Аннотация: Выставлялся на первоапрельский конкурс "рассказ за 24 часа"
Байки у костра
- Н-н-да. А у нас был прикол.- Гога радостно осклабился. - Я тогда практику проходил, в Краснохолмской экспедиции....
Душевный человек этот Гога, но рассказчик никудышный: мусолит, с предыстории начинает. Пока доберется до сути... Сейчас еще начнет объяснять, что Краснохолмка занималась исключительно ураном.
- ... Один работяга-канавщик увидел у геофизика свинцовый контейнер для эталона, ну..., по которому радиометры эталонируют. А он по форме точно....- Гога покосился на сидящую слева от него Панину.- В общем, на один орган похож. Мужской. Работяга заинтересовался, что, мол, за фиговина такая. А геофизик, хохмач, говорит: "Это одевают на... орган. Радиация кругом....".
Гога не выдерживает и заливается детским звонким смехом, тут же подхваченным всеми, сидящими у костра. Отдышавшись, он продолжает:
- Работяга возмутился: "А почему нам не выдали!! Мы что, не люди!!!". И к начальнику. Орет: "Начальник, падла! За людей нас не держишь! ИТРовцам выдали свинцовую защиту, а на работяг вам нассать! Я тут у вас радиации нахватаюсь, и у меня хрен отвалится, да!". И чуть не с кулаками на него. Тот не поймет в чем дело.... В общем, еле успокоили того работягу.
История имела успех, невзирая на скомканную концовку. Посмеялись, плеснули еще в кружки. Хорошо идут байки под казенный спирт.
Степаныч пошурудил палкой в костре, сощурился от дыма.
- У нас на Памире тоже был случай. Разведку на Трезубце знаете? Был там стационарный лагерь. Палатки-десятиместки, все как положено: с утеплителями, на каркасах. Высота - под пять тысяч, даже летом, ночью, если не топить буржуйку - вода в ведре замерзает. Так вот, в одной палатке жили проходчики, и был среди них работяга, над которым все подшучивали постоянно. Такой, знаете, козел отпущения.... Хохмили, хохмили и довели мужика. Вечером, когда все спать улеглись, а там, знаете, укладываются капитально, спальники задраивают на все застежки-завязки.... Вот, улеглись они, и тут в дверях показывается тот работяга и говорит: "Вы надо мной шутили, теперь я пошучу!". Бросает на середину палатки амонитный патрон со вставленным горящим ОШа , уходит и задергивает за собой дверь. Те смотрят на горящий шнур и понимают, что все..., пришел..., он самый! Сейчас рванет! Шнур горит сантиметр в секунду... Им-то не до вычислений было, но и без математики ясно: жить осталось 2 - 3 секунды, от силы.
- Шнур догорел и... погас! Работяга-то ОШа без детонатора вставил в патрон. Пошутил над мужиками. Ребята долго потом не могли спальники отстирать.
Опять дружный хохот.
Витя Попов, по прозвищу Витамин, любил, грешным делом, такие посиделки. Под конец сезона, когда вечера особенно длинные, тоскливые..., домой охота - хоть вой; не усидит в палатке, запалит костерок. Остальные начнут подтягиваться, последним начальник выползет из своей берлоги. Постоит, постоит, погреется и не выдержит - выставит НЗ - фляжку со спиртом. Хлебнет Витамин граммушку - уже и легче, совсем скоро будет дома! Ну, вот и разговоры пошли, хохмы разные. Иные по двадцать раз слышал, а все равно смеется.
Попов достал из кармана телогрейки сигареты, потянулся к костру за пылающей головней. Степаныч усмехнулся, протянул спички. Витамин не взял.
- Знаешь, что Ленин говорил? Прикуривать от спичек, сидя у костра - верх расточительства!
Упрямый скареда-геолог поднес к лицу головню и чуть было не спалил свою жиденькую, как у локайца , бородку. Измучился, наглотался дыма, но прикурил.
- Степаныч, - попросил он, откашлявшись, - расскажи как у вас проходчик лошадь напугал.
