Аннотация: Я еду в командировку. Это у меня такая работа. Мне не нравится. Но если бы я мог делать только то, что мне нравится, где бы я был?
Обычное дело.
Я еду в командирповку. Это у меня такая работа. Мне не нравится. Но если бы я мог делать только то, что мне нарвится, где бы я был? Риторический вопрос. Машина "Жигули". В моделях я не секу. Наверное, шестерка. Так мне подсказывет внутренний голос. А он ошибается. Но редко. Так бы мне хотелось верить. Я сижу на заднем сидении. Сам. Один. И мне просторно. Рядом с водителем сидит лично Степа. Он большой начальник. Но его все так зовут. Это не кличка. Это так и есть.
Мы уже прилично отъехали от базы. Практически выехали за пределы города. Степа молчал все это время. Потом повернулся ко мне своим видавшим многие литры лицом и спросил:
-- Ты куришь?
-- Нет.
-- А пьешь?
-- Да.
-- Что?
-- Все.
Степа кивнул и повернулся лицом к дороге. Он был удовлетворен моим ответом. Степа теперь знал, как планировать нашу поездку в стольный город Киев. Из не менее стольного города Одесса.
Мы проехали предместья, ближние дачи и знаменитую "Чайку". Забегаловку, в которой поят всех, кто приезжает в наш город или сваливает из него. Проехали. Естественно. Хаджибеевский лиман. И поехали чистым полем.
Наш со Степой шеф любит стереоэффекты. Поэтому, когда я сегодня пришел на работу. Я еще не знал свою судьбу. И неторопливо включил компью.тер. Чтобы заняться ежедневной рутиной. Вошла секретарша шефа, Ирочка, существо неопределенно молодго возраста. Необыкновенно изящного телосложения. И мелодично сказала мне. Встряхнув головкой:
-- Тебя вызывает шеф.
Пока зовут надо идти. А то перестанут звать. Конечно. Это еще вопрос, хорошо или плохо. Но я буду думать над этой проблемой, когда перестанут звать. Я встал и пошел к шефу в кабинет. Очкастый шеф сидел в кресле за своим руководящим столом и смотрел по телевизору сериал. Когда я вошел он, не отрываясь от сериала, сказал:
-- Ты сейчас едешь в командировку. В Киев.
Мой ответ не предполагался, судя по тону. И я молчал. Шеф такого от меня не ожидал. Поэтому оторвался от экрана телевизора, посмотрел на меня сериальным взглядом и после паузы продолжил:
-- Со Степой. Я там ему дал сто пятьдесят рублей. Шоб вы не повыздыхали в этой командировке. Сейчас девять часов. В два часа дня у вас в стеча с заказчиком.
И уставился в ящик. Я понял, что разговор закончен и вышел из кабинета. Ирочка с интересом посмотрела на меня.
-- Пойду звонить жену, - сказал я в пространство, где сидела Ирочка, - чтобы не ждала к ужину.
-- И к завтраку тоже, - улыбнулась Ирочка.
-- И к завтраку тоже, - согласился я.
-- Останови, - сказал Степа водителю.
Я оторвался от своих мыслей и посмотрел в окно. Мы припарковались около дорожной забегаловки. Степа обернулся ко мне и сказал:
-- Пошли.
Мы вышли, размяли затекшие задницы и неспеша направились к ступенькам, которыми начиналась забегаловка. Забегаловка была с претензией на кафе. Так и писалось на ее вывеске. Но если воробей родился в конюшне, это не означает, что он лошадь. Не будем хаять место, которое нам дало приют и пищу. Мы нашли столик у окошка так, чтобы видеть нашу бригантину. И уселись.
-- По сто пятьдесят? - утвердительно спросил Степа.
Я кивнул. Что тут обсуждать. Когда все ясно. Степа подозвал официантку и сказал:
-- Два по сто пятьдесят, пару бутербродов, - посмотрел на водителя Володю,- ты что будешь?
