Аннотация: 8-ой "Почтовый" миникон. 1-ое место на конкурсе пародий.
Аквариум трамвая рассыпался блёстками дверей, выпустив в сырую мглу пассажиров. Скучный полицейский, как всегда, покосился на оранжевые носки, торчащие из-под старомодных клетчатых брюк вышедшего очкарика. Неловко обхватив синий посылочный ящик, Юхан направился к седой от старости и снежной изморози тяжёлой двери. Наверху его ждала Ляо. Пахло свежим кофе, а ещё - снегом и сыростью от рабочей оранжевой куртки, сохнущей в углу кухни. Смена кончилась, и Ляо, суша чёрные волосы, преображалась в респектабельную сотрудницу кафедры истории Таллинского универститета.
- Десять?
-Семь с половиной.
-Будешь?
-Без сахара.
Ляо и так знала, что без, но рука привычно тянулась к баночке, выполняя ритуал.
Юхан взял нож, и деловито взрезал пузо синей коробке. Обычно приходил фанерный ящик, пахнущий пауками и сургучом, со штампами "Почта СССР" на бумажках. В ящике - биробиджанские носки, мыло, спички и соль. Сносу нет этим носкам! Пусть оранжевые, но какова выделка! На пару лет хватит. Коробки спичек с аэропланами, хлопкоробами и Северо-Муйским туннелем с удовольствием брали коллекционеры. Юхан всегда простужается и долго болеет, а полставки япониста едва хватает на трамвай и фисташки для Ляо.
Вот только крышки для банок были ни к чему, но мудрая Ляо, вздохнув, прятала их в потаённый уголок старинной комнаты. Эту штуку он придумал ещё в школе. Посылка шла долго, до самого Усть-Каменогорска, тряслась в пазиках и сырых вагонах, плыла на катерах, пересекала воздушные просторы, и, не найдя адресата, возвращалась ещё полгода. Когда страна отделилась, и Иван Штемпик, по прозвищу Эстонец, правнук разорившегося барона фон Штемпеля, стал Юханом, посылки шли долго, очень долго. Блуждали по окраинам империи, дремали на таможенных складах, заглядывали в Моршанск и Варшаву, но с неизменной регулярностью возвращались к хозяину.
Иногда Юхан находил там бритвы, грузинский чай, порнокассету, и даже "Рухнаму" на финском. И маленькую записку "Привет, Юхан! Там ещё майка с Цоем. Ты идиот, если не женился на Алке."
На этот раз нож проткнул картон и звякнул о жесть. Только десять пузатых банок кофе "Pele" и маленькая записка. "Пишу из 2031 года, транзитом. Сообщить больше не могу. Закон об инсайдерской информации из будущего. С наступающим Новым Годом! p.s.Ты буколический идиот, Юхан, за что тебя и люблю. Береги Ляо."
- Спасибо,- подумал Юхан. И правда, через месяц - ёлки, хлопушки и пьяные Санта-Клаусы.
Ляо взяла одну банку, и задумчиво потрясла. Банка оказалась тяжелой. Под жестяной крышкой - какие-то сухофрукты.
"В тебе умер дорожный инспектор! Ты каждые пять минут тормозишь." - говорила мама. Её давно нет, а каждый понедельник в окно стучит дятел. Даже фазан прилетал.
- Сколько осталось? - спросил Юхан.
- Пятьсот крон.
- Дай. Я кофе куплю. На десять килограмм хватит?
- Нет, на девять.
Юхан и Ляо сидели на парапете у набережной, подставив лица брызгам свинцового моря, и лопали фиги, запивая горячим кофе из термоса.
- Как думаешь, до апокалипсиса хватит?
- Дурак, ты, Юхан. Апокалипсис в двенадцатом. А посылка из какого?
Ляо рассмеялась своим звонким смехом, и заболтала ногами, проливая кофе из жестяной крышки.
- Как есть дурак! Но запасливый. За что и люблю!