- Да, - с готовностью откликнулся Степаныч. - был такой случай. Один проходчик, Вася, здоровый жлоб, придумал, как, не вылезая из спальника, выходить по нужде. Прорезал в спальнике дырки для ног и, как приспичит, сунет ноги в сапоги и прямо в спальнике идет за палатку. Раз после смены работяги отсыпались до обеда: у них выходной был. Васе забожалось выйти; он, как обычно - ноги в сапоги и на улицу. А тут начальство подъезжает к лагерю, на лошади. Ну, лошадь видит: спальный мешок идет навстречу; напугалась, бедная, как заржет и в сторону от этого приведения! Начальство не ожидало и кубарем с лошади. Досталось потом Васе за рационализацию.
Посмеялись. Перекурили. Плеснули в кружки. Витамин, хрумкая огурчиком, указал на север.
- Во! НЛО пожаловало!
Над темной громадой горного хребта разгорался свет, словно готовилась показаться луна. Свечение приняло форму шара, быстро увеличивающегося в размерах, и скоро заполнило половину неба. Геологи равнодушно смотрели на феномен, не проявляя каких-либо эмоций. Только новички в горах, впервые столкнувшись с этим непонятным явлением, ахали и вопили: "Глядите! НЛО!". Здесь все прекрасно знали, что "НЛО", на самом деле - эффект, получающийся во время запуска ракеты с Байконура. В городах его не видно из-за так называемого "светового загрязнения".
- Со мною, тоже приключилась история. Из-за одних шутников, - начал рассказывать Витамин. Его малость развезло - слаб на выпивку.
- Выехали мы раз в поле. Ну, и решили, как положено, отметить начало сезона. Начальник наш, Воронин, любил гульнуть. В городе его жена держала в ежовых рукавицах, а как в поле вырвется - давай куролесить. Отыгрывался за городское воздержание. И ни одной практикантки не пропускал...
- Да, все вы, кобели, - бросила Панина со злостью. - Стоит только от жен отъехать, как начинаете....
Витамин замахал руками.
- Знаем, знаем: весь мир - бардак, все люди - б..ди! ... Да, о чем это я.... А, так вот. По распоряжению Воронина, затарились мы в городе водкой, пивом, ну и еще дрянью какой-то, шампанским, что ли. Времена были тяжелые, застойные, запойные. В магазинах - сами знаете..., одна только выпивка. Приехали. Расположились. Вечером повариха наша, Петровна, шикарный стол накрыла. Воронин любил, что бы все, как в лучших домах.... Пили только из рюмок, кружки - боже упаси! Сели, Воронин речь толкнул, тост, стихи прочитал - всего Омара Хайяма знал наизусть. И пошло-поехало! Обычно эти застолья кончались тем, что начальник падал мордой в салат и так засыпал.
Витамин замолчал, возможно, вспомнив какую-то давнюю обиду, нанесенную ему начальником. Вдруг рассмеялся пьяным, глуповатым смешком:
- Эстет! Библиофил, мать его.... Ну, вот. Гуляли мы до полуночи. Я, честно говоря, в тот раз перебрал. Не помню, как до палатки дошел.... Заснул. Просыпаюсь по малой нужде, под утро. Открыл глаза: мать моя! Кругом дикие горы! Заросли какие-то, тугаи. И не души вокруг! Я вскочил, кричу: "Люди, помогите!". Тишина. Как я сюда попал? Вместе с раскладушкой! Мистика какая-то. Рыдаю: пропал, совсем пропал я, несчастный! Не знал, что это Вовка Бирюков и Леха Тюрин решили надо мной пошутить, паразиты. Вытащили из палатки прямо на раскладушке и оттащили за лагерь. Чуть не поседел я тогда. Вдруг слышу - голоса! Я туда. Вижу: родной лагерь; под навесом, за столом сидит Воронин в обнимку с Петровной, а к столу маршируют Вовка с Лехой, оба в одних трусах, в руках бутылки, и при этом поют: "Очень нежные, речи Брежнева! Я их выучу наизусть!". Это мне в сумерках, да еще с похмелья, показалось, что в диком лесу нахожусь....
Витамин опять умолк. Оглядел ухмыляющихся коллег, добавил:
- Вот. После того сезона я развелся с Милкой и женился на Тамаре.
Панина покачала головой.
- Баламут ты, Витя! А какое, собственно говоря, отношение имеет твоя история к разводу и женитьбе?
- Ни черта вы не понимаете..., - отмахнулся Витамин.
Панина припомнила, что первая жена Виктора, как говорили, наставила ему рога. Она хотела что-то сказать, но увидела: геолог улыбается счастливо и глядит в небо. Там догорал, тускнел серебристый круг "НЛО".