-- Борщ.
-- И борщ.
-- Я есть хочу, - не сдержался я и сказа капризным. Но требовательным тоном.
-- Что? - Степа ошалело посмотрел на меня.
Официантка стояла и ловила кайф. Эта могучая женщина много чего видела, но такого наверное редко.
-- Я есть хочу.
-- Он есть хочет. И что же тыхочешь?
-- Второе.
Степа посмотрел на официантку, потом на меня. Видимо такие траты не входили в смету, которую он себе в уме разработал.
-- А что у вас на второе?
-- Котлеты с картошкой.
-- А картошка?
-- Пюре.
-- Две порции, - решился Степа, и официантка ушла исполнять заказ. - Денег нет, - куда-то в пространство, куда только что ушла официантка, произнес Степа.
Эта фраза явно предназначалась мне. Но я сделал вид, что не понимаю. Отморозился. Главное покушать. Знаю я эти Степины привычки пить не закусывая. Не сдамся. Наемся. На шару. Сто пятьдесят грамм не доза, сто пятьдесят рублей не деньги у приличных людей. А мы ведь приличные люди. Кто бы сомневался. Мы выпили и поели. На душе посвежело от свежевыпитого и не очень свеже съеденного. Только сели в автомобиль, у Степы зазвонил мобильник. Он посмотрел на монитор мобильника:
-- Шеф, - сказал в пространство, нажал кнопку приема, - алло! Да . Я ничего не слышу. Володя останови.
Володя прижался к обочине и остановил машину.
-- Да, шеф, - стал кричать в трубку Степа. - Да. Нет. Хорошо.
Степа выключил мобильник, посмотрел в пространство приодесской степи и сказал:
-- Поехали дальше.
И был он задумчивый-задумчивый. Минут двадцать. Потом повернулся ко мне и сказал как-то так, непонятно:
-- Заедем в Умань, заберем там Серегу. Он из Винницы по команде шефа на рейсовом автобусе пиляет в Умань. А мы его там заберем. Он будет прорабом, если договоримся в Киеве.
Едем в Умань. Это город такой пол дороги к Киеву. Или что-то около того. Кто их считал те километры. Не смотри на верстовые столбы, обманут. От какого места они ведут свой счет. И до какого места? Вот вопрос. Кто мне скажет. В раньшие времена это было от почты до почты. А теперь? Кому-то нужна эта почта? Чтобы от нее и до нее считать. Не смотри на верстовые столбы.
Едем в Умань. Шеф звонил еще три раза. Мы останавливаались на обочине, Степа беседовал по мобильнику, односложно. Потому серьезный человек. Много не говорит. И ехали дальше. В двенадцать мы были в Умани. Автобус, на котором ехал Серега приходил в двенадцать тридцать. Полчаса в запасе. Пошли со Степой гулять по приавтовокзальным просторам. Ничего интересного. Свежий воздух, сентябрьские деревья. В половину первого пришел автобус из Винницы и привез Серегу. Невысокого широкого в плечах лысоватого мужчину лет сорока пяти. Моего возраста. И Степиного. Нормально.
-- И что? - казал Степа Сереге
-- Обеденное время, - не стушевался тот.
-- Накрывай. - сказал Степа.
-- Пошли, - кивнул мне Серега.
И мы с ним вошли в забегаловку при этом автовокзале из тех, что более-менее чистая. Серега прикупил обед на три с половиной персоны. Водитель Володя шел за полперсоны, так ак не пил по вполне понятным причинам. По этим же причинам на столе появилась бутылка черного "Немирова". Это наша любимая корпоративная водка.
Когда все было готово, в зал вошел Степа. Такое впечатление, что он стоял за углом и наблюдал, когда же настанет момент истины, и ему можно будет войти. Мы сели за стол. Серега открутил пробку на бутылке и подал Степану вот в таком виде. Это я у же знал. Это такой порядок у них. Только особам приближенным к телу Степана разрешалось свертывать пробку у бутылки. Разливать же мог только сам шеф. Ну какая пьянка без традиций. Без традиций это просто пьянка.
