя дочь не виновата!
  - Я сам бы со всем разобрался, ей было не обязательно впутывать тебя.
  Дед отдернул пальто тем же жестом, которым он поправлял форму, взглянул на моего отца, потом снова на меня.
  - Сам бы со всем разобрался? Внук, ты не диван решил продать. Это ребёнок!
  - Я знаю! - рявкнул я в ответ. - И представь, я уже неделю имею дело с этим ребёнком! И он ещё жив, так что не так я бездарен!
  Дед покачал головой и отвернулся. Видя, что уже можно, вступил отец:
  - Кто сейчас в твоей квартире?
  - Няня. Что, об этом мама не рассказала? Преподнесла все так, словно я совершенно безголовый тип?
  - Нет, Матвей. Просто я уточнил, потому что та женщина не представилась.
  - При всем твоем гневе по отношению к ней, твоя мать любит тебя, - вновь заговорил дед. Сейчас его голос звучал спокойно и не пугающе. - И она рассказала мне о девочке не для того, чтобы я оторвал тебе голову. Наоборот, она описала тебя как очень ответственного теперь мужчину.
  - Да? - скептически приподнял я брови.
  - Да. Я бы не подумал, что ты расскажешь все сестре, зная, что рискуешь вызвать её гнев, что решишься брать дочь на работу, совершенно серьезно отнесешься к выбору няни, делая упор на качество, а не на внешность, как всегда бывало в остальных делах. Ты совершил огромный шаг по пути взросления, и мать указала именно на это.
   - Её огорчило лишь твоё желание отдать девочку в другую семью, - добавил мой отец.
  Я присел на капот 'Мазерати' и положил барсетку рядом.
  - Папа, я не могу оставить её. Хотя бы ради неё самой, если вы не захотите слушать обо мне.
  - О тебе мы слушали все двадцать два года, достаточно, - кивнул дед.
  - Из меня отец не то что никудышный - я и 'отец' - понятия, взаимоуничтожающие друг друга. Ей будет плохо со мной.
  - Твоя правда, - вновь поддержал меня он.
  - Почему будет плохо? - одновременно с ним спросил папа.
  - Потому что для отцовства нужны жертвы! А я не готов их нести! Последние два вечера я приезжал домой выпивший, потому что не мог отказаться от возможности заехать в тот или иной бар или клуб, где мне встречались девушки, желающие моего внимания. Разве так поступил бы хороший отец? А секс? Я пять раз давал себе волю за эти неполные три дня, не считая понедельника. Останься Ариадна со мной, этому придется положить конец - но я не могу этого делать.
  - Ариадна? - это дед.
  - Не можешь или не хочешь? - а это отец.
  - И то, и другое.
  Вновь повисла тишина. Телохранители папы - Тимур и Лёва, я у них ещё парнишкой 'стрелял' сигареты тайком от родителей - тактично молчали и делали вид, что не слушают, о чем мы говорим. Надежные ребята.
  - Дай нам хоть взглянуть на неё, прежде чем отдать куда-то, - попросил отец.
  - Пойдёмте, - вздохнул я.
  Свою машину я отогнал на парковочное место, пока мужчины решали вопрос с телохранителями, прежде чем пойти со мной. Вновь встретились мы около лифтов.
  - Не думай, что я спустил тебе произошедшее, - произнес дед, глядя не на меня, а на меняющиеся цифры этажей. - Для меня оскорбление, что мой внук узнает о своем ребёнке при подобных обстоятельствах.
  - Никак иначе я бы не узнал.
  - Чтоб это было первый и последний раз. И вообще - пора тебе жениться.
  - Началось, - закатил я глаза.
  - Поздно, видимо, началось, - вставил свою реплику отец.
  Звякнул колокольчик, я вышел первым, дед и отец - следом. Двери ещё были закрыты, а я уже чувствовал сладкий запах смеси - он, как мне казалось, теперь бы везде на этаже.
  - Няню зовут Мария Валентиновна, - предупредил я родственников, прежде чем нажал на ручку и впустил их в квартиру.
  Няня вышла нам навстречу, неся Ариадну на руках. Дочь хныкала и перебирала ножками, и моё сердце привычно застучало, поняв, что она не в духе.
  - Смотри, папа вернулся, - ласково прощебетала Мария Валентиновна, потом её взгляд зацепился за других гостей. - И не один.
  - И кто же нас обидел, маленькая? - Я быстро избавился от барсетки, протянул руки и взял девочку, укладывая её на плечо. - Не плачь, уже всё хорошо, хорошо.
  Укачивая её, я поцеловал светлые волосики - они уже начинали сворачиваться в кудряшки, щекоча мне губы - и подул на них, отчего Ариадна довольно загулила. Недовольства как не бывало, она вновь была жизнерадостной и активной малышкой, обожавшей объятия своего папы. Я улыбнулся, взглянув на неё - с каждым днем я все больше замечал красивые черты в своем ребёнке, и особо мне нравились её необычные голубые глаза. Она тоже растянула ротик в улыбке и потянулась ручками к моему лицу. Увернувшись, я поцеловал крошечный носик, повернулся - и увидел вытянувшиеся лица отца и деда. Они переглянулись между собой и вновь посмотрели на меня.
  - Эм... знакомьтесь, это мой отец Иван Николаевич и мой дед Александр Матвеевич. Папа, дед, няня Мария Валентиновна.
  - Очень приятно с вами познакомиться, - широко улыбнулась женщина, пожимая обоим руки. - Простите, что не впускала вас, просто...
  - Всё в порядке, - отмахнулся папа. - В нынешние времена такая предосторожность очень актуальна и вполне естественна.
  - Я, наверное, тогда уже пойду, раз вы все вернулись домой... - Мария Валентиновна взглянула на меня, ища разрешение.
  - Да, конечно. Спасибо вам. Э-э... подержите её минуту. - Я отдал дочку няне и полез в барсетку за кошельком. - Ваша зарплата и премия, что задержались из-за меня. Я попал в пробку, еле выбрался.
  - Ох, Матвей, не надо, - попыталась она отказаться от лишних двадцати долларов. - Вы опоздали всего на двадцать минут, ничего страшного.
  - Держите. Заслужили, каждый раз Ариадна просто светится при вас.
  - Она из-за вас светится. - Женщина сдалась и положила деньги в карман брюк. - Я заметила, что она может капризничать или спокойно спать, но за пару минут до вашего появления непременно просыпается и ждет, а когда вы переступаете порог квартиры - начинает активно рваться к вам.
  - Это совпадение, - покачал я головой, но на душе стало приятно.
  - Не видела я таких совпадений. - Она вернула мне дочку, села на табурет и стала обуваться. - Сегодня она кушала очень хорошо, вела себя как самый обычный ребёнок, только вот незадолго до вашего прихода расхныкалась.
  - Лекарства давали?
  - Да, как написано в рецепте.
  Папа и дед молчали, лишь перемещаясь из стороны в сторону, когда мы с Марией Валентиновной сновали по коридору. Няня оделась, поцеловала Ариадну в лобик и исчезла за дверьми, и вместе с ней исчезла атмосфера света.
  - Ну, вот она, в общем, - произнес я, переворачивая дочь лицом к родственникам. - Ариадна.
  - Василина говорила, что её мать хотела ей это имя, но мне что-то не очень... - нахмурился дед, рассматривая её.
  - Я не стал ничего менять.
  - Красивое имя. Здравствуй, Ариаднушка. - Папа взял её за ручку и легонько сжал.
  Моя дочка насторожено смотрела на это, постепенно хмурясь совсем как генерал - от него унаследовала, видимо. Когда её пальчики исчезли в широкой лапе моего отца, она заверещала и стала выдергиваться.
  - Ну, чего ты, - активировался я, вновь поворачивая её лицом к себе и обнимая. - Это твой дедушка, он хороший. Не бойся его.
  Папа отошел, предоставив мне простор для действий. По его лицу было видно, что он в растерянности.
  - Ладно, вы раздевайтесь и проходите... куда-нибудь, а я её уложу и приду, - сказал я и направился во временную детскую.
  На то, чтобы неудачное знакомство с другими мужчинами моей семьи сгладилось в детской головке Ариадны, понадобилось больше десяти минут. Я гремел погремушками, гладил её мягкими лапками игрушечных котят, запускал музыкальную шкатулку, что ей подарила Марго - это лишь убрала звуковой накал, но слезки по-прежнему текли по её красному личику. Вздохнув, поняв неизбежность надвигающегося, я сел верхом на стул рядом с кроваткой, погладил носик дочки и запел:
  - Beth, I hear you calling, but I can't come home right now. - Ещё неделя, и я смогу создать собственную группу, исполняющую каверы на самые спокойные песни. Как всегда, Ариадна затихла, слушая мой голос. - Me and the boys are playing and we just can't find the sound.
  Дочь смотрела на меня, на то, как шевелятся мои губы, и это явно её убаюкивало.
  - Just a few more hours and I'll be right home to you. - Интересно, ей интересна мелодия или я могу просто читать договора вслух и это будет иметь тот же эффект? Надо будет попробовать как-нибудь. - I think I hear them calling. Oh, Beth, what can I do? Beth, what can I do?
  Я осторожным движением вытер салфеткой слезы с её щек, включил проигрыватель, заигравший подборку спокойных расслабляющих мелодий (их мне вчера подогнала Настя), натянул до плечиков одеяло и вышел, прикрыв дверь.
  У входа в гостиную я заметил свернутый ковёр - его таки привезли, второй день обещали. Надо будет расстелить... как-нибудь.
  - Она так быстро засыпает? - удивился папа, когда я нашел их в кухне, они распивали кофе. - Тебя было не успокоить часами.
  - Значит, она не в меня этим пошла, - пожал я плечами. - Ну что, папа, займешься документами?
  - Займусь, - посерьезнел отец. - Но пока что придется сделать временную опеку на тебя - ей надо наблюдаться у детского терапевта и сделать необходимые прививки.
  - Начало положено - в понедельник мы с Марго были в больнице, пришлось дать ей мою фамилию.
  - Ариадна Сафировская? Хм, а звучит, - улыбнулся папа.
  - Хорошая девочка, - вступил дед. - И я ясно увидел в ней мою Олю.
  Оля - это моя бабушка, Ольга Литвинова. Она умерла, когда мне было четырнадцать лет, и дед до сих пор скорбит по ней. И Аридна в самом деле часто чем-то похожа на неё.
  - Может, попробуешь вспомнить её мать? - предложил папа.
  - Не могу - потому что не знаю её. Этот псевдоним мне ничего не говорит. - И если честно, мне задолбало всем это объяснять. - Сколько времени будут оформлять бумаги?
  - Смотря как активно ты будешь идти на сотрудничество. Без тебя я никакие документы сделать не могу.
  - А приемные родители, их можно найти поскорее?
  - Лишь бы кому ты её не отдашь, - твердо заявил дед. - Я лично хочу видеть каждого кандидата в её родители.
  - Конечно, Александр Матвеевич, - кивнул папа. - Я и сам её в плохие руки не отдам.
  - Лучше бы её вообще никому не отдавать. Она Литвинова, мы сами воспитаем её прекрасно.
  - Дед. Остановись, - вмешался я. - Я отдам её на удочерение, и это не обсуждается.
  - Ты уже свое дело сделал, внук. Мало, похоже, я гонял тебя и вбивал в голову правду жизни. Учил брать ответственность за свои поступки.
  Поехало...
  - У тебя на руках маленькая дочь. Твоя дочь, мальчик. И ты... ай, ну тебя. Тебе твои бабы и клубы дороже собственного ребёнка.
  Мы с отцом переглянулись. Трудно было сказать, на чьей стороне он был.
  - Я уже объяснял. Из меня плохой родитель.
  - Потому что не упустишь возможность выпить и погулять? Это проходит. - Дед говорил четко и уверенно в своих словах. - Думаешь, я таким не был? Или Ваня? Когда они с Василинкой познакомились, он был похлеще тебя.
  - Ну не правда, - отмахнулся папа.
  - Но меру он знал, - продолжил его тесть. - И Настенька родилась в законном браке. Все наши дети рождались и были признанны отцами. Потому что это правильно. А что ты?
  А что я? Дед и так ответит, незачем его торопить.
  - А ты - мальчишка. Но почему-то отвечать за это должна она.
  - Для неё я это тоже делаю. У неё будут хорошие родители, которые будут её любить.
  - Ты тоже её любишь, - вдруг сказал папа.
  Что? Я пораженно уставился на него.
  - Ты ошибаешься. Я её едва знаю, к тому же твердо решил отдать на удочерение.
  - И что?
  - Она ещё совсем маленькая, проблем с ней больше, чем пользы.
  - Но ты все равно любишь её.
  - Её мать это хотела! Она меня знала и тоже признала, что я не могу быть для Ариадны отцом.
  - Её мать знала тебя лишь с одной стороны. Мы же видим другого Матвея. Ты будешь чудесным папой для неё, - убежденно произнес мой отец.
  Я вскочил, ударив ладонями по столу.
  - Хватит! Я же ясно сказал, что не буду для неё никем! Что вы не можете понять?! - во мне клокотала ярость. Я самый ужасный кандидат в отцы, мужья, главы семьи! Я едва не угробил её, напоив молоком, когда все нормальные родители знают, что этого нельзя делать! Я трахаюсь с каждой смазливой девчонкой, которая на меня смотрит, и никто не гарантирует, что я не подхвачу какую-то пакость, которой легко могу заразить дочь! И они это знают, так что они либо издеваются надо мной, либо отупели до конца!
  Мне срочно нужно было покурить. Окинув мужчин тяжелым взглядом, я выбрался из кухни и пошел на балкон. В висках стучала кровь, дрожащими руками я едва нашел пачку, а огоньком зажигалки ловил кончик сигареты минуты три, словно впервые.
  За спиной тихо хлопнула дверь - вошел папа.
  - Твоему деду позвонили, он сейчас распекает подчиненных.
  Я молча кивнул, возвращая взгляд на темнеющее небо.
  - Не сердись на него. И на меня. Пойми... Для него эта тема очень болезненная. Твоя бабушка тяжело перенесла роды, что положило конец его мечтам о большой семье, и эти осложнения в итоге и убили её. Он не чает души в Василине, твоей маме, но все же всегда хотел ещё детей... Из-за работы у нас с ней получилось родить лишь вас с Настей, а не пять сорвиголов, как заказывал генерал, отдавая её мне в жены. Твоя сестра обещала ещё внуков, но кто знает. И тут у тебя появляется ребёнок, тем более такая красавица - не думай, что я не рассмотрел её, - а ты хочешь отказаться от неё. Это ранит твоего деда, потому что он такую роскошь, даже если бы захотел, не смог бы себе позволить.
  - Я не готов. Ещё рано мне заводить детей.
  - А что для тебя готовность иметь ребёнка? - хмыкнул папа. - Финансовая стабильность - так она у тебя есть. Квартирный вопрос тоже не стоит. У тебя куча помощников, которые готовы прийти к тебе на помощь. Настя, мы с мамой. Нужно - я найду ещё пять нянь, только скажи, что...
  - Не скажу, - отрезал я, выпустив сигаретный дым. - Я не оставлю её, и хватит об этом.
  - Скажи, когда ты посчитаешь себя готовым? Что для этого нужно?
  И не отцепится ведь! Губернатор, дипломат, блин.
  - Хорошо. Я буду готов стать отцом, когда найду подходящую девушку. Когда буду уверен, что мои дети здоровы и хорошо развиты, а не схлопочут синдром Дауна, потому что их мама - гулящая тварь.
  - Такую ты не найдешь там, где ты обычно бываешь с целью развлечься, - заметил он.
  - Там я и не ищу её.
  - Что ещё?
  - Ещё я скажу, что готов стать им, когда возможность пойти и оттянуться на крутой вечеринке померкнет перед возможностью остаться дома с семьей. Пока я такую ситуацию не представляю.
  Папа помолчал, дав мне в тишине докурить сигарету. Похоже, я его убедил.
  - Подумай, что ты делаешь, сынок, - произнес он наконец. - Не только в отношении Ариадны. Она - первый звоночек, что пора что-то менять. Пусть она будет твоим единственным ребёнком, которого ты отдаешь в чужие руки. А я сделаю все, что нужно, чтобы эти руки были лучшими.
  Он хлопнул меня по плечу и ушел.
  Сигарета закончилась, и мне пришлось вернуться на кухню. Папа и дед о чем-то говорили, но при моем появлении умолкли и ждали моего слова:
  - Я знаю, что вы хотите как лучше, - начал я. - Но так будет лучше всего. Я всё осознаю, правда. Ещё рано... Пусть у Ариадны будет семья, которую она заслуживает. А я...
  - А ты вернешься к тому образу жизни, что вел до этого. Я все понял. - Дед кивнул и поднялся. - Твоя бабушка, Царство ей Небесное, была бы очень огорчена, Матвей.
  Он прошел мимо меня в коридор и влез в ботинки.
  - Иван, я буду ждать в машине, - бросил он моему отцу и покинул квартиру.
  Папа допил кофе, потом тоже поднялся.
  - Если ты решил так, я скажу готовить бумаги. Завтра позвоню в органы опеки, спрошу у них про потенциальных родителей. Сын, если будут предлагать зарубежных, рассматривать такие варианты?
  Я задумался. С одной стороны, там есть хорошие возможности, другой уровень жизни, даже образование. Там Ариадне смогут дать всё самое лучшее. А с другой...
  - Давай сначала посмотрим местных. Кто знает... может, я иногда захочу с ней видеться.
  - Уверен?
  - Да. Вдруг и эта Солнечная окажется жива, решит вернуть дочь, где нам её потом искать?
  - Я не на миг не упущу её из вида, ты должен понимать, - возразил папа. - Первая внучка... девочка... Ладно. Тогда я тебе позвоню, когда будут результаты.
  Он кивнул мне и ушел вслед за дедом.
  Я стоял посреди коридора, понимая, что начало операции по избавлению от лишней заботы положено. Раз папа пообещал, скоро она исчезнет из моей жизни. Вроде бы хорошо, даже очень.
  Но вот что-то меня это совсем не так сильно радовало, как должно было.
  
  XV
  
  Свидетельство о рождении Ариадны со своим именем в графе 'отец' и прочерком в графе 'мать' я получил в понедельник. Вместе с ним помощница отца привезла мне листок А4 со списком потенциальных приемных родителей для неё. Пунктов было шестнадцать и в самом конце - ссылка на сайт с их развернутыми анкетами.
  - Сам посмотришь или приехать с советом? - спросила Настя, когда я поделился с ней информацией о щедрости и оперативности нашего родителя.
  - Пока сам. Но ты будь рядом с телефоном, если понадобишься мне.
  - Если не я, то тебе ответит Сашка, - пообещала она, и на этом мы окончили тот разговор.
  Свободное время, чтобы уделить внимание списку, у меня появилось в конце рабочего дня, когда все клиенты свалили к черту, изрядно помотав мне нервы, поэтому смотрел я на него весьма не добрыми глазами.
  Первых кандидатов - супружескую пару - я отверг, потому что у них было двое сыновей десяти и восьми лет, что значило, что внимания Ариадне уделять будут мало. Да ещё и эти два оболтуса могу обижать её, а это мне совсем не нравится. Да и работа у них... Жена вон, по образованию экономист и работает в турфирме. Начнет кататься по разным странам - кто за ребёнком смотреть будет? Муж-дальнобойщик? Или дети, которых скоро тусовки с друзьями и девчонки будут интересовать куда сильнее, чем навязанная сестра? Фиг им!
  Ко вторым мне было придраться особо не к чему, но я старался. Она - с педагогическим дипломом, сейчас домохозяйка. Он - успешный адвокат, я даже пару раз читал его имя в статьях о шумных судебных исках. Своих детей нет, поэтому обратились в органы по усыновлению. Вроде и собственности хватает, и доход приличный, и на фото люди приятные... Но то, что детей нет, настораживает. Может, больны чем? Не надо мне такие родители для моего ребёнка!
  Третья женщина сразу был отвергнута, потому что нет мужа, и кто знает, почему. Вдруг, сварливая и деспотичная? Или наоборот, забитая и боится отстоять себя? Как она тогда сможет защищать интересы девочки? Да и при всей её кредитоспособности - швея с приличным количеством клиентов - сможет ли она потянуть одна ребёнка? Вдруг передумает? Нет, это мне тоже не подходит.
  Настроение испортилось вконец, так что я выключил компьютер, собрал шмотки и поехал домой - на вечер у меня ещё были планы. С Марией Валентиновной я договорился, она оставалась до часа ночи с Ариадной, а когда я вернусь, на такси поедет к себе - я оплачивал.
  Своего отпрыска с няней я увидел во дворе, когда заехал в открывшиеся ворота. Погода стояла чудесная, игровая площадка пестрела от ярких одежд детей и их родителей, и небольшую фигурку рядом со стильной оливковой коляской я заметил чисто случайно.
  - Добрый вечер, - улыбнулся я Марии Валентиновне, подойдя вплотную.
  - О, добрый, добрый, Матвей. Присаживайся - мы только вышли, деточка даже надышаться не успела.
  Я помедлил - дома было чем заняться, начиная с душа и заканчивая побором наряда для вечера - и все же опустился рядом на скамейку.
  - Днем заезжала твоя мать, - сообщила мне няня. - Привезла крема и присыпку.
  - Ой, простите... Я помню, вы просили купить...
  - Успокойся. Ты работаешь, стараешься, я знаю. Василина Александровна была совершенно не против помочь.
  - Угу. Знаете... папа сегодня передал мне свидетельство от рождении. Вот, смотрите. - Я достал из кейса книжечку, ещё слегка пахнущую типографской краской.
  Женщина открыла её и с улыбкой оглядела полное имя крохи, сопящей в коляске, официально признанной гражданкой этой страны.
  - Дата рождения - 28 марта 2014 года? - удивилась она.
  - Это примерная дата. Её принесли мне семнадцатого апреля, доктор в клинике сказала, что ей около трех недель. Три недели от семнадцатого апреля - двадцать седьмое - двадцать девятое марта. Я подумал и решил, что пусть будет так - может, как среднее между этими числами.
  - Хорошее число. - Она вернула мне документ и склонилась над моей дочерью. - Дорогая, а сегодня у тебя именины!
  Что? Именины? Я напряг голову - и сообразил: сегодня двадцать восьмое апреля. Месяц.
  Ариадна проснулась, дважды издала какой-то полу-писк, полу-вскрик, увидела рядом с лицом няни моё лицо и заактивничала, замахав ножками и задевая ручками стенки коляски.
  - Ну ладно, иди сюда, - я достал её и обнял. По сравнению с тем, какой она была в первый день, когда мы встретились, сейчас она потяжелела, но мне нравилось. - День рождения, значит, да?
  Длинные ресницы легонько касались моей щеки, когда она моргала, и это вызывало нешуточное шевеление у меня в груди. Моя девочка... никого ближе меня у неё пока нет, и её первый маленький праздник... Пока она со мной, я должен хотя бы этот день сделать для неё особенным - может, следующий день рождения она проведет уже не здесь.
  - Мария Валентиновна, - обратился я к няне, чуть подбросив малышку на руках и вырвав тем самым визг у неё, - вы окажете честь своей воспитаннице и поприсутствуете на празднике в честь месяца со дня её рождения?
  - С удовольствием, - рассмеялась она и развернула коляску в сторону дома.
  
  Если у тебя есть деньги - решить можно практически всё. У меня они были, поэтому организовать маленький праздник в моей квартире не составило большого труда - через двадцать минут после звонка в специализирующуюся на этом фирму приехала бригада из пяти человек и за два часа всё сделала. В какой-то кондитерской - без понятия, что за она, да мне и не важно - был испечен тортик с надписью 'Ариаднушке - 1 месяц' (наверняка к этому причастна Мария Валентиновна, только она и мои родители зовут её так), во всех трех комнатах были развешены шарики и прямо напротив входной двери растянули плакат 'Добро пожаловать на праздник Ариадны Матвеевны!'. И тут явно чувствовалась рука няни, сам бы я так делать не стал. Она большую часть суток проводит во сне, а её так помпезно зовут, по имени-отчеству... Хотя мне грело душу это - отчество-то от меня. Но не думайте ничего такого - это простая мужская гордость, что у ЕГО ребёнка ЕГО имя. Да.
   Пригласить гостей, а именно моих родителей, Настю с мужем и кучку друзей, было легче, чем я думал - они даже не стали меня подкалывать, а смиренно согласились явиться к восьми часам (обещание Марго проверить меня на вампиризм не в счет).
  Пока команда массовиков-затейников тусовалась по дому с километрами мишуры и насосом для шариков, я зашился в самый дальний уголок спальни и допечатывал совместный план с нашим архитектором - мне грозила скорая командировка, и родной Арнольд (имя дико гейское, не удивительно, что он избрал такую неоднозначную профессию) сопровождать меня в ней не собирался, так что нужно было подготовиться. Кроватку Ариадны прикатили ко мне, чтобы не мешать ей, поэтому работал я под аккомпанемент музыки Шуберта, льющейся из переносного проигрывателя.
  Организаторы убрались без пятнадцати восемь, получив свой невъебенно большой гонорар (я сам прифигел, увидев счет), а в семь пятьдесят пять видеофон уже трещал на всю квартиру.
  - Ух ты! - восхитилась мама, переступив порог. За ней светился папа, пытающийся разглядеть, что же так поразило его жену. - Матвей, это... у меня нет слов!
  Когда папа таки протиснулся в дом и увидел транспарант, и его глаза зажглись изумлением. Да, я бы сам был с такой же физиономией, если бы мне месяц назад сказали, что я в своем доме буду отмечать день рождения младенца. Однако... то ли я не такой мудак, то ли конкретно Ариадна так влияет на меня, но мне нравилось. На стенах для антуража поместили несколько фотографий, которые сделали Настя и Марго за время пребывания с нами, и я со стороны видел, что уже сейчас моя дочь безумно фотогенична, а её глаза сводят с ума.
  Родители тоже 'зависли' возле одной из рамок, я пригляделся и увидел, что это снимок с воскресной прогулки, я сидел на скамейке и мрачно глядел на Настю, фотографирующую меня и Ариадну на моих руках. Малышка смотрела прямо в объектив, и её огромные голубые глаза с зелеными лучиками, отходящими от зрачка...
  'Солнечная', - эхом пронеслось по просторам моего сознания. Я слышал это имя, глядя в эти самые глаза. На долю секунды, неуловимо и эфемерно, перед глазами появилось до боли знакомое лицо - и вновь пропало.
  - Черт! - ругнулся я, поняв, что мог, мог вспомнить мать Ариадны, но моя память словно взбунтовалась против меня.
  - Сынок, что-то не так? - обратился ко мне папа, заметив тень на моем лице.
  - Если не считать очевидного, то нет, - ответил я и проводил родителей в гостиную, где в красиво украшенной корзинке (той самой, просто слегка 'абгрейденой') спала именинница.
  В течение двадцати минут подтянулись и остальные. Влад мне не ответил на телефонный звонок, хоть я и оставил ему приглашение на автоответчике, поэтому его было решено не ждать.
  Я испытал гордость за своё окружение - они не такие дебилы как я. За два часа, что я им дал, были даже приобретены подарки. Марго и Тима купили для Ариадны одного большого белого медведя с сердцем в лапах - его было решено позже поставить на стол рядом с кроваткой - и такого же, но поменьше, ведь, как было сказано 'у каждого ребенка должен быть плюшевый мишка, с которым он будет спать'. Настя и Денис (зять, кстати, с первого взгляда влюбился в мою дочь и пока его не погнали за стол, не отлипал от неё, сюсюкая какую-то муть) купили удобное и при этом стильное автокреслице - за всей этой свистопляской, образовавшейся с её появлением, это-то как раз я и не сообразил. Теперь, если будет нужно, ребёнка можно будет спокойно возить в машине, и никакой придурок в форме не прицепиться. Неожиданно приехавшая Ира - она ответила мне по городскому, когда я искал Влада, и с радостью отозвалась на приглашение - привезла книжку по возрастной психологии, которую забрала у старшей сестры, имеющей детей, чтобы я ознакомился и был в курсе этапов развития малышки. Отец и мать, в свою очередь, тоже прикупили внучке игрушек, одежды, но главным подарком стал большой фотоальбом, подписанный аккуратным почерком с завитушками моей мамы. 'Дар Солнца Ариадна' было выведено золотыми буквами на коричневой коже обложки.
  - Пусть первые фотографии будут и здесь, ладно? - немного застенчиво попросила она, робко смотря мне в глаза.
  Боже, такой я маму видел очень нечасто... Она умоляла меня взглядом, не требовала, потому что понимала, что в этой ситуации главный я и именно за мной последнее слово - я её отец.
  - Конечно, - чувствуя непривычный комок в горле, я смог произнести только это и потянулся к фото над головой, где наша девочка улыбалась, растопырив пальчики. Мне она очень нравилась тут, и поэтому я решил, что будет чудесно, если именно с этого снимка будет начинаться её первый фотоальбом.
  Спала при таких шумных гостях виновница торжества недолго, но, проникнувшись атмосферой, совершенно не скандалила, а с интересом наблюдала, как какие-то ненормальные люди корчат рожи, пытаясь заставить её улыбаться.
  И странность, которая уже не была странной ни для кого - на мои ужимки она оживлялась как миленькая.
  - Так что, ты твердо решил отдать её в другую семью? - Первым эту тему поднял Денис, когда мы уняли голод и все другие актуальные вопросы из жизни собравшихся обсудили.
  - Ей самой так будет лучше, - заученно ответил я.
  - Я прислал тебе список кандидатов, ты его видел? - спросил папа.
  - Да. Нескольких даже оценил - не катят.
  - Почему?
  - По многим причинам. Одна дама - она одна, а для Ариадны нужны оба родителя. Так, кстати, будет и с другими одинокими соискателями, предупреждаю сразу.
  - Ясно, - кивнул отец, откинувшись на спинку стула. - Ну а пара, они потеряли своего ребёнка несколько лет назад, своих больше не может быть. Если я не ошибаюсь, они богаты - брат мужа кофейный магнат в Бразилии, жена владеет текстильной фабрикой. Как тебе такой вариант?
  - Их я не видел. Посмотрю анкету, тогда и поговорим.
  - Ставь условие, что мы сможем с ней видеться, - попросила Настя, бросив взгляд на племянницу. - Я не готова отказаться от неё, в отличие от тебя.
  Я нахмурился - сестра затронула острый для меня момент. Если... когда я отдам Ариадну на удочерение, наверняка приемные родители потребуют соблюдать тайну - а я, если честно, как и она, не был уверен, что смогу оставить дочь в прошлом. Вот только... чертова гордость!
  - Вряд ли будущие родители согласятся на такое, - произнес я.
  - Найди таких, которые согласятся. - В голосе Насти зазвучала сталь. - Папа, ты...
  - Я постараюсь, дорогая, - пообещал отец.
  Ирина помяла салфетку, но все же решилась и высказала своё мнение:
  - Я уверена, что ты пожалеешь потом, Матвей.
  - Ириш, пойми, я не могу ей дать то, что она заслуживает. Ей нужны оба родителя, которые смогут уделять ей всё внимание. А я... я же тот Влад, которого ты бросила.
  Она решительно мотнула головой, отчего две маленькие косички, в которые она вплетала отрастающую челку, по очереди стукнули её по носу.
  - Ты не Влад, и это я знала всегда. Влад бы не продержался и двух дней.
  - Владу бы мать своего ребёнка и не отдала, - добавил Тима.
  - И правильно бы сделала, - закончила Марго.
  - Спасибо, что поддерживаете, но суть дела не меняет, - вздохнул я.
  - Всё равно пожалеешь, - повторила Ира.
  Ариадна уснула под колыбельную моей мамы (традиционную про 'усталые игрушки'), и тогда гости заметили, что подвалило под одиннадцатый час и надо потихоньку расползаться. Первыми убрались сестра и мужем, сославшись на неугомонного сына, который без мамы будет стоять на ушах (его они оставили с бабушкой по отцу, которая нещадно его баловала и не могла приучить к дисциплине); потом умоталась Ирина, пообещав позвонить через день-два.
  - Девочку надо окрестить, - сказала мама, целуя меня на прощание. - Знаю, что ты не особо веришь в это, но всё должно быть правильно.
  - Посмотрим, - сказал я, и родители наконец ушли.
  Мы с Тимой покурили на балконе, пока Марго с Марией Валентиновной убирали недоеденные блюда в холодильник, параллельно обсуждая какой-то сериал; друг рассказал, что его пригласили в другую фирму на должность главного юриста, и он планирует туда перейти - на нынешнем месте работы его бесил коллектив и вообще сложно работать. Мы перемыли кости его начальнице-стерве, у которой конкретный недотрах, её сыну-заму, у которого руки и голова растут и одного и того же места - и это не то место, откуда все три конечности должны появляться по природе - и ещё обсудили грядущий юбилей родителей Марго, куда супруги приглашены и на котором отец Маргариты вновь начнет его трясти, что 'Маргошенька' выглядит бледной и что он плохо о ней заботится. Он, похоже, забыл упрямство своего единственного чада, которое не любит загорать похлеще Лестата.
  - Парни, рак лёгких не дремлет, хватит смолить, - вмешалось в наш разговор это самое чадо, и через пять минут не было и их.
  Как и обещал, я посадил няню в такси, заплатив водителю в два раза больше, чтобы он спокойно довез её в кратчайшие сроки, а не петлял, как они любят, и наконец смог выдохнуть. Конечно, ни на какую вечеринку я не поехал, хоть и планировал, но, что удивительно, меня это совсем не огорчило. Выкупав и сменив одежду Ариадне, я вернул её вместе с кроваткой обратно во временную детскую, расставил игрушки вокруг неё, включил проектор - один из подарков бабушки и дедушки - и на потолке закружились разноцветные солнышки, что привело девочку в восторг - она не хотела успокаиваться и все ерзала, не отрывая взгляд от зрелища.
  - Вот ты сейчас нагуляешься, а папе завтра на работу как идти? - попытался возмутиться я, но долго хмуриться не смог, глядя на её улыбку, и словно эти солнца, что поселились на моем потолке, все, сколько их есть, разом переместились в комнату. - Ну, зайка, давай уже спать. Слышишь?
  Она слышала, но упрямилась. Шкатулка тети Марго не помогала, подборка музыки тети Насти тоже. Положил нового медведя в кроватку - его подергали за уши и вцепились всеми десятью пальчиками (у меня, кстати, наравне с фанатичностью по глазам дочери появился фетиш на её пальцы - вы бы видели это чудо!), но засыпать категорично отказывались.
  Оставался лишь один выход - то, что всегда действовало безотказно.
  - Её глаза на звезды не похожи, - запел я. Что сказать - с каждый разом я все уверенней себя чувствовал. Кто знает - если пробьет на сентиментальность, запишу для неё отдельный альбом со своими каверами, ха. - В них бьется мотыльком живой огонь.
  Как я и ожидал, теперь всё внимание Ариадны было приковано ко мне. Вновь сжав лапу мишки, она перестала вертеться и слушала мой голос, гипнотизируя меня своими нереальными глазами.
  - Ещё один обычный вечер прожит. А с ней он каждый раз другой.
  Веки начали смеживаться, и я уже собирался тихо выбраться из комнаты, но стоило мне умолкнуть и встать, как девочка протестующе запищала.
  - Вымогательница, - фыркнул я и продолжил:
  
   Где-то ангелы кричат: "Прости - прощай"
   Плавится душа как свеча
   Разлилась по сердцу печаль
   Я навеки твой, ты - ничья.
  
  Такими темпами мой плей-лист в телефоне скоро закончится, потому что уже проверено - второй раз одни и те же песни она воспринимает не так благосклонно. Музыкальный критик растет, честное слово!
  Наконец она заснула, надув губки. Я легонько поцеловал её в лобик и уже повернулся к двери, когда по квартире оглушающе запиликал видеофон. Кого и какого черта принесло в... полночь?!
  Я бросил тревожный взгляд на дочь, но, к счастью, она не проснулась. Быстро выскочив из детской, я прикрыл дверь и рванул к аппарату.
  - Ну? - рыкнул я, нажимая на кнопку.
  - Открывай, Сафа... пф... я на праздник, - ответил Влад. Он был пьян.
  
