Аннотация: Опубликован в журнале "Ступени Оракула" 8,2015.
Сергей Щипанов
Абонент не доступен
Рабочий день закончился. Я встал из - за стола и хотел одеть плащ когда утробно заурчал и завибрировал телефон в кармане пиджака. Взглянул на дисплей: номер был не знакомый.
- Да.
- Здравствуй Антон.
Я так и сел от неожиданности. Голос узнал бы среди тысячи, хотя последний раз слышал его одиннадцать лет назад.
- Лида?
- Я. Как живешь Антон.
Голос Лиды больше походил на шепот, подобный шуршанию сухой травы от легкого дуновения ветерка. И еще он мне показался каким-то "бесцветным", лишенным теплоты, только с едва уловимой грустью...
При знакомстве Лида, с ее миниатюрной фигуркой и короткой, "под мальчика", стрижкой, показалась мне подростком. Она носила линялые джинсы и какой-то легкомысленный топик, поверх которых был надет не застегнутый белый лабораторный халат.
- Антон Николаевич? Я Лида. - Протянула мне руку. - Будем работать вместе!
Взглянув на меня, Лида улыбнулась такой милой, очаровательной, открытой, без тени жеманства, улыбкой, что я невольно улыбнулся в ответ. Хотя поначалу пытался хмуриться, считая, что это придает мне солидности, мол, важная птица, новый заведующий лабораторией, кандидат наук и все такое прочие. На Лиду мой "начальственный" вид, похоже, не произвел должного впечатления.
Скоро я понял, как исключительно мне повезло - досталась такая толковая помощница. Лида не только понимала меня с полуслова, схватывая все на лету, но и давала дельные советы. Именно дельные, какие можно ожидать скорее от некой ученой дамы, одержимой наукой, чем от молодой улыбчивой девушки. "Выслушай совет женщины и поступи наоборот" - это не про нее.
Очень скоро мы почувствовали взаимную симпатию, быстро перешедшую в более глубокое чувство. Но не афишировали наш роман, желая избежать кривотолков, дескать, Лида, как любовница начальника, теперь на особом положении. На работе мы старались не выходить за рамки чисто служебных отношений. Да разве ж можно утаить, что-либо от любопытных и сверхпроницательных институтских дам. Их шушуканье и многозначительные взгляды, бросаемые на нас, давали ясно понять, сколь мало мы преуспели в конспирации...
На стандартный вопрос "Как живешь?" я буркнул столь же стереотипное "нормально", и в свою очередь спросил:
- Откуда ты звонишь? Где ты сейчас?
Ответа не последовало. Повисла не ловкая пауза.
В этот момент в кабинет заглянула Света моя лаборантка.
- Антон Николаевич, вы еще здесь? Вот ключи. Потом закроете. Только не забудьте отдать их вахтеру, хорошо? А я пойду. До свидания.
Послышался стук ее каблуков, гулко отдающиеся в пустом коридоре. Потом внизу хлопнула дверь. Я, похоже, остался совершенно один, если не считать вахтера, в опустевшем здании Института. Странная до нелепости картина. И наш разговор с Лидой какой-то странный, я бы даже сказал не правильный что ли. Обмениваемся дежурными фразами. После стольких лет разлуки. С глаз долой - из сердца вон... Нет, в моем случае это не так. Как ни пафосно звучит, Лида всегда оставалась в моем сердце. Занозой, не заживающей раны... Ведь я любил ее. Как и она меня. Наверное. Да, нет, точно.
Мы не стали ничего менять, продолжая жить раздельно. Довольствовались короткими встречами, за время которых успевали, впрочем, дарить друг другу столько ласк и испытать такое острое, пьянящее блаженство, что нам хватало до следующего раза. Я жил один, - спасибо родителям за подаренную квартиру, - поэтому мы встречались у меня. Стремились насладиться каждым мигом близости, стараясь, испив из чаши удовольствий, не расплескать, не пролить ни капли. Потом Лида спешила домой. У нее на руках была больная мама, за которой нужно было ухаживать. Я поражался стойкости этой хрупкой девушки, несущей на плечах тяжкий груз забот, но не растерявший жизнелюбие и оптимизма.
Положа руку на сердце, должен признаться, что меня вполне устраивало такое положение: обладать любимой, и при этом быть свободным от каких бы то ни было обязательств. Поэтому, когда спустя три года ее мамы не стало, я не предпринял ничего, чтобы узаконить наши отношения, или хотя бы начать жить с Лидой гражданским браком. Если бы она стала настаивать, я бы сослался на предстоящую защиту докторской и другие не отложные дела, мол не время сейчас но Лида не настаивала, и ни о чем не просила. Она терпеливо ждала, и ее жертвенность казалось мне безграничной.
По тому-то я был безмерно удивлен и раздосадован застав однажды у Лиды дома, - теперь мы иногда встречались и на ее территории, - не знакомого мне человека в форме моряка торгового флота. В ответ на мой немой вопрос она объяснила что Борис, так звали морячка, ее старый приятель - одноклассник, и что они не виделись с окончания школы, и сейчас, он, оказавшись в нашем городе зашел проведать. Потом мы втроем пили чай. Я с трудом скрывал за маской напускного равнодушии закипающую во мне ярость. Когда же Борис наконец убрался, я спросил, уже не скрывая раздражения:
- Что ему нужно? Зачем он приходил?
Лида удивленно посмотрела на меня. Чуть помедлив, сказала с едва заметным оттенком горечи:
- Борис сделал мне предложение.
- Чего?!