И мы выпили. И закусили. И так три раза. Норма для настоящих мужчин. А кто посмеет сказать, что мы ненастоящие? Никто. И поехали дальше, по направлению к Киеву. На встречу с заказчиком, которая назначена на два часа дня. А уже на часах половина второго. Ясен пень не успеваем. Памятник тому, кто договорился на два часа на встречу. То, что мы не успеем, было ясно еще в Одессе перед выездом. Поэтому шеф и звонит на мобильник Степе каждые тридцать три минуты. Он думает, что чем чаще он звонит, тем мы быстрее едем. Интерерсный человек, шеф. При каждом его звонке Степа останавливает автомобиль, потому что звук мотора мешает ему слушать ценные указания. Обязательно соглашается со всем, что ему говорит шеф. Потому смотрит вдаль украинских просторов и командует отправку. Вот такой у нас порядок следования.
Мы сидим с Серегой вдвоем на заднем сидении. Степа впереди. Он же начальник. И в таком порядке мы около четырех часов вечера прибываем на стрелку. Заказчиков мы заранее предупредили по телефону. Поэтому они нан нас не в обиде. Съехались мы на автостоянке перед самым Киевом. Они на "Воглге", мы на наших "Жигулях". Не солидно, но мы потерпим. Высокие договаривающиеся стороны вышли из машин и просто стоя на асфальте автостоянки начали перетирать вопросы. В ходе обсуждения, то есть практически сразу, стало ясно, что нам сегодня уехать не удастся. Надо оставаться на завтра, если мы хотим решить наши дела ко всеобщему удолвлетворению.
Мы точно не знали, хотим ли мы решить наши дела ко всеобщему удовлетворению, но на всякий случай решили оставаться. Их, который тут был за главного, а на самом деле зам, высокий плотный, с залысинами мужчина в черном потертом костюме, типа начальник, сказал, ни на что не намекая:
-- Переночуете в гостинице. Завтра утром встретимся у нашего шефа в кабинете и все решим.
И запанувала тишина. Такая грустная и плотная, как терпкое красное вино "Каберне". Первым, конечно, не выдержал я.
-- А у меня нет с собой паспорта, - сказал я. - Я же не знал, что сегодня поеду в командировку.
Это я Степе. Степа тоже так задумчиво посмотрел сначала на меня, потом на Серегу, потом длинно-длинно посмотрел в пол и сказал:
-- Да у нас и с деньгами не очень шикарно.
И опят наступила гнетущая тишина. То естьб что же с вами, лохами, делать, читалось по лицам наших заказчиков. Они переглянулиь между собой. Тот, был здесь главным тяжко вздохнул и сказал после длинной паузы:
-- Поехали.
Мы расселись по машинам и поехали. Заказчики впереди, мы на своих "Жигулях" за ними. Асфальтом, перелесками, суглинком и песчанником. Висели на хвосте, как нас учили в детективных фильмах. И ни разу не отстали и не потерялись. Приехали к зданию их конторы. Нам сказали подождать и ушли. Минут через пятнадцать - двадцать из ворот конторы выехали коричневые "Жигули" тройка. Остановилась возле нас. За рулем сидел тот, который исполнял роль главного на стрелке при дороге. Он кивнул и в открытое окно сказал, чтобы мы ехали за ним. Поехали. Лесами. Перелесками. Асфальта было меньше. Суглинка больше. Долго ехали. Въехали в дачный поселок. При этом оживился Серега. Стал ерзать на сидении и вертеть головой по сторонам.
-- В туалет? - спросил Степан.
-- Я тут был, - сказал Серега.
-- Я знаю, - ответил ему Степан.
-- Я знаю, что ты знаешь, - ответил ему Серега.