  XVI
  
  Когда я открыл дверь, друг практически ввалился в квартиру, чудом избежав столкновения с косяком. Я подхватил его и поставил более-менее ровно.
  - Ты, блядь, откуда такой?! - тихо, но грозно спросил я, вцепившись в его куртку и встряхнув.
  - Я... я был на работе, - заплетающимся языком произнес Влад.
  Усадив его на табурет, удачно подвернувшийся у выхода из гостиной, я закрыл двери и уже более решительно повернулся к другу.
  - Это ты такой с работы едешь?
  - Да... ик. С бывшей работы.
  - Не удивительно, что с бывшей.
  Куртка на Владе была застегнута абы как, наружу торчала майка, полузаправленная в джинсы и вся в пятнах. Серьезно - таким я видел своего приятеля впервые.
  - Что случилось, Влад? - спокойно, но едва сдерживая гнев и тревогу, спросил я.
  - Ты случился, мать твою! - неожиданно рявкнул он, вскинув голову. - Ты, блядь, Матвей Саф... Саф...ф...фиро... вский... какого хера у тебя такая длинна фамилия?!
  - А ну заткнись, у меня ребёнок спит! - прорычал я. Зная отношение Ариадны к разговорам на повышенных тонах, вполне можно было ждать истерику.
  - Ребёнок? - Влад пьяно рассмеялся и начал заваливаться назад, но я вовремя его схватил за плечо. - Она ещё не скопытил... тьфу... скопытилась?
  Мне не нравилось всё - и тон, и громкость, и слова, что он говорил. Вновь сцапав его за воротник, я потащил его на кухню, так как это было самое отдаленное от детской помещение, жаль лишь, что без двери.
  - Так, Оршаков. - Мой голос ничего хорошего не предвещал. - А теперь быстро собрал себя в кучу и прекратил нести какую-то хрень!
  На табурет у барной стойки я его сажать не рискнул - он был в таком состоянии, что вряд ли лежать без посторонней помощи мог, не что сидеть на таком довольно шатком предмете как стул без спинки. Вместо этого я впихнул его на диван к самой стенке, блокировав столом - как Сашу недавно. Тому хоть год, а этот - взрослый лоб, блин!
  - Ты... это из-за тебя... и твоего гребаного ребёнка! - выкрикнул Влад.
  - Мой ребёнок чем тебе мешает? - продолжил злиться я. Ладно я - Ариадна уж точно никак его не трогала!
  - Как она... ик.. у тебя появ...вилась, ты перестал быть... собой. Раньше... мы тусили... были корешами...
  - Ох, Влад, лучше забейся.
  - А появилась она, и ты стал примерным папочкой! - Друг вновь накалялся - и съезжать под стол. - Подгузники, бутылочки, ебучая детская смесь! Ты... черт. - Он вновь вполз на диван и продолжил как ни в чем не бывало. - Ты предал нашу дружбу!
  - Да иди ты! Что, мне надо было выкинуть её в мусоропровод? Или как распорядиться? - Я тоже оседлал коня злости. - Может, взять её с собой на потрахушки?! Ты бы так и сделал, верно?!
  Эта пьянь на пару секунд уставилась на меня расфокусированным взглядом, словно не ждала, что я пойду в ответную атаку.
  - Тебе нужно было избавиться от неё, как ты и собирался! А так ты бросил меня, и из-за тебя я в полной жопе!
  - Я тебя не спаивал и работу ты потерял не из-за меня!
  - Да имел я эту работу! Меня Ира бросила - из-за тебя!
  Я аж обалдел - тут-то я как причастен?!
  - Ира бросила тебя, потому что ты даже не пытался скрыть, что ты спишь с половиной своих коллег!
  - Я бы мог прикрыться тобой, как раньше! А сейчас что? - Влад вцепился в столешницу, чтобы вновь не съехать вниз. - Сейчас она не верит, потому что ты все время с этим пищащим ублюдком!
  Одна секунда - и мой кулак звонко впечатывается в скулу Влада. Он этого явно не предвидел, так что вышло очень здорово, и он приложился головой об стену и таки съехал под стол.
  - Никогда, - прорычал я, переворачивая его на спину, - слышишь, никогда не смей говорить такое о ней!
  Губа парня была разбита и по подбородку сочилась кровь.
  - Как я и говорил, стал папашей, - презрительно процедил он, сплюнув. Кое-как выскользнув из-под моих пальцев, он подполз к стене и прислонился к ней. - А был-то... никем ты не был. Трахал баб и считал это классным.
  Я смотрел на него сверху вниз, готовый в любой следующий момент добавить люлей.
  - Все девчонки в группе от тебя кипятком ссали. - Похоже, Влада конкретно накрыло, потому что, даже будучи бухим до безобразия, так отвязно выражаться он себе не позволял. - Катя Назарова ходила почти раздетая, помнишь? Мы, пацаны, штаны портили, глядя на неё, а она только тебя хотела!
  - Я с ней переспал на втором курсе, ещё раз я...
  - Не трахаешься с одной и той же девчонкой, я знаю. Дебил ты. Такие были...
  - Ты тоже не страдал от недостатка внимания, - напомнил я. Видя, что он больше оскорблять мою дочь не собирается, я сел на стул рядом с ним. - И те, что не добивались меня, легко находили общий язык с тобой.
  - А знаешь, как это - быть запасным вариантом после тебя? - голос Влада звучал... обиженно? - Катя, Маша Клецкая... Ксения Абрамова приглашала тебя на выпускной, а ты её отшил... А помнишь, как танцевал с ней, будто все в порядке... А Полина Ступова? Такая девушка...
  - Влад. Ты пьян, хватит перебирать тут наших одногруппниц, которые тебе не дали.
  Друг посопел, вытер набежавшую кровь.
  - А теперь ты такой крутой, что даже не можешь выручить лучшего друга. И почему - потому что я не встаю на задние лапки перед твоей дочкой?
  - Ты не просил меня сказать Ире, что ты где-то со мной, - устало проронил я, глянув на часы на вытяжке. Полпервого... твою ж мать.
  - Потому что она бы не поверила! И теперь... теперь она меня бросила... А я... я люблю её.
  Я вновь посмотрел на друга, теперь с жалостью. Любит он, блин.
  - Тогда какого хера полез к другим? Она тебе мало удовлетворяла?
  - Она... она такая простая... хорошая... чистая. Учится... А я хочу страсти.
  - И как, когда она тебя отправила в свободное плаванье, получил ты свою страсть? - Честное слово - сейчас мне было даже смешно его слушать, хотя совсем недавно я был таким же. - Я тебя предупреждал, когда ты думал предложить ей встречаться, что это другой мир. Что, соглашаясь жить с ней, ты подписываешься под моногамией. А ты?
  - А что я? - набычился Влад.
  - А ты послал меня на три буквы и велел не мешать твоему счастью. Теперь же ты сидишь на моем полу, обзываешь моего ребёнка, и всё из-за того, что я оказался прав.
  - Я здесь потому, что тебе всё достается слишком легко! Деньги, тёлки, работа с огромными перспективами! Всё это твоё! И теперь ребёнок! У тебя есть всё!
  - Всё? Влад, блядь, ребёнок у меня... Черт знает, что случилось с мамой этого ребёнка! Вдруг это из-за меня? А ты знаешь, как это - жить с мыслью, что бездумно трахаясь, я мог убить её? Что я повинен в смерти девушки, которая просто попалась мне под член когда-то и всё - до свидания?! И этот ребёнок - единственное, что я могу сделать для неё!
  - Да с какого хрена?! То, что биологически она твоя, не делает тебя отцом! Ты гребаный трахальщик Сафировский! Вот ты кто! Ты натешишься и бросишь её, как и всех в своей жизни!
  И всё-таки он докопался до дна моего терпения...
  - Убирайся, - велел я.
  - Что?
  - Что слышал. Встал и проваливай. Надоело мне тебя слушать. Я тебя искал, блядь, полвечера, хотел пригласить к себе, где, кстати, была твоя любимая Ира, с которой ты мог помириться, но нет, ты предпочел где-то нажраться, припереться сюда и испортить такую прекрасную атмосферу, оставшуюся после вечера. У меня ещё шарики и дождик висят везде, а я дерусь с тобой на кухне рядом с холодильником, в котором именинный торт моей дочери! Не такой праздник я для неё хотел!
  Влад хрипло засмеялся, сплевывая вновь заструившуюся кровь.
  - Говоришь так, будто в самом деле любишь её... Ох, больно... от деда научился, да? - он потер опухшую скулу. - Только мы оба знаем, что надолго твоего отцовского запала не хватит. И тогда ты вновь вспомнишь обо мне, но я найду другого друга. Не такого предателя, как ты.
  Он встал и поплелся к двери.
  - Добро пожаловать на праздник Ариадны Матвеевны, - прочитал он на плакате. - Сафа... будто я в фильме о психушке...
  Он, всё ещё смеясь и качая головой, выбрался за порог, и я с силой захлопнул дверь за ним. И вперед, козел.
  Спать после такого, естественно, расхотелось. Я заглянул к Ариадне, ожидая, что она плачет, не переставая, но повезло - наши вопли её не разбудили, и она спала, перевернувшись на животик.
  Не зная, чем заняться, я пошатался по квартире, полюбовался на фотографии - чаще с ребёнком, конечно, был я, но кое-где были и фотки Марго - она устроила крохе аттракцион 'вертолётик', и Ариадна радостно смеялась - и Настя с Сашкой - племянник любопытно заглядывал в кроватку, а девочка в ответ рассматривала его. Нашлась даже фотография Алисы, держащей её на руках и трущейся о её носик своим. Всё это выглядело таким милым и трогательным, что постепенно мне отпускало. Усевшись в гостиной, я открыл книжку, подаренную Иркой, полистал её. Нашел раздел про грудничков. Ха, оказывается, моя дочь опережает своих сверстников по развитию - нормой считается, если ребёнок начинает улыбаться после полутора-двух месяцев. Ариадна же положительно реагировать на меня начала, не дотянув до четырех недель. Умничка - я безумно гордился ею.
  И всё равно - чего-то не хватало. Адреналин гулял по моей крови, требуя выхода, хотелось либо побегать, либо набить кому-нибудь морду... либо заняться крышесносным сексом, до звезд в глазах.
  Отлично, Сафировский, единственная женщина в данный момент в твоем доме - это твоя дочь. Ты же не конченный псих, верно?
  Я задумчиво закрыл книжку и кинул её на пол. На обложке была изображена кудрявая девушка, с улыбкой смотрящая на ребёнка у себя на коленях. В своем состоянии я отметил, что она выглядит просто великолепно, волосы, переброшенный на одну сторону, светились в свете тех софит, при которых её фотографировали.
  Кудрявые волосы...
  Я хлопнул себя по карману - визитка Дарины была именно в них, в заднем кармашке. Под рукой оказался и мобильный - ну, теперь я верю, что это была судьба.
  'Привет. Надеюсь, не разбудил?' - написал я ей смс - все таким в час ночи звонить неприлично даже для меня.
  Ответ пришел через две минуты - быстрее, чем я рассчитывал.
  'Если ты знаешь, кому пишешь, и ты красавчик, то нет '
  Чертовка... Я усмехнулся и принялся за набор следующего сообщения:
  'Я Матвей, хозяин то красавицы-'Мазерати', что тебе так понравилась'.
  И снова она ответила очень быстро:
  'Ого, сегодня явно удачная ночь. Чего не спишь?'
  'Не важно. Так получилось. Не отвлекаю?'
  'Нет, я как раз скучаю и думаю, как убить остаток времени до утра'.
  Я поднял глаза к небу, будто ожидая увидеть вездесущего Бога у себя на люстре, заговорщицки мне подмигивающего. После таких совпадений как не поверить в этого парня?
  'Могу помочь с этим. Приезжай ко мне'.
  И потянулись долгие секунды ожидания... Согласится или нет?
  Мне показалось, через вечность телефон пиликнул долгожданным ответом:
  'Пиши адрес'.
  
  Пока она ехала, я успел затереть следы крови Влада - ну дебил же, какого хрена приехал и ещё нарывался?! - и сгрудил лишнюю посуду в ящик.
  Звонить в дверь Дара не стала - ограничилась коротким 'глухарем' по мобильнику. Я открыл - и едва успел споймать челюсть, рванувшую вниз. Ну она и рисковая девчонка - ехать ночью в ТАКОМ. Дара же, как ни в чем не бывало, прошла в квартиру и изящным движением скинула красную кожаную курточку. Под ней на Дарине была короткая юбка и свободная блузка с декольте. И, судя по всему, бюстгальтер девушке был не знаком.
  - У тебя тут был праздник? - промурлыкала она, оглядевшись.
  - Да. - Я забрал куртку и повесил в шкаф. - Проходи в гостиную. Чай, кофе, вино, фрукты?
  Девушка кивнула, но пошла не туда, куда я предложил, а за мной на кухню. Сев на барный табурет, она демонстративно вытянула длинные ноги в высоких сапогах.
  - У тебя есть ребёнок? - прямо спросила она.
  - Если верить фото, то да, - ответил я.
  - А мать?
  - У меня и она есть. - На свет были выужены новая бутылка испанского вина, сырная нарезка и тарелка с фруктами - кроме кружочков киви, любимого лакомства Насти, остальное осталось нетронутым. - Если же ты про мать моего ребёнка, то она наверняка была, но сейчас мы с ним одни.
  - Как так? - Дара пытливо смотрела на меня, склонив голову набок. Казалось, ей в самом деле всё равно, что она собирается переспать с отцом семейства.
  - Долгая история. Я весь день сегодня погружен в неё, хочу отвлечься.
  Мы отправились в зал и расселись там на ковре, проигнорировав диван.
  - Ты в самом деле была не занята? - спросил я, когда один бокал был опустошен. Внутри разливалась теплая волна облегчения, что больше не надо быть хорошим папочкой и можно стать собой - тигром Сафировским. Даже голос поменялся на ласково-бархатистый. Судя по блеску в глазах Дары и часто облизываемым губам, действовало - она уже хотела меня.
  - Да. Пришла с работы - и совершенно нечем было заняться.
  - А кем ты работаешь?
  Девушка игриво улыбнулась, уперевшись руками в пол за спиной и откинувшись назад. Блузка натянулась, очертив округлость груди и горошинки возбужденных сосков.
  - Я профессиональная танцовщица. Мы с группой гастролируем и весьма популярны.
  - Даже так? - моя фантазия начала набирать обороты. - Танцы... какого характера?
  - Такого, о котором ты подумал, - подтвердила мою догадку Дарина. - И я чертовски хорошая в этом.
  Я тоже отодвинулся назад и как бы невзначай распахнул рубашку, не застегнутую на груди.
  - Покажешь?
  Намек был прозрачнее некуда. И она это тоже поняла.
  Отставив бокал, Дара встала, виляя бедрами, подошла ко мне и мягко отобрала и моё вино. Я смотрел на неё, не отрываясь, и видел чертенят, прыгающих в синих глазах.
  - Нужна музыка, - шепнула она, наклонившись к самым губам, и легко провела по ним языком. Вкус был сладким, клубника смешанная с вином... Боже, я уже хотел её и без танцев.
  - Включай, - так же тихо ответил я.
  Она не отодвинулась - сумочка оказалась совсем рядом, и она, все так же дыша мне в лицо неповторим ароматом дерзкой уверенной девушки, просто завела руки назад и вытащила из неё телефон.
  - Ты хочешь весь танец, или... приват?
  - Приват. - Я потянулся к ней и впился в губы грубым поцелуем. - И прямо сейчас!
  Она улыбнулась, лизнула моё нёбо, потом всё же отстранилась, чтобы включить проигрыватель.
  Simon Curtis - 'Flesh'... Более идеальной песни сейчас было сложно придумать.
  
  This is not the way into my heart, into my head / Это не путь к моему сердцу, к моим мыслям,
  Into my brain, into none of the above / В мой мозг, ни во что из выше перечисленного.
  This is just my way of unleashing the feelings deep inside of me / Это просто мой способ дать волю скрытым чувствам,
  This spark of black that I seem to love / Это внезапное помутнение, которое мне, похоже, нравится,
  
  Дарина вернулась к моему лицу, поерзала на коленях, чтобы я лучше почувствовал её, прижалась так тесно, что её грудь расплющилась между нами, и ласково-дерзко поцеловала меня, завязывая свою игру с нашими языками. Длинные ресницы щекотали моё лицо, и это возбуждало сильнее и сильнее.
  
  We can get a little crazy just for fun, just for fun / Мы можем немного сойти с ума, просто так,
  Don't even try to hold it back / Даже не пытайся сдерживать себя,
  Just let go / Просто расслабься,
  
  Больше не сдерживая себя, я сжал её кудрявые волосы, перехватывая инициативу и углубляя поцелуй. Она застонала, подчиняясь, обняла меня ногами и повалила на спину, садясь сверху.
  - Нет... - шепнула она, заглянув мне в лицо, и я видел, какие огромные у неё зрачки - девочка вошла в раш. - Танцую я... и я веду. Потерпи.
  
  Tie me up and take me over till you're done / Свяжи меня и возьми надо мной верх,
  Till I'm done / Пока ты не закончишь, пока я не закончу,
  You've got me fiending and I'm ready to blow / Я страстно желаю тебя и я готов взорваться
  
  - Ты же знаешь, что я недолго буду это делать, - ответил я, намотав прядку на палец и притянув её ближе к своему лицу.
  - Сколько сможешь. - Она коротко поцеловала меня в губы, даже не коснувшись языком, а затем продолжила поцелуи по всему лицу, каждый раз прижимаясь грудью, так нечестно скрытой от меня тканью блузки.
  
  Push up to my body, sink your teeth into my flesh / Приблизься к моему телу, вонзи зубы в мою плоть,
  Get undressed, taste the flesh / Разденься, попробуй плоть на вкус,
  Bite into me harder, sink your teeth into my flesh / Укуси меня сильнее, вонзи зубы в мою плоть,
  Pass the test, taste the flesh / Пройди испытание, попробуй плоть на вкус,
  
  Она была жрицей прелюдии к сексу - такой умницы я ещё не встречал. Казалось, она знает каждую мою точку, каждую эрогенную зону. Массируя плечи и место их соединения с шеей, Дара прошлась язычком по раковине уха, оставив там влажный след, потом сползла ниже, лаская и чуть прикусывая кожу шеи. Я прижимал её голову ближе к себе, с трудом сдерживая довольный стон. Ещё чуть... чуть... и я перестану быть таким покладистым.
  
  Hold me up against the wall / Прижми меня к стене,
  Give it till I beg, give me some more / Продолжай, пока я не попрошу дать мне ещё больше,
  
  Девушка же будто этого и добивалась - нарочито медленно она целовала шею, ключицы, потом возвращалась обратно, и снова к ключицам, посасывая их. Потом её язык коснулся кончиков сосков, и я непроизвольно рванулся вперед, меняя позиции.
  - Не сегодня, ладно? - прорычал я, придавив её к ковру и чуть сжав шею. - Я слишком устал быть хорошим... устал ждать... Мне нужно сейчас и... без игр.
  Дара выдохнула и резко рванула блузку, отчего пуговицы разлетелись во все стороны. На вид её грудь была ещё лучше, чем я предполагал. Мои руки тут же накрыли и сжимали её, вырвав продолжительный стон у нас обоих.
  - Бери - и не сдерживай себя. Сделай это для нас обоих, - жарко обдала она меня своим пьянящим дыханием, провела рукой по моему животу и вцепилась в пряжку джинсов. Из-за жесткого стояка, которым она меня обеспечила, расстегивались они плохо, но она старалась, и через полминуты, показавшейся мне адом, молния наконец разошлась, освобождая меня.
  
  Make me bleed, I like it raw / Заставь меня истекать кровью, мне нравится жесть,
  Like it / Мне это нравится,
  Push up to my body, sink your teeth into my flesh / Приблизься к моему телу, вонзи зубы в мою плоть...
  
  - И пусть эта ночь не заканчивается, - шепнули мы одновременно - и растворились.
  
  XVII
  
  Можно ли сказать, что я был счастлив? Не знаю. Я никогда не задумывался, чувствовал ли я когда-нибудь настоящее счастье. Но сейчас с точностью заявляю - мне очень хорошо. Я стал чаще улыбаться, с замиранием сердца тянулся к телефону, когда он разливался трелью смс-ки и с удовольствием отвечал на них.
  Но, мать вашу, только посмейте сказать это вслух ей! Я буду отрицать и заявлю на вас в психиатрическую лечебницу.
  Да... Дарина была особенной. Совершенно особенной, сумевшей привлечь меня больше, чем на одну ночь. Та ночь была лишь началом... На утро она ушла, когда Ариадна проснулась, и весь день я не мог забыть то, что произошло. Рука то и дело тянулась позвонить ей или хотя бы написать, но моя гордость не позволила мне - пока она сама не написала, предложив встретиться на набережной и поговорить.
  Только вот говорили мы всего минут двадцать... Дальше - спасибо уединенной части стоянки и тонированным стеклам 'Мазерати' - мы продолжили общение, уже без слов, на заднем сидении машины.
  И понеслось. Мы не обговаривали статус наших отношений, всё было без лишних ярлыков. Один звонок, 'у меня' или 'у тебя', быстрое устранение Марии Валентиновны с доплатой за беспокойство, крепко закрытая дверь в комнату ребёнка - и часы бесконечного секса.
  Если это попадает под определение 'счастье' - то да, я был на седьмом небе.
  
  Командировка грянула как только Никита Маратович, президент компании, вернулся. Ехать я должен был один, Арнольд упрямо ссылался на огромные горы проектов, никто, даже моя секретарша, не захотели составить мне компанию. Я мрачнел все больше - точные сроки оглашены не были, я мог уехать на два дня, а мог и на весь месяц - и это сказывалось на всех, кто меня окружал.
  - Что происходит, Матвей? - спросила Дарина, завернувшись в тонкое одеяло и уткнувшись подбородком мне в плечо.
  - Всё в порядке, - соврал я.
  - Ага... Это из-за ребёнка? - не отставала она.
  - Нет. Впрочем, из-за неё - это девочка, если ты не знала - тоже.
  Девушка помолчала, сдувая прядки волос с моего лица. Я смотрела в потолок, погружаясь в водоворот своих мыслей, но полностью забыться я не смог, потому как Дара решила выяснить всё до конца.
  - Она точно твоя? Девочка, если ты не понял?
  Что ещё мне нравилось в ней - её острый язык. Она даже не пыталась хоть чуть-чуть под меня прогнуться - не в том смысле, в постели она как раз таки очень охотно это делала.
  - Точно. Я делал тест на отцовство.
  - Так что тогда не так, раз ты даже со мной не можешь о ней забыть?
  Я вздохнул и перевернулся на бок, смотря уже на неё.
  - Дело не только в моем ребёнке, я уже ведь сказал. Послезавтра я уезжаю в командировку на неопределённый срок. И еду один, даже моя дурацкая секретарша не захотела со мной.
  - Ей же за это платят, с какого перепуга она выёживается?
  - Она берет отпуск за свой счет, едет с любовником на море. Зеркалов - это президент - всё подписал. А ещё, так как я уезжаю, надо решить, куда деть Ариадну.
  - Твоя дочь? - догадалась Дарина.
  - Да. Тут, впрочем, проще, потому что, так как я еду не на Ибицу с кучей девиц и текилы, её согласилась взять к себе моя сестра. Они подружились за этот месяц, по Настиным словам, она ещё очень милый и некапризный ребёнок, не в пример её собственного сына, так что хоть за дочь голова болит меньше.
  - Но всё равно болит?
  - Для тебя это так важно? - Я провел пальцем по её губам.
  - Честно? Не особо. Я просто поддерживаю разговор. - Дара чуть приподнялась, приблизив своё лицо к моему и почти касаясь губами губ. - Командировка сложная?
  - Так себе, - ответил я, с трудом сосредотачиваясь на её глазах, хотя взгляд очень хотел сползти ниже.
  - Что тогда скажешь, если с тобой поеду я? Под ногами путаться не буду, но на ночь у тебя будет гарантированная компания?
  У меня на секунду замерло дыхание - я не ослышался?
  - Ты хочешь поехать со мной? А как же твои гастроли?
  - Наш агент пока договаривается кое с кем, поэтому на время мы свободны. А я терпеть не могу скучать, ты же знаешь.
  Я рывком утянул её ближе, подмяв под себя.
  - Мне это не видится?
  - Если это, - она провела ладонью по своей груди, дразня меня, - то нет.
  - Только не считай нас какой-то там парочкой, ладно? - предупредил я, на пару секунд захватывая её губы. - Потому что это просто секс.
  - Я прекрасно понимаю. Больше мне пока и не надо.
  - Отлично. Значит, ты едешь со мной.
  Она молча скользнула рукой под одеяло, недвусмысленно давая понять, чего хочет, и я так же молча включился в игру.
  Проблемы решаются очень быстро и очень просто.
  
  В день моего отъезда с утра у меня было прекрасное настроение. Оставив Сашку на Дениса, Настя приехала ко мне аж в восемь часов, выглядев при этом как всегда на сто баллов - мамины гены пальцем не задавишь - вдвоем мы искупали и собрали Ариадну, она ушла переставлять детское сидение из моей машины в свою, а я остался попрощаться с дочкой. Она была такой сонной, медленно моргала, но упорно смотрела на меня, пока я распрягал, что уеду на какое-то время, постараюсь не очень надолго, что с ней будет тетя Настя, дядя Денис, который её обожает, будет приезжать бабушка... если не уберется ещё на какой-нибудь полигон. Мне казалось, её взгляд выражал нежелание оставаться без меня, она периодически морщилась и вытягивала ручки, будто хотела удержать меня.
  Буду честен - какая-то часть меня, и она была довольно внушительная, хотела этого же.
  Настя вернулась и, увидев меня с Ариадной на руках, предложила тащить мой чемодан и сумку, а я бы взял на себя девочку. Я, разумеется, согласился.
  Все-таки у меня замечательная сестра.
  Аккуратно устроив ребёнка в креслице, я тщательно застегнул все крепления, в третий раз за утро проверил, чтобы бутылочки, одеяла и полюбившийся медвежонок были в сумке, и зачем-то поинтересовался, есть ли мой номер у Насти. Сестра терпеливо вздохнула, залезла в мобильный и продиктовала те цифры, что значились у неё под контактом 'Братец-идиот'. Совпадали.
  Они уехали - Ариадна до последнего не сводила с меня взгляд, а когда мотор в автомобиле Насти завелся, начала даже хныкать, - и я провожал габаритный фары до самого поворота, за которым они исчезли. Ну вот, всё, пора и мне уезжать...
  За месяц, что Ариадна была у меня, мы впервые расставались дольше, чем на двенадцать часов...
  Звякнула смс-ка, что Дарина ждет меня, и я стряхнул тоску - в том, что я уезжаю, есть плюсы - больше не надо придумывать, как свалить к любовнице. Никто не знал, что я еду с ней - о существовании Дары в моей жизни вообще не было известно никому из моих знакомых - следовательно, ей пришлось ждать, пока я отделаюсь от сестры.
  - Всё прошло успешно? - спросила она, закинув свой чемодан на заднее сидение и устраиваясь рядом со мной.
  - Более чем, - ответил я и потянулся за поцелуем.
  
  Двумя днями, конечно же, не обошлось. От другой фирмы, совместно с которой мы делали проект будущей постройки, архитектор приехал - видимо, Арнольда надо будет депремировать, урода - и тут же выступил против того макета, что был у меня. Завязался спор, заказчик не знал, что именно он хочет - тоже, блядь, молодец, такие меня бесят до дрожи в кулаках, - доверил решать нам, поэтому я тут застрял до компромисса.
  Первую неделю, пока мы думали, что сможем прийти к общему решению без включения посторонних лиц, я возвращался в отель на взводе и Дарина, не спрашивая, просто помогала мне успокоиться. Что ещё мне помогало, это звонки Насти по Скайпу, где она показывала мне Ариадну в разных забавных костюмчиках: пчелы, и когда девочка шевелила головой, усики, прикрепленные к шапочке, смешно качались, вызывая у меня непривычный счастливый смех; был костюмчик поросенка, и когда Ариадна, увидев меня на экране - может, она и не понимала, что это я, но голос она слышала, а так как ноутбук у Насти очень качественный, он должен был быть более-менее похож на мой, а его она могла различить ещё с первых дней нашего совместного проживания - тянула ручки, затянутые в рукавчики в виде копытец, я бился головой о клавиатуру, а Настя называла меня бесчувственным придурком, издевающимся над ребёнком. Это я-то издеваюсь, если учесть, кто натянул это нечто на него?
  После особо долгих дебатов, после которых было решено вызвать 'медиатора' (прим. автора: психологи, специализирующиеся на разрешении конфликтов), я вернулся в номер раньше обычного, Дары ещё не было - гуляла по городу, как и всегда за эту неделю - и я решил позвонить сестре. Она, смущенно отводя глаза, призналась, что Ариадна не спит уже больше пяти часов, и она не знает, что делать - колыбельные, сказки, танцы у шеста (это был оборот речи, вряд ли Настя правда пыталась так угомонить мою дочь) не помогают. На заднем плане носился Саша, которому плачь двоюродной сестры также не давал покоя, а мать, из-за неё же, не могла уделить ему внимание. Поняв, что спасать ситуацию надо мне, я велел Насте уложить Ариадну в кроватку и поставить компьютер поближе к ней. Когда всё было сделано, я сам устроился поудобнее, поднес микрофон в наушниках к самым губам и тихо, но как мог нежнее запел 'In joy and sorrow' группы 'HIM' - в дни ранней юности, я заслушивался Вилле Валло и сейчас понадеялся, что либо любовь к этой песне Ариадна унаследовала генетически, либо мой голос хоть чуть-чуть смог передать бархатистые нотки этого финна.
  - Матвей, ты всегда так классно пел? - спросила тихо Настя, когда я смолк. В её глазах, появившихся на моем экране, я видел уважение. - Даже Саша заснул на моих коленях. Понесу его в его спальню. Спасибо, братишка.
  - Не за что. - И даже когда я выключил Скайп, улыбка всё ещё блуждала на моих губах - пусть я и далеко, но связь с дочерью не уменьшилась.
  Вторая неделя командировки была более положительная - мы с архитектором сошлись во мнении и уже вдвоем спорили с 'медиатором' и заказчиком, который, мать его за ногу, обрадовался, что есть общее решение и отверг всё, что мы предложили. Это с учетом того, что в офисе фирмы его устраивал тот макет, что мы с Арнольдом ему показали!
  Возвращаясь в отель в девять-десять часов, я встречал Дару в новых нарядах, купленных для выступлений, которые она демонстрировала мне для критики. Наряды эти состояли чаще всего из коротких обтягивающих топов и шортов или юбок, под которыми не было нижнего белья, и надолго на девушке они не задерживались.
  А когда Дара уходила в душ, я звонил или по телефону, или по Скайпу к Насте, иногда натыкался на Марию Валентиновну - они с Алисой по-прежнему работали с Ариадной, только теперь дома у моей сестры и её мужа, помогая уже с обоими детьми - и узнавал, как у них дела. То ли разрешение монитора утрировало, то ли малышка становилась больше. Росла... Её лицо приобретало свои черты, волосы отрастали, свиваясь в колечки - Настя предложила подстричь её, но я пока не разрешал - и было в ней что-то неуловимо знакомое, что вновь и вновь убеждало меня, что эта некая Солнечная была в моей жизни и я её знал, просто сейчас не мог вспомнить.
  Третья и последняя неделя была потрачена на работу уже непосредственно с объектом и на месте будущей застройки. Я проверял количество и качество материалов, забраковывал то, что не подходило, и заказывал новое. Наверняка, со стороны окружающим я казался невыносимым типом, потому что я не давал даже самую маленькую поблажку как работникам, так и тому, с чем им надо будет работать, часто увеличивая графу расходов в смете, но я не заморачивался об этом. Потом спасибо скажут, потому что то дерьмо, которое подсунули изначально, развалилось бы через двенадцать, максимум пятнадцать лет, а так теперь это здание, что будет здесь по завершению, простоит и сто лет, если его не запускать.
  Два раза на этой неделе звонил отец по поводу удочерителей Ариадны. Предложил семью эмигрантов из Венгрии, состоятельных, есть родной сын пяти лет, возраст уже не позволяет жене родить ещё одного, а они очень хотят девочку. Я отказал из-за этого самого возраста - если они скопытятся раньше, чем моему ребёнку исполнится восемнадцать, её отдадут в приемную или опекунскую семью, и только Бог знает, что там произойдет. Нет уж. Вторая семья была не особо богата, но крепкая, супруги не могут иметь своих детей из-за биологической несовместимости, а в остальном полностью здоровы. Их я пока со счетов не сбрасывал, но и решать без меня отцу не позволил, сказал ждать моего возвращения.
  По пути назад, когда Дарина болтала с братом по телефону и я был предоставлен сам себе, я задумался и понял, что даже когда она была рядом, такая красивая и сексуальная, мне все равно чего-то не хватало. Все эти недели я непроизвольно прислушивался, оглядывался, что-то искал. Складывая наши вещи обратно в багажник, я заглянул в большой картонный пакет и увидел, что он полон игрушек, как кукол в красивых платьях, так и машинок, и все они были... для Ариадны. Ну да, я пару раз покупал особо понравившиеся вещи для неё, но не думал, что эти 'пару раз' окажутся далеко не парой.
  Короче - я соскучился по ней. Мне остро захотелось увидеть, как она улыбнется мне - если, конечно, узнает, в Ириной книжке написано, что у детей в этом возрасте мало что в памяти задерживается надолго - почувствовать её тельце в своих руках. Поэтому, высадив Дарину у её дома, поцеловав и пообещав позвонить, как освобожусь, я со всех колес рванул к Плисевичам, где сейчас была моя девочка.
  И она меня не разочаровала. Стоило Алисе открыть, а Насте вынести Ариадну в прихожую, наши с ней глаза встретились, и я увидел на личике настоящую радость. Высокий чистый крик вырвался из её груди, ручки и ножки замельтешили в воздухе, и я, из последних сил сдерживая такой же радостный смех, бросился к ней.
  - Это что, веснушки? - спросил я, осмотрев мордашку дочки. На носу что-то блестело золотистыми искорками.
  - Где? - удивилась Алиса. - Это частички крема, глупый вы. Какие веснушки в два месяца?
  - А вот под кофточку не заглядывай, - влезла Настя. - Мы с Алисой сделали ей пирсинг в пупке, ранка пока не зажила. Хотели набить татушку на попе, но застопорились в выборе, что именно - средний палец в кулаке или Веселого Роджера.
  - Я за Роджера, - добавила няня, подмигнув моей сестре.
  - Да иди вы, - улыбнулся я, обнимая дочь и понимая, что и не осознавал, КАК сильно я скучал по ним всем.
  Назад вести Ариадну и её вещи Настя доверила нам с Алисой, оставшись с сыном дома. Я подарил племяннику одну из машинок, сестре - наручные часы на серебряном браслете, она такие обожает, - и, загрузив няню с дочкой в машину, спокойно порулил домой.
  А вечером, когда я отчитался Даре, маме и Марго с известием, что все живы, в дверь позвонили. Ариадна как раз расположилась у меня на руках, получая свой ужин, поэтому недовольны были мы оба. Усадив ребёнка на сгиб локтя, я пошел открывать.
  На пороге стоял Влад. Трезвый, опрятно выглядящий, он смотрел на меня насторожено, но без агрессии. Я так удивился ему, что даже не смог ничего произнести, чем он и воспользовался.
  - Можно войти? - негромко спросил он. - Я просто хочу поговорить.
  - Проходи, - кивнул я, посторонившись и пуская его в квартиру.
  Он был здесь сотню раз, поэтому рассказывать ему, где разуваться, не нужно было.
  - Я сейчас как раз кормил дочь, так что, если ты не против, поговорим на кухне, - сухо произнес я и, не дожидаясь ответа, направился туда.
  Влад сел напротив меня и около минуты собирался с мыслями. Я не мешал, делая вид, что сосредоточен на бутылочке и чмокающей Ариадне.
  - Не буду долго тянуть кота за интересное место, - наконец произнес мой приятель (?). - Я прошу у тебя прощения за ту пьяную выходку.
  Я поднял голову, слушая его. Ставлю плюс балл за то, что признал и пришел извиняться - раньше бы он так никогда не сделал. Ну, в принципе, нам уже и не семнадцать лет.
  - Тот день и ночь вообще были безумны, - продолжил он. - Нет, я не жалуюсь и не оправдываюсь, просто объясняю. Мы поссорились с Ирой, и это выбило меня из равновесия. На работе этот еб... - он покосился на девочку у меня на руках и, прокашлявшись, поправился, - идиотский Данила подлизал кому надо задницы, и прошел его проект, а мой оставили до лучших времен, я поссорился с администрацией и уволился к демонам. Я, кстати, напился уже после, поэтому не думай, что это из-за того, что я был в том виде на работе.
  - Понял, - сказал я.
  - Ну вот... Все навалилось разом - от Иры я съехал к родителям, а моя мамаша любит мозги пополоскать, сам знаешь. Да и у них тоже... Отец, чтоб его, нашел себе какую-то тёлку и подал на развод, мать с ним судится сейчас за каждую ложку. Я приехал к ним - а там просто ахтунг... Короче, все смешалось, работа стала последним пунктом, вот я и сорвался.
  - Что значило, что из-за меня вы с Ириной расстались? - Я понимал всё, что он говорил, и вполне мог представить, какой раздрай творился в его душе, но повторения этой истории не хотелось, поэтому сейчас я решил выяснить все, что накопилось у него на меня.
  - Да не виноват ты, - отмахнулся он. - Это я так... Бывало, что я в самом деле говорил, что я с тобой тусуюсь, когда проводил время с девочками, а сейчас она знает, что тебе не до пьянок со мной, поэтому её заинтересовал вопрос, где я был, а я не придумал отговорки. Короче - прости меня. И за мои слова о тебе, и за мои слова о твоей дочке.
  Я посмотрел на личико Ариадны. Она выплюнула соску бутылочки и слушала нас, моргая своим длиннющими ресницами.
  - Что скажешь, детка? - спросил я, поднимая её на уровень своих глаз, - простим этого оболтуса?
  - Давай, Ариадна, - подключился Влад. - С меня большой медведь для тебя, только замолви за меня словечко.
  К судьбе моего друга дочь осталась безучастна, но я и сам разобрался, что делать.
  - Медведя ей уже подарили Марго и Тимка, так что придумай что-то другое. И - пьяный ко мне в плохом настроении не рыпайся, понятно?
  - Твой хук справа мне это очень доступно объяснил, - усмехнулся Влад.
  Я улыбнулся в ответ и почувствовал, как огромная тысячетонная гора упала с моих плеч - как оказалось, ссора с лучшим другом здорово омрачала жизнь, пусть я на это не обращал особого внимания. И как было кайфово снова с ним помириться!
  - Кофе будешь? - спросил я, переложив Ариадну на другую сторону диванного уголка и поднимаясь. - Потому что лично я убил бы за него.
  - Раз все так серьезно, то давай.
  Когда я вновь сел, расставив чашки перед нами, я увидел, что Влад задумчиво рассматривает кроху, прикрывшую глазки и прибывающую в сладком мире сновидений.
  - Ты только не набрасывайся на меня с расспросами, потому что я ничего тебе не скажу нового, но... - произнес он.
  - Давай уже, - поторопил я друга.
  - Она... что-то в ней и мне кажется знакомым.
  Чашка застыла у самых моих губ.
  - Поясни, - как можно более ровным голосом попросил я.
  - Дочка у тебя, пусть и маленькая, но есть в ней какие-то черты... - Влад помедлил, подбирая слова. - Вот даже кудряшки - цвет довольно необычный. С нынешней модой красить волосы в самые разные оттенки блонда я все равно готов поспорить, что такие локоны я видел нечасто. А глаза... Сафа, блин...
  - Знаю. Я тоже периодически зависаю, глядя на неё.
  - Это да, но я не про это...
  - Я понял. Да, мне цвет её глаз кажется дико знакомым.
  Мы переглянулись.
  - Значит, я тоже её знал. Ну, Солнечную, - констатировал Влад.
  - Много у нас общих знакомых блондинок?
  - Ну... будем честными - с большей частью своих любовниц ты познакомился при мне, поэтому...
  - ...нам это ничего не дает, - вздохнул я, сдуваясь. Шанс, что тайна Солнечной немного приоткроется, снова накрылся медным тазом.
  Мы ещё немного помолчали, потягивая кофе.
  - Что надумал с ней делать? - спросил Влад.
  - С Ариадной? Как и собирался - отдам в хорошую семью.
  Друг покивал, а потом вздохнул:
  - Понимаю, что меньше всего ты ожидал услышать это от меня - но, может, не надо её никому отдавать?
  Он был прав - вот кто-кто, а он был последним, кто сказал бы эту фразу...
  - Влад, ау, ты точно тот Влад, с которым я знаком с детских сандалий?
  - Я тот. И это я сказал то, что ты услышал.
  - Серьезно? - мои брови приближались к линии волос.
  - Вот смотри, - он поставил кружку на стол и растопырил пальцы, собираясь считать аргументы, - сегодня у нас второе июня, а ты ещё никому её не отдал, значит, не так всё было ужасно.
  - Я просто привык, - оправдывался я.
  - Дальше, - продолжил Влад, не слушая меня, - месяц назад ты кричал, что я испортил праздник твоей дочери. Ты так и сказал - 'моя дочь'. Ты уже не запинаясь произносишь эти слова.
  - Потому что это так. Ни к чему отбрыкиваться от правды.
  - Третье - смотря на тебя сегодняшнего, я открыто заявляю - ты лучше, чем тот, что обнаружил нежданный подарок на своем пороге. Ты спокойней, уравновешенней, солиднее даже.
  - Ага, - хмыкнул я.
  - Не смейся, Матвей, я серьезно. Она хорошо на тебя влияет.
  - Прекрати, Влад. Правда, совсем не смешно. Я забочусь о ней до того момента, пока не найду достойных родителей, которые не заставят дух Солнечной, если она умерла, являться ко мне во снах с упреками, что я обрек нашего ребёнка на страдания.
  Я по глазам видел, что Владу было что сказать и на это, но он благоразумно понял, что ничего не добьется. Я твердо решил - больше нет других вариантов.
  - Мне нравится эта девочка, - сказал он, вновь взяв кружку.
  - И мне она нравится. Поэтому я и хочу, чтобы её удочерили. Представь меня папашей, ну.
  Влад покачал головой своим мыслям, и, к счастью, мы сменили тему.
  О Дарине я не рассказал даже ему. Пока что она была моей сокровенной, очень волнующей тайной, которую я не хотел делить ни с кем. Она только моя. Только моя.
  
