Аннотация: Страшная история о том, что случается с глупыми мальчиками, сующими нос, куда не надо, а также о неожиданном завершении победы либеральной демократии над здравым смыслом.
Тетрасомия
Димка рос в традиционной семье, чем ужасно гордился, несмотря на рваные туфли и найденный на помойке комп, не то, что эти девки с третьего этажа. Маму он видел лишь изредка. Она работала потребителем моющих средств где-то очень далеко, в Малороссии, и изредка присылала на новый год бананы. Ну, вы знаете, чем занимаются потребители. Всякий бета-шопинг, интерактивные опросы, мойка кошек. Наверно, и бананы перепадали.
Дима с папой и братом жили в мобильной пятиэтажке, среди бескрайнего золота рапсовых плантаций Великой Мордовии. Он был вторым в семье, рос как ветер, ловил мышей под модулем, чтобы подложить в сапоги девочкам с третьего этажа, а в знойные дни, наполненные пыльным сумраком, купался на станции аэрации.
Отца он видел только по вечерам, когда тот, после смены, кинув Димке пакет чипсов, ругал еврогуманоидов, корпоративную этику и прочий, как он выражался, "козлиный начёс". Затем опрокидывал банку- другую "голубой зайки" и под смех "Театрального Мордвеса" превращался до утра в громоздкую и малоподвижную вещь. Старший брат Владик только окончил трёхлетний колледж, и до позднего вечера апргрейдил тачки на трассе, продавал воду и няшные коробушки.
- Загребут однажды за твои подвиги! - ругал его отец, - можно думать, без хлеба сидим!
- А вот вырасту, тоже буду подвигистом, реальным менеджером среднего звена! - встревал Димка, но ему давали щелбана и гнали из-за мужского стола.
Всё кончилось, когда управляющая компания отправила их модуль куда-то в Подсобную область. Вот так разом, взлетели ночью, когда Димка спал, а поутру обнаружили за окном какой-то продрогший пустырь под серым, моросящим дождём.
Будете вскапывать под банан, а херню в отдельную кучу класть! Слово и дело! - сказал похожий на небритого ворона хмурый вервальтер, - да и ещё вроде тут кабели есть, осторожней надо. Подсобка не прощает.
Так вот и накаркал. Помогавший отцу Владик со всей юной дури саданул лопату на полный штык, да и шарахнуло. Фельдшер приезжал даже. Откачали, но лежал с тех пор брат пластом с завернутой в тряпку обгоревшей ногой, потому как весь левый бок у него отнялся. И мать, как назло потерялась. Даже аккуанты потёр кто-то. Совсем плохо стало. Худо-бедно за братом Димка ухаживал, и пять кур завели, да на чипсах и яйцах долго не протянешь. Податься бы куда, да кому простой электор без еврочипа нужен? Разве что поганые бачки в машину грузить?
Так вот и решил Димка участвовать в игре "Умри, как герой!" Нашел в интернете. И ведь повезло - угадал пять простых чисел из десяти, автора "Гарри Поттера" и ещё что-то. Триста китайцев обошёл! А может, рожа кому понравилась, да это не важно. Всё равно своим ничего не сказал. Зато - теперь он знал твердо, что будет пожизненным менеджером среднего звена, высоким электором. А папа, как отец трагически погибшего гражданина Евразии, получит плавучий коттежд и платиновую кредитку. Гляди, и Владика вылечат.
Ох, и толпища собралась на Малой Двухильичевской, возле храма Велеса, нарядная и пестрая! Вокруг круглого, сияющего белым мрамором ристалища - гвардейцы в песцовых шапках, подале - Рыцари Омона в сверкающих чёрных шлемах теснят толпу. Телекамеры, мигалки, трибуны! Девки в пурпурных платьях, менеджеры высшего звена на плетёных носилках. А ещё - мэры, генералы, жрецы с черепами, маги в синих плащах, продавцы блинов, гейши и астрологи!