И они замолчали. Ничего не понимаю. А спрашивать нельзя. Субординация, мать ее. А язык чешется. Как и зад, который уже взопрел от этих шпионских игр в преследование нужного автомобиля. И я вопросительно, сильно вопросительно, посмотрел на Серегу. Он клюнул на мою медитацию и сказал:
-- Пару лет назад я в этом поселке уже прокладывал кабели. Вон тот кабельный ящик мы поставили. Я тут все знаю. Он везет нас на свою дачу.
Так и было. Главный по стрелке привез нас на свою дачу. Остановил машину около ворот. Мы - рядом. Вышли. Размяли затекшие задницы. Необходимая подробность. Добавляет лиризма в повествование и штрихи реальности. Главный повер нас на участок. Потом в дом. Дом двухэтажный на первом этаже кухня и какая-то комната. На втором две спальни. Как в Англии, блин. Все подходы к дому заминированы цементом. Шоб ноги не были перепачканы этим черным-черным черноземом. Шоб у хате было чисто. Шоб как у людей. При нашей должности это очень главное. За домом небольшой опрятный огород. Лук, морковка, петрушка, все что надо, чтобы встретить бутылку.
-- Располагайтесь, - сказал хозяин и свалил.
И мы остались одни в доме.
-- И что? - сказал наш немногословный Степа.
Наверное он насмотрелся фильмов про Сталина. Тот в кино тоже много не разговаривает. Степа говорит мало, но он говорит смачно. Перефразируем известного писателя в своих целях. Потому что это так думал Степа. Да, кто ему мешает, пусть думает, лишь бы был чем-то занят.
-- Поужинать надо, - откликнулся эхом Серега.
-- Ну и? - сказал Степа.
-- Я сбегаю, я тут все знаю.
И они с Володей пошли в магазин за тем, что у нас будет называться ужином. А мы со Степаном стали ориентироваться на местности. То есть более подробно обследовать территорию.
-- Лук, укроп не трогать, - сказал Степа.
-- У него все посчитано? Поинтересовался я.
-- А ты думал.
Дом был постороен со стороны дороги так, что огород виден не был. Его заслонял собой дом. И так, чтобы не было видно от дороги, за домом была пристроена веранда. Веранда была оборудована по всем правилам питьевого искусства. Добротный деревянный стол. Толстые доски - столешница. Прочные ножки. Прочные деревянные скамьи вдоь стола. Во всю длину веранды. Ощущалось, что хозяин любил здесь посидеть не один. Посидим сегодня здесь и мы. Благо сентябрьский вечер был тихим и теплым.
Люблю я тихое природы увяданье,
Под звон бокалов полупьяные признанья.
А вот и Серега пришел. И все-все принес. Ну, просто все-все. Это именно то, что вы подумали, я и имею в виду. Я о колбасе. А вы о чем? И это тоже. Я о хлебе. А? И это тоже. И это. Все-все! И развил Серега необыкновенно бурную деятельность. Жарил яйца, резал, строгал, сервировал.то есть правильно понимал роль прораба в ужине. И я ему помогал, как мог. То есть тоже правильно понимал свою роль в ужине. Сервировали все на веранде. Водки было немоного. Я удивился. Не потому что мне показалось мало, а потому что мне показалось, что будет мало.
-- Нам завтра работать, - сказал Степа.
И я понял, что он бы не против увеличить дозу, но завтра работать.
И мы присели на длинные жесткие тяжелые скамьи, чтобы утолить все, что поддается утолению. И еще немножко. Но без фанатизма, как все время повторял Степа, где он это слышал? Сидеть было приятно. Из сада - огорода шел приятный дух земли и урожая. Ночь благоволила. Да и мы не особенно утруждали организмы возлияниями. В меру. Потом пошли спать. Мы втроем в одной комнате, Степа - отдельно.
-- Начальник! - многозначительно сказал Серега и поднял вверх указательный палец правой руки.