  XVIII
  
  До пятницы у меня были настолько загружены дни работой, что Мария Валентиновна трижды оставалась у меня ночевать, потому что я возвращался поздно и совершенно затраханный, простите за прямоту. Дочке я только показывался перед последним за день купанием, желал ей спокойной ночи и падал в постель, засыпая в полете. От няни я узнал, что Алиса договорилась со своей сестрой-врачом, и в свободные дни та приезжает сюда на осмотр Ариадны. Судя по справкам, малышка развивается стабильно и даже немного опережает норму, но это неплохо. Мария Валентиновна вздыхала, что надо бы девочку к детской поликлинике прикрепить, а то Алисина сестра, да ещё и с маленьким ребёнком - иногда Марина Розанова приезжала с сыном, а ему было всего три года - не накатается на другой конец города. Я был согласен с этим, но оформлять Ариадну здесь, потом откреплять, когда найдутся приемные родители... Слишком много мороки.
  Из-за своей загруженности с этими самыми потенциальными будущими родителями приходилось встречаться в моем офисе. В конечном итоге я остановился на двух парах: тех, у которых была биологическая несовместимость, из-за которой они не могли иметь своих детей, и знакомых моего отца, у которых их ребёнок умер при рождении, и они хотели удочерить моего. Мама, правда, не советовала, исходя из своих знаний психологии, говоря, что они будут идентифицировать своего погибшего ребёнка с Ариадной, и это потом плохо обернется и для них, и для неё. Но мне было по-человечески их жаль, поэтому я дал шанс и им. После разговора с обеими парами я понял, что больше склоняюсь к первым, которые несовместимы. Вторая пара старалась казаться ответственной и понравиться мне, но я видел, что им надо сначала пережить горе, чтобы потом двигаться дальше. Когда муж вышел ответить на звонок, я разговорил женщину и она согласилась со мной, что рано они заговорили об удочерении. Она обещала сама довести это до супруга, и он ушли.
  Таким образом, кандидаты остались одни. Вероника и Леонид Абраменко, обоим по двадцать шесть лет. Он работает в банке, она учитель химии в школе. Оказались очень дружелюбными, охотно и открыто отвечали на все вопросы. Согласны были не разрывать с нами контакты, чтобы я и мои родные могли видеться с Ариадной, когда нам этого захочется, и вообще, Вероника настаивала на моем присутствии в жизни дочери. Я кратко посвятил их в историю нашей жизни, умолчав лишь, что нашел я Ариадну на своем пороге - в той версии, которую я им изложил, её мне привез незнакомый человек и сразу же убрался, как только я взял корзину в руки. Абраменко согласились и на то, чтобы, если мать девочки появится, и ей сообщили о местонахождении её ребёнка.
  Разумеется, речь о том, чтобы потом отменить удочерение в пользу воскресшей Солнечной, не шла, и я понимал их.
  Влад повидался с Марго и Тимой, и друзья поддержали его во мнении, что я сам мог бы воспитывать свою дочь. Теперь мне приходилось отбиваться уже от трёх советчиков. Хорошо ещё, что к ним не присоединились мои родственники...
  На субботу я назначил свидание будущих родителей с Аридной, чтобы они увиделись и поняли, кого планируют ввести в свою жизнь. На этой почве всю пятницу я был не в себе, переживал и нервничал. Президент, пару раз чудом избежав взрыва у себя в кабинете, по-доброму посоветовал мне уйти сегодня пораньше, если нет срочных дел, и отдохнуть, пока я не сделал то, о чем потом буду жалеть. Что именно он имел в виду - мои сотрудницы под руководством неуёмной Леры, донесли и до него подробности моей жизни и неожиданного отцовства - я не брался утверждать.
  Таким образом, я приехал домой в пять часов, застав Марию Валентиновну и Ариадну на полпути на прогулку.
  - О, Матвеюшка, может, ты сам пройдешься, а? Что-то мне нехорошо, я бы чая выпила и полежала, - попросила меня няня. Она выглядел бледной и почти не улыбалась. - Но если ты...
  - Все в порядке, отдохните, разумеется, - кивнул я, поставив портфель в нижнее отделение коляски. - Я погуляю, это не проблема.
  Во дворе нас уже знали. Я познакомился с двумя парами молодых родителей, которые давали мне некоторые практические советы на счет ухаживания за ребёнком, они каким-то волшебным образом всегда подгадывали, когда гулять с Ариадной выбирался и я, и кружили рядом. Вот и сейчас я увидел одну из них, мы помахали друг другу, но на сближение не пошли - видимо, ребята собирались уже уходить. Мужчина нес ребёнка на руках, периодически побрасывая его, отчего по улице разносился довольный детский смех.
  'Мог бы и ты так - если бы не решил отдать дочь чужим людям', - влез вредный внутренний голос.
  'Я это делаю для неё', - упрямо повторял я сам себе.
  'Да ладно, не ври хоть сейчас. Ты это делаешь, потому что осёл. Упёрся рогами и не сдвинуться!'
  Вместо ответа я развернул коляску в сторону парка и покатил туда. Ариадна спала на спинке, расставив ручки возле лица, и от её дыхания шевелился локон волос. Я аккуратно убрал его, чтобы он не мешал ей, и она привычным для нас жестом кошки потерлась о мою ладонь. Когда подрастет, неплохо бы завести этого зверька для неё.
  'Ага, заведешь ты его! - вновь ожил мою собеседник под именем совесть. - Кошку, или собаку, или попугая, или кенгуру - что в голову взбредет - заведут для неё её родители, а ты будешь глушить тоску в рюмке виски и между ног красавиц'.
  Да, верно... Животных моя девочка будет гладить в другом доме, и фамилию будет носить не мою... Ариадна Абраменко... это даже не звучит! Ужасно, для неё нужна красивая фамилия, под стать ей самой!
  ''Сафировская' отлично подходит ей'.
  - Я отдам её, обо всем уже договорились! - твердо произнес я вслух, чтобы лучше слышать, и внутренний голос понял, что ему нужно заткнуться. Проходившая мимо старушка оглянулась на меня, словно я превратился в серийного маньяка и размахиваю ножом, и я направил коляску на другую дорожку, где не так многолюдно.
  Мы погуляли ещё около часа, когда в портфеле ожил мой мобильник.
  - Дарина, - прочитал я имя абонента.
  Ариадна, словно услышав, открыла глаза и наморщилась, собираясь заплакать.
  - Алло, - ответил я, свободной рукой потянувшись к её животику, чтобы пощекотать - она это любила.
  - Привет. Ты уже не на работе? - голос Дары, как всегда, по телефону звучал совершенно не заинтересовано.
  - Нет, свалил раньше. Гуляю с дочкой в парке. А ты что делаешь?
  - Только что вернулась с утомительной тренировки, где мы учили новый танец в ботфортах для будущего турне. Дико хочу секса, причем...
  - Так, стоп, не говори, потому что я в парке и не смогу скрывать стояк, который ты мне организуешь этими разговорами, - прервал я её.
  - Может, тогда приедешь, я об этом позабочусь? - Вот теперь она замурлыкала, и я понял, что уже около минуты иду по направлению к дому. Температура тела увеличилась, подхлестывая меня - эту неделю я не виделся с Дариной и успел накопить энергии для такой ночи, которая ей будет сниться всю жизнь.
  - Жди, - бросил я в трубку и завершил вызов.
  Ариадна начала капризничать - ей явно не нравилась Дарина, но я утешал себя тем, что, если все пройдет гладко, скоро больше терпеть им друг друга не придется - и от этого я ускорил темп шагов. Мысленно я уже ехал к девушке, вдавливая педаль газа в пол.
  - О, быстро вы, - улыбнулась Мария Валентиновна, когда мы с грохотом ввались в квартиру.
  - А чего тянуть? Мария Валентиновна, мне нужно уехать... по делам... это на несколько часов, ладно? Никуда не выходите, покормите её, а я вернусь и доделаю всё остальное.
  - Ну хорошо, - согласилась няня, вынимая девочку из коляски. - Но, Матвей, ты не задерживайся, хорошо? Я бы хотела поскорее домой поехать, там лекарства...
  - Ага. - Честно - я даже не слышал, что говорила эта женщина, пока переодевался в своей комнате. - Весь мой дом в вашем распоряжении, ешьте, пейте, танцуйте, можете оккупировать мою коллекцию DVD.
  Я, мысленно чертыхаясь, влез в туфли, брызнул на себя дорогой одеколон и склонился к низкой няне и Ариадне у неё на руках.
  - Весело провести вечер, солнышко, - поцелуй в лобик - и папы растаял след.
  И я не видел, как тревожно посмотрела мне в спину Мария Валентиновна.
  
  Дара встретила меня ещё на пороге, сразу впившись в мои губы голодным поцелуем, а под рубашку нырнули её прохладные руки, посылая по телу заряды желания. Не разрывая поцелуй, я толкнул её в квартиру, ногой захлопнул дверь и прижал к стене, отчего её голова стукнулась, и это было бы больно, если бы эта девушка не любила ходить по грани между страстью и болью. Вместо возмущенного вскрика я услышал рык тигрицы, Дара, путаясь, кое-как расстегнула пуговицы и сорвала верхнюю одежду с меня, сразу же уткнувшись лицом в шею, и стала целовать всё ниже и ниже.
  Измучился без секса тут, похоже, не я один.
  
  Сердце Марии Валентиновны стучало всё сильнее, и женщина морщилась, ища в сумке пачку валидола. Кидала ведь утром... кажется. Ох, память дырявая...
  На часах уже набежало девять часов, а Матвей всё не возвращался. Его, конечно, тоже можно понять, он молодой, красивый, ему нужно жизнь строить как можно прочнее сейчас... Но как же больно!..
  Женщина взяла телефон и, найдя работодателя в списке контактов, набрала его. Гудки... пятый... седьмой...
  Второй раз тоже ничего не дал. Мария Валентиновна отложила мобильный и пошла на кухню, чтобы заварить себе ещё чая. Он скоро приедет... обещал ведь. А Матвей мальчик хороший.
  
  Горячие губы обласкали каждый сантиметр моего тела, я тяжело дышал, позволяя Дарине делать, что она хочет, но чувствовал, что долго я смиренным не буду. Пальцы зарылись в копну её волос, массируя голову, я стискивал зубы, подавляя нетерпеливый стон, а она дразнила, целуя живот, каждую секунду спускаясь ниже и легко порхая ладонями по внутренней стороне бедер.
  Мне кажется, я слышал мелодию вызова моего телефона, но, Боже, рухни сейчас вся мировая экономика - даже это не отвлекло бы меня от того, что творила со мной эта ведьма...
  
  - Давай теперь я вытру тебя, милая, - бормотала няня, заворачивая в полотенце агукающую Ариадну, а девочка, словно назло, ещё и ерзала, высовывая из кокона то ножку, то ручку и растопыривая пальчики.
  Левая рука немного онемела, но без неё Мария Валентиновна не могла справиться, поэтому приходилось, превозмогая боль, пеленать подопечную, а потом, сжимая правой, левой придерживать её, неся в кроватку.
  Было уже десять часов. Няня вновь набрала телефон Матвея, но он не ответил...
  - Господи, помоги мне, - прошептала она, откидываясь на спинку кресла. Перед глазами бежали красные мушки, и страшно кружилась голова...
  
  Я приходил в себя после просто нереально крышесносного минета, а Дара лежала на моей груди, щекоча ресницами. Я ощущал шевеление её губ, легкие поцелуи и пощипывания, но это уже не смогло заглушить нарастающий звонок телефона. Брюки лежали тут, рядом с кроватью, поэтому далеко за ними ползти не пришлось.
  Четыре пропущенных от Марии Валентиновны.
  - Черт, - прошептал я и нажал на вызов.
  Ха, теперь она не отвечает... Обиделась, что ли?
  - Кто это? - тихо спросила Дарина.
  - Няня. Я обещал вернуться сегодня.
  Она сжала меня в объятиях, оседлав мои бедра и касаясь грудью возбуждающего тела. Твою мать...
  - А я? Я не собиралась отпускать тебя так быстро... Да и вообще до утра. - Она провела губами по шее.
  - Дарин, я ведь... ох, черт... я обещал... - слова терялись, когда она вот так прикусывала кожу над яремной веной, а животом ложилась на встающую эрекцию. - Я вообще-то говорить пытаюсь...
  - М? - Она подняла лицо, вглядываясь в мои глаза своими, а длинные пальчики скользнули вниз по животу к головке, рождая толпу мурашек. - Что ты хотел сказать?
  В конце концов, Мария Валентиновна уже не раз оставалась ночевать у меня... утром заплачу ей двойной гонорар за ночную смену.
  Дара выпрямилась и приподнялась, нависнув на полным готовности членом, не разрывая зрительного контакта. Она провела рукой по своей груди, задела ярко выделяющийся на фоне белой кожи сосок, и это стало последним пунктом, удерживающим меня. Я нажал на красную кнопку выключения телефона и отбросил айфон в сторону.
  - Забудь, - рыкнул я, взял обеими руками за талию и резко опустил вниз.
  
  Мария Валентиновна видела, что телефон звонит, встала, чтобы ответить - это ведь Матвей, он сейчас приедет - и её ноги подкосились. Сознание покинуло её ещё до того, как её голова коснулась пола.
  Прошло минуты три тишины, угнетающей и давящей на уши... и по квартире разнесся тонкий жалобный плач Ариадны.
  
  XIX
  
  Утро разбудило меня горячими поцелуями и продолжением того, что было ночью. Не ограничившись постелью, мы переместились с Дарой в душ, где повторили все ещё раз, и, наконец, я смог нормально помыться, пока девушка ушла готовить завтрак.
  Зачесывая челку вверх, я смотрел на себя в зеркало и улыбался. Скажи я сам себе, что найдется такая девушка, которая покорит меня настолько, что я смогу признать, что не против бы назвать её своей девушкой на официальном уровне, я бы долго смеялся. Но нет, такая нашлась... И если это не все её секреты, то я определенно хочу их все разгадать.
  Невольно вспомнились чувства, что я испытывал к одной девушке пару лет назад... Сложно сказать, была ли тогда влюбленность, но сводящая с ума симпатия - точно. Что-то подобное было и сейчас, но между тем и этим случаем есть огромная разница - здесь я получил то, что хотел, и даже больше, а там меня прокатили... Там было светло и чисто, а в этих отношениях преобладал пульсирующий бордовый, цвет страсти и секса - и, да, мне это чертовски нравилось!
  Ноздрей коснулся запах жарящегося бекона, и я, быстро сполоснув лицо, пошел на кухню.
  Дарина парила между столом и индукционной плитой, полутанцуя-полускользя носками по полу. Лямка майки сползла с её плеча, обнажив один из засосов, которыми я украсил её грудь, плечи и спину. Не удержавшись, я обнял её сзади и прижал к столу, целуя сгиб у основания шеи.
  - Если ты не прекратишь, будем есть угли, - пробормотала девушка, извернувшись и подставляя под мои губы лицо. - Все, хватит. Если захочешь, продолжим вечером.
  Твою мать... сегодня же встреча с Абраменко, что б им...
  - Да, хорошо. - Я сел за стол и принял из её рук тарелку. - Днем я встречаюсь с усыновителями.
  - Все-таки нашлись, - улыбнулась Дара. Поставив рядом две чашки кофе, она села напротив меня. - Вот видишь, все быстро и легко.
  - Ага... не легко это. Я привязался к дочке, - вздохнул я, ковырнув омлет. От мыслей, что скоро придется расстаться с Ариадной, пропал аппетит.
  - Ты хороший отец, - Дара коснулась моей руки. - И поэтому ты делаешь правильно, что отдаешь её людям, которые будут любить её больше тебя.
  Я хмыкнул, спрятавшись за чашку с кофе. Не будут они любить её больше. Потому что больше меня никто...
  А вот этого не надо, Сафировский.
  - Послушай, - совсем другим тоном заговорила Дарина. - Через три недели у нас мировой тур. Поедем по станам Европы на запад, потом в США и Канаду. Поехали со мной?
  Я поднял голову, боясь, что что-то не так услышал.
  - С тобой в турне?
  - Да. Ты говорил, что тебя могут отпустить на месяц раньше в отпуск. Давай, будет круто. В Ванкувере мои родители, я познакомлю вас.
  Она смотрела на меня лучистыми синими глазами, и я видел, как она этого хочет. Девушка вся светилась от этой мысли, улыбаясь и предвкушая, описывая, в каких странах мы будем, как там здорово. Призналась, что уже все уши прожужжала подругам и брату обо мне, и они страшно хотят со мной увидеться. Что уже заказала везде двухместные номера в отелях, где они будут останавливаться...
  - Поехали! - почти подпрыгивала она на стуле, позабыв про завтрак. - Пожалуйста, Матвей.
  - Дара...
  - Ты ведь будешь свободен! Подпишешь бумаги, отдашь дочь и останься со мной. Я... ты мне нравишься.
  Она сказала другое, но я по глазам увидел, что она хотела сказать. И - не испытывал ли я того же?
  - Дара, это... - вновь начал я, но она стремительно выпорхнула из-за стола и села мне на колени.
  - Пожалуйста, Матвей. И я буду твоя. Всегда. Только твоя. - Она коснулась губами губ, не целуя, но я ощутил их знакомый вкус.
  Я не мог ей сопротивляться.
  - Хорошо, - ответил я, сам же целуя самым настоящим образом.
  
  Однако всё моё хорошее настроение слилось, когда я включил телефон. Три звонка от соседки по лестничной площадке Катерины, два пропущенных от Насти, по пять от папы и Дениса и пятнадцать от мамы. Резко почувствовав себя двенадцатилетним пацаном, который прошляпил звонок от мамы и сейчас получит таких люлей, что надолго запомнит, я нажал на зеленый квадрат.
  - В первую клиническую больницу. Быстро! - В голосе моей матери прозвучало столько ярости, что я даже не подумал что-то возразить.
  Стоило бы заехать домой, извиниться перед Марией Валентиновной, но я решил сначала поехать в больницу - вдруг что-то с папой или дедом?
  На парковке больницы я увидел машины и мамы, и Дениса - наверное, он привез Настю. Тревога скрутила мои внутренности сильнее.
  Мама была в приемном покое и, увидев в дверях меня, рванула навстречу.
  - Что слу... - Договорить я не смог, потому что она размахнулась и влепила мне такую звонкую пощечину, что голова мотнулась и едва не треснула в шее.
  Дед хорошо научил единственную дочурку защищаться и нападать.
  Во рту появился привкус крови, но я стерпел, лишь глотнув и прокашлявшись.
  - Где, блядь, ты был?! - Небесно-голубые глаза мамы сейчас пылали животной ненавистью. - Тебе звонили все! Все, понимаешь?!
  - Что произошло? Почему ты такая злая?
  - Потому что ты сволочь! Потому что я напрасно думала, что ты станешь хорошим отцом! Потому что ты не достоин того дара, что тебе вручила эта Солнечная девочка!
  - Что-то с Ариадной? - холодея и чувствуя, как отнимаются ноги и руки, прошептал я.
  - И не с ней одной! Её няня, Мария Валентиновна, сейчас на операции! Она может умереть!
  Я открыл рот, а потом закрыл. Ну я и придурок... мог бы, сам бы залепил себе такого же 'леща', как мама. Меня же она предупреждала, что ей плохо... просила, чтобы я приехал пораньше... А я остался трахаться... Десять баллов, Сафировский!
  - У неё случился сердечный приступ, и Бог знает, сколько бы она пролежала на твоем гребаном полу и, может, даже умерла, если бы наша крошка Ариадна не была такой чувствительной и настойчивой, когда хочет, - уже тише, но печальнее произнесла моя мать. - Она плакала и плакала, и, к счастью, это услышала Катя. Когда через час никто не успокоил девочку, она стала звонить тебе, и в дверь. Потом нашла мой номер, я ей когда-то давала. А ключи от твоей квартиры у Насти, поэтому я связалась с ней. Матвей, у неё годовалый ребёнок, и ей надо было поднимать его и мужа в час ночи, чтобы поехать к тебе, скажи? Но нет, она это сделала, приехала и нашла полумертвую няню и Ариадну с высоченной температурой! Так ответь мне, сын, где в это время был ты?!
  Я не знал, что сказать... Чувство вины сдавило грудь и перехватило горло, и я просто онемел.
  - Как... кхм-м... Ариадна?
  - Ариадна в детском отделении, с ней Настя. Врачи очень недовольны. Она-то выкарабкается, но тебя бы лишили родительских прав - если бы они у тебя были.
  Мама хлестала словами, не щадя меня, не смягчая удар. Я перешел ту границу, когда она могла позволить мне побыть её избалованным любимым сыном. Моя выходка едва не стоила жизни моей дочери и, возможно, лишила её же женщину, которая помогала мне и любила моего ребёнка как своего внука...
  - Ты был у неё? - спросила мама.
  - У кого? - не понял я, глянув на неё.
  - У любовницы! Думаешь, мы не знаем? Эта... как её... Дарина! Мария Валентиновна слышала, как ты с ней общался по вечерам, и рассказала мне, думая, что это твоя девушка. Так что, ты был у неё?
  - Да, - тихо ответил я, опустив голову.
  Мама с шумом вздохнула и развернулась, чтобы уйти.
  - Как только Ариадну выпишут, твой отец отдаст её Веронике и Леониду. Хватит, девочка достаточно с тобой пробыла.
  - А...
  - Ничего не хочу знать. Я очень разочарована в тебе Матвей. Крохе не нужен такой отец, как ты, поэтому, как только все это закончится, можешь убираться ко всем чертям.
  Она бросила эти слова и ушла, громко цокая каблуками.
  
  В глаза Насте смотреть я не мог. Кожей чувствуя её горящий взгляд, я подошел к боксу, в котором лежала моя дочь. Такая маленькая, непривычно неподвижная... Доктор, узнав, что я отец, дернулся было, чтобы уйти, но потом все же дал мне её медкарту. У неё в самом деле ничего страшного не было, просто поднялась температура, её сбили и сейчас она спала, восстанавливая силы. Через пару часов её отдадут... не мне - Насте и Денису. Зять стоял позади жены, обнимая её и укачивая, пока она сдерживала слезы. Этой ночью переживаний хватило всем, кроме меня.
  - Прости меня, - тихо пробормотал я, приблизившись к ним. - Я... я не знаю, как вымолить прощение.
  - Не надо, Матвей. Не вымаливай его у меня. - Настя говорила с хрипотцой и безумно устало. - Попробуй обратиться к сыновьям Марии Валентиновны и её внуку. Расскажи им, почему она не поехала домой, где за ней присмотрели бы и помогли, когда ей стало плохо. Почем она в критическом состоянии. Объясни это им. И - не приближайся больше к Ариадне.
  - Настя, я облажался. Знаю, я дебил, но это не относится к Ариадне. Я люблю её и все ещё её отец...
  Сестра развернулась ко мне, по-прежнему цепляясь за руки Дениса.
  - А это никого уже не волнует. Папа в бешенстве, он просто рвал и метал, когда я позвонила им с мамой, обнаружив Марию Валентиновну. Как только Ариадну выпишут, она передается Абраменко, и ты можешь забыть о ней.
  - Не надо, - начал я накаляться. В конце концов, я не специально бросил няню и Ариадну!
  - Пока формальности будут решаться, Ариадна будет или с нами, или у Василины Александровны с Иваном Николаевичем, - впервые за это время заговорил зять. - С тобой ей опасно.
  Я мог до хрипотцы спорить с ними, но это не помогло бы. Поэтому я просто сел в кресло рядом с палатой, в которой лежала моя дочь, и стал ждать. Хоть чего-нибудь.
  Через полтора часа пришла мама. Она едва держалась на ногах, поэтому, мягко отпустив Настю, Денис бросился к ней, подхватив под руку.
  - Ну что, как она? - спросила сестра, тоже подойдя к нашей матери. Сзади тихо встал я.
  - Операция закончилась успешно. Всё будет хорошо, Катя вовремя подняла тревогу. - Мама села на стул и откинулась на стену. - К ней сейчас нельзя, под дверьми палаты дежурят дети и их жены, так что на время можно расслабиться. - Её взгляд встретился с моим. - Я не говорила им, почему именно тебя не было вчера дома. Не нужно, чтобы на тебя ещё в суд подали. Но, Матвей, с нею в качестве няни для Ариадны можешь попрощаться.
  - Я и не собирался настаивать. Нужны какие-нибудь расходы? Я все оплачу...
  - Успокойся, - отмахнулась мама. - Её семья сама обо всем позаботится, да и Иван будет держать её под своим надзором. Не все решается деньгами, тебе пора понять это.
  - Что тогда я могу сделать? - Чувство беспомощности с головой накрывало меня.
  Родственники переглянулись. Сейчас я понимал, что, отгораживаясь раньше, я упустил какую-то ниточку, которая теперь связывала их, и из-за которой я не понимал их теперь.
  - Езжай домой и выспись. Чем ты не занимался ночью, глаза у тебя уставшие, - беззлобно произнесла мама.
  В этот момент из палаты вышел давнишний Александр Николаевич Трубанько.
  - Анастасия Ивановна? - окликнул он.
  Настя сразу же подскочила к нему, я - за ней.
  - Это я.
  - В общем, я осмотрел Ариадну, температура у неё снизилась. Если не подвергать её стрессам в ближайшее время, то выздоровление будет полным.
  - Конечно. - Она бросила быстрый взгляд на меня и снова повернулась к доктору. - Мы позаботимся об этом.
  - Тогда распишитесь и можете забирать её, - улыбнулся он.
  Сестра ушла за дверь, а моего плеча коснулся Денис.
  - Езжай домой, Матвей. Дальше мы сами.
  - Но Ариадна...
  - Мы сами о ней позаботимся.
  Он был больше меня в плечах, ростом так же не уступал. Я мог, конечно, устроить драку, прорваться вперед - но Ариадне это было нужно в последнюю очередь. Так что мне ничего не оставалось, как наблюдать, как мою девочку уносят, пусть родная, любимая сестра, её хороший, заботливый муж и моя мама, которая всегда была на моей стороне, - но не я. Я больше не был им нужен. Я проиграл.
  
  Телефон молчал весь день. Я то слонялся по квартире, рассматривая фотографии Ариадны, которые так и не сняли со стен, то забывался коротким сном, наполненным плачем девочки, то пялился в экран ноутбука, но нифига там не видел - и никто не позвонил мне. Ни родители, хотя бы даже для того, чтобы вновь рассказать, что они обо мне думают, ни сестра, за тем же, собственно, ни друзья - без понятия, известили ли их, или это просто так совпало. Дарина тоже не звонила. А я как-то и не ждал. Хотя нет, ждал, конечно, но ей повезло - позвони она, я бы на ней сорвался - я ведь хотел уйти, а она меня удержала. Пришлось перенести встречу с Абраменко, сказал, что Ариадна заболела и я с ними свяжусь. Или мой отец. Или кто-то ещё.
  Я попытался поработать, но дело не шло, и я снова взялся за сигареты. Забавно, но присутствие ребёнка в доме сыграло на пользу здоровому образу жизни - я курил одну, максимум две сигареты в день, в отличие от тех времен, когда полпачки уходили стабильно. А сегодня что-то сорвался...
  Дверь открылась совершенно неожиданно, но я даже не вздрогнул. Сквозь табачный дым я разглядел высокий светлый хвост Насти, её задумчивое выражение на лице, и жестом пригласил сесть за стол на кухне, за которым я курил и потягивал вторую рюмку коньяка.
  - И давно ты так? - спросила сестра, заняв стул рядом со мной.
  - Не очень. Видишь, ещё даже не опьянел.
  Она помолчала, а потом поднялась.
  - Я открою окно, ладно? И так на улице жарко, так ты ещё и... - всё это она произнесла, уже отворачивая ручку на стеклопакете и впуская свежий воздух в помещение.
  Я пожал плечами. На меня накатила апатия, поэтому я просто наблюдал. Настя очистила пепельницу, сполоснула чашку и заварила нам свежего кофе, а я смотрел и никак не комментировал это.
  - В общем, я приехала тебя повидать, - приступила она к делу. - Ты мудак, каких поискать надо, не буду отрицать. Но мы тоже слегка погорячились. - Не дождавшись от меня никакой реакции, кроме новой затяжки, она продолжила. - Никто не знал, как пройдет операция Марии Валентиновны, все были на нервах. Короче, давай не будем устраивать холодную войну.
  - Ты просто хотела сказать, что будешь со мной разговаривать? - хрипло уточнил я.
  - Ну, если тебе интересно, хотела рассказать, как у всех дела. В смысле, как дела у Ариадны, у её няни.
  Я приглашающе махнул сигаретой.
  - Мария Валентиновна отходит от наркоза. Сердце сказали беречь, но через неделю она, может, даже выпишется из больницы. Ариадна долго спала из-за лекарств, но к вечеру, перед моим уходом, развеселилась. С ней сейчас мама. Что-то мне подсказывает, она скучает по тебе.
  - Чепуха. Я едва не убил её, даже она должна понять, что я урод, а не отец.
  - Знаешь, мы бы объяснили ей это и она, может, согласилась, если бы ей было не два с половиной месяца, а хотя бы лет пять, - раздраженно бросила Настя. - Её преданность зашкаливает.
  - Ага... И что ты мне предлагаешь? Забрать её обратно?
  - Нет. Но общим советом мы решили, что полностью изолировать вас друг от друга не надо. Приезжай когда захочешь, общайся с ней. - Сестра погрустнела. - Не думаю, что вам осталось много времени, бумаги на удочерение будут готовы к середине недели.
  Я взглянул на неё. И пойди разберись, что творится в головах моих родственников. То убирайся к демонам - то общайся с дочкой, мы не возражаем.
  - Вы правы. Ей не место рядом со мной.
  Настя вздохнула и взяла меня за руку.
  - Рассказать, сколько раз я накосячила, когда появился Саша? А Денис? Да мы до сих пор периодически такое можем утворить, просто не афишируем.
  - Ну, сколько вы нянь довели до сердечного приступа? - приподнял я брови.
  - Это не ты её довел. Так получилось и именно в этот раз. Это ужасно, я понимаю, и я не оправдываю тебя в том, в чем ты виноват. Но лишнее на себя не бери. Вот... Когда Сашке было полгода, мы оставили его с моей свекровью и поехали в кино, потом погулять. Обещали вернуться к десяти, а сами приехали в половину первого.
  - Это когда мать Дениса сломала ключицу? - вспомнил я.
  - Я удивлена, что ты знаешь об этом, - усмехнулась Настя. - Мы тоже дико винили себя, потому что если бы мы не сосвоевольничали, она бы не полезла на эту антресоль за теплым одеялом одна.
  - Этой историей ты хотела сказать мне, что все совершают ошибки?
  - И что так мы учимся, как делать правильно. В прошлый раз ты напоил Ариадну молоком, и она заболела - с тех пор ты этого не делаешь. Сейчас ты понял, что обещания нужно сдерживать, потому что никто не знает, как все может обернуться. Жизнь состоит из проб и ошибок и уроков, вынесенных на них.
  Я ещё пару раз затянул сигарету и потушил её.
  - Мне казалось, это мама у нас дипломированный психолог, а ты имеешь биологическое образование, но готов поставить почку, что ты сейчас прочитала мне лекцию по психотерапии.
  Вместо ответа сестра пнула меня под столом по голени, и обстановка разрядилась.
  Пообсуждав какие-то отвлеченные вопросы, когда часы на вытяжке светились поздним временем, она вдруг затронула серьезную тему:
  - Братец, кто такая эта Дарина?
  - Настя, не начинай...
  - Уже начала. Рассказывай.
  - Эта девушка, с которой я недавно познакомился. Красивая, сексуальная, уверенная в себе.
  - Она нравится тебе?
  - Нравится, - кивнул я. Помедлив и прикинув, говорить или нет, я сделал выбор в пользу второго варианта. - Она мне предложила уехать с ней в отпуск. Я согласился.
  Настя закусила губу, обдумывая, что сказать.
  - А про Ариадну она знает?
  - Знает.
  - И что? Как она к ней относится?
  - Никак, - вздохнул я. Это меня здорово напрягало. - Но она ведь и не должна её сразу полюбить. Ариадна ей никто.
  - Зато тебе она 'кто-то', - возразила Настя. - Дело, конечно, твоё, но если женщине важен мужчина, ей важно все, что есть в его жизни. Это я тебе говорю и как сестра, и как эта самая женщина.
  - Насть... Через несколько дней Ариадна станет дочерью других людей. В моей жизни её уже практически не будет.
  - Она всегда будет твоей дочерью, Матвей. Не важно, под чьей фамилией. - Настя допила кофе и встала. - Но повторюсь - дело твоё. Уезжай в отпуск, только скажи родителям, где будешь. Спокойной ночи.
  Захлопнулась дверь, и я вновь остался один. Сегодня мне вставать среди ночи не придется, что вроде хорошо.
  Но я все равно проснулся в три и в шесть часов - именно в это время обычно Ариадна просила есть. Правда, сегодня в квартире царила тишина.
  