Посреди этого великолепия - Димка с гулко бьющимся сердцем, ни жив, ни мёртв, стоит прямо на мозаичных фигурах титанов, точь-в-точь таких, как Микеланджело в Ватикане малевал! Хорошо ещё, таблетку дали... А то бы раньше времени от страха кранты отдал. На Димке - тонкая голубая туника, золотые сандалии, а в руках - дудка деревянная, с узорами. Играй, - сказали, чего бы ни случилось, - хошь играй, а хошь просто дуй... В ней свой аудиотрек. А что случиться - никто не знает. Димка и подавно. Сказали, что больно не будет, ну и ладно.
Так и случилось. Заиграл Димка. Что за волшебная мелодия то была - одному богу ведомо. Может, прелюдия из "Весны священной", а может сочинение Диогена Бобруйского? Окружили Димку акробаты с изящными леопардами, обнаженные девицы с мечами, самураи какие-то. Он не запомнил, а только дул и дул, и с каждой нотой сердце успокаивалось, приходя в согласие с нотами, становилось спокойней, как будто не с ним все было, а где-то на маленьком экране с мультяшной картинкой. На музыку, откуда ни возмись, искрящейся тучей слетались изумрудные и золотые мотыльки, облепляли руки, щекотали нос, лезли в уши. Травяной пряный запах далёких полей исходил от них, а ещё почему-то ванильного мороженного. Такого, как покупал папа в лавке.
Когда затихла последняя нота, окоченевшее тело мальчика с глухим стуком упало на камень, став ещё одной фигурой среди низвергнутых титанов. Президент Нанософта, презрительно глянув на утирающую невольную слезу гейшу, махнул царственной ручкой, дав знать, что действо окончено. Публика неистовствовала!
Аргиропея
С тяжким скрежетом захлопнулись за его спиной чугунные двери бытия, и оказался он в полумраке, подле задёрнутого серым покрывалом старенького дивана, на котором сидели баба Клава с тётей Шурой, и живо что-то обсуждали. Рядом примостился дед, и смотрел какой-то футбол по древнему телевизору с маленьким синим экраном. Дед безразлично глянул в Димкину сторону, вздохнул и продолжил созерцание. Баба Клава на миг отвлеклась от вязания, вытащила откуда-то из-за спины пушистого рыжего котёнка и опустила на пол.
- Тебе здесь нельзя. За ним иди, он знает.
Котенок бросился в тёмный дверной проём, а Димка бегом, за ним. Всё вниз, вниз, по каким-то гулким стальным лестницам, мимо тусклых лампочек, затем на широкий сверкающий эскалатор, стремительной лавиной летящий вглубь, вслед за шустрым огненным комочком, мимо широких мраморных сводов. Едва успевая, Димка свернул ещё раз, куда-то в тёмные коридоры, пропахшие коммуналкой, с сотнями дверей, мимо грязно-зелёных стен и стальных колонн, чуть не сшибив с ног пославшую ему вслед змеи проклятий седую старуху с чёрной кастрюлей. Ещё три поворота - и вот он в ярко освещённом круглом зале, окаймленном двойным рядом сумрачно-багряных редкого цвета колонн. Котёнок куда-то пропал. "Кис-Кис!" - не отзывается.
- Привет, ты Дмитрий? - навстречу ему вышел невысокий жизнерадостный парень в очочках и деловом костюме, который вполне бы мог сойти за менеджера свинофермы, если бы не ужасный тёмно-фиолетовый взгляд, обжегший что-то внутри, как вспышка сварки.
- Ну, мы быстро. Не знаю, ты в курсе, - болтал он, не давая возможности ответить.
- Сейчас уже наплыв большой. А что будет, когда мир закроют, не знают. Такие, как ты, очень нужны. Сечешь ведь в программировании не по-детски? Процесс отделения души от носителя - только вручную! Это тебе не обвалка туш! В погибшем теле она страдает и вообще, очень все это нехорошо будет, когда попрут.
- Влазь скорей! - он вскочил в какую-то странную таратайку, втянув за собой Димку, и холёные вороные кони рванули вперёд, обгоняя мерседесы, рассекая надвое автобусы и перекрестки, мимо супермаркета, мимо велесова храма, мимо метро.