Было трудно с ним не согласиться. На новом месте всегда спать неудобно. А если это место еще и воняет деревней, ву компроне? Не пять звездочек. И не четыре. Я правда, и в трех никогда не был. Но этот отель не тянет и на две. И если бы мы вечером не поужинали с пристрастием, не знаю, как бы переночевал.
Утро вечера мудренее. Не знаю, кто сказал. Народ! Слышишь! Народ тебе скажет. И добавит. Еврей какой-нибудь. Не дай, Бог, я не антисемит. Я абсолютно политкорректен. Поэтому еврея-американца называю евроамериканец. И утренние лучи солнца сообщили мне о том, что можно проснуться. И я проснулся. Оделся и вышел во двор приютившей нас дачи. Роса на траве - это прекрасно. Светло-голубое небо. Кое-где облака, так, для порядка. Насчет птиц не помню. Может быть. Спорить не буду. Но и ничего определенного не скажу. Я был занят чисткой организма, пардон за прямоту. А это не всегда располагает к прослушиванию пения птиц.
Постепенно народ оклемался и посползал со второго этажа. И после утреннего туалета и завтрака тем, что осталось от вчера, контингент был готов к новым свершениям. Хорошая коммунистическая речевка. Да и по часам совпало, что пора ехать. Тем более, что все знали куда, но почти никто не знал как. То есть Серега вчера козырился перел хозяином, что он тут клал кабель, или на кабель. Но работал пару лет назад. Хозяин даже вспомнил его, и сказал пару ласковых по поводу их работы. Качества их работы. Что, впрочем, не смутило Серегу. И не такое слыхали. И он, Серега, тут помнит каждую тайную тропку. И если надо, то он, Серега. Завтра утром поработает для родной конторы, то есть для нас со Степаном, Сусаниным. Не знаю, был-не был такой.
И вот настал тот час, когда Серега должен был превратиться в Сусанина, как та тыква в карету. И он бодро превратился. И бодро скомандовал:
-- Вперед.
-- Куда? - поинтересовался Володя.
-- Вперед.
-- И где у тебя перед? - попытался Володя уточнить у Сереги.
-- Там же, где у всех.
И тут вмешался Степа.
-- Время, время, пацаны.
Степан всегда был близок к народу. За это народ его и любил.
Серега выдал приблизительное направление на северо-северо восток. Мотор завелся и мы поехали. Плутали мы не долго. Минут тридцать. И в общей сложности за час приехали в город Вишневое, к базе заказчика. Практически вовремя. Не считая мелких брызг. После сложных преговоров с охраной режимного объекта - конторы наших заказчиков. После недолгого ожидания того, кто спустится сверху и проведет нас лабиринтами этой конторы к светлому будущему в виде кабинета начальника. После всего этого мы попали туда, куда стремились.
Нормальный начальнический кабинет. В броне из деревянных панелей. Стол - спальня на две персоны. Кресло - каталка на одного. Стулья упрощенные вдоль стен. На окнах цветки, которые надоели секретарше дома. Все путем. Нас усадили вдоль стен. За столом начальника сидел среднего роста лысый мужик. С характерным украинским акцентом. В костюме серого цвета и в белой рубашке с обтрепанными манжетами. То есть форма одежды повседневная. На нас смотрел с недоверием. И это понятно. Приехали одесситы, хотят надуть. Но нас (их) не надуешь. Мы (они) и сами кого хочешь обуем и разденем и еще раз обуем. Но все равно с этими крутеликами из Одессы расслабляться нельзя. Вот примерно в таком ключе мы поговорили минут двадцать.
А мы сидели, говорили и думали: а хотим ли мы их надуть? А стоит ли вообще с ними играться? Но шеф дал задание: взять объект. А команду надо выполнять. Особенно, если это команда шефа. И мы пыталисвь взять объект.
Говорил в основном я, вставлял свои слова Серега. Его в основном тихо поминали за то, шо он тут наделал пару лет назад. А шо он тут наделал? Как и любой строитель, если за ним как следует не ссмотреть. Мы же как татаре. Нам только дай волю, мы такого настроим, башня Эйфелевая заплачет. А свалили - взятки гладки.