  Супруги Абраменко увиделись с Ариадной в понедельник, в мой обеденный перерыв. Я встретил их в оговоренном месте - своей машины у них не было - и мы поехали домой к Насте.
  Естественно, малышка их очаровала. Мне хотелось думать, что такая улыбчивая и милая она была потому что увидела меня, но, возможно, в этом была исключительно её заслуга. Вероника просто растаяла, а Леонид беспрекословно согласился, что они забирают её себе.
  Подписание бумаг назначили на четверг.
  Вторник и среду я старался делать вид, что все хорошо. Переписывался с Владом, предупредил Марго и Тиму, что скоро все закончится и, если они хотят увидеться с ребёнком перед этим, пусть приезжают к моей сестре. Съездил в больницу к Марии Валентиновне, попросил у неё прощения и получил его - она не сердилась и была благодарна дорогим фруктам и заграничным лекарствам, что я ей привез. Каждый вечер врывался к Дарине и всеми силами изгонял мысли о дочери в её объятиях.
  В четверг я взял отгул. Встав в шесть - привычка кормить Ариадну в это время осталась, и вновь заснуть я уже не смог - я обшарил каждый угол, собрал в бумажный пакет все вещи, что были куплены для девочки: костюмчики, фотоальбом, игрушки, снял все фотографии... В душе был полный штиль, я сам себе напоминал сомнамбулу. Сверху я положил медведя, которого ей подарили Марго и Тим, почему-то Настя его не забрала. Интересно, Ариадна хорошо спала у них?..
  Позавтракал. Пощелкал телевизор и выключил его. Принял душ. Выпил ещё одну чашку кофе. Покурил на балконе. Гребаные часы издевались надо мной - время тянулось, словно плохой презерватив.
  Не выдержав ожидания, я сгрузил все шмотки, что упаковал, в багажник и поехал в резиденцию отца, где и должны были быть решены последние нюансы и моя дочь официально перестанет быть моей и будет отдана чужим людям.
  Оказалось, Настя с Денисом тоже приехали раньше. Мне разрешили подержать Ариадну до вынесения вердикта, и ещё полтора часа мы гуляли по аллее рядом, я рассказывал ей всякую лабуду, а она слушала и держалась за ткань моей рубашки.
  - Я все равно буду к тебе приезжать, - тихо сказал я ей на ушко. - И подарки буду дарить. Может, если твои родители не против, иногда я буду брать тебя к себе на выходные...
  Идея Ариадне нравилась, что она выражала в энергичном гулении.
  Совершенно неожиданно - и очень быстро - к нам подошла Настя и позвала в кабинет папы - приехали Абраменко. У крыльца уже стояли Марго и Тима, рядом - Влад. Мои друзья выглядели грустными и бросали на меня сочувственные взгляды. Я благодарно кивнул им и первым вошел в здание.
  Как только я с дочкой на руках переступили порог отцовского кабинета, малышка начала недовольно сопеть. Вероника помахала ей рукой, но девочка отвернулась и уткнулась мне в плечо. Я пытался пересадить её - мне же подписывать документы и прочее, - а она цеплялась и цеплялась маленькими пальчиками за воротник. У меня не поднималась рука проявить силу, и за меня это сделал Денис - он мягко расцепил её ладошки и прижал к себе.
  - Не будем занимать и ваше, Вероника и Леонид, и твое, сынок, время, - заговорил папа. Я бы не сказал, что он выглядел очень довольным, но он был политик и умел делать морду кирпичом. - Вот два экземпляра договора. Один вам, один нам. С кого начнем?
  - Давайте мы, - вызвался Леонид.
  Моё сердце стучало все громче. Пара что-то болтала, шутила, мои родители отвечали, окружающие улыбались. Я то и дело переводил взгляд на дочь, и она тоже смотрела на меня. С осуждением, будто понимала, что я... я отказываюсь от неё. К горлу подкатил ком.
  - Теперь ты, Матвей, - произнес отец.
  Я взял ручку, пару раз щелкнул и потянулся к документам...
  И ничего не вышло. Стержень не захотел писать.
  - Что-то не так? - заметил Леонид.
  - Видимо, 'паркер' сломался, - ответил я.
  - Возьми мой, - папа подбросил мне свою золотистую ручку. - Я ею только что подписал договор на строительство торгового центра.
  Я взял её и занес над бумагой.
  - Мы сможем забрать Анюту с собой уже сегодня? - прозвучал вопрос Вероники.
  - А кто такая Анюта? - рассеяно спросил я.
  - Мы девочку так назовем.
  Я замер.
  - Её зовут Ариадна, - напомнил я.
  - Да, это её вы так назвали. А мы хотим изменить имя. Всегда мечтали о дочери по имени Анечка.
  Мои родители переглянулись. Марго тихо кашлянула.
  - Нет. По-другому её звать не будут, - вновь сказал я.
  - Ариадна красивое, но сложное имя, - объяснил Леонид. - Мы же хотим, чтобы у неё не было проблем в садике и в школе. Дети теперь странные. Анна ведь тоже красиво звучит.
  - Анна - чудесное имя, - согласился я. - Мне оно очень, очень нравится, но её зовут Ариадна.
  - Но...
  - Её мать так её назвала, - вступила Марго. - Она мало о чем просила, и это одно из нескольких желаний.
  - Я должен этой женщине, - подтвердил я. - Нашу дочь звали и будут звать Ариадна.
  - При всем моем уважении, но она уже не ваша дочь, а наша, - мягко возразила Вероника.
  Я взглянул на лист перед собой. Моей подписи там ещё не было.
  - Она все ещё моя дочь, - бросил я и встал из-за стола. - Прошу прощения.
  - Передохните, - взял слово мой отец. Мне показалось, или он сделал ударение на третий слог? Юморист. - Матвей, сходи подыши свежим воздухом. Через десять минут возвращайся. - Он потянулся к селектору. - Маша, сделай нам чай, пожалуйста.
  Внутри меня всё клокотало. Вот же, мать их, наглецы! Две недели она была Ариадной, а тут вдруг они решили дать ей другое имя! Почувствовали власть! Я им устрою - условия менять в последний момент!
  На свет была выужена ещё одна сигарета, я вдохнул горький дым и попытался успокоиться. Мы договоримся, что уже...
  Завибрировал телефон. Звонила Дарина.
  - Привет, сладкий, - весело прожурчала она. - Как все проходит?
  - Хреново! - Даже руки подрагивали. - Они хотят поменять ей имя!
  - Кто кому?
  - Эти еба... дурацкие Абраменко! Они хотят назвать её Аней.
  - Ну, хорошее имя. У меня подруга Аня. Ладно, я звоню не за этим. Билеты уже забронированы, вылет пятнадцатого...
  - Дара, мне не до вылета! - воскликнул я. - Моего ребёнка зовут Ариадна! Её так Солнечная назвала, я всегда так её звал. Только так её и будут звать!
  В трубке прозвучал тяжелый вздох девушки.
  - Матвей. - Теперь её голос был низкий и прохладный. - Да какая, к чертям, тебе разница, как её будут звать? Ты через неделю забудешь о ней.
  Я едва не выронил сигарету.
  - Что, прости?
  - То. Ты уже задолбал со своим ребёнком. Сам говорил, что она не была желанной, ты её не хотел, побыстрее бы её сбагрить...
  - Я так не говорил.
  - Ты это имел в виду. Да стоит мне расстегнуть лифчик, ты забываешь, что у тебя есть дочь. Что за папаша ты, раз так легко тебя сбить с толку?
  - Прекрати, Дарина.
  Мы помолчали.
  - Прости, - тихо пробормотала она. - Я тоже на нервах... родители давят. Хотят тебя увидеть. Я тоже хочу, если честно. Давай ты поскорее подпишешь документы и приедешь ко мне?
  Дарина, Дарина... Я стряхнул пепел. По тротуару прошел молодой парень, ведя за руку светловолосую девочку с двумя бантиками, и они что-то весело обсуждали. Я на секунду представил себя и Ариадну, вот так же идущих и критикующих новую французско-немецкую интерпретацию 'Красавицы и чудовища'...
  - Дара, - медленно начал я, - может, мне в самом деле никому её не отдавать?
  - Так, Матвей. Ты ведь несерьезно?
  - Почему это? - нахмурился я.
  - Потому что это не то, что тебе нужно? Ты хочешь связать себя путами отцовства в двадцать два года? Больше никаких вечеринок, спонтанной поездки по странам Европы, ночей без сна?
  - Прошлая едва не стоила мне жизни няни, - ввернул я.
  - Милый, - она снова включила режим 'ласковой кошечки', - мы ведь уже всё решили.
  - Но она моя дочь, Дара.
  Девушка вздохнула, и я расслышал тихое ругательство.
  - В общем, так, солнце. Тебе придется либо остаться с ней, либо поехать со мной.
  Дураком я не был.
  - То есть, ты ставишь меня перед выбором: ты или ребёнок?
  - Суть ты уловил, - подтвердила Дарина.
  Мне определенно нужна ещё одна сигарета... Взглянув на тлеющий фильтр в пальцах, я выбросил его в урну и полез за другой.
  - Дарина, не надо так. Ведь можно...
  - Я или она.
  Я вздохнул и кивнул:
  - Хорошо.
  
  Я вошел в кабинет отца через десять минут и тридцать секунд после того, как стремительно покинул его.
  - Ну что, одумались? - улыбнулся Леонид.
  - Да. Я все обдумал, кое с кем посоветовался и решил.
  Я сел, помассировал пальцы, взял ручку... а потом отбросил её, смел оба контракта и разорвал их.
  - Что вы делаете?! - вскрикнула Вероника. Марго и Настя же всё поняли, и по их лицам расползлись светлые, счастливые улыбки.
  - Удочерения не будет, - объяснил я. Встав, я взял ребёнка на руки. - Я буду её отцом, матерью, няней, сиделкой, всем, кем придется. И она останется Ариадной.
  Тима и Влад хлопнули друг друга по ладоням, выкрикнув 'YES!'. Денис жевал губы, лишь бы скрыть улыбку, рвущуюся наружу, и у него, надо сказать, не особо успешно получалось.
  - Всё из-за имени? - спросил Леонид.
  - Не только. - Я поцеловал дочку в лобик и уложил на плечо, где она сразу перестала вертеться и успокоилась. - Я гнал от себя эту мысль, думая, что со мной ей будет плохо. Не обещаю, что не облажаюсь пару-тройку раз, но я научусь. Блин, я расшибусь в лепешку, но я научусь, как быть ей хорошим отцом.
  - Ты уверен, сын? - спросила мама. В её глазах читалась надежда.
  - Да. Я никому, никогда её не отдам. - Повернувшись к хозяину кабинета, который едва не танцевал ламбаду, я произнес сквозь улыбку и рвущиеся из глаз слезы. - Поможешь? Что там будет нужно, справки, регистрация в моей квартире, наследство... все. Пап?
  - Не сомневайся. Простите, Леонид, Вероника... - Мой отец подошел к нам и обнял за плечи, - но наша внучка остается с нами.
  Я опустил лицо в волосики дочки, вдыхая их знакомый, такой родной запах.
  - Я люблю тебя, Ариадна, - тихо шепнул я ей.
  И она сильнее сжала пальчиками мою руку, отвечая так: 'И я тебя, папа'.
  
  XX
  
  Не стоит говорить, что это решение стало судьбоносным. И квадратному придурку ясно, что жизнь не останется такой, какой она была, после того, как я отменил удочерение и оставил Ариадну.
  Первые два дня были в сплошной эйфории. Я переобнимался со всеми, кто этого захотел, не по одному разу; той же участи подверглась и моя девочка. Подоспевших представителей органов опеки и попечительства с извинениями (вот ни на одну секунду эти извинения не были виноватыми) отправили обратно, папа откосил от всех встреч в этот день (и в следующий тоже, в последствие), и мы уехали в загородный дом родителей праздновать. Тима и Денис перебрали лишнего и устроили импровизированный концерт 'Сплин', и мне пришлось зажимать ушки Ариадны, чтобы она не оглохла от этого ужаса и, если у неё есть музыкальный слух, он не был испорчен с младенчества. Потом к ним присоединилась Марго, исполнив каверы на половину песен фолк-группы 'Мельница', а так как её голос был созвучен с Хелависой, вышло очень даже неплохо. Мой дочке понравилось, она улыбалась, слушая 'Дорогу сна', и Марго обещала, когда будет такая возможность, спеть ей остальные песни.
  Утром, пока все спали, я съездил домой, оставил там вещи Ариадны, которые собирался отдать вместе с ней, потом зарулил на работу и продлил свой отгул ещё на один день. Сотрудники, узнав, что девочка остается со мной и я официально навсегда стал отцом, разнесли эту весть по всему зданию, и там собирались во второй половине дня устроить свой праздник в эту честь. Воспользовавшись моим одурением от счастья, с меня взяли обещания, что я и малышка почтим их своим присутствием.
  С этим ребёнком явно было что-то не то, как с другими детьми - в самом хорошем смысле. В родительский дом я вернулся около одиннадцати часов, ожидая, что Ариадна уже закатывает истерики - Настя поделилась, что те дни, что мы были в разлуке, она всегда по утрам была в дурном настроении, - но моим глазам представилась очень милая картина: девочка спокойно болталась в руках деда, который её повсюду за собой таскал, переговариваясь по громкой связи с помощницей, а бабушка щекотала её ладошки, когда могла дотянуться. Конечно же, увидев меня, она сразу заерзала, желая оказаться в моих объятиях, но теперь я видел спокойствие на её личике, словно она уже знала, что всё хорошо и будет так всегда. Что я больше никуда не денусь от неё, даже если она меня не видит.
  Когда я и Ариадна приехали в мой офис, я смог убедиться, что не напрасно возглавляю креативный отдел и он считается одним из лучших отделов фирмы. На серебристой табличке теперь значилось не просто мои ФИО и должность, а гордо красовалось: 'Сафировский Матвей Иванович, креативный директор и счастливый отец'. Не успел я погасить улыбку, увидев это, как сразу же наткнулся на своё фото с Ариадной, оно было сделано на Лерин телефон в один из тех разов, когда я привозил кроху с собой по причине отсутствия Алисы в городе. Фото было большим, в позолоченной рамочке, украшенным шариками и блестками. А под ним стояли все тридцать пять членов нашей команды с бокалами и бутылками шампанского.
  - ПОЗДРАВЛЯЕМ! - в один голос проревели они, хлопнули пробки, вылетая из горлышек. Я машинально прижал Ариадну к себе, опасаясь, что она сейчас расплачется, но она меня снова приятно удивила.
  Очень скоро у меня её забрали, чтобы рассмотреть поближе и поискать схожесть со мной (её нашли, к чему я вполне был готов), а мне все подряд пожимали руку. Никита Маратович дал разрешение приносить её в любое время, войдя в положение молодого отца-одиночки, даже приготовил магнитный ключ с её именем, а также я договорился о скором отпуске. Девчонки навешали на ребёнка кучу бантиков и цветочков, а парни пожелали мне найти ей красивую, заботливую маму.
  
  Вместо Марии Валентиновны я нанял другую няню - Елену, ту, что была третьей кандидатурой два месяца назад - и жизнь вернулась в ту колею, в которой шла до процесса удочерения, до ссоры с родными - до Дарины. Кстати, с того разговора мы больше не общались, не созванивались и даже не переписывались смс. Мы поступили по-честному - она поставила меня перед выбором, я его сделал и теперь каждый не намеревался нарушать условия. Не скажу, что я мгновенно забыл о ней. Первое время я часто взвешивал свои слова, думал, правильно ли поступил. Может, она была той, кто должен был изменить мою жизнь? А потом я заходил в комнату Ариадны или смотрел на её фото на экране телефона, и понимал, что поступил я самым верным образом, что это она - та, что уже изменила мою жизнь. Женщины приходят и уходят, а дети остаются.
  В детской поликлинике, за которой был закреплен мой дом, на меня посмотрели глазами героев аниме, когда я пришел оформлять дочь и показал им свидетельство о рождении. Я вежливо подождал, пока они справятся с удивлением, и подписал все документы. Теперь раз в месяц я должен был приходить туда на осмотр. Конечно, можно было все это сделать в частной клинике, но соседи говорят, что тут хорошие врачи и будут не хуже платных.
  А ещё я зарезервировал Ариадне место в детском саду через три года. Алиса поделилась опытом, как они с сестрой и мамой добивались, чтобы её племянника взяли, потому что, как оказалось, сейчас жуткие очереди и коррупция в этих сферах. Перестраховаться было не лишним, это же я посоветовал сделать и Насте для Саши.
  В начале июля я ушел в отпуск. И если раньше я во время него уезжал в теплые страны, на море и где побольше фигуристых раскомплексованных девиц, то в этот раз я нанял людей, которые переклеят обои и поменяют отделку потолка в детской, собрал свои и Ариаднины вещи и рванул в загородный дом деда. Туда с нами поехала Настя с сыном и внук Марии Валентиновны. Бывшая няня отказывалась принимать материальную помощь от меня, поэтому я смог уломать её позволить увести парня в военный городок, где его подтянут физически и духовно. Мальчику недавно исполнилось четырнадцать лет, а по себе знаю - без твердой руки и контроля можно легко сбиться с верного пути. Генерал на всё согласился - ему после смерти бабушки было довольно одиноко в большом доме, в котором раньше летом всегда было полно народа - поэтому в один из солнечных дней мы нагрянули к нему, выгнав всю пустоту. Мария Валентиновна уехала в санаторий, в котором, естественно, чисто случайно оказалось свободно ещё одно место, её сыновья с женами - на море, раз не надо было ломать голову на счет ребёнка, и я смог спокойной вдохнуть чистый, незадымленный воздух природы.
  Надо ли говорить, что деду хватило полдня, чтобы он безоглядно влюбился в правнучку, оделся в лучший костюм и, получив моё разрешение, утащил её показывать лодырям в военной части. Ныне действующий генерал, который отец Марго, в честь нашей малышки, устроил тренировку парада, и, держу пари, пару раз ей икнулось, судя по довольной мордахе моего деда.
  Кстати о серьезных нагрузках. Мне дали отоспаться всего два дня, на третий дед бесцеремонно содрал с меня одеяло в пять утра и отправил бежать двухкилометровый кросс - показывать пример молодому поколению в лице внука бывшей няни, и самому не терять форму, а то, как он выразился 'тощий словно анатомическое пособие'. Я посопротивлялся, но кто знает нрав генерала Литвинова - тот поймет, что это было изначально гиблое дело. Заглянув к дочери и молча позавидовав её, я отправился бежать вместе с Антоном (тем самым внуком). Парень спекся через пять минут неспешного бега, поэтому мне пришлось поразминаться на месте, пока он восстановит дыхание. Он упрямо молчал, хотя я пытался его занять какой-нибудь темой, про девчонок, машины или ещё что-то, что, как мне помнилось, занимало мою голову в четырнадцать лет. Антон и раньше скептически относился к идее ехать с незнакомыми людьми в какой-то лагерь (хорошо ещё, что не в колонию), а когда за него реально взялись, ушел в глухую обиду. Поняв, что миром я не 'расколю' мальчишку, я пожал плечами и погнал дальше.
  Пусть я и не занимался этим давно, но результат я показал вполне неплохой (дед так не считал, разумеется). Настя потрепала по кудрявой голове Антона, сбыла мне племянника и отправилась на свой марафон - внучка Литвинова, ясное дело - и по глазам парня я понял, что с ней он бы с куда большим удовольствием и усердием совершил утренний марш-бросок. Завтра так и будет, решил я с усмешкой.
  Наверное, так на меня повлиял деревенский воздух, но через день я присоединился к тренировкам подопечных генерала Вестича, довольно быстро войдя во вкус. Было не так невыносимо, как мне помнилось, тем более, когда совсем недалеко на надёжных дедовых руках за мной наблюдала моя Ариадна. Только для неё мне хотелось быть сильнее, крепче, чтобы у неё был самый лучший отец, которым она сможет гордиться. Каждый раз я пробегал на секунду быстрее, отжимался на два раза больше, прыгал на пять сантиметров дальше. Вряд ли, конечно, она это понимала, но улыбалась она так искренне, что я убедил себя, что она всё это ценит и гордится мной.
  К нам на официальных выходных приезжали мама и Денис, если политика отпускало, то и папа. Раньше я не обращал внимание, но, оказалось, что и зятю дед спуска не давал, и на следующее утро со мной, Денисом и Антоном побежал и губернатор. Глядя на нас, ровно дышащих и даже умудряющихся переброситься парой шуточек, юноша подобрался и, хоть на финише он был уже никакой, он ни разу не остановился, хоть мы и увеличили в два раза расстояние. Генерал одобрительно кивнул ему и отправил в душ, а мы разбрелись кто куда.
  На третью неделю июля приехала и Марго, правда, без Тимы - он укатил в командировку в Польшу. Её строгий отец мигом растаял, даже плюнул на солдат, чем воспользовался мой дед (парни взвыли, потому что ученик пока ещё не превзошел учителя), и устроил шикарный праздник шашлыка. Антон, явно растерявшись между внешне мягкой блондинкой Настей и жгучей властной брюнеткой Марго, захватил удочку и рванул на озеро на весь день. Девчонки, довольные эффектом, отправились туда же купаться, и мне пришлось идти с ними, чтобы, разгулявшись, они не заставили его утопиться от смущения. Расстелив огромное покрывало на берегу, я делал вид, что играю с Ариадной, весело ползающей и ловящей убегающую мохнатую лисичку, которую привезла моя подруга, а сам следил за Антоном, сжавшимся, но не отводящим взгляд от стройных тел в воде. Вспомнилось, как я сам так же следил за дочками военных, которые тут часто купались. Одна из них и стала моей первой девушкой, этаким летним романом. Были времена!.. Я лег на спину, устроил дочь на себя, когда она начала клевать носом, и вскоре сам заснул, перед этим решив, что парень вполне может повторить мою историю - красивых девушек тут хватало, как я обратил внимание. Надо будет подключить деда, пусть отдаст распоряжение своим знакомым. Глядишь, он заметит кого-нибудь, и будет ему стимул.
  Стимул нашелся, и одним из вечеров, отчаянно краснея, но храбрясь, Антон попросил меня отпустить его погулять до ночи. Я сделал каменное лицо и велел ограничить понятие 'до ночи', внутри давясь от хохота над своей строгостью. Он обещал вернуться к одиннадцати. Если этот паренек хоть на двадцать процентов такой, каким был я, то хорошо, если я его увижу в двенадцать. Если не увижу - пойду искать, честное слово!
  Каким-то образом об этом пронюхали Настя с Денисом, и, уложив сына спать и поцеловав его в лобик, они оделись в темные спортивные костюмы, сестра скрутила светлый хвост и спрятала его под капюшон, и, заговорщицки хихикая, утащила мужа следить за Антоном. У людей два высших образования (у Дениса оба законченных, Настя доучивалась на заочном в лингвистическом университете) и годовалый ребёнок, но видя их светящиеся лица, я понял, почему они вместе.
  Вернувшись за десять минут до самого парня, они вкратце посвятили меня, мигом запрягшего их делиться информацией, что это внучка одного из лейтенантов, на взгляд Насти немного плосковатая, а Денису показавшаяся вполне ничего. Антон нарвал ей жасмина с куста позади нашего домика, и они пошли в вишневый сад, держась за руки. Плисевичей прервал ввалившийся на порог Антон, весело пожелавший нам спокойно ночи и уползший на второй этаж - парень, видимо, так и не понял, что за ним была организована самая настоящая слежка - и они продолжили. Оказалось, Антон не только на виолончели играет - он ещё и с гитарой на короткой струне - и весь вечер он пел песни, а Света (девочку звали именно так) смотрела на него влюбленными глазами.
  Где он взял гитару, мы так и не поняли. Наверное, одолжил у кого-то из здешних ребят, с которыми, похоже, успел скорешиться.
  В любом случае, на утро он сам бежал впереди всех, потом без напоминаний тридцать раз отжался, повисел на брусьях и облился холодной водой. Мы дружно оставили это без комментариев, но были довольны.
  Всему хорошему приходит конец - пришел конец и моему отпуску. Дед и Настя предлагали оставить Антона и Ариадну здесь до конца лета, чтобы было и мне проще, и им в радость, но я согласился, заручившись перед этим ответом самого парня, его родителей и бабушки, только первого. Роман цвел бурными красками, я тайком подкинул ему пачку презервативов, на всякий случай - он мне не рассказывал так подробно, чем ещё, кроме песен и танцев на дискотеке, они занимаются, и проблем для них я потом не хотел. Пусть лучше на будущее полежат, чем парнишка станет папой в четырнадцать лет. Глаза Антона стали квадратными, когда он увидел её, но выбрасывать не стал, так что я удостоверился, что если не уже, то в будущем он подумывал о перспективе их использовать. Своего же ребёнка я не был готов отпустить ещё на месяц, только-только начав по-настоящему её узнавать. Поэтому мы с Ариадной уехали в город, а Настя, Сашка и юный Эль Драко остались в военной деревеньке. И скажу с чистой совестью - это был лучший отпуск за всю мою жизнь.
  Август пробежал в частых разъездах, когда малышка осталась либо с нянями, либо с мой мамой, и я снова связывался с ними через Скайп. В этот раз было и легче, и сложнее - не было отвлекающего эффекта Дарины, но зато я знал, что вернувшись, мне не нужно никому отдавать дочку, поэтому она меня обязательно дождется.
  Там же, в одной из командировок, мне в голову пришла мысль, что моя мать была права. Я не особо религиозен, не отрицаю существование Бога, но и не ищу этому подтверждение - даже нательный крест не ношу, - но мне хотелось, чтобы моя дочь была защищена всеми силами, которые есть. Так что, приехав обратно и поразмыслив ещё какое-то время, я предложил Насте и Тимофею стать крестными родителями. Вы б слышали визг моей сестры, когда я это сказал! Она повисла на моей шее, хотя в росте мы не сильно различались, обслюнявила всё лицо и только потом сказала, что согласна. Друг был более сдержан, но, как мне потом доложила Марго, его глаза весь вечер стояли на мокром месте.
  Подготовка к этому мероприятию шла, как будто мы готовились к свадьбе. Тима взял на себя обязанности по бронированию даты и времени, церкви и оплаты этого удовольствия, Настя же решила заняться костюмами, как своим, так и будущего крестного отца и крестной дочери. И везде был взят с собой я, не важно, устал я или у меня были ещё какие-нибудь планы в этот день. Мы перемеряли сотню платьев на кроху, но они все не понравились моей сестре, поэтому в итоге она вспомнила, что в ранней юности неплохо умела рисовать, как-то вечерком пошуровала карандашом в блокноте, а на утро нашла швею, которая обещала на три дня сделать всё в лучшем виде. Вот только ткань и отделку нужно было покупать самим, и это тоже было сделано при непосредственном моём участии.
  Двадцать седьмого сентября, в субботу, на которую было назначен обряд крещения, я проснулся уже убитым, но одухотворенным. Моя пятимесячная дочурка, занимавшая теперь гораздо больше места в кроватке, проснулась раньше, но тихо игралась со своими пальчиками, пока я не зашел к ней. Мы побесились вместе до самого прихода неугомонной крестной мамы, которая прервала нас на самом интересном - я надвигался на свою жертву в маске большого белого тигра, намереваясь проткнуть её огромными клыками, а мой завтрак довольно визжал.
  - О, вот скажи мне, дорогая, не этому ли ребёнку на следующей неделе исполняется двадцать три года? - спросила Настя, бесцеремонно отодвигая меня от кроватки.
  Твою ж дивизию... Точно третье октября, день, когда моя мама нажила себе огромную занозу в одном месте.
  - Вот кто бы говорил, Сидни Бристоу , - не растерялся я, откладывая маску.
  - Ладно, не будет устраивать баталию. Ты её уже выкупал?
  - Так в церкви же помоют, при крещении, - скосил я под дурачка, за что едва не получил по носу.
  - И что, мне теперь в официальном платье лезть под кран? - взвизгнула Настя, взмахнув рукавами из дорого шелка.
  - Тебе теперь идти и выпить чая, закусить это дело килограммом валерьянки, а я сам залезу под кран, - разрулил я ситуацию, беря на руки Ариадну. - Сейчас всё будет сделано.
  Купаться будущая мать моих внуков любила, поэтому этот процесс у нас тоже затянулся, пока в дверь ванной комнаты не постучали - кажется, острым каблуком Настиной туфельки. Пока я вытирал дочь насухо, сестра вооружилась феном и поджаривала её вьющиеся локоны, ворча, что мы никуда не успеем из-за того я совершенно неорганизованный. Я молчал, не желая подогревать её возмущение - пусть её потом муж успокаивает, как уж придумает. Когда Ариадна была чиста и ни единой капельки влаги не осталось в её волосиках, эта мегера наконец согласилась одеть племянницу в шикарное, будто в самом деле свадебное платье и выбраться таки на крещение.
  Под дверями все собрались, и нас поджидала такая же напряженная мать, сверкая гневным взглядом.
  - Ещё дольше нельзя было? Я бы пешком уже дошло за это время!
  - Уж прости, твоему сыну детство в жопу ударило, он заигрался в страшного тигра, любящего маленьких принцесс на завтрак, - отпарировала Настя, забирая мою дочь себе. - Всё, иди, мы следом.
  На крещении я присутствовал впервые - когда Сашка подвергся этому же, я был в солнечной Калифорнии, отдыхая от трудовых будней. Вся атмосфера, царящая в церкви, здорово меня пробрала, и я старался не отсвечивать лишний раз. Свечи, красиво разукрашенные иконы, тихо шепчущие молитвы родственники... Я смотрел на это со стороны и понимал, почему люди так преданны этому - что-то здесь было такое... возвышенное. Я стоял сбоку от Тимы, поддерживающего девочку, пока на неё лили воду, крестя святым именем Ариадна, видел, как светлеет её и без того чистенькое личико, как вешается на шейку маленький серебряный крестик, который Настя купила лишь в четвертом по счету магазине, едва не доведя меня до истерики, и согласился с самим собой и витавшим здесь Богом - я сделал все правильно. Теперь у моей доченьки есть ангел-хранитель, и кто знает - может, это её мама?
  
  На моем двадцать третьем дне рождения, празднуемом в загородном клубе, появился ещё один повод напиться как свиньям - счастливые Влад и Ира объявили, что женятся. Этот недоразвитый придурок, что все лето периодически ныл мне, как он скучает без Ириши, наконец сделал себе операцию по пересадке яиц и серьезно поговорил с ней. Итогом стало скорое воссоединение парочки, а теперь - и помолвка. С датой ещё не определились, благо, торопиться им было некуда, и общим решением было принято, что подождут тепла и весной сыграют свадьбу. Свидетелем был выбран я, как лучший друг - это явно чтобы я не напился и не пошел 'клеиться' к симпатичным официанткам, как было на свадьбе Марго и Тимы - а моей партнершей должна была стать (если согласится, потому что о грядущем событии мы узнали первыми) школьная подруга Иры, с которой они знакомы с первого класса.
  Собственно, совместив моё рождение и будущее рождение семьи Оршаковых, мы и опустошили все алкогольные запасы ресторана. Так как я так не напивался, с тех пор, как у меня появилась дочь, пробуждение меня ждало ещё то... Оставшаяся ночевать Елена смотрела на меня с молчаливой насмешкой, принеся пол-литровую кружку минеральной воды и две таблетки аспирина. Всю субботу я отходил, а в воскресенье отправился выполнять отцовский долг - обновлять гардероб для стремительно росшей Ариадны. И вовремя - те выходные были последними теплыми в этом году.
  В тот октябрьский день Алиса попросила меня отпустить её раньше - учеба делала страшные вещи с ней и её одногруппниками, поэтому за час до окончания рабочего дня она привезла дочь в моей офис. Мне нужно заехать ещё кое-куда по делам, и домой мы ехали поздно, но вместе: я за рулем, развлекая ребёнка дуэтами с певцами по радио, она - в автокреслице, своеобразно подпевая мне.
  
  - I can't turn this around / Я не могу повернуть стрелки часов назад
   I keep running into walls / Я продолжаю сталкиваться со стенами
   That I can't break down / Которые я не могу сломать
   I said I just wander around / Я сказал, что просто брожу вокруг,
   With my eyes wide shut because of you / С широко закрытыми глазами из-за тебя
   I'm a sleepwalker, walker, walker / Я - лунатик, лунатик, лунатик
   I'm a sleepwalker, walker, walker / Я - лунатик, лунатик, лунатик.
  