Взъярился я.
- А ты?
- Сказала что подумаю, - ответила она. Теперь сделанной веселостью.
Лида должно быть хотела просто немного подразнить меня, в ответ на мои собственнические притязания, но меня уже понесло.
- О чего тут думать? Завидный жених - выходи за него.
Лида сказала обиженно:
- Ну раз ты так хочешь...
- Мне все равно, - буркнул я.
В тот вечер мы впервые поссорились.
Как наше слово отзовется...
Лида, похоже, тогда обиделась в серьез. А может, устала от неопределенности. Ветреному любовнику предпочла того, кто готов был стать ей спутником жизни. В общем, как бы то ни было, Лида, неожиданно для всех, уволилась из Института и уехала в Калининград. С Борисом. Позже я узнал, что они поженились и вроде бы у них родился ребенок.
Я тоже женился. Но, не по большой любви, а, скорее, в пику Лиде. Брак получился не удачным, и через три года мы расстались. Сначала я часто вспоминал Лиду, потом все реже и реже, рано, казалось, зарубцевалась окончательно. И вот теперь этот звонок...
- Сегодня у нашей девочки день рождения. У нашей с тобой дочери, Антон.
Это было так оглушительно неожиданно, как если бы на меня вылили ведро холодной воды, или зашибли дверью. С ходу переварить такую новость было мне не под силу. Лида сказала "у нашей с тобой". Выходит, что родившийся у нее ребенок, от меня? Как такое могло быть?
- Ты это серьезно? - пробормотал я.
- Да.
Мысли кружились водоворотом, я лихорадочно вспоминал дату нашей последней встречи, пытался делать какие-то подсчеты, но лишь окончательно запутался.
- Значит у меня есть дочь?
Видеть Лиду я не мог, но мне почему-то подумалось, что в этот момент она отрицательно покачала головой.
- Нашей девочки было бы сейчас десять лет.
Меня словно обдало ледяной стужей. А Лида продолжала отрешенным, бесцветным голосом:
Она родилась такой слабенькой...
И прожила всего восемь месяцев. Всего восемь.
Для меня словно померк свет. Стало трудно дышать.
- Почему ты молчала столько времени? Почему не сообщила мне? - пробормотал я, с трудом ворочая языком.
- Прости, если внесла смятение в твою душу. Я не успела сообщить тогда... Прости любимый. И прощай.
- Подожди...
Я хотел спросить, что означает "не успела", но связь прервалась. У меня дрожали руки и я чуть не выронил телефон, нажимая кнопку вызова. И услышал: "Абонент не доступен, или находится в не зоне действия сети".
Потом, я бессчетное число раз пытался позвонить на оставшейся в памяти аппарата номер, но в ответ слышал лишь о не доступности абонента. Я потерял покой и выглядел, должно быть не важно. Когда на другое утро, после разговора с Лидой, пришел на работу, наша Света, увидев меня, участливо поинтересовалась, не заболел ли я часом?
- У вас такой вид Антон Николаевич... Вам, наверное, к врачу нужно.
Начал замечать за собой: при общении с коллегами часто теряю нить разговора. По их удивленным лицам понимал, что сказал какую-то несуразность. Решил для себя: мне необходимо повидаться с Лидой.
Только как же ее найти? Где?
Я выяснил что номер, с которого звонила Лида, принадлежит калининградскому мобильному оператору. Должно быть, из Калининграда она и звонила. И я отправился туда. Не имея плана розысков, не представляя даже с чего начать.
В Калининграде у меня не было знакомых. Не было ни кого, кто бы мог подсказать, что мне делать. Девичья фамилия Лиды ни чем мне не помогла, а фамилию Бориса предполагаемого мужа я не знал. О Борисе я знал лишь то, что он моряк. Но в Калининграде флотских пруд пруди. Большей частью я просто ходил по улицам с безумной надеждой, а случайной встрече. Чтобы она состоялась, должно было произойти чудо. Как минимум.
И оно произошло.
Как то раз я брел по улице, где-то в районе порта, и обратил внимание на человека в морской форме. У меня очень хорошая память на лица и я узнал в моряке Бориса, хотя видел того только один раз и давно. Я пошел за ним следом. Он зашел в кафе, я за ним. Подсел к нему за столик. Что бы убедиться окончательно, спросил:
- Борис?
Моряк удивленно посмотрел на меня.
- Мы знакомы?
Я кивнул.
- Да. Мы встречались дома у Лиды, помнишь?
По лицу Бориса пробежала тень - какая-то смесь досады и удивления. Я продолжил: - Как там Лида? Вы, вроде бы, поженились?
Борис вдруг сделался мрачнее тучи.
- Лида умерла, - жестко сказал он.
Мне показалось, что предо мной разверзлась бездна.
- Как умерла? Когда?
Пробормотал я.
- Давно. Скоро десять лет будет. - голос его дрогнул. - у Лиды было больное сердце она не вынесла потери ребенка...
***
В воздухе носилась снежная круговерть погода под стать моим мыслям. Я был на городском кладбище и стоял возле двух могил. Одна из них совсем маленькая. Провел рукой в перчатке по плите на большой могиле, счищая с нее снег. С фотографии на меня смотрело до боли знакомое, такое милое, родное лицо. Чуть ниже стояли цифры: 19.. - 20.. Последняя дата действительно была почти десятилетней давности.
Мне почудился шепот: "Прости любимый". Или это ветер завывал между могилами.
Злой колючий ветер гонял стаи снежинок, кружа их в диком хороводе.