Взятки гладки,
если взятки.
Если датки
по порядку.
Высокие договаривающиеся стороны пришли к единодушному мнению: строить надо. Высокие договаривающиеся стороны пришли к единодушному мнению: строить будем. Даже не смотря на прошлый не вполне гативный опыт совместной работы. Небходимо учесть опыт, который сын ошибок трудных. Остались мелочи. Которые есть основополагающая движущая сила любой стройки. Называется откат.
Не самокат, и не балет,
Не сани, и не драндулет.
Откат, откуда ни возьмись
Поможет нам взметнуться ввысь.
Не складно, зато правда.
Чтобы как можно правдоподобнее имитировать желание приступить. А может оно действительно присутствовало у нас. Мы решили, что надо устроить совместную вылазку на место преступления, то есть туда, где мы хотим. Мы ничего не хотим. Где заказчик хочет. Вот прямо сейчас сядем по машинам и поедем туда, где колосится деревня. Где мы должны. По мысли заказчика принести свет и прогресс в виде новейшего оборудования телефонной связи. Если договоримся, ну вы знаете о чем.
-- Но прежде, - сказал хозяин дачи, где мы провели последнюю ночь, - надо кое-куда заехать. А то получается не по людски. Здесь можно пешком, - добавил хозяин и повел.
И повел. И привел. Приятная полутьма. Свеже протертые влажной тряпкой линолемные полы. Линолеум производства завода "Большевик". Шо нету. Это бренд, простите за метафору. Его не может не быть на наших необъятных просторах. А если его нет. Значит это не наши. Не необъятные просторы. И столы застелены белоснежными, по мнению хозяев заведения, скатертями. Back of the USSR.
Нашего гида тут знали. Это радовало. Нашего гида тут уважали. Это настраивало. И заставляло уважать. На что и было расчитано. Нас усадили за незаметный, но престижный столик. Во всяком случае нас в этом постарались убедить. Неназойливо, но упорно. И все по правилам. Водочка со слезой. Нарезка с мясом и салом. Хлеб черный. Гарнир горячий. Мы готовы к принятию и пище. Сели, приняли. Замутилось в голове. Приняли еще для прояснения. Наметились положительные тенденции. Приняли еще. Для разговора. И он, разговор, пошел. Сначала вспомнили, как Серега здесь строил в прошлый раз. И как, и сколько, и кому, и зачем. А главное - почему. Славно посидели. Уютно. В сухом прохладном месте.
Теперь поехали смотреть объект. Это надо выехать из города Вишневого. Переехать трассу Киев - Одесса. И по практически ровной дороге въехать в село.одна улица вдоль дороги. Огородами во внутрь. Площадь перед сельсоветом. Дом был в ремонте. Лет сорок назад. Это сельсовет. Напротив магазин за все. То есть супер, извините, маркет. Три квадратных метра площадью. В нем продавщица два квадратных метра площадью. Остальное - товары, я прошу прощения за преувеличение, народного потребления. Если бы вы видели. Что потребляет наш народ по версии этого магазина. Без слез смотреть невозможно. За магазином - туалет. Очень свевременно он тут оказался.
Кабинет председателя сельсовета. Он обшарпанный, председатель обшарпанный. Мебель в кабинете обшарпанная. И все село у него обшарпанное. Нас представили друг другу. Одесситы. Это не вызвало у него энтузиазма. Он читал где-то, если вообще читал, что все одесситы проходимцы. Как быть? Оправдаем доверие? Не ударим лицом? Смирился. Понял, о чем мы. Загорелся. Одернул себя - одесситы, должны обмануть. Мы его успокоили: если должны - обманем. Он успокоился. Стали обсуждать, как будем строить объект. Председатель расчувствовался и даже выдал нам в безвозмездное пользование карты местности. Именно такие, как нам нужны для проектирования.