  Дочка что-то лепетала, я улыбался, периодически смотря на неё. Песня показалась безумно знакомая, и настроение стремительно росло вверх, грозясь перетечь в восторг.
  - I'm a sleepwalker... walker... walker!
  Резкий сигнал клаксона разогнал все мысли, когда я едва не въехал в зад впереди едущей 'Ауди'. Затормозив, я сжал руль руками, тяжело дыша - чуть не устроил аварию, водитель со стажем. Я поморгал передними фарами, извиняясь перед водителем, и он мирно махнул мне рукой в боковом окне.
  Круто вышло, блин... Я проверил, все ли в порядке с Ариадной, но она, похоже, вообще не поняла, что мы чудом избежали ДТП - ковыряла шов на ремне безопасности и ни о чем не волновалась.
  - Прости меня, родная, - пробормотал я, нагнувшись и поцеловав её в шапочку. - Папа больше так не будет.
  Проезжая мимо гипермаркета, я вспомнил, что еды в доме никакой, даже мышь побрезговала вешаться в холодильнике, поэтому свернул на парковку.
  - I can't turn this around, I keep running into walls that I can't break down, - напевал я, набирая яблок и бананов.
  - О, вы тоже любите эту песню? - услышал я сбоку от себя. Со мной отважилась заговорить фасовщица, смотря горящими восхищением глазами - но восхищалась она явно не мной. - Это моя любимая песня Адама Ламберта, даже на звонке у меня стоит!
  - Здорово, - поддержал я её. Я знал, что есть такой певец, слышал пару песен, что часто крутили по телеканалам и радиоволнам, но плотнее его творчеством не увлекался. - Это, значит, он поет?
  - Ну да, то, что только что напевали вы, - кивнула она, забирая фрукты и складывая на весы. - 'Sleepwalker' называется, если вы и этого не знаете. - Поняв, что я не разделяю её вкусовых пристрастий в музыке, она быстро угасла.
  - Зажигательная песня, - решил хоть немного реабилитироваться я. - Вы хороший рингтон выбрали, хвалю.
  Девушка чуть улыбнулась, барабаня по сенсорному датчику ногтями, раскрашенными черным и желтым лаками и отдала мои покупки.
  - Ваша дочка? - смягчилась она.
  - Моя, - с гордостью кивнул я, погладив сидящую в корзинке Ариадну.
  - Красавица. И немного на вас похожа.
  - Спасибо, - уже гораздо искреннее улыбнулся я и пошел дальше.
  Песня конкретно заела у меня в мыслях, то и дело просясь на язык. Я уже пел не вслух, просто мычал под нос, и почему-то хотелось кружиться в танце.
  - Так, Сафировский, не на дискотеке, - тихо буркнул я, подходя к кассе. - Возьми себя в лапы.
  Расплатился, сгрузил покупки в несколько пакетов - я заезжал в магазин обычно нечасто, но зато основательно, оставляя ему приличную выручку - и покатил их в тележке к машине.
  - Так, солнышко, я сейчас сложу всё в багажник, а потом заберу тебя, ладно? - разговаривал я с дочкой, переставляя поклажу. - Смотри, огоньки на магазине светятся, воздух свежий, посиди ещё немного.
  Ариадна уже тихо засыпала, и ей моя болтовня была до сиреневой звезды. Захлопнув багажник, я вынул ребёнка из тележки, оттолкнул её, повернулся к дверце машины - и едва не столкнулся с крупным мужчиной, подскочившим прямо ко мне.
  - Тише, мажор, если не поднимешь шум, не трону. Деньги гони.
  Не смотря на то, что из магазина доносились обрывки музыки, шум голосов, скрип таких же тележек, что замерла у меня за спиной, для меня на парковке образовалась тишина. Остались лишь грабитель, злобно смотрящий на меня из-под низко надвинутой на брови шапки, держа в руке складной нож, сейчас поблескивающий в свете уличных фонарей, я - и моя дочь, шевелящая у меня на руках.
  - Ну, чего завис? - рыкнул он. - Давай кошелек! Или мне самому поискать?
  Будь я один, я бы его завалил, не зря моим дедом был генерал, который и сейчас любому мог дать мастер-класс, и даже не помял бы пиджак. И такой порыв был - я, блин, горбачусь по пятьдесят часов в неделю, чтобы эти деньги иметь, а он думает, что так легко наживется, взяв точилку для карандашей - пока Ариадна не подняла голову.
  Нет. Ею я рисковать не буду ни в коем случае.
  - Там нет наличных... все на карточке, - тихо произнес я, одной рукой доставая кошелек. - Забирай и иди... Не трогай мою дочь.
  Этот ублюдок схватил мой бумажник и покосился на ребёнка. Я видел - видел! - как в его крошечном тупом мозге вертится идея, как развести сумасшедшего папашу, дрожащего над своим чадом, на ещё большие бабки.
  - А давай-ка ты мне ещё ключи от своего 'Лексуса' отдашь, а? Чтобы, в самом деле, твоя кроха не пострадала?
  Сволочной кусок дерьма... Мои кулаки сжались, готовые в любой момент ему вмазать - но нельзя, могу зацепить девочку, а если этот ещё отбиваться решит... Ох, Боже...
  - Это редкая модель, тебя быстро засекут, - предупредил его я, протягивая брелок. - Лучше не делай этого.
  - Иди на хер со своими советами. - Он коснулся металла ключей - и в этот момент сзади на него навалилось сразу три милиционера, выбивая нож и скручивая руки.
  - Лежать, мордой в асфальт! - рявкнул рослый, доставая наручники из-за пояса. - Хапнул обменник, так валить надо было!
  Я отступил, прижав к себе покрепче Ариадну. Всё завертелось так быстро, что я не успевал следить за событиями - вот грабитель лежит, матерясь, пока его скручивают и зачитывают права, потом его подняли и потащили в УАЗику, мигающему рядом, вот за ним закрылась дверца с решеткой.
  - Молодой человек! - кажется, милиционер в четвертый раз окликнул меня, махнув перед глазами. - С вами всё в порядке?
  - Что? А, да... всё в порядке.
  - Ребёнок не пострадал?
  Я рывком перевернул дочь к себе лицом, но ничего страшного не увидел, лишь дрожащие губки - значит, сейчас будет плакать...
  - С ней тоже всё хорошо... Блядь, едва не зацепил.... - Я поцеловал Ариадну в лобик, укачивая.
  - Я возьму у вас показания утром, ладно? - Мужчина с пониманием смотрел на меня. - Назовите своё имя и номер телефона, я с вами свяжусь.
  - Ага, хорошо... - Словно не своими губами я пробормотал имя и номер мобильного, сообщил, что у того козла в кармане мой бумажник. Его мне обещали вернуть опять же завтра, когда приобщат как улику.
  На парковке уже скопилось достаточно народа - такое представление, ещё бы! - и, когда милицейская машина уехала, каждый посчитал нужным подойти и предложить свою помощь. Ариадна начала подвывать, поэтому я от всех отмахнулся, устроил её в креслице и, захлопнув дверцу за собой, завел мотор.
  Руки тряслись, даже когда я уложил её в кроватку и пошел в душ помыться самому. Не помогло. То, что я вполне мог погибнуть сам, меня не заботило - жертвой этого больного психопата могла стать моя девочка, моя маленькая, добрая девочка, которой я поклялся стать лучшим отцом в мире! А сам замешкался, не решаясь отдать какую-то машину, которая не стоит и одной её улыбки. Что я за человек?!
  Запинаясь, я нашел бутылку виски, которую не открывал с того дня, как Мария Валентиновна попала в больницу, и плеснул в стакан. Напиваться я не собирался, просто хотел успокоить нервы. Понадобилось десять мелких глотков, чтобы я шатко-валко привел себя и свои мысли в порядок. Конечно, конечно, я виноват не был. Он потребовал кошелек - я его отдал. Машину - я протянул ему ключи! Да, не с охотой, но кто бы с восторгом отдал какому-то уроду свою машину за четыреста тысяч евро?! Поэтому... поэтому пусть себя винить проще, я был тут ни при чем. И Ариадна осталась жива, отделавшись лишь испугом.
  Но никто не может гарантировать, что не будет другого такого раза. Пока я богат и как-то демонстрирую это, найдутся люди, желающие поправить своё положение за мой счет. И пусть я уверен на сто процентов, что я жизнь отдам, чтобы жила дочь, счастливее после этого она не станет.
  К утру, ополовинив третий стакан спиртного, я пришел к четкому решению. Кроме меня, у ребёнка должна быть мать. Даже если она в самом деле умерла, у неё должны были остаться родственники, хоть кто-то. Кто-то, кроме моей семьи, кто позаботиться о ней, если со мной что-то случится.
  
  XXI
  
  Вчерашний ужас так меня потряс, что я дал выходной няням (Алиса обрадовалась, так как её ужас, именуемый университетом, тоже не спешил отпускать свою жертву) и взял Ариадну с собой на работу. Из милиции мне пока не звонили, поэтому отлынивать я не собирался.
  Мы работали над масштабным проектом постройки Ледового дворца, первые этапы требовали максимальной включенности моего отдела, и я постоянно был на совещаниях: то с заместителем директора фирмы-партнера, то с собственным начальством, то с Арнольдом, то со своим креативными сотрудниками. Дочь спала рядом, на расстоянии вытянутой руки, и никто не смел возражать, потому что в двух коротких фразах я пояснил, что с нами вчера случилось и как мало меня волнует, удобно ли другим. Ребята из моей фирмы даже не поднимали эту тему, а посторонние затыкались, встретив мой взгляд. Дочь у меня одна и, возможно, будет единственной - опыт с Дариной поумерил мой оптимизм на счет понимания со стороны прекрасной половины человечества, а связываться с женщиной, которая не будет любить Ариадну, я не намеревался - и её защита стоит всех неудобств.
  В обед я остался в офисе, лишь зайдя в наше кафе, где знакомые повара быстро подогрели мне воды для смеси и сделали чашку чая. Там же меня и застал звонок от следователя.
  - Матвей Иванович, прошу прощения, если прерываю вас, - вежливо заговорила дама на той стороне связи. - Моё имя Ольга Андреевна Лукашевич, я следователь Партизанского РУВД...
  - Здравствуйте, - ответил я. - Я на обеде, поэтому мне вполне удобно с вами разговаривать.
  Моя дочка не спускала с меня взгляд, обгладывая соску, и я ей подмигнул.
  - Я бы хотела узнать, когда вам будет удобно встретиться, дать показания... Я заодно вам вернула бы ваш кошелек с кредитными карточками.
  - Хм... А это надолго?
  - Зависит от ваших показаний и от того, будете ли вы подавать на него в суд. На него - то есть, на грабителя.
  - Давайте я завтра утром подъеду, если это вас устроит. Просто сейчас я не могу никуда пристроить дочь, няню я отпустил.
  - Да, хорошо, - согласилась следователь. - А с её матерью вы не ладите?
  Я чуть слышно вздохнул - этот вопрос будет всегда меня преследовать, если я не найду Солнечную.
  - Факт в том, что с матерью я её оставить не могу. Но не волнуйтесь, до завтрашнего утра я найду замену.
  - Ясно. Ну, тогда я сейчас продиктую вам адрес и кабинет, куда вам приходить.
  - Подождите секунду. - За соседним столиком сидела Ирина, мой дизайнер, и я подскочил к ней, жестом просил листочек из её блокнота. Девушка мигом всё поняла, оторвала его и даже раскошелилась на ручку. - Давайте, я готов.
  Записав данные следователя, я выключил телефон, поблагодарил Иру и вернулся к своей чашке чая и вертящей вслед за мной головой Ариадне.
  - Завтра, дорогая, ты поедешь к тете Насте, - рассказал я, возвращая ей её обед. - А папа будет бить того гада, что угрожал тебе.
  Кроха будто поняла меня и с силой вгрызлась в бутылочку, передавая мне посыл хорошенько отметелить обидчика. Ох, чем старше она становилась, тем больше она начинала быть похожа на свою мать, которая, будто дразня меня, мелькала на её личике и вновь пропадала. И глаза... как все эти опьяненные поэты писали - большие, глубокие, словно озера, то чисто голубые, то с легкой зеленцой.
  - Ты её не помнишь, да? - негромко спросил я и потянулся салфеткой к её губам. - Но ведь три недели ты где-то была? Наверняка, пока могла, твоя мама ухаживала за тобой... Одежду купила, корзинку...
  Идея вспышкой возникла в моей голове - ведь можно, если захотеть, поискать следы через вещи, оставленные тем, кто принес мне Ариадну семь месяцев назад! По крайней мере, можно начать!
  Как только закончился рабочий день, я обзвонил друзей, и приехать ко мне согласились Влад и Тима - Марго была чем-то там занята, да и, если честно, о моих победах на сексуальном фронте она знала в разы меньше парней.
  - Так, - начал я, выгрузив на журнальный столик в гостиной одежду, в которой была Ариадна в первый день нашего знакомства, кондитерскую корзинку и письмо Солнечной. - На этот вечер мы забываем, что мы юрист и два перспективных бизнесмена в будущем, а представляем кроссовер Пинкертона и Касла.
  - Что произошло, Сафа? - насторожился Влад. - Зачем ты это вытащил из шкафа?
  - Мне нужно узнать, кто такая эта Солнечная.
  - Боже, только не говори, что вновь одержим идеей отдать кому-то Ариадну, потому что тогда я тебя стукну! - Лицо Тимы сразу приобрело хмурое выражение.
  - Нет, разумеется! Я никому её отдам. Но... - Я замялся, не зная, как объяснить, чтобы не напугать и их. - Если - если - что-то случится со мной, я бы хотел, чтобы, когда она вырастет, ей не пришлось одной, по остывшим следам, искать свою мать.
  Друзья переглянулись между собой. Им явно не понравилось то, что я сказал.
  - Что с тобой может случиться? У тебя проблемы на работе? Или что-то со здоровьем? - Вся благоприятная атмосфера в гостиной испарилась, и меня буравили два напряженных взгляда.
  - Нет, парни, всё в порядке. Ни работа, ни моё физическое состояние тут ни причем.
  - Тогда скажи всё толком, а не как ты это делаешь! - потребовал Влад.
  - Блин... Вчера меня едва не ограбил какой-то мудак, у него был нож... и он угрожал Ариадне. Я бы его голыми руками разорвал, если бы он прикоснулся к ней... Его задержали, конечно, и мы оба не пострадали, - пояснил я, увидев, как вытянулись лица друзей. - Короче, это натолкнуло меня на мысль, что жизнь нынче не безопасная штука, не отмороженный придурок, так обычная автокатастрофа или оборвавшийся трос в лифте, или тот же рак или ещё какая-нибудь зараза - что угодно может отнять меня у неё.
  - Мне не нравится эта тема, Матвей, - заявил Тима.
  - Я не сомневаюсь, что мои родители, Настя с Денисом, вы со своими семьями - вы не оставите мою дочь без опеки и позаботитесь о ней.
  - Естественно! - возмутился Влад, словно я оскорбил его даже ноткой неуверенности.
  - Но, - перебил я его, - рано или поздно у неё возникнет вопрос, кто её мать и где она. Он возникнет в любом случае, буду я с ней или нет, но если что - я должен знать, что я сделал всё возможное, чтобы пролить свет на историю этой женщины. Может, у Ариадны есть бабушка и дедушка, дяди и тети... кто-то, кроме нас. Захотят эти люди знать её или не захотят - это уже другой вопрос, но если та ситуация произойдет, если я умру, не дожив до момента, когда смогу объяснить ей, как так вышло, что у неё нет мамы, это сделаете вы.
  Парни ничего не ответили, но слушали, и этого мне было достаточно. Они поймут, просто, как по-настоящему хорошие друзья, они не хотел допускать мысль, что со мной что-то может случиться.
  - И единственное, что сейчас нас связывает с Солнечной - это вот эти вещи, - я кивнул на одежду, корзинку и письмо. - Надо извлечь из них максимум информации.
  Влад взял шапочку и хмыкнул:
  - Мне кажется, друг, тебе тут не мы нужны, а твоя мама. Она, пусть и военный, но психолог. Что-то такое она должна была проходить в университете.
  - Мама на полигоне, диагностирует очередных новобранцев. Есть только вы. К тому же - с кем я сплю, вы знаете лучше неё.
  - Матвей, спасибо за доверие, но свечку мы не держали. Я так точно, - произнес Тима.
  - Эй, мы с ним не настолько близки, - вскинулся Влад.
  - Не спорьте, ребята, - усмехнулся я, представив эту ситуацию. - Давайте хотя бы попробуем.
  Парни повздыхали, но разобрали вещи, оставив мне письмо.
  - Не знаю... Корзина как корзина. Одна ручка. - Тима вертел в руках плетеную корзинку, вглядываясь в каждую тростинку. - Новая. Ценника и чека нету. Какой-либо марки - тоже. Предлагаешь пройтись во всем кондитерским или специализированным магазинам?
  - Нет, - угрюмо ответил я.
  - Уф, ну тут будет легче, - взял слово Влад. - На костюме есть ярлык, похоже, его купили в магазине 'Звездочка'.
  - В городе пять точек минимум, - покачал головой Тима.
  - Я сам там покупаю для неё одежду, - подтвердил, а точнее, разрушил идею я.
  - Думаю, даже если его прибрели после рождения Ариадны, за семь месяцев никто не вспомнит, как выглядел покупатель, - забил последний гвоздь Влад. - В таком случае тут тоже пусто.
  - Остается письмо, - вздохнул я.
  За все это время, особенно в первые недели, я зачитал его до дыр, пытаясь найти какую-то зацепку. Сейчас, смотря на ровные строчки, я не видел ничего нового.
  - Если сам не вспомнишь, видел ли этот почерк раньше, можно отдать графологам, - предложил Тима. - Уж характер и какие-нибудь особенности они обнаружат, а там, глядишь, по описанию узнаешь.
  А он был прав! Наверняка у мамы найдутся знакомые, имеющие дело с графологией или экспертизой по почерку. Это воодушевило меня, и я последний раз скользнул глазами по листу, пока не зацепился за маленькую букву 'д'. Внизу она заканчивалась не обычной петелькой, как у большинства людей, а замысловатым крючком. И так было в каждом слове, в котором присутствовала эта буква - значит, для автора это норма. Что-то знакомое мелькнуло в памяти, будто я уже видел такое...
  Плюс один к тому, что я определенно хорошо был знаком с Солнечной.
  - Влад, глянь, - позвал я друга. - Ты не помнишь, кто-нибудь из девушек, которых ты знаешь, вот так писал букву 'д'?
  Парень вгляделся в письмо, будто сканируя его.
  - Хм... знаешь, Сафа, я что-то не припоминаю. Да я вообще не обращаю внимания на почерк подруг! Даже как Ирка пишет, не скажу. Твой, может, ещё узнаю, потому что ты как-то по-особенному умеешь соединять буквы, причем что на русском, что на английском.
  - Ты бы так же писал, если бы тебя обучал мой репетитор. Ла-а-адно... хоть что-то. Утро позвоню маме, спрошу, кого она может мне посоветовать из своих друзей, кто специализируется на таких вещах.
  - Ты точно не можешь хотя бы немного сузить фронт по поиску девушек? - спросил Тима. - Определили, что зачатие произошло в промежутке между серединой июня и первыми числами июля. Может, ваши одногруппницы или по универу знакомые?
  - С большей частью одногруппниц, кто согласился, я переспал на первых курсах, - ответил я. - А кто не польстился, я второй раз не подкатывал, и так хватало желающих. Нет... где-то в другом направлении искать надо...
  - Или кинуть дурное и успокоиться, - подхватил Влад. - Всё с тобой будет в порядке. Если будет нужно, Солнечная сама тебя найдет, или кто-то из её близких, если они знают, кому она отдала ребёнка. Когда Ариадна вырастет и поинтересуется мамой, ты ей расскажешь, как было дело. Наверняка, она обзовет тебя крольчатиной и не будет с тобой разговаривать... часа два, но вы во всем разберетесь.
  - А потом она подрастет ещё больше, - вступил Тима, - вытянется, её лицо сформируется, и тогда кто знает - вдруг она станет настолько похожа на неё, что ты вспомнишь?
  Я смотрел на них, светящихся своей идеей, и по моему лицу расплывалась благодарная улыбка.
  - Я вам уже говорил, какие вы офигенные друзья?
  - Мне лично - нет, - тут же сделал каменную морду Влад.
  - И я не помню, - кивнул второй. - Только звонишь в самый не подходящий момент и требуешь приехать, не объясняя, зачем.
  - И даже не думай отвертеться и не рассказать о том, что вчера произошло!
  Я рассмеялся и увел их выпить что-нибудь, попутно вводя в курс дела вчерашних событий.
  
  Я связался с мамой, и она пообещала поискать мне хорошего графолога. Она должна была вот-вот вернуться обратно в город, поэтому на время я успокоился с мыслью исследовать письмо.
  Следующим утром я отвез Ариадну к Насте - была суббота, а по выходным у наших нянь тоже были не рабочие дни - и поехал к следователю. Всё обдумав и посоветовавшись с ребятами, решил подать иск против того урода. Мозгов не добавит, но он подольше будет изолирован от общества. Ольга Андреевна Лукашевич оказалась приятной женщиной лет тридцати пяти, посочувствовала мне из-за перенесенной моральной травмы и испуга за ребёнка. В непринужденной обстановке - у неё оказался вполне приличный кофе, которым она меня угостила - я рассказал ей, что произошло, она записала, распечатала и дала мне на проверку и подпись. Я настаивал учесть то, что он угрожал Ариадне ножом, следователь обещала принять это во внимание. Оказалось, этот хмырь входил в число группировки, которая много чем незаконным занималась, и теперь у правоохранительных органов был повод его засадить и выуживать информацию. Спалился он именно на мне - его шайка ограбила обменник, другие унесли добычу, а он отвлекал внимание, вычислив богатого мажора и припугнув его - чтобы сосредоточились на мне и упустили из виду их фургон. Этот козёл имеет страсть к крутым машинам и, когда я легко отдал кошелек, замахнулся и на 'Мазерати'. Эти минуты и стоили ему свободы.
  Вернувшись за дочерью, я застал Настю и Марго, взирающих на меня как Ленин на буржуазию. Тима проболтался, а подруга поделилась с моей сестрой, всё понятно. Следующие три часа я рассказывал суть дела, а потом выслушивал возмущение, почему они узнают об этом едва ли не через СМИ и какое наказание светит преступнику лично от них. Долгими и нудными уговорами я вытащил из них обещание, что об этом хотя бы родители не узнают.
  Погода была прохладная, но солнечная, поэтому я решил не рассиживаться дома, хватает офиса, и, тепло одев Ариадну, отправился на прогулку. Девочка, скоро отмечавшая свой семимесячный юбилей, не укладывалась, а сидела, вцепившись в края коляски, и знакомилась с окружающим миром. Мимо шли собаки - она пародировала их лай, и её милый голосок, ещё не оформившийся, ласкал мой слух; бежали дети, и она тянула ручки, желая потрогать их шапочки с помпонами - этому её научила любимая тетя и крестная мама, когда малышка находилась вблизи двоюродного брата и интересовалась его головным убором; на машины у неё было своё приветствие, она весело махала им, что-то лапоча, и некоторые автомобилисты гудели ей в ответ, приводя в дикий восторг. Я смотрел на эту социальную активность, на её оживленность, желание все узнать и все потрогать (и притянуть в рот, если никто из взрослых не видит), и это меня радовало. Моя дочка росла здоровым ребёнком - перед Солнечной мне не будет стыдно.
  И это вновь возвращало меня мыслями к ней. Если подумать... почему она подписалась таким странным именем? Наверняка, она думала, что это что-то мне скажет, но ошиблась. С чего бы? Тут надо было наверняка. Или она не хотела, чтобы я её нашел? Ну да, если бы я знал, кто она такая ещё в апреле, тут же бы вернул 'подарок' обратно, если не ей самой, так кому-то из родственников. А сейчас из-за её осторожности не могу найти! Блин!
  Не выныривая из размышлений, я привычным движением вернул Ариадну обратно в коляску, пока она не кувыркнулась через край в своей любознательности. Как я её не фиксировал, она всегда находила возможность так извернуться, что моё сердце на миг испугано замирало, а руки тянулись словить и уберечь. В год будет бегать, как Сашка, в нашу породу пошла.
  Ещё один вопрос о Солнечной - если она не стащила рецепт Беллы Свон, то её беременность должна была длиться девять месяцев. Она жила на одиноком хуторе или посреди многокилометрового леса, и никто не заметил её состояния? Если же нет, то вполне закономерен вопрос - куда делся ребёнок? Ладно, если она умерла, у неё уже не спросишь, но подать в розыск должны были! Родные, друзья, те же врачи - они могли - и должны, вообще-то! - узнать, кто отец, и я был бы первым в списке, к кому обратились бы и сразу же нашли! А за все это время никто ко мне не пришел, интересуясь, случайно ли не завис у меня ребёнок от такой-то и такой-то девушки. Нет... тут явно что-то не чисто.
  Случись такое с Настей, мои родители бы все вверх дном перевернули. Хотя, случись такое с Настей, наш ребёнок (нашей семьи, я имею в виду) никуда бы не делся. Воспитали, одели, выучили - даже вопроса бы не возникло. Но, даже если бы она свихнулась и отправила своего ребёнка неизвестно куда, его бы нашли. И дело даже не в том, что папа губернатор, а дед знает все шишки страны поименно - дело в отношении. Если Солнечной не повезло с родителями, то радует, что забеременела она от меня, а не какого-нибудь Васи Иванова, который отодвинул бы эту корзину и пошел бы хлестать пиво с друзьями дальше.
  В голове вновь завелась 'Sleepwalker', изрядно заевшая в мозгах в последние дни - и какого хрена ей там надо! - я раздраженно повел плечами, будто стряхивая её, и повернул домой. Реснички Ариадны сонно моргали, она старалась улыбаться на мои гримасы, которые я для неё корчил, но видно, что она устала и ей надо в кроватку.
  Ну, ничего, я найду след этой таинственной женщины, найду её родителей или друзей и посмотрю в их бессердечные рожи. Если все так, как мне кажется, моей дочери не нужны такие родственники. Совесть перед ними обеими у меня будет чиста окончательно.
  
  На седьмой месяц своего рождения Ариадна меня обрадовала, впервые самостоятельно встав на ножки, цепляясь на край моей кровати, конечно же, но это был огромный прорыв. Я около пяти минут подбрасывал её к потолку, визжа едва ли не громче самой девочки, а Елена фотографировала нас на фотоаппарат, чтобы потом сложить снимки в альбом, подаренный на её первый праздник и регулярно пополняемый. О событии я рассказал всем знакомым, и вечером мама заехала забрать письмо, чтобы отвести его на следующий день своему институтскому приятелю - он работал в криминалистике и, по моему мнению, был в маму влюблен, но тихарил, - и заодно привезла подарок от них с папой: крутые брендовые туфельки светло-голубого цвета на низкой платформе для малышки. Каблуки она пообещала научить её носить, когда внучка станет чуть постарше, и я уже слышал стук двух пар шпилек - перспектива не особо меня вдохновила.
  Найти Солнечную стало моей бредовой идеей, честное слово! Я отыскал в интернете базу телефонных номеров нашей страны и вбил в неё все варианты производных от 'Солнца' и сейчас методично просматривал результаты, сравнивая их номера с контактами в своем телефоне. Лера три дня смотрела на мои мучения с героическим терпением, но когда я пропустил важное совещание, потому что, как мне показалось, я узнал одну из претенденток (потом понял, что ошибся), она посоветовала слегка успокоиться и продолжить этот квест в социальных сетях. Сейчас практически все молодые люди, девушки тем более, где-то зарегистрированы, и там можно будет увидеть и фото, и место учебы либо работы, и другую информацию, которая может оказаться очень полезной.
  Нужно ли говорить, что моя секретарша гений?
  К середине ноября я стал пугать даже самого себя. Солнцевых, Солнышковых и даже открыто Солнечных было тьма беспросветная, и некоторых я даже, кажется, видел в своей постели. Но, просмотрев их фотографии, датированные декабрем-мартом этого года, когда беременность должна была быть ясно видна, я увидел, что их фигуры оставались одинаково стройными. Нет, это было бы слишком просто... Нутром чувствовал - 'Солнечная' значило что-то гораздо более личное...
  В один из вечеров мне позвонила мама и сказала, что результаты по почерку готовы и я могу, когда мне будет удобно, подъехать к её другу, адрес прислала смс-кой. Я чуть-чуть расслабился - оказывается, от напряженности этих поисков даже спина побаливала, нужно было отдохнуть и сходить куда-нибудь на профессиональный массаж. Потом, потом... успеется. То же самое я ответил на предложение Насти взять на выходные Ариадну себе, чтобы я смог сходить погулять в клуб или на какую-нибудь вечеринку, потому что, по наблюдению внимательных нянь, я никуда не выбирался уже больше двух месяцев, значит, отношений или даже банального секса у меня не было примерно столько же. Для меня в прошлом это было бы просто концом вселенной, а сейчас я зашился дома, лазаю по интернету, рассматривая фото девушек - ясное дело, мне позарез нужно выпустить пар!
  Нужно, конечно, но не сейчас. Не так уж мне и хочется этого...
  Было уже поздно, я зашел поцеловать на ночь Ариадну - она ещё не спала, поэтому я отыскал в памяти новую песню, которую раньше не пел ей, и устроил ещё один вечер 'колыбельной от папы'. Подействовало, как и раньше, безотказно, и вскоре я сам смог рухнуть под своё одеяло, практически мгновенно проваливаясь в сон.
  
  ...В полумраке зала, нарушаемом лишь светомузыкой и движением остальных ребят, кружащихся так же, как мы, в танце, все казалось ещё более волшебным... Я танцую с ней, с девушкой, о которой мечтал уже пять лет, и она не отталкивает меня, а наоборот, словно прижимается теснее - или мне просто так кажется, потому что очень хочется.
  - I saw a picture of you / Я видел твою фотографию,
  Hanging in an empty hallway / Висящую в пустом коридоре,
  I heard a voice that I knew / Я услышал голос, который я знал,
  And I couldn't walk away / И я не смог уйти, - поет Ламберт из колонок - Алёна Ночковская, которая фанатела о него, встречалась с ди-джеем, и на вечеринках он часто ставил какие-нибудь песни глэм-рокера, чтобы её порадовать.
  
  - Этого стоило подождать так долго, - негромко произношу я, смотря на неё. Боже, я никогда не устану восхищаться её простой, но такой исключительной красотой. Она была не особо высокой, чуть выше моего плеча, но очень пропорциональной, и особенно хорошо это было заметно в платье, золотистым атласом облегающим её фигуру и ниспадающим узкой юбкой до щиколоток. Тонкие руки, украшенные лишь одним золотым браслетом, обвивали мою шею, пальцы гладили затылок, утопая в волосах, а мягкое дыхание щекотало кожу на ключицах.
  Девушка поднимает голову, взглянув на меня. Аквамариновые глаза сверкнули интересом и даже надеждой - только на что?
  - Чего ждать? - так же тихо спрашивает она.
  - Танца с тобой.
  Она хмыкнула, чуть вздернув бровь.
  - Матвей, не буду говорить, что мои ноги не трясутся от мысли, что ты и правда мог ждать танца со мной все это время, но не надо...
  - Что? - подталкиваю я её продолжить фразу.
  - Играть со мной. Не забывай, что я знаю тебя пять лет, причем очень неплохо знаю. Ты красиво говоришь, когда девушка тебе интересна, но потом так же красиво уходишь.
  - Перестань, - шепчу я, касаясь губами её чудесных золотистых волос. - Я искренен как никогда. Я клянусь своим дипломом, что мне вручили сегодня днем, что я ждал его не так сильно как ту минуту, когда ты согласишься приблизиться ко мне меньше, чем на расстояние вытянутой руки.
  Она рассмеялась и подергала этими самыми руками, соединенными за моей головой.
  - Как видишь, я гораздо ближе.
  Её смех, её счастливая улыбка, блеск в глазах, смотрящих на меня так... так светло... она вся была светом.
  - Ты специально надела золотое платье, чтобы показать нам, простым смертным, что ты дитя богов? Вряд ли найдется ещё одна девушка, которая смотрелась бы в нем так же неотразимо!
  - Ты мне льстишь! - вновь улыбается она, видно, что ей очень приятны мои слова - совершенно искренние, между прочим! - Я купила его в последнюю минуту, и мне ещё повезло, что Света заставила меня остановиться и примерить его, потому что я хотела голубое. Оно мне даже чуть-чуть великовато, но ушивать уже было некогда.
  - Уверен, что ты смотрелась бы сногсшибательно в любом платье, которое надела, но это... - я ещё раз окинул её взглядом, лишь на миг задержав его на красиво очерченной груди, не в пример другим нашим одногруппницам, достаточно целомудренно скрытую лифом, - оно идеальное для тебя. Ты и правда как... как солнце.
  
  - I can't turn this around / Я не могу повернуть стрелки часов назад
   I keep running into walls / Я продолжаю сталкиваться со стенами,
   That I can't break down / Которые я не могу сломать
  
  Нежный блеск в её сказочных глазах заставляет моё дыхание слегка сбиться, она закусывает губу.
  - Очень подходит к моему имени, - произнесла она.
  - Хм... - я стараюсь отогнать мысли об этих губах и сосредоточиться на том, что они говорят, а это сложно, учитывая, что я уже прикончил три бокала шампанского. - Почему?
  - Меня бабушка всегда звала старинным вариантом моего имени. До того, как пойти в школу, я все лето, а порой и больше, если родители уезжали заграницу устраивать бизнес, проводила у неё в деревне, среди мудрых стариков, которые совершали некоторые нехристианские обряды, вроде венки и папараць-кветка на Купалу, каляды перед Рождеством, сожжение чучела на Масленицу... Я так привыкла к другому звучанию своего имени, что потом всё равно всегда звала себя так... Аполлинария... А ведь это имя произошло от имени греческого бога солнца Аполлона.
  Я прижался к ней так тесно, что её лицо касалось моего носом.
  - Так ты и правда солнечная... - губы дотронулись до её губ, но этого было уже мало...
  - Выходит, да. - Голос девушки дрогнул и стих, когда я обхватил её лицо и вовлек в один из самых нежных и жарких одновременно поцелуев, на которые был способен.
  
  ... I'm a sleepwalker, walker, walker, - проносится у меня в голове, когда я рывком сажусь на кровати.
  Сон вновь, как всегда ускользал от меня, но я неосознанно протянул руку, пытаясь поймать его - её - и не дать в этот раз оставить меня. Не теперь.
  И она осталась. Образ девушки, которую я сам назвал Солнечной, ясно предстал перед моим внутренним взором, и я понял кто она.
  Полина Ступова была моим Солнечным наваждением. Она была матерью Ариадны.
  