- Так о чём я? Мороженое хочешь? - щелкнув пальцам, извлек он из воздуха чудесный ванильный пломбир и отдал Димке.
- Такое? Я сам больше по этой части. Мёртвых тоже кормить надо. Ну ты знаешь, что они наверху выделывают, если не кормить! Надо тебя проверить. Что-то мне подсказывает, что ты тоже. Слова, слова. Молитвам и я научить могу. Каждый человек вроде нефтяной скважины, в ком-то на дне комок грязи, да пригоршня тухлой воды, а кто-то половину моря затопить может, и ещё полстраны кормит. Конечно, всё это не его, но кормит и там, наверху, и здесь. Только наверху не замечают. Там хлеб просто хлеб. И яблоко - просто яблоко. А при чём там слово и дух, большинству не важно. Сумеешь - могу взять.
Движение резко ускорилось, и смахнув пространство, как крошки со стола, таратайка застыла посреди отвратительно пахнущего кровью цеха. Вдалеке качались какие-то туши на транспортере, шевелились чудовищные механизмы. Рядами лежали на полу похожие на застывшую смолу двухметровые черные прямоугольники.
- Ну, вот здесь. А это, - парень кивнул на гигантские домино, - это на захоронение. Смолой заливаем, и кранты. Один к одному, как ядерные отходы. Всё больше менеджеры высшего звена. Просто зараженных - на нейтрализацию. Никого здесь не сверлят, и вилами не тычут, просто многостадийная нейтрализация зла. Процесс трудоемкий и крайне неприятный. Запашок ещё тот. Последнее время зашиваемся, часть обратно наверх, на временное хранение передают.
Откуда-то подлетела рыжая с сединой мегера в грязном халате, и Димка закрыл несуществующими руками глаза, спасаясь от кипящего лавой разъярённого взгляда.
- Ты кого привел!?
- Его точно Дмитрий зовут!
- Ты видишь, сколько ему лет?
- Тьфу, опять ошибся. А парень вроде нормальный...
- Чтоб я тебя здесь больше не видела! - гаркнула мегера в Димкину сторону, - брысь!
Кто-то грубо толкнул его в спину, и Дмитрий выкатился на середину полутемного длинного кабинета. За антикварного вида потемневшим столиком сидел лысоватый тип сонного вида, и не замечая вошедшего, проникновенно болтал трубочкой в синем хрустальном стакане.
- Так-так, ещё один герой - сказал он, и, взяв пластиковую трубочку в противный, окаймлённый короткими усиками рот, стал в неё дуть. Неожиданно для Димки, на конце трубочки расцвел большой светящийся многогранник. Вращаясь, и мерцая перламутровыми гранями, он повис над столом. Тип ловко подхватил его соломинкой, и впустил внутрь ещё один такой же, и ещё один. Удивительным образом вся конструкция вращалась, пуская по стенам кабинета зелёные, желтые, лиловые и пронзительно-голубые зайчики. Тип чихнул, загадочная инсталляция уплыла к потолку, и въедливый, тёмно-чугунный взгляд сидящего встретился с похолодевшим Димкой.
- Отделился хорошо? Не болит? Плохо, чай, без ручек-ножек то? И кто виноват? - тип раскрыл лежащую перед ним казённую папку и вытащил пачку глянцевых листов.
Димка только сейчас понял, что нет у него не только ручек-ножек, а вообще ничего нет - ни ушей, ни рта, ни задницы. Даже этого - тоже нет. Опустив взгляд, увидел он ветхий дощатый пол - и ничего более. В голове кружилась стая сорок, и пол раскачивался, как баркас при семибальном шторме, однако неведомая сила цепко держала Димку, пригвоздив к ветхозаветным доскам.
- Ну, будет уже, остатки ума растрясешь! Тип выдул в Димкину сторону огненный шар, и тот, столкнувшись с предполагаемым лбом, разом прекратил качку.