Мы заверили председателя сельсовета, что ровночерез три недели придем и начнем работы. А нам тут и работ всего недели на две.
-- Не больше, - сказал Серега.
Степа все больше отмалчивался. Изображал крупного бизнесмена. Ну того, который слов на ветер не бросает. И вообще ничего никуда не бросает. Провели неплохо в кабинете председателя сельсовета около часа. Даже чуть больше. Практически совершенно отрезвели. Можно и уезжать. Степан так им и сказал.
-- Нам еще на Одессу сегодня. Я должен шефу дать полный отчет еще сегодня. Нас ждут дома еще сегодня.
Тепло попрощались, сели в свои "Жигули" шестерку и поехали. Дорога домой всегда приятнее. Потому что с каждой минутой ты все ближе и ближе к дому. Это поднимает настроение. Ехали в прежнем порядке. Степан впереди, на командирском месте. Мы с Серегой на заднем сидении. Чешем языки. Так быстрее идет время. И быстрее мелькают верстовые столбы. Остановки планирует Степан. Приговаривая: денег нет. Хотя мы у него об этом и не спрашиваем. Это он так сам с собой разговаривает. Шеф почти не звонит. Он усвоил, что мы еще сегодня приедем. И он со Степаном еще сегодня успееет все обсудить. В основном те финансовые запросы, которые выдвинули заказчики во время завтрака в ресторане города Вишневого. Процентаж. Это важнее всего.
Откат всегда откат.
И нет такой причины
Чтоб не уйти в откат.
Иначе - не мужчина.
Остановка. Все выходят. Степа ведет в столовую при дороге. Надо покурить и заправиться. Пьем. И пиво тоже. Закусюем. Котлетами с картошкой. Это Степа проявил понимание народных чаяний. Косо посмотрел на меня, тяжело вздохнул и заказал. Уроки не проходят даром. А Степа показал способность к обучению хорошим манерам. То есть контингент надо кормить. Тогда он и выпьет. И пиво тоже. Это все Серега. Он любит пиво "Янтарь". У каждого свои недостатки. А на халяву и "Янтарь" пиво.
-- Вот у нас в Николаеве "Янтарь" так это пиво! - мечтательно сказал Серега.
Даже Степан посмотрел на него вопросительно. Не говоря обо мне.
-- Да? - сказал Степан. - Это пиво?
-- Ну! - подтвердил Серега.
И мы поехали дальше. В смысле домой. Проехали город Умань. Утомительное это дело - ехать по дороге. Надоедает. Но ведь с каждым оборотом колеса ты все дальше от того места откуда, и все ближе к тому месту, куда. И это греет. Снаружи. Но нам с Серегой надо еще и изнутри. Мы не талмудисты и не начетчики. Мы без фанатизма. Но как-то скрашивать серые минуты пребывания в автомобиле надо? Надо. А тут уже перед самой Одессой подкинулся придорожный базар. Конечно, надо остановиться. Безусловно, просто необходимо посмотреть, что нам может предложить село перед въездом в город. Степа так и сказал:
-- Остановка по требованию.
-- По чьему требованию, - решил я съехидничать.
-- По моему требованию, - сказал Степа.
Он уже начал ко мне привыкать. А Серега только покачал головой. Он бы так не стал. Прораб, что с него возьмешь.
Остановились по требованию. Вышли. Степа, как хозяйственный мужчина, потянулся к рядам, где торгуют рыбой. Мы за ним. Многообразие всякой рыбы: копченой, полукопченой, холодного копчения, горячего копчения. Просто тараньки. Под этим простым словом имеется в виду любая засушеная на перец рыба, которая обладает металлической твердостью, если ее бить об стол. А как иначе ее можно откушать. Если не откусить. Ее надо размачивать пивом. Преимущественно в желудке. Но, чтобы эта рыба попала в желудок, е надо разделать и придать ей вид пригодный к употреблению внутрь. Вот и бьем об стол, срывая ногти чистим от шкуры. А у рыбы есть шкура? Есть, есть. У рыбы все есть.