  XXII
  
  Рассвет встретил меня на полу гостиной, где я разложил альбом нашего выпуска. Он вышел толстый, там было много общих фотографий и каждого в отдельности. В том числе и Полины.
  Боже, как я раньше не догадался? Эта мысль уже не один десяток раз появилась в моей голове, пока я смотрел на большой снимок девушки. Взгляд устремлен чуть вверх, словно она о чем-то задумалась, и её шикарные голубые глаза - точь-в-точь как у Ариадны! - не утратившие свою исключительность даже после обработки фотошопом, вновь заставляли меня забывать, о чем я думал в предыдущий момент. Она не знала, что будет съемка в тот день, поэтому была совершенно естественна: светлые волосы, всегда слегка вьющиеся, заколоты сзади, пара прядок выбилась и обрамляла лицо; из косметики лишь тушь, даже губы не блестят; под горлом виден светло-голубой край свитера. И все равно я не мог отвести от неё взгляд.
  Полина нравилась мне всегда, ещё с первого курса, но уговорить её пойти со мной на свидание не удалось ни разу за пять лет (видимо, все же удалось, раз в соседней спальни спит её уменьшенная копия). Она отшучивалась, охотно вступала со мной в спор, парировала мои комплименты, но не сдавала ни одного сантиметра обороны. На её глазах я переспал с большей частью девчонок нашего потока, и это было хорошим примером, насколько я серьезно отношусь к девушкам.
  Что самое забавное, к ней я относился абсолютно серьезно. Сначала увидев красивое личико, я повел себя как обычно, то есть похвалил формы, спросил, не больно ли было падать с неба и не плакали ли ангелы, теряя самую красивую свою сестру - выполнил свой стандартный подкат, который до этого действовал безотказно. Я видел себя в зеркале не раз и знал, что мой рост, хорошая фигура, темные художественно растрепанные волосы и взгляд темно-серых глаз с легким прищуром всегда действовали раньше слов, а красивые фразы просто закрепляли эффект, но тут я получил такой же витиеватый отказ. Полина не отказывалась дружить, быть напарником на парах, прикрыть, если я опаздываю на лекцию к требовательному Юрию Владимировичу Садкову - не важно, по каким причинам - но пойти даже просто выпить кофе сразу же забраковывала. Я встречал гордых девушек и раньше, но таких - нет, и это, по законам психологии, меня постегнуло. Моя бабушка Оля была такой же: легко находила общий язык со всеми, очаровывала мужчин и не вызывала зависть у женщин, могла поговорить на любые темы, и я, в детстве позиционируя себя как деда, мечтал связать свою жизнь с такой женщиной, как она. И я её нашел, только вот повел себя не так сразу же, а по-другому не умел. Вот и стало ясно, что все мои искренние в дальнейшем порывы были восприняты за упорство, уважаемое, но безрезультатное.
  К пятому курсу я реально начал сходить по ней с ума. Она не дразнила меня, не приводила в универ своего парня (я даже не знаю, был ли он у неё), как другие девчонки, не рассказывала о приключениях в личной жизни. На самом деле я знал о ней лишь крохи, которые она позволила мне узнать. Вся она, воплощение неразгаданной тайны, так привлекала меня, что я был готов признаться, что влюблен по уши. Об этом было известно лишь Владу, и то в разумных рамках, он думал, что я просто хочу добиться её, не отставая. В какой-то промежуток времени она ему тоже нравилась, но он получил тот же ответ, что и я, и быстро сдался, вскоре встретив Ирину. Я же не мог прекратить думать о ней и пытаться доказать, что она не просто красивая мордашка для меня. Не получалось...
  А после получения диплома и крышесносного выпускного я больше ничего о ней не слышал и решил, что хватит - теперь Полина точно для меня недоступна, незачем травить себе нервы несбыточным. И больше года всерьез о ней не думал.
  Напрасно...
  Но как это могло выйти?! Как я мог быть с ней, а потом забыть об этом?! Это было моей мечтой пять лет, а когда получилось, вылетело из головы? Бред! Но... по срокам выходит именно так - мы переспали на выпускном - единственный день в тот период времени, который частично выпал из моей памяти.
  Просто фантастика...
  Я перелистал альбом и нашел фото, где она в компании подружек - хотя Полина была больше одиночкой, глубоко интровертирована и предпочитала компанию книг. На этом фото она улыбалась, окруженная тремя другими нашими одногруппницами, смотря в камеру, и этот взгляд был мне знаком по моему ребёнку. Как бы мне не казалось невероятным, что моя несбывшаяся мечта оказалась не только сбывшейся, но и принесшей плоды, я четко видел в Ариадне черты Полины.
  Вместе с альбомом я достал свой старый блокнот, там были записаны номера телефонов друзей. В голове мелькнула идея - я не помнил, записывал ли я её номер, - но на букве 'с' нашел запись, сделанную её рукой: 'Ступова Полина Владимировна'. Пропали последние сомнения, стоило мне увидеть эту хитрую 'д'. Письмо написала она.
  - Твою-ю-ю-ю диви-и-зию, - протянул я, откинувшись на диван. - Это просто... не укладывается в голове!
  В шесть проснулась Ариадна, и я пошел кормить её. Теперь я даже на неё смотрел по-другому: моя дочь была от единственной любимой мною девушки. Да, прошедший год лишь заглушил, но не уничтожил чувства к Полине, и стоило вспомнить её, сердце вновь пустилось вскачь.
  - Ну что, дорогая, - вздохнул я, вернувшись в гостиную с ребёнком на руках, - узнаешь свою маму?
  Ариадна похлопала рукой по снимку девушки, и я отодвинул альбом, чтобы она его случайно не порвала.
  Нужно было найти диск с видео с выпускного. Свой я не забрал, он так и валялся у Влада, и теперь пришел момент его получить.
  Друг ответил на пятый гудок.
  - Сафа, завязывай звонить в такую рань! - раздраженно бросил он.
  - Отрой видео с выпускного из универа и тащись сюда.
  - Что? Ты разбудил меня для этого? - я чувствовал, что он меня точно убьет.
  - Ты не пожалеешь, даю слово.
  - Знаешь, когда я это слышал? Когда тебе подбросили дочку!
  Пусть с ворчанием, но Влад приехал через полчаса, зевая, но совершенно трезвый - с тех пор, как Ира согласилась выйти за него замуж, мой приятель изменился в лучшую сторону и стал примерным женихом, чему сам был рад не меньше невесты.
  - Ну, и что ты хотел увидеть там? - начал он, зайдя в гостиную, но, заметив фото Полины, замер.
  - Ага, - расплылся я в улыбке. - Ты прикинь!
  - Бля... ой, прости, Ариадна. Это же просто невозможно! - Глаза друга полезли из орбит. - Ступова?! По которой ты сох весь универ?!
  - Определено, да. - Я забрал диск, вновь сел на ковер и открыл приготовленный заранее ноутбук.
  Влад сцапал альбом и вгляделся в фотографию, потом перевел взгляд на ползающую рядом девочку и опять обратно.
  - С ума сойти... А почему Солнечная?!
  - Я ломал голову месяц, - произнес я, защелкивая дисковод. - И мне, как Менделееву, ответ пришел во сне. Я сам её так назвал.
  Влад приподнял брови, желая услышать продолжение истории.
  - Старинный вариант её имени - Аполлинария от древнегреческого бога Аполлона. Она рассказала мне это на выпускном, когда мы танцевали.
  - Блин, вот это да! Стоп. - Друг собрался и нахмурился. - Когда ты успел затащить её в постель?!
  - Сам хотел бы знать!
  Файл загрузился, я одной рукой поставил ноутбук на пол, второй сгреб Ариадну и прижал к себе.
  - Я так нажрался на выпускном, что не помню ничего после второй бутылки шампанского. Из сна выходит, что я с ней танцевал и мы даже целовались.
  - Судя по глазам и волосам твоего ребёнка, поцелуями дело не обошлось, - хмыкнул друг.
  Я увидел вручение дипломов. Тогда мы были ещё трезвые, я это помню. Полине отдавали корочку после меня, она грациозно прошлась по сцене, пожала руку декану, забрала диплом... И она была том золотом платье, которое я видел во сне.
  Значит, это в самом деле правда.
  - Видео длится два часа, друг. Оператор свалил в девять, сомневаюсь, что он пошел за вами... куда бы вы не пошли тогда. - Влад прилип к экрану, всматриваясь в наши движущиеся фигуры. - А я говорил, что где-то эти глаза видел!
  - Так и я это говорил!
  - Охо-хо-хо... Полинка!.. Таки ты уложил её! Красавчик!
  - Ага... - я помрачнел, потому что новая порция информации всплыла в памяти. - И я её убил.
  Донесшийся из компьютера смех показался святотатством в гробовой тишине гостиной. Поежившись, я прижал дочь покрепче к себе, потому что через секунду был готов разрыдаться.
  - Ты чего, Сафа? - тихо спросил Влад.
  - Ты помнишь, она часто болела? Помнишь, что говорила о планах на лето?
  Лицо друга вытянулось, а в глазах появилась догадка.
  - У неё был порок сердца, - пробормотал он.
  - Да... Родители собрали сумму денег, необходимую на операцию за границей, и в августе она должна была улететь.
  Влад, мать которого была действующим кардиохирургом, не хуже меня знал, что произошло.
  - На сердце не делают операцию во время беременности. А судя по тому, что Ариадна родилась вполне доношенной, от операции она отказалась.
  Я стиснул зубы, борясь с подступающей истерикой. Меня огорчала мысль, что Солнечная умерла, дав жизнь нашему ребёнку, но осознание, что своей похотью я приговорил к смерти любимую девушку, просто раздавило меня.
  - Так, спокойней, Матвей... Ничего не ясно ещё...
  - Да что не ясно? - взорвался я, и Ариадна тут же расплакалась. Видя, что сам я недалек от того же, Влад забрал её и начала качать. - Я переспал с ней, она забеременела, и операция накрылась!
  - Почему она не сделала аборт?.. - тихо, словно сам себя, спросил друг.
  - Потому что она Полина! Потому что материнский инстинкт был сильнее, скорее всего!
  - Глупая девочка... хотя я рад, что у нас есть наше Солнышко. - Он улыбнулся малышке, и она немного успокоилась, потянувшись к его носу.
  Мы молчали довольно долго. Я уставился на видео, все ещё шедшее на экране, и там, улыбчивая, невероятно красивая - и живая - ходила Полина, обнимаясь с учителями - она была любимицей преподов, не смотря на то, что лучшим учеником был я - принимала комплименты от парней, фотографировалась со всеми, кто этого хотел. Там она ещё не знала, что поддастся моему роковому очарованию и позволит мне... позволит мне убить себя.
  Моя дочь вновь расплакалась, когда я в третий раз повторил слово 'убил'.
  - Нет, родная, - прошептал я, забирая её к себе на руки: - Ты тут совсем не причем. Дети никогда не виноваты в этом. Это я убил твою мамочку... - По щеке потекла слеза, исчезнувшая в пушистых волосах Ариадны.
  - А ну хватит! - Голос Влада прогремел не хуже иерихонской трубы. - Развел тут сырость... Если бы я захотел вымокнуть, я бы остался на парковке!
  - Слушай, я только что узнал...
  - Что? Ты узнал, кто подарил тебе дочь! Ты узнал, что все-таки нравился ей, иначе она бы никогда в жизни не позволила тебе коснуться себя. И ты не убивал её! Так вышло... - Друг замялся. - И вообще. Ещё не точно известно, она ли это и умерла ли она.
  Я невесело рассмеялся, толкнув ему блокнот с написанным её рукой отчеством.
  - Знакомый почерк, да? Брось, Владик, мы оба знаем, что это она. И только смерть могла заставить такую девушку, как Полина, отдать кому-то своего ребёнка.
  - Всё равно, надо проверить! - не сдавался Оршаков. - Ты не связывался с ней с тех пор?
  - Нет. Я вообще, кроме тебя, ни с кем из группы больше не виделся и не списывался.
  - Ясно. Ну, значит, я напрягу кого смогу, может, кто-то знает, где сейчас Полина, где она была все это время... рожала ли она ребёнка. А ты больше не ной, Ариадну пугаешь. Думаешь, она не понимает, что происходит? Ты расстроен - ей этого достаточно.
  Я вздохнул и постарался успокоиться. В самом деле... хотя бы ради неё я должен взять себя в руки. Я знал, что Солнечная, скорее всего, умерла. Просто... просто не был готов, что ею окажется она.
  - Позвони Насте или Марго, или ещё кому-нибудь. Не будь один. А я поеду искать ниточки, ведущие к Полине, ладно?
  Я был бесконечно благодарен другу, что он проявил стойкость там, где спасовал я. Часть его уверенности передалась мне, и я смог уложить дочь спать, проводить его до лифта, а потом, налив полстакана коньяка, просмотреть видео с выпускного от начала и до конца. Наш танец там тоже был...
  Блок в голове сломался, и постепенно подробности выпускного вечера проявлялись короткими эпизодами. Я вспомнил, что Стасик, главный заводила группы, принес легкие стимуляторы, и я утоптал две таблетки - поэтому, возможно, и не всё помнил из того дня - ночь так точно. Вспомнил, как целовался с Ксюшей Абрамовой, и она висла на моей шее. Почему мне было не переспать с ней? Она была здоровая как кобыла, могла и тройню вполне нормально родить! Так нет же... Образ стройной Полины, мягко обнимающей меня за плечи во время танца, будто издевался надо мной. Одну из практик мы проходили в Чехии, собирали медсправки, и тогда я узнал, что Полина болеет, причем довольно давно. Порок сердца то усугублял её состояние, и тогда она на две недели ложилась в больницу (другим говорили, что она просто простыла) на лечение, то вновь отпускал, и она вела совершенно полноценную активную жизнь... Она уверенно заявляла, что всё будет в порядке, она закончит университет и поедет к лучшим хирургам, что скоро все закончится и она сможет вновь полупрофессионально заниматься гимнастикой, как в детстве...
  Мой мозг додумался, что у меня ведь есть номер Полины, и рука тут же потянулась к трубке домашнего телефона. В итоге меня ждало разочарование - 'неправильно набран номер'. Значит, его уже не существует. Это навивало самые пессимистичные мысли.
  Я не звонил никому, но в обед приехал Тим. Он учился в другой группе, но все равно знал Полину и, увидев её фото, был также поражен, как никто из нас не догадался раньше. Словно двойник Влада, он уверял меня, что я не виноват. Если бы не случайность, все могло обойтись - секс не мог спровоцировать ухудшение её здоровья, а я вряд ли умышленно сделал ей ребёнка.
  А ещё от него я узнал, что он видел меня в тот день с ней - мы уехали на такси в отель 'Renaissance', и выглядела Полина очень счастливой.
  Естественно, за письмом я не поехал, и этим вызвал ответный визит своей матери. Ей хватило одного взгляда на мою бледную физиономию, чтобы включился режим 'гиперопеки'. Я был усажен на диван, укрыт пледом, а через пять минут мне в руку сунули большую чашку чая. Ариадну она сама умыла, переодела и уложила спать.
  - Что с тобой? - негромко спросила мама, сев рядом. - Заболел?
  - Нет. Просто я узнал, кто мать моей дочери.
  - Не взглянув на результаты экспертизы?
  - Поверь, теперь это уже не нужно, - покачал я головой и сделал глоток чая.
  Минуту стояла тишина, видимо, мама поняла, что девушка не была посторонней и она не сама заявилась ко мне на порог.
  - И... кто она?
  - Полина.
  - Полина... с которой ты учился? - Когда-то я успел и маме о ней рассказать, а провалами в памяти она не страдала.
  - Да. И у неё был порок сердца, поэтому сама понимаешь... - Мой голос надломился, и я снова спрятался за чашкой.
  Тяжелый вздох матери только сильнее сжал все внутри. Увы, даже она не могла тут помочь. Никто не мог.
  - Сынок, я понимаю...
  - Не понимаешь. Вы были правы, все вы: и ты, и папа, и Настя... и дед, он особенно... А я не слушал. - Меня понесло. - Я нашел её, идеальную для меня девушку, которая нравилась всем, но... но я был таким придурком! Хотел заставить её ревновать, поэтому спал со всеми девчонками, которых она знала, чтобы они проболтались и она поняла, кого теряет. Я дарил ей цветы, при этом отпускал какие-то дебильные шуточки, а она думала, что я просто такой галантный, потому что, по её мнению, были и красивее неё у меня. Я вызывался в пары к ней, когда давали задание, но она и на это никак не реагировала! Я с ног сбился, пытаясь привлечь её внимание, и когда у меня это удалось... я накурился, наглотался какого-то дерьма, от которого мой мозг просто отключился! Парни говорят, что она сама этого хотела, но я... я заставил её со мной переспать, и это убило её!
  - Матвей... Есть способы...
  - Мама! - Я повернулся к ней. - Она была такая, что не было способов!
  Она ласково погладила меня по щеке и, прошептав: 'Мой мальчик', обняла, прижав к себе. И в маминых руках я позволил себе расплакаться, не сумев больше держать боль внутри себя, которая просто разрывала на куски моё сердце. С мамой это было можно.
  
  К Ариадне я начал относится ещё чутче. На каждый плачь срывался с места, укачивал, пока её глаза не смыкались, и даже тогда не скоро выпускал, с трепетом смотря на её чудесное личико. Меня пугала мысль, что, когда она вырастет, придется рассказать ей, что я стал причиной смерти её мамы, и что она меня обязательно возненавидит. Я сам себя ненавидел так, что не мог видеть свою рожу в зеркале, поэтому расчесывался на ощупь.
  Я сделал обследование дочери, и мне дали клятвенное заверение, что у неё никаких проблем с сердцем не было, что сняло часть груза с моего. Я попытался выяснить, рожала ли в марте где-нибудь девушка по имени Полина Ступова, но врачи дружно уперлись лбами, что это конфиденциальная информация и мне ничем помочь не могут. Напрягать папу я не стал - и так он больше моим проблемами занимается, чем своим прямыми обязанностями.
  В моей фирме оказалось четыре сотрудницы с именем Полина, и я старался не заходить в те отделы, где они работали, потому что стоило мне увидеть бейджи, дыхание перехватывало.
  Если я был ненормальным, пока искал Солнечную, то, найдя её, все стало намного хуже.
  
  Я углубился в работу, на несколько часов отключив воспоминания о своей проблеме, когда за дверью произошел короткий разговор, Лера даже не повысила голос, и через минуту вошел Влад, на ходу бросив куртку в кресло.
  - Это было просто убиться об стену, - без предисловий начал он, рухнув на стул передо мной.
  - Что именно? - Я отодвинул клавиатуру и переключил всё внимание на друга.
  - Узнать хоть что-то о Полине. Она будто растаяла в воздухе после выпускного.
  Я стиснул зубы от вновь нахлынувшего отчаяния.
  - Было бы слишком легко, если бы она осталась жить в той съемной квартире, в которой была во время учебы, - вздохнул я.
  - Согласен. Я связался с Алёной, с Катей, с Мишкой, с ним они жили рядом, в соседних домах. Все в один голос утверждают, что она уехала лечиться, как и собиралась. Никто, по крайней мере, не слышал, чтобы она была в городе.
  - Может... - встрепенулся я.
  - Подожди, - осадил меня Влад. - Я кидался ко всем нашим одногруппникам, даже к тем, кто с ней не дружил.
  Повисла тишина.
  - И что? - поторопил я его, когда пауза затянулась.
  - И кое-что нашел.
  - Полину? - вновь подорвался я.
  - Не совсем. - Влад достал из кармана рубашки клочок бумаги. - У неё есть сестра, ты помнишь?
  - Да, Света, она о ней говорила иногда.
  - Так вот. Рома, комендант в общежитии, сказал, что Света Ступова в этом году поступила на экономический факультет нашего универа, и ей выделили комнату в отремонтированном корпусе. Повезло, говорит, девчонке.
  - Света в городе? - Моё сердце едва не выскочило из груди. Ну сестра-то точно должна знать, что было и есть с Полиной. И заодно объяснит, почему, если Ариадна её племянница, её не забрали их родители.
  - Ага. Я даже нашел адрес общежития. - Друг взмахнул листочком.
  - Блин, Владик... я тебя обожаю! С меня... не знаю... бутылка лучшего виски!
  - Ну-ну, - рассмеялся Оршаков. - Лучше помоги в организации свадьбы, мы её назначили на пятнадцатое мая.
  - Хорошо! - Я схватил листок с адресом. - А телефон, случайно, не выпытал?..
  - Ну, это ты уже замахнулся высоковато! К тому же будет лучше, если ты приедешь сам - если всё печально, Света может тебя послать раньше, чем ты произнес 'привет'. А так зажмешь её в углу и не выпустишь, пока она всё не расскажет.
  - Прекращай смотреть 'C.S.I.' , а то меня настораживает ход твоих мыслей.
  Влад скорчил мне рожицу, потом вновь подобрался.
  - Ты сам съездишь или тебе нужна компания? На выходных вполне можем...
  - Я не дотерплю до выходных. - Я глянул на часы на руке. - Уйду сегодня пораньше и сделаю это.
  - Я сегодня не могу, еду с начальством на собрание. Ладно, но как только поговоришь с ней - сразу же звони мне, даже если во время моей работы. Даже если ночью, все равно, понял?
  - Да, - улыбнулся я. - Спасибо, Влад. Я не знаю, что бы я без тебя...
  - И не знай дальше. У нас есть ребёнок, Сафа! Какой я был бы дядя, если бы не сделал эту ерунду для неё.
  Мы попрощались, и друг уехал на работу.
  Предупредив Леру, что на сегодня я закончил, я нырнул в свою машину и рванул домой. По обрывкам информации, которой Полина поделилась за время учебы, о своей сестре, Света привычку миндальничать с теми, кто ей не нравится, не имела, и я рисковал быть посланным при личной встрече не меньше, чем по телефону. Надеюсь, если она увидит Ариадну, она хоть немного смягчится и хотя бы скажет, могу ли я познакомить их и поговорить с родителями... извиниться... как-то помочь.
  Сегодня Елена и Алиса поменялись сменами, и дочь я забирал у девушки. Глянув на моё возбужденное лицо, она предложила поехать со мной, чтобы я не попал в аварию - куда я еду, я не сказал, да ей и было не важно. Я поблагодарил за заботу и уверил, что справлюсь сам, а она пусть едет к парню - она недавно поделилась радостью, что впервые за юную жизнь влюбилась. Спорить Алиса не стала и быстро упорхнула, и я, переодевшись сам и потеплее укутав дочку, взял письмо и последовал примеру няни.
  С каждым километром, оставляемым за спиной, я нервничал всё сильнее. Поставив себя на место Светы и представив, что моя сестра умерла из-за какого-то похотливого ублюдка, я едва не повернул обратно. Это девушка, а что со мной сделают её родители? Да, к суду не привлекут, но хороших отношений с бабушкой и дедушкой Ариадны мне не видать...
  Приближалась зима, и сейчас рано темнело. Я припарковался недалеко от входа в общежитие, закинул ребёнка на плечо и поплелся к двери.
  - Здравствуйте, - обратился я к дежурному. - Я бы хотел поговорить со Светланой Ступовой, она живет в 306 комнате.
  Парень, оторвавшись от войнушки на ноутбуке, посмотрел на меня, потом на Ариадну, уставившуюся на него с таким же нетерпением и перебирающую по моему плечу маленькими рукавичками с когтями (подарок дяди Влада, любителя повеселиться), и нехотя глянул в журнал.
  - Светка ещё не пришла, вам придется подождать.
  - Сейчас же, - я сверился с часами над его головой, - половина седьмого вечера, у неё что, вторая смена?
  - Я что, её секретарь? - отпарировал парень. - Она всегда в это время возвращается по четвергам.
  - Ясно. Спасибо.
  Я вышел из холла, оглядел подходящих девушек, но почему-то мне показалось, что среди них её нет. Света была на вручении диплома сестры, я мельком её видел и помню лишь то, что у неё крашенные темно-каштановые волосы. Были такими, по крайней мере, в прошлом июне.
  Чтобы она не мёрзла, я уложил Ариадну спать в машине, а сам остался снаружи высматривать Ступову-младшую. Большинство девушек были в капюшонах, что осложняло мне задачу, но я упорно сканировал идущих с остановки транспорта людей. Бояться я устал, поэтому все чувства притупились, осталось лишь желание найти, наконец, ответы на свои вопросы, каким бы уже не был итог.
  Я понял, что это идет Света ещё издалека, просто не окликал её до последнего, чтобы убедиться, что не ошибаюсь. Она была такого же роста, как Полина, и походка у них были похожа - чуть пружинистая, но плавная. Капюшон она не натянула, хотя легкий снежок усыпал землю и опадал на волосы, все так же темно-каштановые, заплетенные в косу и переброшенные вперед. Света шла медленно, слушала музыку в наушниках, перебирала в такт пальцами на ремешке сумки. Но... Я смотрел на неё и видел так много общего с Полиной! Ровный нос, длинная лебединая шея, тонкие пальцы... На левой руке были часы Полины, которые она носила все пять лет, которые мы учились вместе... Если они у её сестры, значит, её уже нет...
  Я сглотнул ком в горле и шагнул вперед, встав у неё на пути.
  - Здравствуй, Света.
  Девушка остановилась, вынимая наушники из ушей. Несколько секунд в её глазах - зеленых, не голубых, как у Полины - было недоуменнее, потом стало появляться какое-то иное чувство.
  - Меня зовут Матвей, я бывший одногруппник Полины... - начал я, но она меня перебила:
  - Я знаю, кто ты. Она мне рассказывала о тебе.
  Я замолчал, не зная, что ещё произнести, кроме банального: 'мне так жаль'. Света тоже ничего не говорила.
  - Хм... Света... Я... Полина... она... Мы ведь... - Все моё неподражаемое красноречие умерло под пронзительным взглядом девушки.
  - Куда ты дел ребёнка? - Вот этого вопроса я не ожидал никак!
  - Что?
  - Ребёнка. Мы оставили его у тебя на пороге.
  Наверное, я ей казался каким-то имбецилом. С каждой секундой Света хмурилась все сильнее, а я внезапно нашел самообладание - я все ещё на ногах, меня не пинают, значит, можно говорить.
  - Она со мной, - тихо пробормотал я.
  Девушка вздохнула и огляделась.
  - Я... С ней все в порядке?
  Я улыбнулся, понимая, что тетя у Ариадны всё же есть.
  - Хочешь посмотреть на неё?
  Её глаза зажглись таким диким желанием, что я знал ответ ещё до робкого кивка. Открыв дверцу, я нырнул в салон, взял подмышки дочку - она протестующе захныкала, резко вырванная из сна - и повернул лицом к Свете.
  - Вот она...
  Девушка едва сдерживала слезы. Несмело протянув руку, она коснулась щечки Ариадны, погладила - и моя крошка улыбнулась, довольная лаской.
  - Я последний раз видела её такой маленькой... уже тогда она была безумно красивой... А сейчас... Полинкины глаза! - лепетала Света.
  - И её волосы. Она вообще на неё похожа, - добавил я.
  Света ещё немного погладила её, а потом перевела взгляд на меня, сразу же став серьезнее.
  - Зачем ты здесь?
  - Я хотел поговорить... спросить так о многом...
  - Пошли ко мне. Моя соседка заболела и уехала лечиться домой, мы сможем спокойно пообщаться.
  Я запер машину, включил сигнализацию и покорно пошел за Ступовой.
  - Светка, к тебе приходил какой-то 'хмырь'... - произнес дежурный, но, встретившись взглядом с этим 'хмырем', мигом стушевался и уткнулся обратно в монитор.
  - Он со мной, - предупредила девушка.
  - До десяти, помнишь? И вообще, что скажет Серёга?..
  - Ничего не скажет, я не сексом иду с ним заниматься, - отрезала Света и, махнув мне, прошла дальше в коридор и к лифтам.
  Её комната, как я и предполагал из номера, была на третьем этаже, и, зайдя внутрь, я ощутил уют. Окна прикрывали плотные зеленые шторы, на полу ковер. Две кровати были аккуратно застелены, над той, на которую Света кинула сумку, висели плакаты '''Glee' и 'Сверхъестественного'. Рядом было маленькое бра, с которого свисала подвеска со звездой - кулон Полины.
  - Заходи, раздевайся, здесь тепло. Укладывай её на кровать, - сказала Света, хватая чайник и убегая за дверь - набирать воды, видимо.
  Я снял пальто с себя и расстегнул комбинезон Ариадны, потом стянул с неё шапочку, и отросшие локоны колечками рассыпались по крошечным плечиками. Вернувшаяся Света, увидел её, вновь едва не расплакалась.
  Видеть маленькую копию покойной сестры явно не самое легкое дело...
  - Я так боялась, что что-то сделаю с ней не так, что руки до сих пор трясутся, - нервно рассмеялась девушка, со второй попытки усадив чайник на подставку и включая его. - Она... она живет с тобой? Ты не отдал её никому?
  - Не смог, - честно ответил я. - Хотел, даже нашел родителей... но не смог. Она моя. И Полинина.
  Света кивнула и отвернулась, загремев чашками в тумбе.
  - Света... Я не знаю, как передать словами, как я сожалею... Я не хотел, чтобы она умерла... - забормотал я, желая высказать всё сразу.
  Света развернулась, хмуро уставившись на меня.
  - Она мне нравилась... нет, я любил её. Очень сильно, и если бы знал, что она забеременеет и умрет из-за этого, я бы не приблизился к ней... - продолжил я.
  - О чем ты? - спросила девушка, переводя взгляд с меня на бормочущую что-то Ариадну.
  - О Полине. Она написала письмо, что... Она умерла, и я просто не знаю...
  - Матвей, кто тебе это сказал? - изумилась девушка, и я замер, теперь не понимая ничего сам. - Полина не умерла. Она жива и чертовски сильно хочет увидеться с дочерью.
  