- Казнокрадство - прочерк. Посещение храмов - прочерк. Чтение Liber Azerate - прочерк. Зоофилия - прочерк. И то хорошо. Такие типы встречаются, ты не поверишь. Группа сознания первая. Интоксикация фторциклодиенами. Суицид третьего типа из добрых побуждений... Да, не каждый день увидишь...
- С телом ты поступил безобразнейшим образом. Кому ты его доверил? Появись на годок раньше - и дали бы казенное, термостойкой резины. И прямиком на процедуры. Только поезд, молодой человек, ушёл. Места заняты. Беречь надо было тело! Я уж не говорю, как ты отвратительно с папой поступил. Он ему сильно, этот коттедж нужен? Много вас, таких, с интернетом вместо головы, прости господи! Братца твоего я и так со дня на день жду, всё для него готово. Конечно, ещё раз экспертизу изучу. Может, имело место введение в заблуждение? Но ведь жить отчаялся? Факты можно под разным углом рассмотреть, но от мыслей - не отвертишься. Здесь не там. Здесь думать надо, что думаешь! Ну да пора. У меня ещё парочка менеджеров и цунами в Малайзии.
Вредный тип порылся заскорузлыми пальцами в ящике стола, вытащил ещё одну замызганную таблику, вынул перо из хвоста сидящей на спинке стула вороны, обмакнул в синий стакан и поставил в табличке крестик.
- Заводской номер 13665! Пшёл! С глаз долой! В том же виде увижу - будешь стоки чистить!
- Карр! - Вскричала ворона. За Димкиной спиной раздался шум сотен крыльев, он взлетел под развезшийся чёрной бездной потолок, и тьма, рассекаемая бриллиантами редких звёзд, поглотила его.
Хризопея
Димка с ужасом почувствовал нечто странное. Какие-то гудения и скрипы в том, что раньше было руками и ногами. Вокруг - ярко освещенная комната с видом на белые лампы потолка, в углу - флаги, столы, прескверная и официозная обстановка. Хуже всего было то, что он не дышал, не билось сердце, почему-то не было ни страха, ни раздражения. Сила тяжести вроде была, и ещё странное чувство нормы загрузки бункера. Коннект был, но он то пропадал, то обрывался на официальном сайте Партии Возрождения. Было желание изучать закон и обрабатывать данные. Оно было велико и непреодолимо. Кто я - подумал Дмитрий? И вспомнил - он автоматизированное устройство демократических процедур, модель Б-37. А как же папа, где брат? Я же точно помню... Воображение рисовало почему-то сорок на ветле за домом, а ещё мороженное, и парня, который обещал, что всё будет путём.
Наконец-то,- нарисовалась в левом углу строка, - мы всё ждали, когда тебя включат. Я Гошик, принтер! А этот молчаливый бирюк в углу - сервер Анатоль. Он жену грохнул. Реально грохнул, сперва утюгом, а потом гипсовым Эйнштейном добил. За что - молчит. И вообще только по работе.
- А ты, что, тоже выходит, человеком был?
- Дрянью я был, а не человеком! У сестры карточку свистнул, ну такую, что банк по почте присылает, зарядил, снял сорок тысяч, да на радостях проиграл. Мне бы сказать ей, мол, прости сволочь, а я зассал, купил два пузыря, пил, пил, а сказать не решился. То ли палёное было, то ли не в то горло... В общем, здесь мне барабан раз в месяц спиртом чистят. Говорят, что чистят. И на том спасибо. Но обидно. Сжечь бы к собакам все эти бумаги. Как-нибудь, даст бог, перегреюсь...
Первые выборы оставили только усталость, противное чувство потрошения, залапанности сотнями грязных рук, и неплохое знание поправок к гражданскому кодексу. Мучительно хотелось всё это забыть, а особенно потную рожу второго полицмейстера, склонившуюся над приёмной щелью.
Выборы Лучшего Товара Года начались гладко, со знанием дела. Суетились мелкие тетки пенсионного возраста, пропахшие мочой дедки, грузные дядьки в одинаковых костюмах среднего звена, вальяжные и надменные обермерчандайзеры, какие-то чернокожие мачо в панамах - только успевай глотать листки, и обновлять выборки статистических распределений.