-- Пошли, - говорит мне Серега и тянет за руку в сторону от Степы. - Пока он не видит.
-- Можно подумать! - говорю я. - Пусть видит.
-- Не надо. Ему будет завидно, он начнет нервничать. Не надо.
Серега подвел меня к торговым рядам, где торговали спиртным на разлив. Никогда этого не делал. Но это же командировка. А в командировке чего только не станешь делать, чтобы скрасить будни и дать себе праздник. Мы остановились около достаточно грязной пары продавцов, он и она. По ту сторону баррикады. Они торговали какими-то грязными овощами и самогоном на разлив. Никогда не позволял себе этого. В нормальных условиях. Я бы никогда. Но с Серегой за компанию - это святое. Не подлежит обсуждению. Серега внимательно посмотрел на мужика в грязном тулупе и сказал:
-- По сто грамм. - и показал на меня и на себя.
Мужик кивнул, воровато оглянулся по сторонам скрылся с головой под прилавком и через минуту вынырнул оттуда с двумя одноразовыми стаканчиками. В стаканчиках была жидкость. Называется самогон. Серега обменял некоторую сумму денег на эти два стакана с огненной влагой, простите за окололитературный штамп. Хотя, нет. Мне нет прощения. Нельзя писать штампами. А что делать, если этих буков в русском языке всего тридцать три вместе с теми, что совершенно бесполезны во многих случаях. Это неполиткорректное заявление по отношению к разным мягким и твердым знакам. Так вот я и говорю, при таком ограничении на матерал, как же не писать штампами? А композиторам как трудно? Нот же всего семь! Как они выкручиваются? Можно подумать, что тот, кто придумал слово плагиат, сам этим не грешил ой, я вас умоляю!
Один из стаканов Серега предложил мне. Со словами:
-- Давай, пока не видит Степа, - он понес стакан ко рту.
Это такой тост. И даже не тост, а чистая правда. Пока не видит Степа. Если увидит, начнет гундосить:
Что это такое! Никакой дисциплины!
Нервничать будет. А зачем? Начальство надо беречь. Выпьем, пока Степа не увидел.
Серега поднес стакан с влагой ко рту, пригубил. Отставил, принюхался. Еще раз понюхал, что-то пробормотал себе под нос и, наклонившись, вылил содержимое прямо под столбик этого прилавка, где нам так тгостеприимно налили. Я посмотрел на Серегу. да. Если прорабский желудок запротестовал и не принял в себя данную жидкость под псевдонимом самогон, то куда уже мне, интеллигенту! Надо разумно рассчитывать свои силы. И я не пробуя вылил содержимое стакана туда же, под то т же столбик. Енадеюсь, от такой порции огненной воды этот столбик не распадется на молекулы.
В это время позади нас материализовался Степан.
-- Поехали, - сказал он нам.
Мы сели в "Жигули" и поехали. Без приключений. Без остановок. Вру. Была еще одна остановка. Перед самым городом, на симпатичной такой заправке Степан остановил автомобиль и сказал:
-- Хлопцы, пойдем по бутерброду.
-- Мудрое решение, - сказал Серега.
-- Вот ты и сервируй, - засмеялся Степа.
Но Серега и не расстро ился вовсе. Он знал, что Степа его раскрутит, так на то и прораб, чтобы деньги платить. Ну не для того же, чтобы строить, в самом деле. И мы чудно посидели в прекрасных интерьерах придорожного кафе. Под шепот музыки и три по сто.
А с этими заказчиками шеф не сговорился. У них не срослось, как мне потом сказал Серега. Не поделили процент. Обычное дело. Да и не для того мы ехали в командировку. А совсем с другими целями. Как в этой старой КВНовской шутке:
-- Правда ли, что в целях экономии задний ряд хора стоит без штанов?