  XXIII
  
   - Занозой в родительской заднице всегда была я, - произнесла Света, когда закончила с готовкой чая, выудила из тумбы пачку печенья и усадила меня за столик между кроватями. - Я своевольничаю, делаю всё наперекор им, в общем, заставляю понервничать. Это не значит, что я их не люблю, просто... ну, хочу сама испытать все шишки и найти свой путь. Они к этому привыкли, поэтому уже не удивляются моему упрямству. А вот Полина всегда была примерной, спокойной и уравновешенной. С родителями никогда серьезно не ругалась, признавала, что они правы, соглашалась с их точкой зрения и доверяла их жизненному опыту. Не один и даже не пять раз мне ставили её в пример, чем часто дико подбешивали.
   Это мне Полина и рассказывала о сестре, добавляя при этом, что это не портит их с ней отношения.
   - Я плевала на их требования с высокой колокольни, - продолжила Света. - Я Полинку знала лучше них, она была хорошей в детстве, осталась такой же и когда выросла. Она меня поддерживала, помогала, прикрывала перед родителями, короче, была лучшей старшей сестрой. И когда...
   Она запнулась, уставившись в вазочку с печеньем.
   - В общем... начну издалека. Не знаю, говорила ли она, но она с детства была очень гибкой, пластичной, что мама не смогла пропустить мимо и записала её в секцию по гимнастике. Полинке это нравилось, она обожала там заниматься, тренера пророчили ей отличную карьеру спортсменки. А в одиннадцать они поехали с командой по путевке на горнолыжный курорт и там она заболела: простыла, потом перешло в грипп. Там её не долечили, она вернулась домой, вновь приступила к тренировкам - и схлопотала осложнения в виде развившегося порока сердца. - Света стала ломать печенья, нервничая и не зная, куда деть руки. Я терпеливо молчал, слушая историю девушки, родившей мою дочь. - Можно было судиться, испортить репутацию и турфирмы, и страховщиков, давших обещание, что вернут детей в целости и сохранности, а сами сэкономившие на лекарствах, но делу это уже не помогло бы и мама с папой сделали упор на лечении дочери. Молодцы, говорю сразу.
   Долгие месяцы моя сестренка провела в разных больницах, её пичкали всеми возможными таблетками, уколами, процедурами... Подтянули. Операции смогли избежать с условием, что она перестанет профессионально заниматься гимнастикой и будет крайне бережно к себе относиться, то есть не простужаться, не перенапрягаться, даже ноги не промачивать. Полине было тяжело расстаться с мечтой стать второй Юлией Барсуковой, но жизнь ей была дороже и она изменила планы на будущее. Сделала упор на учебу, получала высокие оценки по всем предметам, какие изучала, занялась вокалом. Гимнастику она не забросила, но тренировалась в спокойном темпе, больше для себя, для своего здоровья. Укрепляла сердце. На долгие годы мы почти забыли, что она болеет.
   Света вновь замолчала, углубившись в свои мысли. Ариадна захныкала на кровати, и я встал из-за стола, чтобы узнать, что с ней. Бутылочку она отпихнула, памперс менять ей было не нужно, так что я решил, что она просто скучает, и принес с собой, вернувшись обратно к Свете. Младшая Ступова смягчилась, глядя на племянницу, девочка тоже заулыбалась - она ей явно нравилась.
   - Ты сразу понял, что Полина - её мама? - спросила девушка.
   - Нет, ты что. Это целая история, твоя сестра тот ещё конспиратор. На, почитай, разве тут поймешь, от кого оно? - Я вручил Свете послание матери Ариадны, которое она изучала больше минуты.
   - Да-а-а, завернула она. И почему Солнечная?
   - Потому что я так её назвал, когда она рассказала, как ваша бабушка звала её Аполлинарией.
   Света рассмеялась.
   - Она и сейчас её так зовет. Папа пару раз говорил, мол, она по паспорту Полина, чего язык ломает, но бабуля упрямая, как я. Потом отстали, тем более, что Полинке нравится. Хм... Ариадна? И как ты её назвал?
   - Ариадной и назвал, - ответил я. - Точнее, сначала мои друзья и родные её звали так, потому что я... - я прокашлялся, колеблясь, рассказывать ли моё первоначальное отношение к дочери, потом решил не врать, - в общем, сначала я не особо обрадовался находке...
   - Я представляю, - фыркнула Света.
   - Ну, поднял шум... Моя подруга Марго не дала мне соскочить, и дочка задержалась. Звать её как-то надо было, а так как единственное имя, которое у нас было, это то, что придумала Солнечная... теперь Полина. Вот так она и стала Ариадной. Я и привык, потом даже понравилось.
   Света улыбнулась, слушая. Да, у неё была своя история, у меня - своя.
   - Почему Полина не оставила ребёнка себе? - тихо спросил я, устав мучиться этим вопросом.
   - Потому что так получилось. Но подожди... я расскажу дальше от того места, на котором остановилась. - Она села ровно, убрала руки под стол и вновь углубилась в прошлое. - Полина всегда хотела побывать в других странах, изучала достопримечательности, историю, знала практически о каждой мало-мальски известной стране что-то особенное и куда там можно сходить и на что посмотреть. Папа, наблюдая за этим её увлечением, как-то предложил, когда вырастет, заняться турбизнесом. Ей это понравилось, и после окончания школы она поступила в этот институт в столице. - Девушка подняла глаза на меня. - Где и встретила тебя.
   Я замер - сейчас я узнаю о нас с другой стороны.
   - Она рассказывала, что ты тот ещё бабник. Девушки значили для тебя не больше, чем просто развлечения, этакий аттракцион прекрасных ощущений. А Поль не хотела быть такой.
   - Она была не...
   - Не перебивай меня, ладно? - твердо попросила Света. - Знал ты или нет, но ты ей нравился. Нет, не так... Полина была влюблена по самую макушку.
   Опачки... Я с шумом выдохнул - слишком много новостей, но эта явно ещё едва ли половина... Она была влюблена в меня - так какого лешего отшивала раз за разом?!
   - Как я уже сказала, она не собиралась становиться ещё одним трофеем, - словно прочитав мои мысли, произнесла Света. - Поэтому не позволяла себе поддаться на твои ухищрения. Я говорила ей, что она занимается глупостями - никто не заставляет её падать в постель на первом же свидании, более того - я лично убила бы её в таком случае, - а выпить кофе, сходить в кино или в парк было бы хорошим вариантом посмотреть на тебя в иной обстановке.
   - Все правильно, - кивнул я.
   - Полина всегда с вежливым безразличием относилась к своей внешности. Она не признавала, что достаточно красивая, чтобы смочь влюбить в себя даже такого полубога как ты. Я, в конце концов, перестала бороться с этой самокритикой и позволила ей делать так, как она считала нужным. У меня появилась твоя личная жизнь, и Полинину я предоставила ей самой.
   Сломалось ещё одно печенье.
   - А летом между четвертым и пятым курсом она поехала со школьными друзьями на чью-то дачу, они пошли на речку, упустили начало грозы, до дома не успели добежать сухими, и в итоге она простыла. Порок этого и ждал. Больше лекарства не могли вернуть все в норму, вопрос стал окончательным: нужна операция.
   - Она говорила, - вновь встрял я.
   - Она и собиралась. Родители хотели сразу и отправить её в Израиль, там был хирург, который обещал гарантию, что все получится без осложнений, но Полина со всей своей рассудительностью убедила их, что её сердце подождет год; она закончит университет и спокойно ляжет на операционный стол, не беспокоясь о пропуске занятий, об отработках, тем более что после такой непростой операции идет долгий период восстановления. Ей бы точно пришлось брать академический отпуск. Её лечащий врач согласился, что при лечении и периодической госпитализации на короткий срок она может подождать.
  - С одной стороны я с ней согласен, а с другой... все сложилось бы иначе, - пробормотал я.
   - Не отрицаю. Но кто знал... Тогда все это звучало вполне логично, и родители не возражали. Полина пошла на пятый курс, все так же прекрасно училась - ты опережал её, но она не обижалась, признавая, что ты гений предпринимательской деятельности. Это её слова, не мои, - взмахнула руками Света.
   - Не сомневаюсь!
   - Ну и вот... Ваш выпускной.
   - Да-а-а...
   - Я знаю, что там произошло лишь с её точки зрения, и она мне не нравится. - Света посуровела. - Большая часть вашей группы напилась в цепь, а ещё там бродили наркотики, поэтому Полина не планировала надолго зависать в том клубе. Отметилась, пожелала всем успехов и удачи и хотела позвонить папе, чтобы он её забрал. Не позвонила, но мама успокоила его, мол, девочка взрослая и умная, последний раз толком видеться с одногруппниками, нужно ведь и рассвет встретить, и фонарики запустить - пусть повеселится. Она, в принципе, так и сделала, только не в том ключе, что придумала мама.
   - Я уже понял.
   - Угу. - Света покачала головой. - Полина поддалась атмосфере последнего вечера, подумала для себя - 'завтра он может уехать куда угодно, с его-то родителями' - и решила рискнуть, первый раз в жизни. Она по-прежнему не считала себя достойной покорить тебя настолько, чтобы ты пал перед ней на колени с обручальным кольцом в зубах, но подарить себе одну ночь с любимым мужчиной было вполне для неё приемлемо. И она позволила тебе поцеловать себя. Дальше было все ясно.
   - Что самое ужасное, я этого не помню. - Мой голос прерывался от раскаяния.
   - Когда ты отключился под утро и, разлепив веки лишь к полудню, посмотрел на неё совершенно пустыми глазами, она и сама поняла, что ты эту ночь не запомнишь. Ты завалился спать дальше, а Полина уехала из отеля, решив, что это к лучшему - если вы будете видеться на встречах выпускников, никакой неловкости не будет. На большее она и не рассчитывала, а все её ожидания в постели... ты выполнил на твердую 'десятку'.
   Отлично... получаю похвалу от восемнадцатилетней малявки, узнавшей уровень моей потенции от сестры... Просто блеск.
   - Ну, и для неё ваша история должна была закончиться. Заполнялись последние документы для вылета в Израиль, она гостила у бабушки, ничего не предвещало проблем - пока она неожиданно буквально не 'телепортировалась' домой и не заявила оторопевшим родителям, что беременна. И начался полный, прости за грубость, пиздец. Через три недели операция, а тут такое... Мама предложила сделать аборт. Вот тогда Полина и показала, что она может быть ох какой упрямой! Окна нашей квартиры тряслись, а соседи думали, что они убивают друг друга, такие скандалы возникали. Полина категорически отказывалась что-то делать с ребёнком от любимого парня, потому что понимала, что второго шанса у неё не будет. Мама обещала, что они найдут самого качественного врача, что это никак не скажется на её способности родить в будущем - ни в какую. - Света глубоко вздохнула. На меня же накатывало безграничное чувство гордости за Полину. - Они просто не понимали, что это был ребенок от тебя, а, значит, лучшее, что ей могла подарить судьба. Она позвонила в Израиль, отменила операцию и засела в нашей с ней комнате, не желая разговаривать с родителями. И её не пугала перспектива того, что она может умереть, что беременность - это не шубу в трусы заправлять... Главное - доносить и родить, а что дальше с ней будет - не важно. Ей это было все равно - а нам нет.
   - Ваши родители отказались поддержать её...
   - Они ополчились против ещё не рожденного ребёнка, словно он был врагом номер один в их жизни. Я их понимаю: вашего малыша они не знали, он ещё фактически был никем, а тут родная дочь, которую они растили двадцать один год. Но... - Света сглотнула, словно готовясь к чему-то неприятному. - В общем, когда доктор сказал, что, скорее всего, роды Полина не переживет, она попросила маму с папой позаботиться о её малыше. А они сказали, что, если не будет её, то он им не нужен и они задушат его собственными руками.
   Что-то оборвалось внутри меня, и я сжал Ариадну. Сволочи... Мою девочку хотели убить!..
   - Услышав это, Полина просто вышла из себя. Она не села в машину родителей, а поехала домой самостоятельно, в духоте и толкотне транспорта, а благодаря токсикозу это было то ещё испытание. Она закрылась в себе окончательно, ела только когда они уходили на работу, на попытки поговорить не реагировала. Предки, конечно, придурки, согласна, но я не думаю, что они бы это сделали. Они сказали это на эмоциях... Матвей, не подумай, что они монстры и вообще полные психи, - произнесла Света, увидев моё выражение лица. - Они безумно любят нас, Полину, я думаю, даже сильнее, потому что она всегда была образцовой дочерью. Мысль, что они могут её потерять, когда спасение было так близко, просто повергла их в отчаяние, и они пытались хоть как-то достучаться до неё. А сделали все только хуже. Когда первый шок от того, что её ребёнку что-то угрожает, прошел, она начала думать. И вспомнила, что у неё есть сестра. - Последнюю фразу Света произнесла с иронией. - Восемнадцать мне исполнялось в январе, к моменту рождения её дочери я была бы уже совершеннолетней, поэтому Полина обратилась ко мне за помощью. Представляешь, Матвей, я всегда была младшей непоседливой сестренкой, которая отставала и проигрывала ей. Она начала ходить раньше, чем я в том же возрасте, она опережала своё развитие, поэтому в школу пошла в пять лет, она первая исправляла прикус... Она всегда была такой самостоятельной, ответственной, никогда не просила ни у кого помощи, тем более у меня - но настал такой момент, когда никого, кроме меня, у неё не осталось. Родители, бабушка, врачи - все говорили, что она должна сделать аборт. И глядя в её глаза, которые были глазами тигрицы, готовой защищать своего детёныша даже ценой своей жизни, я единственная поняла, что она не отступится, и если я не хочу потерять сестру раньше, чем Бог заберет её сам, я сделаю все так, как она скажет. Сестры Ступовы против всех... - Она нервно рассмеялась.
   - Ты потрясающая, - прошептал я, не скрывая восхищения.
   - Спасибо. - Света смутилась. - Ну, в общем, мы начали разрабатывать план спасения будущей Ариадны. У себя я оставить ребёнка не могла, так как ещё училась в школе и жила с родителями, где они могли бы причинить вред ему, поэтому надо было решать, куда его деть, если... если она умрет. Как я уже говорила, кроме меня, никому больше он был не нужен, и тогда у неё родилась идея, совершенно безумная, на мой тогдашний взгляд, отдать его тебе. Мы спорили, я убеждала её, что с тобой девочка ещё вернее умрет, но эта беременная коза упорно верила, что ты только внешне такой придурок. Мне пришлось сдаться.
   Полина обратилась к юристам, и они сказали, что если мне будет восемнадцать лет, она может дать мне права опекуна над её ребёнком в случае невозможности самой заботиться о нем. Все это нотариально заверили. Все вопросы, связанные не только с будущим малышом, но и с её здоровьем, были переданы мне. Не передать тебе, что я чувствовала, зная, что жизнь и смерть не только моей сестры, но и будущего племянника или племянницы в моих руках, дрожащих до охренения... Полина глубоко обиделась на родителей, так что не верила им, даже когда они сказали, что все сделают как надо. Беременность была не самая тяжелая, тем более что её накачивали таблетками вместо завтрака, обеда и ужина, сердце справлялось, и доктора давали оптимистичные прогнозы. Если все будет идти как сейчас, она дотянет весь срок, сделают кесарево сечение и останутся живы оба. В конце туннеля забрезжил свет... В феврале её положили в больницу, чтобы быть на подхвате, последние месяцы она донашивала малышку там. Чувствовала себя удовлетворительно, расцветала, без конца пела и читала сказки дочке... - Света усмехнулась. - Рассказывала ей о тебе, говорила, что у неё самый лучший, самый красивый, самый волшебный папа на свете. В общем, заочно ты понравился ребёнку.
   Я улыбнулся, в эту минуту желающий расцеловать Полину до потери сознания.
   - Кесарево назначили на тридцатое марта, все мы расслабились... И случилось всё по закону подлости. В первом часу ночи двадцать восьмого у пациентки из соседней палаты отошли воды, а ребёнок должен был появиться на свет только через две недели. Там же увидели, что малыш обмотан пуповиной, сейчас задохнется, был вызван дежурный врач. Только началась та операция - начала рожать Полина. Причем это поняли не сразу - из-за борьбы с пороком сердца у Поль был повышен болевой порок, схватки она не чувствовала, пока не отошли воды. Акушерки её положили, смотрят - а ребёнок уже показался в родовых путях. Чтобы ты был в курсе - если матка раскрылась и ребёнок вышел - кесарево делать бесполезно. Был вызван другой врач из соседнего отделения, но поздно. Единственный выход был рожать самой.
   Повисла тишина. Так как я обнаружил Ариадну на своем пороге, было ясно, что не обошлось.
   - Она родила, - тихо заговорила Света. - Девочка появилась здоровая, доношенная. Когда мы приехали - её контактным лицом по-прежнему оставалась я, поэтому мне позвонили сразу же, но больница находилась далеко не в нашем городке - Полина всё сделала и держала кроху на руках. Боже, Матвей... я никогда не видела её такой счастливой... - Света расплылась в сияющей улыбке, вспомнив это.
   - Подожди. - До меня постепенно начало доходить. - Ариадна родилась двадцать восьмого марта?
   - Да, в четыре часа двадцать семь минут утра.
   Я поднял дочь на руки на уровень своего лица, сам улыбаясь как идиот.
   - Солнышко, ты представляешь - папа не полная бездарность!
   - О чем ты? - поинтересовалась Света.
   - Оформляя свидетельство о рождении, мне предложили три даты. И я выбрал именно двадцать восьмое. Не знаю, почему, что-то мне подсказало, я интуитивно назвал именно это число.
   Заулыбалась и Света.
   - Наверное, что-то метафизическое все же есть в этом мире. Не зная, ты был связан с ними обеими.
   Сердце польщено стучало, настроение было прекрасное, хотя дальше были события, далекие от позитива.
   - Неделю она светилась, не отходя от дочки, постоянно таская её на руках, - вновь приступила к рассказу Света. - А в один из вечеров её сердце остановилось.
   Моё - тоже.
   - Она успела положить ребёнка на кровать, прежде чем потеряла сознание. К счастью, рядом была акушерка, проверяющая ту самую женщину с едва не задохнувшимся сыном, она услышала стук и пришла на помощь. Наши родители сами были недалеки от сердечного приступа, пока Полину реанимировали и возвращали к жизни. Сердце завели, но она впала в кому, и прогнозы были очень шаткие. Естественно, роды сильно ударили по её организму, за неё боролись очень долго, но все впустую. Поль не реагировала на лекарства, её поддерживали аппараты искусственного жизнеобеспечения, мама практически ночевала в её палате, а папа обивал пороги всех врачей, которые хоть как-то могли ей помочь. Ребёнок остался практически без внимания.
   Света прервалась, вновь включив чайник. Ариадна утихла, словно понимала, что говорят о ней, и не отводила от неё взгляд, который девушку явно слегка нервировал.
   - На наших родителей было страшно смотреть, и я опасалась, что они исполнят то, что грозились, потому что с каждым днем комы Полина была все дальше и дальше от нас. Мне же, кроме как в плечо Сергея, моего парня, поплакаться было некому, и поэтому я рассказала все ему. И он предложил забрать девочку пока к нему - он снимал квартиру здесь, в столице, на время учебы, и мог пока подержать нас обеих у себя. Я притворилась, что заболела, чтобы не ходить в школу, воспользовалась доверенностью, выписанной мне сестрой, и увезла ребенка сюда. Мы держались сколько могли - я поселилась в интернете, выискивая, как обращаться с таким крошечным младенцем, Сергей днем учился, вечером таскал все, что я просила, даже приноровился менять подгузники... В тот момент я безумно любила его, потому что ни каждый парень пойдет на это даже ради своего ребёнка, тем более в восемнадцать лет. Он же держался и ни разу не возмутился, даже когда первой парой у него была важная контрольная, а она плакала всю ночь.
   Так мы прожили полторы недели. А потом родители начали искать уже меня, и их голоса звучали совсем не по-доброму. Я испугалась... и мы с Сергеем решили сделать так, как просила Полина. Я забрала из дома приготовленную заранее корзину, положила туда письмо - честно, я не читала его до сегодняшнего дня - надела на кроху лучший костюм из купленных, и мы с моим парнем поехали по твоему адресу, его тоже мне заранее дала Полина. Домофонную дверь Сергей успел придержать, когда из неё кто-то выходил, и мы заскочили в подъезд. Я долго колебалась, дожидаться, пока ты откроешь, или нет... И, нажав на кнопку звонка, всё же струсила, бросилась в не успевший уехать лифт и сбежала... Больше я о ней ничего не слышала.
   Вновь повисла тишина. Теперь я знал, как так вышло, что Ариадна оказалась у меня... знал, что мама не хотела её бросать и её действительно заставила это сделать маячившая у самого носа смерть...
   Моя Полиночка...
   - Так как я не знала, что написано в том письме, я думала, что, может, она сказала, почему этот ребёнок подброшен именно тебе и от кого, и переживала, что ты со дня на день приедешь и всучишь его обратно нам. Я заболела на самом деле от переживания, психологически накрутив себя, что должна быть все время дома, чтобы, не бай Бог, ты не нарвался на родителей и они не выместили свою злость на тебе или, что хуже, на девочке. Но ты не приезжал, моя тревога постепенно утихала. А потом очнулась и Полина.
   - Ты не боялась, что я отдам куда-то ещё малышку и вы её потом не найдете? - спросил я.
   - Боялась, - кивнула Света. - Я очень тревожилась, что, когда сестра поправится, она потребует отчет, где её дочь, приедет к тебе, а ты пошлешь её подальше, и она будет потеряна. И тогда на помощь вновь пришел Серёжа: его тетя работает в органах опеки и попечительства, и он попросил её отследить, сдавали ли в приюты месячного ребёнка, девочку. Нашу мы не нашли, и она, не задавая лишних вопросов, пообещала сказать, если вдруг ты решишь выполнить просьбу Полины и найти ей семью. В июне готовили бумаги от некого Сафировского, большего тетя Сергея узнать не смогла, но дело дальше не пошло, мы ещё даже удивились, но иной информации не было, поэтому... - Света вздохнула, - мне оставалось только гадать. Когда сестра преодолела кризис и можно было сказать, что она идет на поправку, родители очнулись и заметили, что ребёнка как бы нет. Им сказали, что я её забрала, и они насели на меня, но я, помня обиду Полины, соврала, что она в безопасном месте. Они стращали меня, мол, это уже не смешно и что мы говорим о живом, настоящем ребёнке. Я припомнила, что их это не волновало, когда они грозили беременной дочери, что убьют этого живого и настоящего ребёнка. В общем, от меня они ничего не добились, только заверений, что она не потерялась, хотя я была уверена, что она как раз таки потерялась. И вот ты здесь, с Полининой дочкой.
  - Я оставил её у себя и пообещал стать лучшим папой на свете. - Я поцеловал Ариадну в макушку.
  - Значит, моя сестра была права на твой счет.
  - Как она сейчас?
  - Лучше. - Лицо Светы разгладилось, и румянец вернулся. - Она долго приходила в себя, её состояние привели в удовлетворительное, и в августе сделали операцию на сердце, пока она не успела забеременеть вновь... это шутка мамы. Сейчас она в санатории за городом. К Новому году обещали выписать. Она меня каждый раз трясет, где дочь, все ли с ней в порядке, а я не знаю, что ей ответить. Вот теперь смогу сказать, что она не просто в порядке, а вполне счастлива.
  - Постой... Я бы тоже хотел к ней съездить, - вызвался я, расправив плечи, словно Полина уже была здесь и через минуту войдет в комнату.
  Света с сомнением посмотрела на меня.
  - Матвей, она, конечно, уже не упадет в предсмертной муке, но, может, не надо...
  - Света, я все понимаю. Но... не она одна была безответно влюблена. Я... блин, я мечтал о ней все эти годы, а тут оказалось, что она не только разделяла мои чувства, она подарила мне самое лучшее, что может быть - мою дочку! Она сражалась за неё до последнего, защищала... - Я захлебывался словами, чтобы высказать все, что думал. - Она рисковала свой жизнью, и она верила в меня... Никто так никогда не верил в меня, даже мои родные и друзья. Я обязан поклониться ей как героине!..
  Света помолчала, затем потрясенно покачала головой.
   - Сопля ты, Сафировский. - Потом рассмеялась. - Ну, смотри, если что-то с ней случится, даже просто закружится голова, я тебя...
  - Я приму любую кару от тебя! - Я взмахнул руками, сдаваясь, и едва не уронил дочь, взмахнувшую руками вслед мне, подражая.
  - Я собиралась к ней ехать в субботу утром. Мама с папой, расслабившись, налаживают своё дело, у них бизнес по транспортным перевозкам, поэтому тебя никто, кроме самой Полины, по физиономии бить не будет.
  - Я возьму оправдательный вердикт - нашу дочь, - улыбнулся я, вновь сжав Ариадну.
  
  Весть о том, что Полина жива и что я еду к ней, разлетелась за пару часов, и безоговорочно со мной собрались ехать все: мама (папа тоже хотел, но у него было какое-то пипец важное собрание), Настя с Денисом, Марго с Тимой и Влад. Спасибо, Ириша решила, что нас и так выгонят, такую гурьбу, так что она посидит дома без приключений. Я пытался упросить их не вмешиваться, но компания единогласно сказала 'нет'. Мать их Ариадны хотели видеть все и пожать/поцеловать её героическую руку.
  Света охнула, увидев всех нас (хорошо ещё, что мама не взяла свой 'джип' и ехала с дочерью и зятем, а Влад влез в машину Марго и Тима, а не рулил на ярко-красном 'Мерседесе'), но я лишь покачал головой, признавая, что ничего не смог сделать. Сопровождающие сначала все вылезли, раскланявшись ей за храброе спасение племянницы, потом так же шумно залазили обратно. Света села на пассажирское сидение у меня, обещав показать дорогу (правда, я все равно забил адрес в навигатор и он вполне успешно и сам мог проложить путь, но я не спорил, всё ещё чувствуя себя неуютно из-за испытаний, что пришлось пройти как ей, так и её семье, и за эскорт за спиной). Я всю дорогу рассказывал ей свою историю, после которой она смотрела в зеркало заднего вида куда благосклоннее - без них я бы не справился и не решился оставить дочь.
  Санаторий, в котором находилась на реабилитации Полина, отвечал всем самым нужным требованиям. В пятидесяти метрах от него раскинулось чистое озеро, сейчас покрытое льдом, и на нем катались на коньках самые смелые любители приключений - минусовая температура держалась всего четыре дня и вряд ли вода промерзла так плотно. Здание санатория находилось в хвойном лесу, дорога к нему вела всего одна и автомобилистов, кроме нас, я больше не встретил.
  Мы припарковались и вылезли из машин.
  - Так, первыми идем мы, - решил я. - Вы потом, когда я всей ей объясню, ладно?
  - Только не долго, - попросила Марго. - Я уже все ногти погрызла, так хочу её увидеть. Подумай только - наша Солнечная девушка всего в десяти метрах от нас...
  Света каждый раз закусывала губу, слыша такие слова. Ещё даже не будучи знакомы с Полиной, её уже приняли в семью, её любили и были готовы сделать все, что возможно для неё. Для её сестры это было приятным шоком.
  - Ну, пошли? - Она оглянулась на меня и, получив кивок, направилась к дверям.
  Нас провожали удивленными и заинтересованными взглядами - ребята и мама согласились подождать только под комнатой Полины. Свету тут явно знали, а вот мы родили массу пересудов. Влад не смог обойтись без выходок и каждую женщину встречал поклоном и снятием шапки. Настя давилась смешком, но не одергивала его. Я бы, может, дал другу 'пять', но внутри все сжималось от предвкушения и неизвестности, как поведет себя Полина. А как себя поведу я? Что будет дальше? Она мать Ариадны... как мы будем растить её оба - я не собирался отдавать дочь насовсем даже ей?
  - Вот здесь она сейчас и живет, - тихо произнесла Света, остановившись у красивой дубовой двери. - Готов?
  Я обнял Ариадну и передал её маме - сначала я хотел просто увидеть Полину, желательно, со свободными руками. Моя мать встала впритык с дверью, чтобы я мог окликнуть её и она быстро внесла девочку. Света ещё раз посмотрела на меня, подавила торжественную улыбку и нажала на ручку, входя.
  - Привет, дорогая, - услышал я за дверью её голос. - Как ты?
  Ответ я не разобрал, и через пару секунд Света вновь заговорила:
  - Я приехала не одна. Думаю, ты этого гостя давно заждалась.
  Это про меня. Света выглянула, махнула мне, и я вошел.
  Полина сидела на кровати с ноутбуком на коленях. Бесконечно медленно она переводила взгляд с сестры на меня, а я будто прирос к линолеуму. На меня смотрели глаза моей дочери, и в них разгорался странный дикий огонь. Девушка встала, и я смог разглядеть, как сильно она похудела с нашей последней встречи. Маленькая, в широком свитере и спортивных штанах, она оставалась самой красивой женщиной для меня.
  В следующую секунду я оказался вжат в стену, рубашка была смята в тонкой ладошке, а эти глаза смотрели, пылая страстью:
  - Где она?! - прорычала Полина, готовая убить меня, если я не отвечу в эту же секунду. - Где моя дочь?!
  
  XXIV
  
  POV Полина
  
  Полтора года назад
  
   Я сновала среди ребят, откровенно не зная, куда податься. Парни что-то весело обсуждали, по очереди передавая друг другу небольшие пластинки - не надо было быть таможенной собакой, чтобы понять, что именно. Девчонки разбились на группки, и часть 'зажигала' на танцполе, скользя руками по бёдрам и приподнимая края платьев, и так не тянущих хотя бы на миди, часть сидела за столами, зыркая то на меня, то на парней, а часть, угостившись наркотиками, творила не пойми что. Мне было скучно, одиноко и хотелось домой. Ну вот, ещё пять минут - и пойду на выход.
   Одернув бретельки платья - из-за того, что оно было большевато мне, приходилось постоянно поправлять и идти аккуратно, иначе я рисковала наступить на подол и либо порвать его, либо сдернуть одним махом, и рассчитывать на то, что оно удержится, было глупо, - я отошла к столу с напитками и взяла бокал вина. Оно было некрепким, сладким, как я люблю, и я чуть оперлась на край, продолжив наблюдать за друзьями.
   Парни немного сместились, и я увидела предводителя стайки - Матвей. Он слушал какой-то рассказ Влада Оршакова, явно веселый, и его красивые губы растянулись в улыбке, обнажив ровные белоснежные зубы. Я замерла, смотря на него. Ну что ему стоило быть не таким раскрепощенным и уверенным в своей неотразимости?.. Хотя кто знает, полюбила ли бы я его, будь он иным. Сочетание захватывающей дух красоты, знания своей цены, а точнее, бесценности, острого ума, виртуозного словарного запаса и одновременного искреннего обаяния, харизмы и рождало непреодолимость чар Сафировского перед женщинами. Даже я, считающая, что так просто меня покорить не получится, не устояла.
   Правда, перспективы оказаться одной из перечня его одноразовых секс-партнерш я все же избежала. О чем теперь, признаюсь, жалею. Хоть на одну ночь, но он был их, а для меня он теперь навсегда останется прекрасным, фантастическим одногруппником, и все.
   Матвей перехватил мой взгляд, и в свете мелькающий огоньков мне показалось, что он обрадовался этому. Он улыбнулся мне, и я ответила на эту улыбку - сегодня было можно. Музыка на мгновение смолкла, освещение резко убавилось, а потом закружилась светло-голубые и желтые огни, а из динамиков зазвучали первые такты новой композиции. Я узнала её - Алёна частенько включала песни своего кумира, и 'Sleepwalker' была в приоритете.
   - Потанцуешь со мной? - Сафировский неожиданно оказался рядом, стоило мне отвлечься, чтобы помахать на прощание Кате - она уходила со своим парнем.
   За время учебы мы не раз оказывались так близко друг к другу, но в этой интимной обстановке я впервые ощущала себя такой... разнеженной и смелой? Меня не смущало, что, согласись я - и обратно для меня пути не будет. Танец - лишь предлог, за три минуты этот парень меня легко уговорит на что угодно...
   'Тогда вперед, - услышала я голос своей куда более храброй и мудрой сестры. - Первая и последняя ночь - отдайся ей'.
   И я отдалась.
  
   То ли вино оказалось все же крепче, чем я думала, то ли я только этого и ждала, но стоило Матвею глазами показать, что я сегодня буду с ним, я полностью расслабилась и уже сама льнула к нему. Он не переставал меня целовать ни на секунду, прерываясь лишь для того, чтобы усадить меня в такси и назвать адрес, куда нам ехать. Таксист попался понятливый, без ненужных вопросов тронулся с места и только кидал на нас веселые взгляды в зеркале заднего вида. А мы? А мы были заняты.
   Губы, руки, дыхание Матвея было везде, как мне ощущалось. Невероятным образом совмещая твердость и нежность, он гладил мою шею, лаская кожу под волосами, и я стонала в его распахнутые губы, целуя вновь и вновь, и вновь... В какой-то момент обниматься, сидя боком, стало неудобно, и Матвей легко решил эту проблему, резко подняв меня и усадив на свои колени. Его правая рука тут же переместилась на мою талию, сжав ткань платья, а левая осталась на шее, надавливая, чтобы углубить поцелуй... казалось бы, куда уже... но мне, как и ему, было мало.
   От прически остались одни воспоминания, платье было наполовину перекошено, а рубашка Матвея полностью расстегнута, когда водитель такси тактично кашлянул, привлекая наше внимание к тому, что мы уже приехали. Сафировский кинул ему пару купюр, судя по лицу мужчины, намного превышающих стоимость поездки, но никого из нас двоих это не волновало.
   По нам все было видно и в холле отеля. Девушка, оформлявшая наш въезд, давила улыбку, а Матвей нервно гладил мою ладонь, сжатую в стальных тисках его пальцев. Мне показалось, нас продержали вечность у регистрационной стойки, пока наконец заветный ключ не оказался в руке парня.
   В лифте мы просто целовались, не сдерживая нетерпеливые стоны, пока он медленно тащился на шестой этаж. Внутри меня все дрожало и ноги рисковали подкоситься в любой момент, каблуки скрипели... А Матвей всё сильнее вдавливал меня в стену кабины, насилуя мои губы. Зубы стучали друг о друга, дыхание удавалось перехватить урывками, практически оттаскивая парня от себя. Он же в эти моменты зря время не терял и переключался на шею, раковину ушей, подбородок, подбираясь вновь к губам.
   - Ты такая нежная... такая сладкая... - шептал он, целуя мочки ушей. - Я... никогда не одну девушку не хотел так, как сейчас хочу тебя...
   - Матвей... не болтай... не порти впечатления... - перебила я его, сама привлекая ближе к себе.
   Самое печальное, что я, даже будучи возбуждена до предела, не могла отключить обработку информации в своей голове, и все, что он говорил мне, я понимала. А ещё я понимала, что надеяться, что после ночи со мной он вспыхнет чувствами, откажется от своего трахмарафона, станет верным и преданным партнером... это не в духе умной Полины. Я не поверну назад, я впущу его в себя, но так же мне придется и отпустить его, навсегда...
   Но об этом я буду думать завтра.
   С дверным замком нам повезло - он открылся легко, Матвей, не отпуская меня, переступил порог, а потом навялился на дверь, захлопнув её своей спиной. Больше нам прятаться было незачем.
   Мои заколки разлетелись по всем углам, так отчаянно Матвей запустил пальцы в волосы, и я даже услышала его рык, когда он все глубже нырял в них носом.
   - Ты настоящая колдунья, - разобрала я и рассмеялась - очаровывать мог не только он.
   - В таком случае позволь показать тебе, насколько ты прав, - ответила я, чуть отталкивая его.
   Матвей послушно замер в паре шагов от меня, заворожено смотря. Я не позволяла себе допустить мысль, что он так реагирует на меня не только потому что пьян и заряжен под завязку стимуляторами, а что он реально долго хотел этого, намерено отпуская себя, чтобы наружу вышли инстинкты. Я завела руки за спину, освобождая локоны от последних шпилек, и вьющаяся копна волос заструилась по плечам и парочка даже упала на лицо. Я хотела убрать их, но мою руку перехватила чужая - Матвей бесконечно ласковым движением коснулся моей щеки, заглядывая в глаза. Цвет его глаз всегда ассоциировался у меня с пасмурным днем - их обладатель такой же переменчивый, опасный, непредсказуемый, но неотвратимый и возбуждающий - а сейчас я видела расплавленный свинец, покорный и согласный на волю другого творца... покорный мне.
   В груди защемило, и хоть я упорно хотела не думать об этом, меня захлестнула грусть, что завтра он перестанет быть таким... что он для меня лишь на эту ночь.
   - Родная, что такое? - нахмурился он, увидев слезу на моей щеке. - Я что-то...
   - Нет... всё хорошо, - пролепетала я. - Ты... такой красивый... такой нежный... и я не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась.
   Парень улыбнулся, шагнув вперед.
   - Ночь только началась, и я не позволю ни мгновению уйти от нас.
   - Заставь меня забыть о завтрашнем дне, - шепнула я, делая последний шаг, отделяющий нас друг от друга.
   Его ресницы чуть дрогнули, принимая мою просьбу, и в следующую секунду меня поглотил шквал страсти, любви, восторга и неземного счастья.
   Матвею понадобилось две секунды, чтобы справится с молнией на платье, и вот оно лежит лужицей расплавленного золота на ковре, а меня он уносит в постель. В какой-то момент, ненадолго вынырнув из омута наслаждения, даруемого губами парня, я поняла, что на нем уже нет рубашки, и его тело в моей власти, чем и воспользовалась. Стоило мне провести руками по плечам и скользнуть вниз к груди, он так застонал, что я испугалась, что сделала ему больно, но он опроверг это, впившись поцелуем в мои губы, - раненый человек не способен был на такую пылкость. Он придавил меня своим телом к матрасу, выбив последнее дыхание, но я не думала жаловаться - только бы он не решил повернуть назад, не сбавил обороты, не перестал возносить меня к небесам...
   Задыхаясь, я сжала пальцами его плечи, зацепила кожу ногтями, что заставило Матвея вновь нетерпеливо зарычать, но я уже знала, что это значит, и продолжила его дразнить и подстегивать не прекращать... Он ласкал меня везде, куда он мог добраться, не остались не исследованы им ни кожа моей шеи, не ключицы, ни округлости моей груди - им он уделил половину всего времени, чем едва не заставил потерять сознание от волны удовольствия, накрывшей меня - ни плоской поверхности живота. Его язык щекотал мой пупок, и я нервно дернулась вперед, всхлипнув, а он лишь рассмеялся, поцеловав живот вновь и возвращаясь к губам.
   - Полина... прости... но я не смогу уже затормозить... - прошептал он, приблизившись к моему лицу. На своем бедре я чувствовала каменную готовность его члена, и это заводило меня сильнее. Затормозить? Зачем? Разве я не доказала ему, что я не соглашусь прекратить это даже под страхом смерти?..
   - Какой же ты глупый... - фыркнула я, убирая влажную прядку с его лица и целуя медленно, но уже опытно и зная, куда и как давить языком, чтобы он перестал молоть чепуху.
   Кажется, он всё понял. Неуловимо, как мог только он, Матвей подмял меня под себя, коленом раздвигая ноги. Меня тут же пронзила паника, что отразилось на моем лице.
   - Тише, тише... все будет хорошо, - бормотал он, коротко целуя мои губы и сжав лицо.
   Не говорить же ему, что до этого я ни с кем не занималась сексом... уже поздно. К тому же - это Матвей. Моим первым должен был быть только он.
   Я выдохнула, постаравшись расслабиться. Все на самом деле будет хорошо... Все уже хорошо.
   Медленно, но уверенно, он проник в меня, и я не успела испугаться всерьез - все было сделано: в живот будто вогнали что-то острое, я вздрогнула, но парень обнял меня, не переставая целовать меня и побежавшие по щекам дорожки слез. Пару секунд не шевелясь, он возобновил движение, будто разгоняя боль. С каждым новым толчком внутри меня расползались волны ощущений, граничащих с экстазом... Я уже плакала не от боли, а от счастья, подхватывая ритм, и вот мы уже вместе, прижавшиеся друг к другу настолько тесно, что нельзя сказать, где заканчивается моё тело и начинается его.
   - Прости.... Ты неземная... - шептал Матвей, подхватив меня под спину и меняя угол. - Полинка... моё солнце... моя солнечная девочка...
   Я взлетала все выше и выше, уже не отдавая отчет, что говорю в ответ я, какие слова слышит только ночь - и он. Целуя, кусая, царапая его, я хотела большего, я хотела раствориться в этих чувствах, в этой нежности и любви, которыми была полна и которые он щедро мне отдавал.
   В животе словно свернулся тугой клубок, а потом взорвался, вырвавшись протяжным криком с моих губ, и словно издалека я услышала аналогичный от Матвея, сделавшего победный рывок. Внутри меня охватило тепло и уют, особенно остро ощутившиеся, когда мой первый мужчина мягко обнял меня, укутав собой.
   - Было очень плохо? - обеспокоенно спросил он, повернув меня к себе лицом и заглядывая в глаза.
   - Нет, - улыбнулась я и поцеловала его в подбородок. - Мне было очень хорошо. Спасибо тебе... - Я растеряла всё своё красноречие, не зная, какими словами описать то, что я только что пережила... - Это...
   Матвей тихо выдохнул и коснулся губами моих губ.
   - Не надо лишних слова, сама говорила. - Его язык мягко обвел контур моего рта. - Это самое, что так повергло тебя в трепет, ещё не раз повторится за эту ночь.
   - Обещаешь? - игриво прищурилась я.
   Вместо ответа я получила головокружительный поцелуй.
  
   Мы заснули под утро, выбившись из сил. Я поняла, что так привлекает девушек в сексе, особенно с любимым человеком - это было божественно. Свернувшись в клубочек под боком Матвея, я погрузилась в сон, будучи самой счастливой девушкой на свете.
   ...Он смотрел на меня так, будто не видел. Стараясь не разреветься прямо здесь, я ещё раз окликнула его, но Матвей пару раз моргнул, что-то пробурчал и вновь заснул, вдобавок зарывшись лохматой головой под подушку.
   А что ты хотела, детка? Чтобы он принес тебе завтрак в постель и рассыпался, что это была самая волшебная дочь в его жизни? Я цинично по отношению к себе усмехнулась и вылезла из постели, направившись в душ.
   Смотря, как под напором воды исчезают последние кровавые следы потери девственности с моих бедер, я позволила себе минуту слабости. Пусть я знала, что так оно не будет, часть души надеялась, что что-то хорошее я вынесу из сегодняшнего утра. Что он хотя бы улыбнется, поцелует меня... ещё раз, на трезвую голову скажет, какая я красивая... Но все это было пустые мечты. Матвей Сафировский никогда такого не сделает.
   Закончив с водными процедурами, я завернулась в полотенце и вернулась в комнату. Парень остался в том же положении, что и был, и что-то мне подсказывало, что я могу тут устроить репетицию военного парада, а он продолжит дрыхнуть. Вздохнув, я подняла платье, вытряхнула из него пыль и натянула на себя. Не самый лучший вариант, конечно, но не в гостиничном же халате мне уезжать. С помощью заколок, подобранных и в самом деле по всему номеру, я кое-как соорудила косу и закрепила мокрые прядки, чтобы не лезли в глаза - ждать, пока волосы высохнут, а они у меня довольно длинные, я не собиралась, - разыскала все оставшиеся вещи, которые могли бы напомнить ему обо мне вечером и, не удержавшись и поцеловав Матвея на прощание, я вышла за дверь.
   - Не будите молодого человека в 612 номере до того момента, пока он сам не проснется, хорошо? - попросила я горничную, проходившую у лифтов. - У него есть деньги, он заплатит, если задержится дольше положенного.
   - Конечно, без проблем, - кивнула она.
   И только в такси я вновь ощутила слезы на щеках. Я понимала, что так оно и к лучшему, если он не запомнит, что между нами произошло - тогда это останется только моей тайной... Но я бы не отказалась, чтобы он тоже знал.
  