Одна из склонившихся рож была почему-то знакома. Засверкали вспышки, почтительно расступилась публика, привстав, выгнули спину чиновницы за столами. Жирная родинка под острым носом, и рыжеватый чубчик. Президент Нанософта, собственной персоной. Память услужливо вынула на свет сцену убийства, совершенного в общественном месте общественно опасным способом, группой лиц по предварительному сговору. Кажется, это даже имело ко мне когда-то какое-то отношение! Статья 211-08, терроризм. В левом углу замигал красный маркер. Связи с сайтом МВД отчего-то нет, вызываю пожарную охрану. Обезвредить до приезда должностных лиц любым приемлемым способом. Убийство совершено в целях культурно-развлекательной деятельности. База последних поправок временно недоступна. Решение - обезвредить.
Подмигнув журналистом, президент Нанософта Асклепий Второй, сложил листок, и склонившись над аппаратом, сунул его в щель. На миг его длинная кудрявая борода высокого электора попала парой волосков в прорезь. Внутри что-то протяжно загудело, и упрямо, как в мясорубку, протянуло внутрь жирные пряди, со скрипом наматывая их на скрытый внутри вал. Асклепий вскричал, как осёл, оперируемый без наркоза, и разразился отборным матом. Тут же в ящике залилась непереносимым визгом сирена, и в харю президенту с шипением брызнула пара слезоточивых струй, а потом чёрная несмываемая краска.
- Помогите, говнюки! - вопил он на облепившую тело охрану. Не зная, как это прекратить, и где оно выключается, шкафы принялась оглушительно в семь стволов палить по ящику.
Последнее, что запомнил Дима, была перекошенная от ужаса черная харя, а затем пуля попала в процессор и всё исчезло.
Иозис
Испытав несколько ужасающих мгновений падения в рассекаемую красными искрами тьму, Дмитрий вновь очутился в длинной комнате, где по зеленому сукну стола прохаживался ворон, и сумрачный тип размешивал что-то в синем стакане. На этот раз он был более приветлив, хотя вид у него был нервный и озадаченный.
- В курсе. Его бы целиком смолой вымазать, но это наше дело. Для стационарного устройства ты вёл себя на редкость отважно. Будет тебе тело, и не только. Принято решение о коррекции точки "F". Я настоял на присоединении тебя к потоку 80-го года, задним числом. Всё будет хорошо, и это, на урну не обижайся. Работа такая. Прощай.
Димка широко вздохнул, и открыл глаза. Под затылком было что-то холодное и твердое. Наверху одиноко, под пыльным потолком, моргала лампа дневного света. Кто-то бережно приподнял его голову и похлопал по щекам. Расшибленный затылок отчаянно болел, а ещё больше жгло пальцы на правой руке. Димка вспомнил, что хотел переключить фазы на щите, том, что на третий цех.
- Эк, тебя! - сказал Иван, - я уж собрался скорую звонить, - голова сильно кружится?
- Вроде как бабочки синие мельтешат?
- Это от разряда в глазах, пройдёт. Руку покажь!
- Да не страшно, сверху ожгло чуток. Ты к стене присядь, а я бинт принесу. В медпункт не стоит, а то будут спрашивать, что, да где. Общую отключать надо, а потом лезть. Герой, мать твою.
Через час оклемавшийся Димка сидел в курилке с мужиками и травил анекдоты, придумывая, что сказать маме по поводу забинтованной кисти. Механик Валерка от скуки таращился во вчерашнюю "Правду".
- Глянь, что пишут. Посол СССР в Боливии Горбачев подвергся нападению болотной гадюки. Спасти его не удалось. Политбюро ЦК КПСС и министерство иностранных дел приносят глубокие соболезнования... Вот ведь живёт умный человек полной жизнью, и в молодости лет на гадюку наступит. А другой водку жрёт до девяноста лет, и хоть бы хрен ему! Ну да работать пора.