   ... - Аполлинария, я иду в магазин, - услышала я голос бабушки из-за двери. - Тебе что-нибудь купить?
   - Нет... не надо, бабуль... - прокашлявшись, произнесла я, не открывая глаз от пластмассовой полоски перед собой.
   - Тогда я пошла.
   В голове мысли роились быстрее гонщиков наскар. Головокружения и потеря аппетита теперь объяснялись не свежим деревенским воздухом и диетой перед операцией. Я смотрела на синий индикатор, означающий, что я... Боже... я жду ребёнка.
   Дыхание пропало, стоило следующей мысли прийти в голову. Ребёнка Матвея.
   Неосознанно я положила руку на живот, прислушиваясь. Конечно же, это был самообман и такого не могло пока быть, но я словно ощутила легкое шевеление.
   Ребёнок Матвея...
   Чистое, ничем не замутненное счастье охватило меня, и я запрыгала по комнате, визжа от восторга. Пусть Матвей не помнит, что и с кем у него было (забирая диск с видео и фотографиями с выпуска у Оршакова, я поинтересовалась, как дела у Матвея и не сильно он перебрал в тот вечер, и Влад ответил, что он вообще ничего не помнит и божится больше не глотать всякую гадость), он оставил самый лучший подарок мне.
   Немного придя в себя, я заварила чай, мысленно представляя, какой он будет, малыш, как я его назову (а как, в самом деле?), буду самой лучшей мамой...
   Сердце кольнуло, что привело меня в чувства намного быстрее любых холодных душей. Операция ставила крест на идее родить этого ребёнка... Я сжала кружку, замерев. Твою ж мать...
   Бабушка вернулась довольно скоро и застала меня, уставившейся в окно невидящим взглядом.
   - Внученька, что с тобой? Сердце прихватило? - сразу же засуетилась она.
   С трудом сглотнув горькую слюну, я покачала головой.
   - Нет... Я... Мне надо домой.
   Большего она от меня не добилась, но в город собралась вместе со мной, не на шутку испугавшись.
  
   - Ты делаешь аборт! - безаппеляционно заявила мама.
   - Нет! Я рожу этого ребёнка, даже если это будет последнее, что я сделаю в этой жизни!
   Мама и папа смотрели на меня, словно я только что сказала, что хочу выйти замуж за слона. Этот спор продолжался больше трех часов, мы все трое уже горла посрывали, но с мертвой точки не сдвинулись. Для меня была кощунственной идея убить моего - нашего с Матвеем - ребёнка, и что ещё сильнее меня добивало, это то, что на ней настаивали самые родные мне люди!
   - Полиночка, дорогая, - вновь примирительно начал папа, - это твоё здоровье. Ты молодая, полная сил, после операции можешь хоть пять детей родить - но сначала надо её сделать.
   - А сейчас её никто не рискнет делать, - подхватила мама. - Операции на сердце опасное дело...
   - Боже, прекратите! - прервала я её. - Я не буду делать операцию!
   - Да ты же не Света, ты никогда не была такой упрямой! - заорала мама.
   - Я не была упрямой только потому, что мне раньше это просто не было нужно. Меня не привлекали разнообразные маленькие глупости, мне хватало той свободы, которую вы мне давали. Я не Света, но я её сестра, значит, такая же! Разговор окончен!
   Я с силой захлопнула дверь перед родительским носом и бросилась на кровать. Так, теперь успокойся... тебе нельзя волноваться... Я села ровно и постаралась дышать глубоко и размеренно. Не хватало ещё, чтобы из-за глупых разборок с родителями у меня случился выкидыш - им на радость...
   Тихо-тихо в комнату вошла моя сестра и села на кровать напротив меня. Она молчала, и я была ей за это благодарна.
   Наконец в груди перестало так клокотать, руки вновь обрели прежнюю твердость, и я откинулась назад к стене.
   - Поль, - пробормотала Света.
   - Что?
   - Это от него, да?
   Я открыла глаза, встретившись с настороженным взглядом сестренки. Не нужно быть телепатом, чтобы понимать, что она чертовски боится за меня, но своё мнение держит при себе.
   - Да... Мы на выпускном были вместе... и теперь...
   - Ему ты, конечно, не скажешь. - Света не спрашивала - она слишком хорошо знала меня.
   - Нет.
   Она кивнула. Я смотрела на неё, дожидаясь, что она скажет по поводу будущего, как моего, так и моего ребёнка... боясь, что услышу то, же что и от родителей с бабушкой.
   - Поль... просто... просто знай, что я за тебя, - наконец произнесла она.
   Я улыбнулась, потянувшись к ней.
   - Спасибо, милая.
  
   ...Кто-то уступил мне место в автобусе, видя моё бледное лицо, и я благодарно скользнула на него. Автобус ехал медленно, людей было не то, чтобы много, но достаточно, чтобы стояла парилка, и меня мутило.
   'Если ты умрешь, то лучше бы ему тоже умереть! - стоял в ушах разъяренный голос отца. - Потому что я сам придушу его, если он проживет хоть на минуту дольше тебя!'
   Сердце стучало о ребра, словно просилось наружу. Я не сдерживала слезы, иногда размазывая их по лицу, но новая порция мгновенно заливала глаза вновь. Мой малыш... что же мне делать?! Как мне защитить тебя?
   - Девушка, что с вами? - участливо спросила какая-то женщина рядом. - Может, вам воды?
   - Не надо, - мотнула я головой. - Я... вы ничем не поможете.
   От меня отстали, хотя я слышала, как пассажиры переговариваются за моей спиной. Да плевать! Никто ведь не возьмет моего ребёнка себе?! Нет, так нечего и лезть не в свое дело!
   Всю дорогу я лихорадочно думала, так ли жестоки мои родители на самом деле. Я понимаю, что перспектива моей смерти их и не должна была воодушевить, но так жестоко отнестись к ИХ внуку... Это не мои папа и мама! Или все же... кто их знает?
   На автомате я вышла из автобуса на своей остановке и побрела вперед. Длинный плащ - я обычно такие не ношу, но ради сохранения своего здоровья приобрела, когда похолодало - путался в ногах, и я помрачнела ещё сильнее. Споткнувшись, я едва не упала, и из кармана выпал мой телефон. Я только вскрикнула - он бодро покатился вперед и соскользнул между прутьями моста. Подскочив к перилам, я смогла лишь помахать кругам на воде. Черт! С этим номером можно уже попрощаться... Ну и ладно! Новая жизнь начнется с нового номера телефона! Да и есть дела поважнее.
   Надо срочно придумать, что делать, чтобы мой ребёнок выжил. А так же беречься родителей - с них станется и подстроить выкидыш, пока это возможно...
  
   - Это будет девочка! - улыбнулась мне врач, нащупав определенную точку на моем округлившемся животе. - Наверняка красавица!
   - Если в папу пойдет, то да, - произнесла я, повернув голову и смотря на монитор.
   Девочка... У меня дочка! Боже, дочка... сейчас, зная уже пол ребёнка, я поняла, что мечтала именно о ней.
   - Если в маму, то тем более. - Доктор вновь заводила датчиком, рассматривая малышку. - Хорошо развивается, с виду здоровая. Если хотите, мы проведем тесты, чтобы быть уверены до конца.
   - А это ей не повредит? - забеспокоилась я.
   - Нет, все с ней будет в порядке. В основном понадобиться околоплодная жидкость, по ней мы все и определим.
   - Тогда хорошо, - кивнула я, не отрывая взгляд от крохотного тельца, шевелящегося под датчиком.
   Моя доченька...
  
   - Такая маленькая, - нахмурилась моя сестра, взглянув на снимок, отданный мне моим гинекологом.
   - Вполне нормальная для своего срока, - усмехнулась я. - Ты такая же была семнадцать лет назад!
   - Думаю, мама уже сто раз пожалела, что таки родила меня, - мигом помрачнела Света, уткнувшись в тетрадь.
   Утром родители вновь поссорились с ней из-за того, что младшая, не посоветовавшись с ними, купила билет на концерт '30 second to Mars' в марте. Концерт будет в другом городе, Свете придется остаться у Сергея ночевать... Папа весь пятнами пошел, а мама приплела меня, мол, обе беременные будем, на их голову.
   - Ну их, - погладила я её по каштановой макушке. - Ты большая девочка, купила билет на свои деньги, их не напрягала. Поверь, они побесятся и успокоятся. После меня ты им кажешься милой и покладистой.
   - Ох, Полинка, не начинай... Мама и так уже мне нервы вытрепала, какая ты безголовая и совсем не думаешь ни о ком.
   Я смотрела на тусклую сестру, оказавшуюся в таком положении, и думала, имею ли я право её втягивать в это... Если я умру, мне уже будет всё равно, а вот Света получит за нас обеих, а ей всего семнадцать.
   - Полин, о чем ты задумалась? - насторожилась сестра, увидев мой затуманенный взгляд. - С тобой всё хорошо? А с ребёнком?
   - Света, я кое-чем о тебя попрошу, и ты вправе отказаться, - решилась я. - Только маме с папой не говори, ладно?..
   - Что случилось? - Света тут же напряглась, откладывая домашнее задание в сторону.
   - Ты сама уже поняла, что... что я рискую... в общем, если я не...
   - Поль. Я знаю, что ты можешь умереть, - дрогнувшим, но не сорвавшимся, как это случалось с мамой, голосом подтолкнула меня сестра.
   - Да... Я просила родителей, чтобы они спасли ребёнка, но они... - Я закусила губу, давя слезы,- они не согласились.
   - Сволочи, - прорычала девушка.
   - Тише... не говори так... Короче, Света... если я умру и не смогу позаботиться о девочке сама... сделай это ты.
   - Я? - Сестра вскочила на ноги. - Как? Полина, я хочу помочь... но я не могу...
   - Подожди. Я знаю, что здесь ты не можешь её оставить, родители доберутся до неё, если она останется с тобой.
   Света слушала меня, сцепив руки в замок. Она была такой бледной, что я видела каждую веснушку на её лице.
   - Я хочу, чтобы ты отнесла её Матвею.
   - ЧТО? - Мне показалось, что эти слова словно ударили её, так она отшатнулась. - Сафировскому?
   - Послушай, - затараторила я, пока она не погрузилась в праведное возмущение. - Нашим родителям я доверить дочь не могу, ты, пока живешь с ними, тоже не вариант. Бабушка настроена так же категорично, а больше никого нет! После меня права опекуна получат мама с папой, и они... А Матвей...
   - А Матвей напился и сделал тебе ребёнка! И даже ни разу не позвонил!
   - У Матвея есть нужные связи. Он сможет найти ей семью или приют... Света, пойми, что только так я могу спасти своего ребёнка!
   Сестра дышала глубоко и часто, словно из последних сил сдерживала чувства. Зная её нрав, я уважительно прониклась степенью выдержки.
   - Поль... Я понимаю. Я правда понимаю... Но ему? Он бросит её у ближайшей больницы, если не у лифтов, и забудет через минуту.
   - Нет, - покачала я головой. Она не знает моего... в смысле, не знает Матвея. - Он кажется совершенно бесшабашным гулякой, но голова у него светлая и толковая. Согласна, удочерять её он не станет - скорее его машина поедет без колес, чем Сафировский возьмет на себя такую ответственность, - но это единственный шанс!
   Света отвернулась, всё ещё пребывая в сомнениях. Я подошла к ней и обняла за плечи.
   - Сестрёнка... кроме тебя, мне некому довериться... Только тебе. Я не хочу, чтобы мой малыш пострадал.
   Она зажмурилась, и я увидела, как слеза скользнула из-под её ресниц.
   - Полечка... не умирай, - всхлипнула она, напомнив мне, что это она моя младшая сестра... и я такое от неё требую.
   - Ты не представляешь, как бы я сама этого хотела... Хотела выпустить тебя из школы... радоваться твоему поступлению в университет... Хотела бы побывать на твоей свадьбе... - пробормотала я, опустив подбородок на её плечо. - И чтобы твоя племянница звала тебя тетей Светой... ты бы учила её красить ногти, пока я не заметила. - Сестра рассмеялась, понимая, что так оно и было бы - я была бы строгой мамой, а она - классной тетей, которую моя дочь обожала бы. - Но этого никто не может обещать... И мой материнский долг позаботиться о ней.
   Света шмыгнула носом и повернулась ко мне, поднимая голову.
   - Я сделаю это, если ты так хочешь, - тихо прошептала она.
   - Спасибо! - я порывисто обняла её. - Боже, родная... ты самая лучшая!
   - Это ты самая лучшая, - ответила сестра.
  
   ...Я писала письмо, вытирая слезы со щек. У меня поднялась температура, и мама была наготове звонить в 'скорую'. Закрывшись от неё, я достала чистый лист бумаги и взялась составлять послание для Матвея. Он ясно представал у меня перед глазами, и я писала то, что сказала бы ему в лицо... Как бы он мне ответил...
   Накануне мы до ночи обсуждали со Светой имя будущего ребёнка, и сестра подала мне отличную идею - если он отдаст её, девочку будет проще отследить, если у неё будет редкое имя. Света упорно настаивала, что я выживу, дотяну, справлюсь, и потом мы будет искать нашу крошку. Я не спорила, хотя не особо верила, что выдержу это, и сестра меньше дергалась. Мне нравилось имя Ариадна...
   Пара слезинок упала на бумагу, и чернила расползлись, но я не стала стирать или переписывать письмо - смысл и так был ясен. Закончив, я долго думала, как подписать. Настоящим именем - тогда Матвей будет знать, куда везти ребёнка обратно. А как-то иначе, что-то ничего не значащее для нас - он не поверит и отмахнется... Надо было представиться как-то по-особенному, чтобы было понятно только ему...
   '- Так ты и правда солнечная...' - всплыло в моей памяти. Глупо, конечно, надеяться, что, если он не помнит ту ночь, вспомнит эту незначительную фразу, но кто знает...
   И я уверено вывела в подписи: 'Солнечная'.
  
   Чувствовала я себя сносно, и врач дал мне оптимистичные прогнозы. Если не буду прыгать с горки и есть жирное жареное мясо килограммами, а вместо этого лягу в больницу и сяду на диету из таблеток, то вполне могу дотянуть до срока, когда мне сделают кесарево сечение. Родители нахмурились, полагая, что я сейчас ещё взбрыкну на счет естественных родов, но я была не настолько чокнутой. Если, чтобы выжили моя дочь и я, нужно разрезать меня напополам, то ради Бога!
   Адвокат был не в восторге, когда одиннадцатого января, на следующий день после восемнадцатилетия Светы я пришла оформить право опекунства на неё. Он предупредил меня, что, так как я на седьмом месяце беременности и имею серьезный диагноз, моё решение могут оспорить, но я была готова рискнуть. Он оказался толковым мужчиной и предложил, раз у меня проблемы с родителями и они угрожают жизни моего ребёнка, все вопросы по поводу моей жизни и смерти, а так же, если возникнет ситуация, кого спасать, меня или мою дочь, так же передать право решать Свете.
   Когда я рассказала ей, она сама едва меня не убила.
   Родителям мы пока об этом не говорили, по понятным причинам, и каждая из нас надеялась, что и не придется. Моё сердце, проникнувшись моим скорым материнством, вело себя смирно и не создавало мне проблем, и я уже поверила в счастливый итог.
  
   ... - Спи, моё солнышко. Спи, там за облачком дремлют наши ангелы, пока ты в маминых руках... - пела я, гладя живот. Разбушевавшаяся после обеда малышка успокоилась, словно слушая мой голос, и я улыбнулась. Как же сильно я уже любила её! Слыша стук её сердца каждый раз, когда меня забирали на обследование, я смеялась, чувствуя себя самой счастливой женщиной на свете.
   Мама пару раз присутствовала при этом, и, наверное, что-то в ней смягчилось. Она рассматривала её на экране, находила какие-то мои черты в этом неясном снимке, улыбаясь вместе со мной. Спрашивала, как я её назову. И мне так хотелось поверить, что она её полюбит так же, как меня... но я боялась. Раз однажды они с папой сказали такое про ребёнка, эта мысль есть в их головах. Значит, она не в безопасности.
   - Твой папа позаботиться о тебе, - шепнула я, чуть наклонившись вниз, чтобы она слышала меня. - Он такой замечательный!.. Если вы увидитесь, ты меня обязательно поймешь! Красивый, как воплощение идеала, веселый, умный... Представляешь, он даже меня обогнал по баллам аттестата в дипломе, а это сложно, говорю сразу!
   Ребёнок пнулся, словно говоря 'да ну!', и я вновь засмеялась. Женская солидарность была даже у ещё не рожденных девочек.
   - Ты его полюбишь, - пообещала я ей, ещё раз проведя ладонью по животу.
  
   Я слышала топот за дверью палаты, но вставать не решилась - ещё с вечера я чувствовала себя не очень хорошо.
   - Соловьеву срочно в операционную, Валентина Сергеевна уже готовится, - услышала я голос акушерки. Соловьева - это же женщина из палаты напротив! Но ей ещё две недели!..
   Скрестив пальцы наудачу за неё, я вернулась к чтению, периодически морщась - живот побаливал, но звать медсестру я не стала, считая это просто капризами кишечника.
   Постепенно накатила сонливость, и, чтобы ничего не помешало сну, я встала, чтобы сходить в туалет - и непонимающе уставилась на пол, по которому растекалась мутная лужа. Какого фига?..
   - Полиночка, ты ещё не спишь?.. Мама дорогая! - Катерина, акушерка, с которой мы сдружились, ахнула, поняв все раньше меня. - У тебя отошли воды!
   - Но ещё рано ведь!.. - запаниковала я, оседая на пол.
   - Скажи это дочке! Дети сами выбирают, когда родиться, не согласовывая свои планы с нами. Кто-нибудь!.. - Акушерка выглянула в коридор. - Эй!
   Я легла на пол и испугано сжалась, стараясь дышать так, как учили на занятиях для беременных. Вдох... выдох... выдох... милая, зачем же ты так торопилась?.. выдох... маме нельзя сейчас рожать...
   - Так, Полина, идти сможешь? Или хотя бы встать?.. - Катя села рядом со мной. - Дай я посмотрю...
   Она приподняла мою сорочку, я почувствовала прикосновение прохладных рук.
   - Ну, ничего себе! У тебя раскрытие восемь сантиметров. Бли-и-ин!
   - Что? - дернулась я. Только бы она была жива!
   - Это много. - Катя посмотрела на меня. - Боюсь, мы не успеем привести тебя в операционную и сделать кесарево. Ты вот-вот начнешь рожать. Ты что, не чувствовала схватки?
   Нет... Я их серьезно не чувствовала!
   - Я рожать?.. Но...
   - Лежи и не вставай. Да кто-нибудь придет сюда?! - Акушерка выскочила из палаты и куда-то унеслась.
   Я дышала, давя панику. Нет, я же не справлюсь, мне нельзя самой рожать!.. Операция послезавтра...
   'Обратно не закроешь, так что не ной и давай уже по обстоятельствам!' - рявкнул на меня мой рассудок.
   Через пару минут, показавшимися меня часами, Катерина вернулась вместе с ещё одной акушеркой и медбратом.
   - Не шевелись, - снова велела мне она. - Мы тебя перетащим на носилки и покатим в родзал.
   Боль нарастала, и я была согласна на что угодно, лишь бы все это прекратилось. Да даже если меня везут на вскрытие в морг, пожалуйста!.. Только пусть боль уйдет!..
   Сквозь шум в ушах я слышала голос медсестер, кто-то звонил, мелькал свет, то становясь ярче, то тускнел. Внутри я ощутила чужие пальцы, нащупывающие головку моего ребёнка...
   БОЛЬНО!!! Кажется, я даже кричала...
   Я потеряла счет времени, лицам, сменяющим друг друга как в калейдоскопе, волнам, скручивающим мои внутренности в бараний рог... Будь проклят этот Сафировский, будь проклят этот выпускной! Чтоб я ещё раз позволила кому-нибудь к себе подойти!..
   - Полина, ты меня слышишь? - Через ругань в моей голове пробился женский голос. Я проморгалась и увидела миловидное круглое лицо и голубые глаза. - Меня зовут Инесса Витальевна, я врач и буду помогать тебе рожать.
   - Помогать мне? - выдохнула я, когда справилась с голосом. - А операцию мне делать не будут?..
   - Нет, солнышко, уже поздно. Твоя крошка опустилась в родовые пути и выталкивать ее обратно опасно для нее, поэтому давай постараемся поскорее её родить, ладно? Уже немножко осталось.
   Я буду рожать сама... Ладно, так и быть, лишь бы с малышкой все было в порядке. Боже, помоги мне!
   - Я досчитаю до трех, и тогда ты начнешь изо всех сил тужиться, ладно? Полина, ты поняла меня?
   - Да-да, я поняла...
   - Раз... - Инесса Витальевна встала передо мной и положила руку мне на живот, слушая схватку. - Два... Три! Давай!
   И дальше все слилось в сплошное красное марево.
  
   ...Я смотрела на маленькое личико моей дочери и не могла перестать плакать и смеяться. Я это сделала! Я родила её, я смогла! Она сонно моргала длиннющими ресницами, причмокивала губками, и я счастливо прижимала её к себе. Моё чудо...
   Скрипнула дверь, и в проеме появилась Света, а за ней виднелись лица мамы и папы. Я улыбнулась им всем и кивнула, что они могут войти.
   - С тобой все в порядке? - негромко спросил отец, стирая с лица маску тревоги. Мои родные выглядели жутко осунувшимися и напуганными.
   - С нами обеими, - прошептала я, вновь переводя взгляд на девочку. Она заснула и была настоящим ангелом. - Посмотрите, какая красавица!
   Сестра подошла ближе и улыбнулась, протянув руку и аккуратно погладив племянницу по щечке.
   - Поздравляю, мамочка! У вас невероятно красивая дочка, - она поцеловала меня в лоб, и я устало прислонилась к ней.
  
   ...Катерина разрешала мне немного дольше других быть с моей девочкой и забирала её последней после кормления. Вот и сейчас я слышала, как скрипит соседняя дверь - Таня Соловьева благополучно родила своего сына, и наши детки оба чувствовали себя прекрасно - и знала, что через пару минут придут и ко мне.
   - Ну что, до утра? - Я поцеловала дочку в лобик.
   Резко на меня накатило головокружение, сердце взбрыкнуло, и я поняла, что сейчас потеряю сознание. 'Малышка', - сразу же вспыхнула мысль. Я положила дочь на кровать, уже ничего не видя, и в следующий момент рухнула в темноту, откуда не было возврата...
  
   - Не умирай! Держись, Полина!
  
   - Я отнесла её ему... он ведь ничего с ней не сделает, да? Мне так страшно, Поль...
  
   - Поправляйся, милая... Вернись к нам...
  
   - Мы какое-то время подержим её в искусственной коме, чтобы она чуть-чуть поднакопила сил...
  
   - Всё будет хорошо, доченька...
  
   Постепенно эти голоса отходили на задний план, потом совсем пропали... и я забыла, о чем они говорили, почему...
   Нарастал совсем другой голос...
   - Полина... Полина, ты слышишь меня?
   Очень медленно я открыла глаза, и свет резанул глаза. Я тут же зажмурилась.
   - Все в порядке, сейчас ты привыкнешь, - говорил все тот же голос.
   Вскоре я снова рискнула открыть глаза, и первое, что я увидела - это кислородную маску на своем лице. Взгляд недоуменно заметался, пока не зацепился за знакомое лицо. Алексей Аркадьевич, мой кардиолог...
   - Ты себя хорошо чувствуешь? Я могу снять маску? - спросил он.
   Я кивнула, и он осторожно приподнял её, но не убрал на случай, если мне она понадобится. Я закашлялась, но через какое-то время смогла нормально дышать.
   - С возвращением, дорогая! - рядом возникло лицо мамы, радостно улыбающейся.
   - Очень хорошо, что ты такая сильная, - вновь заговорил врач. - Мы боялись, что ты не очнешься, но ты сделала всех.
   - Что произошло?.. Как... как долго я была без сознания? - хрипло - голосовые связки отвыкли от такого напряжения - спросила я.
   Врач и мама переглянулись.
   - Сейчас конец апреля, - ответил Алексей Аркадьевич. - Роды ухудшили работу твоего сердца... и оно дало сбой.
   Меня едва не подбросило над кроватью.
   - Как мой ребёнок? Где она?! - Голос удивительным образом мгновенно вернулся ко мне.
   - Полин, успокойся, - начала мама.
   - Не хочу я успокаиваться! Где моя дочь?!
   - Спроси об этом лучше Свету! - воскликнула она, и я увидела досаду и напряженность на её лице. - Мы с твоим отцом уже неделю пытаемся добиться от неё, куда она её дела, а она... упрямая, как всегда. Сама же дала ей доверенность, теперь расхлебывай!
   Значит, Света сделала как я просила... На меня накатило одновременно облегчение и тревога. Может, я переоценила Матвея? Вдруг он не позаботился о ней?..
   Мне поменяли капельницу, доктор обещал зайти попозже. Когда уходила мама, я попросила её привести в следующий раз Свету, и она пообещала, что приведет, даже если придется нести, завернутую в ковёр.
  
   ...Света сжала мою руку, чтобы я перестала вырываться.
   - Тише, иначе сюда прилетят все врачи отделения с успокоительным наперевес. Да, я отнесла девочку по тому адресу, что ты дала мне. А иначе родители!.. Ты не видела их лица! Они бы и меня убили, если бы я попалась им на глаза! А малышка все плакала и плакала! Ещё немного, и медсестры бы обратились к ним за инструкциями, поэтому мне пришлось. А потом... потом они стали искать меня, потому что я жила у Сергея с ней... иного выхода у меня не было, как отнести к Матвею.
   - И что с ней?
   - Все нормально. Давай не сейчас, хорошо? Тебе надо успокоиться. - Света заправила мою руку под одеяло. - Поправляйся. Набирайся сил, если не будешь делать глупостей, операция на сердце состоится... когда врачи позволят. А о девочке позабочусь я, ладно?
   Я посмотрела на неё и перестала брыкаться. Света права, сейчас я ничего сделать все равно не могу. Чудо, что я вообще пришла в себя и есть шанс осуществить запланированную операцию! А дочь я все равно верну, обязательно.
  
   ...Доктор сверился с результатами анализов и ободряюще кивнул мне.
   - Все в порядке, Полина Владимировна.
   - Просто Полина, - поправила я его. - Мне всего двадцать два, можно без отчества.
   - Хорошо. Вы идете на поправку, сердце стучит как молоток. Поздравляю, с пороком покончено. Не болейте, и к Новому году можете оказаться дома.
   - Спасибо! - просияла я. Скоро! Скоро я покину эти симпатичные, но все же не родные стены санатория и вернусь домой!..
   Доктор ушел, и я бросилась к телефону - надо рассказать родным об этой замечательной новости!
   Рядом с блокнотом лежало письмо. Я написала его недавно, когда убедилась, что больше опасаться нечего и моё выздоровление - всего лишь вопрос времени. Адресовано оно было Матвею... Светино упрямство распространилось и на меня: она отказывалась говорить, где моя дочь, пока я не выпишусь из санатория. Я догадывалась, что она просто не знает, но наседать не спешила, в конце концов, это была моя идея.
   Надо лишь дождаться, когда я смогу его отправить.
  
   ...Я перевела взгляд с сестры на появившегося на пороге... Матвея. Это... это он! Такой же красивый, только взволнованный... Боже, это он!..
   И он знает, где моя малышка.
   Дальше все было как на автомате.
  
  Сейчас
  
   - Вот так вот всё и вышло, - закончила я свой рассказ.
   За дверью было слышно, как переговариваются спутники Матвея, их едва сдерживала Света, чтобы мы могли побыть одни. Я сжимала в руках свою девочку - Ариадну! - и не могла налюбоваться. Да, она была похожа на меня, но так же ясно я видела в её лице черты мужчины рядом.
   - Я... Я никогда не смогу передать, как я горжусь тобой. - Его тихий бархатный баритон по-прежнему будоражил мою кровь. Стараясь не показывать, какое впечатление он произведет на меня, я не поднимала глаза. - Ты боролась за неё даже с самой собой. Полина... это самый героический поступок, который я знаю.
   - Ну что ты, - рассмеялась я, смущенная его похвалой. - Она ведь твоя... в смысле, наша...
   Черт! Я себя выдала, и, не зная, как он прореагирует на это, напряженно смотрела на кудряшки дочери. Пожалуйста... пожалуйста... пожалуйста?
   Его пальцы нежно прикоснулись к моему подбородку и приподняли его, заставляя встретиться с ним взглядом.
   - На самом деле, привести сюда Ариадну было лишь одним из поводов, - произнес Матвей. Его глаза... его глаза были полны стольких чувств, и я затаила дыхание, боясь спугнуть момент. - Я хотел увидеть тебя.
   Увидеть меня?
   - Полина. - Он приблизился, не отрывая глаз от меня. - Тебе не надо было убегать тогда... из номера отеля. Если бы ты дождалась, когда я проснусь сам и увижу тебя, ты бы убедилась.... ты бы увидела, насколько бы я был счастлив. Полинка, я был влюблен в тебя с первого курса! - Я смотрела на него и теперь видела, что это настоящая правда. - Я знаю, что, может, вел себя не совсем достойно тебя, но иначе я не умел! И... и я сходил с ума, не зная, как доказать тебе, что я искренен!
   Обновленное сердце на миг замерло... а потом забилось совсем иначе - ровно, твердо и уверенно в себе - потому что теперь оно было счастливо.
   - Ты была не такой как другие, и я с тобой терялся, - продолжил парень. - И потом...
   - Это я была глупой и закомплексованной, - перебила я его, желая опровергнуть его слова. - Ты давал мне понять... а я не верила. Ты позаботился о моей дочке!.. Ты...
   - Тише... Она наша дочь, - прошептал он. - Ты сделала намного больше. Ты родила её, хоть и не должна была.
   - Должна! Она была от тебя, и иначе я бы не смогла! И это было совсем не сложно! Ну да, немного больно, но...
   Я тараторила, а он смотрел на меня с такой нежной улыбкой, как на самое лучшее сокровище в мире. Наверное, со стороны я выглядела забавно...
   И в следующий момент он просто поцеловал меня. И это был не тот первый робкий поцелуй, который разжег нашу страсть, а уже уверенный, ясно говорящий 'ты моя'. Им он заявлял права на меня.
   Которые давным-давно у него уже были.
   - Ну, молодец, Сафировский! - За его спиной, устав ждать, появилась высокая темноволосая девушка, с насмешкой глядя на Матвея. - С девушкой наедине всего десять минут, а уже запустил язык ей в рот!
   - Ребёнка раздавите, дурни! - возмутилась вторая женщина, в которой я узнала его мать.
   Матвея аккуратно снял Ариадну с моих коленей и передал ей. Я, едва дыша от переполнявшей меня любви, проследила за нашей девочкой, но потом была повлечена в новый поцелуй, гораздо более глубокий, от которого все внутри меня воспарило в небо.
   Можно ли быть ещё более счастливой?
  ЭПИЛОГ
  
  - Так, Сафировский, если ты сейчас же не наденешь этот галстук, я повешу тебя на нем! - В мою комнату ворвался Тима, размахивая тёмно-серой шелковой плоской. - Нам через десять минут выезжать, а ты абы в чем!
  - Не наезжай на него, мы не могли никак уложить его волосы, - отмахнулась от мужа Марго, загораживая меня.
  - Если бы поехали в парикмахерскую, все сделали бы намного быстрее!
  - Ага, сейчас! Не оскорбляй мои способности, Волчаров!
  Супруги, ещё перекидываясь подколами, взялись за меня уже основательнее. Марго поправляла не желающую вставать так, как она её зачесывает, прядь, держа наготове лак, а Тим вцепился в мою шею так, словно в самом деле собирается придушить.
  И что самое отвратительное, мне было категорически запрещено шевелиться! Видите ли, они не могут женить меня таким, как я обычно выгляжу, иначе Полина убежит, едва взглянув на это 'воронье гнездо, словно я головой карбюратор чистил!'. А синий галстук, который мы с Настей выбирали больше трех часов, этим же утром был забракован из-за плохого сочетания с костюмом, по мнению опытной художницы Маргариты, и Тим рванул с ним домой, добывать другой - 'как чувствовала, поэтому вчера купила!'. Ставлю тысячу баксов, что это было запланировано!
  - Боже, сколько можно копаться? - На пороге появилась моя сестра. - Так! Это что на тебе надето?!
  - Спроси у Тимы, - мстительно ткнул я пальцем в друга и тут же закрыл глаза - Марго включила пульверизатор с лаком.
  Сестра сцепилась с ним, а я получил пару минут покоя.
  К этому дню я готовился больше трех лет. Нет, помолвлены мы с Полиной были всего полгода, но я с самого начала, ещё в той палате, знал, что рано или поздно женюсь на ней. Сначала я ждал, когда она выпишется из санатория. Каждый день я ездил к ней вместе с Ариадной и видел, как дочка легко приняла её, словно и не расставалась. Когда она засыпала, мы с Полиной гуляли, разговаривали... и, конечно же, целовались. Будучи с ней, я понял, что она так и осталась для меня той идеальной девушкой, и никто, даже Дарина, не мог с ней конкурировать. Было смело, но, когда настал день выписки, я предложил ей переехать ко мне. И дело было не только в Ариадне, что Солнечная и сама понимала.
  Она согласилась.
  Проблемой ненадолго стали её родители. Сначала они хотели убить меня, что было вполне естественно. Мало того, что из-за меня их дочь едва не погибла, так я ещё и внучку забрал! Дарья и Владимир Ступовы рассказали, что успели не раз поседеть, переживая за новорожденную, когда выяснили, что она пропала из больницы. Их дочери явно были в курсе, где она, но единодушно молчали как рыбы, показав, что не напрасно носят одинаковую фамилию. Я во всем сознался, выслушал часовую тираду, что на километр больше к их семье не подойду - а потом Полина огорошила их, что переезжает ко мне. Конечно, они возмутились, но уже были знакомы с далеко не идеальным нравом их старшего ребёнка. Пришлось уступить.
  В марте мы отметили первый день рождения нашей дочери, а в апреле я настоял, чтобы она съездила отдохнуть. С упрямством Полины столкнулся и я, но одержал победу - неожиданно на мою сторону встал её отец. Девушке пришлось уступить. Она улетела с мамой в Барселону, и эти две недели, что их не было, каждый день к нам домой приходил Владимир Ступов, иногда беря с собой младшую дочь. Оба видели, с какой трепетной любовью я отношусь к Ариадне, как меня обожает малышка, как мы прекрасно ладим - и сердце будущего тестя было у меня в кармане.
  С тещёй мне пришлось повозиться, но постепенно сдалась и она: месяцы, когда Полина светилась от счастья, рассказы о нашей жизни и моей заботе о своих девочках, знакомство с моими родными и друзьями - она видела все это и понимала, что это правда.
  Полина сначала работала в компании отца, накапливая деньги - мою помощь она отказалась принимать, - но спустя год все же рискнула и открыла своё туристическое агентство. Первыми её клиентами стали мои родители и Настя с Денисом, они полетели в Швейцарию, и когда вернулись, дали ей такую рекламу, что клиенты через месяц просто завалили её.
  Наша малышка росла и с каждым днем становилась все больше похожа на нас обоих. Я видел в ней Полину, она видела в ней меня, а дед видел мою бабушку... и все были довольны этим. Вместе с Ариадной росла и моя любовь к её матери. Я узнавал её глубже и благодарил Бога, что она досталась именно мне, потому что такие замечательные девушки рождались раз в тысячелетия. И каким-то непостижимым образом она отдала своё сердце мне...
  На этот Новый год я сделал ей предложение, которое она со счастливыми слезами приняла, и свадьбу назначили на июль. За это время наши родственники успели выесть нам плешь, но мы ни на один миг не передумали. Я хотел, чтобы она стала моей женой - и я пойду до конца.
  
  У подъезда квартиры Светы и Сергея, в которой моя невеста жила последние несколько дней (наши дамы вспомнили все приметы, которые возможно) уже было нечто невообразимое. Повсюду шары, ленты, транспаранты, музыка; любопытные соседи следили за происходящим из окон и улыбались; дети патрулировали окрестности в ожидании конфет.
  - Так, стоять! - Путь мне преградила Света, свидетельница на нашей свадьбе. - Не торопись, дорогой. Сначала выкуп.
  - Я уже понял, - улыбнулся я и поднял голову.
  На третьем этаже чуть дрогнула занавеска, и я увидел невероятно красивое лицо Полины, скрытое тонкой вуалью. Подожди, любимая, я скоро приду за тобой...
  Я помахал ей, и она тоже замахала, засияв улыбкой. Через секунду рядом с ней появилась Ариадна, с такими же белокурыми кудряшками, что-то закричала, и я прочитал по её губам 'Папа! Папочка!'. Я поднял обе руки для дочки, чем вызвал её счастливый смех.
  Смотря на них, моих девочек, я не мог понять, как раньше жил без них? Как же темна была моя жизнь без неё, Полины, моего Солнца, и без неё, моей Ариадны... Дара Солнца.
Оценка: 6.24*7  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"